|
|
||
|
В моей жизни еще не было подобных дней. В моей короткой жизни еще никогда не было столько горя, грязи, мерзости и опустошения сразу вместе, одновременно... Я помню, как лежала на заднем сиденье родительского джипа, и меня мутило, жутко мутило! Андрей иногда оглядывался, спрашивал, не хочу ли я подышать воздухом. Только не надо думать, что это была забота. Он просто боялся, что меня вырвет прямо на сиденье. И меня вырвало. Пожалуй, я сделала это специально. Он не должен был предлагать мне водку.Мы ехали с похорон. Было очень душно, хотя солнце уже село. Машина провоняла дорогими духами гламурных маминых коллег. Ненавижу их! Они понатащили столько гвоздик! Мама их терпеть не могла. Андрей тоже не знал, и тоже притащил венок, нашпигованный этими гвоздиками и хвоей, как рождественская ёлка. Я была рада, что этот маскарад наконец окончен. Мы ехали домой, хотя дом для меня уже не был домом. Мы переехали в этот коттедж только месяц назад. Он казался мне совсем чужим, как и Андрей... Поминки были мне так же омерзительны, как и весь этот цирк: парад лицемеров, шлюх и их бизнес-френдов. Никто из них не стоил даже ногтя маминого мизинца! Никто из них не способен понять, что это был за человек. Про Андрея я уж молчу. Не мне осуждать её выбор, а доказывать очевидное, грозило крупной ссорой... Это он предложил мне водки. Я конечно благодарна ему за то, что он не стал читать мне нотации и разрешил покурить в машине, но предлагать семнадцатилетнему человеку водку!.. да еще и говорить, что это нужно! Я посмотрела на него с омерзением. Мама никогда бы этого не одобрила. С еще большим омерзением поднесла рюмку ко рту и, поверив ему, что "сразу станет легче", влила в себя этот яд. Тогда еще я не знала, но теперь с уверенностью могу сказать -- яд намного приятнее! Нечего было удивляться, что по дороге домой меня всё-таки вырвало. Однако Андрей выглядел очень раздраженным. Он перестал на меня посматривать в зеркало, опустил все стекла и набрал скорость, чтобы не чувствовать запаха. Мне было все равно, мне было не стыдно. Я злилась, я уже почти ненавидела его. Смутно помню, как мы приехали домой. Я отправилась в душ, облилась ледяной водой. От холода сразу протрезвела, но теперь мне стало стыдно, больно и страшно. Сидя на полу душевой, я ревела очень долго. Я не понимала, почему так произошло. За что Бог сделал так? В чем я так сильно виновата? И что мне теперь делать?.. Андрей, хоть и старался быть если не отцом, то другом, но все равно, он -- чужой. Он обо мне ничего не знает, да и никогда не интересовался... Я плакала навзрыд, так плакала, что сводило живот, но не могла остановиться. Странно, мне казалось, что становится легче, когда плачешь. "Надо успокоиться, надо жить..." -- говорила я шепотом сама себе, но мысли о продолжении обычной жизни нагоняли еще большую волну горечи. Я умывалась и снова ревела. И так до тех пор, пока Андрей не постучал. --Лиз, ты там как?! -- его голос вернул меня к жизни и немного согрел. Всё-таки беспокоится обо мне. Значит не всё так ужасно, как мне кажется. --Я сейчас! -- я даже испугалась, как охрип у меня голос. Когда я вышла (а вышла я в мамином халате, потому как это была её ванная комната, и там ничего больше не было), Андрей повернулся. Ему тоже было не по себе, и он сидел на их кровати, но вроде глаза были сухими, он просто устал. Он почему-то застыл с глупым видом, приложив пальцы ко рту. --Что? Я испачкала одежду! Там... не было больше ничего... -- я оценила ситуацию и покраснела, а краснею я прямо на глазах, сразу видно, такими пунцовыми пятнышками, -- Извини, если напугала... -- не совсем то, что я имела в виду, но тоже сойдет -- подумала я. --Да нет... -- мне показалось, или он действительно усмехнулся?!.. -- Ничего, -- выдавил он из себя, наконец-то опустив руку, -- Тебе идёт, -- теперь мне не показалось -- он действительно улыбнулся, но очень печально... не придерешься... Уже дойдя до своей двери, я услышала: --Я.. кофе сделаю! Будешь?! "Сегодня всё не по своим законам. Он хочет казаться близким, даже семью себе представляет..." -- я его пожалела, да и хотелось мне кофе, просто на несколько секунд я впала в ступор. --Давай! Вот так, наверное, должно было быть. Когда люди в какой-то беде, они объединяются, даже если раньше враждовали. Я даже на это время забыла своё "защитное хамство" и стала называть его по имени. Мне показалось, он это оценит. Был для меня человеком без имени, не личностью значит, никем... Теперь все преграды и мысленные, астральные заборы рушились. Меня тянуло к Андрею. Потому еще, наверное, что в доме, в этом чужом мертвом доме, было так пусто, холодно и одиноко. Здесь еще пахло краской. Двери неплотно закрывались, а на чердаке постоянно шумели птицы. По-настоящему уютно было только в гостиной. Там мы и сели пить кофе с моим отчимом. Боже, неужели я решилась на это слово?.. От одного только созвучия "ОТЧ'" меня бросает в дрожь! Ладно, это всё эмоции... К тому времени я уже конечно переоделась. После ледяного душа мне стало страшно холодно. Я надела любимый мягонький спортивный костюм, ворсистый, велюровый, наверное. Не знаю, как правильно называется этот материал, но он мне очень нравится. Он уютный и греет прямо душу, а не тело... Андрей тоже переоделся в домашнее, почему-то белое. Я не стала спрашивать, почему. Черт с ним. В конце концов, это его моральные проблемы! Если он не считает нужным соблюдать траур, меня это не касается. Может, он решил, что ему не идет черное?.. На него это похоже. Он не женственный, но очень любит свою внешность. Фигура у него, как у атлета. До сих пор не пойму, зачем это в бизнесе, и как это помогает на совете директоров... Андрей больше похож на деятеля шоу-бизнеса, чем на соучредителя компании. На загорелых раскаченных плечах действительно лучше смотрится белая майка. Только... на кой черт ему сейчас красоваться своими мышцами?! Перед кем?.. Вот за это я его, наверное, и не любила... Я села на вторую часть углового дивана, перед телевизором. Андрей услужливо преподнес мне чашку кофе, плюхнулся обратно, на тот же диван, и подобрал с журнального столика пульт от плазмы. --Хочешь посмотреть чего-нибудь, или не включать?.. -- вежливо поинтересовался он. Я покачала головой, глядя в темный экран, как в Черный квадрат Малевича, будто пытаясь там что-то увидеть. Я представила рекламу, комедию, мелодраму... пожалуй, всё что угодно будет нелепо сейчас смотреть. --Ладно... -- он пожал плечами и небрежно швырнул пульт обратно на столик, -- Лиз, я хотел поговорить. Если ты, конечно, можешь сейчас говорить... Я взглянула на него и поймала его взгляд. Андрей был взволнован, отпускал слова очень осторожно, будто боясь сказать лишнего. --Смотря о чём, -- ответила я, поворачиваясь к нему всем корпусом, чтобы и дальше наблюдать за его странным поведением. Я подобрала ноги и села по-турецки, сжимая горячую чашку с черным кофе, едва отпитым. Во-первых, кофе был слишком горячим, а во-вторых, Андрей не знал, что я пью только капучино. Мог бы и запомнить за полтора года... --Ой, ладно, слушай, чего-то я рано завел тему. Давай потом, когда всё уляжется, -- пошел на попятную он. --Поздно. Уже заинтриговал, -- я ему улыбнулась, но одними уголками рта. Это означало, что я недовольна. У меня, когда я так улыбаюсь, появляются такие ямочки на щеках. Похоже, Андрей только сейчас это заметил, и с интересом разглядывал моё лицо, пока я не окликнула его по имени. --Ну, хорошо, хорошо! -- согласился продолжить он, -- Я хотел сказать... Мы должны держаться вместе сейчас. Тебе надо институт закончить. В общем, до твоего становления на ноги мы с тобой -- семья. Дальше, если захочешь, мы разъедемся. Я просто знаю, как ты ко мне относишься, Лизавета, и... --Да ладно, бывает у всех. Так чтоб с неродным отцом были хорошие отношения, я еще не встречала... -- мне стало его как-то жалко, захотелось утешить, разуверить его, сказать, что это всё мой поганый характер. Мне на какой-то момент показалось, что он действительно переживает из-за не сложившихся у нас с ним отношений. --Нет, если мы подружимся, будем видеться на семейных праздниках, -- широко улыбаясь, уже не стесняясь своего странного веселья, отвечал он, -- Это я вообще все к тому, что тебе нужно отучиться и найти хорошую работу. Квартира для тебя уже есть. Мы с мамой её купили еще пол года назад... --Работу найти?.. То есть ты, Андрей, будешь жить здесь? -- я выделила его имя, но он намёка не понял. --Да нет, скорее всего, продам этот дом. Слишком много воспоминаний, -- очень тяжело вздохнул он. --А что с компанией? -- я подошла к мини-бару, покопалась меж бутылок и нашла спрятанную пачку сигарет, не сводя уверенного взгляда со своего отчима. --Прекрати курить, -- он сказал это не громко, даже как-то скучающе, между делом, пытаясь выполнять обязанности родителя, -- То, что я тебе разрешил покурить в машине, пока никто не видит, не значит, что тебе можно теперь ходить по дому с сигаретой, -- строго и очень убедительно отчитал он меня. --Ты не ответил, -- как ни в чем ни бывало, я прикурила его зажигалкой. С Андреем стало что-то происходить. В какую-то секунду мне показалось, что он готов ударить меня. У него даже затряслись руки от напряжения, но он подавил в себе гнев мгновенно, почти не заметно. Вот, что значит личный психолог! Чтобы не провоцировать больше ни себя, ни меня на очередную резкость, он плюнул на тему курения и вернулся к разговору о делах. --Компания завтра переходит ко мне, поскольку кроме меня больше некому управлять... теперь... -- он отвернулся, и я не видела его глаз, но мне показалось, что он вовсе не о маме сейчас думает. --Завтра?.. --Да, завтра. Я как раз об этом и хотел с тобой поговорить, -- он аккуратно усадил меня в кресло и присел рядом на корточки, будто мне семь лет, -- Надо, чтобы ты со мной поехала завтра. Там юридические моменты... --Зачем? -- мне действительно было не понятно. --Лена... Твоя мама давно составила завещание. Такая у нас жизнь... бизнес людей калечит и перемалывает... В общем, без твоей подписи никак. Я передала ему сигарету, потому что он сидел ближе к пепельнице, и он её затушил, после чего погладил ладонью мою коленку. --То есть... -- я подобрала под себя ноги, избавившись от его руки, -- Я подпишу что-то, и что будет?.. --И я смогу законно управлять компанией. --А если не подпишу?.. Зачем мама так написала в завещании? --Я не знаю, зачем. Будет... да ничего не будет. Без руководства всё развалится. От дела всей её жизни останется только воздух. --А где оно, это завещание?.. -- я на минуту задумалась, не слишком ли я груба и подозрительна, но он так себя вёл, что любой бы заподозрил афёру! --Лиз, ты что, мне не веришь?.. -- он поднялся на ноги, облокотился о моё кресло, ухмыльнулся почти мне в лицо и пошел в мамин кабинет. По дороге обратно он захватил себе бутылку виски и стакан. Мне к счастью не предлагал. Мне он протянул вскрытый конверт. Я нашла в нем два листа -- на одном было завещание, на другом письмо лично мне! Мама писала аккуратно, красиво... Завещание я отложила на подлокотник, и двумя руками вцепилась в письмо. В нём она написала, что любит меня, что мне обязательно надо стать художницей, а не бизнес-леди. Мама уважала моё увлечение живописью, и даже немного завидовала, что у неё нет таких способностей... Дочитав до конца, я подняла глаза и увидела перед собой полный стакан виски. --На, -- уверенно кивнул Андрей. Не задумываясь, я осушила его до дна. Затем взяла в руки завещание. В первых же пунктах было написано обо мне, и о праве наследства на компанию... полном праве! Об Андрее я не нашла ни слова. Разглядев подпись и печать, я так же увидела подписанное мелким шрифтом: "второй экземпляр". После чего Андрей вырвал лист у меня из рук. --А где первый?.. -- мне накатило почти сразу, и соображала я достаточно туговато. --Первый?.. --Экземпляр. Здесь написано второй. --Так ты подпишешь завтра договор? Я подняла слипающиеся глаза на него. В одной руке у него было завещание, в другой бокал уже только со льдом. Андрей смотрел на меня так, будто от меня уже ничего не зависит. Он улыбался мне, как удав улыбается кролику. --А ведь у кого-то есть еще один экземпляр... -- не менее нагло улыбнулась я. В этой угрозе была моя роковая ошибка. Будь я чуть поумнее, потрусливее в конце концов... я бы согласилась, сделала бы вид, что мне всё равно, но нет! Я показала ему, что умею думать... --Лиза, что ты, в свои шестнадцать лет будешь делать с компанией? --Мне семнадцать, если ты не в курсе. Я не спорю, управлять наверное должен ты, но твоя логика мне почему-то не нравится. --Тебе просто я не нравлюсь... -- он сел, вернее почти упал, на диван и плеснул себе в бокал еще виски. --Возможно. В завещании нет ни слова о том, что я должна передавать кому-то компанию, подписывать что-то, чтобы кто-то руководил... --Лизонька, маленькая моя, глупая девочка... Конечно, не написано. Но это необходимо. Завещание -- свидетельство твоего полного законного владения. Надо подписать доверенность, временную передачу полномочий. Считай, что ты -- наследница престола... Знаешь, как... за них управляли советники до их совершеннолетия. --А кто назначает этих советников?.. -- пьяные шутки на этом закончились. Андрей перешел на серьёзное выяснение отношений. --А куда ты от меня денешься, солнце моё?! Я твой официальный опекун... -- он расплылся в пьяной улыбке, шаря глазами по моему телу. --Ну да, а после восемнадцати отправишь меня жить в ту квартиру... --Блин, какая ж ты зайка, когда дуешься! -- выдал он, размышляя вслух, уже не слушая меня. Меня прошиб холодный пот. Произошло что-то неправильное... или, что еще хуже, может произойти! Что-то, чего я никак не могла ожидать от Андрея. Я не удивилась, что он пытается отобрать у меня наследство, которое мама ему не доверила, но после этих слов мне стало действительно не по себе. --Видишь как... -- продолжал он, -- Я тебе не нравлюсь, а ты мне нравишься. Вот несправедливость. --Я лучше пойду спать, -- поднимаясь из кресла, сказала я, -- А четвертый стакан был все-таки лишний... И тут же сама почувствовала, как подкашиваются ноги, и кружится голова. Пока я сидела, было намного лучше. Теперь предстояло дойти до лестницы, не теряя достоинства. Нельзя было показывать ему свою слабость. У меня почти получилось сделать несколько уверенных шагов, но Андрей догнал меня еще до лестницы. Он обогнал меня и чуть подтолкнул вперед. --Я тебя провожу... Вот кто на ногах не стоит, так это ты. По дороге до моей комнаты адреналин почти промыл мне мозги. Андрей придерживал меня на лестнице и не отпускал уже наверху, и я не успела запереть дверь. Благодаря его усилиям мы оба ввалились в мою спальню одновременно. --Тебе тоже пора идти спать, Андрей. Спасибо, что проводил. Спокойной ночи! -- я постаралась вежливо, но настойчиво вытолкать его за дверь, но эта глыба мышц встала, как вкопанная в дверях. Тогда я принялась рыться в шкафу, делая вид, что ищу пижаму, но и это не помогло. Андрей доковылял до моей кровати и рухнул на неё. --Какого... Иди спать к себе! -- взорвалась я, чувствуя, что у меня всё трясётся, не то от злости, не то от омерзения. Лёжа лицом в подушке, он что-то пробуровил, но я не разобрала, да и вряд ли он мог сказать что-то путное. Я принялась раскачивать его, пыталась свалить с кровати. И всё это вместо того, чтобы плюнуть и уйти в другую спальню... Я не успела заметить, как и что произошло, случайно ли, специально, но он ухватился за мои руки и опрокинул меня на постель. Я открыла рот, чтобы сказать что-то крайне неприличное и отрезвляюще грубое, но только застыла с глупым выражением лица. Продолжая держать мои руки, Андрей поднялся надо мной и глядел очень внимательно. --Ты действительно думаешь, что я пьян?.. С полбутылки вискаря? -- негромко, но очень чётко и трезво сказал он, и язык у него уже совсем не заплетался. Андрей смотрел на меня широко раскрытыми глазами, в которых не было ни капли пьяного блеска... --Да мне все равно... -- я постаралась сделать вид, что ничего не понимаю, -- Нажрался ты, или нет, я хочу спать. Уходи! -- как же я пожалела, что сумка моя с баллончиком осталась внизу, но разве я могла подумать, что чёртов баллончик пригодится мне в моей же комнате?! Андрей покачал головой, шутливо сжав губы. --Я подпишу завтра всё, что ты скажешь... -- у меня не осталось другого выхода. --Да ничего ты не подпишешь, -- только усмехнулся он над моим испугом, -- И не подписала бы... Мне стало очень страшно. Наверное, вообще никогда не было так страшно. Он ясно дал понять, что то, чего я боюсь, не самое страшное в жизни. Он всерьёз намеревался убить меня сегодня. Я не имела ни малейшего понятия, сколько стоит мамина компания, да и не задумывалась об этом никогда, но теперь поняла, что вполне достаточно, чтобы лишить человека жизни. И мамина машина взорвалась именно из-за этого. И Андрей сошел с ума из-за этих денег... Не знаю, почему, но я стала улыбаться ему. Сквозь слезы, но улыбалась. Наверное, это нервное, такая реакция психики... Я осознала, но не поверила до конца, что всё именно так случится, как я думаю. --Ты хотел меня напугать? У тебя это хорошо получилось... Я поняла, что тебе это важно. Я вообще глупо себя повела. Пожалуйста, отпусти... --И что будет? -- казалось, он просто играет со мной, но всё равно хотелось на что-то надеяться. --Ты уйдёшь, я лягу спать, а завтра мы поедем в офис и... Да сдалась мне эта компания! Неужели ты поверил, что она мне нужна?.. --Не убедила, -- он захватил две мои руки одной, а свободной расстегнул мою гимнастерку. Я заёрзала, стараясь хотя бы освободить ноги, но удалось лишь брыкнуть его в живот. Мгновенно последовала его реакция -- локтем мне в живот. Я согнулась, на сколько это было возможно. Обжигающая боль разлилась внутри, а обида и страх накатили новой волной слез. Не думала, что этой ночью мне удастся заснуть, хотя конечно я вообще о другом думала... Я заснула, не помню почти ничего. Ни как все это закончилось, ни того, что он говорил. А ведь он говорил что-то все время... почти все то время, что... Первое, что я помню -- я проснулась в палате. Это была аккуратная, чистая комната в какой-то частной клинике. Голова страшно болела и кружилась, меня мутило. Все тело ныло так, как в прошлую зиму, когда я не одну неделю провела в постели с тяжелой ангиной. Жар, полутьма в глазах, хотя палата хорошо освещалась потолочными неонами. Мне было не страшно, но ужасно противно, гнусно... но я не знала, отчего. Я не помнила ничего! Дверь распахнулась, и вошли двое. Я сфокусировала взгляд... Это пришел Андрей и с ним доктор. Ну, по крайней мере пожилой человек в белом халате. Я и не стала бы предполагать, что он кто-то другой. Мне в тот момент трудно было понять, что происходит, и я была рада, что Андрей здесь, что я не одна в этом чужом месте. Тем более что минутой назад я будто ледяным душем, была повержена воспоминанием о том, что мамы больше нет... Это единственное, что четко было в моей памяти тогда. И Андрей сел рядом, заговорил со мной, как с дочерью... Врач проверил мой пульс, посветил в зрачки своей гестаповской ручкой-фанариком и спросил, что я чувствую, на что жалуюсь. Я выдала все, как есть, мол мутит, голова и т.д. Тогда он ушел. А Андрей остался сидеть на моей постели. --Что произошло? Я больна?.. -- я попыталась выяснить у него обстоятельства того, как попала сюда. --Да... -- он потянул паузу с нервно-натянутой улыбкой, -- Заставила ты меня понервничать, Лизавета. Я не должен был тебе разрешать пить на похоронах. По крайней мере, столько... --Пить? -- я напрягла память, всплыло то, как меня стошнило в машине, -- О, черт! Это отравление? Чего они говорят? (я имела в виду врачей) --Может и отравление. Я тебя не мог добудиться, когда домой приехали. Если честно, испугался ужасно... -- он уткнулся лбом в растопыренные пальцы, краснея, -- Главное услышал, что дышишь, и... развернулся и прямиком сюда, в клинику. --А чего они делали? -- с интересом расспрашивала я, но казалось, каждый мой вопрос заставляет его дико напрягаться. --Врачи?.. -- растерялся он. --Кто же еще... -- хмыкнула я, пытаясь разглядеть, что скрывает его фальшивое поведение. --Что-то вкололи... Тебе сейчас нужно будет пройти обследование. Говорят, это может быть аппендицит. Я испугалась. Нет, даже смешно! Я испугалась, что меня будут оперировать в этой клинике... Да лучше бы все было действительно так, как он говорит! Конечно, можно было понять моё состояние, почему я так расстроилась, расплакалась. Мне подумалось, что мама очень нужна мне здесь, сейчас, тем более, если мне предстоит операция... Если бы она была здесь, я бы ничего не боялась... Никто её не мог заменить, тем более Андрей! Он погладил меня по голове, сказал, что это совсем не так страшно, как я себе представляю, но... от его прикосновения меня почему-то бросило в жар. Я очень сильно вспотела. Даже больничная пижама прилипла к телу. Я оттолкнула его руку. И тут с его лицом произошли изменения. Оно все напряглось, заходили скулы, будто он вот-вот плюнет мне в лицо. А потом он стал улыбаться. Не фальшиво, с чувством! С чувством мерзкой самоуверенности и безнаказанности, нагло и даже загадочно, будто я еще многого не знаю и не понимаю. Потом ничего не сказал. Просто встал и ушел. Я лежала в палате и думала, пыталась предположить, что все это значит, размышляла, рассуждала, старалась вспомнить. Я подумала -- какая связь между отравлением водкой и аппендицитом? Не понимаю, неужели алкоголь оседает в желудке, как пища?.. Бред какой-то! -- вспомнить так ничего и не удалось, но чувствовала я себя и вправду как при температуре. Потом пришел "доктор" и проводил меня в процедурный кабинет для этого самого "обследования". Вот тогда у меня появились первые подозрения, что что-то действительно не так. Клиника оказалась очень небольшой. На весь этаж насчиталось не больше пяти комнат, дверей я имею в виду, закрытых дверей, без табличек и номеров. Будто палат тут и не было вовсе. Правда, в остальном все соответствовало виду больницы. То есть оборудование и все остальное у них было. Все новое, чистое. Запах нашатыря и хлорки, и еще чего-то, очень больничного. В процедурном стояло кресло, обтянутое новеньким серым дерматином. Рядом какие-то аппараты. Еще это кресло... оно что-то среднее между зубным и гинекологическим. Оно располагало пациента полулежа. --Руки на подлокотники, -- сказал мне врач тоже очень убедительно, холодно, цинично, как врачи обычно произносят надоевшие им формальности. Я села, локти положила, как он сказал. В кресле было слишком удобно. Захотелось спать. Он позвал сестру. Та проделала несколько процедур сразу. Кровь из пальца, из вены, мазок и всякие прочие неприятности. Когда она закончила, (врач сидел, заполнял мою карту), ушла со всеми пробирками, а я так и сидела дальше. --Можно идти? -- неуверенно спросила я, глядя на доктора, а потом, когда он оглянулся, -- на открытую дверь. Вместо ответа он бросил ручку, встал и прикрыл дверь. Стало тихо. Только шум приборов и гудение его настольной лампы. --Посиди пока... -- небрежно бросил он, когда опустился обратно за стол. Он был слишком занят, чтоб разговаривать, объяснять. Да я и не возражала. В кресле было уютно. Конечно, сначала оно было холодное и влажное от дез-раствора, но теперь я нагрела его собой. Я решила подремать, пока он занят картой. Тут, в полудреме мне подумалось -- "Почему он меня ни о чем не спрашивает?.. Ведь он должен знать мои данные, адрес, год рождения и т.д. Я ведь никогда не наблюдалась в этой клинике..." -- Я приоткрыла глаза, и увидела, что он время от времени на меня поглядывает, отрываясь от своей писанины. --Вам мой отчим сказал мои данные? -- я даже не старалась быть вежливой. Мужчина растерялся. Я испугалась. Хотя еще не понимала, чего мне нужно бояться... --Паспортные данные? Да, он все заполнил сам, как только Вас привез, -- наконец ответил он, снова очень сухо, отстраненно, увлеченно копаясь в журнале, видимо в собственных записях. --Он уже уехал? -- мне этот его уход тоже не понравился. У меня операция, а он! Он просто смылся. Никогда не прощу -- подумала я тогда. --Да, он сказал, что не спал всю ночь. Ему нужно отдохнуть. Просил Вам передать, что приедет завтра днем, -- он закрыл свои записи и поднялся из-за стола, -- Голова еще кружится? --Сейчас уже нет. Но, если потрясти вот так... -- я помотала из стороны в сторону головой, -- кружится. Доктор чуть заметно улыбнулся мне, -- Значит, не надо трясти пока... Я оценила и тоже ему улыбнулась. Он казался вполне милым человеком. Разрядил обстановку своим шутливым настроением. --У меня правда аппендицит? -- мой голос даже дрогнул при этих словах, так мне было не по себе. --Мы это скоро узнаем. Экспресс анализы вот-вот будут готовы. А потом, если понадобится, мы сделаем УЗИ, и тогда я точно скажу, -- он все правильно и логично говорил, и меня перестало грызть это ощущение загадочности, подозрительности... -- Что, никогда раньше не оперировали? -- не люблю, когда врачи так говорят, безлико, будто к кому-то другому обращаются, а оказывается, что к тебе, ведь больше нет никого рядом. --Нет... -- я покачала головой и почувствовала, что снова мутит. --Не мотай головой, -- усмехнулся он, -- Я сейчас вернусь, посиди пока... Доктор вышел в коридор, закрыл дверь... запер! Он так резко перешел на "ты", но меня это не злило. Он мне понравился как раз тем, что попытался меня разрядить, показать, что все вокруг не так уж официозно. "Вот только то, что он дверь закрыл на ключ... ну, наверное, и этому есть логическое объяснение..." -- подумала я. Если бы хоть толика памяти вернулась ко мне тогда, я, наверное, встала бы и просмотрела все бумаги на его столе, выглянула бы в окно... он оказался так не предусмотрителен. А ведь я могла соврать, что не помню ничего... Тогда бы мне многое стало ясно. Но... что говорить, я пребывала в таком глубоком спокойствии и неведении, что даже не знала, что и где могла бы обнаружить. Вероятно, он на то и рассчитывал, не стал пугать, не хотел, чтобы я заподозрила что-то до определенного момента. А потом... он вернулся с моими результатами. Еще более оживленный, чем когда уходил. Он принялся закреплять листы в карту, но в его движениях наблюдалась какая-то нервозность, торопливость, суета... --Ну, что там?.. -- я заерзала на кресле, хотела даже слезть, но он не велел, жестом показывая еще посидеть. --Там?.. -- он взял в руки карту и заходил с ней по кабинету, -- Там, в принципе, все хорошо, как я и предполагал. А у тебя легкое отравление токсином. --То есть... алкоголем?.. -- мне было трудно его понять, и его веселье... будто это ему должны были вспарывать брюхо, а не мне. --Не обязательно алкоголем... -- он небрежно бросил карту на стол и принялся рыться по ящикам, ища что-то. Он делал все так, будто сам только что выпил. Мне это совсем не понравилось. Что может быть хуже пьяного врача?! Наконец он взял все, что хотел и присел на табурет, где недавно сидела сестра, бравшая у меня анализы, рядом со мной. На столике разложил все, потом, как будто отстраняясь от всего этого, прикрыл ладонями колени и взглянул мне в глаза так воодушевленно весело... --Мне теперь надо кое-что сделать... "Кое-что?! Врачи так не говорят!" Страх снова стал разливаться по моим венам. Вернее, наверное, это был адреналин... Много-много адреналина. --Что значит "кое-что"?.. Вы сказали, что это не аппендицит, что операция мне не нужна. Что еще?.. -- мой голос так дрожал, будто я сейчас расплачусь. --Это не аппендицит, -- согласился он совершенно спокойным тоном, вставая передо мной во весь рост, -- Операции никакой не будет. Пожалуйста, Елизавета Петровна, не впадай в истерику. Что тебя так напугало? Ну вот, он снова вернулся к официальному тону. Даже отчество мое запомнил из карты. Что же ему нужно?.. --Это Ваше выражение: "кое-что"! Почему не называть вещи своими именами? -- нет, я все-таки вздорная девчонка, -- Или это слишком для меня заумно, Вы считаете?.. Любой нормальный медик вышвырнул бы меня вон после такого, но этот... Он даже глазом не моргнул, пока я кричала. Он просто взял и пристегнул мои руки к подлокотникам. Сначала одно запястье, потом я стала отталкивать его, но он справился и вторую руку привязал. Навалился корпусом, и ноги тоже ремнями перетянул. ""Доктор Франкенштейн" какой-то! Господи, он маньяк... это конец..." -- я чувствовала, что вот-вот заплачу, но была, наверное, слишком напугана необъяснимостью происходящего. Когда в голове нарисовалась сцена насилия, вот тут меня пробрало. Я кричала и плакала навзрыд, но и тогда мне не было по-настоящему страшно, как стало потом... когда я все узнала. "Франкенштейн" как ни в чем не бывало, не обращая никакого внимания на мои крики и слезы, сел. Он взял со столика жгут, здоровенный шприц, и приготовил пакет для плазмы. С хладнокровием убийцы перетянул мою левую руку выше локтя, пальцами обхватил локоть... такие сильные пальцы. Когда кровь стала поступать по трубке в пакет, доктор отстранился и перевел дух. "Он все-таки нервничал, значит живой, не робот!" -- иронизировала я, уже молча, наблюдая за ним. --Не поймешь, но придется... -- вздохнул он, уставив взгляд себе в коленки, -- Тебе придется многое принять и понять, Лиза. Я лишь всхлипывала в ответ, не решаясь и не желая говорить с маньяком. Он продолжал: --То, что у тебя было -- отравление наркозом... -- он мельком взглянул на меня, -- наркотическое опьянение... -- снова короткий взгляд, -- Снотворного перебра...ла... -- он долго не решался произнести окончание, будто знал, что я не сама его приняла. --Снотворного?.. -- мой голос снова хрипел, да я уже привыкла к этому, -- Причем тут снотворное? Я не понимаю, что происходит... Что вам нужно? Вы... вы... -- я не решилась сказать, это прозвучало бы так глупо. --Я вовсе не монстр... Большего зла, чем сейчас, с тобой никто здесь не сделает. Это пока все, что я могу сказать. --Вам... -- я взглянула на катетер, по которому моя кровь уходила из тела, -- нужна кровь? Это контрабанда какая-то? Вы её продаете? Доктор улыбнулся мне, не зло, а даже как-то с сочувствием. --Ты все правильно поняла. Ты молодец, Лиза. Надеюсь, мы с тобой подружимся, и ты не станешь слишком на меня злиться, ведь я здесь выполняю свою работу, не более... Надо мной есть начальство, покровители и все прочие, так что... я не "ДокторЗло"... --Подружимся? Да, конечно... в гробу я вас видела! Где Андрей?! Где мой отчим? Вы видели его? Он по стенке вас всех размажет! Он занимался борьбой. У него и пистолет есть. Он завтра приедет и башку вам разнесет, выродки ненормальные! Ну, как вам такая дружба?! -- я в конец сорвала голос и не могла больше кричать. И сил не было. Вместе с кровью уходила моя жизненная сила, моя жизнь! Я ведь не знала, сколько нужно, чтобы умереть от потери крови. И я вдруг задумалась над этим и замолчала. Все это перестало иметь смысл. "В любом случае, до завтра я не доживу..." --Знаешь... -- доктора мой спич не убедил, он грустно вздохнул снова, -- Ты здесь не единственная, но ты одна такая... И, если честно, мне действительно очень жаль... Я не смогла ничего сказать, я лишь повернулась к нему, когда он вынимал иглу из моей руки. Опустила голову на подголовник, закрыла глаза... глубоко-глубоко дышала, чтобы не забыть дышать. Пакет наполнился, с меня сняли жгут. Стало легче. --Вы меня долго... будете держать?.. -- не открывала глаз, боялась... Я вообще не шевелилась. --Задай вопрос иначе, пожалуйста... -- судя по голосу, ему и вправду было тяжело. --Сколько я буду еще жить? --Долго. Достаточно долго. Мы здесь никого не убиваем. Мы делаем то, что делаем. --Как сухо... У вас есть дети? --Отдохни... -- это все, что он ответил. Я глядела в потолок, и мысли, словно острые осколки, словно хищные птицы... так и вонзались в мозг, в сердце. Было очень тяжело дышать. Лицо горело, наверное, от соли, от слез. Рука противно ныла. Доктор прижимал тампон, держал его на месте прокола, как положено. Я решила не думать о нем, не замечать, будто его и нет... иначе во мне бы ничего не осталось кроме ненависти. А я думала о том, что произошло со мной за эти сутки. Мама... мамочка, мне так страшно! Я так и умру здесь?.. Никогда больше не выйду из этого притона?!" -- я непроизвольно взглянула в его глаза, а он в это время глядел на меня. Отвернулся, спрятал глаза, но я успела увидеть в них неподдельное сострадание. --Андрей вам ничего больше не говорил обо мне? Кроме паспортных данных... на кой они вам... не знаю... -- закончила я, рассуждая вслух. --Мне? Нет, ничего. А что? --Не знаю... -- на самом деле я долго подбирала вопрос, чтобы не молчать, чтобы говорить, чтобы не сойти с ума, чтобы не заплакать снова... Не знаю, зачем я об этом спросила. Конечно, о маме он не стал ничего говорить. Им здесь совершенно побоку на мое состояние. Доктор встал, открыл дверь, высунулся в коридор и кому-то сказал "Подойдите". Послышались приближающиеся шаги. Я была спиной ко входу, не видела, но слышала, как кто-то вошел, остановился на пороге, рядом с доктором. --Все? Закончили? Это прозвучало так обыденно, так... привычно для них! Этот их "бизнес" явно был поставлен на поток. Здесь существовала уже целая система, четкая, выработанная... годами. Этот человек -- охранник, подошел ко мне и принялся расстегивать ремни, даже не глядя на меня, не разглядывая. Я же от него глаз не отводила. Обычная черная форма охраны, голубая рубашка... чистая. Довольно молодой парень, типичная шпана. Таких почему-то как раз и берут в охранники. А еще уголовников и прочую шантрапу. Но что-то было в нем... не то, что-то неуловимое, вокруг него, будто какой-то эфир... Глупо, но мне казалось, будто вокруг него какая-то аура, усыпляющая, отравляющая всех, кто с ней соприкасается. Как будто он -- оголенный электропровод, а воздух вокруг него наполнен электромагнитным полем. Жуткое ощущение. Я даже забыла, что хотела бежать, едва мне освободят руки. Парень потянул меня за здоровую руку, и перехватил за локоть, когда я спустилась с кресла. --Он проводит тебя в палату, -- объяснил доктор, когда почувствовал на себе мой кричащий взгляд, -- Я еще к тебе зайду. Охранник вывел меня в коридор и повел к железным дверям на лестницу. Его пальцы несильно, но навязчиво сжимали руку. В них тоже было это "электричество". Я все пыталась понять, что за действие оно оказывает на меня. Я оказалась в каком-то ступоре. Паника, и в то же время, невозможность вздохнуть свободно. Словно он не за руку меня держал, а всю заковал в цепи, обмотал веревками с ног до головы... Он отпер двери, и мы оказались на лестничной площадке. Поднимались наверх. Я ухватилась за перила левой рукой и почти без всякой задней мысли глянула вниз... просто посмотреть, на каком мы этаже... далеко ли выход?.. --Не советую даже думать! -- услышала я. Его голос был вполне обычным, как у любого гопника, прокуренный, подростковый, ломающийся. Парня явно что-то веселило. Он и угрозу произнес с улыбкой... --Я ведь лежала там, на том же этаже. Там моя палата... -- меня напугала эта перемена места... Зачем? Куда? --Там карантин. Наверху палаты. Он был не многословен, хотя было очевидно, что сдерживается. Ему хотелось много чего сказать. Меня это заинтересовало. Захотелось его разговорить. --Здесь вообще много народу? "Больных" я имею в виду... --Сейчас сама все увидишь... -- Парень на одном из пролетов остановился и придержал меня. Оглядел с ног до головы оценивающе. Я его тоже "оценила". Подумала, что он достаточно тощий и даже сухой, не сильный, но, наверное, очень быстрый. Такие невзрачные ребята отличаются энергичностью. В момент атаки они молниеносно и точно наносят удары... Откуда я это знаю?.. Я видела уличные драки. Несколько раз даже пришлось стать их непосредственной участницей. А еще у меня есть такой друг... был... учились вместе... Итак, я окончательно решила -- не выйдет. Он догонит раньше, чем я успею сообразить, куда бежать. Да и состояние для беготни не подходящее... не то, что для борьбы. Надо сперва осмотреться, оценить все, проведать... --Иди вперед, -- он толкнул меня и отпустил локоть, а сам остался внизу. Я прошла до следующей площадки и оглянулась, не понимая, что он делает. Потом поняла, когда оглянулась. Его улыбка стала еще шире, хоть и улыбался он не размыкая губ. --"Посвящение" пройдешь, заглядывай на чай... Я по четвергам дежурю... Вероятно, это было предложение пошлого характера, но я отдала все внимание первому слову... --Посвящение?.. -- я пошла дальше, но он остановил меня, сказав, что уже пришли. Позвонил дважды в звонок на железной двери. --Что это за "посвящение"? В чем оно заключается? -- повторила вопрос я. Но парень только лыбился, чем сильно меня пугал и бесил. По точно такому же коридору, что и внизу, мы прошли к палате. Он отпер дверь. Внутри было темно. Поперек комнаты три койки у одной стены и три у другой, обычные больничные койки, без ремней и пр. Я хотела и в третий раз спросить, но он толкнул меня внутрь, подмигнул и захлопнул дверь, запер... --Черт... А свет тут не включается что ли?! -- я поводила руками по стене у двери, но свет вдруг зажегся позади меня, у самого окна. Не яркий ночник, настольная лампа какая-то. Я вздрогнула. --Не включай верхний свет... -- зашептал мужской голос из темноты. Я подумала, что там не иначе как "человек-паук"... или Вий, или... В общем с этим своим "посвящением" охранник расшатал мне нервы так, что я вскрикнула и прижалась спиной к двери. --Не ори! -- шепотом воскликнул ОН и приблизил лицо к источнику света, -- Спят же все... Я разглядела толстяка на дальней койке, у окна, в левом углу комнаты. У мужчины было круглое, блестящее, но бледное лицо. Такой зеленоватый, немощный оттенок, так не характерный для толстяков. Меня положили в палату с мужчиной! Ну, это просто верх низости... --Ближняя к тебе кровать свободна... -- снова зашептал он. Я еще немного постояла, пока глаза не привыкли к тусклому свету, потом села на постель, подложив под спину подушку. "Все спят?!" -- я оглядела кровати. На трех из них, не считая кровати толстяка, точно кто-то спал! Рядом со мной, напротив и рядом с ним. У окна вроде никого не было, и я быстро перебазировалась на ту койку. Так было удобнее говорить, и не будить никого... и вообще так было меньше страшно. Хоть кто-то здесь подавал признаки "жизни". Не в том плане, что живой и здоровый, а в том, что попасть в комнату, полную спящего народа, даже не зная никого из них... было очень неприятно. А этого можно было хотя бы разглядеть получше. --Макс... -- шепотом представился он, протягивая мне мясистую руку. --Лиза... -- я пожала его мягкую ладонь. Она была холодной и влажной. Не заморачиваясь правилами приличия, я вытерла руку о простыню. --Твоя первая ночь?.. Страшно?.. -- с пониманием спросил он. Я легла на живот и сложила руки на бортике кровати. --Угу. Макс сел, спустил босые ноги на прикроватный коврик, размышляя, как бы меня утешить. --А ты давно здесь?.. -- я не стала дожидаться, пока он придумает какое-либо дурацкое утешение в духе "все будет хорошо". --Больше года, -- кивнул он, но, казалось, этим он не очень то расстроен, -- Да мне-то что... Меня никто не ждет и искать не будет. Здесь сносно кормят, и есть все, что нужно... А тебя-то они зря сюда... Ты вон какая... Холеная, загорелая. Наверняка искать начнут. Много шуму будет в городе... --Я боюсь, Макс... -- я подтащила подушку и уткнулась в нее лицом, чтобы он не видел слез, -- Очень хочу, чтобы так оно и было... Мы проболтали с ним до рассвета. Я кратко поведала, что со мной за эти сутки успело случиться. Он рассказал, что его семья несколько лет назад погибла. Их самолет разбился где-то в Германии. Макс вылетел на опознание, а на обратном пути его обворовали и выкинули из поезда (самолетом он из принципа не полетел). Все документы, даже ключи от машины и квартиры... В общем, когда он наклянчил по электричкам достаточно денег, вернулся домой, а там... совсем другие люди, и квартира продана, а он -- никто. БОМЖ, Люмпен... Когда бандиты узнали, что он пытается восстановить документы -- выкинули его из города и пригрозили убить. Так Макс стал бродягой. Банально, но как человеческая судьба может быть банальной?.. Трагедия всегда трагедия, даже если подобное случалось уже с множеством людей... --И ты спал прямо на улице? --Летом да, зимой приходилось искать теплые места. Били, гоняли... пока с ребятами местными не познакомился. У них перекантовался, а потом... мне предложили подработать. --Подработать?.. --Ну да. Сказали, что, если я сдам все положенные анализы, мне будут платить за донорскую кровь. Анализы мне оплатили они же, эти же ребята... --Зачем? -- я поморщила лоб, пытаясь разобрать, в чем подвох. --Не понимаешь? Я покачала головой, заинтригованно глядя на него. --За меня они получили гораздо больше, чем потратили на анализы. До меня дошло. Его продали! Сейчас мне показалось, что Макс все-таки расстроился, вспоминая, как с ним обошлись. --Но я, в принципе, не жалею, -- поспешил оправдаться он, -- Они, конечно, обошлись со мной, как с куском мяса... Продали по выгодной цене, но мне здесь лучше, чем там, на улице... Имя я все равно свое не верну. В тот дом и так не хочу возвращаться. Так хоть не сдохну с голода. Здесь и выпить можно в праздники, и почитать, телек посмотреть и... еще кое-чего можно. Для меня -- почти рай! -- он грустно и сдавленно рассмеялся, -- Большего и не надо... --Выпить? Они же... продают кровь. Разве они могут допустить алкоголь в своем "товаре"?.. -- я поднялась с подушки и снова уставилась на него во все глаза. --Да им нравится. Это особый вид "товара". Наклеивают, конечно, специальные ярлычки, или в роде того... И стоит дешевле, но спрос не меньше, чем на чистую. Он замолчал, глядя на меня виновато. Наверное, в моих глазах появился такой ужас и такое омерзение от его циничных рассуждений, что Макс поспешил извиниться. --Да ладно, я понимаю, ты сам уже привык ко всему... Я вспомнила, у меня ведь только что взяли кровь, и, как я поняла, уже не на анализ. Целый такой "пакетик". А у меня, он сказал, отравление токсинами, и алкоголя в крови предостаточно... Но как же снотворное? Разве можно?.. --А... -- он небрежно махнул рукой, -- Этим все можно. Наркота их вообще не берет. --"Их", это кого? -- я даже не начинала строить предположений. Боялась, в голову полезет всякая муть. Но эту "муть" Макс как раз и озвучил: --Ну, эти, кровососы... -- он украдкой взглянул на меня и понял, что я была не осведомлена, -- Ну, ладно, спать уже пора. Завтра наговоримся еще. --Нет, погоди! -- я злилась, я боялась, я насмехалась над спятившим толстяком, и все одновременно. --Не кричи! -- зашипел он, -- Ну давай потом поговорим. Я устал... --Ты не пил сегодня ничего?.. -- намекнула я. --Сегодня нет. --Тогда что ты пытался сказать только что? -- я продолжала допрос с пристрастием, и Макс сломался. --Я сказал, то, что хотел сказать, ну, как есть, так и сказал. Я думал, ты уже в курсе... Думал, тебе сказали... -- он виновато опустил глаза. --Что сказали? --Для тебя это слишком сегодня. Боюсь... ты сорваться можешь. Наделаешь глупостей. А они еще и мне наваляют, за то, что сразу все выложил... -- стал оправдываться толстяк. --Поздно. Ты проговорился уже. Что означает "кровососы"? Кого здесь так называют? --Наверное тех, кто сосет кровь... -- громко и очень раздраженно подал голос человек с соседней койки, -- Вы запарили уже, ребята. Дайте поспать. Макс, оставь ее в покое. Завтра сама все узнает. Док завтра обход мутит. Он у нас добрый, сам ей и расскажет. Тебя ж потом повесят... --Блин, так я и пытаюсь! -- отчаянно зашептал Макс ему в ответ, -- Я к ней, что ли, пристал с вопросами?! Парень повернулся лицом к нам и приподнялся на локте, чтобы разглядеть меня. Я его тоже рассматривала. Молодой и даже вроде сильный. Плечи такие... накачанные. Видно был уже в армии. Только что-то в его движениях было не так... Он сел, свесив вниз одну ногу. --Привет... -- я ему улыбнулась. Он мне -- нет. --Это Леха, "чеченец". У него ноги нет, -- прокомментировал Макс. --Завались, жирный! Привычка у тебя всё в момент сливать, -- разозлился парень, -- В жопе вода не держится?! --Сам бы взял, и представился девушке. Я бы молчал. --Вот и молчи, свинья! Распи...л своим попутчикам-собутыльничкам про семью, вот и остался бомжем... --По-твоему, он виноват, что в людях ни души, ни совести не оказалось?.. -- вступилась я. --По-моему ты вообще еще слишком сопливая, чтобы что-то понимать! -- ни секунды не думая, отчеканил солдат, -- Те, кто пьет кровь, называются вампирами! Это даже дети знают... --Ты серьезно? -- я улыбнулась ему с таким наиграно-глупым видом. --Нет, бл--ь, шутки с тобой шучу. Сказки на ночь замутил. Смешная шутка? -- он наклонился в мою сторону, глядя исподлобья, -- А теперь пойди, охраннику скажи, какая она смешная... --Охраннику?.. -- я уже не улыбалась, я перевела взгляд на Макса. Тот кивнул. --Да, они тоже из "этих". Такая крыша, по их распоряжению и охрана "такая"... Я слушала его, но мне и тогда верилось с трудом, хотя тут же вспомнилось странное чувство, ощущение опасности рядом с тем парнем в форме. Но он такой... молодой! Такой обычный. Типичная гопота... дворовая шпана... вампир?.. Пожалуй, Макс был прав. Это уже слишком. За сегодня не переварить столько. Я сидела молча. Может, даже не шевелясь. --А теперь, "спокойной" ночи. Завтра разбудят рано... -- солдат лег и отвернулся от нас. Макс выключил свет и тоже лег. Я слышала, как он ворочается и кряхтит, и вправду готовясь заснуть. Я действительно очень устала, и голова гудела, и глаза чесались, но... мне так не хотелось, чтобы они все заснули. Мне было так тошно. Все же пришлось лечь под одеяло и закрыть глаза. --Макс... -- прошептала я, как можно тише. --Завтра, Лиз, завтра, ладно?.. --Один вопрос. Ну, пожалуйста... --Ну... --Док сказал... здесь... Ну, в общем, правда, что никого не убивают?.. Толстяк облегченно выдохнул. --Правда. Остатки снотворного в крови, усталость, "донорство" -- они сделали свое дело. Я все-таки отключилась, когда уже начало светать. Не знаю, сколько часов мне удалось поспать, но видимо очень немного. Утром в палате стало шумно. Сразу несколько голосов разбудили меня. Так не хотелось открывать глаза, не хотелось вновь попасть в этот кошмарный сон. Голоса были спокойными. Никто не спорил, не повышал тона. Велась обычная, бытовая беседа. Я узнала голос доктора... Комната оказалась залита светом. Сегодня было такое яркое солнце! В этом аду... появление солнца казалось кощунством... Как оно могло заглянуть сюда?! В его лучах все выглядело нормой. То есть вся эта "организация", весь тот мерзкий бред, что поведали мне ночью... будто ничего особенного и нет. Все ведут себя, как в обычной больнице! Никогда бы не подумала, что буду так сильно ждать появления Андрея. Мне так безумно хотелось увидеть его, обнять... Хотелось, чтоб он геройски спас меня из этой "психбольницы", чтоб я забыла все, как страшный сон... Он перебил бы всех охранников... "Возможно, он будет ранен. Но мы отсюда выберемся! Я сама поведу машину. Только бы у него получилось!" -- молилась я. И голос Доктора-Зло меня окончательно разбудил: --Лиза, доброе утро! Я повернулась к нему и взглянула с таким омерзением... --Оно будет добрым, когда это заведение выжгут напалмом... -- изрекла я, сама от себя не ожидая такой злости в голосе. --Все идут завтракать, но... если ты не голодна, можешь поспать до обеда, -- невозмутимо отвечал он. Я так и сделала. Я подумала, что лучше буду спать, пока все это не закончится, чтобы не думать все время, не волноваться... Просто дождусь Андрея. Он меня разбудит... Только разбудил меня Макс, а не Андрей. Еще толком не проснувшись, я спросила: --Там внизу никакого шума? Ничего не происходит?.. --Да нет... Все тихо. А что должно произойти?.. -- испугался Макс. --Мой отчим скоро приедет... -- я встала, оглядывая палату. Никого, кроме Макса и "чеченца" не было. Наверное, все уже ушли обедать.