Рояль был гордостью квартиры и жильцов. Он блестел всеми боками. Если открыть крышку, то он весело скалил бело-черными клавишами. Он был полон струн и звуков. И ещё, он умел спокойно молчать, когда на него не обращали внимания. Он молчал, когда соседи делали ремонт, и нервные рюмки дребезжали в серванте. Он молчал, когда по ночам машины орали всей своей сигнализацией и будили весь дом. Он молчал, когда даже пес за стеной подвывал поющему во дворе аккордеону. Он знал, что он должен молчать или играть великую музыку. Он был выше.
Места он занимал много. За это его даже хотели продать. В такие дни в доме начинались споры - чьё место занимает почтенный рояль? Хозяйка считала, что место платяного шкафа или телевизора. Хозяин мечтал о кресле и столике в закутке, чтобы уединяться после работы. Сынишка настаивал, что рояль занимает место компьютера и игровых приставок. Дочка была ещё маленькой, но ей хотелось большое зеркало и место для танцев перед ним. Она иногда танцевала перед роялем, но он отражал её довольно скупо, а, когда девочка чуток подросла, она потеряла из вида отражение собственной головы.
Разговоры о продаже обычно заканчивались на бабушке. Старая женщина вспоминала, когда и кто подарил рояль её маме ещё в детстве. То ли отец, то ли дядя подарил ей рояль в надежде воспитать из неё благородную девицу. Воспитали, но жизнь оказалось не слишком благородной ни к маме, ни к роялю. Сплошные проблемы, голод, переезды, теснота коммуналок. Рояль бы продали или пустили бы на дрова, если бы он время от времени не подкармливал бы семью. Чужие детишки играли на нем гаммы, хозяйка учила правильно держать кисть и правильно двигать пальцами. Рояль всё это терпел и мечтал играть великую музыку. Иногда он думал о простоте мужской судьбы - единицы играют нечто великое, большинство просто кого-то кормят. Одно утешение - его хозяйка очень радовалась, когда он мог её и её детей кормить, и очень огорчалось, когда ученицы и ученики вырастали и лишали его возможности кормить хозяйку и её детей. Потом жизнь наладилась, потребность в его услугах отпала. Он по-прежнему гордо занимал своё место и продолжал мечтать о великой музыке.
Разговоры с бабушкой обычно заканчивались ничем. Все слишком уставали спорить на тему, чьё место занимает рояль, почем ныне разные реликвии, и почему век новых вещей намного короче старых. Рояль же вспоминал о великом переезде из коммуналки в новую квартиру. Тогда целых три комнаты воспринимались как огромный простор, и никто даже не думал, что рояль занимает чьё-то место. То был миг великого торжества и комфорта. Началась счастливая жизнь, постепенно наполнявшаяся вещами и внуками. На рояле играли всё реже, больше всякую ерунду. От него уже не хотели, чтобы он кормил и сберегал. Тут-то он впервые узнал, что занимает чьё-то место. Эти разговоры его раздражали. Да, от него хотели избавиться, и никто не хотел дать шанс хоть разок сыграть великую музыку.
Потом пришло горе. Умерла хозяйка. Но горе спасло его на время - освободилась целая комната. На время о нем забыли. Он перестал быть лишним, но и не стал нужным. Теперь, слушая разговоры о продаже, он ощущал особый дискомфорт. Снова никто не думал о его желании хоть разок сыграть великую музыку. Его гордое имя, точнее, имя фирмы, и возраст оценивали исключительно в рублях. Дочь хозяйки заступалась за него, а он думал о большой несправедливости - только смерть дочери хозяйки освободит целую комнату и может заставить на время оставить его в покое.
Вот так за разговорами и прошло несколько лет. Старушка умерла, комната освободилась. Семья горевала. Рояль думал о своем. Жизнь продолжилась своим чередом. Горе ослабело, о рояле, занимающим чужое, непонятно чьё, место стали вспоминать всё чаще и даже открывали крышку и водили по клавишам пальцами. И, конечно, все годы с него стирали пыль и позволяли гордо сиять.
Однажды, разговоры о продаже начались при гостях. Гости радостно приняли участие в дискуссии. Обсуждалось всё - от марки рояле и цены антиквариата до цены шкафа и нового компьютера. Очень занимательный получился вечер с водкой, горячими блюдами, чаем с десертом. Наконец, один из гостей вдруг вспомнил, что в детстве очень неплохо играл чижика. Он сел на старенькую, вращающуюся табуретку, вежливо поднял крышку и попробовал сыграть. Рояль расстроился. Игру пришлось прекратить. Никто не понял, почему... Да потому, что нельзя вечно мечтать о великой музыке. Когда-то надо завязывать.