Богданов Константин Александрович. Болеслав Храбрый и его время

Первые упоминания о русско-польских отношениях - Критический разбор первоисточников -Распространение власти русских князей на Запад и Юго-Запад.

У нас нет сведений о том, когда возникли самые первые контакты между Пястами и Рюриковичами, какой характер они носили, и что послужило непосредственной причиной их возникновения. Письменные источники на этот счёт хранят глубокое молчание; в них нет ни одного, даже самого короткого сообщения, проливающего свет на интересующий нас вопрос. Польско-русские отношения в IX в. и в первой половине X в. остаются полнейшей загадкой для исследователей.

В условиях нехватки исторических знаний о первых русско-польских контактах, нам приходится довольствоваться теми сведениями, которые есть в наличии. Несмотря на крайне скудный и разрозненный характер этих сведений, они, по крайней мере, позволяют нам получить хотя бы приблизительную картину взаимоотношений Пястов и Рюриковичей в последней четверти X в.

Первое упоминание о взаимоотношениях Пястов и Рюриковичей, зафиксированное в Повести временных лет, относится к 981 г.: именно тогда киевский князь Владимир Святославич пошёл на польского князя Мешко I и захватил принадлежавшие ему Червенские города: Перемышль, Червен и другие, название которых осталось за рамками летописного предания. Упоминая о занятых Владимиром польских градах, летописец говорит о том, что они и доныне находятся под Русью.

Неизвестно, что послужило причиной возникновения этого конфликта и как долго он длился? Почему внимание киевского князя привлекли именно Червенские города?

Летописное сообшение о занятии Червенских городов князем Владимиром слишком лаконично; основываясь только на нём одном, мы вряд ли сможем понять суть происходивших тогда событий. Попробуем выйти за рамки этого сообщения и привлечь к нашему обсуждению другие источники, чтобы с их помощью восстановить недостающие детали указанного события.

Начнём, пожалуй, с того, что относительно самой даты этого события, в более поздних источниках, как в русских, так и в польских, нет общего мнения.

В Густынской летописи, составленной в начале XVII в., сообщение о занятии Червенских городов князем Владимиром датировано 982 г.

В свою очередь, польский историк Длугош, писавший в XV в., относит завоевание Червенских городов Владимиром к 985 г. У Длугоша, это завоевание происходит после реформы языческого богослужения, осуществлённой Владимиром в 978 г. Последняя дата приведена опять же с опорой на Длугоша.

"Закончив дела с языческим богослужением, -- пишет Длугош, -- князь Руси Владимир обращается к оружию и для начала объявляет войну князю Польши Мечиславу и полякам, которая шла с переменным успехом, принося победы то полякам, то русским. Князь Руси завоёвывает польские крепости, а именно Перемышль, Червен и прочие, а завоевав, занимает и, снабдив крепкими воинским гарнизоном, подчиняет и присоединяет их к своей и русских власти. Затем идёт против радимичей, которые также происходят от поляков, и, победив, налагает дань". В представлении Длугоша, как видим, овладение Владимиром Червенскими городами и подчинение радимичей неразрывно связаны между собой. По сути, это два этапа одной и той же военной кампании.

Стоит отметить, что вопрос о достоверности летописного сообщения о занятии Владимиром Червенских городов в 981 г. до сих пор является дискуссионным. Довольно большая группа исследователей, как российских, так и польских, занимавшихся этих вопросом, придерживается мнения, что как само летописное сообщение, так и его датировка, не соответствуют действительности. По мнению, этих исследователей, скорее всего, оно отражает политические реалии более поздней эпохи. Сообщение оказалось датировано 981 годом вследствие ошибки позднего переписчика. Нельзя не признать, что некоторые аргументы, приводимые в качестве подтверждения этого мнения, выглядят вполне обоснованно.

Как совершенно справедливо заметил в своё время И. А. Линниченко: "Мы не знаем объёма польского государства при первом его историческом известном князе объединителе Мешке I; но оно, кажется, не достигало ещё даже пределов собственной Польши. Некоторые данные указывают, что даже Краков с его областью до конца X в. не принадлежал Польше... Распространению пределов польских на юго-западе ставила препятствие окрепшая к тому же времени Чехия".

В.Д. Королюк более определённо высказался по этому вопросу:

"... если Краков и значительная часть Малой Польши находились под властью Чехии, то имеем ли мы основание предполагать, что территории восточно-славянских племён - хорватов и дулебов ( т. е. территория Червенских городов) могла в изучаемый период входить в состав монархии Пястов. Очевидно нет, поскольку Краковская и Сандомирская земли почти совершенно отрезали её от основного массива польских владений".

Вот что пишет Н. Н. Ильин, опираясь на мнение В. Д. Королюка: "Сообщение летописи, будто Червенские города были отняты Владимиром в 981 г. у поляков оспаривается. Если Краковская область, как свидетельствует Козьма Пражский, до 999 г. действительно принадлежала чехам, то Червенские города были тогда географически в полном отрыве от остальных владений Мешко I и следовательно не могли принадлежать Польше.

В 981 и 992 г. Владимир занял Перемышль и Червен - городские центры славянских племенных княжений дулебов и хорватов, не утративших до того независимости. Поэтому в X в. никаких польско-русских столкновений не было. Что же касается текста статьи 981 г., то она дошла в изменённой уже редакции, отражающей представления "сего дне" о событиях XI в., когда Червенские города действительно стали ареной польско-русского конфликта".

Ильин признаёт выше приведённые соображения Королюка вполне вероятными.

Однако, сам же Королюк в своей работе ссылается на польского историка Шелёнговского, который считает, что Пясты могли овладеть Червенскими городами, минуя Малую Польшу, через Мазовию. Но даже в этом случае, указание Шелёнговского может быть верно только в отношении Червена. Овладение Пястами Перемышлем ранее 999 г., по-прежнему, выглядит маловероятным.

Все эти построения грешат одним существенным недостатоком: неизвестно, какими конкретно малопольскими городами, кроме Кракова, владели чехи. Вопрос о том, можем ли мы, в этой связи, безоговорочно доверять сообщению Козьмы Пражского, остаётся открытым.

Королюк, в подтверждение своих умозаключений, приводит мнение Шахматова, в своих работах уделявшего первостепенное внимание анализу текста древнерусских летописей.

Шахматов полагал, что сведения в летописную статью под 981 г. попали из статьи 1018 г., когда Болеслав действительно захватил Червенские города.

В свою очередь, Королюк склоняется к мысли о том, что летописная статья была составлена после 1031 г., когда Ярославу и Мстиславу удалось занять Червенские города, вследствие смуты, возникшей в Польском государстве.

Вывод, сделанный Королюком звучит следующим образом: " ...на протяжении всего X в. ни летопись, ни другие источники не дают основания предполагать какие-либо военно-политические конфликты Руси и Польши из-за Червенских городов. Это вполне понятно. До тех пор, пока Пясты не укрепились в Малой Польше, всякие притязания их на Червенские города были исключены".

Впрочем, в пользу достоверности летописного сообщения о занятии Червенских городов князем Владимиром, имеется ещё другое соображение. В 981 г. русские могли конфликтовать из-за этих городов не с поляками, а с чехами. Эту мысль высказывал ещё Ф. Палацкий, который полагал, что чехам, в тот период, принадлежали не только Червенские города, но и Волынь. Тем самым, Чехия тогда непосредственно граничила с Киевской Русью. Свой вывод Полацкий основывает на Учредительной грамоте пражского епископства, содержащейся в Хронике Козьмы Пражского и говорящей о том, что первоначально границы этого епископства на востоке простирались вплоть до рек Буг и Стырь с городом Краковом и провинцией по имени Ваг со всеми областями, относящимися к Кракову. Далее, епископия граничила с владениями венгров, вплоть до гор, которые называются Татры. Однако, сомнительное происхождение грамоты, обесценивает содержащиеся в ней сведения. Кроме того, мнение Полацкого противоречит сообщению древнерусского летописца о том, что Владимир воевал из-за Червенских городов именно с Мешко польским, а не с Болеславом чешским. Вопрос о достоверности обсуждаемого летописного сообщения занимал ещё первых российских историков. В своём историческом сочинении, В. Н. Татищев повествует о продолжительной борьбе Владимира киевского с Мешко польским. Историк дополняет известный уже нам летописный рассказ о занятии Владимиром Червенских городов в 981 г. некоторыми подробностями, почерпнутыми им из недошедших до нашего времени источников.

Под 990 г. Татищев пишет: "Владимир за многие противности польского короля Мечислава, собрав войска пошёл на него и напав на него за Вислой, победил так, что едва не всё его войско с воеводами побил, или в плен взял, и сам Мечислав едва в Краков ушёл, и прислав послов с великими дарами, о мире просил, и Владимир, учиняя мир в Киев возвратился".

Сообщая о событиях 992 г. Татищев снова возвращается к теме русско-польских отношений. "Тогда же были у Владимира послы Болеслава Польского, Стефана Венгерского, Андроника Чешского с любовью и миром, поздравляя его крещением, и дары многие принесли", -- говорит он.

Достигнутый мир, однако, не помешал Владимиру в следующем году продолжить свои завоевательные походы. По словам Татищева: "Владимир ходил на Седмиградскую и Хорватскую земли, и многие победы одержав, и покорив, возвратился со множеством плена и богатства, и вошёл в Киев со славою великою" (993 г.).

Тем самым, если верить вышеприведённым словам Татищева, борьба Владимира за овладение Червенскими городами, продолжалась, с перерывами, двенадцать лет, с 981 по 993 гг.

Примечательно, что в Повести временных лет под 992 г. содержится совсем краткое сообщение о походе Владимира на хорватов, но ничего не говорится о походе 993 г. Умалчивает древнерусский летописец и о походе 990 г., описанном у Татищева.

Говоря о расселении славян, спустя много времени после вавилонского столпотворения, древнерусский летописец упоминает белых хорватов. В начале X в. мы застаём это племя в окрестностях города Перемышля на реке Сан. Кому подчинялось это племя неизвестно. В Повести временных лет, нет сведений о том, были ли белые хорваты подчинены киевскому князю: под 885 г. говорится лишь о том, что Олег воевал с уличами и тиверцами. Наряду с другими соседними племенами, дулебами и тиверцами, хорваты принимали участие в походе князя Олега на Константинополь (907 г.). Признали ли они к этому времени над собой власть киевского князя или были его союзниками, также неизвестно.

В походе князя Игоря на Константинополь в 944 г. летописец упоминает только тиверцев. Это наталкивает нас на мысль, что белые хорваты, как и целый ряд других племён, ранее признававших власть киевского князя, в этот период, были независимы от Рюриковичей. Княгиня Ольга, а потом и её сын, князь Святослав, также, не предпринимали никаких попыток подчинить себе белых хорватов. Святослав, занятый своими дунайскими походами, вообще мало внимания обращал на соседние славянские племена. Основываясь на этом факте, можно сделать вывод: либо белые хорваты, в этот период, либо были совершенно независимы от какой-либо внешней власти либо были подчинены полякам или чехам, что, также, исключало, необходимость их участия в походах киевских князей.

Что касается дулебов или волынян, в землях которых был расположен город Червен, то всё сказанное выше относительно белых хорватов, в равной степени относится и к ним.

Ситуация изменилась в 981г. Киевский князь Владимир направил свои усилия на покорение хорватов и спустя некоторое время подчинил себе довольно значительную территорию, занятую этим племенем. Попробуем разобраться в том, какие причины могли заставить Владимира обратить своё оружие против хорватов? Почему именно хорваты послужили целью для его походов в 981 и 992 гг.?

Чтобы ответить на эти вопросы, нам придётся сделать небольшое отступление и рассмотреть тот исторический фон, на котором происходило покорение Червенских городов.

В 970 г. киевский князь Святослав Игоревич, намереваясь перенести столицу своего государства в Переяславец на Дунае, оставил вместо себя на Руси своих сыновей: Ярополка он посадил в Киеве, Олега -- в Древлянской земле, а Владимира -- в Новгороде.

Собрав свою дружину, Святослав отправился в Переяславец.

В 972 г. Святослав Игоревич, возвращаясь в Киев, после неудачной войны с византийцами, был убит печенегами. Печенежский хан Куря велел сделать из его черепа чашу, обитую серебром и, впоследствии, пил из неё кумыс на пирах.

В следующем 973 г. Ярополк, как старший сын Святослава, стал киевским князем.

В 975 г. между сыном киевского воеводы Свенельда Лютом и Олегом, князем древлянским, который был родным братом Ярополка, случился конфликт, вылившийся в кровавую войну. На охоте Олег и Лют не поделили зверя, которого каждый из них считал своей добычей. Разгневанный Олег убил Люта. С тем пор между Ярополком и Олегом началась вражда. Воевода Свенельд, потерявший своего сына, подговаривал Ярополка забрать у Олега его удел. В 977 г. Ярополк, послушавшись Свенельда, пошёл войной на волость Олега. Древлянский князь со своими воинами выступил навстречу своему старшему брату, но в первой же битве с ним был разбит. Олег с остатками своего войска побежал к городу Овручу, надеясь найти спасение за его стенами, но в давке, возникшей на мосту, ведущем к городским воротам, был сброшен в ров и погиб.

После гибели князя Олега, Ярополк присоединил Древлянскую землю к своим владениям.

Узнав о случившемся в Овруче, новгородский князь Владимир испугался и бежал за море. Очевидно, Владимиру сказали, что Ярополк не собирается ограничиваться Овручем, а намерен присоединить к своим владениям ещё и Новгород. Понимая, что не в силах одолеть своего старшего брата опираясь лишь на собственную дружину, Владимир счёл за лучшее собрать за морем наёмное войско, а уже затем попытать счастья в борьбе с Ярополком.

После бегства Владимира, Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и стал единоличным правителем Русской земли.

Через некоторое время, Владимир вернулся обратно вместе с варягами, которых нанял в соседних странах. Прогнав посадников Ярополка, сидевших в Новгороде, Владимир сказал им: "Идите к брату моему и скажите ему: "Владимир идёт на тебя, готовься с ним биться".

Однако, Владимир не сразу пошёл на Ярополка. Сперва он направился к Полоцку. С какой целью Владимиру понадобилось идти на Полоцк именно в тот момент, когда он решил сразиться с Ярополком? Единственное разумное объяснение этим действиям Владимира состоит в том, что полоцкий князь, как видно из летописи, был союзником Ярополка. Владимир опасался, что в то время, как он будет воевать с Ярополком, Рогволод нанесёт ему удар в спину.

В Полоцке правила варяжская династия. Летописец прямо говорит о том, что Рогволод пришёл из-за моря и сел править в Полоцке. Точно таким же пришельцем был и Туры, по имени которого прозвались жители Туровского княжества. Больше мы ничего о происхождении Рогволода из летописи не знаем.

Сперва Владимир хотел решить дело с Рогволодом миром. Он предложил Рогвололоду, чтобы тот выдал за него свою дочь Рогнеду. Рогволод отправился к дочери и передал ей предложение Владимира. Гордая княжна ответила отказом.

Узнав об ответе Рогнеды, Владимир собрал много воинов -- варягов, словен, чуди и кривичей -- и пошёл на Полоцк. Тем временем, как сообщает летописец, Рогволод уже собрался выдавать свою дочь замуж за Ярополка. Владимир, взяв Полоцк, убил Рогволода и двух его сыновей. Участь Рогнеды, не успевшей стать супругой Ярополка, была предрешена. Владимир, против воли полоцкой княжны, сделал её своей женой.

Теперь пришёл черёд Ярополка. Судя по всему, Владимир располагал гораздо более сильным войском, чем Ярополк. Киевский князь даже не осмелился выйти навстречу своему брату и дать ему сражение. Он затворился в Киеве и с высоких стен наблюдал за приготовлениями Владимира к осаде города. Владимир прибег к хитрости, уговорив одного из приближённых Ярополка Блуда действовать в интересах новгородского князя. Сидя в осаде вместе с Ярополком, Блуд оказывал содействие Владимиру. В конце-концов, он сообщил Ярополку о заговоре киевлян, которые собираются открыть городские ворота Владимиру и предать в его руки Ярополка. Киевский князь послушался своего воеводу и бежал из Киева. Вместе со своими людьми Ярополк затворился в городе Родне в устье реки Роси. Воспользовавшись тем, что в Киеве не было князя, Владимир занял стольный город. После чего он поспешил к Родне. Лишив город возможности получать продовольствие извне, Владимир вызвал жестокий голод среди осаждённых. Блуд стал уговаривать Ярополка помириться с Владимиром, ссылаясь на подавляющее превосходство последнего в военной силе. Ярополк снова послушался Блуда и отправился в Киев, чтобы вступить в переговоры о мире с Владимиром. По совету своего воеводы, он был готов принять любые условия мира.

Владимир вместе с дружиной занял отцовский терем в Киеве и стал ожидать прибытия Ярополка.

Когда Ярополк, приехав в Киев, вошёл в княжеский дворец, то Блуд затворил за князем дверь и не дал войти вслед за ним сопровождавшим его мужам. Двое варягов, которым было поручено убить Ярополка, воспользовались этим и пронзили князя своими мечами.

Такова вкратце история княжеской междоусобицы, вспыхнувшей между сыновьями князя Святослава, после его гибели от рук печенегов. Позднее, мы расскажем о том, какие отдалённые последствия имела эта междоусобица, самым трагическим образом повлиявшая как на судьбы сыновей Святослава, так и на судьбы сыновей Владимира.

По общепринятому мнению, Владимир утвердился в Киеве в 978 г. Следовательно, в запасе у него было около трёх лет, прежде чем он двинулся на покорение Червенских городов. Мы можем предполагать, что Владимир потратил это время на подготовку к продолжению своих завоевательных походов.

Пределы территории Полоцкого княжества -- Продолжение походов князя Владимира -- Владимир создатель обширной славянской державы -- Первый союз между Владимиром Киевским и Болеславом Польским.

Надо понимать, что территория Полоцкого княжества не сводилась, собственно, к одному только Полоцку и его окрестностям. Она охватывала довольно обширные земли, распространяясь на владения подчинённых полоцкому князю племён.

Поэтому, овладение Полоцком ещё не означало того, что вся территория Полоцкого княжества признала над собой власть киевского князя. Потребовалось несколько лет, прежде чем, Владимир сумел закрепиться в Полоцком княжестве. Каковы были в тот период территориальные пределы Полоцкого княжества? В точности мы этого не знаем. Однако, с большой долей вероятности можем предположить, что они простирались вплоть до земель вятичей и радимичей. Возможно, вятичи и радимичи даже уплачивали дань полоцкому князю, который считал себя их верховным господином. Поэтому, Владимир с целью окончательного покорения всей территории Полоцкого княжества, должен был предпринять поход в земли этих племён.

В то время вятичи населяли бассейн Верхней и Средней Оки и обитали по соседству с кривичами и радимичами. Стоит отметить, что попытку покорения вятичей предпринял ешё князь Святослав Игоревич, отец Владимира. Под 966 г. в летописи говорится о том, что Святослав победил вятичей и дань на них возложил. С какой целью Святославу потребовалось воевать с вятичами, летописец не сообшает, но из летописи мы узнаём, что поход на вятичей был предпринят на следующий год после победоносной войны Святослава с хазарами. Если копнуть немного глубже, то выясняется одна немаловажная деталь: вплоть до 966 г. вятичи были данниками хазарского кагана. Об этом отчётливо свидетельствует ответное письмо хазарского кагана Иосифа (930-е - 960-е гг.) к Хасдаю ибн Шафруту, приближённому кордовского халифа Абдаррахмана III (929 - 961 гг.). В своём письме каган Иосиф среди племён, подвластных ему, называет и вятичей. Послание Хасдая, как и ответ на него Иосифа, были составлены между 954 и 961 гг. По-видимому, в результате походов Святослава в 965 -- 966 гг. вятичи были присоединены к Полоцкому княжеству, земли которого непосредственно граничили с землями вятичей.

Победа Святослава над вятичами не была окончательной. Судя по тому, что мы узнаём из того же летописного сообщения, в котором говорится о взятии Червенских городов Владимиром, в том же году он победил вятичей и возложил на них дань от плуга, по примеру своего отца. Однако, Владимиру не удалось с первого раза подчинить вятичей. В следующем году вятичи вновь выступили против власти киевского князя, которому пришлось побеждать их вторично. Данное обстоятельство говорит о том, что сопротивление вятичей власти киевского князя носило упорный характер. Вятичи не желали подчиняться Владимиру, вероятно, усматривая в нём узурпатора, захватившего Полоцкий княжеский престол.

Логично предположить, что Владимир, совершая свои походы в земли вятичей, двигался из Полоцка через Смоленск, который, наряду с Полоцком, был племенным центром кривичей. Объясняется это тем, что Владимир подчинил радимичей лишь спустя два года после того, как подчинил вятичей. Следовательно, поход на вятичей через земли радимичей в 981-982 гг. был невозможен.

В 984 г. Владимир предпринял поход на радимичей, которых киевский летописец причисляет к ляхам. Радимичи в указанное время населяли междуречье верхнего Днепра и Десны по течению Сожа и его притоков. Из Повести временных лет мы узнаём, что некогда радимичи, как и вятичи, платили дань хазарам. В 885 г. киевский князь Олег заставил радимичей платить ему дань и включил их в состав своей державы. В 907 г., радимичи, как и вятичи, участвовали в легендарном походе Олега на Царьград. Однако, впоследствии, мы уже не встречаем радимичей в составе войск киевских князей, что может свидетельствовать о том, что радимичи вновь подпали под власть хазар или обрели независимость.

Воевода князя Владимира по прозванию Волчий хвост встретил радимичей на реке Пищане и победил их.

Поскольку вятичи на западе были соседями радимичей, логично предположить, что только после подчинения вятичей, Владимир смог двинуться на радимичей. Таким образом, последовательность этих походов, как представляется вполне соответствует хронологическому порядку летописных сообщений: сперва Владимир покорил вятичей в 981-982 гг., а потом радимичей в 984 г.

По версии Линниченко, князь Владимир шёл на хорватов в 981 и 992 гг. по юго-западному направлению, от Припяти, из земли древлян. По-видимому, Линниченко прав, когда говорит о походе 981 г.: Владимир, направляясь в землю волынян, а потом и белых хорватов, вполне мог идти через замирённую ещё при княгине Ольге древлянскую землю. Это позволило бы ему избежать столкновения с дреговичами и соседними с ними ятвягами ещё в 981 г.

Но в 992 г. маршрут похода Владимира на хорватов мог выглядеть несколько иначе. По-видимому, ещё в 980-е гг., Владимир подчинил своей власти земли дреговичей и захватил их племенной центр город Туров. Древнерусский летописец производит название этого города от некоего варяга по имени Тур. Позднее, на землях дреговичей было образовано Туровское княжество, первым правителем которого стал сын Владимира Святополк.

Покорение волынян и дреговичей, не могло не вызвать ответной реакции со стороны ятвягов, занимавших в X в. довольно обширную территорию, по соседству с землями указанных племён.

В 983 г. Владимир уже воюет против ятвягов, побеждает их и завоёвывает их землю. Разумеется, всё сказанное в Повести временных лет относительно результатов войны князя Владимира с ятвягами, надлежит воспринимать с изрядной долей скептицизма. Русские князья, по меньшей мере, ещё на протяжении двух столетий продолжали вести войны с ятвягами и отнюдь не все их походы в ятвяжские земли оказывались успешными.

В 992 г. Владимиру снова пришлось идти на хорватов. Летописец опять ничего не сообщает ни о самом походе ни о его результатах. Если принять на веру сообщение Татищева, приведённое нами выше, то поход на хорватов состоялся в 990 г., а не в 992 г. и носил чрезвычайно успешный характер.

Создаётся впечатление, что поход 981 г. в земли белых хорватов и волынян был частью одной большой военной кампании, направленной на покорение западных и юго-западных русских земель и растянувшейся на много лет. Владимиру пришлось, фактически, заново подчинять своей власти племена, некогда входившие в состав киевской державы Олега.

Владимир поселил Рогнеду и её сына Изяслава в Заславле (987 г.), расположенном в землях полоцких кривичей. В 988 г. Владимир посадил ещё одного из своих сыновей в городе Владимире. Владимирское княжество граничило с землями ятвягов и мазовшан. Тот факт, что княжество было образовано только в 988 г. говорит о том, что поход 981 г. был одним из эпизодов, связанных с борьбой Владимира за западные юго-западные земли.

Какую в итоге территорию покорил князь Владимир, заняв Червенские города? Как полагает Н.Ф. Котляр: "Определение рубежей Червенской земли в X-XI вв. чрезвычайно затруднено бедностью и неконкретностью свидетельств источников. Осторожно используя ретроспективный метод (т. е., принимая в расчёт сведения о пределах Червенских градов XII-XIII вв.), учёные в последнее время пришли к выводу, что восточная граница Червенской земли проходила по Западному Бугу северная достигала области позднейших город Угровеска, Верещина и Комова, западная прилегала к р. Вепрю, южная стыковалась с рубежом Белзского княжества".

По версии Линниченко: "Весьма возможно, что Владимир воспользовался при походе на Червенские города теми натянутыми отношениями, которые в это время существовали между Польшей и Германией. По некоторым предположениям, около 979 г. Оттон II предпринимал поход на Польшу. Есть основание и поход Владимира отнести не к 981, а к 979 г.". Сомневаясь в датировке этого похода, Линниченко ссылается на мнение Е. Е. Голубинского, автора многотомной истории Русской церкви, который доказывал, что победу Владимира над Ярополком необходимо отнести не к 980, а к 978 г. А известие о походе Владимира на Червенские города, находится в летописи как раз после эпизода, посвящённого его победе над Ярополком и характеристики Владимира - язычника.

В 988 г. произошло крещение Руси, а после 992 г. Владимир прекратил свои походы на запад.

Отныне он сосредоточился на укреплении русских рубежей и на борьбе с печенегами. В течение 90-х годов X в. печенеги неоднократно совершали набеги на русские земли. В "Повести временных лет" встречаем несколько упоминаний о столкновениях русских с печенегами в этот период княжения Владимира: под 992, 996 и 997 гг.

Киевская Русь во второй половине X в. была слабо заселённой страной. Невзирая на гордой название "Гардарики", данное ей скандинавами, порубежные окраины Руси на юге и востоке были, практически, незаселенны. Недостаток населения и хорошо укреплённых городов и крепостей не позволял киевскому князю организовать защиту рубежей своего государства от печенежских набегов. Плохо укреплённые границы на юге и востоке способствовали проникновению печенегов вглубь страны. Одной из первоочередных задач Владимира, таким образом, было освоение обширных незаселённых пространств на этих направлениях.

Данная задача могла быть решена только за счёт построения новых городов и переселения в них людей из других мест.

Как замечает С.М.Соловьёв: " Беспрерывные нападения степных варваров заставили Владимира подумать об укреплении русских владений с востока и юга. "Худо, что мало городов около Киева", -- сказал он и велел строить города по рекам Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне; но для нас при этом известии важно ещё другое, как составилось народонаселение этих новопостроенных городов: Владимир начал набирать туда лучших мужей от славян, т.е. новгородцев, кривичей, чуди и вятичей. Если мы обратим внимание на то, что эти новые города были вначале не что иное, как военные острожки, подобные нашим линейным укреплениям, необходимые для защиты от варварских нападений, то нам объяснится значение слова: лучшие мужи, т.е. Владимир набрал храбрейших мужей, способных для военного поселения. Таким образом, мы увидим, что пограничные города Южной Руси получили народонаселение с севера, которое, как видно, считалось храбрейшим; следовательно, северное народонаселение дало средство князьям к подчинению себе юга,оно же дало им средство и к защите южных русских владений от степных варваров; во-вторых, эти известия уясняют нам характер народонаселения восточной и южной окраины, или Украйны: изначала это сбродное, созванное отовсюду население, из самых удалых людей; отсюда объясняется отчасти казачество на юге, и беспокойный дух северского народонаселения, ибо сюда беспрерывно добавлялись новые толпы подобных людей. Из самых близких к Киеву городов были построены Владимиром Василев на Стугне и Белгород на Днепре; Белгород он особенно любил и населил его. "От иных городов много людей свёл в него", -- говорит летописец. Как происходило это население и переселение? Вероятнее всего, жители привлекались на новые места особенными льготами; лучшие, т.е. самые удалые, которым скучно было сидеть дома без свойственного им занятия, разумеется, привлекались на границу, кроме льгот ещё и надеждой беспрестанной борьбы; кроме того,жителям бедного севера лестно было переселяться на житьё в благословенные страны украинские".

Борьба с печенегами и распространение пределов Киевской державы на востоке и юге, заставляли Владимира проводить более сдержанную политику в отношении своих западных соседей. Владимир стремился к поддержанию дружественных отношений с Польшей.

Длугош сообщает о союзе, заключённом между киевским князем Владимиром и польским князем Болеславом в 1001 г. По словам Длугоша, князь Владимир, опасаясь и страшась, что сила польского князя Болеслава, представит со временем опасность и для него, и для его земель, послал к Болеславу знатных послов, прося заключить с ним и его землями союз. Со своей стороны, Болеслав, понимая, что дружба с русскими будет весьма кстати для Польского государства, согласился на союз с князем Руси и скрепил его на справедливых условиях клятвой. Поэтому, заключает Длугош, обе земли в течение долгих лет процветали в величайшем спокойствии. Сведений об этом союзе в древнерусских письменных источниках не сохранилось, но подвергать сомнению их достоверность только на одном этом основании мы также не можем.

Косвенным подтверждением правоты слов Длугоша о союзе между Владимиром и Болеславом может служить летописное сообщение о том, что Владимир, после принятия христианства жил в мире с соседними князьями, с Болеславом Лядским ( польским), Стефаном Угорским (венгерским) и Ондроником Чешским и был мир между ними. Сообщение это датировано 996 г. В Никоновской летописи под 1000 г. говорится о приходе на Русь послов чешских и венгерских.

Рождение Мешко и его чудесное избавление от слепоты - Принятие христианства в Польше - Покорение Западного Поморья - Борьба с чехами за Малую Польшу и Силезию.

Утрата Польшей Червенских городов, разумеется, не были чистой случайностью. Такая утрата была обусловлена стечением целого ряда неблагоприятных для Польши обстоятельств. Во второй половине X в. Польское государство находилось в достаточно сложном положении, будучи вынужденным вести частые войны со своими соседями. В особенности, с немцами и чехами.

Прежде чем рассказать о том, что это были за войны и к каким последствиям для поляков они привели, необходимо остановиться на личности самого Мешко, который был первым исторически достоверным правителем Польши. Как мы уже сказали, все предшественники Мешко из рода Пястов были легендарными персонажами, не говоря уже о представителях более ранних династий, запечатлённых на страницах трудов польских средневековых историков.

О Мешко сообщают самые разные письменные источники, как восточные, так и западные. Создаётся впечатление, что, как только Польша пришла в соприкосновение с соседними державами, то сразу же стала объектом внимания хронистов. Как бы там ни было, со времени правления Мешко польская история обретает твёрдую основу в виде фактов. Пожалуй, это один из наиболее важных результатов тех перемен, которые произошли во внешнем и внутреннем положении Польши во второй половине X в.

Древнее предание гласит, что князь польский Земомысл, отец Мешко, долго не мог обзавестись наследником. Супруга Земомысла, несмотря на все усилия забеременеть, оставалась бесплодной и не могла родить. Земомысл уже отчаялся стать отцом. Он думал, что род его навсегда угаснет и ему не суждено будет передать своему наследнику польскую корону. Однако, в дело совершенно неожиданно для Земомысла и его супруги вмешались божественные силы. Супруга польского князя к радости Земомысла и его подданных забеременела. По прошествии положенного срока на свет появился мальчик. Впрочем, радость отца и матери оказалась преждевременной. Вскоре они узнали, что ребёнок родился слепым. По мнению польских летописцев, Мешко навлёк на себя слепоту будучи в утробе матери.

Длугош уверяет, что супруга Земомысла, родив этого единственного сына, снова стала бесплодной. Сведения Длугоша выбиваются из общего ряда польских источников, в которых упомянуты ещё двое братьев Мешко. Одного из братьев Мешко звали Цыдебур. Другой, имя которого так и осталось неизвестным для потомков, погиб в войне с маркграфом Геро (963 г.). Не исключено, однако, что эти сыновья были рождены от других жён Земомысла. У поляков, как и других народов, в язычестве, было распространено многожёнство.

На протяжении первых семи лет своей жизни Мешко оставался слепым. Поляки, при виде слепого наследника престола, горестно кивали головами и говорили: "Вот же замешательство, Meška". Так за мальчиком закрепилось это имя. Когда пришла пора, по языческому обычаю, постригать ребёнка, Земомысл решил торжественно отметить это событие и созвал во дворец множество гостей. Гости пили и ели, славя князя и княгиню. Супруга князя решила позвать сына. Она вошла в комнату мальчика и к своему величайшему удивлению обнаружила, что он прозрел. Чудесное исцеление Мешко несказанно обрадовало князя и всех, присутствовавших во дворце. Повзрослев, Мешко стал соправителем Земомысла.

Правление Мешко пришлось на крайне непростое для Польши время. Во второй половине X в., вслед за другими племенами западных славян, поляки подверглись натиску немцев.

Чтобы представить себе масштабы немецких завоеваний в славянских землях, необходимо иметь хотя бы самое общее представление о том, какую территорию, занимали западные славяне в этот период.

Сошлёмся, в этой связи, на северогерманского хрониста Адама Бременского, который при составлении своего труда "Деяния архиепископов Гамбургской церкви", пользовался свидетельствами очевидцев, побывавших в славянских землях.

"Итак область славян, самая обширная провинция Германии, --пишет Адам Бременский, -- населена винулами, которых некогда называли вандалами; говорят, что она в 10 раз больше, чем наша Саксония; особенно, если считать частью славянской земли Чехию и живущих по ту сторону Одера поляков, ибо ни по наружности, ни по языку они ничем от них не отличаются. Эта страна, изобилующая оружием, воинами и плодами, со всех сторон окружена лесистыми горами и реками, которые служат её надёжными границами. В ширину она простирается с юга на север, т.е. от реки Эльбы до Скифского моря. В длину же она, начинаясь, по-видимому, в Гамбургском приходе, тянется на восток, включая неисчислимые земли, вплоть до Баварии, Венгрии и Греции".

Неудивительно, что покорение западных славян потребовало, в буквальном смысле этого слова, титанических усилий со стороны, сперва, франкских, а потом и германских правителей и растянулось на несколько столетий.

Целенаправленное завоевание славянских земель началось ещё при императоре франков Карле Великом. Продолжалось оно и при его потомках, стремившихся расширить свои владения за счёт соседних варварских народов. Когда в Германии утвердилась Саксонская династия в лице Генриха I Птицелова (919 - 936 гг.), покорение западных славян стало неотъемлемой частью внешней политики германских королей и императоров. Иными словами, эта политика уже не мыслилась без планомерной и последовательной германской экспансии на восток.

Осенью 928 г. Генрих подчинил славянское племя гаволян, захватив их главный город Бранибор, будущий Бранденбург. Потом, Генрих подчинил далеминцев, основав в их землях укреплённый бург, на месте которого позднее вырос город Мейсен. Весной 929 г. Генрих совместно с герцогом баварским Арнульфом предпринял поход в Чехию. Немцы осадили Прагу, после чего князь чешский Вацлав I должен был признать себя данником Генриха. Тогда же немцами были подчинены ротари и лютичи. В августе 929 г. против немецкого господства восстали ротари, но были разбиты, а главный их город Ленцен захвачен немцами. В 931 г. власть немецкого король признали над собой ободриты, а в следующем году немцы подчинили лужичан.

В правление Оттона I ( 936 - 973 гг.) покорение западнославянских земель продолжалось с не меньшей энергией. В 936 - 937 гг. на завоёванных славянских землях были учреждены пограничные области - маркграфства, под управлением Германа Биллунга и Геро Железного. В 948 г. возникли два епископства Бранденбургское и Гавельбергское, первоочередной задачей которых была миссионерская деятельность среди славян.

В 936 г. против немецкого господства восстали ротари. В 938 г. славяне, воспользовались мятежом среди немецкой знати и стали нападать на немецкие земли. В следующем году это восстание, правда с большим трудом, было подавлено. В Анналах Флоарда сообщается о походе, предпринятом Оттоном I против чехов ( 950 г.). Поход был неудачен. В 954 г. маркграф Геро предпринял поход против укрян, которые должны были подчиниться немцам. В начале 955 г. названный маркграф предпринял поход против ободритов, который, впрочем, оказался безуспешным. В 955 г. среди ободритов вспыхнуло массовое восстание, к которому присоединились и вильцы. 16 октября 955 г. славяне понесли жестокое поражение от немцев.

В 962 г. была провозглашена Германская империя, а в следующем году немцы возобновили свой натиск на славянские земли. На этот раз поляки не смогли остаться стороне от немецкой экспансии. Сперва маркграф Геро взял Лужицу, а потом огнём и мечом принудил к покорности польского князя. Мешко должен был признать над собой власть германского императора, став одним из его вассалов. Он обязался платить дань императору со всех своих земель вплоть до р. Варты. Остальные польские земли были свободны от уплаты дани немцам.

Успехи, одержанные приближёнными Оттона, поистине были впечатляющими. Всего за небольшой срок им удалось подчинить власти императора обширную территорию, вместе с населявшими её племенами.

Вот как повествует об этих событиях немецкий хронист Титмар Мерзебургский: "Геро, маркграф Остмарка, подчинил императорской власти Лаузиц, Сельпули, а также Мешко с его подданными. Герман сделал Селибура и Мистуи, и их людей данниками императора".

В 965 г. ко двору германского императора Оттона I прибыло посольство из Кордовы, в которой тогда властвовали арабы. Находившийся в составе этого посольства испанский еврей Ибрагим Ибн Якуб, оставил нам интересные заметки о тех землях и странах, через которые ему довелось проезжать. Вот что он пишет о стране Мешко, т. е. о владениях польского князя Мешко I : "Это самая обширная из тех стран, и она богата зерном, медом и рыбой... Со страной Мешко на востоке граничат русы, а на севере -- брусы [пруссы]. Брусы селятся на брегах Мирового океана [Балтийского моря], у них свой особый язык, родственный литовскому; языка своих соседей они не понимают..." К северо-западу от страны Мешко, в болотистой местности, живут славяне; у них на морском берегу "есть большой город... [Юмна-Волин, в устье Одры]. Они воюют с Мешко, и войско их многочисленно..."

Как раз незадолго до этого посольства, в 963 г. Мешко попытался подчинить своей власти лютичей, обитавших в Западном Поморье. Видукинд отмечает два поражения, понесённых польским князем, которых возглавлял бунтовавший против Оттона I саксонский граф Вихман. Причём, в одном из сражений погиб брат Мешко. В 965- 966 гг., судя по записке ибн Якуба, борьба в Западном Поморье в указанный период всё ещё продолжалась. Только, в 967 г. Мешко удалось добиться решительного успеха, разбив в сражении волинян и ратарей, которыми предводительствовал всё то же Вихман. В этом сражении на стороне Мешко принимала участие чешская конница, которая, вероятно, сыграла важную роль в ходе боя. Вихман был настигнут своими врагами и погиб. Впоследствии, Западное Поморье, было включено в состав Древнепольского государства. Немаловажную помощь Мешко в борьбе с западно поморскими славянами оказали и саксонцы.

20 мая 965 г. смерть настигла доблестного Геро, много лет верой и правдой служившего императору. Преемником Герона стал маркграф Одо (ок. 930 - 13 марта 993 г.).

Между Мешко и Одо сложились неприязненные отношения. Одо стремился расширить пределы Саксонской восточной марки, а Мешко всячески противился этому. В 972 г. разногласия между ними вылились в вооружённое столкновение.

Обратимся снова к Титмару Мерзебургскому: "Между тем, Ходо, почтенный маркграф, собрав войско, напал на Мешко, верного императору и платящего ему дань вплоть до реки Варты. На помощь Ходо пришёл со своими людьми только мой отец -- Зигфрид... Вступив в сражение с Мешко в день св. Иоанна Крестителя и сначала побеждая, они затем были разбиты братом Мешко - Цыдебуром. Погибли все лучшие воины, за исключением лишь названных графов. Случилось это в местности, называемой Цеден. Император, обеспокоенный известием о несчастье, отправил из Италии послов, велевших Ходо и Мешко, если они хотят сохранить его милость, оставаться в мире до тех пор, пока он сам не придёт, чтобы разобрать причину спора".

В 973 г., по прибытии в Германию, император направился в Кведлинбург, чтобы отпраздновать Пасху.

"Здесь по приказу императора собрались князья Мешко и Болеслав, послы от греков, Беневента, венгров, болгар, датчан и славян, а также вся знать королевства".

В Альтайхских аналлах под 973 г. этот эпизод изложен более обстоятельно: "Император Оттон Старший и его сын Оттон, также император, вместе с императрицами пришли 19 марта в Кведлинбург и отпраздновали там Пасху, что случилось 23 марта. Туда пришли послы от греков, беневентцев, с подарками, 12 венгерских вельмож и двое болгарских; также послы от герцога Харальда, о котором думали, что он противится императору, подчинили власти Оттона все свои земли посредством установленной дани. Болеслав, славянский герцог, пришёл туда, одарив его царскими дарами в несметном количестве. Также Мешко, славянский герцог, вынужденный страхом, прислал в заложники сына".

Неизвестно, в чью пользу император разрешил спор между Мешко и его противником, однако, мы должны констатировать, что получив отпор со стороны Мешко, маркграф Одо больше не предпринимал попыток вооружённого вторжения во владения польского князя.

Ещё в первые годы столкновения Польши с Западом, происходит постепенная христианизация этой славянской страны. Когда мы говорим об этом событии, то не должны упускать из вида, что современная Польша заметно отличалась от той, которая была под властью Мешко. Прежде всего, южная Польша, а именно Краков и прилегающие к нему земли, входила в состав чешской княжеской династии Пржемысловичей. Христианство проникло на эту территорию намного раньше указанной даты. Ещё в 20-е годы X в. здесь возникли первые христианские храмы. С другой стороны, поморские земли, не признавали над собой власть польских князей. Язычество в этих землях отчасти продержалось вплоть до конца XI в., а возможно и дольше. Таким образом, Мешко в 960-990 гг. принадлежала довольно небольшая территория, которая и приняла крещение вместе со своим князем.

В 966 г. Мешко крестился. Средневековые хронисты приписывают основную заслугу в крещении польского князя его супруге Донбровке, которая была первой христианской супругой Мешко.

Относительно причин, побудивших Мешко жениться на Донбровке существует следующее предание. Мешко никак не мог обзавестись наследником престола. Тогда наложницы посоветовали Мешко взять в жёны христианку. Супругой Мешко стала Донбровка, приходившаяся племянницей св. Вацлаву, князю чешскому, убитому своим братом Болеславом. Она вышла замуж за Мешко уже в зрелых летах. В связи с этим, Козьма Пражский упрекает Донбровку в легкомыслии. Первым сыном Мешко, рождённым в браке с Донбровкой был знаменитый Болеслав, получивший прозвание Храброго.

Аноним Галл утверждает, что Болеслав появился на свет по молитвам св. Эгидия. Обстоятельства, предшествовавшие появлению Болеслава на свет, довольно любопытны и заслуживают того, чтобы быть упомянутыми в этой книге.

"Мы расскажем по порядку

Как родителям бездетным

Повелели, чтоб златое

Сделали изображенье

Наподобие человека

И чтоб то изображенье

Отослали бы святому

Чтоб исполнил за обет их

Бог заветное желанье

Веру да имеют в это!

И за будущего сына

Всё из золота Эгидий

Получил изображенье".

Будущие родители слали святому дары без счёта, потом монахи монастыря Сен-Жиль-дю-Гар, расположенного на могиле св. Эгидия, в Провансе, объявили трёхдневный пост, во время которого и был зачат Болеслав.

Болеслав родился в 966 или 967 гг.

Как видим, Мешко уже накануне рождения своего первенца вполне проникся духом христианства. Донбровка исподволь подводила своего мужа к решению принять крещение. Вряд ли в решении Мешко креститься была заслуга одной лишь Донбровки, хотя её роль в случившемся не стоит преуменьшать.

Христианизация Польши, в то время, не была явлением исключительным. Вся земля славянская, говорит Адам Бременский, покрылась церквами, в ней основывались монастыри, мужские и женские и, как уверял его датский конунг, вся славянская страна, делившаяся на восемнадцать жуп, только за исключением трёх, сделалась христианской ( ок. 968 - 988 гг.).

В 968 г. император учредил Магдебургскую архиепископию, которая была верховной митрополией для всех обращённых в христианство славянских земель. Магдебургскому архиепископу были подчинены пять епископских кафедр, созданных в землях западных славян. Помимо прочих, ему была подчинена епископская кафедра в Познани.

Оттон I умер 7 мая 973 г.

После смерти Оттона I Мешко принял участие в борьбе за немецкую корону, встав на сторону Генриха Сварливого, герцога баварского, противника Оттона II. В Альтайхских анналах под 974 г. читаем: "В этом же году Генрих, герцог Баварии, и епископ Абрахам, составили с Болеславом и Мешко план, каким образом лишить императора его власти, причём это было придумано столь несчастным образом, что если бы о том не позаботилось загодя Божье милосердие и не помешала сверх того мудрость Бертольда, почти вся Европа была бы опустошена и уничтожена. Итак, император, узнав о столь гнусном замысле, собрал всех своих князей и спросил у них, что ему вследствии этого следует делать. И они сочли необходимым отправить к названному герцогу епископа Поппо и графа Гебхарда и указом вызвать его и всех, которые были вместе с ним в этом заговоре, на свой сейм, а если они не захотят прийти и решат упорствовать в таком неповиновенни, то пусть, вне всякого сомнения, знают, что будут уничтожены духовным мечом. Действительно, герцог Генрих, когда услышал их послание, благодаря Божьей помощи без всякого промедления предстал перед господином императором вместе со всеми, которые участвовали в этом заговоре, чтобы тот поступил с ними так, как ему угодно. Император тут же сослал герцога в Ингельхайм и епископа Абрахами в Корвею, а также других -- туда и сюда".

В 975 и 977 гг. немцы сделали два похода в Чехию и принудили чешского князя Болеслава к повиновению императору. Судя по тому, что в анналах не сообщается о том, какое наказание понёс Мешко, его участие в заговоре было номинальным. Так или иначе, Мешко продолжал считаться верным другом империи.

В 977 г. умерла Донбровка, первая христианская супруга польского князя. Спустя некоторое время Мешко женился во второй раз.

В 984 г. Болеслав, старший сын Мешко, женился на Юдифи, дочери Гейзы, правителя Венгрии. В течение пяти лет Юдифь оставалась бесплодной. В 990 г. у Болеслава родился сын Мешко. Ребёнка крестили в святой купели Гнезненской церкви. Он получил имя в честь деда.

Вернёмся снова к германо-славянским отношениям.

В 983 г. император Оттон II заболел и умер. Перед смертью он доверил воспитание своего сына Варину, архиепископу кёльнскому. Герцог Генрих, вновь обретя свободу, сразу же пустился в очередную авантюру. Он, вопреки последней воле императора, забрал маленького Оттона к себе. По сути, малолетний Оттон стал заложником в руках герцога.

Слабостью империи воспользоваться славяне, которые в том же, 983 г., выступили против немцев. В Альтайхских анналах говорится о том, что славяне преследовали саксов (т.е. немцев), разрушили церкви, монастыри и множество городов.

В 984 г. императрица Феофано, потерявшая в один год и мужа и сына, отправилась к старой Адельгейде, матери покойного императора, которая жила в Павии. Адельгейда, как могла, утешала свою невестку, но сделать она ничего не могла. Сила была на стороне герцога Генриха.

Между тем, герцог Генрих, воспользовавшись счастливым для него стечением обстоятельств, отправился в Кведлинбург, чтобы возложить на свою голову королевскую корону. Сторонники Генриха, собравшиеся в этой знаменитой резиденции немецких королей, провозгласили его своим верховным правителем. Болеслав II чешский и Мешко I польский тоже поддержали своего старого союзника.

Однако, Генрих не сумел в полной мере воспользоваться своим преимуществом. Как только герцоги Саксонский и Швабский, объединив свои силы, двинулись против него, он должен был сложить оружие и принести клятву верности Оттону III (985 г.)

Мешко и Болеслав, узнав об этом, последовали примеру Генриха. Немцы восстановили своё пошатнувшееся было положение на востоке, хотя, как видно, далось им это нелегко и не сразу. В 985 г., по свидетельству Альтайхских анналов, саксам удалось потеснить славян. В 986 г. немецкие феодалы предприняли большой поход в земли западных славян. Возглавил поход шестилетний король Оттон III. Немцы опустошили землю славян и принудили их к повиновению. Польский князь Мешко выразил свою преданность королю, явившись на встречу с ним с войском и подарками. Однако, как видно, усилия немцев, направленные на покорение славян, оказались недостаточны, поскольку в следующем 987 г. немцы снова должны были воевать со славянами.

О том, какую опасность для немцев в этот период представляли славяне, лучше всего свидетельствуют строки из послания, которое Гилевард, епископ саксонского города Гальберштадта направил своему другу Альдеброну, епископу Меца: "да спасёт Божественная благость, которая некогда сохранила Мец от гуннов, и нас теперь, со всех сторон гнетомых славянами, и избавит нас от всякой опасности" (984-996 гг.).

В 990 г. между чешским и польским князьями вспыхнула война из-за Силезии и Малой Польши. Давние территориальные разногласия между ними рано или поздно должны были привести к открытому столкновению. Мешко обратился за помощью к германской императрице Феофании, которая послала ему войско во главе с архиепископом Гизелером и многими графами. В свою очередь, Болеслав Чешский привлёк на свою сторону лютичей, которые были давними союзниками чешских князей. Противники сошлись в местности Сельпули, между реками Спревой и Одером. Извещёные перебежчиком о приближении чехов, немцы, которые расположились у какого-то болота, приготовились к битве; на заре в полном боевом облачении выслушали обедню, кто стоя, кто сидя верхом на коне, и при восходе солнца выступили против неприятеля (13 июля 990 г.)

Чешский князь тоже велел своим воинам готовиться к битве. Перед битвой, как и полагалось в те времена, с обеих сторон высылались разведчики для осмотра местности и непритятельского войска. Болеслав тоже послал одного из своих самых опытных воинов которого звали Злопан, чтобы тот оценил силу немцев. Когда тот вернулся, князь спросил у него, каково немецкое войско? Можно ли сражаться с ним или нет? Ответ воина вряд ли обрадовал чешского князя. "Числом-то невелико, -- рассудительно отвечал Злопан, -- а крепко и всё из железа. Сражаться можешь, но если победишь, то с таким уроном, что непременно попадёшься Мешко; а если будешь разбит, то конец тебе и твоему государству". Услышав такие слова, Болеслав, должно быть, крепко задумался. Отправляясь на войну, он меньше всего думал о таком её исходе. Видя, что ему не одолеть противника, Болеслав заключил с немцами мир, а потом, при посредничестве архиепископа Гизилера и некоторых немецких графов вступил в переговоры с Мешко, который в это время расположился со своим войском у Одера. Видя, что дело идёт к миру, основные немецкие силы отправились домой. Однако, переговоры между чехами и поляками закончились безрезультатно. Мешко не согласился на мир, не желая ни в чём уступать Болеславу. Чехи, обезопасив себя со стороны немцев, заключением мира с последними, повели более активные боевые действия. Они опустошили владения Мешко, взяли город Нимпч в Силезии, который прежде принадлежал им, но был отнят поляками. Жители города, не желая проливать свою кровь за польские интересы, сдались чехам добровольно и выдали им своего градоначальника, по-видимому, поляка, назначенного Мешко. Болеслав передал знатного пленника лютичам, которые, не раздумывая долго, принесли его в жертву своим богам, отрубив прямо перед стенами города ему голову. Осознав, что война приняла дурной для него оборот, Мешко, наконец-то, вступил вм переговоры с Болеславом. Архиепископ Гизилер и немецкие графы, всё это время, находившиеся в чешском войске, в качестве посредников, посчитав свою миссию выполненной, собрались уже было домой. Но, как выяснилось, на обратном пути их подстерегала смертельная опасность. Болеслав был осведомлен о намерении лютичей расправиться с немцами, как только те покинут чешский лагерь и отправятся домой. Чтобы спасти Гизелера и других знатных немцев от неминуемой расправы, Болеслав отправил их тайно, под покровом ночи, из своего лагеря, и велел им ехать как можно скорее, чтобы избежать встречи с лютичами. Узнав о том, что немцы покинули чешский лагерь, лютичи собрались было броситься за ними в погоню. Болеславу стоило немалых усилий, чтобы отговорить их от этой затеи.

Болеславу удалось задержать лютичей в своём лагере на 2 дня, под предлогом необходимости заключения с ними нового союза, взамен старого. Но, как только лютичи, по завершении всех формальностей, покинули чешский лагерь, они тут же отправили 200 человек наиболее расторопных всадников за немцами в погоню. Впрочем, погоня эта оказалась бесполезной: Гизелер и его спутники благополучно прибыли в Магдебург и рассказали императрице обо всём случившемся с ними.

В 991 г. князь польский Мешко, уладив свои дела с чехами, вновь прибыл к королевскому двору, чтобы засвидетельствовать своё почтение Оттону III. Вскоре, по зову Оттона, он снова оставил Польшу и с большим войском двинулся под Бранибор, который был осаждён лютичами. Оттон направил к Бранибору всех находившихся при нём воинов, а потом, набрав новое войско, сам пошёл к этому городу. После прибытия короля, осаждавшие, увидев новое войско, быстро оставили лагерь и бежали. Оттон и Мешко, довольные своей победой, разъехались по домам. А. Ф. Гильфердинг, повествуя об этом событии в своей книге, совершенно справедливо замечает: " Что побудило Мечислава к этой войне, которая принесла пользу одним немцам, трудно отгадать".

Мешко умер 20 мая 992 г. Перед смертью, он разделил страну на уделы между своими сыновьями от двух христианских браков. Вероятно, часть земель он передал своим родичам - Одилену и Прибувою, о которых нам мало что известно.

Болеслав I Храбрый становится единовластным правителем Польши - Визит в Гнезно императора Оттона III - Борьба Болеслава с Генрихом II - Дальнейшее расширение пределов Польши.

В раздробленном состоянии Польша пребывала недолго. Старший сын Мешко от его брака на Донбровке Болеслав объединил под своей властью все земли отца. Он изгнал из страны детей Мешко от второго брака вместе с их матерью, лишив их отцовских уделов. Изгнанники отправились ко двору папы римского в надежде на его заступничество. Жалобы их на Болеслава не принесли пользы. Папа римский ничем не смог им помочь.

Двух своих родичей, Одилена и Прибувоя, Болеслав велел ослепить, также отобрав у них земли своего отца. С тех пор Болеслав стал единоличным правителем Польши.

А как же другие дети Мешко от первого брака, имена которых изредка всплывают в источниках. Каково их значение в объединённом под властью Болеслава государстве?

У нас нет свидетельств в пользу того, что родные братья Болеслава от первого брака были его соправителями. Скорее, они играли подчинённую роль при дворе своего брата.

Отметим наиболее заметные события, связанные с правлением Болеслава.

В год смерти своего отца Болеслав вступил на польский престол (992 г.). В 995 г. он покорил Поморье и смирил пруссов. Вслед за этим, Болеслав стал думать о том, как покорить лужичей и мильчан, обитавших по соседству с Польшей. Но господство немцев в этих землях делало надежды польского князя, по меньшей мере, преждевременными. Поэтому, Болеслав избрал более оптимальный путь для своей экспансии: он обратился на юг, отнял у чехов западную Хорватию, заодно покорив моравов и закарпатских словаков.

В 997 г. в Пруссию отправился христианский миссионер Адальберт-Войтех, по происхождению чех, который был близким другом и духовным наставником императора Оттона III. Миссия Адальберта завершилась его гибелью под копьями и топорами пруссов. Впоследствии, Болеслав выкупил у пруссов разрубленное на куски тело христианского миссионера, заплатив большое количество золота. Останки Войтеха были принесены в Польшу и погребены в одной из цервей. Потом они были перезахоронены в Гнезненском соборе. В наказание за убийство Адальберта, Болеслав подверг земли пруссов разорению. Когда в Риме узнали о гибели Адальберта, Оттон III изъявил желание лично поклониться останкам миссионера. Вместе со своими приближёнными, император отправился в Польшу (1000 г.). Болеслав стремился использовать пребывание Оттона в Польше в своих целях. Он устроил императору торжественную встречу.

Вот как Аноним Галл, польский хронист, повествует об этой встрече: "Болеслав принял его ( т. е. императора Оттона III -- авт. ) с таким почётом и пышностью, с каким и подобало принять королю римского императора - такого великого гостя. Великие чудеса приготовил он по случаю прибытия императора: прежде всего он построил разнообразные (по вооружению) полки рыцарей, затем - на обширной равнине - князей, стоявших как бы в виде хора; отдельные полки отличались друг от друга одеждой различного цвета. И вся эта пёстрая одежда стоила совсем не дёшево, но так было собрано всё наиболее ценное, что только можно было найти у какого-либо народа. Ведь во времена Болеслава все рыцари и все придворные дамы носили плащи, а не шерстяные и льняные одежды. И всем меховые одежды, даже дорогие, хотя бы они были совсем новые, не носили при дворе без подкладки из дорогой ткани и без парчи. Золото же в его время имелось у всех как обыкновенное серебро. Презренное же серебро считалось как бы соломой".

Император, восхищённый представшим перед его глазами блестящим зрелищем, произнёс: "Клянусь короной моей империи, всё, что я вижу, превосходит то, что я слышал".

Оттон III не остался в долгу. Во время пира он провозгласил Болеслава патрицием империи. Отныне Болеслав стал не только равным среди князей империи, но даже первым среди них. Надо понимать, что Оттон, грезивший о возрождении былого величия древнеримской империи, зачастую был склонен присваивать своим приближённым звания и титулы, позаимствованные им у древних римлян. Титул патриция империи, конечно, не был пустым звуком. Безусловно, он ставил Болеслава на одну ступеньку выше по сравнению с немецкими герцогами и маркграфами, владевшими отдельными землями империи. Однако, данный титул всё же не означал получения Болеславом королевского достоинства, как полагали некоторые историки прошлого. Вожделенную королевскую корону из рук императора Болеслав так и не получил.

Во время пребывания императора в Польше Болеслав добился от него создания национальной польской церкви. Первым епископом польским стал родной брат св. Адальберта-Войтеха Гауденций или Радим.

Попрощавшись с Болеславом, Оттон III отправился в Рим. Больше им -- германскому императору и польскому князю -- не суждено было встретиться. В расцвете своих сил, полный самых грандиозных планов, осуществление которых заняло бы долгие годы, император Оттон заболел и умер (1002 г.).

Похоже, итальянские подданные императора не оценили в должной степени всё величие его замыслов. Под конец своих дней император остался совершенно один в своём дворце. Итальянцы сделали всё возможное, чтобы изолировать его от внешнего мира. Они чуть было не уморили его голодом, перерезав подвоз продовольствия в его резиденцию. Возможно, смерть стала долгожданным избавлением от тех забот, которые тяжёлым камнем легли на молодую и неокрепшую душу императора.

В Германии, после смерти Оттона, развернулась борьба за немецкую королевскую корону. В итоге, немецким королём был избран Генрих, герцог баварский, которого первоначально поддерживал Болеслав Польский, рассчитывая получить от новоизбранного короля обещанные ему земли. Генрих не сдержал своего обещания, что послужило причиной разлада между ним и Болеславом. Вдобавок, в резиденции короля в Мерзебурге, в которую в конце июля 1002 г. прибыл Болеслав, чтобы встретиться с Генрихом, вспыхнула ссора между сопровождавшими Болеслава людьми и королевской стражей, закончившаяся кровопролитием в ходе которого чуть было не погиб польский князь. Болеслав обвинил Генриха в намерении убить его, а на обратном пути в Польшу сжёг немецкий город Стрелу.

В 1003 г. послы ратарей и лютичей, опасавшихся враждебных действий со стороны Болеслава, прибыли в Кведлинбург и заключили с Генрихом союз, направленный против польского князя. В феврале 1003 г. немцы совместно с лютичами вступили в Лужицы. Лужицы были отвоёваны, но суровая зима, сопровождавшаяся сильными снегопадами, не позволила немцам и лютичам закрепить свой успех.

Опасения ратарей и лютичей были не напрасны. Болеслав давно вынашивал планы, направленные на укрепление и расширение своей державы за счёт соседних славянских народов.

Мы видели, сколь сложными, а порой и драматичными, были польско - чешские отношения при Мешко I. Не стоило надеяться на улучшение этих отношений и при его преемнике. Болеслав I не упустил подходящего случая для вмешательства во внутренние дела Чехии.

В 1000 г. умер Болеслав II, князь чешский, на престол вступил его сын Болеслав III Рыжий. Братья Болеслава, согласно последней воле отца,получили уделы. Болеслав замыслил избавиться от своих братьев, в которых он видел потенциальную угрозу своей власти. Одного из своих братьев, по имени Олдржих, Болеслав оскопил, а другого,по имени Удальрик, пытался убить. После чего, он изгнал их вместе с их матерью из отечества. Оставшись один на престоле, Болеслав сверх меры стал притеснять как простой народ, так и знать. Возмущённые произволом Болеслава, чехи призвали на княжение Владивоя, который тогда находился в Польше. Болеслав III был низложен и бежал из страны. Беглеца сперва принял у себя маркграф Генрих, союзник польского князя и враг немецкого короля. Маркграф сперва сурово отнёсся к Болеславу III, из-за какой-то прошлой обиды, но затем, правда велел отпустить его. В этом деле не обошлось без вмешательства Болеслава Польского. После своего освобождения, Болеслав чешский отправился к своему родичу и тёзке Болеславу польскому.

Князем чехов стал Владивой. Чтобы обеспечить себе поддержку со стороны немцев в борьбе со своим соперником, Болеславом Рыжим, Владивой отправился к королю, который находился в Регенсбурге и принёс ему клятву верности, став его вассалом. Генрих, со своей стороны, как сюзерен чешского князя, передал ему в лен все те земли, которыми тот владел, т.е. Чехию. Этот шаг должен был обезопасить Владивоя от притязаний изгнанника Болеслава.

Владивой правил недолго и вскоре скончался. По-видимому, причиной его смерти стало неумеренное употребление спиртного. Современники говорили, что он и часа не может провести без выпивки. После его смерти, чехи пригласили на престол изгнанных Болеславом Рыжим братьев вместе с их матерью.В Чехии вновь вспыхнула борьба за княжеский престол.

Болеслав I, князь польский, считая себя вправе распоряжаться в Чехии, как ему вздумается, предпринял поход в Чехию с целью восстановить своего родича Болеслава III Рыжего на чешском престоле.

Братья Болеслава и их мать были вторично изгнаны из Чехии, а трон опять занял Болеслав. Как пишет Титмар Мерзебургский, Болеслав I прибег к хитрости. Зная, что Болеслав Рыжий станет мстить тем, кто участвовал в его изгнании, и, тем самым, вызовет новую волну недовольства чехов его правлением, он сам впоследствии надеялся занять чешский престол. Так и вышло. Собрав в каком-то доме недовольных его правлением из числа чешской знати, Болеслав учинил над ними жестокую расправу. Он самолично поразил мечом в голову своего зятя, а потом вместе со своими сообщиниками перебил всех остальных.Уцелевшие после этой резни, лучшие люди княжества, тайком направиль е Болеславу Польскому послов с известием о злодеянии, учинённом Болеславом Чешским. Выслушав послов, Болеслав I решил, что пробил его час. Он должен был присоединить Чехию к своим польским владениям.

Болеслав I, в этом деле, проявил свойственное ему коварство; он пригласил Болеслава Рыжего на свидание для обсуждения какого-то важного вопроса. Болеслав Рыжий с готовностью согласился приехать.Болеслав I радушно принял своего чешского гостя, но на следующую ночь приказал ослепить его. После чего Болеслав Рыжий был отправлен в изгнание.

Болеслав I поспешил в Прагу. Там он был встречен народом, который единодушно признал его своим князем. Радость чехов по поводу избрания Болеслава I на чешский престол, вполне объяснима: после правления Болеслава Рыжего, польский князь казался им избавителем. Весть об избрании Болеслава I на чешский престол вскоре достигла немецкого королевского двора. Генрих потребовал от Болеслава I принести ему вассальную присягу в качестве чешского князя. Однако, упрямый польский властитель не захотел склонять свою голову перед немецким королём. Узнав об отказе Болеслава признать свою вассальную зависимость от немецкой короны, Генрих, разумеется, был возмущён. Но в данный момент, он ничего Болеславу сделать не мог. Генриху предстояла борьба с непокорными вассалами в Баварии и Италии. Король счёл за лучшее отложить до лучших времён свою месть Болеславу. Тем более, что ждать ему пришлось недолго.

В августе 1004 г. Генрих пошёл в Чехию. Выступление немцев, послужило для чехов сигналом к восстанию против власти польского князя. Полякам пришлось оставить Прагу и спешно отступить на родину.

В 1005 г. Генрих II предпринял поход против Польши. Вместе со всеми немецкими силами и своими языческими союзниками, лютичами, через Лужицы и Силезию, король вступил в Польшу. Немцы дошли до Познани. Однако, затем дела у короля пошли совсем не так, как он рассчитывал. Завоевания, достигнутые Генрихом в 1005 г., были вновь потеряны во время его пребывания во Фландрии. Болеслав Храбрый вновь покорил все земли вплоть до Эльбы одним- единственным мощным ударом своих войск. В итоге, Генриху пришлось заключить мир с Болеславом. Мир, во всех отношениях, невыгодный для немцев.

В 1008 г. Генрих отпраздновал Пасху в Регенсбурге. Прибывшие в королевскую резиденцию лютичи сообщили королю о приготовлениях Болеслава Храброго к новому походу против немцев. Болеслав намеревался захватить земли, расположенные к востоку от Эльбы. Посовещавшись со своими приближёнными, Генрих решил расторгнуть мир, заключенный в 1005 г. С известием об этом к Болеславу отправился маркграф Герман Мейсенский, женатый на его дочери Реглинде. Болеслав словно бы этого только дожидался. Польское войско находилось в полной боевой готовности. Болеслав захватил крепость Цербст, занял Лужицы, и приступил к осаде крепости Бауцен. Немцам, как бы геройски они ни защищались, пришлось сдать крепость. Несмотря на отчаянные призывы о помощи маркграфа Германа Мейсенского, король, находившийся во Фландрии, так и не прислал к нему подкреплений.

Минуло почти два года, прежде чем Генрих решился на новую войну с Болеславом (1010 г.).

Собрав войско на Эльбе, король двинулся на восток в Лужицы, рассчитывая сурово покарать непокорного польского князя. Но в дело вмешался случай, заставивший его изменить свои планы.

Во время этого похода, король простудился и слёг. Речи о его дальнейшем участии в походе быть не могло. Генрих отправился домой. Несмотря на такой поворот событий, сопровождавшие короля князья, при содействии епископов Хальберштадта и Падеборна, решили продолжить военные действия. Хотя в их распоряжении находилась только часть войска, они предприняли вторжение в Силезию, опустошив земли, расположенные рядом с Глогау, Нимпчем и Цобтеном. Немцев было слишком мало и они не могли причинить полякам серьёзного ущерба. Болеслав, находившийся в Глогау, предпочёл уклониться от боя со столь незначительным противником, желая сохранить свои силы свежими и невредимыми.

22 сентября 1010 г. немецкое войско без потерь вернулось обратно в Мерзебург.

Около 1012 г. произошёл очередной поворот во внешней политике Генриха II. Король стал стремиться к заключению мира с Болеславом. Он решил воспользоваться предстоящим браком иежду Мешко, сыном польского князя, и Рихезой, дочерью пфальцграфа Эццо. Пфальцграф не отличался лояльностью по отношению к своему королю. В конфликте с люксембургскими родственниками короля он поддерживал именно люксембуржцев. Такой поступок пфальцграфа, разумеется, не добавил ни капли расположения к нему со стороны короля. Однако, в виду необходимости налаживания с Польшей мирных отношений, король должен был забыть о своих личных обидах и продемонстрировать своё великодушие по отношению к Эццо. Король счёл за лучшее вернуть Эццо всё причитавшееся тому по праву наследования, т.е. то, что ранее было отобрано у его жены Матильды, как имперское имущество. А также, в качестве особой милости короля, Эццо получил во владение сразу два дворца и однц резиденцию. Редкий случай, когда король проявлял такую щедрость по отношению к своему провинившемуся подданному. Но обстоятельства обязывали Генриха быть щедрым. Ведь ему так был необходим мир с Болеславом. Пфальцграф в этой дипломатической игре был основным звеном, посредством которого Генрих надеялся скрепить польско-немецкие отношения.

9 июня 1012 г. скончался Тагино, архиепископ Магдебурга. Соборный капитул Магдебурга выразил желание видеть преемником умершего архиепископа старшего пастора Вальтгарда. 14 июня того же года, Генрих удовлетворил просьбу капитула и назначил Вальтгарда архиепископом Магдебурга.

Уже в июле вновь назначенный архиепископ, по поручению короля, отправился в Польшу на переговоры с Болеславом. Переговоры эти, впрочем, не были успешными.

Архиепископство Вальтгарда продолжалось лишь несколько месяцев: он умер осенью 1012 г.

После переговоров с архиепископом Вальтгардом Болеслав уже 20 августа 1012 г. напал на немецкую крепость Лебуза; его воины истребили почти всё население крепости, разграбили её и предали огню. Королева Кунигунда, находившаяся тогда в Мерзебурге, незамедлительно отдала приказ подготовить выступление королевской армии к восточным границам. Генрих II, вслед за получением этих тревожных новостей, вернулся с западной границы своего королевства. Что же оставалось делать королю в создавшейся ситуации? Совершенно очевидно, что он не мог начать большую войну с поляками, не урегулировав свои разногласия с люксембуржцами. Одновременная война с двумя сильными противниками вовсе не входила в его планы. Королю не оставалось ничего другого, кроме как, в разгар приготовлений к походу на восток, заключить в Арнебурге перемирие с поляками (1 ноября 1012 г.). Сразу после этого, король снова отправился на запад, чтобы довершить начатые дела.

Весной 1013 г., ближе к Троице, король вернулся в Мерзебург; ещё зимой, когда король находился в Магдебурге, к нему прибыл Мешко, сын Болеслава Храброго, и договорился с ним о встрече со своим отцом в Мерзебурге. Так что встреча двух правителей, немецкого и польского, была оговорена заранее. Немецкий король и польский князь в очередной раз заключили между собой мир.

В качестве лена, Болеслав получил от короля Лужицы и Мисьненские земли, за которые было пролито столько немецкой и польской крови. Король, как верховный сюзерен, дал своё согласие на брак Рихезы и Мешко.

Со своей стороны, Болеслав обязался принять участие в очередном походе Генриха в Италию.

Мир в Мерзебурге был крайне важен для обоих правителей: Генрих, как раз, в это время замыслил свою коронацию императорской короной в Риме и чрезвычайно нуждался в безопасности своих восточных границ, а Болеслав, тоже в это время, собирался начать войну на Руси.

Действительно, сразу после заключения мира в Мерзебурге, Генрих приступил к подготовке ко второму по счёту итальянскому походу. В октябре 1013 г. армия императора была собрана в Аугсбурге для похода в Италию. Кроме того, Генрих выделил часть своих воинов в помощь Болеславу, который предпринял вторжение в русские земли.

Оправдал ли мерзебургский договор ожидания короля? Судя по последующим событиям, далеко не в полной степени. Болеслав продолжал проводить самостоятельную политику и не желал признавать Генриха своим господином. По условиям мирного договора, польский князь должен был предоставить своё войско королю во время второго итальянского похода, однако пренебрёг этой своей обязанностью. Напротив, Болеслав послал своих шпионов в Италию с тем, чтобы они подробнее разузнав о намерениях Генриха, создавали всяческие препятствия на пути к их осуществлению; чтобы направить недовольство папы римского против немецкого короля и, тем самым, помешать его императорской коронации, Болеслав жаловался папе, что не может отправлять в Рим денарий св. Петра по причине козней со стороны Генриха. Происки Болеслава, разумеется, не были тайной для Генриха.

14 февраля 1014 года Генрих был коронован как император папой Бенедиктом VIII. Это была важная политическая победа Генриха. Отныне, по своему статусу, он занимал первостепенное положение в Западном мире. Болеслав Храбрый, который не имел даже королевского титула, разумеется, не мог сравниться с Генрихом в этом отношении. Тем не менее, польский князь не собирался добровольно отказываться от своих политический амбиций и признавать над собой власть германского императора.

Своеобразная "поддержка", оказанная Болеславом Генриху II во время его похода в Италию, конечно же не могла остаться без ответа со стороны новоизбранного императора.

В ноябре 1014 г., во время посещения Генрихом II западных земель империи, Болеслав, через своего посланника, пытался оправдать свой поступок. Генрих пригласил Болеслава приехать в Мерзебург на празднование Пасхи 10 апреля 1015 г. с тем, чтобы польский князь мог лично объясниться с императором.

Тем временем, Болеслава вновь попытался подчинить своей власти Чехию. Он отправил к чешскому князю Удальрику своего старшего сына Мешко с предложением заключить союз против императора. На самом деле, под прикрытием дипломатических переговоров, Болеслав рассчитывал захватить Удальрика и лишить его власти. Заговор был раскрыт: Удальрик распорядился схватить сына польского князя и убить сопровождавшую того охрану.

Узнав о происшедшем в Чехии, Генрих стал добиваться от Удальрика выдачи Мешко. В конце-концов, Удальрик должен был выполнить волю своего сюзерена и передать ему сына польского князя. Казалось бы, Генрих получил в свои руки серьёзный козырь в политической игре с Болеславом, в виде его собственного сына. Но, вместо того, чтобы использовать с максимальной выгодой этот козырь, Генрих освободил Мешко за чисто символический выкуп.

6 апреля 1015 г. Генрих прибыл в Мерзебург. Болеслав заставил себя долго ждать, а затем, вопреки достигнутой ранее договорённости, и вовсе прислал вместо себя своего зятя, маркграфа Германа и посланника Стойгнева. Эти двое передали императору отказ Болеслава прибыть ко двору. Более того, Болеслав потребовал рассмотреть его вопос на совете князей империи. Поведение Болеслава было невозможно расценить иначе, как вызов. Польский князь открыто заявлял о своём неповиновении германскому императору.

Польша и Германия вновь оказались в состоянии войны.

Герцог Бернгард Саксонский с частью войска вступил в занятые поляками области с севера; с юга с войсками баварцев должен был повести наступление князь Удальрик чешский.

3 августа 1015 г. император с главными силами перешёл через Одер в районе Кроссена и атаковал передовые польские отряды под командованием Мешко. Титмар Мерзебургский, сообщая об этой битве, упоминает о 600 убитых поляков, в то время, как императорские силы понесли лишь незначительные потери. Болеслав, вынужденный вести сражение с войсками герцога Бернхарда при Люстине, не смог прийти на помощь сыну.

По разным причинам, три части немецкого войска не смогли соединиться, но каждая из них действовала более-менее успешно. Князь Удальрик захватил крепость и замок у Герлица и предал их огню. Герцог Бернхард установил господство над землями близ Кюстрина. Впрочем, одна из групп основых сил немецкого войска попала в окружение и потеряла около 200 чел. убитыми. После отступления немецких рыцарей, Мешко удалось захватить немецкий Унтербург и лишь ценой огромных усилий он удержал крепость Обербург.

Решение о том, чтобы начать новую войну с Болеславом Польским, четвёртую по счёту, было принято на съезде высшей немецкой знати, состоявшемся в Госларе в начале апреля 1017 г. Начало похода было намечено на лето того же года.

Уладив разногласия на западе с представителями люксембургского дома, Генрих поспешил в Саксонию. Здесь должна была начаться подготовка к предстоявшей войне с поляками. Сбор войска происходил в городке Лейцкау на Эльбе. Армия собралась большая. Намного больше той, что собиралась в предыдущий поход. К немцам присоединились чехи во главе с князем Удальриком.

Тем временем, Мешко,старший сын Болеслава, с десятью отрядами вторгся в Чехию. Учитывая, что князь Удальрик со своими воинами находился в императорском войске, эту страну почти некому было защищать.В течение двух дней поляки грабили Чехию, а затем возвратились домой с огромным количеством пленных. Титмар Мерзебургский говорит, что Мешко своим походом доставил отцу, т.е. Болеславу, огромную радость.

Император, осведомлённый об опустошении поляками чешских земель, в тревоге прибыл в Глогау, где его уже ожидал Болеслав со своим войском. Укрывшись за стенами этого города, Болеслав подбивал немцев на бой, спрятав своих стрелков, которые должны осыпать врагов стрелами, как только они попытаются приблизиться к городским укреплениям. Понимая, что преимущество на стороне Болеслава, император запретил своим людям вступать в сражение с поляками. Вместо этого, император предусмотрительно распорядился отправить 12 отрядов из своего войска к городу Нимпчу, чтобы помешать его жителям прийти на помощь Болеславу. Однако, поляки всё же попытались прорваться глубокой ночью под проливным дождём в осаждённый город. Между ними и немцами завязался бой: часть польского войска была обращена немцами в бегство, зато другая часть смогла пробиться в Глогау.

После этого, император должен был с сильным войском двинуться к Нимпчу, чтобы окончательно блокировать его и отбить у его жителей всякую охоту помогать Болеславу.

Тем временем, императора и его союзника, князя Удальрика ожидало ещё одно известие, касавшееся Чехии: в эту страну вторглись моравы, находившиеся с 1003 г. под властью Болеслава Храброго, и захватили какой-то город. Нашествие моравов удалось отразить: маркграф Генрих Швейнфуртский убил среди них более 1000, а остальных обратил в бегство. Захваченные моравами пленники были освобождены и вернулись домой.

15 августа того же года, поляки осадили Бельгерн, расположенный на правом берегу Эльбы, ниже Мюльберга, но так ничего не смогли сделать. В ответ союзные немцам лютичи напали на какой-то город, принадлежавший Болеславу, но потерпели неудачу, потеряв более 100 своих товарищей. Позднее, они попытались отомстить Болеславу за эту потерю, произведя большие опустошения в его землях.

Осада города Нимпча была неудачной. Простояв под стенами города 3 недели, император наконец-то решился на штурм. Немцы расставили вокруг города осадные машины, намереваясь с их помощью разрушить городские укрепления. Ничего из этой затеи у них не вышло. В результате брошенного огня с бойниц осаждённого города, машины эти тотчас сгорели. Вслед за этим, князь Удальрик попытался со своими людьми овладеть городскими стенами, но потерпел поражение. Такая же атака лютичей тоже была отбита. Больше император не предпринимал никаких попыток захватить Нимпч. Не желая напрасно тратить время под его стенами, он направился в Чехию.

Когда император осаждал Нимпч, Болеслав со своими воинами находился в Бреслау. Весть о том, что осада Нимпча снята, вызвала у поляков ликование. Болеслав поспешил закрепить свой успех: более 600 человек польской пехоты тайком вторглись в Чехию, надеясь на лёгкую добычу, однако, были разбиты.

1 октября 1017 г. Генрих вернулся в Мерзебург, закончив свои ратные труды; к императорскому двору прибыл посол Болеслава, чтобы вести переговоры об обмене пленных. А вскоре император узнал, что король Руси, как и обещал ему через своего посланника, напал на Болеслава, но осаждая его город, так ничего и не добился.

В 1018 г. Генриху пришлось столкнуться с ещё одним затруднением, заставившим его поскорее прекратить войну с поляками. Лютичи под предводительством князя Мстислава напали в окрестностях Мекленбургских озёр на ободритов и вагров, принявших христианство и формально считавшихся союзниками германской империи. В ходе этого вооружённого конфликта пострадали христианские церкви, возведённые у вагров и ободритов. Генрих, находившийся в это время во Франкфурте-на-Майне, оказался перед сложной дилеммой: с одной стороны, он должен был незамедлительно покарать ослушников лютичей и защитить ободритов и вагров, но с другой -- лютичи были не менее ценными союзниками немцев, чем ободриты и вагры. Они поддерживали Генриха во время последней войны с Болеславом и могли сослужить ему такую же службу в будущем. Так что Генриху пришлось смириться с уничтожением лютичами христианских святынь в землях вагров и ободритов. Ещё одна причина невмешательства императора в эти события -- он был слишком занят бургундскими делами. 8 февраля 1018 г. в Майнце были торжественно переданы знаки высшей власти королевства Бургундия от короля Рудольфа III императору Генриху II.

Переговоры о мире между немцами и поляками состоялись в Бауцене. 30 января 1018 г. был заключен мир, " не так, как следовало бы, но так как тогда было возможно". Болеславу в качестве императорского лена достались Лужицы и Мисьненские земли. Генрих, сверх того, брал на себя обязательство поддержать Болеслава в предстоящем походе на Русь. А спустя несколько дней после этого события, Ода, дочь маркграфа Экхарда, прибыла в Польшу и стала новой женой Болеслава. Титмар говорит, что она вышла замуж за названного князя во время 70-дневного поста, без церковного венчания, и до сих пор живет без положенного приличной женщине достойного брачного договора. Таким образом, к началу своего второго похода на Русь, Болеслав формально не состоял в брачных отношениях с Одой. Момент этот важен для понимания дальнейших действий Болеслава, сделавшего своей наложницей Предславу, сестру Ярослава, после захвата Киева.

Миссия Бруно Кверфуртского на Руси -- Послание Бруно Кверфуртского Генриху II -- Последние годы княжения Владимира -- Русско-польская война 1013 г.

В 1008 г. на Руси побывал знаменитый немецкий миссионер Бруно Кверфуртский. Прежде чем продолжить наше дальнейшее повествование, мы должны немного рассказать о личности этого неординарного во всех смыслах человека.

Архиепископ Бруно Кверфуртский, мечтавший повторить подвиг св. Адальберта - Войтеха, происходил из знатного рода. Семейство графов Кверфуртских было одним из самых влиятельных в Тюрингии. Он был родственником немецкого хрониста Титмара Мерзебургского. В 997 г. Бруно стал капелланом императора Оттона III. Юный император настолько сблизился со своим капелланом, что даже называл его "своей душой". Высшая степень похвалы в устах императора. Но Бруно, как и в своё время Адальберта - Войтеха, не устраивала жизнь при дворе императора. Бруно мечтал пойти по следам Адальберта - Войтеха, мученическая кончина которого от рук пруссов была тогда о всех на устах. Бруно вынашивал далеко идущие планы христианизации не только балтийских язычников, но и вообще всего языческого мира тогдашней Европы.

Прежде всего, Бруно хотел создать христианскую миссию в Польше для проповеди слова Божия языческим народам. Однако, этим планам не суждено было сбыться. Планы Бруно неожиданно нарушила смерть Оттона III, который, как было сказано выше, покровительствовал ему. Бруно остался, фактически, не у дел при дворе нового немецкого короля Генриха II. Генрих, смотревший на мир совершенно другими глазами, нежели его предшественник на престоле, вряд ли с восторгом отнёсся к предложению Бруно учредить в Польше церковную миссию. Как раз в то самое время, когда Бруно окончательно решил посвятить себя проповеди слова Божия среди язычников, отношения между Польшей и Германией достигли степени крайней враждебности. В таких условиях Бруно нечего было надеяться на поддержку короля. Он решил действовать на свой страх и риск. Взяв с собой нескольких спутников, как и он сам, преисполненных желания донести проповедь христианства до самых дальних уголков земли, Бруно отправился в страны, населённые язычниками. Сперва он побывал у чёрных венгров и оставил нам яркие зарисовки нравов этого народа, а затем решил идти к печенегам. Прежде чем отправиться к печенегам, Бруно побывал Польше. Миссионер встретился с польским князем, который радушно принял его. Встреча с ним убедила Бруно в том, что польский князь - искренний поборник христианского благочестия и желает торжества христианства у соседних языческих народов. Возможно, усилия Болеслава по распространению христианства среди язычников были бы намного более результативными, если бы не необходимость постоянно защищать границы своего государства от немцев, которые вместе с язычниками лютичами нападали на поляков. Уверившись в правоте и искренности слов Болеслава, Бруно до конца дней своих оставался его верным приверженцем. А вот к Генриху II он питал совершенно противоположные чувства. Христианский государь, привлекавший себе на помощь язычников против другого христианского государя, не заслуживал в его глазах любви и уважения.

Побывав в Польше Бруно отправился на Русь. Князь киевский Владимир, "великий державой и богатством", принял миссионера и сопровождавших его лиц с большим почётом. Узнав, куда они направляются, он стал отговаривать их от поездки к печенегам. Владимир представил своим гостям всю опасность такого путешествия. Но Бруно был непреклонен. Пример св. Адальберта - Войтеха заставлял его пренебрегать своей жизнью во имя поставленной цели. Целый месяц киевский князь удерживал миссионера у себя, уговаривая его отказаться от своего намерения.

Убедившись в тщетности своих усилий, Владимир решил проводить миссионера до самой границы своего государства. Тогда рубежи древнерусского государства со стороны печенегов были укреплены засеками и прочими оборонительными сооружениями, призванными сдерживать натиск степных варваров. Конные и пешие русские воины постоянно стерегли границу с печенегами.

Накануне отъезда миссионера, князю приснился вещий сон, касавшийся Бруно и его спутников. Сон этот устрашил Владимира, ибо предсказывал скорую смерть его гостя и его спутников. Тем не менее, Владимир отправился вместе с Бруно туда, где заканчивались его владения и начинались земли печенегов.

После того, как они прибыли в это место, Владимир слез с коня на землю и попрощался с миссионером.

Бруно и его спутники вышли за ворота, разделявшие два мира: христианский и языческий. Бруно взял в руки крест и высоко неся его перед собой, запел: "Пётр, ты любишь меня, паси овцы мои!". Когда миссионер закончил исполнять антифон, Владимир послал к нему одного из своих старшин со словами: "Я довёл тебя до места, где кончается моя земля, начинается неприятельская. Ради Бога прошу тебя не погубить к моему бесчестию, жизнь свою понапрасну. Знаю, завтра, прежде третьего часа, без пользы, без причины, вкусишь ты горькую смерть".

Казалось, Бруно совсем не испытывал страха перед грозившей ему опасностью. Он послал ответ князю: "Да откроет тебе Бог рай, как ты открыл нам путь к язычникам". Получив такой ответ, Владимир поехал назад в свой стольный город.

Дальше Бруно и его товарищам предстояло идти без всякой защиты, надеясь только на Бога. Путешествие в землю печенегов и впрямь, как предсказывал Владимир, оказалось сопряжено со многими смертельными опасностями. По словам Бруно, "никем невредимы шли мы два дня; на третий день, 6 февраля, три раза, утром, в полдень, в девятом часу, вели нас всех, с согбенными шеями, на убиение, нас, которые столь часто уходили от устремлявшихся на нас врагов (по слову господина и вождя нашего Петра) безвредно, дивным знамением. В Воскресенье достигли мы более многочисленного народа: нас оставили жить, пока через поспешных вестников созван будет весь народ на собрание. И так в другое воскресенье, в девятом часу, зовут нас перед собранием, бьют нас, самих и конец наших; бросается на нас многочисленная толпа с кровавыми глазами и поднимает страшный вопль; тысячью секир, тысячью обнажённых над нашими шеями мечей вотще угрожают они изрубить нас. Мучили нас до ночи, увлекли в разные стороны, пока старшины земли силой вытащили нас из их рук, и услышав наши речь, поняли, как люди разумные, что мы для добра вступили в их землю. Таким образом, соизволением дивного Бога и честнейшего Петра, пробыли мы пять месяцев у этого народа, и обошли три его части, не коснулись четвёртой, откуда пришли к нам вестники от лучших людей".

Всего миссионеру удалось крестить около тридцати печенегов. Одновременно, Бруно удалось добиться мира между печенегами и русскими. Однако, печенеги потребовали, чтобы киевский князь дал им в заложники своего сына. Бруно вернулся к Владимиру. Князь удовлетворил его просьбу и дал в заложники печенегам своего сына. Какой именно из великокняжеских сыновей был дан в заложники печенегам, Бруно не пишет.

Находясь в Киеве, Бруно посвятил одного из своих спутников в епископы, чтобы тот продолжил проповедь христианства у печенегов. После чего, Владимир отправил новопоставленного епископа вместе со своим сыном "в середину земли" печенегов. На этом миссия Бруно завершилась. Как можно понять из текста его собственного послания королю Генриху II, он вернулся в Польшу, чтобы затем отправиться с христианской миссией к пруссам.

В промежутке между двумя миссиями, Бруно составил довольно пространное послание к Генриху с описанием своей миссионерской деятельности. Однако, в послании миссионер не ограничился одной лишь задачей рассказать королю о своих деяниях на ниве распространения христианства. Он поставил перед собой более сложную цель -- убедить Генриха в необходимости мира с Болеславом.

Бруно жалуется на возникшие на его пути затруднения, в связи с предстоявшей миссией к пруссам: "Двум великим бедствиям подверглось слово Божие и воинствующая проповедь Петра среди грубого язычества, и их должна будет сильно ощутить новонасаждённая [у пруссов] церковь. Во-первых, государь Болеслав, которых охотно взялся поддержать меня средствами духовными и вещественными для обращения пруссов и решился не щадить на это денег, -- вот он остановлен войною, которую [ты], мудрейший король, сделал для него необходимою; пособить мне в деле Евангелия у него нет ни досуга ни средств. Во-вторых: лютичи - народ языческий и служат кумирам, а Бог не внушил сердцу короля мысли достославною борьбою за христианство одолеть их , что значит, по повелению Евангельскому, принудить их вступить [в церковь]".

В последних словах миссионера отчётливо слышится упрёк королю по поводу его дружбы с лютичами.

Вряд ли послание Бруно способно было заставить Генриха переменить свою политику в отношении Болеслава. Император был прагматиком до мозга костей. Похоже, под конец своей жизни, Бруно окончательно разуверился в возможности повлиять на короля в нужном ему направлении. Не достигнув успеха в проповеди христианства среди пруссов, он нашёл свою мученическую кончину. В Магдебургских анналах под 1009 г. содержится запись о смерти Бруно Кверфуртского. В этой записи в частности говорится о том, что "на двенадцатый год своего подвижничества и монашеской жизни он отправился в Пруссию, стремясь оплодотворить божественным семенем бесплодные земли... Тогда, проповедуя на границе указанной области Руссии и Литвы, он сначала встретил препятствия со стороны местных жителей, но когда он стал проповедовать дальше, его схватили. Затем язычники отрубили [ему] сначала руки, ноги и, наконец, голову, и казнённый со своими восемнадцатью спутниками, славным мучеником он снискал небеса 9 марта".

Вернёмся к князю Владимиру и посмотрим, каковы были последние годы его жизни и правления.

Владимир был главой большого семейства. По свидетельству древнерусских летописей, впрочем, не всегда согласному между собой, у него было тринадцать сыновей и не менее десяти дочерей. Старшим сыном Владимира был Вышеслав, который умер ещё до смерти своего отца. Сыновья Владимира: от Рогнеды, которую он поселил на Лыбеди: Изяслав, Мстислав, Ярослав и Всеволод, а также двое дочерей; от гречанки -- Святополк; от чехини -- Святослав, ещё от одной жены -- Станислав и Мстислав, от болгарыни -- Борис и Глеб, а также, возможно, Судислав; неизвестно от какой жены -- Позвизд. Дети киевского князя, рождённые от разных матерей и воспитывавшиеся отдельно друг от друга, вряд ли могли испытывать родственные чувства по отношению к своим братьям и сёстрам. Всё, что их объединяло - это происхождение от общего отца.

Пока был жив Владимир, все его дети безраздельно подчинялись его воле. Киевский князь самолично определял судьбу своих детей: он и только он, решал, кто из его сыновей будет править в том или ином городе Русской земли, кого из сыновей приблизить к себе, а кого, напротив, подвергнуть суровой каре, какую из дочерей выдать замуж за того или иного правителя и какое приданое дать за ней. Но, кто знает, что будет, когда Владимира не станет и его сыновьям придётся самостоятельно управлять своими уделами? Не повторятся ли кровавые события семидесятых годов X в.?

Должно быть, эти вопросы волновали многих русских людей в ту пору: не могли не волновать, поскольку слишком близкими и яркими были воспоминания о княжеской междоусобице после гибели Святослава. Но ответа на эти вопросы они так и не находили. Княжеские междоусобицы тогда воспринимались как неизбежное зло, против которого не существовало противодействия. Всё, что могли сделать русские люди в этом отношении, так это уповать на волю Божью.

Согласно Длугошу, князь Владимир таким образом распределил уделы между своими сыновьями: "Вышеславу, старшему по рождению, он дал Новгород, Изяславу -- Полоцк, Святополку -- Туров, Ярославу -- Ростов, но после смерти Вышеслава Ярослав получил Новгород, Борис -- Ростов, Глеб -- Муром, Святослав -- древлян, Всеволод -- Владимир, Мстислав -- Тмутаракань. За остальными тремя сыновьями, младшими по рождению,а именно Станиславом, Позвиздом и Судиславом он закрепил Киевское и Берестовское княжества, которые должны были перейти к ним только после его смерти".

Данное распределение уделов между сыновьями великого князя киевского соответствует тому, которое нам известно из древнерусских письменных источников.

Первые признаки разлада в семействе киевского князя обнаружились в 1013-1014 году. Немецкий хронист Титмар Мерзебургский сообщает о том, что князь Владимир разгневался на одного из своих сыновей, туровского князя Святополка и повелел заточить его в темницу вместе с его женой и её духовником. Что же послужило причиной гнева Владимира на одного из своих сыновей? Почему по отношению к нему, он прибег к такой столь суровой мере, как заточение в темницу? Чтобы ответить на эти вопросы, нам придётся рассмотреть сообщения письменных источников, предшествующие вышеуказанному событию.

В Магдебургских анналах под 1013 г. встречаем следующую запись: " В понедельник он (т.е. Болеслав I -- авт.) умилостивил короля большими дарами, поднесёнными от себя и своей супруги, затем он принял от королевских щедрот ещё лучшие и гораздо более многочисленные дары вместе с давно желанной милостью, и данных ему заложников отпустил с честью и радостью. После этого он напал на Руссию при поддержке наших, и когда он опустошил большую часть той страны, произошла ссора между своими и союзными печенегами, и хотя они были его союзниками, приказал всех их перебить".

Таким образом, автор Магдебургских анналов совершенно определённо говорит о русско-польской войне, разгоревшейся в 1013 г. Точно такое же сообщение содержится в Хронике Титмара Мерзебургского.

Ссора с печенегами, как следует из вышеприведённого сообщения, сделала невозможным продолжение этой войны. У поляков было слишком мало сил для успешного её завершения. Посему, Болеслав счёл за лучшее заключить мир с Владимиром. Данный мир был скреплён браком между дочерью Болеслава и приёмным сыном Владимира туровским князем Святополком.

Стоит отметить, что упоминание о русско-польской войне 1013 г. совершенно отсутствует в Повести временных лет. Возможно, у древнерусского летописца была какая-то веская причина, чтобы не писать об этом событии.

Ничего не говорит наш летописец и о браке детей Владимира и Болеслава. Хроника Титмара Мерзебургского -- единственный источник, упоминающий об этом браке. Поскольку Титмар был современником описываемых им событий, не доверять ему нет никаких оснований. Не исключено, что об этой свадьбе Титмар узнал от немцев, побывавших на Руси сразу после окончания русско-польской войны.

Вместе с дочерью, в качестве её духовника, Болеслав прислал на Русь известного уже нам епископа Рейнберна. Похоже, Болеслав предпочёл под благовидным предлогом избавиться от епископа-немца. Фактически, Рейнберна отправили в почётную ссылку. Вряд ли Рейнберн предполагал, что на Руси он обретёт своё последнее пристанище и больше не вернётся в Польшу. Святополк недолго наслаждался семейным счастьем. Вскоре Владимир, по какой-то причине прогневавшись на сына, заключил его вместе с супругой и её духовником в темницу. Произошло данное событие, скорее всего, в 1014 г.

По версии С.М.Соловьёва война между русскими и поляками, разразившаяся в 1013 г., напротив, стала следствием поступка Владимира, бросившего в темницу Святополка вместе с его женой и её духовником.

С.М.Соловьёв: "Владимир узнал о враждебных замыслах и заключил Святополка в темницу вместе с женой и Рейнберном. Необходимым следствием должна быть война с Болеславом, который в 1013 г. поспешил заключить мир с немцами и, наняв отряд войска у последних, равно как и у печенегов, двинулся на Русь. Кроме опустошения страны мы не имеем никаких других известий о следствиях Болеславова похода, во время которого возникла распря между поляками и печенегами, и Болеслав велел истребить своих степных союзников. Вероятно, это обстоятельство и воспрепятствовало продолжению войны, тем более, что всё внимание Болеслава было постоянно обращено на запад, и он мог удовольствоваться освобождением Святополка".

Данная версия страдает существенным недостатком. Результатом войны должно было стать освобождение Святополка и его супруги из заключения. Однако, ничего подобного не произошло. Как мы знаем, Святополк находился в темнице вплоть до самой смерти Владимира и был освобождён своими союзниками. На это существует прямое указание древнерусского летописца. О судьбе жены Святополка нам известно, что она впоследствии оказалась в руках Ярослава, который не очень-то спешил обменять её на своих родственниц, попавших в плен к Болеславу.

Итак, брак Святополка и дочери был не причиной войны 1013 г., а её следствием. Владимир и Болеслав, действуя вполне в духе своего времени, скрепили мирный договор между собой браком своих детей. Скорее всего, Болеслав, занятый очередной войной с немцами, просто ничего не успел предпринять по освобождению своей дочери при жизни Владимира.

Но это было не единственным происшествием, омрачившим последние годы и даже месяцы жизни князя Владимира. Вскоре пришли тревожные вести из Новгорода. Новгородский князь Ярослав отказался уплачивать ежегодную дань Киеву. Размер новгородской дани в то время составлял 2000 гривен (около 100 кг. серебра) в год. Сверх того, 1000 гривен Ярослав раздавал своей дружине. О причинах такого поступка Ярослава древнерусский летописец ничего не говорит.

Владимир воспринял отказ сына платить дань, как личное оскорбление, и стал собирать войско.

"Расчищайте дороги и мостите мосты", -- сказал он. Киевский князь собирался лично идти войной на сына, однако, болезнь помешала ему выполнить задуманное.

Между тем, весть о приготовлениях Владимира к походу достигла Новгорода. Ярослав, опасаясь мести со стороны своего отца, объявил о созыве ополчения. Не надеясь на одни только новгородские силы, он пригласил ещё и варягов.

Смерть Владимира -- Святополк на киевском престоле -- Гибель сыновей Владимира -- Борьба между Святополком и Ярославом -- Бегство Святополка к своему зятю Болеславу.

В тот самый момент, когда отец и сын готовились к войне, к одному несчастью прибавилось другое: в русских пределах появились печенеги. Отложив поход на Новгород, Владимир послал сына своего Бориса с войском на степных хищников. Это было одно из последних распоряжений старого князя. Владимир разболелся и умер в пятнадцатый день июля 1014 г. Смерть настигла князя в его загородной резиденции в Берестове.

Ночью слуги князя разобрали помост между двумя клетями, завернули тело покойного в ковёр и спустили его на верёвках вниз. После чего, положив тело на сани, повезли в церковь св. Богородицы, когда-то построенную самим Владимиром. Народ, узнав о смерти Владимира, собрался без числа в этой церкви, и оплакивал своего князя. Затем Владимира положили в мраморный гроб и похоронили.

Ещё раз уточним: разрыв между Владимиром и Ярославом, согласно "Повести временных лет", произошёл всё в том же 1014 г.

Как видим, два события --арест Святополка и отказ Ярослава платить дань -- по времени связаны между собой. Однако, вряд ли Святополк и Ярослав действовали заодно. Никакого заговора сыновей Владимира против своего отца не было.

Возможно, в предверии смерти Владимира, обострилась борьба за уделы между его сыновьями. Святополк и Ярослав были обижены на Владимира. По свидетельству Титмара, Владимир, перед своей смертью, оставил наследство двум своим сыновьям. Каким именно, Титмар не сообщает. Не это ли решение киевского князя послужило причиной недовольства сперва Святополка, а потом Ярослава?

Сперва о смерти Владимира его приближённые решили не сообщать Святополку. Видимо, они опасались, что Святополк займёт киевский престол прежде, чем станет известно о тому, кому из своих сыновей Владимир распорядился передать великое княжение. Однако, сохранить втайне от Святополка смерть Владимира всё же не удалось. Верные люди донесли Святополку о случившемся. Они же помогли ему выбраться из заключения и занять великий киевский престол.

Святополк пытался богатыми дарами завоевать расположение киевлян. Хотя они и брали дары, но сердце их не лежало к Святополку. В душе они были с Борисом, в походе с которым находились их родные и близкие.

Со своей стороны, Святополк уже обдумывал план убийства своих братьев.

Поход, который возглавил Борис, был неудачным. Войско, не найдя печенегов, возвратилось назад и стало лагерем на реке Альте. В это время к Борису пришла весть о смерти Владимира. Борис долго оплакивал своего отца, ведь он был у него любимым сыном. К молодому князю приходили воины, узнавшие о вокняжении в Киеве Святополка, и призывали его, воспользовавшись обстоятельствами, пойти на Киев и занять великокняжеский престол.

Борис неизменно отвечал своим советчикам, что не поднимет руки на своего старшего брата и готов признать его вместо своего отца.

Потеряв надежду уговорить Бориса занять Киев, его дружинники разошлись по домам. Борис остался на Альте, практически, без вооружённой силы, в окружении немногих слуг.

Узнав об этом, Святополк решил действовать. В отличие от Бориса, он не испытывал родственных чувств по отношению к своему брату.

Святополк в отношениях с Борисом проявил присущее ему коварство. Он послал сказать Борису, что желает быть с ним в любви и мире, а также готов увеличить доставшийся Борису в наследство от отца княжеский удел.

Обещание Святополка придать ещё к полученному от отца владению, звучало заманчиво. Кто же откажется от щедрого подарка?

Слова Святополка, обращённые к Борису, были не более, чем обманом. Он ничего не собирался давать Борису. Целью его было вкрасться в доверие к Борису, усыпить его бдительность, а потом лишить жизни.

Пока Борис находился в лагере на Альте, Святополк подготавливал его убийство.

Под покровом ночи Святополк тайно приехал в Вышгород. По прибытии, он созвал Путшу и других вышгородских мужей, которым доверял.

"Преданы ли вы мне всем сердцем?", -- спросил он их при встрече.

"Согласны головы сложить за тебя", -- отвечал Путша с вышгородцами.

"Не говоря никому, ступайте и убейте брата моего Бориса", --сказал им Святополк.

Путша со своими подручными обещал немедленно выполнить это распоряжение. Убийцы приехали в лагерь Бориса на Альте ночью. Подойдя поближе к княжескому шатру, они услышали, что Борис поёт заутреню. Они не знали, что Борис уже получил весть о намерении Святополка убить его. Появление в лагере убийц, подосланных Святополком, не стало неожиданностью для Бориса. Он был готов к их приходу.

Борис, окончив петь заутреню, обратился к образу Всевышнего со словами: "Господи Иисусе Христе! Как ты в этом образе явился на землю ради нашего спасения, собственною волею дав пригвоздить руки свои на кресте, и принял страдание за наши грехи, так и меня сподобь принять страдание. Я же не от врагов принимаю страдание, но от своего брата, и не вмени ему, Господи, это в грех".

Борис, помолившись, лёг на кровать. Убийцы, ворвались в шатёр, "словно звери дикие", по выражению древнерусского летописца, и пронзили Бориса копьями.

На защиту Бориса бросился его слуга Георгий, родом венгр, пытаясь своим телом защитить князя, но и он пал от рук убийц.

Георгий был любимым слугой Бориса. Князь, в знак своего особого расположения к нему, возложил на него большую золотую гривну -- украшение, которое носили на шее. В этой гривне Георгий и служил ему. После гибели Георгия, убийцы, позарившись на драгоценную вещь, хотели снять её с шеи убитого слуги, но не смогли. Тогда они отсекли голову Георгия мечом и сняли гривну. Голову же они отбросили прочь. Вот почему, впоследствии, люди, явившиеся в лагерь, чтобы похоронить, погибших на Альте, не сумели определить, кому из отроков Бориса принадлежит обезглавленное тело.

В ту ночь погибли и многие другие отроки, находившиеся с Борисом в лагере. Всем они стали жертвами кровавой бойни, учинённой по приказу Святополка.

Сделав своё чёрное дело, убийцы завернули тело Бориса в шатёр и положили его на телегу. А затем поехали в Вышгород, где в то время находился Святополк. Когда Бориса привезли в Вышгород, он ещё дышал. Святополку сообщили об этом. Он послал двух варягов, чтобы те прикончили Бориса. Убедившись в том, что Борис действительно ещё жив, один из варягов вынул свой меч и вонзил его в сердце Бориса.

Вот имена некоторых убийц Бориса: Путша, Талец, Еловит, Ляшко, а отец им всем сатана, -- заключает летописец.

Тело Бориса положили в церкви Василия, тайно принеся его в Вышгород.

Вступив на путь братоубийства, Святополк уже не мог остановиться.

"Вот убил я Бориса; как бы убить Глеба?" -- думал он.

Святополк отправил гонца к Глебу звать его в Киев.

"Приезжай сюда поскорее, отец тебя зовёт: сильно он болен", -- передал гонец слова Святополка Глебу.

Собрав малую дружину, Глеб отправился в путь. В дороге, конь княжеский споткнулся на рытвине и Глеб повредил себе немного ногу. Но всё-таки он добрался до Смоленска. Немного отойдя от Смоленска, он стал на реке Смядыни в насаде.

Тем временем, весть о злодеянии Святополка распространилась в Киеве. Предслава, сестра новгородского князя Ярослава, не замедлила сообщить ему об убийстве Бориса. Ярослав, в свою очередь, уведомил через гонца о случившемся Глеба.

"Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком", -- сказал он ему.

Но было поздно. Посланные Святополком убийцы уже настигли Глеба и его сопровождавших. Они захватили княжеский корабль. Отроки, бывшие с Глебом, пали духом и не оказали сопротивления нападавшим. Некий Горясер тотчас велел зарезать Глеба. Непосредственным убийцей Глеба стал его повар по имени Торчин, который вынул нож и зарезал Глеба, по словам летописца, как безвинного ягнёнка.

После того, как Глеб был убит, его сбросили на берег между двумя колодами. Так он лежал некоторое время, пока его не взяли и не привезли в Вышгород. В Вышгороде его положили в церкви св. Василия рядом с Борисом. Вернувшись к Святополку, убийцы сообщили ему о том что выполнили его волю.

Святополк, услышав эти слова, возгордился ещё более. Он замыслил извести всех своих братьев.

"Перебью всех своих братьев и стану один владеть Русской землёй", -- думал Святополк, вынашивая свои коварные замыслы.

Следующей жертвой Святополка стал князь Святослав. Узнав о гибели своих братьев и о том, что Святополк послал за ним убийц, он бежал к венграм. Но убийцы настигли его в Карпатах и убили.

Святополк, избавившись от своих возможных соперников, стал княжить в Киеве. Он богато одаривал киевскую знать, стремясь привлечь её на свою сторону: одним он дарил деньги, другим - плащи.

Длугош иначе рассказывает об этих событиях. Согласно Длугошу, Борис и Святополк были вместе отправлены Владимиром в поход против Ярослава. Стало быть, по версии Длугоша, никакого заключения Святополка вместе с женой не было и в помине. Когда Владимир умер, Святополк, узнав об этом, вознамерился убить Бориса, чтобы завладеть киевским престолом. Как видим, версия Длугоша разительно отличается от версии древнерусского летописца, а тем более, от версии Титмара Мерзебургского. Однако, Длугош писал спустя несколько столетий после случившегося. В отличие от него, Титмар Мерзебургский имел возможность черпать сведения об этих событиях от непосредственных свидетелей.

Попробуем разобраться в мотивах, которые лежали в основе поступков Святополка. Очевидно, что взаимная неприязнь между Святополком и остальными Владимировичами была достаточно глубокой. В противном случае, дело не дошло бы до кровопролития.

Каковы корни этой неприязни? Откуда она возникла?

Убийство Святополком своих братьев было тяжким грехом. Древнерусский летописец подвергает Святополка нравственному осуждению, называя его на стpаницах своей летописи "окаянным". Но о мотивах, побудивших Святополка поднять руку на своих братьев, он почти не говорит.

Однако, для нас эти мотивы, безусловно, представляют определённый интерес, ибо позволяют более выпукло восстановить картину тех далёких событий.

Прежде всего, нам придётся принять во внимание следующие немаловажные обстоятельства. Святополк не был родным сыном Владимира. Отцом Святополка был киевский князь Ярополк, предательски убитый как раз по приказу Владимира. После гибели Ярополка, Владимир взял в жёны беременную супругу Ярополка, мать Святополка. Владимир воспитал Святополка, как своего родного сына и, когда тот повзрослел, передал ему Туровское княжение.

Святополк. несомнено, знал о том, что произошло с его близкими -- отцом и матерью -- и поэтому вряд ли испытывал родственные чувства к Владимиру и своим сводным братьям. Как сын старшего в роду князя, Святополк, считал себя вправе претендовать на киевский престол.

Следует отметить, что Ярополк, настоящий отец Святополка, также приходился Владимиру не родным, а сводным братом. Дети Святослава Игоревича были рождены от разных матерей. Многожёнство было распространённым явлением у князей-язычников. В данном случае, однако, положение усугублялось тем, что Владимир не был законным сыном Святослава Игоревича. Матерью Владимира, как известно из летописи, была Малуша, ключница княгини Ольги. Следовательно, в глазах представителей правящей династии, да и вообще всей русской знати, он стоял намного ниже Ярополка или Олега, которые были детьми от законного брака Святослава. Неспроста, Рогнеда, княжна полоцкая, отзывалась о Владимире, как о сыне рабыни, и нее хотела идти за него замуж. Весьма показательный отзыв, своидетельствующий об огромном социальном разрыве между Святославом и Малушей. Несмотря на это, Святослав признал Владимира, как своего родного сына, и даже выделил ему долю в своём наследстве.

После смерти Ярополка Владимир стал жить с женой своего брата, гречанкой, которая к моменту смерти Ярополка была беременной. Вскоре от неё родился сын Святополк. Летописец, говоря об этом, добавляет несколько важных штрихов, позволяющих нам лучше уяснить суть произошедшего: "От греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей. Потому-то и не любил Святополка отец его, что был он от двух отцов: от Ярополка и от Владимира".

Греховная связь Владимира с женой убитого им брата, осталась в памяти людской. Несомненно, Святополк знал о том, чьим сыном он является на самом деле и что произошло с его настоящим отцом.

На одной из монет, которые чеканил Святополк во время своего короткого пребывания в Киеве, изображён двузубец вместо трезубца, принятого на монетах князя Владимира Святославича. Двузубец - княжеский знак Святослава Игоревича, известный нам по печати последнего. Следовательно, Святополк не только считал себя сыном Ярополка, но и прямым наследником своего деда Святослава.

Совершенно очевидно, что Святополк не относился к другим сыновьям князя Владимира, как к своим родным братьям. Для Святополка они были детьми человека, убившего его родного отца.

Посмотрим, как складывались дела в Новгороде, в котором правил Ярослав.

Выше было сказано, что Ярослав, желая защититься от своего отца, пригласил в Новгород варягов.

Варяги, предоставленные сами себе, занимались всяческими безобразиями, творили насилия новгородцам и жёнам их.

Новгородцы, не выдержав такого обращения со стороны вооружённых пришельцев, восстали и перебили их на Поромоньем дворе. Ярослав, узнав о гибели варягов, пришёл в ярость. Он во что бы то ни стало решил покарать своевольных новгородцев.

Князь отправился в село Ракомо и расположился там на одном из дворов. Ярослав сделал вид, будто простил новгородцам их выходку. Он послал сказать им: "Мне уже тех не воскресить", подразумевая убитых новгородцами варягов.

Новгородские лучшие мужи поверили князю и поехали к нему мириться. Ярослав обманул новгородцев. Когда они прибыли к нему на двор, он велел своим воинам перебить их.

В ту же ночь Ярослава пришла весть от Предславы о случившемся на Альте. Ярослав горько пожалел о своём поступке. Поссорившись с новгородцами, он сам себя поставил в опасное положение. Предстояла борьба со Святополком. Без поддержки новгородцев князь был бессилен.

Ярослав обратился к новгородцам на вече: "Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и убивает братьев своих".

Выбор у новгородцев был невелик. Поэтому они остались со своим князем.

"Хотя князь и иссечены братья наши, можем за тебя бороться", --сказали ему новгородцы.

У Ярослава было большое войско: 1000 варягов и 40 000 новгородцев. С этим войском он выступил против Святополка.

Узнав о приближении Ярослава, Святополк стал готовиться к войне. Собрав, по выражению летописца, бесчисленное войско, в котором, помимо русичей, были и печенеги, Святополк поспешил к Любечу, расположенному на левом берегу Днепра. Ярослав, подойдя к Днепру, встал со своими воинами, на правом берегу. Так они и стояли, разделённые рекой, и никто из них не решался первым перебраться на противоположный берег и вступить в схватку с врагом. Так прошло три месяца.

Наконец, некий воевода Святополка, подъехав к Днепру, выкрикнул заносчиво новгородцам: "Что пришли с хромцом этим? Вы ведь плотники. Поставим вас хоромы наши рубить!"

Слова воеводы глубоко оскорбили новгородцев. Они пришли к Ярославу и сказали ему, что намерены завтра переправиться через Днепр и вступить в сражение с противником. Ярослав понял, что больше ему не удержать своих воинов. Люди, рвущиеся в бой, подобны стремительной лавине, на пути которой лучше не становиться.

В ночь перед битвой ударили заморозки. Святополк стоял вместе со своей дружиной между двумя озёрами и всю ночь пил. С утра Ярослав исполчил своё войско и стал переправляться через Днепр. Высадившись на левый берег, новгородцы оттолкнули ладьи от берега. Они предпочитали умереть в бою, чем позорно отступить.

Для воинов Святополка такая стремительная переправа новгородцев оказалась полной неожиданностью. Однако, они, собравшись с силами, устремились на битву. Противники сошлись в жестокой сече. Надежды Святополка на печенегов не оправдались. Печенеги не смогли своевременно придти на помощь Святополку, так как от его лагеря их отделяло озеро. А перебраться на другой берег озера по тонкому льду они не рискнули. В самую решающую минуту битвы Святополк так и не получил поддержку от печенегов.

Воины Ярослава стали одолевать врагов. Они прижали их к озеру и оттеснили на лёд. Под массой вооружённых людей лёд затрещал и стал крошиться. Многие из воинов Святополка не смогли перебраться на противоположный берег и утонули.

Потеряв своё войско, Святополк бежал в Польшу к своему тестю Болеславу.

По словам Длугоша, Ярослав, победив Святополка и его войско, захватил Киев, причём, сами киевляне предались ему. В возрасте двадцати восьми лет Ярослав стал киевским князем.

Заняв Киев, Ярослав прекрасно понимал, что положение его не прочно и рано или поздно ему вновь придётся столкнуться со Святополком. Но теперь уже Святополк придёт на Русь не один, а вместе со своим тестем Болеславом. Мысль о предстоящем столкновении с польским князем, который имел сильное и закалённое в частых сражениях войско, должно быть, не давала Ярославу покоя с тех самых пор, как он вступил в борьбу со Святополком. Теперь, когда это столкновение было близко, Ярослав должен был попытаться найти себе союзников в борьбе с Болеславом. Вполне логично, что он стал искать их среди врагов польского князя. В первую очередь, Ярослав должен был обратить своё внимание на датско-английского правителя Кнута Великого и немецкого короля Генриха II. Как мы покажем ниже, Ярослав заручился поддержкой датчан, ещё в тот момент, когда только готовился к борьбе со Святополком. Позднее, находясь в Киеве

Выбор Ярослава пал на Генриха II.

Послы киевского князя отправились ко двору германского императора. Соглашение с императором, мало помогло Ярославу. Война между немцами и поляками летом и ранней осенью 1017 г. велась довольно вяло. В октябре 1017 г. Генрих, как мы уже говорили об этом, вынужден был вступить в мирные переговоры с Болеславом. Лишь после этого, по уверению Титмара, он узнал, что король Руси, как и обещал ему через своего посла, напал на Болеслава, но, овладев [неким] городом, ничего более там не добился".

О каком городе, будто бы взятом и сожжённом Ярославом, говорит Титмар?

В Лаврентьевской летописи этот период усобицы между сыновьями князя Владимира не отражён, за исключением довольно смутного сообщения о том, что Ярослав пошёл к Киеву и погорели церкви. В Новгородской I летописи под 1017 г. упоминается о том, что Ярослав, напротив, пошёл к Берестью, а не к Киеву.

Сомнительно, чтобы Ярославу пришлось второй раз брать Киев в течение столь короткого промежутка времени после бегства Святополка к своему зятю. Скорее всего, в данное сообщение Лаврентьевской летописи вкралась ошибка. В действительности, Ярослав ходил к Берестью. Вероятно, Святополк, после своего поражения под Любечем, бежал в Туровское княжество, на территории которого находилось Берестье. Святополк укрепился в Берестье в надежде на помощь со стороны своего польского тестя. Вопреки ожиданиям Святополка, Болеслав не пришёл ему на выручку. Тогда Святополк бежал в Польшу, а Берестье было захвачено и сожжено Ярославом. Такая версия, по меньшей мере, проливает свет на путанные и отрывочные сообщения древнерусских летописцев о событиях лета и осени 1017 г.

Поход Болеслава Храброго на Русь -- Ярослав в Новгороде -- Возвращение Болеслава в Польшу -- Окончательное поражение Святополка.

Болеслав Храбрый только в 1018 г. смог собраться с силами и выступить на Русь. По словам Длугоша, Святополк склонил Болеслава к походу на Русь богатыми подаркими и обещаниями. В свою очередь, Титмар говорит, что Болеславу в этом походе помогали 300 немцев, 500 венгров и 1000 печенегов.

Узнав о приближении Болеслава, Ярослав поспешил ему навстречу. Попытка русских задержать поляков на реке Буг, обернулась их поражением.

Никто из противников, стоявших на противоположных берегах реки Буг, не решался первым начать сечу. Русские и поляки, разделённые рекой, подзадоривали друг друга. Не выдержав оскорблений русского воеводы, Болеслав увлёк своих воинов на противоположный берег реки. Стремительное наступление поляков стало полной неожиданностью для русских. Они оказались не готовы к сражению. Выбравшись из воды, поляки бросились на своих врагов, ожесточённо рубя их. Русские не выдержали и обратились в бегство. Поляки ещё долго преследовали их. Много русских воинов погибло, много было взято в плен. Ярослав едва спасся с несколькими воинами. Прячась в лесах, он добрался до Новгорода.

Болеслав не смог сразу взять Киев, который по сообщению Титмара, был чрезвычайно укреплён. Киевские стены, наряду с русскими воинами, обороняли "проворные даны" - норманнские наёмники, очевидно, пришедшие в Киев вместе с Ярославом.

Болеслав послал печенегов, чтобы они своими дерзкими рейдами тревожили горожан и мешали снабжению Киева продовольствием и всем необходимым. Отрезав подвоз продовольствия, поляки обрекли киевлян на голод.

Несмотря на голод, осаждённые продолжали ещё некоторое время сопротивляться.

Потеряв терпение, Болеслав отдал приказ своим войскам идти на штурм Киева. В городе, тем временем, вспыхнул сильный пожар, ускоривший его падение.

14 августа 1018 г. Болеслав Храбрый вступил в Киев.

Длугош оставил нам описание торжественного вступления Болеслава Храброго в русскую столицу. Хронист говорит, что Болеслав въехал в город в блеске оружия, на коне, с обнажённым мечом, в сопровождении воинов, причём часть отряда предшествовала ему, а часть следовала за ним. В воротах, в которые он вступал и которые местные жители именовали Золотыми, он взмахнул мужественной рукой и вонзил меч в ворота, рассекая их посередине и разрубая, оставляя на них знак своего триумфа и победы.

Составитель Великопольской хроники, обращаясь к этому событию, отмечает: ""Меч короля Болеслава ... был дан ему ангелом и получил название "щербец", так как он, Болеслав, придя на Русь по внушению ангела, первый ударил им в Золотые ворота, запиравшие город Киев на Руси, и при этом меч получил небольшое повреждение; повреждение же по польски означает "щербина", и поэтому и меч стал называться "Щербец"". Великопольский хронист уверяет читателей, что этот меч в его время находился в хранилище краковской церкви, и польские короли, направляясь на войну, всегда брали его с собой и с ним обычно одерживали триумфальные победы над врагами. Вот такое предание хранит польская история о мече, след от удара которым оставил на Золотых воротах русской столицы польский князь Болеслав.

Въехав в город, Болеслав направился к храму св. Софии, где был торжественно встречен архиепископом киевским Афанасием вместе с духовенством. Польский князь нашёл в этом храме богатые сокровища: одну часть этих сокровищ он роздал войску и своим приближённым, другую - отправил в Польшу. Там же нашёл он мачеху и девять сестёр Ярослава. В числе последних была уже знакомая нам Предслава Владимировна.

После занятия Киева Болеслав отправил три посольства. Первое из них к византийскому императору с предложением дружбы. Второе - к императору Генриху. Третье, с архиепископом киевским, к Ярославу. Болеслав предлагал своему противнику произвести обмен пленницами. Судя по всему, переговоры об этом завершились безуспешно.

Дальнейшая судьба Предславы, оказавшей Ярославу неоценимую услугу, предупредив его о замыслах Святополка, и ставшей после захвата Киева поляками пленницей польского князя, была незавидной.

Болеслав "положил себе на ложе Предславу, дочь Владимира, сестру Ярослава", -- говорится в древнерусской летописи.

Длугош, вслед за русским летописцем, также утверждает, что Болеслав сделал Предславу своей наложницей и увёз её с собой в Польшу.

О том, какова была участь дочери Болеслава, оказавшейся в руках Ярослава, летописцы не сообщают. Но вряд ли с ней обошлись лучше.

Польское войско расположилось на зиму в Киеве и его окрестностях.

Что делал Ярослав в ту пору, когда Киев был занят поляками? Смирился ли он с потерей великокняжеского престола? Счёл ли за лучшее признать старшинство Святополка?

Анализ письменных источников позволяет сделать вывод о том, что Ярослав, находясь в Новгороде, развернул бурную дипломатическую деятельность, налаживая контакты с теми, кого он считал потенциальными противниками польского князя.

Прежде всего, Ярослав обращается за поддержкой к своим традиционным союзникам - норманнам. Союз со шведским правителем Олавом Шётконунгом (ок. 995 - ок.1020 гг.), а затем с датским конунгом Кнутом Великим ( 1018 - 1035 гг.) должен был способствовать укреплению международного положения Ярослава. Стремясь породниться с Олавом Шётконунгом, Ярослав вступил в брак с его дочерью, Ингигерд.

О неудачном сватовстве норвежского конунга Олава Харальдссона пишет исландский скальд Снорри Стурлуссон в одном из своих произведений. Олав, добивавшийся руки Ингигерд, неожиданно столкнулся с сильным соперником, пользовавшимся расположением отца Ингигерд. Им оказался русский князя Ярослав Владимирович. Ингигерд была неравнодушна к Олаву, но шведский конунг, её отец, давший обещание Ярославу выдать свою дочь за него замуж, не мог нарушить своего слова. Ингигерд пришлось смириться и выйти замуж за Ярослава. Воля отца была была для неё законом.

В целом, надо отметить, что браки шведов и славян не были редкостью в те времена. Тот же Олав Шётконунг был женат на славянке из племени ободритов по имени Эстрид.

Брак Ярослава и Ингигерд состоялся в 1019 г. Однако, переговоры о его заключении, судя по всему, происходили в 1018 г., сразу после возвращения Ярослава в Новгород. Шведский тесть мог предоставить русскому зятю первоклассное войско. Этот аргумент, должно быть, сыграл не последнюю роль в выборе Ярославом невесты.

Обращение Ярослава к Кнуту, в свете всего изложенного, также было отнюдь не случайным. Учитывая, что матерью Кнута была сводная сестра Болеслава, которую он вместе с её братьями изгнал из Польши, становится понятным, что Кнут не мог испытывать тёплых чувств к Болеславу. Кроме того, датчане с давних пор претендовали на контроль над славянским поморьем, которое, со своей стороны, стремились подчинить себе польские князья. Следовательно, Кнут был кровно заинтересован в ослаблении Польши. Союз с Ярославом как раз предоставлял ему такую возможность.

Становится понятным, почему Ярослав не спешил производить обмен пленницами с Болеславом. Почувствовав себя свободным от брачных уз, Ярослав вознамерился жениться во второй раз. Кроме того, он задумал женить своего сына от первого брака на близкой родственнице Кнута.

Брак с Эстрид, которая приходилась родной сестрой Кнуту, должен был стать такой нитью, скрепляющей союз двух правителей.

Вот как описывает Адам Бременский брачную политику Кнута, после того, как он стал правителем Англии: "Кнут овладел королевством Этельреда и его супругой по имени Эмма, которая была сестрой Ричарда, графа Нормандии. Во имя союза король данов отдал в жёны этому Рикарду свою сестру Маргариту. Затем, когда граф прогнал её, Кнут отдал Маргариту в жёны Вольфу, герцогу Англии, а сестру этого Вольфа выдал замуж за другого герцога - Годвина, хитроумно рассчитывая с помощью этих браков сделать англов и норманнов более верными данам; и не обманулся в этом".

Адам Бременский далее продолжает: "А граф Рикард, спасаясь от гнева Кнута, отправился в Иерусалим и там умер, оставив в Нормандии сына Роберта, чьим сыном является Вильгельм, которого франки называют "Бастардом". Вольф имел от сестры Кнута сыновей ярла Бьорна и короля Свена, а Годвин - от сестры герцога Вольфа - Свена, Тости и Гарольда".

Затем, Адам Бременский, в так называемой схолии, сообщает, что Кнут отдал свою сестру Эстрид замуж за сына короля Руси.

Приведённые цитаты нуждаются в некоторых пояснениях. После того, как Кнут завладел английским престолом, он взял в жёны Эмму, которая была второй женой английского короля Этельреда и сестрой нормандского графа Ричарда II. С целью добиться расположения Ричарда, Кнут должен был позаботиться о браке между ним и своей сестрой Эстрид, которую Адам Бременский называет Маргарет. Кнут дал Ричарду свою сестру Маргарет "ради мира". Однако Ричард не поладил с Маргарет и прогнал её. Кнуту пришлось подыскать ей другого мужа. Таким мужем стал английский герцог Вульф. Одновременно, Кнут выдал сестру этого герцога замуж за другого герцога - Годвина, сыном которого был последний английский король Гарольд, павший в битве с нормандцами Вильгельма Завоевателя в 1066 г.

Упоминаемый Адамом герцог Вульф - это ярл Ульв. Брак с ним датской принцессы Эстрид - Маргарет был наиболее продолжительным из всех её браков. Ярл Ульв был наместником Кнута в Дании. От этого брака родился датский король Свен Эстридсен.

Адам Бременский утверждает, что граф Ричард, опасаясь гнева Кнута, отправился в Иерусалим, где и умер. В Нормандии он оставил своего сына Роберта. В свою очередь, Вильгельм Завоеватель, прославившийся своим покорением Англии, был сыном этого Роберта. Совершенно очевидно, что Адам ошибочно приписал Ричарду II детали биографии его младшего сына, Роберта I Дьявола (ок.1000 - 3 июля 1035 гг.), который действительно совершил паломничество к святым местам на Ближнем Востоке и сложил свою голову на обратном пути на родину в 1035 году.

Союз Ульва и Эстрид датируется зимой 1019 - 1020 гг. Косвенным подтверждение того, что брак состоялся именно в этот период, служит сообщение Англо-Саксонской хроники, согласно которому в 1019 г. король Кнут с девятью кораблями отправился в Данию, где пробыл всю зиму. Вернулся в Англию он только в 1020 г. Следовательно, Кнут мог непосредственно принимать участие в свадебных торжествах в Дании.

Этот брак продлился несколько лет, ровно столько, сколько сохранялись мирные отношения между Кнутом и Ульвом. По преданию, Ульв был убит в 1026 г. одним из слуг Кнута в Троицкой церкви в Роскильде в Дании. Позднее, на месте этой церкви был возведён Кафедральный собор. Эстрид стала вдовой.

Следовательно, брак Эстрид с сыном князя Ярослава мог состояться в 1018 - 1019 гг., как раз в тот период, когда Ярослав находился в Новгороде.

Но как звали этого княжеского сына? Сохранились ли о нём какие-либо упоминания в летописях?

В Новгородской летописи младшего извода, мы встречаем упоминание о рождении у князя Ярослава Мудрого сына Ильи. Уходя на войну с Болеславом, Ярослав посадил Илью княжить в Новгороде. Однако, Илья умер. Ярослав разгневался на новгородского посадника Константина Добрынича, заподозрив его в смерти сына. Князь велел бросить посадника в темницу, а затем казнил около 1021 г.

Скорее всего, этот самый Илья и был тем самым русским мужем Эстрид - Маргарет, о котором упоминает Адам Бременский.

Положение самого Болеслава в Киеве, тем временем, становилось всё более шатким. Святополк стал проявлять недовольство своим положением. Ведь Болеслав, хотя и вернул ему киевское княжение, но фактически всю власть над захваченными землями держал в своих руках. Святополк играл подчинённую роль, поставляя для поляков всё необходимое. Киевляне стали нападать на поляков и убивать их.

В этом деле, очевидно, не обошлось без подстрекательства Святополка.

Болеслав, в отместку за измену киевлян, отдал город на разграбление своему войску. Потом, взяв с собой в качестве заложников многих знатных бояр, а также двух сестёр Ярослава - Мстиславу и Предславу - покинул Киев.

Польские хронисты говорят, что в знак своего торжества над русскими Болеслав велел поставить железные столпы на Днепре при впадении в него Сулы.

Аноним Галл утверждает, что Ярослав решил преследовать отступавшего Болеслава. По слухам, которые достигли ставки Ярослава, у Болеслава было совсем само войска. Но Ярослав, всецело положившись на эти слухи, жестоко просчитался. Болеслав, уведомленный о том, что русские воины идут за ним по пятам, предусмотрительно собрал остатки своего войска, которые не успели разойтись по домам. Болеслав опасался, что если он побежит, то русские проникнут вслед за ним в его землю. Поэтому он решил встретить их, не выходя ещё за пределы Руси. Перед бранью Болеслав обратился к немногочисленным своим воинам с напутствием. Вдохновив воинов своей речью, Болеслав приказал трубить сигнал к битве и сам повёл своё войско вперёд. Воины Ярослава были ошеломлены тем, что поляки, несмотря на их незначительное число, первыми вступили в бой. По прошествии некоторого времени, русские, понеся большие потери, дрогнули и стали отступать. Болеслав, видя это, бросился в гущу сражения, чтобы своим примером увлечь воинов за собой. Русские не выдержали натиска поляков и побежали.

В ходе этого сражения, Болеслав Храбрый, по уверению Анонима Галла, совершил поистине чудеса воинской храбрости.

"И нет возможности перечислить скольких он убил из тех, кто сопротивлялся ему, и никто не может точно сосчитать тысячи погибших неприятелей, о которых известно, что они сошлись к сражению в несметном количестве, но что лишь немногим, оставшимся в живых, удалось спастись бегством".

Поляки, по словам Длугоша, овладели русским лагерем и бесчисленной добычей и, с разрешеия короля Болеслава, разграбили их. Болеслав с триумфом возвратился в Польшу. На всём пути следования, его торжественно встречали подданные. Вслед за польскими воинами, тянулись вереницы пленников, за ними ехали обозы нагруженные добром.

Болеслав богато одарил церкви из захваченной на Руси добычи. Особенно богато он украсил Гнезненский собор. Кроме того, он выстроил замок Хроберж, получивший своё имя в честь прозвания Болеслава.

А что же происходило на Руси после ухода Болеслава?

С тех пор, как Болеслав ушёл из Киева, Святополк оказался предоставлен сам себе. Болеслав больше не вступался за него. Это и предопределило скорый конец туровского князя

Решающая битва между Святополком и Ярославом произошла на Альте в 1019 г. Ярослав пришёл со своими воинами на то самое место, где убили Бориса. Перед сражением, воздев руки к небу, он помолился, а потом повёл своих воинов на битву.

В день битвы поле Альтинское покрыло множество воинов, готовых сразиться друг с другом. Сеча была жестокой. Святополк вновь избежал гибели на поле брани, хотя воины его были разбиты и бежали, преследуемые воинами Ярослава. Случившееся не прошло для Святополка даром. Окончательный крах планов занять киевский престол, тяжело сказался на его психике. Князь повредился рассудком.

Летописец говорит, что на него напал бес и расслабил все члены его.

Святополк окончил свои дни в пустынном месте где-то на границе между Польшей и Чехией.

Со смертью Святополка княжеская междоусобица не прекратилась. Она продолжалась ещё много лет. Ярослава, как великого князя киевского, признали не все сыновья Владимира. В 1021 г. против Ярослава выступил Брячислав, сын Изяслава, князь Полоцкий, который взял Новгород. Когда Брячислав возвращался обратно в Полоцк, Ярослав напал на него и отбил часть пленных и добычи. В 1023 г. Мстислав, князь тмутараканский, вместе с хазарами и касогами пошёл на Ярослава. После битвы Мстислав предложил Ярославу заключить мир и выразил свою готовность признать его великим князем. Ярослав всё же не решился вернуться в Киев. В Киеве, вплоть до смерти Мстислава, правили мужи Ярослава, а сам он сидел в Новгороде.

Смерть Болеслава Храброго -- Правление Мешко II -- Крушение державы Болеслава Храброго -- Казимир I Восстановитель на польском престоле.

Последние годы правления Болеслава Храброго прошли в мире и спокойствии. Если не считать своей королевской коронации, которую польский правитель провёл не считаясь с волей папы Римского и немецкого императора, они не отмечены какими-либо знаменательными событиями.

3 апреля 1025 г., после нескольких месяцев болезни, Болеслав покинул этот мир. Было ему 58 лет.

Перед смертью Болеслав, обращаясь к свом приближённым, произнёс пророческие слова:

"Увы, увы! Я, как бы в зеркале или в тумане, уже вижу королевское потомство, обратившееся в бегство, блуждающее, умоляющее о сострадании врагов своих, которых я некогда попирал ногами".

Несмотря на мрачные предсказания, смерть Болеслава сперва не вызвала драматических перемен во внешнем и внутреннем положении Польши.

Согласно последней воле умершего, на престол вступил Мешко, средний сын Болеслава, а вот его старший сын - Бесприм - корону не получил. В последующем, это послужило причиной ожесточённой вражды между этими двумя сыновьями Болеслава.

У современников Мешко II получил прозвище "малодушный". Уже само прозвище, имеющее отчётливо уничижительный оттенок, демонстрировало отношение поляков к своему правителю. Они недолюбливали Мешко.

Учитывая всё то, что мы знаем о первом периоде жизни Мешко, когда был жив его отец, данное прозвище выглядит несправедливым. При жизни Болеслава Мешко проявил себя вполне достойно. Он смело бросался с мечом на врага, рисковал своей жизнью, выполняя различные поручения Болеслава. Всё указывало на то, что дело Болеслава Храброго будет в надёжных руках.

С первых дней своего правления, Мешко дал понять своим подданным, что внутренняя и внешняя политика его отца будет продолжена. Вот что повествует Длугош об этом периоде правления Мешко, сперва полном надежд, но потом обернувшемся жестокими разочарованиями. После смерти Болеслава Мешко объявил годичный траур. Польские князь и его приближённые носили траурные одежды, горюя по ушедшему правителю. По окончании траура, Мешко, получив известие о вторжении русских князей Ярослава и Мстислава в червенские города, велел своим военачальникам собирать войско для похода на Русь. Вместе со своей супругой Риксой, сменив траурные одежды на походные, он отправился из своей постоянной резиденции, расположенной в Гнезно, в Краков, где был назначен сбор войска. По прошествии нескольких месяцев, Мешко двинулся с войском на Русь.

Тем временем, русские осадили крепость Червен и другие города, отнятые у них Болеславом Храбрым во время его похода на Русь. Подвергнув опустошению эти земли, они увели с собой пленных и посадили их для возделывания земель на реке Порши возле Киева.

Кроме того, как стало известно полякам, жители Червенских городов, стремились поскорее сбросить с себя власть польского князя и плели нити заговора. Придя на Русь, поляки схватили некоторых зачинщиков бунта и отправили их в Краков, для последующего распределения их в качестве заложников по крепостям. В таком положении, Мешко удерживал своих пленников в течение ряда лет.

Длугош утверждает, что Мешко удалось сохранить за собой Червенские города на протяжении всего своего правления.

"Уладив должным образом дела на Руси и обеспечив крепости и укрепления надлежащими воинскими гарнизонами и запасами продовольствия, он вернулся в Польшу".

Верить этим словам Длугоша нет никаких оснований.

В древнерусских летописях сообщается о двух походах, предпринятых Ярославом и Мстиславом, в Червенские города.

В "Повести временных лет" под 1030 г. помещено короткое сообщение о том, что Ярослав взял Белз, входивший в состав Червенских городов. Там же, под 1031 г., говорится о том, что Ярослав и Мстислав, собрав много воинов, двинулись в Польшу и снова заняли Червенские города. Братья привели с собой большой полон, состоявший из пленных поляков, и разделили его между собой. Своих пленников Ярослав поселил по реке Роси. Следовательно, слова Длугоша о том, что Мешко удалось удержать за собой Червенские города, не соответствуют действительности.

В связи с сообщением о приводе пленников, находится и следующее летописное сообщение, датированное следующим - 1032 г., о том, что Ярослав начал ставить города по реке Роси.

В 1036 г. Мстислав, отправился на охоту, но разболелся и умер. Всю власть над Русью принял Ярослав.

Очевидно, с целью защитить Червенские города от нападений воинственных соседей, литовцев, ятвягов и мазовшан, Ярослав должен был предпринять целую серию походов против этих народов.

В 1038 г. Ярослав ходил на ятвягов. В 1040 г. Ярослав ходил на Литву. В 1041 г. Ярослав предпринял поход на мазовшан в ладьях.

Но вернёмся к Мешко. Как видим, Мешко не смог отстоять Червенские города и это стало первой значительной утратой, понесённой поляками в его правление.

Вскоре последовала ещё одна утрата. Владения поляков в Моравии перешли к Брестиславу, сыну чешского князя Удальрика. А затем пришёл черёд польских владений на Эльбе, которые с таким трудом были завоёваны Болеславом Храбрым. Оставленные Болеславом старосты и кастеляны, призванные наблюдать за безопасностью польских рубежей, почувствовав ослабление центральной власти, вступили в сговор с немцами и сдали им вверенные своему попечению крепости и замки. Сделавшись подданными немецких герцогов и маркграфов они, тем самым, обеспечили себя от нападений со стороны лютичей и ободритов. Попытка Мешко II вернуть отложившиеся территории ни к чему для поляков не привела.

В 1031 г., т.е. в тот самый год, когда поляки вновь утратили Червенские города, Бесприм, старший брат Мешко, поднял бунт и занял польский престол. Мешко пришлось бежать. Бесприм, однако, на престоле не удержался и был убит. Мешко снова вернул себе польскую корону. Но продолжать борьбу со своими многочисленными и сильными врагами у него уже не было сил. Он должен был уступить императору Конраду II земли лужичей (1032 г.). Воспользовавшись создавшейся ситуацией, против польского владычества выступили поморяне. На некоторое время Мешко удалось их усмирить. Он отдал эту провинцию своему зятю Беле, сыну короля Венгрии в надежде, что тот сумеет удержать поморян в подчинении. Но вышло не так, как рассчитывал Мешко. В итоге, поморяне обрели независимость от польской короны.

У Випона, оставившего нам "Жизнеописание императора Конрада", содержится другая версия вышеописанных событий. Согласно Випону, перед своей смертью Болеслав оставил двоих сыновей -- Мешка и Оттона. Мешко преследовал своего брата Оттона и изгнал его на Русь. Бедствуя, тот провёл там некоторое время, после чего начал искать милости императора Конрада, чтобы с его содействием и помощью вернуть себе власть на родине. Согласившись сделать это, император решил, что сам он с войском двинется с одной стороны, а с другой -- брат Мешка Оттон. Не имея сил выдержать этот натиск, Мешко бежал в Чехию к герцогу Удальрику, на которого тогда разгневался император". Сообщение это помещено у Випона под 1032 г.

Таким образом, мы узнаём из сочинения Випона о том, что у Мешко был ещё один брат Оттон. При этом, Випон приписывает участие в борьбе с Мешко исключительно Оттону, но ничего не говорит о Бесприме, который по польским хроникам был старшим братом Мешко и тоже боролся с ним.

После изгнания Мешко, Оттон получил в удел, вероятно, Силезию.

Мешко II умер 15 марта 1034 г. По сообщению некоторых польских историков, перед кончиной Мешко терзали припадки бешенства.

Одним из самых важных недостатков правления Мешко было то, что он давал слишком много воли своей супруге Рихезе, советовался с ней даже по самым незначительным вопросам.

После того, как Мешко окончательно лишился рассудка и не мог самостоятельно управлять государством, Рихеза, с согласия польских вельмож, и, ввиду малолетства своего сына Казимира, стала правительницей Польши.

Правление женщины, да к тому же, такой волевой, как Рихеза, не могло не вызвать недовольства со стороны знати, привыкшей за годы пребывания Мешко на престоле к безнаказанности и неподчинению княжеской власти.

Пронёсся слух, кем-то специально распространённый, будто Рихеза желает отдать Польшу немцам. При дворе возник заговор, направленный против правительницы. Узнав об этом заговоре, Рихеза решила упредить заговорщиков. Вместе с несколькими особо доверенными лицами, переодевшись, она тайком бежала в Саксонию. Рихеза была женщина дальновидная и рассудительная. Поэтому она постаралась обеспечить своё будущее на родине в Германии, взяв с собой королевские короны и сокровища из казны. Сперва она нашла убежище при дворе императора Конрада II, а потом, вплоть до его смерти, она проживала в бенедиктинском монастыре, основанном её родителями, пфальцграфом Эццо и Матильдой.

Своего малолетнего сына, Казимира, она вынуждена была оставить в Польше. Фактически, Казимир оказался марионеткой в руках польских вельмож, которые распоряжались им как хотели. Когда Казимир немного подрос, вельможи, опасаясь того, что он им будет мстить за изгнание своей матери, принудили его оставить престол и бежать в Венгрию.

Правивший в Венгрии король Стефан, поддерживал дружественные отношения с чехами, давними врагами поляков. Чехи упросили Стефана никуда не отпускать Казимира из Венгрии, так как не были заинтересованы в восстановлении сильной княжеской власти в Польше. Руководствуясь интересами чехом, Стефан держал Казимира на положении пленника, не разрешая ему покидать Венгрию.

После смерти Стефана на венгерский престол вступил Пётр. Политика Венгерского королевства в отношении Чехии, в тот период, претерпела существенные изменения. Когда чехи попросили Петра, по примеру его предшественника, не отпускать Казимира из Венгрии, король венгерский с негодованием отверг эту просьбу. "Если бы старое соглашение устанавливало то, что король венгров должен быть тюремщиком князя чехов, я бы сделал то, о чём вы просите", -- сказал он чешским послам.

Пётр дал Казимиру в качестве сопровождения конный отряд в сто всадников и, снабдив его оружием и одеждой, отпустил из Венгрии. Казимир направился в Германию. Здесь он встретился со своей матерью и императором. Некоторое время он находился при дворе императора и проявил себя очень смелым в военном деле.

Когда Казимир покинул Польшу, управление государством всецело перешло в руки представителей знати. С тех пор Польша надолго погрузилась в пучину анархии и беззакония. Злодеяния, творимые знатью, вызвали ответную реакцию со стороны народных низов. В стране поднялось широкое восстание, направленное против светских и духовных феодалов, которое ещё больше усугубило ситуацию. По словам Анонима Галла, "рабы поднялись против своих господ, вольноотпущенники против знатных, возвысив себя до положения господ; одних они, в свою очередь, превратили в рабов, других убили, вероломно взяли себе их жён, преступно захватили их должности. Кроме того, отрекшись от католической веры... подняли мятеж против епископов и служителей Бога; из них некоторых убили более достойным способом - мечом, а других, как бы заслуживающих более презренную смерть, побили камнями".

Происходившее в Польше не было тайной для Казимира. Он решил вернуться на родину, чтобы взять бразды правления государством в свои руки. Он тайно поведал о своём намерении матери. Рихеза, выслушав своего сына, стала отговаривать его от возвращения в Польшу. Она хотела, чтобы Казимир остался в Германии и вступил во владение её наследством. Император, узнав от своей сестры о том, что Казимир собирается вернуться в Польшу, также сперва отговаривал его от этого шага. Конрад собирался подарить Казимиру богатые княжеские владения, но тот отверг его предложение. "Справедливей и почётней владеть отцовским наследством, чем наследством матери или дяди с её стороны", -- сказал Казимир.

Император вынужден был уступить. Предоставив ему 500 рыцарей, он отпустил его в Польшу. По возвращении на родину, Казимир не сразу занял польский престол. Шаг за шагом он восстанавливал свою власть над Польшей. Сперва он, вместе со своими сторонниками, закрепился в какой-то приграничной крепости, а уже отсюда повёл дело освобождения своей страны, занятой поморянами, чехами и другими соседними народами. Только после того, как успехи Казимира в борьбе с иноземными захватчиками стали неоспоримыми, ему удалось вернуть себе польский престол.

Немаловажную роль в восстановлении власти Казимира в Польше сыграл Ярослав Мудрый. Подобно германскому императору, киевский князь объективно был заинтересован в стабилизации внутреннего положения в Польше. Подобная заинтересованность объясняется тем, что находившаяся в состоянии хаоса Польша, легко могла стать добычей врагов Ярослава Мудрого или Конрада. Никакого резона оставлять и дальше Польшу в её тогдашнем плачевном положении ни у Германии, ни у Киевской Руси не было. Ярослав Мудрый позаботился о налаживании тесных дружественных отношений с Казимиром, когда тот вернулся в Польшу. Как только Казимир утвердился на польском престоле, Ярослав женил его на своей сестре Доброгневе.

В "Повести временных лет" указана дата заключения этого брака -- 1043 г. Древнерусский летописец говорит, что в это время Ярослав выдал сестру свою за Казимира, а Казимир в качестве свадебного вено, т. е. выкупа за невесту, вернул на Русь 800 пленников, захваченных Болеславом Храбрым во время его похода на Русь в 1018 г. Таким образом, русские пленники, которых увёл Болеслав Храбрый из Киева, пробыли в Польше без малого четверть века.

В источниках нет единого мнения, по поводу того, какое имя носила сестра Ярослава, выданная за Казимира: одни источники называют её Доброгневой, другие - Марией, а третьи двойным именем Марией - Доброгневой. Логично предположить, вслед за Линниченко, что она носила два имени: княжеское Доброгнева и церковное Мария.

Длугош, однако, полагает, что Мария при перекрещивании в католическую веру, которое произошло в Краковской церкви, была наречена Доброгневой.

Вот что пишет Длугош об этом браке: " Пышная и блестящая по богатству свадьба, соответствующая и положению князя, выдающего сестру, и короля, берущего жену, празднуется в Кракове. В качестве приданного польский король Казимир получил от князя Руси Ярослава и большое количество денег, и золотые и серебряные сосуды и драгоценности, а также немалые запасы дорогих одежд и коней, так что благодаря столь блестящему браку он и наполнил своё королество богатствами и укрепил родством. Ведь он и королевство своё сделал спокойным и безопасным со стороны Руси, и пользовался русской помощью в войнах, которые ему приходилось вести с соседями и собственными [соотечественниками] ради возвращения и восстановления королевства".

Со временем, Доброгнева была помазана, как польская королева, и увенчана королевским венцом в Гнезненской церкви.

Относительно того, в каким именно родственных связях находились Ярослав и Мария - Доброгнева тоже нет ясности. Некоторые историки полагают, что Анна умерла в 1011 г. Следовательно, Доброгнева должна была быть старше Казимира, родившегося в 1016 г.

Длугош называет Марию, рождённой от Анны, сестры греческих императоров Василия и Константина.

В Густынской летописи, в свою очередь говорится о том, что шестой, по счёту, женой Владимира была гречанка; от неё же родилась дочь Мария, которая потом отдана была за Казимира I Монаха, короля польского, и родила Болеслава Смелого, который убил Станислава, епископа Краковского".

Доброгнева приехала в Польшу и была встречена с почестями, подобающими её положению. Свадьба была сыграна в соборе. Первенцем Казимира и Доброгневы был знаменитый князь Болеслав, прозванный так в честь своего прадеда. Позднее его нарекли Смелым. По случаю его рождения были большие торжества.

Помимо Болеслава, у Казимира и Марии - Доброгневы родились ещё сыновья: Владислав Набожный, Мешко III и Одон I. Мешко и Одон скончались, не оставив потомства.

По поводу судьбы русских городов и земель, занятых Болеславом Храбрым, а позднее возвращённых Ярославом и Мстиславом, Длугош говорит, что Казимир, после заключения брака с Марией, вернул их Ярославу "в знак истинного союза и настоящего родства". Следовательно, мы вправе предполагать, что между Польшей и Русью, в этот период, было заключено мирное соглашение, определявшее границы обеих государств, а Червенские города, наконец-то были признаны территорией Древнерусского государства.

Когда Казимир стал польским князем, он должен был позаботиться о том, чтобы подавить в своей стране наиболее крупные очаги сопротивления своей власти. Одним из таких очагов была Мазовия, возглавляемая князем Маславом. Сюда стекались толпы недовольных Казимиром. Здесь получали они поддержку своим стремлениям продолжать борьбу против Казимира. Как говорит Аноним Галл: "Мазовия в это время была настолько многолюдна от ранее бежавших туда поляков, что полей не хватало для земледельцев, пастбищ - для скота и сёл - для жителей".

Мазовшан поддерживали поморяне, пруссы и ятвяги, не видевшие для себя ничего хорошего в дальнейшем укреплении Польского государства.

В Великопольской хронике говорится о том, что на стороне Маслава сражались также и русские. Хронист утверждает, что Маслав призвал на помощь против Казимира даков, гетов или пруссов и русских, с помощью которых осмелился объявить Казимиру открытую войну. Что за русские могли воевать в рядах войска Маслава? На этот вопрос хронист ответа не даёт. Хотя, совершенно ясно, что это не были подданные киевского князя.

Одним словом, Мазовия, в тот период, представляла собой беспокойное и опасное для будущего всей страны место. Маслав отказывался признавать сюзеренитет Казимира над своими владениями и готовился к продолжению противостояния с ним. Неудивительно поэтому, что Казимир, после своего утверждения в землях, составлявших ядро польского государства, направил все свои силы на водворение мира и спокойствия в Мазовии.

Последовала ожесточённая и кровопролитная война между Казимиром и Маславом, продолжавшаяся около шести лет, вплоть до 1047 г.

В решающей битве с мазовшанами, Казимир, разя своим мечом бегущих врагов, оказался отрезан от своего войска и был окружён неприятелем. Князь неминуемо должен был погибнуть от рук своих противников, но тут ему на помощь подоспел некий простой воин из его войска. Казимир потом щедро вознаградил своего спасителя, пожаловав ему во владение некий польский грод и возвысив его достоинством до уровня наиболее знатных вельмож.

Поморяне, встревоженные успехом Казимира в Мазовии, двинули на помощь Маславу своё войско. Силы поморян многократно превосходили те силы, которые были в распоряжении Казимира. Поляки не убоялись столь сильного и многочисленного врага и смело вступили с ним в битву. Поморяне были разбиты. Маслав погиб, а Мазовия стала частью Польши.

Вряд ли Казимир обошёлся бы в таком столь сложном деле, как покорение Мазовии, без помощи своего киевского союзника. Действительно, в русских летописях в это время упоминается поход Ярослава Мудрого на мазовшан. В 1047 г. Ярослав пошел на мазовшан, и победил их, и убил князя их Моислава, и покорил их Казимиру.

По версии автора Великопольской хроники, Маслав, побеждённый и разбитый Казимиром, бежал из Мазовии к пруссам, надеясь найти там своё спасение. Однако, пруссы, тяжело переживая гибель многих своих воинов, которые были посланы ими ранее на помощь Маславу и нашли свою смерть в сражении с поляками, решили отомстить ему за поражение и свою обиду. Они взяли в плен Маслава и, подвергнув его тяжёлым пыткам, прибили к высокой виселице, приговаривая: "Ты домогался очень высокого, так и достигни высокого".

Одержав победу над мазовшанами, Казимир обратил своё оружие против поморян, которые шли на помощь мазовшанам.По словам Анонима Галла, в этом бою со стороны поморян участвовало четыре легиона, а у Казимира не было и половины легиона. Несмотря на столь ощутимую разницу в силах, Казимир храбро вступил в бой с поморянами и одолел их.

В 1054 г. поляки возвратили Вроцлав, захваченный чехами. Однако восстановить свой контроль над Поморьем, утраченный в годы смут, они так и не смогли.

Казимир, прозванный за свои деяния Восстановителем, скончался в 1058 г.

ПСРЛ, СПб, 1846, т.1, Лаврентьевская летопись, с.31

ПСРЛ, т.40, СПб, 2003. Густынская летопись, c/39.

Щавелева Н.И. Древняя Русь в "Польской истории" Яна Длугоша.(Книги I-VI),М,2004, с.230

Линниченко И.А. "Взаимные отношения Руси и Польши до половины XIV столетия, Ч. I. Русь и Польша до конца XII века, Киев, 1884, с.76

Королюк В.Д. "К вопросу об отношениях Руси и Польши в X в". АН СССР. Институт Славяноведения. Краткие сообщения. Из истории русско-славянских отношений. N 9,М.,1952.,с.44.

Ильин Н.Н. "Летописная статья 6523 года и её источник", М, 1957, с.76

Королюк В.Д., там же, с.50

В настоящее время, грамота большинством исследователей признана фальсификатом XI в.

Татищев В.Н., История Российская с самых древнейших времён, кн.2 , М, 1773, с.77

В X в. мы встречаем дулебов под именем волынян, племенным центром которых был город Червен.

Котляр Н.Ф. Формирование территории городов Галицко-Волынской Руси. IX-XIII вв., Киев,1985, с.32

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён..Кн 1, т.I - V, второе издание, СПб, 1896.,с.186 - 187.

Сказанное нами относительно того, что Мешко был первым исторически достоверным князем Польши нуждается в некотором пояснении. В Густынской летописи под 921 г. сообщается о смерти Лешко, "князя лядского" и вступлении на престол после него Земомысла, который, в свою очередь, умер в 962 г., оставив престол своему сыну Мечиславу или Мешко. Никаких более подробных сведений о княжении Лешко и Земомысла, летописец не сообщает.

Бременский Адам, "Деяния архиепископов Гамбургской церкви", М: 2005, с.40

В 965 г. Лужица стала отдельным маркграфством Лаузиц.

Лаузиц -- слав. Лужица.

Сельпули - округ, расположенный севернее Нижнего Лаузица. Последний располагался между реками Шварцер-Эльстер, Нейссе и Шпрее.

Селибур и Мистуи - правители вагров и ободритов.

Титмар Мерзебургский, "Хроника", М.. 2009., с.22

Граф Зигфрид фон Вальбек, сын графа Лотаря II фон Вальбек и Матильды фон Арнебург (ум.15 марта 991 г.)

Титмар Мерзебургский, там же, с.29.

Гильфердинг А.Ф.,Собрание сочинений, том четвёртый, История балтийских славян, СПб, 1874, с.399

Гильфердинг А.Ф., там же, с.402.

Аноним Галл, Хроника и деяния князей или правителей польских, М., 1961, с.33-34

Маркграфство Мейсен.

Титмар переводит его имя, как "власть войска".

Как мы помним, матерью Болеслава Храброго была племянница св. Вацлава, которая, соответственно, приходилась Болеславу Рыжему тёткой.

Титмар Мерзебургский, там же, с.165.

Кверфурт - город в Тюрингии.

Гильфердинг А.Ф., Неизданное свидетельство современника о Владимире Святом и Болеславе Храбром, М, 1856, с.12

Речь идёт о четырёх самостоятельных ордах печенегов. Слова Бруно подтверждаются более ранним свидетельством византийского императора Константина Багрянородного о том,что печенеги состояли из четырёх "фем (областей) или народов", т.е. орд, на западной стороне Днепра и из таких же четырёх на восточной. Неизвестно, среди каких печенегов - правобережных или левобережных - проповедовал Бруно.

Гильфердинг А.Ф., там же, с.14

Гильфердинг А.Ф.,там же, с.27

Согласно Лаврентьевской летописи, Рогнеда умерла в 1000 г.

Ни в одном из письменных источников не указано,как звали дочь Болеслава выданную замуж за Святополка,князя туровского.

Насад - вид речного корабля.

В.Т.Пашуто отмечает: "Налаженные пути через горные проходы связывали юго-западную Русь с Венгрией через Карпатскую Русь. В западной её части один путь лежал: от Перемышля через Дуклу и Свидник - на Бардуев .--и верховьями реки Топлы - через Прешов -долиной реки Торычи на Кошице; из Галичины и от Львова шли пути к Бескыду - на Верецкы - через Воловец - к Мукачеву,откуда через Ужгород - Собранец - Велке Михайловце - к Кошице.

Этим путём бежал из Руси в 1015 г.сын Владимира I Святослав; он был настигнут здесь братом Святополком и убит в горах,возможно,у м. Скопле,где об этом сохранилась легенда". См. Пашуто В.Т. "Очерки истории Галицко-Волынской Руси", М.,1950, с. 173.

Титмар Мерзебургский, там же, с. 160

Титмар Мерзебургский датирует это сражение 22 июля. См. Там же, с.177.

Длугощ Я., там же, с. 239

Великая хроника, Там же, с.67

Мог ли Болеслав ударить своим мечом в ворота, возведённые намного позднее его похода на Русь? Вопрос, скорее риторический. Однако, этот миф прочно закрепился в польской средневековой историографии. Последователи Анонима Галла на ниве польского летописания все как один,дружно повторяют этот миф.

Длугош, упоминая киевского архиепископа Афанасия, допускает ошибку. На самом деле, киевской архиепископии тогда не существовало. Настоятелем храма был священник Анастас.

Предслава была сестрой Ярослава, как по отцу, так и по матери, т.е. , рождённой. как и он сам, от Рогнеды.

Кнут с 1016 г. властвовал в Англии, а с 1028 г. - в Норвегии.

Снорри Стурлусон "Круг земной".

Ричард II, герцог Нормандии (23 августа 963 - 28 августа 1026 гг.), вторым браком был женат на Эстрид, дочери Свейна I Вилобородого, короля Дании.

Приписка к основному тексту произведения.

Вероятно, у Эстрид было два имени: одно, данное при рождении, а другое - христианское.

От брака с Ульвом у неё родилось трое сыновей. Один из них, Свен II Эстридсен, стал королём Дании в 1047 г. и родоначальником династии Эстридсенов ( 1047- 1375 гг.).

Аноним Галл, там же, с.37.

Ян Длугош, там же, с.247.

Аноним Галл , там же, с.47.

Длугош неверно указывает название реки. На самом деле, река Рось.

Длугош, там же, с.250.

Аноним Галл, там же, с.50.

Аноним Галл, там же, с.51.

Ян Длугош, там же, с.254.

Густынская летопись называет Казимира I Монахом, явно имея в виду предание, согласно которому, Казимир, оказавшись на чужбине, после изгнания из Польши, был определён своей матерью, Рихезой, в Париж для изучения свободных наук, но впоследствии вступил в орден святого Бенедикта в монастыре в Клюни. Когда польские вельможи, добивавшиеся восстановления Казимира на троне, прибыли туда, они нашли Казимира посвящённым в диаконы. Полякам пришлось ходатайствовать перед папой Римским о том, чтобы тот позволил, ради бедственного положения Польского государства, Казимиру вновь стать мирянином и взять себе жену. Папа удовлетворил их просьбу.

Ян Длугош, там же, с.254

Аноним Галл называет Маслава виночерпием и слугой Мещко II, отца Казимира I.

В данном случае, упоминание хронистом даков и гетов не более, чем анахронизм. Разумеется, никаких даков или гетов в то время уже не существовало.

Оставить комментарий © Copyright Богданов Константин Александрович (bogdanov.konstan@mail.ru) Размещен: 28/01/2023, изменен: 28/01/2023. 171k. Статистика. Статья: История Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Польский король Болеслав I Храбрый (992-1025 гг.)оставил заметный след в истории своей страны. Он был первым правителем Польши, поднявшим величие своей страны на недосягаемый до той поры уровень.

Богданов Константин Александрович : другие произведения.

Болеслав Храбрый и его время