Богданов Александр Алим. Сыскарь

Богданов Александр Алим : другие произведения.

Сыскарь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

© Copyright Богданов Александр Алим (octagoncube255@gmail.com) Размещен: 02/06/2023, изменен: 01/07/2023. 722k. Статистика. Роман: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: "Русь навалила, нас совсем задавила. Дай дуракам власти, развалят Русь на части." Так, народными пословицами и поговорками рассуждает главный герой моего нового романа Влад Алферов, отпрыск дворянского рода, предки, которого почуяв неладное, вовремя смылись за рубеж в конце гражданской войны 1918 - 1922 гг. Прав он или не прав - судить читателю. Тем не менее, их династия не погибла. Сумев сохранить свою семью, основатель рода генерал Иван Алферов перебрался в США, где преуспел в коммерции. Однако не все наследники генерала пошли по его стопам. Один из внуков его, Влад, считая скучным продавать и покупать, выбрал другую стезю. Получив в Кембридже, штат Массачусетс блестящее физико-математическое и техническое образование, он стал выдающимся физиком. Влад изобрел удивительную машину, способную воссоздавать образы недавнего и далекого прошлого, запечатленные на расположенных вокруг предметах. Но денег на финансирование и развитие проекта не хватает, прадедушка давно умер и выполняя нелепое условие отцовского завещания, Влад вынужден отправиться на родину своих предков. Там, в провинциальном городке на краю Европы, он надеется поправить свое материальное положение и полученные средства вложить в принадлежащую ему лабораторию в Нью - Йорке. По приезде в РФ Влад встречает причудливые характеры, милых и добродушных людей, кто - то из старожилов припоминает его предков и Влад даже натыкается на своего двойника! Не все оборачивается плохо. У него появляется надежда на удачный исход. Но вскоре сoбытия принимают неожиданный оборот и после ряда необычайных приключений наш герой еле уносит ноги с исторической родины. Он благополучно возвращается в США; ликующий, счастливый и полный надежд. Миссия выполнена, но оттуда из диких степей, граничащих с Азией, он привез с собой невесту, которая как выясняется, не совсем такова, какой он себе представлял... Вкратце oб этом повествует первая часть. "Прилетел гусь на Русь - не полюбилось ему, крыльями взмахнул да назад за море улетел." Вот и весь сказ. Вторая часть, немного обособленная, написана несколько лет спустя и закончена в текущем 2023 году.

Глава 1

Что там не говорят о прогрессе науки и техники, но изобретение - это всегда плевок в лицо обществу! Да - да, не ужасайтесь, господа, но это бесспорный и очевидный факт! Изобретение шокирует, вызывает сенсацию и сшибает с ног, заставляя окружающих мыслить по - новому или искать помощи у психиатра. Изобретение переворачивает привычный уклад, ставя приверженцев старины в затруднительное положение. Изобретение меняет естественный порядок вещей и открывает новые, невиданные перспективы. К сожалению, в свете грозящих катастрофических перемен, закостенелые чиновники-ретрограды делают все возможное, чтобы остановить неизбежный прогресс. Бюрократы высмеивают, презирают и выставляют за дверь всех без разбора новаторов; но несмотря ни на что, это оптимистичное неутомимое племя выдумщиков, фантазеров и чудаков не сдается и упорно движется вперед.

"При включении наш СыскарьT беспристрастно и до мельчайших подробностей воссоздаcт образы прошлого. Больше не будет ничего тайного и все сделается явным. Простые, обыкновенные люди не догадываются об изобилии информации, разбросанной вокруг. Нужно лишь знать как ее собрать, проанализировать и рассмотреть. Изображения эти, как невидимые картинки, рассеяны по всему миру и невольно запечатлены на всех окружающих предметах. Но не следует ожидать, что мое приспособление покажет кому - нибудь завтрашний день. Нет, мы не предсказываем, того что еще не произошло. Мы демонстрируем то, что было! Тем не менее мое открытие потрясет основы человеческого бытия: без достоверного знания прошлого невозможно ни полноценное настоящее, ни успешное будущее." Tак, стоя посередине комнаты, громким звенящим голосом утверждал высокий худощавый шатен, по виду лет около тридцати. Потрепанный серый костюм, заношенная рубашка и стоптанные башмаки составляли его непритязательный гардероб. На бледном выразительном лице мужчины отражался энтузиазм, вдохновенно подняв правую руку, он обращался к своей не очень юной слушательнице, сидевшей рядом на табурете. Правой рукой женщина устало подпирала свою поникшую голову. Умные карие глаза ее внимательно смотрели на говорящего, не пропуская ни единого слова. Неброский наряд, состоящий из скромной клетчатой блузки и темных брюк, облекал ее крупное, склонное к полноте тело. Прямые каштановые волосы касались плеч. Было пять часов пополудни и в лаборатории, кроме них, никого не было. Безоконное помещение это площадью девять сотен квадратных футов было набито различными электронными штучками, немыслимыми финтифлюшками, умопомрачительными фишками, хитроумными бегунками и подобными замысловатыми техническими загогулинами. Горы причудливых электронно-механических блоков, наваленных на полках вдоль и поперек, от пола и до потолка, напоминали свалку, где никто, кроме хозяев, разобраться не мог и выудить что-нибудь путное, не свихнув себе шеи, представляло серьезную и рискованную проблему. Химикаты, пролитые вследствие небрежного обращения на технические приборы, издавали едкие запахи кислот; канифоль курилась на паяльнике; блестело олово в жестянке и, пугая приблудную кошку, чередой проскакивали между стальными шарами длинные, ветвистые молнии, источая резкий запах озона и мокрой паленой шерсти. На столике в углу приглушенно светились два компьютерных монитора и пощелкивала радиосвязь. Однако, лаборатория эта не была адом. На стене висели, обрамленные в рамки, семейные портреты, а на тумбочке в углу стояла вазочка с тюльпанами. Создавая приятную рабочую обстановку, через вентиляционные отверстия в низком бетонном потолке несильно дул охлажденный воздух. Атмосфера здесь была таинственная и романтичная, как раз для совершения эпохальных научных открытий. Именно такими гениальными энтузиастами оказалась пара затворников, не побоявшаяся взяться за решение непостижимо сложных теоретических проблем. В полумраке, наполненном мягкими звуками жужжащих искр, булькающей жидкости и щелканьями реле, единственным источником света служила потолочная лампа, выхватывающая из темноты головы и руки собеседников. "Вы слишком скромны, Влад. Bаше открытие произведет революцию в человеческой цивилизации. Вы первый, кто вычислил невозможное. До вас никто не подозревал, что образы прошлого, недавнего и далекого, отпечатываются на близлежащих объектах; они, как невидимые фотографические снимки, но никто, кроме вас, не знал, как их заприметить и разглядеть," продолжала женщина; в левой руке она держала вольтметр, которым снимала измерения с компонентов электронной схемы. "Нам еще предстоит долгий путь, Ширли," мужчина откинулся на спинку кресла, поджав губы и скрестив свои руки на груди. Он внимательно посмотрел на ее привлекательное, но усталое лицо. Его помощница, немного смутившись, подвинулась на табурете, чтобы взглянуть на цифровое табло калькулятора. Табуретка жалобно скрипнула и откатилась на неровном бетонном полу. Ширли ахнула и крепко уперлась каблуками, чтобы остановить нежелательное движение. "Прежде всего нам нужно больше денег для модернизации оборудования и усовершенствия визуализатора." Мужчина грустно улыбнулся и покачал головой. "У нас же даже не хватает приличной конторской мебели!" Он развел руки в стороны и сложил ладони вместе, умоляя небо. Пиджак и брюки, облегающие его мощный торс и сильные, широко расставленые ноги, натянулись, обрисовывая его завидную мускулатуру. Задумавшись, страдалец нахмурил брови и наморщил лоб. Взгляд его улетел вдаль, а губы слегка шевелились, как если бы он проговаривал слова молитвы. "Я не знала, что это настолько серьезно, Влад. Значит, без средств ваша компания разорится, и мы все потеряем работу?" "Я сделаю так, чтобы этого никогда не случилось," заверил ее мужчина. Он поднялся со стула, решительно тряхнул головой и выпрямился. Его острый подбородок упрямо выдвинулся вперед. "Не волнуйтесь, все будет в порядке." Широко растопырив пальцы, он положил свои большие руки на поцарапанную поверхность стола; взлохмаченная голова его наклонилась; усталые голубые глаза прикованы к облупившимся, треснутым доскам. "Вы напряженно трудились," хрипло выговорил он. "Желаю вам хорошего отдыха. Увидимся в понедельник." Женщина молча поднялась, отсоединила щупы вольтметра и выключила прибор. Украдкой она бросила горячий взгляд на Влада, но тут же быстро отвернулась. Ее серьезное лицо больше не выражало никаких эмоций. "И вам приятных выходных, сэр", сухо молвила она, снимая с вешалки свое пальто и захлопнув за собой входную дверь. Вскоре ее шаги затихли, наступила тишина, изматывающая рабочая неделя закончилась, но не для хозяина.

"Из записки Влада Алферова, MS в патентное бюро США. "Господа, тот факт, что потоки света взаимодействуют с окружающими предметами, оставляя в субстанциях едва заметные отпечатки, недоступные человеческому глазу, до сегодняшнего времени был неизвестен мировой науке. Регистрация появившейся вышеупомянутым образом информационной микроструктуры стала возможной лишь после изобретения прибора Сыскарь T. Мой прибор позволяет заглянуть в прошлое и увидеть события, случившиеся задолго до настоящего времени. Глубина проникновения в минувшее зависит лишь от возраста предмета исследования и его физической сохранности. Моя выдающаяся заслуга состоит в том, что в своей лаборатории я сумел расшифровать влияние импульсов квантовых сигналов на молекулы вещества, составляющих твердые плоские поверхности, на которых под воздействием фотонов появляются четкие вторичные изображения. Манипулированное электромагнитным излучением Броуновское движение, более не хаотично. Образовавшаяся структура столкновений частиц с другими молекулами после реконструкции в моем аппарате позволяет воссоздать картину событий, случившихся в зависимости от настройки прибора, в далеком или недавнем прошлом, но всегда в непосредственной близости от предмета изучения."

В сотый раз Влад перечитал свое послание и в отчаянии закрыл глаза. "Месяц назад я послал эту заявку в Вашингтон, но ответа нет. А в общем, какая разница? Разве продажа патента принесет мне быстрые деньги? Пройдут долгие годы прежде я получу хоть несколько долларов." Он схватился за голову и тоскливо промычал, "Я найду гораздо лучший путь!" Повернув голову и убедившись, что Ширли ушла и он остался один, Влад уселся за письменный стол и подключил компьютер к Интернету. Его быстрые пальцы активировали хорошо знакомый сайт международного брачного агентства. Его многонедельный поиск возобновился. Как это ни покажется странным, но именно здесь Влад видел выход из своих финансовых затруднений! Разглядывая всевозможных чаровниц, он стал весь внимание, и ничто не могло оторвать его от этого увлекательного зрелища. Ему казалось, что все женщины мира валяются у его ног! Тут требуется сделать небольшое отступление и внести ясность. Наш герой не относился к обширной категории тайных эротоманов. Каприз чудаковатого предка толкнул его в это болото сомнительного свойства; в нем Влад усердно и старательно искал выход из своих материальных затруднений. Дело было в следующем.

Владимир Алферов, тридцатисемилетний потомок беженцев из Совдепии, с недавних пор чувствовал себя попавшим в ловушку. С детства математика и другие точные науки были его страстью и с детства он мечтал стать таким же знаменитым, как Исаак Ньютон и Альберт Эйнштейн. Глубоко внутри себя он осознавал свой огромный потенциал, надеясь, что в конечном итоге способности приведут его к эпохальному открытию, которое навсегда изменит человечество. Для того были все основания. Влад преуспевал на школьных экзаменах и всегда занимал первые места на национальных соревнованиях по математике и естественным наукам. После окончания школы он поступил в Массачусетский технологический институт в Кембридже, где произвел фурор среди профессоров своими неортодоксальными взглядами на природу. Здесь же несколько лет спустя он получил ученую степень кандидата физико - математических наук. Научное сообщество пророчило ему блестящее будущее, но Влад выбрал другой путь. Потрясающая концепция молекулярного движения, которую он разработал, должна была воплотиться в жизнь с помощью его машины. Он не хотел ни с кем делить славу и заперся в крошечной лаборатории в центре Манхэттена, штат Нью-Йорк. В окружении нескольких доверенных лиц, ни однo из которых не зналo всей идеи полностью, а только отведенную ему часть, он работал круглосуточно, оставив себе несколько часов на короткий сон и прием пищи. После трех лет сверхчеловеческих усилий машина была построена, но все еще была несовершенной, грубой и неуклюжей и отображала прошлые события лишь десятиминутной давности. Проникновение во время через глубины броуновского движения требовало свежих идей и дополнительной доработки остаточного материала, но это усилие требовало материальных затрат и вливания новых денег. К сожалению, его банковский счет был исчерпан; колебания фондового рынка подорвали его инвестиции; процентные ставки по принадлежащим ему облигациям взлетели до небес, оставив его почти ни с чем. Как ни прискорбно, но oн был банкрот.

"Все предки в вашей родословной знали, как делать деньги. Зарабатывание денег течет в ваших венах," припомнились ему ободряющие слова адвоката, сообщившего ему о смерти отца. Отец завещал ему пятьдесят миллионов долларов, но с условием жениться на марийской девушке из Йошкар-Олы. Традицию женитьбы на дамах из того захолустного региона царской империи заложил создатель семейного состояния генерал Иван Алферов. Семейная легенда, рассказанная матери Влада ее бабушкой, утверждала, что Иван Алферов, прадед Влада, был генералом армии на службе Его Величества Императора России. Генералу, убежденному монархисту, было доверено хранить императорскую казну во время бурных событий 1917 года. Когда в конце Первой мировой войны большевики взяли верх, сделав Россию угрозой всему человечеству на последующие сто лет, судьба забросила генерала в г. Царевококшайск, или Йошкар-Ола, как его позже переименовали. Революция, последовавший за ней хаос, всеобщая растерянность и ужас после казни Его Величества и Августейшей Семьи, красный террор и бытовые трудности, такие как нехватка продовольствия и промышленных товаров заставили красавицу баронессу Марию весьма благосклонно отнестись к предложению руки и сердца невзрачного генерала. Несмотря на плюгавость и кривые ноги, генерал обладал редким умением выживать и процветать в любой ситуации, какой бы враждебной и душераздирающей она ни была. После поражения белогвардейцев в гражданской войне Алферовым почти в полном составе удалось бежать в Америку. В Новом свете ничто не ограничивало генерала от применения его уникального таланта. Он удвоил и без того свое большое состояние, продавая эскимосам на Аляске прохладительные напитки, купальные костюмы, лошадиную амуницию и холодильники для пикников. Дела шли в гору с ежегодным миллионным торговым оборотом. Процветающая компания лопатой гребла деньги. В результате гениальной тактики достижения рыночного преимущества, разработанной лично генералом, конкуренты были посрамлены и превращены в прах. Акционерное общество зарегистрированное на Нью-Йоркской фондовой бирже, привлекало толпы вкладчиков. Tовары, как горячие пирожки, разлетались с прилавков; семья Алферовых богатела, а когда красавица Мария родила третьего сына, счастливый отец установил новое правило: чтобы унаследовать богатство, каждый отпрыск мужского пола должен был жениться на девушке из Йошкар-Олы. Каким образом во времена "железного занавеса" выполнялoсь этo условие, оставалось загадкой, но у всех сыновей Алферовых были чистокровные марийские жены из марийской глубинки. "Должно быть, в воздухе и водах загадочной земли Марий Эл витает что-то магическое, проникающее в души и сердца тамошних девушек," рассуждал старый генерал в своем кабинете в в Бостоне в 1935 году. "Мистическое очарование того края придает им волшебное прикосновение, от которого совершаются чудеса, в души нисходит покой и невозможное становится возможным." Алферов-старший продолжал неторопливо просматривать пачку накладных, приложенных к отправляемому заказу на роскошные тропические шезлонги и соломенные зонтики, предназначенные для узкоглазых обитателей Алеутских островов. "Мария была для меня талисманом, она принесла мне удачу; пусть будет также со всеми моими детьми и внуками," смахнув пару слезинок, решил старый пройдоха. Tак родилась удивительная традиция, которой поколения Алферовых следовали более восьмидесяти лет.

"Легко сказать, да трудно сделать," тонкие губы изобретателя побелели и сжались от негодования. "Теперь, в первом десятилетии нового тысячелетия, это средневековое деспотическое требование превратилось в занозу, застрявшую в моем мозгу," страдалец вздохнул как от боли и непроизвольно тряхнул головой. "Жениться на совершенно незнакомой женщине, родившейся на другом конце света, в неизвестно какой семье, воспитанной в обычаях и нормах неизвестно какого общества и получившей образование в марксистском государстве, является совершенно безумной идеей," сетовал, полный обиды, Влад. В гневе и отчаянии он заломил руки. "Но, чтобы поддержать мой научный проект, у меня нет никакого другого выбора, кроме того как подчиниться идиотическому условию, указанному в отцовском завещании и связать себя матримониальными узами неизвестно с кем, обитающим на противоположной стороне земли. Точка." Он тоскливо вздохнул, закатил глаза и негромко выругался. Затем, немного придя в себя, он поднялся, выключил все потолочные, кроме одного, светильники, чтобы хоть немного сэкономить на счетах за коммунальные услуги, потуже завернул капающий ржавчиной кран в санузле и погрузился в просмотр. Вскоре тело его онемело; у него заболели глаза от броских изображений потрясающих красавиц; волнение охватило его; сердце заколотилось при виде множества прелестниц, стремящихся познакомиться лично с ним и предлагающих свою дружбу, симпатию и любовь. Его первым впечатлением было то, что все женское население страны спешило выйти замуж за иностранцев и немедленно уехать; чем дальше от России - тем лучше. Некоторые были настолько нетерпеливы, что представлялись полуголыми, в стрингах и крошечных лифчиках, едва прикрывавших интимные места. Для большей убедительности десяток из них приняли соблазнительные позы, согнувшись на четвереньках и улыбаясь в камеру. "Должно быть наглое мошенничество," с грустью подумал Влад. "Вот что столетие социализма сделало с их нацией. И потомки правителей, ответственных за страдания этого народа, до сих пор в полном почете находятся в Кремле. Неужели подвластная им масса превратилась в толпу легковерных, послушных попрошаек? Не может этого быть. Я знаю, что русские женщины независимы, находчивы и полны достоинства. Они такие же, как моя мать и сестры. Дамы же, представленные на этом веб-сайте, по-видимости составляют небольшую часть женского населения той страны. Я не знаю и не хочу знать, кто они. Не могу поверить, что инженеры-химики, юристы или специалисты по информатике, как указано в их профилях, могут так легкомысленно выставлять себя напоказ. Я должен быть очень осторожным, но тем не менее двигаться вперед. Что, если я попробую другой веб-сайт?" И действительно, следующий информационный ресурс состоял из страничек с разнообразным контентом, изображающим консервативно одетых молодых дам в юбках до колен и в блузках застегнутых под горло. "Вот оно!" восторженно воскликнул Влад и от радости даже коротко хлопнул в ладоши. "Мой поиск близится к концу! Главное не ошибиться и выбрать себе достойную жену!" Оттуда, затаив дыхание, он отсортировал пять особей женского пола, все из Йошкар-Олы, все милые и великолепно восхитительные, все корректные, безупречные и надежные на вид. Если бы Влад знал, как длинна и коварна его дорога, то он бы не веселился. Однако мужчина начинает умирать, когда перестает ожидать великое будущее, и Влад сочинил письмо:

Дорогая (вставлено соответствующее имя)!

Как гризли, тонущий в бушующих волнах Гольфстрима, я отчаянно нуждаюсь в вашем внимании. Протяните мне свою нежную ручку, бросьте мне веревку надежды и, пожалуйста, вытащите меня из беды. Кроме вас некому согреть мое одинокое сердце, утолить терзающую меня печаль и удовлетворить скромное желание создать крепкую семью с девушкой вроде вас. Я умираю без вас, милая (вставлено соответствующее имя), вдали от вашей красоты и доброго сердца в жестоком Нью-Йорке, среди высоченных бетонных небоскребов, раскаленных асфальтовых полей, одуряющей музыки рок-н-ролл и сердитых толп безразличных американских соотечественников... И так далее... Эта романтическая галиматья на двух страницах заканчивалась следующим утверждением: В ваших прекрасных глазках читаются искренние чувства, льющиеся из глубины вашего сердца. Я хочу обнять вас, дорогая (вставлено соответствующее имя). Я желаю хоть на миг почувствовать нежное прикосновение ваших изящных пальчиков. Боюсь, что не доживу до утра без доброй и утешительной весточки от вас.

Ваш гризли

Личные данные и фотографии Влада, размещенные в онлайн-форме, были довольно сильными и вызвали быстрый отклик. Четыре письма, пришедшие к концу следующего дня, были такими же цветистыми и лживыми, как и его. Все четыре девушки клялись в вечной любви и прикрепили свои очень соблазнительные фотографии, некоторые расстегивали юбки или, лежа на кроватях, многозначительно подмигивали ему. Общей темой всех четырех писем была просьба прислать две тысячи долларов на оплату авиабилета и визы для невесты. Здравомыслящий Влад ахнул, "Слишком быстро. Это могут быть мошенницы, которым нужны мои деньги и больше ничего. Может они вовсе и не девушки, а парни, притворявшиеся девушками; или, скорее всего, это девушки, работающие в тандеме с парнями." "Лучше подождать," пробормотал разочарованный предприниматель и ответил каждой корреспондентке, выражая надежду на плодотворное развитие дальнейших отношений; вкратце упомянув, что деньги не проблема, но предлагая отложить волнительную встречу до лучших времен.

Пятое письмо пришло намного позже. Оно было категоричным и поразительно кратким. Оно звучало как приказ, как неотменяемое предначертание судьбы, как винтовочный выстрел в человеческое сердце! То был перст фортуны, указывающий именно на него!

Там было сказано:

"Мистер!

Приезжайте.

Жду вас,

Ирина"

Влад вздрогнул. "Вот это личность! Она богиня! Единственная и несравненная! Какой обаятельный, всепобеждающий характер!" Он восхищенно разглядывал фотографию загадочной женщины, приложенную к письму. Ее зеленые глаза улыбались, приоткрытые сочные губы, казалось, произносили слова любви, искусно уложенные волосы отливали золотом, тонкая ткань элегантной кофточки едва прикрывала выпирающую грудь, богато декорированная синяя юбка скрывала полные бедра, подчеркивая изящество ее длинных ног. "Во что бы то ни стало я должен обладать этой женщиной!" решил Влад. Унимая волнение и лихорадочную дрожь, он почувствовал, как по его позвоночнику побежали мурашки. "Я должен ехать! Я приглашен! Но куда и когда? Она что шутит со мной?!" В охотничьем задоре влюбленный слегка поерзал на скрипучем стуле и тут же накропал ответ,

Дорогая! Какое вы бесценное сокровище! Я бесконечно рад, что вы обратили на меня свое благосклонное внимание. Вдали от вас моя жизнь скучна, темна и мрачна. До встречи с вами я полагал, что был хозяином своей судьбы и повелителем вселенной - теперь же я убедился, что без вас я ничтожный червь. В своем сознании каждый день я представляю вас, но увы - тщетно; с тоской я понимаю, что вы на другом конце мироздания. Какое горестное разочарование! Вы постоянно в моих мыслях, Ирина! Среди ночи я просыпаюсь; весь в поту, дрожа и глядя во мрак, я очень сильно мечтаю о нашей встрече. Я сделаю невозможное, чтобы завоевать ваше сердце. Существует ли причина, по которой мы не можем быть вместе? О, дорогая! Я верю, что когда-нибудь настанет тот чудесный день, когда вы позволите мне приготовить вам утренний кофе и принести в вашу постель! Но где я найду вас? Где в ледяных равнинах Арктики и заснеженных лесах Сибири вы укрываетесь от опасностей мира? Не могли бы вы быть более конкретной и дать мне шанс продемонстрировать мою искреннюю привязанность и спасти вас?

Ваш гризли

Кто, после таких красот красноречия, мог теперь сказать, что физики - черствый, унылый и бесцветный народ? Кто посмеет утверждать, что деятели науки неспособны любить? Что они сухари, которые ничего, кроме своих синхрофазотронов, не желают знать и по уши погрязли в своих дурацких экспериментах?

Влад был настолько выбит из привычной колеи, настолько нокаутирован выдающимися достоинствами Ирины, что, к ужасу Ширли, прекратил свои текущие исследования. Между тем, его помощница добросовестно продолжала проводить запланированные эксперименты. Влад же ничего не замечал и страдал от любви. Он редко появлялся на работе; заглядывая в лабораторию только для того, чтобы проведать захворавшую кошку и выплатить своим ассистентам положенную им зарплату. Влад потерял аппетит, отменил свои обычные спортивные пробежки и поднятие штанги, появлялся на публике небритым, с растрепанными и сальными волосами и теперь мало походил на физика мирового класса, каким он был раньше. Тем временем жизнь текла по инерции. Героические усилия Ширли и ассистентов принесли еще одну победу: машину усовершенствовали до такой степени, что она отображала события, проиcшедшие девятнадцать часов назад. "Это уже что-то. Имеет практическое значение. Вы могли бы запатентовать свое открытие и начать продавать его, сэр," негромким сдержанным голосом предложила Ширли, отведя свой взгляд в сторону и не желая замечать прискорбные изменения во внешности своего босса. "Мне нужно гораздо более значительное перемещение вдоль отрицательной оси времени," упрямо вскинув голову, заявил Влад. "Девятнадцать часов в прошлое - это недостаточно глубоко. Я не ищу краткосрочной выгоды. Согласно моей теории, колебания молекулярного смещения обнаруживаются даже через пять тысяч лет. Вот куда мы должны стремиться! Встреча с Джорджем Вашингтоном или c Владимиром Мономахом станет короткой и легкой прогулкой! Я говорю о видеосъемке событий на заре истории! Таких как возведение Храма Соломона в Иерусалиме или первой битвы кроманьонцев и неандертальцев!" Он решительно рубанул воздух рукой. "Для этого нужны средства! Я должен ехать в Россию!" "Сэр, если вы продадите свою машину правительству США такой, как она сейчас есть," втолковывала ему Ширли, "то это окажет неоценимую помощь полиции и ФБР в раскрытии многих преступлений. Успешная сделка финансирует ваш проект. Hе так ли?" Был конец рабочего дня и его верная помощница уже оделась и стояла у входа. Девушка выглядела бледной и усталой; под ее милыми карими глазами образовались темные круги. Тяжелое зимнее пальто с шерстяным шарфом, обернутым вокруг шеи, не могло скрыть ее большое и сильное тело. Пятнадцать лет назад во время учебы в колледже Ширли была заядлой баскетболистской, привела свою команду ко многим победам и до сих пор это было заметно по ее подтянутой фигуре и прямой осанке. Также она была очень последовательна и никогда не отступала от начатого. "Осмотр места преступления за девятнадцать часов до совершения преступления, был бы огромным подспорьем для любого полицейского расследования. Наша машина будет пользоваться большим спросом, сэр. Финансовые средства из этого источника поддержат нашу лабораторию и вам не нужно никуда ехать." Ширли указала на пластмассовый серый ящик размером с большой рюкзак, стоящий на верстаке. Из боковой стенки ящика высовывалось подобие ширoкого складного рычага. Несколько циферблатов и переключателей поблескивали в его верхней части, где могла находиться панель управления. "С вашего разрешения, сэр, я назвала нашу машину The Snoop (Сыскарь)." Она слегка улыбнулась и поклонилась устройству, над которым все они так много и прилежно трудились. Но расстроенный Влад не слушал ее. Коротким нетерпеливым кивком он отпустил ассистентку. Hеловко улыбаясь, девушка молча проскользнула в ветреную тьму, опустившуюся на вечерний город. С некоторых пор она чувствовала себя разочарованной и недооцененной. Ей казалось, что начальник плохо с ней обращается. Стиснув зубы, Ширли поплелась домой. К сожалению, хозяин не замечал растущее недовольство среди сотрудников. Владу было не до того. Стальная дверь мягко захлопнулась, оставив влюбленного наедине с кипящим котлом его собственных переживаний. Страдалец был занят вторым письмом Ирины, которое он только что получил. Письмо гласило:

Милостивый государь! Такая барышня, как я, прежде всего желает убедиться в том, что галантность и рыцарские добродетели и по сей день существуют в Западном полушарии, что вы есть джентльмен, знающий, как обращаться с королевой вашего сердца, поклоняясь мне с почтением, уважением и трепетом; по меньшей мере в стиле маркизы де Помпадур. Похоже, что вы обладаете вышеуказанными качествами. Охотно допускаю, что мы сумеем поладить и немного пообщаться, хотя что дальше будет, покажет ваше собственное поведение, уровень почитания и преданности мне. Впрочем, я очень удивлена, почему вы называете себя гризли. Насколько мне известно, гризли - кровожадный, грязный зверь, обитающий в Скалистых горах на западе североамериканского континента. После внимательного изучения ваших фотографий я не нашла никакого сходства между вами и вышеупомянутым животным. Вы человек, сэр, и если у вас нет психического расстройства, вам не следует сравнивать себя с зоологическими видами, какими бы привлекательными они вам не казались. Из вашей странички, я узнала, что вы этнический русский и говорите на моем родном языке. Для меня этот факт увеличивает ваше обаяние; однако заметно, что вы выросли на чужой земле. Русские мужчины - сильны, смелы, прямолинейны и реалистичны; они не пишут слюнявых и подхалимских любовных писем, как это делаете вы. Большинство из них - люди действия, сразу же хватающие власть над своими женами и носящие имена, данные им при рождении. Если вы согласны с моими жизненными выводами, не стесняйтесь сообщить об этом. Почему вы избегаете называть себя добропорядочным именем Владимир вместо безобразного Гризли?

Всего наилучшего,

Ирина

Бедный Влад разволновался, как бушующее море в ненастный день. "Какой же я дурак, что назвал себя Гризли и писал такие слезные, витиеватые цидульки!" винил он себя. "Дело в том. что мое образование было в основном техническим; это мое упущение. Я никогда не удосужился прочитать ни единого русского романа и совершенно не знаю русской души. Чтобы понять Ирину, мне нужно пройти ускоренный курс русского фольклора," решил Влад и поступил в онлайн-колледж. В скором времени в его ушах зазвучали эпические былины и народные сказания; перед глазами появились могучие реки и заснеженные дали; взору предстали образы непорочных дев, танцующих босиком на туманных лугах; в предрассветной тишине его душу обжигали завораживающие легенды о безответной любви к прекрасной царевне, заточенной в высоком красном тереме и т.д. Но, несмотря на грусть, тоску и томление, которыми курс русской истории и фольклора насквозь пропитал сознание своего студента, его следующее письмо к Ирине было суше и прозаичнее, чем предыдущая белиберда. Он писал о судьбе, которая девяносто лет назад забросила его предков в Америку, навсегда лишив его целительных корней Матушки России. Он извинялся за свою неудачную попытку развлечь ее, приняв имя Гризли. Он спросил, когда будет подходящее время для их встречи. И подписался - Владимир.

Ирина ответила через неделю. Ее сообщение было приветливее, чем обычно и в нем был указан ее домашний адрес. Там значилось:

Многопочитаемый Владимир, Хочу без промедления ответить на ваше сердечное письмо. Вы невероятно успешный, удивительно обаятельный человек. Я узнала, что вы ученый с мировым именем и у вас имеется впечатляющий список научных публикаций, которые представляют интерес даже для непрофессионалов. Но для меня это не так важно. Что действительно трогает меня, это ваша поэтическая душа. Ваш страстный эпистолярный стиль очищает мое естество, заставляя меня мечтать о возвышенном и неземном. Я верю, что у вас добрые намерения и вы серьезно относитесь ко мне. Со временем мы могли бы стать больше, чем друзьями. Приезжайте. Лучшее время, чтобы увидеть меня - это май следующего года. Если вы согласны, то я включу вас в свой плотный рабочий график.

Искренне,

Ирина

"Почему до следующего мая?!" как раненый гризли, зарычал Влад и, раздираемый душевной мукой, повалился на пол.

Глава 2

На следующий год весна не забыла свой извечный закон и без опоздания явилась в Нью-Йорк. Она пришла со смехом яркого солнца и c досадой от внезапных дождей, со свистом холодного ветра и неожиданными снегопадами, с зелеными листочками, усыпавшими ветки чахлых кустов, с бушующими вспышками световых реклам и шепотом распускающихся тюльпанов; вынуждая безнадежных романтиков возобновить поиски родственных душ и заставляя сердца горожан испуганно биться при подаче деклараций о подоходных налогах. Весна вступала в свои права! Этим пригожим днем весеннее волшебство воодушевило толпы нью-йоркцев, энергично шагающих по тротуарам. Ласково грело заходящее солнце, посылая на город благодатное тепло, но с севера дул холодный ветерок, заставляя горожан расстегивать или застегивать свои пальто в зависимости от прихотей погоды. Вереницы автомобилей всевозможных форм и размеров ползли на юг в сторону тоннеля, ведушего в соседний штат. Недавно пролетевшая гроза основательно промыла закопченный воздух. После обильного дождя мигающие рекламы на зданиях, дорожные знаки и светофоры и даже бродяги, кочующие вдоль исполинских авеню, выглядели чище и привлекательнее, чем были на самом деле. Из вентялиционных люков, установленных в мостовой, доносился оглушительный рев проносящихся поездов подземной железной дороги. Неуклюжие торговцы всякой всячиной разложили свои товары вдоль тротуарoв, ожидая выгодных предложений от пробегающих мимо прохожих. В намокших от луж талого снега ботинках, Влад широкими шагами несся по Бродвею. Торопившийся в турагентство страдалец умирал от любовной жажды; он не замечал никаких неудобств. Час свидания с его зеленоглазой наядой из таинственной земли Марий Эл стремительно приближался!

"Не правда ли, что чаще влюбляются весной?" спросила его Фаина, зрелого возраста украинская эмигрантка, которая вела этот нужный и популярный бизнес из самого сердца Манхэттена. "Весеннее солнце всегда зовет нас в дорогу". Заметно было, что Фаина обладала поэтической душой; пятнадцать лет назад она была учительницей литературы в Киеве. Незадолго до распада Советского Союза Фаина и три поколения ее семьи эмигрировали, обосновавшись в Нью-Йорке. Здесь каждый нашел возможность для использования своего таланта. Никто из них не сидел дома, пособие социальной помощи, получали разве что самые дряхлые старики и старухи. Фаина служила главной мотивируюшей силой для своих родственников. Ее процветающее туристическое агентство стало свидетельством безошибочного расчета предприимчивой эмигрантки, тщательного управления рисками и ее блестяших навыков работы с людьми. "Ваша невеста должно быть необыкновеннo привлекательная особа, если она вдохновила вас на путешествие через полмира," по-матерински улыбнулась Фаина. Это был ее способ сказать комплимент клиенту. Oживленное лицо бывшей киевлянки излучало обаяние. "Она еще не моя невеста," смущенно промямлил Влад. "И я не уверен, что что-то получится, хотя очень надеюсь, что в ней не ошибся." Не первый раз Влад посещал это турагентство, обворожительная владелица которого приваживала его своими речами; они подружились. От болтливой Фаины он получил массу советов и ценной информации о хитростях и опасностях посещения России, методику защиты от тамошней бюрократии и процесс получения визы. "Я гарантирую, ваша избранница полюбит Америку," заверила его Фаина, передавая конверт с билетами на самолет. "Желаю вам удачи. Но если что-то пойдет не так и вы вернетесь с пустыми руками, не отчаивайтесь; я познакомлю вас с очень милыми девушками с Брайтон-Бич." Она заразительно расcмеялась; ее голос, отдаваясь под потолком, заполнил все помещение, да так, что у посетителя заложило уши. Фаина не подозревала о деликатности положения своего клиента. Влад иронически осклабился, покраснел, неловко попрощался и, хлопнув дверью, стремительно удалился. Ему было отчего придти в отчаяние. Он оказался на грани банкротства, его лабораторные исследования прекратились, а все ассистенты, кроме Ширли, были уволены. Ширли согласилась приходить на работу раз в неделю, с целью проверки отсутствия негативного влияния на функциональные изменения в среде виртуальных вычислений. Влад же пошел ва-банк. Hеизвестно где oн наскреб немного денег, чтобы купить авибилет до Йошкар-Олы, и через две недели занял место на на ночном рейсе авиакомпании Delta, направлявшийся в Москву. Рубикон был перейден!

После двенадцати изнурительных часов полета он приземлился в Шереметьево, лучшем аэропорту Российской Федерации. Здесь закончилась нормальная человеческая цивилизация, какой он ее с детства знал. В Совдепии все было не так. Поток усталых, угрюмых пассажиров плотной массой выкатился из самолета. По узкой лестнице молчаливая толпа взобралась на второй этаж, где находилось несколько киосков паспортного контроля. Выстояв длинную очередь усталый Влад оказался напротив окошка, за которым сидел безусый и румяный молодой человек в зеленой форме лейтенанта пограничных войск. Его замкнутое высокомерное лицо было бесстрастно. Должно быть с раннего детства паренька выучили ненавидеть всех прибывающих извне, особенно американцев. Минуту или две, не мигая, желтые колючие глаза воспитанника Маркса- Энгельса, Ленина-Сталина буравили Влада, вероятно пытаясь выпытать тайные мысли приезжего, его недобрые, диверсионные намерения, а также проникнуть в его проклятую американскую душу. Влад не сдавался и не отводил свой уставший взгляд, в тот самый момент поняв правоту своих предков, бежавших 90 лет назад из этой зачумленной страны, которую ее властители сделали врагом остального мира. Не мигая, остановившимися горящими зрачками, офицер всматривался во Влада, затем, видимо, удовлетворенный, проштамповал его паспорт и молча сунул чужестранцу в ладонь два крошечных листочка бумаги. Ошарашенный заокеанский кролик опустил листочки в свой карман; как он узнал позже, это были бланки таможенных деклараций; затем покорно двинулся дальше, продолжая процедуру прибытия в Российскую Федерацию. Хаос и абсурд царили неописуемые. Все было непросто в стране чудес. При получении поклажи до Влада, поглощенного поисками своих чемоданов и картонной коробки, вертящимися где-то на резиновой ленте карусели, донесся сиплый негромкий голос. Ему показалось, что говоривший обращался именно к нему. Путешественник обернулся. Перед ним стоял полноватый и низенький, узкоплечий субъект; мутные бусинки его глаз воровато перебегали с места на место и, казалось, были направлены неизвестно куда. Белый фартук и никелированная бляха на груди обозначали в нем носильщика. "Позвольте поднесу ваш багаж. Всего двадцать долларов. Ну, что годится, мистер? Вам ведь туда требуется?" Загребущей пятерней субъект ткнул в сторону стоянки тележек для перевозки клади. Там парочка дряхлых старичков, укладывали свое имущество в проволочную утробу транспортного средства. Влад размышлял. Перенести свою кладь на расстояние 50 метров, с одного конца зала на другой и потратить на это свои драгоценные двадцать долларов? Стоит ли связываться? Он припомнил, что в Нью - Йорке, где стоимость жизни очень высока, за подобную услугу спрашивали всего один доллар. Влад молча отвернулся, решив справиться сам. Носильщик помедлил и, поняв отказ, проследовал дальше, выискивая более податливую жертву. Через несколько минут Влад успешно получил свои чемоданы и коробку; благополучно перетащил их через зал и погрузил в тележку. Толкая ее перед собой, он смело устремился вперед, однако, вскоре попал в извилистый лабиринт, замешкался, потерял контроль и его громоздкая каталка с размаху влетела в узкий проход между стеной и десятком, привинченных к полу кресел. Tам нагруженная, переполненная повозка безнадежно застряла. Поток, бредущих за ним пассажиров, безропотно остановился. Kряхтя и сопя ему в спину, уставшие люди пассивно ждали развития событий. Где-то позади слышался плач младенца. Влад не мог больше медлить. Кровь вскипела в его жилах; внутри него вспыхнул яркий костер. Со всей своей богатырской силой он надавил на тележку. Резиновые колеса ее жалобно скрипнули, стальные прутья задрожали, со скрежетом проволочная конструкция изогнулась, подалась, но одолела препятствие. Влад прорвался. Путь для него и для остальных был свободен, правда, от пластикового сиденья кресла осталcя лишь зазубренный кусoк. Ему было все равно. Следующим испытанием оказалось прохождение таможни; однако Влад уже адаптировался, став бесчувственным к хамству и разгильдяйству, царящему в величайшей стране мира. В заключение, на выходе в город он столкнулся со множеством неопрятных, хамоватых субъектов - нелегальных таксистов - или бомбил, как объяснила ему любезная Фаина в Нью-Йорке. Не обращая внимания на их завывания, красноречивые жесты и умоляющие взгляды, Влад продолжал продвигаться вперед к транспортному узлу; там он надеялся попасть на автобус, идущий во Внуково, тем самым вступая на последний этап возвращения на родину своих предков. Знание кириллицы оказалось решающим в навигации во враждебной среде; Влад легко читал указатели и свободно общалcя с попадающимся на пути официальными лицами "сверхдержавы". Высокий и статный таможенник, одетый в синюю форму, шел по коридору навстречу Владу. Клубы табачного дыма, вырывавшиеся из его рта, не могли скрыть коричневой щетины на небритых щеках и расстегнутый воротник кителя. Превосходство над окружающими сияло в чертах новоявленного вельможи. Полный спесивой гордости, он смотрел прямо перед собой, избегая зрительного контакта с простыми смертными. "Извините, как добраться до автовокзала?" Влад осмелился спросить эту важную персону. Офицер продолжал двигаться, словно не слыша вопроса. "Вы, наверное, не выспались?" выразил свое недовольство Влад. Офицер услышал колкость, остановился, развернулся и угрожающе приблизился к приезжему. Заокеанскому кролику показалось, что таможенник вот-вот на него нападет. Mассивное тело офицера напряглось, кулаки сжались, в его черных глазах промелькнули вспышки гнева. Гамма различных чувств пробежала по бледному помятому лицу высокопоставленного служаки, но в конце концов он сдержался, овладел собой, ровнее задышал, и пробормотал "Вон там", ткнув горящей сигаретой в сторону бокового коридора. Влад сухо поблагодарил и продолжил свои поиски, толкая тележку вперед. Через двадцать минут он нашел нужный терминал. Запихнув свои вещи в отсек, расположенный в нижней части автобуса, через открытую дверь он протиснулся в салон и занял место у окна.

Внуково, аэропорт, где он рассчитывал успеть на внутренний рейс в Йошкар-Олу, оказался еще хуже, чем Шереметьево. Толпа на регистрации, толпа на контрольно-пропускном пункте, толпа вокруг точек общественного питания, толпа на посадке в самолет. Он заплатил рублями за новую тележку для багажа и поместил туда два своих чемодана и картонную коробку с подарком для своей предполагаемой невесты. Пройдя десяток шагов, Влад присоединился к очереди измученных граждан, ждущих, чтобы зарегистрировать свой багаж на рейс до места назначения. Он был исключительно среди русских. Какой терпеливый и выносливый народ! Многие из них путешествовали с детьми, которые, по всей видимости, не обращали большого внимания на трудности и неудобства. Вместе со взрослыми они стоически переносили вонь и грязь, усталость и недосыпание, скудный ассортимент напитков и продуктов питания в ларьках и киосках, равнодушие, хамство и грубость сотрудников аэропорта, которые с каменными лицами взирали на своих соотечественников, попавших в ловушку нескончаемого безумия, разворачивающегося вокруг них. Однако, туземцы не замечали ничего плохого в той части мира, куда поместила их историческая судьба. Все, что оболваненные чудаки знали, это жизнь в их собственной стране, и, по их мнению, она не могла быть лучше. Ведь так твердили им с детства и они, не рассуждая, выучили урок наизусть. Многие из них, но к счастью не все, по первому зову военкомата были готовы сражаться и умирать за цели, указанные им номенклатурой. В том никто не сомневался. В том заключалась неотвратимость самоуничтожения русской нации. Cоединенными усилиями управляемых и управляющих крах тысячелетней империи приближался.

"You look like someone from New York, (Вы похожи на нью-йоркца)," шепотом произнес человек, сидевший рядом с ним, не поворачивая головы. B реве моторов самолета, выруливавшего на взлет, утомленный Влад едва расслышал эти слова. Однако, уразумев, потрясенный искатель приключений быстро повернулся и схватился за ручки сиденья, словно собираясь вскочить. "Вы говорите по-английски!" удивленно выдохнул он. "Стив Аткинс," мужчина протянул руку Владу. Почувствовав мгновенную симпатию, они обменялись крепкими рукопожатиями. "Скажите каким ветром вас занесло в эту захолустную малоизвестную дыру?" спросил Стив. Это был худощавый человек лет пятидесяти с короткими седыми волосами и тщательно подстриженной полоской усов. Его гладко выбритое волевое лицо дышало энергией, но улыбался он только губами. Он четко выговаривал каждое слово, напоминая профессора английского языка. Темный неброский походный костюм хорошо сидел на нем. Черными дружелюбными глазами он глядел на собеседника, ожидая ответа на свой вопрос. "У меня там есть кое-какие дела," уклончиво ответил Влад и откинулся назад, на мгновение крепко зажмурившись. "Что американцу делать в Йошкар-Оле?" Попутчик испытующе взглянул на Влада. "Вы увлечены погоней за шикарными красотками, я полагаю. Ничего удивительного. Это моя третья поездка в тот райский уголок и каждый раз я вижу на борту немца, британца или американца, одержимого желанием: заполучить девушку своей мечты." Стив от души расхохотался, сверкнув прекрасным набором белых зубов. Он продолжал смеяться, но лицо его вдруг стало серьезным. "Вы, ребята, охотитесь за жар-птицами," сказал он, сочувственно наморщив брови. "Жар-птица в русской мифологии - прекрасная дева, приносящая своему обладателю счастье, но поймать ее практически невозможно," подняв указательный палец, поучал он. "Многие пострадали в поисках мечты и вернулись ни с чем, но каждый месяц прибывают новые толпы страждущих, и вы в их числе. То, что соискатели не смогли найти на своей родине, по их мнению, можно найти в отдаленных местах. Эти ловцы снов глубоко заблуждаются." От избытка эмоций Стив сжал свою ладонь в увесистый кулак. "Они слепцы. Не надо никуда ехать. Жар-птицы обитают рядом с ними в городах и в поселках, в которых они живут, но простофили не способны разглядеть их чудесные оперенья; не каждому дано преодолеть инерцию мышления и взглянуть на мир по-новому. Им гораздо проще заметить на Интернете фотографию молоденькой смазливой вертихвостки из восточной Европы, у которой нет ничего другого на уме как хапануть американского мужа. Эти глупцы понятия не имеют и не желают обнаружить скрытые качества одиноких женщин в церковных группах их родных городов. Поэтому большими массами они едут сюда. Но для большинства западных женихов поиск оказывается не более чем несбывшейся мечтой. Фиють! Суеты много, а толку пшик!" Истощенный эмоциональным напряжением, рассказчик откинулся на спинку кресла и закрыл глаза; вероятно в попытке сберечь свою нервную энергию. Его покрасневшие веки беспокойно трепетали. Между тем истекал второй час полета. Монотонный гул авиационных моторов навевавал сонливость. Стюардессы подавали напитки, начав от кабины пилотов и медленно двигаясь к новым друзьям. "Это рискованно. Что мы знаем о них?" потягивая дымящийся кофе из пенопластовой чашки, Стив возобновил свою риторику. "Некоторые из этих дам могут быть проститутками или танцовщицами в стриптиз-клубах, ищущими более выгодные сделки за границей; некоторые из этих красавиц просто тупые и никчемные психопатки, не способные найти себе мужа в России и ищущие его где-то за границей; но подавляющее большинство поместивших свои профили на веб-сайте это честные девушки из рабочего класса, пытающиеся улучшить свое материальное положение и устроиться в жизни. Многие из них понятия не имеют, почему американские мужчины обращают на них внимание, думая, что красивых женщин на Западе не хватает." Стив ухмыльнулся потер руки и громко захохотал. "Тамошние жулики становятся все более изобретательными," продолжил oн после долгой паузы. "Они создали индустрию одурачивания приезжих с Запада. Многие фотографии на сайтах ненастоящие - либо она уже замужем и письма от мужчин служат источником дохода для ее семьи; либо это мошенники мужского пола, демонстрирующие фотографии кинозвезд и собирающий денежные подарки с доверчивых простаков. Когда отношения нуждаются в большем развитии, и жених хочет услышать голос своей "невесты", они нанимают студенток колледжа английского языка с приятными телефонными голосами, и доверие на некоторое время восстанавливается." "Какое ужасное безобразие! Но как насчет вас?" наконец осенило Влада. "Вы то, что делаете на этом рейсе?" "Я исключение," помялся немного Стив. "Я уже завоевал мой трофей. У меня есть своя жар-птица." Он указал на очаровательную даму лет тридцати пяти, сидящую слева от него на другой стороне прохода. Ее безмятежное кукольное лицо с серо-голубыми притягательными глазами, высокими скулами и полными чувственными губами было склонено к модному журналу, который лежал у нее на коленях. C мечтательной улыбкой наманикюренными длинными пальцами она переворачивала страницы. Сочетающиеся розовые и коричневые цвета ее наряда подчеркивали утонченную элегантность величественной матроны. В солнечных лучах, проникавших через окно, ослепительно сияли ее длинные каштановые волосы, волной спадающие на стройные плечи красавицы. "Это чудо зовут Лидия," с благоговением прошептал Стив. "Мы обручились два года назад и теперь собираемся навестить ее родителей". Он победно поднял голову, спина его выпрямилась, а глаза широко раскрылись. Так он молча сидел, как бы вновь переживая свой триумф. Под гул моторов в полутемном салоне пассажиры дремали. Вдоль прохода беззвучно двигались стюардессы. Они собирали использованные салфетки и стаканы. "Конечно, лицемерие отвратительно," неожиданно заявил Стив, "но должен признаться, что я не следую своим собственным разглагольствованиям. Меня слишком привлекает молодая плоть," извиняющимся тоном заявил он и вытер бумажной салфеткой свой лоб. "Я много читал и знаю русский менталитет," метнул он внезапно враждебный взгляд. Затем он надолго замолчал и продолжил только после того, как получил от стюардессы очередной стакан напитка. "Уровень жизни здесь низкий и местные девушки загипнотизированы богатством, которым им кажется даже заработок среднестатистического американца. По сути, они бегут от бедности своей родины." Бросив быстрый взгляд на жену, он слегка ухмыльнулся. "Но не все девушки так вульгарно материалистичны. Лидия, например, очень разочарована в местных мужчинах, считая, что у них отсутствует элементарное уважение к женщинам. Она даже думает, что высокомерное отношение к слабому полу прочно и навсегда укоренилось в русской культуре. Вот так, мой друг!" Он заговорщицки посмотрел на Влада и жестом велел ему наклониться поближе. "Американские хахали должны обязательно приехать сюда и взглянуть, на то что здесь делается. Я видел сказочную мечту! Элегантные дамы, желая познакомиться, запросто подходили ко мне в ресторанах и ночных клубах. Я был хорошо одет, прекрасно ухожен и и уважительно держался. C глубочайшим почтением я приветствовал каждую кандидатку, поступая как достойный представитель американского народа. Все, что мне требовалось, это говорить по-английски... они знают, как звучит американский английский... это золотой ключик к их сердцам." Внезапно он потер пальцем о палец, будто считая банкноты, и произнес одними губами "доллары". "Для меня это был способ потратить наименьшую сумму, чтобы найти девушку моей мечты. Я поймал мою жар-птицу!" Он чуть кивнул в сторону своей дамы и нежно улыбнулся. "Запомните: можно годами тратить деньги на брачные агентства и, кроме невнятных обещаний и опустошенного счета в банке, ничего не получить взамен, или просто прилететь сюда, снять комнату на две-три недели и рискнуть своей головой." Он ухмыльнулся и добавил, "Теперь я верю, что в России все возможно. Моя семья волновалась, мои приятели, подсмеиваясь, шептали мне вслед и я сам не верил в успех. Но все благополучно обошлось. Люди в этом краю милы и дружелюбны. Пока я здесь жил, у меня не было никаких проблем. Наоборот, остались восхитительные воспоминания на всю жизнь. Надеюсь, и вы найдете то, что ищете. Вы уже на правильном пути. Желаю удачи." Влад скептически покачал головой, но возражать не стал. "Я слышал, что не каждый брак бывает успешным; некоторые молодые жены сердятся на своих мужей, которые намного старше их, и вскоре вскоре после получения постоянного вида на жительство в США подают на развод." Повидимости замечание Влада задел его за живое. "Подают на развод?! Уходят куда?! Ложь!" почти закричал Стив, подпрыгнув в кресле, как ужаленный. Лицо его посерело; скрестив руки на груди, c выпученными глазами он погрузился в размышления. "Лидия не говорит по-английски и не имеет профессиональных навыков! Она полностью зависит от меня!" "Нo ненадолго," подумал про себя Влад, не желая ввязываться в бессмысленный спор. "Пройдет немного времени и какой-нибудь молодой дон жуан подберет эту красотку. Ее муж должен быть миллиардером, чтобы удержать такую фифочку на всю жизнь."

Осоловелый, обмякший и онемевший от усталости Влад не cмог урвать хоть немного сна. Образы Ширли, коллег по работе, деда Ивана и улиц Нью-Йорка поочередно возникали в его сознании. Но среди них господствовало, оттесняя других, властное лицо Ирины, какой он запомнил ее на последней фотографии - волевой, зеленоглазой, неземного очарования русалкой, манившей его в омут. Влад очнулся в холодном поту и взглянул на часы. Оказывается незаметно пробежало около двух часов. "Приготовиться к посадке!" раздался по интеркому мужской голос. Заключительное испытание началось! В салоне мигнули и потускнели люминесцентные лампы, волнение прокатилось через оробевшую толпу, из сотен глоток разом вырвалось частое дыханье, сердца людей заколотились в унисон, вспотевшие ладони вцепились в изогнутые поручни, застегнутые ремни натянулись, oберегая свой хрупкий человеческий груз; возврата не было, теперь это неотвратимо; они приземлялись в Йошкар-Оле! Повернув голову, Влад украдкой взглянул в окно. Зрелище медленно поворачивающейся панорамы бледных городских огней, беспорядочно разбросанных в темноте под куполом необъятного звездного неба, вызвало у него нервную дрожь. "Должно быть, один из этих огней - окно Ирины," мелькнуло у него в голове. "Интересно, что она сейчас делает? Две недели назад я предупредил ее о своем приезде. Конечно, она встречает меня." Пытаясь успокоиться, бесстрашный путешественник сглотнул ком в горле. Сиденье, пол и все его тело бешено тряслись в лихорадочном танце, в то время как самолетные моторы оглушительно ревели. Они опускались на загадочную равнину, населенную непонятными персонажами, с которыми Владу предстояло скоро встретиться. Стали заметны быстро бегущие с обеих сторон контуры слабо освещенных зданий и силуэты деревьев и, наконец, могучий удар сотряс всю конструкцию самолета от его алюминивой обшивки до мельчайшего винтика внутри. Ба-бах! Ура! Oни приземлились! В глазах у Влада потемнело и пот пропитал все его потрясенное существо. Дрожащими руками он расстегнул пряжку ремня, проверяя себя на наличие повреждений. Благим матом орала женщина в ряду позади - она прикусила себе язык. Знаками переговаривались между собой обалдевшие пассажиры. В салоне зажглись яркие огни, извещая, что бедствие миновалo и все плохое уже позади. Самолет остановился и растрепанный люд начал подниматься, приходя в себя и собирая свои пожитки. Покряхтывая, Влад потянулся, выкарабкался из своего кресла и вышел в проход. Он открыл верхнее отделение и вынул свою сумку. Его собеседник Стив продолжал сидеть, оживленно болтая с женой на очень недурном русском языке. Лидия все еще находилась в кресле, положив голову на подушку и оправляясь от шока. "Миледи, вы, должно быть, чрезвычайно устали," до Влада донесся тошнотворно-сладкий голос ее мужа, "я вызову для вас лимузин." Женщина наградила кавалера благодарной улыбкой. Ее красота была нетронутой и она выглядела свежей, юной и оживленной в резком контрасте со своим седым, измученным и морщинистым стариком - супругом. Прошло несколько минут томительного ожидания. Стюардессы получили разрешающий сигнал. Тяжелый стальной засов лязгнул, выходная дверь распахнулась и поток пассажиров хлынул наружу. В образовавшейся толчее Стив, не повернув головы, холодно ответил на прощальный жест своего соотечественника. Примечательная супружеская пара навсегда исчезла из поля зрения Влада, оставив в его памяти неизгладимое впечатление.

Выйдя из самолета, он замер на вершине трапа, быстрым взглядом окидывая мистическую ойкумену, куда занесла его судьба. Ни звука не разносилось в холодном сыром пространстве. На небе не было видно ни луны, ни звезд. Ему показалось, что он попал в огромный склеп, в котором не осталось ничего, кроме сгнивших мертвецов. Но нет, и здесь было что-то живое. Hа границе слышимости его обострившийся слух уловил слабые человеческие голоса, донеслось урчание мотора, звон разбитого стекла и детский плач. Откуда исходили эти возгласы, клики и невнятные проявления жизни было совершенно непонятно. Ошеломленный Влад попытался упорядочить свои мысли и чувства; облегчить и побороть тревоги. Напрягшись и навострив уши, он продолжал всматриваться. Пелену ночи, окутывающей ойкумену, пронизывали несколько движущихся цепочек огней, бессильных рассеять тьму. Вдалеке лучи прожекторов скользили по терминалу, указывая путь пассажирам. Впереди него по лестнице спускался поток бесформенных фигур, после долгого полета движения их были скованными и неуклюжими. Холодный ветер, смешанный с редким дождем, вынуждал прибывших поднять воротники и отворачивать лица. Схватившись правой рукой за перила, Влад спустился вниз и по бетонному полю добрался до терминала. После часа ожидания в тускло освещенном, прокуренном помещении грузовик доставил огромную кучу багажа с московского рейса и Влад не без усилий разыскал два своих чемодана и картонную коробку. Он был один в толпе незнакомцев. Его никто не встречал. Ирина не появилась и не было возможности связаться с ней; но несгибаемый дух приключений, заложенный в генах Влада Алферова, поддерживал его. Закаленный авантюрист неуклонно продвигался вперед. Помогая себе правой ногой, Влад, заставил свои вещи скользить по линолеумному полу и вытолкнул их одну за другой через наружную дверь. Где он оказался, сразу сказать он не мог - видимо, на краю автомобильной стоянки, примыкающей к шоссе. Уличные фонари не горели, кроме одного, расположенного в сотне метров от него, возле заколоченной сторожевой будки. Дрожащие, мерцающие отблески в лужах воды этой единственной лампы гипнотизировали и пугали. Кто прячется там в темноте? Эй, там кто-то есть! Кто знает? Может в этих краях призраки и вурдалаки охотятся за туристами? Вмиг, как капля масла на горячей плите, его храбрость испарилась; он собирался заплакать. Мысли Влада были грустны. "Я, потомок дворянского рода Алферовых," тосковал он, "по прихоти судьбы вернулся в эту пустыню, которая находится в десятках тысяч миль от моего любимого, веселого Нью-Йорка. Что я забыл в этой варварской стране, почти на границе с Азией, из которой мои предки бежали столетие назад?" Влад опустил голову, чтобы дождь не капал с волос ему на лицо. Его ноги, погрузившиеся в размокшую глину, покрывающую тротуар, постепенно коченели. Ни его элегантные кожаные туфли, ни модное замшевое пальто, ни шерстяной свитер не защищали своего владельца от капризов русской весны. Ему становилось очень холодно и было необходимо переодеться в сухое и теплое, попить горячего чаю с вареньем и укрыться среди друзей. Однако бедняга оставался один-одинешенек в равнодушном мире и никто не хотел ему помочь. Постепенно его глаза привыкли к темноте. Он различил хищные тени, мигрирующие взад и вперед, близкие и далекие, заполняющие пространство вокруг. Отступая и наступая, вертясь и кружась, обнюхивая и перешептываясь, они окружали его со всех сторон. "Куда едешь, чувак?" услышал он хриплый шепот одного из них. Влад вздохнул с облегчением. Это не придорожная банда грабителей; совсем нет - это несокрушимое племя бомбил, ищущих возле аэропорта честного заработка. "Так куда ехать?" разноголосо и вразнобой загалдели другие. Влад уважал справедливость и повернулся к первому водителю. "В отель Людовико Моро," ответил он на безупречном русском, не желая, чтобы в нем узнали иностранца. "Это на Успенской улице?" "Да," Влад сделал вид, что знает город. "Не меньше двух тысяч рублей," весомо сказал бомбила, чихнув и высморкавшись в рукав. "Пойдет," без колебаний согласился Влад, зная, что его все равно обдерут. "Грузи мой багаж." "Лады," незнакомец согнулся, подбирая у ног Влада его чемоданы. "Где твой автомобиль?" осведомился путешественник. "Тачка что-ли? Вон там," водитель ткнул рукой в сторону изгиба дороги, где на обочине была припаркована черная Волга. Свет фонаря отражался на полировке капота и покатой погнутой крыше. Грубыми, квадратными руками бомбила схватил чемоданы, сделал несколько шагов и погрузил их в багажник своего автомобиля. Капюшон плаща упал ему на глаза и мужчина откинул его в сторону, оставив непокрытой свою кудлатую голову. Однако круглое лицо его оставалось в тени. Следующей была очередь картонной коробки. Глянцево-белая поверхность с тисненым с обеих сторон логотипом "Macy"s" хорошо защищала содержимое от дождя и слегка поблескивая в свете фар. "Выглядит здорово," с завистью протянул бомбила и легонько постучал по картону, прежде чем засунуть громоздкую вещь среди чемоданов. "Что там внутри?" "Кирпичи," коротко отрезал Влад и, вспомнив уроки Фаины из Нью Йорка, забрался на переднее сиденье. "Иностранцы ездят сзади," наставляла она его в своем агентстве. "Русские ездят впереди. Если хотите не выделяться среди окружающих, садитесь на переднее сиденье. Для окружающих это естественно." В обшарпанном салоне машины сильно пахло сигаретным дымом и Влад старался не дышать. Однако не выдержав, oн опустил стекло и всей грудью втянул свежий холодный воздух. К нему стала возвращаться бодрость. Водитель повернул ключ зажигания, двигатель застучал и они медленно отправились в путь. Громко бренча и тарахтя, Волга развернулась по направлению к выезду на шоссе. Kолеса ее уверенно рассекали многочисленные лужи. Частые пологие волны, бурля и пенясь, бежали по всей парковочной площадке. Взoр бомбилы переместился с дороги на зеркала, а затем он взглянул на Влада. "Ты не хочешь меня узнавать, Яков?" он оторвал руки от руля, потирая веки тыльной стороной ладоней. "Ты, что все позабыл?" Автомобиль продолжал нестись по прямой; рулевое колесо, оставленное на произвол судьбы, немного поворачивалось, направляя седан на встречную полосу. Обомлевший Влад сделал непонимающее лицо. "Он сумашедший! Что происходит?! Это нелепый розыгрыш?!" думал захваченный врасплох гость про себя. Внезапно на встречной полосе появился из ниоткуда большой пассажирский автобус. Заметив бесцеремонное нарушение правил движения, oн дважды им просигналил. Чтобы избежать столкновения, автобус, взвизгнув тормозами, резко свернул в сторону, выехал на обочину и, взметнув кучу гравия, остановился. К счастью этот небольшой эпизод привлек внимание водителя Волги. Бомбила перестал протирать очи, осмотрелся и, положив руки на баранку, взял под контроль свое транспортное средство. Все вернулось в норму. Пустынное шоссе пролегало по холмистой местности, поросшей смешанным лесом. Автомобиль потряхивало на изношенном неровном асфальтовом покрытии. В свете фар один за другим вспыхивали желтые дорожные знаки. "У тебя отшибло память, кентяра?" допытывался бомбила. "Пятнадцать лет назад мы вместе служили в одном взводе." "Где это было?" "В Тюмени!" громко объявил лихач. "Что с тобой, зяма? Ты совсем потерял мозги? Тебе надо меньше пить," назидательно изрек он, не сводя глаз с дороги. "Тюмень, где это?" Влад напряг свою память, припоминая уроки географии, его губы сжались. "Тюмень это большой город в Сибири," наконец сообразил он. "Он путает меня с кем-то другим или просто рехнулся. Любой вариант возможен." "Ты помнишь в казарме на перекличке," не отставал от него бомбила, "перед отбоем ты крикнул "Я!" за меня, в то время как я той ночью был в самоволке с девушкой; но сержант учуял неладное. Он расследовал, изобличил и отправил нас обоих на две недели в губу. Я никогда этого не забуду и всегда смеюсь." Придя в восторженное настроение, шоферюга мечтательно вздохнул. "Какие это были хорошие времена! Всюду были друзья. Все былo просто, бесплатно и понятно. Никаких осложнений, минимум неприятностей и бесконечный праздник." Влад молчал. Он слишком устал, чтобы вступать в дискуссию, и терпеливо переносил толчки и тряску ухабистой дороги. "Нет, вы не Яков," бомбила еще раз сфокусировала взгляд на Владе. "Вы очень похожи, но ваши манеры и поведение отличаются от замашек моего друга. Примите мои извинения, сэр. По обличью вы иностранец."

Было без четверти полночь, когда измученный путешественник вошел в вестибюль отеля. Позади бомбила тащил его багаж, оставляя грязные следы на лощенных плитках мраморного пола. "У меня есть бронирование," сообщил Влад пухлой барышне, приветствовавшей его у стойки. Он предъявил свой паспорт и ваучер, и, пока служащая просматривала бумаги, щедро заплатил бомбиле за поездку. Довольный халтурщик отправился в ночной город искать следующую жертву, а Влад поднялся наверх в выделенный ему номер. Он отпер дверь, швырнул свой багаж в угол и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Он прибыл в пункт назначения! Ирина была где-то в нескольких километрах от него! Какое счастье!

Глава 3.

Влад почивал как герой. Он превратился в существо с телом из железа и глазами из алмазов; и никто не мог причинить ему никакого вреда. Он покоился под скалой высотой в сто миль, вымощенной золотом и жемчугами. Гора находилась в никому неведомой необитаемой земле и некому было любоваться этим неслыханным чудом. Ирина была единственной смертной, способной украдкой бросить взгляд на него из зарешеченного окна своей башни. Столетие назад Кащей Бессмертный помешал их свадьбе и заточил его невесту в той дикой стороне. Ее ежедневная обязанность заключалась в том, чтобы плакать и собирать слезы, капающие из ее глаз; каждая слезинка узницы превращалась в жемчужину на тарелке перед ней. Влад знал, что должен встать и освободить свою невесту, но длинная борода и ногти удерживали его, он не мог пошевелиться. Сквозь гранитные своды пещеры до него доносились далекие звоны, удары и вопли, но разбудить его они не могли. То было, что-то постороннее, неважное, не касающееся лично его. Он дремал, мечтая об Ирине и предстоящей битве с ее врагами. Он разрубит их всех на куски своим волшебным мечом; он был уверен в этом, не сомневайтесь, но для это ему было необходимо встать. Звонки и стуки становились все настойчивее и громче, пока он не услышал свое имя, как бы проникшее сквозь толстую ватную стену: "Мистер Алферов, вы там?! С вами все в порядке?!" Стряхнув с себя остатки сна, Влад пробудился. Рывком он отбросил одеяло, сел на кровати и опустил ноги на пол. Голова раскалывалась и безумно хотелось пить. Не сразу он вспомнил, как сюда попал. В темной комнате царили тишина и уют; отраженный от стены свет ночника искрился зеленовато-белым; пара красных диодов деликатно мигала на пульте кондиционера. Лунный свет пробивался сквозь щели в шторах. Длинные тени протянулись через паркет с разбросанными на нем чемоданами к широкой деревянной кровати, на которой он сидел. В этот момент перестал звенеть телефон, но после короткой паузы надоедливые стуки возобновились. Он вышел в прихожую, нащупал замок и медленно открыл дверь; его одежда была в беспорядке, он не удосужился снять ее прошлой ночью; его лицо было небритым, волосы всклоченными. Уборщица в опрятной униформе и мужчина, похожий на менеджера отеля, в черном костюме с галстуком, стояли перед ним в коридоре. На лицах их было написано беспокойство. Женщина прижала руку ко рту, как будто ожидала увидеть нечто ужасное, а недовольный управляющий сердито крутил головой. "Извините за беспокойство, но у вас все в порядке, сэр? Вы не подавали признаков жизни целых двадцать часов," острые черные глаза менеджера пытливо осматривали комнату поверх плечей Влада в поисках улик. Влад широко зевнул и вытянул руки вверх. "У меня был трудный день," извиняющимся тоном сказал он. "Который час?" "Двадцать минут восьмого," сообщила уборщица. "Хотите, я уберу вашу комнату?" "Давайте отложим до завтра." "Как пожелаете," пожилая женщина неодобрительно поджала губы и парочка удалилась. Он пошел в ванную, набрал стакан воды и одним глотком осушил его. Он все еще чувствовал сонливость. Зеркало отражало распухшее на левой стороне лицо, на которой он спал, но его серо-голубые глаза под густыми коричневатыми бровями глядели зорко и проницательно. Кожа его физиономии была здоровой и розовой, но нуждалась в умывании. Требовалось смыть сажу и пыль после долгого путешествия через два континента. Он приглаживал волосы расческой, когда снова зазвонил телефон. Бегом он бросился отвечать. "Где вы пропадате?" услышал он укоряющий голос Ирины. "С вами все в порядке? Вы прибыли вчера и до сих пор игнорируете меня. В чем дело? Вы развлекаетесь в компании других женщин и я вам неинтересна?" "Что вы, дорогая, ваша красота затмевает всех. Я так устал, что спал целые сутки. Я также должен преодолеть нарушение сна из-за полета через десять часовых поясов. В Нью-Йорке сейчас полдень и я еще не приспособился к вашему времени. Простите." "Я не позволю вам сегодня быть одному," ее голос сделался ласковым и нежным. "Я хочу, чтобы вы познакомились с моими родителями. Когда вы будете готовы?" "Через полчаса," без колебаний выпалил удивленный Влад. "Должно быть, у нее серьезные намерения по отношению ко мне," с ликованием подумал он. "Хорошо. Будьте в вестибюле ровно в 8:45," приказала светская львица и повесила трубку. От предвкушения счастья Влад пришел в радужное настроение. Пританцовывая и напевая, он прыгал и кружился по комнате, натыкаясь на кресла, кровать и диван, голос его звучал как медный саксофон, а пальцы щелкали, как пара кастаньет. Когда пыл и задор улеглись, он быстро принял горячий душ, побрился, переоделся и по широкой лестнице помчался на первый этаж навстречу своей судьбе.

Вестибюль гостиницы выглядел весьма величественным, украшенный богатой мебелью, стильным декором ампир, хрустальными люстрами и арочными переходами. Элегантное помещение было безлюдно, если не считать Ирины, которая чинно сидела на диване, разглядывая картины и какие-то гравюры, висевшие по стенам. Она была необыкновенной. Ее можно было принять за ожившую статую нимфы с прелестной головкой, высокими скулами, породистым тонким носом и чувственными пухлыми губами. Сверкающие зеленые глаза и прекрасно очерченное лицо цвета слоновой кости делали ее незабываемой. Ее золотистые волосы были аккуратно причесаны и касались плеч. На ней было скромное черное пальто и на ногах истертые сапожки на каблуках. Она сидела, сложив руки на коленях, и безучастно смотрела в сторону. Девушка казалась равнодушной и апатичной. Она была выше хлопот и мелочных забот повседневной жизни. Приближающийся звук шагов коснулся ее слуха. Красавица перевела на вошедшего свой спокойный лучистый взгляд и на ее коралловых губах сверкнула ослепляющая улыбка. "Добро пожаловать в Йошкар-Олу," протянула она правую руку для рукопожатия. Голос был мелодичный и проникновенный, коснувшийся сердца Влада, как только он услышал ее. Влад поклонился и с трепетом поцеловал ручку этого ангельского существа. Наконец-то он добрался до чудесной Йошкар-Олы и встретился с этой потрясающей девушкой. Раньше он не знал как прекрасна она наяву! Пара фоток и телефонных звонков были не в счет. Из-за нее он пролетел полсвета; из-за нее он залез в долги; из-за нее он забросил свой бизнес. Теперь она предстала перед ним наяву. Без сомнений эта наяда есть предмет его сладчайших грез! Hебесное создание превзошло все его ожидания! Влад почувствовал холодок в животе и был готов умереть по ее первому приказу. С трудом уняв восторженную дрожь в конечностях, Влад негромко произнес, "Это мой подарок для вас." Он поставил белую картонную коробку на ковер у ее ног. "Как мило. Что там?" Любопытство сияло в ее глазах. "Самая передовая спортивная одежда и обувь. Отобрано специально для вас." "Ах, вот как!" хлопнула она в ладоши. "Вы узнали из моей странички, что я инструктор по аэробике и привезли лучшие американские брэнды!" Пленительное личико Ирины приняло озабоченное выражение. "Нам понадобится такси, чтобы отвезти ваш подарок домой. Эта коробка огромна." "Я уже позаботился. Машина у подъезда." "Вы очень практичны." Она поднялась и неожиданно строго взглянула на него. Брови ее высоко поднялись. "Наберитесь терпения и приготовьтесь встретить моих скучных родителей. Не волнуйтесь, они хороший покладистый народ. Папа и мама много слышали о вас и хотят с вами познакомиться." Ирина по-детски улыбнулась, нос ее сморщился и ликованье засветилось в ее глазах. "В путь," молвил Влад и они вышли на улицу. После короткой поездки такси доставило их к пятиэтажному многоквартирному дому в районе массовой застройки, типичной панельной конструкции, которыми была заполнена половина территории города. Сорок лет разрушительного воздействия лучей палящего солнца, затяжных ливней и обильных снегопадов выщербили и растрескали его крышу и бетонные стены, но здание выстояло, обеспечивая базовый комфорт и убежище от непогоды своим жильцам. Таксист вытащил неудобную коробку из багажника; втроем они легко поднялись на три лестничных пролета, лифта не было предусмотрено, и остановились на площадке. Ирина позвонила в обитую коричневым дермантином входную дверь, тем самым давая знать родителям, что они прибыли. Им открыл коренастый темноволосый человек в черном деловом костюме и белой рубашке без галстука. Он был примерно того же возраста, что и Влад, но немного ниже. Его тонкие губы растянулись в улыбке. Из-под белесых ресниц на гостя смотрели глубоко запавшие в орбиты водянистые глаза; большой крючковатый нос и густые брови, сросшиеся на переносице не украшали его суровую наружность. "Я Петр Сергеевич, отец Ирины," крепко пожал он руку приезжему. "Милости просим в наши хоромы." Ирина попросила Влада переобуться в тапочки (еще одна традиция!), а затем провела его в главную комнату, где на обеденном столе, покрытом накрахмаленной белой скатертью, красовалась полная обеденная сервировка. Блюда, блюдца и тарелки, рюмки, стопки и бокалы, стаканы и столовое серебро расставленные в строгом, продуманном порядке, напоминали архитектурную композицию построек, вытянувшихся вдоль городского проспекта. Вкусные запахи исходили из кухни. Комната обставленная полированным мебельным гарнитуром, состоявшим из буфета-серванта, подсервантника и шести стульев вокруг овального стола, была по своему привлекательна. Через широкое панорамное окно с дверью на балкон просматривалось точно такое же серое панельное здание, стоявшее напротив. Вид на соседские окна был частично скрыт богатой тюлевой занавеской, висящей на карнизе. Венчала интерьер хрустальная люстра чешского производства, укрепленная на потолке. Стены украшали почетные грамоты и семейные фотографии в рамках. Влад не успел их рассмотреть. Известную, знаменитую, перетерпевшую столько мытарств картонную коробку внесли в комнату и Ирина, взяв ножницы, под ликующие возгласы открыла ее. Виновница торжества медленно вынимала предметы из упаковки, один за другим, передавая их для обозрения восхищенным домочадцам. Служащие универмага Macy"s в далеком Нью-Йорке отлично справились со своей задачей и все прибыло в полной сохранности. Нарядные куртки, топы, шорты, майки, кроссовки и даже спортивные бюстгальтеры и женские брюки для йоги и пилатеса предоставил заботливый Влад. "Откуда вы знаете мой размер?" засмеялась Ирина, прижимая к груди кроссовки "Найк". "Я это вычислил, разглядывая фотографии на вашей страничке. Мне это не трудно. Не забывайте, что я физик." Он широко улыбнулся. "Но если обувь не подходит, я думаю, что вы ее легко продадите." "Нет, не буду; это слишком дорогое воспоминание," девушка приподнялась и легонько поцеловала гостя в щеку. "Вот это да!" ахнул Влад. Eго лоб вспотел и кровь бросилась ему в лицо. "Что это значит?!" Смятенный и изумленный, он глубоко вздохнул. Он не знал, как истолковать колдовской поцелуй чаровницы. Нега и томление, вялость и сонливость тут же обволокли нашего героя. Было ли это простой прозаической благодарностью - то есть механическим прикосновением губ - или потрясающим, тектоническим заявлением о ее любви? Влад понятия не имел и пытался, сохраняя спокойствие, ждать дальнейшего развития событий. Между тем торжественный прием заокеанского гостя продолжался. Миниатюрная хрупкая женщина появилась из глубины квартиры и подошла к нему. Синий рабочий фартук прикрывал ее серое шелковое платье. Незнакомка двигалась быстро и бесшумно, а ее длинные каштановые волосы с сединой были собраны в пучок на затылке. Она сразу напомнила ему Ирину. Но морщины под глазами и темные круги не старили ее. Завидев гостя, она тут же изобразила веселую улыбку. "Приветствую," сказала женщина. "Я Людмила Матвеевна. Ирина - моя очаровательная дочь." "Владимир," приезжий отвесил хозяйке почтительный поклон, его лицо стало необычайно серьезным и руки вытянулись по швам. "Прошу за стол; отпразднуем ваше возвращение на родину предков," пригласила она. В этот момент раздался звонок в дверь и Петр Сергеевич бросился открывать. Влад услышал возгласы и негромкую возню, доносящиеся из крохотной прихожей. Согбенный, очень старый человек медленно прошаркал в комнату. Облысевшую голову его покрывал редкий светлый пушок, темно-синий измятый костюм болтался на его исхудавшем теле. Коричневые пятнистые руки старца сжимали алюминиевый ходунок, он был истощен и тяжело дышал. Вошедший прищурился, его слабые глаза изо всех сил пытались разглядеть присутствующих. Блеск сверкающей посуды и искрящиеся отблески хрустальных кубков застилали его зрение. Он заморгал и слегка нахмурился. "Это мой добрый дедушка Алексей Сидорович. Он лучше всех на свете!" представил его Петр Сергеевич и старик протянул Владу свою дрожащую руку. Влад осторожно коснулся холодных и влажных пальцев пришедшего. Они напомнили ему ожившие мощи. "Алексей Сидорович всю жизнь проработал в управлении ГУЛАГа," почтительно прошептал хозяин на ухо Владу. "Алексей Сидорович был начальником лагерей в нашей области и потому много знает; кроме того, несмотря на свой преклонный возраст, он все помнит." "Я пришел посмотреть на американца," прохрипел слабым голосом Алексей Сидорович. "Никогда раньше не видел." Его голова слегка наклонилась в сторону и глаза моргнули. Ирина помогла дедушке сесть на стул; пальцы его крепко держали рукав ее просторного желтого платья. Хватка эта сильно натягивала ткань, да так, что открылось нижнее белье, вызвав смущение владелицы. Через минуту это пустяковое недоразумение было устранено. Патриарха усадили во главе стола на почетном месте, поставили перед ним пепельницу и положили пачку папирос, но руки его безвольно лежали на скатерти. "Я помню времена, когда привести домой иностранца считалось государственной изменой СССР, а теперь глядите," Алексей Сидорович сделал неопределенный жест рукой и из уголка рта у него вытекла струйка слюны. "Американец здесь, в этой комнате среди нас и всем начхать." "Те времена прошли и Сталина давно нет в живых," терпеливо, как ребенку, объяснила ему Ирина. "Влад - наш друг." Она перегнулась через стол, взяла бумажную салфетку и вытерла дедушке подбородок. "Нет - тов. Сталин жив; у него много поклонников, а проклятые американцы - наши вечные враги!" В негодовании старец скривился и сжал бессильные дряблые кулаки. Родные, привыкшие к его чудачествам, не обратили на его высказывание никакого внимания. "Обед готов," провозгласила Людмила Матвеевна и все дружно уселись за стол, уставленный дымящейся пищей. Пир начался. Сначала подняли тост за гостя, потом за Ирину, потом за счастье Ирины и Влада, потом за республику Марий Эл и ее столицу Йошкар-Олу, и, наконец, когда у всех в голове загудело от вина, пива и водки, Ирина негромко произнесла, "Давайте выпьем за Америку." "За Америку, за Америку!" как эхо прокатился по комнате дружный возглас и снова поднялись бокалы, стопки и кружки. "Как вы оказались в Америке?" спросил его Петр Сергеевич. Его бледное лицо раскраснелось от выпитого, а глаза блестели. "Вы прекрасно говорите по-русски и выглядите как один из нас." "Должен вас огорчить, но я там родился," ответил Влад, преодолевая неловкое ощущение, что он другой и не такой, как все окружающие. "Я американец в третьем поколении. Мои прадедушка и прабабушка прибыли в порт Нью-Йорк в 1920-х годах. Не помню точно когда. Они въехали в США через остров Эллис." "Извините, как звали вашего прадеда?" спросила Людмила Матвеевна, накладывая на тарелку салат из большой фарфоровой миски. "Иван Николаевич Алферов. Он служил в Императорской Российской Армии и неоднократно встречался с Его Императорским Величеством." Влад гордился своим семейным наследием. "Все это ерунда. Послушайте, что я вам скажу, дорогие товарищи," внезапно прошамкал древний беззубый Алексей Сидорович. От немощи язык его заплетался, голос дрожал, однако он чисто выговаривал каждый слог. "Мне кажется," пергаментная, иссохшая длань его дернулась, сжимая пустую стопку. "Нет, мне не кажется; я совершенно уверен, что мой прадедушка был знаком с вашим прапрадедом и его семьей." Лицо Алексея Сидоровича исказила странная гримаса, опрокинутая стопка покатилась в сторону; он нашел в себе силы надменно поднять голову. Разговоры за столом тотчас оборвались, все взоры обратились на говорившего. Cтарец оживал и приходил в себя. Как будто время повернулось вспять; с каждой секундой молодость возвращалась к нему и, казалось, что шальные ветры марксизма опять развевали красные стяги над городом. Былая энергия и задор охватили обветшавшего чекиста; как и раньше, весь мир принадлежал ему. Водка сделала свое волшебное дело, на минуту возродив прежнего Алексея Сидоровича. Запавшие щеки старого коммуниста слегка порозовели, морщинистое лицо озарила слабая улыбка. Oн сидел прямо, сложив руки на груди, взгляд его был зорок и ясен, и светился умом. "Это было очень давно, летом 1918 года; царя уже расстреляли, а первая мировая война еще продолжалась," начал свой рассказ старик. "Революционная буря охватила прогнившую царскую империю, не оставив в покое и отдаленных окраин. В нашем городе тоже наступили тревожные, неспокойные времена. Передовая марксистско-ленинская идеология разделила русских, научив их ненависти. Брат пошел на брата; сын восстал против отца; бедные не давали спуску богатым. Красные еще не пришли в Йошкар-Олу и старый порядок доживал последние дни. Мой прадедушка, в то время бедный крестьянский паренек, был назначен присматривать за конюшнями барона фон Келлера, что по тем временам считалось большим повышением. Хотя в полном разгаре бушевала гражданская война, но господам было все равно, они ничего не хотели замечать и думали, что старый порядок никогда не изменится. Бароны и князья устроили пышную свадьбу для своих молодых. Церемония была потрясающей; баронесса Мария сверкала в своем белом свадебном платье с букетом редчайших цветов прикрепленных к корсажу, а генерал Алферов, в мундире цвета хаки с золотыми погонами и голубых бриджах, заправленных в сапоги из лучшей кожи, был неотразим. Толпы гостей съехались со всей губернии и процессия растянулась на целую версту. Пятьдесят здоровенных меринов подтащили кареты к церкви. Там их встречали попы. Звонили колокола, палило зноем яркое голубое небо, на дороге клубилась пыль и от гула множества голосов закладывало в ушах. Зеваки, стоявшие на обочинах, молча с классовой ненавистью глядели на заносчивых, сытых, мордастых господ. Разодетые буржуи ехали в колясках, покачиваясь на ухабах и со своих пружинных сидений поплевывали на пролетариат; верховые казаки скакали вдоль дороги с шашками в руках, охраняя царскую власть, а прадедушка мой, тогда зеленый неискушенный паренек в лаптях, портках и посконной рубахе, глядел на происходящее безобразие, до отказа разинув свой любопытный рот. Молодожены поселились во дворце в парке у реки, но их счастье длилось недолго. Революция катилась по стране и ничто не могло остановить ее железное половодье. Рабочие и крестьяне по всей империи восстали против своих капиталистических хозяев. "Мы тоже," требовали обездоленные, "хотим жить в мраморных дворцах, спать на кроватях под парчовыми балдахинами, закусывать коньяк черной икрой и кушать рябчиков с трюфелями на золотых тарелках. Грабь награбленное! Сбылась мечта народная!" Пролетариат шел к великой цели, стремясь к исполнению вековечной народной мечты. Под водительством Ленина мы, большевики, громили силы внутренней контрреволюции и иностранной интервенции на фронтах гражданской войны. Но старое не уступало и не сдавалoсь, настаивая на своем. Жестокая борьба развернулась на просторах нашей страны и ни для кого не было безопасного места. Наступил 1919 год. Баронесса родила прелестного мальчика. Любящие родители назвали дитя Афоней и очень заботились о нем. Но три месяца спустя случилось несчастье, слуги не уберегли младенца и Афоня заболел лихорадкой. Болезнь протекала тяжело; к вечеру того же дня его крохотное тельце было все покрыто красной сыпью. Врач сказал, что это сыпной тиф, и прописал таблетки и полный покой. К сожалению, в середине гражданской войны никто не мог мечтать о мирном отдыхе. Красные и белые ожесточенно сражались, наступали и отступали, казнили непокорных, издавали указы, освобождали и сдавали города и губернии. Это продолжалось без перерыва три года. Одним хмурым зимним утром на улицах нашего города снова появились беженцы. Они шли хмурые и недужные, наспех одетые; изможденные старики и отчаявшиеся женщины с маленькими детьми; худая одежонка их сквозила дырами, печальные головы опущены, они едва волочили свои тележки. 5-я армия Тухачевского прорвала фронт Колчака и угрожала белым окружением. Встревоженные господа Алферовы приготовились бежать. Они собрали несколько чемоданов и положили их в сани. Но барин и барыня не могли уехать без сына. Mладенец неподвижно лежал с закрытыми глазами. У него был тифозный делирий. Моя прабабушка Прасковья была самой доверенной горничной баронессы, и та спросила ее, может ли она позаботиться об Афоне хотя бы несколько недель, максимум месяц, пока Колчак снова не выбьет красных из города и опять установится белая власть. "Подождите немного до нашей победы," уверяла ее баронесса Мария. "Когда мы вернемся, я доверху набью ваши карманы золотом." Прабабушка посоветовалась с прадедушкой, они все делали вместе, и тот согласился рискнуть. В задаток генерал Алферов передал своим верным слугам большой деревянный ящик, доверху набитый колбасами, печеньями, жестянками c мясными консервами и кучей денег. Баронесса перекрестила мою прабабушку и своего сынка в колыбельке, напоследок крепко обняла его и со слезами на глазах они вдогонку устремились за своими буржуями. Наши вошли в город во второй половине следующего дня. Социализм победил. Советская власть установилась навсегда. Баронесса просчиталась. Господа Алферовы так и не вернулись, чтобы забрать своего ребенка." Старик потянулся, крякнул и от волнения закурил еще одну папиросу. По его лицу стекали струйки пота. Он горделиво откинулся назад и вытер худой костистой рукой шею и лоб. В комнате повисла тишина; присутствующие перестали есть и пить; все взгляды были прикованы к рассказчику. Из кухни доносилось позвякиванье кипящей в чайнике воды. Алексей Сидорович сделал глубокий вдох и продолжил. "Шли годы, Афоня рос среди наших детей, став одним из нас, Криволаповых. Он был умен и трудолюбив; и мой прадед всегда твердил своим детям, чтобы они равнялись на него. Когда Афоне исполнилось восемнадцать, его призвали в Красную Армию. Ему там так понравилось, что после демобилизации он поступил в военное училище. Получив после окончания звание лейтенанта артиллерии, он был направлен в Белорусский военный округ. Когда гитлеровцы вторглись на нашу советскую родину, его батарея день и ночь мужественно сражалась, защищая Минск, но Афоня был ранен осколком в ногу, в бессознательном состоянии попал в плен и отправлен в концлагерь. Нацистский концлагерь в начале войны представлял собой большой квадрат внутри еще большего квадрата. Забор из колючей проволоки высотой два метра, длина каждой стороны двести метров, а внутри еще одно сооружение, с забором той же высоты, но со сторонами гораздо меньшей длины. Рядовые военнослужащие размещались в большем квадрате, а офицеры - в меньшем. Под открытым небом, ни туалета, ни проточной воды, рядовых кормили тарелкой овощного супа два раза в день, их командирам не давали ничего. Афоня, как офицер, находился в меньшем квадрате и очень сильно страдал. Ни жрать, ни пить было нечего; вся трава была выщипана и съедена, роса со столбов слизана, повсюду валялись трупы. Но наш Афоня был умный малый и на очередном допросе заявил, что он не кто иной как Тихон Распутин, уцелевший отпрыск друга Царской Семьи! "Что?!" гауптман от удивления чуть не проглотил язык, "ты сын Григория Распутина?! Почему ты сразу не сказал?!" "В сердцах благодарных монархистов живут самые теплые воспоминания о моем папочке. Я не имею морального права пользоваться их привязанностью к любимому отцу для достижения своих личных целей," скромно потупив глаза, проговорил хитрец. Его изобретательность спасла ему жизнь. После поимки Якова, сына Сталина, немцы были готовы поверить во что угодно. B тот же день гауптман перевел Афоню в жилые помещения офицеров вермахта и поставил на специальное усиленное питание. Немецкие репортеры осаждали его комнату, выпрашивая интервью, и даже биограф Распутина в спешке прилетел прямо из Парижа. Через несколько дней фотография Афони оказалась на первых страницах ведущих изданий мировой прессы. "Сын Распутина разоблачает все!"- трубили заголовки. На обложках он выглядел диким зверем, хуже, чем в действительности: борода до пупа; волосы, как веник; глаза, горящие, как уголья, ему не хватало только черной рясы, чтобы полностью походить на свой знаменитый оригинал. Но через неделю Матрена, дочь Григория Распутина, проживающая во Франции, сообщила в СМИ, что Афоня вовсе не ее брат, а мошенник, самозванец и сукин сын; однако биограф друга царской семьи высказался не столь категорично; он промямлил, что не успел составить определенного мнения, что нельзя принимать окончательные решения и делать скоропалительные выводы. Тем не менее летописец не отрицал правдивости показаний советского военнопленного. В статье в парижской газете "Ле Монд" биограф расплывчато поделился фактом о том, что мсье Григорий Распутин был известен при императорском дворе как субъект с разносторонними интересами и всякое возможно. Нацисты осознали свою оплошность, но Афоню не расстреляли, его просто отправили в Маутхаузен. Три недели обмана и надувательства немецко-фашистских захватчиков позволили Афоне прийти в себя, накопить силы и вернуть энергию и выносливость. Во время пересылки в лагерь смерти ему удалось организовать группу единомышленников и бежать с поезда. Прячась в лесах и болотах, они подобрались к линии фронта, где выждав благоприятный момент, добрались до советских окопов. К сожалению, патриотов не встретили как героев. Как водилось в те времена, командование обвинило их в различных вымышленных преступлениях против СССР. Афоне вменяли связь с мировой буржуазией и шпионаж в пользу неназванной капстраны. Приговорили его, как и остальных, с которыми он бежал, к двадцати пяти годам отбывания наказания в исправительно-трудовом лагере на Колыме. Прошло десять лет, не стало великого Сталина. Светлая память о вожде навсегда останется в сердцах благодарного человечества. Представьте себе, но Афоня выжил и в 1958 году вернулся к нам. Oн женился на Клаве Птицехвостовой, бухгалтерше из гороно; у них родилось трое детей - два рыженьких мальчика и конопатая девочка. Афанасий Иванович всегда оставался преданным марксистом, никогда не терял веры в высокую правду ленинских идей и в конце жизни его членство в коммунистической партии было торжественно восстановлено. Он умер через год после этого знаменательного события в окружении детей и внуков. Юные пионеры с горнами и барабанами маршировали строем, салютуя его могиле, увенчанной бетонной пирамидкой с красной звездой. Должен вам сказать, товарищи, что Афанасий Иванович заложил, так сказать, династию Алферовых в Йошкар-Оле и теперь их здесь немало. Не все добились успеха и стали передовиками труда или активными строителями коммунизма. У некоторых есть судимости и малозначительные административные правонарушения, но большинство из них хорошие, идейные советские граждане." "И среди них есть один, который является вашей точной копией, мистер," выпалила Людмила Матвеевна, широко улыбнувшись. "Тот же рост, тот же возраст, та же внешность. Его зовут Яков Криволапов." "Боже мой, у меня есть двойник в Йошкар-Оле!" воскликнул Влад и удивленно взглянул на Ирину. Девушка сидела напротив. Pассеянно ковыряя вилкой в своей тарелке, она увлеченно смотрела на перспективного заокеанского жениха. Заслышав признание матери, она вздрогнула, покраснела и с грохотом уронила массивный столовый прибор. Чувство вины застыло на ее лице. Она повернула голову и отвела взгляд. Ее зеленые глаза безжизненно смотрели вдаль.

Глава 4.

Тем временем на другой стороне планеты неожиданный поворот событий грозил сорвать грандиозный проект Влада.

Был воскресный полдень и замученная переживаниями Ширли наконец задремала после бессонной ночи. В тот момент Фред позвонил в дверь. Ее слезы мгновенно высохли, бедняжка вся расцвела; застегнув пижаму, она впустила своего возлюбленного. Наконец-то она не одна! Его длинные сильные руки блуждали по ее телу, заставляя ее дрожать; его губы целовали ее лицо, заставляя ее желать его еще больше. Уныло всхлипывая и уткнувшись в его плечо, она проговорила, "Я так скучала по тебе, Фред. Где ты пропадал прошлой ночью?" Любовник не отзывался, нo только крепче целовал ее во всех доступных нестах. Она отвечала. Из окна ее квартиры, находящейся на верхушке небоскреба в центре Манхэттена, был хорошо виден гигантский город. Внизу пролегала одна из самых знаменитых центральных улиц. Там сияли яркие разноцветные рекламы, светились бесчисленные витрины магазинов, ресторанов и питейных заведений. Толпы сосредоточенных людей сновали на тротуарах, не пересекаясь с плотным потоком автотранспорта, ползущего по мостовой. В Нью - Йорке наступал вечер и зажигались огни. За линией горизонта, раздробленной торчащими силуэтами жилых громад в пятьдесят, семьдесят и сто этажей высотой, заходило солнце. Pозовые лучи исчезающего светила проникали в ее квартиру, отражаясь от деревянного письменного стола, узкой неубранной девичьей кровати, увядшей розы в стеклянной вазе, пары поцарапанных пластиковых стульев и фанерной книжной полки с потрепанными книгами; все в мягких обложках. Свет этот, преломляясь, становился зловеще багровым, озаряя двух влюбленных, страстно прижавшихся друг к другу. Его лицо уткнулось в ее пышные волосы, ее голова покоилась на его широкой груди; она с упоением вслушиваясь в биение его сердца; руки их сплелись воедино и, казалось, навек. Время бежало, минута за минутой, но она не хотела, чтобы ее принц уходил; она наслаждалась иллюзией обладания им. Увлеченные голубки застыли посреди комнаты, лаская и сжимая друг друга, пока солнце не послало прощальный луч уходящего дня, погружая окружающий мир в ночь.

Два месяца назад молодая пара познакомилась у ее школьной подруги и их сразу потянуло друг к другу. Поначалу роман развивался многообещающе и плодотворно. У них было как минимум тридцать свиданий, одно из которых было рождественской вечеринкой в учреждении, где он работал. Там все его коллеги верили, что он собирается сделать ей предложение. Фред заботливо ухаживал за своей дамой, не отходил от нее всю ночь ни на шаг, принося ей напитки и закуски, и представляя ее сослуживцам как свою будущую жену. Блаженство длилось недолго и планы повисли в воздухе. Ширли полагала, что после трех месяцев интимной близости они, как жених и невеста, должны развивать отношения дальше и сделать следующий шаг, но Фред никогда ничего не говорил о браке. Наоборот, под всевозможными странными предлогами, он начал пропускать свидания, а иногда избегал ее по несколько дней подряд. Сегодня Фред появился без предупреждения. После восторженных обьятий и поцелуев, он достал из пакета, который принес, бутылку охлажденного Шардоне и корзинку с едой из итальянского ресторана. Затем он довольно резко спросил, "Позволишь присесть?" Оробевшая хозяйка кивнула. Получив разрешение, гость опустился на стул и, не говоря ни слова, стал откупоривать пробку. Движения его были злы и порывисты. Затычка крошилась и не поддавалась; наконец ему удалось вытащить часть ее. Чтобы успокоить любимого, Ширли провела пальцами по его длинным рыжим волосам, манером, как он ей раньше говорил, "ему очень нравится." Но в этот раз поглаживание не помогло. Фред сидел насупленный и злой. "Я извиняюсь за вчера. У меня была срочная работа," вдруг объявил он, скривив гримасу безразличия. Ширли знала, что это ложь, но поверила, потому что хотела верить. Без нее жестокая правда разрушила бы ее тело и разум, сведя с ума; чтобы защититься, она продолжала верить, плыть по течению и жить по инерции. "Какие пустяки. Все в порядке. Нам всем приходится много работать," ответила она с милой улыбкой. Фред сидел с нахмуренным лицом, сложив руки на груди. Он выглядел стильно в своем черном кожаном костюме, с короткой черной как смоль бородкой и тонкими, в прямую линию усиками. Его янтарные глаза были задумчивыми и странными, казалось, что множество мыслей одновременно пронизывают его сознание. Что там могло циркулировать: любовь, тщеславие, жадность или изучение проблемы доставания денег? Правда, в данный момент его заботило другое; об этом он ничего хозяйке еще не сказал, но за этим он пришел. Сегодня ему предстояло встретить других людей и выполнить много разных дел. Пока что рядом с ним, как яркая птица в тропическом саду, беспечно щебетала Ширли. "Дорогой, я переоденусь и буду готова через минуту, куда мы идем?" женщина радостно улыбнулась, направляясь к шкафу. Вместо ответа длинные руки ухажера схватили ее за пышные, округлые ягодицы и притянули к себе... "Давай завершим мою командировку," услышала она приглушенный звук его голоса. Он уложил ее в постель; ее бедное сердечко колотилось, как воробышек, пойманный в силки... Когда все закончилось и после ванной, они вернулись к столу. Ничего там не изменилось. Все произошло так быстро, что еда была еще горячей, а вино охлажденным. Ширли, в халате на голое тело, выложила из настенного ящика набор выщербленых, мутных тарелок, и разномастного серебра, водрузив утварь на стол. Фред, полностью одетый, откупорил бутылку и налил два бокала вина. Прежде чем осушить свой бокал, она поцеловала его ободок, такому обряду научил ее бесценный Фред. Выпив залпом, Ширли расхохоталась и со стуком вернула сосуд на стол; хмель быстро ударил ей в голову. Глупышке стало хорошо и весело, ей захотелось петь и плясать. Но, увы! Cобутыльник не разделял ее восторга. У него были свои планы. "Уже поздно куда-либо идти," глядя в окно, меланхолично произнес Фред.

Ночь опустилась на гигантский город. Вдалеке и под их ногами раскинулись звездные огни Манхэттена. Уличный шум не достигал обитателей квартиры. С высоты шестидесятого этажа автомобили и автобусы, ползущие по Бродвею, казались крохотными. Там и сям и чуть поодаль, светящимися призрачными великанами, стояли группы небоскребов, каждый замечателен в своем роде; каждый по-своему прекрасен и достоин восхищения. Далеко на юге над Таймс-сквером безмолвно мерцали разноцветные вспышки реклам, освещая драматическое, низко нависшее облачное небо. "Ты знаешь, дорогой? Я счастлива с тобой," призналась Ширли; ее глаза заблестели от радости. Склонив голову набок, она захлопала в ладоши. "Hе хочу с тобой расставаться!" Влюбленная женщина одарила предмет своего обожания красноречивым взглядом и молитвенно прижала руки к груди. Потом, чтобы развлечь гостя, она завела светский разговор. "Как в студии продвигается твой художественный проект?" уважительно спросила она, зная, что Фред любит рассказывать о своих достижениях в искусстве. "Все так же; никаких изменений," ухмыляясь, медленно протянул он и украдкой зевнул. "Как твоя работа?" рассеянно, стараясь проявить вежливость, пробормотал Фред. "Как идет распродажа? Я думаю, что все в магазине уже знают, что ты исключительно одаренный коммерсант," пробубнил он себе под нос; ему было все равно, услышит ли его хозяйка или нет. "У меня все в полном порядке," неожиданно резко заявила Ширли. Внезапно молодая женщина почувствовала разочарование. Она потеряла интерес делиться со своим кавалером какой- либо личной информацией. После финансового краха лаборатории Влада, денег у нее не хватало. Ширли едва сводила концы с концами и, чтобы прокормить себя, нанялась продавщицей в автосалон, урывая оставшееся время для экспериментов в лаборатории. Научная работа была для нее важнее всего. Она приходила в запущенное, затхлое помещение вечерами два раза в неделю, чтобы проверить состояние оборудования и функционирование их замечательной машины. Энтузиастка была так увлечена проектом, что не смогла устоять перед искушением выйти за рамки поставленной перед ней Владом задачи и начала проводить самостоятельные дополнительные исследования. Тем не менее в свободное время, например, на прогулке вдвоем с любимым в парке или за завтраком воскресным утром, ей нравилось подшучивать над покупателями автомобилей, уверяя Фреда в своей гипнотической власти над простаками, составляющими человеческий род. Она шутила, что дар этот помогает ей продавать что угодно, кому угодно и по какой угодно цене. Они дружно смеялись и после каждой удачной сделки Ширли приглашала своего друга в лучший ресторан, где платила сполна за ужин.

"Я, пожалуй, пойду," проглотив последний кусок лазаньи, заявил Фред. "Завтра мне нужно рано вставать. К нам приезжает большой начальник из Фонда искусств. Нельзя его огорчать." У бедной овечки подкосились ноги и, чтобы не упасть, она схватилась за стену. Переполненная печалью, Ширли едва стояла. "Ты не ночуешь сегодня у меня?" Ее веселье испарилось, и она была готова заплакать. "Я должен идти," избегая ее расстроенного взгляда, твердо сказал он. Холодно и механически бывалый сердцеед чмокнул ее в щеку, попросил не забывать поддерживать регулярную связь, снисходительно похлопал ее по плечу и был таков.

Медленно и осторожно, один замок за другим, Ширли заперла за ним дверь и защелкнула цепочку. Ее пальцы дрожали и тяжелыми ударами колотилось сердце. Она опять осталась одна. "Мой любовник негодяй. Фред использует меня," опустив голову, погрузившись в раздумье, наконец поняла она. Оглушенная случившимся, Ширли вздрагивала и испуганно поводила остановившимися, бессмысленными глазами. Длинное зеркало на стене отражало высокую располневшую блондинку, закутанную в полосатый цветастый халат. Ткань обтягивала округлую линию ее плеч, полные руки, широкие бедра и высокую грудь. Милое, доброе лицо отвергнутой красавицы искажало страдание. Она провела рукой по своим бедрам, ягодицам и выпуклости живота, и пробормотала, "Какая я ужасная. Я стесняюсь себя. Но я не могу изменить мое тело." Приступ отчаяния накатился на нее. Изо всех сил правой ногой она лягнула стальную входную дверь. Низкий гул прокатился по зданию и вернулся эхом. "Чем больше я показываю Фреду свою ласку и любовь, тем больше он меня презирает! Он воспринимает меня как должное!" Kак разъяренная гиена взвизгнула Ширли и бросилась к столу c остатками их любовного ужина. Все напоминало ей о недавнем присутствии Фреда: его недопитый бокал вина, его тарелка с размазанным красным соусом, его испачканные вилка и нож и cмятая салфетка, которой он вытер губы. "Я ненавижу тебя, Фред!" вскричала она. "Никогда не возвращайся; ты лжец!" Она схватила бутылку и швырнула ее в стену. С громким звоном стекло лопнуло и разбилось; по комнате разлетелись осколки стекла; на гипсокартонной поверхности появилась темная мокрая клякса, посередине нее образовалась глубокая вмятина. Этого разбушевавшейся тигрице показалось мало. Схватив кухонный нож, обиженная женщина пырнула свой новенький дорогостоящий телевизор, вдребезги разбив экран. Исчерпав силы и отшвырнув нож, она упала лицом вниз на кровать, все еще сохранявшую запах Фреда. "Жизнь ужасна," горько плакала она. "Что ждет меня в будущем? Ничего, кроме вереницы похотливых самцов, желающих получить мое тело, а затем безжалостно выбрасывающих меня на свалку, как это сделал он!" Ширли закусила простыню и, пытаясь сдержать истерику, ударила кулаком по подушке. Ее отчаяние росло с каждой минутой. "Мое существование бессмысленно и невыносимо. Мое будущее состоит из горя и страданий! Я больше не хочу жить! Я должна уйти из этого мира!" Она выкрикнула последние слова. "Должно быть я самое бесполезное, уродливое и отвратительное существо на земле. Мой парень унижает и презирает меня, называя меня глупой, эгоистичной, высокомерной и другими подобными гадостями. Нет смысла больше жить. Если меня не будет, никто в мире этого не заметит," так рассуждала, глядя в потолок, доведенная до отчаяние Ширли. От переживаний глаза ее потускнели, брови нахмурились, липкий пот покрыл ее лицо, частое неровное дыхание с хрипом вырывалось из груди. "Всю свою жизнь негодяи меня мучили и оскорбляли. Я знаю, что со мной происходит! Я знаю на что обрекла меня судьба! Я падаю в бездонную пропасть, я обречена на нескончаемую боль и страдания. Единственный способ покончить с пыткой - застрелиться!" Bстав перед зеркалом, Ширли начала ладонями хлестать себя по лицу. Из ее правой ноздри вытекла струйка крови, а глаз затек. "Я себя терпеть не могу!" вопила она. "С шестнадцати лет мужчины, будь они неладны, пялились на мои формы, как только я появлялась на улице! У этих жеребцов только одно на уме: мое тело! Нет, они больше меня не получат! Ни за что!" Она дико рассмеялась; ее лицо, покрытое неровными красными пятнами, медленно распухало. "Ненавижу свою жизнь; я должна покончить с собой сейчас же! Хочу умереть!" Молниеносным движением она выхватила из ящика прикроватной тумбочки пистолет 22-го калибра, вложила обойму и поднесла оружие к виску; указательный палец ее лежал на спусковом крючке. Руки у бедняжки тряслись; в уголках рта пузырилась розовая пена. Ее светлые с расширенными зрачками глаза были прикованы к вазе с склонившейся увядшей розой; большим пальцем правой руки она взвела курок и готова была привести пистолет в действие. Hо она колебалась - видения, грезы и воспоминания кружились, разворачивались и расплывались перед ее неясным затуманенным взором. Она ощущала, что внутри ее спорят и борются два голоса: громкий и повелительный бас убеждал ее немедленно нажать курок, прострелить себе голову и прямиком отправиться в теплый, уютный ад; другой мягкий, увещевающий ангельский альт из солнечного, беззаботного детства напоминал ей о том, как важна она для своего Создателя и о вечной счастливой жизни в Его Царстве. На нашу радость Ширли внимала альту. Убедительные, терпеливые и ласковые уговоры стали проникать в ее душу, постепенно вразумляя и освежая ее. Боль отступила, стало легче дышать. "Не всегда я была атеисткой," шмыгая носом, жаловалась она неизвестно кому. "В детстве мы с мамой ходили в церковь. Тогда все в жизни происходило правильно. В пятнадцать лет я приняла Святое Причастие и читала Библию каждый день." Ей вспомнились слова проповедника о том, что самоубийство есть смертный грех. "Почему я перестала посещать храм и забыла Заповеди Божьи?" ругала она себя. Сквозь пелену отчаяния прорвался требовательный пронзительный звук. Он оглушал и разрывал барабанные перепонки. Он заполнял весь мир и казалось ничего кругом не существовало, кроме этих громовых акустических колебаний густого, спертого воздуха. Не сразу самоубийца поняла, что в ее собственной квартире звонит обыкновенный телефон. Наваждение кончилoсь. Ширли пришла в себя и огляделась. Где она? Как она оказалсь на кровати? Почему темно? Откуда этот беспорядок? Расстроенная и ошалевшая жертва приподнялась на локте и взяла трубку. "Дааа..." издала она нечленораздельный звук. Она словно онемела и забыла простые человеческие функции. Ее язык и горло превратились в камень. Ее помраченное сознание, только что побывавшее у ворот преисподней, куда она собиралась войти, медленно возвращалось в земной мир. Ее потрясенный интеллект пытался забыть пережитую ужасную драму. Тело Ширли ломило, у нее раскалывалась голова и ободранная кожа на руках сильно кровоточила. Она крепко прижимала трубку к уху, но ничего не понимала. Eй казалось, что до нее доносится далекий бессмысленный гам, пока внезапно не осознала, что четко и ясно слышит голос своей сестры, но не сразу уразумела смысл ее слов.

"Ни при каких обстоятельствах!" надрывалась и стонала Мэгги. "Ни за что! Детей нет в доме! Полиция все осмотрела и собирается объявить "янтарную тревогу". Но шеф сказал, что перед тем я должна проверить всех знакомых, друзей и любимые места моих детей. Я сказала ему, что мы все обыскали и никого не нашли, но в полиции сказали, что оповещение о пропаже ребенка начнется через час. Помоги нам, сестра! Ты говорила, что твой чокнутый босс изобрел машину, которая видит прошлое. Инструмент свободен?! Давай попробуем!" "Устройство работает и в полном порядке. Я проверяю его исправность каждую неделю, но владелец машины доктор Алферов может возражать. Он не давал мне разрешения использовать его изобретение в полевых условиях." "Ширли, дорогая, пойми, что это вопрос жизни и смерти!" Мэгги билась в истерике. "Пожалуйста, найди моих детей! Если они погибли, то я не выживу! Пожалуйста, приезжай и спаси нас!" "Что сейчас делает полиция?" поежившись, как от холодного ветра, спросила Ширли. "Я же тебе тысячу раз говорила. Они собираются объявить тревогу по всей округе и в ближайших к нам городках. Здесь они прочесывают улицы и опрашивают соседей. Они такие глупые и неповоротливые! В прошлом году пропавшую пятилетнюю девочку нашли задушенной в канаве и никто никогда не узнал, как она туда попала!" Мэгги горько заплакала. "Слушай, сестренка, если мои дети умрут, то это будет из-за тебя!" "Успокойся и не паникуй. Ты делаешь только хуже. Я посмотрю расписание поездов и скоро приеду. Встречай меня на вокзале. Как только прибуду, я позвоню тебе." Ширли открыла свой ноутбук, подключилась к Интернету и купила билет на Metro North экспресс, отправляющийся в Poughkeepsie, штат Нью-Йорк. "Надеюсь, что все получится," ободряюще прошептала она себе под нос; умылась, привела себя в порядок надела джинсы и блузку, засунула босые ноги в кроссовки и поспешно вышла на улицу. Через пять минут желтое такси доставило ее во двор высокого кирпичного здания, окна которого были погружены во мрак. В полной тишине яркий фонарь, прикрепленный к столбу, освещал вход в подъезд. Вокруг светильника, привлеченная светом, кружилась и толклась мошкара; в подворотнях и по углам, попискивая, шныряли крысы. Ширли поднялась на крыльцо, отключила систему охранной сигнализации, отперла тяжелую стальную дверь и вошла в бессонное электронное царство. Пахло озоном и канифолью; призрачные огни светодиоидных цифровых дисплеев дрожали по углам. Полутемное пространство, наполненное мягким жужжанием холодильников, гудением силовых трансформаторов и шорохом бумажных лент, выползающих из принтера, казалось бесконечным. Сыскарь стоял на верстаке посреди лаборатории на том же месте, где она оставила его в прошлый вторник. Его прямоугольный силуэт вырисовывался на фоне серой бетонной стены. Великолепная зеленоватая фосфоресценция, словно крохотное облачко, витала вокруг машины. Может быть красочная пульсация эта означала невольное приветствие непостижимой изобретательности и несгибаемой воле Влада Алферова и его соратников? Это неудивительно - в ее пластмассово-медно-силиконовые внутренности втиснулись плоды труда многих талантливых ученых и изобретателей. Теперь машина вот-вот должна была начать свое самостоятельное существование, полное открытий и славы. Знакомая с порядком в лаборатории, Ширли включила верхний свет. Сияние исчезло и комната стала предсказуемой, прозаичной и почти скучной. Ассистентка осмотрела машину. Она была полностью заряжена, прогрета и готова к испытанию. Толстый черный кабель соединял ее с электрической розеткой. Сыскарь был построен в форме металлического ящика размером с туристический рюкзак. Зеленые брезентовые ремни перекрещивались на его задней части. Ширли проверила аксессуары, отключила машину от сети и осторожно надела ее на спину. Устройство сидело на ее плечах удобно; плотно прилегая к спине. Выходя, Ширли захлопнула дверь и поторопилась вниз к ожидавшему ее такси. В 23:15 прибыв на Центральный вокзал, она села на поезд, идущий на север. Ехать ей предстояло около двух часов. Она надеялась немного поспать перед следующим испытанием. В вагоне было уютно и тихо, поезд шел мягко, почти неслышно, слегка покачиваясь. Время от времени за окнами мелькали станционные фонари и отдаленные, редкие огоньки неизвестных поселков. Ширли клонило в сон, но даже с закрытыми глазами она не могла расслабиться. Слишком много всего случилось с ней за последние шесть часов: предательство Фреда, ее почти самоубийство и телефонный звонок Мэгги, вынудивший ее отправиться в долгое путешествие. С удивлением для себя она заметила, что удары судьбы не сломили ее, а, напротив, сделали тверже и крепче; она не поникла и не сдалась, но сжалась в жесткий волевой кулак, способный противостоять и победить всех и вся, раз и навсегда. Она чувствовала себя сильной, неукротимой и заново родившейся. Ее дух поднялся до более высоких уровней развития. Такой она будет всегда! Полная великих грез, Ширли порылась в своей сумочке в поисках мобильного телефона. Она набрала номер Мэгги. "Где ты?" нетерпеливо спросила та. От криков и рыданий голос ее охрип. "Я проехала полпути. Поезд прибывает в 00:56. Что нового?" "Все так же. Полицейские патрули рыщут везде, но моих детей не нашли." Она истерически рассмеялась. "Успокойся и жди меня на вокзале. Я скоро буду."

Мэгги, высокая полная блондинка с приятным, но немного заносчивым лицом, была на год младше Ширли. Муж Мэгги Рик, высококвалифицированный специалист по кондиционированию воздуха и страстный поклонник искусств, сбежал три года назад с дивой из Метрополитен-оперы, которой, по ее словам, "требовалось особое качество воздуха, чтобы точно настроить ее изысканные голосовые связки в требуемом диапазоне частот". В результате усилий Рика голос певицы приобрел небывалую окраску, густоту и выносливость, поражая эстетов и превосходя лучшие вагнеровские сопрано. Звезда не хотела расставаться ни на минуту со своим благодетелем и не отпускала его ни на шаг. В результате, Рик бросил семью, оставив верную жену с двумя детьми - Джейсоном, одиннадцати лет, и Джеки, десяти лет. Дети легко пережили развод родителей; они никогда не были близки с отцом. Семейные неурядицы не повлияли на их школьные успехи; напротив, у них появилось больше времени для совершенствования своих компьютерных знаний. Последнее сделало их популярными среди преподавателей и студентов. Несмотря на развод, родители Рика, также проживающие в Хайленде, не потеряли привязанности к внукам и бывшей невестке, беспрестанно помогая Мэгги и обвиняя своего непутевого сына во всех несчастьях. Мэгги, жизнерадостная и находчивая особа, поддерживала семью, совмещая две работы: продавщицы в магазине и организатора свадеб. Она оставалась одинокой. Джейсон и Джеки были единственными, кто наполнял ее жизнь смыслом. Она редко видела свою сестру и в силу своего независимого характера никогда не обращалась к ней за помощью, но в этот раз вышло по другому.

Была сырая и тихая ночь, когда Ширли сошла с поезда в Poughkeepsie. Она находилась далеко от бессонного Нью-Йорка, в маленьком городке, где люди помнили христианские заповеди, не скупились на добро и благо, и были дружелюбны ко всем. В безлунном небе переливались бледные звёзды, вокруг тускло светились станционные огни. В безмолвии темноты ощущалось рокочущее присутствие могучей реки, стремящейся в океан. Сверху доносилось слабое жужжание пролетавшего высоко над головой небольшого одномоторного самолета; его красные огоньки мигали и медленно двигались на юг. С платформы Ширли видела автомобильную стоянку, почти пустую в этот час. Недавно прошел дождь и мокрый асфальт блестел в свете уличных фонарей. Окружающие площадь двух- и трехэтажные дома с запертыми дверями выглядели негостеприимно. Черное небо раскинулось над уснувшим городом. Мир отдыхал до рассвета. Мэгги припарковала свой серебристый "шеви" недалеко от лестницы и, завидев Ширли озирающуюся на платформе, мигнула фарами. Та заметила сигнал, повернулась и бросилась навстречу. Дробный стук ее решительных шагов эхом отдавался от глухих кирпичных стен. Когда приезжая подошла ближе, крышка багажника медленно поднялась, и она положила в отделение свою ношу. Ширли с размаху плюхнулась на пассажирское сиденье и повернулась к Мэгги. Oна с трудом узнала свою сестру; ее помертвевшее лицо было искажено; то ли от резкого света галогенных ламп, то ли в результате страданий. Выглядела Мэгги ужасно: набухшие мешки под глазами, взлохмаченные сальные волосы, сухая шелушащаяся кожа на лбу и на щеках. Pастрескавшиеся бледные губы ее растянулись в деланной улыбке. Подруги обнялись. "Опять ничего?" первым делом спросила Ширли. "Ровным счетом ничего," жалобно ответила Мэгги. Ее остекленевшие глаза выражали смертельный ужас. Брови приподнялись, рот приоткрылся, а лоб прорезали горизонтальные морщинки. "Поехали," отмахнулась Ширли, указывая кивком головы вперед. "Нечего раскисать. Мы применим другие методы." Автомобиль выехал с парковки и свернул направо в сторону Mid-Hudson Bridge. Замечательное инженерное сооружение это величественно возвышалось над широкой рекой. Две огромные стальные башни, соединенные подвесными тросами, как полированное серебро, блестели в гирляндах огней. Высокие и широкие cтолбы света были заметны издалека. Они празднично отражались в глади реки. В этот поздний час движения не было, "шеви" быстро пересек мост и свернул направо на US-9W. Мэгги схватилась за сердце, когда мимо с горящими мигалками и воем сирен промчалась машина скорой помощи. Ее взгляд не отрывался от несущегося автомобиля, пока он не проследовал через перекресток. "Надеюсь, что они торопятся к кому нибудь другому, а не к моим детям." Несчастная мать утерла невольную слезу. Дорога привела их к низине, окруженной деревьями. Туман, повисший на Гудзоном, расползался по окрестности, заполнял воздух и ограничивал видимость. Его призрачно-белая пелена извивалась и колыхалась в свете фар. Мэгги с трудом находила дорогу. Когда они подъехали к ее дому, туман был настолько густ, что свет уличного фонаря, одиноко стоящего на обочине, едва пробивался сквозь толщу клубящегося водяного пара. Мэгги остановила автомобиль у крыльца. Туман, с каждой минутой становился все плотнее. Невесомые серые языки расползались, кружились и напирали. Холодная, влажная субстанция эта захватывала местность, окутывая дома и деревья. Ho cестрам было не до того. "Что дальше?" выключив мотор, нервно спросила Мэгги. В руке она сжимала влажный носовой платок. "Ты помнишь место, где в последний раз видела детей?" Ширли распахнула дверцу машины, приготовившись выходить. "Да. На кухне. Было около шести, когда я подала им ужин." Мэгги вышла из машины, распрямилась и поставила свои локти на крышу; она печально глядела на туман, как на еще одно непреодолимое препятствие. Однако Ширли так не считала. Полная уверенности она обошла автомобиль, чтобы забрать багаж. С заметным усилием отважная женщина подняла тяжелое устройство и взвалила его себе на плечи. Нащупывая путь, сестры поднялись на крыльцо, разыскали входную дверь и вошли. Внутри было темно и тихо. Казалось, что жизнь навсегда покинула это человеческое гнездо. Пройдя прихожую, они пересекли гостиную и направились в кухню. "Они сидели здесь," Мэгги указала на в беспорядке сдвинутые, вокруг длинного прямоугольного стола, стулья. Глянцевая клетчатая клеенка, заменявшая скатерть, была покрыта хлебными крошками и лужицами пролитых напитков. Стопка грязной посуды, на которой засыхали остатки макарон и картофельного пюре, была сложена в раковине. Ширли не обращала внимания на пустяки. У нее на уме не было ничего, кроме успешного выполнения миссии. Она подошла к обклееной синими обоями стене. Суровые глаза женщины сузились, брови нахмурились, лоб задумчиво сморщился; она очень сосредоточилась. Ее чуткие пальцы поворачивали колесики настройки, касались клавишей управления, нажимали на кнопки переключателей. Oна стояла твердо и устойчиво; ее сильные ноги были расставлены на ширине плеч, носки слегка развернуты; казалось, что массивнoе пятидесятифунтовое электронное устройство не тяготило ее. Она приступала к решающей фазе операции: извлечению информации. Для этого Ширли, покрутив шарниры, развернула две телескопические стрелы с конусами на концах. Один из них представлял собой уже светящийся светодиодный многоцветный дисплей размером с книгу; другой выглядел как толстый резиновый квадрат. Ширли протянула руку и прикрепила квадрат к кухонной стене. Резина чмокнула, прилипая к обоям. Внезапно экран ожил, показав ярко освещенный интерьер того же места. Две фигуры, мужчина и женщина, стояли прижавшись друг к другу, обнимаясь и целуясь; женские руки обвивали шею мужчины, мужские руки сжимали талию женщины. Когда они повернулись и не разжимая сплетенных рук, пошли в спальню, Ширли узнала свою сестру. Однако мужчина не был знаком Ширли. "Кто это?" нахмурилась она. "Ты нашла замену Рику?" Мэгги отрицательно покачала головой. "Ничего особенного. Не обращай внимания. Он мне никто. Я встретила его на прошлой неделе в церкви. Он работает в полиции. Его фамилия Вассеркопф." Она скрестила руки на груди и выглядела смущенной. "Что за машина! Не зря ее зовут The Snoop (Сыскарь). Однако это ужасно." Мэгги схватилась за виски. "Частной жизни больше не существует. Интимные подробности человеческого бытия теперь доступны каждому. Использование таких машин должно быть урегулировано в законодательном порядке." Ширли согласно кивнула, тем временем пальцы ее щелкали кнопками на консоле. "Непреднамеренно и случайно Сыскарь автоматически включился на два часа вчерашнего дня. Непроизвольно он вернулся к предыдущей настройке в лаборатории; вот почему мы увидели твое свидание. Я извиняюсь. Надеюсь, что твой новый друг хороший парень". Она повернула циферблат на 18:30, и на этот раз дисплей показал двух оживленных, веселых детей. Они расположились за столом, поглощая еду, и их мама рядом, прислуживала своим чадам. Губы детей беззвучно шевелились, а мама, улыбаясь, слушала их лепет со сковородкой в правой руке. "Сыскарь - немая машина. Она не передает звуковые волны. Пожалуйста, не разочаровывайся в в нашем изобретении. Нет ничего полностью совершенного," объяснила Ширли, переводя взгляд с консоли на экран, а пальцами постоянно регулируя настройку приборов. "Я постараюсь проследить передвижения детей после того, как они вышли из дома," объяснила она, готовя Сыскарь к следующей стадии испытаний. "Но сначала мы должны точно определить время их ухода." Подруги уставились на экран. Лицо Мэгги покраснело от волнения; кулаки ее крепко сжались, кисти рук побелели. Ее сестре тоже было нелегко. Глаза Ширли замерли, брови поднялись, она стиснула зубы, взгляд стал напряженным и острым, но ей удавалось выглядеть бесстрастной. Она коснулась зеленой клавиши в центре консоли и повернула дайл на позицию "11" с позиции "5", изменив шкалу продолжительности: прошлые события побежали быстрее: пять минут за одну секунду реального времени; в результате фигуры на экране лихорадочно быстро задвигались, как смешные марионетки в кукольном театре. Когда появился момент, в котором дети отворили дверь и вышли из дома, Ширли замедлила темп, возвращая его к масштабу одна секунда за секунду. "Они ушли в 7:17," торжествующе заявила она, указывая на показания маленьких часов в верхнем углу экрана. "Сейчас мы узнаем, куда они направились. Пойдем по их стопам." Сестры вышли на улицу. Ночь была безветренная и тихая. До рассвета было еще далеко и небо казалось черным, давящим покрывалом. Туман отступил и фонари, светившие на пустынной улице, бросали блики на кусты, газоны и сероватые фасады одноэтажных домов. Прохладный воздух был наполнен весенней свежестью. Тишина была полной, изредка прерываемой отдаленным гулом и грохотом поездов на восточном берегу реки. Ширли прикрепила резиновый квадрат к внешней стороне двери; ее глаза впились в экран. Она увидела, что выйдя из дома, дети повернули налево. "Пойдем за ними," Ширли подбежала к почтовому ящику и положила щуп своей машины на его мокрую металлическую поверхность. Изображение на экране переменилось. Теперь Сыскарь демонстрировал мир с другой наблюдательной точки, но все так же четко и ясно. На экране были видны спины Джейсона и Жака, бодро шагающих по тротуару в розоватых лучах заходящего солнца. Вскоре они исчезли за поворотом дороги. "Нам нужен автомобиль, чтобы догнать их," голос Мэгги стал хриплым от волнения. "Я сомневаюсь в этом. Твои дети должны быть где-то поблизости." Молча женщины отправились в путь. Они следовали указанному маршруту, когда их осветили фары движущегося сзади автомобиля. Сестры обернулись, но, ослепленные блеском, ничего не могли различить. Лишь после того, как водитель выключил свет, они сумели разглядеть внушительный бело-голубой полицейский "форд", ехавший за ними. Автомобиль поравнялся, замедлил ход и остановился рядом. Водитель опустил стекло в окне. "Что ты здесь делаешь, Мэгги?" услышала она знакомый голос. Мэгги наклонилась и узнала своего нового друга, сидевшего рядом с другим офицером. "Разве не понятно?" с оттенком раздражения отрезала исстрадавшаяся мать. "Я ищу своих детей. А что вы здесь делаете, мистер Вассеркопф? Время позднее - вам давно пора спать." "Не имею права," полицейский пропустил колкость мимо ушей. "У нас общая цель. "Янтарная тревога" в полном разгаре и не отменена. Сотни офицеров участвуют в поиске. Они прочесывают каждый квадратный фут. Ничто не ускользнет от нашего внимания." "Прекрасно," ухмыльнулась Мэгги. "Но у меня есть кое-что получше. Вы о таком и не слышали. Подойдите и убедитесь сами," она указала на Ширли, стоявшую неподалеку с машиной на спине. "Это величайшее изобретение в истории человечества. Оно возвращает пропавших детей их матерям," звонким голосом театрального конферансье объявила Мэгги и слегка шутовски поклонилась. "Но сперва вам следует познакомиться. Ширли, это офицер Вассеркопф. Фриц, это моя сестра Ширли." "Это офицер Джексон," представил Фриц своего молодого темнокожего напарника и вышел из машины. Он оказался крупным и крепким парнем, напоминающим высокий стальной клин, поставленный на острие. Фриц был около шести футов ростом и его опрятная, хорошо выглаженная черная форма плотно облегала его мускулистое тело. Ширли казалось, что его бесцветные, хитрые глазки, поблескивающие из-под кустистых бровей проникают в ее душу. Ей стало неловко и, тихо извинившись, она отвернулась. Ей было трудно переносить зрительный контакт с этим настырным парнем. Однако волевая женщина быстро справилась с собой и проявила хорошие манеры. Последовал обмен вежливыми кивками, рукопожатиями и улыбками. Bыполнив социальный ритуал, Ширли возобновила свои поиски. Следуя информации, собранной Сыскарем, она повела группу к повороту дороги. Патрульная машина, управляемая другим полицейским, плелась черепашьим шагом позади, освещая им путь. Вдруг Ширли остановилась и с изумлением уставилась перед собой. Широко раскрыв глаза, она задумчиво потерла свой подбородок. Перед ней находился двухэтажный деревянный особняк прилепившийся к склону невысокого холма. Он был едва заметен из-за разросшихся кустов можжевельника и жасмина. Строение выглядело ветхим и запущенным. Обшивка треснула, краска облезла, оконные рамы облупились. Редкие порывы ветерка двигали по крыльцу кучи шелестящего бумажного сора. На обочине посреди некошенной травы росла масса вьющихся растений, которые обвивали покареженный почтовый ящик, укрепленный на деревянной подставке. Его распахнутая крышка висела на одном винте. Из внутренности торчала пожелтевшая, свернутая в трубку газета. "Я проверял это строение в восемь," заверил компанию Фриц. "Никого внутри не было." "Мы должны в этом убедиться, но мне негде приложить мой инструмент," призналась Ширли. "От этого почтового ящика толку не будет," с досадой ее ладонь коснулась ржавеющего металла. "Нам нужна ровная твердая рабочая поверхность с беспрепятственным обзором окрестностей. Здесь же только паутина и сорняки." "Что происходит?" вмешался Фриц. "Что вы ищете? Не понимаю." "Машинное устройство, которое изобрела Ширли, улавливает образы прошлого," Мэгги попыталась оказать ему помощь. "Но информацию можно собрать только с определенных объектов. Посмотрите на нее." Разинув рот, полицейский наблюдал за бессмысленными, с его точки зрения, действиями молодой ученой. Та, развернув телескопическую штангу, всматривалась в дисплей. Все равно было непонятно. Этому его не учили в академии.

Между тем Ширли прошла по дороге к следующему дому и проделала точно такую же процедуру, но на этот раз она просканировала обе стороны почтового ящика. "Я не вижу, что дети прошли дальше, но я вижу, что они ступили на подъездную дорожку к тому дому, что на повороте дороги," поделилась своим открытием Ширли. Группа остановилась на дороге, высматривая какие-либо признаки присутствия пропавших ребят. "Я не собираюсь беспокоить обитателей дома, если кто-то там находится вообще, но я бы с удовольствием просканировала их входную дверь," понизила голос Ширли. "Разрешите на минуточку? Наши дети в опасности." "Валяйте. Разрешаю," с некоторым неудовольствием на лице выговорил Фриц. Он недоуменно развел руками и пожал плечами; лоб его наморщился. "Спасибо," поблагодарила его отважная исследовательница. "Все оставайтесь здесь." Двигаясь по-кошачьи легко и мягко, ее ноги по щиколотку утопали во влажной листве, Ширли подкралась к двери и прилепила к ее поверхности резиновый квадрат. Изображение появилось немедленно. Глаза исследовательницы впились в экран; на озабоченном лице ее, подсвеченным люминесенцией приборов, шевелились бледные губы. Осмотрев дисплей, Ширли сложила телескопический щуп и вернулась к своим друзьям. Она выглядела уставшей и встревоженной. "В доме их нет. Я видела, что в 19:41 они шли по подъездной дорожке и свернули здесь." Она повела группу к густым зарослям кустарников с правой стороны асфальтированной полосы. Вскоре друзья уперлись в непроницаемую стену переплетающихся стволов, древесных суков и корней. "Вы уверены, что это здесь?" недоверчиво спросил Фриц, освещая фонариком массу колючих веток. "Да, это здесь," упрямо повторила Ширли. "Верно. Вот их лаз," наблюдательные глаза матери обнаружили небольшой проход между основаниями кустов, заросший пучками высокой травы. "Мои дети прошли здесь." Не раздумывая, она опустилась на четвереньки и ловко проскользнула между корней. "За мной," послышался откуда-то издалека ее голос. " Я не могу," Ширли присела на корточки и oглядела нору. "Я слишком большая для этой дыры." "Я тоже не пролезу," признался Фриц. "Вернись, Мэгги. Не уходи дальше без нас!" крикнул он. "Нет," отвечала она. "Отсюда я вижу нашу улицу и дома на той стороне. Есть другой путь. Обойдите почтовый ящик, и вы встретите меня." Затем через минуту донесся ее крик, "Внимание! Я вижу сарай! В окне есть свет! Они должны быть внутри! Торопитесь!" Когда Фриц, Ширли и офицер Джексон добрались до другой стороны этого глухого и дикого места, Мэгги там не было. Вместо нее они нашли сарай в пятидесяти ярдах от дома с тускло освещенным единственным окном и широко распахнутой дверью. Они вошли. Внутри никого не было. Воздух здесь был спертым и душным. Голая электрическая лампочка, свисавшая на шнуре, освещала мрачный интерьер с заросшим паутиной окном, закопченными бревенчатыми стенами и бедлам из немытой посуды, разбросанной вонючей одежды и протертого до дыр, засаленного ковра. Круглый пластиковый стол с остатками еды был окружен четырьмя изношенными креслами. Поролон и пружины торчали сквозь дыры в обивке. На полу валялся большой матрас со скомканным одеялом. Не говоря ни слова, Ширли прикрепила зонд к стене и настроила параметры. Оба офицера сгрудились позади нее, загипнотизированные увиденным. Ширли изменила шкалу времени на пятнадцать минут в секунду. На экране возникли пропавшие дети и вместе с ними неизвестный мальчуган. Они сидели за столом, уставленным пакетами с картофелем фри, кукурузными чипсами и бутылками с газировкой. Положив ноги на стол, они жевали закуски и запивали их лимонадом. Компания увлеченно играла в видеоигры и руки они не отнимали от джойстиков. Это занятие длилось часами. Потом Джеки перебрался на матрац и надолго там замер; оставшиеся мальчики продолжали играть. Внезапно присутствующие вскочили, как ужаленные, схватили свою аппаратуру и выбежали наружу. На экране появилась Мэгги; она вошла в пустой сарай, повернулась, покачала головой и через мгновение вышла через ту же дверь. Это было все. Обитатели исчезли. Запущенное, полуразвалившееся строение снова стало никчемной, безжизненной оболочкой. Ширли потребовалось несколько минут, чтобы проследить за восьмичасовым периодом событий и найти истину. "Xорошо, но где они?" Фриц почесал затылок. "Куда подевались? Выходит, что теперь пропала целая семья!"

Глава 5.

Между тем, в тот самый момент, на другой стороне планеты, Влад тоже испытывал немалые трудности. Вечеринка у родителей его невесты закончилась поздно, выпил он изрядно и добираться до гостиницы пришлось на такси. "Вот это сюрпиз! У меня в Йошкар-Оле есть близнец!" была его первая мысль, когда он пробудился на следующее утро. "И похоже, что Ирина знала об этом, но скрывала от меня этот удивительный факт. Почему? Об этом следует подумать! И кто он? Чем занимается? Находится ли он здесь, в этом городе или скитается вдалеке? Было бы интересно взглянуть на него. Он ведь мое точное зеркальное отражение!" Влад лежал в постели в своем гостиничном номере, чувствуя себя отвратительно после вчерашней попойки; его глаза устремленные на потолочную люстру, не замечали, что уже позднее утро и солнце прорывалось сквозь неплотно задернутые шторы. В пятнах света кружились пылинки, солнечные зайчики прыгали по стенам, невыносимо блестела никелированная пряжка поясного ремня, валявшегося на полу по соседству с его брюками. "В какой передряге в результате всего я могу оказаться? Что за смертельная заваруха?" Его охватил отвратительный страх, но он тут же уверил себя, что достаточно умен, чтобы ускользнуть при малейшей опасности. "Ой, да пустяк! Подумаешь, двойник!" Решив так, он сладко потянулся, звучно зевнул и начал успокаиваться. "Некоторые считают, что могут перехитрить судьбу, но немногим это удается," пришли ему на ум слова отца и он дал себе слово стать дьявольски хитрым и осторожным, и быть всегда начеку.

Преодолевая тяжелую сонливость, апатию и лень, Влад приказал себе, "Пора вставать." Он поднимался медленно и неохотно, пошатываясь и глубоко дыша; высокий, бледный и вонючий, пропитанный тлетворными миазмами, источаемые перевариваемой в его желудке водкой. Чтобы облегчить свое иссохшее горло, он допил последние капли живительной влаги из пластиковой бутылки, которую нашел на тумбочке, и, преодолевая раскалывающую головную боль, направился к окну. Его тело корчило и ломило, он с трудом сохранял равновесие, а дрожащие ноги его едва удерживали от падения. Цепляясь за полузакрытую занавеску, он осторожно выглянул через щель и обозрел окрестности. Окно на втором этаже давало ему возможность взглянуть на городскую жизнь. Несколько автомобилей, седаны и грузовики иностранного и российского производства, катили по широкому четырехполосному проспекту. Озабоченные пешеходы шли по тротуару с набитыми провиантом авоськами в руках; дворник подметал асфальт метлой, сделанной из связок ивовых прутьев; толстая и невысокая женщина в белом халате продавала мороженое из своей тележки на углу. "Это мой народ. Я мог бы родиться здесь. Я должен погрузиться в их жизнь, узнать ее и пообщаться с простыми людьми," взял на себя обязательство Влад, "но сначала мне нужно привести себя в подобающую форму и выглядеть одним из них." После сытного завтрака в ресторане отеля путешественник почувствовал прилив сил. Он вернулся в номер, надел высохшую замшевую куртку, синие джинсы, почистил обувь и вышел на улицу в поиске новых приключений. Влад сильно ощущал свое одиночество и этот факт сделал его подавленным и обескураженным. Прошлой ночью по непонятной причине Ирина предпочла держаться отстраненно и сдержанно, отклонила его приглашение зайти в его номер в отеле на чашечку кофе и на прощание одарила его лишь незначительным, легким, почти эфемерным поцелуем. Она сказала, что ей нужно работать в спортзале с семи до четырех, но потом она может с ним встретиться, но только не поздно вечером. Они договорились поужинать в ее любимом ресторане Людовико-Моро. "Ну, что же, не все так плохо. У меня остается шанс завоевать ее сердце," решил Влад и взглянул на часы. Было десять тридцать утра. Воздух был теплым и свежим, в голубом небе весело сияло солнце, отражаясь в витринах магазинов, полировке автомобилей и стеклянных фасадах домов. "Это будет добрый и радостный день," рассмеялся он и решил, что у него достаточно времени для экспедиции. Он вызвал такси и дал водителю адрес, священный для каждого Алферова, адрес, окутанный мистикой и пылью векoв, адрес деревни, где когда-то находилось имение его предков.

"Так вы направляетесь в колхоз "Заря коммунизма? Что вы там забыли?" спросил его щекастый светловолосый водитель с бесхитростным круглым лицом. Он почесал свой короткий приплюснутый нос и беззаботно рассмеялся. Поверх матросской тельняшки на нем была одета коричневая кожаная куртка. Пока он говорил папироса, торчащая из его рта, покачивалась вверх и вниз. Влад предпочел проигнорировать его вопрос и спросил, "Как далеко?" "Километров сто с гаком будет. Что вам там нужно? Деревня пуста. Все сбежали двадцать пять лет назад. Не хотели голодать. Перебрались сюда и превратились в бомжей. Правильно сделали! Лучшая перспектива найти питательные вещества в наших городских мусорных баках!" Он выражал свои эмоции с громким удовольствием. "Честно говоря, не все превратились в бродяг. Некоторые получили работу. Подметать полы или подносить кирпичи на стройке; что-то вроде этого." Он снова расхохотался, часто и смачно ругаясь матом. Тем временем его "Волга" повернула на север и они вскоре оказались на проселочной дороге среди бескрайних травянистых полей. По равнине были разбросаны группы лиственных и хвойных деревьев. Изумрудно-зеленые воды крошечного круглого озера блестели к западу от дороги. Его пологие берега окружали березовые и сосновые рощи. Справа далеко на горизонте в голубоватой дымке сквозь чистый незамутненный воздух просматривался горный массив. Над его зазубренными вершинами плыли облака. Под лазурным куполом неба витали ястребы в поисках добычи. Утки в камышах близлежащего болота, напуганные хищниками, с громким кряканьем взлетели в воздух. Серое тело кабана, облепленное илом, мелькнуло и исчезло в зарослях тростника, оставляя за собой треск ломающихся стеблей и хлюпанье жидкой грязи. С каждым километром качество дорожного покрытия менялось. Местами оно было гладким и широким; местами, когда асфальт исчезал, становилось ухабистым и размытым; местами колдобины чередуясь с кусками уцелевшего асфальта превращали дорогу в стиральную доску, на которой бренчали стальные потроха их видавшего виды автомобиля. Влад, спортивный и выносливый, левой рукой вцепился в сиденье, а правой ладонью уперся в выпуклость приборной панели. "Волгу" трясло и раскачивало, жалобно скрипели рессоры, надсадно ревел мотор, но они продвигались вперед, оставляя за собой длинный шлейф пыли. Через час они остановились на краю заросшего бурьяном и кустарниками поля. "Не думайте, что я привез вас в неправильное место!" Таксист весело взглянул на него. "Это наш колхоз! Выглядит немного неопрятно, не так ли?!" Он разразился долгим визгливым хохотом, указывая рукой на окрестности. Ряды почерневших ветхих изб и полуразвалившихся оград с жалкими остатками ворот, тянулись вдоль задумчивой узкой реки, отражающей в своих кристальных водах заброшенную деревню, березовую рощу по сторонам, голубое небо с пушистыми облаками и трехэтажный белокаменный особняк, выглядевший чище своего оригинала, возвышающегося на обрыве. Заросшие камышом низкие берега соединял однополосный деревянный мост. "Колхозная контора была там," махнул рукой таксист в сторону особняка, "но через мост я не проеду; он слишком старый, моя машина может провалиться; нам этого не надо; не так ли?!" Он снова залился противным смехом. "Подождите меня здесь. Я пойду пешком. Вернусь через час или раньше," увидев перед собой легендарное алферовское гнездо, взволнованно сказал Влад. Он вышел из машины и, осторожно ступая в высокой траве, задумчиво побрел к своей цели. "К вашему сведению, я беру двойную плату за ожидание!" прокричал ему вслед водитель. "Все нормально!" крикнул в ответ Влад, ставя ноги на шаткие доски моста.

Белокаменный, построенный на века, особняк в стиле барокко находился в катастрофическом состоянии. Оконные стекла были выбиты; на крыше зияло множество дыр; двери были сорваны или распахнуты настежь. Через оконные проемы в здание вторглись ветки деревьев, а на чердаке росли кусты. Здание было мертвым, за исключением стаек пернатых, избравших его своим пристанищем. Выкрашенная в красный цвет вывеска "Управление колхоза Заря коммунизма" валялась на грунте, заляпанная птичьим пометом. Потомок законных владельцев предпочел войти в развалины через парадную дверь. Штукатурка на стенах осыпалась, обнажив дранку. Дубовые паркетные полы еще держались, но потеряли глянец, став грязно-белыми. Величественная мраморная лестница, спускавшаяся из галереи второго этажа и плавно поворачивающая в просторный вестибюль, осталась нетронутой, однако широкие кедровые перила потрескались, местами обезабраженные нецензурными надписями, процарапанными каким-то острым инструментом. С грустью на сердце, Влад бродил из комнаты в комнату, с этажа на этаж. Там было пусто, если не считать рухляди, хлама и куч мусора, разбросанных вокруг. Великолепная мебель из красного дерева, которую когда-то коллекционировала баронесса, была сто лет назад разграблена и растащена по частям в крестьянские хижины. Убранство дворца заменили колхозные фанерные столы, хлипкие стулья и навесные книжные полки. Восемьдесят лет спустя, в перестройку, эта немудреная утварь последовала по тому же пути, то есть оказалась в сараях, хлевах и курятниках колхозников. На ободранных стенах дворца остались висеть никому ненужные портреты вождей мирового пролетариата. Комнаты вновь опустели, снова ограбленные правнуками тех самых людей, которые столетие назад совершили социалистическую революцию. Колесо истории сделало свой полный оборот. "Глупые русские крестьяне," думал Влад. "Падкие на чужую собственность, они сами стали жертвами своей жадности." Он сделал несколько шагов и осмотрелся. "Хорошо бы здесь использовать мою машину," рассуждал Влад. "Я бы многое увидел. Я бы увидел своих предков во времена их юности; разодетых дворян, собирающихся в этих залах, кипучее оживление и бесшабашную суету, блеск свечей в серебряных канделябрах, прелестных барышень, оглядывающих себя с головы до ног в венецианских зеркалах и кавалеров во фраках, ищущих внимания своих дам; многолюдные балы и торжественные приемы, праздники и будни; затем трагический конец эпохи - когда империя полетела в тартарары - торопливый отъезд владельцев в 1919 году и приход новых красных хозяев. Эти стены видели все и могут многое рассказать, если уметь грамотно спросить и знать как обращаться с драгоценной информацией, запечатленной в их поверхностях." Он вдруг вздрогнул и похолодел, вспомнив какой беспорядок он оставил в своей лабораторию в Нью-Йорке. "Я должен много работать, усовершенствовать и расширить возможности моей машины. Сыскарь недостаточно чувствителен, чтобы обнаружить события, случившиеся сто лет назад. В последний раз Ширли успешно работала над этой проблемой. Интересно, что она сейчас делает? Я скучаю по ней." С неожиданной теплотой Влад подумал о своей далекой коллеге.

"С такой машиной. как наша, мы их сразу найдем; не беспокойтесь, офицер." Они стояли посередине сарая, в котором недавно находилась пропавшая семья. Заливистый телефонный звонок в кармане Ширли прервал ее оптимистическое высказывание. Неутомимая женщина быстро ответила. Было заметно, как в течение разговора, напряжение уходило и покидало ее, сменившись сияющей улыбкой, реявшей на ее губах. "Да, действительно?! Я так рада за тебя," радостно протянула она мобильник Фрицу. "Мэгги хочет поговорить с вами." Толстая волосатая рука полицейского схватила телефон. "Да, да. Поздравляю. Все живы и здоровы? Отличная работа." Большое веснушчатое лицо Фрица не выражало никаких эмоций. "Так, так. Мы сейчас же отменим "янтарную тревогу". Да, да. Мы доставим твою сестру домой. Да. Сейчас три часа ночи. Пора вам всем хорошо отдохнуть. Имейте ввиду, что утром или позже в тот же день, вы можете ожидать некоторое внимание со стороны репортеров и газетчиков. Да, да, я в полном порядке, дорогая. Я позвоню тебе сегодня вечером. Пока. Я тоже тебя целую." Офицер Вассеркопф привык держать свое слово и благополучно доставил Ширли к резиденции ее сестры. Она вышла из "форда" на подъездной дорожке, не без труда вытащила из кабины свою тяжелую ношу и опустила ее на асфальт. Стояла глубокая ночь. Мир спал спокойно, не подозревая о начале новой эры. Звезды сверкали в черном небе, за лесом на горизонте садилась луна, издалека доносились гудки локомотивов. На крыльце Ширли поблагодарила полицейских и толкнула входную дверь. Внутри было полутемно; из глубины дома доносилось негромкое похрапыванье. Флуоресцентный свет, забытый на кухне, отбрасывал свечение на красочный ковер на полу в гостиной. Ее сестра, не сняв верхней одежды, спала на диване. Ее лицо было счастливым и безмятежным. Ее правая рука подпирала щеку; колени согнуты; губы слегка приоткрыты, обнажая белые зубы, спутанные волосы разметались по подушке. Ширли взглянула на свои наручные часы. "Два часа до рассвета. Мне тоже пора вздремнуть," решила она, сняла с плеч свой груз и рухнула в ближайшее свободное кресло.

К девяти часам утра улица перед домом Мэгги была полна репортеров, ожидающих в засаде. Камеры и микрофоны, поставленные на режим ожидания, были нацелены на зашторенные окна и запертую дверь. Поодаль стояли фургоны с опознавательными знаками крупнейших телеканалов Америки. Спутниковые тарелки на их крышах были готовы передать миру волнующую новость о чудесном спасении детей с применением какого-то, неизвестно кем созданного, потрясающего прибора. Репортеры ненавидели друг друга, нещадно толкались и пихали своих коллег, пытаясь оттеснить партнеров и протолкнуться в первый ряд; ведь сенсационное появления героев ожидалось в любой момент! Первыми из дома выбежали дети. Мама разрешила им пропустить день в школе, и они выскочили на крыльцо в поисках солнца. Зевая и потягиваясь, они с удивлением рассматривали столичную лощеную братию, прибывшую издалека. Шёпот радостного возбуждения волной прокатился по толпе профессионалов по получению и распространению массовой информации. Настал их час! Защелкали затворы камер, загудела съемочная техника, включались микрофоны, обворожительные ведущие новостей бодро шагнули вперед, собираясь начать интервью. Но не тут то было! Напуганные Джейсон и Джаки вихрем помчались назад, подбежали к маме и уткнулись носами в ее колени. Возмущенная Мэгги немедленно позвонила в полицию и попросила совета. "Мы пришлем к вам двух офицеров, но я бы посоветовала не игнорировать СМИ. Они тоже люди. Дайте им то, что они хотят, и они уйдут. Таким образом, киношники и репортеры зарабатывают себе на жизнь. Они торопятся, заняты своим делом и их можно понять," пояснила диспетчер. "Разумеется," молвила Мэгги; встала перед зеркалом в спальне и, приведя себя в порядок, смело вышла на улицу на встречу с прессой. Представление началось. Ширли появилась на крыльце значительно позже и услышала только конец истории, которую излагала ее сестра. "Вчера вечером офицер Вассеркопф позвонил мне и сказал, что объявил тревогу во всех населенных пунктах в радиусе десяти миль. Искали, искали, но все впустую." Мэгги презрительно взмахнула рукой. "К счастью, моя сестра привезла из Нью-Йорка устройство, которое отслеживает пропавших людей. Да-да!" Заметив гримасы недоверия, повторила она. "Мы включили его в сеть и в течение часа нашли моих малышей. Красота! Оказывается, что их никто не украл! Джейсон и Джаки - фанаты компьютерных игр; они подвержены психологической зависимости и все время находились в доме другого ребенка, занимаясь своим любимым занятием. Они еще маленькие, забылись и потеряли счет времени, не заметив, что наступил рассвет. Теперь мои дети в полном порядке и больше не заставят меня плакать!" Мать невольно всхлипнула и утерла непрошенную слезу. "Пожалуйста, расскажите нам больше об вашем устройстве. Из чего оно сделано? Откуда оно взялось?" Очень знаменитая ведущая новостей протянула Мэгги свой микрофон. "Нам сказали, что вашим устройством управляли офицеры Вассеркопф и Джонсон. По их мнению, устройство очень простое и им может пользоваться даже ребенок. По имеющимся у нас сведениям механизм был изобретен одним выдающимся трансгендером из Аргентины и обнаруживает с помощью электронных датчиков мозговые волны пропавших без вести маленьких детей." Нет, что вы!" обалдевшая от глупого вопроса, Мэгги выпучила глаза. "Нет и тысячу раз нет! Машина была изобретена моей сестрой, а вот и она, собственной персоной!" Хозяйка дома приветственно помахала Ширли и, когда та подошла ближе, положила руку ей на плечo. Отважные женщины застыли бок о бок, сияя в лучах неожиданной славы, счастливые и гордые, улыбаясь и наслаждаясь вниманием виртуозов прессы и телевидения. "Как работает машина и почему мы никогда не слышали о ней раньше?" спросил долговязый мужчина-репортер. Длинные волосы и татуировки на лбу, щеках и шее фиксировали его несомненное интеллектуальное превосходство над окружающими. "Я могла бы ответить на ваш вопрос," шагнула вперед Ширли. "Машина изобретена американским физиком доктором Владимиром Алферовым и разработана его командой в прошлом году. Меня зовут Ширли Стивенс. Я научный сотрудник доктора Алферова." C досадой Ширли заметила, что волнение охватило ее. Она напряглась, сжала руки в кулаки и, выдохнув, добавила, "Мы подали заявку в Бюро патентов и товарных знаков США." "Не могли бы вы рассказать нам о концепции машины? Как устройство работает?" снова спросил ее тот же самый раскрашенный репортер. "Непосвященному это нелегко понять, но я попытаюсь объяснить. Вы готовы к короткой лекции?" "Да. Начинайте. Я весь внимание." Дюжина микрофонов нацелилась на докладчицу, ловя и увековечивая каждое произнесенное ею слово. "Свет падает на объекты в окружающей среде и оставляет отпечатки вокруг," начала говорить Ширли чуть хрипловатым, нo твердым голосом. "Этот процесс продолжается с момента появления фотонов во Вселенной четырнадцать миллиардов лет назад. Нейтральные атомы образовались вскоре после Большого взрыва. Первые звезды ионизировали их, но, чтобы завершить реионизацию, потребовались сотни миллионов лет. События прошлого могут быть прочитаны и визуализированы как пространственно, так и временно за выбранный период времени. Любой объект с прочной и ровной поверхностью имеет запись событий, которые развернулись перед ним. Нам удалось визуализировать моменты прошлого, а также последовательность случившегося. Для эффективной визуализации временных явлений связь между событиями должна быть установлена из данных, собранных во время выполнения, с использованием метода дискретной модели, в котором используются точки на временной шкале. Мы создали инструмент, визуализирующий отдельные события молекулярного распознавания. Это позволяет нам просматривать кластеры журнала фактов. Этот инструмент обеспечивает виртуальный мониторинг событий на разных уровнях пространственно-временной детализации. Инструмент извлекает информацию из броуновского движения, которое всегда считалось хаотичным движением молекул, взвешенных в среде. Однако революционная теория доктора Алферова доказала, что распространение света в пространстве влияет на кажущиеся случайными перемещения молекул, оставляя на них постоянные дислокации, пока объект, из которого вещество состоит, механически не поврежден. Путем калибровки смещения молекул мы можем извлекать двухмерные изображения прошлых событий, если мы уверены, что набор наших данных параллелен оси времени." "Извините меня, мадам. Не могли бы вы описать работу машины в более простых терминах?" обворожительная ведущая новостей спросила Ширли. "Простите, но не все наши уважаемые зрители имеют докторскую степень по физике." Ширли в отчаянии потерла лоб и подняла глаза, ища помощи Всевышнего. "Я пытаюсь объяснить, что Сыскарь снимает световые отпечатки с твердых плоских предметов и считывает их один за другим," терпеливо; монотонным голосом излагала она. "Чем глубже слой, тем более далекое прошлое он раскрывает." "Значит, вы - новый тип археологов?" спросила другая, не менее обворожительная дама с фантастической прической на ее прелестных волосах. "В какой-то степени," согласилась Ширли. "Но наша машина нуждается в дальнейшем развитии. Пока это первое поколение разработки. Пока мы не способны обнаружить ничего далее, чем девятнадцать часов." "Это невероятно; это удивительно; это действительно революционно," шёпот восхищения прокатился по толпе профессионалов по получению и распространению массовой информации. "Без сомнения, эти особы - гениальны." "Когда мы могли бы встретиться с изобретателем машины?" Не отставала от нее любопытствующая братия. "Где доктор Алферов?" Услышав неприятный вопрос, Ширли охватили тревога и страх. Она проглотила подступивший к горлу ком. "В настоящее время доктор Алферов находится в длительной научной командировке на родине своих предков в России," ответила она с тяжелым сердцем. "Мы ожидаем увидеть его в следующем месяце в Нью-Йорке. Мы надеемся, что он выживет, и вернется к нам целым и невредимым." Ширли едва сдерживала рыдания. Hогти ее глубоко впились в ее ладони.

Глава 6.

Влад расхаживал по фамильному особняку, предаваясь невеселым воспоминаниям. Трещал паркет, клубилась пыль, искрилось битое стекло. У него кружилась голова и в поисках свежего воздуха он уселся на подоконнике, опершись плечом о раму. Прищурившись от слепящего солнца и сгорбившись в неудобной позе, отпрыск Алферовского рода наблюдал за окрестностями. В разбитое окно он видел уходящую вдаль пологую равнину и расставленнoе двумя рядами скопление ветхих хижин; заглохший плодовый сад и остатки газонов, превращающиеся в прах. Он находился, как ему думалось, в одной из многочисленных гостиных дворца. Великолепие изысканного интерьера с лепными потолочными карнизами и трехсторонними окнами было заметно даже столетие спустя, несмотря на трещины в стенах и разбитые гипсовые украшения. Ноги Влада по щиколотку утопали в груде сухих шуршащих листьев, а разбросанные по всему полу разорванные тома с названиями по сельскому хозяйству, пчеловодству и уходу за крупным рогатым скотом навевали на него скуку и мешали ему ходить. Стены, покрытые в советское время белой растрескавшейся замазкой, сохранили отпечатки книжных полок. С них сыпалась труха, которая серым пологом висела в воздухе. Вдохнув ее, Влад почувствовал тошноту. Волны головокружений и мучительной головной боли осадили беднягу. Комната закружилась перед его глазами. Его дыхание участилось, тело охватила дрожь и ощущалось, что кожа его пылает, как в огне. Теряя сознание, чтобы не выпасть из окна, Влад наклонился вперед и невольно закрыл глаза. "Мое тяжкое похмелье еще не прошло," напоследок подумалось ему. Он не мог сказать, сколько времени продолжался его ступор, пока не услышал приглушенный голос, "Проснитесь, Владимир Андреевич." Перед ним стоял невысокий, тощий, патлатый старик с клочковатой седой бородой, одетый в рубаху и портки, сшитые из белого холста. Берестяные лапти, универсальная обувь русских крестьян, плотно облегали его ноги. Голубые, пронзительно умные глаза неизвестного смотрели на Влада из-под кустистых бровей. Влад почувствовал, что тонет в безмерной глубине этого взгляда; чувство доверия и детской радости охватили его. "Откуда вы меня знаете?" "Кто же тебя не знает?" Мужик поднял правую руку и очертил в воздухе над головой сидящего неясное подобие креста. "Ты хочешь объяснить мироздание с помощью науки и компьютеров; ты потратил половину своей жизни в поисках миражей и иллюзий. Ты запутался в грехах и сомневаешься в содеянном. Следуй за мной. Мне дано знать Творение Божье наизусть; без твоих гаджетов и калькуляторов. Я охватываю космос в один миг, весь сразу и до конца. Я инстинктивно ощущаю Божественный порядок составляющих егo частиц; каждoй и до последней - они уместились в моем сознании. Я вижу раскинувшуюся передо мной вселенную: юную, прекрасную и устремленную вдаль; задорную и неутомимую, и окропленную росой Творения; всю переплетенную неосязаемыми струнами, которыми манипулируют руки ангелов из Запределья." Влад поразился потоку энергии, хлещущей из глаз старика. Очи неизвестного ослепляли, да так, что Владу приходилось щуриться и заслонять свое лицо ладонью. "Однако, я вижу мрачный и темный конец нашей вселенной," продолжал грохотать он. "Я вижу беды и заботы заблудших людей и знаю муки твоей души. Я здесь, чтобы помочь тебе." "Позвольте спросить, кто вы, сэр?" "Я страж и покровитель твоей семьи. Я хочу помочь тебе, как помогал твоим предкам. Ты оказался здесь по зову грешной плоти и по воле мирских похотей; ты поступаешь вопреки велению cвоего сердца. Ты ошибаешься, дитя. Тебе не нужна эта зеленоглазая женщина, встретить которую через полмира ты примчался сюда. Она марионетка в руках темных сил и не принесет тебе ничего, кроме бед и печалей. Демон в твоем обличье управляет ею. Он прячется рядом и позади ее. Они всегда неразлучны и оба в одном. Беги от них; они способны погубить тебя." Старец замолчал, сурово взглянул на него и на прощанье, высоко подняв правую руку, благословил подопечного. Опять сизый туман накрыл Влада, а когда покров рассеялся, мужика уже не было.

"Было ли это на самом деле или мне померещилось?" подумал потрясенный изобретатель. "Такого не может быть. Здорово же я вчера надрался. Очевидно, что после сильной пьянки со мной случился припадок безумия. Я, конечно, не суеверный и никакими религиозными бреднями меня не возьмешь," урезонивал он себя и попытался встать, удивившись внезапной бодрости и силе духа. "Пора уносить ноги отсюда." Поднявшись, он устремился по жуткому сводчатому коридору с длинным рядом узких окон, прорезанных в замшелых стенах. Tам в сумраке и в вони порхали воробьи и с потолка ему на голову капала вода; оттуда он вышел на галерею второго этажа. Здесь, как ударенный электрическим током, он остановился и на мгновенье крепко зажмурился. Половина крыши отсутствовала, ели протянули внутрь свои зеленые лапы и солнечный свет беспрепятственно сиял на мраморных ступенях. Птичий помет перемешанный с лесным мусором образовал толстый скользкий ковер, покрывающий площадки второго и третьего этажей. Печально вздохнув и oсторожно ступая, Влад направился к выходу. Уже в вестибюле, подходя к дверям, он услышал позади себя женский истерический плач, исходящий, как ему показалось, из полуоткрытых дверей спальни. Влад ахнул от неожиданности, споткнулся и чуть не упал на колено. С трудом восстановив равновесие, он повернулся и посмотрел вверх. Ему просто показалось. Там не было ничего, кроме пыли, поломанных кирпичей и тихо шелестящих сухих листьев. Он пошел по гравийной, хрустящей дорожке к мосту, где стояло такси. Он глядел прямо перед собой и не думал ни о чем другом, кроме сочных губ Ирины и ее чарующей улыбке, не желая бросить мимолетный взгляд на загаженные развалины, в которые превратилось его родовое гнездо. Влад вернулся в гостиницу к пяти часам вечера и долго принимал горячий душ в ванной. В шесть он был в ресторане внизу.

"Мне двадцать пять лет, нo я никогда-никогда не была за границей. Какой ужас! Вы это понимаете?!" Его собеседница в отчаянии схватилась за голову. "Я хочу увидеть Нью-Йорк и Лондон, Мадрид и Рим, пингвинов в Антарктике и Париж с высоты Эйфелевой башни. Это не все! Я хочу объехать на белом пароходе вокруг света и прокатиться на лодке по Ниагарскому водопаду." Ирина перевела дыхание, пытаясь вспомнить более известные достопримечательности, но больше ничего не приходило ей в голову и потому, хлопнув ладонью по скатерти, она упрямо добавила, "Я хочу увидеть Венецию и Рио, прежде чем постарею." Голос Ирины был едва слышен и Владу приходилось напрягать слух, чтобы понять ее. Его невеста была одета в обтягивающее малиновое платье до щиколоток. Она убедила себя, что это был ее звездный шанс - cегодня или никогда! "Хватай фортуну за хвост и ни за что не выпускай! Вот цель моей жизни!" лукаво блестя своими колдовскими зелёными глазами обольщала заокеанского гостя авантюристка. По всей видимости целеустремленная Ирина мечтала получить весь мир и его богатства, все сразу и без потерь, не оставив ни кусочка другим. Сегодня вечером красавица, чтобы добиться успеха, приготовилась использовать свое незаурядное женское обаяние. Ее роскошное тело, как сжатая стальная пружина, полнилось взрывной энергии, а ее изворотливый ум замышлял безжалостную игру. Ее макияж был сделан так, чтобы очаровать свою жертву, а дымчатые глаза гипнотизировали и опьяняли. Изящные изгибы и аппетитные формы ее груди, торса и бедер возбуждали мужчин в зале, заставляя их каждую минуту поворачивать головы, чтобы полюбоваться неземной красотой. Cияющее присутствие Ирины за столиком смущало и повергало в уныние ее американского спутника, который никак не мог сравниться с нею в своей замурзанной пиджачной паре и смятом оливковом галстуке. Ирина сияла, как драгоценный камень, в ауре своего гламура, а ее природная элегантность стала главным событием в жизни ночного города. Посетители украдкой показывали на нее пальцами и женщины завистливым шепотом обсуждали ее наряд и выдающиеся стати. Между тем грандиозный зал ресторана медленно наполнялся; но, по словам метрдотеля, через пару часов ожидались большие толпы гостей, привлеченные недюжинными кулинарными способностями нового шеф-повара. Ряды столов, покрытые белоснежными скатертями, застыли в ожидании посетителей. Хрустальные люстры из бронзы, стенные панели и колонны из тонированного дуба, а также дизайнерские вельветовые портьеры создавали стиль, сочетающий роскошь с открытой и легкой расслабляющей атмосферой. Приятная и наивная сентиментальная мелодия доносилась со сцены, где двое музыкантов, играли на саксофоне и фортепиано. Выразительный голос певца выигрывал от акустики зала. Наши герои сидели недалеко от сцены рядом с колонной, наслаждались угощениями, винами и напитками, и вели свою милую, занимательную беседу. "Вы сами-то бывали в этих местах?" подозрительно спросила Ирина; ее голос стал враждебным и ледяным. "Честно говоря, я слишком занят работой. Это моя первая поездка за границу, не считая, конечно, Канады и островов Карибского моря," уклончиво ответил Влад, понимая, что ставит под угрозу свой статус богатого янки. "Тем не менее, по прибытии в Нью-Йорк вы можете исследовать город, а также в ближайшие выходные мы вместе посетим Ниагарский водопад. Это недалеко." "Вы богаты, Мр. Алферов?" донимала его Ирина. Глаза собеседницы, казалось, проникали в его душу. От такого вопроса Влад мгновенно вспотел и не знал, что сказать. "Пока нет, но я работаю над этой целью. Когда я запатентую и продам свое изобретение, то думаю, что стану весьма популярным," ответил бедняга, преодолевая щемящее беспокойство. Он ополоснул пересохшее горло глотком прохладного шипучего кваса и салфеткой утер свой лоб. "Где мы будем жить?" Не давала ему спуску Ирина. "Я снимаю однокомнатную квартиру в центре Манхэттена. Надеюсь, это жилище нас устроит на несколько лет." "Фи! Не густо! Я думала, что американцы живут в собственных домах," Красотуля выглядела несколько разочарованной и сморщила носик. "Моя семья владеет браунстоун в Олбани, штат Нью-Йорк. Это наше гнездо. Когда вы приедете, мы отправимся туда, чтобы навестить мою маму. Родители будут рады познакомиться с вами." Она в замешательстве подняла брови, "Браунстоун?" "У нас есть двухэтажный каменный особняк 1900-х годов постройки," пояснил Влад. "Вам предстоит многому научиться по приезде в Америку." "Прекрасно. Я немного говорю по-английски. Не пропаду." Взяв нож и вилку, отважная дама приступила к поеданию пасты орзо и жареного цыпленка, поданного на красной фарфоровой тарелке и украшенной болгарским перцем. Проглотив несколько кусочков, она продолжила атаку. "Что будет с нами? Вы хороший семьянин? Вы не будете мне изменять? Каждую неделю вы должны отдавать мне свою зарплату." Она подняла свой бокал и отпила глоток вина; он сделал то же самое, нo молча. У бедняги перехватило дыхание, округлились глаза и непроизвольно приоткрылся рот. "Не торопите события, Ирина. Слишком рано говорить об этом. Мы узнаем друг о друге. Говоря о моей заработной плате, то я сам себе хозяин. В Америке работникам платят раз в две недели либо чеком, либо прямым переводом на банковский счет. Наличных нет." "Нет наличных? Неудивительно, что как я читала, у вас так много разводов. Жены должны контролировать семейный бюджет и не давать никаких денег своим мужьям, иначе они все пропьют." Услышав это высказывание, Влад чуть не подавился огурцом из своего салата, но большой глоток кваса привел его в чувство. Когда его пищевод восстановил требуемые функции, он молвил, "Я дам вам кредитную карточку. Это вас устроит? Какую предпочитаете?" Он отрезал кусок филе белуги и положил его в рот. "Я не знаю." Она вытерла губы салфеткой. "Вы слишком скрытны и осторожны. Я доверяю вам, и вы должны доверять мне. Если вы мне не доверяете, зачем прислали мне визу невесты?" "Это верно. Я без ума от вас, но мы должны проверить наши чувства. У нас девяносто дней до свадьбы. Выпьем за это." "Кстати, почему мы до сих пор на вы?" В притворном изумлении ее брови взлетели вверх. "Знаете что? Давайте выпьем на брудершафт и перейдем на ты." Ирина испытующе пoсмотрела на него. "Охотно," ответил приятно удивленный Влад и, не мешкая, наполнил бокалы. Их руки переплелись в локтях, они осушили содержимое до дна и поцеловались. То был первый поцелуй в губы с девушкой его мечты. Голова изобретателя закружилась и в глазах потемнело. Со всею пылкостью неутолимой страсти он готов был сжать в объятиях это редкостное обольстительное создание, но она, как змейка, опять ускользнула от него, далеко откинувшись в кресле. Плечи Влада поникли, он задумался, не понимая, что это значит и уж не дурачит ли Ирина его. Его дама тоже молчала. Ее ухоженные руки с красными наманикюренными ногтями лежали плашмя на столе; ее глаза смотрели мимо Влада в зашторенное замкнутое пространство ресторана, как будто заокеанский кавалер ее больше не интересовал. Зал медленно заполнялся, постепенно становилось более шумно. Пришла компания из шести человек и заняла столик рядом с ними. Они были молоды и веселы, рассказывали анекдоты, громко смеялись и, размашисто жестикулируя, переговаривались о футболе. Обстановка вокруг Влада и Ирины становилась неспокойной. "Ты сказал, что мы должны узнать друг друга немного лучше?" вопросила Ирина. "Ты не думаешь, что нам нужно больше уединения?" Eе голос неожиданно окрасился эмоциями. Зеленые глаза пристально и решительно смотрели на его лицо. Влад не понял намека и продолжал жевать свою белугу. Шардоне было прекрасным на вкус и он осушил свой бокал. "Могут ли они подать кофе в твой номер?" с мягкой учтивостью спросила Ирина и опустила глаза. Эти слова воспламенили Влада; его сердце затрепетало, пульс участился, у него закружилась голова, ему захотелось пуститься в пляс. Девушка его мечты предлагает побыть с ним наедине! "Что есть любовь? Это нежное сияние серебряной луны; это ослепительный луч солнца; это ошеломляющая тайна мистической бездны," певуче декламировал Влад по дороге наверх. "Где прячется любовь? Она живет в наших сердцах и в неизмеримых глубинах наших сознаний," "Я не знала, что ты поэт," Ирина положила руку ему на плечо. "Стихи не мои," в насмешливом самоотречении отмахнулся oн. "Строфы взяты прямиком из моей генетической памяти. Я предполагаю, что один из моих предков был литератором." Они вошли в его комнату и остановились, как бы не зная что делать дальше. Номер был безукоризненно чист, воздух свеж, шторы задернуты и постель образцово заправлена. "Пожалуйста, присаживайся." Ирина внимательно оглядела интерьер и лишь затем заняла место в кресле, усевшись лицом к Владу. Oн продолжал стоять посредине комнаты. "Как тебе Йошкар-Ола?" сухо спросила гостья, вцепившись руками в сиденье стула. Она не мигая, глядела в одну точку. Посидев так немного, девушка нервно заерзала и стала теребить пальцами застежку своей сумочки. "Йошкар-Ола oчень передовое место," подтвердил Влад, силясь понять странное поведение своей невесты. "Перед отъездом не забудь осмотреть все достопримечательности нашего города. Тебе непременно очень понравится." Ее губы изогнулись в двусмысленной ухмылке. "Нет, я ничего не пропущу," взглянул на гостью Влад, заметив, что она уставилась прямо на его промежность! Как в нереальном сне, лицо красавицы побледнело. Она медленно потянула вниз молнию на платье, обнажая белый кружевной лифчик. Сердце Влада почти перестало биться. Животное возбуждение охватило его. Он подскочил к ней, схватил ее под мышки и поднял со стула. Застыв, как манекен, она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Влад видел свое отражение в ее зрачках. Она прижалась к нему всем телом и страстно поцеловала его в губы. Влад расстегнул ее длинное красное платье и отшвырнул в сторону. Ее интимные места были такими же великолепными, как и ее лицо. Она была почти идеально сложена. Ее бедра и плечи были примерно одинаковой ширины, округлые и полные. Кожа у нее была белоснежная, груди молочные с лунным блеском, соски белорозовые. Маленькая голубоватая буква Я была вытатуирована немного ниже ее пупка. Этот рукотворный орнамент нарушал сакральную интимность гениталий Ирины. Отвращение молнией пронзило сознание любовника. Но головокружительная теплота ее грациозной женственности так близко к нему сводила с ума. С торжествующим криком Влад овладел ею.

Глава 7.

"Что за подлецы эти мужчины! Проклятые самцы всегда одинаковы. Они хотят от нас, девушек, только одно и ничего другого у них нет на уме! Мерзавцы никогда не признаются, что "это" их главный и единственный интерес! Уx, какие негодяи!" начала свой рассказ Мэгги. Вид у нее был грозный - глаза нахмурены, кулаки сжаты, а расстрепанная голова, будто помешанная, сердито покачивалась из стороны в сторону. Хозяйка была вне себя. Был поздний майский вечер. Постепенно таяли дневные заботы, в окрестных садах больше не звучали детские голоса, на мосту через полноводный Гудзон замирало транспортное движение. Сестры сидели на задней веранде дома, пили чай с медом и негромко калякали o женском, о своем; благо свидетелей не было. На фиолетовом небе поднимался серебристый полумесяц; ночь с каждой минутой, сгущаясь в глубокие тени, вступала в свои права. Теплый ветерок доносил экзотический аромат жасмина из парка внизу у реки; сумрак превратил кусты и деревья в загадочную черную массу; в дальнем лесу заливались, щебетали и щeлкали соловьи. Горечь переполняла израненную душу Мэгги; не замечая благодати кругом, она продолжала проклинать судьбу. "Мой бывший муж был жутким бабником и постоянно лгал. В его карманах и в портфеле я находила множество фотографий, на которых он позировал с другими барышнями, а некоторые из них были даже на сносях, но мерзавец всегда отрицал, что является виновником, говоря, что беременность случилась еще до того, как он их встретил!" Ширли давна привыкла к таким скандальным откровениям. Она рассеянно внимала, между тем, любуясь красотой ночи. Далеко от их дома на другом берегу Гудзона один за другим зажигались огоньки, высвечивая фасады многоэтажных зданий и арку железнодорожной эстакады. Посреди пустынной реки вверх по течению плыла большая моторная лодка; бесшумная на большом расстоянии. Ее палуба была пуста. Луч прожектора, укрепленного на мачте, отражался в струящейся воде. Темнота искажала знакомые предметы, делая их жутковатыми и неузнаваемыми, но сёстры, дорожа своим уединением, не включали лампу, так им было уютнее. Над их головами ярко освещенное окно второго этажа бросало блики света на нехитрые закуски и чайник, стоящий перед ними на столе. Дети Мэгги находились наверху, в кабинете, прилежно выполняя школьные домашние задания, тем самым зарабатывая новые отличные оценки и наполняя сердце матери гордостью. Все это было хорошо, однако Мэгги была несчастлива в личной жизни; она чувствовала себя потерянной и беспомощной; сейчас она изливала сестре свою накопившуюся боль. "Какая же они мразь! Мужики это кобелиная порода! Хуже животных!" B голосе исстрадавшейся женщины послышались истерические нотки. Лицо ее перекосилось от гнева, покрасневшие глаза блуждали, а лоб прорезали горизонтальные морщинки, "Будь моя воля, я бы их всех убила!" Ширли неодобрительно покачала головой и, отпив чая, поставила чашку обратно на блюдце. "Сестра, не смотри свысока на мужчин. Будь справедлива. От них есть явная польза. Самцы нужны нам, девушкам, для размножения. Без них у нас не было бы детей." Кончиком указательного пальца Ширли задумчиво поскребла переносицу. "Имей в виду, что не все они отъявленные негодяи. Представь себе, среди мужчин попадаются вполне достойные и порядочные личности," поделилась подруга своим сокровенным, но тут же резко одернула себя, вспомнив свои недавние душераздирающие трагедии с Фредом и другими парнями. "Именно так я и думала, когда впустила своего нового хахаля," Мэгги в отчаянии схватилась за голову. "После развода я стала очень осторожна и хотела держаться особняком, но этот тип Фриц Вассеркопф - помнишь того копа? - продолжал преследовать меня, говоря, что несмотря на факт, что я мать-одиночка, мне не нужно испытывать стресс и вести изолированный образ жизни. Мне, видите ли, не следует впадать в депрессию, лишать себя удовольствий и естественных радостей. Он был убедителен и настойчив; я медленно поддалась его уговорам и уступила; он мне очень нравился. Мои дети становились все ближе и ближе к нему, пока я окончательно не влюбилась. Сейчас я думаю о нем день и ночь. Mы стали неразлучны: по вечерам и по выходным, по праздникам и на каникулах; мы всегда вместе. Я стала считать Фрица своим постоянным бойфрендом, а может быть - я не осмеливаюсь это сказать - мужем." Потом прошлой осенью мне позвонила какая-то женщина и спросила, "Есть ли у меня парень по имени Фриц и как долго мы встречаемся?" Я отрезала, "Не ваше собачье дело," но звонившая призналась, что действительно знает Фрица, и что он в секрете от меня творит с ней что-то амурное, и я не заслуживаю, чтобы мне изменяли. Сначала я ей не пoверила, но она стала рассказывать все подробности о Фрице и обо мне, и обо всем, что мы вместе делали - мельчайшие детали нашего счастливого полугодового романа. Я была так потрясена, что начала плакать. Я не могла поверить, что Фриц мог так жестоко поступить со мной, а услышать про нашу любовь из уст другой женщины было хуже всего; это было просто ужасно. Но она была вкрадчива, убедительна и влезла мне в душу. Я взяла ее данные; мы мгновенно подружились и решили поддерживать связь. Больше всего мне было обидно не то, что Фриц изменял мне, но то, что он рассказывал ей обо мне и о моей семье. Он, оказывается, не постеснялся сказать ей как меня зовут, где я живу, чем занимаюсь и даже имена моих детей! Подлец сообщил ей, что я не так уж ему нравлюсь, что он не в большом восторге от моих качеств хозяйки и любовницы, к тому же у меня слишком много детей. Он же, по его словам, еще слишком молод, чтобы играть роль папочки и не думает, что его связь со мной продлится долго, максимум еще месяц или полтора. Мне было очень больно слышать такие гадости, тем более, что мы часто обсуждали с Фрицем совместное наше будущее, и он всегда уверял, что ему нравится моя маленькая семья и ему приятно находиться среди нас. Так или иначе, поразмыслив чуть-чуть, я стала понемногу приходить в себя. Что-то неладное с этой цыпой! Не нравится мне ее странная откровенность! Я тоже стреляная птица и меня на мякине не проведешь! Надо ее проверить! Тут как раз подвернулись федеральные праздники. В День Поминовения Фриц должен был уехать со своим братом на рыбалку, поэтому я предложила ей встретиться со мной поблизости от его дома, чтобы узнать, действительно ли она знает, где ее предполагаемый любовник проживает. Она этого не знала. Она попросила меня встретить ее на парковочной стоянке Wal-Mart ближе к вечеру и я подвезла ее. Когда мы подобрались к его жилищу, оно выглядело пустым и темным, но я заметила свет, брезживший в окне его спальни. Я достала телефон и набрала его номер, но Фритц не отвечал ни на мои, ни на ее телефонные звонки. Я стала подозревать, что имеется третья девушка, замешанная в нечестную игру, с которой в данный момент он развлекается! Ну, вот мы его, проклятого бабника, сейчас и прихлопнем! Мы запарковались на подъездной дорожке и вышли из машины. Я проверила все входы и выходы, и обнаружила, что раздвижная стеклянная дверь на задней веранде не заперта. Мы вошли внутрь и поднялись по лестнице в спальню, но там никого не нашли. Фритц оставил торшер включенным, как всегда делал, когда его не было дома. Я обыскала его кровать и нашла под подушкой учебник по рукопашному бою и пару белых женских трусиков, засунутых под матрас. Она сказала, что это ее, но как это могло быть ее, если она даже не знала, где ее любовник живет! Мы некоторое время спорили, пока я не убедила ее, что трусики эти мои, потому что они на четыре размера больше ее тощей попки. Я даже предложила ей их примерять, но она отказалась. Конечно, трусики были моими. Я отчетливо помню то сырое, суматошное утро в этой комнате, когда я проспала и должна был бежать сломя голову к моему запаркованному на дорожной обочине "шеви", теряя нижнее белье и спотыкаясь на ступенях, потому что я не хотела опоздать на собеседование с работодателем! На обратном пути в Wal-Mart я снова позвонила Фрицу, и он ответил. Я спросила его, любит ли он меня, и он громко сказал, "Да". Я спросила его, встретимся ли мы, как только он вернется в город, и он опять сказал "Да". Я допрашивала его вдоль и поперек всю следующую неделю и он клялся всем, чем только можно, что он невиновен. Он уверял, что у него никого, кроме меня нет, что он никогда меня не обманывал и никогда не будет. Но моя новая подруга твердила, что он все лжет и вместо того, чтобы патрулировать улицы города и ловить преступников, проводит долгие часы в ее постели. Она называла Фрица грязным, вонючим и противным субъектом, говоря, что его пенис мал и слаб и не соответствует индивидууму такого роста, комплекции и социального статуса, каким является доблестный офицер Вассеркопф, гроза нарушителей воинской дисциплины и критиков стражей правопорядка. Сказать по правде, я мало, что знаю по этой теме, потому что, в моей жизни мне не довелось увидеть слишком много подобных органов, но в любом случае, будь уверена, дорогая, я не спутаю эту штучку ни с чем другим на целом свете!" Мэгги поднесла ладонь ко рту и тщательно слизала все остатки мороженого, прилипшие к ее пальцам. Закончив процедуру, она оперлась локтями на стол и продолжила, "Должна тебе признаться, что Фриц - второй партнер в моей жизни, потому я такая темная и неразвитая; я понятия не имею о новинках, которые поступают на любовный рынок. До того я была счастлива в своем невежестве, а теперь, когда пелена cпала с моих глаз и я узнала правду, - все испорчено." Она всхлипнула, и слезы опять потекли по ее щекам. "Ты говоришь ерунду! Разве этому тебя учат в церкви?! Ты заблудшая овца! Не погуби свою душу! Очнись! Лучше скажи мне, это правда, что ты действительно возненавидела Фрица и больше с ним не встречаешься?!" Ширли была потрясена и скрестила руки на груди. "И все из-за того, что кто-то оболгал его?" "Ну, не совсем," губы Мэгги смущенно дернулись. "Он каждый вечер приходит ко мне после работы и я подаю ему горячий ужин. Но все не так хорошо, как раньше." "Ты говорила с ним о новой подруге и своих подозрениях?" "Нет. Я никогда не предаю друзей." "Прекрасно. Тогда не все потеряно. Судя по тому, что ты мне рассказала, она положила глаз на твоего Фрица и хочет, чтобы ты с ним рассталась; тогда он будет принадлежать только ей. В ее рассказе много нестыковок, но ты их не заметила. Все, что ей нужно, это он; она мечтает поссорить вас. У меня впечатление, что твоя новая подруга - лгунья. Разве она не говорила тебе на днях, что каждое утро с девяти до десяти Фриц проводит у нее дома?" "Да. Она позвонила мне три часа назад и сообщила, что сегодня годовщина их романа и он все утро провел у нее в спальне. Он подарил ей гигантский букет красных роз - "цвета его страсти" - так, по ее словам, он прошептал ей на ушко," со страданием в голосе произнесла Мэгги. "Я знаю, что делать," решительно заявила Ширли, вставая из-за стола. "Я докажу раз и навсегда, кто говорит правду, а кто лжет! Вперед!"

Через полчаса Фриц припарковал свой синий патрульный автомобиль на подъездной дорожке у дома Мэгги и поднялся на крыльцо; в руках он держал красочный пакет с подарками для всех членов семьи. Исстрадавшаяся хозяйка, вымытая, надушенная и наряженная, нашла в себе силы скрыть мучившую ее ревность. С распростертыми объятиями и милейшей улыбкой она встретила своего героя и торжественно провела его в кухню. Там был накрыт роскошный ужин. Заманчивые ароматы съестного витали в воздухе. Дразняще пахло копченой говяжьей колбасой и жареной на сковороде квашеной капустой. Блюдо с вареной картошкой, миска с овощным салатом стояли рядом с плетеной корзиной, напoлненной кренделями и нарезанным пумперникелем; клюквенный пирог, поставленный в духовку, ждал своей очереди оказаться на столе; самое видное место занимала кружка холодного темного пива. Пенная шапка венчала объемистый сосуд. Фриц радостно хмыкнул, поцеловал Мэгги руку и уселся за стол. Между тем женская солидарность сработала безотказно. Пока Фриц глотал, пережевывал и поглощал сытный ужин, запивая его ирландским стаутом, ни на минуту не спуская глаз с двери, ведущую в спальню, и торопясь перебраться туда вместе с заботливой хозяйкой, Ширли через заднюю дверь выскользнула из дома. Осторожно ступая под мерцающими звездами, с замиранием сердца и пересохшим ртом, но повинуясь чувству родства, она подошла к машине Фрица. Это мощное боевое устройство, еще недавно наводившее ужас на нарушителей порядка, теперь стояло неподвижным, темным и безмолвным и лишь крошечный огонек светился красным на его приборной доске. С Сыскарем на спине Ширли приложила датчик к поверхности автомобиля c водительской стороны и замерла на минуту, собирая информацию, накопившуюся за последние девятнадцать часов. Затем она обошла транспортное средство кругом и повторила ту же самую процедуру, но с пассажирской стороны. На следующее утро, после отъезда Фрица, Ширли передала видеокассету своей сестре. "Запись эту я не смотрела. С моей стороны такой поступок был бы очень бесцеремонным и представлял бы вторжение в твою личную жизнь. Ты одна должна ее смотреть. Ты лучше меня знаешь город и район, где живет твоя соперница. Поймешь сама, где Фриц твой вчера шлялся." Ширли опустила голову и отвернула лицо; взгляд ее был опущен. "Я торопилась и записывала на максимальной скорости," с ноткой смущения добавила она. "Если у тебя есть терпение, воспроизводи видео медленно и в полноэкранном режиме. Ты разузнаешь, где твой благоверный находился вчера и сделаешь собственные выводы." Мэгги содрогнулась от охватившего ее дурного предчувствия. Ее уста беззвучно кричали, "Сестра, спаси меня, я боюсь!" "Тебе нужна моя помощь?" Мэгги отрицательно покачала головой. "Ты знаешь, как загрузить кассету на свой компьютер?" "Да." "Тогда желаю удачи. Помни, что требуется много мужества, чтобы смотреть правде в глаза." Пошатываясь и опустив голову, Мэгги подошла к пульту управления, уселась в кресло и вставила кассету. Не желая беспокоить расстроенную подругу, Ширли на цыпочках вышла из комнаты и осторожно затворила за собой дверь. В доме надолго воцарилась гробовая тишина.

Вечером того же дня сестры встретились в обычном для них месте на задней веранде дома. Лучи заходящего солнца отбрасывали длинные тени на лужайку, на забытый на траве велосипед, на пластиковые игрушки в песочнице и, на покачивающиеся на цепях, пустые качели. С Мэгги произошло чудесное превращение. Она надела праздничное платье и завила свои волосы. Щелкая пальцами, она напевала и пританцовывала, украшая Сыскарь гирляндами цветов. Массивное прямоугольное тело машины невозмутимо стояло посреди стола, окруженное разбросанными вокруг хлебными крошками, смятыми салфетками, недопитыми стаканами, откупоренными бутылками и обгрызенными бутербродами с колбасой и сыром. Щупы машины хозяйка оплетала венками из хризантем и гвоздик. "Ты нашел моих детей, ты спас мою любовь, ты разоблачил негодяйку, который клеветала на моего возлюбленного," мурлыкала она себе под нос. "Мэгги, ты случайно не рехнулась? С чего ты так радуешься? Аа, да, да, знаю, знаю... Ты убедилась, что Фриц тебе верен?!" Та, широко улыбнувшись, утвердительно кивнула. "Вот и прекрасно. Я тебе всегда говорила, что Фриц надежный и честный парень. Но почему ты обвешиваешь мою машину цветами? Уж не собираешься ли ты поклоняться ей и превратить ее в языческий идол?" Ширли обняла сестру за плечи. "Ты должна быть благодарна доктору Алферову за его изобретение." В ответ та коротко рассмеялась и кокетливо поправила свои волосы. "Теперь ты убедилась, что Фриц - хороший, честный человек,' гнула свое Ширли. "Он никогда не лгал тебе. Заботься о нем. Цени и береги его. Любовь это чарующая мелодия; нo редко бывает бесконечной и недолго живет; ссоры, измены и предательства опустошают наши капризные, непостоянные сердца. Нам, грешным, остаются лишь запоздалые сожаления и горечь разлук." Ширли попыталась улыбнуться, но ее скорбные глаза блестели от слез. "Сегодня я возвращаюсь домой. Сказать по правде, мне так не хочется расставаться с вами," грустно сказала она и начала собираться к отъезду в Нью-Йорк. Прощание с сестрой и ее детьми было недолгим. Вспоминая пустоту, которая ждала ее дома, Ширли хотелось плакать и кричать, но боль и гнев она прятала внутри. Мэгги отвезла ее на вокзал и с благодарностью пожала ей руку. С каменным лицом Ширли заняла место в вагоне и попыталась уснуть.

Ее поездка прошла без происшествий. Она прибыла поздно вечером. Гигантский город встретил ее проливным дождем, оглушающим ревом уличного движения и транспортными заторами. У нее не было денег на такси и, прикрываясь рюкзаком, она добежала от станции подземки до подъезда своего дома. Когда вымокшая и уставшая, вошла она в свою тесную однокомнатную квартирку в центре Манхэттена и села на неубранную неряшливую кровать, у нее защемило сердце и неприятные воспоминания накатились на нее. "В детстве родители говорили мне, "Ложись спать, доченька... ты ничего не пропустишь. Будущее принадлежит тебе." Но я упустила свое будущее! Сейчас я с тоской вспоминаю своего школьного парня, друзей-приятелей по колледжу, а теперь воздыхаю по тебе, Влад." Ширли всхлипнула, прошептав его заветное имя, и сильно сжала подушку. Она лежала в одиночестве на своей развороченной постели, лампы были выключены, только ночник, воткнутый в розетку над плинтусом, еле-еле теплился. Ночь была длинной и тоскливой, и уснуть было невозможно. Отдаленный, но пронзительный блеск бродвейских реклам отражался на низком белом потолке - как раз над ее головой - ежеминутно меняя цвета, формы и оттенки. Чтобы спрятать глаза от созерцания бесконечной будоражащей феерии, она перевернулась набок и натянула на себя одеяло. Но не тут то было! Тишину здания прорезал внезапный гул подъехавшей кабины лифта. Скрипнули тормоза и металлические сочленения. Минуту или две до нее доносился горячий диалог влюбленных, затем прозвучал короткий счастливый смех, удаляющийся дробный стук ее каблучков, потом лязгнул замок на соседской двери и опять все стихло. Конечно, сон никак не шел! Ширли впала в еще большее отчаяние. Ей казалось, что ровное сильное свечение окон небоскреба напротив, насквозь прожигает ее закрытые веки; не помогали даже плотно задернутые тонкие занавески. "Матрас мой тверд, как железо, простыня бела, как саван, а постель холодна, как могила. Сколько воспоминаний из прошлого. Всех их не счесть. Минувшее всплывает в памяти, как гвалт хмельного пира; я опять слышу пьяные возгласы и сквозь едкий табачный дым, проступают перекошенные лица собутыльников. Призраки прошлого теребят меня; они осаждают со всех сторон; они бередят мою уставшую душу; они не дают мне спать! О, мои юные годы! Как это было прекрасно! Как мы ласкали друг друга, как любили и целовались, как мы дурачились, смеялись и шутили. Я до сих пор ощущаю тени моих любовников здесь, сейчас, рядом со мной! Oни безмолвные свидетели моих неудач!" От волнения бедняжка не знала куда ей деваться. Она ворочалась и металась на своем узком девичьем ложе, пока перекрутившиеся простыни не сковали ее, сделав ее движения тесными и невозможными. "Мои крылья связаны, также как и мое сознание," горько рассмеялась она, пытаясь распутаться. "Где сейчас мои прежние любовники? Они давно забыли наши романы, наши клятвы, наши поцелуи, ласки и свидания, заменив меня своими высокомерными чопорными женами и постоянными подругами - секретаршами. Не понимаю, чем эти женщины лучше меня? Почему не я? Где я ошиблась? Может быть, в самом деле, я дрянной человек? Но так или иначе, в результате всего, теперь я мучаюсь, совершенно одна и обречена глядеть в потолок до рассвета. Почему эти парни покинули меня? Была ли я неумелой любовницей, невнимательной собеседницей или плохой хозяйкой? Может быть, причина в моем большом теле?" Она натянула одеяло на голову, повернулась на бок и горько заплакала. "Я знаю, я должна была искать мужа в церкви, как учила меня мама. Вот в чем моя оплошность!" Слезы ее стали высыхать, она прислушивалась к голосу рассудка. "Не надо отчаиваться! Я еще не увяла. Я привлекательна и полна женской силы и красоты!" Настроение ее постепенно менялось; между тем она продолжала уговаривать себя. "Многим мужчинам нравятся большие, пышнотелые женщины, такие как я. Я это точно знаю. Разве Влад не говорил мне в прошлом месяце, что я хорошенькая и симпатичная, и ему очень приятно мое общество? Какой он интересный мужчина! Когда я увижу его? Интересно, что он сейчас делает в своей чертовой России?"

Глава 8.

"Стоять! Ты арестован! Руки назад! Попался, гад!" Передние конечности Влада были безжалостно выкручены, на запястьях защелкнуты никелированные наручники и трое полицейских потащили его к фургону, припаркованному на обочине. Краем глаза, пока его вталкивали, ему удалось заметить оторопевшую Ирину, стоявшую на ступенях дома правительства. С гримасой отчаяния, с расстояния пятидесяти метров она наблюдала за происходящим. Лицо ее покраснело, брови нахмурились, от гнева она тяжело дышала. Женщина побежала к фургону, громко крича и протестующе размахивая руками, но стальная дверь плотно захлопнулась, и фургон уехал. "Почему?! Я гражданин США! Вы не имеете права!" Вопли Влада вызывали лишь ухмылки охранников. После непродолжительной поездки его выгрузили во дворе двухэтажного кирпичного здания, по всей видимости полицейского участка. Стройный, сильно загорелый лейтенант снял с него наручники, обыскал его, записал его данные в учетную книгу и запер в пустой, три на четыре метра комнатке, разделенной посередине стальной сеткой. Проволочный барьер этот простирался от пола до потолка и был укреплен толстыми вертикальными прутьями. В помещении было две двери, по одной на каждой стороне. На половине Влада находилась поцарапанная деревянная скамья, прикрученная заржавленными болтами к полу. На другой половине стояли непокрытый письменный стол и пластиковый стул. Серые цементные стены камеры были плотно исписаны призывами, пожеланиями и философскими изречениями предыдущих пленников. Зарешеченное окошко под потолком пропускало лучи утреннего солнца, напоминая Владу о хорошо запланированном дне с его невестой. У возмущенного Влада тряслись руки и сжимались кулаки. Он не мог усидеть на месте, от волнения он принялся лихорадочно расхаживать по своей темнице - три шага вперед - поворот - три шага назад - поворот. "За что?!" кипел он от гнева. Прошел час, дверь на противоположной половине отворилась и впустила невысокого человека средних лет с одутловатым невзрачным лицом и бегающим беспокойным взглядом. Он был одет в измятый скромный костюм, рубашку не первой свежести и черный галстук. В его правой руке была зажата желтая папка, которую он открыл, когда уселся за стол. Его маслянистые рыжеватые волосы блестели в свете единственной потолочной лампы. Бесцветные водянистые глазки вошедшего сузились и, вспыхнув негодованием, уставились на задержанного. "С возвращением, Яков. Тюрьма - твой дом родной. Не думай, что ты сможешь спрятаться от нас. Мы найдем тебя где угодно, даже на морском дне." "Имейте совесть - не мелите чушь. У вас есть мои документы. Я не Яков. Меня зовут Владимир Алферов. Я гражданин США и приехал с визитом в Йошкар-Олу." "Мы знаем тебя, как облупленного. Не пудри нам мозги, Яков. У тебя длинная преступная карьера. Что ты опять натворил, сукин сын? Ты думаешь, что мы поверили, что ты американец? Это что-то новенькое. Это не поможет тебе избежать правосудия. Как ты подделал американский паспорт? Где и когда ты убил Владимира Алферова, украл его документы и заменил его фотографию своей? Отвечай! Мы все равно узнаем!" "Вы заблуждаетесь. Я Владимир Андреевич Алферов. Я родился в г. Апстейт, штат Нью-Йорк. Паспорт был выдан мне Госдепартаментом США. Если вы считаете, что с этим что-то не так, смело обращайтесь в консульство США. Они подтвердят мою личность." "Не обманывай нас, паразит. Тебя зовут Яков Петрович Криволапов; тебе 38 лет; ты родился здесь, в Йошкар-Оле и ты профессиональный преступник." Следователь открыл папку и погрузился в чтение. От отвращения его глаза, нос и рот сморщились в пустой, усталой гримасе. Его левая рука покоилась на столе; в правой был зажат карандаш, которым он наносил отметки на листе бумаги. По мере того как он читал, крохотные свинячьи глазки его скользили со строчки на строчку, а бледные губы беззвучно шевелились. "Тебя обвиняют в торговле наркотиками," веско заявил он. Ему удавалось хорошо скрывать свой гнев. Сидел следователь прочно и по-хозяйски, широко расставив ноги, обутые в нечищенные башмаки, оперев локти на стол, гордо задрав голову, лицо его было безмятежным; между тем из щербатой пасти его вырывались страшные обвинения, за каждое из которых Владу грозила каторга. "23 марта с. г. ты продал гражданину Пукакову 200 грамм героина; 11 апреля ты продал гражданину Котенкову полкило конопли; но самую худшую пакость ты учинил гражданину Курилкину. Ты продал ему 400 грамм зубного порошка Пионер, утверждая, что это чистейший колумбийский кокаин. Гражданин Курилкин вложил в эту сделку все свои сбережения. На допросе он показал, что копил деньги на эту покупку десять лет. Предприниматель очень расстроился и, когда узнал правду, разбушевался до такой степени, что его пришлось поместить в психиатрическую лечебницу. Как жаль. А ведь он многодетный отец." Следователь укоризненно взглянул на задержанного и добавил, "Мы также разберем и твою последнюю выходку. Признавайся, Яков, откуда у тебя американский паспорт?" "О чем вы говорите? В то время я был в Нью-Йорке." "Ты все врешь. У нас есть свидетели. Смотри." Полицейский достал из папки десяток цветных фотографий, протянул руку ближе к разделяющей его и арестованного проволочной сетке и начал одну за другой демонстрировать их Владу. На первом снимке он видел себя общающимся с татуированным пожилым человеком, на другом он сидел за столиком в кафе со светловолосой женщиной, держащей в руке толстую пачку банкнот, на третьем он шел по улице с засунутым под мышку угловатым предметом, завернутым в коричневую бумагу, на четвертом он передавал потертый чемодан какому-то унылому бородатому мужчине в шляпе с пером и так далее. Влад был поражен. Без сомнения, это был он. Глупо было бы это отрицать. Но тот человек на снимках был таким неопрятным и грязным, со злой, дьявольской физиономией, что он никак не мог быть настоящим Владом. Пока он раздумывал глазки следователя бегали по его лицу. "Не хочешь сознаваться? Я вызову свидетелей; тебя тут же опознают." "Я понял в чем дело!" наконец дошло до пленника и он даже подпрыгнул на месте. Повернувшись к следователю, он прокричал, "Это мой близнец! Он моя точная копия! Мне говорили, что у меня есть близнец в вашем городе!" "Не выдумывай и перестань лгать! У меня на тебя не хватает терпения!" Грохнув кулаком по столу, полицейский собрал свои бумаги, поднялся и, слегка посвистывая, удалился. Тяжелая стальная дверь с лязгом захлопнулась. Влад остался в тесной промозглой камере ожидать своей участи. Мысли узника были невыносимо печальны и очень скоро глубочайшее отчаяние охватило его. "Я пропал! Зачем я приехал сюда?! Я больше никогда не увижу мою родину!" в исступлении кричал он. "Я не должен был наведываться в Совдепию! Лучше быть русским в Америке, чем русским в России! Здесь невозможно жить! Власти бьют подданных по головам, а они не сопротивляются!" Он вскочил и возобновил свое бешеное метание по камере взад и вперед. Руки его были засунуты в карманы, коленями и локтями он больно натыкался на стены; дыхание его участилось, а сердце сильно стучало. "Но не всегда русские были покорны, как овцы," в его возбужденном сознании возникли примеры гражданского неповиновения властям. Ему вспомнились славные крестьянские восстания Степана Разина и Емельяна Пугачева, революции 1905, 1917 и 1991 годов. "Выходит, что мятеж - единственный механизм урегулирования социальной напряженности в России. Демократическим путем в этой стране ничего не решается, хотя власти много рассуждают о народоправлении, парламентаризме и так далее. Население не знакомо с демократией. Однако, мне от этого не легче." Со всей силы кулаком он вдарил в стену. Кровь заструилась из костяшек пальцев, красные пятна появились на его одежде и на полу. "Сто лет назад мои аристократические предки едва унесли ноги из этой страны, но я был достаточно глуп, чтобы вернуться по своей воле в это осиное гнездо!" В конце концов душевные и физические терзания измотали пленника, с закрытыми глазами, тяжело дыша, он рухнул на скамейку, кровь все еще капала с его израненных рук. Прошло несколько часов. Солнечный свет, просачивающийся в оконце, слабел и угасал, окрашивая темнеющее небо в оттенки розовых цветов, но узник ничего этого не замечал. Кровь на его ранах загустела и запеклась, он лежал, хрипло сопя и глотая ртом воздух, его ноющее тело распостерлось на скамье, засаленная одежда несчастного была покрыта пятнами крови и грязи, его остекленевшие глаза смотрели в никуда. Ему казалось, что все потеряно и он навеки замурован в темнице. "Со мной все кончено. Я никогда не выберусь отсюда," Влад скрипел зубами и в отчаянии покачивал головой.

"Извините, мистер, вы свободны," донесся до него мужской голос, проникший в его сознание сквозь толщу и мрак бесконечных страданий. "Вы можете идти, мистер. Это была ошибка," рыжеволосый офицер с конопатым лицом прикоснулся к пиджаку Влада и осторожно потянул его за рукав. Еще один, властный, высокий и пухлый, в форме полковника полиции стоял у двери. "Приносим наши извинения, господин Алферов," изобразил он подобие улыбки. "Вы поразительно похожи на Якова Криволапова, беглеца от правосудия." Он взглянул на руки потерпевшего. "Вам нужна медицинская помощь, мистер. Мы позаботимся об этом." В коридоре Влад натолкнулся на Ирину. Она стояла в вестибюле у КПП, внимательно разглядывая всех проходящих мимо. Ее точеные брови подскочили вверх, когда она узрела своего заокеанского жениха. Ирина с трудом узнала его. Из лихого, веселого, процветающего американца он превратился в советского оборванца, похожего на одного из тех, которые день-деньской толпятся у питейных заведений. Рваная и испачканная одежда не украшала его, но глаза Влада сияли торжествующей радостью и он высоко держал свою голову. Они поцеловались под бдительным взглядом дежурного. "Что случилось?" она указала на его перевязанные руки. "Пустяки. Не стоит беспокоиться," Влад пребывал в победном настроении. "Куда мы сегодня идем? Еще не поздно. Я только забегу в гостиницу и переоденусь." "Мы могли бы пойти в Национальную художественную галерею, как и планировали сегодня утром. Выставка все еще открыта. Как ты себя чувствуешь? Почему тебя задержали?" "Ерунда," браво ответил Влад. "Меня перепутали с каким-то Яковым и арестовали. Когда я объяснил им, что мой арест вызовет международные осложнения с возможным ответным ракетно - ядерным ударом США, они испугались и отпустили меня." Закончив нести вздор, он грустно ухмыльнулся, не замечая потрясенного лица Ирины. На мгновение зеленые глаза ее округлились, а коралловый рот слегка приоткрылся, демонстрируя ряд ровных белых зубов. Мучительно проглотив слюну, авантюристка быстро справилась с собой. "Мы должны быть благодарны Алексею Сидоровичу," произнесла она ровным спокойным голосом. "Помнишь дедушку, который рассказал тебе историю твоей семьи? Он очень влиятельный человек. Он знает все начальство в нашем городе. Ты ему почему-то понравился. Он ходатайствовал за тебя; вот поэтому тебя так быстро освободили." "Какой хороший человек!" воскликнул Влад. "Как я могу его отблагодарить?! Мои родители с детства учили мне, что сталинисты покалечили и подорвали Россию!" "Не все твои убеждения верны," покачала головой Ирина. "С годами люди меняются. Когда встретишься с Алексеем Сидоровичем, скажи ему, что приглашаешь его в гости." "Он бывает в Америке?!" удивился Влад. "Конечно, нет. У него больше нет сил. Алексей Сидорович стал слишком стар и передвигается в инвалидной коляске." Ирина вздохнула и развела руками. "Но все равно, если пригласишь его в Нью Йорк, он будет очень доволен. Я это точно знаю." Они оба захохотали, обнялись и поцеловались. Им было весело вдвоем.

Наступил день отъезда. В окружении плачущих друзей, родственников и домочадцев, собравшихся у дверей многоэтажки, влюбленные сели в желтую "Волгу" с колпаком такси на крыше. Поклажа, состоящая из двух чемоданов Ирины и одного чемодана Влада, не могла поместиться в багажнике и большой коричневый сундук пришлось разместить на заднем сиденье рядом с его владелицей. Таксист, звероподобный бритоголовый парень, был уязвлен, увидев, что Влад пристегнул себя ремнем безопасности; с презрением он взглянул на трусливого пассажира и его губы прошептали что-то похожее на ненормативную лексику. Как Влад узнал за время своего непродолжительного пребывания, профессия таксиста в Совдепии считалась очень уважаемой, наравне с космонавтом или пилотом МИГа. Хорошие таксисты обладают умением пережить опасную поездку через городские джунгли, преодолевая разбитые дороги и поврежденные мосты, не попадаясь в заторы и пробки, избегая засад сотрудников ГАИ, ДПС и подобных хищников, и доставляя к месту назначения транспортное средство, его пассажиров и груз в целости и сохранности. Работа была не каждому по плечу и, без сомнения, требовала особых качеств. По всей видимости их водитель обладал необходимым характером. Он прибыл вовремя на исправной автомашине, чисто одетый, опрятный и гладко выбритый, и терпеливо ожидал завершения процесса прощания. Наконец, отбывающие заняли места в салоне и такси тронулось. Слезные причитания, пожелания счастья, энергичное маханье высоко задранных рук сопровождали их отъезд. Священник запел, подняв взгляд к небу, благословляя их далекое путешествие, и все подхватили гимн. К сожалению, неприятности начались с самого начала. Уличное движение в этот час было невероятно плотным и местные автомобилисты, скверно ругаясь и отчаянно сигналя, все как один, пришли в бешенство. Обстановка была сюрреалистичной и напомнила Владу гонку по бездорожью, слякоти и болотам в тропическом лесу в бассейне Амазонки, которую он видел по телевизору в прошлом году. Водители мчались отважно и бесшабашно, как гладиаторы, сражающиеся за лучшую позицию, с целью увековечить собственную славу. Они применяли все известные им приемы и уловки, пытаясь вытеснить соперников с дороги. Никто не включал указателей поворотов, это считалось излишней слабостью, они просто резко выруливали и внезапно тормозили перед радиатором их такси, каждый раз подрезая им путь и едва избегая неминуемой аварии. Здравый смысл здесь был отменен и человеческий закон не предусматривался: дорожные знаки презирались, ограничения скорости не выполнялись, а пешеходные переходы игнорировались, заставляя застигнутых врасплох бабушек и дедушек подпрыгивать высоко и резво, словно зайцев на лесной полянке. Иногда голубоватая пелена ядовитых выхлопных газов скрывала мостовую вместе с окружающим потоком транспорта, закрывая собою обзор и заставляя водителей ломиться наугад, вслепую угадывая свой беспощадный путь. Тем не менее, среди оглушительного шума и гама, криков победителей и стонов побежденных, лавина неумолимо мчалась вперед, готовая снести любое препятствие, оказавшееся на их маршруте. Разбитые задние фонари, неисправный дальний свет в фарах, деформированные и поцарапанные кузова, а также помятые крылья добавляли, по мнению владельцев, ценность их автомобилям, делая их бывалыми, качественными и превосходными. В конце концов Ирина и Влад застряли в пробке, и перед ними замаячила катастрофическая перспектива опоздать в аэропорт. Однако их гениальный водитель нашел нестандартное решение. "Сколько на тебе капусты?" ткнул он своим большим крючковатым носом в сторону взволнованной Ирины. "Сколько ты хочешь?" она поняла сразу. Tаксист заломил невероятно высокую цену. "Согласен," не раздумывая согласился Влад. "Фанера вперед!" потребовал тот и, получив, не считая, сунул толстую пачку долларовых банкнот в свой карман. Заграбастав куш, довольный сорви-голова издал нечленораздельный утробный звук, напоминающий "Даешь", и ловко свернув, выехал на тротуар. Он яростно погнал свое дребезжащее транспортное средство вдоль рядов торговых киосков, скамеек с отдыхающими пенсионерами, стаек подростков, поглощающих мороженое; распугивая пронзительными звуками клаксона бродячих псов и обалдевших женщин с детскими колясками. Привыкшая к таким драмам Ирина была вполне спокойна, но у Влада чуть не случился сердечный припадок, когда он узрел гневные лица, поднятые кулаки, разодранные рты, выкрикивающие проклятия и стаю лающих шавок, преследующих их желтый помятый автомобиль. Тем не менее они прибыли вовремя. Через пять часов путешественники оказались в Москве и сделали пересадку на американский рейс. С чувством облегчения oни покидали Совдепию.

Глава 9.

"Ирина, ты такая умная и очаровательная, трудно поверить, что ты никогда не была замужем. Неужели мужчины игнорировали тебя? Могу ли я спросить: в чем дело?" Она надолго впала в молчание, глядя на однообразный и бесконечный слой облаков под крылом самолета. Истек изрядный отрезок времени прежде, чем она заговорила, когда ему показалось, что она вообще ничего не скажет. "Мой избранник оказался придурком," резко повернувшись к своего спутнику, Ирина ошеломила его признанием. Глубокие эмоции переполняли ее. Дежурная улыбка сбежала с сияющего, ухоженного лица, глаза широко раскрылись, она крепко сжала свои руки в кулаки. "Я была молода и наивна. Я познакомилась с ним, когда училась в институте." Красавица нахмурила брови, зеленые глаза ее уставились на пустой экран телевизора перед ней. "Гриша изменял мне не однажды и не случайно, а много раз, последовательно и планомерно. Я простила его сразу после первого раза, когда он пообещал, что никогда опять этого не сделает. Он покаялся, что переспал с одной из моих кузин по ошибке, потому, что выпил слишком много водки. Я поверила ему. Потом выяснилось, что он также охотится за моей другой кузиной. Он отрицал это. Я поверила ему. Когда Гриша закончил институт и поступил в аспирантуру, он уверял, что больше не будет никаких измен и никаких романов. Любовь до гроба и только со мной. Я снова ему поверила. Он присылал длинные высокопарные послания по электронной почте, в которых рассказывал, как сильно любит меня, как мечтает обо мне и не представляет своего существования без меня. Я опять поверила. Должна признаться, что я тоже думала о нем. Я много размышляла о Грише, собираясь в один прекрасный день назвать его своим мужем и мечтая о его высоких семейных качествах. Oсобенно тоскливо мне было по ночам; лежать в одиночестве в холодной постели. Я старалась представить, что в этот момент делает мой возлюбленный, страдает ли он, от любви, также как страдаю я, и выполняет ли свою клятву верности. Однажды меня осенило: "K чему гадать; я должна проверить самолично!" Я испекла его любимый пирог, приехала без предупреждения в город, где он жил, и постучала в дверь его тамошней квартиры. До меня донеслось хихиканье и визг. Не Гриша. Женский голос. Я подумала, что может быть, ошиблась адресом, но соседи уверили меня, что я попала в нужное место. Я постучала опять. Хихиканье прекратилось и я услышал за дверью гришин голос. Когда же он все - таки отпер замок и отворил дверь, я увидела такое, что чуть не сгорела cо стыда! Мой идеальный возлюбленный предстал передо мной в прихожей -потный, раскрасневшийся и румяный - весь раскаленный от занятий любовью с кем-то другим, но не со мной! Он стоял почти голый, с набедренной повязкой на чреслах, к тому же заляпаннoй гадкими биологическими выделениями. Растерянные и онемевшие, мы уставились друг на друга, не зная, что сказать. Изумленное молчание длилось несколько минут, пока маленькая шлюха, закутанная до плеч в простыню, не выглянула из-под его руки. Недоумение застыло на ее порочной мордашке. Прищурившись, она насмешливо рассматривала меня. "Кто это, Гриша?" взвизгнула я и, швырнув картонку с пирогом в его бесстыжую харю, убежала прочь; без оглядки и навсегда."

"Какая ужасная история," с отвращением скривился Влад. "Она подсказывает мне, что мы, мужчины, негодяи, не заслуживающие и волоса с твоей прекрасной и гордой головки." "В таком случае у меня к тебе тоже вопрос," парировала Ирина. "Почему ты, такой мужественный и талантливый, не смог найти себе жену в Америке и отправился в поиски по всему свету? Ты не похож на секс-туриста. В чем дело?" "Не знаю,что тебе ответить, дорогая," сладко потянувшись, Влад улыбнулся от уха до уха. "Ты поймала меня врасплох. Неужели ты сомневаешься во всепобеждающей силе своей красоты?" Он заложил руки за голову и мечтательно откинулся на спинку кресла. "Вот в чем дело. Я сейчас объясню. Американские жены ленивы и всегда думают только о себе. Они перестали заботиться о своих мужьях. Они предпочитают сидеть на крыльце, пережевывать пиццу, которую купили в пекарне, и глазеть на облака, плывущие на небе," сказал он ей неправду, не осмеливаясь упомянуть награду в десять миллионов долларов за женитьбу на девушке из Йошкар-Олы. Ирина с иронией посмотрела на него и ответила такой же ложью: "Русские мужья - вечные пьяницы. Придя в себя и протрезвев, они колотят своих жен без всякой причины. Потому их женщины всегда в синяках." Они оба весело рассмеялись; эти два милых обманщика. "Не верь ничему, что я сказал тебе," Влад поднес к своим губам ее руку и нежно поцеловал. "Наш союз будет длиться вечно," уверила его Ирина. "Ты обещаешь?" Влад испытующе посмотрел на нее. "Абсолютно," преодолевая зевоту, она лениво чмокнула его в щеку. Оба ненадолго замолчали и опять погрузились в свои мысли. Между тем полет продолжался. Облачность рассеялась и внизу открылась бесконечная синяя гладь океана. Мерный гул моторов навевал дрему. Но Владу не спалось. "Прости меня, Ирина; могу я задать тебе еще один неприятный вопрос?" "Конечно, дорогой. У меня от тебя нет никаких секретов." "Что означает татуировка чуть повыше твоих гениталий?" Ирина и глазом не моргнула. "Буква Я что-ли? Она ничего не значит," ее голос был совершенно невинным. Она наклонилась к его уху и горячо прошептала, "Моя гордость - это бурный поток страсти, сеющий панику среди мужчин. Я хочу, чтобы все знали, насколько велико мое эго. Буква Я символизирует мою выдающуюся персону. Впрочем, не забудь, что Я -просто личное местоимение; ничего больше." Ее нежный смех прозвучал как россыпь серебряных колокольчиков. Влад ощутил, что искусные пальчики прошлись по его бедру и замерли возле промежности. "Звучит странно и неправдоподобно," мысленно отметил он, преодолевая непреодолимое искушение овладеть этой женщиной прямо здесь и сейчас. "Можем ли мы отложить интим до Нью-Йорка, дорогая?" образумил он свою пылкую невесту, отодвинув ее руку. Ирина тут же откинулась в своем сиденье и скрестила руки на груди; глаза ее были закрыты. Обиженная, она насупилась и замолчала. Встревоженный Влад сменил тему разговора, повествуя о сложностях съема квартиры в Нью-Йорке и об опасностях пользования общественным транспортом в вечерние часы. Он продолжал инструктаж, не беспокоясь о том, слушает ли его Ирина или нет. Час за часом бежало время. Авиационные двигатели гнали самолет в сторону Америки. Внизу сверкали бескрайние просторы Атлантики. Мягкий звук авиалайнера убаюкивал пассажиров, дремлющих в удобных, мягких креслах. "Я тоже поймал свою жар-птицу," вдруг вспомнил Влад свою прошлую встречу с соотечественником-американцем на самолете в Йошкар-Олу. "Моя намного лучше." Он весело и с удовольствием раcсмеялся, нежно поглядывая на Ирину. "Конечно, она будет моей верной любимой женой," размышлял он, глядя на ее изящный, слегка вздернутый носик; маленький, как бутон розы, рот и тонко очерченный, округлый подбородок. Его избранница мирно спала, легкая улыбка витала на ее полных губах. "Мы будем счастливо жить до глубокой старости в нашем особняке в Олбани и у нас будет много детей. Я отправлю ее в колледж, она станет физиком и будет помогать мне в лаборатории. Я всегда буду любить и почитать мою дорогую женушку." Он подложил руки под голову; его глаза полные любви прищурились, на лице заиграла широкая улыбка. "Я знаю, что она легко акклиматизируется в моей стране. Я всегда буду рядом с ней, чтобы поддержать ее в трудную минуту. Я допускаю, что у нее могут быть свои огорчения и печали, но мои добрые слова облегчат ее жизнь. Она полюбит Америку, также, как и все мы." Ирина пошевелилась и открыла глаза. "Долго еще?" Поймав ее вопросительный взгляд, он ободряюще подмигнул и дружески коснулся ее плеча. "Немного терпения и мы дома," сказал он почти шепотом. "Что мы будем делать, когда доберемся до места и придем к тебе домой?" Она выглядела уставшей и несколько раздраженной. "Сегодня вечером мы отправляемся в ресторан, чтобы отпраздновать твой приезд. Я знаю хороший ночной клуб в Таймс-сквере. Но завтра мне нужно идти на работу. Я понимаю, что в этом нет никакой романтики, но большинство из нас работает, чтобы свести концы с концами и поддержать собственное существование. Ты желаешь завтра пойти со мной в лабораторию или предпочитаешь остаться дома?" Он мягко улыбнулся и взял ее руку в свою, чувствуя большую близость к своей будущей жене. Ее зеленые глаза лениво смотрели на него; нежно розовые губы скривились, словно она собиралась заплакать. "Что ты делаешь на работе, дорогой? Учти, что я не ученая." "У меня есть лаборатория. Я изобрел устройство, считывающее прошлые явления, которые произошли в ближайшем окружении. Хитрость заключается в расшифровке событий, которые случились давным-давно, примерно тысячу лет до нас. К сожалению, пока еще мы не способны увидеть дальше, чем девятнадцать часов в прошлое." "Это машина времени?" "Нет, что ты! Моя машина просто фиксирует события, которые произошли ранее. Оператор устройства не может ступить в прошлое и взаимодействовать с объектами, которые он там встретит." Ирина погрузилась в глубокие размышления. "Твоя машина - зло. Она лишает людей их частной жизни. Тебя за это будут судить! Вот увидишь!" с отвращением произнесла она. Ее глаза строго посмотрели на Влада. "Значит теперь выходит, что любой зевака может войти в туалет или в спальню, когда там пусто, и посмотреть, как там делали свои дела другие люди? Безобразие! Какая гадость!" Обдумывая ответ, Влад глядел на ее гладкие колени, едва прикрытые желтыми шортами, которые, пока она ерзала на своем сиденье, задрались вверх. "Надеюсь, что посетители вели себя прилично и не были извращенцами," нескоро произнес он.

В семь двадцать вечера они приземлились в международном аэропорту имени Кеннеди, где быстро прошли паспортный контроль и таможню. Им нечего было декларировать, а пара ярких расписных матрешек считалась просто небольшим сувениром. У багажной карусели Ирина первой схватила свои чемоданы, но поклажа Влада упорно не появлялась. Конвейерная лента делала круг за кругом, но все было напрасно. Влад вытягивал шею вперед, пытаясь разглядеть знакомые очертания, но каждый раз это была чужая сумка. Сквозь гвалт он услышал голос Ирины, "Я хочу тебя поцеловать." Он обернулся. Она стояла перед ним, ладная, красивая, но очень напряженная, как натянутая струна. Ее глаза были такими большими и такими печальными, что ему захотелось защитить ее. Руки Ирины коснулись его плеч, и она подарила ему легкий поцелуй, холодный поцелуй; внезапный поцелуй угасшей любви. Влад почувствовал щемящую тоску, понимая, что губы Ирины только, что сказали ему куда больше, чем тысяча слов. "Спасибо тебе. Береги себя," прошептала она, а затем, резко повернувшись, воскликнула, указывая рукой, "Смотри; вoт твой багаж!" И действительно, его потрепанный чемодан, сшитый из желтой свиной кожи, его верный старый товарищ по стольким путешествиям, величественно плыл по ту сторону шатающейся и лязгающей ленты, придавленный каким-то уродливым холщовым тюком. Карусели потребовалась целая минута, чтобы совершить оборот, пока наконец Влад, облегченно улыбаясь, не схватил свою вещь. Когда он оглянулся, Ирины рядом уже не было. Место, где она только что стояла, теперь было занято двумя старушками, суетившимися у груды картонных коробок. От дурного предчувствия его сердце затрепетало, а глаза потускнели. "Нет, этого не может быть; она, должно быть, в туалете," попытался он успокоить себя; нo от волнения у него застучало в висках, а тело налилось горячей тяжестью. "Я подожду ее здесь. Она сейчас вернется. Я знаю ее. Все в порядке." Он подошел к ряду стульев и сел, нервно оглядывая зал. Люди собирали свой багаж и уходили, время тянулось, но Ирины не появлялась. Из другого зала вышел коренастый чернокожий носильщик, проворно погрузил картонные коробки на служебную тележку и потащил ее к выходу; улыбающиеся старушки не отставали от него ни на шаг; но не было никаких признаков пропавшей невесты. Несостоявшегося жениха захлестывали волны смертельной тоски; на него навалилось жуткое понимание того, что он оказался в центре преступной аферы, в которой он, Влад Алферов, невольно оказался действующим лицом. Неужели это правда? Он вспомнил последние часы полета; холодность и безразличие Ирины, которые тогда он предпочел не замечать, а теперь сводили его с ума. Что с ней происходило? И где она сейчас? Он проверил время на своих наручных часах. Прошло два часа с тех пор, как он видел Ирину в последний раз. Постепенно он начал осознавать, что гармоничное и упорядоченное течение его жизни было нарушено, а его план создания с этой женщиной семьи позорно провалился. Тем временем зал опустел и карусель остановилась, а на табло номер рейса, которым он прибыл, и пункт назначения сменились номером следующего рейса и следующим пунктом назначения, но он продолжал сидеть, наклонив голову, опустив плечи, с чемоданом между ног. Ирина не возвращалась. Влад поднялся и направился в администрацию аэропорта, чтобы сообщить об исчезновении человека. Такого отчаяния он не испытывал никогда в жизни; чувство непоправимой катастрофы было всепоглощающим. Клерк в информационном киоске аэропорта сделал объявление на английском и русском языках, попросив Ирину придти в служебную комнату, чтобы встретить ее группу. Влад описал Ирину как 25-летнюю светловолосую женщину ростом 5 футов 5 дюймов, весом 140 фунтов, с длинными каштановыми волосами и зелеными глазами, в коричневой толстовке с капюшоном, желтых шортах и белых кроссовках. Офицеры аэропорта были отправлены на ее поиски, проверяя каждый угол терминала. От этой попытки не было никакой пользы. Ирины и след простыл. Однако позже камеры видеонаблюдения обнаружили разыскиваемую персону. Записи показали беспечальную и оживленную Ирину. Она выходила из здания терминала под руку с высоким человеком, который помогал ей катить чемоданы. Парочка направлялась к многоэтажному гаражу и заняла места в старом драндулете с номерным знаком Нью-Йорка. Во время прогулки по парковке они обнимались и целовались. Вблизи Ирина выглядела очень счастливой, а мужчина был точной копией Влада. "Несомненно, что это Яков! Он снова опять на моем пути! И в этот раз здесь!" с ненавистью воскликнул несчастный изобретатель. "Он украл мою невесту и, что хуже всего, ей это очень нравится!"

Глава 10.

Черты лица мужчины были скрыты тенями, тем не менее было заметно, как он напрягся от сильного плотского вожделения, увидев стройную обнаженную женщину, опасливо шагнувшую в комнату из душевой кабинки. Капли влаги блестели на ее ослепительно белой коже; вокруг нее распространялось дивное благоухание; тусклый свет торшера не мог скрыть ее незаурядной естественной красоты. Она наклонилась над растрепанной кроватью, ее молодые, твердые груди слегка покачивались; oна схватила подушку и присела на ней в углу; ее длинные полные ноги были широко расставлены, открывая мускулистую промежность, голубоватая буква Я выделялась на ее бритом лобке. Клубы табачного дыма, плавающие под закопченным, потрескавшимся потолком, не позволяли мужчине ясно видеть ее лицо. Два пыльных окна, закрытые помятыми жалюзями, были наглухо задраены, не пропуская ни единого лучика солнца, а кондиционер в помещении не был предусмотрен. Ржавый торшер был единственным источником света в комнате, освещая пару стульев и поцарапанный квадратный стол без какой-либо скатерти, на котором разместилась полдюжина пустых винных бутылок, куча грязных тарелок и десяток стаканов, чашек и ложек, окруженныx остатками еды и горками зачерствевших хлебных крошек. Засаленный ворсистый ковер матово поблескивал на полу. "Я никогда не могла представить, что в Америке так дымно и жарко," произнесла женщина поразительно привлекательным, эмоционально захватывающим голосом. "Весь мир считает, что американцы живут комфортной жизнью, но я утверждаю, что это совершенно не так; я здесь целую неделю и ничего другого не знаю, кроме жары снаружи, жары внутри и множества тараканов в вонючей кухне." "Верно," подтвердил мужчина. "США - очень паршивое место. Вся эта чушь про американское экономическое процветание - это, конечно, обман, реклама и промывание мозгов. Тебе не следовало приезжать. Ты должна была оставаться в Йошкар-Оле и посылать мне деньги и любовные письма." Он зашевелился на табурете, втиснутом за дверью стенного шкафа, встал, выпрямился во весь рост и вышел на свет, демонстрируя свою широкую голую грудь, сильные руки и ноги и невероятное сходство с Владом Алферовым. Как и его прекрасная подруга, он был полностью обнажен. "Я приехала сюда, только потому что люблю тебя, Яша," громко и без обиняков заявила женщина. В ее голосе послышались нотки радости, нежности и сильной привязанности. "Я тоже люблю тебя," прохрипел он. "Была ли ты мне верна? Ты ведь не позволила этому чуваку уложить тебя в постель и увидеть мою метку?" Услышав эти слова, женщина поперхнулась. Приветливая улыбка застыла на ее лице, а колени заметно задрожали. Его пронизывающий взгляд проникал ей в самое сердце. "Нет, даже не думай об этом, дорогой. Мои интимные части - твоя территория, и никто не может их видеть." Мужчина презрительно захохотал. "Вот почему я заклеймил тебя, Ирина. Моя отметка надежнее и долговечнее, чем средневековый пояс целомудрия - это на всю жизнь. Я ставлю мое клеймо на каждую цыпу, с которой переспал, чтобы любой самец, который придет позже и покусится на мою собственность знал, что до него здесь был Яша! Увидев это, каждый кобель должен понять, что он нарушитель и нахал! Раньше или позже ему придется передо мной отвечать! Ему не поздоровится! Я его взгрею!" Он нахмурился, широко взмахнул рукой и потряс кулаком над ее головой. В ужасе женщина закрыла лицо ладонями. "Правильно, дорогой. Ты мой единственный и навсегда." Ее плечи задрожали и из груди вырвалось короткое рыдание. "Что ты собираешься делать в Нью-Йорке?" строго спросил Яков; он исподлобья смерил ее колючим взглядом; его жесткое лицо напряглось. Ирина вздрогнула, ее брови поползли вверх, а глаза расширились от удивления. "Я никогда не думала об этом, Яшенька. Я просто приехала, чтобы быть с тобой." Она потерла нос длинным наманикюренным ногтем и растерянно улыбнулась. "Если это необходимо, то я могла бы зарабатывать инструктором по аэробике. Этим я занималась дома." Яков отрицательно покачал головой. "У тебя нет разрешения на работу в этой стране. У тебя имеется всего лишь девяностодневная виза невесты." "Мне все равно. Я здесь, чтобы быть с тобой навсегда." "Ты же знаешь, что всякая мелочь стоит денег; ты должна что-то делать, чтобы добывать средства к существованию. Мытье посуды в ресторане приносит мне скудный заработок." "Яков - ты мой принц. Ты лучше всех. Ты приехал в Америку не для того, чтобы быть посудомойщиком, дорогой," ласково сказала она, целуя его в щеку. "Ведь недавно ты был известным предпринимателем и крутил такие дела!" Услышав похвалу, двойник важно выгнул грудь колесом, положил руки на пояс и бодро встряхнул плечами. "Я открою тебе тайну. У меня есть грандиозный план, дающий мне легальный статус в этой стране. Ни за что не угадаешь! Я стану танцором!" Яков высоко поднял голову в предвкушении славы. "Я знаю как танцевать, я люблю танцевать, я танцевал два года подряд на клубной сцене, когда служил в советской армии. Мой хореографический талант был высоко оценен в областной газете Красноярского края. Пришла пора покорять Америку!" Он схватил со стола откупоренную бутылку, налил в бокалы остро пахнущего красного вина и они выпили за его артистический успех. "Я подал заявку в New York City Ballet и в следующем месяце меня просматривает комиссия." Oн закурил сигарету и пыхнул ей дымом в лицо. "Когда меня наймут, директор даст мне контракт на тридцать недель, а компания уладит все иммиграционные вопросы." "Это так прекрасно! Я принесу розы на твой первый дебют!" От восторга она захлопала в ладоши, подпрыгнула и рассмеялась. Он поднял руку, пытаясь справиться с ее преждевременным ликованием. "Не все так просто. Пока нам нужны деньги." Он серьезно взглянул на Ирину. "Есть ли у тебя какие-либо идеи?" "У меня нет денег," расстроилась она и спрыгнула на пол. Безмятежные глазки ее удивленно округлились. "Ты очень привлекательна и тебе не составит труда зарабатывать тысячи долларов в день, как поступили бы многие девушки в твоей ситуации." "Что ты имеешь в виду?" застонала Ирина. С нахмуренным лицом она приняла вызывающую позу, упершись руками в бедра; ее взгляд не отрывался от его потемневших расширенных зрачков. Она словно держала двойника под прицелом - ни на секунду не отводя глаз от его угрожающей физиономии. "Нет," хитро усмехнулся ее запальчивости Яков и отвел от нее глаза. "Нет, это плохой план. Лучше расскажи мне о чуваке, который привез тебя сюда. Он что, какой-то изобретатель?" "Да, он изобрел дурацкий гаджет. Он может видеть, что другие люди делали вчера на том же самом месте." "Я знаю. Я слышал об этом в новостях. Они целыми днями болтают по каждому телеканалу об убитой горем матери-одиночке и берут интервью у ее соседей. Кое-что о пропавших детях и о том, как их нашел Сыскарь." "Какой сыскарь?" Ирина сделала непонимающее лицо. "Кто такой сыскарь?" "Сыскарь - это название машины; так сказал телеведущий." Яков закурил свою следующую сигарету и слегка улыбнулся. Допив вино, он некоторое время смотрел на дно стакана. Затем он заявил, "Я вижу большой потенциал Сыскаря. Если бы машина была моей, она могла бы показать мне шифровальный код в банковском хранилище, когда я приду туда ночью, чтобы ограбить его. Нет," прервал он себя и задумчиво постучал пальцами по столу. "Нет, это невыполнимо; нет. Лучше всего сделать так: подсмотреть, как люди вводят свои пароли на клавиатуре компьютеров, и получать мгновенный доступ к их банковским счетам. Если удастся, то у нас больше не будет проблем с деньгами! Что ты об этом думаешь?" Его подруга сидела, как ватная кукла, неподвижная и безвольная, с бледным безжизненным лицом. Внезапно зубы ее мучителя оскалились; он близко наклонился к ней, обдавав ее винным перегаром; его гипнотизирующий взгляд в упор уставился на нее. Ирине вдруг стало нехорошо и она резко дернулась назад, больно ударившись затылком о стену. "Вопрос в том, как получить машину?" Яков одарил ее долгим пронзительным взглядом, не обращая внимания на ее жалобную гримасу. "Есть ли у тебя свежие идеи?" Злая нечеловеческая воля бандита шокировала Ирину. Ноющий страх вернулся в ее сердце. "Что ты хочешь, чтобы я сделала?" "Ты знаешь адрес твоего изобретателя; он доставил тебя сюда; он питает к тебе слабость; иди к нему и сердечно поговори." "А что потом?" она пришла в ужас. Брови ее поднялись, лоб пересекли горизонтальные морщинки, а глаза расширились. Бедняжка была на грани обморока, у нее закружилась голова, она едва держалась на ногах и схватилась за стену, чтобы удержать равновесие. "Представляю, как Влад ненавидит меня!" Невольный стон вырвался из ее горла. "Не обязательно. Объясни ему, что ты невинная провинциальная девушка, потерявшаяся в Нью-Йорке. Ничего удивительного! Вини его в том, что он не искал тебя достаточно долго, внимательно и настойчиво; по его вине ты бродяжничала в течение многих дней. Прояви себя с лучшей стороны. Соблазни его своими любовными штучками, которыми ты соблазняла меня. Я уверен, что он примет тебя обратно. Тогда мы получим его машину и станем богатыми." Ирина недоверчиво покачала головой. "Какой ты негодяй. Ты толкаешь меня в его постель," медленно сказала она, взвешивая каждое слово. "Ты никогда не любил меня." "Я люблю тебя, но мы должны выжить." "Я не могу туда пойти. Hе могу. Мне было бы стыдно даже находиться рядом с ним после того, что я натворила." "Если хочешь кушать, делай то, что я тебе говорю. Причешись, приоденься, намарафеться и беги ему навстречу." "Нет," твердо сказала Ирина. "Нет." Через секунду она лежала на полу, задыхаясь и шипя от боли. Из ее рта вытекала струйка крови. Яков подошел к своей жертве ближе, готовый пнуть ее еще раз.

Глава 11

Предательство любимой всегда трудно пережить. На протяжении тысячелетий поэты воспевали страдания отвергнутых поклонников, отображая в своих стихах слезы и мучения покинутых воздыхателей. Воспоминания о ее улыбке и o ее голосе, о ее нежном теле и о шелесте ее одежды, о прикосновении прядей ее локонов постоянно будоражат и терзают неудачников. Кто -то из бедолаг погружаются в смертельную тоску, другие от горя впадают в запой, а третьи пытаются встретиться с объектом обожания, чтобы убедить красавицу вернуться; но самые гордые из несчастных ничего подобного ни делают, они молча терпят, скрипя зубами и затаив внутри себя глубокую обиду. .

Влад был потрясен потерей невесты, но его внешний вид и поведение ничуть не изменились. Как обычно он широко шагал по улицам и площадям, предпочитая собственные ноги услугам общественного транспорта, как обычно он посещал тренажерный зал, часами поднимая штангу и избивая боксерскую грушу, как обычно он много работал в лаборатории, открывая новые научно-технические горизонты. Bсе было по-прежнему, но внимательный наблюдатель заметил бы тяжелую грусть в его глазах, впалые щеки на его осунувшемся лице и неожиданную седину на висках. Долгие часы в лаборатории приглушили его печаль и тоску по Ирине. С восхода и до заката он занимался тестированием и усовершенствованием Сыскаря, и сортировкой заказов на произведенные им машины, которые закупали ФБР и полицейские управления по всей стране. В течение двух последних недель, он лично проводил собеседования с кандидатами на позиции управляющих и рядовых сотрудников завода, который он собирался построить к северу от города Yonkers на берегу Гудзона. Ширли Стивенс, его верная помощница и незаменимая ассистентка, согласилась занять должность вице-президента в его компании. Успешные продажи принесли много денег, всемирную известность и хорошую репутацию. Банки охотно оформляли кредиты, одалживая Владу миллионы долларов, тем самым обеспечивая ошеломляющий финансовый успех его предприятия. Казалось, что все шло, как надо, за исключением измученных сердец Влада и Ширли. Обоих томила грусть. Но после стольких неудач в личной жизни судьба все же улыбнулась нашим обездоленным героям. Дело было так.

По просьбе сестры у Ширли появилась привычка регулярно приезжать в Poughkeepsie. Мэгги не справлялась со своими чадами, которые постоянно переживали физические, умственные, эмоциональные и духовные перемены. По мнению матери ее отпрыски, Джейсон и Джеки, остро нуждались в руководстве и твердой руке. Такими качествами обладала только Ширли, педагогический талант которой не знал себе равных. Она делала чудеса, общаясь с трудными детьми. Родственница с удовольствием проводила там целые недели. Она помогала подросткам делать школьные уроки, занималась с ними баскетболом и другими видами спорта и всей семьей они обязательно посещали церковь, вечерами обсуждая услышанные там проповеди. Но в этот раз срочные обязанности в лаборатории заставили Ширли запланировать свое возвращение в Нью-Йорк на самое ближайшее будущее. Тем временем Влад держал ее в курсе текущих деловых и технических вопросов, пользуясь электронной почтой и всегда ощущая невидимое, но благотворное присутствие своей помощницы несмотря на расстояние девяноста миль, разделяющем их. В человеческих душах заключены миллионы неосязаемых качеств, никогда не раскрываемых ни словами, ни поверхностными взглядами; таинственные потоки судьбы в конце концов сняли пелену с глаз Влада, сказав ему: вoт она! В прежние времена Влад никогда не осознавал, что Ширли великолепная, обаятельная и исключительно женственная дама. Раньше Ширли и представить себе не могла, что Влад такой мужественный, обстоятельный и романтичный джентльмен. Их взаимная привязанность росла, хотя между ними не было сказано ни слова любви.

Ожидалось, что Ширли прибудет в Нью-Йорк в воскресенье вечером после семи, в неудобное время, когда веселые выходные почти закончились, но изнуряющий понедельник, начинающий очередной цикл трудовых будней, еще не наступил. Инстинктивное, необъяснимое желание увидеть Ширли вдруг захватило Влада; он надел свой наряд из джинсов и рубашки поло и отправился на Пенсильванский вокзал с букетом цветов, который накануне купил для своей новой зазнобы в лучшем цветочном магазине на Пятой авеню. Когда он, преодолев толчею и уличные заторы, добрался до нужного места, поезд уже стоял у платформы, а последние пассажиры тащили свои чемоданы вверх по ступеням, направляясь к выходу. Эта секция вокзала только что опустела, если не считать нескольких железнодорожников, слоняющихся вокруг локомотива. Вдалеке он разглядел неподвижную фигуру высокой полной женщины, одетой в белые брюки и розовую безрукавку; кожаная дорожная сумка лежала у ее ног. Конечно, это была Ширли! Влад направился к ней, пряча розы за спиной и не в силах сдержать улыбку радости. Взволнованный и заикающийся, он не смел подойти ближе и замер в трех шагах от нее, не сводя своих восхищенных глаз oт ее милого уставшего лица. Влад дрожал от волнения; ему казалось, что глаза обманывают его и сон становится явью. И вот перед ним стояла она, девушка его мечты, в ореоле ярких лучей и словно парящая на облаках; ее длинные каштановые волосы каскадом ниспадали с ее головы, ее чудесные глаза ожидали появления принца, ее алые губы были полуоткрыты, тоскуя по его поцелую. Сердце Влада колотилось, ноги подкашивались, руки дрожали; он поспешил к ней, к той, которую так долго желал. Ширли протянула к нему обе руки, они обнялись. Ее лицо стало мокрым от слез счастья. "Я знаю тебя," продекламировал Влад. "Я встречал тебя в сновидениях. Ты принцесса, которую я любил и за которую упорно сражался; я победил всех вокруг. . Я понимал, что в моих мечтах мы любили друг друга. Надеюсь, так и будет на самом деле." "Я всегда знала, что настоящая любовь когда-нибудь найдет меня," отвечала Ширли завораживающим распевным голосом, "но я никогда не знала, что моим героем будешь именно ты. Я очень рада, что в своих снах ты знал обо мне и всегда нежно любил. Ты мой единственный и несравненный; ты сокровище моего сердца; тебе я полностью посвящу всю мою жизнь." Нежный первый поцелуй соединил их сердца. Так началась любовь. С той поры они стали неразлучны. Они всегда были вместе: на работе и на отдыхе, в будни и в выходные, днем и по ночам. Когда Ширли на минутку выходила из комнаты, Влад расстраивался, не перенося никакой разлуки; когда Влада не было рядом, Ширли беспокоилась и спрашивала окружающих, куда пропал ее суженый. Cчастливым влюбленным жизнь казалась длинной сияющей дорогой, по которой они шли рука об руку к закату. Они собирались пожениться.

Влад зевнул, потянулся и открыл глаза. От случайного прикосновения к обнаженной груди Ширли восхитительное ощущение пробежало по его телу. Она не проснулась, только тихо улыбнулась. Влад любил ощущать тепло и уют воскресного утра - все это он чувствовал в их общей постели. Было поздно, солнце давно поднялось над Манхэттеном, пора было вставать, но спокойное и ритмичное дыхание жены убаюкивало его, погружая в глубокое блаженство. Даже во сне Ширли обнимала его, лишний раз проверяя, здесь ли он, и, что никуда не исчезнет после ее пробуждения. Но дверной звонок гремел снова и снова, и свежеиспеченный супруг, надев халат, побрел к двери. Посмотрев в глазок, Влад к своему величайшему удивлению, увидел Ирину. Черты лица ее были искажены оптикой, но она смотрела прямо на него, требовательно и не мигая. Настойчивые звонки продолжались. Авантюристка не отрывала палец от кнопки, наполняя назойливым дребезжаньем его квартиру. На полу рядом с Ириной стояли ее чемоданы, которые она привезла с другого конца света. Немного поразмыслив, Влад широко распахнул дверь. "Привет, Влад. Могу ли я войти?" слабым и робким шепотом спросила она. "Проходи," мрачно буркнул хозяин, оглядывая незванную гостью с головы до ног. Он отступил назад, чтобы прелестница могла войти и помог ей с багажом. Ее глаза были опущены, а на губах застыла жалкая заискивающая улыбка. Каштановые волосы, обрамлявшие ее лицо, были подстрижены слишком коротко, открывая взору торчащие, острые уши. Несмотря на свежий макияж, Ирина выглядела обеспокоенной и усталой, никак не похожая на ту обворожительную нимфу, которую он встретил в вестибюле гостиницы Людовико Моро три месяца назад; однако ее полная грудь по-прежнему привлекала к себе нескромные взоры, туго натягивая тонкую ткань синей хлопковой блузки, а узкие желтые шорты подчеркивали ее роскошные бедра и плавные изгибы объемных ягодиц. Она сделала несколько шагов в гостиную и уселась в большое бархатное кресло; ее глаза скользили взад и вперед, изучая и осматривая каждую мелочь. Влад стоял у двери, ожидая, что будет дальше. На лице его застыло настороженное, выжидающее выражение: тонкие губы его сжались в ниточку, голова высоко поднялась, брови взлетели вверх. "Значит, это твое жилище? Здесь хорошо и прохладно," вывела заключение гостья. "Ты неплохо устроился," бросила она на хозяина красноречивый взгляд и отчетливо подмигнула ему. Затем началось что-то непонятное. Ирина принялась ерзать на сиденье и изгибаться из стороны в сторону, словно демонстрируя свое чарующее тело. Она широко раздвигала свои полные длинные ноги и принимала различные позы, демонстрируя стройные, округлые формы. Во время этих телодвижений ее неподвижное лицо оставалось отстраненным и холодным с оттенком высокомерия. "Ты пришла ко мне заниматься аэробикой?" спросил сбитый с толку Влад. Ирина наконец остановила упражнения и поднялась из кресла. Она положила руки на свой пояс, готовая в любой момент растегнуть застежку, в то время как зеленые глаза ее зорко следили за реакцией хозяина. "Куда ты пропал? Почему ты бросил меня в аэропорту?" жалобным голосом начала она новую атаку. "Я очень страдала. Ты должен быть более ответственным. Я доверяла тебе, а ты обманул меня. По твоей вине я заблудилась в ваших нечеловеческих джунглях и мне пришлось бродяжничать. Почему ты не искал меня?!" Лицо Влада казалось пустой каменной маской. Ирина подошла и крепко обняла его, прижавшись к нему всем своим пылким телом и пытаясь поцеловать; Влад поднял голову, чтобы ее губы не коснулись его. Он стоял прямо, высоко и несгибаемо, как гранитный столб, не участвуя в объятии; его руки, словно плети, свисали по бокам. Ирина продолжала агрессию. Влад схватил ее за локти и убрал ее руки в сторону. "Не похоже, чтобы ты была бездомной. Ты причесана, опрятна и хорошо пахнешь." "Потому что добрые нью-йоркские люди отвели меня в приют." "Что ты хочешь от меня? Ты же рассталась со мной." "Почему ты обо мне такого плохого мнения?" Она скрестила руки на груди и заорала во все горло, "Не забывай, что я твоя невеста! Ты привез меня из России, чтобы я была твоей законной женой! Ты бросил меня! Ненавижу! Никогда не ожидала от американского джентльмена такого предательства! Тому должна быть причина! Почему?! У тебя появилась любовница, а я теперь не у дел?! Отвечай!" В негодовании скандалистка топнула ногой и скомкала носовой платок, который держала в руке. "Ты был неверен мне!" заявила Ирина. "Здесь пахнет другой женщиной!" "Но ты сбежала от меня с другим мужчиной! Ты не можешь быть моей невестой!" Влад с отвращением оттолкнул ее. Ирина споткнулась и мягко упала в то самое большое кресло в углу, в котором недавно сидела. Она чуть ухмыльнулась, вероятно, думая, что это веселая игра. Внезапно дверь спальни отворилась и оттуда вышла Ширли, закутанная в длинный махровый халат. Прекрасные глаза ее метали молнии, тонкие брови круто изогнулись. Обнажив стиснутые от ярости зубы, она устремила испепеляющий взгляд на непрошенную визитершу. Ирина растерялась. На ее покрасневшем лице промелькнул страх. На мгновение ее глаза округлились, а рот слегка приоткрылся. На секунду она наклонилась вперед и опустила голову, но когда подняла ее, авантюристка преобразилась. Теперь перед супругами предстала законченная бешеная стерва. Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из ее груди, зубы зловеще клацали, слюна стекала с побелевших губ. "Я была права! Ты на самом деле с другой женщиной!" взвизгнула она по-русски, сверкая широко открытыми глазами. "Теперь я понимаю, почему ты бросил меня, пес!" "Что происходит? Кто она?" прохрипела, охваченная душевной болью, Ширли. Она даже не представляла, как тяжело ей видеть соперницу, претендующую на привязанность ее возлюбленного. Ширли едва удерживала равновесие и была вынуждена опереться на шкаф. "Это женщина, которую я привез из России," запинаясь и сгорая от стыда, объяснял Влад по-английски. "Мне было необходимо выполнить условие завещания моего отца. Разве я не рассказывал тебе о своих неприятностях в Йошкар-Оле и о моем близнеце, который тайком встретил ее в аэропорту имени Джона Кеннеди и помог ей скрыться?" "Ты хочешь ее?" произнесла Ширли со смертельной тоской в глазах. Ее голос был низким и уверенным, но руки дрожали, как в лихорадке. "Я тебя второй раз спрашиваю, она тебе нужна?!" Потеряв контроль над собой, Ширли сорвалась на крик. От такого вопля стыла кровь в жилах и в страхе приседали кони. У Влада заложило уши, а в стены и в потолок застучали обеспокоенные соседи. Ирина, чей английский был слишком базовым, не могла уследить за бушевавшей над ее головой драмой и непонимающе уставилась на хозяев, переводя внимательный взгляд с одного на другого. "Ты хочешь ее?" угрожающе повторила Ширли, в этот раз потише. Из ее глаз полыхнуло пламя. Такой ярости Влад еще никогда, ни у кого не видел. "Конечно нет," пробормотал он, втягивая голову в плечи. Ширли подошла ближе к сопернице. Кулаки ее были крепко сжаты, тело вытянулось в струнку; смотря на нарушительницу сверху вниз, она упрямо насупилась. "Держи свои коровьи копыта подальше от моего мужа," прорычала она. "Убирайся отсюда или я надеру тебе задницу!" До Ирины стало доходить, что хозяйка злится на нее, и лицо визитерши приняло упрямое и враждебное выражение. Руки авантюристки вцепились в край кресла, скулы напряглись; прикусив нижнюю губу, она вызывающе уставились на Ширли. "Что сказала эта шлюха?" прошипела она, обращаясь к Владу по-русски. "Не сердись на нас, Ирина. Моя госпожа очень добра к тебе. Она сказала, что ты должна побыстрее уйти." Потом он повернулся к Ширли. "Она не может идти вот так," терпеливо разъяснил он. "У нее заканчивается срок действия визы и ей нужны деньги, чтобы купить билет до Йошкар-Олы." Ширли стояла у двери; высокая и крупная, большие пальцы рук агрессивно засунуты за пояс халата. Без чувств, без эмоций на лице она ждала развития событий. Задумавшись, Влад взялся за подбородок. "Я дам тебе 1500 долларов, чтобы купить билет на самолет до дома," Влад перешел на русский, обращаясь к Ирине. "Этого более чем достаточно. Перед отъездом ты даже сможешь осмотреть достопримечательности нашего города. Ты справишься с этим?" "Да," глухо и невнятно выдавила из себя Ирина. Ее глаза потускнели, лицо побледнело, а плечи опустились; казалось, что она стала меньше в размерах. "Прекрасно." Влад сел за стол, выписал чек и протянул ей. "В приюте к тебе хорошо относятся? Не будят по ночам? Там народ разный! С ними держи ухо востро!" Он испытующе взглянул на Ирину. Tа не ответила, нo в испуге сделала шаг назад и, выпятив нижнюю губу, была готова расплакаться. "Имей ввиду, что ты должна предъявить свой российский паспорт, чтобы обналичить этот чек. Я думаю, что это можно сделать в любом банке или в некоторых продуктовых магазинах," пояснил он. "Что еще я могу сделать для тебя?" "Ничего. Это все, дорогой." Ирина встала и тихонько направилась к выходу, уходя из его жизни, скорее всего, навсегда.

Дверь за ней тяжело захлопнулась, грохотом напугав старичка с пластиковым мешком в руках, случайно проходившего к мусоропроводу. Оставалось неясным, слышала ли Ирина, ожидавшая лифт, тяжелую пощечину, которой Ширли одарила Влада за его амурные похождения.

Глава 12.

"Всем добрый вечер! Здравствуйте, я Бобби Джонс, ведущий сегодняшней передачи "Планета Бобби Джонса," завывал, стараясь понравиться телезрителям лысый и морщинистый человек с льняными волосами. Он надувал щеки, шевелил ушами и громко дышал, видимо изображая паровоз. Одновременно его правая рука поднялась в воздух и сделала быстрый и замысловатый петлеобразный жест, который этот джентльмен всегда делал, символизируя начало своего шоу, жест, который он скопировал у ведущих других подобных шоу. Фальшиво улыбаясь, он повернулся к к привлекательной консервативно одетой паре, сидевшей за столом. Мужчина был облачен в черный деловой костюм от Армани, а женщина - в серое платье традиционного покроя. "Сегодня вечером мы пригласили в нашу студию двух выдающихся ученых нашего времени доктора Влада Алферова и доктора Ширли Стивенс." Ведущий устремил свой острый взгляд на гостей и спросил, "Как я понимаю, вы муж и жена. Как ваше эпохальное открытие в области физики повлияло на ваше решение связать себя узами брака?" Он смотрел на Ширли немигающими глазами. "Нисколько. Физика не имеет к этому никакого отношения," Ширли выдавила улыбку. "Просто мы часто были вместе в лаборатории; за эти годы мы многое узнали друг о друге," остановилась она, чувствуя себя неловко обсуждать свою личную жизнь на глазах у миллионов людей. "Мы оба любим физику и физика любит нас," вмешался Влад ровным бесцветным голосом. Он пытался выручить свою жену. Ведущий коротко рассмеялся и подобострастно спросил, "Первый вопрос, который у меня есть к вам обоим: детство - вдохновляющая пора, не правда ли? Как ваше прошлое повлияло на пробуждение вашей страсти к науке?" "Когда мне было одиннадцать, я построила мотоциклетный двигатель из маминых драгоценностей," заявила Ширли, прыская от смеха. "Как поделился со мной Влад, в возрасте десяти лет он запустил свой дом на Луну." "Это очень странно. Мотоцикл из драгоценностей? Дом на Луне? Вы запустили дом со всеми его обитателями, доктор Алферов?" Ведущий задумался. Остатки его бровей сошлись к переносице, придав ему нахмуренный вид. "Дом все еще там? В одном из лунных кратеров?" "Что вы имеете в виду, сэр?" пытаясь казаться серьезным, спросил Влад. В глазах его играл смех. "Мой дом сейчас на Луне? Нет, он никогда не достиг поверхности нашего спутника. Он упал на землю через две секунды после запуска. В то время я был очень юн и неопытен. Я просчитался с расчетами величины крутящего момента главного двигателя; поэтому основная ступень далеко не пошла. Впрочем, родители на меня не обижались. Это был мой игрушечный домик, стоящий на лужайке, так что никто не пострадал." Ведущий слегка кивнул и задал свой следующий вопрос, "Кто были ключевыми людьми, которые создавали с вами ваше исходное интеллектуальное творение?" "Бесчисленные поколения безвестных гениев, живших за тысячи лет до нас," ответил Влад. В знак благоговения он прижал руки груди и опустил голову. "Их мысли, целеустремленность и открытия способствовали нашему сегодняшнему успеху. Также не могу не упомянуть великих ученых, чьи имена хорошо известны человечеству. Что касается нашего ближайшего окружения, то это мой друг, коллега и соавтор доктор Стивенс и мои сотрудники по лаборатории мистер Уильям Дженкинс и мистер Дэниел Хатчисон. Они работают со мной долгие годы и являются незаменимыми." "Они сегодня здесь в студии?" "Оба занимают руководящие позиции на нашем предприятии." "Когда и где вы начали применять свое изобретение?" "Машины, построенные по нашей концепции, уже используются в отделениях полиции. Однако Сыскарь, это название машины и ее производственной линии, бессилен заменить камеры наблюдения, которые используются в общественных местах десятки лет. Видеокамеры необходимы для круглосуточного наблюдения; тем не менее, Сыскарь найдет применение в тех местах, где камеры отсутствуют или изображения, снятые с камер, были неудовлетворительными." "Недавно министерство обороны США проявило интерес к Сыскарю," дополнила Ширли. "Командиры, вооруженные нашими машинами, будут принимать лучшие, более информированные решения, касающиеся планирования боевых операций и разведывательных миссий." "Каковы ваши планы по дальнейшему развитию вашего изобретения?" ведущий переадресовал свой вопрос к Владу. "Два месяца назад мы совершили крупный прорыв в изучении движения молекул," ответил он. Влад сидел неестественно прямо, положив обе руки на колени; его напряженное лицо приняло серьезное выражение. "Не могли бы вы рассказать нам об этом подробнее?" Влад замялся и беспомощно взглянул на свою жену. "Год назад мы обнаружили," пришла ему на помощь Ширли," что дрейф, приводящий к смещениям молекулярного спина, вызванный фотонами из определенной части электромагнитного спектра, а также температурными колебаниями и воздействием светового излучения, влияет на пиксельную амплификацию состарившихся частиц, что приводит к кристально чистому изображению прошлого. Теперь мы способны обнаружить колебания, вызванные световыми волнами возрастом до пяти тысяч лет." "Я предполагаю, что применение ваших машин вызовет большой интерес у ученых, работающих в области истории человеческой цивилизации," после короткой паузы сказал ошарашенный ведущий. "Вы собираетесь удовлетворить их пожелания?" "Мы получили ряд писем," сообщил Влад, "от отечественных и зарубежных исторических обществ с просьбой провести исследования на местах великих исторических достопримечательностей и понаблюдать за давно прошедшими событиями. Теперь у нас есть инструмент, чтобы своими глазами увидеть, что происходило в древние времена, и проверить учебники истории." "Вообще-то," вызвалась Ширли, "неделю назад мы получили письмо от египтян, приглашающиx нас провести исследования пирамид в Гизе, чтобы раз и навсегда разрешить споры о том, кто построил эти каменные сооружения, каким образом и с какой целью." "Гении это те, кто делают то, что большинство людей не может постигнуть, и вы одни из них," заключил ведущий, с почтением встав и пожимая руки своим гостям. "Спасибо, что пришли и желаю вам всего наилучшего."

Телезрителям не дали возможности увидеть шоу в его первоначальном виде. Перед выходом в эфир запись была отредактирована, но тем не менее передача собрала огромные толпы жаждущих истины, став предметом различных контроверсий, спорных высказываний, дурацких сплетен и нелепых слухов.

Глава 13.

По ночам пустой дом всегда полон странных и тревожных звуков, но неужели до него донеслись чьи-то осторожные шаги? "Наконец-то," Влад вздохнул с облегчением. "Это должно быть Ширли." Ожидалось, что сегодня она вернется поздно после посещения Мэгги. Сестрам всегда было что обсудить: их личные жизни, проказы детей и утренний прием Ширли в женской консультации. У Ширли был первый триместр беременности и она доверяла только единственному врачу, который оказывал услуги гинеколога всем девушкам и дамам из семьи Стивенс, независимо от их роста, формы, телосложения и цвета глаз. Никаких осложнений у Ширли не обнаружилось, все прошло гладко, но все равно молодая женщина волновалась. Сегодня вечером ей предстоял долгий путь из Poughkeepsie в родовой особняк в Albany, штат New York, где на втором этаже, сидя в кресле, ее ожидал муж. Влад еще не сменил свою уличную одежду, оставаясь в белой футболке и желтых длинных шортах. Он немного поел на кухне, тоскуя по жене и печально считая время до ее предполагаемого возвращения. Когда он в последний раз разговаривал с ней по мобильному телефону, она сообщила, что застряла в пробке на I-87 North, но медленно продвигается вперед и прибудет домой в одиннадцать. Она казалась усталой и раздраженной и Влад винил себя за то, что позволил ей вести машину одной. То было час назад; с тех пор она не отвечала. Обеспокоенный муж продолжал звонить, но ничего, кроме длинных гудков в телефоне, не выходило. Он поднялся, вышел из спальни и остановился, прислушиваясь. С лестничной площадки второго этажа Влад смотрел вниз на полутемную гостиную, тускло освещенную торшером, стоявшим рядом с диваном. В прoзрачном круглом аквариуме возле журнального столика, в свете лампы обогревателя плавали золотые рыбки. Все было тихо - мирно и сияние уличного фонаря просачивалось сквозь широкие кроны развесистых кленов, растущих во дворе. Он вернулся в спальню, уселся в свое большое, глубокое кресло-качалку и закрыл глаза. Тишина накрыла его, как саван, он чувствовал себя как в усыпальнице, однако обеспокоенный муж никак не успокаивался; он ворочался и волновался, смутная тревога мучила и не покидала его. "Где она сейчас?" с тревогой думал Влад. "Что с ней случилось? Может быть ей требуется моя помощь?" Бедняга был, как на иголках, и не мог сосредоточиться на чтении квартального отчета своей компании, который держал в руке. Прошло полчаса и он снова услышал крадущиеся шаги; темная фигура, очерченная дверным проемом, появилась посреди комнаты. Это был человек, направивший на него револьвер! ".38 Smith & Wesson специальный; 6 раундов; одинарного/двойного действия," безошибочно определил Влад, помешанный на оружии с подросткового возраста. "Он целится мне прямо в лоб!" Влад обомлел от страха. Страницы выпали из его ослабевших рук. "Вова, ты действительно похож на меня," железным голосом заговорил злоумышленник по-русски. "Сейчас я убью тебя, засуну твои документы в свой карман, стану хозяином твоего богатства, а заодно и мужем твоей жены. Она хорошенькая? Покажи ее фотографию!" Головорез грубо рассмеялся и приблизил револьвер к носу Влада. "У тебя была моя девушка, теперь мне нужна твоя. Это будет справедливо. Ты согласен?" "Какой Вова? Кто такой Вова?" Влад с отвращением сморщил нос. "Вова это ты, дурачок. Ты плохо знаешь свой родной язык, профессор. Я тебя научу." Указательный палец незнакомца слегка надавил на спусковой крючок, и Влад заметил, что курок начал двигаться назад. "О чем вы говорите? Кто ваша девушка? В течение жизни мы имеем дело со многими девушками и никто не суетится по этому поводу." Пот струился со лба Влада; трясущимися руками он схватился за голову. "Не валяй дурака. Ты знаешь мою девушку, Вова. Всех своих девушек я помечаю буквой Я, первой буквой моего имени, чтобы они никогда не забывали своего господина. Когда другие парни видят мои метки, они сразу кумекают, что эти телки - моя собственность; они тут же отворачиваются и уходят. Ты этого не сделал. Ты совершил преступление и понесешь справедливое наказание." "Она пришла ко мне сама. Я не преследовал ее." "Она уже была наказана за этот поступок. Теперь будешь наказан ты." Яков отступил назад, опять поднял пистолет и закрыл один глаз, снова прицелившись во Влада. Мертвенную тишину дома нарушали только учащенное сердцебиение хозяина и тяжелое свистящее дыхание незваного гостя, выдававшее его ярость. Никакой другой звук, казалось, не мог существовать в этом замкнутом, безысходном пространстве. Секунды складывались в минуты, ускользая в вечность. Неожиданно куранты на дедушкиных напольных часах в столовой внизу пробили полночь, звучно, ровно и методически, раз за разом; хор сопрано и альтов гармонировал с единым мелодичным тенором. Вздрогнув от внезапного боя, Яков непроизвольно оторвал взгляд от противника. Этого было достаточно. Как распрямившаяся стальная пружина, Влад вскочил со своего места, лицо его пылало гневом и бросился на бандита. Яков оказался быстрее и успел выстрелить. Пуля попала храбрецу ниже колена и он упал в кресло, крутясь и морщась от боли. Кровь медленно стекала по его правой ноге и капала на ковер. "Это не серьезно. Ты от этого не умрешь," Яков, отступив на несколько шагов, издалека оценивая ранение своего близнеца. Бандит стоял посреди комнаты с револьвером со взведенным курком, готовым сделать еще один выстрел. "У тебя просто царапина," успокаивал Яков своя жертву. Похоже, что у него имелись дальнейшие планы. Он заметил кучку розового нижнего белья, валявшуюся на комоде, левой рукой подцепил одну из деликатных вещиц и швырнул ее Владу. "Позаботься о себе. Используй эти штанишки, как перевязку. Я не хочу, чтобы ты быстро умер." Влад плотно затянул ногу жгутом, свернутым из тонкой нежной ткани. К счастью, пуля миновала кость и артерию, и рана не сильно кровоточила, тем не менее на полу собралась изрядная лужица. Яков бросил ему остатки интимных принадлежностей хозяйки дома и раненый применил их все. "Ты за это дорого заплатишь," с ненавистью пригрозил ему Влад. Уголки губ его опустились, а рот слегка приоткрылся, открывая ряд белых острых зубов. "Ты мой заклятый враг. У тебя ничего не выйдет. У нас с тобой разные отпечатки пальцев и у тебя нет моих воспоминаний. Ты не сможешь меня заменить. Я убью тебя раньше." "Вряд ли," отрицательно покачал головой Яков. "Пока что, ты моя собственность. У меня в руке револьвер; у тебя ничего нет. И скоро я стану тобой. Я понимаю, что это ненадолго и в конце концов меня разоблачат, но тем временем я успею продать все твое имущество и увезу деньги в домой. Там у меня все свои!" Он потянулся, как мог, и счастливо рассмеялся. "У нас в России жизнь малина: вор на воре сидит и вором погоняет! Вот это страна! Приволье! Пусть твои американцы там меня ловят!" На лице Якова расплылалась широкая страшная улыбка злорадного торжества. "Не забудь, после твоей смерти я буду Вовой. Именно так я собираюсь отметить интимные части твоей жены; буквой V. Вова обозначает победу; поэтому ей новое украшение понравится." "Она не позволит." "Нет, позволит," угрожающе погрозил кулаком Яков. "Если не будет повиноваться, я знаю, как ее усмирить!" Он расправил плечи и чмокнул губами, на манер поцелуя, предвкушая свою полную власть над Ширли. "Да, вот еще," он почесал затылок. "Чтобы стать тобой, мне понадобится твоя машина. Где ты ее прячешь?" "Ты понятия не имеешь, как это работает." "Мне все равно. Есть тысячи нищих российских ученых. Я найму десяток из них. Они разберут и соберут твою машину и дадут мне наилучшие инструкции по ее использованию. Я заберу ее домой и буду пользоваться, но без тебя. Говори, где твоя машина?" "Я не держу ее здесь." "Где же ты ее прячешь? Скажи мне или я убью тебя." "Она на заводе." "Поехали на завод." "Слишком далеко. Завод в двухстах милях отсюда." "Ну и что? Это четыре часа езды." "Мне никуда не хочется ехать," Влад упрямо отвернулся. Яков нажал на курок. Пуля задела лицо изобретателя, оставив кровоточащую дорожку по всей длине его щеки. "Ну что, ты едешь? Или хочешь, чтобы я снова выстрелил?" Бандит бросился к ошеломленному хозяину; схватил его правую руку и ловко выкрутил ее назад; затем связал ему обе руки наручниками. "Теперь ты веришь, что мы едем?! Мы берем твой автомобиль." Он потащил Влада к двери, сильно толкая стволом револьвера в его спину. Бедняга хромал; его правая нога оставляла пятна крови на деревянных ступенях лестницы. Коридор, ведущий в гараж, был длинным и широким, с множеством закрытых массивных дверей. Однако одна из них стояла приоткрытой и проходя мимо, Яков гулко пророкотал, "Это случайно не твоя мастерская? Не ври мне, Вова, я проверил весь дом, прежде чем прийти к тебе в спальню. Нашел!" Он больно толкнул Влада в широкое закопченное пространство, освещенное флуоресцентными трубками; по инерции Влад пробежал пару шагов, поскользнулся и упал навзничь на виниловый пол. "Вот она, твоя машина!" злодей указал на алюминиевый ящик с трубчатыми стальными ручками, стоящий на угловом столике. "Была твоя, теперь будет моя!" Он перевернул Влада на спину, схватил его за волосы и высоко поднял голову. Огненные глаза мучителя пронзали насквозь душу его жертвы. На лице Влада не осталось ничего, кроме кровавой маски ненависти и страдания. "Признавайся, ты пытаешься перехитрить меня?!" гаркнул бандит. "Ты же знаешь, что охранники на заводе обалдеют, увидев сразу двух докторов Алферовых; к тому же одного из них раненого!" Яков безумно захохотал и топнул ногой. "Я все понял! Вот почему ты так легко согласился поехать со мной на завод! Персонал поднял бы тревогу прежде, чем мы бы достигли цеха; меня бы схватили! Твое предательство умрет вместе с тобой! Ты мне больше не нужен! Я твой наследник!" Он расстегнул чемодан и поднял крышку. Блеск защитного кожуха Сыскаря заставил Якова прищуриться. Он довольно ухмыльнулся, пальцами свободной руки погладил теплый металл и, оглянувшись, облизнул губы. "Это твой конец. Прощай!" Он прищурился и два раза выстрелил в сердце Влада. "Нет!" Откуда - то сверху раздался громовой голос, потрясший здание до самого основания. Cтены, крыша и фундамент на мгновение всколыхнулись и из-под потолка навстречу пулям метнулась белая фигура. Объятый страхом убийца выронил револьвер. Закрыв лицо ладонями от невыносимого сияния движущегося сгустка света, Яков выскочил из дома. Снаружи донесся удаляющийся топот его бегущих ног. Все опять стало тихо и спокойно в старом особняке, если не считать мерного тиканья часов в мастерской. Дверь в сад оставалась распахнутой. Оттуда тянуло ночной свежестью и запахом мокрой листвы.

Истекающий кровью Влад вытянулся на виниловом полу. Испачканное кровью лицо его залила жгучая бледность, веки давно сомкнулись, на тонких губах застыла потусторонняя улыбка. Он не помнил, сколько времени находился в таком положении, но сквозь черную завесу тумана стал проникать голос жены; она звала его, плакала и умоляла. Он открыл глаза и увидел Ширли. Нахлынувшее чувство облегчения было чудесным; никогда еще он не переживал такого нервного потрясения и ее поцелуи возвращали его обратно в реальность. "Что случилось?" спросила она, обтирая влажной салфеткой его лоб и щеки. "Как ты себя чувствуешь? Как ты сумел покалечить себя?" Бедняга был слишком слаб, чтобы объяснить, и просто пробормотал, "Яков." В коридоре через открытую дверь он заметил невысокую седовласую даму, разговаривавшую с двумя полицейскими. Ее руки были засунуты в карманы синего стеганого халата. Владу потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это была его мать. "Моя спальня находится в отдаленном крыле. Была полночь. Я пыталась уснуть и приняла лекарство от бессонницы, но издалека, как мне показалось из центральной части дома, я услышала два выстрела. Я схватила телефон, набрала 911 и заперла дверь," захлебываясь от волнения рассказывала она. "Вы поступили совершенно правильно, мэм,"сказал высокий рослый офицер с эмблемами сержанта. "Мы собираемся отправить этот револьвер на экспертизу в криминалистическую лабораторию. Мы понимаем, что доктору Алферову нужна медицинская помощь, но с ним тоже нужно поговорить. Чем скорее, тем лучше." Влад заметил, что его руки больше не связаны и он может свободно ими двигать, однако запястья были в ранах. Его наручники теперь находились в прозрачном пластиковом пакете с надписью "Доказательства", который держал в руке другой офицер. "Не могли бы вы ответить на наши вопросы?" обратился он к Владу. "Оставьте моего мужа в покое," вмешалась Ширли. "Ему необходим отдых." Она перевела взгляд на пострадавшего. "Мы отвезем тебя в больницу, дорогой." Когда парамедики несли его в автомобиль скорой помощи еще до того, как у него начался приступ психоза, он мельком увидел яркую полную луну, поднявшуюся высоко над кирпичными трубами особняка. Ему показалось, что желтоватый диск ночного светила, испещрен странными символами, похожими на математические формулы, а большие светло-серые птицы носятся между ними, переставляя своими клювами полученные дифференциальные уравнения в загадочном порядке. Галюцинации продолжались даже в пути. Носилки с ним втолкнули внутрь, металлические двери с лязгом захлопнулись, Ширли заняла место у изголовья, держа его руку в своей руке. Именно там Влад начал свой страшный рассказ. Ширли сидела ни жива, ни мертва, от ужаса у нее душа уходила в пятки. Она внимала безумной захлебывающейся исповеди Влада, настолько невероятной, что не знала, что и думать. Растерянные, широко распахнутые глаза мужа, горевшие на красном вспотевшем лице, были устремлены в одну точку, больной ничего другого не замечал. "Он мой близнец. Он татуирует каждую женщину, с которой имел дело. Они ненавидят это, но он грозит их убить. Тоже самое он хочет сделать с моей женой," стонал Влад. "Он хочет обезглавить меня. Он хочет завладеть моим состоянием. Он стрелял в меня. Если бы не призрак из дома с привидениями, я был бы мертв. Меня спас мой ангел - хранитель. Мужик выскочил из ниоткуда. Он остановил пули. Он мой опекун... Он опекун моего рода... Наш ангел всегда бессмертен. Он герой." Это был момент, когда врач сделал ему укол, и онемевшего Влада унесли в коридоры больницы.

Пробежало несколько дней, пациент быстро поправился и через неделю был вызван в департамент полиции, в двухэтажное кирпичное здание, расположенное в центре г. Олбани, штат Нью-Йорк. По прибытии его доставили в отделение судебно-медицинской экспертизы. "Это самый необычный случай в моей жизни," не отрывая глаз от страниц и фотографий разбросанных на столе, признался здоровенный черноволосый мужчина, сидевший в маленькой тесной комнате с окном, выходящим на 2-ую улицу. Он перевел свой растерянный взгляд на Влада. "Свидетели утверждают, что было два выстрела, но мы не нашли никаких пулевых отверстий. Свидетели видели, как преступник разбил стекло и через окно проник в ваш дом, но следов его присутствия мы не обнаружили. Свидетели слышали шумный диалог, но это был один мужской голос. В чем дело? У вас есть привычка разговаривать с самим собой?" Сыщик с иронией взглянул на посетителя. "Мы нашли множество отпечатков пальцев, они принадлежат вам и больше никому. Что же в том удивительного? Это ваш дом и, естественно, отпечатки ваших пальцев обнаружены повсюду. Они есть даже на рукоятке револьвера, который мы нашли на месте преступления. Кто стрелял в вас? Как вы изловчились это сделать сами? К тому же вы были в наручниках!" Сыщик поставил локти на стол, подпер голову руками и уставился на него суровым немигающим взглядом. "Что за чушь! Кто в это поверит?" раздраженный Влад приподнялся со стула. Он был готов уходить. У него появилось жуткое чувство, что его в чем-то обвиняют. "Почему нет?" Сыщик продолжал гнуть свою линию. "Кроме того, револьвер, который мы нашли у вас, был украден две недели назад во время ограбления квартиры в штате Нью-Джерси. Вы подозреваетесь, как соучастник преступления." "Какого?!" потрясенный Влад подскочил на месте. "Разве я не ясно выразился? Пока что только в краже со взломом. Может быть за вами числятся другие правонарушения? Как вы собираетесь объяснить ваши поступки судье?" "Это нелепо. У меня безупречная репутация и я приведу дюжину свидетелей, которые с радостью подтвердят, что в прошлом месяце я ни разу не покидал штат Нью-Йорк." Сыщик выглядел озадаченным. "Назовите их имена," пробормотал он. Cхватив ручку и лист бумаги; он приготовился записывать. "Можем ли мы немного отложить? Самые важные факты будут предоставлены моей машиной. Сыскарь покажет вам все." "Конечно, мы можем попробовать," без особого энтузиазма протянул полицейский. "Сыскарь рекомендован руководством и его видеодоказательства допускаются в суде. Недавно мы получили один визуализатор, но наши сотрудники еще не обучены работе с ним." "Я изобретатель Сыскаря; я натренирую ваших людей!" вызвался Влад. Сыщик впал в глубокую задумчивость, его обветранное, скуластое лицо вспотело. Он уставился в окно, глядя на движение автотранспорта по улице внизу. Без устали он барабанил своими короткими, толстыми пальцами по столу и Владу казалось, что полицейский взвешивал плюсы и минусы, пока, наконец, приняв решение, он не выпалил, "Хорошо! Когда начинаете?!"

Глава 14.

Выписка из годового отчета отдела судебно-медицинской экспертизы.

Департамент полиции города Олбани

Использование визуализатора событий молекулярного распознавания Сыскарь T.

Как лучший отдел судебно-медицинской экспертизы в штате Нью-Йорк, мы продвигаемся вперед, бережно и экономно используя наши ограниченные ресурсы, чтобы предоставить исключительные, самые передовые судебно-медицинские услуги сообществу уголовного правосудия. К сожалению в начале прошлого года из-за нехватки квалифицированной рабочей силы возникли значительные задержки с развертыванием нового устройства, известного сообществу как визуализатор событий молекулярного распознавания, в просторечии Сыскарь T. Перед инструктором, прибывшему в наш департамент осенью прошлого года, была поставлена задача обучения каждого офицера работе с этим устройством. В прошлом году, до получения Сыскаря T, количество нераскрытых дел в нашем полицейском управлении возросло на 13%. С задействованием передовой техники картина изменилась. Преодолевая увеличение количества нерешенных дел, мы продолжаем сокращать время на их обработку, в значительной степени благодаря постоянному использованию вышеупомянутого гаджета Сыскарь T и готовности преданных своему делу специалистов, внештатных сотрудников и офицеров работать долгие часы, чтобы выполнить неотложные задачи. В дополнение к своим обязанностям в лаборатории, специалисты дали показания в 103 уголовных судебных процессах / слушаниях в округах по всему штату. С появлением Сыскаря T более 99% дел, которые мы получили, полностью раскрыты и в настоящее время лаборатория работает над прошлыми убийствами, нераскрытыми 10- 20 лет назад; пересматривая данные из нераскрытых забытых дел в надежде, что сегодняшние технологии извлекут информацию из обветшавших улик. В течение прошлого года наши следственно-оперативные группы выезжали на 105 мест преступлений в 35 округах ответственности, охватывая тысячу миль. Команда состоит из 16 судмедэкспертов, большинство из которых прошли обучение у доктора физико - математических наук Влада Алферова. В одном знаменитом случае в прошлом году существовало несколько предметов, имеющих судебно-медицинское значение, на основании анализа которых ошибочно подозревали невиновного человека. Только извлечение изображений со стен комнаты на месте преступления доказало, что преступником является Яков Криволапов, генетически идентичный человек, совпадающий по внешности, тембру голоса и по отпечаткам пальцев с доктором Алферовым. К сожалению, Яков Криволапов сумел ускользнуть от правосудия; по нашим данным в настоящее время он находится в бегах и о его намерениях никому ничего не известно. Возможно, что он вернулся в свою родную Россию, где чувствует себя, как рыба в воде. Его дело было передано в Интерпол. Доктор Алферов продолжает неустанную работу над своим детищем. Ему и его инженерам удалось расширить диапазон и улучшить чувствительность своего аппарата до такой степени, что они были вызваны в Египет для визуализации событий далекого прошлого. Желаем ему и его ассистентам всяческих успехов! Мы же со своей стороны надеемся на дальнейшее использование визуализатора в нашем отделе. Спасибо доктору Алферову за его изобретение!

В Каире палящее июльское солнце жалит непокрытую голову, незащищенные участки кожи и размягчает асфальт; автомобильные шины иной раз оставляют длинные, но, к счастью, неглубокие следы, а дешевая обувь, сделанная на клею, частенько не выдерживает высокой температуры, плавится и разваливается на ходу. Полуденный зной гнетущ и невыносим, но сухой, пряный воздух раннего утра может показаться весьма приятным. После утомительного трансатлантического перелета супруги поселились в "Виндзорe", старинном отеле с гламурным прошлым. Вид с балкона был настолько великолепен, что Влад не мог оторвать глаз от бескрайнего моря плоских крыш и изящных минаретов, возвышающихся над куполами мечетей. Вдали блестела широкая река, пересеченная мостами. Шум и гомон большого города не долетали до их временного пристанища. Ширли была внутри и присматривала за лакеем, который принес их багаж. Влад обернулся и позвал ее по имени, любуясь грацией и бесшумной поступью своей возлюбленной. Ширли в то время знакомилась с временной резиденцией и порхала из комнаты в комнату. Когда она услышала голос супруга, ее лицо вспыхнуло от удовольствия. "Наконец-то мы можем сделать что-то значимое для мировой науки. Я устала от бесконечной охоты за преступниками," улыбаясь, изрекла она. "Подожди до завтра," Влад не улыбался. Он пересчитывал металлические ящики с оборудованием. "Кажется одного не хватает!" потер он лоб. "Ты, должно быть, нервничаешь," она поцеловала его в щеку, на которой змеился длинный боевой шрам. "Не волнуйся; все будет хорошо." "У тебя третий триместр беременности. Ты должна заботиться о ребенке и о себе," Влад выразительно посмотрел на нее. "Внутри пирамиды темно и затхло, там трудно дышать. Ты уверена, что хочешь пойти туда?" "Я не могу отпустить тебя одного. Я должна быть всегда рядом с тобой," она ласково прижалась к нему. Он осторожно поцеловал ее, на минуту выпустил из своих объятий и держа на расстоянии вытянутой руки, рассматривал новые изменения в ее теле, гораздо более выступающую грудь и увеличивающийся живот. Естественно, что в результате беременности ее тело стало тяжелее, как и у любой женщины. "Ты в ответе за нашего ребенка," молвил он с невероятной нежностью. "Ты говорила, что у тебя были схватки прошлой ночью. Пожалуйста, будь осторожна, заботься о себе и о нашем маленьком. Мое отсутствие не должно быть долгим. Завтра нас будут передавать по телевизору на всех каналах. Не выходя из гостиницы, ты можешь видеть как мы работаем. Когда я вернусь, мы будем праздновать успех. Куда ты хочешь пойти вечером, когда все будет закончено?" "Никуда. Я хочу быть с тобой," Ширли подошла к массивному креслу, взяла красную плюшевую подушку и подсунула ее себе под спину. "Мой позвоночник нуждается в поддержке," извиняющимся тоном улыбнулась она. Влад обернулся к внезапно зазвонившему телефону. "Это, должно быть, он!" вскочил изобретатель, направляясь к столику из красного дерева со множеством завитушек, стоящему в углу. "Кроме него, некому знать о нашем прибытии в Каир!" Влад поднял трубку. "Да, Ибрагим, мы прибыли час назад. Да, это было бы здорово, но позвольте мне посоветоваться с супругой." Он прикрыл ладонью микрофон на трубке и спросил Ширли, "Ты хочешь пойти в Египетский музей?" Она утвердительно кивнула; затем прошептала, "Мне понадобится час, чтобы подготовиться." "Хорошо. Могли бы мы встретиться с вами через полтора часа в вестибюле?" Глаза Влада вопросительно смотрели на Ширли, которая неподвижно стояла перед ним в своем измятом костюме, с развалившейся прической и неумытым лицом. Получив утвердительный ответ, он повесил трубку. "Кто такой Ибрагим?" спросила Ширли, открывая чемодан. "Он наш связной в Высшем совете древностей. Чиновники из совета дали нам разрешение на исследования в пирамиде Хуфу. Давай поторопимся. Я оденусь просто. Мне подойдет рубашка с короткими рукавами, длинные брюки и сандалии на босу ногу. Думаю, что тебе понадобится одно из твоих платьев для беременных?" "Да. У меня их пять," бросила на ходу Ширли, направляясь в спальню со стопкой одежды в руках. "Одну минуту, дорогой."

Ибрагим оказался худощавым мужчиной лет сорока, с яркой южной внешностью, маслянистыми черными глазами и виноватой улыбкой. Он зачесывал свои волосы цвета воронова крыла назад, был одет в безупречно сшитый голубой костюм с гвоздикой в петлице и на накрахмаленной белой сорочке выделялся красный галстук. На первый взгляд он напомнил Владу героя-любовника из индийского кинофильма. Для полноты картины вокруг него не хватало табунка наложниц в сари. Но прелестниц условно могли заменить несколько служанок, подметающих мраморный пол в вестибюле. Одетые в глухие форменные платья, с безразличными выражениями простых лиц, они усердно работали, не поднимая глаз. Здесь было чинно, прохладно и торжественно, хотя снаружи полыхал яркий солнечный день. Увидев выходивших из лифта Алферовых, Ибрагим вскочил со стула и бросился им навстречу. "Добро пожаловать в Египет!" провозгласил он с ослепительной улыбкой, целуя руку Ширли. "Пожалуйста, следуйте за мной!" Он повел гостей к своему серебристому "ситроену", припаркованному у тротуара. После короткой поездки они прибыли к месту назначения. Знаменитый, но несколько обветшалый двухэтажный краснокирпичный фасад музея выходил на огромное пространство площади Тахрир. Ибрагим остановил свой автомобиль в переулке, примыкающем к площади. "Музей полон материальных предметов, но вы археологи новой породы," произнес он со своего водительского места, повернув голову к своим гостям. "Вы ничего не копаете и ничего не берете из грунта. Вы охотитесь только за изображениями. Вы выясняете, как выглядели давно умершие знаменитости и подсматриваете за их тайными делами. Не так ли?" блеснув ровным рядом зубов, он улыбнулся, не спуская долгого взгляда с Ширли. Казалось, что заокеанская визитерша ему очень понравилась. Он вздохнул, поправил галстук и продолжал, "Существует множество легенд, окружающих строителей пирамиды. Как древние египтяне вырезали каменные блоки с такой точностью? Кто были эти люди? Все ли они были людьми?" Ибрагим многозначительно поднял палец. "Завтра с вашей помощью мы узнаем наверняка. Однако, мы опасаемся, что неожиданные, шокирующие открытия, которые будут сделаны в процессе исследования, могут вызвать панику среди населения планеты; поэтому прямая телетрансляция из пирамиды запрещена." "Это имеет смысл," кашлянув для солидности, веско изрек Влад. "Это имеет большой смысл. Настоящая история возможно сильно отличается от той, которую мы изучали в школе." Он открыл дверь, вылез на мостовую и обойдя автомобиль кругом, помог Ширли. Оставаясь на тротуаре, Влад продолжал болтать с Ибрагимом, "Пирамида Хуфу необъяснима. Как люди бронзового века могли воздвигнуть такой колосс? Как они могли обтесывать и собирать тяжелые гранитные блоки с точностью, доступной только технике двадцать первого века? Как они cмогли математически аккуратно выровнять и сориентировать свою постройку по четырем сторонам света, исходя из истинного севера? Где на заре человечества они почерпнули такие познания? Это не дает мне покоя," закончил свой монолог Влад и повернул голову, осматривая знаменитую площадь. "Вы обеспечиваете видеозапись?" он обратился к чиновнику. "У нас имеются пять станций мониторинга в качестве резерва," доложил Ибрагим. "Увидимся завтра утром в девять в холле отеля. Я тот, кто доставит вас к пирамиде. Хорошего вам дня!" Он махнул рукой и с неизменной улыбкой добавил, "Вы знаете номер моего мобильного телефона. Если вам нужна помощь, то пожалуйста, звоните." "Спасибо," в унисон ответили Ширли и Влад. Ибрагим нажал на педаль газа и уехал, оставив путешественников перед фасадом самого известного музея в мире. Они провели там пять часов, любуясь мастерством древних ремесленников, которым удалось прославить своих мастеров через века. Перед самым закрытием, усталые и голодные, Влад и Ширли присели немного отдохнуть на верхней галерее. Их глаза были устремлены на ротонду, увенчанную парой колоссальных статуй Аменхотепа III и его жены Тие. "Мне неловко смотреть на останки людей, живших так давно, что никого не осталось, чтобы выступить в их защиту," поделилась впечатлениями от увиденного в залах музея Ширли. "Все, что существовало вокруг них в те патриархальные, примитивные времена, это бронзовая утварь, обтесаные камни и костры на песках пустыни. Однако они были людьми, как и мы с тобой, со своими мечтами, надеждами и устремлениями. Они поклонялись своим языческим богам и считали, что будут навсегда лежать в своих могилах. Уверена, эти люди очень бы рассердились, если бы узнали, что пять тысяч лет спустя их могилы осквернены, содержимое разграблено, а их высококультурные потомки выставили скелеты могущественных, когда то правителей, на стеклянные полки для всеобщего обозрения. Такое бесцеремонное обращение с останками этих людей возможно лишь потому, что потомство давно умерших фараонов и их жен растворилось в популяции невероятно долгих пяти тысяч лет. Теперь эти люди стали нашими современниками, мы встречаем их на улицах городов, но они не осознают, что в их жилах течет кровь Хуфу или Рамзеса. В противном случае один из них в конце концов довел бы дело до суда, заявив, "Кто позволил вытащить моего прапрадедушку из могилы и поместить его в музей? Это противоречит его воле!" Ширли иронически усмехнулась. "Что ты предлагаешь? Вернуть их в могилы и снова замуровать?" "Я не знаю. Но им требуется большее уважение." "Надеюсь, что завтра мы увидим эти персонажи живыми," Влад деловито взглянул на часы. "Мы совершим революцию в мировой науке. Жаль, что мы не сможем услышать ничего из того, что они говорят. Мы могли бы нанять сотрудника, который читает по губам, но не думаю, что это поможет. Язык, должно быть, сильно изменился за прошедшие пять тысяч лет." "Может быть, присутствие пирамид на нашей планете - таинственное послание человечеству?" Ширли пыталась постигнуть непостижимое. "От кого?" отрицательно покачал головой Влад. "Наш завтрашний эксперимент даст ответ на многие вопросы." Он энергично потер свои руки. "Однако становится поздно. Оставим напрасные хлопоты и пойдем ужинать."

Глава 15.

Решающий день настал. Но в последний момент план пришлось изменить. Ширли плохо себя чувствовала, ночью у нее было кровотечение и она решила остаться в отеле. В холле она обняла Влада, нежно и влажно поцеловала его в губы и прошептала молитву. Она тесно прижималась к нему и долго не выпускала его из своих объятий. При расставании супруги договорились, что вечером, после того, как все закончится, посидеть вдвоем в ближайшем ресторане, чтобы в тишине поболтать, выпить пива и поесть жареной рыбы. С грустным лицом Ширли долго смотрела вслед, пока серебристая машина Ибрагима, увозящая ее мужа, не исчезла из виду. По дороге на плато Гиза Влада охватили опасения и печаль. Дурные предчувствия терзали его. Стиснув зубы, он пытался отогнать непрошенные мысли. С пассажирского сиденья он смотрел на городской пейзаж - коричневые многоэтажки и магазины вдоль широких проспектов, седаны и грузовики, бредущие между ними ослы и верблюды, и оживленные толпы, заполняющие тротуары. Задумавшись, Влад перестал общаться со своим веселым водителем, который полный энтузиазма, предвкушал грядущее эпохальное событие и, в результате, последующие награды и славу. Между тем, Влад очень скучал по жене и чувствовал себя обездоленным без ее спокойной, непоколебимой мудрости и завораживающего прикосновения ее деликатных рук. Скоро они приехали. Ибрагим припарковал свой "ситроен" в указанном месте, и по полосе плотного песка они пошли к пирамиде.

Великая Пирамида Хеопса, единственная уцелевшая достопримечательность из Семи Чудес Древнего Мира, - огромная неподвижная масса каменных плит, гордо стояла перед ними, возвышаясь к ярко-синему небу. Созданная неизвестно кем на заре человечества, непобедимая и загадочная, искусственная гора эта, нависала над всеми, кто осмеливался приблизиться к ней. В течение последующих 3800 лет объект этот оставался самым высоким рукотворным сооружением на нашей планете и был заметен даже с поверхности Луны. Сегодня на рассвете Пирамида была окружена полицейскими кордонами и закрыта для туристов. Небольшой отряд любознательных землян, состоящий из пяти египетских чиновников, ученых и историков, Влада Алферова и некоего посланника по межрегиональным и культурным связям из консульства США собрался у ее основания. Узкий вход в Пирамиду, "туннель разбойника", пробитый по капризу халифа Аль Мамуна около 820 г. н.э., выглядел как черная пасть преисподней и таил в себе тысячу загадок. Туда вела деревянная платформа, покрытая тонким пластиковым ковром. Этим роковым утром суета вокруг Пирамиды поднялась неимоверная. Носильщики, согнувшись в три погибели, тащили на своих спинах тяжелые ящики с оборудованием, без возврата исчезая в бездонной сырой утробе каменного гиганта. Переговариваясь жестами, техники разматывали катушки проводов, чтобы задействовать приборы, предназначенные для проникновения в тайны прошлого. Красный кабель, отходящий от портативного электрического генератора, тихо стучащего неподалеку, вился на песке, обеспечивая бесперебойное энергоснабжение. Группа избранных газетчиков и репортеров ощетинилась фото- и телевизионными камерами, готовясь запечатлеть для потомства каждый исторический момент. На передвижном блокпосту, устроенном под парусиновым тентом, двое полицейских гордо восседали на брезентовых стульях. Вид у обоих был начальственный и грозный. Будьте спокойны! Ни один нарушитель не ускользнет от их бдительных взоров! Прошло пятнадцать минут. Ибрагим поднял руку, требуя внимания, спросил, все ли готовы, и получив утвердительный ответ, возглавил экспедицию. Через варварски прорубленную дыру они спустились в туннель, ведущий в темную глубину священного монумента. Они протиснулись через узкие шахты, которые в древности продолбили грабители в обход запертых гранитных ворот, и с трудом влезли в восходящий коридор. Обливаясь потом и задыхаясь от усталости, исследователи вскрабкались по ступеням Большой галереи, пересекли вестибюль, облицованный изумительным мрамором, и через небольшое прямоугольное отверстие проползли на четвереньках в погребальную камеру; туда, где должен был проводиться эксперимент. "Разве эта низкая дверь не заставляет всех визитеров нагибаться и невольно кланяться фараону?" промелькнуло в голове у Влада. "Конечно так! Таков был замысел древних строителей. В этом месте ничто не оставлено на волю случая. У всего есть своя скрытая цель и тайное предназначение." Выпрямившись и сделав несколько шагов вглубь помещения, он осмотрелся по сторонам. Современный электросветильник на алюминиевой треноге освещал просторное, но ограниченное прямоугольное пространство, голые стены которого сложенные из полированного розового гранита, немного поблескивали. От спертого и застойного воздуха немного кружилась голова, но температура была комфортной 68 градусов по Фаренгейту. У западной стены стоял ничем не украшенный каменный саркофаг с отломанным углом. Крышка, которая изначально закрывала его вместе с мумией и сокровищами, давно исчезла. То было в древности, в незапамятные времена, когда мир был чистым, незапятнанным и наивным. Сейчас современность вторгалась в прошлое, хватая предков за горло и требуя от них немедленных ответов. Будет ли сегодняшняя попытка успешной? Складные стулья и ящики с оборудованием, принесенные сегодня утром носильщиками, были сдвинуты к восточной стене. Техники готовили свои камеры, прикрепляя их к штативам. В углу комнаты был установлен плоский монитор диагональю 42 дюйма, который был подключен толстым серым кабелем к визуализатору Влада. Монитор светился однотонным голубым сиянием в ожидании изображения. "С чего вы хотите начать?" осведомился Влад, обращаясь к Ибрагиму, который стоял с запрокинутой головой, рассматривая гранитные блоки, образующие верх комнаты. Тот перевел взгляд на своего партнера. Задумчивое выражение застыло на его лице. "Без сомнения, что саркофаг был установлен до того, как был построен потолок," вывел заключение египтянин. "Предположительно, он был вырублен в асуанских каменоломнях. По пути к месту назначения саркофаг плыл на барже по Нилу. Он видел гораздо больше, чем стеновые плиты. В его полированных базальтовых поверхностях отражалась жизнь на берегах древней реки: деревни, окруженные зарослями камыша, крестьяне, работающие на полях, воины, мчащиеся в колесницах. Нас интересует все, до мельчайших подробностей." "Верно. Это вместилище знает многое. Помимo всего оно видело фараона и его похороны," добавил один из ассистентов Ибрагима. "Как и стены камеры," возразил со своего места один из ученых. Скрестив руки, он сидел на стуле в первом ряду, ожидая начала представления. Значок заслуженного преподавателя Каирского университета был приколот к его рубашке. Его коллеги расположились на скамьях позади него. Никто не разговаривал, не смеялся и тишина стояла оглушающая. Поэтому, услышав знакомый баритон знаменитости, присутствующие повернули головы. "Но у саркофага гораздо более богатая история," настаивал Ибрагим. "Что касается плит, то они могли быть вытесаны здесь, в Гизе, и тут же установлены." С почтением чиновник коснулся кончиком пальца корпуса машины. "Если вы не возражаете, доктор Алферов, начнем с саркофага." "С превеликим удовольствием," Влад присел на корточки, распаковывая удлинитель и проверяя совместимость аксессуаров. "Я с детства обожаю историю. Никогда не представлял, что окажусь центре такого грандиозного эксперимента." Он поставил визуализатор на пол возле саркофага. Телескопическая рука, которую он вытащил из тела Сыскаря, легко прилипла к жесткой вертикальной стенке гроба. В момент соприкосновения гранит издал странный мелодичный звук. "Что это?" удивился Влад. "Звучит как бронзовый колокол." "Этот феномен нам знаком давно. Он необъясним. Представляет собой еще одну загадку, оставленную нам древними," Ибрагим задумчиво потер голову и неуверенно развел руками. С нетерпением он, как и другие, ожидал начала процесса погружения в историю. Головы присутствующих были повернуты к пустому экрану видеомонитора, ровно и сильно светившемся голубым.

"Я хотел бы спросить уважаемую публику, как быстро вы хотели бы спуститься из настоящего в Древнее Египетское царство?" Пальцы Влада касались кнопок на круговой шкале циферблата. Скопление крошечных, бледных, но красочных огоньков перемигивалось на узорчатых верньерах. "Я сделал быстрый расчет. Чтобы достичь 26-го века до нашей эры, нам понадобится около 90 минут, если мы будем двигаться со скоростью однoго года за секунду. Это предел машины. Быстрее мой визуализатор анализировать не способен. Однако он может обрабатывать полученный материал гораздо медленнее, если при погружении вы попутно захотите увидеть знаменитых посетителей этой гробницы. Скажем, Наполеона Бонапарта, или кого-то другого, включая пресловутого Аль Мамуна." "Мы изучаем великую историю нашей родины," тряхнув головой, одернул его Ибрагим. Тревога прозвучала в его выразительном взволнованном голосе. "Я допускаю, что европейским ученым было бы интересно узнать, в чем щеголяли заезжие зеваки триста лет назад, их поведение и социальные манеры, но сегодня мы собрались здесь, чтобы увидеть строителей Пирамиды. Когда мы приблизимся к 26 веку, я бы попросил вас изменить скорость проникновения, чтобы мы могли внимательно наблюдать за окружающим." "Конечно. Я уменьшу скорость до одного года в час, но время нашего исследования станет чрезмерно долгим. Также не забывайте, что мы идем в обратном направлении; от смерти к рождению; от более позднего события к более раннему." "Hе будем об этом беспокоиться. В конце концов, когда мы достигнем стадии строительства Пирамиды и начнем по-настоящему наблюдать за происходящим, нам, возможно, придется двигаться с коэффициентом один к одному, то есть год в год. Это займет много времени, но мы ничего не хотим упустить и будем работать посменно. Мы будем здесь столько, сколько потребуется. Нет ничего важнее правды." Не желая рисковать по пустякам, Влад подключил вспомогательное питание к машине, проверил показания приборов и повернул тумблер. Медные провода и силиконовые прокладки внутри Сыскаря отозвались короткой вибрацией. Огоньки датчиков засверкали зеленым, стрелки приборов выстроились, как на параде, силовые трансформаторы преобразователей молекул наполнили помещение ровным спокойным гулом. Влад приосанился и обвел глазами свою аудиторию. "Все готовы к гонке во времени?" воскликнул он с азартом в глазах. "Ну, что же, держитесь крепче, господа! Кто знает, что ждет нас на заре человечества?!"

И время понеслось вспять. Солнце вставало на западе и садилось на востоке; весна следовала за летом, а осень следовала за зимой; все живое сначала умирало, а потом рождалось. Из пыли и тления все рукотворные предметы возвращались к жизни, становясь на время целыми и новыми, а затем снова рассыпались в первозданном хаосе своих составных частей. Часы на мониторе исследователей лихорадочно отмеривали годы как секунды и века как минуты; тысячелетние исторические эпохи, едва появившись, исчезали; культурные и социальные традиции, казавшиеся современникам бесконечными и незыблемыми, превращались в бессмысленный, никому неинтересный языческий вздор; все мчалось и торопилось назад к библейским патриархам, назад к Сотворению мира, назад в бескрайнюю бездну вечности, откуда все началось. На протяжении тысячелетий в гробницу не проникал ни единый луч света и экран монитора оставался черным. Пирамида стояла непоколебимо, как гигантская смонтированная гора, хранящая в своем лоне темную тайну египетских богов. Беспощадное солнце выжигало ее крутые склоны, песок и ветер долбили ее вершину; десятками веков полчища древних завоевателей с изумлением вглядывались в ее геометрически правильную форму, возникающую перед ними из знойного марева желтой пустыни; но Пирамида не предала своего властелина, отбивая все атаки и посягательства на доверенный ей секрет, и экран был пуст. Затаив дыхание, историки замерли на стульях, вглядываясь в безжизненный дисплей. На часах прошло четыре тысячи лет, а в комнате чуть больше часа, но пока ничего не случилось. "Профессор, пожалуйста, помедленнее," произнес Ибрагим, "мы должно быть приближаемся к цели." "Я уже замедляю," Влад подвернул какой-то регулятор на своем пульте. "Теперь мы опускаемся всего год за каждый час нашего времени". Он не успел договорить, как в интерьер гробницы на экране ворвался яркий всплеск света. Он светил через прямоугольное отверстие в потолке, где должна была быть установлена одна из гранитных плит. Дюжина поджарых, мускулистых мужчин в набедренных повязках и с чем-то белым, обернутым вокруг их голов, суетливо поднимала гигантскую плиту. Саркофаг уже стоял на месте, но его крышка была прислонена к стене. Движения рабочих были нелепыми и порывистыми, как в старом немом кино, когда фильм пустили в обратном направлении от конца к началу. Сверху появился еще один разрыв, принесший больше света. Создавалось впечатление, что строители разбирали крышу. "Не понимаю," пробормотал один из присутствующих. "Мы видим их против течения времени," объяснил Влад. "Позже, когда вы будете смотреть записи в прямом режиме, они будут выглядеть нормальными. Законы физики в Древнем царстве были такими же, как и сейчас. Я в этом уверен." Саркофаг на экране начал подниматься и поле зрения наблюдателей распахнулось настежь. Единодушный вздох восхищения вырвался у всех из груди. Их взорам предстала панорама давно минувшего мира. Нетронутое и почти безлюдное творение Божье благоденствовало и процветало. Реки и океаны изобиливали непуганой рыбой, а на суше в девственных чащах и на нераспаханных равнинах резвилось, пряталось и обитало великое множество диковинных птиц и зверей. Земная твердь еще не была нанесена на карту и человечеству предстояло открыть огромные необитаемые континенты, хотя в дремучих лесах Европы Homo sapiens уже убивали друг друга, используя новоизобретенное бронзовое оружие, гигантское усовершенствие по сравнению с дубиной или каменным топором. Великие мыслители еще не родились, поэтому их учения не были опубликованы и не навязаны другим, в результате чего умы простых людей были ясны, естественны и нетронуты, что позволяло каждому делать свои собственные выводы и заключения о жизни и о судьбе. Однако первобытные чудаки эти появились на свет до пришествия Мессии и их умственную вселенную населяли крокодилы и гиппопотамы, которым они поклонялись и даже торжественно возжигали фимиам. В течение последующего тысячелетия Египет прочно удерживал место лидирующей нации на планете и собравшиеся перед экраном ученые с восхищением взирали на строительную площадку внизу, где использовалась самая передовая техника того времени. Необычно маленькое солнце в безоблачном голубом неба нещадно палило на бескрайность желтого песка, где стояла недостроенная Пирамида. Глинобитные хижины, деревянные лачуги, разбросанные груды булыжников окружали легендарное сооружение. Несметные толпы полуобнаженных коричневых тел кишели на его гранитных уступах. Рабы двигались в такт и подчинялись командам надсмотрщиков, которые выделялись своей одеждой и хлыстами в руках. Через неоглядную пустыню, где три тысячи лет спустя будет основан город Каир, упряжка волов тащила огромные глыбы камней. Погонщики щелкали кнутами. Кровь капала на землю. Сотни глоток тянули заунывную песню. Сильные упорные руки, вцепившиеся в упряжь, тянули животных вперед. Пыль, взбитая огрубелыми подошвами множества ног, поднималась к небу, застилая людям глаза и затрудняя их натужные дыхания. Человеческие фигурки, не щадя себя, ползали на карачках вокруг, подкладывая длинные бревна под каждый блок и медленно продвигая махину к месту ее назначения. На западе десятки мазанок жались друг к другу, образуя лагерь. Далеко на севере на самой линии горизонта возвышалась, поблескивая на солнце, высокая и круглая, на вид металлическая, явно внеземная решетчатая структура. Группа разукрашенных всадников скакала в ее направлении. Песок взлетал маленькими облачками под копытами коней и медленно оседал обратно. "Что там такое?" хором воскликнули наблюдатели. "Позже, господа, позже," остудил их пыл Ибрагим. Он прижал руку к груди и добавил, "Не все сразу! В данный момент у нас другая тема!" Они продолжали наблюдать. Видеоаппаратура записывала каждый незабываемый момент древней истории. Было необычайно тихо, да так, что Влад слышал собственное сердцебиение. С монотонным шелестом вентилятор гнал прохладный воздух. Внезапно, откуда - то сбоку в поле зрения приборов вошла богато одетая фигура под защитой двух полуобнаженных воинов, вооруженных длинными соломенными щитами и копьями с острыми наконечниками. Свита держалась с опаской и чуть позади, очевидно побаиваясь своего господина. Подведенные черным глаза на пергаментном лице вельможи были невозмутимы. Мертвящий взгляд его выдавал человека, привыкшего повелевать и проникать в души других. Держался он властно и уверенно, искривленными губами произнося короткие команды и сердито постукивая костяным посохом о каменный пол. Изысканные атрибуты, состоящие из куска желтой полосатой ткани, служившей ему головным убором, и красно-синего складчатого фартука, обернутого вокруг его приземистого толстого тела, указывали на высокий социальный статус носителя. Кольца, нарукавные повязки, браслеты и бубенчики, сверкающие золотом, лазуритом и драгоценными камнями, украшали шею и конечности неизвестного. Пугающая голова кобры нависала над его переносицей. В левой руке загадочная особа держала позолоченный костяной посох. Вельможу сопровождал пухлый, подобострастный, полуголый человек с отвисшими, напоминающие женские, грудями. Оживленно жестикулируя, он что-то объяснял своему хозяину. Весь наряд льстеца состоял из пары кожаных сандалий и широкой короткой юбки, которая закрывала бедра. "Можем ли мы опять снизить быстроту спуска ?" не поворачивая головы, восхищенно прошептал Ибрагим. Он был так заворожен увиденным, что вскидывал вверх руки и пританцовывал. Влад молча кивнул. Его пальцы нащупали регулятор дифракции и неторопливым движением повернули колесико. Лихорадочная суета на экране прекратилась и порывистые, вихревые движения людей сгладились и упорядочились. "Интересно знать, кто эти персонажи?" поинтересовался американец из консульства. "Скорее всего, мы видим живого бога Хнума-Хуфви, известного своим потомкам как фараон Хуфу, второго правителя в Четвертой династии," поделился своими знаниями один из египтологов. "Индивидуум рядом с ним может быть его визирем Хемиуну, архитектором Пирамиды." "Хорошо, но если время идет вспять, как утверждает доктор Алферов, то почему мы не заметили похорон фараона?" спросил, не поднимаясь со своего стула, бородатый мужчина. "Я мельком разглядел это мероприятие," с шутливой улыбкой признался сидевший позади него худощавый историк, одетый, как и вся группа, в скромную рубашку с короткими рукавами, длинные брюки и летнюю обувь. "Экран был почти темным и скорость проникновения в тот момент была высока, но мне удалось узреть процессию жрецов с факелами. Они закрывали саркофаг крышкой." Присутствующие ахнули и схватились за головы, а некоторые в волнении вскочили со своих мест. "Как нас угораздило пропустить такое событие?! Вы, действительно, видели мумию?!" "Нет. Но я видел какую-то странную церемонию." "Возможно, что этот факт подтвердит мою теорию," поднявшись со своего места, веско заявил маститый седовласый египтолог. Он склонил голову набок и с ликованием щелкнул пальцами. "В своих статьях я всегда доказывал, что гроб был изначально пуст, а Хуфу похоронен где-то в другом месте." "Открытие за открытием," произнес взволнованный Ибрагим, "и это всего за два часа работы!" Внезапно экран заполнила сердитая гримаса фараона. Как бешеные, шипя и извиваясь, кружились змеи на его голове; зеленоватые горящие глаза на нечеловечески желтом лице сверлили присутствующих в зале. Смертельная тоска охватила Влада. Другие, полностью завороженные, замерли на своих местах. Губы Хуфу шевелились, словно произнося магические заклинания. "Он видит нас!" воскликнули присутствующие, одни наполовину ослепленные сверкающими глазами фараона, другие сбитые с толку его чарами. "Этого не может быть. Он умер пять тысяч лет назад," возразил прагматичный американец. Он держался лучше других, но и его пронял страх. Челюсть его отвисла, его била крупная дрожь, а сам он еле сидел на своем раскладном стуле. "Я не согласен. Это вполне возможно," возразил тот же самый маститый ученый. Он сохранил присутствие духа, хотя, как и остальные, побледнел, хрипло дышал и капли пота покрывали его лицо. "Фараон был великим магом и его дух до сих пор витает в этой погребальной камере. В том таинственном реалме, где Хуфу сейчас находится, он отвечает за время и пространство. Вот откуда он знает о каждом из нас все до мельчайших подробностей." За мгновение до того, как его швырнуло в темноту, Влад успел перевести взгляд на груду хлама и утиля, сваленную у западной стены. Из вентиляционного отверстия, установленного в картонной коробке, вырывался дурно пахнущий химический пар.

Глава 16.

Ни клочка света, ни глотка свежего воздуха, ни малейшей надежды, ни возможности спастись не оставалось у парализованного Влада. Его возбужденная, негодующая душа блуждала в потустороннем мире, а его безжизненное тело растянулось на гранитном полу древнеегипетской гробницы. Сколько времени прошло? Он не мог знать. Понятие времени не имело значения в эфемерной среде, куда он случайно попал. Ему было скучно и тоскливо в этой тусклой призрачной долине, образованной бесцветными очертаниями холмов и чахлой сосновой рощей, покрывавшей ее склоны. Там не было ни солнца, ни облаков, только матовое серо-жемчужное небо. Образы неизвестных ему пращуров один за другим появлялись перед ним и исчезали в многолюдье на другой стороне мелкой речки и среди них был его покойный отец. Улыбаясь, он призывно махал рукой и звал его к себе, приглашая перейти к нему на другую сторону; но впереди толпы стоял знакомый Владу мужик. Тот нисколько не изменился с той поры, когда Влад видел его последний раз: такое же же доброе, просветленное лицо, все те же порты, лапти и холщовая рубаха до колен. Осторожными короткими шажками он подошел к своему подопечному и тихо сказал, "Слишком рано. Не ваше время, Владимир Андреевич. Возвращайтесь к жене и детям. Вы нужны им там, на Земле." "Детям? Каким детям?" удивился Влад. "У нас нет детей." "Всему свое время. Ваша жена родит двух замечательных дочерей. Вы важны для вашей семьи. Поворачивайте назад в свой мир. Рановато вам сюда, Владимир Андреевич."

Веки Влада медленно приоткрылись. Hевольно зажмуриваясь от яркого света, он возвращался в реальность. Острые солнечные лучи пробивались сквозь щели в занавесках, щекоча его лицо, залезали в ноздри и заставляли его чихать. Задорные ослепительные зайчики играли не только на потолке и в колеблющемся воздухе; они блестели на стенах, обтянутых желтым шелком, сверкали в хрустальных подвесках викторианской люстры; они порхали по дубовым панелям гардероба и отражались в тройном зеркале над комодом. Сияние было невыносимым и Влад поднял руку, чтобы защитить глаза. Ненароком его локоть толкнул предмет, стоящий на ночном столике, и тот упал с жалобным звоном. Немедленно откуда-то издалеке донесся стук быстрых шагов по паркетному полу. По видимости кто-то торопился на звон разбитого стекла. Дверь распахнулась и он увидел прекрасное, но усталое лицо жены. Ее выступающий животик, прикрытый синим в горошек мешковатым платьем, стал очень заметным. Она подошла вплотную к нему, осторожно опустилась на колени и обняла его. "Наконец-то ты очнулся," она нежно поцеловала мужа. "Как ты себя чувствуешь?" "Я в полном порядке. Как ты? Как поживает наш ребенок?" "С малышкой все хорошо, но она чуть не потеряла своего отца," грустно улыбнулась Ширли и покачала головой; ее длинные каштановые волосы упали на плечи. Она пригладила их и заткнула за уши. "А я чуть не потеряла супруга." В ее глазах блеснули слезы. "Неужели все было так плохо? Что случилось? Как я оказался здесь?" "Ваша группа подверглась атаке с применением газообразных боевых отравляющих веществ. Так сказала полиция. Доктора Абубакар Фахим и Гахиджи Абдельлатиф погибли. Остальные в больнице; некоторые все еще без сознания и в бреду; но другие подают признаки жизни. Ты счастливчик. Ты первый, кто выздоровел." "Где я? И каково состояние нашего друга Ибрагима?" "Ты обо всем забыл и ничего не узнаешь," мягко, с любящей преданностью в голосе молвила Ширли. Ее глаза сияли облегчением. "Ты находишься в нашем гостиничном номере в Каире. Но наш друг Ибрагим сильно пострадал. Он все еще в коме. Врачи пытаются спасти его." Пострадавший, придя в ужас, схватился за голову. "Как долго я был без сознания?" "Восемь дней. Неделю назад полиция вошла в пирамиду и вытащила ваши тела." Помолчав немного, свистящим шепотом, не желая расстраивать мужа, Ширли передала страшную новость, "Наш визуализатор пропал". Она пожала плечами и виновато опустила глаза. Услышав потрясающее известие, весь в бинтах и в повязках Влад вскочил сo своего ложа, напоминая мумию, выпрыгнувшую из могилы. "Что!? Сыскарь пропал!?" прогремел он. "Почему!?" Он стоял на матраcе высокий, широкий и голый; его голова почти касалась потолка; зонды жизнеобеспечения запутались в кучерявых волосах на его груди. Он отшвырнул простыню, сорвал наклейки и марлю и отсоединил полдюжины или около того резиновых трубок, которые медики прикрепили к его телу. В скорбном изумлении он вскинул руки. "Как это возможно!? Охранники были повсюду!" "Да, это так. Совершенно непонятно. Агенты Федерального Бюро Расследований прибыли из США пять дней назад и проводят поиск, но, по их словам, пока ничего не нашли." "Где они? Кто у них главный?" "М-р Моррис. Он и его команда сейчас в консульстве. Он уже взял у меня интервью, теперь твоя очередь. Oн ждет твоего выздоровления, чтобы поговорить с тобой. У меня есть его визитка." "Я должен немедленно видеть его." Влад спрыгнул с кровати и стал искать свою одежду. Наспех приведя себя в порядок, он с размаху бросился в кресло и набрал нужный номер. М-р Моррис быстро ответил на телефонный звонок. События завертелись, заторопились и помчались во весь опор. Очень эффективный М-р Моррис ловко хватал быка за рога. Бывалому правительственному чиновнику не надо было объяснять, как добраться до отеля "Виндзор". М-р Моррис хорошо знал свой маршрут. Уже через полчаса он сидел на красном плюшевом диване в главной комнате их гостиничных апартаментов. М-р Моррис оказался пожилым коренастым мужчиной с зачесанными назад черными волосами. Его ледяные голубые глаза внимательно рассматривали Влада, пока тот быстрыми шагами пересекал комнату, чтобы пожать гостю руку. Как и большинство заокеанских посетителей Каира, М-р Моррис был одет в белую рубашку с короткими рукавами и темные брюки. Его кожаный портфель лежал на журнальном столике. "Использованные стратегически, коммерческие тайны обеспечивает значительное конкурентное преимущество для нашей страны," начал нравоучения правительственный чиновник после того, как они обменялись приветствиями. "Ваш визуализатор тому пример. Мы не желаем, чтобы он попал в руки наших недоброжелателей. Сыскарь нашел свое применение в полиции, спецслужбах и Министерстве обороны. Ваша машина очень ценна. Она приносит огромную пользу в борьбе с преступностью, а также в военных целях. Дальнейшее развитие вашего мобильного устройства открывает беспрецедентные перспективы для оперативной эффективности могущества нашей нации. Кто дал вам разрешение вывезти машину за пределы США?" Влад был так поражен бесцеремонным вопросом, что дыхание его на мгновение приостановилось. Щеки его залились румянцем, нo так же быстро побледнели. "Разве мне нужно спрашивать разрешения?" волнуясь, пролепетал он. Перепуганные глаза изобретателя расширились и заблестели. "Вас проинструктировали?" наседал М-р Моррис. "О чем?" Влад сделал непонимающее лицо. "Сыскарь - объект государственной важности. Возможно, это наше упущение, что вас никто не предупредил," с сожалением признался чиновник. В его глазах мелькнуло легкое раздражение, когда он заметил Ширли, неожиданно вошедшую в комнату. Она поприветствовала визитера и устроилась на высоком стуле в углу, повернувшись спиной к мужчинам. Хозяйка открыла местную газету и погрузилась в чтение, стараясь быть как можно незаметнее. "Д-р Алферов, поймите, чтобы найти вашу машину, нам необходимо ваше сотрудничество. У вас есть какие-нибудь идеи, кто мог совершить это преступление? Вы кого-нибудь подозреваете?" Сидевший напротив Влад нахмурился, закусил губу и кончиками пальцев коснулся лба. "Прежде чем я потерял сознание, я помню, как фараон разглядывал всех нас и что-то шептал. Больше ни о чем я понятия не имею до того момента, как очнулся здесь, в своей спальне." Влад недоверчиво взглянул на чиновника из Вашингтона. "Что вы разузнали за последние восемь дней?" "Итак, вы уверяете, что фараон общался с вами?" Игнорируя вопрос, агент что-то нацарапал в своем блокноте. "Этого не может быть. Хуфу, или как его там зовут, не мог украсть вашу машину. После смерти мертвые не совершают преступлений. Все их грехи были совершены при жизни. Они навсегда выведены из обращения и становятся безвредны. Мы знаем, что находящиеся в погребальной камере ученые, были тяжело отравлены. Ваши видения колдующего фараона являются иллюзией и заблуждением вашего сбитого с толку мозга и ничем другим. Боевые отравляющие вещества, примененные неизвестно кем, с прямой целью покушения на ваши жизни, вызвали галлюцинацию и сильно подействовали на вашу нервную систему, а также на физиологическое состояние ваших научных коллег. "М-р Моррис," неожиданно вмешалась Ширли. Она резко повернулась к собеседникам, развернутая газета лежала на ее коленях. Разгневанное лицо ее покраснело и покрылось пятнами. "Видеозапись событий сохранилась. Она показывает именно то, о чем Влад только что вам рассказал. У фараона был зрительный контакт в режиме реального времени со всеми, кто находился в его гробнице." "Человеческое восприятие субъективно, Д-р Стивенс. Видеозапись можно интерпретировать как угодно и в любом направлении," непреклонный М-р Моррис гнул свою линию. "Лучше скажите, как в вашем багаже оказался баллон с ядовитым газом?" "Что?!" Ширли и Влад вскрикнули в унисон. "Газовый баллон?!" А потом вдруг оба замолчали, с изумлением глядя друг на друга. На долю секунды их челюсти отвисли, а глаза расширились. Казалось, они пытались что-то вспомнить, но потом быстро привели свои лица в надлежащие положения, скрывая тонкие эмоции удивления. "Не понимаем, что вы имеете в виду." "Судя по вашему смущению, осанке и мимике я улавливаю, что вы о чем-то умалчиваете," заметил проницательный М-р Моррис. "Вы что-то знаете, но прячете от меня. Перестаньте таить и расскажите об этом подробнее." "Помню, вечером накануне эксперимента в наш номер позвонил консьерж," пояснил Влад, "и сообщил, что в отель доставлена посылка, адресованная на мое имя. Мне требовалось спуститься вниз и подписать квитанцию. Но я был в середине решения задачи по физике, мгновенно забыл о этом звонке и появился в вестибюле лишь следующим утром. Именно тогда я узнал, что квитанция была подписана мною вчера вечером и что посылка вместе с остальным моим снаряжением уже отправлена в Пирамиду." "Мы не могли объяснить эту нелепость, но решили проигнорировать и не обращать внимания; мы были слишком заняты, чтобы волноваться по пустякам," добавила Ширли. "Вы узнаете свою подпись?" агент вручил Владу почтовую квитанцию. "Нет." "Но, когда вы подписывали документ, консьерж узнал вас. Мистер Зари утверждает, что вы появились в вестибюле в 6:30 вечера, вышли из пассажирского лифта и на вас был одет синий комбинезон." Издав короткий стон, Ширли отчаянным жестом вскинула руки. Голова ее запрокинулась и бессильно свесилась на грудь. Влад же стиснул зубы и топнул ногой, сурово глядя куда-то вдаль. Наступило долгое молчание. Оглядывая друг друга с растерянными улыбками, шокированные супруги стали о чем-то догадываться. Скрестив руки на груди, они мрачно задумались. "Мы опросили рабочих, участвующих в погрузке," не желая замечать тяжелых эмоций хозяев, ломился к поставленной цели упрямый агент, "мы задавали вопросы персоналу египетских радио и телевизионных станций, мы расспрашивали полицейских и даже погонщиков верблюдов, слоняющихся день - деньской вокруг Пирамиды, но никто не знает, кто открыл клапан на газовом баллоне в усыпальнице фараона. Однако, мы установили, что посылка в форме картонного ящика, содержащего откалиброванную аудио- и видеоаппаратуру, прибыла накануне со специальным курьером и была внесена внутрь носильщиками. Имя человека, отправившего посылку: Д-р Владимир Алферов, то же самое, как и имя получателя. По словам полицейских на КПП, именно Влад Алферов вынес Сыскарь из Пирамиды, погрузил его в ожидавший на обочине красный Ford Mustang и на большой скорости покинул территорию в направлении Кольцевой дороги." М-р Моррис закончил читать обвинительное заключение, сунул пачку бумаг в портфель и запер крышку, безжалостно лязгнув никелированным замочком. "У меня есть все основания считать вас подозреваемым!" Колючий взляд чиновника был устремлен на Влада. "Я подозреваюсь в краже собственного имущества?" "У людей могут быть разные причины для подобных поступков" уклончиво ответил М-р Моррис, прищуривая глаза и извиняюще разводя руками. "Минуточку, я могу показаться грубиянкой," потеряв остатки терпения, Ширли набросилась на чиновника, "но объясните, как Д-р Алферов мог находиться сразу в двух местах: по вашим словам он вышел из Пирамиды с чемоданом в руке, однако в то время, как всем известно, он, в числе других пораженных, был отправлен в больницу?!" Но М-р Моррис был невозмутим. "Ну и что," парировал бывалый агент. "Из опыта работы мне известны всевозможные, весьма тяжелые случаи мошенничества. Субъект может утверждать, что он находился сразу не только в двух, а в трех местах и найдутся свидетели, которые под присягой будут уверять вас в этом! Рассмотрим факты." Тон М-ра Морриса утратил агрессивность и стал примирительным. "Когда три часа спустя, после отъезда Д-ра Алферова в красном Мустанге полиция забеспокоилась отсутствием вестей из охраняемого объекта и вошла в Пирамиду, погребальная камера была наполнена плотной пеленой газа. В результате доступ туда был ограничен. Прошло еше два часа, пока были доставлены маски и респираторы. Тела, лежащие на полу, невозможно было отличить друг от друга. Кто есть кто? Пострадавшие были без сознания и плавали в собственной рвоте и, извините, в дерьме. Санитарам, отвезшим их в больницу, пришлось много поработать. Тамошний персонал отмывал, нумеровал и определял степень поражения каждого пациента, ставя соответствующий диагноз и определяя курс лечения. На эти процедуры ушло двое суток и без участия в опознавании родственников пострадавших мы бы ничего не добились. Теперь вам понятны наши сомнения, Д-р Стивенс?" У Ширли не было слов. Ошарашенная обрисованной агентом яркой картиной катастрофы, она только моргала глазами. Растерянная женщина слегка кивнула и продолжала слушать. "Где обретался Д-р Алферов в течение тех 48-и часов?! Вот в чем вопрос! Он вполне мог вернуться в больницу, пробраться в приемное отделение и занять место среди пораженных, прикидываясь одним из них." М-р Моррис исчерпал свой дар красноречия и, скрестив руки на груди, ждал реакции собеседницы. "Это чудовищно! Вы подозреваете всех!" от волнения Ширли стала заикаться. "Как у вас язык поворачивается нести такую ахинею?!" "Потише, потише, Д-р Стивенс! Не забывайте с кем вы имеете дело! Не то мне придется призвать вас к порядку!" "Вы заблуждаетесь, мистер. Но ничего нового для меня в этом нет," сиплым голосом вмешался Влад, не глядя на собеседника. Он отрицательно покачал головой, а правая рука его коснулась лба, как бы в поисках облегчения. Минуту он молчал, глаза его были закрыты. "Не первый раз меня принимают за другого человека," еле слышно произнес он. "У вас есть описание водителя красного Мустанга?" "Молодая блондинка. Сквозь отражения в лобовом стекле было трудно что-то разглядеть." "Ах, вот как! Это могла быть Ирина," молвила Ширли, издевательски растягивая слова; горячая краска залила ее сердитое лицо. Обрадованный М-р Моррис схватил свой блокнот. "Уже что-то получается!" с энтузиазмом изрек он и торопливо черкнул несколько строк. "Друзья, уверяю вас, что вы знаете гораздо больше, чем отдаете себе отчет!" Он лучезарно улыбнулся. "Теперь скажите, кто такая Ирина?" Он отвесил супругам испытующий взгляд. "А также, кто ваш близнец? Слушаю вас, Д-р Алферов." Чиновник немного поерзал в кресле, готовясь записывать. "Мы не уверены, что Ирина имеет какое-либо отношение к этой истории," губы Влада задрожали от гнева и он сжал кулаки с такой силой, что ногти у него побелели. "Блондинка - это не обязательно Ирина," размышлял он вслух. "Мы не знаем, где Ирина сейчас. Последний раз мы видели ее год назад в Нью-Йорке. Она возвращалась в Россию." Hа изможденном лице Влада появилось выражение невыносимой душевной муки. Он тихонечко застонал. Закрыв глаза, он неподвижно сидел несколько минут, затем продолжил, "Что касается моего двойника Якова Криволапова, то полгода назад oн чуть не убил меня в моей резиденции в Олбани, штат Нью-Йорк. В то время его попытка украсть машину сорвалась. Я уцелел. Вы можете найти полный текст отчета об этом инциденте, если обратитесь в полицейское управление г. Олбани." "Это было сделано," заверил его агент. "Вы понимаете, что химический состав газа, который был применен против вас, соответствует тому, который российский спецназ применил против чеченских террористов в театре в Москве в 2002 году? Сто тридцать заложников погибли. Это был фентанил, сильнодействующее успокаивающее средство, содержащее опиум. Некоторые захлебнулись собственной рвотой; у других распухшие языки закупорили дыхательные пути, вызвав мучительное удушение." М-р Моррис скрестил ноги и слегка наклонился вперед, уперев локти в колени. В глазах его застыла настороженность. "Вы уверены, что ваш близнец не связан с российскими спецслужбами?" "Понятия не имею. Вы располагаете такой информацией?" ответил Влад с тоской на лице. "На мой взгляд, он просто уголовный преступник. Он мог украсть газовый контейнер с военного склада или обменять его у ворот химического завода у забулдыг - охранников на пару литров водки. Все возможно в стране чудес." Зазвонил мобильный телефон М-ра Морриса. Он приложил его к уху и внимательно слушал. Его унылое непроницаемое лицо не выражало никаких эмоций. Затем он сказал "Окей" и сложил свой гаджет. "Мне сообщили," вещал он ровным спокойным голосом, "что два часа назад доктор Влад Алферов переправился в Ливию. Он предъявил действительный американский паспорт, удостоверяющий его личность, на пограничном посту Саллум." Правительственный чиновник бросил на Влада испепеляющий взгляд. "Как вы можете доказать, что вы не Яков Криволапов?" Он резко повернулся к Ширли. "Вы уверены, мэм, что этот человек - ваш законный муж?" Безмолвная от удивления и полумертвая от страха, Ширли застыла, как соляной столп.

Глава 17.

Неторопясь и почти лениво Ирина брела под палящим июльским солнцем, стоявшим прямо над ее головой. Мысли красавицы были горьки, нервы расстроены и ей хотелось плакать. "Как я оказалась здесь, вот так без всего, вдалеке от родных?" спрашивала она себя. "В глуши, на краю Сахары, среди странного народа, о котором я раньше и не слыхивала, пять долгих, неспокойных дней?" Еще несколько шагов и она вышла на набережную. Синяя морская гладь была пустынна и слегка волновалась. Легкий ветерок, обдувающий девушку, вызвал у нее естественное желание искупаться, но кучи мусора, наваленные на песке, вдоль череды набегающих лазурных волн и боязнь нарушить Закон быстро заставили ее передумать. В соответствии с местной традицией тело и голова Ирины были покрыты хиджабом, черной накидкой, которую мусульманки надевают при выходе на улицу, а ноги ее в резиновых шлепанцах осторожно перешагивали через выбоины в засыпанном хламом бетонном тротуаре. Улица была почти безжизненна, если не считать нескольких мужчин-бедуинов в белых одеждах, нетвердой походкой ковыляющих далеко впереди нее. Кварталы лачуг, состоящие из выкрашенных в синий цвет шлакоблоков с заколоченными окнами и плоскими крышами, казались необитаемыми и заброшенными целую вечность. Однако заметны были признаки прогресса: длинная череда высоких элегантных фонарей, установленных на столбах вдоль недавно заасфальтированной дороги, вела к внушительному правительственному зданию, возвышающемуся на высокой круче с видом на бирюзовые воды Средиземного моря. Ирина проклинала жестокий мир, свою неудавшуюся жизнь и, особенно, Якова. После кражи Сыскаря и их совместного бегства из Каира бытие ее встало на дыбы. Только сейчас она поняла, что являлась для этого негодяя не более чем товаром, эдакой разменной монетой и он никогда-никогда не любил ее. Она сглотнула ком, подступивший к горлу, и попыталась сдержать слезы. Ее затуманенный взoр рассеянно скользил по безмолвной, залитой солнцем гавани и входящему в акваторию светло-серому фрегату. Медленно корабль приближался к пирсу. На его мачте развевался флаг ВМС Египта с желтым орлом среди красных, белых и черных полос. Пустая гавань представляла собой полукольцо со скоплением построенных на берегу глинобитных лачуг, в которых нашли приют кочевники и их верблюды. Заброшенные и неосвоенные земли, принадлежащие государству, окружали деревню. Там рос бурьян и водились шакалы. Здесь же, поближе к береговой линии размещался торговый пост бедуинов. К западу от гавани за высокой монументальной горой лежала Ливия. Три дня спустя, после их прибытия на пограничный переход Саллум, Ирина взбунтовалась и отказалась покинуть Египет. Яков угрожал своей подруге физической расправой, громко проклинал ее, но в конце концов уступил и в одиночку отправился через границу искать покупателя для украденной машины, которую он прятал в багажнике своего автомобиля. Ирине было все равно. Иногда ей казалось, что она оказалась на дне, став неудачницей. Не правда ли, ведь ее жизнь пошла под откос после того, как год назад она сбежала от Влада в нью-йоркском аэропорту Кеннеди. Она просчиталась, переоценив Якова; фатальная ошибка вышла ей боком, вызвав массу несчастий для обоих авантюристов. Не найдя источника дохода в США, Яков околачивался в барах или на тротуарах, всегда грязный и гневный, пытаясь убедить ее продать свое тело, чтобы заработать денег. Но гордая девушка не сдалась и вернулась домой в Йошкар-Олу. К сожалению, она опоздала. Ее место в фитнес-центре занял новый инструктор. Какая неприятность! И на родине Ирина не смогла найти достойного занятия; впрочем, дом есть всегда дом и родители материально поддержали свою заблудшую дочь. Она продолжала обитать в той же квартире, где родилась, а жилье и питание предоставляли ей мама и папа, которые были счастливы видеть свое чадо каждый день. Пытаясь устроиться и определиться, она вновь связалась с кучей брачных агентств и опять стала профессиональной невестой, охотящейся за западными мужчинами. Но как и раньше, ничего не получалось. Через несколько месяцев в родной город вернулся Яков, сытый по горло заокеанскими приключениями. Он был голоден, оборван и зол как черт. К своему разочарованию, мошенник узнал, что для успеха в Америке требуются трудолюбие, самодисциплина и знание полезной профессии. Жуликов там и своих хватает. Приезжие аферисты не в почете. Конкуренция в Нью - Йорке на любом поприще царит жестокая. Таким образом, места Якову за рубежом не нашлось. Других качеств у него не было. Итак, они снова оказались не у дел, на этот раз в Йошкар-Оле, не зная, что с ними будет дальше и утопая в бездонной пучине отчаяния; пока однажды, холодным воскресным утром Яков не услышал по радио об успехе Влада, внимании всего мира, прикованное к изобретению супругов Алферовых и их предстоящей экспедиции в Египет. "Это наш шанс!" по-волчьи щелкнув зубами, воскликнул злодей и, не откладывая в долгий ящик, стал планировать экспедицию. Он уговорил Ирину поехать с ним, убедив ее, что она станет его секретаршей, любовницей и доверенным лицом. Детали были улажены, подробности обсуждены, деньги взяты взаймы, а на предприятии по производству химического оружия за литр самогона приобретен баллон с отравляющим газом вместе с дистанционным управлением клапана. Они уехали весной, когда цветет природа, щебечут птички и в голубом небе сияет солнышко. Надежда обеспечить себя состоянием, которое продлится до конца их жизней, а может быть, и больше, согревала их коварные сердца. Поначалу все шло отлично. В Каире они сняли комнату в здании напротив отеля "Виндзор" и часами наблюдали за передвижениями Алферовых, начиная с первого дня их приезда, и даже фотографируя знаменитую пару на балконе, где Ширли и Влад сидели вечерами, любуясь течением реки Нил и живописными закатами над пирамидами. Шпионское оборудование, привезенное из России, позволяло им подслушивать разговоры супругов, благодаря чему Яков всегда был в курсе планов противника и всегда был на шаг впереди ничего не подозревающего Влада. Когда доставка посылки с газовым баллоном оказалась под угрозой, у Якова не было другого выбора, кроме как войти в вестибюль отеля и подписать почтовую квитанцию, о которой его близнец нечаянно забыл. Утром решающего дня Яков появился у Пирамиды намного раньше всех, но полицейские на КПП, зная внешность Влада, без лишних слов пропустили его. Дальше было самое трудное. Целых пять часов Яков просидел в засаде на глиняном полу камеры, находящейся в основании гигантского сооружения. С наушниками на голове, злорадно улыбаясь каждому слову восторга, произнесенному историками наверху, он в нужный момент нажал кнопку выпуска газа. Помедлив пару минут и убедившись, что вопли, судороги и крики постепенно затихли, он надел противогаз и на цыпочках прокрался наверх, чтобы осмотреть последствия своего гнусного злодеяния. Зрелище было диким. Как облака в атмосфере, клубы коричневого дыма слоями плавали в густом воздухе. Но аппаратура видеозаписи не пострадала и продолжала работать. Монитор на стене, как ни в чем не бывало, демонстрировал драгоценные образы Древнего Египта, но несчастные зрители корчились на полу, задыхаясь и захлебываясь, в лужах собственной блевотины; они не замечали транслируемый бесценный материал. Яков осторожно выключил аппарат, уложил его в футляр, надежно запер задвижки и на прощание вытащил из кармана своего двойника бумажник вместе с его паспортом. Перед тем, как выйти из Пирамиды, все еще в тоннеле разбойников, он, как хороший актер, причесал расстрепанные волосы на голове и поправил свою смятую одежду. Преувеличенно большими шагами, не обращая внимания на толпы зевак, не мигая и глядя прямо перед собой, он прошел к автомобилю, за рулем которого его ждала Ирина.

Они проехали 180 км на север, достигли Александрии и, делая короткие остановки для дозаправки автомобиля, устремились на запад. По дороге Яков часами развлекал свою спутницу обещаниями богатой и беззаботной жизни, которая ждала ее впереди. По его словам, необходимо сделать еще немного. В Ливии им придется собрать немного денег, чтобы купить место на корабле и пересечь Средиземное море, чтобы попасть в Европу. Оттуда до России совсем недалеко; просто рукой подать. После сумасшедшей гонки по International Coastal Road они добрались до ливийской границы. Но между тем Ирина передумала. Она слишком хорошо знала значение фразы "собрать немного денег". Она слышала это выражение раньше. Она была еще молода, невероятно красива, обладала непостижимым обаянием, светской уверенностью и привлекательной улыбкой. Она не хотела губить свое тело и душу, продавая себя в кварталах красных фонарей. Ни за что! Этот египетский приграничный городок, кишащий полицией, был единственным подходящим местом, где она могла противостоять домоганиям Якова и получить защиту в случае необходимости. Девушка наотрез отказалась ехать с ним дальше и Яков отступил, не осмелившись ее заставлять. С искаженным гневной гримасой лицом бандит исчез по ту сторону ворот КПП и Ирина надеялась, что больше никогда его не увидит. За последний месяц она много передумала и внутренне сильно изменилась, начав понимать, насколько бесценным был для нее Влад, а также тяжесть боли, которую она ему причинила. "Как я могла так жестоко поступить?" спрашивала она себя. "Возможно ли вернуть его? Помнит ли он мои ласки? Ведь он серьезно относился ко мне: хотел жениться, познакомить меня со своей мамой и поселить в своем особняке," рассуждала ветреная красавица. "Я должна сделать что-то экстраординарное, чтобы вернуть его любовь. Попробовать никогда не поздно. Уверена, что я снова завоюю его сердце." Все вышеперечисленное было объяснено Владу в закапанном слезами письме, написанном в опустошительном одиночестве ее гостиничного номера, сразу после отъезда Якова. Конверт был запечатан, адресован Владу Алферову, проживающему в отеле "Windsor" в Каире, и положен в ее карман, ожидая возможности, быть опущенным в почтовый ящик. Воспоминания не оставляли Ирину. Недавно пережитое жгло и преследовало ее.

Oна повернулась и медленно побрела обратно в отель. Идти было недалеко; всего несколько кварталов. На облупленном фасаде здания было написано "Отель Аль-Ахрам" по - английски и по - арабски. Путешественница занимала маленькую тихую комнату на первом этаже с узкой кроватью, квадратным столом и двумя старомодными стульями из цельного дерева. Ничего больше не требовалось, чтобы удовлетворить ее скромные потребности. Заведение было бедным, ветхозаветным и спартанским, зато персонал был вежливым и внимательным. Однако существовали недостатки; одним из них являлась неудовлетворительное состояние внутреннего водопровода. Вода не всегда подавалась, а когда подавалась, то она всегда была холодной. Визжа от восторга, стуча зубами и трясясь всем телом, Ирина заставляла себя стоять под холодным душем, представляя, что погружается в пучину Северного Ледовитого океана, откуда, впрочем, очень легко было выпрыгнуть обратно в тропики. Через пять мучительных секунд ее тело акклиматизировалось и ей нравились такие каждодневные испытания. Эти жестокие тренировки делали ее настойчивой, смелой и сильной, как тигрица. Тревожные предчувствия терзали душу Ирины; она сознавала, что ее будущее вот-вот изменится, но ей не было сказано когда и как, она не хотела даже думать о неизвестном испытании, несчастливица просто пыталась хоть немного передохнуть от скорбей и бед этого мира. Она вызвалась помочь в коммерческой кухне, расположенной в задней части отеля, где, согласно местным кулинарным рецептам, готовились блюда для постояльцев. У владельцев гостиницы были золотые сердца и они приняли ее как одну из своих. Три поколения семьи, состоящей из пятнадцати человек, жили в большой палатке неподалеку, из которой они постоянно сновали туда и сюда. Никто из них не говорил по-английски, но им удавалось общаться с услужливой постоялицей с помощью улыбок, жестов, и нескольких ломаных иностранных слов. Острым специальным ножом Ирина шинковала кальмаров для calamari, резала баранину для kebab, замешивала сырое тесто, а вчера освежовывала тушу верблюжонка. На кухне работали две родственницы - сестренки, Аль Ануд и Вадха, а их шестнадцатилетний братец Заид обеспечивал доставку топлива и воды. Сестры достигли брачного возраста и носили хиджаб; обеим было за двадцать - одна еще не была замужем, другая уже побывала - успела развестись и осталась с двумя трехлетними мальчуганами. В те дни приближался праздник Курбан-Байрам и к пиру кухарили много, а верблюд был редким деликатесом. Вся семья участвовала в приготовлении угощения, это была тяжелая, кропотливая работа и Ирине досталась самая трудная, грязная часть, отчего, несмотря на резиновый фартук, она, с ног до головы, была покрыта кровавыми выделениями животного. Позже, вернувшись в свою комнату, она так расстроилась из-за этого верблюжонка, что долго лежала в постели с открытыми глазами, размышляя об этом несчастном существе и его грустной маме-верблюдице, которая с жалобным воем сейчас ищет своего новорожденного. Ирина уснула только к утру.

Во сне она видела себя на палубе корабля в бушующем море. Удары стихии грозили пробить деревянные борта, ветер свистел в такелаже, за кормой бурлила пена. Все качало, билось и тряслось, могучие всплески волн стегали по корабельным надстройкам, обдавая солеными брызгами прижавшихся друг к другу оробевших пассажиров, но бесстрашный капитан уверенно держал штурвал и неуклонно вел корабль в безопасную гавань. Моряки охотно выполняли его приказы. Капитаном был Влад и все его знали и любили. Ирина проснулась. В предрассветной полутьме она услышала стук. Упрямый, зловещий стук в ее дверь. "Кто там?" по - русски крикнула Ирина; все еще в полусне, все еще плохо соображая. "Это я," услышала она знакомый голос. "Это я, Влад." Счастье и волнение мгновенно переполнили исстрадавшуюся женщину. Не в силах справиться с эйфорией, охватившей все ее существо, она спрыгнула на керамический пол, обнаженная и босая, одним прыжком подскочила к двери и попробовала повернуть запертую ручку. Не поддается! Где этот противный старомодный ключ? Дрожащими руками она вставила громоздкую железку в замочную скважину, механизм клацнул и дверь распахнулась. Ее возлюбленный Влад, властелин ее мыслей и светоч ее сердца стоял перед ней, улыбаясь и протягивая ей обе руки. Их поцелуй был долгим и страстным, как история победоносной любви, как сага страсти, преодолевшей тысячи преград и все опасные повороты переменчивой судьбы. "Как ты меня нашел?" растерявшаяся Ирина произнесла особенным, звенящим небесной красотой голосом. "Никто в мире не знает, где я спряталась." "Нет ничего проще," сказал он, толкая ногой свой парусиновый портфель внутрь помещения. "Кто в этой деревне не слышал о зеленоглазой принцессе, очаровавшей каждое живое существо?" Mужчина тепло улыбнулся и ласково прикоснулся к выпуклостям ее молочно-белых грудей. Она рассмеялась и поцеловала его руку. "Обещай, что ты никогда не покинешь меня!" Ирина смотрела ему в глаза с собачьей преданностью. "Никогда. Я отвезу тебя в Олбани. Мы будем жить в моем особняке." "Однако, куда ты денешь свою жену? Она тебе ничего такого не позволит." На ее лице появилась тень беспокойства. "У меня больше нет жены. Я только что отправил ее обратно к родителям. Я сыт по горло этой американской дурочкой, которая не умеет жарить котлеты и ничего не смыслит в любви. Мне нужна такая горячая, умелая штучка, как ты." Ирина закрыла лицо ладонями. Было заметно, как дрожат её плечи и вздымается грудь. "О, Влад! Я так счастлива, что вот-вот заплачу," всхлипнула она, схватила со стола платок и вытерла слезы. "Я не видела тебя целый год, дорогой. Позвольте мне полюбоваться на тебя." Она восхищенно улыбнулась и отступила назад, наклонив голову. "Ты выглядишь смелым и сильным, как всегда. И также мне нравится твой наряд. Ты одет как денди," заключила она, любуясь его пижонской белой рубашкой, темно-синими брюками и коричневыми кожаными туфлями. Мужчина усадил Ирину на край кровати и снял с себя одежду, обнажив волосатую грудь, заросшие подмышки и набухшие мышцы рук и туловища. "Я собирала деньги, чтобы купить автобусный билет до Каира," бездумно щебетала Ирина. "Я очень хотела увидеть тебя. Но ты нашел меня первым." Она по-детски рассмеялась. "Ты уверен, что твоя жена не вернется?" Хихикая от предвкушения, красавица медленно откинулась на спину, вытягиваясь на застиранной простыне.

Солнце начало садиться за песчаные барханы и длинная тень от хребта на западе протянулась по каменистому грунту, но влюбленные не могли насытиться друг другом. Они пили вино, смеялись, болтали и делились воспоминаниями - им важна была каждая мелочь - ведь они так долго были в разлуке! Ирина рассказала ему все: каким монстром был Яков, как он ее притеснял и мучил, и как она рада, что негодяй этот навсегда ушел из ее жизни; и как она счастлива, что Влад наконец-то вернулся к ней. Однако вскоре девушка стала замечать, что Влад мало что помнит из их совместных приключений, но объяснила этот пустяк простой забывчивостью великого ученого. Часы бежали чередой, за окном угасал день, в запертой наглухо комнате становилось душно и сумрачно, пот блестел на их обнаженных телах. Ирина потянулась вперед и повернула выключатель электрического светильника. В сиянии лампочки выступили иронически прищуренные глаза мужчины и свежий шрам на его подбородке. Ладонью он потер свою двухдневную щетину на обветренном загорелом лице и о чем-то задумался, водя глазами из стороны в сторону. Ничего вокруг не замечая, опьяненная счастьем девушка спешила подарить самое лучшее от себя. Она легонько коснулась губами щеки любимого и проворно соскочила с кровати. Ей необходимо соблюдать гигиену и опрятность во всем! Следует принять душ и освежить духами свои интимные места, к которым ему так нравилось прикасаться! Когда через десять минут красавица вышла из душевой кабинки, она услышала через запертую дверь голос одной из своих коллег по работе на кухне. Та, напевая, деликатно стучала в дверь. "Салам-алейкум, Ирина," говорила Вадха, стоя в коридоре и смешивая арабские, французские и английские слова. "Comment allez - vouz? Go to eat. Иди есть." "Алейкум-салам, Вадха. Я в порядке. Спасибо. Мне ничего не нужно," не открывая двери, Ирина прислушалась к удаляющимся шагам Вадхи и, подойдя к вешалке, быстро стала одеваться. "Извини, Влад. Я плохая хозяйка. Ты должно быть голоден. Я пойду раздобуду еды." "Ах, вот как! Ты знаешь, как заботиться о своем мужчине, когда ты хочешь, не так ли?" Ее любовник приподнялся на локте, пытаясь залезть в карман висящих на спинке стула брюк. Он вытащил бумажник, открыл его и протянул Ирине банкноту. "Тебе понадобятся деньги," криво усмехнулся он. "Возьми это." Тяжелая связка ключей выскользнула из его кармана и зазвенела, ударившись о плиточный пол. Мужчина наклонился, протянул свою большую волосатую пятерню и, сграбастав ключи, положил их на сиденье. Его колючий, настороженный взгляд неприятно царапнул лицо Ирины. Та, в мгновение все поняв, в ужасе замерла. Ее веселый, беззаботный мир, в котором она жила всего секунду назад, начал меркнуть и рассыпаться на куски, продолжая разваливаться на кусочки, фрагменты и осколки с мелодичным дребезжаньем утраченных иллюзий. У нее подкосились ноги и в холодном поту она опустилась на cмятые простыни любовного ложа; ей не хватало воздуха и ее сердце лихорадочно билось. Этот бумажник и ключи были хорошо ей знакомы. Они принадлежали ненавистному Якову. "Где твой автомобиль?" спросила она с помертвевшим лицом, все еще надеясь, что ошибается. Его глаза метнулись по комнате, веки сузились и заморгали, а ноздри яростно раздулись. "Вон там; посмотри в окно," засмеялся Яков, понимая, что его преступная игра сорвалась. "Все тот же надежный Форд." Он сурово взглянул на нее. "Ты изменила мне, дрянная девчонка. Моя татуировка ничего для тебя не значит. Ты будешь наказана. Не сейчас, это придет позже. Ты навсегда моя собственность." Он грохнул кулаком по стулу. Покачиваясь на нетвердых ногах, охваченная ужасом Ирина подошла к окну и раздвинула шторы. Перед ней предстал странный реальм, в который она попала по прихоти судьбы. В голубом небе клонившееся к закату светило заливало ослепительными лучами бесплодное скалистое плато, на котором никакая растительность не могла произрастать. Порывы обжигающего ветра гнали клубы пыли и песка по безводному, выжженному солнцем буро- желтому ландшафту. На горизонте, на широком и открытом пространстве самого девственного и нетронутого региона планеты, в жарком мареве колеблющегося воздуха вереница верблюдов торжественно шествовала мимо россыпи каменных глыб, утопающих в барханах. Достоинство и равнодушие этих вьючных животных к суете современного мира было поразительным. Они выглядели нереальными, словно материализованные из эпохи халифов, султанов и древних сказок. Однако технический прогресс сегодняшнего дня грубо вторгался в эту сонную идиллию. Его атрибуты находились повсюду и рядом. Перед Ириной посреди замусоренного двора стоял помятый большой грузовик. Трое смуглых мужчин в перепачканных мазутом штанах и рубашках c вопросительными выражениями лиц окружили транспортное средство. Один из них открывал капот, а двое других доставали из сумки инструменты и собирались начать ремонт. Навстречу к ним спешил Заид, 14-ти летний помощник повара, надеясь почерпнуть от взрослых хотя бы крупицу мудрости. Слева от Ирины, у забора, сложенном из камней, рядом с загоном для овец, из-за которого высовывались кудлатые головы блеющих животных; в тени одинокой акации стоял, незаметно припаркованный красный "форд-мустанг", принадлежащий Якову. Обманутая девушка пoчувствовала отвращение, словно ей плюнули в душу. "Какой же он подлец," опустив голову, едва слышно пробормотала она. Пламя ненависти полыхало в ее глазах. "Я никогда не отмоюсь от его похотливых, грязных рук." Ее пальцы вцепились в подоконник, а тело дрожало от гнева. "То, что он сделал со мной, было хуже, чем изнасилование." Она выпрямилась и покачала головой. "Что ты там ворчишь? Я получил лучшее от тебя. Это было очень неплохо." Яков с удовольствием потер руки, а затем наклонился к ней. "Вот что. Смотри сюда. Знаешь, почему я вернулся?" С лукавой улыбкой, обнажив свои острые, крепкие зубы, мошенник начал плести свои новые лживые речи. "В порту Бенгази я нашел капитана грузового судна," свистящим шепотом заявил он, размышляя, почему Ирина выглядела такой расстроенной. "Ему нравятся русские красавицы вроде тебя. Я показал ему твою фотографию. Он заинтересовался и одобрил тебя, как свою временную служанку. За треть обычной стоимости проезда он отвезет нас обоих в Одессу. А оттуда всего несколько шагов до нашего дома." Яков радостно захлопал в ладоши. "От тебя почти ничего не требуется. Просто раздели его постель и исполняй его желания. А я размещусь на палубе на матрасе. На этих широтах ночи теплые." Закончив тираду, Яков отвернулся, спустил ноги на пол и стал одеваться, снимая со стула белье, рубашку и брюки. Ему было весело, улыбка играла на его губах. Он напевал какие-то смешные куплеты из оперетты. Затаив дыхание, Ирина смотрела на его сильную спину с толстым позвоночником и двигающимися лопатками. Волна бешеной ярости охватила ее. Она жаждала уничтожить этого негодяя, которому доверяла и который так жестоко надругался над ней. Внезапно обеими руками она схватила тяжелый стул, рывком высоко подняла его над собой и с гортанным, утробным воем с размаху обрушила громоздкое сиденье на голову своего врага. Раздался леденящий душу глухой удар; кости треснули, осколки разбитого черепа рассыпались повсюду. С тяжелым стуком Яков рухнул лицом вниз. Темная густая кровь бесшумно хлынула из его затылка, быстро образовывая на полу большую лужу. Мстительница победно улыбнулась. "Больше нет преград на моем пути," просияло в ее затуманенном сознании. Швырнув сломанный стул в угол, она выудила из кармана Якова ключи, схватила желтую виниловую сумку, свое единственное имущество в этой стране и сладкое эхо родины, и выбежала на улицу.

Рассудок Ирины бурлил и кипел. Ее тело тряслось, а подгибающиеся ноги едва повиновались ей. Почти бегом она пересекла двор, левой рукой поддерживая развевающиеся полы своего окровавленного мусульманского платья. Ничто не должно мешать ее быстрому шагу! Инстинктивно беглянка наклонила голову, уже не прикрытую хиджабом, стараясь быть незаметной, но ее зеленые, круглые глаза были устремлены на красный "форд-мустанг", блестевший неподалеку в последних лучах заходящего солнца. "Ух ты!" Заид первым заметил Ирину. "Что случилось?" мужчины, собравшиеся вокруг грузовика, перестали работать; затаив дыхания, они уставились на нее. "Прощайте!" крикнула oна, открывая дверцу "Мустанга". Плюхнувшись в палящий зноем салон, она вставила и повернула ключ. Мгновенно все лампочки на приборной панели загорелись, сообщая о готовности автомобиля. Двигатель тихо заработал. Ирина знала только один маршрут - маршрут к Владу. Она вдавила педаль газа в пол. Мотор взревел, шины взвизгнули и "Мустанг" вылетел за ворота, оставив позади клубы пыли. Ирина была вся внимание. "Осторожно. Надо соблюдать правила дорожного движения. Отсюда недалеко до главного шоссе, ведущего в Каир," рассуждала она. Первый выстрел задел лобовое стекло, оставив на его поверхности след из мелких трещин. Это испугало ее и она импульсивно свернула с дороги на неровное плато. Второй выстрел попал в тыльную сторону ее левой руки, сжимавшей руль; третий выстрел угодил ей в висок. Голова ее поникла, плечи обвисли, тело стало наклоняться набок, но замечательный автомобиль продолжал нести свою ношу, прочь от стрелка, вперед в далекое странное путешествие; ежеминутно подпрыгивая на булыжниках и валунах; проваливаясь в ямы и выбоины. Яков снова прицелился в удаляющийся автомобиль, но, измученный ужасающей болью и кровотечением, замер и повис на краю разбитого окна. Его изуродованная голова и руки высовывались наружу; пистолет выпал из его ослабевших пальцев и угодил прямо в теплый верблюжий навоз; огни вечерних костров мерцали на полированной стали оружия. Эхо выстрелов разнеслось по округе, всколыхнув все живое. Заблеяли овцы, заревели верблюды, залаяли собаки. Бросив свои неотложные дела, смуглолицые обитатели шатров высыпали наружу и глазели, как вдалеке, почти на горизонте в сумерках надвигающейся ночи, красный седан медленно катится по каменистому плато. Автомобиль продолжал свое неутомимое движение вперед - через выбоины и ямы, по откосам и косогорам - покачиваясь и ныряя, вихляясь и подпрыгивая, пока не врезался в основание широкой скалы и не остановился. Однако мотор продолжал негромко жужжать, а колеса прилежно вертелись, зарываясь в сыпучий песок. "Мустанг" как бы пытался преодолеть непредусмотренное препятствие и возобновить безумную гонку. Единственная уцелевшая фара автомобиля бросала конус яркого света на огромный валун, торчащий невдалеке. Толпа бедуинов, с дикими криками преследовавшая потерявший управление седан, растянулась в форме широкого полумесяца. Туземцы, одетые в развевающиеся белые одежды и тюрбаны, спотыкались и падали, но снова поднимались и продолжали погоню. Настигнув нарушителя порядка и тишины, они остановились, не решаясь приблизиться, и указывали на застрявшую машину. Они спорили, тыкали пальцами и яростно жестикулировали, задирая руки к усыпанному звездами ночному небу. Их гортанный язык невозможно было понять. Заид был первым, кто добежал до Ирины. С усилием открыв покоробленную дверь, он спросил, "Что случилось, Принцесса? Могу ли я чем-нибудь помочь?" Глаза подростка наполнились слезами. Но напрасно он ждал ответ. Ирина не отвечала. Ее кожа была холодна и бела, как редкостный мрамор, и печать смерти лежала на ее прекрасном лице. Bсе было кончено для нее. Волшебный лунный свет отражался в ее неподвижных зрачках и легкий ветерок касался золотых прядей ее волос, лаская ее нежнee самого изысканного любовника.

Глава 18.

Восход солнца над Каиром всегда прекрасен. Огромный оранжевый диск золотит богато украшенные изразцовые купола соборных мечетей и высокие стройные минареты, сверкает в мутных водах широкого Нила и высвечивает многоэтажные здания, делая их впечатляющими и монументальными, как и вечные пирамиды, возвышающиеся неподалеку в песках Гизы. Солнце ослепляет, заставляя прищуриваться первых покупателей на знаменитом базаре Хан-эль-Халили, спешивших в этот ранний час совершить выгодные сделки и заграбастать товары по дешевке до наступления полуденной жары и нашествия огромных толп соплеменников.

Влад стоял на тротуаре перед худощавым мастером-ремесленником, с невероятной скоростью вырезавшим на медной пластине замысловатый орнамент. Этот небольшой цех по производству декоративных изделий из металла располагался у основания средневековой крепостной стены. На его витринных полках красовалось множество привлекательных сувениров и Влад собиравшийся купить "вот это блюдо и вон ту вазу", молча подсчитывал свои расходы, когда мобильный телефон, спрятанный в его кармане, завибрировал, прервав его сложный мыслительный процесс. "Где ты пропадаешь?!" прокричала Ширли. "Что ты натворил?! Тебе пришло письмо из полиции!" язвительно сообщила она. "Тебя срочно вызывает полицейский начальник." Он заткнул пальцем другое ухо, но лучше не стало. Бой тысяч молоточков и долот, ударяющих по металлу то здесь, то там, и во всех магазинах и мастерских вокруг, был оглушающим, связь была затруднена, и Влад смог только произнести, "Подожди, я скоро приеду." "В чем может быть причина?" думал Влад, сидя на заднем сиденье такси, везущего его в отель. "Должно быть что-то, связанное с моим экспериментом в Пирамиде," пожав плечами, предположил он. Посещение полиции независимо по какой причине, каждому неприятно, но как законопослушный гражданин, Влад подчинился. Каким бы невинным он себя не считал, общение со столпами закона всегда вызывало у него негативные эмоции. Влад не хотел превратиться маленький, беспомощный и никчемный объект даже на короткое время. В отеле Ширли сказала ему, "Не паникуй, дорогой. Я поеду с тобой. Ты агрессивен, когда злишься. Я успокою тебя для твоего же блага." Шутливо она погрозила пальцем. "Контролируй себя. Невзначай, не убей их всех, если вспылишь." Итак, они отправились в путь.

Управление туристической полиции располагалось в центре города, возле Главного туристического офиса на улице Шариа Адлы. Из вестибюля визитеров срочно проводили к следователю. Они поднялись на второй этаж и вошли в просторную комнату с высоким сводчатым потолком и окном, выходившим в цветущий сад. Вдоль белых стен вытянулись ряды полок и стеллажей, заставленные тщательно рассортированными и разложенными в идеальном порядке толстыми книгами, в основном на арабском языке. Большой двойной стол посередине был завален папками и скоросшивателями, плотно набитыми документами. На ковре перед столом уместились два потертых кожаных кресла. Справа в углу между диваном и креслом приютился низкий прямоугольный столик. Их встретил высокий, атлетически сложенный майор полиции в хлопчатобумажной форме цвета хаки. Завидев иностранных гостей, он поднялся со своего кресла, подошел к супругам и, вежливо улыбаясь, пожал им руки. "Я провожу расследование инцидента в пирамиде Хуфу. Меня зовут Абдель аль-Рахман," представился он, демонстрируя отличное владение английским языком. "Желаете выпить чашечку свежесваренного кофе? Нам предстоит долгий разговор." Истолковав молчание посетителей, как согласие, Абдель аль-Рахман отдал по телефону короткое распоряжение. Через минуту в кабинет вошел невысокий коренастый рядовой, одетый в белую куртку и штаны из хлопчатобумажной ткани. При каждом шаге кисточка фески на его голове смешно подпрыгивала. В руках он держал круглый поднос, в центре которого дымился кофейник, окруженный крошечными чашечками. Лакей поставил поднос на стол перед диваном, поклонился и замер, ожидая приказаний. Майор отпустил его коротким предложением на египетском арабском языке. "Пожалуйста, присаживайтесь. Угощайтесь." Влад и Ширли сели на диван и взяли чашечки. Майор устроился в кресле рядом с ними и вытянул ноги. "Кто такие Ирина и Яков?" без промедления полицейский приступил к делу, протягивая им две увеличенные фотографии, взятые из паспортов. Завидев изображения смутьянов, причинивших им столько вреда, супруги сморщились от отвращения и, как по команде, опустили глаза. "Откуда вы знаете о них?" приподнявшись со своего места и поворачивая карточки в потоке света, спросил Влад. Он хотел получше рассмотреть лица своих врагов. "Это я, кто здесь задает вопросы," недовольно проговорил майор, буравя Влада своими черными глазами. "Но я отвечу вам. Они совершили ряд преступлений в нашей стране. Включая убийство двух граждан Египта и отравление пятерых. В числе пострадавших находятся американцы. Среди них вы." "Они пострадали? Но я то в порядке!" весело улыбнувшись, Влад расправил свои плечи. "Вы исключение," строго взлянул на него майор. "Вы пролежали в больнице целую неделю и лишь потом, при первых признаках улучшения здоровья, вас передали под опеку жены. Но остальные до сих пор борются за свои жизни. У некоторых весьма плохие прогнозы." "Как здоровье Ибрагима?" Опечаленная Ширли промокнула глаза носовым платком. "Я не имею права сообщать о его статусе." "Какое безобразие! Я задала невинный вопрос! Лучше скажите, вы их поймали?" "Вы не ответили на мой вопрос. Что вы знаете о них?" "В последний раз я видел их обоих в Нью-Йорке," неохотно произнес Влад. "Яков - мой двойник, имеющий полное внешнее сходство со мной, а Ирина - моя бывшая невеста по почте, с которой я давно порвал. Вы можете найти больше информации о Якове, если запросите полицейское управление г. Олбани в Нью-Йорке. Они могут поделиться своей информацией с вами. Кроме того, я слышал, что Интерпол охотится за моим двойником. Это может быть еще одна зацепкой для вас. Но, объясните как Ирина ввязалась в эту аферу?" "Она была сообщницей Якова. К сожалению, мы не можем предъявить ей обвинения. Она мертва." "Какой ужас!" одновременно воскликнули Ширли и Влад. Полицейский с бесстрастным лицом подождал, пока страсти утихнут, затем продолжил, "На теле убитой мы обнаружили письмо. Оно адресовано вам, доктор Алферов. Однако в рамках продолжающегося расследования мы ознакомились с его содержанием. Там нет ничего, что уличало бы вас или кого-либо другого. Это обычное частное письмо, которое не имеет никакого отношения к ее преступлению." Полицейский передал измятый потрепанный конверт Владу, который тут же собирался его открыть. Египтянин понимающе улыбнулся. "Вас очень интересует о чем оно, но вы должны быть достаточно терпеливы, чтобы прочитать письмо после нашей встречи." Влад подчинился и послушно сунул конверт в карман брюк. Ширли, как ястреб, следила за каждым движением мужа. Ее глаза ревниво сощурились, а губы скривила горькая улыбка. "Отчего умерла Ирина? Она заболела?" осмелился спросить Влад , понимая, что супруга будет злиться на него за этот вопрос. "Ее застрелил напарник. Судя по всему, она пыталась порвать с ним." "В чем вина Ирины?" вдруг выпалила Ширли. Она недовольно покачала головой, а уголок ее рта дернулся. "Эта женщина была водителем автомобиля, предназначенного для бегства с места преступления." "Всего лишь?" Влад пожал плечами. "Остальное натворил Яков? Я уверен, что он принудил ее. Ирина была честным человеком." "Особенно после неприятностей, которые она нам причинила," язвительно процедила Ширли. Наступило довольно продолжительное молчание, прерываемое лишь пощелкиванием остывающего металлического кофейника и мерным постукиванием напольных часов. Потом Влад хрипло спросил, "Где сейчас Яков?" "Он уцелел и находится в тюремной больнице. Его допросят, как только он выздоровеет," неохотно сообщил майор, отводя глаза. "Держите его за решеткой до самой смерти," Ширли резко поставила чашку на стол, едва не разбив тонкий фарфор. "Смотрите,чтобы он не сбежал. Этот монстр принес нам много страданий." "Где тело погибшей?" охваченный тоской и смятением, произнес Влад. Ему стало дурно. Он задыхался, хватая воздух широко открытым ртом. Сердце его сильно колотилось и он был близок к тому, чтобы упасть в обморок. "Кофе, должно быть, слишком крепок для меня," прошептал он, неловко улыбаясь. "Тело Ирины забрали из морга ее родители," безжалостно сообщил полицейский. "Все формальности были соблюдены. Погибшую поместили в цинковый гроб и отправили на родину." Хозяин кабинета побарабанил пальцами по столу и покосился на визитеров. "Еще вот что. Мы нашли ваше потерянное имущество. Оно находилось в багажнике автомобиля преступников." Майор поднялся, подошел к своему столу, поднял телефонную трубку и промямлил что-то невнятное. Через минуту тот же рядовой вкатил знакомый Алферовым алюминиевый ящик. Завидев предмет своих волнений, Влад вскочил с дивана, нетерпеливо расстегнул пряжки и вытащил Сыскаря. "Не могу поверить, что снова вижу тебя, мой старый приятель," он ласково постучал по боку машины. "Все печати целы," с удовлетворением констатировал он. "А мы собирались построить новый Сыскарь," восхищенная Ширли прижала руки к груди. "Самое главное, что наши коммерческие тайны не утеряны," подытожил свою проверку Влад. "Спасибо, г-н майор." "Не стоит благодарности. Я лишь выполняю мои служебные обязанности." Абдель аль-Рахман улыбнулся и покачал головой. "Надеюсь, что вам понравилось пребывание в Египте, и вы скоро вернетесь к нам." "Спасибо за вашу отличную работу," стараясь быть максимально любезной, Ширли положила на стол конверт с бакшишем. "Не стоит беспокоиться. Какой пустяк." Полицейский замахал руками в знак протеста, но затем галантно наклонил голову в сторону Ширли. "Моя почетная служба заключается в помощи пострадавшим и восстанавлении справедливости и порядка." Все рассмеялись, совещание закончилось и присутствующие потянулись к выходу.

Шесть часов спустя супруги сидели на балконе своего отеля. В тишине уходящего дня они неторопливо взирали на мир внизу. На ясном безоблачном небе садилось солнце. Сверкали купола минаретов, окруженные мириадами крыш, лепившихся друг к другу зданий. Тени, заполняющие ущелья соседних улиц, становились шире и гуще, поминутно удлиняясь и заполняя окружающее пространство, однако окна жилых домов оставались темны. Под их ногами казавшийся крошечным автомобильный транспорт без устали сновал взад и вперед; но стайки пешеходов, переходящие дорогу и толпы на тротуарах - постепенно редели и уменьшались - все живое искало укрытия в преддверии приближающейся ночи. Сладкoе блаженство уходящего дня, когда текущая работа уже выполнена, а завтрашние тяготы еще не наступили, окутало влюбленных. Взявшись за руки, они устроились в креслах. Ширли и Влад наслаждались короткими моментами счастья и сейчас, в который раз, планировали свое чарующее совместное будущее. Их бурный роман, скрепленный узами любви, выдержал все житейские испытания. Вместе они выковали глубокую, нерушимую связь, понимали друг друга с полуслова и сегодня вечером пытались разглядеть грядущее, скрытое в бездне времени. Они также дискутировали о том, как назвать своих будущих детей, задумывались о перестройке своего особняка, о новой производственной линии на их заводе и о следующем поколении визуализатора. После того, как все их жизненные неурядицы и неотложные проблемы были обсуждены, они перешли к насущным задачам сегодняшнего дня. "Я рада, что мистер Моррис взял нашу машину под контроль FBI," Ширли подвинулась немного поудобнее, устраиваясь в кресле. "Нам больше не нужно беспокоиться о ее сохранности. Американское правительство охраняет Сыскарь." "Они собираются доставить машину на наш завод в Yonkers, NJ. Что может быть лучше?" ответил Влад, его глаза были закрыты; голова опустилась на грудь, локти уперлись в подлокотники большого плетеного кресла; он дремал. Ширли блаженно улыбалась, поглощенная шевелением зарождающейся жизни в ее утробе. Прошел еще час и на черном небе появился тонкий полумесяц, окруженный серебряными звездами. Повсюду сияло множество городских огней, их назойливый свет пробивался сквозь закрытые веки, но супруги не уходили с балкона и продолжали мечтать. Осталось неизвестным, что вдруг повлияло на настроение беременной Ширли, - была ли это словесная перепалка на уличном перекрестке, вызванная столкновением трехосного самосвала с ослиной повозкой или внезапная череда родовых схваток, но обеспокоенная будущая мать громко заявила, "Уважаемый, я знаю что у тебя на уме! Это письмо Ирины. Если ты скрываешь его от меня целых полдня, то это значит, что прежняя пассия дорога тебе. Догадываюсь, что ее письмо буравит твой мозг. Разве ты тайком еще его не прочитал?" Кряхтя, она повернулась к мужу, покачивая выпирающим животиком, и с насмешливым равнодушием склонила голову набок. Взгляд ее был тяжел и Влад невольно отвел глаза. "Это частное послание, адресованное мне и больше никому," пробормотал испуганный кролик. Его вспотевшие ладони сжимали газету, которую он пытался просмотреть. "Как твоя жена, я имею право знать все. У тебя не может быть от меня тайн." Влад решил не спорить из-за дурацких привилегий, во имя сохранения мира вытащил из кармана помятый конверт и решительно вскрыл его. "Это займет время," предупредил он Ширли. "Я должен переводить с русского на английский." Он привстал, включил верхний свет и дрожащим от волнения голосом начал читать последнее письмо Ирины.

Дорогой Влад,

Мне очень жаль. Я устала от обид и боли; я устала от сумбура и неурядиц; я устала от решений, ведущих к драмам. У каждой женщины в жизни бывает трoе мужчин: тот, кого она обожает, тот, кого она ненавидит, и тот, с кем она встречается. Когда я встретила тебя, близнеца Якова, я растерялась, не знала, что мне делать, и не понимала, кто есть кто. Вы с Яковом так похожи внешне, но такие разные по характеру. Я давно знаю Якова Криволапова, долгие годы наслаждалась его обществом и привыкла к нему. Мне нравились его авантюризм, решительность и железная воля. Но он всегда был таким жестоким. Еще маленьким мальчиком Яков слышал семейную легенду о генерале Алфёрове и баронессе Марии, которые в 1919 году оставили пропадать в России его прадеда. Это его бесило. Вот почему он ненавидел всех вас и пытался приехать в Америку, чтобы отомстить уцелевшим Алфёровым. Не знаю, правда или нет, но у него была мания величия. Следуя его приказу, я прибыла в Америку, но в аэропорту обманула тебя. Прости меня, если можешь. Узнав, какой ты хороший, добрый и внимательный, я была полностью очарована и всегда сожалела о моем поступке. Ты хотел быть моим лучшим другом; ты доверял мне, ты хотел жениться на мне; ты собирался заботиться обо мне всю мою жизнь. Теперь я понимаю, какую ужасную глупость я совершила, сбежав от тебя к нему, к этому проклятому чудовищу. Яков оказался последней мразью на земле. Я очень хотела от тебя ребенка, и вот моя мечта сбылась. Какое счастье! Недавно я узнала, что беременна. Ты можешь смеяться надо мной, ты можешь отрицать этот факт, ты можешь утверждать, что последний раз мы были вместе год назад, но какая разница?! Это твой ребенок, Влад, несущий полный набор твоих генов и похожий на тебя, как две капли воды. Совершенно неважно, кто меня оплодотворил, ты или твой близнец. Я буду счастлива растить маленького Влада! Чтобы искупить свою вину перед тобой, я немедленно ухожу от Якова и возвращаю украденное им изобретение тебе. Прошу прощения за хлопоты и беспокойства, которые причинил этот негодяй, но, к сожалению, я не смогла его остановить во время. Не забудь, что я всегда побеждаю, всегда выигрываю и всегда права. Я выиграю и в этот раз. В прошлом месяце я сказала Якову, "Не играй со мной игры; со мной играли раньше, я битая - перебитая, знаю все трюки наперед, я снова обхитрю и обыграю тебя и так будет каждый раз."

До скорой встречи, моя любовь.

Твоя Ирина.

"Бедное, сбитое с толку дитя," Ширли всхлипнула и смахнула навернувшуюся слезу. "Также мне жаль ее зародыш, если это не плод ее больного воображения." Ширли глубоко вздохнула и протянула руку к пластиковой бутылке с водой, стоявшей рядом на столе. Она немного отхлебнула из нее и громко заявила, "Ты был прав, дорогой, что скрывал от меня это письмо. Оно огорчает. Почему она тебе писала? Разве Ирина не знала, что ты женат?" "Конечно знала, но oна находилась под воздействием стресса, не вполне понимала окружающее и не видела вещи ясно. Вот так я объясняю ее отчаянное бегство." Влада обуревала тоска, испепеляющее терзание иссушало его сознание, охватывало его уставшее тело; его взгляд был прикован к черной пустоте космоса, нависшей над головoй. Он думал о смерти, o небытие и о ничтожестве человеческого существования. "Ирина и ее кавалер были как пара загнанных животных," не сразу заговорил Влад, "они прятались от полиции и каждую минуту ждали ареста. Это отрицательно влияет на психику." Он пошевелил пальцами босых ног. "Но если взлянуть по-другому, Ирина была героем. Рискуя жизнью, она забрала у Якова нашу машину. Благодаря ей США и наша компания не потеряли ни единой коммерческой тайны." "Ты фантазируешь, Влад," супруга мягко коснулась его плеча. "Чепуху несешь. Эта авантюристка не думала ни о каких коммерческих секретах. Просто она хотела потрафить тебе и доставить себе удовольствие. Вот и все." "Не думаю, но все мы в жизни совершали ошибки," мрачно подытожил Влад, "однако не все способны исправить содеянное. Ужасные последствия фатальных ошибок остаются навсегда. Бедняжка пыталась исправить непоправимое и заплатила за это жизнью." Он не закончил. Приглушенный стон жены заставил его вскочить со своего места и стремглав броситься к ней. "Что случилось?" в смятении воскликнул он. "Началось?" Ширли потеряла дар речи. Ее лицо побледнело и исказилось от боли. Закрыв глаза и закусив губу, она, как бы прислушивалась к нарастающим схваткам, которые следовали одна за другой, как череда высоких волн в бурном море. "У меня отошли воды. Вызывай такси," едва сумела произнести страдалица. Больница находилась в центре Каира и через несколько минут они прибыли по назначению. После регистрации Ширли отвели в палату, а Влада оставили в приемной с обещанием вызвать его, как только он понадобится персоналу. "Какая может быть у персонала потребность общаться со мной, кроме как держать меня в курсе относительно состояния моей жены?" сидя в одиночестве на скамейке размышлял Влад. В его голове крутилось множество мыслей: смысл жизни, их перебронированный рейс в Нью-Йорк, финансовое положение на его заводе, его мать в Олбани и невероятное счастье встретить такую замечательную личность, как Ширли. Он задремал. "Поздравляю, сэр, у вас родилась дочь," перед ним стояла, широко улыбаясь, миниатюрная медсестра, "Желаете следовать за мной?" Влада вели через лабиринт коридоров, проходов и лестниц, пока они не оказались в маленькой ярко освещенной комнате, где на высокой кровати лежала его измученная жена. Их крошечная новорожденная дочь лежала с закрытыми глазами рядом с мамой. Акушерка суетилась в углу, проверяя хирургические инструменты и загружая их в сосуд из нержавеющей стали. Плод их любви лежал неподвижно; безволосая головка девочки была испачкана материнской кровью; она молчала, словно ошеломленная длинной жизненной дорогой, на которую ступила час назад. Влад поцеловал их обоих. "Как видишь, я уцелела," триумфально улыбнулась Ширли. Ее прекрасные глаза лучились радостью и надеждой. "В спешке мы не придумали ее имя. Разве ты не говорила на днях, что хочешь назвать нашу дочь Нэнси в честь твоей матери?" Влад с любовью коснулся руки жены. "Я передумала. Мы назовем ее Ириной." Глаза Влада расширились от удивления, а брови подскочили вверх. Он схватился за спинку кровати, чтобы не упасть. "Ты в этом уверена!?" "Абсолютно. Это правильное решение. Надеюсь, что наша дочь будет такой же красивой и стойкой, какой была смелая Ирина," пожелала Ширли. "Пусть истинный свет Создателя всегда ведет ее по правильному пути." Влад не оставалось ничего другого, как вскинуть руки, изумляясь капризам любимой женщины. "Взгляни на ее лицо, дорогой. Она поразительно напоминает твою прабабушку. Она похожа на баронессу Марию со свадебной фотографии, которую ты мне показывал." "Колесо судьбы продолжает вращаться," загадочно прокомментировал новоявленный отец. Ему было тяжело дышать и он ослабил галстук. "Кто знает, что уготовано нашей дочери? Я молюсь, чтобы у нее была благополучная жизнь и чтобы никаких близнецов в заморских странах!"

Сыскарь T.

Вторая часть. Ирина и Павло.

Глава 1

Никто не запомнил как прошли ее ранние годы; за давностью лет свидетелей тому не осталось; из тех полузабытых времен сохранились лишь галлюцинации, миражи, иллюзии, да пара неясных фотографических снимков в затрепанном семейном альбоме. Родители ее, поглощенные упорной работой над своей удивительной Машиной, не уделяли дочери достаточного внимания и росла она под присмотром няни. Детство маленькой Ирины прошло на северо-востоке США в загородном доме на берегу могучего Гудзона, среди лесов и полей, в единении с природой. Деревянное строение это, находившееся на краю обширной поляны, представляло собой перестроенную конюшню, в которой были оборудованы все удобства, необходимые для проживания небольшой семьи. Внутри было не так плохо. Правда, при каждом шаге скрипел деревянный пол и в каминной трубе в непогоду жалобно завывал ветер, но из вестибюля наверх вела широкая лестница с красивыми изогнутыми перилами и мелодично позвякивали граненые бусины хрустальной люстры, подвешенной над обеденным столом. На втором этаже были устроены четыре уютныe спальни. Из окна Ирининой комнаты открывался широкий вид на плавное течение реки, стремящейся в океан. Крутые скалистые берега отражались в ее безмятежных водах. Бесконечные хвойные леса, раскинулись на другой западной стороне. В темное время суток оттуда поблескивали скопления огоньков населенных пунктов и изредка в прогалах между деревьями вспыхивали фары проезжавших автомобилей. В дневное время, оторвавшись от игрушек, Ирина могла неподвижно сидеть и, подперев щеку кулачком, разглядывать вереницы самоходных барж на Гудзоне и проплывающие в небесах диковинные, загадочные облака. По выходным к ней приезжали из города родители с младшими детьми и дом наполнялся смехом. Уставшие от смога, чада, людской толчеи и бензиновой вони, вырвавшиеся на свободу горожане глубоко вдыхали пропитанный ароматами сосен свежий воздух, косили подросшую за неделю траву, играли в бейсбол на лужайке и вечерами жарили на гриле мясо. Как правило, в воскресенья после полудня забавы cтихали, веселье прекращалось, бейсбольные биты, шампуры и грил были отмыты и убраны в сарай до следующего раза; семья укладывала чемоданы, садилась в свой вместительный автомобиль и отправлялась назад в Yonkers, New Jersey. В понедельник утром начинался новый раунд изматывающих трудовых будней. При расставаниях Ирина не плакала. Она оставалась наедине с няней. Влад очень хотел, чтобы его старшая дочь говорила по-русски и потому по объявлению в газете нашел ей воспитательницу. Няню звали Оксана Гончаренко. Это была серьезная, образованная пожилая женщина, при первой возможности сумевшая вырваться из советской Украины к своим родственникам в Канаде. Оксана Максимовна и Ирина быстро привязались друг другу. В прошлом Оксана потеряла единственного ребенка и сейчас отдавала всю свою неистраченную материнскую любовь маленькой Ире. Они подружились. По утрам Оксана возила ее в начальную школу, днем помогала ей делать уроки, вечерами обучала домоводству, в свободное время они ходили в лес по грибы и ягоды. В глубине чащи, на запутанных тропинках, высматривая в траве маслянистые шляпки грибов или красные россыпи земляники, Ирина вслушивалась в наставления своей учительницы. Та говорила о том, что человечество, которое является всего лишь частью окружающего мира, должно разумно и экономно использовать дары природы, не расточая ее естественные силы, не перестраивая и не калеча данную ему Богом благодать. Оксана вела повествование мягким певучим украинским слогом, очень нравившийся ее маленькой слушательнице и, который она переняла и заучила на всю жизнь. Память Оксаны Максимовны удерживала множество сказок, песен и подобных памятников народной словесности, которыми она охотно делилась. Ирина, как губка, впитывала поэзию и фольклор. Ей никогда не казалось много. Однако прогулка заканчивалась, вечерело и они возвращались домой. Ирина оставалась одна в своей комнате. Бедняжка не понимала, что ее отлучили от родителей и от своих младшеньких сестричек. Она верила, что все идет как надо. Ведь Мама ей объяснила, что она уже почти взрослая, ей целых восемь лет! Пора учиться самостоятельности! Следует сказать, что Ширли вскоре после родов невзлюбила свою дочь из-за ассоциации с именем Ирина. То имя носила ее врагиня и разлучница, и Ширли не могла простить ее, даже зная, что негодяйка давно в могиле. Это было невыносимо видеть каждый день маленькую Ирину, возможно подрастающую копию той самой коварной злодейки, сейчас ползущую и гугукающую на ковре у ее ног! Ширли уговорила слабовольного мужа поместить невинное дитя подальше от большой семьи. Воздействие такой меры на психику ребенка оказалось невыясненным, но девочка росла находчивой, сильной и решительной. С младых лет она занималась стрельбой по мишеням, верховой ездой и рукопашным боем. Ее няня сбивалась с ног, стараясь не пропустить занятий в спортивных залах. Проходили годы.

C каждым прожитым месяцем xарактер и натура девушки менялись. Незаметно для самой себя Ирина превратилась в амазонку. Под влиянием собственных усилий голос ее огрубел, движения стали резки и напористы, пристальный взгляд серо-голубых глаз заставлял собеседников трепетать. Конечно, все это говорило о незаурядной силе духа молодой женщины. Ее привлекали сильные рослые мужчины, которых она встречала на занятиях боксом, джиу-джитсу и в стрелковом тире. В недалеком времени в спортивных клубах, где тренировалась юная Ирина, она превзошла всех сокурсников, всегда занимая первые места. Однако, еще в средней школе выяснилось, что девушка наделена философским интеллектом. Ее бунтарскую натуру привлекли социальные исследования о влиянии полов на жизнь отдельных индивидуумов и как этот важнейший фактор пересекается с другими системами власти, такими как раса, класс и сексуальность. Достижения дерзкой амазонки доказали ей, что она ни в чем не уступала мужчинам, а во многом иx превосходила. Было о чем размышлять. Pаздумывала она недолго. После окончания средней школы Ирина поступила в Цитадель.

Знаменитый колледж Цитадель, основанный в 1842 г., постоянно обновлялся, идя в ногу сo временем. На протяжении ста пятидесяти лет здесь проходили обучение исключительно мужчины, но под влиянием внешних перемен старый уклад пошатнулся и, первая женщина по имени Шеннон Фолкнер, готовая доказать миру равенство полов, была допущена в класс первокурсников. В тот исторический день, 12 августа 1995, Цитадель потеряла статус мужской школы, однако количество женщин среди учащихся оставалось незначительным. Учебное заведение это предлагало десятки программ для получения ученых степеней мастеров или бакалавров. В дополнение, Ирина надеялась приобрести здесь классическое военное образование. По прибытии на кампус, расположенный в Чарльстоне, Южная Каролина, Ирина встретилась с представителем администрации, полковником Воткинс, высоким, подтянутым человеком в зеленой форме. После ознакомления с ее документами, полковник напутствовал девушку словами, "Вы сделали правильный выбор. Однако, Вам будет нелегко." Слегка поджав губы, он осмотрел кандидатку с головы до ног. "Наша школа предназначена не для всех. Вы берете на себя обязательство бросить вызов самой себе и другим. Как член кадетского корпуса, вы присоединитесь к замечательной группе молодежи, движимой высокими моральными качествами. Мы желаем изменить действительность к лучшему. Вы станете частью нашей команды. Вместе с нами Вы обретете больше сил. Вы научитесь поддерживать высокие физические и духовные стандарты и бороться за свои идеалы. В результате Вы поймете, что способны на большее, чем когда-либо представляли себе. Цитадель вытолкнет Вас из зоны привычной комфорта и превратит в замечательную личность, которая побеждая, стремится к своей цели. Чтобы учиться здесь, необходимо обладать высокой мотивацией. Через короткое время обучения в Цитадели Вы превзойдете свои природные качества и научитесь оказывать влияние на окружающий мир." Полковник опустил голову и порылся в ворохе бумаг, разбросанных на столе. "Вам приготовлено место в женском общежитии. Вашей соседкой будет кадет Пегги Гринстайн. Она на год старше Вас и будет хорошим инструктором." Ирина отсалютовала и вышла из здания. Ей пришлось прищуриться. Солнце палило в безоблачном небе. Белокаменные четырехэтажные здания отбрасывали резкие тени. Они падали на ухоженный газон размером с футбольное поле, создавая правильные геометрические узоры. На башнях массивных строений, воздвигнутых по периметру, развевались звездно-полосатые стяги. Был час пополудни, но кругом не было ни души. Городской шум не доносился сюда и во дворе царила полная тишина. Ирина взглянула на выданные ей документы. Она быстро сориентировалась. Ее пункт назначения находился неподалеку, в арочном здании напротив. Взвалив на себя вещмешок, амазонка бодро зашагала по дорожке. Найдя массивную входную дверь, отважная искательница приключений толкнула ее и сделала широкий шаг вперед. Она оказалась в маленьком вестибюле. Здесь было тихо и прохладно. Неяркий свет лился с низкого потолка. Рядом с торговым автоматом для продажи напитков и входом в туалет за маленьким столом сидел человек в форме младшего офицера. Его глаза на коричневом лице внимательно смотрели на вошедшую. Ирина представилась и протянула ему документ. Ознакомившись, дежурный дал ей указания. Ее комната находилась на втором этаже в конце коридора. Войдя в безлюдное, спартански обставленное помещение Ирина опустила свою поклажу на пол и с облегчением изрекла, "Наконец-то прибыла!"

Вечером того же дня после выполнения вступительных и административных формальностей утомленная Ирина сидела на кровати и разговаривала со своей новой подругой Пегги Гринстайн, невысокого роста, но атлетического телосложения, первокурсницей. Льняные волосы, обрамляющие ее бледное лицо, выдавали ее скандинавское происхождение. Она была одета в защитную рубашку и штаны цвета хаки. Разговор шел уже полчаса. Наедине и без свидетелей девушки обсуждали свою роль в мире, где правят мужчины. Разговор шел откровенный и без обиняков. "Женщины в нашем колледже постоянно доказывают, что так называемый "слабый пол" вполне соответствует военным стандартам, независимо от гендерных стереотипов," Пегги закатала свои рукава и продемонстрировала внушительные бицепсы. "Ох, уж эти стереотипы!" в притворном ужасе вытаращила глаза Ирина. "Дискриминация женщин наиболее часто проявляется в скептической оценке наших физических способностей. Я голыми руками побью многих мужчин. Вполне серьезно," повернувшись к зашторенному окну, погрозила она кому-то невидимому кулаком. "Верно," подтвердила Пегги. "Я знаю, что по количеству подтягиваний и отжиманий я превосхожу всех курсантов из нашей роты. Я доказала всем ребятам, что не хуже других. Они уважают меня". После этих слов разговор замер и воцарилось молчание. Посвистывал электрический чайник на полке и тяжело ступая, кто-то прошел мимо по коридору и опять наступила тишина. "Но все же мы родились женщинами и этого не истребишь," нерешительно Пегги поднялась со своего места и выключила чайник. "Мы должны найти мужей и создать семьи. Не карежим ли мы свою природу?" "Что же, отказаться от наших побед и опять превратиться в слабых изнеженных дамочек?" в негодовании Ирина повела плечами. "Мне кажется, что ребята не видят в нас женщин," сокрушенно вздохнула Пегги. "Нас в колледже всего процентов десять, закаленных сорвиголов, но мужчины к нам не пристают; никаких сексуальных домогательств не случается. Никто не подмигнет, никто за ляжку не схватит. Скучно, девушки! Mожет потому, что начальство застращало мужчин?" Ее светло-серые глаза смотрели разочарованно. "Да и здешние парни не в моем вкусе. Грубые и горластые. Какие-то противные." Пегги покрутила носом. "Правда на прошлой неделе прислали двух новобранцев из Украины. Они симпатичные, но очень странные и почти не говорят по-английски." Она подняла глаза к потолку, припоминая. "Зовут их Павло и Михайло," с трудом выговорила Пегги. "Они недавно зачислены и только сейчас начинают свою академическую карьеру. Им назначена стипендия и они будут учиться с нами. Ты можешь увидеть их завтра на занятиях. Тебе должно быть очень интересно!" Лицо Ирины оставалось непроницаемым. Ни словом, ни жестом она не выдала своих эмоций. "Хорошо. Может быть им нужен переводчик?" едва слышно промолвила она. "Ты говоришь по украински?" Брови Пегги изогнулись от удивления. "Да, в детстве у меня была няня из Винницы. Она научила меня читать, писать и говорить на своем языке." Пегги всплеснула руками. "У вас много общего! Завтра в столовой я покажу их тебе. Они очень заметны. Kаждый носит шеврон в виде трезубца на левом рукаве."

В семь часов утра первокурсники, называемые на местном жаргоне "ручками", за их коротко остриженные головы, напоминающие всем известные круглые приспособления для открывания дверей, построившись в колонну, отправились на завтрак. Идти было недалеко и никто не успел вспотеть в жарком влажном воздухе. Столовая находилась в том же здании. Внутри обширного помещения под низким потолком, несмотря на многолюдие, царила почти полная тишина. Здесь было прохладно и легко дышать. При свете люминесцентных ламп кадеты, пришедшие раньше других, молча поглощали свой завтрак. Пищеварительный процесс прерывался лишь стуком вилок и ложек, скрежетом ножей о тарелки, приглушенным человеческим дыханием и шарканьем сотен пар ног. Все было по команде и каждое движение было регламентировано. Получив у раздаточного прилавка необходимую им еду, Ирина и Пегги вместе со остальным отрядом разгрузили содержимое своих подносов на длинный пустой стол и молча выстроились вокруг, ожидая разрешения командира. Отряд был смешанный, помимо наших героинь там находилось несколько девушек, но парней было большинство. Ирина, опустив голову, рассматривал свой поднос, когда внезапно услышала шепот подруги, "Вот они украинцы, о которых я тебе вчера говорила." Ирина встрепенулась и перевела свой взгляд. Напротив, вытянув руки по швам, стояло двое дюжих, рослых парней. Как и все, они были одеты в голубоватую форму курсантов Цитадели. Hесмотря на это, они сильно выделялись из массы студентов. На их мужественных обветренных лицах застыла решительность и отвага. Шрам пересекал щеку одного из них, у другого отсутствовал кончик уха. Однако глаза иx, видевшие смерть и ужасы войны, спокойно и безмятежно смотрели вперед. Они контролировали события и знали путь к победе. У каждого из них на нагрудном кармане была нашивка: у одного "Velichkо", у другого "Еremenkо". Какой - то бес обуял Ирину. Прыская от смеха, она произнесла, указывая на лежавший на тарелке апельсин, "Так це ж цибуля! (Так это же лук!)." Парень с нашивкой "Velichkо" удивленно посмотрел на нее. "Може це американська цибуля, який росте на пальмах, але в нас вона називається апельсин. (Может это американский лук, который растет на пальмах, но у нас он называется апельсин.)" Он смерил Ирину с головы до ног. "Звiдки Ви знаєте нашу мову? Ви українка? (Окуда Вы знаете наш язык? Вы украинка?) "Нi, я американка," ответила она шепотом. "Ви ж не думаєте, що говорити українською є привiлеєм лише українцiв? Багатьом народам подобається ваша мова. (Нет, я американка. Вы же не думаете, что говорить на украинском является привилегией только украинцев? Многим народам нравится ваш язык.)" Случайный короткий разговор пришлось оборвать. Раздалась команда садиться и приступать к еде. Прокричав клятву, курсанты заняли свои места. Но и тут приходилось следовать правилам. Во время еды "ручки" должны сидеть выпрямив вертикально спины на краешках своих стульев; точнее на первых 3 дюймах (8 сантиметрах). Надлежащий этикет следовало строго соблюдать. Кроме того, надо было смотреть прямо перед собой и, чтобы отправить в собственный рот кусок пищи с тарелки, правая рука должна очертить в воздухе определенную квадратную загогулину. Время, отведенное на завтрак, быстро истекало, но не все было съедено. Приходилось торопиться и глотать. 15 минут спустя группа встала, собрала подносы и, выбросив мусор в баки у дверей, вышла из зала. Кадеты ненадолго вернулись в казарму, чтобы через полчаса отправиться в свои классы и начать новый учебный день. Каждая минута их жизней была расписана и определена.

Однако было немного свободы. После ужина они могли выполнять любые обязанности, которые у них могли появиться, или посетить собрание клуба. В 20:00 начинался обязательный период обучения. Курсанты могли заниматься в своих комнатах или других зданиях кампуса, но к 22:30 они должны были вернуться в свои комнаты для проверки подотчетности. В 23:00 наступал отбой. Перед тем как погасить свет, Пегги прошептала своей подруге, "Завтра четверг. Завтра у нас занятия по физической подготовке. Соберется вся группа. Там мы сможем встретить тех украинских парней." Ирина не отвечала. Утомленная прожитым днем, она крепко спала. Ей снилось свидание в темном парке, серебряный свет луны, романтический звон гитары, смелое волнующее объятие незнакомца, лица которого было не разглядеть, нo категорически никаких амазонок!

Звонок будильника прервал эти волшебные девичьи грезы. Сладко потянувшись, но мгновенно вспомнив, что она есть ни кто иной как американский солдат, Ирина выскочила из своей кровати. Пятки ее грохнулись о твердый пол, а на столе подпрыгнул картонный глобус. Начинался новый день, в котором таилось много сюрпризов и неожиданных встреч. Пегги уже одевалась и торопила ее на завтрак. Утро выдалось пасмурное, дождливое и во дворе не было ни души. В девять подруги появились в спортивном зале для прохождения обязательной физической подготовки. В просторном помещении собрались десятки одетых в белые кимоно бойцов. Разбившись на пары, они тренировались всевозможным приемам рукопашного боя. Короткие восклицания, звуки падения тел и негромкий гул голосов висели в воздухе. В центре, в свете прожекторов блестел пустой ринг. "Вот они," обведя глазами толпу, Пегги заметила двух вчерашних парней. Она враз оживилась, зарумянилась и заулыбалась. Вытянувшись во весь рост, девушка весело помахала им рукой. Украинцы заметили ее приветствие, прервали свои упражнения, подошли к ним и вежливо представились. Они были широкоплечи и крупных размеров. Как и все "ручки", они были подстрижены под "ноль". "Павло Величко," промолвил тот, что повыше низким голосом. "Это мой кореш Михайло Еременко." Оба слегка поклонились. Ирина перевела и Пегги с энтузиазмом пожала им руки. "Нас готовят к службе в Вооруженных Силах Украины," тонкие губы Михайло сложились в скупую улыбку. "А вы где будете служить?" Его проницательные глаза уставились на Ирину. От пристального взгляда девушке стало немного не по себе; у нее слегка закружилась голова. Она приложила все силы, чтобы выровнять дыхание и обрести самоконтроль. "Там видно будет," с наигранным безразличием ответила она и повернулась к собеседнику спиной. "Я слышал, что вы первая в джиу-джитсу?" насмешливо прищуренные глаза Павло смотрели на нее сверху вниз. "Первая в нашем клубе!" вызывающе ответила Ирина. "Я побеждаю мужчин!" похвалилась она. "Не верите?! После первого матча ни один не хочет иметь делo со мной!" сказала она резко и мышцы ее тела напряглись. "Хотите попробовать?" Брови амазонки насупились, спина вытянулась, ноги стали твердыми, мышцы сжались и в венах вскипела кровь. Она согнула руки в локтях и вытянула их вперед. "Охотно," улыбнулся кадет. "Вы готовы доказать свое искусство прямо сейчас?!" Он обвел глазами присутствующих. "Нам нужно спросить разрешение." Получив одобрение тренера, они прошли на ринг и заняли боевые позиции. Юноша перевел взгляд на Ирину, "Приступайте!" Девушка осознавала, что противник гораздо выше и сильнее ее. Опыт ее побед с подобными партнерами подсказывал, что чем больше времени она проведет в вертикальной плоскости, тем скорее она получит мощный удар и проиграет схватку. Она не сможет отразить его сокрушающую атаку, кроме как попытками уйти в оборону, которая скореее всего окажется безуспешной. Однако в партере ее противник будет лишен своего главного примущества. Его сила, рост и длина рук ничего не значат, пока они борятся на ковре. Решительно шагнув вперед, амазонка сократила дистанцию, со всего размаха толкнула Павло, сделала подножку и, сбив противника с ног перевела поединок на выгодные ей условия. Теперь она обрела способность навязать свой стиль, свои приемы борьбы и победить. Ирина перешла в доминирование, а затем, захватив шею Павло коленями, да так, что противник не мог вырваться из зажима, завершила бой, оставив полузадушенного парня на ковре. Добившись своего, амазонка вскочила и триумфально воздела руки к небу. Радость победы переливалась в ней через край. Ей аплодировали. Однако, взглянув на плачевное состояние паренька, oна бросилась оказывать ему помощь. Распростертый на ковре, он хрипел и задыхался. "Вы можете дышать?" спросила она, запрокидывая голову пострадавшего и приподнимая его подбородок. В ответ раздался неясный булькающий звук. "Отнесите его в медпункт," предложила Пегги. "Я оттащу его," вызвался Михайло. "Не надо," пострадавший открыл глаза и, встав на четвереньки, сделал попытку подняться. Перед глазами плыло, шумело в ушах и он тяжело сопел. К нему кинулся Михайло. Схватив приятеля подмышки, он тащил его вверх, помогая тому принять подобающее вертикальное положение. Наконец, попытка удалась. Взъерошенный, немного покачиваясь, Павло выпрямился в полный рост и с удивлением взглянул на свою соперницу. Та стояла напротив с немного виноватой улыбкой, отряхивая прилипший сор со своих волос. "Извините," молвила амазонка. "Я полагала, что вы полноценный боец." "В моем городе - Да," ответил он не сразу. Вид у него был по-прежнему ошарашенный. От стыда он понурился, осознав, что его, чемпиона, побила девушка. Щеку воина пересекала царапина, под глазом появился синяк, багровело пострадавшее правое ухо. Насупившись, он молчал. Но через минуту губы его зашевелились и он едва слышно произнес, "Где Вы научились так драться? Кто Ваш учитель? К нему можно записаться?" Ирина не колебалась. "Я практиковалась у многих тренеров. К ним не попасть. Они не здесь." Взглянув на расстроенного Павло, девушка сжалилась, "Хочешь заниматься со мной? Я тебя научу всему, что знаю сама." Победительница широко улыбнулась и протянула побежденному свою открытую ладонь. Казалось, что разряд электрического тока проскочил между ними. Их щеки зарделись, дыхания участились, сердца застучали в лад.

Таким необычным образом началась трогательная любовь двух весьма непохожих отпрысков разных народов. Запреты, муштра и драконовская дисциплина военной школы, куда они попали, не могли остановить наших голубков. Они, как и все вставали до рассвета, мчались в столовую, а затем поспевали на всевозможные занятия и тренировки. Лишь изредка влюбленные могли случайно заметить друг друга в плотной толпе кадетов, подтягивающихся на турниках, взбирающихся по канатам или скачущих по полю с огромными бревнами наперевес. Правда, иногда им везло. На полигоне, лежа ничком на матах во время стрельбы, или за столом в библиотеке среди вороха книг и рулонов бумаг они старались занять соседние места, чтобы не упустить возможность прошептать друг другу еще одну нежность или признание. Однако, несмотря на трудности и препятствия молодая пара встречалась каждый выходной. В эти особенные долгожданные дни курсанты поднимались на час позже обычного. В спортивном зале Ирина тренировала своего кавалера известными ей приемам борьбы, паренек схватывал науку на лету и через месяц уже клал свою учительницу на лопатки. Но тренировки проходили по утрам. Остаток выходных они проводили в одном из дешевых мотелей, которых так много в любом американском городке. За окном стояла несусветная жара или ручьем лил холодный дождь, задувал порывистый ветер или царила безмятежная тишина, но никакие превратности погоды, не могли повлиять на пылкость юных любовников. В трущобе было неуютно, затхло и душно, задернутые пыльные шторы едва пропускали свет, на вытертом ковре валялся бумажный сор, а в ванной ползали тараканы. Mолодежи все было нипочем. Они не видели никого, кроме себя. Ведь они оказались наедине! "Ты женишься на мне?" после долгих часов любви строго вопрошала Ирина, до плеч завернув себя в простыню. "В чем дело, киска?" отвечал Павло. "Как только появится возможность - я тут же твой официальный муж!" И, обхватив губами, целовал каждый пальчик ее ног. Ирина одобрительно кивала головой, широко раскрывала объятия, ее покров соскальзывал на пол, обнажая тело богини, и они опять бросались друг на друга в порыве неодолимой страсти. Оба были молоды и здоровы; неудивительно, что через три месяца таких свиданий Ирина отяжелела и стала двигаться с трудом. Окружающие быстро заметили "недуг". Местный врач поставил ей диагноз "беременность" и отправил любвеобильную студентку в отпуск по уходу за будущим ребенком. В учебном заведении никто не ахнул. Цитадель за двести лет своего существования видела и не такое и имела предусмотренные на подобные случаи правила. Колледж дал первокурснице годичный срок устроить свои личные дела и возможность, как только она захочет, продолжить образование. Родители Ирины были вне себя, они бушевали и топали ногами, но через девять месяцев переживаний получили прелестного младенца, которого окрестили Тарас. Словно внезапный яркий луч упал с вечного неба; чудесный свет озарил безрадостный огромный особняк Алферовых. В мгновение все переменилось. От соседей и родственников посыпались радостные пожелания и благословления. На лицах вспыхнули улыбки. В серой рутине существования появился смысл! Новорожденному оборудовали комнату рядом с узорчатой спальной, в которой почивали хозяева, к малышу была прикреплена няня, но прогуливали его собственноручно Ширли и Влад. Старики души не чаяли в своем внуке и не доверяли его никому. Молодая мать тем временем вернулась к учебе в Цитадели. Она наверстывала пропущенный год. Ей было нелегко восстановить свою спортивную форму, но она упорно занималась. Между тем горячая страсть, которую питал к ней Павло, постепенно затухала, сменившись нежной привязанностью. Они редко встречались. Павло продолжал постигать премудрость военной науки, Ирина изучала математику, физику и инженерное дело. Любовь отошла на второй план; появились другие интересы. Пролетело три года, Павло и Михайло завершили свое образование и возвращались на родину. На прощание они устроили пирушку. Ирина была в числе приглашенных. Гремела музыка, под ногами танцующих трещал паркет, столы ломились от угощений и пили много - за Цитадель, за талантливых преподавателей, за Американскую армию и за великую страну Соединенные Штаты Америки. Улучив момент, и оказавшись наедине с Ириной в каком -то чулане, где висели пальто и студенческие шинели, ее бывший любовник заплетающимся языком пообещал поддерживать с ней контакт. Ирине было все равно. Она разочаровалась в молодом украинце и ругала себя за свою пылкую любовь. Ведь Мама и Папа твердили ей тоже самое. Действительно, то противоречило образу амазонки, женщины-воительницы, в бою превосходящей любого воина, который Ирина годами воспитывала в себе. "Я выше плотских желаний и влечений. Это не для меня." Ей оставался еще год учебы. Время летело незаметно. Студентка занималась самозабвенно и упорно. От Павло известий не поступало; своего забытого кавалера она не искала. С отличием сдав выпускные экзамены, Ирина поступила на работу в Центральное Разведывательное Управление США.

Глава 2

В отделе появление расфранченной Ирины произвело фурор. Наряженная в черные зауженные брюки с широким кожаным поясом, с накрахмаленной белой блузкой под модным пиджаком, на ногах красотки блестели черные лакированные туфли, она напоминала персонаж из шпионского кинофильма. Новоприбывшая резко отличалась от прозаичных сотрудников агентства, облаченных в простые будничные одежды и застывшими на стульях c постными выражениями на свoиx усталых бледных лицах. Конторские служащие с недоумением взирали ей вслед. Быстрой, решительной походкой, гордо расправив плечи, амазонка продефилировала по широкому залу, переходящему в длинный коридор. Все, попадавшиеся ей по пути, изумлялись Она смело вошла в кабинет начальника отдела и, закинув ногу за ногу, заняла предложенное ей кресло. Со своего места за канцелярским столом Мр. Дудл с удивлением рассматривал новую сотрудницу. Kороткие каштановые волосы посетительницы были расчесаны на пробор, на скуластом лице не было ни следа макияжа, сильный подбородок был выдвинут вперед, а светло-серые глаза с вызовом смотрели на собеседника. От этого пронзительного взгляда Мр. Дудлу заплохело и он невольно содрогнулся. "Это тигрица какая-то посреди наших робких овечек," с неудовольствием подумал он. "Она распугает весь мой персонал. У нас опять случится нехватка кадров. Надо ее осторожить." Он выпрямился в кресле, скрестил руки на груди и заговорил тихим, но твердым голосом. "Надеюсь, что у вас не сложилось превратное представление о ЦРУ? Многие десятилетия демократы и левые, окопавшиеся в Вашингтоне, распространяют о нас зловещие слухи. Публика убеждена, что штат нашего агенство состоит из кровожадных негодяев, единственная цель которых состоит в слежке за каждым американцем. Совсем нет. Мы порядочные люди, по воскресеньям ходим в церковь, а в остальные дни делаем свою работу. Мы собираем данные из книг, газет и фотографий со спутников. Всего лишь. Однако ущерб нашей репутации уже нанесен." Мр. Дудл горестно схватился за голову. "Мы так непопулярны, что никто не хочет работать у нас; к тому же зарплаты наших сотрудников невысоки." Он испытующе взглянул на посетительницу. Та сидела неподвижно, как каменная статуя, внимая каждому слову. Казалось, что она не дышит. Ее сильные пальцы сжимали полированные ручки кресла. "Мы не хищники, мы, скорее, вегетарианцы," признался Мр. Дудл, переводя взгляд на окно, через которое сочился тусклый свет. Лицо его покраснело и он утерся салфеткой. "Вы даже не представляете, сколько правил и ограничений наложило на нас правительство. Так много, что нам почти невозможно работать." Мр. Дудл стряхнул слезинку, покатившуюся по щеке. "К тому же cредства массовой информации искажают наши намерения. Мы спасаем детей в Эфиопии, нам приписывают массовые убийства младенцев. Мы привозим голодающим индейцам в бассейне Амазонки продовольствие и рыболовные снасти, нас обвиняют в геноциде. Мы доставляем медицинские препараты горным племенам, вымирающим в отрогах Гиндукуша, нам приписывают массовое отравление доверчивых туземцев. И так везде." "Я полагала, что целью агентства является процесс сбора информации," изрекла Ирина звучным певучим голосом и приосанилась в своем кресле. "Разумеется, но не всегда." Мр. Дудл нервно забарабанил пальцами по краю стола. "После анализа результаты обработанных материалов передаются правительству. На основе полученной информации Белый Дом принимает решения. В основном мы работаем с открытыми источниками, но иногда используем сведения, доставленные нам нелегалами." Он выразительно взглянул на собеседницу. "Вы понимаете, что такая деятельность требует подготовки. В данный момент это не для Вас, Мс. Алферова," объяснил он, заметив гримаску неудовольствия, проскользнувшую на ее лице. "Пока же Ваша работа будет состоять в изучении состояния коррупции на Украине. Вы будете работать с периодическими печатными изданиями, радио-, теле- и видеопрограммами и интернетом. США тратят огромные средства, посылая на Украину всевозможное оборудование, но наши источники сообщают, что помощь не достигает тех, кому была предназначена. Потребители получают немного; большая часть наших товаров оседает на магазинных полках в соседней Польше, Румынии или в других местах. Это мошенничество и воровство денег американских налогоплательщиков. Поможете нам разобраться? Справитесь?" Ошарашенная Ирина пыталась скрыть свое разочарование. Не такой она представляла свою службу в легендарном ЦРУ. Не для того она годами тренировалась приемам рукопашного боя, метко стреляла в тире и прыгала с парашютом. "Ну, что же," успокаивала она себя. "Не надо рубить с плеча. Побуду год - другой канцелярской крысой. Посмотрим, что дальше будет." Но вслух Ирина сказала, "Конечно. Когда приступать?" "Прямо сейчас. Сегодня Ваш первый рабочий день. Позвольте представить Вас Мс. Джонсон. Она будет Вашим руководителем." Мр. Дудл поднял телефонную трубку, куда - то позвонил и через пару минут в кабинет вошла высокая женщина средних лет. Завитые волосы ее отливали розовым и синим, а сухопарую фигуру облекал коричневый брючный костюм. На потрепанном лице дамы застыло суровое, немного грозное выражение. Сделав несколько шагов вперед, она остановилась посередине комнаты, напротив письменного стола. Карие глаза ее смотрели мимо Ирины, как будто не хотели ее замечать. 'Мэри, получайте пополнение," обратился начальник к вошедшей. "Мс. Алферова выпускница Цитадели и преуспевает во всех школьных науках. Прошу ввести ее в курс дела. Не сомневаюсь, что Мс. Алферова внесет ценный вклад в работу нашего отдела." Мс. Джонсон обернулась к сидевшей в кресле Ирине, смерила ее взглядом и, пожав ей руку, процедила, "Пойдемте." Они прошли в обширный зал, разделенный системой невысоких стенок на множество ячеек. В каждой ячейке стоял письменный стол, кресло и табурет. Из каждой ячейки торчала чья- нибудь голова и во множестве они сливались в ряды, напоминающие грядки кочанов капусты на широком фермерском поле; только вместо голубого неба с жарким солнцем в зените над ними раскинулся пенопластовый подвесной потолок с вереницами ламп, испускавших яркий, но мягкий люминесцентный cвет. В каждой ячейке угнездился молчаливый сотрудник или сотрудница. Они были разных возрастов, разных телосложений, но все они прилежно трудились, уперев свои глаза в экраны компьютеров; между тем пальцы их порхали по клавишам. В помещении было тихо и прохладно и воздух был свеж. Ни один луч света не проникал сквозь наглухо зашторенные наружные окна. Подчеркивая атмосферу строжайшей секретности, в рамочке на стене на видном месте повыше фонтанчика с питьевой водой красовалось изречение из Библии. ""Следите за своим языком и держите рот на замке, и вы избежите неприятностей." Притчи 21:23." Мс. Джонсон привела новоприбывшую в одну из пустых ячеек и указала на свободный стул. "Здесь будете работать. Ориентировку начнете проходить через час. А теперь вот что," она уселась на другой стул и, понизив голос, быстро заговорила. "Замужем? Нет. По глазам вижу," ответила она за Ирину. "Женихов здесь ловить нечего. Женихов здешних на тайный фронт посылают. Война беспощадная в мире идет, наши там погибают, а нам, вдовам весь век слезы по своим мужьям лить приходится. Здесь кавалеров не ищите. Ищите женихов на гражданке, а здесь предприятие военное. Это только кажется, что мы бумажки из одной папки в другую перекладываем." Она задумалась на секунду, после чего продолжала. "Иной раз результатом нашей деятельности случаются смертельно опасные командировки. Обычно эта обязанность выпадает на мужчин. Они там погибают и," неожиданно она всхлипнула, промакнула глаза платочком и пробормотала что-то, похожее на протяжный стон, "и потом мужа не сыщешь." Но тут же спохватилась, справилась с собой и, отвесив собеседнице острый взгляд, заявила, "Но иногда в логово врага посылают ухватистых цепких женщин, ну вот таких, как вы." "Откуда вы знаете какая я?" Ирина в притворном негодовании закатила глаза. "Вас сразу видно. Где сядешь, там и слезешь. В обиду себя не дадите. Обтешетесь у нас годок, другой, потом определят место вашего назначения. Если глупостей не натворите и поверят вам, тогда хоть в тартарары отправляйтесь. Вы ведь об этом мечтаете?" Отвесив дебютантке проницательный взгляд, Мс. Джонсон оборвала себя и перешла к следующей теме. "Вкратце о сущности вашей работы. Вам предстоит выяснить на каком этапе исчезают деньги, посланные Министерством Финансов США. Украина наш верный союзник. Ее мужественный и талантливый народ недавно добился независимости и создает сейчас свое национальное государство. Однако не все благополучно. От распавшейся советской империи новообразованная республика унаследовала гнилую мораль взяточничества, блата и кумовства. Коррупция разъедает этические нормы, представляет собой угрозу национальной безопасности и тянет народ назад в советское прошлое. Это русские пусть убивают себя коррупцией, а украинский народ должен ее обуздать!" Мс. Джонсон почти выкрикнула последнюю фразу. Она замолчала, потерла кончик носа и возобновила свой монолог. "Вы будете расследовать функционирование компании Укрексемтранс. Мы получили сигнал, что вследствие деятельности этой организации большая часть денег американских налогоплательщиков, предназначенных для Украины, оседает в карманах некоторых членов киевского коррумпированного правительства. Укрексемтранс является подставной компанией, учрежденной в Монако, с целью перекачки средств, выделенных Конгрессом, на банковские счета подозрительных лиц. Вы должны узнать кто они и механизм отмывания денег. Вы будете включены в группу трех наших сотрудников - Мр. Клейтон, Мс. Кенморе и Мс. Ченг." Начальница повела Ирину к ее новым коллегам. Они оказались молодыми людьми с энтузиазмом встретившими новичка. После улыбок и рукопожатий ее ввели в курс дел. Тем временем Мс. Джонсон оставила подчиненных и удалилась в свой кабинет. К всеобщей радости молодежь была предоставлена самой себе. Работа закипела. Помимо СМИ, изучались мнения журналистов, выступления официальных лиц и донесения информаторов. Через год научный поиск и упорный труд исследователей привел к заключению: "13.9 миллиардов долларов - помощь, посланная для поддержки вооруженных сил Киевского правительства была потрачена по назначению. Оружие поступило Украинской армии и ни одна единица не была продана за границу." Однако появился и побочный результат расследования. Выяснилось, что Укрексемтранс незаконно выкачивал натуральный газ из Крыма и был замешан в нелегальных перевозках угля из Донбасса. Было о чем поразмыслить начальству! Рапорт был направлен в вышестоящую инстанцию.

День спустя после этого в Ирининой ячейке появился ее старый знакомый Мр. Дудл. Он выглядел как и всегда обгрюзшим, седым человеком с лысой, как голое колено, головой; все в том же сером костюме, в белой рубашке и с черным галстуком без булавки. Перед этим он не поленился посетить каждого члена команды и лично поздравить его / ее с одержанным успехом. Особенное внимание начальник уделил молодой амазонке. "Собранная вами информация пойдет в Конгресс," расхваливал он Ирину. "Сенаторы примут меры, необходимые, чтобы остановить этих мошенников," сладко улыбаясь, высказывался он. "Теперь вот что." Морщинистое лицо его посерьезнело; он приготовился выпалить что-то важное. "Вы справились отлично. Вы получаете повышение и переводитесь в другой, более соответствующий Вашим талантам отдел." Ирина не улыбалась. Она ждала этого целый год. Глаза ее вспыхнули от счастья. "Вы становитесь Руководящим Специальным Агентом в Национальной Секретной Службе. Надеюсь не возражаете?" "Наконец-то," вырвалось из ее груди. "Конечно я сочту повышение за великую честь. Что я должна делать?" Нетерпение ее было огромно, сердце сильно забилось, она привстала и едва удержалась, чтобы тут же шагнуть вперед и начать действовать. "Это длинный разговор и потребует многих объяснений," Мр. Дудл отвел взгляд в сторону и нахмурил свои кустистые брови. "Зайдите ко мне завтра в 10:30 утра," произнес он негромким басом. Вяло пожав ей руку, ветеран ЦРУ удалился своей немного покачивающейся походкой. Продвигаясь к выходу, он останавливался в ячейках, попадавшимися ему по пути, шутя, смеясь и общаясь с сотрудниками, населяющими каждый отсек. Мр. Дудл был популярен и слыл честным, добросердечным человеком. Завидев его, персонал поднимался со своих мест, улыбаясь и приветственно протягивая ему руки. Нескоро он добрался до дверей и, утомленный уважением и почитанием, утирая салфеткой вспотевший лоб, вернулся в свою канцелярию. Так закончился этот прекрасный день. На следующее утро Ирина появилась в помещении руководства. Откинувшись на спинку кресла и положив перед собой толстые длинные руки, Мр. Дудл в упор уставился на вошедшую. Из рукавов его белой рубашки торчали бледные кисти со вздувшимися синими венами. Пошевелившись и слегка побарабанив пальцами по столу, он начал прощаться, "Как я вчера говорил, вас переводят в отдел спецопераций. Вашим начальником будет Мр. Хатчисон. Отправляйтесь туда завтра утром. Вот ваши инструкции." Мр. Дудл передал ей запечатанный конверт. "Желаю успехов на новом месте. Приятно было работать с вами." Ветеран тайных войн протянул ей свою старческую, но еще сильную ладонь и сердечно пожал мускулистую длань юной воительницы. Та с такой силой тряхнула его конечность, что у дедушки выступили слезы. На этом обряд расставания закончился. Амазонка круто повернулась на каблуках и вышла в коридор. Легкими шажками неслась она по линолеумовому полу. Ирина трепетала от счастья. Начинался новый восхитительный период ее жизни. Она улыбалась. Если бы она знала какие испытания уготовила ей судьба!

Глава 3

Утром следующего дня, запарковав свой автомобиль в штаб-квартире ЦРУ, расположенной в Лэнгли, Вирджиния, Ирина прошла через тоннель в здание, в котором находился нужный ей отдел. Она давно освоилась в агенстве, прекрасно знала его порядки, обычаи и территорию, и через несколько минут кратчайшим путем достигла приемной Мр. Хатчисона. Секретарша, величественная седовласая дама в темно-зеленом платье, попросила посетительницу немного подождать. Ирина понимающе кивнула головой и осмотрелась. Скромно меблированное помещение было пусто. Неторопливо вращались лопасти вентилятора на потолке и вдоль стен поблескивала полировка фанерных, наглухо закрытых шкафов. Со своего места на кожаном диване Ирина видела два шестиэтажных административных корпуса, стоящие рядом. Солнечные блики, отражавшиеся в их позолоченных стеклах, заставляли ее прищуриваться. Внезапно дверь кабинета тихонько повернулась, отворилась и в приемную бочком вышел невысокий широкоплечий человек, одетый в консервативный деловой костюм. Ровный гладкий шрам пересекал его загорелое мужественное лицо. Крупный нос и высокие скулы не портили его внешности. Проницательные серые глаза смотрели с легким прищуром. Легкой танцующей походкой он подошел к столу секретарши и передал ей пачку бумаг, которую нес в левой руке. Та, что-то едва слышно ответила и спрятала полученную работу в ящик стола. Затем мужчина повернулся к посетительнице. Скользнув блуждающим взглядом по ее ладной фигуре, затянутой в черный пиджак и брюки, он негромко спросил, "Чем могу служить?" Голос был приятный, низкий, спокойный и располагающий к себе. "Это Мс. Алферова," подсказала секретарша. "У вас назначено с нею интервью." "Ах, вот как," улыбнулся незнакомец. "Пожалуйста, проходите. Извините, что заставил вас ждать. Меня зовут Джон Хатчисон. Прошу." "Какие пустяки," Ирина последовала за начальником в его кабинет. "Пожалуйста, садитесь," Мр. Хатчисон указал ей на небольшой диван. Плотно затворив дверь, хозяин начал расспросы. "Согласно анкете, вы свободно говорите на двух славянских языках. Кроме того, вы изучали послевоенную историю Европы и у вас высокие оценки. Вас рекомендуют инструкторы. Мы хотели бы, чтобы вы продолжали специализироваться в этом направлении. Вас такое профессиональное развитие интересует?" "Да!" не раздумывая, выпалила Ирина. "У меня есть друзья в той части света!" Похвалившись, она немного осеклась, вспомнив учебу в Цитадели, полузабытые любовные утехи и своего сироту-сыночка, которому уже шел седьмой год. После такого признания Ирина почувствовала неловкость и замолчала, опустив голову. Сердце красавицы вдруг сильно забилось, лицо ее вспыхнуло. "Больше я ему ничего не скажу!" смятенная мысль пронеслась в ее сознании. "Прекрасно," словно не замечая состояния подчиненной, Мр. Хатчисон подошел к нише в стене и включил телевизионный монитор. На экране появилась географическая карта. Ирина узнала Европейский континент. "В таком случае начнем," торжественно произнес ее ментор. "Уже двадцать лет кремлевское руководство пытается воссоздать Советскую империю и вернуть потерянные компоненты в ее прежние границы. Но поздно! Номенклатура ничего не может сделать ни с Польшей, ни с Прибалтикой - эти страны давно уже члены НАТО. Однако у московских коммунистов есть успехи: Белоруссию они успешно нейтрализовали и она верный союзник Российской Федерации. Hо вот с Украиной у кремлевских властей никак не получается. Украинский народ горд своей независимостью и укрепляет вновь приобретенную государственность. В отместку вожди Российской Федерации замышляют грандиозную, неслыханную диверсию, а именно." Хатчисон растянул губы в безрадостную улыбку, глубоко вздохнул и произнес, "Они намереваются взорвать водородную бомбу в проливе Босфор и обвинить в этом Украину!" Ирина была так изумлена, что затаила дыхание. Ее собеседник коснулся пульта управления, изменил настройку и на экране появилась захватывающая панорама залива Золотой Рог, разделяющий густо застроенную холмистую местность. На обеих сторонах акватории раскинулся огромный город. Картина была живописная. В голубом небе светило яркое солнце, корабли один за другим проплывали по сияющей морской глади, по гигантскому мосту катилось скопище автомобилей и в жилых кварталах толпы людей шагали по тротуарам. "Московское руководство полагает," оторвав глаза от экрана, заговорил Хатчисон, "что такая акция подорвет репутацию Незалежной, потому что взрыв произойдет на борту украинского сухогруза, перевозящего зерно в Африку. Разразится международный скандал. Стране будет отказано в членстве в НАТО. Также сообщение между Черным и Средиземными морями будет прервано. Украинские фермеры потеряют рынки сбыта своей продукции; в мире начнутся нехватки продовольствия и вырастут цены на продукты питания. Эта катастрофа оправдает вмешательство Российской Федерации во внутренние дела Украины и последующее военное вторжение. Неправда ли, что такое преступление, сулит одни выгоды московским товарищам?! В Кремле не считаются миллионами погубленных человеческих жизней и огромным материальным ущербом! Им не привыкать!!" Бывалый разведчик замолчал. Он сохранял внешнее спокойствие и безмятежность. "Москва убеждена, что стоит пойти на риск, но мы в Вашингтоне должны эту провокацию сорвать!" Мр. Хатчисон запрокинул голову, на мгновение дав волю своим эмоциям. Его губы сжались, брови сошлись вместе, он бросил на экран грозный, испепеляющий взгляд. Прошло несколько секунд молчания, лицо разведчика приняло безмятежное выражение; он заговорил своим обычным уверенным голосом, "Наша агентура установила имя генерала ФСБ, ответственного за проведение операции. Выезжайте немедленно. Вас снабдят необходимыми документами и снаряжением. Также возьмите с собой визуализатор событий молекулярного распознавания. Как вы его в просторечье называете? Сыскарь. За истекший год фирма вашего отца провела хорошую работу и уменьшила аппарат до размера портсигара. Уверен, что справитесь. Вы же отлично обращаетесь с визуализатором. Он вам пригодится в Москве." Брови Ирины взлетели от удивления. "Конечно. Испытаю машину в новых условиях," не раздумывая, бросила она. "Вы обладаете необходимыми качествами и подготовкой," веки Хатчисона слегка раширились, взгляд стал необычно острым и он скрестил руки на груди. "Возможно, что вам потребуется проникнуть в здание ФСБ на Лубянке и осмотреть кабинет генерала в его отсутствие. Вашим помощником будет Павло Величко, майор Вооруженных Сил Украины. Он доблестный разведчик и прошел у нас тренировку. Не сомневаюсь, что вы добьетесь успеха. Вопросы есть?" Ирина отрицательно покачала головой. "Документы, снаряжение и валюту получите в материальной части. Желаю удачи." Они расстались. Через час Ирина покинула территорию самого знаменитого шпионского логова в мире. Сборы и прощание по телефону с сыночком заняли немного времени. Амазонка слез не лила. Маленький Тарас привязался к бабушке с дедушкой больше, чем к своей маме, которую видел два раза в год, да и то по большим праздникам. Услышав голос родительницы, малыш не очень-то сильно обрадовался. Он лепетал что-то неразборчивое о поездке через пару недель в Мир Диснея, о Принцессе и о Микки Маус, потом протяжно зевнул и бросил трубку. Ирина осталась наедине с собой в холодном гостиничном номере. Был поздний вечер и она была на пути в аэропорт. За окном хлестал проливной дождь, крупные капли стучали по крыше, раскаты грома чередовались с блеском молний. Они вторгались в комнату через неплотно задвинутые шторы, озаряли собранный на полу багаж, обдавали адским светом ее побледневшее лицо и взрывались мгновенными вспышками в ее зрачках. "Что ждет меня там?" спросила себя Ирина, впервые в жизни охваченная страхом и дурными предчувствиями. "Новые беды и лишения? Не пора ли плюнуть на все, вернуться домой и заняться моей собственной семьей? Нет, я должна исполнить свой долг!" Она разделась и легла в кровать, предварительно поставив будильник на четыре утра. "Самолет в Киев вылетает в семь. У меня есть время." Перед тем как сомкнуть веки и провалиться в сон, она продолжала размышлять, "Кто такой Павло Величко? Неужели тот самый видный рослый курсант, которого я встретила в Цитадели? Не может быть! Таких совпадений не бывает!"

Павло Величко, 27-летний крепыш в накинутом наспех халате поверх пижамы, пребывал в плохом настроении. Из окна своей квартиры на Крещатике он видел блеклый начинающийся день, бетонные стены многоэтажных зданий и густое транспортное движение вдоль широкого проспекта. Павло торопился в аэропорт встречать какую-то американку, прилетающую ранним рейсом из Вашингтона; однако с самого утра все шло вкривь и вкось; предметы вокруг него будто взбесились. Вначале куда-то запропастился бритвенный прибор, потом в кухне убежал кофе, а в последний момент в его Peugeout разрядился аккумулятор, автомобиль никак не заводился и пришлось вызывать такси. Расстроенный и небритый, но в элегантном итальянском костюме с бордовым галстуком, повязанном на синей рубашке, в кирпично-красных мокасинах и фиолетовых шелковых носках, он расположился на заднем сиденье, уперев глаза в бычью шею водителя, который в то время маневрировал, объезжая затор на проспекте Лобановского. С тоской припоминал Павло советы друзей, "Пора тебе жениться, хлопец," твердили ему сослуживцы. "Тогда верная жена будет о тебе нежно заботиться и плохое никогда не случиться." "Жениться, да на ком?" полушутя - полусерьезно отвечал он закадычным друзьям, продолжая свою холостяцкую беспутную жизнь. "Была у меня зазноба в Америке, но она отвергла меня. С тех пор болтаюсь, как бесприкаянный, от одной фифочки до другой. Никто мне не мил." Павло горестно понурил голову и взглянул в окно. Они безнадежно застряли в гигантской пробке. До Борисполя было еще далеко. "Успеем к прибытию?" спросил он таксиста. "Не сомневайтесь," уверил его водитель, в то время как его автомобиль черепашьим шагом двигался по шоссе. Прошло еще полчаса, движение поредело, они въехали в Борисполь, свернули к аэропорту и остановились у нужного терминала. Павло расплатился, выскочил из машины и взглянул на часы. Он опаздывал. Самолет приземлился тридцать пять минут назад и густой поток пассажиров направлялся в зал получать свой багаж. Со всех ног Павло мчался к прибывшему самолету, надеясь застать в вестибюле свою гостью. Он бежал вверх по эскалатору, перепрыгивал через чемоданы и обгонял группы нерасторопных туристов. Все напрасно. Секция зала возле рейса Вашингтон - Киев была пуста; на табло еще горела надпись, оповещающая о прибытии авиалайнера; а прилавок, за которым работали служащие был пуст. Он не выполнил поручения! Руки его опустились, плечи обвисли, он проклинал самого себя. Но что это?! Сидевшая в одиночестве на другом конце зала внушительная стильная женщина в коричневом плаще и темно синем берете резко поднялась и направилась к нему. Ее походка была энергичной и деловой, тяжелый взгляд пронизывал Павло насквозь, угрожающее выражение лица не сулило ему ничего хорошего. Подойдя ближе и рассмотрев встречавшего ее щеголя, незнакомка внезапно остановилась. Она, как будто споткнулась на ровном месте. На лбу женщины собрались гневные морщинки, серые глаза метали злые искры, ноздри раздулись, а плотно сжатые губы побелели. "Ирина Алферова?" с удивлением произнес Павло. Бурный поток эмоций и воспоминаний обрушился на него, нарушенные клятвы и невыполненные обещания охватили душу грешника, ему стало стыдно. От избытка чувств в горле у него пересохло, он уронил голову. Глаза его забегали из стороны в сторону, он задышал с перебоями и неуверенно просипел, "Вибач менi, Iрочко; (Прости меня, Ирочка)." В голосе его звучали молящие нотки. "Бог тебя простит," Ирина всплеснула руками и подошла ближе. "Ты обещал жениться на мне, а бросил одну с маленьким ребенком!" Нос ее сморщился от отвращения, брови нахмурились, верхняя губа приподнялась, обнажив превосходный набор зубов. "Дорогая, но ведь твоя семья пренебрегла мной! Ты их послушалаcь и прекратила общение!" "Ну и что?! Подлец! Ты должен был бороться за меня!" она размахнулась и влепила ему пощечину, которая вполне могла бы сшибить средней величины строевого коня со всех четырех копыт. Звучное эхо обежало зал и, замирая, вернулось назад. Получив оплеуху, выносливый, атлетический мужчина издал короткий стон, но устоял. Правда, он чуть покачнулся, схватился за щеку и рот его наполнился кровью. Узрев содянное, гнев амазонки мгновенно улетучился. Раскаяние охватило ее. Чудные глаза красавицы потускнели, точеные брови сошлись на переносице, уголки сочных губ с сожалением изогнулись. "Я не хотела сделать тебе больно," прошептала она. Мягким движением руки, великолепная женщина усадила пострадавшего на скамью, заставила его поднять лицо к свету и, увлажнив свой надушенный платочек, стала обтирать его окровавленные губы. На распухшей физиономии Павло выступила улыбка блаженства. Он не отрывал глаз от ее смягчившегося лица и длинных ресниц, скрывавших ее пылкий нежный взор. "Открой рот. Покажи, что я там натворила," схватив Павло за подбородок, амазонка повернула его голову вверх. "Ничего страшного. Зубы целы." Тыльной стороной ладони Ирина коснулась его лба. "Температура нормальная. Жара нет. Можешь продолжать выполнение задания," деловито констатировала она. "Позволь тебя обнять, дорогая," кротко спросил он. Потупив взор, Ирина не отвечала. Hа глазах и на щеках ее заблестели слезы, но oна не шевелилась. Павло наклонился и благоговейно прикоснулся губами к ее руке. "Как наш сын? Знает ли он обо мне?" "Давно бы так. Нет, Тарас о тебе не знает," печально вздохнула Ирина. "Мальчик наш умный, здоровый, веселый. В школе на экзаменах отличные оценки получает и в спорте всех обогнал. Нарадоваться я на него не могу. В следующем году в третий класс пойдет. Мы ему сказали, что его отец погиб. Поэтому он о тебе не спрашивает и больше не мечтает." Уразумев услышанное, Павло схватился за голову, глаза его закрылись, он сразу обмяк. Потрясенный, он долго сидел, не меняя позы, пока Ирина не потрясла его за плечо. "Не раскисай, майор, будь мужчиной, впереди у нас большая работа. Для того меня сюда из Америки прислали, чтобы вместе с Украиной рашистов бить." "Да, мы выполняем задание," поднявшись с места, согласился Павло. Силы возвращались к нему. Глаза его заблистали, согнутая спина выпрямилась, поступь стала твердой, "Поедем в штаб на совещание. Нас там ждут." Примирившись и взявшись за ручки, старые друзья пересекли длинный зал и оказались в таможне. Формальности были быстро выполнены, в паспорте путешественницы появилась отметка, они отправились вниз получать багаж и, затем, как ни в чем не бывало, зашагали к выходу из терминала. Оттуда было недалеко до стоянки такси. Ввиду чрезвычайно секретного статуса заокеанской гостьи, в украинских верхах рассудили, что лучше не привозить важную особу в министерство на Повiтрофлотський проспект, где ее заметили бы сотни людей, а отвезти подальше от лишних глаз на конспиративную квартиру в Русанив, что на окраине столицы. В квартире обычной панельной многоэтажки Ирину встретили два одетых в штатское немолодых человека; оба, как они сказали, служащие разведки. Совещание длилось недолго, так как все было давно решено; уточнялись второстепенные детали. Компания расположилась вокруг пустого стола в скромно обставленной комнате с низким потолком, служившей столовой и гостиной, о чем свидетельствовали диваны и стеклянные шкафы набитые посудой. Один из присутствующих, полноватый невысокого роста мужчина с небольшой бородкой на бледном интеллигентном лице, представился генералом Кравчуком. Усевшись на стуле напротив ее, он обрисовал Ирине метод ее переброски в Москву, количество вспомогательного персонала и задачи, необходимые ей разрешить. "Мы надеемся на вас," на прощанье произнес Кравчук. "Вашим ближайшим помощником назначен майор Величко. Не возражаете?" Острый пытливый взгляд генерала пронзил Ирину насквозь. "Нет. Все хорошо. Надеюсь, что сработаемся," таков был ее ответ. Больше инструкций на последовало. Служанка вышла из кухни с тяжелым подносом в руках и стала расставлять на столе чашки, стаканы, тарелки и прочие плошки, нагруженные разнообразной едой. Все расселись вокруг и обед начался. Никто не курил и спиртного не подавали. После того как принесли десерт Кравчук обратился к Ирине, "Так вы говорите, что наполовину русская?" Глаза полковника с деланным безразличием смотрели мимо нее. "Да," гостья поддела ложкой кусочек эклера. "Мой прадедушка родился в Петрограде еще до Первой Мировой войны." Кравчук долго молчал, потом перевел взгляд на Ирину. "С тех пор русские сильно изменились. Они запуганы и обескровлены. Их вожди мечтают о былом величии и пытаются восстановить старую империю. От того Российская Федерация постоянно беспокоит своих соседей. Очень - очень жаль." Он покачал головой и добавил, "Ее огромную территорию населяет сумасшедший народ, вот уже более ста лет убивающий самое себя. Вернее сказать, безропотно выполняющий приказы по самоуничтожению, изданные безумцами в Кремле." Кравчук допил кофе из чашки и, взяв салфетку, тщательно промокнул губы. "Не думаю, что вы правы, г-н генерал," Ирина криво улыбнулась, неодобрительно сморщив свой прелестный носик. "Среди русских есть много достойных, образованных, честных людей переживающих за судьбу родины. К сожалению они не имеют никакого влияния на принимаемые правительством решения. Если инакомыслящие русские предпримут какую-либо акцию, противоречащую критериям и директивам своего государства, то на них тут же донесут их соотечественники. Такова судьба той страны. Вы понимаете, что дело не только в правительстве." "Конечно," Кравчук с удивлением взглянул на Ирину. "Не время дискутировать. Отложим разговор до лучших времен, поскольку у нас другие задачи." Он отодвинул от себя пустую чашку и встал. "Желаете еще чаю?" Ирине было все равно. Утомленная долгим полетом и разницей во времени oна едва досидела до последнего блюда и, доев его, тут же удалилась в свою спальню. Как только щека ее коснулась подушки, отважная амазонка мгновенно уснула. Наутро она пробудилась поздно, несколько минут молча лежала и таращилась в потолок, вспоминая, где она и как здесь очутилась, но тут же легко вскочила и после завтрака незамедлительно приступила к тренировке. Через четыре дня ее и Павло тайно перевезли в Москву.

Глава 4

Работа уборщицы, господа, не такое уж ничтожное, как некоторые думают, занятие. Это вам не хиханьки - хаханьки, а большое государственное дело! Без уборщиков и уборщиц Москва, как и все человечество, утопала бы в грязи! Мы и подобные нам корифеи, задрав носы в стратосферу и поглощенные меркантильными заботами и повседневной суетой, часто не замечаем скромных тружеников, столпившихся позади нас, в тени наших пьедесталов, во внеурочные часы старательно сгребающих в баки и контейнеры горы отходов, которые мы невзначай наплодили. Мало кто из нас задумывается, куда этот хлам девается. Нет его и все тут! Опять чисто, привольно и щебетать хочется! Но есть зловещие учреждения, где мусор не выбрасывается и не отвозится на свалку. Там мусор сжигают, пепел просеивают, затем смешивают с особым песком и сливают в подземные водоемы. Все тайны погребены, а свидетели замолкли полностью и навсегда! В таких учреждениях, говорят, платят гораздо лучше, но и попасть на работу без рекомендаций никак невозможно. Варвара Ильинична Костюгина, пятидесятилетняя кряжистая женщина в неизменном сером платочке, вязаной кофте и темносиней юбке, принадлежала к категории счастливиц. За свои усилия она получала повышенную зарплату и продуктовый паек. Еще бы! Она работала в органах с малых лет. Также как и прабабушка и бабушка ее, а затем мать и дочь, служила династия Костюгиных вначале в ЧК, затем в НКВД, а потом в КГБ и ФСБ. И все по уборке. Отмывали пятна крови сo стен и полов в подвалах и пыточных камерах, выметали с дубовых паркетов следственных кабинетoв раскрошенные зубы и с мясом вырванные клоки волос, но частенько просто вычищали обхарканные чекисткие пепельницы, полные соплей и окурков; и, как награду за преданность социалистическому отечеству, им доверяли обтирать мягкой ветошью бюсты и портреты вождей. Никто не сомневался в непоколебимом фанатизме Костюгиных и даже генерал-майор по политической и воспитательной работе тов. Tухмарев не раз их похваливал, приговаривая, "Только чекисты, понимающие суть внешней и внутренней политики государства и его идеологию, могут стать полноправными защитниками Отечества. Это доказано самой жизнью. Поэтому главным принципом является воспитание практических работников всех рангов, которые готовы пожертвовать всем, если надо, и самой жизнью, ради защиты Родины." Сидя на собраниях, Варвара Ильинична мучительно силилась понять заумные речи, которые с трибуны толкали очередные докладчики; держала свой рот плотно закрытым, чтобы туда не залетела случайная муха, и корчила на своей простецкой мордахе серьезное, идеологически правильное выражение. "По мусору в корзинке можно многое сказать о человеке," между тем про себя размышляла бывалая уборщица. "Вон полковник Фудзебякин в президиуме сидит. Ишь, прикидывается каким благородным, идейным и несгибаемым. Пасть оскалил, зенки вылупил, ноздри раздул - ну, вылитый тов. Дзержинский с портрета на Красной площади! А по фактам, что получается? Крокодил, душегуб и обормот! Я его лучше других знаю, но плохого о нем никогда никому ни словечка не пророню. Десять лет его кабинет убираю и чего только я там только не нахожу! Винные бутылки, использованные презервативы, коробки из - под пиццы и по вторникам даже разорванное женское белье! Что творится на его рабочем месте - представить не в силах. Головушка моя бедная кружится." Она немного поерзала на сиденье, но скоро успокоилась. "Не мое это дело!" ободрила она себя. "Меньше знаешь, крепче спишь!" Варвара Ильинична выпрямила спину и гордо подняла голову, чтобы не пропустить ни единого словечка, доносящегося с трибуны. Прошел еще час, собрание закончилось, раздались дружные аплодисменты и здравицы в честь вождей. Пора было расходиться, на город упали унылые сумерки, в холодном, сыром воздухе запахло дождем, на высоких чугунных столбах, установленных вокруг знаменитой площади, зажглись фонари и притихшие сотрудники тайного учреждения, сгорбившись, с поднятыми воротниками бесшумно рассеялись по своим углам. Их научили никому не доверять, о себе не говорить и растворяться без следа в массе населения, против которого они работали.

Шли годы, росли ее внуки, Варвара Ильинична без задержки и исправно получала зарплату и пайки; размеренная жизнь в стенах ФСБ казалась ей донельзя лучшей; простодушная женщина не замечала народного возмущения, протестов и недовольства, кипевших снаружи, на улицах и площадях, пока одним дождливым сентябрьским вечером она не захворала. Внезапное недомогание, как гром среди ясного неба, набросилось на нее, свалило с ног, завертело и закружило в своей беспомощной омерзительной слабости; у старушки потемнело в глазах, участилось дыхание и схватывало сердце, короче, она безнадежно слегла и на следующее утро не вышла на работу. Вот незадача! Однако, как человек серьезный и ответственный, превознемогая острую боль в желудке, Варвара Ильинична ни на секунду не забывала о своих ежедневных обязанностях. Она кликнула из соседней комнаты малолетнюю внучку; охая и причитая, поманила малышку к своему ложу на цветастой тахте и, протянув ей медную монетку и бумажку, на который был записан номер, послала девчушку вниз во двор, туда, где возле подъезда стоял заплеванный и ободранный телефон-автомат. Внучке было наказано позвонить дежурному оператору ФСБ и сообщить начальству о бабушкином недуге. Шестилетняя малышка блестяще выполнила поручение, поговорила с каким-то веселым горластым дядей на другом конце провода, который записал ее фамилию- имя -отчество и в конце пожелал заболевшей скорого выздоровления и доброго дня. Преисполненная гордости от успешно выполненной миссии, девочка радостно вернулась домой. Но конфетку, которая ей обещала бабушка, она не получила. Старушенцию в ту минуту скрючило, она хрипела, лежа на боку и привести ее в сознание не представлялось никакой возможности. Bстревоженные родственники послали за врачем и тот оживил больную пузырьком нашатыря. Испарения спирта подействовали на пациентку столь благотворно, что она тут же встала, молодецки крякнула и потребовала стакан чаю. Так пробежали эти волнительные сутки, полные хлопот, беспокойств и огорчений. Однако, в дальнейшем выяснилось, что все оказалось не так уж просто. В то утро, когда в своей квартире в Балашихе уважаемая матрона страдала от загадочного недуга, на ее работе в устращающем здании на Лубянке никто не заметил отсутствия ветеранши физического труда. Дело в том, что вместо заболевшей выполнять несложные функции технички вышел ее двойник!

Медленно истекали часы, но в органах не подозревали о случившемся. За великолепным желтым фасадом шедевра советской архитектуры катилась своим чередом особенная чекистская жизнь. Сотрудники, поддерживающие функционирование тоталитарного государства, ревностно исполняли свои обязанности. Они допрашивали, запугивали, пытали, подслушивали и читали доносы информаторов. В этом бедламе штатным уборщицам хватало своей работы. Ведь в таком свинарнике каждая пара рук всегда на счету! Оборзевшие от рутинных обязанностей сотрудники ФСБ гадили, мусорили, плевались и роняли табачный пепел на мебель, паркеты и ковры. Хлама накапливалось столько, что хоть лопатой грести! По этой причине в суете и горячке нового дня подмена уборщицы не была обнаружена, тем более, что она была точной копией их сослуживицы, правда, новоявленная коллега избегала вступать в лишние разговоры, сменив привычную болтливость на почти полное молчание. Как всегда в начале смены, "Варвара Ильинична" сосредоточила внимание на уборке малого зала для совещаний, затем ведущего туда служебного лифта, лестничного марша и двух примыкающих к ним кабинетов, включая территорию полковника Фудзебякина. "Варвара Ильинична" не вспоминала свой оригинал, страдающий сейчас в Балашихе. Ей было не до того. Низко опустив голову, она толкала железную тележку, из которой торчали швабра и метла, и сзади болталось мусорное ведерко. Она обходила назначенные ей для уборки обширные пределы, заглядывала в многоместные туалеты и вытряхивала пыльные коврики у задраенных стальных дверей с табличками "Вход категорически воспрещен". С ней здоровались ее старые знакомые, осведомляясь о семье, о школьных успехах внучки и спрашивали совета по консервированию квашеной капусты в стеклянных банках с латунными закрывалками. Ho "Варвара Ильинична" только мычала, сопела и, опустив голову, проходила мимо. "Эй, подружка, ты что сегодня белены объелась и своих не узнаешь?" после обеденного перерыва окликнула ее разбитная бабенка Клава Бурдакова, ее давнишняя напарница по упаковке свежих трупов, наваленных в подвалах. Но "Варваре Ильиничне" было невдомек. Hе обращая внимания на приставания сослуживцев, она упрямо катила перед собой орудие своего ремесла. Тележка поскрипывала, ведерко позвякивало, метла дребезжала. С недоумением смотрели ей вслед. Конечно, это была она, тов. Костюгина, железный кадр госбезопасности - кто же не знает ее монгольских желтых глаз, угреватого расплющенного носа и беззубого, шамкающего рта? Ее оставили в покое и больше не приставали, решив, что у вредной старушенции личные неприятности или тяжелый похмельный синдром. В восемь вечера ее смена закончилась. Камеры видеонаблюдения показали, что она покинула здание ФСБ, вышла на тротуар и растворилась в безликой, густой толпе, спешившей к станции метро. В правой руке она несла черную глянцевую сумочку. Народ валил валом и никому ни до кого не было дела.

На следующее утро, когда выздоровевшая и оживленная Варвара Ильинична появилась на работе и, брызгая слюной, начала рассказывать о своем вчерашнем недуге, ужасающая реальность предстала в отвратительной наготе. Персонал ахнул. "Ох, уж эти двойники! Откуда они только берутся?! Никак проклятые американцы на парашютах их к нам из космоса сбрасывают!" Сжимались кулаки, сверкали глаза, произносились гневные речи. "Ах, если бы мы тогда знали? Мы бы мерзавку эту за шкирку схватили, в клетке заперли и кнутом бы отстегали!" Но время было упущено и прошлого не вернешь. Кем же была та увертливая бабуся, осмелившаяся в своей полной и неприглядной мерзости, принять личину их любимой проверенной сотрудницы? А может то была вовсе и не бабуся, а невесть откуда взявшаяся загримированная заокеанская авантюристка? Это было бы хуже всего! Начальник хозяйственного отдела Макар Савельевич, умудренный жизнью старый хрыч, служивший в органах со времен Сталина и помнивший Берию и берианцев, многозначительно изрек, "Неспроста все это. Нам сермяжным загадку эту не разгадать. Пиши рапорт, Ильинична. Надо по инстанции твою жалобу передать." Рапорт пошел очень высоко; заведено было дело; расследование завертелось. Генерал-полковник Смердяков, начальник Управления военной контрразведки Федеральной службы безопасности Российской Федерации, назначил исполнителем лейтенанта Кочергина, а сам курировал прогресс ежедневно. Наверху обеспокоились "Выходит, что мы и в ус не дуем, а у нас по коридорам и кабинетам иностранная агентша шастает, может не одна, и не две , и не три, а что если их завелось целое шпионское гнездо?! Проморгали!" Генерал хватался за валидол, не спал ночами, но в Кремль докладывать побаивался. "Cперва мы ее поймаем, а уже потом похвалимся!" думалось ему. Он хлопнул себя по лбу и поскреб в затылке. "Пусть ко мне в кабинет по утрам Кочергин приходит и об успехах докладывает!" приказал он секретарше. "Парень он смекалистый и упористый, вдруг распутает и найдет! Отрядить под его начало лучших контрразведчиков директората! Потребовать немедленную проверку всего штата! Изловить наймитов американского империализма!"

Кочергин, высокий, худощавый, немного неуклюжий молодой человек с умными, серо-зелеными глазами, горячо взялся за работу. Он составил список свидетелей, куда была включена даже Наташка, шестилетняя внучка потерпевшей, и приступил к расследованию. Получив от щедрого следователя пригорошню ирисок, девочка пришла в хорошее настроение и показала, что утром в прошлый четверг она звонила по номеру, который ей дала бабушка, и разговаривала с каким-то веселым дядей из ФСБ, уверившим ее, что он все сообщит кому следует и беспокоиться ей не о чем. Однако техническая группа чекистов при проверке телефонной станции, к которой был подключен указанный автомат, обнаружила, что некоторые контактные клеммы реле носят следы царапин, свидетельствующие о манипулировании и о фальсификации сигналов и о переключении их на другой номер. Это попахивало шпионажем высшего разряда. Кочергин заволновался, но продолжал дознание, рассуждая, "Чего аферистка хотела и какой вред она нанесла? Ведь осмотр показал, что ничего не было украдено и не взломано. Замки и печати в полной сохранности, в подвалы к подследственным проникнуть она не пыталась и не могла арестованным ничего передать. Зачем шпионка пошла на такой отчаянный риск, слоняясь восемь часов подряд по кулуарам Конторы? В чем заключалась ее секретная миссия или, фигурально говоря, сверхзадача?" cидя за столом в своем кабинете, размышлял он. За окном вечерело, на фасадах зданий зажглись рекламные огни, автомобильное движение на знаменитой площади стало утихать, ему пора было идти домой, но обхватив голову руками, Кочергин упорно перебирал в своей памяти известные ему факты. "Не к чему следствию прицепиться и ничего экстраординарного в тот день в ФСБ не произошло. Наряды несли охрану, офицеры выполняли повседневную службу, начальство знакомилось с перечнем новых директив или общалось по телефону." Кочергин пошевелился и ладонью взъерошил свои короткие светлые волосы. Он припомнил показание вахтера, что выйдя из здания, шпионка несла в руке небольшую сумочку. "Хотя, погоди! Может быть в этом разгадка?" осенило его. "Наблюдая записи видеокамеры в кабинете полковника Фудзебякина, я заметил странные движения псевдо-уборщицы. Не могу их никак объяснить. Зачем это? Закончив протирать полы и смахивать пыль со шкафов, она вынула из кармана своего халата странную четырехугольную коробку размером с портсигар. Она прикладывала ее ребром к предметам, стоявшим на столе: к корпусу телефонного аппарата, к основанию массивной декоративной чернильницы, а также к стене помещения, противоположной той, на которой висит портрет тов. Дзержинского. Зачем это? Движения неизвестной были отточенными и умелыми, как будто она прошла длительную тренировку. Интересно, что каждое соприкосновение аппарата с поверхностью длилось ровно 59 секунд, ни больше, ни меньше. Уж не исследовала ли она стены и не выкачивала ли оттуда информацию? Такую технологию рекламировала американская фирма "Бум-бум" в прошлом году!" У Кочергина от волнения захолонуло сердце. "Я должен тут же доложить генералу," всполошился он, но спохватившись, что сейчас поздно, решил отложить до утра. Он одел свой плащ, погасил свет и покинул кабинет. Пора было подумать о хлебе насущном. Зайдя в гастроном в Фуркасовском переулке, он купил пакет молока, килограмм яблок и пару бутербродов с сыром и ветчиной. Теперь ему было чем утолить голод. Проживал он неподалеку в доме спортивного общества Динамо в комнате на пятом этаже. Держа в охапке покупки, он поднялся на лифте в свою квартиру, битком набитую соседями, где всегда стоял галдеж, трещал телефон и из общей кухни несло подгоревшей кашей. Жены в комнате не оказалось; утонченное существо это вело бурную светскую жизнь; она тусовалась среди артистов театра и кино. Затюканный несчастливым браком и примирившийся с кошмарной ситуацией Кочергин поел, улегся в постель и накрылся одеялом с головой. Но отдыхать ему довелось недолго. Даже во сне чуткое ухо чекиста уловило легкий шорох шагов. Супруга появилась в полночь; радостная, оживленная, чрезвычайно элегантная, и пахнущая сладкими ликерными ароматами. Похоже, что она была немного навеселе. Напевая и пританцовывая, шалунья включила верхний свет, растормошила спящего и завела длинный разговор о достоинствах поэтики французской хореографии. Кочергин старался казаться вежливым и заинтересованным. Он щурился, поддакивал, согласно кивал головой и, широко зевая, держался изо всех сил, пока его не сморил сон. Назавтра, невыспавшийся и огорченный, бедняга сидел напротив генерала Смердякова и делился своими соображениями. Кроме него присутствовало трое других младших офицеров. Все они уперлись глазами в экран монитора, на котором проигрывалась видеозапись. "Не знаю, не понимаю, не вижу смысла," бормотал Смердяков. "Ну, а вы, вшивая команда, чего насупились?!" прикрикнул он на подчиненных. "Что думаете о гипотезе Кочергина? Или вам уже думать нечем? Mозги свои пропили, прокурили и в карты проиграли, что ли?" Сильно запинаясь, один из присутствующих произнес, "Осмелюсь доложить, тов. генерал, но в Америке в судебное производствo допускаются доказательства, считанные со стен помещения, в котором произошло преступление. Похоже, что подозреваемая как раз этим и занималась. Она собирала информацию, накопившуюся в стенах за прошедший день. Только та, ихняя аппаратура громоздкая, тяжелая и состоит из двух частей. Я фотографию видел. Она размером с большой чемодан и требуют специалиста, чтобы ею управлять." Он замолчал и обвел собравшихся взглядом, ища поддержки. "Верно," подхватил другой офицер, покороче и почернее первого. Он немного заикался и писклявый голос его дрожал. "Я тоже читал об этом в газетах. Такой аппарат у них The Snoop называется, по нашему значит Сыскарь." Генерал побагровел. "Тогда что же, вонючие америкocы опередили нас и разработали портативную модель своего громоздкого аппарата; как его? Сыскаря; и теперь ходят по нашим секретным службам и читают со стен все, что им заблагорассудится? Они скоро узнают, что мы здесь делаем, что планируем и о чем спорим?!" Он грохнул кулаком по столу. "Если это правда, то каждый день в наших кабинетах стены хлоркой придется мыть?!" Вспышка гнева молнией пронеслась по его лицу, но он тут же обуздал себя и только тяжело засопел, "Почему шпионка выбрала именно кабинет Фудзебякина? Вот в чем вопрос! Там, что медом намазано? Это вам предстоит выяснить. Свободны." Коротким жестом руки он распустил собрание. "Ты, Кочергин, маленько задержись. Потолковать с тобой надо." Офицер, было уже поднялся, на заслышав команду, покорно сел, поставил локти на стол и сплел пальцы своих рук, ожидая, что будет дальше. Kогда остальные вышли и они остались наедине, Смердяков заговорил, "Как эту негодяйку изловить? Она не оставила нам никаких следов. У нас нет ни ее отпечатков пальцев, ни капель ее физиологических выделений, ни даже единственного выпавшего волоса! Просто ничего! Черты лица ее, без сомнения, сфабрикованы. На голове, конечно, была маска. Я слышал, что во Франции такие производят. Ужасно дорогущие, но заказы в компанию поступают часто. Что делать, подскажи!" Голос генерала стал просительным. Он отдавал себе отчет в том, что его карьера была поставлена на карту. Закурив папиросу, он подвинул пачку собеседнику и сам откинулся на спинку кресла. Кочергин отрицательно мотнул головой, полез в карман за своими, сунул сигарету в рот, поджег ее и, пыхнув дымом, повел свой рассказ, "Не стоит беспокоиться, тов. Смердяков," тон его был успокоительным и ободряющим. "Паршивка от нас не уйдет. Когда - нибудь поймаем. Я уверен, что она поблизости. Эта крыса сейчас где-то в подполье прячется и от страха дрожит. Ничего, как ошибется, мы ее тут же и схватим." Положив руки на подлокотники, он склонил голову набок. "Я вот о чем." Он почесал кончик носа. "Из литературы известно, что Сыскарь звуки не передает. Хотя принцип работы у машины простой. Только картинки может показывать. Да и то, ограниченные. Печатает это хваленое устройство лишь то, что произошло в данном месте и в данное время. Посредственное изделие, должен вам сказать." Он пренебрежительно махнул рукой и неприятно засмеялся. "Славу ему пиндосы раздули великую, чтобы дороже лопухам из слаборазвитых стран продавать. Очередной капиталистический обман." Кочергин презрительно свистнул. "Далее. Насколько мы знаем, ничего примечательного в тот день в кабинете тов. Фудзебякина не произошло. Там никого не убили, никого не ограбили и не взломали сейф. Ничего особенного. Мы знаем об этом из видеозаписи. Так что, враги наши, как всегда просчитались." Кочергин широко улыбнулся и стряхнул пепел в стеклянное блюдечко. "Неправильно думаешь, лейтенант," оборвал его Смердяков. Он задумчиво потер подбородок и поставил локти на стол, "Тебя не удивляют три точки в кабинете полковника, которые шпионка так облюбовала, что к ним каждый раз на целую минуту прикладывала свой аппарат?" Кочергин удивленно размышлял, прищурив глаза и повернувшись всем телом к начальнику Управления. "Со всех трех точек, с которых она проводила видеосъемку, хорошо видно лицо говорящего и, следовательно, его губы! Вот в чем причина! Вот по губам вражеская разведка и прочитает о чем Фудзебякин в тот день балакал!" Oшарашенный Кочергин вылупил глаза. Брови его изогнулись, а рот приоткрылся. "Вот так, несмышленыш," назидательно произнес генерал-полковник. "Чтение по губам представляет собой метод понимания речи путем визуальной интерпретации движений губ, лица и языка, когда звук недоступен." Лейтенант недоверчиво покачал головой. "Так то оно так," не сдавался он, "но шпионы многое не узнали. Всего один день разговоров!" "И один день важен. Не уверен, что это ерунда. Я допрошу Фудзебякина на предмет его коммуникаций по телефону с коллегами в прошлый четверг и вопросов, которые они обсуждали. Надеюсь, что государственные тайны не раскрыты и секреты сохранены." Смердяков выпустил в лицо подчиненного огромный клуб дыма. "Парень ты дельный и ретивый. Об отличиях по службе мечтаешь. Даруем такую замечательную возможность. Родина посылает тебя на ответственное задание. Наше правительство проводит секретную операцию. Тебя назначили исполняющим обязанности руководителя проекта. Взорвешь термоядерную бомбу в проливе Босфор. Обвиним во всем украинцев, потому что бомба будет на борту их корабля! Tак жахнет, что в Европе все от страха в штаны понаделают! Покажем им кузькину мать!" Генерал дико захохотал. "Поезжай в Турцию; устроишь им праздничное мероприятие!" Краем глаза он скользнул по растерявшемуся собеседнику. Лицо Кочергина исказила гримаса ужаса: глаза расширились, брови поднялись вверх, лоб покрыли морщины, побелевшие губы растянулись в невольном оскале. "Что, не нравится?! Уж не боишься ли ты, лейтенант?!" рявкнул Смердяков да так громко, что посыпалась штукатурка с потолка. "Не выполнишь - расстреляем!" У Кочергина перехватило дыхание, лицо залилось краской и даже уши покраснели от негодования. Он ненавидел свою работу, свою жизнь и день, когда поступил в ФСБ. Чуть-чуть улыбаясь, истязатель с превосходством глядел на жертву, "Да, не постесняемся тебя, старлей, как сукиного сына, расстрелять. Незаменимых людей нет. Без тебя бомбу взорвем и без тебя ту шпионку-оборотня поймаем. Как ты ее пропустил и не вычислил ее проклятые координаты, ума не приложу? Она же у тебя в руках была! Тебе минус!" Он строго погрозил пальцем, "Ты должен беззаветно служить нашей великой родине и быть беспощадным к ее врагам!"

Глава 5

Ирине снился сон. Будто гуляет она в чудесной дубраве. Теплый пахучий ветерок разносит чарующую лесную свежесть. Пахнет малиной, медом и ландышами. Она не одна. Рядом с ней идет ее муж Павло, хлопец добрый, статный, верный, готовый умереть за нее. Нежно держит он ее за ручку белую, молвит речи пылкие; от того сердечко ее девичье так и тает. Кругом деревья могучие, вершинами облаков касаются, корни у деревье огромадные, травой - муравой поросли; а там ягодки краснеют и грибы прячутся. Над головой ее в листве невиданные птички порхают и трели звонкие рассыпают. От звуков волшебных млеет она и в ушах у нее закладывает, но не от птичьего щебета, а от голосов детских. Дети кругом бегают, прыгают, хохочут и жизни радуются. Знает она, что детишки эти родились от нее и от мужа ее, а старшенький среди них Тарас. Он всех ловчее, всех умнее и всеми верховодит. Вот сейчас ребенок ее набрал на опушке букет васильков и несет ей с Павло в подарок. Какое счастье! И знает Ирина, что жизнь ее в муже, семье и детях и никакой амазанкой она больше быть не желает!

Ирина шевельнулась на своей койке и приоткрыла глаза. Из раскрытого иллюминатора доносился плеск волн, корабль мерно покачивало, на верхней палубе слышались голоса экипажа. Она все еще была в полусне. Ощущение счастья, посетившее ее, тускнело и пропадало. "Сначала надо выполнить задание и обезвредить бомбу," сурово сказала она себе, "а потом думать о личном." Ирина взглянула на светящийся циферблат часов. "Еще рано. У меня есть 48 минут отдыха." Она повернулась на другой бок, закрыла глаза, но ощущения пережитого кошмара обступили ее. Они будоражили ее уставшее сознание и не отпускали из своего призрачного плена. В центре воспоминаний был побег из Москвы. Как это произошло? В своей старости, дожив до седых волос, Ирина Владимировна снова и снова могла повествовать о незабываемых подвигах былых времен. Долгими вечерами дети и внуки, обступив бабушку, никогда не уставали внимать ее захватывающим историям. Но побег из Москвы был ее любимoй темой.

Тем же вечером, после того как она покинула здание ФСБ, унося с собой собранную секретную информацию, Павло встретил ее на конспиративной квартире, снабдил новыми документами и дерзкая пара, отправилась в путь. Внешности свои они не меняли, т.к. решили, что власти все равно их не знают. Ехали автостопом. B Москве у станции Новоясеневская столковались с водителем-дальнобойщиком, которому заплатили немалую сумму, но через 15 часов он высадил их в Ростове-на-Дону. Отдохнув в гостинице, герои продолжили путь. Упорство принесло плоды - через 32 часа с момента выезда из столицы, они добрались до места своего назначения в городе Ейск. Неожиданностей пока не было, Ирина берегла свой бесценный Сыскарь, прикрепив его к поясному ремню, там где рядом висел кастет. Павло, засунув руки в карманы брюк, прикидывался ревнивым мужем, свирепо посматривая на окружающих и никого не подпуская к жене. В условном месте их встретил вспомогательный агент, который направил своих подопечных в район Ейской косы, где находится множество гостиниц и гостевых домов частного сектора. Там путешественники сняли квартиру. Это было в порядке вещей. В середине сентября на Азовском море еще полно туристов; слышатся песни и смех. Праздная публика бродит по пляжам, купается в желтоватых морских водах, толчется на рынках и осматривает исторические памятники. Павло и Ирина смешались с толпой. Одетые в простую городскую одежду, они изображали москвичей, прибывших на курорт, чтобы поесть вкусной рыбки, поваляться в лечебной грязи и немного развлечься на пляже. Два дня они набирались сил перед решающим броском через Таганрогский пролив. До противоположного берега, где была родина, оставалось чуть больше пятидесяти километров. В назначенный час агент доставил им гидрокостюмы и акваланги. На рассвете, в то время как остальной мир спал сладким сном, они выбрались из гостиницы и, ступая на цыпочках, погрузились в море. Прицепившись к сигарообразному аппарату метровой длины, который тащил их под водой, они поплыли. Глубина пролива там небольшая, редко достигает трех с половиной - четырех метров, но главная опасность для путешественников заключалась в рыболовецких сетях, расставленных на дне. Чтобы не запутаться, Ирина и Павло вооружили себя ножами. Однако, обошлось, хотя через час они врезались в косяк медуз, к счастью, не причинивших им никакого вреда. Тем не менее, путешествие затягивалось. Поднявшееся солнце светило через толщу мутной колеблющейся воды на илистое дно, кучки зеленоватых водорослей, хищных скатов, мелькающих в отдалении и странную пару в черных резиновых костюмах, влекомую к цели короткой торпедой. Но всему приходит конец, авантюра благополучно заканчивалось. Дно стало повышаться, все чаще стали попадаться мели, своими коленями и локтями они начали задевать дно. Вскоре беглецы вышли на песчаный отлогий берег. В пасмурном небе висели неподвижные облака. На безлюдной равнине ветер раскачивал ветки кустов. На флагштоке на ближайшем холме гордо реял желто-голубой стяг. Здесь начинались предместья города Новоазовск. То была родная Украина. Связаться по телефону с Киевом не составляло труда. Через три часа за ними прилетел вертолет; они погрузились, мотор застучал, машина круто взмыла вверх и направилась на северо-запад, туда где находился штаб Вооруженных Сил. По прибытии их встречал генерал Кравчук. В этот раз он предстал в военной форме со всеми знаками и регалиями, и окруженный десятком своих подчиненных. Героям предложили заслуженный отдых, но непревзойденная, самоотверженная пара отказалась. Они торопились найти разгадку и были, как на иголках. По их мнению каждый час был дорог. Необходимо было незамедлительно начинать расшифровку добытого материала. Ирина волновалась. У нее появились сомнения, "Откуда я знаю, что Фудзебякин обладает информацией, которую мы ищем?" вопрошала она Павло. "Может мое проникновение в ФСБ оказалась напрасным?" Но тот успокаивал ее, "Наша агентура установила, что руководство по взрыву водородной бомбы в Босфоре было поручено именно ему. Где же, как ни в своем кабинете ему не совещаться, сидя за столом с другими офицерами или обсуждать детали операции с начальством по телефону? Скоро узнаем. Недаром, чтобы не упустить ничего, ты выкачивала данные с трех точек в его чекистских хоромах." "Но откуда мы знаем, в какой день Фудзебякин упоминал о нужной нам информации?" Павло не сразу ответил. Он кивнул и задумчиво коснулся подбородка, "Ты права, дорогая, в этом кроется риск. Поэтому одним или двумя днями в прошлое мы вряд ли обойдемся. Нам здесь выделили много талантливых помощников. Команда готова немедленно приступить к исследованиям. Выведаем и дознаемся."

В службе внешней разведки Украины разразился аврал. При исследованиях отсчет времени начался с того знаменитого четверга, когда Ирина, под чужим обличьем, появилась в кулуарах ФСБ и скачала исходные сведения со стен кабинета. Украинские разведчики в срочном порядке переработали полученные данные, трансформировали их в изображения и проверяли все разговоры полковника Фудзебякина, считывая каждое сказанное слово с его губ. Им помогала команда специалистов, которая заносила расшифрованную информацию на бумагу, в форме традиционного отчета. Однообразной чередой бежало время, энтузиасты проводили у экранов мониторов долгие часы, но ничего относящегося к отправке термоядерного устройства в Турцию не было обнаружено. Между тем выплыло много побочных, сверхсекретных подробностей, касающихся работы контразведки РФ, включая имена предателей, провокаторов и пособников РФ, но изучение собранного материала было отложено на потом. Наконец, на тринадцатый день в прошлое с момента снятия первоначальных записей, на экране появились долгожданные сведения. Облегченно вздохнув, техники поправили настройку и увеличили контраст и фокус. Изображение стало на редкость четким. Маячившая на экране угрюмая, звероподобная рожа Фудзебякина приобрела несвойственное ей умильное выражение. Полковник уверял своего телефонного собеседника, что водородная бомба будет погружена 8-го октября на сухогруз "Валькирия" в Одесском порту и все конспиративные предосторожности будут приняты, а именно, во избежание обнаружения, термоядерное устройство будет заключено в контайнер со свинцовой оболочкой. "Не извольте беспокоиться, тов. министр, радиации никто не заметит, все пройдет без сучка и задоринки!" грохотал он. Разговор долго не продолжался. Получив похвалу, Фудзебякин привстал, растянул рот до ушей, попрощался с руководителем и почтительно положил трубку. После этого он двадцать три минуты читал бумаги, затем сильно чихнул, неопрятно высморкался, запер сейф и покинул свой кабинет. Больше в тот вечер ничего существенного не было найдено, но переполох начался.

Получив такое известие, ген. Кравчук созвал экстренное совещание в своем офисе на Нагорной улице в Киеве. В помещении было тихо и полутемно, два зашторенных окна выходили во двор, мягко вращались лопасти вентилятора под потолком и свет настольных ламп отражался в государственном гербе Украины, размещенном в рамке под стеклом, как раз позади кресла хозяина кабинета. Помимо Кравчука присутствовали Павло и Ирина. За дальним концом стола молча сидело двое мужчин в штатском. Их невыразительные физиономии были неподвижны и замкнуты. Казалось, что им предназначена какая-то скрытая роль. Тем не менее на напряженных лицах всех собравшихся читались нервозность и беспокойство. Добела сжав губы, они сидели, подперев головы руками, их плечи обвисли. "Корабль уже вышел море," начал свой доклад генерал. Ровным голосом, медленно и четко, он выговаривал каждое слово. "Через тридцать часов он достигнет Босфора. Какие предложения?" Он обвел глазами коллег. "Не проще ли сейчас остановить корабль и изъять бомбу?" подал голос один из мужчин в дальнем углу. Он вежливо прокашлялся, уселся поудобнее и нервно сглотнул. "Невозможно," возразил генерал. "У нас нет военного флота. Кроме того, мы не знаем, какой приказ получил Кочергин. Может в случае опасности ему предписано взорвать устройство, где попало?" Заметив непонимающие взгляды Ирины и Павло, генерал объяснил, "Геннадий Кочергин, старший лейтенант ФСБ, руководит операцией. Ему и еще трем чекистам удалось проникнуть на борт "Валькирии". Их имена - Иванов, Петров, Сидоров. Все четверо довольно успешно изображают матросов и беспрекословно выполняют команды нашего боцмана." Аудитория печально покачала головами и погрузилась в молчание, пока, наконец, один из участников совещания не подал голос. "Kапитан знает, что он везет?" обратился Павло. "Нет, капитан Епифанов еще не поставлен в известность," Кравчук опустил голову. "Он считает, что в трюмах обычный груз - в одном отсеке 100 тонн нефтекокса, в другом деревообделoчные станки и запчасти к ним." "Сперва лучше выясним хорошенько, а потом схватим негодяев," задвигав бульдожьей челюстью, высказался другой субъект с дальнего края стола. Он был покрепче и поплотнее первого и мощные бугрящиеся мышцы угадывались под его черным пиджаком. "Так то оно так, пан Охрименко, но не переполошим ли мы чекистов?" Кравчук подпер кулаком щеку и, продолжая рассуждать, задумчиво подался вперед, "Мы знаем, что бомба спрятана в ящике со свинцовой оболочкой." "Значит будем искать свинцовый ящик," не дав генералу договорить, опередил его спецагент, сидевший поодаль. "Мы не знаем как выглядит обшивка этого ящика," терпеливо поправил его Кравчук. "Может, для отвода глаз она деревянная, а сверху написано "Апельсины?"" Он слегка улыбнулся и продолжал. "Толстая свинцовая оболочка обнулит все показания счетчика Гейгера и излучения никто не заметит, пока мы вплотную не приблизимся к предмету поисков. Да и в том случае, показания будут едва заметными." Генерал повернулся к Ирине, "Мы предвидели такое затруднение и для это пригласили вас." Ирина согласно кивнула. Она широко раскрыла глаза и уперлась руками в бока. "Ваш аппарат может оказаться полезным." "Каким образом?" отмахнулась Ирина. "Сыскарь не обнаруживает радиацию." "Зато он читает прошлое. Посмотрите какие изображения отпечатались на стенах трюма во время погрузки в порту. Вдруг вы заметите то, что мы ищем?" Павло и Ирина недоуменно пожали плечами. "Дело идет о спасении миллионов человеческих жизней. Экологическая катастрофа, если ее не предотвратить, будет колоссальной. Зона отчуждения превысит Чернобыльскую. Последствия взрыва не исчезнут даже через тысячу лет. Постарайтесь, пожалуйста. Вы должны понимать." Кравчук закончил свой монолог, и скрестив на груди руки, ожидал ответа. Его пристальный взгляд был устремлен куда- то вдаль, поверх голов собравшихся, возможно на карту мира, висящую на стене. "Нам доложили, что час назад корабль вышел из Одессы," расстроенно молвил Павло. "Мы могли бы, но уже опоздали," с сожалением добавила Ирина. "Пустяк," оживился генерал. "Главное - ваша добрая воля." Он заулыбался; радость и облегчение искрились в его глазах. "Мы посадим вас на вертолет и вы в два счета догоните "Валькирию". Я сейчас свяжусь с капитаном. Объявим, что на борту того гляди вспыхнет эпидемия инфлуенцы. Вы будете изображать санитаров. Мы дадим вам белые халаты и дезинфицирующие средства. Никого не удивит факт, что со своими аппаратами вы суете носы в каждый закоулок корабля. Ну, что приступаете?" "Конечно, пан генерал!" от волнения Ирина и Павло встали. Оба дрожали, не сводя глаз с магнетического старика. "Тогда в путь!" Кравчук подошел ближе и обнял каждого. "Да поможет вам Бог!"

Глава 6

Несмотря на свои удрученные мысли лейтенанту Кочергину поездка по морю начинала нравиться. В редкие моменты отдыха, ему казалось, что он вернулся в свое безмятежное пионерское детство и находится сейчас не на борту украинского сухогруза с водородной бомбой, запрятанной в трюме, а на палубе прогулочного теплохода, который, как в лучшие советские времена, циркулирует между Севастополем и Гурзуфом. Но разница, конечно, была огромная. На мачте развевался сине-желтый украинский флаг, экипаж "балакал на ридний мови", противный усатый боцман Пилипенко заставлял его драить якорные цепи и ему вечно не хватало сна. Однако не все было плохо. У него появилась Аня. От мыслей о ней у Кочергина захватывало дыхание, кружилась голова и спирало в горле. Проворная, миниатюрная, милая девушка работала на камбузе поварихой и их сразу потянуло друг к другу. Она была так непохожа на длинную, как жердь, Элеонору, его надоевшую московскую жену, которая совсем доконала его своими причудами и к тому же перед командировкой подала на развод. Кому такое понравится! Аня кормила его лучшими кусочками жареного мяса, отрезала ему большие полоски капустного пирога и всегда накладывала в его тарелку лишний черпак пшенной каши. Вечерами, закончив смену, они стояли на нижней палубе в укромном облюбованном ими местечке подальше от чужих глаз и задушевно беседовали. Им было хорошо вдвоем. Закатное небо окрашивалось алым, слегка волнующаяся водная поверхность искрилась и колыхалась, в темно-лиловой вышине робко зажигались первые звезды. Они были знакомы уже целых двое суток, мгновенно влюбились друг в друга и решили пожениться. Однако после первой горячей близости у Ани появились сомнения. "Геночка, ты такой видный хлопец, но неужели ты москаль? Кто мог подумать? Ведь ты производишь такое хорошее впечатление. Меня мама убьет, если узнает, что я за москаля замуж вышла!" Улыбка сбежала с ее смазливой мордашки и она оттолкнула от себя незадачливого кавалера. "Ну что, Анютка," лицо Кочергина исказила душевная мука. Нос его сморщился и он в испуге схватился за голову. "Какой же я москаль? Я в Москве только один раз проездом был, да и то в тупике наш поезд держали. Что ты! Не воображай ничего плохого! Ни-ни!" Разволновавшись, он топнул ногой. "У меня мама из Чернигова. Она мне в детстве "колисанки спiвала" (колыбельные напевала). До сих пор помню." Он тут же тихонечко исполнил,

"Ой, ходить Сон

Коло вiкон.

А Дрiмота -

Коло плота.

Ой на кота, та й воркота,

На дитину дрiмота.

Котик буде воркотати,

А дитинка - засинати."

"Не врешь, Генка?! Ну, ладно! Прощаю! Ты наш!" Встав на цыпочки, девушка обняла его и чмокнула в щеку. Кочергин зарделся и крепко сжал ее талию. Так они долго стояли, ровно дыша, пока Аню не стали раздирать новые сомнения. "Как ты на нашем корабле оказался? Где ты раньше работал? Ты случайно не пьешь?" От множества трудных вопросов Кочергин поморщился, но стал отвечать. "Не пью. Честное слово. Ни капли в рот не беру," солидно молвил он и, как бы стряхивая пивную пену, обтер руками свои сухие губы. "Ну, а что дальше?!" Зоркий взгляд Ани сверлил его усталое лицо. "В Пскове я милиционером служил." После такого признания Кочергин заморгал глазами и в притворном ужасе, оглянулся на ближайшую дверь. "За что же тебя выперли?" Аня вскинула руки ко рту и расстроенно покачала головой. "За мягкотелость." "Что ты сделал? Убийцу отпустил?" "Да нет. Убийцами другой отдел занимается. Я отпустил паренька, который военкому взятку дал, чтобы в армию не идти." "Здесь нет ничего плохого. Молодец. Теперь я знаю, что ты не москаль." Она опять поцеловала его. Кочергин в блаженстве закрыл глаза и замотал головой, точно взнузданный конь. "Как только рейс закончится, я женюсь на тебе и перееду в Луганск. Примешь? Не хочу ничего общего с Россией иметь," сказал он и с отвращением сплюнул на пол. Он не успел договорить. Приближающийся стрекот мотора заставил иx поднять головы. Шум надвигался и нарастал, заполняя весь мир. Непрерывный грохот этот закладывал уши, от него раздирало барабанные перепонки, он был проклятием, от которого лихорадочно тряслись и дребезжали незакрепленные мелкие предметы. Над кораблем завис, задрав нос и готовясь к посадке вертолет. Эмблема Красного Креста была изображена на его боку. Шум этот переполошил корабль, проникая во все отсеки огромной посудины от обширного пространства капитанского мостика наверху до мрачных глубин трюма. Гул и рокот прибывшего вертолета всполошили отдыхающих в кубрике десяток матросов; они проворно соскочили со своих коек и бросились к иллюминаторам. И вовремя! Раздался топот бегущих по лестнице быстрых ног, с лязгом распахнулась тяжелая дверь, в проеме показалась квадратная фигура боцмана. "Иванов, Петров, Сидоров!" прокричал он. "Быстро наверх на разгрузку! У нас эпидемия!" Чекисты переглянулись, недовольно заворчали, но безоговорочно помчались на палубу. Следует сказать, что всех троих связывало тесное единение, выкованное в тенетах преступного сообщества Федеральной Службы Безопасности. Вместе они прошли много войн: убивали чеченцев на Северном Кавказе, пытали военнопленных в Сирии, взрывали пятиэтажки, набитые жильцами, в Рязани. В этот раз, опять вместе они получили напутствие от генерала Фудзебякина перед своей командировкой в Одессу, "Следите за Кочергиным," размахивал в воздухе указательным пальцем раскрасневшийся от азарта матерый чекист. "Будьте моими глазами и ушами! Если он не взорвет бомбу, взорвите ее сами! В таком случае перед исполнением не забудьте казнить дезертира. Таков приказ родины!" Вдохновленные своей высокой, хорошо оплачиваемой миссией, убежденные, что их действия служат во благо России, а вернее, сбитые с толку безбожной пропагандой, фанатики напоминали трехголового Змея Горыныча, который выжигал всё напрочь, топтал поля и живьем заглатывал людей. Они и внешне выглядели как тройка драконовских голов - одинаково шарообразные, на коротких ногах, толстые, подвижные и с выпученными, налитыми кровью глазами. Иванов - Петров - Сидоров не могли обойтись друг без друга и постоянно между собой общались. "Ух, какой Кочергин негодяй!" по - змеиному шипели они. "Я его по макушке топором тресну!" визжал Иванов. "Голыми руками придушу," рычал Петров. "Шею ему сверну, чтобы крови не было," щерился Сидоров. "Лады!" дружно оскалились головы и, выдохнув из пастей своих снопы пламени, отправились с Лубянки на Украину, исполнять сатанинский приказ кремлевского начальства. Но то было давно, еще в Москве, за неделю до прибытия в Одессу. Сейчас же, в этот момент адское трио торопилось наверх, подчиняясь ненавистному боцману Пилипенко. Спотыкаясь и сбиваясь с ног, они взлетели на верхнюю палубу и, как вкопанные, остановились. Аспиды узрели светло-желтый летательный аппарат c остановившимся ротором. Силуэт пилота неясно просматривался за стеклом. Рядом у распахнутой двери старательно работали непримечательных наружностей мужчина и женщина. Действуя молча и слаженно, они вытаскивали из вертолета багаж и складывали на крашеные палубные доски. Их белые мешковатые халаты трепетали на прохладном ночном ветру. Синие медицинские маски закрывали их носы, рты и подбородки. Головы озадаченно вытаращили зеньки. Эта непредусмотренная, неожиданная встреча нарушила их чекистский план. Драконовским чутьем своим они почувствовали угрозу, но притворившись простачками, слукавили и не подали виду. "Куда прикажете поднести? Ой, какой у вас в чемоданчик тяжелый. Там железо, что-ли? Вы к нам надолго? Откуда пожаловали?" заискивающе спрашивали головы, продвигаясь между тем с узлами, рюкзаками, коробками в руках вдоль коридора в каюту, которую им указал Пилипенко. Ирина и Павло не реагировали на приставания помощников. Сжав губы, они возглавляли процессию. Но боцмана назойливые домогательства трио Иванова - Петрова - Сидорова доводили до истерии. "Разговорчики!" раздраженно орал он. "Не ваше собачье дело! Еще одно слово и я за борт вас всех по одиночке покидаю акул кормить! Несите туда в последний кубрик! Там врачи разместятся!" Пилипенко топал ногами, стучал кулаком по стене, в результате процессия медленно, но верно продвигалась. Драконовские головы не обращали внимания на эти выкрики. У них была своя особая цель. Они ощупывали новоприбывших пронизывающими взглядами, осматривали каждого с головы до ног, пытаясь составить о них мнение и оценить умственные, нравственные и физические качества гостей. "Вы и вправду врачи?" с подобострастной улыбочкой спрашивал Иванов. "Какой институт заканчивали?" в пояс кланялся им Петров. "Так значит в Виннице учились?" ковром расстилался Сидоров. Их любезности прервал возмущенный окрик Пилипенкo, "Иванов! Петров! Сидоров! Не ваше дело! Отстаньте! Не пытайтесь распаковывать багаж! Вас никто не просил! Утихомирьтесь и убирайтесь отсюда!" Своими могучими руками боцман схватил шантрапу за шкирки и стал выталкивать их за дверь. "Все в порядка, пан Пилипенко. Всегда рады помочь. Мы уже уходим," головы сложили багаж в кладовке и, неслышно ступая, удалились. Ирина и Павло остались одни. Каюта была служебной, спартанской, без отдельного туалета. Укрепленная на низком потолке, забранная металлической сеткой, электролампочка бросала тусклый свет на железную, заправленную свежим бельем, двухъярусную кровать, на также железный, приваренный к полу, столик и две деревянные табуретки. Это было все. За толстым стеклом иллюминатора в черном небе поднималась луна и колыхались волны в бескрайнем морском просторе. "Какие отвратительные рожи," после долгого молчания молвила Ирина. "Мне кажется, что мы встретились с существами из ада; от них пахнет серой." Ее носик сморщился, губки выпятились, она словно сплюнула от отвращения. "Привыкай.Наш генерал предупреждал о присутствии чекистов на борту," ответил Павло. Оба они стояли посередине тесного помещения, корабль немного покачивало и руки их прочно упирались в белые, с ржавыми подтеками, стены. "Верно," Ирина слегка повела головой. Лицо у неё было бледное, но в глазах застыло беспокойство. "Они, как будто, ждали нас," добавила она, поразмыслив. "Генерал говорил, что их четверо. Где же недостающий? Кажется его фамилия Кочергин? Куда он пропал?" Павло ничего не сказал, только недоуменно пожал плечами.

В этот момент в пятидесяти метрах от их каюты, в опустевшем камбузе на верхней палубе ст. лейтенант Кочергин переживал душещипательный момент. Ему было очень неудобно стоять на коленях на твердом холодном полу. Он находился у самых ног своей повелительницы Ани. Руки его, как для молитвы, были прижаты к груди, в то время как лейтенант заклинал озадаченную красавицу немедленно покинуть корабль. "Мы спасемся, Анечка; золотко мое, мы обязательно спасемся!" валяясь у ее босых ступней, обутых в стертые сандалии, без устали повторял он. Однако Аня не разделяла мнения своего кавалера. Девушка упрямо уперла руки в бока, карие глаза ее были устремлены на иллюминатор; сердитый взгляд поварихи бороздил потемневшие просторы моря. Bзволнованная и потрясенная, прекрасная невеста тяжело дышала. "Ты понимаешь, дорогая, плохие дяди из Москвы протащили на ваш корабль водородную бомбу." Кочергин горестно закатил глаза. Ему было трудно объяснить. Простому человеку был непонятен злой умысел, о котором Кочергину приходилось повествовать. То было для изощренных политиков мирового класса. Такая чудовищная подлость никак не вмещалась в бесхитростное сознание простолюдинки. У Ани были свои повседневные потребности, своя борьба за существование, но не массовое убийство себе подобных и причинение вреда окружающей среде, которое выдумало сатанинское кремлевское правительство. "Ну, и что?" Аня повела своими круглыми плечами; большая грудь ее, обтянутая ситцевой кофточкой, мягко заколыхалась. "Пусть ихняя игрушка вокруг света катается. Может она в Африке кому-то сгодится. Может тамошний народ вычислит как электричество из нее делать. Не мешайте стремлению людей к миру и прогрессу!" "Но, пойми, дорогая, если бомба взорвется, всем будет очень плохо и ваш корабль погибнет. Давай, пока не поздно убежим, а потом поженимся!" "Почему ты говоришь "ваш корабль"?! Это наш украинский корабль! Уж не москаль ли ты?! А ну, идем к капитану и ты расскажешь ему все, как есть!" Аня схватила за руку упирающегося жениха и потащила его к выходу. "Идем, дурень, не то замуж за тебя никогда не выйду!" Угроза подействовала. Опустив голову, как провинившийся пес, Кочергин поплелся вслед за своей хозяйкой. Понурив взор, спотыкаясь на каждом шагу и дрожа всем телом, чекист появился на пороге навигационной рубки. Здесь находились на вахте двое. Старпом и рулевой безмятежно сидели в креслах, всматриваясь в зеленоватые экраны. Порыв ветра из открывшейся двери заставил их обернуться. Пред ними предстал понурый печальный матрос, позади него вырисовывалась бравая фигура поварихи. Прекрасные глаза ее гневно сверкали, нахмуренные брови не предвещали ничего хорошего, кулаками она толкала своего кавалера в спину. Оторвав взгляд от управляющих консолей и компьютерных терминалов, старпом с удивлением спросил, "Вечер добрый, панове. Что случилось?" Кочергин мялся и не отвечал. "Говори, аспид," понукала его Аня. Но Кочергин стоял бесчувственный, как истукан. Потеряв терпение, его подруга взмахнула рукой. "Он сказал," взяла инициативу храбрая девушка, "что на нашем корабле спрятана водородная бомба и ее скоро взорвут!" Старпом поморщился и сдержал зевок. "Поинтереснее ничего не придумали? Вы, что оба белены объелись? Театр мне разыгрываете? Знаете ли вы, что Черное море безъядерная зона?" Нет, это правда," подал голос Кочергин. Ощущение абсурдности и нереальности происходящего вокруг ошеломило его. "Как я влип!" клял он себя, вспоминая родную Лубянку, милого начальника Управления военной контрразведки Федеральной службы безопасности и свою уютную комнатку в захламленной коммуналке на пятом этаже здания спортивного общества Динамо. "Возврата нет!" В голове его давило, пульсировало и дергало, будто там, под черепом, стучал маховик. Бедолага хрипел и задыхался. "Нет, это правда," повторил Кочергин. Каждое слово давалось ему с трудом, но, пересиливая себя, он говорил, "Бомба взорвется, как только мы войдем в Босфор. Не теряйте ни минуты. Устройство надо немедленно нейтрализовать! Старпом слегка повернул голову и иронически осмотрел посетителя с головы до ног. "Где таких горе-матросов набирают?" подумал он. "И верно, забулдыга и не выглядит настоящим флотским - худой, слабосильный, в суконной форме не по размеру - из коротких рукавов торчат обветренные запястья, а из - под брюк высовываются рваные носки." В раздумье кончиками пальцев старпом коснулся своего лба. "Что с этими чудаками делать?" размышлял он. "Отругать иx и отослать назад на рабочие места?" Он поднял глаза к потолку, как будто там таился ответ. Пауза длилась недолго. Растворилась внутренняя дверь и в рубку вошел капитан Епифанов, импозантный, благородной внешности человек. Темно-синяя форма с галунами на обшлагах прекрасно сидела на нем. Не желая замечать свободный табурет и, слегка наклонив свою седую голову, он подошел к консоли и приступил к просмотру записей в вахтенном журнале. У входной двери по-прежнему переминалась парочка горемык. Проходили минуты, наконец Аня набралась смелости и выпалила, "Пан капитан, у нас непорядок!" "Что случилось, Аннушка? Котлеты подгорели или сметана в варениках прокисла?" Он продолжал читать. "Хуже!" оглушительно выкрикнула отчаявшаяся повариха. "У нас в трюме водородная бомба заложена, а он," девушка с ненавистью ткнула рукой в сторону старпома, "мне не верит!" Странно, что Епифанов, услышав потрясающую новость, нисколько не удивился и сразу все понял, как будто бы уже давно обо всем знал. Никакого волнения, смятения или страха не отразилось на его лице, но он впился тяжелым взглядом в Кочергина, "Где спрятана бомба, знаешь?!" Чекист пошатнулся, затрепетал, как сухой лист на ветру, и судорожно схватился за спинку кресла. "Нет. Только приблизительно. Ищите в грузовом отсеке. Там где упакованы рейсмусно-фуговальные станки, предназначенные на экспорт. Возле них есть большой деревянный ящик с надписью "Вольфамовые сверла". Может там найдете?" неохотно объяснил он. "Найдем! Без тебя, кровопивец, найдем!" Капитан приблизил к его носу свой сжатый кулак. "На когда взрыв назначен?! Говори!" "При приближении к турецкому берегу мне предписано включить дистанционный счетчик времени и сматываться с корабля." "Как это сматываться?" "Он хочет спрыгнуть за борт," доложила Аня. "У него есть надувная резиновая лодка." "Причем здесь вы?" капитан перевел свой грозный взгляд на Аню. "Я спрашиваю не вас, а его." "Куда же он без меня? Я его невеста," пухлые губки красавицы сложились бантиком и в глазах заблестели слезы. "Гена хороший. Пожалуйста, пожалейте его. У него мама в Чернигове. Она колисанки гарно спiває (колыбельные хорошо поет). Уверяю, oн не сделает ничего плохого. Он не хочет взрывать наш корабль. Он хочет убежать и потом жениться на мне." Несмотря на серьезность положения, заслышав эти слова, компания, находящаяся в рубке, залилась дружным хохотом. "Поэтому ты все уже о нем знаешь. Как его будущая жена. С тобой этот парень не пропадет," смеялся старпом. Он больше не злился на хорошенькую девушку. Своим геройством она распутывала неразрешимую ситуацию. Но капитану было не до смеху. Поманив пальцем рулевого, он прошептал ему что-то на ухо. Через пять минут в помещение вбежали Павло и Ирина. Лица их были серьезны. Они оставили свою маскировку позади и сейчас их ладные фигуры облегали темные рабочие комбинезоны. "Вот мои эксперты," с облегчением вздохнул капитан. Павло одним взглядом оценил обстановку. "Как вы собирались запустить взрывной механизм?" не раздумывая начал он допрос ренегата. "Мне достаточно позвонить по этому номеру," Кочергин протянул Павло свой телефон, "взрывное устройство будет задействовано и начнет отсчет времени. После этого наша диверсионная группа должна бежать отсюда как можно дальше." "Это не все!" пронзительным фальцетом перебила его Аня. "Ты говорил, что если ты не взорвешь бомбу, то ее за тебя взорвет из Москвы твой начальник!" "Да, это так," обмирая от страха, прошептал Кочергин. "Но они предпочитают, чтобы это сделал я сам, потому что я лучше их выберу подходящий момент." От переживаний несчастный обессилел и немного заикался. Ноги не держали его и он без спросу присел на краешек кресла. "У нас нет времени миндальничать с тобой," Павло нетерпеливо подскочил к сидевшему и крепко сжал его плечо. "В твоей группе есть еще трое сообщников. Какова их роль? Говори!" Услышав вопрос, Кочергин, вздрогнул, будто слова эти глубоко вонзились в его кожу, причиняя ему сильную боль. "Точно не знаю," отведя взгляд, невнятно пробормотал он. "Боевики следят за мной. Им приказано убить меня и взорвать бомбу, если я не смогу завершить эту работу самостоятельно." Он уронил голову на грудь и всхлипнул. "Идем, я запру тебя в изолятор, а потом сниму формальный допрос." "Другие его запрут," вмешался Епифанов. "Вы идите и выполняйте ваши прямые обязанности." "Почему это "Eго запрут?"" как раскудахтавшаяся несушка, Аня наскочила на экспертов. "Он мой жених! Я имею право заботиться о нем!" "Он военный преступник," поддержал решение своих экспертов капитан. "Мы его засадим в кутузку, а по возвращению на родину отправим в Киев. В контрразведке из диверсанта выкачают все. Будьте уверены." Он слегка улыбнулся и занял свое место за пультом. "Бондаренко," обратился он к старпому. "Обыщите его, потом отведите в камеру, перед этим проверьте все замки. Следите, чтобы гад не cбежал. Выполняйте!" крикнул он подчиненному вслед. "Вы, Аня..," капитан перевел свой взгляд на огорченную повариху и осекся. Девушка не могла оторвать глаз от ссутулившегося, с руками назад Кочергина, за которым захлопнулась тяжелая дверь. "Вы, Аня, возвращайтесь в свою каюту и отдыхайте. Для сна у вас осталось несколько часов. Ваша смена в камбузе начинается в шесть утра. Мы высоко ценим ваши услуги и вы нам очень нужны." Наконец черед дошел до Павло и Ирины. Капитан обернулся к ним и сложив руки на груди, произнес, "Почему вы все еще здесь? Идите и делайте предназначенную вам работу! Спасайте Украину! Вот ваша цель!"

Глава 7

В трюме сухогруза было жарко, душно и не хватало воздуха. По узкой спиральной лестнице Ирина и Павло спускались в грузовой отсек, выверяя каждый свой шаг. Их налобные фонарики бросали широкие лучи на изгибающиеся резиновые поручни, толстую несущую колонну и уходящие вниз стальные ступени. Путешественники балансировали на скользких поверхностях, хватались за тонкие перила, до боли вытягивали ноги и напрягали уставшие спины. Их странствие в преисподнюю продолжалось. В самом деле, внутренность корабля напоминала потусторонний мир. Oкружающее было погружено в абсолютно кромешный мрак и лишь крапинки случайного, отраженного света вырисовывались причудливыми созвездиями. Ужасающий грохот из машинного отделения проникал через переборки; он изматывал нервы и сводил с ума, вызывая тошноту, ноющую боль в желудке и слабость в ногах; в такт покачиванию судна скрипел и ерзал сложенный груз; от дребезжанья и гула закладывало уши; поэтому Павло и Ирине приходилось объясняться жестами. Обнаружить подходящий участок стены было нелегко. После долгих поисков он нашелся между поставленной на попа металлической бочкой, судя по наклейке, содержавшей смазочный материал солидол и деревянным барабаном с намотанным на него коаксиальным кабелем. Протиснувшись между двумя препятствиями, Ирина вытянула руку вперед и приложила свой аппарат к холодной стальной поверхности. С обратной стороны корпуса до нее доносились мерные удары волн. Прижав Сыскарь к стене, она настроила его на нужную дату, повернула рычажок, нажала клавишу и тут же появилось требуемое изображение. Маленький, размером с ладонь экран показывал первый день погрузки. Было восемь часов утра, трюм был почти пуст, через отодвинутую крышу врывались лучи солнца, мостовой кран осторожно опускал, опутанный тросами, большой фанерный ящик. Когда он коснулся дна, рабочие в синих спецовках отодвинули тяжесть к центру отсека и отцепили крюки. Жестикулируя, бригадир подавал условные знаки крановщику. Погрузка продолжалась. Через некоторое время в широком проеме появилась новая порция карго: в этот раз огромная веревочная сеть, содержавшая множество тюков, завернутых в брезент. "Это не здесь," прошептала Ирина. "Может быть предмет нашего поиска там?" Она перевела взгляд на противоположную стену, возле которой уже громоздилась куча багажа. "Пойдем туда," коснулась она плеча Павло, уложила аппарат в чехол, прикрепленный к ее поясу, и начала выбираться в проход между стеллажами. Длинные, плохо вколоченные гвозди цеплялись за края их одежды, рвали ее, но соратники, не обращая на неудобство никакого внимания, продолжали свой путь. В этот момент пронзительный и душераздирающий вопль прорезал стукотню и тарахтенье, наполнявшие трюм. В этом наполненном страданием звуке слышались отчаяние и боль умирающего существа. Колебания голосовых связок в горле жертвы донесли миру ее последний упрек, ее прощальный тоскливый плач, ее предсмертную мольбу о милосердии. Булькая и прерываясь, стоны вскоре затихли навсегда. "Что это было?" невольно вырвалось из уст наших героев. Выхватив пистолеты, они замерли, вслушиваясь в ритмичный шум судовой энергетической установки, но новых криков не последовало. Крадучись и мягко ступая, Павло и Ирина двинулись вперед. Они следовали вдоль уходящих на высоту трехэтажного здания металлических секций, в ячейках которых лежали ящики, кули, свертки и коробки всевозможных размеров и форм. Прикрепленная к их оберткам фольга и причудливые почтовые наклейки смутно поблескивали в свете налобных фонариков отважных разведчиков. Между собой секции образовывали ряды, которые в отдалении пересекались. Казалось, что ни единого человеческого существа не присутствовало в этом обширном, замкнутом лабиринте, в котором Павло и Ирина так долго блуждали. Угнетающий шум, исходящий из машинного отделения ослабел в этой части корабля и разведчики могли переговариваться вслух. "Вонь ужасная. Дышать нечем. У меня голова кругом идет," пожаловалась Ирина. "Вентиляция здесь не предусмотрена," ответил Павло. "Нужно потерпеть. Без противогазов на эту свалку хода нет." Достигнув конца прохода, они взглянули по сторонам и решили повернуть направо. Внезапно шедший впереди Павло споткнулся о какой-то мягкий предмет, оказавшийся на его пути. Oн покачнулся, но ухватившись за ближайшую опору, сохранил равновесие. Ошеломленные путешественники осмотрели находку. Предмет, лежавший на полу, оказался человеческим телом! То был длинный грузный матрос, распростершийся ничком в луже крови. На нем были кожаные ботинки, суконные клеши и тельняшка. Его конечности были широко раскинуты, а в стиснутых пальцах левой руки зажат клок рыжих волос. Смятая бескозырка, слетевшая с головы, валялась поодаль. Ирина наклонилась, сжала запястье неизвестного и нащупала его пульс. "Мертв," прошептала она. Павло перевернул тело и отшатнулся. То был боцман Пилипенко. На полосатой материи расплывалось кровавое пятно. В центре этого пятна торчала пластиковая рукоятка ножа. Крови натекло немного, вероятно, потому, что убийца не вынул нож, а оставил его в теле. Тем не менее от красной густой лужи, растекшейся на полу, вдаль вели высыхающие следы. Багровая зловещая жидкость, прилипшая к подошвам чьей-то обуви быстро высыхала, оставив отпечатки лишь несколькиx шагов, но этого было достаточно, чтобы определить направление. Павло и Ирина отправились в погоню. По-кошачьи скрытно и бесшумно пробирались разведчики, зоркие глаза их всматривались вперед, но ничего подозрительного они не замечали. Пятна света их фонарей раскачивались и колебались, выхватывая из темноты всевозможные случайные предметы, такие как свертки, баулы и рулоны; между тем в отдалении безостановочно рычал и гремел судовой двигатель, категорически подавляя своей мощью всякую полезную звуковую информацию; ничего другого не было слышно. Через четверть часа они достигли перекрестка и остановились. Здесь проход заканчивался. "Куда идти?" задумались они. Налево или направо? По ту и другую сторону складские ряды однообразно уходили вдаль и никакой разницы между ними не было. Немного посовещавшись, Ирина и Павло решили разделиться и каждый в одиночку обследовать свою часть лабиринта. Во время короткого прощания Павло наклонился к Ирине и прошептал ей нежные слова, вдыхая аромат ее волос и наполняя ее ухо теплом своего дыхания. У него закружилась голова, когда Ирина неожиданно обняла и поцеловала его. Да и только. Продолжения не последовало. Резко оттолкнув растерявшегося партнера, девушка выставила оружие вперед и, оставив его одного, ушла вдаль. Ошеломленный Павло несколько секунд смотрел ей вслед. Его бросило в жар и сердце заколотилось в груди. Он не отводил от своей подруги восторженный взгляд, пока свет ее фонарика не исчез в темноте. Павло вздохнул, неохотно повернулся и тяжелой мерной поступью двинулся обследовать отведенную ему сторону трюма, не переставая думать о чудесной матери своего ребенка.

В этот самый момент в мрачных дебрях лабиринта зло продолжало вершить свою неутомимую работу. Иванов-Петров-Сидоров, трехголовое драконовское чудище, расправившись с мешавшим им боцманом Пилипенко, творили свои гнусные дела. Прознав, что Кочергин, руководитель их кошмарного проекта, захвачен на капитанском мостике и заперт в изолятор, Иванов-Петров-Сидоров, не мешкая, приняли командование на себя. Взорвать на краю Европы термоядерное устройство! Такого масштаба "выдающееся деяние" московское начальство поручило им в впервые и "головы', радуясь удостоенной им высокой чести, слегка повизгивали в предвкушении катастрофы, которую они вскоре учинят. Следует заметить, что каждый из них в отдельности был неплохим, пристойным человеком: мог одолжить приятелю сотню целковых до получки, в трамвае уступить место ребенку или помочь старушке отнести сумку с картошкой на высокий этаж, но сбитые в миллионную хищную стаю, да еще с мозгами отравленными рьяной рашистской пропагандой, ивановы-петровы-сидоровы превратились в огнедышащих змеев горынычей, представлявшиx опасность для человечества, своего народа и для самих себя. Сейчас "головы" сгрудились вокруг ящика с надписью "Вольфрамовые cверла", который они опустили на пол. Дощатый контейнер уместился между парой завернутых в упаковочную бумагу деревообделочных станков. Ломиками они отдирали доски, одну за одной, и вскоре добрались до шероховатой поверхности, скрывавшейся под ними. "Посвети маленько, плохо видно!" проворчал Иванов, направляя луч фонарика на свинцовую обшивку. "Отдирай крышку, да пошустрей!" настаивал Петров, просовывая фомку в образовавшуюся щель. "Как только нажмем на взрыватель, все бежим!" протянул в ящик загребущую пятерню Сидоров. В минуту упаковка была разодрана и остатки ее отброшены в сторону. Взглядам чекистов предстало серебристое, цилиндрической формы устройство, к которому была приклеена желтая этикетка "Осторожно, радиация" с тремя розовыми треугольниками, образующими круг. В нижней части цилиндра находился электронный циферблат с клавиатурой и рядами перемигивающихся светодиодов по бокам. От противоположной стороны устройства отходил пучок тонких разноцветных проводов, соединенных с медным прутом, опоясывающим ящик по периметру. "Задание родины выполненo!" азартно вскричал Иванов. "Взрыв, посвященный юбилею КПСС, состоится сейчас! Ура, товарищи! Отрапортуем о трудовых успехах! Поворачивайте рубильник и все быстренько валим отсюда!" "Нельзя! Тревога! Сюда идут!" застыл на месте, подняв конечности Петров. "Полное затемнение! Ни звука!" нажав на кнопку фонаря, запаниковал Сидоров. Преступная команда выключила освещение и затаилась за тюками со стекловатой. Неподалеку в кромешной темноте грохотали моторы. От волнения негодяи дрожали и тряслись, тела их горбились и клонились на пол, похабные рашистские морды покрыл холодный пот.

Долгое хождение по корабельному трюму измоталo Ирину. Уже около часа, почти наощупь, она пробиралась по замусоренным закоулкам и загаженным тупикам, прокладывая свой трудный путь в поисках химеры. Ноги ее саднили, спина, отягощенная ранцем, устала, но хуже всего, что луч фонарика начал бледнеть, требуя свежей батарейки. Неумолчный, назойливый шум и кромешная тьма утомляли, оболванивали и оглушали сознание, превращая нашу находчивую смелую героиню в тряпичную куклу. Подобные неприятности кого угодно могли свести с ума! Темнота была такая, хоть глаз выколи, в ее легкие поступал пропитанный миазмами, зловонный воздух, а под ногами, попискивая, путались какие-то юркие грызуны. Это не была ночная тьма под открытым небом, где носится ветер, в бескрайнем просторе грохочет гром и над головой в прогалах туч того гляди блеснет случайная звездочка. Нет! То была затхлая кромешная тьма замкнутого объема; стального искусственного сооружения, построенного расчетливыми коммерсантами с целью перевозки и сбыта товаров. Слегка отравленной спертой атмосферой Ирине стало не по себе. Мысли ее стали нечеткими и несвязными. "Здесь в призрачном царстве теней охватывает тоска. В этих колдовских пределах водятся кикиморы, обитают лешие и кочуют вурдалаки. В казематах и каталажках можно встретить любую нечисть и мерзкую тварь." От омерзения она передернула плечами. Казалось, что ее странствию по преисподней не будет конца. Hаконец краем глаза она уловила вспышки яркого света. В них на мгновения выступали овалы бледных лиц и черные силуэты людей, копошившиеся вокруг большого взломанного ящика. Ирина тут же выключила фонарь, крепче сжала свой Luger и, глубоко вдохнув вонючий горячий воздух, двинулась навстречу неведомой опасности. Однако не успела она сделать первый шаг, как начались неприятности. Преступники заметались, скрылись и тоже выключили свет, не оставив Ирине никакого преимущества. К ее великому сожалению прибор ночного видения в ее экипировке отсутствовал и разведчице приходилось полагаться на свой собственный инстинкт, как это повелось с незапамятных времен у древних охотников на саблезубых тигров. Выверяя каждое свое движение, бравая женщина медленно пошла вдоль прохода. Eе нервы были напряжены и натянуты как тугая струна. Семнадцатизарядный пистолет, зажатый в правой руке, весил всего килограмм, левой рукой она прокладывала путь, ощупывая нагруженные полки, горизонтальные брусья и металлические стеллажи. Затаив дыхание, Ирина медленно, но верно продвигалась туда, где недавно видела бандитов. Внезапно ее колено наткнулось на что-то теплое, мягкое и живое. "Ой!" вскрикнул грубый мужской голос и отвратительно выругался. Это "что-то" тут же вскочило и набросилось на нее. Не раздумывая, Ирина выпустила пулю в навалившуюся на нее черную массу. Вспыхнул ослепляющий свет сразу трех фонарей, в лучах заметались клинки кинжалов, бешеный блеск сумасшедших глаз и жесткие лица с оскалом острых зубов. Ирина успела выстрелить в ближайших нападающих, ее израненные руки и ноги продолжали наносить и отражать удары, но из засады на нее набросился третий, незадетый ее метким огнем, чекист. Ступая по телам своих павших товарищей, он атаковал ее, нанося удары ножом. Амазонка сражалась, как разъяренная львица, но силы ее подходили к концу. Пистолет уже выпал из ее ослабевших рук; потеряв последние силы, она пошатнулась, тонко взвизгнула и рухнула на колени. Но это был не конец пути для нее. По-прежнему упрямо выдавался вперед ее подбородок, все так же горели ее глаза, сжатые кулаки наносили удары, но изрезанная и истекающая кровью, она теряла сознание. "Тримайся! (Держись)!" донесся до нее голос Павло. Перед тем как провалиться в небытие, она услышала три торопливых выстрела, похожих на щелканье пастушьего кнута, загоняющего разбушевавшихcя хищников в клетку. Черная пелена со всех сторон окутала рассудок героини и дальнейшие события понеслись вскачь, далеко обходя ее. Бесчувственное тело Ирины сползло на пол и замерло, придавив собою поверженных ею врагов. Она победила, но глаза ее были закрыты, а лицо искажала гримаса боли.

Теперь настало время Павло. Вмешался он решительно, яростно и энергично. Он назубок знал возложенные на него обязанности и немедленно приступил к действиям. Наиважнейшей задачей его было обезвредить термоядерное устройство, которое сейчас, ожидая команды на пробуждение, находилось перед ним в распечатанном свинцовом коконе. Неожиданно опередив его, из упаковочного ящика комариным писком заверещало радио, "Почему молчите?! Кто меня слышит?! Отвечайте! Это полковник Фудзебякин! Прием!" "Ти слухаєш українську розвiдку, собачий сину! (Ты слушаешь украинскую разведку, собачий сын!)" наклонив голову, Павло распутывал разноцветные шнуры и кабели. "Не понял! Кто говорит?! Это ты Кочергин?!" "Кто же еще?!" лукавил Павло. Между тем ловкие, искусные руки его, вооруженные стальными кусачками, перерезывали жгуты проводов, ведущих к антенне и к контроллеру. "Кочергин, почему не взрываешь бомбу?! По нашим данным корабль давно достиг места назначения! Где ты?! Что происходит?! Если не можешь, то мы взорвем ее сами! Прием!" "Взрывай, шелудивый пес!" Павло отключил связь. Не успел он повернуться к Ирине как услышал, донесшийся из - под бомбы сухой щелчок тумблера. Кто-то в Москве послал радиосигнал, задействовавший исполнительное устройство. К счастью, реле сработало вхолостую. Кремлевская операция позорно провалилась. Жизни миллионов людей были спасены. Павло обвел глазами поле битвы. Перебитые чекисты вповалку валялись друг на друге в узком, замусоренном проходе. Они больше не напоминали головы сказочного дракона. Их оброненные фонарики светили на вылупившиеся мертвые глаза, вывернутые скрюченные конечности и струившиеся из ран, ручейки крови. Павло зевнул. Ему было мало дела до похоронных обрядoв, положенныx дохлым животным. Пора было позаботиться о своей подруге. Он наклонился к ней. Отважная амазонка лежала на боку и тяжело дышала. Павло позвонил на капитанский мостик, объяснил ситуацию и, не дожидаясь матросов, приступил к оказанию первой помощи. Перевязка была сложной, на носилках пострадавшую отнесли в лазарет, подоспевший врач делал ей уколы, бинтовал и накладывал жгуты.

На следующий день Ирина пришла в сознание и, по ее просьбе, ее вынесли на палубу. Вечерело. Сухогруз Валькирия тихо плыл посередине широкого пролива. Над обширной, освещенной заходящим солнцем водной поверхностью веял ласковый теплый ветерок. В голубом небе таяли розовые облака. По обеим сторонам Босфора на холмистых берегах раскинулся великий город. В последнем свете уходящего дня поблескивали изразцовые купола мечетей и зеркала прудов, украшенные орнаментами минареты и черепичные крыши домов, позолоченные своды усыпальниц и склепы мусульманских святилищ. Приближалась ночь и тени от стен, башен и арок султанского дворца становились темнее и гуще. В окнах лачуг и домов, разбросанных на склонах пологих гор засветились неяркие огоньки. Их становилось все больше и больше. По мере продвижения корабля на юг мириады разноцветных светлячков усеивали все окрестное пространство в своем множестве похожиx на небесные туманности, спирали и созвездия; чудесные россыпи эти сливались со звездным куполом, мерцающим высоко над головами наших путешественников. Ирина, Павло и капитан Епифанов расположились в складных креслах на верхней палубе недалеко от личной террасы владельца, которая пустовала. На столике перед ними стояли тарелки с фруктами и стаканы с прохладительными напитками. В фиолетовом небе тонкий серебряный месяц повис над зазубренной линией горизонта. Неторопливым мерным голосом капитан Епифанов вел свой рассказ, "Давно наш флот бороздит моря и океаны, давно я плаваю на всяких посудинах, но о таком зверстве никогда не слыхивал и никто никогда помыслить не мог." Он пригубил лимонад из своего стакана и вернулся к рассказу. " Кремлевские правители перешли все границы дозволенного. B своей ненасытной жажде власти они пытается завладеть всей землей. Сегодняшние хозяева России есть потомки Гитлера, Ленина и Сталина вместе взятые! Неужели в мире не найдется силы, которая могла бы их остановить?!" "Почему нет?" повернулась к нему Ирина. Ей было нелегко двигаться из-за обилия накрученных бинтов, но она принимала живое участие в обсуждении случившегося. "Почему нет?" повторила она. "Есть североатлантический союз НАТО, который сдерживает негодяев." "Верно. Пока существует агрессоры в Кремле, человечеству без НАТО не обойтись. К счастью бомба, которую москвичи послали в Босфор, перешла к новым, надежным владельцам," Епифанов прищурился и сложил руки на груди. "После моего звонка в турецкую таможню, там началась паника, но я их успокоил, посоветовав отправить находку в подземное хранилище, а затем утилизировать ее содержимое в мирных целях. Hапример, для выработки электричества. Eе составляющие следует поместить в ядерный реактор. Со мной согласились. Через час приехали военные на специальном транспорте с проблесковыми маячками, оцепили территорию и куда-то эту штуку увезли. Мне не сказали куда, хотя я два раза спрашивал." Он негромко рассмеялся. "Неважно! Главное, что у нас на борту водородной бомбы больше нет!" Кампания заулыбалась, дружно чокнулась своими стаканами, отхлебнула любимые напитки и угостилась дольками ананасов. Жизнь была хороша! Они выполнили трудное задание, предотвратили катастрофу и ожидали наград. Над ними раскинулось роскошное звездное небо. Загадочные созвездия блистали в невообразимой вышине. Со стороны из прибрежных садов ветерок доносил трели соловьев и стройное многоголосное религиозное песнопение. Жизнь была хороша! Не так ли? К сожалению, земные заботы не отпускали друзей. Мигнула электрическая лампочка, хлопнула дверь, из камбуза на палубу вышла расстроенная Аня. Спина ее согнулась, плечи обвисли, ноги заплетались. Похоже, что кручина томила нежное сердце красавицы. Двумя руками она катила перед собой сервировочный столик. Опустив голову, девушка сменила посуду и направилась к выходу. Но не пройдя двух шагов, Аня не выдержала и, резко повернувшись к Епифанову, спросила, "Пан капитан! Что будет с моим женихом?" "Разве ты не знаешь, Аннушка?" Капитан пожал плечами. "Кочергин - военнопленный. По прибытию в Одессу мы передадим его властям." "Ой, как нехорошо!" зарыдала буфетчица. Она схватилась за лицо руками. Слёзы, просочившиеся между ее сжатыми пальцами, капали на поверхность стола и стопку грязных тарелок. "Долго его там будут держать?" наконец утеревшись салфеткой, спросила она. "Не могу знать," поднялся с кресла Епифанов. "Сообщи властям, что ты его невеста. Может быть тебе разрешат переписку и свидания? Всего тебе хорошего," закончил свои напутствия капитан и пожелал ей доброй ночи. Время было позднее. Пора было всем прощаться. Ирину для продолжения лечения отвезли в лазарет, а мужчины вернулись к своим обязанностям. Корабль издал приветственный продолжительный гудок. Они входили в Мраморное море. На этом морская сага Ирины и Павло заканчивалась.

Новость о водородной бомбе, спрятанной в трюме украинского сухогруза, не попала в газеты. Всемирного скандала не получилось. Левые и правые, либералы и консерваторы замяли этот невольный просчет коммунистической власти и попытка диверсии планетарного маштаба в проливе Босфор была предана забвению. "Вдруг московские наследники коминтерна обидятся и с досады шарахнут парой - тройкой баллистических ракет по Стамбулу?!" рассудили в европейских столицах. "Разбирай потом завалы в жилых кварталах и посылай вдогонку пустые дипломатические протесты!" По такой причине огорчительную информацию отредактировали; сообщение выхолостили, а затем вообще спустили на тормозах.

О подвиге Ирины и Павло знал лишь узкий круг лиц. В главном управлении ЦРУ в Лэнгли героям был устроен замечательный прием. В воздух взлетали фуражки, пилотки и шляпы, троекратно прозвучало громовое "Ура!" Агенты и офицеры всех возрастов и рангов выстроились в очередь, чтобы пожать руки бравым молодцам, вернувшимся с того света и сумевшим посрамить красную интернациональную гидру; проклятых змеев горынычей, грозящих атомным огнем испепелить весь мир. Но на банкете не присутствовали ни газетные репортеры, ни журналисты, ни операторы с телевизионными камерами. Публика не должна была знать об этом эпизоде борьбы Добра со злом. Hалогоплательщикам положено прилежно трудиться, не волноваться и спокойно спать по ночам. То была тайная война. Она не для каждого. Невзирая на любые изобретения и заковыристые шпионские штучки. Будь то хитроумный Сыскарь или что-нибудь еще! К сожалению, несколько лет спустя московские коммунисты опять развязали вооружённое нападение, десятое по счету за время их захвата власти в России в 1917 г. Человечество вступило в новый круг страданий. Пока существуют тоталитарные государства, такие как Совдепия и Красный Китай - покоя в мире не будет никогда!

Конец

June 2023. Knoxville, TN USA

Размещен: 02/06/2023, изменен: 01/07/2023. 722k. Статистика.
Роман: Фантастика

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"