Богданов Виктор Викторович : другие произведения.

Поезд Noire

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вид из окна создает эффект черно-белого фильма несмотря на множественность красок. Годы не пощадили кинопленку: она изношена и исцарапана. Интерьер тесного и жаркого вагона в сочетании с томными лучами экстерьера делает этот черно-белый фильм сюрреалистичным. Пожухлые листья. Невероятно чистое, практически прозрачное небо. Солнце в зените: оно стучится в окно толстыми струями апатичного света. Свет лишь убаюкивает и ленивит, освобождая разум от мыслей, а сердце от эмоций. Во всей этой картине не достает лишь изощренных готических звуков сродни средневековым соборным песнопениям или музыки из кинофильмов Хичкока. Мир вокруг качается в люльке уныния и опустошенности.

Поезд Noire.

  
   Пейзажи мелькают за окном словно фрагменты ускоренного слайд-шоу. В одночасье картина города с высоковольтными проводами, шумными улицами, зеркальными башнями, подпирающими небо, и монументальными бигбордами, предлагающими все прелести жизни от синтетических батончиков до новых брендовых предметов эпохи high-tech меняется на туго натянутую паутину проселочных дорог с присущими клубами пыли и аляповатыми красками разбросанных цветов - красных, голубых, желтых...В заоконном сценарии тусклые оттенки моментально сменяются дикими цветовыми гаммами и кривыми орнаментами деревьев, веток и пустошей. Поезд стрелой несется сквозь насыщенный миллионами запахов воздух. В плацкарте отвратительно душно и угрюмо. Олег медленно встает и равняется подбородком с узкой щелью в намертво закупоренном окне. Он жадно вдыхает свежий, режущий ноздри воздух.
   Вид из окна создает эффект черно-белого фильма несмотря на множественность красок. Годы не пощадили кинопленку: она изношена и исцарапана. Интерьер тесного и жаркого вагона в сочетании с томными лучами экстерьера делает этот черно-белый фильм сюрреалистичным. Пожухлые листья. Невероятно чистое, практически прозрачное небо. Солнце в зените: оно стучится в окно толстыми струями апатичного света. Свет лишь убаюкивает и ленивит, освобождая разум от мыслей, а сердце от эмоций. Во всей этой картине не достает лишь изощренных готических звуков сродни средневековым соборным песнопениям или музыки из кинофильмов Хичкока. Мир вокруг качается в люльке уныния и опустошенности. Олег открывает уснувшие глаза. Сухие белки с возбужденными капиллярами тут же подвергаются сильному удару солнечного разряда. Прозрачные лучи превращаются в зеленые гирлянды и нависают над его головой. Фокус рассеивается...Вдох...Он снова открывает глаза, бросая вызов ранящим лучам. Капилляры превращаются в алые витиеватые линии - кровавые избитые горные реки. Воздуха так мало, что он вот-вот задохнется. Не в силах справиться с невидимым врагом, Олег закрывает глаза и впадает в сомнамбулический сон. Прожекторы резко гаснут на его сцене...
   Теперь поезд медленно пробирается по мрачному, едва освещенному тоннелю. С каждым новым стуком колес хлынут воспоминания, смешанные с нелепой формой сновидения. Вся эта еще более нелепая смесь уносит его в не менее нелепое прошлое...
   Вот ему одиннадцать или двенадцать. Он стоит один в окружении черных руин железобетонных замков, чьи фундаменты, некогда прославленные в утопичных слоганах и воспетые в призывах к строительству нерушимого будущего, теперь уходят вглубь десятилетий, являя собой лабиринты с арматурными стенами и подчеркивая былую реалистичность места и действия. Слева тянутся избитые, искромсанные столетней нагрузкой в миллиарды тон рельсы; по их ржавым полосам ползут тяжелые вагоны, покрашенные невпопад в омерзительно коричневый цвет и перевозящие лишь одним им известное нечто. Воздух пронизан металлом и гарью. Он стоит и мечтает о море, которого никогда не видел... Его влекут безбрежность и стремительность прибоя, волнующая зыбь песочных кристаллов и непоколебимость волн, омывающих солью души и кричащих о неизбежной цикличности. Он почему-то уверен, что только на берегу моря не нужно скрываться от преследований естественного отбора. Снова стук колес и теперь ему четырнадцать: он высокий и тонкий с тугими венами на тощих, но сильных руках. Его русые волосы выгорели на индустриальном солнце и приобрели цвет сочной нескошенной пшеницы. Тело покрывает тяжелый зеленоватый загар....Память уносит его в пустынный парк, где он одиноко сидит на облупившейся от древности лавочке. Минуту спустя он уже не один: толстый дядя в солидном костюме подсаживается рядом и улыбается самой невинной из всех улыбок, которые ему доводилось видеть. От него пахнет парфюмом и теплом. Еще мгновение и он лежит голый на диване в странной комнате с маленьким окном. Он стонет, кричит и вытирает слезы в то время как дядя пыхтит и хрюкает над ним, и над скрипучим диваном, и над солидным костюмом. Резкий запах пота вперемешку с парфюмом вызывает тошноту. Теплом больше не пахнет...Дядя вручает ему две купюры и провожает такой же невинной и доброй улыбкой. Теперь сцены сменяются еще быстрее с каждый метром, оставленным поездом позади. Вот ему пятнадцать и он идет по шумным московским улицам с кричащими рекламами, дорогими машинами, отрешенными людьми...Люди все время куда-то спешат и нет им ни до кого дела; они слишком заняты поиками своего собственного рая. Жизнь использует каждого из них как материал для вторичной переработки. Новые друзья. Плешки. Знакомство с Аароном, толстощеким американским парнем, приехавшим в Россию с багажом Orbitа, Marlboro и несколькими тысячами баксов наличкой. Аарон - сексуальный путешественник, коллекционер "клубничных" приключений: он путешествует по странам третьего мира, совращает парней и платит им за съемку в его собственных порно-фильмах, коих у него припасено немало... Еще одна вспышка и теперь Олег в просторном номере гостиницы с дюжиной малолетних бродяг, голым Аароном и его жеманным ассистентом, орудующим с камерой. Аарон по очереди упивается каждым из тщательно вымытых мальчиков, затем просит их насладиться друг другом. Снова стоны, крики, маты, соленый пот на губах, запах тестостерона и солнечные зайчики в отблесках объектива...Спящая голова идет кругом. Он чувствует пряный прилив рвоты. Рот сцеплен вязкой и кислой слюной...Прочь от этих мыслей! Но поезд продолжает монотонно трещать на рельсах и дремота еще крепче сжимает его в своем кулаке.
   Сцены продолжают всплывать словно кто-то намеренно нажал на дистанционном пульте кнопку обратной перемотки. Плешки и гей-бары Варшавы и Праги. Ночные улицы с неоновой иллюминацией. Клубы Амстердама, Берлина и Гамбурга. Кусащийся Jim Beam и уводящий в забвение гашиш... Бодрящий ecstasy и обессиливающий опиум... Горький похмельный привкус... Чернокожие сутенеры и сумасшедшие боллеры... Старики в костюмах за штуку долларов с обрюзгшими телами и почечными точками на холеной коже... Дальнобойщики с пивными животами и запахом бензина и солидола... Гламурные клабберы, пахнущие Kenzo и легкими родительскими деньгами... Негры, пахнущие имбирем, и моряки с соленой, обветренной кожей...Скинхеды с анальными плагами и эксгибиционисты с бесполезно болтающимися членами...Отцы счастливых семейств с чистыми репутациями и двойной жизнью...Гомосексуалисты, скрывающиеся за толстым стеклом бокала от предписанного судьбой одиночества...Фото-сессии для дешевых порно-журналов...Софиты и вспышки фотоаппаратов в убогих и захудалых студиях...Мастурбация перед бесчисленными веб-камерами для живых соло-шоу...
   Какой-то шорох извне заставляет его открыть глаза и выглянуть в окно. Небо низкое и беспокойное. Хрупкие дождевые капли едва касаются пыльного стекла и тут же соскальзывают по нему вниз, чтобы слиться в темный ручеек. Поодиночке им не выжить на вертикале. Так же как и не выжить ему одному на своей собственной вертикале. Абсурдная рекламная пауза...Желудок сжимается в узкую спертую капсулу. Нёбо немеет. Тяжелая кислота обволакивает язык. Он выходит в тамбур и поджигает сигарету. Едкий дым впивается в сухие глаза, выедает белки, еще больше раня распухшие малиновые и желтоватые капилляры. Привкус желчи во рту... Снова вспышка: теперь память продожает преследовать его отдельно ото сна. Темная улица, дождь. Старое авто с желтыми фарами-глазами. Приглашение покататься. Он знает, что ехать не стоит: приглашающий явно не в себе. Но нужны деньги. Он кивает и захлопывает дверцу с громким щелчком. Машина медленно уходит в дождь. Грязная голландская подворотня. Мужчина всасывается ему в губы. От грубой щетины и промозглости по спине бегают мурашки. Во рту вкус дешевого табака и гнили. Олег порывается уйти. Во тьме блестит толстое лезвие. Удар в живот. Незнакомец освеживает его как молодого поросенка. Предрассветный туман. Серо-голубая дымка проплывает над израненным телом. Больница для неимущих. Три ножевых ранения, ни один жизненноважный орган не пострадал. Анализ крови в рамках стандартной процедуры. Страшная медсестра с конопатыми щеками прячет блеклые глаза и с востором в голосе объявляет, что он инфицирован. В этот момент Олег ничего не чувствует. То, что он теоретически должен был чувствовать, умерло в нем в странной комнате с маленьким окном, на скрипучем диване, под солидным костюмом... Он долго смотрит на идеально побеленный потолок, затем переводит взгляд на дочиста вымытое окно. Кажется, что во всей этой комнате он один такой нестерильный. Но нет - на блестящую гладь стекла садится толстая зеленая муха, которой дела нет ни до чего на свете, кроме того, как бы измазать все эту идеальную начищенность собственным дерьмом. Он чувствует себя мухой, зеленой и толстой. Она кажется ему единственным настоящим другом во всем мире. В отличие от других, она ведет себя максимально адекватно месту и действию - не пытается показать, что ей есть до него дело. Ему кажется, что муха больна отсутствием радости - уж очень невесело она ползает по стеклу...Ангедония...С тех пор к нему стал наведываться Бог. Иногда Бог приходит с широкой улыбкой на большом черном лоснящемся лице, разряженный под рэппера: толстая золотая цепь на толстой шее, мешковатые джинсы, кепка задом наперед, сигара в перламутровых губах. В такие минуты Олегу становится весело. Но чаще всего Бог приходит грустный, садится рядом и смотрит с неприкрытым упреком...
   Писклявый голос объявляет конечный пункт прибытия. Поезд тихо ползет по платформе. Пассажиры сконцентрировались в проходе. Туфли, каблуки, ноги, юбки, шляпы, сумки...Олег сходит на землю и закуривает: сигаретый дым рассасывается горечью в остывающем от жары воздухе. Глаза мгновенно находят стройного паренька с чувственными губами и васильковыми глазами. От глубины и синевы этих глаз Олегу становится не по себе. Понятие невинности со всей присущей этимологией олицетворена в этих глазах напротив. Парень оценивающе смотрит, улыбается, выжидает...Олег подходит почти вплотную. Тонкая струйка сигаретного дыма является теперь единственным препятствием. Внезапно большой черный Бог вырастает между ними. И снова нет улыбки на его важном лице: он серьезен и огорчен. Олег бросает взгляд на парня, который смотрит уже с нескрываемым интересом. Обойдя Бога стороной, он подходит к парню и изображает добрую и невинную улыбку. Он чувствует, как от него исходит тепло, как оно обезоруживает и успокаивает парня, чье волнение заметно в сухих губах и влажных ладонях...
   Мгновением позже они будут идти бок о бок по красной кирпичной полосе. Обернувшись, чтобы весело помахать Богу напоследок, Олег увидит лишь тонкую серую струю, из последних сил пытающуюся подняться вверх от брошенной им сигареты...
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"