Блонди Елена : другие произведения.

Цветок для двоих. Глава 10

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третья история о Шанельке и Крис
    Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!

  Глава 10
  
  Пустыня отступила, исчезла, заслоняясь шуршанием бумаги, строчками непонятных слов, то выписанных вручную, поблекшими чернилами, то напечатанных на пишущей машинке, и Шанелька, осторожно раскладывая листы, снова подивилась, как тогда, возле компьютера с непривычной клавиатурой, надо же, и пишмашинки существуют с арабским шрифтом. Документы на английском переводила Крис и ее голос негромко звучал в неожиданно прохладной тишине большой палатки, куда свет проникал через мутные полиэтиленовые оконца и еще светила белая лампа, подвешенная к балке под брезентовым потолком. Разок Шанелька удивилась, надо же, электричество, но тут же услышала мерное тарахтение генератора поодаль и кивнула сама себе. Двадцать первый век на дворе, пусть даже вокруг пустыня.
  Снова мелькали перед глазами списки прислуги, какие-то программки спектаклей, счета за продукты - обыденная жизнь, оставшаяся в разрозненных бумагах, терпеливо ждущих, когда их разберут, прочитают и рассортируют.
  - Такую мы уже видели, - Шанелька выпрямилась, держа в руке пожелтевшую страничку, вырванную, вероятно, из какой-то поваренной книги, с отчеркнутыми бледным карандашом строчками, - ты еще переводила, про ананасы там что-то.
  - Хорошо, наверное, кормили, наследных прынцев, - рассеянно отозвалась Крис, - а у меня тут билеты, в театр, целая стопка. Пить хочу, в горле пересохло.
  Шанелька зевнула. Глаза уже отказывались различать буквы, все-таки Джахи поднял их ни свет, ни заря, потом тряслись в машине. Интересно, он их бросил совсем? То есть, приедет забрать, когда семья уже соберет свои пастушьи бебехи, сложит палатки и рванет к дальним барханам? А они, две сиротки, останутся рядом с покинутым картонным клозетом...
  - Сорри, ти, - позвал за пологом девичий голос, потом засмеялся, с кем-то перешептываясь и снова уже погромче, - сорри! Ти!
  - Что ж они без конца извиняются, - Крис поднялась, потягиваясь и пошла к выходу, сунула голову наружу, что-то отвечая.
  Шанелька бережно сложила в папку просмотренные бумаги, прилепила наклейку на уголок, чтобы знать - тут все проверили. И отнесла к ящикам, уложила в тот, который они опустошили, забрав содержимое на стол.
  - Главное, чтоб детишки не влезли и не перепутали все, - Крис уже сидела в спальном закутке, осматривая лицо в маленьком зеркальце, - пойдем, нас приглашают на чай. Пока не вернулись мужчины, так сказала Тейлал, это та девушка, которая в юбке.
  - Я бы уже жратки и спать, - пожаловалась Шанелька, - толку сегодня с меня уже не будет.
  - Ну, какая ты. А вдруг к ночи - костер, танцы всякие, ритуалы с бубнами.
  - Они отчаливают, им собираться надо. Думаю, не до бубнов им нынче.
  - Пожрем, чего там к чаю дадут, - решила Крис, - умоемся и заляжем. Если что, нас разбудят. Да и сами проснемся, еще только четыре часа. Четыре всего? А кажется, сутки торчим тут.
  
  За чаем Крис беседовала с хозяйкой, иногда переводила сонной Шанельке, и та кивала, мазала на лепешку вкусную овощную пасту, укладывая сверху ломтики белого сыра и запивала все это сладчайшим темным чаем.
  - Мужа зовут Агизур. Их четверо братьев. А ее имя, это имя дочери царицы туарегов, она жила на плоскости, в горах. Э-э...
  - Плоскогорье, - предположила Шанелька, отхлебывая и улыбаясь девушке, которая сидела напротив, рассматривая ее с горячим любопытством.
  - Точно. Школа там, куда они уезжают. Там поселок, с домами даже. Но дома они не любят. Будут жить на окраине, Келла будет ходить на работу. Прикинь, у них, оказывается, грамоте испокон веку учат девочек, а мужики обходятся так. И даже язык. Нет, подожди, не язык, а письмо? Да, алфавит, специальный, для женщин.
  - Вах, - Шанелька с интересом посмотрела на спокойную хозяйку. Та ждала, когда Крис закончит пересказ, потом протянула руку, украшенную браслетами, осторожно взяла руку Шанельки и быстро провела кончиками пальцев легкие линии по ладони. Пристально при этом смотрела в глаза своими - синими на светло-коричневом лице с двумя черными крыльями волос вдоль скул.
  - Буквы, да. Она тебе сейчас написала что-то на руке. Называется ти-фи-наг. Язык. То есть, как я поняла, мужики его понимают тоже, но пишут на нем только женщины.
  - А что написала? - Шанелька держала руку ладонью вверх, будто легкие касания сейчас проявятся линиями, позволяя себя прочитать.
  - Пожелание счастья.
  Келла повернулась теперь уже к Крис, беря ее руку.
  - А как написать "спасибо"? - Шанелька следила, как подруга морщит нос от легкой щекотки, - если несложно, я хочу ей написать. В ответ.
  Крис перевела и Келла, взяв со стола нож с плоским лезвием, повернула его, показывая Шанельке черточки на рукоятке: круги, треугольники и зигзаги. Повернула свою руку ладонью вверх.
  Прикусив от стараний губу, Шанелька медленно копировала знаки, проводя пальцем по слегка шершавой коже.
  - Слева направо пишется. Несложно. Вот!
  Келла прижала руку к груди, склоняя голову. Что-то быстро проговорив, встала.
  - Она говорит, сорри, разумеется. Мужчины гонят овец, сейчас будет шум и много работы. Тейлал принесет нам ужин, в палатку.
  Девушка вскочила, услышав свое имя. На слова матери кивнула и унеслась, взметывая сборчатую длинную юбку. За ней убежала младшая, которая сидела в углу, следя за чаепитием и беседой с жарким вниманием. А снаружи накатывали новые звуки. Шум, топот, гортанные вскрики, блеяние и звон колокольчиков, шуршание и снова мужские уверенные голоса.
  Пора спасаться к себе, поняли подруги и, быстро попрощавшись, вышли, торопясь в палатку, пока клубы пыли на склонах ближайшего холма не превратились в стадо коз и овец, которых подгоняли пастухи.
  Следующий час они валялись на койках, пытаясь задремать под шум, что доносился снаружи. Шанелька сперва порывалась было выйти посмотреть, а то, когда еще так - в пустыне, среди кочевого народа, и всякие овцы. Но откидывая полог, не увидела ничего, кроме пыли, и быстро закрыла вход, чтоб не напустить ее внутрь. И Крис утешила подругу, напомнив про мойдодыра и дачный клозет.
  - Ты таких овец, Нелькин, тыщу штук увидишь в своих керченских степях. А туарегов мы и завтра с тобой поглядим. Без шума и пыли.
  Наружу они выглянули, когда установилась там относительная тишина. И пробираясь между стоящими и лежащими овцами, которых оказалось не так и много - примерно полсотни, отправились по знакомой тропинке вверх на холм, еще раз проверить связь, но больше - посмотреть на закат, который разыгрывал свое величавое представление, ширясь по зеленоватому предвечернем небу.
   На гребне, по которому проложена была узкая тропинка среди небольших каменных осыпей и щеточек сухой травы, они обнаружили плоский, косо лежащий камень, уселись, поерзав. И молча стали смотреть, как неяркое бледное солнце, казалось, весь цвет отдав полыхающему небу, сдвигается все ниже, уже почти касаясь резного зубчатого краешка дальней гряды.
  Все тут было таким плавным и одновременно насыщенным яркими красками, что даже Крис оставила в покое мобильник, сидела тихо, глядя то на солнце, то в стороны от него, где оттенки менялись, переходя от алых и розовых в желтоватые и пепельные.
  Шанелька тоже держала глазами солнце, удивлялась дымке, в которую то сползало, будто купалось в чем-то специально для него растворенном. И, уложив на коленки ладони, тихо сжимала ту, которая кожей запомнила касания Келлы. Как будто написанное там - осталось, думала Шанелька, глядя вокруг и одновременно прислушиваясь к себе. Осталось невидимыми, легчайшими письменами, а если бы она жила тут, в пустыне, и снова протягивала руку к дружеским пальцам, то еще одни письмена легли бы поверх, создавая невидимое кружево. Как те рисунки хной на женских ладонях в Индии. Только еще интереснее и сложнее, потому что каждый рисунок ложится сверху, а не в плоскости. Делая из женщины - книгу. Свиток больших и маленьких секретов, вещей важных и, может быть, пустяковых. Все это похоже на россыпь листков, которые они с Крис перебирают, разыскивая нужное.
  Свет вокруг менялся, становясь из большого, объемного - спокойным и более плоским, соединял свою световую закатную дымку с дымкой, засеявшей горизонт. Шанелька не знала, верно ли сравнение с бумагами, и правильно ли идут ее мысли, но они думались сами, так что она просто позволила им вырастать и светиться, плестись, показываясь и исчезая. Это мои мысли, думала, радуясь ощущению знаков на коже ладони, они во мне, и пусть живут, как хотят.
  Крис тронула ее руку, показывая в другую сторону. Они повернулись спиной к хребту, над которым мягко светил полукруг солнечного света. И увидели вечернее небо глубоких зеленых оттенков, с яркими точками звезд, такими уже острыми, будто слеза в глазах расщепляла их белый свет на игольчатые лучи.
  - Ох, - сказала Шанелька вполголоса, - а какие они будут ночью, да? Тут же ни фонарей, ни зарева от города.
  - Если не отрубимся напрочь, выйдем, - кивнула Крис.
  Внизу под ногами засветили окна в палатках, заметалось пламя костра, бросающего в стороны черные тени. Что-то звякало, слышались усталые голоса.
  Вздохнув, подруги встали. Крис подняла руку с мобильником, водя ей в мгновенно потемневшем воздухе. Шанелька вспомнила, что свой так и не зарядила, остался в палатке. Ну все равно, денег на счету нет, если появится сеть, можно позвонить с телефона Крис. А вдруг Димка все же пополнил счет?
  - Что там, Криси? Моя смска дошла?
  - Одна. Дошла, да.
  Крис тут же набрала номер и, удаляясь в темноту по тропинке, принялась выкликать имя Азанчеева. Шанелька постояла и снова села, коря себя за то, что не прихватила фонарик, хотя где его взять, пришлось бы просить у хозяев, а это лишняя морока. Звезды ярчали на глазах, а снизу черноту вечера подпирал тусклый отсюда свет стоянки.
  Голос Крис снова приблизился, весьма недовольный. Включая фонарик в телефоне, она уставила его на тропинку, ведущую вниз:
  - Лучше бы вообще ее не было, этой связи. Полслова слышу, полслова нет. А если сложнее "привет как дела", то вообще непонятно, о чем говорим.
  - Важное что?
  - Да не особо. Не люблю, когда нет связи.
  Шанелька понимала подругу, но сама не особенно раздражалась. Было так, будто за нее решили - ее спрятать, временно. Тем более, все там большие, самостоятельные, справятся. И не будут дергать вопросами, требованиями, а все равно она не сможет ответить, она снова в домике, на этот раз - в домике вне зоны мобильной сети.
  Интересно, думала она, осторожно спускаясь в прыгающем пятнышке света следом за Крис, интересно, это нормально ли? Я взрослая женщина, которая пытается жить свою жизнь, пока сын Тимка не попритаскивал в подоле внуков. Наверное, единственный период в жизни, после якобы беззаботной юности, когда женщине позволено жить, как она хочет. И вдруг появляется мужчина, хороший, любимый. И сильно напрягается, если ее жизнь не построена вокруг его величества. Причем, скажи ему, он страшно удивится. И даже попробует по-другому, но (проходили уже, мрачно вспомнила Шанелька некоторые разборки и попытки) через короткое время неумолимо съедет обратно, в ту жизнь, где его любимая светловолосая жена обязана давать отчет о каждой минуте своей жизни. И отменять все, в угоду более важному. Потому что может ли быть важным то, что важно самой Шанельке? Молчать вместе с закатом. Уйти одной на обрыв и там долго сидеть, рассматривая воду. Самое в этом смешное, размышляла она дальше, ведь не в ресторан убегаю, не шляюсь с посторонними мужиками и не трачу деньги на шоппинг. Просто пытаюсь жить свою собственную жизнь. И оказывается, так нельзя?
  
  Внизу шла вечерняя жизнь, полная сонных овец и неторопливо среди них мелькающих мужских теней. В большой палатке что-то певуче говорила хозяйка, явно занятая, и подруги ушли к себе, а через несколько минут пришла Тейлал, принесла на подносе кастрюльку с горячим чем-то, вкусно пахнущим тушенкой и овощами. Поставив на лавку, показала на старые ящики, открыла, вынимая стопку тарелок. И улыбаясь, исчезла, заговорила снаружи с кем-то из мужчин.
  - Собираются, - Крис в умывальном углу гремела мойдодыром и тазиками, - давай жратки и еще поработаем, чтоб никому не мешать.
  Вытирая лицо и руки полотенцем, Шанелька снова вспомнила о конвертике, который приехал с ней сюда, в ее косметичке. После ужина, постановила она, ощущая, впрочем, изрядную неловкость, ведь это Крис увлекла ее в архивное приключение с розыском бумаг, и если Шанелька умыкнула ценную вещь, пусть даже невзначай, по лопоушеству, то отвечать за это придется ее подруге. Даже если он пуст, этот аккуратно зашитый пакетик вощеной бумаги, его все равно нужно как-то вернуть. А они до сих пор толком не знают, когда вернутся. Как-то слишком озабочен был хеб Джахи, и почему-то настоял, чтобы все свои вещи они забрали с собой. И этот беспорядок на перекрестках утренней Геруды...
  А работы тут еще - Шанелька окинула взглядом пирамиду плоских ящиков у стены - на пару дней точно...
  Доедая вторую тарелку тушенки с какими-то местными кабачками, она улыбнулась Тейлал, которая принесла горячий замурзанный чайник (ну снова точь-в-точь наш дачный, уже не удивилась Шанелька), и решила, конвертик пока придется отложить. Не самое важное, к их поискам он все равно не относится. Успею - открою его ночью, посмотрю сама, а Крис не буду впутывать...
  После ужина они углубились в работу, и уже поздно вечером, вернее, совсем глухой ночью, состоялась первая настоящая находка. В пухлом конверте без подписи, из которого вывалилась на стол кипа пожелтевших фотографий - серьезные мужчины в костюмах, семейные фото с напряженными взглядами в объектив, какие-то мутные групповые снимки в парке, где фоном размытые деревья - оказался маленький, в половину ладони снимок. Уже знакомое светлое лицо Елении с тщательно прорисованными губами и ниткой жемчуга на гладкой шее. И ниже этой нитки, видимо, в кольце ее рук - девочка лет пяти, с круглым личиком и ровно подстриженной челкой. На смуглой шейке, более темной, чем кожа матери, - белый круглый воротничок, под ним - пуговки на клетчатом платье.
  Два лица окружала витиеватая рамочка из облаков, розовых гирлянд и птичек, в правом углу веточки и листья складывались в уже знакомый штамп фотографа его высочества.
  Крис бережно перевернула снимок изнанкой вверх.
  - Бинго!
  Четким почерком с острыми маковками букв наискось шла надпись.
  Еления с Идочкой. П-стан, 1935.
  - Где копия записки? - Крис наклоняла снимок, чтоб разглядеть подробности поблекшей надписи, - мне кажется, это он писал, который "Еления, детка".
  Шанелька выкопала из папки с находками прозрачный файлик с запиской. Две головы склонились над столом, изучая и сравнивая. Затем Крис откинулась на шатком стуле, торжествующе улыбаясь.
  - Итак. У нас полбинга. Судя по всему, мы уже точно можем сказать, что Еления и есть мать Ираиды, вернее, что девочка на первой фоточке и есть наша Ираида, а женщина на том снимке и на этой фотографии - один и тот же человек. Ну, ты поняла.
  - Да. Ты права. Полбинга.
  - Нужно найти что-то, доказательство, что его высочество имеет к ним обеим самое близкое отношение. Блин. Ну, я не говорю о брачном свидетельстве, хотя это было бы самое масло. Но его письмо к ней. Или общий снимок. Втроем. Или еще чье письмо, где верные подданные моют монаршьи кости, сплетничая о его европейской жене и дочери-полукровке...
  - Подданные могли сплетничать на своем языке, - вздохнула Шанелька, - мы с тобой отложили кой-какие предположительно личные письма, но без Джахи не разберемся.
  - Тогда продолжим, как делали, - кивнула Крис, снова беря в руки снимок, - все подозрительные помечаем, самые подозрительные откладываем в сторону, ты суешь на их место свои полезнейшие закладки с пометками... И копаем дальше в темпе, а вдруг в тех ящиках найдутся еще понятные бумажки и еще фоточки. Ты как, не устала? Я бы еще часа три поработала, а потом спать.
  Шанелька помотала головой, потом кивнула, отвечая последовательно - не устала, поработаем. А Крис уже стояла над следующим ящиком, вытаскивая из него стопку картонных папок.
  Трех часов они не выдержали. Когда строчки перед глазами Шанельки стали расплываться, мешая увидеть документ в целом (а разглядывая арабские записи, она полагалась, в основном, на интуицию и общую форму записи), она потрясла головой, прижимая пальцы к векам.
  - Спать, а то я напортачу совсем.
  
  Укладываясь, вспомнила, что не вытащила из сумки зарядное для телефона, обругала себя мысленно - ну что за клуша такая, все не как у людей. И провалилась в глубокий сон, в котором сновидения толпились, сменяя друг друга, наслаивались, как линии тайного письма на ладонях женщин. И Еления превращалась в саму Шанельку, рвалась на шее нитка мелкого круглого жемчуга, рассыпаясь и уходя в рыхлую землю. Вставал, отряхивая колени, Асам в белой джалабии, воздевал руки, крича славословия, а за его спиной укутанные в синие покрывала до самых глаз мужчины следили за действом, и Шанелька знала - их трое, и каждый имеет отношение к ней. Нет, это знала Еления. Опуская руку с жилкой, которая все еще роняла жемчужинки, смотрела тайком, чтоб не заметили, на двоих и еще на одного, который с ними, но чуточку отдельно. Это же Джахи, хотела сказать ей Шанелька, ты не могла его знать, ты жила там, нет - тогда, а он вот он. Тут. Нет, сейчас...
  Еления посмотрела прямо на нее. И Шанелька проснулась, села, пытаясь сообразить, почему такая темнота вокруг. И куда делись все, кто приснился.
  Крис спала, мерно дыша в темноте. Шанелька спустила на пол босые ноги, нащупала шлепки, с испугом вспоминая всякие рассказы о тарантулах и фалангах. Встала, нагибаясь к лавке, на которой нащупала телефон Крис. Засветила экран и в тусклом мерцании медленно пошла к столу, присела, раскрывая свою косметичку. Щелкнула кнопочкой, откидывая клапан внутреннего кармашка. Пальцем выудила оттуда спрятанный конвертик. Снова пощупала плотную бумагу. Потом взяла скрепку, разогнула, устроила мобильник на столе, прислонив его к папке, и в тусклом свете стала аккуратно вытаскивать витую нитку, которая тут же сворачивалась тугими колечками. Через каждые пару витков мобильник угасал и Шанелька тыкала в кнопки, засвечивая экран снова: слишком яркий фонарик включать не хотела. В голове плавно вертелась единственная картинка из уже забытого, уплывшего сна: мелкие горошинки жемчуга, падают и падают вниз, исчезая в рыхлой земле.
  Наконец, вся нитка упала на стол, свернулась, став похожей на значки арабской вязи. Шанелька сглотнула, прислушалась к сонному дыханию подруги и раскрыла конвертик, сунула внутрь палец. Удивленно поднимая брови, перевернула конвертик над листком бумаги, потрясла. Приблизила лицо, сдерживая дыхание. Это что? Пыль? Или просто щепотка мусора? Может быть, рассыпался сухой цветок, кроша лепестки? Палец погрузился в мельчайшие крошки, дрогнул, ощутив в них более крупные. Шанелька поднесла его к лицу. На подушечке пальца покоились крошечные семечки, похожие на семена укропа, если не рассмотреть, то даже и не нащупаешь, такие легкие и плоские.
  Почти не дыша, она подняла листок, сгибая его, аккуратно высыпала семечки и пыль в подставленный конвертик. Зашпилила другой скрепкой - пластмассовой, чтоб не оставлять на бумаге следов. Сложила вместе с ниткой в прозрачный файлик, и тот, в свою очередь сложила вчетверо, снова зашпиливая. Встала, раздумывая, и наконец, прихватив телефон, вернулась к своей постели, присела на корточки перед раскрытым рюкзаком, нащупала тайный внутренний кармашек и уложила в него странную находку, застегнула на молнию. Потом, спохватившись, перерыла рюкзак, проверила все карманы, но зарядного не нашла, взяла с лавки то, которым пользовалась Крис и убрела снова, чтобы поставить свой телефон на зарядку, втыкая в удлинитель, прикрепленный к столбу.
  Ложась, хотела обдумать находку, как следует, но неумолимо стала засыпать, в голове осталось лишь недоумение от того, что семечки в конвертике никак не желали отклеиваться от картинки увиденного сна, где падал в землю жемчуг...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"