С Игнааром я познакомился очень просто - я сломал ему ногу. Дело было на каких-то местных соревнованиях по вольной борьбе, в начале 1986 года, куда решила заехать сборная Финляндии. Чехарда жеребьевки свела меня с Игнааром сразу в первом круге. И буквально в первую же секунду схватки я его бросил через голову. Так началась наша немного странная дружба.
Вообще-то сборная Финляндии по вольной борьбе никогда не была сильной. Финны не особенно увлекаются этим видом спорта, а серьезные спортсмены из СССР туда тренировать не ездили - толку все равно не было. Потому для нас приезд финнов был просто событием, когда можно познакомиться с людьми "оттуда" и выменять у них что-нибудь интересное. А для них это было серьезное испытание. Серьезное и, как оказалось, опасное.
Надо заметить, что к тому времени я еще не был сильным борцом - мог выиграть соревнование, а мог и проиграть. Но вот одна моя особенность тогда проявилась уже вовсю - у меня были "деревянные" кисти рук.
Понимаете, для борца руки - инструмент первой необходимости. Гораздо более важный, чем голова. А кисти - самое важное в руке: туда в схватке переходит вес рук, а иногда и всего тела. А от скорости и точности разворота кисти реально может зависеть жизнь и смерть. Потому борцу важно иметь подвижные руки с гибкими кистями.
А мои кисти были словно деревянные. Нет, я хватался ими так, что потом не отдерешь, но на этом все и заканчивалось. Делать ловкие перехваты, чтобы держать инициативу, у меня получалось плохо. Потому в столкновения, когда два борца держатся друг за друга и каждый старается подловить другого, я не лез. Проигрывал бы однозначно. Нет, моим коньком был шмон и быстрый бросок противника или проход ему в ноги. Ребятам это казалось похожим на бросок кобры, и я очень этим гордился.
Кстати, надо рассказать, что такое "шмон"!
Шмоном называется несильный удар открытой ладонью по шее противника, чтобы дернуть голову и отвлечь внимание перед атакой. Знаете, такой вариант подзатыльника, который делается не во весь замах, а от локтя, коротким слегка "поглаживающим" движением кисти. Кажется, ничего серьезного? Угу! Если не тренировать его каждый день почти по часу.
В общем, шмон у меня получался неплохо. Правда, если у противника были торчащие ушки-лопоушки, то я их часто ломал. А во время схватки многие этого не замечают - болеть ухо начинает после того, как заплывет сукровицей.
Собственно, именно поэтому я Игнаару ногу-то и сломал. Узнав, что первым противником у него буду я, финские тренера словно с ума посходили. Мальчик впервые выехал на соревнования и сразу нарывается на "гатчинца", да еще и с послужным списком, в котором, помимо побед, еще масса травм противника.
А мама Игнаара очень не хотела отпускать своего сыночка в СССР на соревнования по вольной борьбе. Она сама была русской и имела понятие о том, что такое спорт в те времена в нашей стране, гораздо лучше всех финских тренеров, вместе взятых. Да еще у Игнаара была болезнь, связанная с хрупкостью костей.
Что он в вольной борьбе делал, не знаю! Но он сам хотел бороться. Очень хотел.
В общем, мама отпустила сыночка на эти соревнования под роспись всех тренеров, что с ним ничего не случится. Ничего! Ни царапин, ни ссадин, ни укусов комаров. И они под этим всем подписались.
А тут я! Здравствуйте, моя кличка "ухолом".
Короче говоря, у финнов началась легкая паника. И ко мне подошел кто-то из судей и сказал, чтобы я не шмонал этого мальчика, мол, брось его как-нибудь, и все. Он все равно тебе не противник. Но, главное, не травмируй его, скандал будет! Международный!
И я без подготовки сразу выполнил свой любимый бросок через голову (который мне запретили делать через год, когда я им переломал еще троих противников). Игнаар был высоким и тощим парнем, потому взлетел по самой высокой амплитуде и со всего маху упал на мат - одна нога на другую. Упавшая сверху нога как раз и сломалась в бедре.
Дальше началось самое интересное. Вся финская команда бросилась к Игнаару и притащила его к медсестре, занимающейся обеспечением медицинской помощи пострадавшим. Тут Игнаару не повезло. Он нарвался на ту медсестру, вся аптечка которой состояла из анальгина и пустого стакана для воды. Я много раз ее встречал на соревнованиях разного уровня, и, если честно, мое плохое отношение к медикам в принципе объясняется в том числе и этой женщиной.
Пока медсестра бегала за водой, а финны за "скорой помощью", меня решили снять с соревнования. На всякий случай. Типа, не было такого борца на турнире - никто вашему спортсмену руки-ноги не ломал. Мой тренер пошел ругаться из-за этого с судьями.
Пока это все происходило, наша сборная Гатчины, которая имела свою собственную аптечку, оплачиваемую нашими родителями, подошла к Игнаару, который один лежал на полу у стенки. Он прекрасно говорил на русском языке, и мы быстро объяснили ему, что ногу можно заморозить - боль уйдет, и он сможет так досидеть до приезда нормальных медиков. Он согласился.
Честно говоря, множество людей на моих глазах получали травмы. И ни одного из них я не могу обвинить, что он истерил от этого. Видимо, в вольной борьбе тогда не было других ребят. Игнаар был тоже настоящим вольником. Он, стиснув зубы, сидел, пока все вокруг бегали, ожидая помощи. Он тихо скрежетал зубами, когда мы замораживали ему ногу - это под конец очень больно.
Он даже вскрикнул не громко, когда мы просто взяли конечность и поставили ее правильно. Ведь чем раньше поставить кость на место после перелома, тем меньше шансов, что она встанет неверно - мышцы в зоне перелома от постоянной боли сокращаются и застывают в таком положении. А опыта в переломах у наших старших ребят тогда было много.
И когда прибежала медсестра со стаканчиком воды и таблеткой анальгина, мы уже сломали швабру и наложили фиксирующую повязку на ногу Игнаара. В качестве бинта мы использовали его куртку, но финн был не против. Ему хотелось домой.
Потом приехала скорая и увезла Игнаара. С нею уехали вообще все финны, забив на соревнования. Меня с соревнований все-таки сняли. За это наши ребята "отомстили", заняв первые места во всех весовых категориях, кроме моей. Тренера нашего за препирательства с судьями оштрафовали, сняв очки с команды. В итоге наша сборная заняла последнее место. Было смешно и обидно.
...
Через полтора месяца на спортивный праздник, посвященный восьмому марта, опять приехали финны. И с ними приехал Игнаар, с костылем под мышкой. Он сам нашел нас, чтобы поговорить. Да и отдать гостинцы, присланные его мамой.
Как он рассказал, его еще сутки не пускали в Финляндию, перекидывая из больницы в больницу. Причем только перед самой отправкой домой кто-то сообразил и убрал нашу швабру, наложив гипс. А в Финляндии местные врачи тут же разломали его, чтобы поставить свой. Мама его, когда узнала обо всем этом, устроила местный холокост. Ее жалобы дошли чуть ли не до финского премьера, и тот обещал разобраться.
В этот момент начались соревнования, и вся команда побежала болеть за своих, оставив меня сидеть с "финским инвалидом". Ведь я же был в этом виноват, значит, мне и отдуваться. Так мы и остались сидеть с ним, лопая на пару гостинцы и обсуждая то, что происходило на матах.
Возможно, мы бы так и расстались навсегда после этого, если бы не еще один мой приятель - Алексей. Он тоже был из "Трудовых резервов", в которые входила и наша гатчинская сборная. Только он жил в Ленинграде и был моим противником. Мы с ним познакомились примерно так же, как и с Игнааром, только я не ломал ему ногу, а всего лишь разбил нос коленом.
Потому Алексей подсел к нам, и мы весело проводили время, пока не объявили соревнования в нашей весовой.
Как я уже говорил, это были праздничные соревнования. Потому их распорядок сильно отличался от обычных соревнований. Начать с того, что туда пригласили не всех, кто мог приехать. Дело в том, что организаторы решили, раз это "праздник мам", то пусть все дети, участвующие в турнире, получат хоть какие-то подарки. И позвали самые сильные команды округи. Более того, в моей весовой категории оказались только самые опытные борцы, уже имеющие спортивные разряды, которые могли красиво и профессионально бороться. Ну, не считая меня и еще одного паренька, - мы просто были сильными противниками. И потому было решено наш вес оставить на сладкое. Так сказать, "особое блюдо для тех, кто понимает".
И вот пришло время нашего шоу. Мы с Алексеем пошли готовиться, оставив Игнаара одного. Первая схватка, как ни смешно, была у нас с Алексеем. И я ее выиграл. После этого мы оба пришли обратно к Игнаару и стали слушать его комментарии. Оказалось, что этот парень обладает "суперглазом". Он за одну-две виденные схватки запоминал противника и мог точно сказать, какие приемы он предпочитает делать, а чего боится. Если бы не дурацкая костная болезнь, он мог стать неплохим борцом. Однозначно, лучшим среди финнов.
Его советы очень помогли. Я выиграл эти соревнования без каких-либо проблем, получив первый юношеский разряд и начав, таким образом, свою карьеру в профессиональном спорте.
Алексей после этого стал относиться к Игнаару серьезно и впоследствии несколько раз ездил в Финляндию на соревнования. Алексей был старше меня на три года, и потому уже через год мы были не соперниками, а просто друзьями - он быстро набирал вес. Через Алексея я и Игнаар обменивались письмами, договаривались о встречах, когда Игнаар приезжал в Питер.
Втроем мы пытались залезть на храм Спаса-на-Крови, но нас прогнал охранник, стреляя из винтовки с солью. Вместе с Игнаром мы учились вылезать из ледяной воды, тренируя и проверяя всякие услышанные методы, как это делается. Чуть не утонули, выяснив, что вылезать спиной на лед нам неудобно. Игнаар и Алексей пытались в Гатчине, у меня в гостях, построить подводную лодку и запустить ее в озере. Лодка камнем ушла на дно. На все полметра глубины.
В общем, мы делали все, что нам запрещали мамы. Это было весело, и я вспоминаю о тех днях с улыбкой.
Игнаар перестал заниматься вольной борьбой примерно через пять лет после нашей первой встречи. Во время чемпионата Финляндии ему вывихнули палец на ноге. И домой он вернулся с кубком победителя и в гипсе. Это зрелище стало последней каплей в чаше терпения его мамы. И она категорически запретила ему заниматься борьбой. Игнаар послушался, он очень любил свою маму. С этого началось наше расставание.
Мы не поссорились! Просто в начале девяностых, когда я уже учился в институте, Алексей перестал ездить в Финляндию и уехал в Америку. Навсегда. Письма через границу тогда ходили черт знает как. И я не получил письмо от Игнаара, где он указывал свой новый адрес, переезжая в Данию.
Позже, через интернет, мы нашли друг друга - совершенно случайно. Но к тому моменту нам уже было особо не о чем разговаривать. Я только развелся, а у него родилась дочка. Мы повспоминали былые времена и попрощались.
У каждого из нас своя дорожка судьбы. Она петляет среди леса возможностей, выводя то к морю, то к поляне, то теряясь в непролазных дебрях. Но рядом всегда есть кто-то, идущий по соседней тропинке рядом с тобой. И даже пара шагов в одном направлении - это хороший знак. Берегите тех, кто идет рядом с вами. Помните, рано или поздно наши дорожки разбегутся в разные стороны, оставив только воспоминания в сердце и усмешку на лице.
Ведь, вспоминая прошлое, надо улыбаться.