Мужчина в потрепанном резиновом плаще, шагал по старенькой, улице, исковерканной выбоинами и трещинами в асфальте. Пятиэтажные дома по обе стороны дороги смотрели на него пустыми глазницами окон. Капли осеннего дождя стучали по капюшону, отдаваясь в его ушах противным ощущением сырости и холода. В небе, где-то за серыми домами, вспыхивала молния, но оглушающих раскатов грома за ней не следовало. Дождь должен был прекратиться с минуты на минуту, оставив после себя иссиня-черные сумерки, пропахшие сыростью и озоном.
Мужчину звали Кирилл. Он был одним из немногих сантехников в городке с невыносимым названием Топье. Мерзкая, никчемная работа, отняла у него половину жизни, и еще больше драгоценного здоровья. В свое время, он хотел попытать удачи где-нибудь еще, но так и не решился, отыскав множество причин, не покидать насиженного места. В конце концов, он просто ненавидел перемены. А теперь считал, что менять что-либо слишком поздно - он уже не мог представить себе другой жизни. Он был трус и неудачник, давно с этим смирившийся.
В этой части города никто не жил. Пятиэтажные дома советской постройки медленно разрушались. Вся улица была завалена размокшей листвой и сорванной с крыш черепицей. В вымоинах на детской площадке догнивали погнутые качели. Скрипела на ржавых петлях дверь ближайшего подъезда.
Кирилл глубоко вздохнул. Он ненавидел заброшенные переулки. Они напоминали ему самого себя, обреченного доживать остаток жизни на богом забытой помойке. По иронии судьбы, выбранной им самим.
Он покачал головой, и остановился у невнятной надписи на стене. Когда-то она гордо гласила "Пролетарии всех стран! Объединяйтесь!" Теперь же краска потрескалась, и осыпалась на землю крупными хлопьями. Пройдет совсем немного времени, и последние буквы исчезнут.
Кирилл оглянулся по сторонам, и, различив на углу дома цифру 13, двинулся в сторону первого подъезда. Кто-то из жителей жаловался на подтопленный подвал.
Он миновал поваленный забор и вошел в темный подъезд. Дверь за его спиной с громким скрипом закрылась. "Словно крышка в гробу, - мелькнула мысль, и Кирилл улыбнулся. - Сходим с ума потихоньку? - спросил он самого себя, и твердо решил напиться сегодня же вечером.
Сантехник нашарил в кармане фонарик и огляделся. В подъезде царил полный беспорядок. Стены лестничных пролетов покрывали невнятные надписи, нанесенные мелом и кусочками угля. Большинство из них превратились в мутные потеки, медленно сползавшие на пол. Кирилл переступил с ноги на ногу. Под подошвами сапог громко захрустели осколки стекла и кирпичная крошка. Затем желтоватый луч выудил из темноты покосившийся от времени проход в подвал.
Входная дверь давно сгнила. Она лежала неподалеку, заваленная кучей какого-то мусора. Справа от нее покоился обвалившийся лестничный пролет. Кирилл подошел к черному провалу и заглянул внутрь. В ноздри Сантехнику ударил едкий запах плесени и сырости.
- М-да, света нам сегодня не грозит, - проворчал он, разглядывая разбитый выключатель. Во время прошлой своей смены, ему каким-то чудом удалось починить проводку в одном из подвалов. Правда, дело было в обитаемой части поселка, где дома содержались в относительном порядке.
Кирилл поежился, представив, что ему придется спуститься в заброшенный подвал с одним только фонариком.
Совершенно некстати вспомнилась история про Ваську Слизняка. Кирилл несколько раз слышал ее от друга Васьки - законченного алкаша Петровича. Впрочем, люди говорили, что пить он стал после того случая с товарищем.
Васька был сантехником. Занимался ремонтом прогнивших труб, из которых, собственно и состояли подземные коммуникации в Топье. Начиная от канализации и заканчивая водопроводом - все было в его компетенции. И вот однажды, он спустился куда-то в подвал. Люди жаловались на сырость и постоянные потопы в том месте. Петрович же, остался у входа, караулить друга, на случай, если тому понадобятся инструменты или помощь.
Вернулся Васька, спустя несколько минут, и, не оглядываясь, куда-то умчался. Все что Петрович сумел различить, когда тот убегал, это белое как снег лицо, и безумно вытаращенные глаза друга, будто он побывал в аду.
Нашли Ваську спустя месяц. Нашел Петрович на втором этаже заброшенного дома на окраине поселка. Сантехник повесился на рукаве собственной рубашки, унеся с собой тайну увиденного.
Петрович после этого трижды спускался в злополучный подвал, но ничего кроме труб и мусора не нашел. С тех пор он бросил свое дело и крепко запил.
Кирилл знал, что кроме этого, ходили слухи об исчезновении жильцов. И почему-то, ему казалось, что дело здесь не в близости Чернобыльской Атомной Станции, и не в радиоактивном заражении, от которого бегут....
Кирилл снова глянул на скользкие от влаги ступеньки, и сглотнул ком в горле. Почему-то сейчас, он ожидал, что когтистая лапа схватил его за воротник, и потащит вниз, в свое жуткое логово. И уже наверняка не отпустит, как это произошло некогда, может, по воле случайности, а может, по прихоти того, что скрывалось в темноте.
Сантехник покачал головой, сообщая себе, что он взрослый человек. Он прекрасно понимает, что сверхъестественного в этом мире не существует. Как и не существует для него ничего, кроме ржавых труб канализации и водоснабжения, которые следовало починить. Если этого не сделать, то весь городок окажется под угрозой затопления.
Кирилл вздохнул, и крепко сжав рукоять фонарика, зашагал вниз.
Желтоватый лучик тонул во мраке. Вокруг царила болезненная тишина. Нарушение ее было сродни выстрелу из пистолета в ночью спальне населенного общежития.
Внизу было темно и скользко. Пахло плесенью. Пол под ногами покрывало что-то влажное, и хлюпало под каждым шагом. Кирилл собрался посветить себе под ноги, но поскользнулся и упал, выронив фонарик. Послышался звон разбитого стекла и свет погас. Сантехник остался один в полной темноте.
Пыхтя, Кирилл поднялся на ноги, и выругался. Он вытер вымазанную какой-то слизью руку о свой плащ, и, нашарив в кармане зажигалку, щелкнул кнопкой.
В тот момент, когда крохотное пламя вспыхнуло перед его лицом, Кирилл почувствовал, как расслабился мочевой пузырь, испражняясь прямо в штаны.
Перед его глазами расположилось исковерканное лицо ребенка.... Кирилл стоял, боясь пошевелиться, и глядел, как из уголков глаз, вместо слез потекли струйки крови, а рот неестественно приоткрылся, демонстрируя копошащихся в нем червей....
Не помня себя, Кирилл закричал, и хотел было броситься бежать, но ноги его подвели, и сантехник рухнул лицом вниз в тягучую жижу под ногами. Он подскочил и, не оглядываясь, бросился к выходу. Он преодолел все расстояние всего несколькими прыжками но, поднявшись по лестнице, понял, что оказался в том самом помещении, где был недавно.
Неожиданно вспыхнул свет, озарив красноватым сиянием комнату. Со стен и потолка на пол стекала красная слизь, из-за чего казалось, что это вовсе не комната, а гигантский желудок, какого-то монстра. Спустя несколько секунд, до сознания дошло, какой отвратительный смрад, царил в воздухе. Казалось, вокруг разлагались тысячи трупов. От жуткого запаха переворачивалось нутро.
Неподалеку, на тонкой нитке, обвязанной вокруг горла весело тело. Кирилл понял, что это кукла, с которыми играют девочки. Белоснежное платьице отливало красноватыми оттенками, от заполнявшего комнату свечения. Кукла улыбнулась.
- Давай поиграем! - произнесла она низким голосом, переходящим в протяжный хрип.
Кирилл обомлел, отступил назад, и повалился на пол.
Хрип куклы перешел в жуткий смех. Нитка, обвязанная вокруг горла куклы, лопнула, и маленькое тельце упало на пол, с хлюпающим звуком.
Последнее что видел Кирилл перед тем как сойти с ума, это разляпанное, словно плавленый воск тело куклы в двух шагах. И жуткий смех, пробиравший до самых костей.
Петрович, покачиваясь, вошел в темный подъезд. За спиной громко хлопнула дверь. Пьяница глупо улыбнулся, и неловкими шагами стал подниматься на второй этаж заброшенного дома. На площадке между лестничными пролетами, он остановился, и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков из горлышка бутылки. Дешевое вино привычно обожгло глотку, и веселым пламенем опустилось в желудок.
Бедный Васька. Почему он умер? Почем, он оставил старика одного гнить в этой помойке? Единственный друг. Брат. Его семья.
Петрович вздохнул, и продолжил подниматься.
Васька.... Надо помянуть. А что осталось? Ведь ничего нет! Только выпивка....
Петрович остановился у двери в квартиру, в которой нашел когда-то своего друга, чтобы снова сделать глоток. Он перевел дыхание, опершись о дверной косяк. Мысли путались. Это хорошо. Чем меньше думаешь, тем меньше походишь на человека.
Петрович тяжело вздохнул, и открыл дверь. На люстре, прямо перед ним висело тело мужчины, с обвязанной вокруг горла тряпкой. Сантехник покачнулся, и прищурился, пытаясь сфокусироваться на лице несчастного.
- Васька?! Васька снова ты? - Петрович судорожно вздохнул и, сделав несколько шагов, повис на теле друга. По сморщенным щекам текли слезы. Из горла вырывались всхлипы. Сердце гремело, словно отбойный молоток. Второй раз пережить потери друга оно не могло. Лопнула веревка и посиневшее тело упало на грязный пол.
Сердце Петровича ударило еще три раза, и утихло. Оно не знало, что перед ним не Васька....