А вокруг стояла, тихо дыша, теплая, совсем летняя ночь, полная мирных уютных звуков. Постукивали по каменным плиткам босоножки, с веранд доносились обрывки вечерних бесед, в темных кронах, пятнами просвеченных желтыми фонарями, возились сонные птицы. За спинами тарахтел неутомимый генератор, но его работа становилась почти неслышной тут, в отдалении, и вот, когда девочки сошли с аллеи на узкую дорожку, обрамленную кустарником, прячущим дощатую стену домика номер пять, пришли звуки прибоя - море мерно вздыхало, возясь в своих пределах, пошлепывало мокрыми ладонями по сырому песку, набегая на него мелкими волночками и отступая обратно. И над всеми этими шелестами, шлепками, обрывками слов, шагами и чьим-то вдалеке бегом вдоль длинной аллеи, царило несмолкаемое "ри-ри-ри" ночных сверчков. То самое, о котором думала Рита, укладываясь зимой спать и слушая, как воет за стеклами зимний ветер. Будет лето, думала она, конечно же будет, и ночами в открытое окно будут петь сверчки, как тихие колокольчики.
Белые перильца отгораживали веранду от черных кустов, свет наискось ложился на стол, загроможденный посудой. И кто-то сидел за столом, в молчании делал что-то, только руки были видны, мелькая в свете, падающем из окна комнаты. Женские руки, полные и загорелые.
Алька ступила на песок и встала, явственно хрустя каблуками и хватаясь за Ритин локоть, потом за ручки сумки. Рита дернула плечом - сумка больно тянула книзу, в самый последний момент умная Алька сунула в нее пол-литровую банку алычового варенья, холодную и скользкую.
- Ну? - сдавленно прошипела Алька ей в ухо, - чо теперь?
Рита не знала. И Славик тоже - хорош жук. Вы приходите. А сам не встречает, и что теперь? Лезть на свет, ой здрасти, мы тут на ужин...
- Это вы, девочки? - руки замедлились, скрылись в тени, фигура зашевелилась, двигая стулом.
- До... добрый вечер, - поздоровалась Рита, отчаянно желая, чтоб из темноты не отозвался еще кто-нибудь, а то вдруг это совсем чужая веранда и ждут на ней совсем других девочек.
- Поднимайтесь. Стася пошел в кухню и вас встречать. Разминулись, наверное.
В первую секунду Рита хотела шагнуть в кусты и скрыться, потому что это еще кто - Стася? Но с облегчением поняла и закивала.
- Здрасти, - с опозданием вступила в беседу Алька.
Вдвоем они медленно обошли угол и нерешительно поднялись по ступеням. Но мама Славика, словно не замечая их скованности, вытерла руки полотенцем, кинутым на спинку стула, взяла со стола чайник и протянула через стол.
- Может сходите, наберете воды? И поставите? Заодно разыщете Стаську, он уже должен принести казанок.
- Он сказал, - Рита прокашлялась, принимая алюминиевый чайник, - надо помочь, может. Почистить.
Женщина засмеялась, махнула полной рукой. Она вообще была очень полной, и круглый вырез светлого халатика в крупные голубые цветы делал загорелое лицо еще круглее.
- А уже все готово. Саша успел помочь, потом убежал по своим делам. Вот только - чай. Меня зовут Ольга Михайловна.
Девочки назвались и снова ушли, провожаемые мягким, но одновременно пристальным взглядом.
Снова постукивали каблуки по плиткам аллеи. Снова сверчки плели и плели свои летние тихие кружева, укладывая их на шорох морской воды.
А потом, мелькая под пятнами фонарей, сперва тонким силуэтом, после - чертами лица под темными кольцами волос, показался со стороны кухни Славик, неся схваченный полотенцем казанок, похожий издалека на блестящий арбуз.
- О! - сказал, подойдя, - давайте в темпе, там плита уже пустая совсем. Я бы подождал, но горячо. Чуете, какой запах?
И ушел, шлепая босыми ногами.
Рубашка, вдруг вспомнила Рита, и панама еще, они остались у них в домике, совсем забыли, надо же было взять.
Когда ставили на плиту чайник, она собралась помучиться над вопросом - им теперь ждать, когда закипит, что ли? Но Алька, осмотрев пустую просторную кухню, выключила большой свет, оставив гореть тусклую лампочку у самого входа:
- Пошли, что ли? Через полчаса вернемся, плита что-то не сильно горячая. Не выкипит.
А потом они сидели на веранде, сперва вчетвером, и девочки резали салат, вдыхая запахи специй из тарелок с дымящимся пловом. Чинно ели, ковыряя в тарелках вилками, слушали Ольгу Михайловну и отвечали на ее вежливые вопросы о школе, о родителях. Потом остались втроем, мама Славика отказалась от чая, пожелала им спокойной ночи и ушла в комнату, задернула плотнее штору на двери, но закрывать не стала, чтоб не спать в духоте. И было сперва немного неловко, потому что понятно - ей все слышно, о чем они тут будут болтать, но оказалось, что все хорошо. Потому что веранда, на ступенях которой они уселись с кружками, смотрела на песок, за которым - море, с редкой на горизонте цепью крошечных огоньков. И можно было просто сидеть, изредка перекидываясь незначительными словами. Не думать о том, что сказать, и как слушать, и в каком месте смеяться. Просто вот - быть в ночи, полной своей ночной жизни.
По пляжу бродили редкие гуляющие, может их было бы больше, но день постарался, выпивая все силы, и даже те, кто собирался, по выражению Альки, дурковать, устали, ныряя, плавая, резвясь в воде и на песке. И ушли. Осталось только огромное, полное звезд ночное небо, и его отражение в таком же огромном ночном море.
Как хорошо, думала Рита. И как же паршиво, что завтра приезжает эта несчастная тетка с девчачьим именем - Мая. И скорее всего, этот чудесный вечер не повторится. Даже если они с Алькой просто пойдут прогуляться после ужина, им придется выслушать кучу предупреждений, а если тетка похожа на маму, ну то есть, ведет себя так же, то будет шастать по пансионату, разыскивая и крича по именам. ...Станет рассказывать всякие ужасы, тараща глаза. Насчет того, как при тетке купаться днем, Рита даже не стала и думать, вернее, успела подумать о всегдашних взрослых страхах - вдруг да утопнут подопечные, и мысленно плюнув, совсем пригорюнилась, обидевшись на незнакомую тетку за то, что та портит даже этот прекрасный вечер.
- Ну... - сказал Славик, поднимаясь со ступеней, где сидел, обхватив колени руками.
Рита поняла - вечер закончился. Пора говорить "спасибо и до свидания".
- Пошли выкупаемся? - Славик расстегнул пуговицу штанов, запрыгал на одной ноге, стаскивая штанины.
- Э-э-э... - Рита и Алька переглянулись, приподнимаясь из-за стола.
- Пошли-пошли, - руководил Славик, - сумку тут бросайте, если что, и вам, наверное, купальники же надо, пойдем, я подожду, и там сразу на пляж выйдем. Сюда доплывем.
В комнате, быстро переодеваясь, девочки шепотом делились впечатлениями.
- Ну я ж говорила, странный, шо не могу, - шипела Алька, ловя на спине тесемку лифчика, - а если мне поссать надо, к примеру? Он меня у сортира будет ждать?
Рита тихо засмеялась, разыскивая в сваленных вещах запасное полотенце. Из-за того, что сама она была жутко стеснительной и любое действие начинала с мучительных раздумий, после которых, вообще-то, частенько и не решалась начать, поступки Славика ее очаровывали. Он похоже, не стесняется вообще.
- Будет, - ответила она возмущенной Альке, - а разве плохо?
- Пф, - еще больше возмутилась та.
Ночная вода была прекрасной и страшной. Как надо. Ноги опускались в зыбкую темноту, шевеля воду, и она обтекала кожу, журчала у скул и плеч. Такая теплая вода, что только мягкие касания отличали ее от ночного воздуха.
Рита медленно плыла в направлении горизонта, слушая, как журчит вода и препираются позади Славик и Алька.
- Не поплыву я, - возмущалась Алька через плеск, - там глубоко. Страшно!
- Никого там нет, - Славик смеялся и плеск усиливался, потом стихал, - никто тебя не схватит.
- А вдруг? Это вон Ритка у нас дельфин. Ты лучше смотри, за ней, а то угребет в Турцию. Рит?
Голоса неслись над водой, словно камушки по льду, и потому спорщики говорили негромко.
- Пф! Я тебе говорю! Уплывет фиг знает куда. Вон, уже не слышит.
- Да слышу я, - Рита встала в воде вертикально, с небольшим страхом опуская ноги в глубину, - не боись, я недалеко.
- А, - успокоилась Алька, - ну ладно. Славка к тебе поплыл. Не зашиби, с перепугу.
Рита улыбнулась, пошевеливая ногами. И тут же перепугалась - в метре от нее выскочил из воды черный круглый предмет, фыркнул, плескаясь.
- Фу! Ты так быстро! - сердце колотилось, казалось, гоня от груди волны.
- Я нырнул. Давай, разворачивайся.
Он поплыл рядом, так же не торопясь, направляясь туда, где невидимая Алька шумела, разводя вокруг себя призрачно-белые буруны.
- Прием-прием, - сказала и засмеялась, - а давайте идти, как будто мы просто гуляем.
И они пошли, преодолевая воду, смеясь, падая в нее плашмя и выныривая, брызгаясь, а потом уже молча, то плывя, то поднимаясь в воде, доходящей до груди.
Напротив далекой веранды за просторным пространством пляжа, рассеченного в нескольких местах полосами фонарного света, остановились, тяжело дыша и водя руками в толще воды.
Нырнуть, пугаясь, подумала Рита, так хочется нырнуть, просто ужас и кошмар. Но как же страшно!
- На берег? - деловито спросила Алька, - я устала уже, как чуча. Засну и утопну вот щас.
Славик молчал, ожидая ответа. И Рита молчала, маясь сомнениями, удобно ли его попросить, чтоб вместе. А вдруг он подумает... Но желание было таким сильным, что она рассердилась сама на себя. Шагнула ближе, коснулась под водой его вытянутой руки.
- Давай нырнем? Один раз только. А то...
Объяснить, что она боится, не успела.
- Давай, - согласился Славик, - заплыть надо подальше.
Плывя от берега рядом, она успела испугаться, что ныряет наверняка хуже, чем он и вдруг ничего не получится, а он тогда...
Но тут Славик сказал:
- Готова?
И ей пришлось срочно нырять, чтоб не болтаться в гордом одиночестве, вертя головой и дожидаясь, когда вынырнет и над ней засмеется.
Через мгновение они плыли под водой рядом, вниз, в глубину, и это было замечательно здорово. Сплошная вокруг зыбкая темнота, выталкивающая Риту наверх, но она держалась, старательно выдыхая остатки воздуха, пока в голове не зазвенели колокола, отдаваясь в ушах и в сердце. Совсем недолго плыла она под водой, но разве это было важно сейчас. Коснувшись бедра Славика, она толкнула носками песок и устремилась вверх, вытягивая над головой руки. И даже успела испугаться того, что не сразу вырвалась из воды, а значит, они все же проплыли вниз сколько-то метров.
Глотнула мокрым ртом воздуха и не удержавшись, крикнула, разнося ликующий вопль над поверхностью воды.
- Йя-хаа-а, - орала Рита, вертясь и расшвыривая ладонями воду, потом выскочила, упала на спину, поджимая ноги и погружаясь с открытыми глазами, чтобы видеть точки звезд через зыбкое зеркало воды и внезапно - лунную белую горбушку, которая кривилась и разбивалась.
Вынырнув, еле утихомирила сердце, плывя, а после бредя по горло в воде к возмущенной Альке, которая топталась, раскидывая руки.
- Не, ну ты чучело! Я думала тебя там схватил кто! Орешь, как подорванная! Ритка, балда ты.
У Риты не было сил возражать. Втроем они медленно выходили из моря, вода струилась по шеям, бокам, бедрам, покидая кожу, и коже было щекотно от капель, которые оставались на ней.
- Полотенце! - вспомнила Рита и расхохоталась, топчась на мокром песке, - ой, мы же его там, где входили! Бросили.
- Угу, - Алька попрыгала на одной ножке, выбивая из ушей воду, потом поменяла ногу, наклоняя голову к другому плечу, - а, наверное, думали, само придет, бережком. Ну, пусть валяется, кому оно надо. Завтра заберем.
- Я принесу, - предложил Славик.
Девочки отрицательно затрясли головами, не сговариваясь. Оказалось, устали ужасно, и ждать, когда Славик сгоняет за полотенцем и вернется, было невмоготу. Даже удивительно, какая навалилась усталость и уже ничего не хотелось, только вот упасть и заснуть.
- Ладно, - согласился тот, - я с веранды возьму, все равно мимо.
Так что, вытирались уже на ходу, почти засыпая, шли медленно, зевали в голос, и Славик, который шел немного сзади, тоже зевал, а потом смеялся. На ступеньках Рита еще сумела задержаться на полминутки, чтоб взять из рук Славика сумку и пожелать спокойной ночи, а Алька прошлепала в комнату без остановки, там бросилась на кровать, визгнув пружинами и затихла.
- Я завтра еду в город, - сказал Славик, отдавая сумку, - вторым катером. Сашка первым уезжает. Провожать придете?
- Сашку? - Рита тряхнула головой, - а, ну...
- Ты тоже совсем спишь. Не надо Сашку, это ж в шесть утра. Меня приходите провожать.
- Да. Спокойной ночи. Спасибо.
- За плов?
За день, хотела сказать Рита и испугалась, что сквозь наплывающий сон сказала именно так. Но собралась с силами и церемонно кивнула.
- За плов. Да.
Уже в домике, ничком валясь на кровать, в то время как Алька вовсю тонко посвистывала носом, раскинув руки и уронив к полу ногу, Рита расстроилась, ведь именно этим катером приедет дурацкая тетка! И значит, Славик увидит ее, и как она сходу начнет их воспитывать...
Это все было крайне печально, но опечалиться по-настоящему Рита не смогла. Заснула.
Ночью ей захотелось в туалет и, помучившись от нежелания просыпаться, она все же села в кровати, зажмурясь и сонно раздумывая, будить ли Альку. Идти одной страшновато, но Алька наверняка обругает и вставать не захочет. И потом, думала Рита, покачиваясь и стискивая ноги, пока будем ругаться, я совсем проснусь.
Потому встала тихо, прошлепала к выходу, проскальзывая между косяком и полотняной шторой на открытой двери. Вдогонку ей зарычал холодильник, трясясь и звеня стаканами.
Вздыхая, Рита нагнулась, беря за каблуки босоножки. И босиком спустилась со ступенек, настороженно оглядывая сказочную темноту, испятнанную светом фонарей. Ветра не было, без устали тарахтел генератор, все окна в домиках были черны или смутно белели занавесками, а над головой торчала в темно-синем небе выгрызенная половинка луны.
Рита шла и казалось ей, вокруг вырезанные из черной и серой бумаги декорации к кукольному спектаклю. И сама она - крошечная картонная кукла, вдруг сейчас, затемняя звезды, протянется сверху огромная пятерня...
У "белого дома" она сунула ноги в босоножки и простукав ступеньки, почти бегом взбежала наверх.
Обратно шла уже медленней, разглядывая все вокруг, такое неподвижное, тайное, ночное. И вздрогнула, когда у смешной халабудки, рядом с которой Алька воровала помидоры, кто-то кашлянул, ворочаясь.
Разгорелся у темного невнятного силуэта красный огонек, описывая кривую дугу снизу вверх, повеяло крепким папиросным дымом.
- И чо ходишь тут, одна совсем, - с раздумчивой интонацией произнес хриплый мужской голос.
Рита прибавила шаг, жалея, что забыла снять босоножки и теперь каблуки стучат все быстрее, выдавая ее страх.
- Сюда иди, - позвал голос уже в спину, хекнул, закашлялся, кашель перешел в сиплый смех.
На веранду Рита взлетела стремительно, и, скидывая у порога стукалки, прыгнула внутрь, затворила двери, наощупь поворачивая ключ. Сгибаясь над столом, нащупала оконную раму и растворила окно пошире, а то ведь испекутся в духоте. В окно дядька вряд ли полезет... Но на всякий случай она переставила на подоконник всю посуду с холодильника, чтоб загремела, если вдруг.
И тихо легла, глядя в потолок большими от внезапного страха глазами. Потом снова села, нашарила скинутые вечером трусики и, стащив влажные купальные, в которых завалилась спать, переодела, заодно сняла влажный лифчик, кинула его на спинку кровати, надежно укрыла грудь и живот простыней. Приготовилась лежать, настороженно слушая, не крадется ли через ночь страшный дядька, но тут же провалилась в сон, в котором их с Алькой арестовала морская милиция за краденые помидоры, а мама Славика, размахивая полотенцем, показывала на них полной рукой и требовала добавить к обвинению две тарелки незаконно съеденного плова. Из катера вышла рослая, очень толстая тетка в рубашке Славика и панаме, на которой черными буквами красовалась вышивка МАЯ и кинулась драться, чтобы освободить несчастных узниц, чему Рита не обрадовалась, тоскливо понимая, что тетке они нужны для того, чтобы всласть повоспитывать, пока еще несовершеннолетние.
Но тут вокруг катера стали выпрыгивать дельфины, искрясь каплями воды на прекрасных мордах, и значит, подумала Рита, успокаиваясь, все будет хорошо, ведь настал тот самый День Дельфина, про который был цветной импортный фильм. Она встала у самого трапа, простерла руки к спасителям. И проснулась, щурясь от солнца и от того, что горячий лоб чесался от выступивших на нем капелек пота.
За окном было тихо, как совсем ранним утром, но Рита с нехорошим предчувствием резко села, придерживая на груди простыню. Потом вскочила, пробежала несколько шагов к холодильнику, и схватив часы, вернулась к кроватям, дергая спинку Алькиного ложа.
- Чего? - невнятно возмутилась Алька, таща простыню на лицо, но тут же откидывая, - фу, жара какая. Чего ты?
- Проспали! Катер приходит, вот через десять минут уже!
Алька точно так же села, прижимая к себе простыню и не открывая глаза. И снова свалилась, так и не проснувшись.
Рита бегала по комнате, натягивая сарафан и одновременно пытаясь пальцами распутать волосы, которые высохли на одну сторону, прижатые к подушке.
- А-ля! Алька!!! Давай в темпе!
- Да уедет сам, - бормотала Алька, пытаясь улечься в промежуток между стеной и кроватью, - чо ты прям.
- Кто уедет?
- Сла... Тазик твой. Уе...
- Тетка! Вдруг не знает, где мы живем! И пойдет к директору. Ты хочешь, чтоб нас снова? По радио?
Алька стремительно села.
- Нет, - сказала, пытаясь открыть глаза, - нет. Не хочу. А сколько время?
- Одиннадцать, - мстительно прибавила пять минут Рита, - уже причаливает.
Алька встала и качаясь, принялась напяливать сарафанчик. Одновременно зевая и тряся головой, чтоб поскорее проснуться.
Через пять минут они уже торопились к пирсу, высматривая за верхушками кустов подходящий белый катерок. У Риты горело наспех умытое водой из чайника лицо, так же наспех припудренное поверх подгоревшей кожи. Опоздали, все-таки опоздали, стучало в голове в такт быстрым шагам. А надеялась, что на пирсе побудут, пока катер еще не пришел, и успеют поговорить со Славиком, без всякой тетки. Он же должен рассказать, когда вернется. И в городе - когда будет, чтоб пригласить его посмотреть фотографии. Ну и вообще. Хотя бы телефон чтоб оставил, если у них есть телефон.
Теперь все это придется при тетке. Не получится как бы случайно, в разговоре. А нужно будет отвести в сторонку и прямо спросить. Лучше бы, конечно, он сам. Но, а вдруг нет?
Тихий пансионат напоминал сам себя в ночном свете, был таким же безлюдным и неподвижным, только вместо темноты царило вокруг ярчайшее солнце. И через арку к пирсу торопились те, кому надо уехать.
Рита и Алька прошли под морячком, который неутомимо вертел деревянными ручками, поворачивался, ловя тайный ветерок, а лица совсем его не ощущали, зной выжимал пот, покрывая лоб и щеки мельчайшими капельками пота.
Алька вздыхала, немного демонстративно, показывая, как ей все это в обузу и неприятно - разбудили, заставили тащиться на пирс встречать неожиданную тетку. Шла, чуть отставая, чтоб Рита понимала, это ее - Ритино дело в первую очередь.
Сама Рита тоже после лихорадочного одевания и первых быстрых шагов сбросила скорость, надеясь, что к тому времени, когда они подойдут к катеру, толпа у трапа слегка рассосется. Вот уже пошли им навстречу те, кто встретил своих, таща сумки и переговариваясь радостными голосами. Встречающие были почти раздеты, бегали вокруг голопузые дети, с криками и смехом, а гости - все еще по-городскому, в обуви и одежде, платья, сарафаны, рубашки с брюками и шортами.
Ничего, думала Рита, оглядывая негустую толпу в поисках толстухи, скинете свои одежки и тоже будете, как мы - кто в трусах с лифчиками, кто в плавках и в одной кинутой на плечи рубашке. А брюки и платья - только вот когда в кухню или в магазин. Но где же эта самая тетя Мая?
Внутри загорелась робкая надежда. А вдруг она не приехала? Отказалась, и сидит теперь дома, пьет квас, действует маме на нервы...
- Меня провожаете?
Рита вздрогнула, крутанула головой, кося глазами на катер. Хоть разорвись - сзади незаметно подошел Славик, поравнялся, пошел рядом, касаясь Ритиного локтя и время от времени отставая, чтобы пропустить встречных.
- А... ну, да. Нет. Тетка тут у нас...
- А я думал, меня! - Славик засмеялся, перекладывая из одной руки в другую тяжелую сумку, - мама передавала спасибо за варенье, вкусное, утром пили чай. И ракушки, что мы надрали, она тоже утром дочистила, вышло две банки, вот везу домой.
- Сожрете, значит, - мрачно предположила Алька, отводя рукой растрепанную голову маленького туземчика с коричневым пузом.
- В морозилку сложим. В пакетах. Потом будем доставать и готовить. Нужно еще пару раз понырять.
Славик шел мягко, хорошей плавной походкой, улыбался рассеянно, осматривая окружающих. Иногда кивал, и Рита, занятая рассматриванием толпы у трапа, не успевала посмотреть, кому именно.
В городской одежде, с расчесанными темными волосами он казался проще и был не таким внешне прекрасным, каким казался ей в одних красных плавках, с маской, поднятой на лоб. Обычные бежевые брюки и белая футболка из магазина спорттоваров.
- Шапка! - вспомнила она, - у нас же осталась. И рубашка твоя.
Славик улыбнулся, на этот раз именно ей:
- Так я еще приеду. Наверное, послезавтра.
Рита героическим усилием удержала на месте губы, которые расплывались в широкую, до ушей, улыбку.
- А если нет, маме отдадите, - так же легко закончил Славик, ступая с каменной части пирса на понтонную, которая еле заметно покачивалась и звонко отзывалась на шаги.
Улыбка Риты погасла сама. Но теперь уже она заставила себя улыбнуться, сказала стараясь поравнодушнее:
- Ага. Отдадим.
У трапа стояла кучка терпеливых отъезжающих, свалив на горячее железо понтона сумки и рюкзаки. Тот самый тощий матросик, который одаривал девочек билетиками, возился с канатами, то взбегая на белую доску с набитыми на нее поперечинами, то спрыгивая снова на пирс. Острые углы воротника когда-то модной кримпленовой рубашки хлопали его по худым щекам.
И - никакой тетки...
Становясь в конце небольшой очереди, Славик с удовольствием свалил на железо сумку и повернулся к девочкам.
Вот сейчас, стукнуло у Риты сердце, сейчас он должен спросить... Про телефон. Про фотографии.
- Все там? - брюзгливо осведомился толстяк в белой пропотевшей рубахе и обвислой соломенной шляпе, - можно заходить?
- Чего стоим? - поддержали его ожидающие, переминаясь, - жара такая. Давайте уже!
Кримпленовый матрос внезапно вскочил на трап, кладя черные от загара худые руки на зыбкие поручни. Выкатил разрисованную синими розанами рубашечную грудь, прицельно глядя на полтора десятка измученных жарой пассажиров. Словно упал на амбразуру, защищая ее своим тщедушным телом.
У него и штаны, мельком отметила Рита, напряженно ожидая ответа Славика, оттуда же, с рубашкой - клеша-а.
Толпа заволновалась, послышались невнятные возгласы и ропот.
Парень отвернулся, с отчаянием глядя на иллюминаторы капитанской рубки. Все послушно задрали головы, глядя туда же.
Алька обошла Риту и тоже уставилась на рубку. Риту же интересовал только Славик, но не поедать же его глазами, как собачка, которая просит колбаски, подумала она сердито и стала разглядывать стеклянную безветренную синеву и, поодаль от катера, ближе к берегу - гряду каменных блоков, с которых шумом плюхались в мелкую воду детишки.
Вдруг сверху послышался смех. Двойной. Серебристому женскому вторил густой мужской, топали над головами уверенные шаги. Перекрывая собой легкое постукивание каблуков.
Рита отвлеклась от созерцания морских забав, потому что Славик пробормотал что-то, вернее, хмыкнул, или - кашлянул?
Сверху, с уровня рубки спускалась на общую палубу девушка. Как положено спускалась, спиной к трапу, аккуратно ставя на белые ступени стройные ножки в открытых туфельках на каблучке. Поворачивалась, смеясь, поднимала прелестное личико, чтоб еще раз посмотреть на капитана, а тот, нагибаясь и держась за поручни, досмеивался и договаривал что-то, провожая гостью. Внизу топтался матрос, немного больше похожий на матроса, чем кримпленовый, во всяком случае на нем была майка, выкромсанная из тельняшки, и он, поигрывая грязными бицепсами, приготовил обе руки, протягивая.
Девушка ойкнула, изящно спрыгнула с последней ступеньки, с благодарностью опираясь на мужские руки. Взметнулся и упал, прикрывая коленки, белый широкий подол.
Из чумазых рук она попала к матросу на трапе, который церемонно отступил, помогая ей взойти. И она взошла, помахала рукой капитану - грузному дядьке в светлой форме, блестящей потертыми нашивками и сдвинутой на затылок фуражке, украшенной "крабом".
Кивнула парню в тельнике, тот расцвел, но тут же нахмурился, видимо, стесняясь своей радости.
И одарила улыбкой кримпленового паренька, который как-то сумел, провожая ее к трапу, стремительно просочиться, спрыгнуть на пирс, чтобы встретить ее уже там, отпихивая боком подступивших любопытных.
Когда девушка, наконец, оказалась на берегу, парень сделал официально сердитое лицо и стал командовать пассажирами, втаскивая их по качающемуся трапу на катер. Но временами вытягивал шею, чтоб еще раз посмотреть на прелестную пассажирку.
А та, поправив на плече яркую матерчатую сумку, сняла с выреза платья дымчатые очки, надела их и встала в трех шагах от трапа, осматривая пирс и людей на нем.
Рот у Риты открылся сам собой, когда девушка улыбнулась уже именно ей, и каблучки простучали изящную музыкальную фразу, сплетая ее с вздохами воды под железным понтоном.
- Ты - Маргарита, я правильно поняла?
Рита кивнула, стараясь закрыть рот и глядя во все глаза. У девушки было лицо в форме сердечка, очень светлое, розовые блестящие губы, темные узкие брови над оправой очков. И волна легких волос какого-то странного нежного цвета - как будто светлый орех просветило утреннее розовое солнце.
- Очень приятно, - девушка приподняла очки, показывая большие серые глаза и тщательно подкрашенные ресницы, - а я - Лола. Твоя, уж извини, тетка.
Рита молчала, совсем растерявшись. Это тетка? И почему - Лола? Что за имя еще такое?
- Через три минуты отправляемся! - надсадно прокричал кримпленовый парнишка, которому береговой матрос - старый жилистый дядька с изрезанным морщинами лицом - швырнул конец, снятый с кнехта - толстого железного пенька в разводах ржавчины.
Все четверо повернулись в сторону катера. Парнишка в розах, укладывая канат, смотрел на их группку. Лола помахала тонкой рукой, на которой чеканные индийские браслеты свалились к локтю, сверкая на солнце.
- Коленька, пока! Веди себя хорошо!
Кримпленовый Коленька осклабился, помахал в ответ, и наконец, отвернувшись, занялся своими делами.
- Три минуты, между прочим, - внезапно сказала Алька.
- А, - Славик очнулся, хотя и с трудом, - да, точно. Ну ладно, поехал я.
Серые глаза с веселым ожиданием обратились к его загорелому лицу.
- И мне, - ослепительно улыбнулась внезапная Лола, - я надеюсь, ты к нам еще вернешься, Стэн?
- Я? - удивился тот и Рите показалось, сейчас ощупает себя руками, проверяя - он ли, - а... да. Вернусь. Конечно.
Он повернулся к Рите с Алькой, и Рита успела подумать, что это хорошо, а то бы треснула его кулаком по макушке прямо вот сейчас.
- Завтра, - сказал Славик, - я завтра вернусь. Утром вот. Сразу.
Они покивали молча. И когда он уже ступил на трап, Алька позвала полным ехидства голосом:
- Сумка. Стэн!
Славик засмеялся и вернулся бегом, подхватил забытую сумку с мидиями. И убежал снова.
- Риточка, ты не сказала мне, как зовут подружку! - Лола с улыбкой смотрела на сердитую и взъерошенную Альку, которая сейчас казалась совсем угловатой, с чересчур длинными и худыми конечностями.
- Аля.
- Очень приятно, Аля!
Лола подхватила их под руки и повлекла обратно в пансионат, оставляя за спиной пирс и белый катерок, который разворачивался по плавной дуге, увозя Славика.
- Какое красивое имя - Аля. А полное как? Есть чудесное имя восточное - Алия. Правда, прекрасно звучит? Как плавная и мягкая вода. А еще мне очень нравится английский вариант имени Илия. Библейское имя. Англичане произносят - Эльйа. Правда, здорово?
Голос у нее был тоже плавный и мягкий, и Рите вспомнилась любимая ее детская игрушка - плюшевая змея, алая, с желтым животом, наощупь такая прекрасная.
- Шутишь! Нет? Это же восхитительно! Редкое имя и совершенно прекрасное!
Рита знала, скажи она такое Альке, та парировала бы передразнивая "шутишь" - "врешь". Но так можно только со своими. И все же - как получается, что вместо толстухи-пенсионерки они получили прекрасную незнакомку Лолу?
Алька только хмыкнула, внимательно, впрочем, слушая.
- Фонетически имя не самое мягкое, но мягкость не всегда ведь нужна. Мне кажется, по характеру оно должно тебе подходить. В тебе есть одновременно и плавное, и острые углы.
Лола засмеялась и бархатный голос превратился в серебристый звон колокольчиков.
- Можешь и ушибить, мало не покажется. Ну, куда поворачиваем?
Рита на секунду замялась, но шагнула налево, туда где начиналась дорожка к домику.
- Ой, - на этот раз остановилась Лола, - вообще-то твоя мама просила сразу же позвонить. Но я предупредила, что тут могут быть проблемы со связью. Твой папа сказал, что такое бывает... Тем более, она же на работе, так?
- Тогда в домик, - Рита успокоилась хотя бы насчет личности гостьи. Ведь не станет же совсем чужая красотка звонить им домой и беседовать с мамой.
В комнате, наполненной желтым, процеженным через штору зноем, главные детали, наконец, выяснились.
Лола бросила сумку на гардеробную кровать, сама села на табуретку, скидывая с ног туфельки и шевеля пальцами.
- Ужасно жарко. Совсем открытые туфли, а ноги как в бане. Хорошо, что я взяла шлепки. Итак. Знакомимся снова.
Она бережно пропустила волосы через пальцы, скрутила на затылке пушистый пучок и посмотрела на девочек, придерживая его ладонью.
- Меня зовут Лиля, и я тете Мае - седьмая вода на киселе. То есть, я троюродная сестра ее первого мужа. Они сто лет как развелись, а мама с ней открытками перекидывается. Моя мама, в смысле. Она тете Мае приходится теткой, а я, получается, по уровню поколений - ее сестра. Тети Маи в смысле. А значит, тебе, Риточка, я тетка.
Рита фыркнула, качаясь на неубранной кровати. Алька на своей - тоже. Через секунду они смеялись втроем, Лола держалась пальцами за уголки глаз, наверное, чтоб не потекла тушь. И после этого смеха все встало на свои места.
Досказывала она, уже разбирая сумку и раскладывая по спинкам стульев и кроватей вещички.
- Я приехала на каникулы, в институте учусь, а Мае путевка свалилась, в санаторий, лечить больные суставы. Ну и вот, успели только мне сумку собрать, через семь часов я уже в поезде, она обещала позвонить, объяснить все, но, судя по тому, как меня встретил Павел Петрович...
Лола округлила глаза и все трое снова захохотали, представляя Ритиного папу на вокзале.
- Это еще мама не в курсе, - сказала Рита, - вот это будет ей кино-вино и домино.
- Строгая? - Лола сложила губы, напуская на лицо учительское выражение.
- Ну-у-у. Да нет, просто волнуется из-за всего.
- Ничего, - махнула рукой гостья и браслетики прозвенели еле слышно, - мы ее успокоим. Мы будем хорошо себя вести. Всю неделю.
- Как неделю? - Рита была совсем сбита с толку, - они же послезавтра... с папой...
- Павел Петрович сказал, чего нам мешать, - беззаботно поведала Лола, - я же сказала, что присмотрю за вами, и он согласился, и сказал маму уговорит. А потом все вместе поедем по Южному берегу, с ночевкой.
Рита онемела от удивления. Ну, папа! Она его, значит, по полгода уговаривает, чтоб путевочку или вот поехать куда на машине. А тут является Лола, которая на самом деле Лиля. И все. Уже все, как она попросила. Но с другой стороны, разве это плохо? Пока как раз хорошо. Вот только Славик повел себя, как дурачок. Глаз не сводил, и тут же передумал насчет возвращения. Может, он вообще сумку с ракушками закинет и ринется обратно, прямо сегодня.
Рита прислушалась к себе. Перспектива буквально через пару часов или к вечеру увидеть Славика ее никак не обрадовала. Казалось бы - понятно почему, если вспомнить, как он на Лолу смотрел. Но на самом деле, Славик вдруг отступил на второй план, и именно Лола сейчас оказалась нужнее и интереснее.
- А почему тогда Лола, - подала голос Алька, - если Лиля?
Гостья вынырнула из платья, опуская плененные им руки на коленки и открывая глазам тончайший кружевной лифчик-анжелику с застежкой между небольших, но круглых грудей.
- Потому что бывает, родители не угадывают с настоящим именем. И вот ты живешь, а оно тебя ждет. Потом вырастаешь и берешь его себе.
Она встала и, отвернувшись, щелкнула застежкой, лифчик упал на кровать, раскидывая кружевные лямочки.
Девочки смотрели на узкую спину, тонкую талию и немного мальчишеские бедра с сильными ягодицами, тени под коленками. Плечи, укрытые легкими волосами света выцветшей розы.
Поперек спины легла полоска черного эластика.
- Лилия - это не мое имя. Я могла бы взять имя Лилит, но только временно, ну, попользоваться. Вы знаете историю Лилит? Темной женщины, которая была раньше Евы?
Рите показалось, что она хлебнула вина и то ударило в голову, по пути сведя скулы и покрывая локти мурашками.
Лола села, поправляя купальный лифчик без лямочек, украшенный тонкой линией сверкающих камушков, крошечных, как зернышки пшенки. Привставая, стянула с бедер трусики, а девочки отвернулись, рассматривая окно, стол и что там еще... И, натянув купальные до бедер, встала, надела целиком, тщательно поправляя резиночки и драпировки.
- Я расскажу. Это прекрасная история. Так что, когда я услышала песню, я поняла - вот мое имя. Оно одновременно мягкое и высокое, понимаете?
Рита не хотела смотреть на Альку, боялась увидеть на худом лице знакомое скептическое выражение, с каким та реагировала на всякие отвлеченные разговоры. Хотела кивнуть и боялась. Она поняла. Мягко звучит, но оно такое - вытянутое вверх, и с этого имени можно смотреть вниз, рассматривая все. Без углов, без ям подстерегающих, без драк и споров - такое оно. Но - сильное.
Гостья вышла в центр комнаты, держа в руках резиновые шлепочки - самые обыкновенные вьетнамки, которые носили, как полагала Рита, одни старики-пенсионеры. Сунула в них ноги, и повернулась.
- Ну как? Нормально? Он у меня еще не купался, боится, наверное.
- Кто? - спросила Рита.
- Купальник, - рассмеялась Лола, - показывайте! Где будем плавать, где загорать. Показывайте все. Начинаем настоящую летнюю жизнь!