Аннотация: Легенда - фрагмент третьей книги романа "Татуиро"
В те времена, когда все реки текли только в море, не поворачивая вспять, а пыль от больших волн сеялась до самого неба, не было в нем Большой Матери, и не было Большого Охотника. Небо светилось само и светилась от него живая пыль воды. Не умирали деревья, плоды на них висели вперемешку с цветами; и птицы вили гнезда прямо на земле, потому что звери не знали, что такое охота.
Люди в те времена были прекрасны, как небесный свет. И прекрасней всех женщин была Айна, светлоликая. Были у Айны волосы огненные, как грива степной лисы, глаза синие, как небо, кожа светлая, как водяная пыль на свету. Пела Айна медленные песни и рыбы сходились к берегу, когда сидела она на камне, полоща в воде ножки. Кормила Айна рыб ягодами и маленькими листочками. И смеялась, глядя, как они выползают на берег. Нагибалась и пускала их обратно в воду, чтоб не забыли дышать, где умеют.
Все племя любило Айну. Но некогда ей было думать о любви. Слишком светла была светлоликая Айна. Слишком занята светлыми хлопотами. То птенец далеко упорхнет от гнезда и надо вернуть, то кусты народят столько ягод, что гнут, ломая себе ветки и надо снять лишние плоды. Все время Айны уходило на заботы о жизни. И жизнь не кончалась.
Но однажды, когда наползли с запада тяжелые тучи, закрывая собой небесный свет, пришел в племя чужак из-за леса, с той стороны, где торчали далекие горы, порвав покрывало деревьев. И красив же был Еэнн!.. Выше всех мужчин племени, стройнее всех и руки его были самыми сильными. Смуглым было его лицо под шапкой темных волос, и широки плечи. А за плечами висела длинная сумка с торчащими ветками. Деревня всегда привечала гостей, усадили Еэнна на лучшее место, подали чашу молодого вина, наломали ломтей хлебного дерева и целое блюдо цветных ягод поставили у правого локтя, ешь, гость, пей, гость, и рассказывай, откуда пришел, что там интересного. Охочи были люди до рассказов, похожих на сказки, слушая, били себя по бедрам, ахали и охали, но после забывали все быстро. Им хорошо жилось на берегу широкой реки, несущей к морю теплые воды.
Еэнн рассказывать не стал. Выпил вина и протянул чашу - наполнить снова. Размял в руках плод хлебника и кинул налево, где птицы. Зашептались женщины:
- Как добр наш гость, он позаботился о птицах!
Сверкнул Еэнн темными глазами, рассмеялся, и опрокинул блюдо с ягодами по правую руку. Набежали на цветную россыпь мелкие мыши и колючие ежи. Крякнул кто-то из мужчин:
- Каков молодец наш гость, он заботится о малых зверях!
А гость одним махом выпил вторую чашу и снова протянул ее. Встал с полной чашей в руках и стал кричать, насмехаться над людьми, которые, как дети:
- Эй, вы, глупые, как новорожденные щенки! Разве вы мужчины? Вы - мышиные няньки! Разве вы женщины? Вы - ореховые скорлупы! Как скучно вы живете! Все бы вам на светУ, и все бы вам песни петь!
- А что же нам делать? - спросили его мужчины, удивляясь. От времени до времени и через время жили они так и никто никогда не смеялся над светлой их жизнью.
- Драться с волками! Убивать лесных кошек! Вешать шкуры их на стены и хвалиться этим. И догонять женщин, когда они убегают, хватать их за волосы, когда они плачут.
- А нам что же делать? - спросили женщины, изумляясь. От времени до времени и через время уходили они из семей к мужчинам, рожали детей и никто никогда не обижал их.
- Вам? Наряжаться, петь темные песни, после которых мужчины не могут заснуть; обещать и обманывать.
Сгрудились мужчины отдельно, женщины отдельно, стали шептаться, оглядываясь на Еэнна. Пожимали плечами и качали головами. И вышел тогда из толпы вождь, старый, с белыми волосами, погладил седую бороду, сказал, поклонясь:
- Ты гость и потому, ложись спать в лучшем доме. Мы принесем тебе еще плодов и питья. А когда проснешься, иди своей дорогой. Нам не нужна твоя правда, принесенная из-за серых скал. Мы будем жить так, как жили от времени до времени и через время.
- Да вы не живете, - снова крикнул Еэнн, - вы, как пыль, поднятая речными порогами, светитесь бледно, а хвать рукой - и нету в ней ничего.
Огляделся, засмеялся растерянным лицам и еще крикнул, скидывая с себя одежду:
- Я без женщины не сплю.
Опустив головы, вышли вперед пять самых нежных девушек. Гостю - всё. Но посмотрел на них Еэнн и махнул рукой:
- Не нужны вы мне. Я хочу вот эту!
И повернулись все посмотреть. Там, за распахнутыми дверями лучшего дома, стояла Айна. Она тоже шла гостя послушать, но задержалась у птичьего гнезда на плетне. Выпутывала птенцу лапку. Подняла Айна глаза и будто синяя синева спустилась с неба на белую глину дороги.
- Эту! - крикнул Еэнн.
Посадила Айна птичку обратно в гнездо, погладила пальцем маленькую голову. И пошла по дороге от дома к реке.
Разозлился пьяный Еэнн. Всех расшвырял, в три шага догнал Айну, схватил за длинные волосы. Ахнула она, упала на колени. А он нагнулся смотреть, потекут ли слезы из синих глаз.
Но тут зарокотали темные тучи, сердясь за Айну, взмахнул ветками ветер, сердясь за Айну, застучали на берегу камни, сердясь за Айну. И, когда Еэнн поднял голову, посмотреть вокруг, махнула она головой и вырвалась. Побежала среди деревьев, только волосы мелькали зарницами. И побежал следом Еэнн, рыча диким зверем.
Легко бежала красавица Айна, только пыль и мелкие листья порхали из-под босых ее пяток. Но быстро бежал и Еэнн, тяжелые ноги его топтали птичьи гнезда, калечили неловких зверей, не умеющих увернуться. Медленнее его бежала Айна, потому что на бегу она смотрела, чтоб не наступить, не ударить случайно маленькое зверье, не сломать веток старых деревьев. Помогали они красавице, то тропу заслонят, то под ноги охотнику кинутся, то в глаза сухих листьев набросают. Заревел тогда Еэнн и, оглядевшись, увидел на поляне зайца. Схватил его за длинные уши, крикнул:
- Смотри, женщина! Смотри, как я вырву ему трусливое сердце и съем!
Пискнул заяц и повис, лапы растопырил, а глаза от страха и боли свел к носу.
Всплеснула руками светлоликая Айна, и на бегу остановилась так, что и ветер остановился и туча забыла пролиться дождем, и камни забыли стучать друг о друга. Тихо-тихо было, когда шла она назад, протягивая Еэнну руки:
- Отпусти маленького, сильный мужчина. Я иду к тебе...
Засмеялся Еэнн, одной рукой держа за уши зайца, а на другую намотав рыжую косу Айны. Хотел было ударить зверька оземь, раз девушка все равно у него. Но посмотрел сверху в ее глаза... И отпустил зверя.
- И меня отпусти. Я сама пришла к тебе и не убегу.
Пошли они рядом. В самую глубину леса повела Айна Еэнна, под низкие ветви, туда, где свет был только от ее рук и лица, а больше там света и не было. Легла Айна на темный мох, вытянула руки и закрыла глаза. И стало под ветвями еще темнее. Лег рядом с ней и Еэнн, не отрывал глаз от лица светлого. Хотел по привычке своей скрутить ее сильно, сжать, чтоб крикнула, чтоб кровь у него заиграла, но тек светлый свет из ее лица, от высоких скул, от бледных сжатых губ, да такой свет, что смуглая кожа мужчины побледнела и сама засветилась.
Не спали они. Словно змеи сплетались тела и проминался под ними лесной мох, колыхались гибкие ветви. А после заснул Еэнн, закрыв темные глаза. А красавица Айна села рядом, убирая в косу огненные волосы и смотрела, как светится во сне его лицо. Пела песню любви, непрошеной и грустной.
На звук этой песни тихо ступая, шли через лес мужчины и были их лица сердиты и мрачны, а в руках сжимали они толстые палки. Нашли старое дерево, укрывшее Еэнна и Айну, окружили и кинулись на гостя. Вскрикнула Айна, простерла руки над спящим, не давая дотянуться. Но уже проснулся Еэнн. Выдернул из своей сумки тонкую ветку, острую, как жало, вскочил и воткнул ее в грудь первому, кто подбежал. Зашатался мужчина, схватился за грудь. А оттуда закапала на мох, на листья кустарника красная кровь. И все расступились. Только вскрик Айны и хрип раненого, что умирал на листьях.
И умер первый из неумиравших до того времени. Стояли люди, глядя и удивляясь. Стоял Еэнн, держа в руке еще одну ветку-жало. Наклонилась над умершим Айна, омыла его лицо синими слезами небесных глаз. И тоже встала.
- Ты, Еэнн, принес нам смерть. И любовь. Ничто не будет, как раньше. Видно пришли новые времена, но как грустно жить до времени и через время, провожая старое и зная, что он ушло, как утекает вода из реки в море. Я ухожу, мне здесь не место теперь. И ты уйдешь, потому что и ты полюбил.
Вышла она из-под полога листьев, подняла лицо к светлому небу, и поднялась в него. Только волосы вспыхнули красным огнем. Закричал тогда Еэнн от боли в раненом сердце, - вроде, и не ударил его никто, а рвется грудь на куски. Поднял руки к небу, где в синеве засияло лицо красавицы Айны, обжигая глаза до слез.
- Возьми меня! - закричал.
- Иди, - ответила Айна, - но мы не встретимся больше. Я буду днем, ты - ночью. Когда я в небе, ты будешь спать. Когда ты выйдешь на небо, я уйду. Слишком много несчастий, когда мы с тобой вместе.
- Все равно! - крикнул Еэнн. Поднял руки и растворился в синеве дня.
Люди ушли в деревню. Но Айна правду сказала в своем плаче. Смерть отворила ворота для ночи. И мужчины и женщины не забыли Еэнна. Стали учиться ходить на охоту, стали спорить и ссориться. Смотрел на них сверху Еэнн, ухмыляясь бледным ликом. А потом выходила в небо светлая Айна, но и тогда людям не становилось легче. Терпела Айна , прятала свои слезы и потому взгляд ее обжигал огнем. Высыхали колодцы и река позабыла, где ее берега, став ниткой среди камней. Ссорились люди из-за воды и еды. Звери, боясь, ушли в чащу, птицы, боясь, стали вить гнезда на верхушках деревьев. И только заяц, спасенный Айной, бегал поблизости, сторожил длинные уши, слушая и думая. Косил испуганными глазами.
И однажды, никому не сказав, побежал далеко, к серым скалам, где жило страшное, которое лучше не трогать, с которым нельзя говорить. Но заяц сказал:
- Страшное, невидимое, неслышимое! Сжалься над теми, кто полюбил! Дай им свиданий. Пусть светлая Айна и темный охотник любят друг друга, как могут. Может тогда станет лучше всем?
- Ты просишшь за тех, кто чуть не убил тебя? - прошелестел ветер в странных деревьях.
- Да.
- Ты хочешшь им счастья? - зашуршало в странной траве.
- Да!
И все замолчало вокруг. Долго ждал заяц, боялся, но не уходил. Но время текло, извиваясь, и заяц, повесив уши, собрался упрыгать обратно. И тут зашуршало, зашелестело, посвистывая и поскрипывая:
- Что ж, храбрый трус, беги. Скажи своей Айне, пусть не боится плакать, когда ей захочется. Если сильна их любовь, то и слезы их будут сильны.
Как ветер в степи убегал заяц от странных шепотов и хвост поджимал так, что навеки стал он коротеньким. Выбежал на пригорок и прокричал светлой Айне слова о слезах. Уши поставил, стал ждать, что будет?
Светлоликая в небе молчала. А потом потемнело вокруг и полились с неба светлые слезы Айны, плач по любимому. Целый день плакала Айна, не заботилась о птицах и мелком зверье, горевала свое горе. И так и ушла за дальнее море, в слезах. А мокрый заяц, дрожа, дождался свирепого лика Еэнна и ему прокричал те же слова-шепоты. И заплакал Еэнн. Храбрый и злой, плакал в темном небе, кривил бледный лик. Слезы его текли так плотно, что превратились в тучи, закрывшие небо. Не стало дня и не стало ночи.
Но заяц поставил уши и услышал, там, за тучами, из которых текут и текут слезы с неба, встретились, наконец, Айна и Еэнн. И забыли о слезах. Потекли слезы по тучам к земле сами по себе, наполняя реки и колодцы, трогая мокрыми руками корни деревьев.
И тогда поскакал мокрый заяц, через лес и поляны, через степь и вдоль берега реки, через деревню к морю и кричал:
- Слушайте все! Нет больше девушки Айны и нет Еэнна. Большая Матерь выходит на дневное небо, а ночью сменяет ее в черном небе Большой Охотник. Весь год будут служить они людям и зверям. Кормить траву светом и укрывать гнезда тьмой. А во время больших дождей, там, за тучами, стелет Большая Мать облачные покрывала и ждет домой Большого Охотника. Только за тучами встречаться им. Такое им счастье. И нам так жить.
Слушали зайца люди, кивали. С тех пор, как появилась на земле ночь и пришла в мир смерть, стали они серьезнее и умнее. И такое бывает счастье, понимали они. И согласились, что так - правильно.
С тех пор каждый год приходят на землю большие дожди и идут две луны от полного лика Большого Охотника до второго полного лика его.