Среди ночи Рита несколько раз просыпалась, от внезапного беспокойства - по разным причинам. То вдруг ей снилось, что просто необходимо встать и запаковать ласты, маску и трубку, ведь обязательно забудут, то - нужно же налить воды в бутылку, потому что Алька, разумеется, права, про мужиков-то. Просыпаясь, она лежала и ждала, когда дурные мысли развеются, растворяясь в ночи, и они уходили.
В третий раз проснувшись, даже села в кровати, моргая в жиденькую темноту, отмеченную слабым светом через оконную занавеску: а вдруг женские дела не кончились и что тогда? Вдруг нужно утром бежать в сортир, упаковываться, а как после купаться и что потом?
Проблема казалась настолько неразрешимой, что Рита закрыла глаза и легла, в отчаянии планируя проспать и ну его все нафиг.
Но не проспала, глаза сами открылись, обозревая совсем уже светлую комнату, в уши втекали негромкие внешние звуки, которые перекрывал звук близкий, весьма неприятный - соседний мальчик, пыхтя и ворча, скрежетал по деревянному полу веранды пластмассовыми колесами игрушечного грузовика.
Алька зазвенела пружинами, зевнула в голос, клацнув зубами.
- Это дите само кого хочешь разбудит... Ритка? Без десяти восемь, между прочим. Ну чо, будем идти или нет?
- Куда? - довольно глупо от неожиданности удивилась Рита, тоже зевая и поворачиваясь на бок.
- Куда собирались. За мидиями там.
Рита села, сгребая простыню и прижимая ее к голой груди - прикрыться. Волосы щекотали плечо и падали через лоб на нос - тоже щекотно.
- Алька, ты чего? Мы ж договорились!
- Пф, - как обычно, величественно сказала Алька, - ну и чо? А если расхочем, то должны, что ли?
- Расхотим, - машинально поправила Рита и рассердилась, - не должны. Но предупредить же надо было тогда! Что мы можем. Расхотеть.
- А если тогда хотели, а расхотели только щас? - Алька спустила ноги, встала, тоже прижимая к груди простыню и прошлепала к окошку мимо трясущегося холодильника, выглянула в щель между занавесками, - и вообще, чего ты мне с утра мозги компоссируешь? Ты расхотела, что ли?
- Я? - поразилась Рита, но развивать тему не стала, понимая, себе дороже будет, вместо сборов кинутся они с Алькой в дискуссию, и она же в итоге будет во всем виновата. Зануда, скажет про нее Алька.
Потому просто сказала:
- Нет.
- Вот! - удовлетворилась Алька, открывая двери и шлепая в простыне по веранде. Возвращаясь в кровать, кинула Рите купальник, который сдернула с веревки.
Та смяла в руках лямочки лифчика, разглаживая тонкие поролоновые чашки. Почти высох, а лямки от морской воды немножко как стеклянные. Интересно, нужно ли взять с собой запасные трусы? И где они, опять же интересно, будут переодеваться, если нужно? И как таскать с собой мокрый снятый купальник?
Мама постоянно проповедовала о страшном вреде непереодевания, но проблем с поддержанием женского здоровья возникало так много, что Рита ее проповедей не слушала, и теперь махнула рукой, ведь солнце жаркое, да высохнет все, нестрашно.
Зевая и толкаясь, они совершили ритуальное восхождение на табуретку перед зеркалом, чтобы оглядеть загар и надетые купальники, после чего Алька снова посмотрела на часы и отправилась в кухню с чайником, оставив Риту накрывать стол на веранде. Хотя та уже волновалась и полагала - лучше бы без всякого чая собрать сумки, чтоб ничего в спешке не забыть, а потом уже, если время останется...
Ставя на пластиковый стол кружки и тарелку с нарезанным хлебом, Рита не забывала посматривать в прорывы игольчатых веток тамариска - вдруг прям с утра нарисуется поблизости вчерашний затейник Балоткин, и придется укрываться в душной комнате, чтоб не проел мозги своим летним мероприятием. Ну надо же, думала она, вытаскивая из холодильника ледяную тарелочку с комком масла в намертво вмятой в него бумажке, ведь лето вокруг, море, отдых сплошной, и вдруг - Эдуард с мероприятием. Неужели ему нравится? Ведь он, похоже, тут не работает, а сам по себе.
Она вытащила запотевшую банку кабачковой икры и задумалась, цепляя ногтем край этикетки. Икру можно с собой. А чем открывать? Тоже с собой - нож консервный и всякие ложки?
Унося банку на стол, придвинула к себе граненый стакан с накиданными в него алюминиевыми ложками-вилками и уставилась на них. До чего же страшны. Гнутые, серые. Когда они тут с Алькой, то и плевать, а так... Вчетвером. И еще - придется таскать икру из банки, не тащить же с собой еще и тарелки.
К моменту, когда Алька вернулась, таща перед собой раскаленный, тоже алюминиевый чайник с гнутым носиком и мятой крышкой, Рита настолько отчаялась решить все неразрешимые вопросы, что готова была всерьез расхотеть и остаться. А что, нормально выйдут на пляж, нормально лягут на покрывало и будут валяться целый день тюленями, рассматривая других пляжников и сердясь, что никому-то они не нужны, а если даже нужны, то только вот чокнутому Балоткину в жабо.
- Что? - проницательно вопросила Алька, ставя чайник на древнюю разделочную доску и расставляя стаканы, - ну? Расхотела, да?
- Нет, - с сердцем ответила Рита, плеская в стакан черной заварки из фаянсового чайничка, - даже наоборот. Тем более - мидии.
- Соль! - Алька вскочила и унеслась в комнату, задвигала там предметы на холодильнике, а тот рычал и трясся, словно возмущаясь.
- А то всегда ж соль все забывают, - объяснила, черпая ложкой из надорванной пачки (пачка досталась им от предыдущих жильцов комнаты, стояла на холодильнике сиротливо) и бережно высыпая сероватые кристаллы в спичечный коробок, - а мы такие - опа!
- Точно! - поддержала Рита, - такие вместе - нате! Кто герой? Мы герои! А спички будем брать?
- А я все высыпала, - огорчилась Алька, протыкая холодную банку консервным ножом, - что? Не ори под руку!
- Та я думала, с собой ее, может?
Алька щедро наляпала коричневой массы на хлеб, сунула бутерброд Рите.
- Еще чего! Сами сожрем. Еще неизвестно, будут нам те мидии. И вообще. Они типа джентлемены, пусть нам сами. Икру.
- Мечут, - фыркнула Рита, без успеха дуя на раскаленный стакан и кусая от серого хлеба с икрой.
- Джентлемены кабачковую не мечут, - провозгласила Алька, вытирая икру с уголка губ, - ее мечут кабачки. Кстати! Вот как раз и проверим, они кто.
- Что?
- Не что. А кто! Если намечут нам кабачковой, то значит, никакие они не джентлемены, а обычные с огорода кабачки! А вот если черной... паюсной... м-м-м... Или там красной, например.
- Аля, - загробным голосом вклинилась в мечты Рита, разглядывая свой обкусанный бутерброд, - ну ты, ёкалемене, как ребенок. А у меня воображение. Я себе представила, как Славик, который Тазик, мечет кабачковую икру!
- Угу, - поддакнула Алька, - полный тазик.
Рита положила остаток хлеба в тарелку.
- Ну? И на что это будет похоже?
- Фу-у-у-у! - заорали они хором и засмеялись, сначала сдавленно, но когда Алька дернула край покрывала и показала Рите - соседей нет, двери заперты, то - ужасно громко.
Рита хлебнула чаю, обожглась и, стеная, принялась вытирать слезы. Алька повисла на стуле, всхлипывая и округляя глаза, как всегда делала, чтоб не потекла тушь, хотя сейчас ресницы остались не накрашенными.
И тут с моря послышался резкий гудок. Катер! Тот самый, на котором должны вернуться из города Славик и его молчаливый друг Саша.
Рита убрала руку от горячего стакана и беспомощно оглянулась. Они скоро придут, а совсем же ничего не готово! И до сих пор неясно, что взять с собой, для себя и еще - для всех вместе.
Рита нахмурилась, сидя над своей тарелкой. Доедать, а тем более, пить горячущий чай охоты не было никакой, совершенно. Но вскакивать и суетиться под насмешливым взглядом подружки она тоже не хотела.
Далекие разговоры приближались вместе с шагами, потом удалялись, кто-то ахал, в ответ на новости, еще кто-то громко зевал. И следя за Алькой, Рита совсем пропустила звук близких шагов за редкими ветками тамариска.
- Доброе утро!
Парни стояли неподалеку от веранды, выглядели немного странно - одетые, не в плавках, с рубашками на плечах и полотенцем на локте, хотя мы же видели их в одежде, мельком поправилась Рита, кивая и что-то бормоча в ответ, на той дискотеке, но там было коротко и в темноте.
На Славике были светлые брюки, вполне обычные, с ремешком, на заправленной под ремень белой футболке красовался самодельный трафарет - гитара и вокруг нее звезды. Зеленые глаза смотрели безмятежно, и такая же безмятежная блуждала на полных губах мягкая улыбка. Солнце просвечивало темные волосы и оказалось, они не черные и даже не очень и темные, а каштановые, очень густые, длинная челка убрана с загорелого лба назад.
Под осторожным взглядом Славик поднял руку, пропуская через пальцы густые пряди, поправил волосы. Улыбнулся уже именно Рите, и она покраснела, снова кивая в ответ.
Саша, как и до этого, маячил поодаль, сунув руки в карманы тугих штанов в мелкую полоску. Черная рубашка была ушита до невозможности, воротник с острыми модными углами распахнут на блестящей от загара груди. Коротко стриженые светлые волосы на утреннем солнце отливали снежной белизной, но у корней были слегка темнее. Может он красится, быстро подумала Рита и отвернулась, боясь, что на ее лице отразится слишком уж интерес. Но ресницы у Саши тоже были светлыми, почти белыми, а глаза - неяркие серые. Тонкие губы сложены в неопределенной улыбке, как будто ему дали попробовать что-то на вкус незнакомое и он не разобрался, нравится ли.
- Вы как? Готовы? - Славик поправил на плече пузатую матерчатую сумку, украшенную кримпленовыми лепестками, настроченными в рядочки (полное уродство, по мнению Риты, и сама она ни в жизнь такую бабусину авоську в руки бы не взяла), улыбаясь, пошуровал в горловине сумки рукой и вдруг вытащил на ладони несколько ярких абрикосов, крупных, почти как персики, протянул, как протягивают лакомство белкам.
- У бабушки, на даче, - объяснил, дожидаясь, пока Алька спустится и подставит ладони, - напустилась на нас, пришлось вот полночи пахать, собирали, потом в летнюю кухню складывали. На варенье и компот. Вы любите компот с абрикосов? Колировка.
- Кто ж не любит, - Алька кивнула, унося гостинец по ступенькам к столу.
- Я маме сумку заброшу, - продолжал объяснять Славик, - и мы подойдем, ну, через минут пятнадцать. Вы полотенце берите, и на чем лежать. Ласты еще, - он вопросительно посмотрел на Риту, и она кивнула.
- Санька берет нож, для костра всякое. Что там еще? А! На голову обязательно. Там тени нет нигде. А! Косточки не выкидывайте, они сладкие!
Последние указания договаривал уже на ходу, оборачиваясь и поддергивая сползающую с плеча сумку. Один абрикос выпал и, проскакав по плиткам, упал в растоптанный песок, остался лежать, сверкая оранжевым боком в красных веснушках.
- Жри, - скомандовала Алька, ополоснув абрикосы над перилами и высыпая мокрые шарики в тарелку, - а то, видишь, жмот какой, пять штучек дал, а все остальное мами понес.
- Алька, ну ты чего. Угостил же! И вообще, скорее давай собираться. Если решили.
- Та, - ожидаемо ответила Алька, поспешно дожевывая абрикос и исчезая за занавеской.
Собрались внезапно очень быстро и аккуратно, наверное, помогли указания Славика, который перечислил все самое важное. Алька сунула в сумку тяжелую бутылку с компотом, приятно-холодную через полотняный бок, а Рита даже нормально, без отчаяния, собрала всякие нужные тайные девичьи штучки типа рулончика ваты, сложенных чистых тряпочек, пластыря, запасных трусиков и масла для загара.
Когда ребята, уже привычно раздетые, показались на боковой дорожке, девочки запирали дверь.
Про головы вспомнили уже за территорией, уйдя по черноморской стороне далеко от сетчатого забора.
- Шляпы где? - поинтересовался Славик, вытаскивая из брезентовой сумки такую же выгоревшую брезентовую панаму с металлическими дырочками на тулье.
- Та, - отмахнулась Алька, поправляя на талии ополовиненный сарафанчик и мелко перебирая босыми ногами по уже горячему песку, - блин, утро, а жжется.
Рита промолчала. У нее шляпа была, и даже с собой, валялась на самом дне сумки, куда ее силком запихнула мама. Ужасная шляпа, из синтетической соломки, с обвислыми полями и жуткой пластмассовой ромашкой на шелковой ленточке. Пусть хоть тыща солнечных ударов, но Рита ее на голову ни за что не наденет!
- Так, - Славик остановился. Так внезапно, что все сделали еще шагов пять, и тоже встали, оглядываясь.
Он стоял, весь шоколадный, невысокий, с хорошей осанкой, рубашка цвета хаки завязана вокруг пояса поверх красных плавок. Держал в руке свою лихую панаму, наверное, военную, прикинула Рита, ну еще бы, конечно, такую можно на голову.
- Забыли? Тогда возвращаемся, - и он на самом деле повернулся и шагнул в направлении пансионата.
- А нету, - поспешно сказала Алька, - мы вообще не носим. У нас нормально все. С головами.
- Санек? - Славик повернулся к другу.
Тот молча вытащил из своей сумки, вернее, потрепанного брезентового мешка, украшенного всякими нашивками и металлическими звездочками, белую кепку с небольшим козырьком, повертел в руках, передавая Славику.
Тот подошел к Альке, и не успела она возмущенно увернуться, нахлобучил кепку на ее густые волосы. Объяснил ласковым голосом:
- Или никуда не пойдем. А мы с Сашкой себе сочиним чего-нибудь. Держи.
Развязав рукава, он кинул другу рубашку. Тот, улыбаясь, повязал ее вокруг светлых волос, сделав нечто наподобие восточной накидки, укрывающей плечи. И Рита, покорно склонив голову под напяливаемую панаму, пожалела, что не взяла свою рубашку, вот уже балда.
Славик отступил, полюбовался.
- А ты? - немного сипло спросила Рита, поняв, что у троих головы прикрыты, а он остался только в плавках и с сумкой, куда забрал их тяжелый компот и покрывало.
Славик пожал плечами:
- Газеты у вас нет случайно? Ну ладно, разберемся, пошли, а то скоро жара.
- Подожди... - Рита стащила с волос стильную панаму, - на. Я вспомнила, у меня есть.
Покраснев, выкопала из сумки уродскую шляпу, расправила поля дрожащими пальцами. Но когда, вздохнув, собралась напялить, представляя, какой идиоткой будет выглядеть целый день в этой дурацкой шляпе, Славик засмеялся, отбирая нелепый головной убор.
- О! У нас дома точь такая же.
- Мама носит? - слегка ехидно вклинилась Алька, поправляя на себе кепочку.
- Бабушка, - безмятежно ответил Славик и нахлобучил шляпу на волосы. Заломил поля, щелкнул по пластмассовой ромашке.
- Махаемся? - вдруг обрел голос Саша и протянул к шляпе длинную, немного обезьянью руку.
- Но-но! - Славик увернулся, - я первый ношу.
- До старого пирса, - продолжил торговаться Саша, ухмыляясь, - а, нет, вон, до ближней баржи! - длинная рука вытянулась, указывая на черные останки, торчащие на мелководье вдалеке.
- Он всегда такой хитрый, - поделился с девочками Славик, и через синтетический ажур блеснул яркий, как трава, глаз, - вечно гребет самое лучшее. Ладно, принято, после баржи ты мне рубашку, я тебе шляпу.
И они отправились дальше, нестройной шеренгой, уже именно в путешествие, неспешно шагая босыми ногами по горячему, но еще не раскаленному песку, и по левую руку от них синела вода Азовского моря, выбрасывая на берег длинные нитки зеленых и черных водорослей, а по правую - шелестела сизыми стеблями высокая трава, украшенная светлыми длинными колосьями. Ветер овевал горячую кожу, шевелил подолы сарафанов и щекотал потные шеи. А впереди, там, куда они шли, блистало в бледном от надвигающегося зноя белое солнце, заставляя глаза щуриться.