Бочков Сергей Николаевич :
другие произведения.
Шедевры эпохи постэллинизма (цикл стихов)
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Бочков Сергей Николаевич
(
sergiusboc@list.ru
)
Размещен: 06/01/2008, изменен: 23/03/2022. 12k.
Статистика.
Стихотворение
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Юношеское произведение. 2005 г.
СЕРГЕЙ БОЧКОВ
ШЕДЕВРЫ ЭПОХИ ПОСТЭЛЛИНИЗМА
АМУР И ПСИХЕЯ
Как плавный скат береговой
я возвышаюсь над тобой
и как речная быстрота
приветливы твои уста
ты ждёшь когда же наконец
осилит гладь твою пловец
и вскоре малый не дурак
взрывает гладь рывком вот так
и хмелем пенится волна
о чём ты думаешь моя жена?
О том что если есть на свете смерть
она такой имеет вид
о том что даже ты безвестный смерд
давно утратил всякий стыд
о том что иногда желанью вопреки
все дятлы стуком кажут путь к реке
ибо я женщина и мне давать ответ
на вечные вопросы бытия
но что я вижу ты не внемлешь нет
ты спишь?
Нет я не сплю душа моя
Но на устах моих печать
ей не отмыться в поцелуе
да и зачем все эти поцелуи
отчаявшемуся кричать
привыкшему слёзные струи
во тьме на ложе извергать
при свете лгать
и радоваться всуе?
Над полноводною рекой
над полновесною струёй
как плавный скат береговой
возвысился я над тобой
Но ты уйдёшь и я тоскую
твоё журчание в уборной
внимая с грустью непритворной
и по привычке образ твой
рисуя в шумной душевой
но ты уйдёшь и я тоскую
ЕГО ДУДКА
Они называют это культурою
Она отличает их от козопасов
"Так говорил Заратустра"
НИКАНОР:
Что ж не играешь ты вновь? Где те звуки, что слышал в лесу я
Сквозь жирных козочек блеянье? Где же та самая флейта?
Поиграй же пастух и за стадом твоим послежу я.
КОЗОПАС:
Стыдно тебе показать мою флейту оставь свои просьбы
НИКАНОР:
Может быть, шерстью накрыл ты её, убоявшись бродяги,
Что украдёт инструмент у тебя, твою ценную дудку?
КОЗОПАС:
Вовсе не стоит внимания этот предмет но поскольку
Рвение ты проявляешь к нему окажи мне услугу
НИКАНОР:
Что за услуга, старик? Ты смеёшься?
КОЗОПАС:
Нисколько. но слушай:
я тебя в знойный денёк угощаю студёной водою
ты же в печали не хочешь призреть одинокого старца
НИКАНОР
:
Не пойму к чему клонишь ты седобородый. Выкладывай, живо!
КОЗОПАС:
Давеча был я свидетелем сцены одной, понимаешь?
Резвый козёл вон ту козочку сделал счастливой, понятно?
Я распалился...
НИКАНОР:
Совсем помешался, дурной старикашка!
Есть у меня и зазноба, любезная сердцу, и воля
Дать оплеуху тебе.
КОЗОПАС:
Мне так стыдно просить эту милость
Только послушай: за это тебе я отдам свою чашу
Неосквернённый губами сосуд что мне дочь подарила.
Ручка двойная, работа резная - чего ещё надо?
Мастером дивно расписан снаружи, а ну погляди-ка:
Два обелиска египетских - тот, что остался на месте
И тот, что в Париж увезён - друг по другу оба тоскуют
Ветер и солнце стирают их слёзы слеза точит камень
даже сердце из камня способно... ну, в общем... как его... ясно...
А на другой стороне Кикапу совершил омовенье:
В красном тазу обнаженную грудь омывает Сестрица
Только лежит Кикапу ни гугу на боку бездыханный.
Рядом увидишь ты милую девочку спящую сладко
Словно цветок под платаном в тени а над ней Мальдорора
И в ногах у него верный пёс и синица кукушка и ворон
Клювы раскрыли злорадно и ждут словно что-то случится
Веки её неподвижны ей снова приснилась Сестрица
Плющ и бессмертник сосуд обвивают плющ и бессмертник
НИКАНОР:
Пальцы в мозолях твои но дрожат твои грубые руки
Зубы твои словно волчьи клыки но язык словно пламя
Жжёт твой язык если можно не надо зубами так сильно
Больно
КОЗОПАС:
Ты правда размяк и у тебя пропало желанье
ВЕЛИКИЙ ПАН
(немного погодя появляется из лесу):
Снова в тишине лесной
Слышу я трели
свирели.
Кто поднял в полдневный зной
Пана
с постели?
ПОСЛЕ ЭВРИДИКИ
I
жена я рад что ты жива
мне было трудно без жены
перекидай в камин дрова
на огненные валуны
открой буфет закрой окно
придвинь бюро Это надо положить на место
а это не трогай
да-да жена я видел сны
пределы тьмы я знал едва
я был как чахлая трава
в тени одной большой стены
и дождь не поливал ливмя
и не бросало в полымя
лишь я ронял слезу ловя
отблеск фальшивого сиянья
и холодела голова
от каждого воспоминанья
нет-нет я брежу ты мертва
змий причинивший столько зла
я помню мерзостный укус твой
(пригрезилось ты миг искусство
вечность твоя взяла)
я помню кровь сочилась кровь
из моего ребра
пора моя любовь
пора
САМ СЕБЕ
DUCE
сегодня город разукрашен
флажками государственными
салютуют из телебашен
экстренными репортажами
снуют по площади по Красной
солдаты нашего отечества
и учреждается негласный
чрезвычайный режим с перекрытыми улицами
а здесь совершенно один совершенно задумчив
живьём захороненный
в сердцевине стеклобетонного цунами
сидит Никанор
О кто бы выключил проклятый ящик?
Невозможно переключая каналы
отражающие низость современного ума
сквозь слёзы вспоминать словно сон
четыре года в вихре страсти
когда июнь сманил меня
в пивную на Большой Никитской
когда о девице мне милой
я бросил жребий наконец
на трибуну поднялся
господин патриарх всея Руси
его пасхальное обращение к господину президенту
Ваше пре-во-сходительст-во
Годы ушли года ушли!
Эстетство или естество
На небеси иль на земли
Война закончилась ничем.
Больше вовек не будет войн.
Кто был ни с кем ушёл ни с чем
И генерал и рядовой.
Где пиво с пеной белокрылой?
Где дым во множестве колец?
где счастье узкое жерло
в котором пуля для счастливца
навек застряла? Может быть
в зрачке вселенной отражён
мой невинный опыт овладения женщиной?
Ах если б не боролся я
И скрученным остался лук
Четыре года назад на улице Герцена в кабаке
Я кинул жребий
аплодисментами поблагодарите господина патриарха всея Руси
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ НИКАНОРА
Так он печальный уединенный
Закон божественный хулил
Пока по ящику парад военный
Пел и гремел выл и скулил
минута молчания
О голубой экран ты протез для современной мысли
если очки могут быть протезом для взгляда
если гондон может быть протезом для желания
MECUM PORTO
СПРАШИВАЙТЕ В АПТЕКАХ ГОРОДА
О кто бы выключил проклятый ящик?
Отыскавши лук свой
Запустил огненныя стрелой
Никанор в красно солнышко
И затмение пришед яко знаменье
По заходу же солнца он бережно поднял со стула
Мужскую рубашку Она в ней ходила по дому
Она в ней уснула
Запах Её грудей Её подмышек Её духов у горловины
о боже мой какой букет
он лёг на спину и колени слегка раздвинул
останься ж на груди моей
мой бедный бедный цвет
Так он спокойный блаженный вдыхал аромат Её подмышек Её грудей
И пыльцу рассыпая
колыхался его Цветок
