Аннотация: Несколько слов о добром и слегка необычном городе. Эта зарисовка была опубликована в "Комсомольской Правде" (Испания, N49 за 2005 год)и стала победителем конкурса "Однажды в Испании..."
Луиза Бодри
Барселона: несколько часов сюрреализма
Зарисовка
Катя работала метеорологом в одном из московских НИИ, и несмотря на то, что её диплом был совсем свежим, уже имела несколько научных статей, одну даже в заграничном журнале. Статей было бы и больше, мысли, как пчёлы, роились в голове, но институт перебивался "с хлеба на квас", мечтать о навороченном оборудовании, необходимом для подтверждения её сумасшедших идей, не приходилось, и она привыкла "по одёжке протягивать ножки". Жила она с матерью-пенсионеркой, денег хронически нехватало, приходилось тратить время на приработки, вплоть до подготовки недорослей к вступительным экзаменам в ВУЗы. Кто-то из знакомых крутился успешнее, но Катя делала, что делала, и втихомолку привыкла считать себя невезучей. Заявку на конференцию в Испании она подала просто так, не надеясь на успех. И вдруг чудо, получила приглашение и финансовую поддержку. Последовали титанические усилия по поиску недостающих денег, экипировке, подготовке доклада, и вот Катя "готова к бою".
Сейчас она находилась на барселонском терминале. Ещё не было и полудня. Электричка быстро докатила её до вокзала Estacio Sants откуда отправлялся поезд на городок Ситжес. Там завтра должна была начаться конференция. По-испански она не знала, зато безупречно работала информация. На её робкое блеяние: "Ситжес, Ситжес...", - ей тут же вручили картонный квадратик с расписанием. Выяснив, что ехать всего полчаса, а поезда отходят каждые пятнадцать минут, Катя воодушевилась: "А что, поброжу-ка я по Барселоне. Уеду через пару часов. Гостиница заказана, а зарегистрироваться на конференцию можно и завтра", - прикидывала она. Сказано - сделано.
Готовясь к поездке, Катя выяснила, как проехать из аэропорта к вокзалу, собрала сведения о Ситжесе, но не предполагая задерживаться в Барселоне, не озаботилась даже плохонькой картёнкой, поэтому шла наугад. На вокзальной площади взгляд зацепил междугородний автобус. Надпись гордо сообщала, что он направляется в город Хуеску. Катя улыбнулась Дальше - больше, сюрреализм пёр изо всех щелей. Сначала она оказалась в зелёном парке с романтическим лебединым прудом. Вместе с простецкими голубями с ветки на ветку перепархивали зелёные попугайчики, а здешним соснам не надо было, как в лермонтовском стихе, грезить о прекрасных пальмах. Те росли в двух шагах. Железный дракон купал хвост в пруду, а по периметру парк зачем-то окружали сторожевые вышки, совсем как на зоне. Не хватало лишь вертухаев. Раздался бешеный лай. Свирепый пёс рвался с поводка к груде камней, подпиравших берег. Приглядевшись, Катя увидела, что там расположилась компания кошек небывалой бело-рыже-чёрной масти. Пронзительно закричал лебедь. С противоположного конца пруда ему откликнулся другой. Заверещали попугайчики. Зато представители семейства кошачьих отнюдь не испугались, лежали, как лежали, с некоторым презрением оглядывая беснующегося лохматого великана. И правильно. Пёс решил не связываться с бомжихами, не сбивать аристократические лапы на острых каменьях и чинно побрёл за хозяином, изредка оборачиваясь на котяр и свирепо рыча. Шедшая навстречу бабуля принялась гладить псину, и разбойник, мгновенно превратившись в рубаху-парня, завилял хвостом.
Выйдя из парка, Катя направилась по прямой засаженной деревьями улице, уходившей вдаль. По её сторонам разбегались горбатые кривые переулки. Из-за обилия глухих стен, а может, из-за чего другого, процветало искусство граффити. Катю удивило отсутствие привычной фигуры с подписью из трёх букв, столь часто служившей темой подобных произведений у неё на родине. Здесь предпочтение отдавалось пятиконечным звёздам. Встречались и настоящие шедевры, как то: белые призраки с косой, полицейской дубинкой и чемоданом денег. На них напирали энергичные черноволосые парни в рабочей одежде, прятавшие за спиной кто серп, кто молот. Надпись, как поняла Катя, осуждала капитализм и призывала к резистенции, иначе сопротивлению. Кому и чему, Катя, не знавшая языка, не разобрала. Но сама будучи идеалисткой, порадовалась, что не перевелись ещё на свете борцы за идею.
И вообще, местный народ очень нравился: естественные, улыбающиеся, никуда не торопятся. Шедшая скорым московским шагом Катя выделялась здесь чужеродным телом. А ей, жившей в издёрганном, неспокойном городе, ритм окружающей жизни казался ненастоящим. Будто гуляешь по огромной детской площадке. И как у детей, была в здешних людях глубоко трогающая непосредственность. Первые этажи домов сплошь заняты магазинами. Катя с удивлением заметила ещё и ещё одну мастерскую починки обуви. На прилавках грудой навалены стоптанные башмаки. И она вновь усмехнулась. В Москве, где народ жил беднее здешнего, давно перестали чинить обувь.
Следовало бы взглянуть на незаконченное творение великого архитектора Гауди - храм Саграда Фамилия. А тут как раз спуск в метро. Катя замешкалась, пытаясь разобраться, как работает билетный автомат. Немедленно подскочил добровольный помощник, пособил приобрести билет. Катя отыскала на плане метро остановку Саграда Фамилия (Sagrada Família), быстро прикинула пересадку. Только, видно, плохо прикинула, потому что оказалась на станции Cuitadella. Поворачивать назад к самому знаменитому долгострою планеты не хотелось, и она вышла из метро. Ладно, пусть будет цитадель. Однако никакой крепости в обозримом пространстве не наблюдалось, а может, опять ошиблась дорогой, и миновав грандиозную медную рыбу, сестру виденного в парке дракона, Катя оказалась на морском берегу. В лицо пахнул крепкий холодноватый ветер, под ногами скрипел песок. Изредка в нём виднелись мелкие камешки. Приглядевшись, она увидела, что это обкатанные стёклышки и кусочки строительной облицовки. Слегка подивилась, откуда они взялись, строек поблизости не было и в помине. Камешки играли разными цветами: розовые, синие, полупрозрачные. Катя подбирала их один за другим, отбрасывала, брала новые и не заметила, как почти столкнулась с идущим навстречу мужчиной. Тот молча протянул её зелёный с белыми крапинками обкатанный голыш и улыбнувшись, побрёл дальше. Катя зажала в руке красивый камешек. Настроение стояло на самой ясной отметке, и стойко держалось ощущение детского сада.
Вдоль набережной росли стройные пальмы, справа высились новёшенькие здания. Показались причалы с навороченными яхтами. А в грязноватых боковых улочках лупилась штукатурка и на верёвках, растянутых с балконов, сушилось бельё. Набережная напоминала благородную синьёру в окружении дворовой шпаны. Вдали показался "александрийский столп" с мужиком наверху, и Катя свернула на живописную улицу с засаженной платанами пешеходной зоной посредине. Это, видно, была местная Тверская: рестораны, сувенирные лавки и обилие "детей разных народов", топчущих мостовую. Она обратила внимание на компанию темнокожих девчушек, оживлённо щебечущих посреди гуляющей толпы. Стала прикидывать, из какой это точки земного шара их прибило к барселонским берегам. Потом забыла о девчонках, загляделась на живую статую. Окрашенный в белое дядя в белых же подштанниках, читая книгу, сидел на белом унитазе. От небывалого зрелища отвлёк истошный крик "держи вора", понятный на всех земных диалектах. Катя оглянулась. Пожилой мужчина гнался за одной из чернушек. Остальные, как вспугнутые воробьи, рассыпались кто куда. Один из прохожих подставил ножку пробегавшей мимо девчонке. Та приземлилась на четвереньки. Ещё одну уже схватил за шкирку другой, да ещё и кулаком в бок заехал. "Ой, это уже не детский сад", - поёжилась Катя. Завыла милицейская сирена, из боковой улички к месту происшествоя спешили двое полицейских. "Вот это оперативность!" - подивилась она. Скандал утих неожиданно быстро, а за спиной послышалось русское: "Обожди, газету куплю". Из-за Катиного плеча вынырнула женщина и резво шмыгнула к киоску. Названия газет были подстать городу: "Комсомольская правДА! В Испании" и "Русская Германия". "Проникновенье наше по планете особенно заметно вдалеке, - усмехнулась Катя, - Проинспектировать, что ли, общественный туалет на предмет надписей на русском языке, как советовал Высоцкий?"
Раздались дружные возгласы, звуки марша. Катя, решив, что это уличный праздник, поспешила вперёд и вскоре оказалась на красивой площади с парком посредине, где громоздилось с десяток, а может, больше, разнообразных монументов. Свободное пространство было запружено людьми. Скандировали какие-то лозунги, раскатисто произнося букву "р", а иногда вдруг начинали дружно прыгать на месте, крича что-то вроде: "Вота-вота-вота". "Э, да это политическая демонстрация", - разочарованно подумала Катя. На транспарантах и наклейках, украшавших одежду участников, красовалось крупное слово "despido", но не знавшая местного языка Катя, не разобрала, чего добивается народ. Поразило лишь подавляющее большинство мужиков в весёлой возбуждённой толпе. В Москве основным контингентом подобных демонстраций были бабули-пенсионерки. Видно, здешние мачо всё делалают сами и не разрешают своим женщинам входить в горящие избы и останавливать на скаку коней. От шествия исходила потрясающая энергетика. Катя любовалась толпой, прыгала вместе со всеми, смеялась. Но уже начинало смеркаться, и она с сожалением отправилась на вокзал.
Поезд уносил её в Ситжес, а Катя всё оглядывалась назад и знала, что никогда не забудет Барселону - город свободных, дружелюбных, любящих жизнь людей, умеющих радоваться простым земным радостям, ну, хотя бы встречной собаке или цветному камешку на морском берегу.