Болтрушевич Софья : другие произведения.

Отшельница

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прода от 05.02
      Вот живешь ты себе спокойно, никого не трогаешь... как тут же кто-то решает умереть у тебя на пороге. Или в твоем любимом овраге.
      Без лишних моральных терзаний полутруп остается лишь вылечить, да прогнать подальше. А то мало, вдруг семейные проклятия заразные.
      И живешь ты себе спокойно снова...
      ...пока он снова не появится у тебя на пороге

Болтрушевич С.

   Отшельница (черновик)
   Внутри дома стояла пронзительная холодная тишина. Старые часы на стене под потолком мерно отсчитывали оставшиеся до рассвета минуты. Если прислушаться, можно уловить, как за толстыми стенами шелестел в листве ветер, а в погребе то и дело подскрёбывалась мышь. Ветер подул сильнее, раскрыв небольшое окошко над укрытым цветастой истертой скатертью столом, рама гулко стукнула по стене. Лежащая на кровати девушка раскрыла глаза, бездумно уставившись в потолок.
   Затем, повернув голову набок и прищурившись, она посмотрела на часы. Те радушно начали отбивать шесть раз.
   Еще один день.
   Она вздохнула. Глаза снова закрылись, лоб уперся в подушку, будто пытаясь скрыться от укоряющего боя часов.
   Шесть утра. Сейчас будет рассвет.
   Еще один вздох. Откинув тонкое одеяло, девушка встала с кровати, потирая запястьем лоб, будто это могло помочь проснуться быстрее. Ее серо-русые, кудрявые, обычно, волосы, превратились в огромное гнездо на голове, а рубаха измялась от беспокойного сна. Раннее июньское утро не радовало теплом, а деревянный дом любил впускать его внутрь и того меньше. Потирая рука об руку, девушка засеменила к стоящей у печи кадке. Над ней висел маленький стальной чайничек-умывальник, из которого на руки девушки полилась ледяная вода. Передернувшись от холода, девушка поспешно начала умывать водой лицо и руки, а затем потянулась рукой на печь, за полотенцем.
   Если бы могла, она бы не проснулась.
   Она замерла на месте, так и не прикоснувшись ко лбу полотенцем. Небольшая капля, скользнув от линии волос по виску, устремилась от щеки к подбородку, чтобы неожиданно сильно ударить по замерзшей стопе. Подпрыгнув от неожиданности, девушка тихо выругалась. Огляделась, будто в пустом доме ее мог кто-то услышать, а затем принялась яростно растирать лицо. Стереть бы все мысли из своей головы.
   Сейчас думать не время.
   Когда часы отбивали семь, девушка уже стояла на крыльце, в поношенном, но аккуратном коричневом сарафане поверх рубахи и нижней юбки, с заплетенной косой за спиной и с маленьким лукошком свежих ягод и листьев в руках. Солнце во всю освещало небольшой пяточек земли посреди леса, на котором, скрытый верхушками деревьев, находился домик с небольшим участком грядок и кустов, в которых не сразу можно было признать смородину. Дикая малина скрывала за собой шаткую изгородь, еще сильнее пряча избушку от взглядов случайно забредших охотников и грибников.
   Лес охотно прятал шаткий домик, ничего не прося взамен. В нескольких шагах от избушки прятался чистый ручей, превращающийся в речушку, на которую нередко заглядывались рыбаки. Однако, охота в тех местах была запрещена, а потому обходили они ее стороной - во всяком случае, той стороной, что незаметней для глаз проверяющего.
   Но девица шла поутру с ведром к истоку ручья, а не к реке, по одной лишь ей ведомой тропинке. Голые ступни слегка подрагивали от уколов крапивы, но только и всего. Легкие шаги почти не нарушали покрытые росой пологи из листьев. На секунду девушка замерла, засмотревшись на то, как играет солнечный луч в просветах листьев и, отражаясь от воды в ручье, разносится тысячью мелких солнечных брызг в воздухе. Где-то наверху зачирикала птица. Девушка не знала, кто это, а птице вряд ли была знакома девушка. Но это не мешало первой в полной мере насладиться пением второй.
   Какой смысл в названиях, если дело все в чувствах?
   Встрепенувшись, девушка все же направилась к ручью.
   Начинался новый день.
  
   ***
   Пестрый базар был похож на праздничный карнавал из масок, виднеющихся тут и там. Маска торговки платками не могла разжать улыбающихся губ, чтобы не спугнуть покупателей, маска торговца рыбой упорно делала вид, что не морщит нос от протухшей партии в бочке у стены, а маска городского стражника готова была упасть в тот же миг, как он закроет глаза дольше, чем на секунду.
   Маски городских матрон сидели гордо и величественно на своих обладательницах, изредка подергиваясь от хитрых усмешек и завистливых взглядов, таких мимолетных, что их мог уловить лишь самый искусный наблюдатель. Эти маски плавно и величаво ступали вдоль торговых рядов, где вперемешку стояло все, от заморских тканей до лотков с укропом, снятым с близлежащей грядки.
   Небольшой прилавок, укрытый от яркого солнца тонким навесом, затаился между двумя крупными лавками, выложенными деревом и имеющими над собой крышу - кузнеца и книжника. В первой хозяйничал один из сыновей хозяина, деловито расставляя каждое утро образцы товаров, а затем, с такой же деловитостью пояснял покупателям обо всем в деталях так, будто сам же и занимался их производством. Его соседка лишь слегка кривила губы в ответ на бахвальство мужчины, когда тот рассуждал о температуре плавления металлов и жаре печи, зная, что к кузне сей продавец не подходит и на милю. Книжник и его помощница, вдова Эльдена, тоже знали об этом, но вежливо умалчивали, чтоб посудачить о сварах в семье кузнеца после того, как закончиться день на базаре.
   - Нет, ты только подумай, кочергой!...
   - И что, прямо в старшую?..
   - Да, а невестка не сдержалась, да и ушла из дома. Если б он хоть что-то да умел, то тогда...
   Утро перед базаром тоже подходило для сплетен. О том, кто у кого увел то ли козла, то ли коня, то ли мужа, о том, зачем страже стоять в самых неподходящих местах базара, о том, кто да как наложил проклятие на короля, который носу не кажет из замка, а если и кажет, то бледен, мрачен, и, кажись, помирает...
   Зажатую меж двух огней хозяйку лавки редких трав все это не особо волновало. Она продолжала медленно раскладывать мешочки с сушенными травами по прилавку. Мешочки из серо-бурой мешковины отличили друг от друга лишь надписи.
   Она не улыбалась и не строила недовольную мину, когда к ней подходили придирчивые покупатели. Она почти не спорила, когда кто-то пытался скинуть цену - лишь хмыкала в уголок губ и молча убирала "переоцененные" травы под лавку.
   Эльдена как-то сказала, что делает травница свои продажи так, будто делает всем одолжение. Книжник посмеялся, но стал иногда задумчиво рассматривать свою соседку.
   Кто она такая? Как ее зовут? Когда травница расставила свой прилавок в первую свою ярмарку, соседи тут же попытались выяснить это. Но все, что удалось узнать - говор у нее не местный, руки и лицо - темные от работы на солнце и в земле, а голос тихий и мелодичный, чаще усталый, чем недовольный.
   - Не одолжение делает, - через пару месяцев заметил за кружкой медовухи сын кузнеца. - Она скорей похожа на ту, что вовсе не понимает, как торг вести. Ты видел, сколько она за горечавку просит? А за побеги горицвета? Бабка моя с матушкиной стороны тоже травки собирала у себя в селе, так она за них цену непомерную просила - редки де в наших краях они, собрать трудно да напряжно, проще только для себя найти, чтоб у соседей зимой настой на порося выменять... А эта? За гроши продает, чуть ли ни даром!
   Еще через месяц и очередную ярмарку об особенностях травницы все позабыли. За день до того взошел на престол нынешний король, базарным сплетницам было не до необычности манер простой травницы, к которой уже все успели привыкнуть.
   Лицо ее привычно выражало усталость и недоумение, когда к ней пыталась подойти с очередной сплетней Эльдена или когда ее просил о скидке на сбор от похмелья сын кузнеца. Впрочем, и первую, и второго она от лавки не отгоняла.
   - Чудная она, - хмыкал сосед справа.
   - Блаженная, похоже, - неуверенно кивала слева Эльдена.
   Книжник же задумчиво покусывал длинный ус, кивал сам себе и возвращался к полкам, решив оставить эту загадку на потом.
  
   ***
   Однажды она поняла - больше всего в этой жизни она любит смотреть на свет. Смотреть из теней под деревьями как он ложиться светлыми пятнами в просветы меж ветвей и оказывается ярким салатовым пятном травы у корней. Как он просвечивает сквозь рыжие пожухшие листья осенью и играет яркими гранями инея на еловых ветках зимой. Она замирала, наблюдая за столпами света, прорывающимися из-за грозовых туч, она могла часами смотреть на подсвеченные из-под этих же свинцовых туч солнцем деревья, обретающие тот самый редкий оттенок темно-изумрудной листвы.
   Иногда она уходила на поляну к ручью и укладывалась на спину, наблюдая за колышущимися над собой стеблями трав, которые, словно дымка, ореолом облегал вечерний красный свет закатного солнца.
   Однажды она уснула на лугу, а когда очнулась, вся трава покрылась моросью тумана. Ее лежбище находилось в низине, а потом туман завис в расстоянии локтя от ее лица, и она смотрела, как солнечные лучи путаются в завихрениях дымки тумана. Ветер разгонял и снова сводил вместе волны пара над ее головой, покачивая заледеневшие стебли трав вокруг. Она продрогла до костей, но не могла заставить себя подняться и оторваться от этого зрелища, замерев неподвижно.
   Может, стоило тогда так и остаться в низине. Укрытой облаками тумана и навечно освещенной солнечными лучами.
   Тогда бы точно не пришлось бы тащить сотню мешочков со сборами обратно в избушку.
   Она на минуту остановилась, переводя дыхание. Торг сегодня шел не то, чтобы плохо, но и не на пользу ей точно. Покупатель был хорош, да только просили все одни обережные сборы (что закончились уже за пару утренних часов). Сын кузнеца накануне запил, отчего на базар утром так и не явился, оставив с носом несколько купцов, тут же направившихся жаловаться и возмущаться к его молчаливой соседке. Отогнать их смогла лишь выскочившая из лавки Эльдена, но и она тут же убежала обратно - сын кузнеца пил в компании своего давнишнего приятеля. Вечерком Эльдена шепнула, что не с проста перед самой ярмаркой книжник запил, и травнице пришлось в пол-уха слушать о смерти какого-то знакомого книжника, что служил при дворе. Дослушать ей все равно не суждено было - кто-то пришел за заказанными книгами от архивариуса, и вдова тут же побежала к прилавку.
   Ее соседке и вовсе происходящее во дворце не интересовало. Кого убила, кого женили - не важно. Главное, чтоб из леса - королевских угодий на границе с соседним государством - не гнали и давали продавать травы на базаре. О большем ей и просить не надо.
   Стражники, однако, сегодня решили взяться за нее всерьез. На выходе с базара ее мешочки захотели осмотреть и перепроверить, а у городских ворот вообще чуть не разрезали гардой ткань большого мешка, в котором обыкновенно травница тащила из леса свой товар. Ее говор - стоит, все-таки, постараться исправить когда-нибудь - вызывал у стражников еще большее беспокойство, и если бы ни поручительство все той же Эльдены, жившей рядом с городской стеной и идущей потому с травницей в одну сторону, ее бы вполне могли забрать на допрос в застенки городской тюрьмы.
   Не то, чтобы такого уже не случалось.
   Девушка слегка нахмурилась и передернула плечами, устраивая удобнее мешок между лопаток. Любопытство стражников вызывало легкое недовольство, не более того. В тюрьме ей было... некомфортно, пожалуй, это слово больше всего подходит. Старый матрас насквозь протух, но сидеть обычно было больше не на чем. Из умывальника безостановочно капала вода. Тухлый взгляд надзирателя вызывал желание помыться, так же, как и мошкара с мухами, летающими по всюду.
   В остальном - терпимо.
   Ее все равно выпустили на следующий день.
   Девушка сделала еще пару шагов в сторону ручья. Однако, даже уставшая, она не могла не замереть у самого истока, восхищаясь переливами водных потоков. Вода пела и сияла в закатных лучах и казалась на ощупь самой легкой тканью, какую только могла создать природа. Травница склонилась к ниже, набирая воду в горсти. Холодная вода струйками полилась по щекам до шеи и дальше, под рубашку.
   Она счастливо выдохнула. Совсем чуть-чуть - и она будет дома. Можно даже недолго отдохнуть, спустившись в ложбинку на лугу. Сейчас она не должна бы замерзнуть, уснув меж травами и деревьями под звон ручья.
   Она шла, не глядя, завороженно рассматривая блики солнечных лучей на стволах берез. Когда-то ей сказали, что стоит прислониться лбом к березе, так тут же пропадет головная боль. Стоит ли попробовать в следующий раз, как виски сдавит, словно тисками?...
   Вместо того, чтобы медленно спуститься вниз, нога ее наступила на какой-то бугорок на земле. Девушка недовольно глянула вниз - хоть тропинкой она ходила каждый день, все же трава достигала ей до пояса, и разглядеть, что же попалось ей под ноги, было сложно.
   Под носком ботинка чернела ткань рубашки. Рубашки?..
   Мгновение понадобилось ей, чтобы сбросить в сторону мешок. Еще секунда - чтобы опуститься на колени и развести в стороны стебли травы.
   На ее привычном месте отдыха лежало тело в темной одежде. Одна пола плаща, стащенного с плеч незнакомца, прикрывала его лицо. Можно было разглядеть лишь пряди темных волос и белеющее на их фоне бледное ухо.
   - Мертвец? - скорее удивленно, чем испуганно, пробормотала девица. - Для русалий поздновато...
   Откинув плащ, она дотронулась до шеи незнакомца, проверяя пульс. В ответ на ее прикосновение незнакомец пошевелился, силясь встать. На мгновение глаза его раскрылись, оказавшись темно-зелеными, словно листва в грозу, но тут же закрылись. Мужчина обмяк, голова завалилась на бок. Его подбородок скользнул рядом с рукой девушки, слегка оцарапав жесткой бородой ее запястье.
   - Живой, значит, - задумчиво пробормотала она, рассматривая рану чуть ниже груди незнакомца. - И что же мне с тобой теперь делать, скажи на милость?...
   Незнакомец молчал. Ручей журчал неподалеку.
   Пара шагов до избушки грозились превратиться в тысячу.
  
   ***
   На то, чтобы сбить жар начавшейся к вечеру лихорадки ей потребовалось два дня и часть запасов, хранившихся в холодном погребе. Запасы сушащихся на чердаке под потолком трав тоже пришлось потревожить, чтобы заварить - для себя самой - сначала бодрящий настой, пока девушка сидела ночью у постели больного, а на утро - успокаивающий чай от боли в висках.
Раненый не спешил приходить в себя, но успешно мешал работе над своим выздоровлением. При каждом прикосновении тело мужчины напрягалось, словно он готовился тут же бежать, но через секунду безвольно обмякало. Тем не менее, несколько раз его рука все-таки поднималась в ответ на прикосновение хозяйки избушки и стремилась отбросить подальше ее руки. Чего только стоило снять с него темную рубаху, испачканную в крови и соке ягод вперемешку со следами земли - тащила девушка полумертвого мужчину при помощи его же плаща и не особо осторожничала.
   - Думаю, ты поймешь меня, если придешь в себя, - пробормотала она, дотаскивая плащ с завернутым внутри мужчиной до крыльца избушки. - Какой же тяжелый!...
   Ступени крыльца оказались еще одной преградой на их пути. Травница тяжко вздохнула, представляя, каким скрипом ответит ее спина на подобное развлечение, однако оставлять его вот так, на пороге, было уже поздно. Был ли смысл тащить его до дома, чтоб впоследствии оттаскивать уже совсем мертвое тело обратно, да еще и могилу копать?
   Подобное времяпровождение казалось еще более бессмысленным, чем попытка спасения незнакомца, не потрудившегося даже ничем перевязать свою рану, прежде чем упасть в низину на ее поляне. Ничего в его ранении страшного не было - подумаешь, меч прошел по касательной, не задев внутренних органов. Так, во всяком случае, продолжала ворчать про себя девушка, меняя бинты на второй день.
   - Тебя ж не это свалило, скажи? - она устало отбросила с потного лба выбившуюся из-под косынки прядь. Летнее марево успело прокрасться внутрь деревянных стен сквозь открытое окно, и девушке казалось, что она вот-вот потонет в этом жаре.
   - Сколько ты лежал там, на лугу? С рассвета? - она неуверенно провела рукой по бледной щеке раненного и села на край кровати у ног мужчины. Вид его белого лица со словно вырезанными на нем темными линиями бровей, век, носа с горбинкой и полных губ почему-то не вызывал у нее жалости. Скорее злость. Незнакомец должен был бы уже очнуться, но он упорно не хотел открывать глаза.
   Вместо ответа тот зашевелился во сне, ударившись о стену головой. Словно в ответ на неожиданную боль его правая нога дернулась, спихивая девушку с кровати на пол.
   - Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! - подскочив с пола, девушка замахнулась правой рукой, приготовившись дать больному живительную пощечину. В конце концов, она не лекарь! У нее нет полного понимания того, что она должна с ним делать! И если он продолжит...
   Раненный застонал во сне. Только что поменянная повязка от его движений окрасилась в бордовый цвет.
   Вздохнув, девушка опустила руку, но все-таки слегка похлопала по щекам мужчину.
   - Ты должен был уже очнуться, знаешь ли, - пробормотала она. - Если б ни это борода, - девушка недовольно провела костяшкой пальца по подбородку мужчины, - ты выглядел бы помладше меня... А может, и правда младше, - задумалась на секунду она, а затем, опомнившись, вернулась к тазу со свежими бинтами.
   Ему нужна была помощь настоящего лекаря, а не ее. Но тащить его до города было бы двойным убийством - и его, и ее. Мало ли как бы отреагировали стоящие у ворот стражники на дикую травницу с трупом на руках. При том, с трупом странным и непонятным - никаких опознавательных знаков на темном плаще и рубахе не нашлось. Мужчина на ее кровати вполне мог оказаться как разыскиваемым шпионом из соседнего государства, так и сбежавшим из тюрьмы бандитом.
   Хотя...
   Девушка неуверенно перевела взгляд на валяющийся на полу грязный комок, в который превратилась черная рубашка. Вряд ли такие дают тюремным завсегдатаям.
   При нем не было сумок, не было мелких, затерявшихся в карманах вещей. Не было, в конце концов, и меча, которым он мог бы, предположительно, сражаться с тем, кто его ранил.
   Зато был небольшой кинжал в ножнах на левой ноге. Его рукоять украшала смутно знакомая девушке гравировка, но в тот момент, как ее разум почти ухватил за хвост воспоминание о ней, больной потребовал нового внимания к себе, и девушка забыла о гравировке на какое-то время. Кинжал пригодился, когда в спешке потребовалось резать прилипшую к телу ткань и отмерять бинты. Теперь он лежал на столе между россыпью трав и тазом с горячей водой и бинтами.
   ...что оказалось удачной случайностью, как оказалось позднее.
  
   ***
   В открытое с вечера окно светил тонкий серп луны. Неприветливый ночной свет лился внутрь избушки, освещая небольшой кусочек кровати и спящих на ней людей.
   Холодный взгляд луны упал на лицо мужчины, дразня, заставляя разлепить отекшие веки.
   Длинный вздох. Тяжесть, прижимавшая его к земле, никуда не делась. Он чуть повернул голову влево, приоткрыв глаза. Голова отозвалась гулкой болью.
   Вид неба со звездами вызвал больше рези в глазах, чем удивления, разве что... Луна?
   Сколько времени он пролежал в этом овраге? Сколько времени прошло с тех пор, как?...
   Попытка напрячь ослабшие руки и приподняться закончилась головокружением и тошнотой. Глаза совершенно самостоятельно закрылись. Точно, этот... ублюдок ведь ранил его. Потому он пролежал... сутки или более?... видимо... в лесу... Интересно, ищет ли его кто-нибудь. Перевязать рану будет непросто, он как-то не предполагал, что кроме оружия на ежемесячной прогулке ему пригодится лекарский набор. Рука машинально двинулась прикоснуться к ране на боку. Его противник вполне мог смазать клинок ядом или просто забыть почистить его от приржавевшей крови предыдущих жертв... Ладонь наткнулась на шершавую материю бинта.
   Вот теперь он все-таки смог открыть глаза полностью, не обращая внимания на боль. Какого дьявола?...
   Не смотря на дымку боли, застлавшую глаза, мужчина смог разглядеть деревянные балки над собой и крышу. Где, черт возьми, он оказался? Голова все еще отказывалась поворачиваться, а шея болела так, будто по ней били несколько часов отбойными молотками.
   Беспокойный взгляд заскользил вокруг, пытаясь разглядеть хоть что-то в лунном свете. Деревянные стены... угол печной трубы, уходящей наверх... полки? Кажется, на противоположной стене было еще одно окно. Казалось, глаза мужчины вот-вот выскочат из глазниц, дергаясь из стороны в сторону.
   Он смежил веки, глухо выдохнув. Так не пойдет. Ему нужно сосредоточиться. Он привязан?
   Левая рука, которой он успел задеть бинты на ране, свободно пошевелилась. Правая же, казалось, онемела, прижатая к боку.
   С трудом, но он смог повернуть вправо голову. Обзор это увеличило не особо, да и ночная тьма не давала что-то разглядеть вокруг. Однако немного прояснилась причина онемения правой руки, так как справа от мужчины и частично на нем лежало... что-то. Или кто-то.
   Настороженно затаив дыхание, он поднял левую руку. Медленно приблизил ладонь к... чему-то, что нагло использовало его предплечье вместо подушки, и коснулся... россыпи волос.
   Девушка что-то промычала во сне в ответ на его прикосновение и повернула голову набок. Казалось, она бы так и пролежала лбом вниз, на коленях у кровати, если б он ее не потревожил. Мужчина на секунду замер, завороженный неожиданным зрелищем, а затем резко попытался поднять корпус, опираясь на левую руку и отодвигаясь ближе к стене.
   Ключевым словом здесь было "попытался": от резкого движения голова закружилась еще сильнее, а в глазах потемнело, но он все-таки смог привстать, опираясь на стену. Послышался звук падения, вскрик, а когда перед глазами мужчины перестали мельтешить черные точки, то его правую руку закололо от притока крови, а на полу перед кроватью замерла девушка, изумленно вглядывающаяся в него. Она казалось завороженной, как и он пару секунд назад, но длилось это всего мгновение. Стоило мужчине чуть двинуться в ее сторону, как девушка сама отпрыгнула к столу и схватила кинжал, что лежал на нем, а затем наставил тот же кинжал - кажется, его собственный, хотя глаза вполне могли подвести сейчас, - в сторону мужчины на кровати.
   - Не приближайся.
   Ее голос прозвучал холодно и хрипло со сна, а глаза в свете луны блеснули диким зеленым отсветом. Сама ее поза - сидя на полу, опершись на левую руку, отведенную назад, с выставленной вперед правой с зажатым в ладони кинжалом - казалась скорее обороняющейся, но вот взгляд и голос несли в себе явную угрозу. В лунной полутьме несобранные со сна волосы и ярко горящие глаза делали ее похожей на гневливую фурию.
   "Зрелище умилительное" - неожиданно усмехнулся он про себя. В ответ на внезапно слетевший с его губ смешок рука девушки дернулась вперед, и в потоке лунного света блеснул клинок с очень знакомой гравировкой.
   С трудом шевеля языком, мужчина выдавил:
   - Угрожать мне... моим же... кинжалом... несколько грубовато... не находишь?...
   На этом его силы закончились. Он из последних сил старался держать глаза открытыми. Тяжелая голова опиралась на стену. Пока правая рука восстанавливала чувствительность, левая, на которую он все это время опирался, медленно теряла чувствительность.
   Девушка тем временем посмотрела на кинжал, будто впервые увидела. Дикий взгляд ее глаз поутих, и она, чертыхнувшись, опустила кинжал вниз. Голова ее сначала опустилась вниз, к полу, будто что-то обдумывая, а затем она снова повернула голову к тяжело дышащему на кровати мужчине.
   - Очнулся, значит, - задумчиво проговорила она. Затем начала подниматься на ноги. Мужчине показалось, что ноги ее дрожали, но в тот момент у него все начало плыть перед глазами. Держался в сознании он из последних сил. Кажется, по его лицу градом катился пот. Сил сказать своей... спасительнице?... хоть что-то еще у него не было, так что он просто продолжал молча следить за ее действиями.
   Встав, она сделала два шага вперед, приближаясь к кровати. Его лицо накрыла тень.
   - Что же нам с тобой теперь делать... - глаза девушки внимательно осматривали в темноте замершего у стены мужчины. Она нахмурилась, а затем подняла руку, словно желая коснуться его лица. Вспомнив про кинжал, мужчина дернулся в сторону - только для того, что стукнуться виском об высокий бортик кровати.
   - Агх...! Ч...
   В глазах помутилось окончательно, и мужчина осел вниз, уткнувшись лбом в подушку. По виску скользнуло что-то мягкое, стирая пот. Тонкие, но неожиданно цепкие пальцы надавили на его плечо, переворачивая на спину.
   - И ничего так нервничать... твоим кинжалом я тебя точно убивать не буду, - проворчал женский голос над его ухом, прежде чем мужчина окончательно потерял сознание.
   - ...Во всяком случае, сегодня.
  
   ***
   ...Второй и третий раз он проснулся уже на следующий день. Часы отбили семь, когда мужчина хрипло застонал во сне, дернулся всем телом, а затем почти свалился на пол. Травница еле успела бросится к нему от умывальника, в который донесла чистой воды с ручья. Мужчина секунду очумело вглядывался в ее лицо, пока она пыталась поднять его, а затем снова обмяк.
   В третий раз его разбудил недовольный голос девушки над головой.
   - Сколько еще ты будешь валяться? Тебе лучше, я же вижу! Сколько можно мне нервы трепать?! - девушка слабо похлопала по впалым щекам ладонью. - Хэй, господин! Лихорадка спала, рана не кровоточит, а если ты еще раз попытаешься во сне свалиться с кровати, мне придется тебя привязать. Просыпайся!
   Когда глаза больного открылись и посмотрели с недовольством на нее, травница нервно сглотнула, но не отошла. Строго говоря, ее действительно волновало, что незнакомец так и не очнулся окончательно, не считая ночного происшествия. Жар спал, она поменяла повязку на его боку уже дважды с ночи, а мужчина все так и не пытался открыть глаза... Ну, кроме утреннего падения, когда ей снова пришлось затаскивать его на кровать.
   Это начинало надоедать. В ее размеренной жизни был определенный распорядок - проснуться от глубокого сна, умыться, поесть просто, но вкусно, провести день на улице в поисках трав, или поваляться дома с книгой или рукоделием под настроение. Так каждый день - до дня ярмарки, дня, который позволял заработать пару монет для покупки всего необходимого два раза в месяц в летнее время и один раз в зимнее.
   Сейчас же, когда он наконец-то посмотрел на нее смурными серыми глазами, что-то внутри нее облегченно выдохнуло.
   То, что ей уже третьи сутки приходилось, не отходя от кровати, следить, чтоб совершенно незнакомый ей человек не расшиб себе лоб, упав с кровати, вызывало раздражение. И, не смотря на недостаток в девушке сильной любви к человечеству, беспокойство, потому что понять, что она делает не так при лечении, казалось бы, простой раны, травница не могла.
   - Долго молчать будем? - первой прервала девушка их переглядывание снизу вверх. - Время уж скоро к ночи.
   Мужчина ошарашенно посмотрел на нее, а затем попытался открыть рот. Вместо голоса послышался кашель.
   - Сейчас дам воды, - девушка сделала пару шагов к печи, нетопленной уже пару месяцев. Внутри стоял кувшин с холодной водой.
   Пока та стояла к нему спиной, мужчина все-таки смог приподняться на руках и сесть, опираясь на спинку кровати. Он жадно припал к кружке, поддерживаемой девушкой у его лица. Затем сам отстранил кружку, посмотрев на присевшую у него в ногах хозяйку дома.
   - Итак?...
   Он прокашлялся, собираясь с мыслями.
   - Что... произошло? - голос мужчины все еще был хриплым, но теперь меньше походил на стон умирающего. - Почему я здесь?
   - ...Думаю, это скорее у тебя нужно спросить, - девушка выжидающе посмотрела на собеседника, но все-таки пояснила: - Я нашла тебя недалеко от своего дома трое суток назад.
   - Дома? - мужчина удивленно вскинул брови. - Я думал, что был достаточно далеко от границы города... - его взгляд тут же обратился за спину, к окну, выглядывая что-то снаружи.
   - И ты все еще далеко, - равнодушно пожала плечами травница. - Мой дом стоит посреди леса, на самой границе.
   Мужчина изумленно воззрился на нее, а затем прищурился, будто в его голове мелькнула мысль.
   - Дом старого егеря?... - пробормотал он, как-то по-новому разглядывая девушку перед собой.
   - Догадался ты верно, - кивнула та. - На несколько миль вокруг нас - только лес. Ни единой живой души.
   А затем, без предупреждения, сняла левой рукой с пояса висевший на нем кинжал - все тот же - и снова наставила его на незнакомца.
   - ...а потому, если ты попробуешь как-то навредить мне, пока гостишь в этом доме, то я без особых проблем прирежу тебя твоим же ножом, - острое лезвие мягко провело по краю отросшей бороды. Мужчина в ответ лишь промолчал, но травнице показалось, что уголок его губ дернулся, будто в усмешке. Она нахмурилась.
   - Я не шучу, - проговорила она, прежде чем снова убрать кинжал на пояс. - Я без понятия, кто ты такой и почему валялся в овраге у моего дома. Если от тебя будет еще больше неприятностей, чем сейчас, - она картинно развела руки, указывая на творящийся в комнате бардак, словно пришелец своими руками разбросал по полу тряпки, травы, какие-то небольшие бутылечки и бинты, - то я со спокойной душой избавлюсь от тебя. Пожалею, разве что, о зря потраченных на твое выздоровление днях.
   Мужчина в ответ бросил задумчивый взгляд на сидящую перед ним хозяйку дома, а затем кивнул.
   - Не самое гостеприимное приветствие, - пробормотал он. Взгляд его скользнул по кинжалу, прежде чем мужчина открыто усмехнулся.
   - Ты действительно не знаешь, кто я такой?
   Девушке показалось, что по ее спине пробежал холодок. Она передернула плечами.
   - А должна? До прошлой ночи ты был лишь полутрупом у меня на кровати. В такие моменты имена не особо интересуют, - хмыкнула девушка, а затем встала с кровати. - Пока не пытайся встать, рана заживает хорошо, но все же лучше быть осторожней.
   - И это все?
   Девушка обернулась от стола, на котором только начала прибираться. Мужчина перестал ухмыляться, а лишь напряженно вглядывался в нее.
   - Ты не знаешь, кто я. И не собираешься спрашивать.
   - ...ну да, - равнодушно кивнула девушка.
   - И тебе не интересно узнать, почему я валялся в чаще леса, раненный?
   Она слегка нахмурилась, будто не понимая, к чему ведет ее гость.
   - Не то, чтобы неинтересно, - пробормотала она, рассматривая окрашенные красным бинты на столе, а затем снова повернулась к мужчине. - Мне не нужно это знать, верно?
   Тот замер на мгновение, а затем кивнул в ответ на прямой взгляд девушки.
   - Так что ты еще от меня хочешь? - продолжила она. - Недельку потерплю тебя, ничего, а как только совсем в себя придешь, можешь валить на все четыре стороны, - девушка решительно собрала в таз все старые бинты и направилась к выходу. - И буду благодарна, если больше никогда не найду твое подыхающее тело в овраге.
   Дверь за девушкой захлопнулась, оставив мужчин одного размышлять над ситуацией, в которой он оказался. Прикрыв глаза, он медленно выдохнул воздух из легких. Держаться прямо при девушке было трудно. Голова все еще кружилась, а от любого движения хотелось упасть на кровать и больше никогда не подниматься.
   Если его спасительница не соврала, то он действительно два с половиной дня пролежал в отключке. И, раз за это время его все еще не нашли, значит... значит и не найдут. О старой егерской избушке в центре чащи едва ли помнили при жизни самого егеря, а сейчас и подавно. Никто и не подумает его искать здесь. Ни враги, ни...
   Из горла вырвался смешок. Ни враги. А друзей у него и нет, чтобы искать. Слуги же не знают о том, что он направился в лес, потому искать и не будут. Первым делом будет осмотрен дворец... затем город и предместья... Учитывая то, что никто особо не горит желанием его найти, поиски в городе затянутся на пару недель... К тому времени, как он сможет снова взять в руки меч, они даже к окраинам не приблизятся.
   Мужчина кивнул сам себе. Да. Не смотря на дурноту, сознание его почти пришло в порядок. Он сможет уйти отсюда на своих двоих, при условии, что та девушка...
   - Да твою ж налево!...
   Услышав полный злобы крик с улицы, мужчина заинтересовано подался к окну.
   Не замечая его взгляда, девушка продолжала чертыхаться. Она сидела на коленях у чего-то, сильно напоминающего корыто. Над ней колыхались на ветру развешанные на растянутой между одним из кустов и стеной дома веревке какие-то тряпки и бинты.
   Из собранной с утра косы выбились волосы, мелкими кудряшками падая на лоб хозяйки. Рукава рубахи девушки были закатаны повыше, а сами руки - по локоть в мыле, подол сарафана бездумно волочился по земле.
   Чертыхания предназначались растянутой в руках девушки черной тряпке. Посередине мокрого полотнища сияла дыра, разделяющая тряпку на две части. Девушка еще раз выругалась, а затем со злости рванула ткань в разные стороны, до конца разрывая тряпку надвое.
   - Все равно это уже было не зашить, - тихо пробормотала травница себе под нос, а затем небрежно бросила части когда-то довольно дорогой темной рубашки своего гостя на край лохани.
   Солнце начало заходить. Домашние дела снова откладывались на неопределенный срок.
  
   ПРОДА ОТ 05.02.
   ***
   Через день мужчина проснулся в одиночестве. Нет, девушка больше не караулила у его кровати по ночам, а спала на широкой - раза в полтора шире хозяйки - лавке у входа, укутываясь даже в летние дни в пуховое одеяло.
   Но на этот раз, очнувшись от солнечных лучей, упрямо лезущих в окно, мужчина не услышал привычного чертыхания рядом. Бранилась девушка много: когда вода в умывальнике была слишком холодная с утра, когда приходилось менять бинты на тихо постанывающем мужчине, когда куры разбегались по лужайке у дома, прячась в кустах, когда что-то громко падало на пол на чердаке или в подвале, когда вечерний ветер задувал во входную дверь, заставляя еще сильнее кутаться в одеяло... В общем, чертыхание слышалось из всех щелей дома весь день.
   В этот же раз было подозрительно тихо. Мужчина приподнялся на кровати - сейчас ему хватало на это сил - и задумчиво осмотрелся. Солнце стояло высоко над горизонтом, а часы на стене вскоре должны были отбить одиннадцать. Одеяло и подушка были аккуратно сложены на лавке, рядом же лежало что-то, подозрительно напоминающее его штаны...
   Опустив голову вниз, мужчина заметил, что повязка на нем свежая с ночи, а у кровати стоит табуретка с чем-то, укрытым полотенцем. Под ним оказался горшочек с едва теплой кашей вперемешку с грибами.
   Хмыкнув про себя, мужчина попытался сесть, не потревожив рану. Насколько это в принципе было возможно в его положении. Бок привычно отозвался болью, но валяться в обмороке больше не хотелось. Руки, сжимающие ложку и горшочек, тоже больше не тряслись.
   Мужчина зачерпнул ложкой теплую гущу и подозрительно принюхался к каше. В принципе, было бы странно травить его сейчас, когда он идет на поправку... Вот только зачем чудной незнакомке вообще его лечить?
   Хозяйка старой егерской хижины была подозрительна. Кто она такая, почему живет здесь, зачем спасла и не оставила умирать там, где он лежал до ее прихода?... Вопросов было много, но за прошлые сутки он понял лишь то, что на любую попытку что-то выяснить, его хозяйка лишь отмалчивается, огрызается и чертыхается. Кинжал все еще оставался у нее, и она вроде как честно пообещала применить его при малейшем намеке на опасность.
   Это слегка успокаивало.
   - Да о чем я вообще думаю, - мужчина недовольно хмыкнул и поднес ложку ко рту. Каша была почти постной, но не такой уж невкусной за счет грибов. Проглотив третью ложку, мужчина задумался, что стоило проверить грибы у него в каше, и не затесались ли среди них - даже, может быть, случайно, - поганки... но, кажется, уже было поздно об этом думать. Или в малых объемах могло и не подействовать?
   Да зачем ей его травить сейчас?! Мужчина уже сам был готов чертыхаться и от греха подальше поставил горшок обратно на табурет. Если ему не поплохеет в ближайший час - доест холодную. Иначе унять зудящее внутри беспокойство не получится.
   Он откинулся назад на подушки, прикрыв одной рукой глаза от света. Как давно она ушла? Каша еще не успела остыть окончательно, значит, хозяйка приготовила ее пару часов назад. На улице тишь да гладь... остаются вопросы, куда ушла его "спасительница" и когда вернется?
   Может, стоит воспользоваться ситуацией и уйти?
   Мужчина резко убрал руку от лица. Как ни погляди, женщина, что спасла его, выглядела подозрительно. Живя одна, притаскивать в свой - а свой ли? - дом незнакомого мужчину, лечить его и караулить... Может, она все же соврала и на самом деле узнала, кто он?
   Но как? Если только по клейму на кинжале, но для несведущих оно ничего не значило. Для Те же, кто знал о нем... Мужчина нахмурился. Если она узнала его по клейму на кинжале, то сейчас вполне могла проверять свою догадку в городе. После этого она могла вернуться домой с парой-тройкой головорезов...
   Ему нужно уходить отсюда.
   Отодвинув в сторону табурет, мужчина попытался встать с кровати. За пять дней, что он не вставал с постели, ноги ослабли и подрагивали каждый раз, как он пытался на них опереться. Он смог встать, упираясь руками то на спинку кровати, то на стены, и медленно проползти к лавке. Занемевшие ноги волочились по полу, все тело покрыл пот из-за резких движений. На то, чтобы доползти до лежащих на лавке штанов ему потребовалось минут пятнадцать. Хозяйка дома прибегала со своего места ночью к нему за пару секунд.
   Как скоро она вернется в дом, из которого он пытается сбежать?
   Бок разболелся еще сильнее, но рана не кровоточила. Мужчина сжал зубы и попытался надеть штаны. Было б хорошо еще и сверху что-то надеть, но его рубашка из дорогого черного полотна теперь валялась за печью в своем новом виде половой тряпки. Штаны, как видно, пережили стирку успешнее, отчего и лежали сегодня, высохшие, на лавке хозяйки.
   В голове мужчины мелькнула здравая мысль, что, если девушка собиралась его сдать, ей вряд ли бы пришло в голову заботиться об его одежде. Ей в принципе незачем было о нем заботиться. Он решил отбросить эти мысли и подумать об этом на своем пути в город. Нужно было продумать правильный маршрут до дворца... Как быстрее выбраться из леса, не наткнувшись на возвращающуюся хозяйку дома (с возможным подкреплением), и выйти недалеко от его личной лазейки в стене...
   Все эти мысли особой не помогали с надеванием штанов. Наклониться из-за раны он толком не мог, а в руках было мало силы, чтобы натянуть штанины выше. Он без сил прислонился к стене. Часы над его головой пробили полдень.
   Сколько еще у него времени?
   Если предположить, что ушла она часа три назад, сколько времени ей потребуются, чтобы добраться до города, поговорить с нужными людьми и вернутся?
   По всему выходило, что вернутся она должна была с минуты на минуту.
   Он сглотнул.
   Жажда мучила его сейчас сильнее, чем голод, утоленный парочкой ложек каши. Судя по прошедшему времени, та не была отравлена, но мужчина решил подумать об этом позже. Кажется, рядом с его кроватью стояла кружка с водой, из которой та девушка его поила... Он покачал головой, понимая, что если сейчас попытается дойти до кровати, то просто повалится на нее и больше не встанет.
   Печь была ближе. Оттуда девушка доставала кувшин с холодной водой каждый раз, прежде чем налить воды себе или ему. Если только она не подумала подсыпать перед уходом туда отравы или какого-нибудь сонного порошка.
   - Да нет, бред какой-то, - жажда и внезапный здравый смысл заставили его в этом усомниться. Он едва переставлял ногами, чтобы дойти до лавки, держась лишь на силе воли. Вряд ли хозяйка думала, что он может добраться до кувшина в печи, скорее уж она должна была что-то подсыпать в кружку с водой или в горшок с кашей.
   Без воды он точно не сможет далеко уйти отсюда. Времени мало.
   Кряхтя, мужчина поднялся с лавки. Свой пояс он не нашел, так что пришлось застегнуть штаны лишь на пуговицы и надеяться, что они не спадут в пути со схуднувшего за дни болезни тела. Его первая цель - печь с кувшином - была совсем рядом.
   Только добирался он до нее минут пять, а затем замер, упершись в печь обеими руками и лбом, еще минут на десять, переводя дыхание. Может, ну его, этот побег?... Все равно в таком состоянии он далеко не уйдет. А вот если попробовать обороняться... Мужчина задумчиво посмотрела в сторону, пытаясь найти в доме хоть что-то, напоминающее оружие. На удивление, прямо под его ногами стояла кочерга. Если он сможет наклониться...
   - И что это даст? - зло прошипел он сам себе, прикрывая глаза и снова упираясь лбом в побеленный бок печи. Предположим, за счет неожиданности он уложит первого нападающего. Может, ему даже настолько повезет, что он отберет у него оружие - меч, ружье, дубинку, что уж попадется. Может быть, он даже остановит второго наемника этим самым оружием, и, за счет удобного положения у двери, когда они не смогут войти все одновременно, сможет убить и второго. Но что делать, если нападающих будет больше?...
   Не понятно и то, стоит ли считать за противника хозяйку дома. С кинжалом она, кажется, могла управиться. Будет ли она пытаться помочь нападающим или спрячется, спасая свою шкуру? Понять бы, что у нее на уме.
   С улица послышалось ржание лошадей.
   - Уже здесь?...
   Шипя от боли, он все-таки смог быстро подхватить кочергу и повернуться к двери. Руки и ноги дрожали, а по спине градом лился пот, но продержаться хотя бы немного он мог.
   "Стоило бежать сразу" - мелькнула угрюмая мысль, сопровождаемая слегка безбашенной: - "Ну, я хотя бы в штанах их встречаю".
   С крыльца послышались тяжелые шаги и женский голос.
   - Эй, господин убивец, ты там все еще спишь? Просыпайся давай уже, а то, что это я одна страдаю сегодня!
   Мужчина насторожено замер перед закрытой дверью, поудобнее перехватив кочергу в руке. Дверь отворилась и в комнату зашла хозяйка дома, неся в руках несколько кулей.
   - Так, просыпайся, будем в куклы играть, только чур ты - кукла... - подняв глаза от вещей в своих руках, девушка наконец увидела стоящего с кочергой наизготовку больного, которого зачем-то притащила из леса. Мужчина, застыв на месте, смотрел на женщину перед ним. Та же, прищурившись, оглядела его с ног до головы от дрожащих ног до сырых от пота волос. Затем, что-то про себя подумав, хмыкнула и отвернулась к лавке.
   За открытой дверью никого не было. Мужчина нервно посмотрел сначала на девушку, что раскладывала принесенные с собой кули на лавке, а затем в окно, на лужайку у дома. Там было пусто.
   Он резко выдохнул и опустил руку с кочергой, все еще продолжая с подозрением смотреть на девушку перед собой. Та же, услышав его тяжелый вздох, обернулась.
   - Когда я говорила про кукол, то имело в виду, что купила тебе исподнее и пару рубашек, - медленно проговорила она, с интересом рассматривая человека перед с собой. Рука ее, как бы невзначай, оказалась на поясе у кинжала. - Но, как я посмотрю, ты и без меня справишься, так что сам одеваться будешь. С тебя три серебряника и три медяка.
   - Сколько-сколько? - хрипло переспросил мужчина, слегка опешив от наглости женщины. Его прежняя рубашка стоила два с половиной серебряника, но ни что из лежащей на лавке одежды не тянуло на такую сумму.
   - Два серебряника за одежду, серебряник и три медяка - вот за это, - девушка гордо достала завернутый в платок кусок мяса. - Лучший кусок урвала. Сегодня у нас будет пир, так что с тебя причитается, - не обращая внимания на изумление мужчины, девушка переложила мясо ближе к печи, чтоб позже сварить из него бульон и запечь. Затем обернулась, снова осмотрела мужчину с головы до ног и вздохнула. Вид мужчины перед ней представлял довольно жалкое зрелище на ее взгляд. Она отпустила кинжал и резко выхватила у больного из рук кочергу.
   - Хватит стоять здесь, иди в кровать и снимай штаны.
   Качнув головой, мужчина медленно повернулся к кровати, двигаясь словно во сне. Без стены передвигаться стало сложнее. Затем он резко остановился и посмотрел в сторону суетящейся у печи девушки.
   - А штаны-то зачем снимать?...
   - Стесняешься? Не волнуйся, все, что можно, я там уже в первые твои дни в отключке повидала, - весело хмыкнула женщина. Затем, увидев, что мужчина никак не отреагировал на ее шутку и все еще стоит на месте, вздохнула и пошла в его сторону.
   Тот попытался отшатнуться, но девушка, ворча себе под нос "Вот же упрямец нашелся!" просто заставила его опереться на себя и потащила в сторону кровати.
   - Ты... уф... не заметил, пока бежать собирался,... что у тебя... уфх, какой же ты тяжелый... ха... на левом бедре во-от такая дырень сзади? - на последних словах она без церемоний сбросила мужчину со своего плеча на кровать. - Так что хватит выкобениваться, снимай штаны, надевай рубаху и лежи. У меня нет лишних сил, чтоб тащить тебя второй раз из леса, где ты снова упадешь в обморок от усталости во время своего "побега".
   Последние слова она произнесла с такой иронией, что мужчине захотелось провалиться куда-нибудь подальше под пол. Можно и в ад сразу. Но получилось лишь закрыть глаза
   - И да, снимай штаны сам, как надел, раз ты такой живучий и активный оказался. Я больше этим не занимаюсь в наших с тобой отношениях... ты что, даже кашу не съел? А для кого я старалась с утра, готовила?
   Мужчина почувствовал, что сейчас ему хватит сил только на то, чтобы выслушать уже почти привычное ворчание. Но кое-что еще оставалось непонятным.
   - Ржание...
   - Что?
   - Я слышал... ржание с улицы, - хрипло проговорил он, не открывая глаз. - Кого ты...
   - Ты что, и воду оставленную не пил? - перебила его женщина, присаживаясь на край кровати. Затем, заметив кружку у кровати, слегка виновато проворчала: - Прости, не подумала утром, что наклониться не сможешь... хотя, что ты встанешь, я тоже не думала!
   Неожиданно сильные женские руки помогли ему приподнять корпус. Обнимая его одной рукой, чтоб мужчина снова не упал на кровать, второй девушка поднесла к его рту кружку с живительной влагой. Забыв про мучающие его вопросы и сомнения, мужчина жадно глотал воду, а затем смог лишь промычать что-то благодарное, бездумно откинувшись головой на плечо держащей его девушки.
   -...ох. Так и быть, зашью твои штаны, когда проснешься в следующий раз, - слегка растеряно пробормотала девушка, укладывая отключившегося мужчину обратно в кровать.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"