Бобров Михаил Григорьевич : другие произведения.

        Сидение заполночь ощущается путешествием в неизвестные земли. До нуля часов округа знакомая, время практически детское. Далее, к первому часу, будто спускаешься в пограничную долину. Приходится посматривать на циферки, но не более того. Кажется, что бросить все и вернуться можно в любой момент. Но вот пройден первый час - тут оглядываешься каждые пять-десять минут, убеждая себя, что пока ничего серьезного и ничего страшного. Выспаться еще успеем, и завтрашний день имеет шанс выжить. Вместе с тем, ощущение надвигающегося конца пути здесь уже имеет физическую, измеримую плотность. Если делается работа, то лишь такая, за которой не потянется развитие. Если читается книга, то именно в это время страницы перелистываются все быстрее и и быстрее: чтобы успеть за сегодня. Как правило, лихой рейд выдыхается около двух часов. Может быть, мозг еще и в силах осознавать происходящее, но если не сделать над собой усилие, прямо сейчас не всплыть из текущего дела, мягкая глубина сожмет виски, так за столом и заснешь.

        А вот перейдя пограничную реку второго часа, чувствуешь себя в реакторе. Доза нарастает с каждой минутой, завтрашний день давит уже откровенно, неумолимо. Два-семь. Пять часов сна? Маловато, но... Три-семь? Это вовсе ни о чем, под знаком губошлепой сонной рыбины пройдет весь наступающий день. Тем более, что летом в три часа восточный небосвод уже светел.

        В какой-то миг приходится решать: важнее то, что сейчас - или весь завтрашний день?

        Изо всего сказанного можно установить мощность впечатления любой книги довольно просто и с хорошей точностью. Сумел отложить книгу в полночь - ничего, текст хороший. Зачитался до часу? Заявка на победу. Свернул окошко в два? Медаль автору!

        Цена “Вьюги” - 4:46.

        Казалось бы, вот он - “сияющий win тысячелетия”?

        Вопрос из тех, на которые можно получить лишь частный ответ. Справедливый для читателя, но решительно ничего не говорящий даже ближайшим знакомым. Тут вон далеко не глупые люди Седриком зачитываются, Романову рукоплещут. Так что все, сказанное далее (равно как и ранее), по-прежнему остается моим личным мнением.

        Нейтральным.

        Да, я и сам удивился. Инженер обязан доверять цифре - вот же она. И какая! И до сих пор песок под веками, хотя отоспаться пытаюсь вторую ночь. Достоинства книги несомненны: умная задачка, не противоречащее современной науке ее разрешение; небезынтересные герои, залихватские приключения.

        Чего же мне не хватило?

        Краткости. Емкости. Чеканности формулировок. Автор прекрасно выстроил систему взаимодействия, однозначно указал действующие силы. Но подал все в лучших традициях викторианского романа. Через описания, через массу подробностей. Книгу действительно приходится пролистывать, чтобы узнать - чем кончилось! Будь она хоть немного похуже, можно было бы отложить, но... Увлекательно же! Как там говорил Веллер? “Начнешь - забудешь, что в туалет хотел”. Чего там, я забыл, что на работу хотел...

         Собственно, это минусом книги считать нельзя. Это именно авторская особенность, его выбор в подаче материала. Неспешная завязка. Неторопливо раскручивающаяся интрига. Достоверные характеры. Все вместе производит впечатление разгоняющегося товарняка. Всего-то тридцать километров за час, но при этом десять килотонн. Останавливай, коли не дорога жизнь.

        Минусы у книги, по скромному моему мнению, ни разу не претендующему на абсолютную (а хоть и относительную) истинность, имеются. Описание их неизбежно раскрывает часть сюжета, и потому к дальнейшему лучше вернитесь после прочтения самой “Вьюги”. Поверьте, оно того стоит.

        Первый минус. Непоследовательность причинения добра. Понятно: героиня, мягко говоря, не старая. Ее сестра тоже седину не закрашивает. Вот получилось вылечить один онкодиспансер. Хорошо. Но можно ведь до логического завершения довести. Число реально неизлечимых случаев невелико. За год работы, с трех-четырех дневными перерывами, можно зачистить громадную территорию всего бывшего СССР, не говоря уж о РСФСР. Ясно, что это не двигатель сюжета, получилось не нарочно; получится ли потом - опять же, непонятно. Зато это мощнейший рычаг перетягивания на свою сторону любого нужного человека, практически беспроигрышный способ противостояния всем врагам героини. Неизлечимые родственники есть не у каждого, зато у каждого мужика за сорок проблемы со спиной, часто еще и с почками, печенью, прочим артритом. Ее ближнее окружение - люди умные, ученые, к работе с информацией привычные. Казалось бы, объяви: вылечим всех! Пусть не сразу, технология не отработана, силушка не казенная. Но регулярность победит. “Не толкайтесь, без очереди не лезьте, а хлеб и рыбу подаем сквозь окошки”. Просто не мешайте работать! “Я могла бы уже Омский или там Брянский онкодиспансер вычистить, да вынуждена от каких-то мудаков отбиваться - ату их!”

         Но этот ход даже не обсуждается. Хотя меры, предпринимаемые противником для очернения светлого фейсбучного лика героини, обсуждаются всерьез.

        Из этого второй минус. Чего, собственно, хотят герои? Вокруг них роятся центры силы, власти, строят всякие интриги, кто убить пытается, кто руки на этом греет. Герои только реагируют на действия внешнего мира. Свою позицию не декларируют, не выражают. Понятно: главная героиня не того возраста и не имеет опыта - ни хорошего, ни плохого. Ну так именно поэтому - еще непуганная - она могла бы сказать знаменитое: “Счастья всем! Даром!” А ее умудренное окружение, передергивая затворы, прибавить вполголоса: “И пусть никто не уйдет!”

        А отсюда третий, последний минус. Послевкусие, осознанное на третий день после прочтения.

        Мы боимся даже мечтать. Мы слишком хорошо понимаем, что любая мечта напорется на действующие силы, на реальный мир. Отсюда требование обоснования, реалистичного показа движущих сил и подводных камней, которого сейчас требуют даже от авторов, прости господи, фикбука!

        Автор “Летней Вьюги” такое обоснование дал.

        Это его и сгубило.

        Текст “Вьюги” весит 1678 КВ. Но при этом взаимоотношения главной героини с миром, обусловленные изменениями в ее способностях; реакция мира, восприятие ее через призму посторонних людей - не то, чтобы совсем не показаны. Есть. Но в следовых количествах.

        Урсула ле Гуин в “Левой руке Тьмы” обошлась втрое меньшим объемом (628КВ), а картинку нарисовала зримую, почти ощутимую. Беляев уложил “Ихтиандра” в 309КВ, а ведь по меркам его времени, тоже написал прорывную вещь, на острие тогдашней науки. В “Летней вьюге” изложено научное обоснование происходящего - увы, его я пролистывал. Хотя выводы понимал.

        Ни автору “Вьюги”, ни автору “Ихтиандра” я не платил ни копейки; да если бы даже и платил - не купил бы прав чего бы то ни было от автора требовать. И потому высказываю всего лишь собственное мнение, принимать ли его в расчет, каждый пусть сам решит.

        Мнение мое - чисто случайно, конечно же! - совпадает с мнением Петрония Арбитра:

        “Ты спрашиваешь, что плохого в твоих стихах? Если хочешь знать правду, скажу: они хороши для Вергилия, хороши для Овидия, даже для Гомера хороши, но не для тебя. <...> Ты способен создать нечто такое, чего мир не слыхивал, и посему говорю тебе прямо: напиши лучшие!”

(с) КоТ