Светлана Черненко геологом работала в верховьях реки Бикин. Глухие. таежные места, где редко ступала нога человека. Группу геологов в количестве двенадцать человек забросили на вертолете с целью выполнить предварительные работы для составления топографической карты. Сменили место лагеря. День прихода, день отхода это всегда волнение "а как там на новом месте?" Перенос тяжестей на многие киллометры по непроходимым местам, компас и топор великолепные вещи, они выручат. В группе геологов Светлана оказалась единственной женщиной и по этой причине она ставила свою палатку в отдалении от лагеря. Оно и понятно "подальше от мужского взгляда и всякого рода соблазнов". За три недели работы она уже привыкла жить отдельно. Всяк знает, одинок человек бывает не потому, что живет один, а потому, что нехватает воображения и веры в бога. У Светланы все это было, она не испытывала по этой причине чувства страха. Все же мысль о том, что Лайма возле палатки спит рядом, и мужики в четырехстах метрах от нее, создавало ощущение спокойствия и покоя. Поэтому сны, как правило были у нее крепкие. Светлана могла сесть одна возле костра ночью и сидеть часами, слушая таежные звуки и шорохи, разглядывать яркие звезды на небе, луну, гладить шерстку любимого своего друга Лайму. Эти часы создавали в душе умиротворение и ощущение, что ты пылинка в этом мироздании. Хорошо думалось в такие минуты о семье о детях и матери, оставленных во Владивостоке. Душа отдыхала. Лайма - сибирская рыжая лайка: уши столбиком стоят, хвост пушистый кольцом свернут, задние ноги в оконечности не имеют боковых ногтей -- гладкие. Все эти черты говорят о чистой породе охотничьей собаки. Ее подарил кузен -- охотник из Кировки двухмесячным щенком на день рождения. Вот уже, как два года Светлана берет ее во все свои командировки. Лайма -- общая любимица геологов, но часто увлекается охотой, остановит лося или посадит птицу и лает часами. Исчезает из лагеря и полдня ее нет. Светлана привыкла к ее слабости и все ей прощала. Вот и в этот раз Светлана решила поставить палатку на широкой поляне, заросшей иван -- чаем, ирисом, лилиями всяких красок и оттенков, а также осокой и аиром. Поляна хорошо проветривалась, а стало быть меньше будет гнуса. Единствено что беспокоило, лагеря с этого места не было видно. Препятствовала невысокая сопка, заросшая соснами и елями. Светлана сбросила палатку и рюкзак: - Ну Лайма! Вот здесь мы и будем с тобой жить! Посмотри, как хорошо, сколько здесь цветов, сколько красивых махаонов. Давай помогай ставить палатку. Вместо того, чтобы проявить очередную любовь к своей хозяйке, Лайма метнулась в лес, потом прибежала обратно, обежала поляну и опять в лес. Светлана на это не обратила внимания. Работа спорилась: умяла срезанную траву, растелила палатку днищем вниз, вбила колышки. Затем растянула верх палатки и капроновыми шнурами закрепила за искривленные деревца, установила внутри две стойки. Все проверила подтянула. Замечательно, верх хорошо натянут и дождь не прольет. Заготовила дров, развела костер. Всю работу проделала напевая песенку "утро красит нежным светом....". Оглянулась вокруг, вздохнула полной грудью. Какая красота? Вот, что такое рай! Тут ее внимание привлекло необычное поведение Лаймы. Такого еще небыло. Раньше при этих работах Лайма не отходила, вроде ждала, когда же костер будет? Ляжет около палатки и лижет шерстку, лапки. А тут словно с цепи сорвалась: то убежит, то прибежит и носится кругами вокруг палатки, на хозяйку вроде ноль внимания. Взвизгнет и опять в лес. И, так раз за разом. Чтобы это значило? Светлане удалось погладить собаку: - Что с тобой случилось подружка? Что беспокоишься? Ну говори? Лайма взвизгнула, завиляла хвостом, обежала палатку и опять метнулась в сторону леса. Вот уже, как два часа она в беспокойстве не дает отдохнуть. Когда Лайма в очередной раз прибежала, Светлана ее привязала на короткую вереку, забралась внутрь палатки и легла отдохнуть. Солнце катилось к закату и на Западе верхушки дерев окрасились в оранжевый цвет. Предвечернее время. Тихо. Увеличился звон комаров и мошкары. Хорошо в палатке. Подумала "отдохну и поужнаю уже в лагере с друзьями". Улеглась и расслабилась. Усталое тело ждало и требовало покоя. Опять визг и шум. Лайма перекусила веревку и ушла в сторону лагеря. На Светлану нашла дрема и ей совсем не хотелось шевелиться. И тут зародилось в душе какое -- то беспокойство. Словно погружаешься в воду, а выплыть назад вверх нехватает сил. Такое ощущение на Светлану накатило впервые. За пологом палатки треснула ветка. Светлана насторожилась и вздрогнула. Полог палатки медленно начал открываться. Ужас обьял женщину, когда в проеме полога показалось заросшее волосами лицо. Открытые части большого тела: груди, рук, ног, также были покрыты курчавыми волосами. На нее был устремлен взгляд больших черных, блестящих глаз. Взгляд упорный, жесткий, полон любопытства сразу проник в душу Светланы. Как удав действует на свою жертву, так этот огромный человек проникающим взглядом парализовал ее способности к какому либо действию. Человек этот не издал ни звука и стоял в наклон, опираясь одной рукой на землю, а другой держал полог палатки. Четверть минуты два человека смотрели друг на друга. Светлана хотела закричать от ужаса, который охватил ее и шел, откуда-то из глубины онемевшего тела, но звука не последовало, а только шепот. Затем он исчез также неожиданно , как и появился. Раздался выстрел, визг, смешанный с лаем удаляющейся собаки. Геологи обнаружили Светлану в палатке без сил, которая долго приходила в себя.
Когда Лайма появилась в лагере и своим поведением дала знать, что ее хозяйка в опасности. Люди бросились к ее палатке. Они то и спугнули этого человека "Дзурилло бака". Кто он, снежный человек, тарзан двадцатого века или....? Позже Светлана призналась , что от ужаса, она не запомнила черты лица этого человека. Запомнила только что-то большое и лохматое
Это было в моем детстве. Северный Урал, в верховьях Сухого Вилюя, реки текущей среди бурелома и болот, много лет жил беглец -- каторжник. Своим видом и действиями ,он наводил ужас, на живущих в этом районе людей. У слуха глаза велики говорят в народе. По рассказам, он был огромного роста, молчалив, весь заросший волосами. По легкому языку моего друга Вовки Николаева, к нему прилепилась кличка " Дзурилло бака". Видимо и здесь, на Дальнем Востоке,