Бочаров Анатолий : другие произведения.

Король северного ветра

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.32*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На престол Иберлена воссел Гайвен Ретвальд, прозванный Королем-Чародеем - однако его воцарение не принесло покоя истерзанной стране. Артуру Айтверну, наследнику Драконьих Владык, вновь предстоит обнажить меч на поле брани. Государство погружается в хаос, лорды Коронного совета сеют измену - а меж тем силы, что изменили прежде лицо старого мира, пробудились вновь.

Анатолий Бочаров

Король северного ветра

(книга вторая из цикла "Хроники Иберлена")

Пролог

   Ему снился конец мира. Какого-то незнакомого, никогда не виданного им мира -- отделенного от него самого и привычного ему порядка вещей бескрайней бездной не то пространства, не то времени.
   Снился раз в несколько ночей, вот уже который месяц подряд -- один и тот же сон, приходящий где-то за два часа до рассвета. Серебристые башни, что возносились к небесам, изящные и строгие -- эти башни каждый раз уничтожались, сметенные пришедшей с горизонта ударной волной. Он видел огромные города с невиданными дворцами из мрамора, металла и прозрачного стекла -- и эти города погибали у него на глазах. Рушились колонны и падали огромные статуи. По ущельям проспектов и просторам площадей скользили, змеились глубокие трещины, стремительно расширяясь, полыхая рвущимся из недр земли огнем. Лишившись фундамента, возведенные с помощью неведомых сил циклопические строения этаж за этажом низвергались в бездну. Раскалывались каменные стены, разлеталось мириадами брызг стекло. Небеса горели, набухали огненными вспышками, клубились дымом, застилались пеплом. Потом наступала темнота.
   Каждый раз затем он видел себя стоящим на вершине нависшего над узкой бухтой утеса. Впереди простиралось серое море, и лишь где-то далеко можно было разглядеть озаренные вспышками далеких молний грозовые тучи. В воздухе пахло дождем. Незнакомого покроя одежда была на нем, а под ногами сгибались ломкие травы. Он знал, что сменилась эпоха, и пришло время давать истерзанной земле новый закон. Серебряная кровь, что текла в его жилах, пела. Очень хотелось действовать -- и начинать следовало прямо сейчас. Свежий бриз, отзвук далеких штормов, приятно овевал лицо.
   Ему казалось, он не один здесь, на этом утесе, и кто-то находится рядом -- но никак не удавалось понять кто. Просто тень присутствия -- едва уловимое ощущение, тающий след. Порой слышалось нечто наподобие скользящего над травой шепота -- но такого тихого, что его едва можно было разобрать.
   Иногда чудилось, травы шепчут "приди ко мне". Иногда чудилось, травы кричат "беги без оглядки". А иногда ему казалось, он просто рехнулся, и нету в шелесте ветра и шепоте моря ровным счетом ничего осмысленного.
   В любом случае, видение все равно сменялось. Теперь взгляду открывался круглый холм посреди травянистой равнины, и молодой человек на плоской вершине этого холма, в окружении кольца стоячих камней. Лицо юноши выглядело странно знакомым. Волосы цвета рассветного пламени, накинутый на плечи зеленый плащ, обнаженный тонкий меч в руках. Губы юноши беззвучно шевелились, с острия клинка падали тяжелые капли крови. Молодой человек запрокидывал голову, смотрел куда-то в небо -- а спустя мгновение на его лицо падала тень.
   В небо врывались, возникнув словно из ниоткуда, драконы. Десятки, может быть сотни драконов -- и гигантские их крылья поднимали неистовый ветер. Светловолосый юноша вкладывал меч в ножны, налетавший ветер развевал полы его плаща. Молодой человек делал шаг вперед, будто сам намереваясь обратиться драконом и упасть в небо.
   Каждый раз после этого сна Гайвен Ретвальд, новый властитель земли Иберлен, награжденный своими подданными титулом Короля-Чародея, просыпался в темноте своей опочивальни тяжело дыша, весь захваченный чувством, будто увидел нечто немыслимо важное -- и теперь остается лишь понять что. Всякий раз вместе с этим чувством приходило другое, тревожное и навязчивое -- чувство, что некто давно позабытый ищет его и уже почти нашел.
  

Глава первая

3 сентября 4948 года

три месяца спустя после битвы на Горелых Холмах

  
   -- Лорд Айтверн, делегация из Таэрверна прибыла.
   Молодой человек, сидевший возле давно потухшего камина, рассеянно повернул голову при этих словах.
   -- Так быстро? Мы ждали их хорошо если к следующей неделе. Во весь опор, что ли, неслись?
   Принесший послание юноша, на вид чуть младше его самого, пожал плечами:
   -- Кони у них все в мыле. Ехали так, будто и впрямь торопились.
   -- Похоже, кому-то не терпится посмотреть на нашего нового государя, -- Артур Айтверн усмехнулся и встал, надевая плащ. -- Блейр, ты их уже видел, какие они из себя?
   Блейр Джайлс, бывший оруженосец Артура, а ныне иберленский рыцарь и лейтенант малерионской гвардии, ответил, слегка нахмурясь:
   -- Короля с королевой не видел, они ждут вашего выхода, в Большом Зале. Видел капитана их охраны. Держится он весьма неприветливо. Посмотрел на меня, будто на войну приехал, не на праздник.
   -- Может и на войну, тут черте что творится, -- проворчал Артур, поправляя перевязь с мечом, рукоятка которого была украшена искусно вырезанной головой дракона. Посмотрел в зеркало, пригладил волосы, уже доходившие до плеч и сейчас изрядно спутанные. Он чувствовал себя невероятно устало -- но говорить старался с привычной насмешкой. -- Блейр, скажи, я похож на королевского министра? Я имею в виду, я произведу достаточно хорошее впечатление на гостей? С предыдущим иностранным королем я поладил, а как насчет этих?
   -- Вы бы производили куда лучшее впечатление, лорд Айтверн, если б спали по ночам, -- сказал Джайлс сухо. -- Лицо у вас -- будто скоро отпевать начнут.
   Молодой герцог Айтверн помотал головой:
   -- Мне не спится последнюю неделю. Не знаю, с чего. Да ну его к бесам. Я не старик, чтоб надо мной тряслись. Пошли уже.
   -- Пойдемте, -- кивнул Блейр, отворяя наружу дверь кабинета -- того самого, который прежде, еще каких-то полгода назад, занимал отец Артура, покойный ныне лорд Раймонд Айтверн. Теперь это был кабинет Артура -- вот только кабинетом командующего королевских войск он уже не был.
   Три месяца прошло с дня, как армия Гайвена Ретвальда заняла Тимлейн. Накануне того узурпатор трона, называвший себя Гледериком Карданом, был найден убитым в своих покоях -- и в лагере мятежников наступил разброд. Когда войско законного наследника трона подступило к столице, на привратных башнях вывесили белый флаг.
   Артуру запомнилась притихшая толпа, высыпавшая на городские проспекты. Сжатые губы, побелевшие лица. Больше всего жители Тимлейна боялись, что армия победителей начнет свирепствовать в предавшей дом Ретвальдов столице. Этого не случилось.
   Еще Артур запомнил, как шел -- медленно, не спеша -- недавний принц, а теперь уже король Гайвен по главному двору цитадели. Солдаты гарнизона и дружинники мятежных лордов следили за ним, затаив дыхание. Гайвен словно нарочито не торопился. Артур смотрел ему в спину, шагая в трех шагах позади и положив руку на меч, и гадал, какие чувства отражаются на лице сюзерена.
   У ступеней, ведущих в Большой Зал, выстроились, положив мечи к своим ногам, лорды-изменники, прежде входившие в Коронный Совет. Впереди стоял старый герцог Коллинс, сжимая костлявыми руками пряжку дорогого пояса, с лицом белее, чем снег.
   -- Тимлейнский замок сдается на вашу милость, государь, -- сказал герцог. -- Вы вправе покарать нас, как вам будет угодно.
   Гайвен подошел к Коллинсу на расстояние двух шагов.
   -- Я караю вас жизнью, -- сказал он отрывисто. -- И верностью. Только не сочтите это милосердием, я вас прошу.
   -- Не сочту, -- тихо сказал герцог, глядя ему в лицо.
   Возглавляемые Артуром и лордом Тарвелом войска заняли цитадель, и знамя Яблоневого Древа, прежде развевавшееся на ее башнях, вновь уступило место гербовому хорьку Ретвальдов. Вместе с Гледериком Брейсвером окончательно, видимо, иссяк древний род, тысячу лет правивший на этих землях. Попытка его реставрации оказалась короткой и закончилась бесславно.
   Гайвен объявил себя королем, в нарушение древних обычаев не став дожидаться коронационных торжеств. В следующие дни новый владыка Иберлена огласил стране свою волю. Ни один из сторонников Гледерика Кардана не поплатился за участие в мятеже ни свободой, ни жизнью. В этом Гайвен Ретвальд сдержал слово, данное им Артуру Айтверну на военном совете в городе Эленгир. Но вовсе без всякой кары дело не обошлось -- и, вопреки прежним обещаниям Гайвена, грехи изменников не были забыты полностью.
   Первым делом государь уведомил подданных, что назначит в ближайшее время своих наместников в четыре домена королевства, поддержавшие бунт -- в герцогства Коллинс и Эрдер, графства Тресвальд и Гальс. Эти наместники будут следить за исполнением законов, получат правом суда, станут заниматься сбором налогов и дорожных сборов, назначать магистраты. Вместе с тем в мятежные герцогства вступят королевские войска и займут ряд крепостей и фортов, прежде контролируемых местными лордами -- во избежание, как выразился Гайвен, новой смуты. И хотя предавшие дом Ретвальдов аристократы не теряли формально своих фамильных владений -- власть их в пределах этих владений после объявленных королем новшеств изрядно уменьшится.
   -- Они не примут этих законов, -- сказал Артур сюзерену вечером, когда они остались одни. -- Вы чем думаете, ваше величество? Новой войны захотели?
   Гайвен медленно повернул к нему свое бледное лицо, как никогда сейчас похожее на придворные портреты Бердарета-Колдуна.
   -- Я хочу нового мира, -- сказал он спокойно. -- И в этом мире никто и никогда не начнет на иберленской земле междоусобицы. Без моей на то воли.
   -- Не пройдет и года, как они перережут твоих -- наших -- гвардейцев во сне и устроят новый бунт. Ты унизил их. Заставил их помнить, что они тебя предали. Хочешь объединить королевство? Сделай новые законы общими для всех. Малерион первым примет твоего наместника. Я приму.
   -- Ни дом Айтвернов, ни дом Тарвелов не предавали меня и моего отца. А вот эти господа -- предали. Поэтому ты и лорд Данкан будете править своими землями и вассалами по вашему разумению, как правили ваши отцы. Но ни старым Коллинсу и Тресвальду, ни молодым Эрдеру и Гальсу я больше не доверюсь. Или, -- король даже не возвысил голоса, но по спине Артура почему-то пробежал холодок, -- ты хочешь новых Горелых Холмов? Тебе мало было тогда?
   -- Не мало, -- сказал наследник драконьих герцогов мрачно. -- Но у нас был уговор. Полная амнистия восставших. Я просил тебя, когда уходил на смерть.
   -- Уходил и вернулся живым. Артур, -- Гайвен избегал его взгляда, смотря куда-то в пустоту. Он говорил медленно, будто во сне. Последнее время молодой Ретвальд часто становился таким -- отрешенным, непонятным, словно слышащим нездешние голоса. -- Артур, твой идеализм делает тебе честь. Это качество, редкое в наши дни, и еще недавно я мог бы лишь восхититься им. Однако теперь я правлю этой страной, и мне полагается править ею разумно. Ни одна из причин, побудивших наших врагов к восстанию, до сих пор не исчезла. Они по-прежнему являются противниками моего дома и моего знамени, и лишь лишились объединявшего их лидера. Пройдет немного времени, и такой лидер появится вновь. Будет ли это Виктор Гальс или кто-то еще наподобие -- я не знаю. Но они станут мстить, как ты мстил за своего отца. Я не намерен давать им подобной возможности.
   Артур хотел возразить, готовился спорить -- но промолчал. Он почувствовал себя растерянно. Как прежде, когда наталкивался на отповеди отца или лорда Данкана.
   -- Твой отец, -- продолжил Гайвен, будто не заметив его заминки, -- точно также был слишком добр к этим людям -- и мы оба знаем, к чему это привело. И мой отец был добр. Прости, но я добрым не буду.
   -- Прости, но я не стану командовать армией, которая отправится усмирять восточные герцогства в случае их бунта. Мне не хотелось резни в Тимлейне -- и в Дейревере тоже не хочется.
   -- Я знаю. Потому и поговорил с твоим дядей. Граф Рейсворт готов принять звание королевского констебля. Ты занимал эту должность с честью -- однако необходимого опыта, чтобы исполнить поставленные мной задачи, у тебя нет.
   На какую-то очень долгую секунду в комнате стало совсем тихо -- и тишина эта была злой.
   -- Я понял волю моего короля, -- сказал наконец Артур чопорно. -- Мой король разрешит мне отбыть в Малерион, дабы я мог служить короне на своих фамильных землях как верный ваш вассал? -- Церемонные фразы срывались с его губ столь же легко, как и всегда -- благодарить здесь стоило нанятых некогда отцом лучших риторов королевства. -- С позволения его величества, я отъеду с малым эскортом -- полагаю, остальные солдаты моего домена пригодятся лорду Рейсворту на его службе.
   -- Мне не нужна твоя истерика, Артур. Возьми себя в руки. Ты мой вассал. И мой друг. И ты человек, благодаря которому я скоро надену корону. Я не отсылаю тебя в изгнание, и я не позволю тебе самому себя отослать. Королевский констебль -- это тяжелая ноша, а не почетное звание. Тогда с этой ношей мог справиться ты, а сейчас мне нужен лорд Роальд. Это не значит, что для тебя не найдется другого дела. Я оценил твои дипломатические таланты, уж поверь. Они у тебя есть, как ни парадоксально это прозвучит. Мне нужен новый глава Коронного Совета, потому что при виде прежнего меня всего скручивает от омерзения и жалости. Так что вместо тана Лайонса теперь будешь ты.
   -- Я не политик, милорд.
   -- Нет, ты политик. Хватит, Артур, довольно учтивостей. Кем ты не являешься, так это военачальником. В командовании армией ты не смыслишь ничего. Это я понял, как бы не пытался лорд Тарвел сохранить деликатность, докладывая о твоих делах. Ты получил шпоры два года назад и мог научиться хоть чему-то -- но предпочел посещать кабаки, -- тон Гайвена сделался непривычно жестким. -- Зато ты умеешь убеждать людей. Благодаря тебе я заключил союз с Тарвелом. Благодаря тебе меня не предали Рейсворты. Благодаря тебе Тимлейн не сожгли и не разграбили. Так что ты пойдешь, сядешь в кресло во главе Коронного Совета и будешь там сидеть. Боишься, что Иберлен разорвут на куски? Так не допусти этого. Я стараюсь. И ты постарайся.
   Артур встал. Поклонился со всей возможной учтивостью. Молодой Айтверн старался не дать воли своим чувствам -- и у него это почти получилось.
   -- Простите, ваше величество, -- повинился Артур. -- Я вел себя неучтиво, как и всегда. Вам стоит меня извинить.
   -- Ты хотел лучшего, как и всегда. За такое не наказывают. И постарайся воспринять свое новое назначение как оказанное тебе доверие, а не так, как ты, кажется, это воспринял. Кстати, можешь также оставить себе отцовский кабинет. Я распоряжусь, чтобы тебе со следующей недели передали все дела, оставшиеся от прежнего первого министра.
   Из монарших покоев Артур вышел с тяжелым сердцем. Дело было не во внезапной отставке, хотя он и гордился раньше, что носит звание констебля, продолжая дело отца. Дело было в самом Гайвене. Случившееся на Горелых Холмах изменило его. С каждым днем Ретвальд становился все более непонятным. Он уже не был тем немного наивным книгочеем, которого Артур выводил подземными тропами из осажденного города. Артур едва узнавал своего господина. Перемены эти нарастали постепенно, день за днем -- но были пугающими.
   Свою коронацию Гайвен назначил на день осеннего равноденствия. Он повелел явиться на нее всем владетельным лордам королевства, чтобы принести присягу новому венценосцу. Они и являлись -- встревоженные, напуганные, недовольные, в сопровождении жен, челяди и солдат. Приехал Виктор Гальс, младший брат убитого Артуром сэра Александра -- сопровождаемый угрюмыми воинами угрюмый мальчишка, при встрече посмотревший на лорда Айтверна волком, но не сказавший ему ни одного нелюбезного слова. Приехал, из замка Шоненгем, в сопровождении огромной свиты Эдвард Эрдер -- высокий, статный, улыбчивый, ничуть не похожий на своего мрачного, также ныне покойного, отца. Но и улыбка нового лорда Севера казалась Артуру столь же недоброй, как сжатые губы нового лорда Юга. Приехали из Дейревера два младших сына герцога Коллинса, один из которых ныне стал его наследником заместо юного Элберта, обстоятельства смерти которого до сих пор не были официально раскрыты. Все они привели с собой солдат. И это не считая прежде верных Кардану вельмож с их дружинами, что уже находились в Тимлейне и его окрестностях.
   Артур не понимал, зачем Гайвен стягивает в Тимлейн своих недавних противников сразу после того, как еще больше настроил их против себя, издав указы, лишающие их власти на собственных землях. Ретвальд лишь отвечал, что на Мабон все аристократы поклонятся ему и признают своим сюзереном.
   На равнине вокруг города и в долине реки Нейры раскинулись походные лагеря. Армия Айтвернов. Армия Тарвелов. Королевские войска, две трети которых еще недавно сражались под знаменем Яблоневого Древа. Отряды, подошедшие с востока и севера. Разумеется, между всеми этими солдатами не наблюдалось особенной приязни. То и дело возникали мелкие стычки, и хорошо еще, что мелкие. Виновников граф Рейсворт, принявший еще недавно принадлежавшее Артуру звание лорда-констебля, карал сурово и без малейшего снисхождения.
   -- Такова наша победа, дядя? -- спросил его Артур однажды, глядя на то, как вешают у восточных ворот города затеявших поножовщину троих смутьянов. -- Ради этого мы сражались?
   -- Ты видел одну войну, -- пожал сэр Роальд плечами, -- а я добрый десяток. Стой смирно, мальчик, у тебя кислое лицо. Не давай солдатам увидеть, что ты недоволен -- уж поверь, они недовольны сильней твоего. И поверь, не будем вешать этих -- города нам не удержать. Не так-то по нраву народу твой Король-Чародей.
   Здесь Артур не мог не вступиться за сюзерена.
   -- Гайвен не виноват, что обладает магией предков, -- Артур едва удержался, чтобы не сболтнуть о собственном изредка просыпавшемся даре. -- И архиепископ не видит в его способностях ничего бесовского.
   -- Да, -- кивнул дядя, -- вот только принять Гледерика людям было как-то попроще. Может быть, -- сказал лорд Роальд совсем тихо, не отводя взгляда от виселицы, -- ты все же заколол не того короля?
   Артур не ответил. Еще одной ссоры ему не хватало. Лорд Рейсворт не жаловал наследника Ретвальдов с самого начала -- и не стал лучше к нему относиться теперь. Ничего нового в этом не было, как не было и ничего удивительного.
   Должность первого министра, полученная Артуром от Гайвена, виделась ему утомительной, формальной и скучной. Он выходил поприветствовать прибывающих лордов, когда Гайвен был занят или не считал необходимым встретить их лично. Сидел на советах, покуда Гайвен выслушивал доклады прочих министров или оглашал указы. Указов этих ныне издавалось немало. Новый набор рекрутов в королевскую армию. Увеличение столичного гарнизона. Подъем налогов на четверть. Ужесточение дорожных пошлин и сборов на границах королевского домена с восточными герцогствами. Право на реквизицию короной родового имущества всякого дворянина, кто в дальнейшем в чем-либо нарушит королевскую волю.
   Все эти распоряжения Гайвен зачитывал со всем тем же недрогнувшим, будто выточенным из камня лицом. Министры слушались. Лорды не роптали. Артур сидел и смотрел на развешанные по стенам знамена. Дракон, и олень, и грифон, и даже хорек. "Этот хорек нами теперь и правит", -- подумал он сердито.
   Юноша понимал, конечно, что Гайвен в чем-то прав. И все равно не мог с этой правотой согласиться. Собственные надежды на всеобщее примирение теперь представлялись ему наивными и детскими. Милосердие, обещанное королевству победителями, вышло побежденным боком.
   Айна вернулась из Стеренхорда лишь через три недели после сдачи Тимлейна. Приехала впереди свиты, и на лошади, не в карете -- непозволительная для знатной дамы дерзость. Одетая в зеленый костюм для верховой езды, со шпагой на поясе, сестра показалась Артуру почти столь же чужой, каким стал ему сюзерен. Айна соскочила с коня, не приняв протянутой братом руки, и поправила перевязь со шпагой.
   -- Здравствуйте, герцог Айтверн, -- сказала сестра, глядя на Артура в упор. -- Я слышала, вы весь захвачены делами в последние дни? -- Ее резкий тон напомнил юноше тот, последний разговор в замке герцога Тарвела, когда они поссорились.
   И этого тона Артур принимать не стал.
   -- Здравствуй, -- сказал он тихо. -- Я скучал.
   -- Зато я -- не особенно. Но надеюсь, ты хорошо развлекся на своей войне, -- отрезала Айна, проходя мимо Артура. Солдаты эскорта посторонились, давая дочери лорда Раймонда дорогу. Неожиданно она остановилась и произнесла, не оборачивая головы и не глядя на брата:
   -- Я намерена занять родовой особняк, раз уж мне сказали, ты тут почти не бываешь. Надеюсь, ты разыскал мэтра Гренхерна? Я желаю продолжить уроки. Ваша глупая война не должна мешать моему образованию.
   -- У меня не было возможности его найти. Прости, сестра. Мэтр Мердок жив и докладывает, что мэтра Гренхерна не видели с начала бунта. Я посылал людей с распросами в квартал, где он жил -- но толку пока нет.
   Айна все же оглянулась -- и в ее голосе завыла вьюга.
   -- Не суметь найти одного-единственного человека. Такова вам цена, герцог Запада? Я запомню.
   Девушка легко взбежала по ступенькам вверх, скрывшись в дверях герцогского дворца, и Артур не стал ее догонять. Ему вдруг показалось, что он спит и смотрит кошмар -- из тех, что неотличимы от яви. Это точно дурной сон. В жизни так не бывает, разве нет? Во всяком случае, так не бывает в хороших сказках, а ведь еще недавно собственная сказка казалась ему хорошей. Он победил врага и спас, как тогда считал, королевство от войны и смуты. Смотрел на занимающийся над городом рассвет и думал, что все теперь станет иначе. Все действительно сделалось иначе -- но совсем не так, как ему хотелось. Сказка получалась невеселой.
   В начале августа к иберленским гостям стали добавляться иностранные. Гайвен пригласил на свою коронацию чужеземных владык, дабы показать им, что смута в Иберлене закончилась и торговые сношения между государствами восстановятся в прежнем объеме. Первым прибыл владыка союзного Гарланда Клифф Рэдгар -- крепкий черноволосый мужчина лет сорока пяти, почти никогда не снимавший на людях украшенных песьими головами доспехов. Сопровождали его сын и две дочки. С Артуром гарландский король держался любезно. От души пожал при встрече руку, приветливо улыбнулся.
   -- Одно лицо с отцом, -- сказал лорд Рэдгар, внимательно изучая Артура. -- Я знавал вашего батюшку, герцог. Вместе дрались под Аремисом, лет десять назад. Одна досада, так и не прищучили тогда этих скотов. Но с вашей помощью разберемся. Я же увижу вас на поле боя на следующую весну, милорд? Наверняка ваш новый король захочет поквитаться с лягушатниками за все.
   -- Об этом вам лучше спрашивать нашего короля, милорд, -- ответил ему Айтверн ровно. -- Но если будет война, я стану драться везде, куда он меня пошлет.
   -- Лишь бы в ад не послал, -- усмехнулся Клифф широко и, когда придворные чуть отошли от них, понизил голос. -- Это правда, лорд Айтверн, будто ваш владыка -- чародей?
   -- Правда, милорд. Как и основатель его дома, король Бердарет, король Гайвен владеет магией.
   Артур надеялся, что его голос звучит сдержанно.
   Клифф подержал в руках наполненный вином бокал, изучая его содержимое. Выпил до дна половину -- и протянул затем Артуру.
   -- У нас есть один обычай, -- сказал лорд Рэдгар просто, -- наверно, совершенно варварский на ваш иберленский манер. Мы пьем из одного кубка -- а после этого разговариваем откровенно. По крайней мере, до конца разговора. Выпейте, лорд Айтверн, а затем поговорим.
   Артур выпил. Вино было неплохим на вкус -- но ему больше нравились бренди и пиво. Он вытер губы салфеткой и отставил бокал на столик.
   -- Я слушаю вас, лорд Рэдгар.
   -- Вы очень спокойный молодой человек, -- отметил Клифф. -- Куда спокойнее, чем о вас говорят мои шпионы. И куда спокойнее, нежели был ваш отец. Вы знаете, что скоро в этот город явится по меньшей мере еще один колдун?
   -- Надеюсь, не Повелитель Бурь? -- уточнил Артур.
   -- Про этого ничего не знаю. Но лет семь тому назад, а может и восемь, -- тут голос Клиффа сделался раздумчивым, -- некто лорд Эдвард, герцог Фэринтайн, хвалился мне, будто владеет чародейством своих предков.
   -- Вы говорите о короле Эринланда, -- Артуру потребовалось усилие, чтобы произнести это невозмутимо. В конце концов, король Гарланда только что похвалил его самообладание. Совершенно не хотелось ударить теперь перед ним в грязь лицом.
   -- О короле Эринланда, верно. Что вы знаете о нем и о его жене?
   О царствующей фамилии Эринланда Артур слышал немногое. Это небольшое восточное королевство почти не поддерживало с Иберленом никаких связей. Отдаленный и небогатый, Эринланд считался медвежьим углом Срединных Земель. Он располагался между Гарландом и расположенными на пути в Венетию ничейными землями, омываемый с севера Ветреным морем, шесть месяцев в году почти не судоходным из-за лютых штормов. Нынешний эринландский король, наследовавший восемь лет назад своему погибшему на войне кузену, и в самом деле происходил по прямой линии из одного старых эльфийских родов, подобно Айтвернам смешавшихся с людьми. Но о том, чтобы Эдвард Фэринтайн занимался колдовством, Артур ничего не знал. Впрочем, не ходило подобных слухов и об Айтвернах.
   -- Говорят, лорд Эдвард хороший воин, -- заметил Артур осторожно.
   -- Да, побил меня на войне один раз -- с тех пор мы почти друзья. И не вылезает с турниров. Однажды победил в Либурне на ристалище Алого Графа, а такое немногим удавалось.
   -- Я что-то слышал об этом. Что до его жены, она, кажется, наследница древнего рода, внезапно объявившаяся после долгой жизни в глуши?
   -- Про жену лорда Эдварда, лорд Айтверн, половина сплетников утверждает, будто она дикая ведьма с болот, смутившая его рассудок своими чарами, а вторая половина считает леди Кэран простой крестьянкой с какого-нибудь заброшенного хутора. Смазливой фермерской дочкой, соблазнившей владыку Эринланда. И все сходятся на том, что ее благородная родословная -- байки, придуманные, чтобы оправдать их брак. Скандал получился тогда изрядный, ведь Эдвард ради этой выскочки разорвал помолвку с благородной девицей. Бедняжка оказалась столь безутешна, что мне пришлось взять ее в жены -- из сочувствия к ее горю.
   -- Душещипательная история, -- отметил Артур. -- Так что с колдовством? И с ведьмами?
   -- Вы подгоняете короля, герцог.
   -- Подгоняю, -- согласился Артур, беря от подозванного им слуги одну рюмку бренди и протягивая вторую Клиффу. -- А вы не отставайте.
   -- Не отстану, -- выпил король. -- Я не знаю, болотная ведьма или безродная крестьянка леди Кэран. Я ведь почти не знаком с ней. Один солдат болтал спьяну, что якобы видел, как Кэран и Эдвард сошлись в поединке. Дескать, у нее были к нему какие-то счеты. Эдвард победил ее и захотел взять в жены, словно в какой-то балладе. Байка глупая, и я ей не верю, но тот солдат клялся, будто в поединке ее меч светился огнем, как если бы ловил от солнца блики. И это при том, что солнце из-за туч не светило. А в какой-то момент рука леди Кэран и вовсе загорелась призрачным пламенем. История эта больше напоминает выдумки -- в харчевнях и не такое расскажут. Фактом остается, что за все прошедшие годы Кэран ни разу не проявляла на публике ничего, что позволило бы подтвердить слухи о ее даре -- иначе бы все Срединные Земли стояли давно на ушах. Но Эдвард, мне говорили, с детства читал старые книги. Те, что были напечатаны еще до Войны Пламени -- до того, как наши предки опять изобрели печатный станок. Вы многое знаете о давних временах?
   -- Мало, -- признался Артур. -- В Иберлене почти не уцелели никакие архивы Древних.
   -- И в Гарланде почти не уцелели. А вот в Таэрверне -- уцелели. Хорошие, правильные книги, не какая-нибудь романтическая дурь. О математике, механике, естественных науках -- за такие книги ваши академики душу бы продали под проценты. И книги о магии -- тоже. Фэринтайны веками держали свои архивы под замком, в такой строгости, чтоб ни один древоточец не просочился. Впрочем, -- Клифф усмехнулся, -- я слышал, многие из тех книг не на бумаге даже напечатаны. Тонкие металлические листы, а также такие материалы, которым у нас и названий нет. Но это неважно. Важно, что Эдвард все это читал. О нем давно болтали, будто он книжник и чародей, пусть и немного. А когда моя армия осаждала его столицу, началась буря. Дикая. Нас замело снегом, и мы были разбиты. Эдвард сказал мне, будто это он ее призвал.
   -- Простая похвальба, -- пожал Артур плечами. -- Думаю, он просто желал вас запугать.
   -- И все бы так подумали, мало ли как бахвалится победитель. Но я запомнил эти слова. А теперь Эдвард со своей супругой едут сюда, и у вас тоже объявился колдун. Подумайте, лорд Айтверн, о чем им найдется поговорить. И подумайте, что говорить вам. Простите, меня жена заждалась, -- король Гарланда неожиданно учтиво поклонился и направился к прелестной молодой женщине в серебристом, под стать белокурым волосам, платье, что выглядела в два раза моложе его самого. Артур вспомнил рассказы, что у короля Клиффа этот брак уже третий. И первый удачный.
   Слухи, предостережения и намеки -- они постоянно окружали его в эти дни. Туманные разглагольствования Рэдгара. Холодные глаза Гайвена. Отчуждение Айны. Блейр и тот сделался как-то особенно нелюдим -- но по крайней мере этому парню Артур доверял. Было с чего.
   -- Не споткнитесь, -- сказал Блейр, вырывая Артура из размышлений. -- Видите, ступенька.
   -- Вижу. Блейр, я правда не споткнусь, нечего меня под рукав хватать.
   -- Вы мой сюзерен. Расшибете голову при всем честном народе -- от позора мне уже не укрыться.
   -- Ты достаточно быстро понял, в чем именно заключается дворянская честь.
   -- Это и дурак поймет, -- усмехнулся Джайлс.
   В Большом Зале от народа было не протолкнуться. Иберленские и заезжие аристократы, лорды в камзолах и дублетах и дамы в нарядных платьях -- все явились посмотреть на очередного чужедальнего короля. У дверей и стен выстроились почетным караулом солдаты, сновали слуги. В середине зала, не сменив еще дорожной одежды на придворную, стояли эринландские гости. Их делегацию возглавляли двое -- и увидев этих двоих, Артур в самом деле едва не споткнулся и не полетел по ступенькам вниз.
   Мужчина. Высокий, статный, широкоплечий, с безвозрастным гладким лицом полуэльфа. Длинные волосы, раскиданные по широким плечам -- белые, такие же снежно-белые, какими стали волосы Гайвена после Горелых Холмов. Глаза фиолетового оттенка, каких не бывает у людей. Белые доспехи и белый плащ. Он держался как бывалый воин, спокойно и уверенно, и смотрел прямо на Артура.
   И женщина. Хрупкая, изящная, тоже какая-то вне возраста -- то ли молодая, то ли зрелая сразу, с волосами алыми, словно небо на закате, что доходили ей до талии, в черном платье. Лицо этой женщины было ему знакомо. И лицо мужчины -- тоже. Артуру вдруг показалось, будто прежде он видел этих двоих в каких-то позабытых снах. Может быть даже в тех, что снятся до рождения на свет. На мгновение очень странное чувство узнавания посетило его.
   Совладав со своим замешательством, Артур спустился в зал. Огляделся -- Гайвена нигде не видать. Подошел к гостям.
   -- Добро пожаловать в Тимлейн, господа, -- сказал он учтиво, отвесив по всем правилам придворный поклон. -- Мое имя -- лорд Артур, герцог Айтверн и герцог Малерион. Я -- первый министр Коронного Совета этой страны и приветствую вас от имени короля Гайвена Ретвальда.
   Ему ответила женщина. Не мужчина, бывший очевидно ее супругом. Это было явным нарушением придворного этикета -- но, видимо, в Эринланде нравы попроще.
   -- Мы рады вас видеть, герцог, -- сказала гостья. -- Нам следует о многом побеседовать с вами. И с вашим королем. Если это возможно, соберемся сегодня же вечером, без посторонних ушей и глаз.
   -- Подобную встречу вполне можно устроить, если только мой король окажется свободен, -- ответил Артур, припоминая недавнюю беседу с Клиффом и его рассказы, что эринландцы знаются с волшебством. Не о волшебстве ли они собрались разговаривать с ним и с Ретвальдом? Артуру почему-то сделалось тревожно, и он опять обвел глазами зал, ища и не находя в нем Гайвена.
   -- Эту встречу непременно нужно будет устроить, -- сказала женщина мягко и улыбнулась ему. -- Она принесет пользу нам всем. Но я думаю, стоит представиться. Меня зовут Кэран, из дома Кэйвенов, а это мой супруг, Эдвард Фэринтайн.
   Мужчина сделал шаг вперед и крепко пожал Артуру руку. Этот внезапный жест показался молодому Айтверну таким простым, таким неуместным среди напыщенного великолепия королевского замка, что он растерялся еще сильнее -- хотя куда уж было сильнее.
   -- Рад знакомству, -- сказал Эдвард Фэринтайн. -- Наших людей нужно разместить и покормить, коней -- почистить и дать отдышаться с дороги. Потом мы бы и сами не отказались от горячего обеда и пару часов вздремнуть. Вечером, как сказала моя жена, в самом деле поговорим о делах.
   -- Я отдам нужные распоряжения дворецкому. Я ведь сам не дворецкий, как вы могли заметить. -- Чужеземец вел себя слишком нахально, будто хозяин. На мгновение Айтверн ощутил злость, и это было значительно лучше, нежели растерянность. Он и без того слишком потерялся за это лето -- а вот злость стала напоминанием о старых добрых, счастливых временах. Временах, когда меч не задерживался в ножнах без дела. -- Есть что-то еще, -- уточнил Артур, -- о чем мне стоило бы немедленно узнать? -- Он посмотрел на гостя едва ли не с вызовом.
   -- Пожалуй, кое-что найдется, -- кивнул Эдвард Фэринтайн, бросая быстрый взгляд куда-то себе за спину. -- Капитан моей охраны, граф Кэбри. Вы его не знаете, но он собирался вызвать вас на поединок и убить.
   -- Потрясающе. С какой стати?
   -- Недавно вы сразили насмерть одного его близкого друга, и теперь граф исполнен решимости мстить. Это очень важно для него, и он жаждет немедленно скрестить с вами клинки. Я пытался вразумить своего офицера -- но все без толку. Иногда доводы рассудка бессильны. Вы сможете вместить это дело между обедом и ужином, герцог Айтверн?
   -- О, -- сказал Артур, чувствуя, как впервые за эти месяцы обретает под ногами твердую почву, -- чему-чему, а хорошей дуэли я всегда рад. Вы не можете представить, как мне наскучили придворные дела. Представьте меня своему капитану сразу, как мы вас здесь разместим. Тогда и позвеним шпагами.
   Герцог Айтверн широко улыбнулся, подумав, что в сущности король Эринланда не так уж и плох. Он привез с собой хоть какие-то приключения -- а этого добра в Тимлейне в последнее время совсем не хватало.
  

Глава вторая

  

Август 4948 года

  
   Айна ощущала себя чужой в собственном доме. Это было совсем неудивительно. Она выросла в замке Малерион и в столицу впервые попала лет в десять, когда ее забрал сюда отец. За прошедшие годы она так и не смогла до конца привыкнуть к этому богатому, но словно бы нежилому дому, где лорд Раймонд ночевал хорошо если пару раз в неделю, проводя остальное время в королевском замке. Раньше вместе с Айной тут жил Артур, и его присутствие хоть как-то скрашивало вычурный холод здешних роскошных покоев. Теперь брат тоже пропадал во дворце -- а впрочем, Айна не знала, остался ли он у нее вообще, этот брат.
   Из памяти не выходила ссора, случившаяся между детьми лорда Раймонда перед отбытием Артура на войну. Айна вновь и вновь возвращалась в мыслях к тому разговору.
   "Он знает, что я предлагала ему предать Гайвена. Он, видимо, так и не рассказал об этом Гайвену. Отец бы рассказал. Возможно, я могу ему верить?" Айна хотела бы доверять Артуру -- и все же слишком многие обстоятельства препятствовали этому. Ее брат был вместе с Ретвальдом, а уже это говорило о многом.
   Город полнился слухами, о которых шептались слуги в людской. Новости можно было узнать, хорошенько расспросив горничных -- а расспрашивать их Айна умела.
   Явился и сел на престол чернокнижник, говорили люди. Явился чародей, наделенный магией своих дьявольских предков. Семя тирана Бердарета, что дремало в его потомках, пробудилось в крови отпрыска короля Брайана. На Горелых Холмах отгремела битва, и в ней Гайвен Ретвальд призвал пламя и тьму, чтобы повергнуть своих противников. Еще он заключил союз с демонами из-за грани, вознамерившись подчинить себе волю всех лордов Иберлена, и заклинает северных духов, готовясь набрать из них армию. Когда Нэнси Паттерс, состоявшая при дочери лорда Раймонда камеристкой, пересказывала Айне домыслы, услышанные ею поутру от торговок на рынке, она едва не дрожала.
   -- Это все правда, миледи? -- спрашивала она Айну, трясущимися пальцами сминая край подола своего платья. -- Новый король действительно такой, как про него говорят?
   -- Рассказывать могут многое, Нэнси. Сама же понимаешь, любым байкам верить не стоит, -- Айна не была уверена, готова ли она откровенничать даже с подругой.
   -- Но вы его знаете, госпожа. Вас даже раньше хотели поженить, я слышала. Что он за человек?
   Что за человек Гайвен Ретвальд... На этот вопрос Айна и при желании не могла дать ответ. При дворе короля Брайана к наследному принцу мало кто относился серьезно. Тихий книжный мальчик, заморыш, незаметная тень, стоявшая подле отцовского трона. Брайан Ретвальд и сам был тенью -- куклой, которой управляли лорды Айтверн и Рейсворт. Сын же его казался тенью вдвойне. Айна даже сочувствовала Гайвену, особенно когда Артур или другие задирали его. Потом случились бегство из столицы, замок Стеренхорд и та ночь, когда Гайвен признался ей в любви. Девушка оказалась напугана и растеряна, но даже в своей растерянности она понимала, что не хочет выходить замуж за этого человека. В Гайвене имелось нечто, что отталкивало ее, и дело заключалось отнюдь не в мягком характере принца, над которым прежде потешался брат.
   К тому же, как выяснилось, по-настоящему мягким Гайвен вовсе и не был.
   -- Принц Гайвен... -- Айна запнулась. -- Король Гайвен. Я думаю, ни с какими демонами или духами он сделок точно не заключал. И на твоем месте я бы не повторяла пустых домыслов.
   -- Вы не хотите говорить о нем. Он обидел вас чем-то?
   -- Вовсе нет. Его величество всегда очень учтив со мною.
   Это было правдой. С тех пор, как дочь лорда Раймонда вернулась в Тимлейн, наследник Ретвальдов проявлял к ней безупречную вежливость, хотя виделись они и нечасто. Несколько раз на званых приемах и один раз на ужине, куда молодой король пригласил Айну и Артура. В тот раз он в основном говорил с Артуром о политике, и брат, как водится, немного спорил. Айна предпочитала отмалчиваться, чувствуя себя не на своем месте.
   Тогда, в Стеренхорде, Айна потребовала от Артура отречься от Гайвена и принять сторону восставших лордов. Если такие люди, как Александр Гальс, подняли мятеж против Ретвальдов, разве не могли они оказаться правы? Разве мог этот изнеженный юноша претендовать на трон в разваливающемся королевстве? Сейчас, однако, он на этот трон сел. И изнеженным уже не казался.
   -- Люди действительно недовольны королем? -- спросила Айна.
   -- Король поднял налоги. Будешь тут доволен. И под городом стоят войска, миледи. Это пришли родичи тех лордов, которых король и ваш брат уже убили. Явились на коронацию, как они говорят. А моя свекровь сказала, будет резня. На Мабон они все достанут свои мечи и пойдут на королевский замок. Или наоборот, король обрушит на них свою магию, чтоб перебить всех разом, вот и собрал в одном месте. Так говорит Адалинда. Леди Айна, уезжайте в Малерион скорее, и нас заберите. Быть беде.
   -- Вы меня просите о защите? -- спросила девушка глухо.
   -- Вас. Кого же еще? Лорда Артура? Его здесь не видать. Да и не любим мы его, сами знаете. Раньше он часто злой бывал, слова не скажешь, уже зверем рычит. А теперь и вовсе, заперся во дворце со своим колдуном. Народ говорит, он тоже колдун, раз с колдуном водится. На кого нам надежда? Лорд Раймонд в земле лежит, лорд Роальд со своим войском носится, сюда и носа не кажет. А Лейвис -- змея подколодная, лучше б его тут и не было. Вы одна из Айтвернов остались, в кого мы верим.
   -- Я не могу уехать, Нэнси.
   -- Почему? Король вас замуж зовет? Неволит? К нему король Клифф своих дочек привез, старшая ваших лет, не иначе на выданье. С Брайаном и вашим отцом он не сговорился тогда, теперь сговорятся. Что вы здесь забыли? Пересидим дома, пусть сами разбираются. До Малериона война не дойдет.
   -- Я не могу, -- повторила Айна с расстановкой. -- Ты сама сказала, Нэнси. Я -- последняя из Айтвернов, в кого можно верить. Если я сбегу, кто тут останется?
   -- А разве от вас, госпожа, что-то зависит? Вы не принц и не рыцарь, и верного войска за вами нету. Шпагу вы носите, так это смех один -- так и станете ею размахивать? Или вы тоже заделались волшебницей?
   -- Что-нибудь я придумаю, Нэнси. Уж ты мне поверь.
   Сказать, однако, оказалось куда проще, нежели сделать. Айна действительно не была ни принцем, ни рыцарем, и войска у нее не имелось. К тому же, за ней еще и неусыпно следили. Артур отрядил ей в охрану два десятка гвардейцев, во главе с капитаном по имени Клаус Фаллен, чьим обществом сам, кажется, тяготился. Солдаты следовали за Айной неусыпно, стоило ей покинуть пределы особняка, отчего девушка начинала чувствовать себя находящейся под конвоем.
   -- Кончали бы вы ходить за мной хвостом, -- говорила Айна капитану. -- Уж как-нибудь не заблужусь и без вашей помощи.
   -- Понимаю ваше раздражение, миледи, но поделать ничего не могу. Лорд Айтверн приказал мне беречь вас, если понадобится -- и ценой своей жизни тоже. Я не могу отпускать вас одну за пределы родовой резиденции, простите. В Тимлейне сейчас неспокойно.
   Отчасти Фаллен был прав -- в столице в самом деле сделалось тревожно. Айна во время каждой прогулки ощущала это беспокойство кожей. Настороженный и озлобленный, город наблюдал за ней каждым слепым провалом окон, каждой закрытой дверью, каждым угрюмым взглядом бедняка, брошенным исподлобья. После вступления в Тимлейн королевской армии в нижних кварталах вновь едва не вспыхнули беспорядки, и лишь ценой больших усилий лорду Рейсворту удалось предотвратить их. Горожане провожали Айну и ее свиту отнюдь не добрыми взглядами.
   -- Каково здесь было при Гледерике? -- спросила как-то Айна Фаллена, когда они возвращались с торговых рядов.
   -- Меня здесь не было, миледи. Не могу сказать точно.
   -- Очень даже можете. Уверена, вы расспрашивали людей. При Гледерике в столице было настолько же плохо -- или хотя бы чуточку лучше?
   Капитан чуть помедлил с ответом.
   -- Когда мятежники взяли цитадель, случились погромы, конечно. Чернь сожгла и разграбила пару купеческих кварталов. Но уже на третий день солдаты гарнизона разогнали и перевешали мародеров. Потом в Тимлейне установился порядок. Поймите, леди Айтверн... Карданы всегда были для простонародья чем-то вроде сказки. Знаете, бывают такие сказки про давно ушедший золотой век. Были, мол, времена, когда Иберленом правили мудрые и справедливые короли, герои и рыцари. Сказка о Карданах -- как раз такого рода. Когда пришел Гледерик, люди оказались ему рады.
   -- Королю Брайану они, значит, рады не были?
   -- Все знают, кто правил от лица короля Брайана. Лорда Раймонда народ не любил. Здесь, на востоке, не любил. Хотя простите, мне не стоит рассуждать на подобные темы.
   -- Почему же. Рассуждайте, капитан. Мне интересно.
   Фаллен посмотрел на нее изучающе, секунду помедлил, а потом сказал:
   -- Если госпожа прикажет. Тимлейнцы считали, для лорда Раймонда имел значение лишь его домен. Пока Малерион богател на морской торговле с Астарией и Толадой, восток королевства принял на себя всю тяжесть войны с Лумеем. Лорд Раймонд мог бы закончить эту войну, рекрутируй он солдат из своих графств -- но он всегда считал противостояние с лягушатниками внутренним делом Гальса и Коллинса. Он принимал несколько раз командование королевскими отрядами для этой войны, но почти не приводил своих людей. Демонстративно не приводил. Многие верят, он поступал так затем, чтобы у лордов востока были связаны руки и они не мешали ему править. Этого ему здесь так и не простили.
   -- Если мой отец был так плох, почему вы служили ему?
   -- Ваш отец не был плох, госпожа. Он хорошо заботился о своих людях и своем герцогстве, исправно платил жалованье гвардии -- и жалованье это было раза в два побольше, чем у других лордов. Я родился в Дейревере, но на службу поступил к Айтвернам. Принимали не всяких, но, -- Фаллен усмехнулся, -- я смог доказать им, что я хороший солдат. За такое место стоило держаться, я и держался. У меня жена и два сына. Старшему я купил ферму, а младший на следующий год поступит под мое начало. Лучшей участи я ему и пожелать не могу. Это лучше, согласитесь, чем до старости гнуть спину в мастерской. Я уже сказал, это не мое дело, рассуждать, хорошим ли лорд Раймонд был правителем королевству. Господином для меня он был хорошим.
   "Если бы он еще был хорошим отцом", -- подумала Айна в сердцах.
   -- Раз уж вы начали откровенничать, капитан, расскажите заодно, как относитесь к своему новому лорду.
   -- Один ваш вопрос неудобней другого, госпожа.
   -- Но поскольку я все же ваша госпожа, -- тон девушки сделался сух, -- вы на них ответите.
   -- Тогда я окажусь между вашим братом и вами -- как между двух огней, каждый из которых вот-вот подпалит мне задницу. Простите столь грубые слова. Ваш брат... Разрешите не отвечать на подобный вопрос.
   -- Не разрешаю. Мне важно знать ваше мнение. Если боитесь сказать что-то неприятное -- не бойтесь. Мы с Артуром и без того в ссоре. И я никогда в жизни не стала бы ему на вас доносить.
   -- Хорошо, госпожа. Как изволите. Я мало имел дел с вашим братом. Орсон с ним порой разговаривал, а мне почти не доводилось. Но в казармах косточки ему перемывали изрядно. Сами посудите, он получил рыцарство два года назад. Все думали, как наследник лорда Раймонда он или станет ему помощником здесь, или отправится на войну, или хотя бы наместником в Малерион. Вместо этого лорд Артур... -- Фаллен запнулся.
   -- Вместо этого лорд Артур пропадал невесть где, не показывая носу домой и бездельничая, -- подсказала Айна. -- Я знаю, Клаус. Отец тоже был недоволен. Я была недовольна, дядя Роальд был недоволен. Здесь можете ничего не объяснять, недовольны Артуром были все. Что думают о нем солдаты сейчас?
   -- Он убил короля Гледерика. Про это вся страна уже судачит, наверно. Пробрался в цитадель посреди ночи и заколол Кардана спящим. Иные правда уверяют, будто случился поединок, но веры подобному слуху немного. Потом лорд Артур возглавил Коронный Совет. Говорят, это потому, что констеблю пристало наводить в Тимлейне порядок, а наводить порядок означает сейчас колесовать и вешать. Вот лорд Артур и попросил короля Гайвена спихнуть это неприглядное дело лорду Рейсворту, а сам пересел в кресло министра. В ту ночь, когда король Гледерик погиб, я ждал лорда Айтверна в подземелье под замком. Он пришел не скоро, и о том, как все прошло, не рассказывал. Его оруженосец тоже молчал. Я не могу знать, как все было на самом деле. Но для всех вокруг ваш брат -- цепной пес Короля-Чародея, убивший законного государя. Меня он недолюбливает, потому и отослал к вам, взамен произведя в рыцари этого мальчишку Блейра. Я лорда Артура тоже не то чтоб сильно люблю. Здесь, надеюсь, моя болтливость мне боком не выйдет.
   -- Ну что вы так волнуетесь, -- рассердилась Айна. -- Успокойтесь, капитан -- будет вам трястись. Вы сказали что думали, я услышала. Дальше меня этот разговор не пойдет.
   -- Полагаюсь на ваше слово.
   -- Полагайтесь. Я своих обещаний не нарушаю. Запомните это, и пусть все запомнят.
   Разговор с Фалленом лишь подтвердил подозрения Айны. Все сильнее она ощущала, что дело действительно идет к беде. Об этом судачила и Нэнси, пересказывая домыслы подруг. Служанка уже не просила Айну бежать в Малерион -- видно поняла, что та не сбежит.
   Тем временем приближалась осень, и Артур все также безвылазно пропадал во дворце. Сначала он явно был обескуражен неприветливостью сестры, а потом, видимо, и сам начал ее избегать. Запоздало Айна ощутила нечто вроде раскаяния -- так как дела у брата явно шли не слишком хорошо. Возможно, ему не помешала бы поддержка -- но Айна не знала, какую поддержку она могла бы ему оказать. Прийти в его министерский кабинет и признаться: "Прости, дорогой Артур, я знаю, ты убил человека, которого почти весь Иберлен мечтал видеть на троне, и служишь колдуну, которого почти весь Иберлен боится как чумы, и я считаю, ты не прав в этом, но давай забудем о подобных мелочах и посидим у камина за бокалом глинтвейна, как в прежние дни?"
   Некое упрямство мешало Айне сделать это. Возможно, если бы Артур навестил ее в особняке Айтвернов и снова попытался с ней примириться, она бы уже проявила прежней холодности -- но Артура таких попыток не предпринимал. Единожды встретив отпор, он вовсе потерял к сестре интерес, и это лишь подогревало ее обиду.
   Гайвен же ее к себе перестал вызывать вовсе -- видимо его романтические чувства окончательно угасли. Девушку это могло только обрадовать, ведь прежде внимание Ретвальда претило ей. С другой стороны, томясь от безделья в особняке Айтвернов, она начала чувствовать себя выброшенной на обочину жизни. Мэтра Гренхерна найти так и не удалось, выписывать из Академии другого наставника Айна не захотела, потому ей оставалось лишь сидеть за книгами в семейной библиотеке, болтать со служанками или бесцельно смотреть в окно. Дни тянулись скучные и вязкие, один за одним. Старый мастер Мердок, служивший при Айтвернах мажордомом, только лишь качал головой, видя, как девушку снедают беспокойство и тоска.
   Однажды ближе к вечеру в особняк Айтвернов пожаловал сын графа Рейсворта, Лейвис. Лейвис приходился Артуру и Айне троюродным братом. В семье его недолюбливали из-за дурного, даже по меркам Драконьих Владык, характера. Еще ребенком он рос капризным и плаксивым, и частенько получал от Артура тумаков -- в иные месяцы кузены дрались хорошо если не каждый день. К семнадцати годам Лейвис превратился в высокого узкоплечего юношу, худощавого и порывистого. Чертами лица он несколько напоминал Артура, только был немного выше ростом и значительно более тощим. Обычную для своего возраста неуверенность Лейвис Рейсворт скрывал за нахальностью, манеры у него были дерганые и временами развязные. Лорд Раймонд, когда был жив, племянника почти не замечал -- будто не придавал значения факту, что тот вообще существует. Последний год юноша проходил службу у одного рыцаря в западных землях, и лишь вместе с армией Ретвальда вернулся в Тимлейн.
   -- Здравствуй, сестра, -- сказал Лейвис, заходя в гостиную, как был -- не снимая уличного плаща. -- Вижу, читаешь один из этих новомодных романчиков. Стащила у нашего нового герцога, небось? -- указал он на книгу, лежавшую на коленях у Айны.
   -- Я тебе не сестра, -- ответила девушка резко. Кузен никогда не внушал ей теплых чувств. -- С чем пожаловал?
   -- С приглашением на семейный ужин, -- сын графа Рейсворта изобразил нечто похожее на улыбку. Получилось кривовато. -- Мой дядя подумал, ты слишком долго сидишь тут одна, вот и позвал в наш дом. Мне поручено тебя сопроводить.
   -- Дядя Роальд вспомнил о существовании у него племянницы? Как странно. Раньше его интересовал только Артур.
   -- Артур у него нынче не в чести. Вроде, они опять поругались. Ты же знаешь, как легко поругаться с его сиятельством. Ты и сама с ним вроде бы не в ладах?
   -- Не твое это дело, Лейвис.
   -- Ну будет тебе, будет. Что ты, что твой брат, вечно на меня огрызаетесь. За что такая любовь, никак в толк не возьму. В общем, я поговорил с этим вашим солдафоном, облаявшим меня на входе, и он разрешил тебя забрать. Правда, не раньше, чем я показал ему гербовое кольцо. В лицо, можно подумать, не признал. Собирайся, дорогая сестра, и поехали. Обещаны астарийское вино, поросенок в яблоках, оленина.
   Дядя Роальд никогда не проявлял к Айне особенного внимания, и потому подобное приглашение удивило девушку. Тем не менее она согласилась. Слишком уж опостылел ей за последние недели фамильный склеп. Лучше поужинать в компании пусть и нелюбимого, но все-таки родственника, нежели и дальше киснуть среди наскучивших книг. Позвав на помощь Нэнси, Айна надела придворное платье, зеленое с золотой окантовкой, после чего спустилась к ожидавшему ее в передней кузену. Лейвис стоял у входа, постукивая по паркету кончиком шпаги, и смотрел себе в сапоги. Ему, как побочному и неуважаемому родичу, выходцу из младшей ветви, явно было неуютно в парадной зале резиденции Айтвернов. Портрет старого герцога Гарольда колюче глядел на него со стены.
   -- Моя госпожа, -- Клаус Фаллен остановил Айну прежде, чем та успела спуститься к кузену. -- Разрешите сопровождать вас.
   -- Спасибо, капитан, не стоит. Лейвис и его люди позаботятся обо мне. Тем более поедем в карете, не верхом.
   -- Герцог Айтверн поручил мне не отпускать вас из дома одну.
   -- Говорю ж вам, я не одна, -- разозлилась Айна. -- Уймитесь, Клаус. Я еду на ужин к лорду-констеблю Иберлена, и меня сопроводит этого лорда сын. Они моя семья, или моей семье вы тоже теперь не доверяете?
   -- Я вообще никому не доверяю, -- проворчал Клаус, бросив взгляд на застывшего у дверей молодого Рейсворта. -- Этому мальчишке особенно. Гляньте, как смотрит, будто прикидывает, чего спереть. Но вы правы, вряд ли вам что-то угрожает у лорда Роальда. Помимо недожаренной свинины, конечно. Езжайте, леди, только глядите в оба.
   -- Непременно, капитан. К тому же, -- Айна похлопала по рукоятке шпаги, -- я при оружии. Не беспокойтесь, я побывала в застенках Эрдеров. После этого меня сложно чем-то смутить.
   Распрощавшись с капитаном, легкой походкой девушка спустилась к уже истомившемуся от ожидания родственнику. Тот чуть дернул щекой, заметив при ней оружие.
   -- Ты собралась от кого-то защищаться, сестра?
   Айна до середины вытащила клинок из ножен, а потом со стуком вогнала обратно.
   -- Мне просто нравится, как шпага бьет по бедру. Если твой экипаж готов, пошли. Только под локоть меня не бери, я прошу.
   Роскошная карета, украшенная гербом Рейсвортов и запряженная четверкой гнедых, вскоре тронулась в путь. Ехали молча. Пару раз Лейвис порывался завязать беседу, но Айна демонстративно игнорировала его, неотрывно глядя в окно. До особняка Рейсвортов добрались быстро. Когда Айна выходила из кареты, Лейвис попробовал проявить галантность и протянул ей руку. Девушка сделала вид, что не замечает этого, и спустилась сама.
   Рейсворты жили возле самой набережной Нейры, на которую выходили окна их особняка, в старой столичной усадьбе Айтвернов, подаренной им лордом Гарольдом, когда тот начал строить себе новую резиденцию. Прежде Айна бывала здесь нечасто -- лорд Роальд редко приезжал в столицу, а когда приезжал, останавливался во дворце или в гостях у лорда Раймонда, приходившегося ему сюзереном. Здание было тяжелое, массивное, с высокими стенами и остроконечными башенками по углам. В холле Лейвис передал дорожный плащ на руки слуге и повел девушку в гостиную второго этажа, где за накрытым столом уже ожидал их хозяин дома.
   -- Отец, -- Лейвис торопливо поклонился, -- вот наша родственница, как ты и просил.
   Граф Рейсворт сидел в кресле во главе длинного стола, сбоку от камина. Одет он был в черный дублет, а фамильные светлые волосы, совсем выгоревшие на солнце, были коротко острижены. Как и все достигшие зрелых лет Айтверны, кузен Раймонда выглядел моложаво благодаря примеси эльфийской крови -- однако жесткие глаза и малоподвижные губы выдавали его подлинный возраст. При появлении племянницы сэр Роальд даже не встал. Отослав закончившего сервировку блюд слугу, он предложил гостье приступать к трапезе.
   -- Я поражена вашим вниманием, сэр Роальд, -- сказала Айна, садясь по левую руку от графа, пока Лейвис сел по правую. -- Мы не так уж часто видимся.
   -- Потому я тебя и позвал, что нечасто. Угощайся. Ваш повар -- посмешище, и готовит помои. Я понимаю, что Раймонду было не до излишеств, но держать на кухне подобную бездарь -- ошибка похуже всех его прочих.
   -- Предлагаешь предаться чревоугодию? -- Айна отставила бокал с красным вином, дотянулась до белого и отхлебнула. -- Спасибо, я благодарна. Тебе нужно, чтобы я шпионила для тебя за Артуром, или зачем ты меня позвал?
   Лейвис, пытавшийся до того сидеть смирно, при этих ее словах скривился, но все-таки смолчал.
   -- Такого-то ты мнения обо мне, -- проронил старший Рейсворт. -- Ты считаешь, я вспомнил о тебе лишь потому, что хочу использовать.
   -- А что мне еще думать? Ты не тот человек, дядя, чтобы просто так проявлять любезность. Прежде я была тебе не нужна, и ты со мной не водился. Раз теперь принимаешь у себя -- значит, зачем-то понадобилась. Видимо хочешь, чтобы я тебе на кого-то доносила. Или на Артура, или на Гайвена, или на них обоих. Но Гайвен тебе доверяет, раз назначил констеблем, а вот Артур не слишком. Не иначе, ты решил использовать любимую им сестру. Здесь ты попал впросак, Артур и со мной не больно хорошо общается. Тебе следовало вызвать сэра Блейра, раз на то пошло, и сулить ему золотые горы. Мне-то ты что посулишь, поросенка?
   -- Для своих лет ты умна, -- Роальд плеснул себе бренди. -- Мне стоило заметить это раньше. Умна, но все-таки ошибаешься. Как доносчик, ты мне ни к чему, да и не стал бы я поручать подобную работу юной леди. Почему ты вообще решила, будто мне нужен доносчик против моих господ?
   -- Ты не любишь Гайвена. Это даже дурак поймет.
   -- Не люблю. Но он мой король. Королей не нужно любить, им достаточно подчиняться. Я обязан ему должностью лорда-командующего, а за такое обычно платят верностью. И разве я в ссоре с Артуром?
   -- Ты с ним может и нет, а вот он с тобой -- да. Артур гордец. Он так просто не забудет, что тебе отдали его место.
   Граф Рейсворт ничего не ответил, лишь отхлебнул еще бренди. Какое-то время он молча разделывал поросенка, даже не пытаясь поддержать застольной беседы. Лейвис, против своего обыкновения, тоже молчал. Айне сделалось совсем неуютно -- даже вечера в компании Гайвена были не столь неудобными, как это застолье. Девушка, однако, постаралась ничем не выдать своих чувств. Она приступила к еде, временами поглядывая на родственников.
   Наконец Роальд Рейсворт сказал:
   -- О твоей ссоре с братом сплетничает весь двор. Назови мне ее причины.
   -- В придворных сплетнях, значит, эти причины не упомянуты?
   -- В придворных сплетнях упомянуты не те причины, которым разумный человек станет верить. Например, -- граф остановил на Айне внимательный взгляд, -- рассказывают, будто ты надеялась на брак с Гледериком Карданом и на титул королевы, и убив узурпатора, Артур разрушил твои честолюбивые планы. Как дочь Драконьих Владык, ты была бы идеальной партией для Гледерика, и союз с тобой позволил бы ему добиться верности иберленской знати.
   -- Ничего глупее придумать не смогли? Я и Кардан? Кому вообще пришла в голову такая нелепица?
   -- Многим. Едва приехав во дворец, ты накричала на брата при солдатах и слугах -- для подобной злости не могла не найтись причина. Затем оказалось, что Ретвальд не выказывает тебе внимания и даже не проводит с тобой время, хотя прежде о вашей грядущей помолвке не судачил только ленивый. Значит, решили люди, он охладел к тебе, и ты поняла, что тебе не видать отныне трона, ибо твой брат убил человека, который мог стать тебе куда лучшим женихом, нежели Гайвен. Я, впрочем, не верю в подобные домыслы. Мы, Айтверны, от природы горды -- но не мелочны. Ты не стала бы так себя вести, будь дело только в личной обиде. Не так тебя воспитывал твой отец. Потрудись пожалуйста сообщить мне подлинную причину вашей размолвки. Я имею право знать, хотя бы как старший в семье.
   "Старший по возрасту, но из младшей линии", хотела ответить Айна, но вовремя прикусила язык. Заданный дядей вопрос, однако, требовал ответа, а девушка не знала, что говорить.
   Разумеется, у нее нашлось немало причин для ссоры с Артуром. Артур и прежде часто бывал зол и неучтив. Брат всячески третировал ее весь последний год. Любому терпению, даже ангельскому, неизбежно настал бы конец. Артур дерзил ее наставникам и держался непочтительно даже с отцом. Все это можно было списать на детские шалости -- но потом началась война и прежние шалости обернулись кровью. Айну напугало, с какой легкостью ее брат убил и графа Гальса, прежде являвшегося ему другом, и королевского глашатая в одной деревне под названием Эффин, повинного лишь в том, что привез новости о новом государе. Айна спрашивала Артура, зачем творить столько жестокости -- а тот отвечал ей, что верен дому Ретвальдов и пойдет на все, лишь бы Гайвен надел корону.
   Ради верности дому Ретвальдов собственный отец незадолго перед тем оставил Айну в заложниках в темнице герцога Эрдера -- и если бы не Александр Гальс, Айна бы сгинула в той темнице. Она смотрела на Гайвена -- и не знала, заслуживает ли он верности. Гледерика Кардана она никогда не встречала -- но его знал Александр, и Александр за него умер.
   -- Мы просто поругались, -- сказала Айна наконец. -- Так иногда бывает. Такие уж настали времена, дядя, что без ссор порой не обойтись.
   -- Откровенничать ты со мной не станешь, это я уже понял. Что ж, тогда я первым начну откровенничать с тобой. Такой жест ты, надеюсь, оценишь? -- Граф покосился в сторону напряженно следившего за разговором сына, отставил рюмку на край стола и наконец сказал: -- Ты мне нужна, Айна, потому что сейчас и правда такие времена, что не обойтись без ссор. Я задумал ссору с нашим государем. Я хочу верить, что ты меня в этом поддержишь.
   Девушке пришлось приложить немалое усилие, чтобы отреагировать спокойно. Ей помогла память об отце. Лорд Раймонд всегда сохранял невозмутимость, в любых обстоятельствах. Айна постаралась последовать его примеру -- хотя и не была уверена, хорошо ли это у нее получилось. Она медленно поднесла к губам бокал, сделала глоток, неотрывно глядя на Рейсворта.
   -- Вы сами заметили, дядя, -- собственный голос показался Айне чужим, -- что за звание лорда-констебля полагается платить верностью. Какие после этого могут быть ссоры?
   -- Потому что я действительно лорд-констебль Иберлена. И брат твоего отца. Я не всегда одобрял те глупости, что он делал, но я старался помочь Раймонду в его делах. Я Айтверн. Наша семья тысячу лет хранила страну. И что же, я буду смотреть, как наше королевство движется к краху? Ретвальд несносный мальчишка. За три месяца он настроил против себя всю знать. Только они видели короля, за которым готовы были идти в бой -- и вот этот король убит, а на его место приходит юнец, глядящий на них, словно на холопов, и готовый всячески ограничивать их права. Зачем, спрашивают они, нести ярмо побежденных, когда можно попробовать рискнуть снова и одержать победу? Гледерик говорил на понятном им языке. Он был воином и храбрецом, он бился впереди строя, когда солдаты ворвались во дворец. Гайвен убил герцога Эрдера при помощи чар, и кто знает, против кого в следующий раз он эти чары применит? Лорды напуганы. Они считают, Гайвен призвал их в Тимлейн, чтобы уничтожить всех сразу магией, если они не будут ему верны. Им хочется нанести первый удар. И я понимаю их в этом. Когда я приехал на войну, я спросил Артура -- кто этот щенок, ради чего мы деремся за семя недоноска Брайана? Он не семя Брайана, ответил твой брат, он семя короля Бердарета. Бердарет-Колдун, -- граф Рейсворт чуть подался вперед и стало заметно, что он взбешен, -- был меньшей из двух зол, из которых нашим предкам пришлось выбирать, когда страна полыхала в огне. В смутные времена мы оказались вынуждены присягнуть чужаку, но зачем служить чужакам теперь?
   -- Прекрасные слова, дядя. Уверена, герцог Эрдер говорил отцу нечто подобное, когда подбивал его на бунт. Объясните, для чего вы говорите это мне.
   -- Объясню. Только и ты, Айна, объясни мне. Если Ретвальд не наследник иберленского трона, кто тогда наследник?
   К счастью, мэтр Гренхерн немало рассуждал на эту тему.
   -- Ближайшими родственниками и наследниками Карданов были герцоги Райгерн, однако их ветвь пресеклась за тридцать лет до вторжения в Иберлен тарагонцев. После этого преемственность переходила к дому Айтвернов, ввиду большого количества родственных браков между нашей семьей и королевской ветвью. Когда пал король Эларт, многие предлагали отдать корону Радлеру Айтверну, но он отказался ее принять и добился объявления регентом своего ближайшего друга, Камбера Эрдера. Таким образом получается, Серебряный Престол принадлежит Артуру, если полагать права Ретвальдов ничтожными. Странно тогда, лорд Роальд, что вы ведете свои изменнические речи со мной, а не с моим братом.
   -- Твой брат меня бы слушать не стал. С ним говорил и Гледерик до меня, и полагаю, говорил убедительнее. Он предпочел Ретвальда, и доказал это железом и кровью. Ты -- другое дело. Я знаю, что вы в ссоре, и догадываюсь, почему. Мы смотрим на вещи одинаковым образом. Почему бы, в таком случае, нам не действовать сообща?
   Айна не могла отрицать правоты Рейсворта. Многое из того, что он говорил ей сейчас, казалось ей отражением собственных мыслей. Точно также она сама ранее подбивала брата к мятежу против Ретвальда. Тем не менее она не хотела идти на сговор с Рейвсортом. Она мало знала дядю и совсем ему не доверяла.
   -- Мне все еще непонятно, для чего вам я, -- Айна посмотрела на Лейвиса. -- Может ты, кузен, объяснишь прямо, что пытается донести твой отец? Ты хотя бы не любишь уверток.
   -- Я бы объяснил, да папа мне молчать велел. Он и так не хотел, чтобы я присутствовал. Насилу уговорил его.
   -- Потому что рано тебе рассуждать о подобных вещах, -- сказал Роальд тяжело. -- Мал еще. Я скажу сам, Айна. Мы на войне, а на войне положено драться. Твой брат против нас, и я думаю, драться он с нами будет. И я не поручусь, останется ли он в живых после этой драки. Я принадлежу к младшей линии крови, ты -- к старшей. Если Артур выступит против нас, а он выступит, ты -- наследник дома Карданов и законная королева Иберлена. Людям, с которыми нам предстоит заключить союз, не хватает предводителя. Знамени, которое объединит их всех. У них много вожаков -- но ни одного такого, которому без сомнений подчинились бы все. За Драконьими Владыками армия бы пошла. Твой брат Драконий Владыка, но он запятнан славой невежды и пьяницы и шашнями с колдуном. Я -- от крови Драконьих Владык, но для всех -- я лишь тень, следовавшая за Раймондом Айтверном по пятам. А ты -- дитя Раймонда и, я надеюсь, подлинный его наследник. Твоей руки будут добиваться все лорды Иберлена. Ты можешь предпочесть самого влиятельного -- или никого, и пока ты будешь мучить их ожиданием, их соберется вокруг нашего знамени куда больше, чем могло бы, не окажись тебя вместе с нами.
   -- Вы предлагаете мне предать Артура, дядя.
   -- Предлагаю. Он уже сам предал тебя и всех нас, приведя на трон чудовище, которое скоро погубит страну. Уверен, ты пыталась его вразумить, потому и попала в немилость. Я не желаю ему смерти. После победы я бы настаивал на его изгнании. Не в моих правилах проливать родную кровь. Когда мы свергнем Гайвена, Артур будет уже не опасен. Сторонников у него немного, верных людей нет. Мы отправим его за границу и больше не вспомним о нем. Я знаю, он всегда мечтал о геройствах на ратном поле -- на востоке и юге найдется немало королевств, где его меч пригодится.
   -- Если только он не сложит голову в бою с вами, как отец.
   -- Это война, я уже сказал. Всякое возможно. И я тебе скажу, война неизбежна. Лорды все равно восстанут, они уже готовы к этому -- со мной или без меня. Но если я буду с ними, я хотя бы смогу направить их гнев. Иначе они все равно одержат верх, и тогда Артуру точно не жить. Заговор уже составлен, не я задумал его. Однако мы, ты и я, можем сделать так, чтобы этот заговор обернулся победой нашей семьи, а не ее поражением. В противном случае победители убьют и меня, и моего сына, и Артура, а тебя против воли выдадут замуж за одного из своих главарей.
   Лорд Рейсворт говорил разумно -- и все же Айна не хотела с ним соглашаться. Для нее самой на первом месте всегда стояла семья -- не королевство. Тогда, в Стеренхорде, она предлагала Артуру выступить против Гайвена Ретвальда, когда тот еще был слаб -- однако одно дело уговаривать брата поменять сторону, и совсем другое -- пытаться нанести этому же брату удар в спину. Дядя уверял, что постарается сохранить Артуру жизнь -- но и последний глупец не поверил бы таким обещаниям.
   По-хорошему Айне следовало вежливо закончить разговор, откланяться и уйти. А затем ехать во дворец и рассказать брату и Гайвену все, что услышала. С другой стороны, что она скажет? Лорд Рейсворт присоединился к каким-то вельможам, замыслившим мятеж? Вот только к каким? К Гальсу, Эрдеру и Коллинсу? А если виновны не они, или виновны не все из них? А может, после поражения они отреклись от прежних амбиций, и заговор возглавляют совсем другие люди?
   В Тимлейне ныне собрались десятки влиятельных аристократов. Предателем может оказаться любой. Гайвен начнет рубить головы одним лордам, и возможно даже невиновным -- а виноватые в это время нанесут ему удар в спину. Айне нечего было сообщить королю, кроме того, что главнокомандующий его армии замыслил выступить против него, сговорившись с половиной государства, вот только непонятно, какой именно половиной.
   -- Я догадывюсь, о чем ты думаешь, -- подал голос Рейсворт. -- Пойми, что тебе не стоит на нас доносить. Разумеется, из этих стен ты выберешься беспрепятственно, я не так глуп, чтобы подвергать тебя риску здесь. Но рядом с Ретвальдом повсюду мои люди. Среди солдат и слуг -- вы не узнаете, кто, а своих соглядатаев у Гайвена нет. Отравленная игла в толпе -- и ты упадешь на дворцовый паркет прежде, чем успеешь вымолвить хотя бы слово о моем предательстве, а я донесу королю, что тебя убили уцелевшие сторонники Кардана. Ретвальд мне верит. Он знает, что я недолюбливаю его -- и считает, что будь я изменником, то напротив лебезил бы перед ним.
   Айна понимала, что Рейсворт запугивает ее. Как и все, он видит в ней всего лишь наивную девчонку, которую легко сломать угрозами и страхом смерти. Она сомневалась, что его убийцы так уж искусны и вездесущи. Рейсворт всего лишь пытается загнать ее в угол, заставив поверить, что союз с ним -- единственный оставшийся выход.
   -- Я возражал против этого всего, -- внезапно нарушил молчание Лейвис. -- Я любил лорда Раймонда, ты знаешь. Когда отец сказал, что мы объединимся с его врагами -- я кричал и грозился его выдать. Уверен, ты сейчас думаешь тоже самое, что я тогда кричал. Отец мне все объяснил, сестра. Они правда не остановятся. Они эту войну начали, они ее закончат. Мы одни. Ретвальд с каждым днем теряет сторонников. Если они победят, дом Айтвернов окажется уничтожен, а мы ведь тоже Айтверны. Когда Ретвальда не станет, править будем мы. Тогда мы покажем этим псам их место, и все им припомним. Но пока мы не можем.
   Все последние месяцы Айне тоже казалось, что она бессильна помешать тому безумию, что опустилось на королевство могильным саваном и приготовилось взорваться фонтанами огня и крови. Теперь, по крайней мере, у нее появлялся шанс сделать хоть что-то. Согласившись на предложение Роальда Рейсворта, она приблизится к мятежникам вплотную, а потом можно решить, как поступать дальше. Это разумней и осмотрительней, нежели бежать к Гайвену с непонятными доносами, когда нечего сказать по сути.
   Для начала следует разобраться в происходящем. Узнать досконально все имена и намерения. Заговор составили ночные тени -- и сперва стоит посмотреть этим теням в лицо. Кто знает, где и когда они решат нанести свой удар? У Гайвена в самом деле нет ни единого соглядатая -- а так появится хотя бы один.
   Айна Айтверн допила вино -- а потом с размаху разбила бокал об пол, как поступали варварские вожди древности, принимая решение идти на войну. Ни Роальд, ни Лейвис Рейсворты не шелохнулись при этом. Они молчали, ожидая ее слов.
    -- Я не верю вам, дорогие родственники, и мы не друзья, -- сказала Айна, помня о том, что когда хочешь обмануть -- следует говорить правду. -- Но и действовать наобум не стану. Не потому, что боюсь стилетов ваших убийц. Не в обычаях нашего рода поддаваться страху. Я не стремлюсь на трон -- но и оставаться узницей, помещенной под домашним арест собственным братом, не желаю тоже. Вы начали со мной говорить -- что ж, продолжайте.
  

Глава третья

  

3 сентября 4948 года

  
   Гайвен все никак не появлялся -- не иначе запропастился по каким-то своим делам. Сейчас это было Артуру скорее на руку -- едва ли сюзерен одобрил бы его поединок с иностранным офицером. Отдав дворцовому управляющему все распоряжения насчет гостей, молодой Айтверн заверил Эдварда Фэринтайна, что готов к бою.
   -- Я же сказал, займемся этим после обеда и раньше ужина, -- нахмурился Фэринтайн недовольно. -- Давайте сперва пообедаем, в желудке степные ветры поют.
   -- Я, сударь, нетерпелив, так что обед подождет. Пойдемте к вашему капитану, и побыстрее. Уж не знаю, за что он на меня взъелся. За кого, точнее.
   Королева Кэран тронула супруга за локоть:
   -- Молодой человек волнуется. Ты излишне ошарашил его своим напором. Не стоит вести себя так нахально, мы все же не дома. Простите поведение моего супруга, сэр Артур. Корона портит манеры. Эдвард привык быть королем, и отвык быть гостем. Помнится, расхаживая в принцах он таким наглым не был, -- эринландка задумчиво улыбнулась, будто припоминая нечто. -- Пойдемте, герцог, капитан Кэбри уже ждет вас. Перед вашим появлением я попросила его покинуть приемную. Во избежание неловкости.
   -- Вы очень любезны, ваше величество, -- Артур поклонился. -- Что все-таки с этим вашим капитаном не так? Я не припоминаю, чтобы убивал эринландцев. Ни единого не убивал, как мне кажется.
   -- Я полагаю, герцог, Гленан объяснит все сам. Прошу лишь проявить к нему уважение. Граф Кэбри много лет верой и правдой служит нашей семье. Не будьте с ним слишком строги.
   -- Кэран подразумевает следующее, -- вмешался в разговор Эдвард. -- Мой капитан на вас сердит и жаждет дуэли. Дайте ему эту дуэль, раз он так этого хочет. Если вы сын своего отца, Гленану вас все равно не одолеть. Разоружите моего человека. Можете поцарапать ему руку, чтоб он не чувствовал себя уязвленным -- только, желательно, левую. Скажем, зацепите локоть. Не мне вас учить. Оружие у вас при себе, я смотрю?
   Артур молча выдвинул меч из ножен, до середины лезвия.
   -- Хорошо. Этим вы мечом убили Гледерика Кардана?
   -- Я убил Гледерика Кардана мечом, который носит мой друг и лейтенант, сэр Блейр Джайлс, -- ответил Артур ровно. -- После чего вернул этот меч моему другу. Это так важно, от какого меча кто был убит?
   -- Абсолютно не важно. Пойдемте.
   -- Ну пойдемте. Блейр, оставайся здесь, присмотри, что тут да как.
   -- Секундант, значит, вам не потребуется? -- спросил Джайлс хмуро. Вся эта затея явно не пришлась ему по душе.
   -- Секундант? Нет, зачем? У меня целый эринландский король в секундантах -- этого, я думаю, вполне хватит.
   В боковой галерее, куда привели Артура Эдвард и Кэран Фэринтайны, их ожидали двое. Молодой мужчина, носивший короткую черную бородку и усы, и статная черноволосая женщина, худощавая и прямая. Родственниками они, судя по виду, не были. Мужчина чертами лица смахивал на Эдварда -- он вполне мог приходиться ему отдаленным кузеном или кем-то вроде того, хотя и был на пол-головы ниже ростом. Широкоплечий и крепко сбитый, он производил впечатление сильного бойца.
   Артур с трудом мог бы определить возраст стоявшем рядом с бородатым крепышом женщины. Ей легко можно было дать и двадцать, и тридцать лет. Ее взгляд был по-взрослому серьезен, но белая кожа лица оставалась почти по-девичьи гладкой. Гордая осанка незнакомки и ястребиный хищный профиль невольно приковывали к себе взгляд.
   При виде Артура женщина громко сказала:
   -- Это и есть ваш драконий герцог, убивающий королей? Совсем еще мальчишка. Но на вид ничего, хотя малость недокормлен. Он почти столь же смазлив, как и ты, Эдвард.
   Артур приподнял брови:
   -- Кажется, я начинаю разбираться в эринландском этикете -- вернее, в его отсутствии. Я в самом деле герцог Айтверн, это верно. А как, сударыня, величать вас? Немного неправильно выходит -- вы узнаете меня в лицо, а я вас признать не могу.
   -- Кэмерон Грейдан, -- ответила женщина сухо. -- Титулы можно опустить.
   Кэмерон Грейдан. Лет шесть-семь назад это имя гремело на весь белый свет. Сын лорда Раймонда был тогда безусым юнцом, грезившим подвигами и дальними странами. История леди Кэмерон изрядно впечатлила его воображение.
   Урожденная девица Белл, шестнадцати лет от роду она была выдана замуж за принца Хендрика из дома Грейданов, ставшего позже королем Эринланда. Импульсивный и воинственный, Хендрик желал разгромить гарландцев, с которыми его королевство враждовало уже больше столетия. На поле боя Хендрик и пал, сражаясь при этом, как говорили впоследствии, весьма доблестно. В двадцать один год Кэмерон сделалась вдовой -- а доставшееся ей государство оказалось на краю гибели.
   Армия короля Клиффа осадила Таэрверн, эринландскую столицу, и готовилась к штурму. Город не пал во многом благодаря отваге и мужеству королевы. Кэмерон лично возглавила защитников своей столицы -- облачившись в доспехи, препоясавшись мечом, она вышла на городские стены и повела солдат отражать вражий приступ. С того дня о ней даже сложили несколько баллад. Кэмерон сражалась получше многих титулованных рыцарей, не раз и не два обагряла клинок неприятельской кровью, и пример королевы вдохновил народ. Горожане взялись за оружие. Таэрверн смог продержаться невзятым до подхода с дальних рубежей Эринланда союзных сил, разгромивших и отогнавших противника. Война закончилась прочным миром, а Кэмерон уступила трон Эдварду Фэринтайну, двоюродному брату своего покойного супруга, бок о бок с которым она до того защищала город. Перестав быть правящей королевой, вдова Хендрика Грейдана сделалась живой легендой, известной всем Срединным Землям от Малериона на западе и до Светограда на востоке.
   А теперь эта легенда стоит напротив герцога Западных Берегов и говорит ему, что он, видите ли, недокормлен и порядком смазлив.
   -- Рад знакомству, -- сказал Артур тоже сухо. -- А этот достойный сэр рядом с вами? Это ради встречи с ним меня сюда привели?
   Чернобородый мужчина выступил вперед:
   -- Гленан, из дома Кэбри. Да, встретиться вы должны именно со мной, герцог Айтверн. Доставайте оружие, и начнем.
   -- Не раньше, прежде чем вы объясните, почему мы деремся. Я не стану просто так обнажать клинок против гостей моего государя.
   -- Боитесь драки, Айтверн? -- капитан Кэбри сощурился.
   -- Будь я труслив, не убил бы минувшей весной так много народу. Я пришел сюда, потому что мне сказали, от моей руки пал кто-то из ваших друзей. Вот я стою и думаю, кто же это мог быть. Я убивал врагов моего короля -- но все они были иберленцами, ни одного уроженца ваших краев. Поэтому драться мы начнем не раньше, чем вы объяснитесь.
   -- Несколько месяцев назад, -- сказала Кэран, глядя на Артура почти с сочувствием, -- от вашей руки пал один человек, который не был уроженцем этих краев. Он явился в Иберлен издалека, и проделал для этого долгий путь.
   -- Вот значит как, -- Артур вновь перевел взгляд на Гленана Кэбри, чья ладонь лежала на эфесе длинного меча. -- Я хорошо помню всех, с кем сходился в бою. Такой человек среди них нашелся бы только один. Получается, другом графу Кэбри приходился наш покойный узурпатор?
   Гленан не ответил -- лишь крепче сжал рукоятку меча. Вместо него вновь вмешалась Кэран:
   -- Все верно, герцог. Мы знали Гледерика -- почти восемь лет назад, и Гленан дружил с ним. Гледерик был тогда очень молод, даже моложе, чем вы сейчас. Приехал в Таэрверн с юга -- в поисках своего пути, как он это называл. Тот, кого вы называете узурпатором, некоторое время состоял на службе у моего супруга и выполнил для него одну деликатную миссию.
   -- И хорошо выполнил, -- подтвердил Эдвард. -- Я даже посвятил юнца в благородные сэры, своею собственной рукой. -- Король усмехнулся. -- Он так пристал ко мне, все канючил, что желает сделаться рыцарем. Помню этого оборванца как сейчас. Ни кола, ни двора, но гонору до небес. Когда он впервые заявил о своем происхождении -- я думал, юнец шутит или рехнулся. Но Дэрри, так мы его звали, все твердил об этом, как заведенный, а потом оседлал коня и умчался в закат -- не иначе, искать свой потерянный трон. Теперь вот нашел. Мы все слышали, как это получилось.
   Артур посмотрел на спокойное лицо Эдварда. Потом на королеву Кэран, потом на королеву Кэмерон -- обе королевы Эринланда внимательно наблюдали за ним, будто пытались что-то в его сердце прочесть. В памяти встала ночь на границе весны и лета, уже больше трех месяцев назад. Не по погоде жарко растопленный камин, клубившаяся в углах зала темнота, ясные звезды в окне. Сидящий у камина человек, насмешливый голос и внимательный взгляд. "Идем со мной -- и ты построишь мир, которому сам захочешь служить".
   -- Каким он был? -- спросил Артур тихо.
   -- Таким же, как и все мальчишки, -- ответил Эдвард. -- Дерзким. И глупым. Гордым до невозможности. Непочтительным и несносным. Вцепившимся всеми пальцами в мечту о троне в стране, которую даже никогда не видел. Я его терпеть не мог, говоря по правде. Однако когда мне была нужна помощь -- он эту помощь предоставил, хотя четырежды мог сбежать. Вместе с Гленаном они отправились на восток, а вернулись с армией, которая отогнала Клиффа от моих ворот -- в час, когда мы с Кэмерон уже почитали себя мертвецами. Сделал он также кое-что еще -- и благодаря этому у меня есть моя королева Кэран, а я есть у нее. Я не любил Гледерика Кардана. Но вспоминаю его с благодарностью.
   -- Простите, -- сказал Артур. Он не нашелся, что еще добавить.
   -- Не извиняйтесь, герцог. Не о чем тут извиняться. Междоусобная война -- худшая из всех войн, а вы свою прошли с честью, насколько я знаю. Мне вас винить не за что.
   Артур развернулся лицом к Гленану Кэбри. Медленно достал меч из ножен, опустил клинок острием к полу.
   -- Граф Кэбри. Суть ваших претензий мне теперь ясна. Лорд Фэринтайн правильно заметил, извиняться мне не за что. Я сразил вашего товарища, но сразил на войне, которую вел ради чести моего государя. Вы, однако, вправе спросить меня за это -- ну так спрашивайте. Я принимаю ваш вызов.
   Эринландский капитан коротко поклонился.
   -- Благодарю вас, сударь. Я рад, что по крайней мере Дэрри встретил смерть от руки благородного человека. С его нравом могло выйти и хуже. Но спросить с вас я все равно должен -- иначе был бы ему плохим другом. А потому защищайтесь! -- и с этими словами Кэбри внезапно шагнул вперед, делая длинный колющий выпад.
   Артур едва успел вскинуть свое оружие, чтобы закрыться. Отступил на два шага от врага, пятясь. Фэринтайны и вдовствующая королева Кэмерон разошлись по дальним углам залы, давая дуэлянтам пространство для маневра.
   -- Я, -- сказал Артур, переводя дух, -- два месяца уже не тренировался с мечом. За государственными советами и чтением бумаг сложно было найти подходящее время.
   -- Таким манером вы пытаетесь меня разжалобить?
   -- Таким манером я говорю вам спасибо, -- Айтверн сделал шаг с левой ноги и попробовал уколоть эринландца в бедро. Тот проворно отскочил в сторону, уходя от удара. Гленан оказался быстрым и ловким противником -- куда более быстрым и ловким, нежели можно было предположить, глядя на его крепкую, почти кряжистую фигуру.
   Артур попробовал перейти в наступление -- и наткнулся на мгновенную, жесткую оборону. Капитан Кэбри фехтовал уверенно, было видно, что он опытный боец. Себя Артур таковым назвать пока не мог. Конечно, молодой Айтверн учился бою на мечах у хороших инструкторов, дома и в Стеренхорде, но многих навыков ему пока не хватало. Александра Гальса он победил благодаря хитрости, Гледерика -- благодаря удаче, а от руки Джейкоба Эрдера сложил бы голову, не вмешайся в дело Гайвен. Вот и сейчас Артур понял, что противник ему достался нешуточный.
   Гленан быстро перешел в контратаку. Едва отбив несколько выпадов, Айтверн вновь начал отступать. Эринландец дрался хорошо, и пока Артур даже не представлял, как можно его поддеть. Видя замешательство юноши, капитан Кэбри усилил свой напор. Чередуя колющие выпады с неожиданными, хлесткими ударами наотмашь эринландец принялся теснить Артура к стене. Айтверн бешено работал мечом, сожалея, что не взял с собой на этот раз никакого кинжала. Левую руку юноша держал за спиной, и она была пуста.
   Гленан присел, делая быстрый выпад в живот, и Айтверн едва успел этот выпад отбить. Атаки такого рода шли вразрез с иберленским дуэльным кодексом -- но либо на востоке правила были иные, либо капитану Кэбри на них было просто плевать. Впрочем, за это Артур осудить его не мог. Он и сам в бою редко придерживался правил.
   Фэринтайны и Кэмерон наблюдали за поединком молча, не делая попыток вмешаться. Артур кожей чувствовал на себе их оценивающие взгляды. "Забавно, -- подумалось юноше, -- это ведь только я дерусь, чтобы разоружить капитана. Он, вполне возможно, вполне серьезно собирается меня прирезать".
   Артур сам не смог отследить, когда все изменилось. Только что он сосредоточенно вел поединок. Берег дыхание, держал дистанцию, применял все умения и силы, дабы не пропустить способный оказаться смертельным удар. Юноша был напряжен до предела, весь превратился в один звенящий нерв -- и вдруг в его сосредоточении пропал всякий смысл. Мир сделался ясен и прост, как никогда прежде.
   Впрочем, однажды так уже было. На Горелых Холмах, когда нужно было спасти Гайвена прежде, чем меч Джейкоба Эрдера его поразит. Тогда молодому Айтверну неким образом удалось стать быстрее, чем само время.
   Магия, что спала в его крови, уже просыпалась однажды -- и теперь пробудилась вновь.
   Цвета сделались яркими, а линии -- четкими. Зрение обострилось до невозможных прежде пределов. Артуру показалось, что он видит каждую преждевременную морщину на лице своего противника. Замечает каждую пылинку, летящую в воздухе между ним и Гленаном Кэбри. Различает каждый прихотливый оттенок бьющего из стрельчатых окон солнечного света.
   Артур шагнул вперед, ясно слыша при этом неровное дыхание Кэран и спокойное Эдварда, слыша заинтересованный вздох Кэмерон, слыша отдаленный звук чьих-то шагов в коридоре. Гленан изворачивал кисть, чтобы нанести новый, режущий, наискось удар -- но Артур теперь двигался гораздо быстрее своего противника.
   Он без труда парировал вражескую атаку -- а потом столь же легко выбил меч у графа Кэбри из рук. Вбросил свой клинок в ножны, с разворота ударил кулаком эринландского капитана один раз по лицу и дважды -- в живот. Сбил с ног, поставил сапог эринландцу на грудь.
   -- Мстить за погибших друзей -- дело, безусловно, достойное, -- сказал Артур, глядя сверху вниз в побелевшее лицо капитана. -- Только будьте в следующий раз аккуратней, граф, назначая кому-то дуэль. Я вас убивать не стану, а другой на моем месте -- мог бы. Не деритесь из гонора.
   Артур сам не заметил, как Эдвард Фэринтайн оказался столь быстр -- но вот эринландский король уже стоял рядом с ним, направив острие обнаженного клинка Айтверну в горло. Юноша растерянно выдохнул. В ушах бешено шумела кровь, а обостренное восприятие вещей, внезапно до того явившееся, вновь ушло без остатка.
   -- Убери свою ногу с моего офицера, я тебя прошу, -- сказал Эдвард Фэринтайн мягко. -- Если не хочешь, чтоб я затолкал твои красивые жесты тебе в глотку, -- король улыбнулся.
   Больше Фэринтайн не сделал ни единого движения -- но Артур вдруг ощутил мощный толчок в грудь, будто его ударили невидимым бревном. Молодой Айтверн отлетел назад на несколько шагов, голову раскололо болью. Эдвард Фэринтайн спрятал клинок в ножны и протянул руку, помогая графу Кэбри подняться.
   -- Я объявляю поединок законченным, -- сообщил король Эринланда.
   -- Что это было? -- Артур потряс головой. Та порядком кружилась.
   -- Не вы одни, герцог Айтверн, умеете пользоваться силой своих предков, -- сказала Кэран, подходя к нему. -- Бывало с вами подобное раньше?
   -- Что именно? -- Артур сделал вид, что не понимает, о чем речь.
   -- Не притворяйтесь. Гленан почти одолел вас -- и тогда вы использовали дар. Я допускала, что вы так поступите, потому и позволила эту глупую дуэль. Мне хотелось посмотреть. Вы работали с временем -- не внешним, своим внутренним, и немного с пространством. Вы делали это впервые?
   -- Такое один раз уже случилось в бою, -- сказал Артур осторожно. -- Но случалось не только это.
   -- На такие темы я и хотела побеседовать с вашим сюзереном. Мы с Эдвардом хотели. Вы отдаете себе отчет, что вы -- чародей, как и ваш король?
   -- Я отдаю себе отчет, -- Артур смотрел на Кэран в упор, -- что слухи не лгут, и вы с вашим мужем -- тоже.
   -- Слухи? Клифф уже успел с вами поговорить?
   -- Немного. Он красноречив и словоохотлив. Я видел пятерых королей, считая Гледерика и покойного Брайана, и этот понравился мне больше других.
   -- Вот так из застольных разговоров, -- покачал головой Эдвард, -- рождаются политические альянсы, что живут потом века. Стиль правления нашей эпохи давно кажется мне немного варварским, молодой человек. Но не будем разводить демагогию попусту. Найдите мне вашего короля, и мы обсудим все это без лишней спешки, а я даже проглочу ваш намек, что вы им недовольны. Мы явились в Тимлейн не ради коронации Гайвена Ретвальда. Вернее, не только ради нее. Мы решили приехать сюда, узнав, что мы больше не одни.
   Двери за спиной Артура отворились.
   -- Я слышал достаточно, -- сказал Гайвен Ретвальд, входя в зал.
   Артур обернулся -- король Иберлена, в белом камзоле и черном плаще, стоял на пороге. За его спиной маячил Блейр Джайлс, напряженно осматривающий собравшихся в зале. Гайвен переступил порог и, демонстративно игнорируя Артура, подошел к Фэринтайнам.
   -- Лорд Эдвард и леди Кэран, -- тон Короля-Чародея оказался поистине ледяным, -- после этого дня мне придется опубликовать указ о запрете поединков в этом городе. Я ценю ваш исследовательский интерес, но вы могли задать прямой вопрос, а не подвергать риску жизнь моего первого министра.
   -- Лорд Гайвен, -- если невозмутимость Эдварда Фэринтайна и можно было поколебать, то не подобным образом, -- мой офицер, -- Гленан как раз подобрал оружие и хмуро глядел на Ретвальда, -- был вправе уладить дело чести. Я не счел нужным препятствовать.
   -- Вы первый день в моем замке, Фэринтайн, но ведете себя здесь так, будто он ваш. Не делайте так больше.
   -- Мой муж, -- выступила вперед Кэран, -- понимает ваше предостережение, милорд. Простите нас. Мы поступили опрометчиво.
   -- Это я вижу. Я пришлю сюда слуг, они покажут вам ваши покои. Надеюсь, вы не опоздаете к ужину. Что касается аудиенции, о которой вы просили -- завтра я выберу, на какой день ее назначить. Сэр Блейр, пойдемте, вы мне понадобитесь, -- Гайвен развернулся на каблуках, все также не смотря в сторону Артура, и направился к выходу.
   -- Лорд Гайвен, -- теперь спокойный голос Кэран стал настойчивым, -- разговор, ради которого мы приехали сюда -- действительно важен.
   Король Иберлена остановился, не поворачивая головы. Постоял так с полминуты, будто о чем-то размышляя. Затем произнес:
   -- Госпожа Кэйвен, я правлю королевством, которое готово обрушиться в Бездну. Вот это -- действительно важно для меня. Каждый день люди обсуждают со мной проблемы торговли, политики или снабжения армии. Моего внимания ждут лорды, магистраты и купцы, я решаю дела городов, аристократов и крестьян. И не решай я их -- это государство уже к середине лета сгорело бы дотла. Я верю, что дело, с которым вы сюда приехали -- имеет значение. Как имеет значение и сотня других дел. Я пришлю человека, когда буду готов вас выслушать, -- сопровождаемый Блейром, Гайвен скрылся, и двухстворчатые двери захлопнулись за ним.
   -- Последний раз меня так отчитывал Хендрик, -- пробормотал Фэринтайн недовольно.
   -- Мы в самом деле поступили неосмотрительно, -- взяла его за ладонь Кэран. -- Это его замок, и он ведет войну. Словами сейчас, не сталью -- но суть для него не меняется. Нам важно не стать врагами на этой войне.
   -- Это я понимаю. Гленан, ты как? Хорошо тебя отделал этот юнец?
   -- Я в порядке, -- проворчал капитан. -- Свой долг я выполнил, остальное неважно.
   -- Твой долг едва не заставил нас сегодня же возвращаться домой. Так что не совершай больше подобных глупостей, дорогой наследник.
   Пока эринландцы переговаривались, Артур тихонько отошел от них и сел на подоконник. Думать о произошедшем не хотелось -- но все равно думалось. За последние месяцы молодой Айтверн старался не вспоминать о магии, а теперь она вспомнила о нем сама. Он не знал доподлинно точно, о чем иностранные гости вознамерились беседовать с Гайвеном, но видел, что тот к разговору не готов. Последнее время от Гайвена сложно было чего-то добиться, обсуждая даже обычные, земные материи -- что уж тут о магии говорить. Еще весной наследник Ретвальдов таким не был. Артур запомнил Гайвена порывистым, немного даже горячным юношей -- никак не этим ледяным правителем, в которого Ретвальд теперь с каждым днем обращался. Что-то случилось на Горелых Холмах, нечто большее, чем просто пробуждение древних сил -- это что-то изменило Гайвена.
   -- Смакуешь победу? -- спросила Кэмерон, присаживаясь рядом с Артуром.
   -- Тоже мне победа, -- проворчал юноша. -- По-хорошему я бы проиграл, если б этот, как говорит ваша Кэран, колдовской дар мне не помог. Меня учили драться на мечах. Не чарам. В таких вещах я мало что понимаю. Вы хоть не волшебница, я надеюсь?
   Вдовствующая королева Эринланда улыбнулась -- неожиданно беспечно:
   -- Во мне нет ни грана волшебства. Кэран отдельно проверяла это. С тех пор, как Эдвард ее подобрал, она одержима мыслью найти еще одаренных. Эдварда она обучила всему, что знала -- а потом он начал делать такие вещи, каких Кэран и сама прежде не видела. Гленаном они пытались заниматься сообща, он Эдварду троюродный брат -- но толку вышло немного. Древней крови в нем слишком мало, сказала Кэран. Ну а со мной их корабль и вовсе сел на мель. Колдовать я не умею. А вот драться на мечах -- вполне. Показать тебе пару приемов, которые здешним бойцам не знакомы?
   -- Мне не доводилось получать прежде таких предложений от дамы.
   Королева легкомысленно ткнула его кулаком в плечо:
   -- И не такие получишь, если не станешь бузить. Гленан вовсе не так уж силен. Просто у нас своя школа боя, у вас своя. Он вашу знает, ты нашу -- видимо, нет. Выучишь несколько фокусов -- и будешь хорош.
   -- Я услышал, лорд Эдвард назвал графа Кэбри наследником. Разве у него нету наследников более близких? Я имею в виду, допустим, детей?
   Кэмерон на секунду отвернулась. Потом сказала, глядя в пол:
   -- Пять лет я была замужем за Хендриком, и за все те годы не родила ему ни дочери, ни сына. Двор говорил, мое чрево порчено, и от Хендрика требовали дать мне развод. Он уперся, сказал, что у него и так два кузена, а меня он не бросит. Потом и Хендрик, и Гилмор, старший брат Эдварда, погибли. Я отдала трон Эдварду, а тот нашел себе Кэран. Об этом в лицо им не болтай, если не хочешь, чтобы Эдвард правда свернул тебе шею, но за восемь лет ребенка у них тоже не получилось. Кэран говорит, дело не в нас, не во мне или в ней. Дело в Хендрике и Эдварде. Семя Фэринтайнов гаснет. Она не знает, почему. Будто сама их кровь ослабела. Эдвард не теряет надежды, но надежды этой мало. Он назначил наследником Гленана, у того сын и две дочки, а сам теперь просто не говорит об этом. И ты молчи.
   -- Я промолчу. Я не из болтливых, сударыня.
   -- Я заметила. Дерзок, но не болтлив. Я о тебе слышала.
   -- Я о вас тоже. Думаю, раньше, чем вы услышали обо мне.
   -- Пустые россказни, -- Кэмерон тряхнула волосами. -- Выйти один раз на войну и выжить всякий дурак может. Молве только дай придумать героя. Не существует никаких героев, Артур Айтверн. Я просто делала, что могла, как и все вокруг.
   Пока Артур и Кэмерон разговаривали, в зал явился посланный Гайвеном лакей, сообщивший, что готов отвести господ в назначенные тем покои, дабы они могли подготовиться к ужину. Выслушав его, Эдвард Фэринтайн подошел к юноше:
   -- Ну, господин первый министр, здесь мы с вами до вечера расстанемся. Мы с моей королевой примем ванную погорячее да облачимся в придворные платья. Вас же, я так понимаю, ждут неотложные государственные дела?
   -- Нет у меня никаких государственных дел, и можете по этому поводу не насмехаться, лорд Фэринтайн. Но чем занять себя до вечера, я так уж и быть найду.
   -- Я думаю, -- сказала Кэмерон Грейдан, -- вы покажете мне как следует этот дворец, со всеми его значимыми и незначимыми местами. Я, может быть, всю жизнь мечтала посмотреть изнутри на Тимлейнский замок. Еще покойный муж рассказывал, как его возводили лучшие зодчие континента. Вы же не откажете мне в любезности вместе прогуляться по подобному чуду света, лорд Айтверн?
   Королева смотрела на него внимательно и испытующе, черные волосы разметались по плечам, на тонких губах играла легкая, чуть насмешливая улыбка. Айтверн встретил взгляд Кэмерон прямо. Юноша соскочил с подоконника, коротко поклонился, приложив руку к груди:
   -- Я не был бы джентльменом, ответь я на подобную просьбу отказом. Можете считать, сегодня я весь ваш, госпожа.
   Кэмерон рассмеялась, протягивая ему руки:
   -- Я уже почти разобралась в иберленском этикете. В его избыточности, точнее сказать.
   Артур аккуратно принял ладони вдовствующей королевы в свои и помог ей встать.
  
   Комнаты, куда слуга отвел Эдварда Фэринтайна и Кэран Кэйвен, могли считаться роскошными по любым, даже самым королевским меркам. Искусно вырезанная мебель и дорогие картины по стенам, фарфоровые статуэтки на полках и книги в изукрашенных драгоценными камнями переплетах, паркетный пол, выстланный дорогими коврами с востока. Декоры Тимлейнского дворца поражали своей роскошью, и Кэран каждый раз приходилось напоминать себе, что ее родной Эринланд в глазах большей части Срединных Земель -- необразованная, неинтересная, небогатая, почти варварская страна. В представлении расхаживающих здесь высокомерных аристократов эринландцы -- нищие дикари, с каким бы достоинством они не держались. Еще в приемной Кэран ловила на себе придирчивые, пренебрежительные взгляды разряженной в шелка и атлас местной знати. Таэрвернским дворянам было далеко до здешних скучающих франтов, а таэрвернский дворец по сравнению с тимлейнским казался тусклым и серым.
   -- Интересно, -- Эдвард швырнул дорожный плащ на обитое бархатом кресло, -- апартаменты Клиффа недалеко от этих? Странно подумать, что теперь мы соседи. Нужно будет пригласить его вечером на бокал вина и посидеть по-дружески, раз выпала такая возможность.
   -- Это все, что занимает сейчас твои мысли, дорогой супруг? Ретвальд отказал нам в аудиенции.
   -- Не отказал, а перенес. Будет тебе дуться, Кэран. Мы и правда составили о себе не лучшее первое впечатление -- но что теперь локти кусать. Он нас примет, и никуда не денется. Мы, в конце концов, не захудалые помещики с каких-то лесных окраин. Ретвальду захотелось показать, что он тут хозяин. Задета его гордость, можно понять. День-два -- и паренек образумится.
   -- Паренек... -- Кэран сделала паузу, вспоминая, как выглядел и держался иберленский монарх. Прямая, негнущаяся осанка. Уверенные движения. Голос, почти лишенный эмоций. Глаза -- как два осколка льда. Не так выглядят шестнадцатилетние юнцы и не так они себя ведут. -- Я пыталась прощупать его, пока вы ругались -- и не смогла. Он носит щит, Эдвард. У него не было наставника, и он только в мае впервые коснулся силы -- но он носит щит. Как ты считаешь, где он научился этому?
   Эдвард Фэринтайн подошел к столику, взял с него графин с водой и плеснул себе в кубок. Не спеша выпил.
   -- Всякое возможно, -- сказал он. -- Я тоже начинал колдовать без наставников -- и кое-что смог. Айтверн тоже может. Грубовато, конечно, но учится сам. Возможно, юный лорд Гайвен прочел пару хороших книжек, что, может быть, хранятся здесь.
   -- Либо этому есть другое объяснение.
   -- Либо другое, -- согласился Фэринтайн покладисто. -- Всегда есть какое-то другое объяснение, сама знаешь. Нет смысла впадать в панику прямо сейчас. Мы приехали сюда, мы увидели, что небо тут пока не упало на землю. Уже хорошо. Теперь можно осмотреться и подумать. Выводы станем делать, когда у нас появится хоть какая-то для этих выводов пища.
   Кэран прошлась по комнате. Тревога не отпускала ее. Минувшие месяцы выдались непростыми. Сначала в Таэрвернский замок явился гонец, доложивший о грянувшей на западе междоусобной войне и о наследнике дома Ретвальдов, что овладел забытыми силами своих предков. Затем последовали поспешные сборы и попытки понять, что же происходит в Тимлейне. Магия была возмущена, лишена покоя -- будто прежнее ее равновесие оказалось нарушено.
   Когда Кэран дотрагивалась до энергетических потоков, ей казалось, что на западе собирается некая грозовая туча -- словно оттуда вот-вот грянет сметающий на своем пути даже горы шторм. Ей чудилось, будто само небо трясется. Раз за разом ей снились картины разрушения мира, после которых наследница Кэйвенов просыпалась с криком и в холодном поту, будя и заставляя спросонья хвататься за оружие Эдварда.
   Сотню лет сила Ретвальдов была забыта -- но теперь проснулась вновь, и что-то подсказывало эринландской волшебнице, что случившееся в битве на Горелых Холмах -- это только начало. Кэран старалась пронзить, осмотреть Тимлейнский дворец своим особенным, магическим взором -- но замок окружали тени, и нечто пугающее таилось среди этих теней.
   Сотню лет назад странный человек по имени Бердарет Ретвальд явился в Иберлен из неведомых людям земель. Он сказал, что низвергнет Тарагонскую империю, грозившую поработить весь тогдашний цивилизованный мир -- но взамен потребовал себе Серебряный Престол дома Карданов. На Борветонских полях чернокнижник один выступил против легиона южан -- и сокрушил этот легион. Кэран едва представляла, какой силой нужно было обладать для подобного. Один маг мог справиться в бою с десятком вооруженных человек или даже с несколькими десятками -- но чтобы испепелить в пламени сотни солдат и обратить в паническое бегство тысячи, требовалось обладать немалым могуществом. Став королем Запада, Бердарет-Колдун больше не прибегал к своему могуществу и не передал никаких знаний потомкам. Теперь его способности вновь, сами собой пробудились у его отдаленного наследника -- и кто мог доподлинно сказать, какую власть они ему принесут?
   Кэран была воспитана в глуши и изгнании, восприняв от матери все сохраненные многими поколениями предков колдовские умения Древних. Она считала себя одним из последних прошедших настоящее обучение чародеев на этой земле -- и не могла не приехать в Иберлен, узнав, что здешний государь тоже приобщился к забытым искусствам. Вот только некое чутье подсказывало супруге Эдварда Фэринтайна, что Гайвен Ретвальд -- нечто большее, чем просто еще один волшебник, стремящийся возродить колдовское искусство в давно отрекшемся от него мире.
   Имелось в Гайвене нечто еще -- нечто пугающее и непонятное. Когда Кэран видела те странные сны, молодой Ретвальд иногда являлся ей в них, еще прежде, чем сегодня она увидела его наяву -- и в этих снах у него было два лица и две тени. Второе лицо никак не получалось рассмотреть. Вторая тень была чернее самой чернейшей тьмы.
   Тот путь, каким пришла к магии сама Кэран, не был простым. Мать научила ее не только колдовству -- но также старательно прививала гордыню, высокомерие, ненависть к обычным смертным, ненаделенным чародейским даром. В юности наследница Кэйвенов верила, что ее долг -- подчинить своей воле Срединные Земли, воспользовавшись для этого оставшимися от Древних реликвиями, что хранились в Таэрвернском замке.
   Молодая колдунья сначала сделала своим союзником одного из эринландских принцев, Гилмора Фэринтайна, а потом и вовсе принесла его в жертву в ритуале магии крови, надеясь обрести так искомую Силу, что могла высвободиться в час смерти наследника Великого Дома фэйри. Однако все оказалось тщетно и Сила не отозвалась. Даже ее познаний не хватило, чтобы овладеть оставшимся от предков могуществом. Отчаявшись, Кэран готова была прибегнуть к любой черной магии, и все равно потерпела поражение. Брат убитого ею Гилмора, Эдвард Фэринтайн, проявил невиданное великодушие и вместо плахи привел юную волшебницу под венец. Он сказал, что последним на свете чародеям лучше объединиться и вместе работать над общим делом, нежели заниматься бессмысленной враждой. Фэринтайны и Кэйвены были одними из немногих потомков основателей прежнего Конклава чародеев, что пережили Войну Пламени.
   Кэран навсегда запомнила тот день. Утоптанный снег под ногами, выставленные перед собой меч и кинжал. Стойкость последнего из эринландского королей, что выступил против нее и победил. Протянутую ей руку -- вместо смертельного удара.
   "Я была глупа и бездумна, и едва не наделала великих бед. А что можно сказать о Гайвене Ретвальде? Он потерял отца, не доверяет собственным соратникам. Неудивительно, что он замкнут и зол. Кто знает, какие дурные всходы взойдут из подобных посевов?"
   -- Ты совсем не в себе, -- пробормотал Эдвард.
   -- Есть с чего.
   Кэран подошла к окну, выглядывая на двор. Суета людей, ржание коней, чьи-то крики и чья-то ругань. Башни и стены поднимались вокруг, а за нами виднелись красные черепичные крыши. Небо было ясным, солнце стояло в нем высоко. Еще не скоро подует первыми сквозняками осени, но чародейке почему-то вдруг сделалось зябко. Будто почувствовав это, Эдвард Фэринтайн подошел к ней и обнял.
   На минуту Кэран позволила себе расслабиться, закрыть глаза, положить голову на плечо мужа. Порой Эдвард представлялся ей единственным, ради кого стоит жить на свете. Когда подступало отчаяние, он всегда помогал. Так повелось с того самого дня, когда он мог убить ее, но не стал этого делать, а взамен предложил ей занять место на троне подле себя. Вместе они изучали рассыпающиеся от ветхости писания Древних, пытаясь разобраться в тайнах отпущенного им дара. Иногда Кэран казалось, что они вдвоем противостоят огромному и пустынному миру, для которого все их магические изыскания -- не более чем сказка и вздор.
   -- Будет тебе бояться, малышка, -- пальцы Эдварда коснулись волос. -- Мы и не с такими бедами справлялись. Мы никакой беде не по зубам. Сама знаешь.
   -- Знаю. И солнце на небе такое яркое, и город вокруг так хорош. Люди смеются и ждут коронации государя. Или проклинают его, замышляя стащить с трона. Плетут интриги и жарят мясо на вертеле. Пьют вино или травяные настойки. Любят друг друга или ненавидят, выкрикивают признания ненависти или страсти, -- Кэран говорила словно в забытьи. -- Когда я смотрю на мир вокруг нас, мне кажется, что мои опасения ничтожны. Что может случиться такого непоправимого с этим огромным живым миром? Ведь нелепо и глупо бояться ночных страхов, правда? Вот только сегодня утром, когда мы ночевали в Эленгире, мне приснилось, что с севера пришел ветер. Этот ветер заморозил все. Людей и животных, деревья и дома, убил саму жизнь. Просто холодный северный ветер, без дождя, без снега, без всего. Даже без туч на небе. Но когда он прошел сквозь город, и камень, и живая плоть -- они все стали прозрачным льдом, и один только король в прозрачной короне остался в этом городе жив, ибо он повелевал и ветром и смертью.
   Пальцы Эдварда дрогнули на мгновение. Снам государь Эринланда верил, и отмахиваться от них не привык. Он слишком хорошо знал, что сны, которые снятся волшебникам, редко совсем ничего не значат, и уж тем более не тогда, когда осеннее равноденствие на носу. Эдвард Фэринтайн обнял Кэран Кэйвен еще крепче, чем обнимал до этого. Нашел ее губы своими.
   -- Успокойся, малышка, -- сказал он тихо. -- Когда северный ветер придет -- мы станем против него щитом.
  

Глава четвертая

  

Август 4948 года

  
   Граф Рейсворт сказал в тот вечер еще много всего -- и почти ничего по сути. Дядя ронял общие фразы, рассуждал про охватившее дворян недовольство, перечислял убытки, уже понесенные вследствие принятых молодым Ретвальдом законов. Намекнул, что мог бы заручиться помощью иностранных держав, хотя бы некоторых из них, в своих притязаниях на власть.
   Рейсворт так и не сообщил, кого прочит в короли. Эта тема явно не волновала сэра Роальда. Он не сомневался, что любой преемник Гайвена, будущий супруг Айны, станет лишь марионеткой в его руках.
   -- Зачем тогда вовсе король? -- полюбопытствовала Айна, дурея от собственной наглости. Выпитое вино ударило ей в голову, отдавая легким шумом. Девушка попыталась слегка раззадорить родственника, захваченного своими далеко идущими планами. Выбор был невелик -- или наглеть самой, или обхватить голову руками, забиться в угол от страха и не думать, в какую бешеную передрягу попала. -- Зачем нам король, дядя, если есть королева? Ты рассуждал, как желаешь отдать трон Драконьим Владыкам -- отдавай его мне. Я стану правящей королевой, как Маргарета Кардан триста лет тому назад, когда король Тристейн погиб, а она заняла его место. Виктор Гальс, или кого ты прочишь мне в мужья, вполне сгодится для роли консорта и отца наследного принца.
   -- Такие дела не решаются за бокалом вина, в разговоре у камина.
   -- А где и как они решаются? На заседаниях Коронного Совета, где любой вельможа тщится подсидеть товарищей и урвать кусочек привилегий себе? Твои друзья, твои так называемые союзники, каждый из них хочет стать королем, каждый желает вознестись над прочими. Ты будешь играть ими, пока скидываешь Гайвена с трона -- но затем тебе придется остановить свой выбор на ком-то одном. Стоит тебе назвать нашего нового государя -- и все прочие герцоги и графи немедленно вцепятся ему в глотку. Другое дело -- консорт. Почетный титул, не дающий реальной власти. Я выберу консортом того лорда, что согласится защитить нас от амбиций остальных, а сама надену корону. Разве плохой повелительницей королевству я буду? Я во всем стану слушаться твоих советов, чего нельзя сказать о каком-нибудь надменном аристократе с севера или юга, -- Айна улыбнулась со всей возможной невинностью.
   Она больше шутила, чем говорила всерьез. Дочь лорда Раймонда никогда прежде не помышляла о власти. Весь этот разговор, с самого его начала, казался ей немного безумным. Однако граф Рейсворт, к удивлению Айны, не посчитал ее предложение диким. Он отвернулся, помолчал немного. Перевел взгляд на Лейвиса, державшегося сегодня несвойственно тихо. Вздохнул:
   -- Однажды года полтора назад, когда Артур едва вернулся от Тарвела, Раймонд вызвал меня к себе. Я его таким мрачным видел не часто. Он был почти настолько же мрачен, как я сам сейчас, -- усмешка скользнула по губам лорда Рейсворта и тут же пропала. -- Твой отец вызвал меня к себе в кабинет, предложил поговорить. Побеседовать как родственники, как братья. Мы давно так не разговаривали, много лет. Он в тот вечер пил. Ты знаешь, он и вина обычно выпивал немного, лишь ради приличия на банкетах. Но в тот раз будто решил надраться. Пил и пил, и все никак не мог остановиться, а я смотрел на это. Раймонд разговаривал о посольстве к императору Гейдриху, о ноте короля Пиппина, о последнем заседании совета -- и о прочих подобных вещах. Говорил будто обычно, но понятно же было, что-то не так. Я все смотрел и пытался понять. После гибели Рейлы я ни разу не видел кузена таким. Он был упрямым, жестоким, гордым, но тогда, казалось, у него вынули тот стальной стержень, что обычно заменял ему сердце. Он был будто поломанный. А потом он сказал, и я помню это также хорошо, словно это было сегодня. "Брат, -- сказал Раймонд, -- мой сын ни во что не верит. Ни в Иберлен, ни в нашу честь. Я пытался его научить -- но он не хочет учиться. Жаль, другого сына у меня нет", -- Рейсворт сделал паузу. -- У Раймонда в самом деле нет иного сына, -- произнес он мягко. Протянул руку и взял Айну за подбородок, пристально изучая ее лицо. -- Но вот ты после него осталась. Не пытайся меня обмануть, дитя, -- обманчиво-мягкий голос на мгновение дохнул холодом, -- я догадываюсь, что ты задумала. Наслушаться моей болтовни -- а потом сдать меня Ретвальду?
   -- Вы заблуждаетесь, если могли подумать такое, -- ответила Айна. В висках бешено колотилась кровь.
   -- Я слишком стар, чтобы заблуждаться. Ты думаешь, меня так легко провести? Пообещать мне помощь и содействие, а потом выдать мои секреты, едва ступив во дворец? Не пытайся со мной играть. Я узнаю это выражение -- оно бывало у Раймонда всякий раз, когда тот желал обмануть Эрдера и Коллинса. И он успешно их обманывал, что характерно. Вот только со мной подобный трюк не пройдет. Я не буду тебе грозить, довольно угроз. Я просто скажу, как будет, если ты проболтаешься юному лорду Гайвену или своему чуть менее юному брату. Королевское войско -- подчиняется мне. Лорды доменов -- поддерживают меня или готовы в скором времени поддержать. В гвардии Айтвернов сторонников у Артура немного. Ты раскрываешь мои намерения Ретвальду -- я начинаю штурм Тимлейнского замка, как тогда, когда погиб Раймонд. Снова прольется кровь. Меньше, чем в предыдущий раз -- любому ясно, куда меньше людей станут теперь драться за гербового хорька. Но кровь обязательно будет. И к морю всей крови, пролитой при штурме, добавится, вполне возможно, и тонкий ручеек крови нашей собственной семьи. Я не желаю подобного исхода. Я знаю, как взять власть аккуратно, без жертв, так, как не смог взять ее Эрдер -- так позволь мне это сделать. Лишенный герцогского титула, Артур отправится в изгнание, а твоя и моя совесть не будет отягощена убийством родича. Согласись, дорогая, это хороший исход.
   -- Я вам не дорогая. Вы забываетесь, граф.
   -- Отчего ж, леди. Вы вполне дороги мне. Дороги как дочь моего брата. Дороги как просто умный человек -- их немного осталось в Тимлейне в эти темные дни. Видя твою изворотливость, я куда лучше стал к тебе относиться. Я и правда могу сделать тебя королевой. Айна Первая из дома Айтвернов, милостью земли и вод правящая королева Иберлена. Это хороший выход. Коллинсы и Гальсы, Эрдеры и Тарвелы -- они все признают Айтверна на Серебряном Престоле и сплотятся вокруг него. Ты будешь этим Айтверном, девочка. И тогда я буду звать тебя "ваше величество", не "девочка".
   -- Вы пытаетесь купить меня короной, -- заметила Айна ровно.
   -- Я пытаюсь отыскать в твоем лице надежного союзника -- раз уж мои товарищи радеют лишь о собственных амбициях. Я верю, тебя, в отличие от них всех, интересует нечто куда большее. Не свой род. Даже не свой домен. Иберлен. От Каскадных гор до реки Термы, от Малериона до Дейревера.
   -- И потому вы посадите на Серебряный Трон шестнадцатилетнюю девицу?
   -- На Серебряном Троне уже сидит шестнадцатилетний юнец -- и немногим это обстоятельство по душе. Ты хотя бы подходящего происхождения. В тебе кровь Гарольда Айтверна, которого старики и поныне помнят героем. Кровь Радлера Айтверна, не давшего нашей стране сгинуть под натиском чужеземных полчищ. Кровь Малькольма Айтверна, заключившего в годы лихолетья Великий Пакт. Кровь Эйдана Айтверна, одолевшего Властителя Тьмы.
   -- Кровь Ричарда и Эдвина Айтвернов, при которых миру едва не настал конец, -- откликнулась Айна эхом. -- Эту кровь вы забудете, дядя?
   -- Тогда были сложные времена. Как и наши. Как и любые времена, в которые человеку приходится жить. Так пишется история -- слезами, потом, предательствами, изменой. Без всего этого истории порой не обойтись, и мы со всем злом, что нами посеяно -- лишь инструменты в ее безжалостных когтях. Всегда можно отсидеться, спрятаться, сказать, что постоишь в стороне. Иногда нужно выйти вперед и что-то решить. Я знаю, Эрдер держал тебя в неволе. Я сам был в плену у Пиппина, просидел в его затхлом подземелье полгода, хорошо представляю, что это такое -- а ты всю жизнь, посчитай, находишься в плену. Плену долга, воспитания и семьи. У тебя впервые появился шанс что-то изменить для нас всех. Не у каждого такой шанс бывает. И не каждый может сесть на тимлейнский трон. Прости старого интригана, но сейчас я с тобой честен. И говорю как есть, -- граф Рейсворт поднялся из-за стола. -- Я пойду вздремну, а ты посиди, подумай еще раз -- и на этот раз уже хорошо. Когда захочешь домой, Лейвис тебя проводит.
   Старший Рейсворт вышел, коротко поклонившись напоследок племяннице, и дверь со стуком затворилась за ним. Айна обернулась к Лейвису. Лишь теперь девушка заметила, что сын лорда Роальда непривычно бледен -- ни единой кровиночки на лице.
   -- Сам ты как ко всему относишься? -- спросила она тихо.
   -- Ты мне вопросы начала задавать? -- Лейвис через силу попробовал ухмыльнуться. Получилось не очень хорошо. -- Странные дела творятся в Иберленском королевстве. Обычно леди Айне до меня и дела никакого нет.
   -- А теперь есть, раз уж мы сидели тут вместе и слушали этот вздор. Объясни хоть ты мне, раз никто другой не сможет. Твой отец явно рехнулся. Почему ты потворствуешь его безумию?
   Юноша вздрогнул. Бросил быстрый, опасливый взгляд в сторону затворенных дверей обеденной залы, будто боялся, что лорд Роальд стоит за ними и подслушивает разговор. Он выглядел он очень напуганно. Айна вспомнила, как однажды Артур избил мальчишку прямо у нее на глазах -- а она даже не бросилась его защищать.
   История вышла тогда дурацкая -- младшие Айтверны прогуливались в парке Святой Елены, Артур как-то неудачно пошутил, Лейвис на это дерзко ответил, и вскоре завязалась драка. Артур был куда сильнее и крепче, и не прошло и двух минут, как Лейвис уже валялся на земле у его ног. Айна отстраненно подумала, что должна вступиться за троюродного брата, выказать ему поддержку -- но даже не шелохнулась. Она лишь стояла и отстраненно смотрела на то, как этот неуклюжий и неловкий мальчишка, сплевывая кровью, пытается подняться на ноги. Артур стоял напротив, положив руку на украшенную изумрудом золоченую рукоятку шпаги, и улыбался. "Ну что, сударь, -- спросил он кузена, когда тот смог встать, -- будете вызывать меня на дуэль, или может побоитесь?" Лейвис побоялся. Смелостью он вообще не отличался. И в отличие от Артура, у него даже рыцарских шпор еще не было. Младший Рейсворт ходил оруженосцем у одного преклонных лет сэра, из числа вассалов своего отца.
   -- Так что? -- повторила Айна свой вопрос. -- Какого мнения ты об этом заговоре, и почему не вмешаешься?
   -- Да куда я могу вмешаться. Граф Рейсворт здесь не я, и лорд Верховный констебль, если не заметила, тоже не я. Отец рассказал -- я его очень внимательно выслушал. Вот и все. Ну, не совсем все. Сначала мы немного поругались, -- он запнулся.
   -- О, ругаться ты умеешь, -- подбодрила его Айна.
   -- Я немного не так поругался, как обычно ругаюсь, -- сказал Лейвис совсем уж потерянно. -- Я, в общем, назвал отца гнусным изменником, и заявил, будто он предает память нашего с ним сюзерена. Ну, твоего отца в смысле. Сама посуди, кто лорда Раймонда убил? Эрдер и Коллинс. С кем мой отец снюхался? С Коллинсом и сынком Эрдера. И со всеми прочими уродами, которых король по недомыслию пощадил. Это получается, мы теперь тоже предатели, если мы за это все выступаем?
   -- Получается, -- подтвердила Айна. -- Вот я и хочу знать, почему ты ничего не сделал.
   -- Может по той же причине, почему ты сейчас слушала отцовские речи, а не выплеснула ему вино в холеную морду?
   -- Будь здесь Артур, он бы сказал, грешно переводить доброе вино.
   -- Будь здесь Артур, лежать бы моему отцу с дыркой в груди, да и мне заодно с ним. Нет, правда, Айна, чего ты от меня желаешь услышать? Мне следовало вызвать на поединок собственного папашу? Он сражается на мечах лучше, чем десяток таких, как я. Или предложишь заколоть его в спину кинжалом, а может и вовсе отравить? Это будет немного не по-дворянски, мне кажется. Или стоило пойти к королю? Да я даже так и сказал, что пойду к королю, и все тому расскажу. А отец сказал, если я это сделаю, в тот же день его солдаты перережут всех во дворце. Он всех купил, кого мог, ты это понимаешь? Все лето только и делал, что этим занимался. Гайвен сидел, писал указы, а папа покупал войска. Генералов, капитанов, всех прочих. Одного за другим, по-тихому, без шумихи. Тому предложит поместье, этому -- лесопилку, а третьему -- мельницу. Королевский домен слишком разросся при Ретвальдах, самое время слегка его уменьшить. Там отщипнуть кусочек, здесь слегка убавить.
   -- То есть ты все знал, -- подытожила Айна. -- Давно знал?
   -- Да с месяц, пожалуй. С начала августа точно. Что, по-твоему, я во дворец не хожу? Смотреть на это противно. Они все кланяются королю в его тронной зале, а потом собираются и думают, как его низложить. Армия вся за отцом. Думаю, и Сарли, и Манетерли, и Хлегганс, и прочие. Они договорятся еще, с кем осталось договориться, а затем возьмут Гайвена тепленьким. Просто не со всеми еще видно столковались, чтоб точно не было шума. Я думаю, некоторые офицеры колеблются. Вряд ли многие.
   -- Поэтому ты будешь просто стоять и смотреть, как твоего короля лишают власти.
   -- Слушай, ты, пигалица, -- Лейвис перегнулся через стол, зло сощурившись. Бледность отступила от его лица, сменившись краской гнева. -- Гайвен Ретвальд мне не король, поняла? Он со мной в жизни ни разу не заговаривал, и у меня мороз по коже от его седых волос. Я слышал, как он взглядом испепелил Джейкоба Эрдера прямо на месте -- в самом деле испепелил, выражаясь отнюдь не фигурально. Мне не нравится задумка отца, но это не значит, что я стану рисковать головой за седовласого колдуна, который длинный нос в небо вот-вот воткнет от гордыни. Так что да, я постою в стороне, пока оно все не закончится. Благо недолго осталось ждать, я надеюсь.
   -- Понятно, -- сказала Айна без выражения. -- Проводи меня до кареты.
   -- Провожу. Только скажи, что решила.
   -- А? Ты о чем? -- дочь лорда Раймонда изобразила непонимание. -- Мне стоило что-то решать?
   -- Дуру из себя не празднуй. Ты вся переменилась под конец. Сначала даже я понял, что ты водишь нас за нос, но потом, стоило отцу дойти до коронных его аргументов... В этот раз действительно коронных. Ты только вообрази, как прекрасно оно звучит. Царствующая королева, Айна Первая из дома Айтвернов, -- голос Лейвиса наполнился ядом. -- Небось хотелось бы слышать такое обращение почаще?
   Айна встала. Сама, не вызывая прислугу, набросила на себя уличный плащ. Пристегнула к поясу шпагу.
   -- А если даже и так? -- спросила она равнодушно, надевая перчатки. -- Гайвен Ретвальд тебе не король, ты сам это признаешь. Последний Кардан мертв, да и был он всего лишь солдатом удачи и отродьем бастарда, а перед моим братом ты колен вовек не преклонишь. Остаюсь одна я. Кто-то же должен восседать на Серебряном Престоле, верно?
   Лейвис замер на полпути к дверям. Сбился с шага.
   -- Ты все же не шутишь, дорогая сестра, -- сказал он внезапно.
   -- А зачем мне шутить, нелюбезный кузен? Или я настолько хуже всех прочих, кто пытался напялить в этом городе на себя королевский венец? Твой отец сказал верно, я всегда жалела, что от меня ничего не зависит. Теперь, возможно, что-то изменится, -- слова срывались с губ легко, сами собой, Айна почти не вдумывалась в них. -- Лучше сидеть на троне, чем сидеть взаперти дома и делать, что укажет брат. Или, скажешь, предложи тебе кто корону, ты бы отказался?
   -- Мне никто короны не предлагал.
   -- Но ты б согласился, получив такое предложение. Не строй из себя оскорбленную невинность, Лейвис. Я лишь поступаю так, как поступил бы на моем месте любой. Мне не нравится, что происходит с нашим королевством. Кто-то должен это все поправить. Значит, буду править я. Проводи меня к карете, ну же.
   Час наступил уже поздний, и в доме Рейсвортов почти все спали. Вызвав дворецкого, державшего канделябр с тремя зажженными свечами, Лейвис отвел кузину к дверям. Спускаясь по лестницам, едва касаясь ладонью перил, Айна невольно остановила взгляд на портрете герцога Радлера Айтверна, висевшем на стене. Золотой Герцог Запада, до последнего своего вздоха верный Королю-Чернокнижнику, сидел верхом на кауром жеребце, держался в седле ровно и смотрел куда-то ввысь, в пламенеющее закатом небо. Интересно, что сказал бы лорд Радлер, узнав, что один из его потомков замыслил предать наследника того самого короля?
   Эхом рассудка девушка понимала, что графу Рейсворту удалось переманить ее на свою сторону -- но сейчас Айне было на это почти наплевать. Усталая и хмельная, она мечтала только о том, чтобы добраться до своей постели и провалиться наконец в мутное болото снов. Если Айна что и чувствовала, то одно только лишь странное, обволакивающее спокойствие. Ни тревоги, ни страха -- просто молчаливая решимость. Если собрался что-то менять -- поменяй все сразу, и к чему мелочиться.
   Слишком надоело ей сидеть дома и ждать у восточного ветра перемен. За летом последует осень, за осенью зима, за ней весна и новое лето, а жизнь не изменится, продолжит идти по вечному кругу, все ближе приближающему к могиле. Болтовня с подругами и служанками, подслушанные сплетни, вечно недоступный, отмалчивающийся брат, а потом, вероятно, какой-то муж и какие-то дети. Разве наследница драконов должна жить так? Разве не она сама говорила Артуру, стоя напротив него весенней ночью в замке Стеренхорд, что Драконьим Владыкам положено держать судьбы земли в своих пальцах? Пусть граф Рейсворт заманил Айну Айтверн в силки начатой им интриги, надеясь воспользоваться юной племянницей, как послушной куклой -- очень скоро он узнает, что просчитался.
   "Я никому не позволю мной управлять, -- пообещала себе девушка молча. -- Пусть думают, что они мной играют -- а я сыграю ими. Я смогу, обязательно справлюсь. Если справились Ричард и Радлер, Эдвин и Малькольм, неужели я хуже их всех, хуже десятков поколений людей моего дома? И если я сумею одержать победу -- это будет моя собственная победа, не Артура и не Гайвена. Никто не посмеет сказать, что я просто нелепая домашняя девица, зарывшаяся носом в книги".
   Лейвис помог ей подняться в карету. Сел напротив, дал кучеру знак трогаться. Ночь выдалась ясная, светлая -- такие часто случаются в конца августа, недели за три или четыре до Мабона. Звезды делаются крупными, горят особенно ярко, и кажется, до них ближе, чем обычно -- можно дотянуться рукой. Если очень постараться или очень захотеть.
   Айна смотрела на ночной город, ворочавшийся беспокойным сном. Обычно в летние ночи аристократические кварталы Тимлейна полнились прогуливающимися, будь то припозднившиеся хмельные кавалеры или сопровождавшие их девицы. Обычно -- но не в этот раз. Пустые улицы, закрытые наглухо оконные ставни, редкий свет фонарей. Глухая тишина, ни песен, ни ругани, и тем более никаких прохожих -- разве что встретится временами армейский патруль, конный или пеший. Стражников было вчетверо больше против привычного. Карету Лейвиса не остановили, впрочем, ни разу -- видели герб Рейсвортов, хищно ощерившегося рыжего лесного кота.
   Кузен молчал. О делах не говорил -- наверно опасался, что возница подслушает. Подал голос лишь раз:
   -- Как тебе тимлейнские ночи, сестра? -- голос Лейвиса оставался встревоженным, взгляд -- бегающим. Беспокоится, не решит ли все же строптивая кузина выдать заговор королю или нынешнему герцогу Айтверну? По всей видимости, да. Хладнокровием своего отца этот юноша не отличался явно.
   -- Стеренхордские ночи были не лучше здешних. Столь же пустые и унылые. В столице хотя бы найдется, с кем перемолвиться словом. Иногда.
   -- Рад, если в моем лице тебе нашелся подходящий собеседник.
   -- Нет, что ты. Я подразумевала своих подруг.
   Кузен осекся и замолчал.
   Дорога петляла, мимо проносились дома. Экипаж миновал Старую Ратушную площадь, затем Новую, Фонтанную, проехал по Рассветной улице и наконец остановился возле украшенного островерхими башенками особняка Айтвернов. Дежурившие у въезда стражники вытянулись во фронт, приветствуя свою госпожу, когда Айна вышла. На этот раз она позволила Лейвису побыть джентльменом, и оперлась на его руку. Даже сквозь перчатку ладонь кузена показалась холодной.
   -- Когда ждать тебя со следующим родственным визитом, сестра? -- спросил сын графа Рейсворта учтиво, мимоходом бросив кивок сержанту привратной стражи.
   -- Ты можешь заехать ко мне через четыре дня, во вторник, не раньше пяти, -- Айна вырвала ладонь из цепких пальцев кузена, запахнулась в плащ, спасаясь от внезапного порыва не по-летнему промозглого ветра. -- Поросенок был хорош, но передай отцу все-таки, в следующий раз ему стоит озаботиться лучшим вином. То, которым он потчевал нас сегодня, было всего лишь приемлемым.
   -- Я тебя понял, сестра, -- Лейвис серьезно кивнул. -- Что-нибудь еще хочешь мне сообщить на прощание?
   -- Увидишь во дворце Артура -- скажи, я скучаю и давно не виделась с ним. Пусть хоть изредка ночует дома, -- Айна нарочно подлила масла в огонь владевшей кузеном тревоги. Пусть подергается -- хотя бы самую малость. Девушка обернулась к сержанту: -- Томас, проводите меня в дом. Здесь становится прохладно.
   -- Слушаюсь, миледи, -- гвардеец отворил ворота на внутренний двор, посторонился, давая своей госпоже зайти.
   В холле Айну встретила Нэнси Паттерс -- та, видимо, так и не ложилась отдыхать. При виде юной леди Айтверн камеристка вскочила с украшенной зеленой обивкой кушетки, всплеснула руками:
   -- Где вас черти носят, моя леди, в час пополуночи! -- вскричала она шепотом, видимо, опасаясь перебудить домашних.
   -- На званом ужине у лорда Верховного констебля Иберлена, неужто тебе память отшибло? -- Айна внезапно чуть пошатнулась, будто набранный из мореного дуба паркет превратился в качающуюся на волнах палубу корабля. Томас аккуратно придержал Айну под локоть. -- Можете возвращаться на свой пост, сержант, -- бросила девушка гвардейцу. -- Нэнси, помоги снять плащ, тут ужасно душно, и скажи девочкам, пусть ставни раскроют.
   -- Девочки все спят, госпожа, я одна вас дожидалась.
   -- Спят -- значит разбудишь. Тут не продохнуть.
   В холле было не только ужасно душно, но и, пожалуй, излишне светло -- горели все тридцать свечей на обеих центральных люстрах. Хорошо хоть, еще четыре люстры, боковые, оставались погашены. Айна прищурилась, подавив желание прикрыть глаза ладошкой -- от яркого света они заслезились. Голова продолжала кружиться, к горлу подкатила тошнота.
   -- На вас поглядеть страшно, моя леди, -- сказала Нэнси все так же полушепотом. -- Что с вами делали там? И разит, словно...
   -- Разит от меня, как от лорда Артура, когда тот возвращается домой, -- Айна запрокинула голову и от души расхохоталась. Камеристка поглядела на нее почти с испугом, приняла на руки зеленый плащ.
   Айна с наслаждением развязала слишком тугой высокий ворот своего парадного платья. Оцепенение и страх, сковавшие ее на ужине у Рейсвортов, стремительно отступали, но отступали не бесследно. Пережитое дочерью покойного герцога Айтверна напряжение требовало выплеснуть себя хоть как-то. Айна была готова хоть заразительно смеяться, хоть столь же заразительно кричать -- ей было ровным счетом наплевать. Вернулась домой из этого змеиного логова -- и ладно, и хорошо. Теперь можно хоть фамильные сервизы вдребезги бить -- лишь бы приглушить в памяти пережитый кошмар.
   -- А что ты шепчешь так, Нэнси? -- спросила девушка недовольно. -- Папенька уже три месяца в земле лежит, о его погребении сам Кардан позаботился. От наших с тобой визгов лорд Айтверн из могилы не встанет.
   -- Лорд Артур вернулся час назад и только недавно лег. Выглядел не лучше вашего.
   -- Даже так? Мой любимый брат ухитрился заснуть не в отцовском кабинете, а дотащил свое бренное тело до отцовского дома? -- Айна снова рассмеялась, но уже через силу. Видеться с Артуром ей совсем не хотелось. Не после того, как она весь вечер обсуждала с Рейсвортами их изменнические планы. И тем более не после того, как она своими молчанием и увертками с этими планами фактически согласилась. Дочь лорда Раймонда сама не понимала, как так вышло. Девушка лишь вдруг осознала, что та черта, которую она так старалась не переступить, все же оказалась в результате пройдена.
   Или почти пройдена. Или не пройдена вовсе, и еще можно что-то поправить. Прямо сейчас пойти в покои Артура. Поднять его с постели, растолкать, тем более что вряд ли он спит так уж крепко. Он никогда не спит крепко, и не после попоек уж точно.
   Следует немедленно рассказать о задуманном дядей перевороте. Шпионов у Рейсвортов в этих стенах нет. Хочется надеяться, что нет. В любом случае, они с Артуром поговорят за закрытыми дверьми -- и рассудят, как действовать дальше. Если Артур скажет Гайвену, а тот найдет у себя достаточно верных людей и арестует Роальда Рейсворта, мятежа может и не случиться. Остальные его вожаки испугаются и отступят, когда их вдохновитель окажется брошен в темницу.
   -- Нэнси, проводи меня к брату, -- сказала Айна решительно. -- Этой ночью мне не достает его родственных чувств.
   -- Зачем куда-то провожать, твой брат уже здесь. И все мои чувства при мне.
   Айна вздрогнула и подняла голову. Артур стоял на верхнем пролете лестницы, крепко держась правой рукой за покрытые золотистым лаком перила. На герцоге Айтверне не было камзола или колета, одна только белая сорочка, развязанная на груди и измятая. Волосы -- спутаны и местами свалялись, под глазами залегли темные пятна. Артур сделал несколько неуверенных шагов, спускаясь в холл навстречу сестре. Было видно, что он с трудом держится на ногах.
   Нэнси безо всякого почтения швырнула плащ своей госпожи на кушетку, кинулась навстречу Артуру.
   -- Куда вы вскочили, герцог! -- крикнула она недовольно. -- Вам в вашем положении лежать и лежать.
   -- Руки от меня убери, -- первый министр королевства недовольно отмахнулся. Спустился с лестницы, каким-то чудом в самом деле не упав. -- Я прекрасно себя чувствую, -- он остановился напротив сестры. -- А ты, родная? Нэнси говорит, ты была у Лейвиса. Как этот недоносок, руки не распускал?
   -- Мой троюродный брат джентльмен и не стал бы вести себя неучтиво с дамой, -- ответила Айна холодно. -- В отличие он тебя, он может и не рыцарь, но хоть о каких-то приличиях слышал.
   Артур оставался таким же, каким был всегда в последние годы. Пьяный, грязный, ведущий себя подобно неотесанному животному. Впервые увидев его в подобном состоянии, Айна заперлась в своих покоях и избегала брата почти неделю. Затем привыкла, затем разругалась вновь. Артур слишком много времени уделял Элберту Коллинсу и прочим дружкам, про которых рассказывали нелестные истории, в том числе и о неуважительном обращении с женщинами. Сам бы Артур на такое никогда не пошел, но вот Элберт -- вполне. Айну злило, что брат приятельствует с таким человеком.
   И вот теперь Элберт мертв, а Артур Айтверн опять нашел, с кем надраться.
   "И этому человеку я хочу доверить Иберлен?"
   -- Я, значит, о приличиях ничего не слышал, -- сказал юноша насмешливо, смерив сестру оценивающим взглядом. -- Я неотесанный чурбан, хотя это ты приходишь домой посреди ночи, и куда позже меня. Сейчас явно не то время, когда благовоспитанной леди пристало возвращаться с приемов. Да еще хохочешь так громко, что я бы проснулся, даже если бы без задних ног спал.
   -- Не тебе мне морали читать, -- отвечала Айна резко, чувствуя, что злится все сильней. -- Я была у командующего королевской армией, и это общество вполне пристойно. Он выразил сочувствие, что мне приходится проводить время одной, пока более близкий мой родич не проявляет ко мне внимания.
   -- Как это мило со стороны нашего дяди. Только ж почему не проявляю внимания... Проявляю, только как его толком проявишь, если ты огрызаешься мне на каждом слове.
   -- Возможно, мне неудобно внимание человека, приходящего по вечерам из домов терпимости, или где ты там шлялся.
   -- Я не был в доме терпимости. Я пил с королем.
   "С королем?" Это было чем-то новым. Прежде Гайвен Ретвальд не производил впечатления человека, в чьем обществе можно допиться до подобного состояния -- а выглядел Артур в самом деле неважно. Заметив недоумевающий взгляд сестры, Артур пояснил:
   -- Не с нашим королем. С лордом Клиффом. Очаровательный человек, и прекрасный собеседник. Мы виделись вчера на приеме, а сегодня он предложил посидеть за бутылочкой отличного ячменного виски. Вечер получился чудесный.
   -- Я вижу. О чем говорили?
   -- Обсуждали разных знакомых, моих и его. Через неделю мы ожидаем еще одного короля, ты представляешь? Эдварда Эринландского с супругой. Лорду Клиффу нашлось чем поделиться, они ведь раньше воевали вместе. Я имею в виду, друг против друга воевали. Лорд Клифф однажды чуть не взял его столицу, да лютая вьюга помешала.
   -- Значит, вы говорили о королях и войнах.
   -- Ну не только. Еще о дамах, -- Артур широко, пьяно ухмыльнулся. -- Конечно, сейчас лорд Клифф примерный семьянин, но опыт у него богатый, и разные истории он вспоминает охотно. Он был первым бабником Кенриайна. Да о его любовных подвигах там баллады писали, ты представляешь?
   Не отвечая, Айна прошла мимо брата. Стала подниматься по лестнице. Артур двинулся следом, попробовал взять ее за ладонь -- но девушка вырвала руку.
   -- Я всего лишь хотел проводить тебя до твоих покоев, -- заметил Артур почти виновато. Его явно удивила и огорчила реакция Айны. Хмельная бравада мигом куда-то исчезла. Девушке сделалось жаль своего непутевого брата -- но лишь на короткое мгновение. Слишком сильно от Артура разило спиртным, и дочь лорда Раймонда чувствовала этот гнусный смрад перегара, даже будучи сама порядком пьяна. Все прежние размолвки мигом встали в ее памяти, как живые, будто случились вчера. Особенно -- та, стеренхордская ссора, после которой они не разговаривали месяц.
   "Он не изменился. Он никогда не меняется. Ему ничего не нужно, только выпивка, драки, продажные женщины и те неотесанные мужланы, с которыми он водит знакомство. Это -- правая рука государя, первый лорд Иберлена, защитник отечества и сюзерен Запада? Странствующий рыцарь из него получится куда лучший. Может быть, граф Рейсворт не столь уж неправ?"
   -- Позволь довести тебя до спальни, -- попросил брат. Он держался совсем как в семь лет, когда канючил у отца игрушки. Эта навязчивость вдруг показалась Айне отталкивающей. "Отстанет он от меня наконец или нет? Пусть утром проявляет заботу, когда проспится".
   Нэнси рванулась вперед, взяла Айну под другой локоть:
   -- Я сама провожу госпожу, -- заявила служанка решительно. К новому герцогу Айтверну она теплых чувств не питала. -- Вы идите отдыхать, лорд Артур. Нечего вам тут шататься.
   -- Это мой дом, -- сказал Артур неожиданно твердо.
   -- А это моя госпожа. Идите и отдыхайте. Леди Айна не желает вас видеть.
   Артур порывался что-то еще сказать, но Айна не слушала его и даже не смотрела уже в его сторону. Девушку вдруг замутило, к горлу подкатила тошнота, пришлось сглотнуть, чтобы не опозориться на глазах у родственника и служанки. Айна позволила камеристке довести себя до своих комнат, а оказавшись там, вдруг расплакалась, вцепившись одеревеневшими пальцами Нэнси в плечи и громко, шумно рыдая навзрыд:
   -- Почему, почему он такой?
   -- Дурак потому что, -- проворчала барышня Паттерс, кружевным платком утирая своей госпоже слезы. -- Он вас любит по-своему все же, потому и прицепился.
   -- Далась мне его любовь, -- Айна позволила вытереть себе лицо, шморгнула носом. -- Когда утром его сиятельство герцог проспится, скажите, чтобы ко мне не лез. Я останусь у себя, и буду читать. Подбери мне в библиотеке какую-нибудь хорошую книгу, и завтрак тоже доставь сюда -- не хочу никуда выходить, пока Артур дома.
   -- Хорошую книгу... Даже не знаю, "Стив Филтон" вам пойдет? -- назвала Нэнси модный роман о мальчике с городского дня, бастарде, выбившемся путем подкупа и интриг во владетельные пэры.
   -- Я слышала сюжет. Сомневаюсь. Это слишком напомнит мне о покойном узурпаторе, будто про него писали. А хотя нет, принеси, я почитаю -- мэтр Гренхерн же хвалил, покуда не сгинул. Вдруг окажется немного интересно, хотя бы.
   -- Тогда отыщу ее сразу с утра. Леди Айна, дозвольте с вами посидеть. Боюсь, вам станет к утру нехорошо.
   -- Мне уже нехорошо. Иди спать, Нэнси.
   -- Леди Айна...
   -- Иди спать! Ты и так уже насиделась. И посмотри, дошел ли до своих покоев герцог.
   Оставшись одна, девушка вновь разрыдалась. Она плакала долго, наверно не меньше получаса, но очень тихо, едва слышными всхлипами -- не хотелось, чтобы Нэнси, спавшая в соседней комнате, услышала и снова пристала. Затем Айна подошла к окну, распахнула настежь ставни, оперлась ладонями о подоконник. Звезды, плывущие в темном небе, дарили измученным войной и политикой Срединным Землям свой дрожащий, прерывистый свет. Далекие и холодные, они казались глазами ангелов, смотрящих от чертогов Создателя на изнемогающий мир.
   Говорят, Айтвернов сотворили иные боги -- не тот, что творил прочих людей. Говорят, кровь драконов дала начало их племени. Говорят, первые из Айтвернов парили выше грозовых облаков и могли коснуться звезд своим крылом. Даже если это всего лишь красивая сказка -- в нее хочется верить. Айне и самой захотелось обратиться драконом, сбросить постылую человеческую плоть, как сбрасывают прохудившуюся одежду, и воспарить над этим проклятым городом, где алчность и властолюбие знатных вельмож вот-вот обернутся новой резней и бойней. Может быть, этой бойни удастся избежать -- а может, и не получится.
   "Мой дядя предатель, а мой брат дурак, -- подумала девушка. -- И верить можно только себе, уж точно не им. Что ж, когда можно верить хотя бы себе -- это тоже, наверно, немало?"
   Весь следующий день Айна не покидала комнат, читая роман, изданный анонимно три года назад и наделавший немало шума по всему континенту. Книга рассказывала о приключениях безродного плута, вышедшего из трущоб, но острым языком и лихими авантюрами вырвавшего себе дворянский титул и руку графской дочери.
   Безродный сирота Стив Филтон, будущий рыцарь сэр Стивен, будущий виконт Грехем, а впоследствии и вовсе владетельный граф Стербери, оказался нагл, несносен и невыносим -- но вместе с тем очарователен. В отличие от Артура и Лейвиса, он не вызывал ни жалости, ни злости. Этот обаятельный прощелыга знал, чего хочет, и уверенно этого добивался -- неважно, красноречивыми посулами или острием меча. Он видел свою удачу, и без колебаний ловил ее за хвост. Безымянный автор явно сочувствовал своему герою.
   Если верить рассказам, Гледерик Кардан изрядно напоминал героя этой книги. Подобно ему, он поднялся с самого дна. Из нищего бродяги сделался властителем Иберленского королевства. Интересно, читал ли узурпатор этот роман, что мог сказать о его главном герое? Читал ли он вообще какие-то романы, какие истории любил, о чем мечтал, какие видел сны? Теперь это было уже почти совершенно неважно. Гледерик Кардан мертв и оплакан -- всеми, кто захотел пролить по нему слезы.
   "Это война, -- сказала себе Айна. -- И на ней убивают. Артур убил Александра Гальса, убил Гледерика Кардана, и бог знает, кого еще он убил. Если он убивает сам, он должен учитывать, что другие могут убить и его. Рейсворт, по крайней мере, смерти ему не желает -- и уж я в любом случае присмотрю, чтобы Артура никто не тронул. За границей, в Либурне, Венетии или Падане, он заживет привольно -- куда более привольно, нежели в Иберлене, где шагу нельзя сделать, не наступив на интригу. Мятеж все равно грянет, и, возможно, единственный способ, которым я могу спасти своего глупого брата -- это выслать его навсегда прочь из здешних земель. Если я расскажу ему правду, Артур бросит своих гвардейцев в бой против Рейсворта и скорее всего в этом бою погибнет, возможно даже от удара в спину. Чудо, что он вообще уцелел минувшей весной".
   Айна надеялась, что Артур постучится в ее комнату и попробует извиниться за ночной инцидент -- но брат этого так и не сделал. По словам Нэнси, еще до обеда молодой герцог Айтверн встал, собрался и уехал во дворец, сообщив, что надолго. Как обычно, Артур даже не попытался помириться после ссоры. То ли не знал, что подходящего сказать, то ли просто захотел как можно скорее забыть о случившемся. Как всегда, Айну это обижало и злило.
   Следующие три дня пролетели также скучно, как и предыдущие три месяца. Юная леди Айтверн читала книги, болтала с Нэнси, дважды гуляла в расположенном неподалеку от дома парке. Один раз заходила на ланч давняя знакомая, Амелия Таламор. Амелия вывалила ворох свежих придворных сплетен, посетовала, что Артур, еще весной выказывавший ей знаки внимания, теперь держится отчужденно и будто и не замечает ее. Айна что-то сердито буркнула в ответ, и какое-то время подруги молча пили травяную настойку и жевали кекс.
   После ланча по предложению Амелии девушки поехали в "Звезду", городской театр. Театр был заведен в Тимлейне лет пятнадцать назад, по паданской моде -- на его организации настояла королева Лицеретта-Августина, покойная мать Гайвена Ретвальда. В местный репертуар входили как классические произведения, так и зарубежные новинки. В Иберлене в последние годы также появилось несколько собственных драматургов, в основном пишущих на сюжеты кардановских времен, но к их творчеству публика относилась со скепсисом.
   Возле роскошного беломраморного здания, чей портик подпирали изображавшие нимф колонны, в три ряда выстроились экипажи. Высокие окна пылали светом десятков люстр. Сегодня играли "Сон в летнюю ночь". В зале собрались сотни людей. Дворяне, купцы, мещане с хорошим достатком. Многие из них читали пьесу прежде -- Шекспир был одним из немногих авторов, чье творчество пережило все бури минувших веков. Однако эту старинную комедию в первый раз показывали в Тимлейне на сцене за все время, прошедшее с основания города.
   Хотя выступавшие актеры изображали древних эллинов, герцог афинский и его окружение оказались облачены в камзолы современного покроя. Лишь на Обероне и Титании обнаружились роскошные, причудливой вышивкой расшитые мантии, напоминавшие одеяния сказочных чародеев.
   -- Удивительно, -- сказала Айна подруге в антракте. -- Эту пьесу ставят в нашей стране впервые за последние две тысячи лет. Ты себе можешь такое представить? Две тысячи лет -- и никто не играл ее в Иберлене. Как не играли "Царя Эдипа", "Фауста", "Собаку на сене".
   -- В старой столице наверняка это все исполнялось, -- отвечала Амелия.
   -- Да, возможно. Но в последние семь столетий -- совершенно точно нет.
   -- Времена меняются, -- заметила дочь тана Таламорского. -- Люди снова открывают старые книги -- и читают их, будто заново. Мы слишком многое забыли -- теперь вот вспоминаем. Меня это воодушевляет. Однажды, возможно, я тоже напишу пьесу. Или роман, -- Амелия мечтательно улыбнулась.
   По возвращении Айны в особняк Айтвернов капитан Фаллен рассказал, что в кварталах нижнего города объявился какой-то пьяница, уверявший, будто узурпатор Гледерик жив, бежал из Тимлейна потайным ходом, но следующей весной непременно вернется вместе с войском и отберет у Ретвальда Серебряный Престол. Приключившиеся в кабаке солдаты тут же выволокли смутьяна на улицу и повесили на ближайшей осине, как зачинщика опасных слухов.
   -- Поехали в Малерион, -- сказала Нэнси почти умоляюще. -- Сколько можно здесь рассиживаться и ждать бури, словно ослы какие-то бездумные.
   -- Никуда мы не поедем, Нэнси, -- ответила Айна. Камеристка порывалась было спорить, но поглядела на свою госпожу -- и вдруг осеклась. Вскочила, торопливо сказала, что должна доделать дела по дому, и ушла. Фаллен проводил барышню Паттерс взглядом, подкрутил усы.
   -- Я с вами, леди Айна, если что, -- сказал он просто.
   -- Спасибо, Клаус. Я запомню ваши слова. И скажу, что делать, когда придет время.
   Во вторник приехал Лейвис Рейсворт -- ровно в пять, как и договаривались. Кузен надел золотые и зеленые цвета Айтвернов, а не рыжие и зеленые своего дома. Видимо, в знак почтения к родичам и сюзеренам. Он вел себя до крайности обходительно и учтиво. Айна, в знак ответной любезности, тоже держалась с сыном графа Рейсворта гораздо приветливей, нежели прежде. Лейвис по-прежнему раздражал ее, вызывал попеременно то презрение, то злость -- но теперь они оказались на одной стороне, и не следовало задирать его сверх всякой меры. Она же не Артур, чтобы так бездумно, походя отталкивать от себя друзей.
   Сидя в карете, девушка даже попыталась поддержать с Лейвисом светский разговор. Кузен поведал, как выбрался два дня тому назад с молодым герцогом Эрдером на соколиную охоту. Лейвис рассказывал о герцоге Эрдере без малейшей приязни, и видно было, что знакомство с ним он водит лишь по указке отца. Девушка внимательно слушала и порой даже кивала. Эдвард Эрдер не нравился и ей самой. В отличие от своего покойного отца, этот шоненгемский герцог был слишком уж обаятелен и любезен -- настолько истекал медом и патокой, что после разговора с ним тянуло вымыть руки и лицо.
   Явившись к Роальду Рейсворту, Айна уже не пыталась изворачиваться, отмалчиваться и ходить кругами. На сей раз ей предстояло вести бой с открытым забралом.
   -- Здравствуйте, дядя, -- сказала Айна Айтверн, войдя в приемную залу. -- Я готова наконец говорить с вами откровенно.
   -- В самом деле готова? -- граф Рейсворт прищурился. -- И мне можно не ожидать впоследствии визита королевских гвардейцев?
   -- Я сохранила наш прошлый разговор в тайне. Вы правильно сказали, если Гайвен Ретвальд узнает ваши планы, он все равно падет, но падет в бою, и в этом бою может погибнуть также и мой брат. Рисковать жизнью Артура я не хочу. Вы гарантируете ему жизнь после своей победы?
   -- Артур Айтверн не только твой брат, но и мой племянник, -- заметил Роальд Рейсворт сухо. -- Изводить семя Раймонда я бы не стал.
   -- Что ж, рада это слышать, потому что если хоть один волос упадет с головы нынешнего герцога Запада -- я найду, как отомстить вам за это, -- Айна демонстративно положила руку на эфес шпаги. -- Крепко держите в памяти мое обещание, пожалуйста. Это не пустая угроза. А теперь обсудим наконец, как и с чего вы думаете начинать.
  

Глава пятая

  

лето и начало осени 4948 года

  
   Непросто править королевством, каждый миг желающим свергнуть тебя с трона.
   Для Гайвена Ретвальда иберленский престол с малых лет представлялся чем-то вроде фамильного бремени. Старший и единственный сын короля Брайана Ретвальда, он знал, что однажды и сам обречен стать государем этой стране. Как человек, наделенный ясным рассудком, Гайвен понимал, что эта страна не питает к его семье теплых чувств.
   Сотню лет назад Иберленское королевство находилось в единственном шаге от гибели, сотрясаясь под ударами Тарагонской империи. Именно тогда появился человек по имени Бердарет Ретвальд, заявивший, что он волшебник из баснословного Медоса. Бердарет Ретвальд обещал, что спасет Иберлен от захватчиков, если получит взамен королевский титул. Герцоги Айтверн и Коллинс, возглавившие правящий совет после гибели герцога Эрдера, пошли на сделку с Ретвальдом. Чародей явил свою мощь и на Борветонском поле разгромил войска захватчиков. По словам Бердарета, он, обучившись магии за Закатным морем, прибыл сюда, в невежественные восточные земли, желая достичь положения, достойного своих талантов. Спасенная нация покорилась ему. Спустя много лет Бердарет унес колдовские секреты в могилу, передав сыну Торвальду венец и скипетр Карданов.
   Получив лучшее образование из возможных в Срединных Землях, занимаясь с самыми уважаемыми мэтрами Тимлейнской Академии и прочтя почти все книги из тайных королевских архивов, Гайвен еще лет в двенадцать понял --в жизнеописании его благородного пращура что-то нечисто. Королевства Медоса в самом деле располагали собственными школами магии, в этом все древние хроники единодушно сходились. И королевства Медоса прервали всякое сообщение со Срединными Землями в тот несчастливый год, когда Конклав чародеев оказался расколот и война, названная Войной Пламени, опустошила мир.
   Летописи неохотно рассказывали о тех днях. Приводили лишь обрывки слухов, тени воспоминаний. Семь веков назад случилось так, что маги благородных Домов Крови, до того часа направлявшие судьбы всех соседствующих королевств, перессорились и сошлись в ожесточенном противостоянии. Сложно было сказать, какие именно силы при этом были задействованы. Возможно, волшебники докопались-таки до секретов странной, полузабытой цивилизации, что властвовала на этой планете две тысячи лет назад и оставила после себя оружие, способное до самого основания уничтожить все государства и княжества Земли.
   Хроники повествовали, что в час, когда орден магов оказался расколот, невиданное оружие Древних выжгло обитаемую ойкумену. Были уничтожены блистательные столицы прежней эпохи -- Тарнарих, являвшийся резиденцией королей Иберлена, а также Мартхад, Келиос и многие иные многолюдные города. Всего за несколько дней оборвались сотни тысяч, может быть даже миллионы жизней. Тьма запустения и невежества опустилась на Срединные Земли, а западные государства отказались от любых связей с отброшенным в состояние почти дикости континентом востока.
   И так продолжалось, пока шесть веков спустя один из чародеев Заката не преодолел разделяющий западный и восточные материки океан, желая включиться в борьбу за иберленский престол. Одержав победу в этой борьбе, он сделался первым из государей новой династии, сменившей прервавшийся, как казалось тогда, дом Карданов. Дома Айтвернов и Коллинсов, несмотря на родственные связи с прежними королями, безропотно уступили корону чародею Бердарету.
   Подобная версия звучала ужасающе романтично, вот только Гайвен Ретвальд все равно испытывал сомнения на ее счет. Территории Медоса давно разорвали контакты со Срединными Землями. Откуда взялся там человек, решивший отправиться на дикий и неизведанный восток? Где нашел он корабль, позволивший ему пересечь море? Куда это судно, со всем его экипажем, пропало впоследствии?
   Главнейшими иберленскими портами той эпохи оставались, как и сейчас, Малерион, Слайго и Элвинград -- но ни в одном их архиве не говорилось о прибытии корабля из чужих земель, с медосианским чародеем на борту. Бердарет Ретвальд явился из ниоткуда и заявил о своих возмутительных притязаниях на Серебряный Трон. Никто не знал, откуда он пришел на самом деле. И любые россказни про легендарный Медос оставались всего лишь россказнями.
   Гайвен Ретвальд рос с ясным пониманием факта, что его дом был основан всего столетие безродным проходимцем, неизвестно как и где освоившим секреты высокого волшебства. Непросто осознавать подобное, находясь в окружении высокомерных лордов, чья родословная насчитывает не меньше тысячи лет. Особенно когда часть этих лордов происходит от почти бессмертных эльфов.
   Отец Гайвена, Брайан Ретвальд, был слабым королем. Настолько же слабым, насколько сильны были его прадед, дед и отец. Брайан Первый был чувствителен, мягкосердечен, склонен к философии. Он поощрял науки и чурался сражений. Страной вместо него правили Айтверны. Сначала старый герцог Гарольд, затем его сыновья, Глэвис и Раймонд. В ходе вспыхнувшей двадцать лет назад междоусобицы Раймонд Айтверн одержал верх, убив в поединке своего брата Глэвиса. С тех пор он стал первейшим советником короля Брайана и подлинным повелителем Иберлена.
   В тени лорда Раймонда Гайвен и взрослел. Деспотичный и не терпящий прекословий, герцог Айтверн во всем диктовал свою волю его отцу -- и отец слушался. Королева Лицеретта, происходившая из утратившего власть монаршего дома Паданы, считала своего венценосного супруга безвольным ничтожеством.
   Тонкобедрая, белокожая, со спадающей до пояса копной золотисто-рыжих волос, королева Иберлена напоминала прекрасную принцессу из сказки -- но нрав ей достался фамильный, жестокий и гордый. В собственном супруге урожденная Лицеретта Августина Берайн видела источник нескончаемых унижения и позора. Дочь королей, род которых насчитывал более пяти столетий, она полагала Брайана Ретвальда монархом лишь по имени, не по сути.
   Однажды Гайвен, четырнадцатилетний тогда еще подросток, спросил королеву об этом.
   -- Леди Августина, -- он называл мать по второму имени, как было принято на землях ее родины, -- отчего вы так холодны с лордом Брайаном? На обедах вы даже не беседуете с ним ни о чем, а стоит ему завести разговор, отмалчиваетесь. Вне приемов вы и вовсе избегаете его общества.
   Королева и дофин расположились в тот час в ажурной беседке фруктового сада, разбитого по приказу ее величества в одном из внутренних двориков Тимлейнской крепости. Клонившееся к западу солнце било косыми лучами сквозь густые ветви абрикосовых деревьев, с недавних пор прижившихся на этой северной земле.
   -- Вы задаете излишне дерзкие вопросы, принц, -- леди Августина даже не отняла взгляда от украшенного гравюрой разворота "Поэтики" Веллана, которую сейчас сосредоточенно читала.
   -- Возможно, мои вопросы и переходят границы учтивости, -- осторожно сказал Гайвен, не глядя на мать, -- но все-таки, мне хотелось бы знать. Весь двор шепчется о том, что вы давно уже не принимаете лорда Брайана в свою опочивальню.
   Королева молча отложила книгу на столик. Повернулась к сидевшему на кушетке напротив сыну -- и коротко, без замаха, залепила ему пощечину. Гайвен поднял руку, стягивая с нее атласную перчатку, коснулся пальцами горящей щеки. В ушах звенело.
   В беседке повисла тишина. Гайвен сидел ровно и молчал. Запел в саду соловей.
   -- О подобных вещах благородному человеку говорить не пристало, -- сказала королева наконец сухо. -- И уж тем более воспитанный юноша не станет спрашивать свою родительницу о таком.
   -- Понимаю, что не станет, ваше высочество. Но я осведомлен, о чем говорят сплетничают при дворе -- и я не одну прислугу имею в виду. На последнем балу я невольно слышал, как шепчутся о том же ваши фрейлины, и леди Элизабет откровенно посмеивалась над положением моего отца. Мне известно, что он стал вам противен. Я должен уяснить для себя, отчего так получилось.
   -- Причину... Дорогой Гайвен, вы просите слишком о многом. Я не привыкла открывать своей души ни по просьбе, ни тем более по приказу.
   -- Я прошу, матушка. Я наследник Брайана Ретвальда. Если он сделался неприятен собственной жене, мне нужно понимать почему.
   Лицеретта Августина дотронулась до лица сына, провела ладонью по лбу, коснулась прямого носа, сжала меж указательным и большими пальцами узкий подбородок. Гайвен даже не шелохнулся, не сбился с дыхания -- как если бы его лица случайным порывом коснулся восточный ветер.
   -- Внешность Ретвальдов, -- сказала королева тихо, -- как у Бердарета-Колдуна, только моложе. Как темные фэйри со старых картин. Но глаза наши -- Берайнов. Ты мог бы стать государем в Ларэме, не лишись мой дед трона. Пойми пожалуйста, мальчик... О прежних Ретвальдах можно сказать многое -- но не то, что они были добрыми королями. Артебальд и Торвальд колесовали и вешали, жгли восставшие города и замки вместе со всеми жителями -- и держали Иберлен в кулаке. Наша семья, моя и твоя, Гайвен, потеряла собственный дом. Опекун выдал меня за сына короля Торвальда, когда тот задумал военный поход на юг -- сквозь Лумей к Падане, чтобы расширить Иберлен до Полуденного моря. Наш союз подкрепил бы его претензии на южные престолы. Но Торвальд умер, Гарольд Айтверн был наголову разбит при Лакрее, а их сыновья, Раймонд и Брайан, оказались совсем другой породы. Раймонд не желает завоеваний, ему важно лишь удержать имеющееся. Коллинс и Гальс подняли головы -- а он жаждет их сдержать. Он затянул, сделал бессмысленной начатую Торвальдом Ретвальдом войну. Брайан во всем слушается его. Мы сидим здесь -- а могли бы уже править среди виноградников родины.
   -- Не каждый король, матушка, избегающий завоевательной войны, глуп.
   -- Но глуп всякий король, позволивший войне завоевательной превратиться в оборонительную. Уже юг угрожает Элвингарду -- а не север Лакрею. Клифф Гарландский хотел выдать за тебя юную Эмилию -- а вместе с ней предлагал нам союз. Вместе Тимлейн и Кенриайн сокрушили бы Аремис и шакалов, что кормят его из Ларэма -- вот только Раймонд отговорил твоего отца от этого альянса. Он хочет сделать твоей королевой свою дочь Айну, и ради искуса породниться с Ретвальдами растоптал наши шансы одержать наконец победу. Брайан согласился на его уговоры, и думаешь, почему я так холодна к нему? Настоящий государь не пойдет на поводу у заносчивого царедворца. Брайан сделал Раймонда верховным констеблем, но в скольких сражениях выиграл этот генерал? Мечом он владеет достойно, но предпочитает посылать на смерть вассалов Коллинса, сам ведя бои в Королевском совете.
   -- Айна Айтверн, -- задумчиво сказал Гайвен. -- Девица моих лет, правильно? Мне в самом деле следовало бы приглядеться к ней.
   -- Ты совсем прослушал все, мною сказанное? -- спросила королева крайне сердито.
   -- Нет, отчего же, я выслушал вас крайне внимательно, матушка. Я понимаю, что политика умножается на расчет и делится на амбиции, если можно так выразиться. Вы считаете, что амбиции герцога Айтверна противоречат интересам Иберлена, и мой отец в этом потворствует. Все же, я считаю, вы не правы.
   -- Неправа? В чем же, скажи. Для столь оторванного от светской жизни юноши ты позволяешь себе излишне смелые суждения.
   -- Вы подаете дурной пример, -- сказал Гайвен тихо, словно ветер прошелестел по траве. -- Хороший или плохой король, лорд Брайан наш государь. Когда даже венчанная с ним церковью жена не выказывает ему уважения, как выглядит он в глазах мира? И как выгляжу я? Мне этот престол занимать, вы хотите, чтоб я занял его, считаясь сыном слабого короля?
   -- Вы -- сын слабого короля. С этим ничего не поделать, мой принц.
   -- Вы оскорбляете меня, ваше величество, -- в Гайвене, обычно тихом и молчаливом, пробудилось непонятное упрямство. Сейчас он смотрел на леди Августину с вызовом.
   -- Я оскорбляю не вас, принц. Только вашего родителя. -- Королева вдруг улыбнулась. -- Но если вы не желаете быть оскорбленным, я могу дать вам совет.
   -- Какой, матушка?
   -- Не быть сыном своего отца. Будьте внуком своего деда. В любом великом доме бывает неудачное поколение, но это не значит, что династия выродилась. Торвальд Ретвальд имел власти больше, чем любой из Карданов, сидевших на Серебряном Троне прежде него, и основал бы империю, не одолей его болезнь прежде срока. Берите с него пример. Не позволяйте аристократии вами играть. Подождите, пока придет ваш час, научитесь всему, чему полагается -- а потом заткните им рты. Они считают вас слабым, по праву рождения, и не будут вас опасаться. Держитесь незаметно, а затем действуйте -- и не позволяйте уже никому чинить себе препон.
   -- Это дельный совет, -- сказал принц, помолчав. -- Я постараюсь ему последовать.
   Два года минуло с того разговора -- и очень многое случилось за прошедшее время. Сначала, среди зимы, умерла в лихорадке королева Лицеретта Августина, не достигши даже возраста сорока лет. Придворные шептались, что она оказалась отравлена руками лумейских лазутчиков, подобно тому, как ранее был убит ими старый граф Ричард Гальс. Вслед за тем, весной сорок седьмого года, бритерские таны Алард и Кентран осадили и пытались взять приступом Элвингард. Сын лорда Ричарда, Александр, отправился на защиту своих владений. Перед тем он просил лорда Раймонда прислать себе на подмогу малерионских гвардейцев -- но герцог Айтверн ему отказал, заявив, что те нужнее на западе. Слухи усилились. Уверяли, Айтверном руководила зависть. Ричард Гальс сам добивался звания лорда-констебля -- и его молодой наследник явно желал достигнуть положения, которого не достиг отец. При обороне Элвингарда Александр бился доблестно, показал себя хорошим командиром и отогнал захватчиков за пограничную реку Терму.
   На Коронном Совете, проходившем месяцем позже, Джеральд Коллинс спросил, не является ли бездействие лорда-констебля изменой. Айтверн отвечал ему, что не вправе снимать с занимаемых ими гарнизонов и перебрасывать за сотни миль своих солдат, когда опасность угрожает не его домену и не всему королевству, а единственному пограничному графству, чей сеньор вполне способен справиться с бритерским набегом собственными силами. "Или молодой граф Гальс столь немощен, -- спросил герцог Айтверн с усмешкой, -- что не сможет один отогнать отребье, собранное разбойными танами с юга?" Присутствовавший на собрании Александр Гальс сухо ответил, что помощь ему в самом деле была не нужна, и что мелкая пограничная стычка вовсе не стоит перепалки перед лицом короля.
   Король Брайан, как водится, призвал вельмож примириться -- но было видно, что он не станет осуждать герцога Айтверна. Гайвен, расположившийся в углу, внимательно изучал сеньора Западных Берегов, занимавшего место по правую руку от короля, пока тан Боуэн Лайонс, формальный глава совета, сидел по левую. Раймонд Айтверн действительно вел себя на собрании иберленской знати, как хозяин, и обвинения Коллинса скорее позабавили, чем разозлили его. Гайвен снова вспомнил слова матери, что лорд Запада манипулирует отцом ради удовлетворения собственных прихотей -- и промолчал. В те дни наследник дома Ретвальдов предпочитал держаться в тени.
   Круглыми днями он изучал юриспруденцию и право, штудировал своды законов Иберленского и соседних королевств, просматривал сводки о торговле и податях, что поступали из канцелярии Граммера.
   Обычно, по несколько часов в день, он также до изнеможения фехтовал. Считавшаяся принадлежностью аристократа дуэльная шпага, кавалерийский палаш, пехотный клеймор, рыцарский меч -- принц старался приучить руку к любому оружию подобного рода. Брайан Ретвальд никогда не вступал в сражение сам -- но Гайвен считал, что не должен следовать его примеру, если желает стать сильным государем. Торвальд Ретвальд лично ходил в битву, пусть и был внуком колдуна и сыном интригана -- и снискал себе на ратном поле уважение солдат.
   Военные дела привлекли внимание Гайвена. Не сразу, но он все же добился у отца разрешения получать копии докладов из ведомства лорда-констебля. Не все из прочитанного в них пришлось ему по душе. Так, например, выяснилось, что герцог Айтверн переукомплектовал и расширил полки арбалетчиков, хотя те еще восемь лет назад доказали на эринландско-гарландской войне, что проигрывают вооруженному луками ополчению, будучи при этом недешевы в содержании.
   Верховный констебль вовсе не уделял интереса к новым веяниям в военном искусстве. Еще год назад генерал Терхол, комендант тимлейнского гарнизона, просил Раймонда закупить в Падане хотя бы десяток пушек, в придачу к имеющимся на вооружении требушетам и баллистам. Пришедшее с востока новомодное оружие, основывавшееся на применении пороха, в ту пору как раз начало входить в обращение в Срединных Землях. Раймонд Айтверн прошению генерала Терхола отказал, завизировав, что названные бомбарды слишком опасны и сложны в обращении, и приобретение их стало бы пустой растратой казенных денег. Возражения, что огнестрельное оружие совершенствуется с каждым годом, и уже не каждая пушка взорвется при попытке выстрелить из нее, как случалось еще пятнадцать лет назад, герцог Айтверн проигнорировал.
   Подобное не нравилось Гайвену. Главнокомандующий не должен рассуждать столь однобоко. Любое новое изобретение бывает поначалу опасно -- но прогресс не стоит на месте. Впрочем, дела с прогрессом давно обстояли в Иберлене неважно. Юный Ретвальд прочел достаточно книг по истории, чтобы уяснить себе это.
   Когда-то Иберлен стремительно развивался -- как и все окрестные государства, впрочем. Ту эпоху, трагически оборвавшуюся семь веков назад, философы даже окрестили Новым временем, эрой, как выражались они, Ренессанса. В Тарнарихе, прежней столице Карданов, заседал сенат, куда, в отличие от нынешнего Коронного Совета, входили представители всех сословий, не только дворянства. Открывались мануфактуры и фабрики. Там использовались диковинные машины, работавшие на механических принципах. С их помощью можно было выплавлять чугун, резать металл. В хрониках упоминалось о странных осветительных приборах, о лампах, горевших магическим огнем, установленных Конклавом чародеев во дворцах наиболее влиятельных знатных фамилий. Чародеи умели перемещаться по воздуху, оседлав стальных птиц, летевших быстрее ветра. Читая эти записи, Гайвен Ретвальд ощущал тоску по былым временам.
   Война Пламени изменила все. Огонь рухнул с небес, разрушив до основания блистательный Тарнарих. Девятьсот тысяч жизней сгорели в один день. Еще триста тысяч погибли в городе Кентайр, тогдашней резиденции Драконьих Владык. Не осталось ни машин, ни заводов, ни людей, что их создали. Была стерта с лица земли Башня Конклава, в библиотеке которой содержались научные знания Древних.
   Ренессанс закончился.
   Те из благородных лордов, что на момент катастрофы не находились в столице, потребовали прекратить играть с запретными знаниями -- будь то магия или искусство создания машин. Новый Конклав волшебников уже не был созван. Немногие из выживших волшебников, такие как Айтверн и Фэринтайн, заявили, что не станут обучать наследников колдовству. Разоренные северные королевства на много столетий превратились в полудикарское захолустье.
   Около сотни лет Иберлен был разорван на разрозненные владения, а когда объединился вновь, стал тенью себя былого. Государственная власть ослабела, сеньоры творили что им вздумается в своих владениях, зачахла торговля. Даже сейчас в Тимлейне не имелось и половины того населения, что насчитывалось в Тарнарихе перед его падением. Иберленские лорды пестовали свои традиции, чураясь всего нового, полагая, что обжегшись однажды, следует отказаться от применения огня навсегда.
   Пока север томился под гнетом суеверий и феодальных раздоров, поднялись новые могущественные державы на юге -- сначала Падана, чьи государи Берайны владели одно время и нынешним Лумеем, затем Тарагонская империя. Войска последней едва не взяли штурмом Тимлейн -- и лишь появление Бердарета-Колдуна сохранило независимость северу. Придя к власти, первый Ретвальд отменил старые запреты и основал Академию, куда приглашал ученых людей со всех уголков света. Сделал он это вовремя, ведь подобного рода университеты уже начали возникать и в других государствах. Южане не боялись новшеств. Кабы не инициатива Ретвальда, Иберленское королевство имело шансы навсегда оказаться на обочине цивилизации. Астрономы и астрологи, механики и алхимики -- все они, пользуясь покровительством Короля-Колдуна, находили приют в стенах Тимлейнской Академии Высоких наук.
   Навигационные приборы, подобные астролябии и секстанту, облегчили морскую торговлю с дальними странами, с Венетией и Арэйной, а система водопровода и канализации избавила улицы Тимлейна от прежде одолевавшего их смрада. Говорили, скоро Ренессанс начнется вновь. Может быть, уже начинается.
   По достижении пятнадцати лет Гайвен сам стал посещать Академию -- сначала как вольный слушатель, а начиная с минувшей зимы -- и как студент. Он мечтал получить к двадцати годам степень бакалавра истории. Прошлое манило молодого Ретвальда -- особенно то, каким мир был прежде Великой Тьмы. Его крайне заинтересовали Шекспир, и Мильтон, и Теннисон, и Толкин. В этих сочинениях открывались то ли правда, то ли вымысел о давно минувших днях. Поначалу это обескуражило Гайвена -- он понял, что классические произведения нередко рассказывалось о небывалых вещах, и доверять им следует осторожно.
   Документальных источников о былом сохранилось, впрочем, еще меньше. Хотя Тимлейнская Академия располагала самым большим в стране хранилищем отпечатанных до Войны Пламени книг, этих книг все равно было совсем немного. На страницах некоторых учебников запечатлены были непонятные формулы и схемы.
   Однажды Гайвен спросил доктора естественных наук Патриджа, преподававшего в Академии курс по механике:
   -- Мэтр, отчего мы не можем воспроизвести машины Древних?
   Ученый вздохнул. Поправил очки:
   -- Вы не первый, сударь, кто задает мне этот вопрос. Обычно я отвечаю на него примерно два раза в день в начале семестра, и один раз -- к середине. Потом приходят новые студенты, и мне приходится отвечать опять. К сожалению, ваше высочество, знания, которые мы унаследовали от предков, пока почти бесполезны. О многих вещах старые авторы пишут как о чем-то само собой разумеющемся, о многих явлениях природы и физических законах сообщают вскользь. Например, эти источники энергии, которые питались от солнца? Я переписывался с различными умами континента, и никто понятия не имеет, как изготовить подобные приборы вновь.
   -- Я слышал, -- уточнил Ретвальд, -- в Малерионе остались световые лампы. Мне рассказал отец, как ему рассказал лорд Раймонд. Их поставили при Эйдане Айтверне в главной зале крепости и в личных покоях Драконьих Владык. После, правда, лампы пришли в негодность, из комнат их убрали, и сейчас они хранятся в кладовых, под замком.
   -- И вряд ли их теперь получится починить. Я ездил в Малерион, конечно. Мажордом оказался достаточно любезен, что даже показал мне эти устройства. Батареи, что питали их, исчерпали свою мощность давным-давно. Но мы не опускаем рук. Один мой коллега, доктор Глоббс из Кенриайна, прислал год назад письмо об опыте с электрическим током. Он взял стеклянную трубку, вставил пеньковую веревку в отверстие, затем натер саму трубку как следует -- и смог передать заряд на несколько десятков футов по веревке, в стеклянный шар. Аж искры летели на другом конце -- подмастерью руку обожгло, когда он дотронулся. Здешний ученый, мастер Калвер, заинтересовался этим экспериментом и все носится с мыслью изготовить устройство, что накапливало бы энергию. Наподобие стеклянной банки, скажем. Мы поспорили всем факультетом на ящик астарийского, справится он или нет.
   Видя сдержанное выражение на лице принца, Патридж рассмеялся:
   -- Понимаю. Это не те результаты, каких жаждет молодежь. Не свет, способный освещать целые города. Но уже и не совсем полный вздор. -- Доктор посерьезнел. -- Мне кажется, это именно та ошибка, которую допустил Конклав. Машины, созданные Древними, достались им даром. Они начали применять их, и все испортили. Таких механизмов у нас теперь нет. Только немного книг и собственный разум. Может быть вот так, маленькими шажками, мы добьемся большего. Ваш предок очень многое изменил в стране, лорд Гайвен. Может, во всем мире. Знать ненавидела Бердарета Ретвальда, но мы, люди знания, почитаем его едва не святым. Он собрал нас всех, разрешил брать тексты из королевских архивов, пользоваться ими. Прежде за такие опыты нас сожгли бы на костре за чернокнижие -- а теперь сидим, копаемся в ненужной никому старине. Может, и докопаемся до чего-то.
   -- Ваши исследования, -- сказал Гайвен, -- ничего не меняют, пока остаются скрытыми здесь. Юные аристократы в большинстве своем полагают это чепухой. Что толку в электричестве, пока мы режем друг другу глотки мечами?
   -- Теперь, -- усмехнулся Патридж, надкусывая яблоко, -- скоро еще и начнете палить из мушкетов. Мы все слышали про пушки. Верховный констебль не относится к ним серьезно -- а вот история говорит, за таким оружием будущее. Помяните мои слова, еще двадцать лет -- и каждый дворянин будет учиться стрелять из пистолета, и еще соревноваться в меткости. Мир меняется, мой господин. Потихоньку, слегка, но меняется. У вас же есть во дворце керосиновая лампа? Фабрику, что их делает, построили при участии наших людей. Лучше свечи, правда? Всего-то и нужно, что вспомнить, как перегонять нефть. Куб мы соорудили, а дальше за малым. Нам повезло, что черное золото, как его звали в старину, еще осталось в иберленской земле. Были времена, когда Древние тратили его бездумно. Затем они научились брать свет от солнца, и на оставшиеся источники нефти наложили запрет. Кое-что перепало и нам. На определенное время хватит.
   -- А потом? -- спросил Гайвен. -- Электричество и нефть, куда они снова приведут нас?
   -- В будущее, мой господин. Исключительно в будущее. Добрым оно станет или дурным -- решать уже вам, и таким, как вы.
   Наука действительно понемногу меняла мир. И все же доверие к ней не было безграничным. Даже герцог Айтверн брезгливо морщился на упоминание пушек. Что уж тут было говорить о магии -- она и вовсе, несмотря на пример Бердарета Ретвальда, была окружена ореолом страха. Гайвен не раз задумывался, смог ли бы он овладеть колдовскими секретами основателя своего дома? Один хмурый майский день на вершинах Горелых Холмов дал ему окончательный ответ на этот вопрос.
   -- На что похожа твоя магия? -- спросил Гайвена Артур Айтверн несколькими днями позже.
   -- Я уже говорил тебе. На море в шторм. На внезапный порыв ветра. На крик в пустоту. Это все совсем не так, как написано в сказках. Не нужно шептать заклятия, не требуется призывать демонов. Все проще и сложнее сразу. Мне захотелось, чтоб Эрдера не стало, вот его и не стало. Мне казалось, меня прознает свет, и мое тело вот-вот распадется на части. Вместо этого исчез Эрдер. -- Гайвен помолчал. -- Но когда он умирал -- я ощутил такую телесную боль, будто сам умирал вместе с ним.
   Артур Айтверн выслушал и угрюмо кивнул. Гайвен до сих пор не знал, как ему относиться к этому человеку и кем его считать -- неприятелем, другом, союзником или возможным противником. Прежде сын лорда Раймонда вел себя задиристо и непочтительно. Война изменила его. Теперь новый герцог Айтверн сделался серьезен, временами даже молчалив, держался мрачно. Он на многое пошел ради победы в этой войне. Убил собственного давнего друга, Александра Гальса, а затем -- короля, с которым его семья была связана тысячей лет верности. Ведь это Карданы, не Ретвальды, дважды собрали Иберлен из осколков. Сначала отстояли разрозненные герцогства северо-запада от натиска темных фэйри, затем -- подняли страну из пепла Войны Пламени. Убив Гледерика Кардана, Артур пошел против чести и памяти своих предков. Именно Артуру, по большому счету, Гайвен был обязан троном -- и потому почувствовал себя предателем в день, когда лишил его звания лорда-констебля.
   Однако поступить иначе Гайвен не мог. У Иберлена уже был, совсем недавно, один плохой лорд Верховный констебль -- проморгавший предательство в рядах собственного окружения, бездарно позволивший врагу взять королевский замок, не уберегший государя, которого клялся защищать. Раймонд Айтверн хорошо владел оружиием -- но совершенно не годился для должности, которую занимал. Оставлять на этой должности его сына означало подвергнуть Иберлен новому риску.
   "Я сам взвалил на Артура это бремя. Мне требовался человек, который соберет лордов Запада вместе под одним знаменем, заставит их мне подчиняться. Но хотя армия собрана, он не сможет командовать ею".
   Сначала Гайвен предложил Данкану Тарвелу принять командование войском. Этот разговор случился на второй день после того, как солдаты армии Ретвальда заняли Тимлейн. Гайвен принимал стеренхордского герцога в малом королевском кабинете, в тот самом, где как рассказывали слухи, две недели назад Гледерик Кардан убил графов Дериварна и Холдейна, устроивших попытку покушения на него.
   -- Иберленской армии нужен новый командир, -- сказал Гайвен прямо. -- Сейчас необходимо разместить войско в городе, следить за предотвращением новых бунтов. Встретить солдат Эрдера и Гальса, когда те подойдут -- и держать их под присмотром. Это все сложная работа. Сэр Артур мог бы справиться с нею -- лет через десять, если наберется опыта. В настоящего момент такого опыта у него нет. Сэр Данкан, вы спланировали эту кампанию от начала и до конца. Примите официально то звание, которое все это время занимали по сути.
   Данкан Тарвел сидел в кресле напротив Гайвена. Прямая негнущаяся осанка. Рано поседевшие волосы -- не белые, как у Гайвена сейчас, а скорее серые, как грязный снег. Костистые пальцы, задумчиво выбивавшие барабанную дробь на подлокотнике кресла. Предложенного ему вина Тарвел пить не стал. Он ни разу не притрагивался к выпивке с момента, как выступил на эту войну. Не притронулся и сейчас -- видимо, для лорда Данкана война еще не закончилась. В дни мира он пил много, но только не в дни войны.
   -- Вы молчите, герцог. Мое предложение вам не по нраву?
   -- Подотритесь вы своим предложением, милорд, -- сказал владетель Железного замка неожиданно грубо. -- Сами думаете, что творите? Сначала произвели мальчишку в констебли, чтоб он драл глотку перед строем и расписывал солдатам, что они должны за вас драться. Потом -- позволили пойти посчитай на верную смерть, и чудо, что он вернулся с той вылазки живым. А теперь, когда Артур посадил вашу задницу на Серебряный Трон, вы погоните его прочь?
   -- Я приготовил для герцога Айтверна пост главы Коронного Совета. Это звание более весомо, чем звание констебля.
   -- Это звание -- куриное дерьмо, мой король. При вашем деде первый министр подносил ему бокал с вином, при вашем батюшке -- подносил Раймонду бумажки на подпись. Парень грезит быть рыцарем. Парады, смотры, пение труб, вся эта романтика для молокососов. Вы подарили ему ее, а теперь отправите дышать пылью и перечитывать ваши указы.
   По большому счету, Тарвел был прав. Гайвен прекрасно понимал это -- и не позволил и тени такого понимания отразиться на своем лице.
   -- Я допустил ошибку, -- сказал он вместо этого. -- Мне следовало изначально доверить армию вам. Но я побоялся сделать это, потому что... -- Ретвальд запнулся.
   -- Потому что я сказал, плевать мне на ваши войны, и на то, кто будет сидеть в этой комнате, вы или Кардан, мне тоже было плевать. Артур тогда прижал меня к стенке. Все требовал, чтоб я согнул перед вами спину. Рядом сидел граф Гальс и требовал того же, но для своего короля. Я им сказал -- деритесь промеж собой, только от меня отстаньте. Они и подрались. Потом я служил вам верно. Да, этой кампанией руководил я. Но продолжать это делать я не намерен. Вы получили трон -- теперь крутитесь сами, доказывайте, что способны его удержать. Выслуживаться за вас я не стану.
   -- Замыслили вернуться к родным камням, герцог?
   -- Пока могу и в вашей расфранченной столице посидеть. Но я не стану, -- лицо Данкана будто закаменело, -- не стану, вы слышите, похваляться титулом, который сейчас носит мой бывший оруженосец. Он бестолковый юнец, но права возглавлять вашу армию заслуживает больше, чем я. Ведь мне на вас наплевать, а он вас любит.
   Гайвен на секунду закрыл глаза.
   -- Можете идти, герцог. Оставайтесь в пределах моего домена. Можете в Тимлейне, можете в своем лагере под городом. Но если вздумаете отбыть в Стеренхорд прежде моей коронации или увести туда свою гвардию, обвиню вас в измене.
   -- Ваши слова мне понятны, милорд, -- Данкан встал, коротко кивнул и вышел.
   Следующим Гайвен вызвал Роальда Рейсворта. Этот оказался сговорчивей. Доводы короля он выслушал внимательно, ни единым словом не попытавшись прекословить.
   -- Хорошо, -- сказал граф Рейсворт коротко. -- Я справлюсь с этой задачей.
   Лорд Роальд держался невозмутимо. Ветеран четырех малоудачных кампаний в Северном Лумее, он редко прежде появлялся при дворе. Когда Раймонд и Роальд были молоды, они оба вместе проводили много времени близ театра военных действий. Потом Раймонд зачастил в Тимлейн, его же двоюродный брат в качестве наместника управлял фамильными владениями Айтвернов на западе. Политики граф Рейсворт чурался, против решений Раймонда никогда не прекословил. Он хорошо разбирался в военном деле и казался очень сговорчивым.
   -- Вижу, -- прибавил Роальд, -- вы опешили от моей решительности.
   -- Я ожидал, вы станете задавать вопросы.
   -- О причинах, по которым в вашу немилость впал мой сюзерен, герцог Айтверн? Я полагаю, вам, как королю Иберлена, виднее, и с моей стороны было бы наглостью пытаться вас расспросить.
   -- Вы верно понимаете ситуацию, -- Гайвен на миг ощутил облегчение. Очередных возражений он бы не вынес. -- В ближайшее время в столицу прибудут Эдвард Эрдер и Виктор Гальс со своими отрядами. Они должны будут принести мне присягу верности на моей коронации. Также я отдам в ближайшие дни распоряжения, согласно которым королевская армия займет их владения и впредь станет следить за недопущением новых бунтов. Лорду-констеблю полагается отобрать надежных офицеров и укомплектовать гарнизоны для поддержания порядка в мятежных провинциях. Вы справитесь с этой задачей?
   -- Разумеется, мой король. Королевская армия перестала утратила благонадежность после предательства Терхола, но в моей личной гвардии и в малерионском войске найдется достаточно людей, которым можно доверять. Я переведу их на соответствующие должности.
   -- Ваша личная гвардия, как и само малерионское войско, находятся под юрисдикцией Драконьих Владык, не дома Ретвальдов. Вы уверены, что сможете добиться перевода названных военачальников в мою армию, не вызвав недовольства герцога Айтверна? И согласятся ли сами эти люди сменить сюзерена?
   Рейсворт сделал многозначительную паузу.
   -- Сюзерен, -- сказал лорд Роальд, -- у этих людей был один. Мой покойный кузен. Авторитет лорда Артура в войсках почти нулевой. Солдаты не знают его. Как лорд-констебль, я легко проведу все необходимые нашему делу перестановки. Армии Ретвальдов в самом деле нельзя доверять. Ей нужны новые командующие.
   "Таким образом, -- подумал Гайвен, -- я продолжаю делать то, от чего меня предостерегала мать. Продолжаю политику отца. Цепным псом Ретвальдов принялся вилять малерионский хвост, и кто знает, чье теперь войско, мое или этого побочного Айтверна?"
   У юного короля все равно не оставалось выбора. Две трети офицеров, прежде служивших в войске Ретвальдов под началом Раймонда, предали своего командира и поддержали притязания Кардана на трон. На Горелых Холмах королевская армия, принявшая сторону Гледерика, под знаменем Яблочного Древа выступила против дружин Айтвернов и Тарвелов, поднявших ретвальдовского хорька. Доверия запятнавшим себя лейтенантам и капитанам больше не было. Требовались другие, как в столицу, так и для надзора за мятежными окраинами -- а значит, следовало привлечь малерионцев. Не Тарвела же, который предпочел устраниться. Из малерионцев Роальд Рейсворт обладал наибольшим влиянием. Оставалось лишь надеяться, что назначение его верховным констеблем удовлетворит его амбиции и обеспечит преданность.
   Прежние союзники Кардана держались пока покладисто -- по крайней мере, с виду. Старый Джеральд Коллинс оставался неизменно учтив с новым королем, приходил на каждое заседание Коронного Совета, ни единым жестом не напомнил, что сидел в этом совете и пару месяцев назад, когда его возглавлял узурпатор. Казалось бы, герцог Коллинс настолько разбит гибелью старшего сына, что теперь и вовсе не помыслит упорствовать в измене. Эта показная покорность не обманывала Гайвена. Помимо покойного Элберта, у владетеля Дейревера имелось еще двое сыновей, Брендан и Джером, и кто знает, не стремятся ли они мстить за брата.
   Эдвард Эрдер, сын погибшего от пробудившейся магии Ретвальдов лорда Джейкоба, приехал в Тимлейн в конце июня. Это был очаровательный, любезный молодой человек, всем своим видом демонстрировавший, что не разделяет заблуждений отца.
   -- Ваши меры, -- говорил он, улыбаясь, Ретвальду при личной встрече, -- без сомнения, суровы, но я понимаю их обоснованность. Иной государь на вашем месте поступал бы и более жестко. Шоненгем примет и ваших солдат, и вашего наместника -- я верю, конечно, что эти люди станут вести себя разумно и не допустят самоуправства. Я буду защищать свой народ, если его права окажутся ущемлены, -- улыбка лорда Эрдера сделалась шире, -- но и в мыслях не держу запятнать себя тем неповиновением, которое проявил мой отец.
   -- Вы хотите сказать, герцог, что не одобряете попытку реставрации Карданов?
   -- Я хочу сказать, мой король, что мой дом ни в малой степени не был заинтересован в ней. Ваш батюшка никогда не ущемлял вольностей Шоненгема, и что не говори о Раймонде Айтверне, он тоже никогда не шел против нас. Мой покойный отец, -- а вот теперь улыбка молодого Эрдера поблекла, -- руководствовался идеалистичными принципами верности прежней династии, а вовсе не интересами нашего домена. Я могу понять Гальса и Коллинса, бездарное противостояние с Лумеем и Бритером уже пятнадцать лет отравляет им жизнь и вызвало их злость. Но север в эти дела не вовлечен никак. Отец... Отец хотел видеть королем Кардана, вот и все. Это фамильная гордость, желание отыграться за гибель лорда Камбера. Мой король, видит Бог, я не столь мелочен.
   -- И вы не намерены присоединиться к новому бунту, если тот вдруг возникнет?
   -- Ваше величество, я не глупец. Иберлен пролил достаточно крови, зачем проливать еще? Если ваше правление окажется справедливым, а я уповаю на это, надобность в бунте отпадет и вовсе. Вы же располагаете планом, как остановить эту возмутительную войну с Лумеем?
   Вопрос, заданный шоненгемским герцогом, казался небрежным, но требовал вразумительного ответа. Авантюра, предпринятая Торвальдом Ретвальдом на закате его могущества, неоправданно затянулась. Началась она почти два десятка лет назад с попытки взять Аремис, но попытка эта оказалась провальной. Затем старый король умер, иберленская армия отступила, и противостояние приняло затяжной характер -- особенно, когда в него включился и соседствующий Бритер. С тех пор война то затихала на несколько лет, то разгоралась вновь. Порой иберленские войска занимали северные области Лумея, порой бритерцы и лумейцы, как случилось это недавно, тревожили набегами пограничные домены северного королевства. Кардан собирался положить этому разорительному конфликту конец, а сможет ли осуществить его замыслы Ретвальд?
   -- В скором времени, герцог Эрдер, в Тимлейн прибывает Клифф Гарландский. После моей коронации мы обсудим возможность союза. -- "И для этого, видимо, мне все же придется взять в жены его старшую дочь. Что ж, если Айна все равно отказала мне, нет разницы, кого сделать своей королевой". -- Вместе мы сможем уже через год перейти в наступление.
   -- Гончие Псы Кенриайна, -- Эрдер удовлетворенно кивнул, -- это сильный союзник, в самом деле -- несмотря на их восточные неудачи. Я буду надеяться на успех этого дела, мой король.
   Пока Эрдер выглядел лояльным -- как казались лояльными они все, все эти герцоги и графы, еще недавно вешавшие на башнях своих крепостей знамена с Яблочным Деревом. Гайвен ни на минуту не доверял никому из них. "Они ждут, когда я оступлюсь и проявлю слабость -- а потом набросятся и разорвут мне глотку". Мабон и намеченная на него коронация должны были все решить. Выступив перед лордами, он должен был показать им свою силу. На коронации предстояло объявить о союзе с Гарландом. В личных дополнениях к пригласительному письму, отправленному Ретвальдом еще в начале июня в Кенриайн, он сообщал о готовности заключить помолвку с юной Эмилией. Однако не только приглашенная из Гарланда королева и помощь прославленных гарландских лучников занимали сейчас мысли юного короля.
   Магия. Второй Король-Чародей, так прозвали его -- а он все еще не имел ни малейшего понятия, как этой магией управлять. Если бы он мог устроить на коронации нечто вроде представления, продемонстрировать в деле свое волшебство всем мятежным лордам и строптивым вассалам -- это бы навсегда укрепило их в верности. Покорность страны перед Бердаретом-Колдуном держалась на страхе перед его Силой. Следует показать вновь, что Сила Ретвальдов жива. Какой-нибудь фокус наподобие тех, которыми Бердарет при первой встрече напугал Коронный Совет Иберлена, игра света или теней. Знать бы еще, как подобное провернуть.
   Он вновь перерыл все секретные архивы Тимлейнской цитадели, доступ в которые имели лишь представители королевского дома -- вот только книг, посвященных колдовству, нашлось там всего три. Первая -- переписанные от руки каллиграфическим почерком "Основы незримого мира" мэтра Дрипонаса, уже читанные Гайвеном раньше. Мэтр Дрипонас, уроженец южного Либурна, сам колдуном не был. Он приехал в Иберлен проводить свои изыскания, касающиеся магии, через пятьдесят лет после Войны Пламени, когда страна все еще была скована суевериями и страхом. Прилежно законспектировал несколько сотен легенд и поверий, включающих истории про ведьм, летающих на метле нагими в свете полной луны, или рецепты приворотного зелья. Ничего из этого не имело отношения к подлинному чародейству.
   Еще две книги были напечатаны до Войны Пламени -- но касались магии лишь вскользь. Одна была учебником естествознания, вторая -- истории. Сами по себе они были интересны, но о колдовстве говорили до обидного немного, да и то такими терминами, которые непросто было понять. "Концентрация психокинетической энергии", "изменение восприятия трехмерного мира", "подключение к глобальной матрице информационного поля". Насколько смог Гайвен уразуметь рассуждения авторов, теми имелось в виду, что для творения магии в самом деле не нужно было чертить пентаграмму или кричать заклятия на высоком антрахте. Требовались чистая воля и чистый разум, приложенные в правильном направлении.
   К сожалению, более подробные и конкретные руководства не пережили войну магов и последовавший за ней хаос. Единственным дельным советом, вынесенным юным Ретвальдом из книг, оказалась байка о памяти минувшего, приведенная еще мэтром Дрипонасом. Мол, носители Дара способны заглядывать в прошлое и воскрешать воспоминания своих далеких предков. Недаром и Артур рассказывал о похожих видениях, приходивших к нему. Если Гайвен сможет воскресить в себе память Бердарета Ретвальда, возможно, он овладеет и его магическими знаниями?
   Раз за разом молодой король напрягал разум, представляя, что пытается посмотреть на мир глазами своего опочившего предка. Делал он это, как советовалось в книге, несколько раз в день, на рассвете, в промежутках между государственными делами, перед сном. Каждый раз безрезультатно, и на третьей неделе Гайвен понял, что готов отчаяться.
   А потом начались сны -- где-то сразу после Ламмаса. Одни и те же, постоянные, гнетущие. Величественные города, уничтожаемые землетрясением. Драконы, дышащие огнем и танцующие среди туч. Неслышимый бестелесный голос, проникающий будто прямо в душу. "Я ищу тебя и уже скоро найду".
   Просыпаясь каждый раз после этих кошмаров, молодой Ретвальд ощущал, что медленно сходит с ума. Кто ищет его и кто хочет найти? Что за тихий шепот, постоянно доносящийся на грани сознания? Откуда взялось это ощущение чужого внимания, неизменно преследующего его? К концу августа, когда прибыло наконец гарландское посольство вместе с прелестной Эмилией и ее воинственным отцом, кошмары сделались почти невыносимы.
   Артура в эти дни Гайвен сторонился -- между ними и без того пролегла тень. Однажды, в самые последние дни августа, молодой Айтверн все же спросил его:
   -- Что с тобой творится, дорогой сюзерен? На тебе совсем уж лица нет. Любовницу, что ли, завел, и она тебе спать мешает?
   "Если бы. Если бы".
   Комната, в которой они с Артуром сидели за поздним завтраком, на мгновение дрогнула, словно утратила четкость. Гайвен моргнул, и наваждение тут же пропало.
   -- Государственные заботы, -- насилу ответил Король-Чародей. -- Вам бы не знать, господин первый министр, как могут они порой утомлять.
   "Ты скоро явишься ко мне -- и тогда мы поговорим. У тебя есть вопросы, я могу все объяснить". Уже знакомый голос, произнесший эти слова, был слышен отчетливо, словно собеседник находился в трех шагах. Гайвен поглядел на Артура -- тот, похоже, ничего подобного не заметил. Никто не взывал к нему из незримого мира.
   -- Что такое? -- герцог Запада нахмурился. -- У меня рога на голове выросли?
   -- Заведете супругу, лорд Айтверн, тогда и будут вам рога, -- не сдержал улыбки Гайвен.
   -- Поостерегусь пока что. А насчет девицы Рэдгар ты точно решил?
   -- Разумеется. Поговорю еще с лордом Клиффом, и на Мабон как раз объявим помолвку.
   -- Я помню, -- сказал Артур словно между делом, -- ты проявлял интерес к моей сестре.
   -- Она не проявляла ко мне интереса, -- ответил Гайвен спокойно. -- Как ее дела, к слову?
   -- Недавно я пришел домой навеселе, как раз после того, как мы обсуждали с Рэдгаром ваш альянс. Набросилась на меня, едва не накричала. С тех пор я ночую во дворце. Кажется, ваше величество, -- ухмылка Артура была откровенно вымученной, -- отношения с леди Айной не сложились у нас обоих.
   -- Что ж, значит так тому и быть. А тебе стоит озаботиться выбором супруги, времена нынче неспокойные. Ты оказывал знаки внимания девице Таламор. Почему теперь ее сторонишься?
   Артур замялся. Размешал ложкой десерт.
   -- Я не знаю, -- сказал он тихо.
   -- К Мабону найди себе невесту. В нынешние времена герцогу Айтверну не пристало не иметь наследника. На коронации соберется много иноземных аристократок. Подумай, союз с кем из них окажется Малериону наиболее выгоден.
   -- Такими заботами не отягощал меня даже мой отец, -- сказал Артур с откровенной злостью. -- Вы мой король, но в мою спальню извольте не лезть.
   -- Твой отец излишне скорбел по твоей матери. Их брак был совершен без любви, и ему не хватало решимости обречь тебя на подобную участь. Однако, -- Гайвен посмотрел на вассала со всей строгостью, -- сейчас мы не можем позволить себе таких щепетильностей. Коллинс имеет двух наследников, старший сын Тресвальда, будучи на два года старше тебя, уже женат, а что ты? Следуешь примеру Александра Гальса? Тот хранил верность своей юношеской любви, вот и кончилось тем, что ему наследует брат. Я не думаю, что ты хочешь видеть герцогом Айтверном Лейвиса, Артур.
   -- Хорошо, -- сказал первый министр Иберлена хмуро, -- я задумаюсь на этот счет.
   -- Задумайся. Самое время.
   Когда Артур, сердито откланявшись, вышел, взмахнув расшитым золотыми драконами зеленым плащом, бестелесный голос раздался вновь -- совершенно внезапно, как и всегда. Это случилось, когда молодой Ретвальд поднимался из-за стола, и от неожиданности король пошатнулся и едва не упал, напугав слугу. Гайвен с трудом устоял, вцепившись пальцами в спинку кресла. В ушах прозвучало, произнесенное доверительно, почти с приязнью:
   "Ты делаешь все верно -- но твой груз слишком тяжек, а эти люди слишком равнодушны, чтобы постичь твои цели. Я помогу тебе, дитя моей крови, если ты откроешь мне дверь".
   Гайвен огляделся -- кроме камердинера, он был в зале один.
   -- Вам дурно, мой король? -- спросил тот встревожено.
   -- О нет, Чарльз. У меня просто закружилась голова. Я дурно сегодня спал.
   "Ты пытаешься найти ключи от Силы -- и я дам тебе их все. Только не бойся меня, пожалуйста. Я тебе не враг".
   -- Ваше величество? -- слуга не отставал. Не иначе видел, как помертвело лицо короля.
   -- Все в порядке. Я просто... -- "Я просто схожу с ума". -- Я просто немного устал.
   "Ты не безумен. Ты в ясном рассудке. Это магия, которую ты искал. Приди ко мне, когда сможешь -- и я научу тебя тому, чему не научит никто".
  

Глава шестая

  

3 сентября 4948 года

  
   Кэмерон Грейдан обманула ожидания Артура. Прежде ему представлялась женщина-кремень -- холодная, непреклонная, властная, с клинком, обагренным кровью врагов, с послушной малейшему мановению ее руки армией за спиной. Такой она выглядела на портрете, что он однажды заказал из-за границы, желая больше узнать о своем кумире -- и не совсем такой оказалась в жизни.
   Чернокудрая, белокожая, статная, ослепительно красивая диковатой красотой востока, вдовствующая королева Эринланда держалась с простотой, даже нахальством бывалого ландскнехта. Она мало напоминала героиню рыцарских романов, скорее уж странствующую наемницу, какого-нибудь капитана вольных отрядов. На юге такие водились -- это в Иберлене считалось, будто женщине не полагается брать оружие в руки. Леди Кэмерон больше всего походила на разбойницу с большой дороги, по непонятному капризу надевшую придворное платье.
   И все же Кэмерон Грейдан была и оставалась королевой. Эдвард Фэринтайн не стал лишать ее этого титула, пусть даже покойный ее супруг, король Хендрик, восемь лет уже лежал в сырой земле, оставив двоюродному брату эринландский трон. Когда армия Клиффа Рэдгара в декабре сорокового года осаждала Таэрверн, город скорее всего бы пал, не прояви леди Кэмерон свое мужество. Ведь когда государь Хендрик погиб, эринландская армия оказалась деморализована. Опальный принц Эдвард не пользовался тогда большим доверием у солдат. Кэмерон Грейдан сплотила вокруг себя жителей столицы, а затем, когда победа была одержана, отдала власть Фэринтайну. Прежде Артур часто мечтал встретиться с ней. Находясь на службе у герцога Тарвела, даже задумал однажды сбежать на восток, дабы увидеть своими глазами легендарную леди Грейдан. И вот леди Кэмерон шла рука под руку с ним, улыбалась, шутила (порой весьма грубовато), комментировала дворцовые гобелены и наряды придворных.
   -- До ларэмской роскоши вам, конечно, далековато, -- прищурилась она, изучая убранство приемных залов, -- но старый добрый Каэр Сиди вы обошли.
   -- Моя леди бывала в Ларэме?
   -- Пока не твоя, -- хмыкнула вдова эринландского короля, -- но бывала. После смерти Хендрика меня угораздило поколесить по свету, с визитами разной степени официальности. На паданскую столицу стоит посмотреть. Они извели на нее, небось, все мрамор и золото Срединных Земель -- кроме тех, что достались Толаде. Сам ты, судя по твоим выпученным глазам, по свету не странствовал?
   -- Не довелось, ваше величество.
   -- Отчего же так? Двадцать лет, в этом возрасте молодые люди уже пускаются в путешествия. Гледерик Брейсвер из дома в пятнадцать лет сбежал, как он рассказывал -- так был он сыном купеческого приказчика. А ты сын герцога, и что, не хотелось никогда увидеть мир?
   На этот вопрос Артур затруднился бы дать определенный ответ. Свое детство он провел на западе Иберлена, в Малерионе. Там, в краю высоких холмов и поросших изумрудными травами долин, на берегу вечно шумящего, неспокойного океана, он часто мечтал о неизведанных землях. О легендарном Медосе на западе, где жива, по преданию, магия Древних. О таинственной Чинской империи на востоке, откуда венетские купцы привозили пряности и шелк. О Райгаде, Арэйне, Та-Кем. Но дальше Тимлейна на восток Артур так и не забрался. Стеренхордские леса заменили ему восточные степи, а столичные салоны -- южные острова.
   -- Хотелось, -- сказал Артур наконец, -- да сначала руки не дошли, а теперь куда мне?
   -- А теперь ты первый министр, и совершишь еще не одну дипломатическую миссию, -- улыбнулась ему Кэмерон ободряюще. -- Твое положение просто располагает к поездкам. Это тебе получше, чем сидеть наместником в какой-нибудь дыре. Держи выше нос, малыш.
   -- Малышом, сударыня, меня в последние пять лет называли только мой отец и лорд Данкан Тарвел, а вы не похожи ни на одного, ни на другого.
   -- Будет тебе хорохориться. Я слышала, вы отменный дуэлянт, сэр Артур? Вызываете на поединок каждого, кто усомнится в вашей доблести?
   -- Каждого, кто усомнится открыто, -- уточнил Артур. -- Бегать за сплетниками и шептунами было бы неблагородно и мелочно. Поэтому в лицо со мной как правило любезны до крайности. А что, госпожа, вы захотели переведаться со мной на шпагах?
   -- Скорее уж на мечах. В моем багаже остался добрый клеймор. Как вы относитесь к подобному виду оружия, юноша?
   -- Клеймор двуручный? Предпочитаю прямой палаш на одну руку, если надо рубить, и шпагу, если колоть или резать. Зависит от противника, от настроения, от многого. Как вышло, сударыня, что женщина столь ловко разбирается в военном искусстве?
   Кэмерон пожала плечами. Посмотрела куда-то вдаль.
   -- Мне хотелось сражаться. Я не эринландка по матери. Мой род был с севера, из Глак-Хорла, пока тот не погиб. Мои предки вместе с ильмерградцами странствовали по Ветреному морю и нападали на города тех земель, где сейчас Гарланд. Выросла я среди таэрвернских особняков и липовых аллей Верхнего Города, но истории о древних воительницах с детства манили меня. Отец выдал меня за Хендрика, Хендрик оказался расположен к моим фантазиям. Лично занимался со мной каждый день, учил обращаться с оружием. Говорил, это правильно. Говорил, королева Вращающегося Замка должна быть столь же искусным воином, как и король. Моей радости не было предела, когда я впервые выбила меч у него из рук. А Хендрик тогда рассмеялся, крепко обнял меня и прижал к груди.
   Артуру стало неловко.
   -- Я сочувствую вашей утрате. Вижу, вы любили его. При заключении подобных браков супруги нечасто влюбляются друг в друга. Вам повезло, наверно. -- Приказ Гайвена найти себе невесту до сих пор звучал у молодого Айтверна в ушах. Ему и помыслить не хотелось, какой та невеста окажется.
   -- Не стоит мне сочувствовать. Я за эти годы наслушалась столько сочувствий, что просто от них устала. Да и Хендрик все же не был прекрасным принцем из сказки. Иногда он вел себя, как отменный баран. Вы, я вижу, сдружились с королем Клиффом -- а старина Клифф не так уж прост. Он может рассказывать вам смешные байки и пить с вами вино, но у него нюх, как у гончей собаки со своего герба, и разум, как у опытного крючкотвора. Хендрик хотел бранной славы, а Клифф играл на этом. Подослал ему убийц, разозлил до крайности. Хендрик выступил в поход, будучи к этому походу не готов. Так я лишилась мужа, а Гарланд чуть не стал в полтора раза шире себя.
   -- Я понимаю. Каждый король печется об интересах своего королевства. Лорд Клифф прибыл сюда ради брачного союза с домом Ретвальдов. Как первый министр, я произвожу часть переговоров, связанных с этим.
   -- Сам жениться пока не надумал?
   -- Может и надумал, -- посмотрел Артур на Кэмерон с вызовом, -- да было б на ком. Вы за годы, прошедшие после смерти короля Хендрика, также не обзавелись новым мужем. Желающих терпеть ваш острый язык, надо полагать, не обнаружилось?
   -- Желающие-то были, -- пожала вдова Грейдана плечами, -- у меня желания не было. Когда вокруг придворные болтуны, проще оставаться одной. Вы ж сами понимаете, герцог Айтверн, каковы эти аристократы. Воспитание отменное, красивых слов хоть ложкой жуй, а за душой ни совести, ни чести.
   Беседа на какое-то время увяла. Кэмерон и Артур, обойдя за последний час большую часть парадных залов Тимлейнской крепости, расположились в уютной галерее третьего этажа, выходящей на поросший тенистым садом небольшой внутренний дворик. Артур сидел на высокой скамье, болтал ногами и смотрел в окно. Вдовствующая королева расположилась рядом. Кэмерон сидела к Артуру вполоборота, тоже глядела куда-то вдаль, теребила край черного платья. До назначенного Гайвеном званого ужина оставалось еще добрых два часа.
   Молчание, повисшее в галерее, начало становиться тревожным и Артур внезапно испытал неловкость.
   -- Простите меня. Я был неучтив, сказав, что вы неприятны мужчинам.
   -- Пустое, -- ответила Кэмерон равнодушно. -- Я в самом деле бываю несносна. Не женись на мне Хендрик, осталась бы в старых девах. Не знаю, что он во мне нашел. Все время хохотал, что ему понравились мои зубы, будто я лошадь какая-то.
   -- Я вас оскорбил.
   -- Да хватит уже извиняться. Что до моего брака... Эдвард тоже все время ворчит, что не хватало мне ходить во вдовах до скончания века. Только многое он в этом понимает? Хотя да, наш король же мастер в делах любви. Одну невесту со скандалом бросил, сам женился на ведьме из дикого леса.
   Молодой Айтверн охотно уцепился за возможность сменить тему. Все лучше, чем касаться в разговоре матримониальных дел.
   -- Расскажите мне об этом. Эдвард Фэринтайн и его жена практикуют магию?
   Кэмерон ответила не сразу, будто испытав какие-то колебания.
   -- Практикуют. Они о таком стараются не говорить, но ты услышать, пожалуй, вправе. Кэран в самом деле наследница герцогов Кэйвен. Их род не прервался в Войну Пламени, как гласят хроники, а затаился где-то в глуши. Это все было связано с колдовством. Когда Фэринтайны и вы, Айтверны, отказались от его применения, Кэйвены предпочли уйти от людей, но магию сохранить. Дар передавался в их роду по женской линии. Куда они девали мужчин -- лучше не спрашивай. Кэран была воспитана полубезумной мамашей, напичкавшей ее глупостями, что именно она должна вернуть искусство волшебства в наш бренный мир. По молодости Кэран совершила немало дурацких поступков -- ради исполнения своей великой миссии, конечно. -- Кэмерон хмыкнула. -- Эдвард увидел бедняжку и пожалел, хоть она едва не заколола его насмерть -- все считала Фэринтайнов виноватыми в их отречении от колдовства. Вот только Эдвард и сам сызмальства тяготел к подобным материям. Кэран свалилась нам под ноги в треске и блеске, едва молнии из глаз не пускала. Эдварду пришлось приложить немало усилий, чтоб остановить слухи о ее даре. Уверил всех, и немалым подкупом, что россказни об умениях его избранницы -- всего лишь бредни пьяной солдатни.
   -- Почему? Если они чародеи, разве не хотели они пользоваться своей силой прилюдно?
   -- Твой сюзерен Гайвен Ретвальд воспользовался своей силой прилюдно. Много верноподаннической любви это ему принесло?
   -- Кажется, я понимаю, о чем вы, сударыня.
   -- Я об этом. Эдвард сказал Кэран, лучше сначала изучить все самостоятельно -- не производя лишнего шума. Они углубились в книги, в эксперименты, желая чего-то добиться самим. Сначала это -- потом уже огласка. Стали искать потихоньку учеников. Пробовали привлечь даже Гледерика, да тот отказался. Юнец чурался магии, как огня. Что-то из своих знаний они передали Гленану, что-то еще кому-то из надежных людей. В планах у них ни много, ни мало -- созвать новый Конклав. Ретвальд спутал им все карты. Явил магию, да еще на поле боя, как чародеи древности. За считанные месяцы восстановил против себя все королевство. Эдвард и Кэран приехали сюда ему помочь, пока он не свернул себе шею окончательно. А Король ваш Чародей вместо этого воротит от них нос. Отказывается от дружеской поддержки.
   -- Гайвен последнее время... не слишком общителен.
   -- Я заметила. Любезен, как северный шторм, приветлив, как укол стилетом.
   Артур усмехнулся:
   -- Вы мастер тонких метафор, королева.
   -- Не без этого, герцог.
   -- Его величество упомянул, Гледерик Брейсвер помог ему в неком щекотливом вопросе.
   -- В самом деле, помог. Когда Кэран только объявилась, у нее было одно существенное преимущество перед Эдвардом -- она владела магией, а Фэринтайн нет. Сойдись они лицом к лицу, дела нашего дорогого эльфеныша оказались бы плохи. По счастью, один наемник, прибившийся к войску, рассказал об оставшемся от Древних хранилище, в котором можно было разжиться защищающим от магии оберегом. Гледерик вызвался этот оберег достать. Отправился в путешествие, вернулся, а попутно граф Кэбри еще привел на подмогу нам гарнизоны восточных порубежий, не ответившие до того на призыв прежнего короля. Получив амулет, Эдвард смог выступить против Кэран в честном поединке и одолеть. Ее хорошо учили владеть мечом, но Фэринтайн -- первый клинок Срединных Земель, как о нем теперь говорят. Преувеличивают, конечно, но ненамного.
   -- Благодарю, что поделились подробностями, -- сказал Артур. -- Понимаю, это не те вещи, которые полагается знать всем -- и ценю оказанное мне доверие.
   -- Цени, -- Кэмерон слегка улыбнулась.
   Айтверн внезапно обнаружил, что имевшееся между ними напряжение как рукой сняло. Ему больше не хочелось задирать Кэмерон Грейдан, да и она сама больше не задирала его. Наследник малерионских герцогов и вдовствующая королева Эринланда сидели на скамье совсем рядом, на расстоянии нескольких дюймов плечом к плечу, и высокая грудь Кэмерон мерно вздымалась под лифом строгого платья. Артур обратил внимание, что и в свои двадцать девять лет леди Грейдан сохранила всю красоту молодости -- разве что возле глаз и губ обозначились смешливые морщинки.
   -- Вы, вроде бы, проявили большой интерес к иберленской живописи, -- заметил он осторожно.
   -- Не скажу, что большой, но парочка любопытных полотен в вашей парадной висит.
   -- Найдутся и еще более любопытные. В этом замке хранится картина работы моего предка, Эйдана Айтверна -- основателя первого Конклава и героя битвы при холме Дрейведен. Изображает его самого и Темного Владыку Шэграла, Повелителя Бурь Севера, на их переговорах перед началом войны. Сказать точнее, это копия, но копия абсолютно точная, сделанная еще в старом Тарнарихе. Возможно, вам будет интересно взглянуть?
   -- Можно и посмотреть, все равно хоть ноги разомну. Куда прикажете идти, герцог?
   -- Картина хранится в моем кабинете, -- Артур посмотрел Кэмерон прямо в глаза. -- Это недалеко. На этом же этаже.
   Кэмерон помолчала. Закусила на миг нижнюю губу, будто раздумывая о чем-то. Потом вздохнула и широко, белозубо улыбнулась. Зубы у нее и в самом деле оказались отменные, здесь покойный король Эринланда не ошибся. Королева легко поднялась со скамьи, взяла Артура за руки и потянула его за собой, будто знала дорогу:
   -- Пойдемте, герцог Айтверн. Посмотрим, что у вас за картина.
   Идти оказалось в самом деле недалеко. По дороге Артур успел лишь дважды раскланяться с парой знакомых дворян, одним малерионским и одним стеренхордским, проводившим его со спутницей заинтересованными взглядами. Зайдя в кабинет, он едва успел запереть дверь на засов и уже собирался показать иностранной гостье легендарное полотно, когда та неожиданно схватила его за плечи и развернула лицом к себе. Хватка у королевы Кэмерон была не по-женски крепкая.
   -- Соблазняешь меня, будто провинциальную фрейлину? -- спросила она на редкость любезно.
   -- Не понимаю, о чем вы, госпожа, -- нацепил светскую улыбку на лицо Артур.
   -- То есть, за предложением посмотреть на драгоценное произведение искусства не последовал бы бокал дорогого астарийского вина, которое мы, без сомнения, в нашем Таэрверне и отродясь не пили? Его бы ты мне предлагать не стал?
   -- Что же такого ваше величество имеет против доброго вина?
   Королева прижала его спиной к двери, навалилась грудью. Ее напор оказался неожиданно сильным. Впрочем, скорее уж ожидаемым, если вспомнить, что эринландка уже в двадцать лет надевала полный рыцарский доспех и сражалась двуручным мечом. Артур скосил глаза вниз -- и увидел, как завязок его бриджей касается длинный обоюдоострый кинжал.
   -- Развлекаться с любезными вдовушками ты, без сомнения, любишь? -- проворковала Кэмерон почти нежно, проведя острием кинжала по ткани его камзола от пояса вверх и обратно вниз, к штанам. -- Такими сладкими речами ты добиваешься от них, чего хочешь?
   Артур набрал в грудь воздуха. Выдохнул.
   -- Сударыня, боюсь, вы поняли меня неправильно. Я отнюдь не вижу в вас любезную вдовушку, с которой, помаявшись скукой, можно весело и развратно провести время, не питая ни малейшего уважения к ней самой. Я вижу сейчас перед собой женщину, истории о которой слышал уже восемь лет подряд -- и которой все эти годы восхищался. Вы называете меня мальчишкой, и это отчасти верно, я был еще мальчишкой, когда впервые узнал о вас. Узнал о том, как вы сражались храбрее любого рыцаря. Как спасли свое королевство, когда больше бы никто его не спас. О том, сколько вражеских воинов отправили вы на тот свет -- я убил врагов, пожалуй, гораздо меньше. Я, возможно, и держусь с вами излишне нагло, но это из избытка чувств, а не от нехватки уважения. Я робею, познакомившись с той самой леди Грейдан, о которой грезил подростком. А робость всегда делает меня нахальным.
   -- Значит, -- усмехнулась королева, не убирая клинка, -- ты, как и всякий мужчина, мечтаешь затащить в постель женщину, о которой годами грезил?
   Артур улыбаться перестал. Посмотрел на Кэмерон так серьезно, как только мог.
   -- Разумеется, ваше величество. Я хочу оказаться с вами в одной постели, и ничего постыдного в этом не вижу. Потому и могу признаться в этом совершенно прямо. Вы вправе отказать мне, если не хотите меня сами, но не обвиняйте меня в нечестной игре. Я бы в самом деле угостил вас вином, но лишь из любезности, а потом сообщил бы свои намерения так откровенно, как только это возможно. Вы нравитесь мне. И вы красивы. И я уважаю вас. Я желаю быть с вами вместе, как мужчина бывает един с женщиной. Если вы против этого -- я извинюсь перед вами, мы выйдем отсюда и забудем этот разговор.
   -- Не нужно никуда идти, -- сказала Кэмерон неожиданно мягко. -- Ты, пожалуй, не так уж и плох. Особенно когда забываешь, что должен казаться плохим.
   Кэмерон разрезала кинжалом, оказавшимся на редкость хорошо заточенным, все застежки носимого Артуром камзола -- от самой нижней до самой верхней. Сбросила этот камзол с его плеч. Развернула юношу, усадила его в стоящее посреди комнаты кресло, помогла избавиться от перевязи с мечом. Все это она проделала молча, не произнеся ни единого слова. Артур тоже молчал, изучая ее сосредоточенное лицо -- напряженное настолько, будто леди Грейдан и сейчас собиралась идти в бой. "Интересно, -- мелькнула у Артура в голове непрошенная мысль, -- были ли у нее мужчины после смерти мужа, хотя бы один?"
   Кэмерон отстранилась, аккуратно положила кинжал на край письменного стола. Потянулась к завязкам своего платья, развязала их. Одежда упала к ее ногам, и королева Эринланда осталась совершенно обнаженной. Исподнего она, как выяснилось, не носила. Свет заходящего солнца, бьющий из стрельчатых окон, играл на высокой груди, тонкой талии, крепких бедрах, сильных ногах бывалой наездницы. Затаив дыхание, Артур изучал взглядом напрягшиеся соски и темный треугольник волос внизу живота. У него и раньше бывали женщины, в Стеренхорде и в Тимлейне, но почему-то сейчас герцог Айтверн и вправду ощутил себя неопытным мальчишкой. Он сидел в кресле и неотрывно смотрел на женщину, о которой в самом деле мечтал, еще будучи не начавшим брить усы оруженосцем в замке герцога Тарвела.
   Избавившись от сапог, леди Кэмерон подошла к юноше, стянула с него рубашку, затем развязала, спустила и сбросила на пол бриджи. Юноша остался в одних сапогах, украшенных серебряными шпорами.
   Она не целовала его. Не произносила по-прежнему никаких слов, и тем более больше не пыталась шутить. Было во всем происходящем нечто странное, будто они оба словно во сне исполняли заученные движения какого-то древнего мистического ритуала. Кэмерон склонилась над Артуром, густые черные волосы упали ему на лицо. Юноша подался вперед, едва не вываливаясь из кресла, чувствуя, как напряглась и распрямилась его мужская плоть. Мгновением позже на этой плоти сомкнулись сильные пальцы Кэмерон. Артур коснулся языком ее правого соска, обхватил губами, с силой сжал. Кэмерон издала едва слышный выдох, левой рукой с силой схватила затылок Артура, прижимая его голову теснее к своей груди. Пальцы ее правой руки оказались умелыми и быстрыми, действовали ловко, знали свое дело. Айтверн насилу подавил стон.
   Кэмерон приподняла бедра, села на Артура верхом. Он откинулся на спинку кресла, позволил королеве крепко себя обнять, прильнуть к себе разгоряченным обнаженным телом. Почувствовал, как сам входит в ее горячее лоно.
   Кэмерон двигалась на нем уверенными резкими движениями. Порой ускоряла темп -- и тогда Артуру было очень сложно сдержаться, чтоб не излить в нее семя. Порой, наоборот, замедлялась, позволяя перевести дух. Артур покрывал ее грудь поцелуями.
   Ее руки лежали на его плечах. Иногда Кэмерон прижималась к нему очень тесно, обнимая со всей силы и будто ненароком касаясь губами лба. Иногда напротив отстранялась, запрокидывала голову, тяжело дыша. Артур гладил ее по покрытой потом спине, дотрагивался пальцами до плеч, ласкал соски.
   В какой-то момент сильная судорога пронзила тело эринландской королевы, она вскрикнула, напрягая все мышцы, и вновь прижалась к нему, обмякнув. Тогда молодой Айтверн, потеряв уже всякий контроль над собой, ощутил, что жаркая пряная волна пронзает и его самого, подобная удару молнии. Ее напрягшееся лоно крепко держало, сжимая, его мужскую плоть, и Артур понял, что семенная жидкость исторгается сейчас из него.
   Он выдохнул и тоже обмяк, в свою очередь обнимая Кэмерон и проводя руками по ее волосам. Какое-то время наследник Айтвернов и леди Грейдан просидели в оказавшемся таким удобным кресле, едва дыша и не шевелясь. Затем Кэмерон слегка приподнялась, почти ласково расчесала его свалявшиеся волосы.
   -- Спасибо, что не сказал никакой глупости, -- проронила она тихо. -- Это было мне важно.
   Артур кивнул. Попытался найти губы Кэмерон своими -- но та ловко отстранилась. Айтверн перевел взгляд на тот самый злополучный портрет, все это время наблюдавший за случившейся тут любовной сценой со стены -- и внезапно похолодел. Так бывает, когда смотришь на нечто хорошо знакомое из непривычного доселе угла.
   Картина изображала двух человек, застывших рядом друг с другом в кругу менгиров посреди осенней равнины. Один, светловолосый, в зеленом плаще, имел хорошо узнаваемые, веками наследуемые родовые черты Айтвернов. Лорд Эйдан, он это полотно и писал -- его оригинал точнее. Второй мужчина... Черные волосы, худощавая поджарая фигура, облегающая серая одежда, тяжелый двуручный меч. Его брат и противник, обезумевшее чудовище, демон из древних легенд, вознамерившийся уничтожить человечество -- то самое человечество, что одержав победу над ним, тремя веками позже едва не уничтожило себя само.
   Эта сцена была хорошо знакома Артуру -- он видел ее не наяву, но и не совсем во сне, в диковинном видении, что принесла юному Айтверну в деревне Эффин его зачарованная древняя кровь. Повелитель Бурь кричал и спорил, угрожал войной, обещал истребление роду людскому. Воздух дрожал от мощи доступной ему магии, и само пространство, казалось, рвалось на части при каждом его гневном слове.
   -- На тебе лица нет, -- Кэмерон серьезно нахмурилась, провела пальцем по его губам. -- Что стряслось? Я оказалась хуже, чем худшие из твоих прежних любовниц?
   -- Не в этом дело, моя госпожа. Посмотрите туда. Картина...
   -- Довольно скверная, на самом деле, если признаться. Твой предок был магом и воином, но художник из него вышел довольно посредственный. Что именно тебя так заинтересовало на ней?
   -- Взгляните сами. Повелитель Бурь... Он никого не напоминает вам? Кого-то, кого, возможно, вы повстречали совсем недавно? Здесь, в Тимлейнском замке. Будь волосы его не черны, а белы...
   Кэмерон обернулась, не вставая с Артура, внимательным взглядом изучила портрет. Какое-то время недоуменно молчала, хмурила брови. А потом вдруг вскрикнула -- и до боли, так, что едва не выступила кровь, сжала ногтями плечи юноши.
   Лорд Шэграл Крадхейк из Дома Драконьих Владык, сводный брат Эйдана Айтверна, что отрекся от него и выступил войной против новорожденного Иберлена, один из величайших чародеев древности, был запечатлен на картине как живой. Черный дракон, ставший предводителем обрушившихся на Срединные Земли сидов, имел фамильную внешность дома Ретвальдов. Шэграл не напоминал, конечно, Брайана Ретвальда -- тот держался всегда слишком любезно и мягко, и иное выражение глаз и изгиб губ скрадывали сходство. Не был он особенно похож и на прижизненные полотна Бердарета Ретвальда -- первый из новых королей Тимлейна был слишком уж хрупок, слишком немощен телом, а Владыка Тьмы, несмотря на худобу, демонстрировал гордую стать отменного бойца. Но вот Гайвен... Если сделать поседевшие волосы снова черными, но оставить на месте то надменное, сосредоточенное выражение, которое нынешний владыка Иберлена носил на лице все последние месяцы... Родство становилось тогда пугающим -- и оттого вдвойне несомненным.
   Артур насилу вытолкнул непослушные слова из себя:
   -- Бердарет-Колдун соврал нам всем, и мы сотню лет питались его ложью. Он не пересекал Закатное море. Не учился ни в каком Медосе. Первый из Ретвальдов, уж не знаю с какой целью, пришел сюда из Волшебной Страны. Он прямой потомок этой твари. И... -- говорить последние слова не хотелось совершенно, но Кэмерон глядела на юношу внимательно и серьезно, даже не пытаясь поднять его на смех, и потому он все-таки признался, -- и мой родич. Это держалось в тайне, но Повелитель Бурь происходил из рода драконов. Приходился лорду Эйдану братом. Они поссорились и стали враждовать. Это значит, что Бердарет-Колдун и все его потомки -- старшая линия нашего дома. Наследники Бледного Государя. Наследники его тьмы.
  
   Солнце бьет с небес испепеляющим колодцем света. Ветер свистит в ушах, подобно реву тысячи озлобленных великанов. Земля при каждом шаге отрывается из-под ног. Если верить астрономам, наш мир с бешеной скоростью вращается вокруг своей оси, позволяя дню в положенный срок сменяться ночью. Если верить собственным обезумевшим чувствам, это вращение почти можно ощутить.
   Каждое чужое слово -- подобно крику. Каждое свое -- бьет колоколом. Чувства обострились. Стали излишне резкими. Любая линия -- будто проведенная черной краской по холсту. Сила бьет между пальцев. Ее не сдержать. Гайвену Ретвальду кажется, что он вот-вот свихнется.
   Такое ощущение нарастало всю последнюю неделю, с тех пор, как начались видения -- и сделалось наконец совершенно мучительным. Все его ощущения вдруг стали куда более сильными, чем может это вынести человеческий разум. Так уже случалось однажды, на Горелых Холмах -- только продолжалось всего несколько минут. Сейчас тянется уже четвертый день. Хочется кричать, рвать со стен гобелены, размахивать шпагой -- пока с ладоней не польется беспощадное пламя, уничтожая все на своем пути.
   -- Что со мной происходит? -- не выдерживает, спрашивает Гайвен вслух.
   Тьма на мгновение окружает его, гасит нестерпимый свет, и становится немного проще. Голос тьмы мягок и исполнен сочувствия, прикосновение тьмы -- слаще материнской ласки. Слова, произносимые тьмой, звучат в сознании столь ясно, будто собеседник находится совсем рядом.
   "В тебе слишком много Силы. Она сжигает тебя. Ты и первый раз едва пережил. Потом ты попытался коснуться магии снова, призвал, не умея использовать -- и теперь она ищет выход. Будь ты послабее, смог бы это сдержать, но ты слишком силен. Если не поставишь заслон -- магия тебя уничтожит".
   "Кто ты такой?" -- с трудом Гайвен пытается разговаривать мысленно. Кое-как образы складываются в слова. Он не уверен, что ему ответят -- но ответ все же приходит.
   "Я твой родич. Прародитель того, что ты называешь домом Ретвальдов. Твой прапрадед, Бердарет, был мне сыном. Он ушел, чтоб искать власти на чужих землях".
   "Ты из Медоса? Из Закатных королевств? Разве можно разговаривать через половину мира?"
   Тьма, похоже, смеется. Намек на веселье проступает в ее клубящихся дымных изгибах.
   "Не из Медоса... Если я начну рассказывать тебе историю нашего рода, мы и до вечера здесь просидим, а ты так и часа не выдержишь. В другой раз мы поговорим по душам, и я надеюсь, без таких ухищрений. Сейчас мы разговариваем сквозь пространство. Мы называем это окном. Я почувствовал, когда ты пробудился, и принялся искать тебя. Кричал, звал как мог. Хорошо, ты начал откликаться раньше, прежде чем Сила тебя уничтожила".
   "Ты обещал мне ответы".
   "Ты получишь их совсем скоро. Сейчас постарайся не умереть. Я поставлю на тебя щит. Это убережет тебя от неконтролируемых потоков извне, поможет закрыться".
   Тьма обволакивает его, окружает плотным одеялом, сжимает в своих объятьях. Затем внезапно пропадает, тает. Перед глазами проступают, обретая плотность, очертания королевского кабинета -- и свет и звуки больше не сводят с ума. Наоборот, кажутся теперь слегка приглушенными, доносящимися будто издалека. Некая прозрачная пленка окружила Гайвена Ретвальда, защищая от сделавшегося невыносимым внешнего мира.
   -- Ваше величество, -- Блейр Джайлс стоит в дверях, выглядит взволнованным. -- Сейчас происходит нечто, требующее вашего срочного вмешательства.
   Гайвен поднимает голову, с изрядным усилием концентрирует взгляд на молодом малерионском лейтенанте. Этот мальчишка помог Артуру совладать с Гледериком. Теперь и не скажешь, что он родом с фермы -- носит кольчугу и гербовый драконий плащ, держится уверенно, как настоящий рыцарь. Стоит всего в паре шагов, и все же Гайвену кажется, что Джайлс находится где-то в нескольких милях от него самого.
   -- Что такого стряслось, лейтенант, что без меня никак не обойтись?
   -- Чужестранный король... Этот Эдвард Фэринтайн. Он привез с собой капитана по имени Кэбри, а этот капитан вызвал сэра Артура на бой. Не знаю, что за кошка между ними пробежала, но Артур согласился и пошел драться. -- Блейр замялся. -- По-моему, дуэль между ними была бы лишней.
   Проклятье. Вот уж воистину -- не к месту так не к месту.
   Гайвен встал, понемногу привыкая к изменившемуся восприятию. Набросил черный, под стать защитившей его тьме, плащ. Натянул перчатки.
   -- Ценю вашу предусмотрительность, лейтенант. Проводите меня, остановим это безобразие.
   Пока новоиспеченный малерионский офицер вел юного короля коридорами и переходами Тимлейнского замка, Гайвен Ретвальд испытал новый, ни с чем не сравнимый приступ безумия. На сей раз -- видения. Непонятные, обрывочные картинки, похожие на осколки каких-то позабытых снов. Встают в памяти, о чем-то кричат и просят.
   Армия, собравшаяся перед его взором на заснеженной равнине, и ветер рвет знамена с изображенными на них крепостными стенами и венчающей их пурпурной короной. Флаг Тарагонской империи, флаг побеждавшего сотню лет назад юга. Ветер играет этим флагом -- и тот же самый промозглый ветер февраля развевает полы черного плаща.
   Он стоит посреди поля. Смотрит. За его спиной -- войско, что скоро станет покорно. Промеж пальцев собирается сила -- и эту силу уже не остановить.
   Гайвен... нет, Бердарет Ретвальд, запрокидывает голову, хохочет. Оборачивается к застывшим за его спиной лордам Айтверну и Тарвелу, Гальсу и Коллинсу, Блейсберри и молодому, угрюмому Элтону Эрдеру. Раздвигает губы в полубезумной усмешке:
   -- Вы желали увидеть мое могущество, господа? Сейчас оно сокрушит наших врагов!
   Продолжая ухмыляться, тот, кто станет вскоре первым Королем-Колдуном, вновь обращается лицом к имперской армии, вознамерившейся сокрушить Иберлен. Делает шаг вперед. Ветер ревет погребальным гимном. Тарагонцы натягивают луки. Они еще не понимают, кто стоит перед ними -- но скоро поймут. Бердарет Ретвальд -- имя, что он взял себе сам, имя, перед которым скоро преклонятся народы -- вскидывает руку, и поток испепеляющего огня рвется вперед, уплотняясь прямо в холодном воздухе, и обрушивается на передовые шеренги вражеского войска.
   Даже его силы, самой могущественной на Срединных Землях, едва хватит на то, чтобы испепелить сейчас несколько сотен человек. Да и то, платить за это придется долгими месяцами слабости, немощи, боли. И может быть -- годами неспособности творить чары. Сейчас он исчерпает себя до дна. Но это неважно. Неважно все, кроме короны, что скоро окажется на его голове, и серебряного кресла, которое он займет. Нескольких сотен хватит. Тысячи обратятся в бегство.
   Огонь ревет, пронзает воздух, сжигая выпущенные стрелы -- и выпустивших их лучников. Кричат, сгорая внутри доспехов, тарагонские латники. Заходится торжествующим ревом иберленская армия, и Радлер Айтверн становится бок о бок с человеком -- нелюдем -- которому до конца жизни останется верен.
   ... Гайвен вернулся в реальность столь же внезапно, как ее покинул, и едва не упал при этом с лестницы.
   -- Вы и сэр Артур -- будто родственники, -- пробормотал Блейр с совершенно не приставшей подданному ворчливостью. -- Оба сегодня со ступенек едва не падаете.
   -- Насколько помню, -- ответил Гайвен, -- Ретвальды и Айтверны породниться еще не успели. Вы путаете нас с Карданами, лейтенант.
   "Что это было? Память предков? Так она выглядит? Как совладать с нею? Как отыскать в ней нужное?"
   Тьма, похоже, зашлась в хохоте. Гайвен сжал волю в кулак, пытаясь сохранить здравый рассудок. С Эдвардом Фэринтайном, державшимся с совершенно неподобающей гостю нахальностью, молодой Ретвальд разговаривал холодно, неучтиво. Фэринтайн добивался встречи, но в таком состоянии Гайвен мог осмысленно беседовать разве что с подушкой в своей опочивальне. И то, не заснув, а зарывшись в эту подушку лицом и сжав ее зубами, чтобы не взвыть. Важнее всего было продержаться до вечера, не опозориться перед своими строптивыми вассалами и перед иностранными гостями на назначенном банкете. Гайвен отбрил оказавшегося излишне общительным эринландского короля, вышел из залы, где они разговаривали, а Айтверн и капитан Кэбри незадолго перед тем дрались.
   -- Фэринтайн желает потолковать с вами о магии, если верно то, что мы подслушали, стоя под дверью, -- заметил Джайлс в коридоре. -- Вы маг, и он, видимо, тоже. Почему вы не желаете обсудить с ним магические темы? Вдруг это принесет вам какую-то пользу.
   "Потому что магия уже пытается меня уничтожить, и если я начну говорить о ней со свалившимся с востока колдуном, то скоро потеряю всякое самообладание -- а там, глядишь, окончательно свихнусь". Гайвен мог лишь надеяться, что к завтрашнему дню ему станет легче, и можно будет вызвать эринландских чародеев к себе, для столь необходимой им беседы. В противном случае он просто рехнется.
   -- Я непременно обсужу с Фэринтайном интересующие его вопросы, но позже. Всем разговорам полагается свое время. Джайлс, проводите меня в библиотеку. Я хочу посидеть пару часов над книгами.
   "Что ты в этих книгах вознамерился найти? -- спросила его тьма едва ли не с сочувствием. -- Все книги, что могли предоставить тебе нужные знания, обратились пеплом, когда пал Конклав. Продержись и впрямь еще хотя бы день. Поговори с этим колдуном лордом Эдвардом, если хочешь. Он такой же самоучка, как и все здесь, и многого не подскажет. Я попробую открыть ворота в пространстве, между моим замком и твоим, но на это уйдет время. Сейчас это не так просто мне сделать, как в былые дни. Но когда я приду, я смогу тебе помочь".
   "Спасибо, -- Гайвен испытал нечто, похожее на благодарность. -- Как мне тебя называть?"
   Его незримый собеседник усмехнулся.
   "Опуская все несущественные степени родства -- зови меня просто дед".
  

Конец ознакомительного фрагмента

Оценка: 4.32*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"