Черкиа Елена : другие произведения.

Сенька и Сонечка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Что происходит там, на краю зрения, когда мы идём по своим делам, не замечая очевидного, того, что даже не слишком и прячется, зная о нашем постоянном невнимании... Может быть, там драма, обыденная, а возможно, с драмой переплетается нечто мистическое, нужно лишь приглядеться.
    Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!
сенька и сонечка.jpg
  
   Они шли по длинному переходу, залитому пыльной сывороткой ламп дневного света. Высокая девушка, плотная, казалось, по новой-старой моде под широкой курточкой - подставлены плечики, темные волосы цыганскими кольцами. И мягкая походка, будто и не каблучки, а всей подошвой по вытертым сотнями ног кафельным полам.
   Парень ниже ее - ровно на высоту каблуков ее сапожек, поддерживал под локоть, слегка танцуя, заглядывал в лицо. Вздыхал и морщил лоб, иногда хмурил брови, а то приоткрывал рот, но говорить не говорил, умолкая раньше несказанных слов. Свет касался его нечесаных, коричневыми пружинами вьющихся волос, мазал белесыми бликами краешек уха и серебро сережки помаргивало.
   Кроме света был шум, ровный и нескончаемый, шарканье ног, ног; издалека, откуда шли - ноющий крик поезда - ближе, ближе, медленнее, пауза и потом, близко и дальше, дальше, затихая, но тут же перекрываясь другим, - что приближался.
   За спиной звуки стихали, а в лицо уже ныли новые, поднимаясь по блестящим ступеням.
   У вывернутого края стенки остановились, отошли в сторону - не мешать целеустремленным. Звуки здесь смешивались и обиженно стихали временами, как бы досадуя, что эти двое, вырвавшись из паутины одной станции, не торопятся попадать в другую.
   Люди шли. Примерно с одной скоростью, шаркая, добывая сушеные звуки из усталого пола. Иногда между мерно идущими промелькивал кто-то быстрый, вьюном огибая, задевая, и казалось, из-за другой скорости - ярче одет. Но эти иногда повторялись и потому тоже казались рисунком орнамента, только реже нарисованным.
   Двое стояли у самой стены и потому сделались людьми, отдельными. Стало видно, что у девушки полные яркие губы и шея в распахнутом вороте куртки смугла. А парень скорее чумаз, будто давно не мыт, но глаза-маслины и, наверное, все-таки, смуглый.
   Поодаль, метрах в пяти стоял еще один человек. Человек-табличка, в толстом животе и двойном подбородке, с глазами из стекла, оттого, что мимо текла и текла, шаркая, змея из людей. Навечно, казалось, согнутая рука держала белое предложение "Дипломы, аттестаты".
   На кивок парня он глянул мрачно и отвернулся, договорившись сам с собой - не смотреть пока.
  - Ну, что? - парень засуетился возле девушки, засматривал в глаза, трогал локоть, - давай я, ну давай я сегодня! У тебя, вон, и лапа не зажила еще!
  - Сеня, мы же договорились и спички тянули. И знаешь ведь, мне лучше. Нам надо побыстрее!
  - Господи, ну, знаю, но не могу я! Мне тебя... - и осекся. Убрал взгляд от протертого локтя ее кожаной куртки, который утром она тщательно мазала сапожным кремом и видел, злилась, смотря в зеркало - мажь не мажь, а все одно - старая куртка, ношеная сильно. Мужская.
   Представил себе ее, рослую, с пышными волосами, как из машины длинную ногу в тонком чулке с искоркой - на красную ковровую дорожку, а вокруг аплодисменты и вспышки... и даже зажмурился от злой беспомощности.
   Только сапожки вот хороши, смог сапожки ей. Но - за квартиру, и по врачам, и столько всяких мелочей, что оказывается, нужны до зарезу, ведь не в джунглях живут, столица! А теперь еще телеграмма от мамы, ехать нужно срочно.
   Она взяла его руку. Мимо шаркали головы, лица, животы, шали, кокетливо драпированные поверх осенних пальто и спортивные куртки. Ласточками прорезали шарканье вскрики и смех.
  - Сенечка, потерпи, ладно? Думаю, за сегодня соберем. Я выдержу. И лапа моя очень ко времени. Обещаю, приеду когда, то только ты уже.
   И рассмеялась:
  - Хочешь, костей тебе привезу? Самых вкусных.
  - Мяса привези лучше, - буркнул Сеня, - костей мы и здесь добудем. Главное, пусть с матерью там...
  - Все будет нормально, - сказала девушка неуверенным голосом. И лицо ее скривилось. Она быстро накрыла глаза рукой, хлопнула себя по щеке. В мерном шарканье звук утонул не слышимый, но смуглая кожа расцвела багровым пятном со следами пальцев.
   Она прижалась спиной к стене и стала расстегивать куртку. Распахнув, раскинула руки, глядя на спутника:
  - Ну? Давай же!
   Сеня постоял. Повернулся посмотреть на человека-аттестата. Край уха и щека того ждали, каменели в напряженной неподвижности, - не повернуться, не увидеть.
   Семен шагнул к теплу из-под куртки, опустил взгляд на узкую юбку, на коленки и носки красивых сапожков. И перед тем, как прижаться и обхватить девушку руками, коснулся губами горячей щеки. Снова, как и всякий раз, падая в обморочный ужас осознания, что - вдруг, вдруг не вернется и уже навсегда...
   Люди шли, множа шаркание, проносили мимо выражения лиц, все больше безучастные, погруженные в себя. И никто не смотрел, как в руках невысокого чернявого парня что-то шевелится, комкаясь, поворачивается, что он силится удержать, не уронить на истертый пол, светлеет и белой шерстью сползает по кожаной куртке к коленям.
   Он, придерживая, напрягая шею и руки, поворачивался тоже, стараясь, чтоб в беспрерывности движений нельзя было уловить сути их, и не забывал краем глаза высматривать служителей закона. Нечего пока им сунуть, нечего.
   И оседая на пол, скрестил ноги по-турецки, расположился уже свободнее, устраивая рядом с собой на старенькой кожаной куртке большую собаку, с узкой мордой, изящно выгнутой спиной, хвостом веером. И подраненной передней лапой.
   Достал из-за пазухи кепку и положил перед собой на плитки. И только тогда, бережно укладывая в ладонь лапу в белой шерсти, спутанной запекшейся кровью, посмотрел собаке в глаза. Темные, умытые влажным блеском, янтарные. Этой ночью в них светила полная луна, когда не спали, говоря и прикидывая, строя грустные планы, а на столе задирала острые локотки сложенная телеграмма.
  - Ах, какая собачка! Посмотри, сынок, какая красавица! И как зовут ее, молодой человек?
  - Шугар зовут, - сказал Сеня.
   Лица остановившихся нагибались, как змеиные головы, на время, чтоб подняться и унести себя навстречу унылому вою поездов. Только мальчик остановился весь, бухнулся на корточки, глядел с восторгом, но был поднят насильно за руку и повлекся, оглядываясь. В кепке появилась первая купюра.
  - Молодой человек, что же вы так, собака ценная, а вы на ней деньги зарабатываете? Афган да? Сука?
  - Девочка, - ответил Семен. И отвел руку говорящего, мягко но решительно:
  - Гладить не надо, она и укусить может.
  - Вы бы еще волка привели! Безобразие! Я вот милиции щас скажу...
  - Уже можно, - усмехнулся Семен, глядя, как растет в кепке ворошок десяток, придавленных серебряными кругляшами.
   Шугар ткнула носом в его ладонь, посмотрела с упреком.
  - Не хочу я, чтоб они тебя трепали, - рассердился Сеня. Но послушался и в следующий раз просто отвернулся, пережидая, пока маленькая девочка, вся в чистом и розовом, погладит шелковистые длинные уши. А молодая мама, улыбаясь, терпит, держа в руке пакетик с дезинфицирующими салфеточками.
   Через несколько часов голова его гудела от непрерывного шаркания. Люди шли мимо, смиренно неся джинсовые колени, твидовые колени, нейлоново-чулочные колени над обувью. И эту обувь он ненавидел, за то, что шаркают они - ею.
   Шугар лежала, положив морду на его ладонь, а лапу вытянула вперед себя и чуть в сторону толпы. Так было выгоднее, но риск, и потому Семен сидел напряженно, не отводя глаз от идущей толпы. Три десятка пожалеют, да, а тридцать первый, один из тех вьюнов, что пробегают через мерность на скорости, прошивая серую толпу своим здоровьем и яркими вещами, наступит мимоходом и тут же затеряется в толпе. Было уже, знает. И что догонять бесполезно, знает. Фрагмент, частица, завиток орнамента на длинной ленте перехода...
   Он трижды опустошал кепку в глубокий карман. Лицо сводило от улыбок, а шею от кивков, уши затыкал шелест и свист подошв, подошов, подошшовок...
   Гладил Шугар по узкой голове, нагибался и что-то шептал в ухо. Разные ласковые слова, и всякий раз, когда сидел так, губами около собачьего уха, в кепку сваливалась очередная купюра. И всякий раз его передергивало, но он старался, чтоб Шугар этого не заметила.
   Свет не менялся. Хотя на улице, наверху, Семен знал, жирнеет ночь с желтками фонарей над тротуарами. А еще там как будто свежий воздух и очень хочется к нему. Да и пора, может, Шугар нужно в туалет, сам он хочет давно, но терпит, потому что куда же ее оставить одну?
   Он искоса глянул на человека-аттестата, а тот искоса глянул на него. Отскочили взгляды, как пальцы от горячего утюга.
   Теперь люди шли с перерывами. Сначала ныл поезд, визжали тормоза, после - катилась мимо длинной волной толпа, шаркала, тянула за собой хвосты отстающих одиночек. Потом почти пусто, лишь пройдет кто прогулочным шагом, глазея на спрятанные в нише лампы, - будто там окошки, и там - день. А на самом деле - глубоко и никакого дня уже нету. А завтра к вечеру ей надо уже в поезд.
   Он снова нагнулся к собачьему уху:
  - Ты там, это, лапу-то лечи, не забывай. Ну да, знаю, только, когда превращаешься, но все равно. Может, если руку мазать, то и лапа?
   Уже было совсем пустынно. Странно без шарканья. В такие минуты раньше Семену так и хотелось лайнуть во весь голос и посмотреть, как звук вспорхнет к ребрам потолка и понесется оглашенно, стукаясь, и кто-нибудь, стоя на платформе среди помпезных колонн, оглянется удивленно, не понимая, откуда.
   Но еще должны были идти после концертов, слегка хмельные и потому щедрые. Но и опасные. Деньги считать он не хотел, прижимал локти, ощущая, как похрустывают, сламываясь, бумажки в обоих карманах. Хорошо бы уже хватило, а то добавлять неоткуда.
   Глядя, как собирается в глазах Шугар туман, не выдержал. Встал, хлопнул себя по бокам:
  - Так, девочка. Еще два поезда и уходим.
   Сказал громко, специально для человека-аттестата.
   И тот, после второго нытья и малого шарканья, свернул свою табличку, кивнул чуть заметно и ушел, подхваченный завернутой лапой стенки.
   Сеня дождался, когда подойдет поезд, выплюнет усталых, которых меньше, чем днем, но устали так, что им тем более не до чего. Нагнулся и подхватил Шугар под передние лапы. Послушно положив лапы на плечи ему, собака вздернула морду и посмотрела, прямо в глаза-маслины.
   Семен держал теплую Шугар за пыльные бока и, как всегда, не выдержав, закрыл глаза, зажмурился. Упал в пропасть кромешного ужаса, что длился три длинных секунды. Вдруг. Она. Не вернется!..
   И как всегда, она поцеловала его, полными, пересохшими от пыли губами, погладила смешные волосы колечками, пропуская их сквозь пальцы. И сказала в ухо, стукаясь зубами о серебро сережки:
  - Сенечка, родной мой...
   Вытерла мокрый уголок его глаза. Отстранилась и послушав, как шмыгнул, спросила:
  - Нос-то вытереть?
  - Иди ты, Сонька.
  - Ну, ладно, ладно тебе, не злись. Пойдем, милый, устал наверное?
  - Сама...
  - Да...
  
   Они медленно спускались по вытертым ступеням, шли тесно, ноги ставили рядом и потому еще медленнее, чтоб не упасть.
   Внизу, дождавшись, когда провоет мимо и затихнет в черном туннеле поезд, девушка спросила:
  - Сеня, тебе страшно, когда я - обратно?
  - Сонька, я каждый раз умираю, веришь?
  - Верю, Сенечка. Вот и я тоже. А ты говоришь, давай я, давай я...
  
   Сверху, из тупичка за изгибом стены, смотрел на них человек-аттестат. Вытер пот со лба и убрал руку от сердца. Пошел в обратную сторону, к другим воющим поездам.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"