Бобров Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Вайсштальберг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прошу ни в коем случае не относиться серьёзно к этому тексту. Это не более чем дань, отданная привычке писать и рассказывать истории в условиях отсутствия событий, игра фантазии, не преследующая целей, эксперимент, заключающийся в освобождении воображения и в фиксации созданных им произвольных образов, развлечение. ПОВЕСТЬ НАХОДИТСЯ В ПРОЦЕССЕ НАПИСАНИЯ.
  
  1 ЗЕРКАЛО МИРА
  
  Пятиногий крылатый бык неподвижно висел посреди комнаты с алыми стенами. Был он ослепительно белый, с человеческой головой, длинной чёрной бородой, большими умными глазами и густыми серебряными бровями.
  
  Я сразу узнал его. Последние дни много разговоров было о бесчинствах исламистов, захвативших древнюю ассирийскую столицу Ниневию и разрушивших многие её архитектурные памятники. Это был шеду - загадочный ниневийский крылатый бык, грозный стражник разрушенного храма Изиды. В выпусках новостей агрессивные бойцы Исламского государства Сирии и Леванта отбойными молотками крошили статуи шеду, но существо, висевшее в воздухе передо мной, не было статуей. Я ощущал за чертой его плоти странное живое биение, импульсации, дрожание, таинственные вращения и волнообразные перемещения, движение неведомых элементов в неизвестном направлении, превращения, реакции.
  
  - Все твои проблемы - в тебе самом! - выкрикнул бык голосом похожим на гудок экспресса. - Ищи куски. Не расслабляйся! Впереди ждут новые открытия, куда более поразительные, чем в детстве.
  
  Я смотрел на быка, осмысляя происходящее, но не мог найти ни одной зацепки к ситуации.
  
  - Есть место, где тебе нужно побывать.
  
  - Вайсштальберг, - он произнёс это слово, и в его голосе мне почудилась грусть. - Вайсштальберг - город-дом, выпавший из времени пространства, зеркало мира, призрачный двор, летящий в никуда из ниоткуда с самого рождения вселенной до её гибели и обратно.
  
  - Что это? И зачем мне туда? - наконец я выдавил из себя какие-то жалкие слова.
  
  - Санаторий, пусть для тебя это будет лучшее место для восстановления сил. Дом отдыха от трудов. Найди его; сиё не просто, но возможно. - В трубогласном голосе быка слышались нотки оптимизма.
  
  - Как я найду его? - спросил я.
  
  - Тебе подскажет сердце, - ответил бык. - Ты поедешь с Южного вокзала, сойдёшь на девятой станции, а далее пешком вдоль реки. Старая дорога начинается за зелёным шлагбаумом.
  
  Всё в целом было ясно, но что-то невысказанное давило душу внутри.
  
  - Кто ты бык? - спросил я пятиногого, но он только нахмурил густые брови.
  
  Оставалось лишь просыпаться, умываться, одеваться и отправляться в неведомый поход.
  
  Утром я отправился на поиски таинственного Вайсштальберга. Обул крепкие ботинки для долгих переходов, надел удобные тёмно-зелёные военные брюки, шерстяной армейский свитер и тёплую зелёную походную куртку, за плечи закинул рюкзак со скарбом необходимым в походах.
  
  Вокзал поутру оказался пустынным. Лишь немногие голуби толклись, ворча, у памятника Марку Аврелию, да группа сосредоточенных скаутов в гастуках, шляпах и значках сидела на вещмешках, сваленных на каменный пол вперемешку с сачками для ловли бабочек и удочками у стеклянной стены вокзала.
  
  Я спрашивал себя, когда же я в последний раз покидал город, но не находил ответа. Ночами меня влекло в парки, разбитые у брегов канала, где стояли потрескавшиеся от времени гранитные купели и саркофаги, где собранная в большие кучи палая листва медленно тлела, поднимая в воздух толстые дымовые столбы, но проснувшись, я приходил выводу об иллюзорности этих воспоминаний, казавшихся удивительно чёткими и осмыслёнными. Я мог бы указать на карте местоположение тех мемориальных садов, но признавал, что ничего подобного в городе нет, что всё это выдумка сознания.
  
  Пригородный поезд резво ехал мимо высоких холмов и вдоль широких озёр, по мостам проносился над реками. Мимо бежали ветряные мельницы в поле, лохматые стога сена, покосившиеся старые овины, на полоске земли у железнодорожной насыпи паслись козы и коровы.
  
  После пятой станции поезд свернул на однопутку, в места уединённые и малонаселённые. На остановках здесь почти не было пассажиров, а поселения представляли собой один-два десятка покосившихся деревянных домов.
  
  Девятая станция оказалась крохотным полустанком, поднятым на четырёх бетонных сваях маленькой площадкой-перроном, собранным из чёрного бруса. Сквозь поверхность платформы на свет пробивалась семейка ромашек.
  
  Невдалеке и вправду протекала небольшая речка с быстрыми водами, поросшая по краям камышом. Спустившись к воде, я обнаружил маленькую тропинку, идущую параллельно течению.
  
  Неужели я действительно уехал из города и нахожусь в поисках места, о котором узнал во сне от левитирующего пятиногого крылатого быка, чьи статуи тысячелетия назад были возведены у ворот крепости Саргона II? Или это продолжающийся сон, фантазия ума, наваждение?
  
  Спустя примерно километр движения вдоль реки путь преградила огромная облезлая до кирпича арка, сохранившая только цифру '1954', выложенную над входом, который перекрывал шлагбаум выкрашенный зелёным.
  
  Перепрыгнув через шлагбаум, я двинулся вперёд уже по старой каменной дороге, проложенной явно мастерами старых времён.
  
  Дорогу обрамлял сад - развесистые дубы, широко раскинувшиеся посреди зелёных полян, очень старые высокие тополя, орешник, - когда-то это явно рождалось как результат замысла и планировки человека. Однако столь многие года разделяли создание сада с сегодняшним днём, что он глубоко зарос спутанными кустарниками, елями и соснами.
  
  Иногда с правой или с левой стороны дороги появлялись небольшие заросшие кувшинками пруды и в них плавали утки.
  
  Но вот дорога вдруг вильнула направо и поднялась на холмы, прошла между холмов, а потом появился резкий поворот налево и вниз обратно к лесу.
  
  И тут я увидел Вайсштальберг - огромное здание, стоящее в низине на краю леса, вблизи прикрытое лишь тремя шеренгами мёртвых иссохшихся деревьев.
  
  Здание было велико и его объёмы не ясны. Кирпичное туловище Вайсштальберга тянулось по расселине, теряясь в тумане и густом лесу. Высота дома составляла, быть может, 6, 8 или максимум 12 этажей, ширина же была необъятна. Позднее я узнал, что В. имеет форму пятиугольника вроде Пентагона, но вытянутого вдоль одной из осей.
  
  Фасад В. был потрескавшимся и почерневшим, на доме лежала печать времени. Было совершенно очевидно, что никто в нём на постоянной основе давно не живёт, но десятилетия, а то и столетия назад здесь вероятно бурлила жизнь.
  
  Здание похожее на замок производило очень уютное впечатление, низ стен и окантовка проросли зелёным мхом, несмотря на давнюю заброшенность, нигде не было скоплений мусора и следов пребывания бомжей, словно В. им отводил глаза, как и многим прочим немногочисленным прохожим в этом уединённом месте.
  
  На фасаде здания между первым и вторыми этажами я увидел между окон маленькую бронзовую статую младенца Меркурия с кадуцеем в руках и маленькими крылышками на шапке и на ногах.
  
  Площадка перед парадным подъездом была уложена квадратными, стёртыми и обросшими травой плитами. Массивная дверь наполовину стеклянная наполовину из цельного дерева соединялась озеленевшей латунью, латунными же были и ручки двери.
  
  Вблизи здание выглядело типичной свежей заброшкой, то есть домом недавно расселённым, о котором ещё не проведали бездомные, наркоманы и уголовники, ещё хранящим тепло старых жильцов. Я вошёл в подъезд.
  
  Помещение холла выглядело консервативно, с намёком на колониальный стиль. Присутствовала маленькая конторка справа, но в оконце было темно. Лестница впереди вела вверх и направо. В холле находился также длинный деревянный стол и несколько простых стульев. Я поднялся по лестнице на первый этаж.
  
  Здесь я убедился, что структура здания несёт странный характер, больше указывая на административное, а не на жилое предназначение. Длинный широкий коридор опоясывал здание на каждом этаже внутри. В конце коридора находился следующий подъезд, а там новый коридор и т. д. Другие ответвления вели вглубь здания к окнам, выходящим во двор. В коридорах одна сторона была занята высокими окнами вполовину стены, а с противоположной стороны находились проходы в какие-то помещения. Двери иногда шли почти вплотную друг к другу в большом количестве, но порой и на десяток метров встречалась только одна дверь. Они казались похожими на старые двери коммунальных квартир, с какими-то квиточками, рамками, табличками и прочими указателями прибитым и приклеенным рядом на стене. Только звонков с фамилиями жителей я не увидел.
  
  Я подошёл к одной из дверей. На ближней красовалась табличка 'Архив психотравм личности' и я заколебался. Следующая дверь была обычной, обитой побуревшей от времени кожей. Дёрнув за ручку, я внезапно оказался внутри.
  
  Обстановка комнаты походила на музей европейского быта 19 века. Внутренняя отделка из дерева, обилие предметов мебели: столов и столиков, кресел, диванов, стульев, шкафов. Типичная гостиная какого-нибудь британского буржуа, петербургского почтенного правоведа-западника, датского дворянина или иоганнесбургского концессионера. Казалось, будто хозяева ненадолго вышли и скоро вернутся.
  
  Из окна открывался вид на высокую стену леса.
  
  - Добро пожаловать в Вайсштальберг! - я удивлённо обернулся и увидел пожилого, но бодрого импозантного седого мужчину в стареньком выцветшем халате, больших очках с частично тонированными стёклами и с толстой деревянной палкой с резной ручкой, на которую он опирался правой рукой.
  
  - Меня зовут Ксенофонт Адрианович, - представился незнакомец. - Я эмерит, профессор кельтского права, продолжаю скромные домашние исследования. Даже не поверите, сколько мне лет. - Старик улыбнулся, и я вполне поверил ему в это мгновение. - Я местный долгожитель, живу здесь д-о-о-о-лго. - Старик внезапно замолчал и смотрел на меня с улыбкой на застывшем лице.
  
  - Я ведь тут можно сказать один остался из прежних жильцов.
  
  - Вы хотите сказать, что это жилой дом? - жадно спросил я. Мне не терпелось понять предназначение здания в прошлом. То, что сейчас оно оказалось фактически заброшено, для меня не являлось секретом.
  
  - Вы позволите? - профессор, кряхтя, сел на диван.
  
  - Об этом можно поспорить, ведь в разные времена здесь находились и различные архивы, и меблированные комнаты и даже работный дом. Ну да это, молодой человек, далеко не главное.
  Расселили нас всех уже давно и учреждения и жильцов, а я не стал уезжать. Плюнул на всё и остался. И хотя с тех пор много уже прошло лет, но очень редкие новые люди добрались сюда. Очень удачное место для нашего дома, - рассмеялся профессор, потирая руки. - Сложно добираться, если не знаешь, как идти, а дорога давно под замком, для автомобильного транспорта нет подъезда. И даже зная точное наше местоположение, далеко не каждый может найти Вайсштальберг.
  
  Я вам, молодой человек, не буду многое рассказывать и не смогу, наверное, всё объяснить так, чтобы было понятно и убедительно. Да я и сам многое не понимаю. Скажу одно - очень немногие добираются в Вайсштальберг, а это значит, что вам выпал поистине счастливый билет. Вас ждёт незабываемое приключение, потрясающее путешествие в высших сферах духа. Здесь вы сможете полностью утолить свою жажду исследований. Ведь вы исследователь? - старик вопросительно смотрел на меня.
  
  - Пожалуй, да, - подумав, ответил я. - Но что такое Вайсштальберг?
  
  - О, это корабль, несущийся сквозь время-пространство, зеркало мира. Просто очень очень старый дом, но в неплохом состоянии, наполненный массой вещей, оставшихся от прошлого и от будущего. И здесь ещё действуют некоторые коммуникации. Кое-где есть и электричество, вода, даже газ. Ближние к лестницам помещения занимают кухни, там вы найдёте старые продовольственные припасы - консервы, чай. Изучайте, осматривайтесь, уверен, что вас многое удивит. А позже мы обсудим вместе ни одну концепцию Вайсштальберга.
  
  - А с чего вы могли бы посоветовать мне начать осмотр здания? - спросил я.
  
  - Это хороший вопрос, - ответил Ксенофонт Адрианович. - Мы находимся в южном крыле, в самом его углу, где начинается западное крыло. Вас следует идти на восток, и тогда вы увидите башню, располагающуюся строго посередине. Найдите её и тогда начнёте свой путь познания В. по-настоящему.
  
  - Вы очень приятный и культурный молодой человек, - сказал профессор напоследок, - и я уверен, что Вайсштальберг не испытает от вас никакого ущерба. Но остерегайтесь кошек, я вас умоляю, остерегайтесь кошек!
  
  Произнеся эти странные слова, старик вышел из комнаты, постукивая по полу своей сучковатой палкой.
  
  Так я начал путь, описание которого стало достоянием этой книги. Отправляясь утром в дорогу, я не знал в точности куда иду и что именно найду. Также и начиная писать книгу, дописывая первую главу, я совершенно не знаю, что будет во второй и всех последующих. Я просто описываю происходящее со мной, не стараясь ничего приукрасить, преувеличить или преуменьшить. Моя судьба - идти вперёд, не зная, что ждёт меня за поворотом - слава и любовь или камера смертников и большие страдания. Скорее всего, будет и первое и второе.
  
  2 Революционные бригады
  
  Во сне я шёл сквозь непроглядную белую метель. Яростные порывы ледяного ветра били в грудь, задирая ворот, тысячи белых снежинок ударялись о лицо, залезая под рубашку; полуослепший я брёл средь зимнего неистовства, не зная ни пути, ни цели, не имея никакого пространственного ориентира, кроме земли под ногами. Борьба со стихией не затихала ни на миг, я был увлечён этой трудной борьбой, но постепенно замерзал и терял волю, утомлённый нескончаемой феерией бушующей зимы. И вот я остановился, сел на землю, полностью лёг на неё, мечтая о тепле, обессиленный. Но вместо тепла тело пронзали болевые стрелы, оно будто разваливалось на глазах, распадалось на атомы, и щупальца холода терзали его, как орёл терзал Прометея. Отказ от борьбы порождает пассивность и превращает человека из субъекта в обычный объект среды. Для природы нет разницы, является ли комок биологического существа обладателем генеральной нервной системы либо после смерти превращается в хаотичный набор микроорганизмов, вирусов и веществ. Уставший преодолевать нескончаемые препятствия, я прекратил борьбу и теперь умирал на снегу, оказавшись в чудовищной метели.
  
  - Эй!
  
  - Мяу! - дикие крики раздались прямо надо мной.
  
  Я почувствовал, как кошка спрыгнула с меня и ринулась прочь.
  
  Я сел в кровати, открыл глаза и увидел человека лет около сорока, обладающего лицом с признаками инфантильности и редкой китайской бородкой, придающей ему хитрое выражение, одетого в чёрную спутанную мантию с большим капюшоном, и со смешной налобной повязкой цвета радуги.
  
  - Кошки проклятые! - сказал незнакомец и погрозил кому-то рукой, совершив агрессивный жест, намекающий на половые отношения.
  
  - А что с ними не так? - спросил я.
  
  - Эти кошки - вампиры! Не на мелких грызунов охотятся они, а на самого человека. Правда, убить человека за один раз кошка-вампир не может, и только посетив жертву два-три раза подряд, она полностью 'выпивает' её.
  
  - Вы хотите сказать, что на меня сейчас напала такая кошка? - спросил я в ужасе.
  
  - К сожалению, да, - ответил незнакомец. - Но вы не переживайте, как я сказал, за один раз вред для здоровья будет минимальный. А в будущем старайтесь плотно закрывать двери, не давая кошкам проходить в жилые помещения. Крепко закрытую дверь даже кошка-вампир не сможет открыть. Кстати говоря, меня зовут Феликс, я чёрный маг.
  
  О чём-то таком я уже подозревал, видя необычный наряд незнакомца, напоминающий одеяния духовных лиц - костюмы, имеющие многотысячелетнее происхождение. Только повязка на лбу выглядела совсем неподобающе для духовного лица.
  
  - И почему вы помогли мне, если вы чёрный? - озвучил я напрашивающуюся мысль.
  
  - Это на самом деле стереотип, что чёрный маг должен постоянно делать какие-то страшные бесчеловечные поступки. Такой человек быстро превращается в маниака и его перестаёт интересовать искусство. - Само слово 'искусство' он произносил трепетно, с обожанием. - Лично я всегда выбираю такие модели поведения, которые основаны на сотрудничестве с другими людьми, при абсолютном уважении их прав. Да, я верю в существование ритуалов очищающих тэтан - наш великий дух. Однако я никому не навязываю своё понимание вещей во вселенной и уважаю ваши воззрения.
  
  - Понятно, - сказал я. - Политкорректность в чистом виде. А во время совершения человеческих жертвоприношений вы всегда политически корректны к своим жертвам? - Чёрный маг смущённо улыбнулся.
  
  - Далеко не все чёрные маги злоупотребляют подобными обрядами. И не каждому даны такие ритуалы и вменена обязанность их совершать. Что же касается лично меня, то я не только не отбираю жизни, но и произвожу их на свет!
  
  - Как это? - удивился я.
  
  - Сейчас я веду работу над важнейшим в моей практике экспериментом! - Чёрный маг поднял руку, в которой был зажат маленький пузатый коричневый чемоданчик. Мантия спадала с руки чернокнижника, как крыло летучей мыши. - Здесь по методу Парацельса я выращиваю своего гомункула, своё искусственное живое магическое существо. Всего через двадцать восемь дней на свет появится новая жизнь! - Чёрный маг Феликс радостно и недобро засмеялся. - Я вам потому помог, что коллективно легче справляться с проблемами. Уверен, что завтра вы поможете мне самому, и мне воздастся сторицей за помощь вам сегодня. В Вайсштальберге случайных людей не бывает!
  
  - Кстати, зачем вам ЛГБТ-повязка на лбу? - задал я запоздавший вопрос.
  
  - Видите ли, я ведь американец, хоть и русскоговорящий, - объяснил Феликс загадку своей налобной повязки. - В Америке активно готовятся к приходу Антихриста и распространены особые знаки, без которых человек становится аутсайдером, теряя право покупать и продавать. У нас почти у каждого на лбу либо на одежде, на вещах, начертан такой знак, а у многих он вообще находится во лбу, захватив маленькую секцию внутри мозга. Такова государственная политика. Те, у кого нет знака сего - изгои, мыслепреступники. Я надеваю на лоб время от времени нужный символ и у системы нет ко мне вопросов. Если бы так не поступал, то вместо обучения в массачусетской школе чародейства вынужден был бы искать работу, и попал бы, в конце концов, не сюда, а в федеральную тюрьму или подсел бы на наркотики. Впрочем, толерантность не даёт гарантий от этого.
  
  - Вот сейчас уже можно снимать, целый день отходил. Следующей будет шестиконечная звезда. Нужно уметь расставлять правильные маркеры, когда служишь Антихристу.
  
  - Откуда же взялись эти чудовищные кошки? - спросил я.
  
  - Я не уверен, - дружелюбно пожал плечами Феликс. - У меня есть версия, что это биологические порождения Вайсштальберга, управляемые центральной нервной системой замка, нечто вроде маленьких слуг, запрограммированных на бездумное выполнение воли хозяина, похожего на гигантскую грибницу, проросшую сквозь здание.
  
  Я, сидя в кровати, ощупывал рукой шею, поглядывая на ладонь. И вправду на ней отпечатались маленькие красные пятнышки. Внезапно меня привлёк вид, открывающийся из окна и, вскочив на ноги, я подошёл к нему.
  
  Снаружи простиралась великая степь - бескрайнее поросшее зелёной травой поле под куполом высокого синего неба. Леса, окружавшие Вайсштальберг, исчезли.
  
  - Что это? Где мы? Как такое возможно? - вырвались мои изумленные слова.
  
  - Здесь нет ничего необъяснимого, - рассудительно сказал маг Феликс. - Вайсштальберг это корабль, плывущий сквозь время-пространство, еженощно он меняет своё местоположение относительно окружающего мира, оставаясь самим собой.
  
  - Как же мне вернуться домой?
  
  - Неужели вы уже хотите вернуться? - спросил он, и я мысленно согласился с ним - возвращаться было некуда и совсем не хотелось.
  
  Вчера, после знакомства с Ксенофонтом Адриановичем, я отправился исследовать Вайсштальберг и быстро понял, что потребуется много дней даже просто для того, чтобы обойти всё здание. Бесконечные коридоры, ответвляясь, тянулись на километры и тысячи дверей хранили за собой множество больших и малых помещений, наполненных предметами и совершенно пустых. Некоторые напоминали выставки современного искусства, другие - классического, одни комнаты были похожи на брошенное жильё, тогда как прочие выглядели канцелярскими. Я видел картины и спрятанные в стеклянных шкафах книги с золотым тиснением, странные приборы неизвестного назначения, эстампы и большие железные прессы для штамповки, разноцветные схемы, бронзовые бюсты, столы, заваленные морскими картами, корабли в бутылках, макеты зданий и машин, выцветшие гобелены на стенах, старинную мебель, сломанные музыкальные инструменты и многое, многое другое.
  
  - Я пока не собираюсь возвращаться, - сказал я и Феликс улыбнулся. - А чем вы кормите вашего гомункула? - Своей кровью. - Я кивнул и снова сел на диван.
  
  - Ваше занятие даёт практические результаты или является чисто культурным феноменом? - спросил я. - Гомункул точно появится на свет?
  
  - Безусловно, приносит. Если абстрагироваться от ритуалов и обрядов, то это история о материализации волевых мыслей человека - вещь, неоднократно замечавшаяся простыми людьми и учёными. По словам Алистера Кроули, магия есть искусство вызывать изменения с помощью своей воли. Что же касается гомункула, то это эксперимент, а всякий эксперимент может принести как ожидаемый результат, так и неожиданный, либо вовсе завершиться провалом. Здесь магия роднится с наукой, но здесь же и бесповоротно расходится с ней. Естественнонаучные опыты с веществами всегда дают одинаковые результаты, и совершающий их учёный играет роль статиста не способного изменить итог без коррекции физических условий опыта. Маг же оказывает влияние своими мыслями, проецируя их на окружающий мир, меняющийся под воздействием его воли.
  
  Мы сидели в маленькой комнате, я на диванчике, Феликс в кресле, снаружи ветер гонял по степи тысячи мёртвых перекати-поле. Вайсштальберг стоял в степи крепко, непоколебимо, будто всегда был здесь. Я чувствовал, что глухое чувство враждебности к идиоту в мантии возникшее во мне, начиная с первых минут знакомства, перерастает в настоящую злую ненависть, в желание убить, стереть его с лица земли. Чернокнижник видимо этого совсем не понимал, а возможно и не мог понять. Американец только снаружи выглядел похожим на обычного человека, он казался каркасом, прикрывающим внутреннюю пустоту, сделанной то ли из жести, то ли из голографического пластика полой фигурой. Он был марионеткой Дьявола.
  
  - Пользуясь случаем, я хочу предложить вам союз - договор о дружбе и сотрудничестве, - чёрный маг демонстрировал вежливость и дипломатичное поведение.
  
  - Не думаю, что подобное сотрудничество принесёт мне добро.
  
  - Но почему же?
  
  - В силу вашей, так сказать профессии. Потому что участвующие в делах тьмы за это неизбежно вынуждены расплачиваться. Вот ваш гомункул, если вырастёт, в чём я сомневаюсь, но всё же, если он появится на свет, то, что это будет за существо? Обычный человеческий ребёнок, наделённый тягой к прекрасному? Не думаю. В лучшем случае это будет кукла Чаки из фильмов ужасов или тот мальчик восставший из мёртвых после того как отец отнёс его на кладбище домашних животных. Родится монстр не лучше кошек-вампиров и скорее всего вас же самого и уничтожит. Я вам благодарен, конечно, за помощь, как был бы благодарен всякому, но даже говорить об этом не хочу.
  
  Феликс снова улыбнулся, поднял примиряющее ладони обеих рук, опустил их на колени и встал с кресла, где сидел всё это время.
  
  - Мы всегда можем снова вернуться к этому разговору.
  
  Маг ушёл, а я остался в маленькой комнате на втором этаже В., где вчера решил коротать ночь. Здесь стояли: узкий диван, обитый коричневой тканью с серебряными лилиями, кожаное кресло, квадратный шахматный стол на четырёх тонких стойках в виде лап животных, да крохотная чугунная печурка в углу. На стене висела копия 'Меланхолии' Дюрера.
  
  Подкрепившись съестным из рюкзака, я отправился исследовать В. В свой первый день я так и не добрался до башни, находящейся посередине восточного крыла здания, о которой говорил Ксенофонт Адрианович и собрался туда сейчас. Путь был не долог. Внутри вдоль башни поднималась вверх широкая лестница с окнами почему-то разными - большими и маленькими, узкими и широкими, квадратными, прямоугольными и даже круглыми, не похожими друг на друга. На каждом этаже в том месте, где в современных домах лифт, находились одинаковые по размеру небольшие комнаты без окон с одинаковыми рассохшимися древними дверьми с медными ручками. Я открыл дверь башенной комнаты на первом этаже Вайсштальберга.
  
  - Ты из 'Революционных бригад'? - спросил меня полный мужчина средних лет в песочного цвета униформе, с усами и причёской как у Грудинина.
  
  - Нет, вы ошибаетесь, - ответил я.
  
  - Ты из 'Революционных бригад'! - повторил мужчина, но уже не вопросительно, а обвиняюще, словно констатируя доказанный факт моего чудовищного преступления.
  
  - Послушайте, я даже не знаю, что такое эти ваши 'Революционные бригады'. Я иностранец и впервые в вашей стране. У меня нет здесь ни друзей, ни знакомых. И я совсем не в курсе ваших политических проблем.
  
  Мужчина схватил правой рукой толстенную бейсбольную биту и ударил меня по плечу. В голове полыхнули языки белой боли. Рука обвисла будто мёртвая.
  
  - Что вы делаете? За что? Вы не имеете права! - словно во сне раздались мои беспомощные выкрики. Появились другие мужчины в песочной форме, число их менялось, и я не успевал уследить за всеми. Удары сыпались на меня со всех сторон. Следователи военной полиции пили ром прямо из горлышек бутылок и курили сигары, стоя передо мной, уговаривали меня признать членство в бригадах, обещая минимальное наказание в виде высылки и конфискации имущества, стыдили меня, что не признаю свои взгляды перед лицом противника, угрожали сгноить в тропических тюрьмах страны.
  
  - 'Это даже не здание, хижина в лесу, где живёт полицейский смотритель и несколько ям в земле, прикрытых решётками. Люди там умирают за два-три месяца от истощения, нервного шока и ядовитых насекомых, непрерывно падающих в яму, иногда захлёбываются водой, когда идут сильные дожди'.
  
  Они жаловались на плохую зарплату и растолстевших жён, на детей вечно рвущих одежду и приносящих из школы только плохие отметки, что неизбежно 'приведёт их в банду', иногда пытались рассказывать совершенно не смешные латиноамериканские анекдоты про европейцев, но прежде всего - били, били, били. Я превратился то ли в боксёрскую грушу, то ли в макивару, потерял представления о времени, но обрёл вечную боль, то затихающую от усталости, то вспыхивающую подобно сверхновой звезде от очередных ударов.
  
  Надо ли объяснять, почему я всё-таки согласился с обвинителями-мучителями и подписал показания? Мне казалось, будто когда дело перейдёт в высшие инстанции я всегда смогу их дезавуировать и объяснить пытками следователей. Так думают, попадая в руки палачей наивные новички, не знающие, что с того момента, как они поставили подпись под показаниями, их судьба бесповоротно решена. И я просто устал от боли. Высылка представлялась не таким и плохим исходом происходящего. Но всё сложилось иначе.
  
  Через некоторое время в кабинете появился новый офицер в форме цвета песка. Он принёс десять больших фотографий с лицами абсолютно незнакомых мне людей.
  
  - Если ты из 'Революционных бригад', то должен подтвердить их членство, - сказал следователь.
  
  - Но я с ними не знаком!
  
  - Это опасные террористы, руководители подполья, убившие прокурора провинции и обстрелявшие полицейский участок из гранатомёта. Найдены десятки обезглавленных трупов, как мы предполагаем тех, кого они заподозрили в измене. Когда они узнают, что ты дал показания против бригад и безоговорочно признался в членстве, они и тебе отрубят голову. Твой единственный шанс выжить - сделать так, чтобы они были осуждены и уже никогда не вышли на свободу. А если откажешься подписывать, то по антитеррористическому закону суд приговорит тебя к пожизненному заключению! - И далее последовала серия новых ударов, по силе которых я понял, что скоро перестану жить, если экзекуция продолжится.
  
  - Подписывай! Немедленно подписывай! - кричал мне в лицо, прикованному к железному стулу, привинченному к полу, человек с грубыми чертами лица, словно высеченным резцом из камня.
  
  И мысли у меня в этот момент были сплошь депрессивные, пораженческие, а задуматься над чем-либо всерьёз, глубоко, не было времени. Общий эмоциональный настрой выражал подавленное состояние, состояние холодного слепого червя ползущего сквозь почву, а для следователей я и был таким червём, только вытащенным на свет для пыток и скованным в наручники.
  
  - Подписывай, если не хочешь, чтобы твой труп уже сегодня поедали в джунглях грифы и крысы!
  
  - Подписывай, если мечтаешь как можно скорее умереть!
  
  - Подписывай, если не хочешь, чтобы я сломал твою голову прямо сейчас!
  
  - Подписывай! Подписывай! Подписывай!
  
  Всё толкало к одному единственному решению и, тем не менее, кое-что меня останавливало. Я не знал этих людей и ничего о них и потому не исключал и их невиновности в инкриминируемых чудовищных преступлениях. К тому же я уже совсем не верил следователям, их обещаниям и посулам, подозревая, что могу оказаться в яме для трупов сразу после того как подпишу нужные им показания. - 'Мою смерть спишут на террористов', - думалось мне. - 'И никто никогда не узнает, что здесь на самом деле произошло'.
  
  Сложные решения порой принимаются очень легко, а простейшие напротив тяжко. Алгоритмы, заставляющие живые существа поступать тем или иным образом иногда дают сбой, причём в простейших процессах и всю систему начинает люто лихорадить и всё мироздание сотрясается от конвульсий, обращаются в пыль и базисы и надстройки мышления.
  
  Я вышел из комнаты на первом этаже башни на полусогнутых дрожащих ногах. Это испытание оказалось не из лёгких, и я свернул в первый закуток с жилой комнатой, вошёл в неё и лёг на кровать. Мне требовался отдых для восстановления сил.
  
  3 Алеф Борхеса
  
  Во сне я шёл по Тверской, направляясь в сторону Красной площади, и около меня остановилась советская копейка в хорошем тюнинге, а за рулём сидел Владимир Вольфович Жириновский в белой рубашке, серых подтяжках, парусиновых брюках и очках.
  
  - Давай, поехали! - махнул он мне рукой, открывая дверь, и я, приняв приглашение, залез в произведение советского автопрома.
  
  В дороге Жириновский экспрессивно говорил о предателях-депутатах, о том, какие диверсии проводит против ЛДПР власть, рассказывал анекдоты, в общем, был общительным и дружелюбным рубахой-парнем, что, как оказалось, он умеет не хуже, чем затевать всякие драки и публичные конфликты. То ли политический клоун и выдающийся артист разговорного жанра, продолжающий традиции Райкина, Жванецкого и Петросяна, то ли крайне проницательный ветеран политики, умудрённый опытом и философской мудростью, словно трёхсотлетняя змея.
  
  Мы ехали быстро. Москва была удивительно пуста, была той, которой я и не знаю Москвой 80-х, 70-х, просторной, свежей, ещё местами старопатриархальной, питающей корни 19 века, когда её вновь отстроили после наполеоновского нашествия. Автомобилей было очень мало, и мы промчали весь город насквозь и выехали на шоссе в Петербург. Жириновский лихо рулил, с неподражаемыми семитскими интонациями ругался на других водителей, шутил и балагурил, пока вдруг не переменился в лице, став озабоченным и резко прибавил газу.
  
  - Они преследуют нас! - заорал Жириновский, уже въезжая в Санкт-Петербург.
  
  - Кто? - удивился я.
  
  - Монгольская конница, - выкрикнул Жириновский и взмахнул рукой за правое плечо. Я оглянулся и увидел монголов в полном военном облачении, тысячеконною ордой скачущих вслед за нами и не отстающих. Их выносливые упорные лошадки соперничали с механизмом, сделанным в СССР, и не собирались сдаваться.
  
  Монголы издавали стадный ор, режущий в ушах, грубый, бегущий вперёд по протокам улиц, как бурная вода с брызгами бежит по руслу горной реки, метали стрелы, падающие близко от нас и потрясали кривыми саблями, словно показывая, как они будут отрубать нам головы, когда настигнут.
  
  Я спасу тебя от неё! - выкрикнул Жириновский. - Я спасу тебе от монгольской конницы! - И стал ещё быстрее выкручивать в разные стороны витую баранку.
  
  И тут я не оплошал. Меня не покинула убеждённость, что если и есть здесь монголы, то это порождение сознания Жириновского, но не моего. Поэтому я посмотрел на него строго.
  
  - Откуда здесь взялись монголы?
  - Что?
  
  - Откуда здесь взялись монголы? Что вы не договариваете, Владимир Вольфович?
  
  - Вы правы, - сказал Жириновский, снижая скорость. - Здесь нет никаких монголов. Здесь есть книга 'Монгольская конница', которую мы сегодня представляем в продаже и рекламе которой помогаем. Это патриотическая попытка взглянуть на сложную геополитическую ситуацию внутри страны и за её пределами, увидеть болевые точки на многострадальном теле России. Мы до сих пор скачем на монгольской коннице и в этом причина всех наших неудач! - Он открыл бардачок необычайно длинный и широкий, больше напоминающий книжный шкафчик и в нём стояли экземпляры упомянутой книги, перевязанные нарядными ленточками в знак издания.
  
  Входя в комнату восточной башни В., человек проходит под гипнозом нечто вроде психологического теста, попадая в экстремальную ситуацию и ища из неё выход. Башня создаёт условия для погружения человека в необычные состояния и изучает их в каких-то своих целях, которые можно назвать научными.
  
  Так я узнал на третий день, вновь войдя в комнату на первом этаже, после того как комната этажом выше оказалась закрытой, не пустила меня.
  
  Я находился посреди пустой темноты, но вскоре в левом дальнем углу начал формироваться отросток - белая точка, сгустившаяся до размеров бежевого стеклянного светильника, в котором свет вырабатывался не электрической дугой, а процессами похожими на гниение биологического вещества. Вместе с теплом шар выделял и информацию. Я узнал, что могу проходить тесты не более одного раза в два дня и что всего предусмотрено шесть тестов - по одному на каждом этаже башни. Она говорила со мной и обещала богатую награду за мои страдания - любой предмет, который я назову и доступ на чердак, где находился Алеф Борхеса - точка, в которой происходят одновременно все события. Башня убеждала, что тесты служат, в том числе и для подготовки к восприятию этой святыни - человек со слабым рассудком сойдёт с ума, как только узрит Алеф.
  
  Случайно или нет, но Алеф был удивительным объектом, в прошлом надолго останавливавшим на себе мои мысли. Он был похож на изначальную вселенную, получившую ключи над временем или на зеркало Бога, хотя невозможно было понять, для чего Ему создавать такое зеркало.
  
  'Каждый человек - носит в себе свою собственную вселенную, умирающую вместе с ним, - так думал я, сидя на подоконнике у круглого башенного окна. - Так не содержит ли Алеф разгадку тайны человека, его подлинного происхождения и предназначения, скрытого от ума и рационального мышления? '
  
  Я продолжал изучение Вайсштальберга: заходил в комнаты, рассматривал висящие на стенах картины, читал книги, лежащие на столах.
  
  Некоторые помещения В. мне напоминали о детстве. Вроде бы никакого особенного антуража, только стекло в старой деревянной раме и яркий луч, ложащийся на стену с чёрными обоями, но вдруг внутри просыпается давно забытое воспоминание, вызванное вероятно редким сочетанием цвета и запаха, хаотичным танцем сотен пылинок на солнечном луче, каплями сырости, смешанными с ароматами кофе, чая и табака. Бельевая верёвка почему-то косо висела поперёк кухни, старенькие шкафчики хранили мелкую ерунду - жестяные банки из-под папирос и драже, коробочки ванили и корицы, приправы в бумажной упаковке.
  
  Я зашёл в комнату, и она постепенно открылась передо мной - большая, высокая, напоминающая лишь о минувших временах. Ни одной современной вещи, всё из далёкого прошлого - мебель, предметы, обстановка. Видимо когда-то в самом раннем моём детстве, когда я жил в доме 17 века, принадлежавшем некогда одному датчанину - большому затворнику и алхимику, запечатлелся в извилинах мозга этот ничем не примечательный миг, живший после скрытно во мне долгие десятилетия, чтобы вдруг повториться здесь, став мигом волшебного узнавания и обретения смысла.
  
  Ощущение повторяющегося воспоминания детства было очень приятным, я заново узнавал эту комнату, проникаясь сентиментальными чувствами и слезы навернулись на глаза. Я ощутил, что уже был здесь и все внутренние ощущения совпадают. Меня охватило дежавю, а потом и trans.
  
  Вот старинные часы с маятником и готическими буквами на циферблате. Вот узкий и высокий книжный шкаф красного дерева, ставшего чёрным и за стеклом в отсеках, запираемых на ключ, номера старых журналов, выпущенных шесть революций назад, книги Эдгара По и Папюса. Маленький бюст Байрона, использовавшийся как пресс-папье, испачканный в чернилах. Банка с цветными карандашами на подоконнике, прилепленное к стеклу вырезанное украшение из коричневой нелинованной бумаги. Или это осенний лист прилип к окну снаружи? Слёзы на глазах не давали понять, что я в точности вижу.
  
  В пять лет я нашёл под обоями в стене неизвестно кем сделанный тайник, а в нём пожелтевшую бумажную открытку. Я носился с ней радостный пока не потерял. Произошло это так. В коридоре у нас стоял настоящий огромный сундук - предмет мебели в нынешние времена невообразимый. Не знаю, что было внутри - скорее всего какая-нибудь бесполезная рухлядь. Я любил залезать на него, чтобы спрыгнуть вниз на прогнивший от времени паркет, производя нелюбимый взрослыми грохот. И однажды открытка упала между сундуком и стенкой и я не смог её достать - так велик и тяжёл он был.
  
  И вот в углу комнаты я увидел его - старинный сундук, уже не такой большой, как казалось в детстве, но всё же почти достающий мне до пояса. Бросившись к нему, я схватился руками за край и, напрягая мышцы, отодвинул его от стены. Заглянув в образовавшуюся щель, я ничего не увидел и, засунув в неё руку, стал шарить по полу. Спустя минуту я, кажется, что-то нащупал и вытащил на свет. В моей руке находилась фотография красного электромобиля Tesla c открытым верхом, где за рулём сидел манекен в белом скафандре, а вдали на фоне чёрного космоса виднелась голубая Земля.
  
  Я стремглав выбежал из комнаты.
  
  4 Обувная фабрика
  
  Я нашёл Адриана Ксенофонтовича во дворе, сидящим на маленькой скамейке под старой яблоней.
  
  Профессор казался погружённым в сложные философские размышления и одновременно суровым, будто решающим моральную задачу, требующую напряжения всех внутренних сил. Лоб под седыми прядями учёного покрыли глубокие морщины.
  
  Феликс невдалеке жарил картошку. Огонь горел меж двух поставленных ребром кирпичей, сверху стояла сковорода.
  
  - Здравствуйте, молодой человек, - поприветствовал меня старик. - Присоединяйтесь к нашему диспуту.
  
  - Каков его предмет? - поинтересовался я.
  
  - Происхождение Вайсштальберга. Если стоит на земле дом, то он должен быть кем-то построен. Однако я не так стар, чтобы помнить эти времена.
  
  Поразительным образом этот двор казался намного древнее самого здания. В центре его находилась обросшая зелёным мхом чёрная скала, возвышающаяся на полтора десятка метров. Из-под неё выбивалась струйка прозрачной воды, собиравшаяся в небольшой каменной купели, а после ручейком текущая по тоненькому руслу, выложенному камнями через двор и скрывающаяся в полукруглом отверстии в подвале. Словно было на земле древнее священное место, а потом вокруг него построили В., заключив скалу и родник в замок высоких стен.
  
  (Поясню, что в огромном Вайсштальберге было множество дворов - целый запутанный лабиринт, в который я пока избегал излишне углубляться, опасаясь заблудиться в нём).
  
  Вокруг скалы росли высокие белые берёзы, красиво выделяющиеся на фоне чёрного камня и старые развесистые яблони. В её тени стояла железная скамейка, где сидел профессор. На спинке скамьи я увидел жёлтую латунную табличку с выгравированной надписью Sergej Dovlatov.
  
  - Наш юный маг выдвинул ряд прелюбопытнейших версий о возникновении Вайсштальберга, - сказал профессор, неторопливо что-то чертивший своей палкой на песке. - Не разделяю их, но охотно признаю. Надеюсь, Феликс соблаговолит повторить вам основные тезисы.
  
  - Разумеется! - крикнул маг в балахоне, сидящий на корточках перед импровизированным очагом.
  
  - Простейшая мысль, приходящая в голову - это то, что В. является частью эксперимента по исследованию людей. Эти тесты в башне очевидно преследуют целью изучение психологии и психики человека, того как отдельный индивид ведёт себя в экстремальных ситуациях. Изучение различных состояний человека, прежде всего принципа принятия людьми решений, неразгаданность которого, как известно, является основным препятствием к созданию искусственного разума. Да, этим могли бы заниматься и сами люди, какие-нибудь правительственные институты или тайные лаборатории спецслужб, но. Таинственная природа Вайсштальберга, его странные взаимоотношения с временем и пространством оставляют лишь вариант внеземного происхождения.
  
  - Я согласен с тем, что это не дело рук исключительно людей, - прокомментировал я версию Феликса. - Но отчего не рассмотреть вариант сверхъестественного возникновения В.? Почему именно инопланетяне, а не допустим некие могущественные силы, находящиеся вне нашей физической картины мира?
  
  - Теоретически данные силы могут иметь и инопланетное происхождение, - пожал плечами маг. - Так что тут нет фундаментальных противоречий. Но даже скудные современные знания могут кое-что объяснить о природе Вайсштальберга, без ссылок на сверхъестественное.
  
  - Логическая ошибка нашего юного друга заключается в том, - сказал Адриан Ксенофонтович, - что свойства одной восточной башни он проецирует на всё здание в целом. Сам я никогда не проходил этих тестов, я слишком стар для столь активных экспериментов. Но имеющаяся информация действительно свидетельствует об объяснимости происходящего там с точки зрения научного знания. Только одна башня Вайсштальберга это ещё не весь Вайсштальберг. Мне удалось установить, что восточная башня является более поздней пристройкой, чем основное здание.
  
  - Каким же образом? - удивился я.
  
  - С помощью кирпичей, - профессор кивнул в сторону Феликса, жарящего картошку на двух кирпичах. - И здесь нет ничего удивительного. В старые времена кирпичи обязательно клеймили, указывая производителя и другую различную информацию об изделии. Я изучил язык кирпичных клейм, а после исследовал строительный материал здания. И я со всей убеждённостью утверждаю, что восточная башня возведена намного позднее Вайсштальберга. По сути это новая пристройка к старому дому. Да вы же все видели эти окна в конструктивистском стиле! - старик рассердился. - Авангард это продукт рубежа 19 и 20 веков, ничуть не раньше. Стены же сделаны из материала, произведённого за столетия до того.
  
  - Башня чужеродна Вайсштальбергу! Она представляет собой нечто вроде паразита, присосавшегося к телу гиганта и извлекающего из него энергию и информацию. Её можно сравнить с плесенью, с древесным грибом. - Старик с суровым лицом выглядел возбуждённым и воодушевлённым.
  
  - А что говорит о Вайсштальберге чёрная магия? - спросил я у Феликса.
  
  - Он нам неизвестен. - Склонившийся над огнём американец напоминал героя Сэма из экранизации бессмертного творения Толкина - округлое добродушное лицо, обрамлённое светлыми прядями, наделённое признаками скудости ума и ложной миролюбивости. - Вообще рассказы о неком горнем граде, укрытым от мира и пребывающем в светоносном эфире, характерны для преданий многих народов и мистических школ. Должна существовать и гностическая версия возникновения В.
  
  - А что думаете о возникновении В. вы? - спросил я у профессора, продолжавшего чертить и уничтожать на песке непонятные символы.
  
  - Я рассматриваю большое количество версий, носящих фантастический характер. Основная гипотеза может показаться невероятной, но она существенным образом подтверждена.
  
  -?
  
  - Вы не замечали, какие в Вайсштальберге снятся замечательные яркие сны? - спросил старик. - Есть один феномен положительно необъяснимый. В. играет с пространством и временем, способен подослать нам какой угодно предмет с неизвестной целью, даже может внушить мысль, но он избегает открытого воздействия на нас, для нас он просто мёртвое здание, где собрался сонм волшебных фонарей, вырабатывающих чудеса. Максимальное, что В. может с нами сделать - это натравить на нас кошку-вампира, но мы достаточно сильны и умны, чтобы не уметь защищаться от таких кошек. В. не может разговаривать с нами прямым путём, но не подлежит сомнению реальность тех попыток контакта с нами, какие В. осуществляет с помощью снов. Во сне в человеке раскрывается нечто особенное, в состоянии бодрствования выключенное. Некая творческая способность к созданию целых миров, роящихся в электричестве головного мозга. В. умеет подключаться к нам, когда мы спим, и специально показывает нам определённые вещи, большинство из которых мы не в состоянии понять. Но я рад. - Тут старик улыбнулся.
  
  - Вайсштальберг коснулся меня во сне, и я увидел нечто важное.
  
  Адриан Ксенофонтович задумчиво чертил на песке знаки зодиака, его взгляд был отстраненным, словно смотрящим на иллюзию, незрячим.
  
  - Вы никогда не задумывались в детстве, что наш мир похож на юдоль скорби?
  
  - Печален наш мир, он наполнен ужасом и страданиями, напоминая порой царство Аида, а не срединную землю. Ещё будучи ребёнком, я обратил внимание на чудовищную концентрацию зла в нашей вселенной. Объяснить логически это было невозможно! Массовые убийства, маньяки, непрерывные войны и умерщвление миллиардов, пытки, реки слёз и моря крови - это не имело никакого веского обоснования. Столько раз на экранах телевизоров я видел убийц, расправившихся над многими людьми по какой-нибудь ничтожной причине и не понимал, что их подвигло на это, а, видя их глаза понимал, что они и сами того не знают. Какое-то внезапное помутнение находит вдруг на человека, и он совершает ужасные поступки, за которые расплачивается всей своей жизнью. И никаких логичных причин! Просто внутри поселяется демон, порабощающий человека, заставляющий его творить зло, убивать людей и животных, осквернять трупы, проявлять иррациональность и бесчувствие.
  
  Уразумев это, я представил мир, достигший высшего технологического развития по сравнению с нашим, находящийся рядом с нами в альтернативном пространстве. Там не только создали совершенные механизмы, термоядерный реактор, микророботов, сверхкомпьютеры и прочее, люди того мира сумели далеко продвинуться в области глубинного понимания устройства мира. Они открыли, что зло является частью энтропийного процесса, поддаётся математическому прогнозированию и что возможно уничтожение зла на глобальном уровне технологическим путём. Теоретически это решалось путём вытеснения энтропийного момента в другой мир, находящийся параллельно. Высокоразвитые люди того мира как бы собрали всё своё зло - убийства, проявления жестокости, войны, психические заболевания, техногенные катастрофы и т. д. и выкинули его нам. Поэтому наш мир похож на царство Аида и юдоль скорби...
  
  Вода слабо журчала в каменном желобе, профессор в старом халате задумчиво чертил палкой знаки на песке.
  
  - Я догадался о причинах происходящего, но не имел никакого представления о его механизме. Поэтому моё предположение не имело никаких фактических подтверждений, было строго умозрительным. Во времена молодости я даже никому о нём не рассказал, коллеги в университете подняли бы смех надо мной и подумали бы, что я выжил с ума!
  
  И вот однажды в Вайсштальберге мне приснился сон. Я увидел мир, наполненный гармонией и счастьем. Мир без войн и без преступлений, без голода и уносящих множество жизней аварий, без террористических актов и неизлечимых болезней. Мир населённый счастливыми весёлыми людьми, купающимися в доброте. Наша Земля по сравнению с ним казалась исчадием ада, обезьяной, а не человеком, копией 'Джоконды', выполненной пациентом реабилитационного центра для олигофренов, рождённых наркозависимыми матерями. И я увидел ещё кое-что.
  
  Я увидел, как учёные их мира строили Вайсштальберг - не стены, создающие внешний образ здания, а саму суть конструкции, представляющую собой нечто вроде биологической программы и автоматизированного вируса, соединённого на уровне неизвестных нашей науке микрочастиц. В. в моём сне являлся промежуточным местом между двумя мирами, условно говоря, находящимся на границе, фактически не существующей.
  
  И я увидел центр всей программы - двигатель, вытягивающий концентрированное зло из их мира и исторгающий его в наш.
  
  - Ты можешь увидеть этот изумительный двигатель, - сказал Адриан Ксенофонтович и лёгким движением головы указал на стену. - В. открыл мне его.
  
  Там куда указывал старик, на стене находилась железная лестница, ведущая наверх. На последнем этаже она завершалась единственной дверью.
  
  - Нам лучше продолжить разговор после того, как ты сам всё увидишь.
  
  Не раздумывая, я подошёл к лестнице и двинулся наверх. С высоты шестого этажа фигурки профессора и Феликса выглядели игрушечными, куклами, расставленными вокруг макета скалы.
  
  Я открыл дверь и оказался на небольшой площадке, нечто вроде балкона расположенного под крышей огромного цеха, встроенного в тело В. Сначала я не заметил, но быстро увидел, что балкон застеклён и тогда ко мне пришло осознание того на что похоже это место. На диараму - вид зрелищного искусства популярного в 19-20 веках. Я находился в верхней точке находящегося внизу огромного экспозиционного зала, центром которого являлся двигатель, представляющий собой похожий на мусорный бак резервуар, наполненный разноцветной застывшей массой, с торчащими рёбрами утопленного в нём предмета - то ли металлические детские качели, то ли электропогрузчик. Вокруг 'двигателя' не имевшего ни одной двигающейся части, но снабжённого толстыми кабелями, воткнутыми сбоку в контейнер, в цехе стоял десяток бетонных саркофагов - я подумал, что это свое рода батареи, снабжающие двигатель энергией - и больше ничего. О принципе работы двигателя не возникло никаких соображений, да и в чём заключена его 'работа' я не понимал. Спустившись вниз, я высказал свои сомнения Адриану Ксенофонтовичу.
  
  - Мне было открыто, что это антидвигатель, - сказало профессор. - Обычный двигатель оказывает влияние на окружающую среду через воздействие на него, антидвигатель наоборот работает, ничего не делая, просто находясь в определённом месте в определённой конфигурации. Чтобы остановить работу такого двигателя надо что-то изменить в нём самом, совершить над ним какое-то действия. Потому он намертво заблокирован в пространстве цеха и единственная дверь, ведущая к нему, приводит только на балкон отделённый бронестеклом и оттуда можно только смотреть, но нельзя никак воздействовать.
  
  Верю ли я в то, что мне явилось во сне, внушённом Вайсштальбергом? У меня нет никакой другой веры, нет ничего, что я мог бы интерпретировать как-то иначе. Но мои сны это лишь мои сны. - Старик слабо улыбнулся. - Быть может то, что ускользнуло от нас стариков, откроется вам - молодому поколению исследователей В. Ведь это дивное, не имеющее себе равных место впускает к себе лишь тех, кто прожил свою жизнь, достигнув знания вещей остающихся неизвестными для большинства. В этом я убеждён абсолютно.
  
  Разъяснение, которое было написано позже, чем первые четыре главы
  
  Всё это время я писал 'Вайсштальберг' на двух ноутбуках. Один навечно установлен на письменном столе, второй лежит в уголке дивана. Работаю я, разумеется, на обоих компьютерах поочерёдно, утром и днём сидя за столом, а вечером перемещаясь на мягкую мебель.
  
  Использование двух компьютеров в написании одной книги поставило передо мной проблему сохранения и передачи оригинала. Приступая в очередной раз к продолжению работы, я должен открывать самую последнюю и полную версию документа, не пропустив ни одной новой поправки. Это можно было бы делать с помощью обыкновенной флэшки, с её помощью перенося единственный текст с одного компьютера на другой, но её у меня нет.
  
  Чтобы решить эту проблему я каждый раз совершаю довольно странную вещь - пересылаю сам себе на разные адреса по электронной почте актуальный 'Вайсштальберг', а после, входя в сеть, скачиваю их на тот компьютер, на котором собираюсь работать. Но на другом ноутбуке остаётся копия текста и ещё одна копия на почтовом сервере.
  
  Таким образом, копии книги сохраняются на сервере почты и на рабочем столе, умножаясь в количестве, ведь я по два раза в день их скачиваю, создавая копии и оставляя на всякий случай оригиналы. В течение непродолжительного времени работы над книгой появилось уже несколько десятков документов под именем В., они размножались как крысы или как кролики, гирляндами вися на рабочем столе и в загрузках.
  
  'Вайсштальберги' образовывали длинные галереи - ряды текстовых документов с одинаковым названием, отличающихся только номером копии, присваиваемым документу компьютером. Я периодически удалял старые варианты, но скоро уже перестал понимать, где передо мной актуальная версия, а где устаревшая и боялся ошибиться. Ведь я всё время писал и добавлял обширные куски текста, дописывая их и вставляя, меняя его ткань.
  
  Вайсштальберг неудержимо множился, и в этом была главная проблема. Приступая к написанию текста, я часто уже не мог вспомнить о том, с каким документом работал в последний раз и часто действовал, будто играя в лотерею, случайным образом выбирая файл. Боясь, уничтожить нигде не сохранённые важные дополнения к В., я перестал уничтожать копии и тогда они полностью овладели моими ноутбуками.
  
  Самое удивительное заключалось в том, что каждый раз обращаясь к новому варианту В., я создал множество копий, переставших быть копиями, имеюших существенные различия в структуре текста. В разных версиях одни и те же герои могли поступать противоположным образом, им снились разные сны, они попадали в совершенно иные ситуации, мысли приходившие им в голову были не похожи. Даже сами их имена изменялись - так Ксенофонт Адрианович из первой главы превратился в четвёртой в Адриана Ксенофонтовича. Фактически, в результате постоянных копирований и пересылок писавшегося текста возник сонм неканонических вариантов, своеобразных апокрифов Вайсштальберга. Причём вариант, называемый мной каноном, каждый день становился им, когда я открывал документ и работал над ним, а после закрытия снова переходил в разряд апокрифов, дожидающихся своего Автора и признания.
  
  Число вайсштальбергов во вселенной росло, тем не менее, оставаясь небольшим относительно её размеров. Но из всего этого вытекала куда более серьёзная проблема, значение которой сложно оценить. Дело в том, что изначально я договорился сам с собой об онлайн-публикации текста сразу по мере написание новых глав. Теперь же я перестал разделять оригинал и копии, и все копии превратились в оригиналы. Поэтому, публикуя готовые главы в интернете, я брал их из тех вариантов книги, какие попадались мне под руку в тот момент. Это обусловило судьбу книги, которой отныне было суждено стать собранием глав случайным образом взятых из разных книг, схожих только названием и общим течением текста. Конгломерат, образованный соединением десятков частей взятых из альтернативных миров.
  
  Мне бы хотелось, чтобы читатели учитывали этот факт. Существует уже более ста других 'Вайсштальбергов', находящихся как бы в параллельной творческой вселенной и каждый В. похож на другой В, но не есть он, обладая неповторимой уникальностью.
  
  5 Некромаяки
  
  Проснувшись утром, я смотрел в окно и убеждался, что В. снова изменил положение в пространстве. Он, то оказывался на дне живописной зелёной долины, то вдруг стоял на пустынном острове и капли морской воды падали на его стены от ударов прибоя. Я видел тюленей, лежащих на краю низко дрейфующего айсберга, видел стаи птиц, сидящих на гнёздах в расщелинах высоких скал, видел обезьян, с криками носящихся по джунглям, видел дельфинов, весело несущихся по волнам. Но я никогда не видел людей, словно Земля Вайсштальберга была необитаемой планетой, в точности совпадавшей физически с нашей Землёй, но совершенно безлюдной.
  
  И всё же В. находился на Земле. Ведь я пришёл сюда именно оттуда, пришёл своими ногами, а не прилетел в космическом корабле или посредством таинственной машины, перемещающейся между параллельными мирами. Также и другие местные обитатели - они не были ни инопланетянами, ни представителями альтернативной реальности, при всей своей необычности они были людьми.
  
  Будучи человеческими существами, мы нуждались в элементарных вещах, поддерживающих наше существование. Как и сказал профессор, рядом с лестничными клетками находились заброшенные кухни, а в них старые продуктовые запасы. В изобилии присутствовала мука, гречка, макаронные изделия и консервы. Конечно, мой рацион был постным, гастрономически аскетичным, но умереть с голоду было невозможно.
  
  Выложенный фаянсовой плиткой душ и туалет имелись как минимум на каждом этаже, правда вода текла тонкой струйкой, ей не хватало напора.
  
  В первых трёх этажах здания почти не работало электричество. Вечерами я читал при свете керосиновых ламп, а еду готовил на примусе. Это придавало жизни черты стимпанка, словно я из 21 века попал в конец 19-го, ещё мало знакомого с электричеством.
  
  Когда на В. опускалась ночь, я выглядывал в окно, стремясь уловить миг очередного перемещения, но видел только темноту. Иногда в ночи зажигались тусклые огоньки, опоясывающие здание. От них веяло тоской и мертвечиной, про себя я звал ночные огни 'кладбищенскими'.
  
  Феликс, иногда приходивший ко мне, чтобы поболтать и поделиться новыми открытиями в исследованиях, сказал, что это некромаяки - магические объекты, созданные для фокусирования тёмной энергии.
  
  - Самая крупная некросеть - советская, - рассказывал американец. - Такого количества мемориалов, использующих мертвецов для нагнетания силы, нет нигде. Жрецы высших орденов облетают цепочки маяков на самолётах, собирая конденсат в специальные накопители для продажи на мировых рынках. А простому народу говорят про высокие цены на нефтегаз, якобы лежащие в основании стабильности российской системы. На самом же деле основной тайной строкой дохода бюджета является торговля чёрной энергией, извлечённой из чувства боли миллионов людей, замаскированными под военные памятники некромаяками.
  
  Я их называю маяками иносказательно, скорее они похожи на батареи, сложенные из железобетона вперемешку с мёртвыми телами. Они вытягивают и накапливают плохую силу, взращённую на чудовищных моральных страданиях, опустошённостях, негативных эмоциях. Нам в В. ночью они и вправду кажутся сигнальными огнями, но мы не способны их достичь, для нас эти маяки ложные. А вот силы вселенского зла, живущие в пустоте, где кончаются галактики, привлечённые большим количеством некрообъектов, накаченных ужасом, могут однажды и обратить внимание на их тусклое свечение. Это не ставится целью магической работы и с неизбежностью приведёт к катастрофе человеческой цивилизации, однако цена полученной пользы высока, а мысли о будущем заслоняются сиюминутной выгодой.
  
  - А как используется тёмная энергия? - спросил я.
  
  - О, это важнейший ресурс на международном рынке посвящённых. Самое главное, что делают с его помощью - это коррекция ауры человека, приводящая к устранению потенциальных болезней и несчастных случаев. Один сеанс гарантирует год безопасной жизни. По сути это временный билет в бессмертие и очень дорогостоящая услуга, требующая много тёмной энергии и работы высших магов. Богатеи готовы на значительные материальные затраты ради продления своих длинных жизней.
  
  - Почему же маги в США вместо того, чтобы закупать чёрную энергию в России не установят у себя более мощные некромаяки? К чему эта расточительность?
  
  Феликс немного помедлил, а после заговорил, тщательно подбирая слова:
  
  - Всему виной побочные эффекты, вызываемые данными магическими объектами. Вытягивая боль, они не делают её меньше, наоборот, на ментальном уровне они выглядят как длинные стеклянные копья и пилы, тянущиеся из монументов к людям и терзающие их ментальные тела, отчего люди болеют, испытывают помутнения рассудка, галлюцинации. Человек видит, как чёрная тень ложится на окружающий мир, и его сердце тоже становится чёрным. Воля подавляется, интеллект деградирует, процесс мышления замедляется. Вы никогда не чувствовали, как ваша мысль по непонятной причине вдруг распадается, ещё не успев сформироваться, как мозг вдруг натыкается на какой-то невидимый внутренний барьер и будто по команде отключает целые участки, делая вас ленивым, нелюбознательным, приземлённым, мелочным, грубым? Таковы симптомы воздействия некромаяков. Их ментальные атаки создают малопригодную для жизни атмосферу и потому в цивилизованных странах действуют строгие ограничения, регламентирующие их разрешённое количество.
  
  - Какая гадость! Неужели весь этот духовный морок над бывшим СССР является побочным эффектом длительного магического эксперимента? Я думал, что памятники на братских могилах служат увековечиванию их жертв, а не продолжению жизни кучки престарелых миллиардеров.
  
  - Можно смотреть на ситуацию с той точки зрения, - Феликс примиряюще поднял руку, - что это необходимое зло. Чтобы майнить криптовалюту нужны компьютеры и ферма, чтобы собирать тёмную энергию нужны некромаяки и люди. В любом деле неизбежны энергозатраты, даже если целью является производство энергии. Мы добываем из недр земли нефть, и часто она наносит вред природе, но это тоже необходимое зло, ведь мы нуждаемся в нефти. А Россия нуждается в деньгах. - Маг пожал плечами, словно показывая, что каждый принимающий решения должен сам нести за них ответственность.
  
  Я вспомнил мрачные советские военные памятники и чувство унылой тоски, молчаливый холодный гранит постаментов и стен, развевающийся на ветру факел горящего газа, растущий прямо из огромной бронзовой пентаграммы, вспомнил выражающие злобу и безумие бетонные лица на барельефах, и мне стало не по себе.
  
  На третьем этаже Вайсштальберга в изящном кабинете, где стояла деревянная конторка с сотнями нумерованных ящиков и письменный чиппендейловский стол, а на стене висела репродукция знаменитой картины Тёрнера 'Восход с морскими чудовищами', вскоре после разговора с Феликсом я обнаружил рукопись. Короткий рассказ, написанный идеальным каллиграфическим подчерком на длинном листе бумаги, в экспрессивном стиле повествовал о последних временах человечества, когда массовое духовное помутнение завершилось трагедией, как будто маяки, созданные для привлечения внимания Дьявола, к всеобщему несчастью, наконец, добились поставленной цели. Зачем В. мне показал этот рассказ, я мог только догадываться. Привожу здесь его текст полностью.
  
  'То в будущем
  
  И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор...' Откровение святого Иоанна Богослова
  
  В тот год повсюду славили Сатану. Старая христианская религия давно лежала в руинах самоослепления и предательства. Пришло время Антихриста.
  
  Праздничные карнавалы захлестнули города. Всюду вращался круговорот весёлых лиц, люди танцевали на улицах.
  
  Даже за пределами цивилизованного мира, где миллиарды корчились в нищете и бесправии, что-то колыхнулось.
  
  В тот день все сто тысяч превосходных каналов информации передали чрезвычайно познавательное уточнение о сути послания, которое каждое существо и объект природы посылают непрерывно 'всем! всем! всем! '. Эфиры захлёбывались, все сто процентов информационно зависимых от сетей людей переживали яркие одновременные вспышки в сознании, помогающие им проснуться и, отринув суету, сосредоточиться на восприятии сообщения. И время будто замерло в гигантском прыжке.
  
  'Сатана правь нами! Сатана это стильный кайф и мощные умения! О, Сатана мы пляшем перед тобой! ' - так выглядела расшифровка месседжа, озвученная в тот день главным секретарём Чёрного Ватикана его святейшеством Главой Прогрессивной Церкви Саентологии Луи Макариджу в столице чёрных саентологов Токио.
  
  Говоря точнее, это был новый Токио, отстроенный уже спустя почти столетие после IV глобальной войны 22 века, в которой, как известно, сгинуло большинство древних городов этой части Земли.
  
  Чёрные саентологи подобно червям в залежалом трупе просто кишели в этом стопятидесятимиллионном мегаполисе. Именно от них исходили основные волны активности в первые часы и минуты событий. И весь цивилизованный мир вслед за ними погружался в взбудораженное и весёлое состояние.
  
  (А что же до дикарей, блуждающих по бывшим полям сражений на большей части планеты, то они в своём культурном развитии уже никогда не смогут достичь уровня общества, пережившего более сорока кровопролитных Культурных чисток, когда пускались под лазер все не соответствующие Единому Глобалистическому Стандарту).
  
  Была очень сильная кампания с использованием рекламы на всех гаджетах и любых устройствах у людей. Весь электронный дом каждого Акционера дрожал от звонков и приглашений, песенок, стишков, резких звуков.
  
  Одновременно запустили широкий ряд новых интерактивных шоу, где тысячи актёров играли порнографические представления, находясь под непрерывным включённым наблюдением миллиардов.
  
  Везде появились крупные партии совершенно новых безвредных РАЗРЕШЁННЫХ и РЕКОМЕНДОВАННЫХ ЦЕНТРАЛЬНЫМ МЕДИЦИНСКИМ УПРАВЛЕНИЕМ АКЦИОНЕРНОГО МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ НАРКОТИКОВ. Радостные толпы заполонили улицы, музыка - НОВЫЕ ХИТЫ, стала фоном для многих сексуальных совокуплений между людьми всех 666 полов и ориентаций в различных местах пятого еврайха, а также между людьми и роботами.
  
  И везде присутствовали атрибуты нового Бога: пентаграммы, рога, чёрные свечи в виде пениса, сделанные из синтетического жира, а для особ высокопоставленных - из человечьего, декоративные дьявольские контракты, а также свежепридуманный стилизованный символ, выполненный в современном духе, моментально популяризированный на всех торгово-информационных путях человеческой ойкумены.
  
  Тут можно вспомнить знаменитого поэта самого конца 21 века, отважного сюрреалиста, буддиста-монаха в зелёной рясе, снискавшего в умах того времени образ новейшего Робин-Гуда, получившего сильное воздействие Третьей Психоделической Революции, когда наркотики были объявлены неотъемлемым правом человека, которое должно реализовываться сотрудниками государственных органов по первому требованию, немедленно.
  
  'Горю, - писал трансцендентный монах, пылающий в лепестках нирваны, - горю, но всё же, применяю дар к стихам на свитках человечьей кожи...'
  
  На второй день центры, где проживали многие бездельники и мажоры, поразила эпидемия Весёлых Изнасилований, прокатившаяся буквально повсюду. А в то же время на главных площадях под звуки реконструированных фанатами духовых оркестров, в блестящей меди, идеальных мундирах и шлемах с перьями, публично вешали нарушителей миграционного законодательства и брат, ответственный за работу с трупами, совершил под взглядами всего мира манипуляции с телами и многие видели возмущение астрала под его дланями, хищно распростёртыми в поисках тёмной энергии. В то же время наиточнейшие сейсмографы Прогрессивной Церкви заявляли каждый раз о зафиксированных толчках в сферах находящихся вне нашего понимания.
  
  Всё это выглядело как рождественское чудо, хотя до праздника Непобедимого Солнца оставалось ещё немало а-дней.
  
  Для принятия нового Бога нужно было немногое. Только сделать из пальцев правой руки букву V и произнести клятву-подношение себя в дар добродушного к слабостям и грехам человека повелителя, а Сатана обещал им в ответ, что невидимый щит его защиты будет прикрывать каждого и что всем алчущим целей воздастся стократ. И совращённые с детства знакомыми образами люди, считающие себя разумными, совершали эту странную неподобающую процедуру.
  
  Но самое главное, что гарантировали прогрессивные чёрные саентологи всем принявшим новую веру - это достижение возможности приобретать полное физиологическое бессмертие по специальным медицинским страховкам уже в течение текущего десятилетия. И учёные подтверждали их заявления - синтетический мозг может жить практически вечно, а медицина почти решила вопрос полной, а не частичной замены тел. Христианское учение, обещавшее бессмертие души после физической смерти, оказалось бесполезным для тех, кто верил в вечную жизнь в земных пределах.
  
  В первый день кампании Сатану приняли только двадцать три миллиона человек, и совет ответственный за продвижение дьявольского крещения был полностью реорганизован указом Святейшего Престола.
  
  На второй день число новообращённых составило уже двести пятьдесят миллионов и с того момент Чёрт собирал богатую жатву каждую частицу времени.
  
  К концу недели уже весь мир совершил символические действия позволяющие причислить человека к верующим в Восходящего подобно Солнцу Антихриста.
  
  Было, правда и скучное заседание в Этической Комиссии, на предмет соответствия проекта базовым ценностям Эпохи, чистая формальность, ведь все имеющие право голоса посчитали, что нарушения нет.
  
  А тем временем миллионы живых комиксов, сериалов, произведений актуального искусства славили торжество врага рода человеческого. Например, в одном самоуправляемом штате в развалинах разрушенного и брошенного индустриального города десятки тысяч обнажённых женщин, измазанных чёрной краской, устроили игру-соревнование и бились друг с другом, проявляя осточертевшие усилия. Сильно раненых, со сломанными хребтами и пробитыми головами, то есть с такими травмами, которые не выдерживала даже усовершенствованная генетика, собирали летучие медицинские автоматизированные бригады, тратя на подлёт и оказание экстренной помощи всего доли секунды.
  
  В завершении живого шоу следовали транслируемые в прямом эфире древние обряды сексуальной магии и полное ментальное преображение победителей.
  
  Следует добавить, что была внедрена Программа Больших Скидок на Одитинг, давшая миллионам надежду на улучшение собственных личностей, что добавило тонуса большинству землян, убеждённых в силе и правоте учения Рона Хаббарда.
  
  Постлибертарианские философы, подкупленные саентологами или самим удивительным ходом событий, один за другим присоединялись к публичным восхвалениям Сатаны, а миллионы простых людей стояли в бесконечных очередях в салонах, где всего за одну а-минуту к их головам приращивали маленькие эбонитовые или металлические рожки в знак их причастности к бесовской армии, марширующей под знаменем Падшего Князя Тьмы.
  
  Последний день первой недели Преображения Мира, как называли происходящее чёрные саентологи, их красные и белые собраться, каргосвященники секты Единого Экуменического Христианства, ректора Паранормальных Университетов и представители Психоаналитической Гильдии, завершался крупнейшим коллективным обрядом 'Мир обращается к Сатане'. Режиссёры пустили в ход всё - от роботов-девственниц, подвергающихся ритуальному насилию на больших экранах, где раздавали бесплатное пиво и разовые дозы кайфа, до адаптированной к требованиям момента экранизации видений Алистера Кроули о больших событиях в дальних мирах.
  
  Сотен людей, конечно, не минула чаша смертоносного веселья, но эта проблема, к сожалению, касается абсолютно всех Акционеров, несмотря на выдающиеся достижения медицины и генной инженерии.
  
  Были проведены показательные аресты последних радикальных хранителей идентичности, скрывающихся в частных владениях и офисах мелких субподрядчиков Внутреннего Управления. Их публично пожурили и отпустили, напутствовав в высшей степени гуманистическим изречением из старой книги Шандора Ла Вэя (в то время, когда в соборах оккупированных добровольными жрецами звучал Джон Ди).
  
  В те минуты в прелатуре Нового Токио умами владели искренние волнения, и аналитические отделы фиксировали меняющийся уровень управляемости событий. Высшие сановники Прогрессивной Церкви Саентологии вновь и вновь открывали иллюзорный канал, связывающий их с Галактическим Патрулём на орбите.
  
  И когда кампания достигла своего максимума, превзойдя все мировые рекорды, кому-то, безмятежно спящему где-то далеко, приснился новый странный и страшный сон. На огромных звездолётах к планете приблизились чужие никогда не виданные существа. Корабли издали звуки, похожие на трубный глас и земная твердь содрогнулась, а потом огненный смерч испепелил Новый Токио и другие города и начался всемирный пожар. Пепел затмил небо и Солнце, от невыносимой жары реки и моря быстро испарялись, а из космической бездны десантировались чудовища, убивавшие оставшихся в живых людей. Армии Земли бились с ними, но тщетно. С каждой секундой падение человечества, восславившего своего родового врага, становилось всё более непреложным фактом.
  
  Человек проснулся в ужасе и открыл глаза...'
  
  6 Инопланетяне на крыше
  
  Во сне мне снились белые медведи, поедающие белугу на берегу острова и я знал, что это символ демократии, только не помнил почему.
  
  - Пойдёмте со мной любезный, я кое-что покажу вам, - сказал утром шестого дня внезапно появившийся в комнате Ксенофонт Адрианович.
  
  - А как вы узнаёте, где я нахожусь? Как вы находите меня? - спросил я старика.
  
  - Я так давно живу здесь, - улыбнулся профессор. - Я замечаю многие вещи, от других скрытые. И когда вы топите печку, то это можно понять снаружи.
  
  - Пойдёмте скорее, вы должны это увидеть! Собирайтесь же! - Я подчинился его требовательной просьбе.
  
  Мы вышли на лестницу и направились наверх. На чердаке грубые широкие доски лежали на перекрытиях, заваленных отходами угля, пахло голубиным помётом, нафталином, ржавчиной и сырым деревом. Маленькие оконца вверху давали достаточно света, чтобы не расшибить лоб о препятствия, но темнота слева и справа оказалась заполненной грудами слабо различимых вещей. Кажется, я видел какие-то продолговатые ящики, поставленные друг на друга, сломанное кресло-качалку, пустые птичьи и кроличьи клетки, странного очертания мебель, укрытую запылёнными матерчатыми чехлами, старомодные велосипеды без колёс и сидений и тому подобную никому не нужную рухлядь, складываемую в течение долгого времени на чердаке прежними жителями дома.
  
  Мы прошли сначала прямо, потом свернули налево, обогнули толстые кирпичные дымоходы и вентиляционные шахты, пронзающие дом насквозь от фундамента до крыши, повернули направо по анфиладе, образованной длинной чередой мансард, в конце которой находилось просторное круглое помещение, увенчанное грязным стеклянным куполом. Отсюда лестница вела на крышу.
  
  Железные крыши Вайсштальберга представляли собой нечто необыкновенное. Они всё время меняли конфигурацию, как на картине художника-абстракциониста, плоские и наклонные, со множеством верхних и нижних площадок, с многочисленными переходами, лесенками, башнями, флюгерами.
  
  Профессор уверенно провёл меня к середине здания. Ещё за добрую сотню метров я понял, что он мне хочет показать и сильно удивился увиденному. Над большой плоской площадкой, слегка возвышающейся над прочими поверхностями, висел серебряный диск звездолёта - типичная летающая тарелка из научно-фантастических фильмов. Корабль пришёльцев висел на высоте трёх метров строго параллельно крыше и даже не дрожал, будто вросший в воздух.
  
  Из центра НЛО была спущена длинная и узкая вертикальная панель такого же стального цвета, с нишей на уровне моего лица, содержащей предмет похожий на телефонную трубку той эпохи, когда на улицах стояли проводные телефонные автоматы.
  
  - Послушайте! Снимите! - сказал профессор, указывая палкой на телефон, и я снял тяжелую трубку и приложил её к уху.
  
  Внутри раздавался неясный шум эфира: шипенье, индустриальные скрипы и постукивания, звуки напоминающие смесь завываний ветра в печной трубе, работы мотора, рёва сирены, шелеста волн. Тарелка висела прямо надо мной, словно дамоклов меч, и я чувствовал себя неуютно, не зная намерений тех, кто в ней находился. И вдруг сквозь хаос шумовых помех раздались осмыслённые слова, звучащие будто издалека, приглушённо и искажённо, но вполне разборчиво:
  
  - Как вы себя чувствуете? Вы слышите нас?
  
  - Да, слышу... - сказал я и осёкся на полуслове - в трубке, соединённой с панелью толстым кабелем имелся преобразователь электросигналов в звук, однако отсутствовал микрофон. Связь с обитателями серебристого звездолёта была односторонней.
  
  - Не доверяйте Ксенофонту! Повторяем, не доверяйте Ксенофонту! - странные слова пробились через шум эфира. - Вы больны, мы поможем... Вы должны расшифровать... Вы должны допросить... Вы должны найти... - помехи полностью поглотили голос.
  
  - Что это такое? - спросил я профессора, возвращая трубку на место.
  
  - Я не знаю, - покачал головой старик. - Есть только догадки и я могу ими с вами поделиться.
  
  - Эти инопланетяне не совсем инопланетяне, они не способны покинуть свой корабль. Вероятно, их там и вовсе нет, а есть только прибор-передатчик. Я думаю, что они дистанционно обращаются к нам из другого измерения, потому что нахождение в нашем мире для них губительно и смертельно. Поэтому всё, что они могут, это обращаться к нам посредством односторонней телефонной связи в определённые дни. Я ведь не случайно вас привел сюда именно сегодня.
  
  - Чего же они хотят от нас?
  
  На мой вопрос старик усмехнулся.
  
  - У них индивидуальный подход и каждому они говорят разное. Что они сказали вам?
  
  - Сказали, что я болел, что они помогут мне, что я должен что-то найти и расшифровать, но что конкретно я не услышал из-за помех. - Я покачал головой. - А потом связь прервалась. И ещё они сказали, что я должен остерегаться вас, Ксенофонт Адрианович.
  
  Старик вновь усмехнулся.
  
  - Вот видите. А я слышу в этой трубке совсем иное. Но нечто общее есть у всех - они призывают людей к совершению каких-то действий, не вполне понятных для нас. И цель каждый раз разная. Вам они сообщили, что вы якобы больны и о таком я слышал уже не раз. Потусторонние люди выступают в качестве врачей, пытающихся вывести в реальный мир сознание человека, находящегося в коме или в особом психическом состоянии. Они говорят о катастрофах, якобы произошедших с человеком и убеждают в том, что окружающая действительность является лишь порождением болезни или травмы, иногда речь идёт о передозировке сильным галлюциногенным наркотиком, типа ЛСД или психоделических грибов или о серьёзном психическом заболевании, иногда о страшном дорожно-транспортном происшествии либо о крушении самолёта или террористическом акте. Они убеждают человека, что на самом деле он сейчас находится без сознания, а мир Вайсштальберга создан защитными психологическими механизмами организма и, в сущности, является иллюзорным порождением вашего мозга.
  
  - Да, - согласился я. - Из услышанного мною можно сделать такой вывод. А что слышите в трубке вы?
  
  - А это мы сейчас проверим! - Старик шагнул под тень летающей тарелки и снял трубку аппарата.
  
  - Всё то же, что и всегда, - устало проговорил профессор, спустя несколько минут отняв телефон от уха. - Много помех и неразборчивых фраз, но суть послания понятна и неизменна. Люди верхнего мира рассчитывают на меня в деле уничтожения антидвигателя, отправляющего их энтропию на Землю.
  
  - Но зачем им это, если они сами его построили? - удивился я.
  
  - Верхний мир столь же мало единомыслен как и наш. Существует влиятельная группировка учёных-подпольщиков, руководствующаяся в своих действиях сложной этической системой, запрещающей подобные антидвигатели. Они не способны попасть в В., как и никто из жителей их мира, всё, что они могут это пытаться влиять на обитателей здания, чтобы мы сами уничтожили антидвигатель. Однако инструкции их сумбурны и обрывочны, темны и не понятны. - Старик рассердился. - Порой возникает впечатление, что это не учёные говорят со мной, а малые дети, дорвавшиеся до оставленного без присмотра микрофона связи между альтернативными мирами. Или разница в мышлении между нами настолько велика, что мы не можем вполне понимать друг друга. - Профессор глубоко вздохнул. - Так или иначе, но антидвигатель надёжно защищён, и я не обнаружил пока ни единой возможности для его разрушения. Советы же подпольщиков верхнего мира бессмысленны и ни к чему не ведут.
  
  - И ещё кое-что, - профессор указал палкой вверх. - Обратите внимание на небо Вайсштальберга!
  
  Я посмотрел на небо. Обычные синие небеса с белыми облаками. Вдали даже кружили какие-то птицы.
  Вокруг В. стоял высокий зелёный лес.
  
  - Смотрите внимательнее! - сурово произнёс профессор. - Чего нет на этом небе?
  
  И тут я понял, что не вижу Солнца.
  
  Мы спустились с крыши в лестницу того самого подъезда, где я впервые вступил в здание и попрощались. Нас ждало продолжение исследований.
  
  Начиная с четвёртого этажа и выше, наполнение помещений В. усложнялось технически и информационно. Появлялись современные и ультрасовременные приборы, не каждый из которых я мог правильно идентифицировать. Ближе к западному крылу началась череда тематических комнат, посвящённых какому-то одному событию, где были собраны различные объекты, имеющие к нему отношение. Это напоминало пространственные инсталляции современных художников, словно В. являлся их выставочным центром.
  
  Например, отдельный зал был посвящён ключевому эпизоду междоусобной войны российских спецслужб известному как 'перестрелка на Рочдельской улице'. На одной стене висели плазменные экраны, и на них можно было посмотреть видеоролики с записью интервью основных участников событий с обеих сторон столкновения, а также кадры с камер наружного наблюдения, запечатлевшие сражение двух групп вооружённых людей, на другой в подсвеченных стеклянных коробках находились разнообразные артефакты, связанный с той историей: оружие участников перестрелки, их служебные удостоверения и справки об освобождении из колоний, свидетельства о смерти погибших, тома уголовных дел. Во второй половине зала стояли восковые копии основных фигурантов дел, возбуждённых после конфликта. Среди них особенно выделялась фигура Дениса Никандрова в красивой форме генерал-майора юстиции, сидящего в клетке, с лицом, выражающим крайнюю степень душевных страданий.
  
  В комнатах В. стали всё чаще встречаться панели с видеороликами. Так я течение одного дня я просмотрел: запись выступления Юкио Мисимы во время неудачного переворота, после которого он сделал себе харакири, хронику похорон различных известных людей, в том числе европейских королевских особ и русских поэтов-нонконформистов, домашние записи членов 'the Beatles', отрывки из странных фильмов Энди Уорхолла, сцены из сериала 'Твин Пикс', мультфильм компании Уолта Диснея по сценарию Сальвадора Дали, интервью с Сартром, лекцию Далай-Ламы XIV, выступление Джима Керри на тему трансцендентализма, фильм Тарковского 'Зеркало'. Что делать со всем этим было совершенно не понятно. Меня тянуло в прошлое, когда безумие считалось болезнью, а слишком яркие цвета в одежде проявлением плохого вкуса. Я не знал кому верить - Ксенофонту, выдумавшему энтропийный антидвигатель, инопланетянам на крыше, утверждавшим, что мир это иллюзия или Феликсу с его некромаяками и тёмной энергией, дарующей освобождение от несчастий.
  
  Вечером я заперся в жилой комнатке и лёг на диване лицом к стене, чтобы никого не видеть и не слышать. Чтобы выздороветь, инопланетяне-врачи предложили мне, найти то, не знаю что. На душе было очень грустно.
  
  7 Глаз бога
  
  7. 1
  На другой день рано утром в комнату, где я спал, вошли чёрные демоны, похожие на тени, оторвавшиеся от своих хозяев или на блуждающие сгустки мрака, и овладели моим разумом. На место печали пришло злое веселье и смелость. Учёные-подпольщики, живущие в мире, качающем свою энтропию в наш мир, меня ни в чём не убедили, но мной овладели мысли о необходимости приступить к решительным действиям. И тогда я решил уничтожить Вайсштальберг. Если мир жесток и несправедлив и нет конца всеобщему безумию, то пусть он сгорит в очистительном огне, обратится в пепел и в прах.
  
  Я выпил стакан минеральной воды из-под крана (в Вайсштальберге в кранах всегда текла солоноватая минералка) и повернул переключатель висевшего на стене старинного радио. По комнате поплыла музыка.
  
  - Радио Армагеддон, Слушай радио!
  В эфире радио Армагеддон.
  Это радио Армагеддон, Слушай радио!
  В эфире радио Армагеддон...
  
  Пора было действовать!
  
  Я бросился на первый этаж восточного корпуса к библиотеке. Хохоча и напевая слова воинственных песен, я низвергал книги из шкафов на паркет, вырывал и сминал страницы.
  
  Костёр я разжигал Фолкнером и Твардовским, положившим начало яростному и всепоглощающему огню. Подписки журналов 'Наука и религия', 'Новый мир' и 'Звезда' не дали ему затухнуть, а десятки положенных сверху томов Фейербаха сделали его высоким. Сверху я обрушил в пламя деревянные полки, закинул в него пять стульев и пачку газет. Скоро огненные языки уже лизали потолок, а дышать стало невозможно из-за дыма. Я разбивал окна стулом, переходя от одного окна к следующему, и огонь вспыхивал от резкого притока воздуха, обдавая меня испепеляющим жаром. В кухне я нашёл пузатый оранжевый металлический баллон с газом, перетащил его к библиотеке уже полностью охваченной огнём и швырнул его через дверной проём прямо в эпицентр пожара. Гори, гори ясно!
  
  7. 2
  Чёрные демоны вошли в моё сознание рано утром, и плохо соображая, я как ошалелый, побежал по лестницам и коридорам к библиотеке. Раздобыл на кухне коробку шведских спичек и внушительный баллон со сжиженным газом, вытряхнул книги с полок, из нескольких вырванных и скомканных страниц соорудил начало огня, поджёг бумагу. Далее снабдил появившиеся пламя обильной пищей - добавил книги и журналы, предметы мебели, попавшиеся под руку деревянные изделия, сверху поставил газовый баллон.
  
  За развитием событий я наблюдал уже с опушки леса. Огонь быстро распространился на перекрытия, овладел вторым, третьим, четвёртым этажами. Весь корпус был объят ярким пламенем, горящий В. производил большой шум: лопались стёкла, ломались стены, кричали, ревели, рычали, скрипели и шипели, подвергаясь высоким температурам, отделочные материалы. Когда перекрытия полностью выгорели, здание стало рушиться изнутри, последние этажи рухнули на первые, дом вспучился, став шаром, наполненным огнём и весь корпус развалился, оставив место себя облака чёрного дыма и кучи грязи.
  
  7. 3
  Странное дело, но в то утро ко мне пришли демоны. Я не мог понять их структуру и истинную внешность, они представлялись тенями, скользящими по пространству. Впервые такое случалось со мной, однако меня не оставляло чувство вторичности происходящего. Этакое дежавю, убеждённость, что эти события уже происходили раньше.
  
  На этот раз (значит, были и другие разы! ) я не сразу сдался незнакомцам, каким-то непостижимым образом, закрыв себя от их негативного воздействия. Я воздвиг вокруг себя радиус ментальной защиты и существа долго кружились передо мной, бессильные.
  
  Я ничего не знал о них и предпочёл бы считать их безобидными голограммами, путешествующими в космосе, но суть событий рождала совершенно другие выводы.
  
  Во-первых, они умели овладевать управлением над поступками человека, инициируя по своему желанию различные эмоции, наталкивающие человека на принятие решений. Во-вторых, они были олицетворением зла. В-третьих, они являли собой поразительную, видимо электрическую в основе форму жизни. В-четвёртых, у них отсутствовали внутренние органы тела сходные с человеческими, либо их органы имели совершенно иные функции людям не представимые. В-пятых, они имели какие-то личные интересы в нашем мире, и это являлось философской загадкой, учитывая нашу разность. Откуда они приходят, и что им может быть нужно от нас? Этими вопросами я задавался в тот день.
  
  Демоны всё-таки вошли в моё сознание, но не полновластно, а в качестве альтернативной силы, подчинение которой не являлось для меня обязательным. Я научился отделять в себе мысли появляющиеся вследствие работы собственного мозга от воздействия ментальных сущностей, называемых мною чёрными демонами или тенями. Я научился распознавать врага рода человеческого, побуждающего в нас стремление к смертельно опасным поступкам. Они толкали меня поджечь Вайсштальберг, а этот означало, что они могли внушать похожие мысли и другим людям, и, зная их чудовищные способности - умение на атомарном уровне врастать в человека, я понимал, сколь малое число атакуемых демонами смогло бы эффективно от них защититься.
  
  Поэтому вместо того, чтобы крушить и жечь, чего хотят от меня эти странные полупрозрачные создания, я устроился за письменным столом и весь день потратил на описание демонов, их предполагаемой сущности и непостижимых намерениях. Я ощущал себя средневековым монахом, измученным бесами, при неровном свете свечи описывающим свою незримую духовную борьбу на листах пергамена. 'Сиё чтение душеполезно должно быть', - так мыслил я.
  
  7. 4
  Я уже давно осознал, что связавшись с демонами, попал во временную петлю, по-видимому, сплетённую самим Вайсштальбергом, потому что таким образом он спасал себя от разрушений, вызванных моим недобровольным умопомешательством. Радовало, что В. справедливо разобрался в ситуации, вместо того, чтобы посчитать меня главным виновником поджога и просто уничтожить, организовав упавший кирпич или рухнувшую лестницу. В. знал, в чём подлинный корень проблемы и, повторяя раз за разом этот день, давал мне возможность сразиться с тенями и постепенно их победить неведомым и чудесным образом. И посланцы мира, который мы бы назвали адом, отступили от меня, осознав бессмысленность дальнейших атак.
  
  О демонах я, в сущности, узнал одно - они появляются из башни. А это уже был чёткий след. Вайсштальберг дал мне увидеть, как башня исторгает сонмы теней, и теперь я знал, какие действия совершу в дальнейшем.
  
  Вайсштальберг по-королевски наградил меня. Утром нового дня на столе моей комнаты лежал округлый прозрачный камень, внутри которого полыхали оттенки бирюзы, смарагда, александрита и сапфира. Я показал находку Адриану Ксенофонтовичу и старик заметно оживился.
  
  - О, это весьма редкая вещица, уникум, настоящий артефакт! Вы молодой человек имеет представление о том, когда появилась оптика и оптические приборы?
  
  - В эпоху Средневековья.
  
  - Вы правы, мой друг, и вы же не правы. Разумеется, именно труды крупных европейских учёных второго тысячелетия создали всеобъемлющий научный базис, позволивший в дальнейшем расшифровать многие тайны природы, в том числе и оптические свойства. Сами же свойства были известны издревле. Во времена Древнего Рима продавались увеличительные шары, в Древней Греции с помощью выпуклого стекла и солнечных лучей добывали огонь, но даже и древние боги, о которых мы не знаем почти ничего, даже их имён и названий культа, были порой снабжены особыми мистико-оптическими приборами. Мрачные древние боги стояли за пределами истории и тысячелетиями властвовали над народами и те строили им огромные святилища, до сих пор поражающие своими масштабами современных людей. Представьте скопления жалких лачуг, теснящихся столетиями на скудном каменистом поле, представьте убогое существование, которое влачили люди в те времена. Вместе с тем, вдохновлённые религией, они создавали грандиозные архитектурные памятники, пережившие их на тысячи лет. Мы мало знаем о тех временах, почти ничего, но архетипические образы известны. - Адриан Ксенофонтович выразительно нахмурил брови. - Первое, там были боги. Второе, боги были жестоки и не знали моральных ограничений. Третье, им приносились обильные жертвы, как правило, перед деревянной, каменной или железной статуей бога, являющейся центром культа. У древних людей были боги и изображения их богов! Ещё до появления письменности и письменной истории, когда ещё не существовало многое, ныне обычное, люди имели нечто важное, являвшееся для них живым символом, побуждающим к поступкам, смелым и отважным. Статуи древних богов - вот во что они вкладывали большую часть своего мастерства. Так вот. - Адриан Ксенофонтович вышагивал по двору В., постукивая по камням своей палкой, без которой он никуда не выходил. - Древние люди изготавливали порой совершенные произведения искусства в виде изображения своих богов и упорная интеллектуальная мысль всего народа жижделась на почтении божества и выработке новых способов его выражения. В те времена зародилась мистико-религиозная школа оптической магии, основанная на модернизации старых идолов богов путём применения названной науки. У статуй богов появились живые светящиеся глаза, поражающие паломников. Так появились первые линзы и первые магические камни.
  
  - Постойте, так значит это... - я поднял на ладони искрящийся камень.
  
  - Глаз бога. Такие линзы вкладывались в глазницы статуй древних божеств. Считалось, что они не только обладают внешней красотой, но и имеют магическое влияние - способны излечивать и испепелять, менять судьбу человека. И боюсь, что это всё, что мы сможем узнать. Никогда не узнаем ни имени бога, ни его характера, ни генеалогии. Нет таких каталогов, что могли бы нам помочь.
  
  Выслушав Адриана Ксенофонтовича, я задумался о возможных свойствах глаза. Сначала я попробовал его использовать как простую линзу, сфокусировав солнечный луч. Результата не было. Тогда я попытался собрать с помощью артефакта темноту, воспользовавшись принципом антидвигателя, переворачивающего с головы на ноги земные физические представления. Тоже без толку. Тогда я просто посмотрел в него, и это было правильно. Мир сквозь глаз бога выглядел обычным, только слегка размытым и блистающим. Но посередине обзора виднелась белая точка, напоминающая о разметке оптического прицела. Я направил точку на первый попавшийся предмет, коим оказалась толстая стеариновая свеча в глиняной подставке, горевшая на моём столе, и вгляделся в неё сквозь сполохи волшебного камня. Пламя свечи колыхнулось один раз, другой, третий и пропало. Убрав от лица камень, я посмотрел на стол и увидел, что свеча исчезла, оставив после себя лишь слабый запах и несколько твердеющих на плошке капель. Так я выяснил, что глаз бога позволяет аннигилировать предметы, находящиеся в Вайсштальберге.
  
  8 Цивилизация игры
  
  Ночью я видел, как вереницы вещей проносятся вокруг, словно скоростные змеи и постигал религиозно-философское обоснование консьюмеризма. Я был в космической темноте, где не было ничего, и лишь моя голова давала представление об условном верхе и севере, ноги были низом и югом, руки - западом и востоком. Лишь изредка куски причудливо деформированной материи проносились вблизи меня, и я хватал их, преисполненный любопытства, мял красную глину, создавал новые небесные тела и целые системы. Я научился становиться микроскопическим. Я научился превращаться в предельно малое существо. Я познал, что живые существа находятся в пределах множества уровней, связанных между собой в энергетическом и физическом планах, никогда не пересекаясь. И если ранее я знал только о вселенной, галактиках звёздных системах, животных на планете, малых организмах и вирусах, то в том сне передо мной открылись десятки других пространств многообразной жизни. Во сне на меня изливались потоки неизъяснимой благодати, словно я совершил в жизни какое-то особенное действие, удостоившись прикоснуться к всемирной гармонии.
  
  Потом всё необъяснимо и внезапно кончилось и наступило новое: чёрное великое поле, освещаемое только низко нависшей Луной - несомненной нашей, земной, но висящей так низко, что её белый диск закрывал четверть неба, льющиеся по воздуху звуки страдающей виолончели, скрытые под капюшонами сгорбленные фигуры, толкущиеся перед машиной, являющейся объектом непонятного культа, запах нефти, используемой жрецами будущего в качестве священного вещества.
  
  Во сне я получал важные онтологические, футурологические послания, однако не был способен их раскрыть и понять. Пора было просыпаться.
  
  Днём ранее Вайсштальберг показал мне как ментальные сущности, называемые мной чёрными демонами или тенями, появляются из восточной башни, распространяясь по всему зданию. Они заставили меня совершить подлый поджог и всё же, попав по воле города-дома во временную петлю, я смог защититься от них.
  
  'Восточная башня - символ предательства и зла'! - думал я, вспоминая перипетии вчерашнего затянувшегося дня.
  
  Я решил не оставлять произошедшее без последствий и добиваться от башни ответов на мои вопросы. Тем более что в мои руки попал чудесный артефакт страшной разрушительной силы. Но чтобы вновь войти в контакт со светящимся отростком в тёмной башенной комнате, нужно было пройти очередной психотест.
  
  Я стоял на вершине горы, на самом верхнем пике могучего кряжа, вспоровшего плоть Земли острым каменным монолитом. Далеко внизу белели снега и темнели тесные ряды вечнозелёного морозоустойчивого леса, таились уютные горные долины и поднятые на тысячи метров вверх изолированные плоскогорья. Я стоял наравне с облаками и даже превосходил их, я стал орлом, летящим над миром в качестве символа абсолютного превосходства в небе.
  
  Но кончик скалы, на котором я стоял, был так мал, что в реальности я не мог ни сесть, ни пошевелиться. О настоящих полётах в воздухе и спуске по отвесной скале вниз и речи быть не могло. Вдали журчали горные ручьи и обросшие толстой шерстью дикие козы скакали по краю ущелья, а я, прикованный к скале, был должен вечно стоять, надзирая за окружающей природой, не в силах как-либо на неё повлиять. Когда задул холодный мистраль, я являл собой вознесённое на высоту олицетворение умирания теплокровного существа от холода.
  
  На меня ополчились настоящие орлы, беркуты и грифы, почему-то воспринимавшие меня добычей, а не высшим звеном пищевой цепи. Я делал движения руками и мотал головой, отпугивая птиц, одновременно изо всех сил стараясь не упасть в пропасть, что давалось мне с большими усилиями. Бесшумная атака, крылатый хищник, падающий с неба, растянувшиеся мгновения, распростёртые крылья, острые когти и костяной клюв в миллиметре от моего лица.
  
  Днём я страдал от солнечных лучей, от их тепловой и радиационной энергии, а ночью мёрз от холода и ветра.
  
  Извержение ближнего вулкана усугубило страдания. Атмосфера вокруг стала чёрной, пропал воздух пригодный для дыхания, видимость опустилась до нуля, сверху падали крупные куски горячего пепла и раскалённые протуберанцы. К тому же изрядно подпекало, по склону текли вниз реки раскалённой лавы и скоро я мог зажариться заживо.
  
  Пройдя прихотестирование, я вновь оказался в тёмной комнате и в левом нижнем углу тускло загорелся белесый отросток размером с футбольный мяч и стал приближаться ко мне. Я достал из кармана прозрачный глаз бога и посмотрел на отросток сквозь него.
  
  - В насилии нет нужды, - сообщил отросток мгновенно. - Мы раскроем всю интересующую вас информацию, но не забывайте, что многие знания приносят многие печали. Будете ли вы рады тому, что узнаете от нас?
  
  Я отнял стекляшку от глаза.
  
  - И всё же я хочу узнать!
  
  - Задавайте вопросы.
  
  - Почему существует мир? Как возникает жизнь? Что происходит с жизнью после смерти? С какой целью тени нисходят в мир?
  
  - К сожалению, мы только скромные посланцы одной высокоразвитой цивилизации, чуть более продвинувшиеся в раскрытии загадок вселенной, чем земляне. У нас нет верных ответов на большие вопросы, есть только ряд предположений, вам не подходящих. Однако последний вопрос нам по силам. И мы боимся, что вы впадёте в ярость и потеряете контроль над собой, когда получите эту информацию.
  
  - Не впаду! Не потеряю! - отреагировал я.
  
  - Мы услышали вас. Наш мир устроен на других началах, нежели ваш, основу нашей, условно говоря, социальной структуры составляет ведение сложного коллективного процесса, в вашем понимании похожего на игру, соединённую с кибернетической Вавилонской лотереей. В ходе этой игры жители нашего мира проникают в сознания людей на Земле и, управляя ими как марионетками, заставляют совершать разные поступки. При этом технология удалённого контроля такова, что люди не способны ни чувствовать, ни обнаружить его. Характер поступков и общего поведения управляемого человека определяется индивидуальной стратегией управляющего хозяина, нов большей степени его обязательствами перед центральным электронным мозгом, технически поддерживающим трансляцию и дающим команды на совершения тех или иных поступков. Например, если живой компьютер приказывает игроку убить управляемого или кого-то другого, то игрок выполняет приказание. По команде игроки заставляют людей выпрыгивать из окон, бросать учебные заведения, жён и мужей, употреблять алкоголь и наркотики, а также заниматься спортом, читать книги, совершать поездки, произносить определённые слова, менять места жительства, делать покупки и звонки, в общем, совершать любые необходимые компьютеру действия.
  
  - Удивлён! Но почему компьютер принимает те или иные решения? Чем он руководствуется?
  
  - Это большая тайна. Чем руководствуется лотерея, одаривая участника выигрышем или проигрышем? Мы не знаем. Принципы великого компьютера-распорядителя игры для нас непостижимы.
  
  - ...
  
  - Игра подчинена электронной лотерее и пусть вам поможет сохранить присутствие духа тот факт, что мы такие же несвободные в своих действиях существа, как и вы - марионетки марионеток. Те же субстанции, что вы называете чёрными демонами, это проводники нашей воли, с помощью которых мы осуществляем игру.
  
  - Какова же её цель в вашем понимании?
  
  - Как смыслом и целью человеческой жизни является сама жизнь, так и цель игры это сама игра и ничего больше. Для нашего социума игра это краеугольный камень в фундаменте общества, она даёт нам эмоции, которые мы можем испытывать, только находясь в ней, то есть, управляя вами. Игра людьми заменяет нам спорт, общение, социальные взаимоотношения, эстетические переживания. Игра это жизненный базис нашей популяции и самая важная вещь в нашем мире.
  
  - А где физически находится ваш мир?
  
  - О, это весьма сложно объяснить. Не стоит думать, что наша культура подобно вашей заселила одно из небесных тел космоса - мы существуем вне него. Вокруг нас нет ни планет, ни звёзд, наша реальность притаилась в межквантовом пространстве, недостижимая для ваших примитивных технологий. Кроме того, вам следует знать, что наша форма жизни в корне отличается от земной - мы существа небелковые, бесполые, электрические, но смертные, более неподвижные объекты, чем подвижные субъекты. Колонии нашей жизни бесконечно закреплены на орбитах микрочастиц неизвестных на Земле.
  
  - Вы говорили правду, что на чердаке башни находится Алеф Борхеса?
  
  - Да. Наши технические возможности позволяют создавать почти любые объекты для землян. Специально для вас мы создали точку, где сходятся все точки земного времени-пространства. Вы вправе подняться к ней прямо сейчас.
  
  - А для чего построена эта башня? - спросил я.
  
  - Мы есть научная группа и нашей задачей является установление причин постоянных технических сбоев в игре. Заарканивания и манипуляции людьми, прежде всегда проходившие без особых сложностей, стали по непонятным причинам блокироваться. Под угрозой оказался весь процесс. Проводники, называемые вами тенями, во многих случаях не могли обеспечить выполнение команд. Над игрой нависла неожиданная и непонятная угроза. И тогда была собрана наша группа, занимающаяся сбором и обработкой информации и проведением созерцательной, опытной и экспериментальной работы по устранению проблемы.
  
  Прибыв на Землю, мы увидели, что источники нарушений, мешающие функциям теней, находятся внутри особенного места, называемого Вайсштальбергом. Хотя В. и находится на поверхности планеты, он периодически совершает необъяснимые перемещения во времени-пространстве и обладает мощной защитой, не позволяющей нам войти в него, обследовать и найти ответы на наши вопросы. Мы даже не способны смотреть сквозь него, все наши сверхчеловеческие умения здесь бессильны. Всё, что мы смогли - это прикрепить башню научного центра к общему телу здания и стали заниматься изучением людей, по желанию В. оказавшихся здесь, в надежде разгадать однажды эту тайну. Но, увы, без результата - игроки продолжают терять контроль над людьми и всё, что составляет смысл нашего существования, исчезает бесследно.
  
  Выслушав представителя 'цивилизации игры', как я окрестил их, я всё-таки вставил в глаз стекло-аннигилятор и испепелил странный светящийся отросток. Лишать людей свободы воли - страшное преступление.
  
  После этого я поднялся на чердак, пройдя по лестнице, освещаемой светом из странных окон, каждое из которых отличалось от другого, и узрел Алеф - воплощение фантазии писателя, осуществлённое существами, живущими вне доступного для людей пространства, для того, чтобы вознаградить лично меня за участие в их исследовательской работе с целью ментального порабощения человечества.
  
  Тут мой разум пришёл в замешательство, тут мой язык бессилен, ибо невозможно правдиво описать и долю увиденных мною вещей и передать суть словами. Любые слова будут жалкой имитацией того, что произошло со мной. Совершенно справедливо сказать, что я не только не могу наименовать увиденное, но даже не способен перечислить, то, что я не видел, потому я увидел одновременно всё. Я видел всё и видел всё одновременно, различая и осознавая происходящее. И хотя внутри меня расположился кинотеатр с биллионами биллионов экранов, посылающих мне потоки информации, я получил удивительную способность воспринимать в одно и тоже время всё, что показывает мне Алеф. Волосы зашевелились на голове от увиденного, а сердце замерло.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"