Вновь влиться в круг стадиона и наблюдать за детьми, которые катятся по мёрзлой траве почти к воротам, чтобы выехать на площадку для прыжков.
По кругу передо мной будет идти старушка с лыжными палочками, которые почти бесполезно станут пошатываться у бёдер, когда старушка ускорит ход. Ложки будут укладываться нянечкой по столам, когда приведённые дети ещё не поднимутся с коврика и всем придётся смотреть на блюдца свысока. От каши в тарелке будет исходить дымчатый аромат из масляного центра, который распадётся на заплывшее пятнышко с горькими крупицами ядер. Волна ушла из-под морей и прокатилась по земле поездами, которые тревожно ныли между окон, когда я поднимал свои лёгкие от подушек, чтобы ощущать грохочущий ушиб подоконника по которому пролегало полотно боли. Больные подносили свои полупустые миски к столику у входа и только тогда шли к коридору, чтобы развеяться по палатам. Ветер поднял весь иней до карнизов, и какой-то женский силуэт замелькал в окне, когда я отошёл от главного входа, чтобы осмотреть здание. Летом я проваливался днём в крепкий сон и пробуждался с приходом родителей, которые раскладывали по полочкам тумбочки пакеты со сладостями или сушёной рыбой. Я отдавал этой побледневшей девушке все свои супы, которые можно было быстро залить до готовности кипятком и не питаться реанимационной стряпнёй. Город за заборами лечебниц был украшен липнущими к универмагам огнями, которые змейками ползли по вершинам и нависали над окнами, будто бы заглядывая в оставленные на ночь кабинеты, чтобы жалить потемнения между угловато-чёрной мебелью на дне площади. Человек с туристической сумкой примкнул к нам и стал нас грузить своими домыслами, которые лелеяли болезнь и не оставляли шансов на полное выздоровление звёзд, которые чахли за грудиной до выбеленной между лучей тоски в просевшем фундаменте луны. Вороны согнали от урны голубей и принялись клевать белую упаковку с ванильными капельками, которые подтекали к основанию в изорванный детьми кармашек. Выбежать из поликлиники, которая погрузилась в больничный туман и все люди перед входом объединились в ступенчатое кольцо, чтобы обмениваться бумажками и еле слышимыми словами. Я сойду к фонарю, который также овеян туманными окружностями и буду поднимать ладонями всю морозную муть к плафону, который расшибётся с треском о мою голову, чтобы раскинуться маленькими огоньками по ступенькам и поднять солнце из толстого белого стекла к заглавной вывеске. Прикинуться простуженным перед заходом в тёплый лягушатник, где уже плещутся мои одноклассники и садясь друг другу на спины, топят свои и чужие души в ученической духоте.
Дотронуться до слезинки, которая скатиться по её шёлковой щеке и проникнет в уголок губ, когда она попытается сдержаться улыбкой перед приходом отца в спальню. На солнце сядет звезда с прозрачными крылышками из струн, которые останутся после перестройки души в более высоком тоне, чтобы уноситься с боем часов в весеннее раскаяние быстрее. Берёза будет с холодком висеть над уголком площадки, которая разбита на квадраты для постановки пешек перед шахматным сезоном всей школьной бездны.