Аннотация: Да, я не Пушкин и не Лермонтов. Но в тот момент они не смогли описать ту красоту, которую мы с братом увидели. Вот и пришлось попытаться это сделать мне... Интересно, получилось ли? Что скажите?
Этот чудесный мир.
- Что сидишь? Думаешь? - спросила я у брата. Он сидел на вершине скалы, а я стояла рядом. За нами развалилась на солнце старая упавшая пихта, а перед нами раскинулся огромный, неведомый край. Кругом было тихо, хотя, и птицы пели свои песни, дул ветерок, и о чём-то шептались деревья.
- Права была учительница, - с вдохновением и задумчивостью начал Виталик, - Помнишь, как в том сочинении? "И ничто не могло разрушить этой тишины..."
- Помню.
Мы сидели и молчали, понимая друг друга без слов. Я закрыла глаза и, облокотившись на огромный камень, наслаждалась этим удивительным и чудесным моментом. Я много раз была и на море, и в горах, но, почему-то, никогда раньше не чувствовала себя такой счастливой и свободной... Ветерок продолжал играть со старыми пихтами.
Мой брат смотрел вниз.
- Хотел бы я, как эта палочка, вот так слететь со скалы вниз и не разбиться. Остаться живым. Что скажешь?
- И я бы хотела. Но человеку это не дано. Почему-то.
- Почему-то, - как эхо повторил он.
- Наверно, потому, что человек большой, а палочка маленькая. Скинь от сюда бревно, и оно расшибётся в щепки, а палочка будет цела.
- На что ты намекаешь?
- Да так, мысли вслух.
Мы снова задумались, и оба молчали. Мои мысли унесли меня куда-то далеко, и я уже не помню, о чём тогда думала.
По-прежнему мы сидели на вершине скалы, поглядывая то на бездонное безоблачное ярко-синее небо, какое бывает только здесь, в горах, то на виднеющиеся вдали цепи гор, то на великое плато Лаго-Наки.
Иногда на секунду может показаться, что всё вокруг вымерло, но стоит прислушаться или приглядеться, как поймёшь, что лес полон жизни. Вон по сосне тянется колонна муравьёв, а там, прямо из-под старого бревна, рвётся к солнцу первый подснежник. Вокруг тебя кипит жизнь. Даже спящие горы, великие и грозные великаны, кажутся живыми. Дует ветерок, и пушистое, заснеженное плато оживает, и начинает казаться, что оно хочет засыпать весь мир белыми хлопьями, подобно дракону, жившему здесь много лет назад.
- Жаль, что нет здесь Лермонтова или Пушкина. Только представь: через сто, тысячу лет ничего этого может уже не быть. А будь тут какой-нибудь поэт, он бы обязательно что-нибудь написал об этих местах, - после длинного перерыва грустно заметил мой брат.
Мы просидели ещё несколько часов, но так и не сказали друг другу ни слова, и мы оба понимали, что больше никогда не увидим эту красоту, но она навсегда останется в наших сердцах.
19 апреля 2010год.