- Мы вас всюду обыскались, Кирилл Дмитриевич! - восклицала Мария Ивановна, накрывая на стол.
Солнечные лучи, протянувшиеся через всю комнату, золотили её волосы, и лицо в дрожащем утреннем свете казалось молодым и спокойным. Она легло и умело управлялась за столом, наливала чай, расставляла блюда, и Кирилл Дмитриевич, следивший за её движениями, не замечал в них ни единого отзвука той неловкости, что возникает, когда ухаживаешь за малознакомым человеком.
- Мы уж Агафью за вами посылали, а она к вам и в комнату стучалась, и на реку бегала - всё напрасно! Подтвердите, Петр Николаевич, - быстро говорила Мария Ивановна. - Право слово, мы все подумали, что вы отправились на станцию по неотложному делу. Ну, слава Богу, нашлись! Садитесь пить чай!
- Где же вы пропадали, Кирилл Дмитриевич? - поинтересовался у молодого человека Петр Николаевич.
- За лугом, как обычно, - ответил тот, присаживаясь за стол. - Я всегда хожу туда по утрам... побродить, свежего воздуху подышать... вот и сегодня почему-то думал, что успею закончить прогулку ещё до отъезда Лизаветы Петровны, - усмехнулся он. - Да видно не судьба.
- Не печальтесь, Кирилл Дмитриевич, - сказала Мария Ивановна. - Это со всеми случается.
- Просто-напросто я надеялся попрощаться с Лизаветой Петровной, - проговорил он. - А так... не слишком приятное впечатление я о себе создал своим отсутствием.
- Ах, не берите в голову! Вы у нас самый приятный гость.
Кирилл Дмитриевич принужденно улыбнулся.
Гордо и важно громоздились на столе пироги с капустой и картошкой, вареники, печенья разных видов, выпечка, заливное из рыбы и мяса, всем своим видом показывая, что главные здесь - они, и всё это великолепие дышало, шипело и пахло на разные лады. Гудел самовар, и на его пузатых боках дрожали первые отблески лучей; варенья из клюквы, из смородины, словно гвардейский отряд, выстроились в ряд; пирамидой высились апельсины с яблоками, и за ними, выдыхая густой пар, стояла большая и неуклюжая супница с причудливым узором на боку.
Агафья, прислужняя девка, с широким, некрасивым лицом и угольно-черной косой, спускавшейся почти до самого пояса, помогала Марии Ивановне накрывать на стол. По её приказу она приносила с кухни новые блюда, растапливала самовар или смахивала с варенья настырных мух, приговаривая при этом: "Поди, поди отседа, окаянные!" То и дело смотрела она на Кирилла Дмитриевича, но, поймав его взгляд, тотчас в стыдливости отворачивалась...
Петр Николаевич потянулся за графином с водкой.
- Извольте? - вопросительно взглянул он на Кирилла Дмитриевича, но тот покачал головой. Налив себе полную рюмку, он пригладил свои генеральские усы, весь как-то выпрямился и подбоченился и, наконец, задержав на секунду дыхание, выпил. - Ох, помилуй матушка... Хо-ро-шо!.. Думали, что вы прибудете в срок, Кирилл Дмитриевич - ан нет - не дождались. Дела, дорогой Кирилл Дмитриевич, дела! Вот помню история у меня однажды случилась, до сих пор спокойно вспомнить о ней не могу. Представьте себе ситуацию: я - в бог весть каком губернском городе, которого, поди, и на карте не сразу отыщешь, в Питере - дело горит, а ни поездов, ни извозчиков - ничего нет! Да ладно бы пустяковое дело горело - на моей памяти их было предостаточно. А горит-то такое, что только Великих Князей не касается. Словом, чувствую себя очень беспокойно, стоять на месте сил нет: то к начальнику станции бегаю - ругаюсь с ним почем зря! - то к извозчикам несусь, уговаривать пытаюсь. Ну, думаю, пропал! Поезд ближайший ещё не скоро, везти никто не собирается - привет-прощай моя карьера! Делать нечего: сижу себе, с положением смирившийся, воображаю, что в городе твориться вскорости начнется. Где Петр Николаевич, спросят? Нету его! Как это нету? Никак найти его не можем! Найдите! Все дело коту под хвост без него! Из-под земли достаньте, кричат! А Петр Николаевич между тем сидит себе одинешенек в губернском городе на лавочке, голубей на карнизах считает да из города выбраться не может.
- И что же, опоздали? - вежливо спросил Кирилл Дмитриевич.
- Тогда бы я тут не сидел, Кирилл Дмитриевич, не пил водку! - рассмеялся Петр Николаевич, наливая себе вторую рюмку. - В общем, видите сами: ситуация у меня самая что ни на есть пропащая, - продолжал он. - И тут, батюшка мой, нежданно-негаданно, подъезжает ко мне какой-то мужичок, лохматый весь, забитый, как и лошадка его, и говорит, мол, поехали, барин, довезу до удобной станции. Что мне оставалось делать? Сунул ему червонец, и мы поехали. Можете себе вообразить, каково это, приличному и пристойному адвокату, которого знает чуть ли не весь Невский, ехать в простой телеге, на влажном сене и с чемоданом на коленях! Трясет, грязь из-под колес летит - страх! - как бы себе штаны не замарать. А я в то время о себе много воображал - у-у! - чувствовал, как глупо в телеге выгляжу, краснел, стыдился. Этакий господин, думаю, а в телеге мужицкой едет. Стыд! Потом уж сам застыдился, что говорить. Но ничего, весь день с мужиком ехали, скоро уж и до узлового добрались, а там я и на шестичасовой сел. Едва-едва добраться успел.
Петр Николаевич подцепил на вилку тонкий ломтик говядины и, выпив вторую рюмку водки, закусил, а после довольно крякнул.
- Прелестно, матушка, просто прелестно!
- Быть может, у вас к Лизавете Петровне было какое-нибудь дело? - заботливо осведомилась у Кирилла Дмитриевича Мария Ивановна.
Тот покачал головой.
- Ничего важного, - ответил он. - Только если хотел рукопись через неё передать Михаилу Михайловичу...
- Эта ваша работа? Как она продвигается?
- Хорошо, - улыбнулся молодой господин. - Должен признаться, мне здесь славно пишется, на природе.
- Обязательно почитайте нам сегодня вечером.
- Собственно, там одни пустяки, - проговорил Кирилл Дмитриевич. - Ничего особенного, я в ней даже до конца не уверен.
- Будет вам скромничать, Кирилл Дмитриевич! - сплеснула руками Мария Ивановна. - Мы вас очень просим!
- Конечно же, почитайте, - присоединился к жене Петр Николаевич. - Когда нам ещё выпадет случай послушать молодых писателей? Кстати, позвольте спросить: о чем ваша рукопись?
Кирилл Дмитриевич не торопился с ответом; прежде он осторожно отпил горячего чаю, стараясь не обжечь язык, попробовал пирога с капустой, и только после промолвил:
- Не берусь сказать точно, Петр Николаевич, это довольно трудно. Наверное, о том, как сидят простые люди и обедают.
- И всё? - усмехнулся его собеседник.
- Пожалуй, я не так выразился, - сказал Кирилл Дмитриевич. - В общем, они, так же как и мы с вами, пьют чай, ведут разговоры, гуляют и ходят на рыбалку. Ничем они не отличаются от нас, таких же обыкновенных людей.
- Позвольте, Кирилл Дмитриевич, - перебил его Петр Николаевич. - Но где же в том, что ваши герои пьют чаи и разговаривают, интрига... смысл, где?
- Я бы мог забросить своих героев на край света, Петр Николаевич, да что там - на Луну! Мог бы пустить их в кругосветное путешествие, с приключениями, погонями и опасностями, - говорил Кирилл Дмитриевич и весь становился как-то больше и значительнее, как всегда с ним случалось, когда речь заходила о его работах. - Иной раз мне приходила в голову мысль даже описать драму на войне. Это очень благодатный материал для такой истории. В конце концов, ничто не мешало бы мне выдумать интереснейшую и остроумную любовную интригу. Или взять и написать изящный роман для тонких барышень. Да-да. Повторюсь, все это вполне возможно и осуществимо для меня. Только смысла порою, увы, мне видится в этом ничуть не больше, чем в том, как сидят и обедают люди.
- Все вы вроде верно говорите, - после небольшой паузы проговорил Петр Николаевич, - Но есть все-таки есть в ваших словах то - не могу назвать точно, что именно - то, с чем никак не могу я согласиться. Было бы чудесно, если бы вам нам прочли вашу... эм...
- Повесть.
- Да, вот именно. Доставьте нам такое удовольствие, прошу вас.
Кирилл Дмитриевич оглянулся и внимательно посмотрел на обоих супругов.
- Хорошо, - наконец сказал он. - Обещаю.
- Вот и славно! - хлопнул в ладоши Петр Николаевич. - Вот и славно! Тогда-то мы с вами на эту тему и поспорим!
- Всё-то тебе дискуссировать, Петр Николаевич, - в шутку упрекнула его жена. - Совсем утомишь нашего гостя. А вы кушайте, Кирилл Дмитриевич, кушайте! Смотрите какой вы худой. Где же ещё сил будете набираться, как не у нас? Все свежее, все с пылу с жару! Окуньков испробуйте - не стесняйтесь! - или супчика, пожалуйста, он у нас из пива и сметаны. Что вы как ни родной, Кирилл Дмитриевич? Или, может быть, не вкусно?
- Всё очень даже чудесно, Мария Ивановна, - отзывался Кирилл Дмитриевич.
Беседа текла оживленно и смело; Петр Николаевич большей частью справлялся о городских происшествиях и судебных делах, а его жена рассказывала гостю о последних новостях, в их числе, и о скором приезде Николая и Ксении. Кирилл Дмитриевич старался поддерживать беседу и, отвечая на расспросы супружеской четы о своих впечатлениях и занятиях, был очень любезен.
- Познакомились с кем-нибудь из дачников? - спросила у него Мария Ивановна.
- Можно и так сказать, - ответил он. - На днях я имел возможность познакомиться с m-lle Ниной. Правда, знакомство наше вышло случайным.
Петр Николаевич нахмурил брови.
- M-lle Нина, m-lle Нина... - пробормотал он. - Не припомню я что-то такой особы.
- Она переехала к нам совсем недавно, - подсказала Мария Ивановна. - Ты должно быть видел их: они были тогда на реке, вместе с сыном, чудесным мальчишкой лет десяти. Помнишь? Просто-напросто m-lle Нина мало с кем водит близких знакомств, оттого никто её у нас почти и не знает.
- Возможно, - проговорил Петр Николаевич, почесывая нос. - А вы что на это скажете, Кирилл Дмитриевич?
- Мы общались всего несколько раз, - пожав плечами, произнес он. - Но мне она показалась вполне милой и обаятельной.
- Если хотите, приглашайте m-lle Нину к нам на чай, - сказала Мария Ивановна.
Кирилл Дмитриевич осторожно поинтересовался, не вызовет ли это беспокойства.
- Ну что вы такое говорите! Ни в коем случае! Признаться честно, мы уже давно хотели познакомиться с ней. Как только будет возможность - обязательно приглашайте. Слышите? И сына тоже зовите.
Для Кирилла Дмитриевича, свое отрочество и юность справившего в большом и шумном городе, удивительным казалось радушие и гостеприимство Марии Ивановны. То, с какой добротой и лаской она принимала гостей, неизменно восхищало его и радовало. Да и как тут было не удивляться, если даже совсем малознакомого человека, какого-нибудь дальнего родственника их бесчисленных друзей, всегда окружали вниманием, угощали ужином и жаловали комнатой. Между тем, то же было справедливо и для него, Кирилла Дмитриевича. Единственное, что связывало его персону с супружеской четой, было их общее знакомство с петербургским издателем - Михаилом Михайловичем. Он-то и предложил молодому господину погостить у супругов, набраться сил и закончить свою повесть.
Черта отчуждения, что обычно лежит между далекими друг от друга людьми, исчезла в первые же дни. Они отлично поладили, и их общение, за обедом ли, за поздним чаем на веранде, выходило легким и ненатужным. Иногда Кирилл Дмитриевич и Петр Николаевич играли в шахматы, партия в которые всегда оканчивалась одним и тем же результатом: сказывался опыт Петра Николаевича. Солнце, пробиваясь сквозь листву, медовыми пятнами падало на шахматную доску...
Вечером прибыли Николай и Ксения. Первой к крыльцу подкатила коляска молодой особы, девушки лет двадцати, обладательницы спокойной красоты и того же мягкого и ровного голоса, а примерно через час заслышалось и приближение Николая. Мария Ивановна суетилась вокруг молодых, и оба, обнимаясь и целуясь с хозяйкой, уверяли, что не стоит ради них беспокоиться, и что со всем они прекрасно управятся сами.