На тротуаре сиротливо лежала тысячерублёвая купюра, которая случайно выпала из толстого кармана не менее толстого господина, и наслаждалась свободой. Она была совсем новенькая и очень зелёная. Она ещё ничего не знала об инфляции и курсе доллара, о своём не столь уж далёком, но тёртом предшественнике рубле, который когда-то имел в обществе примерно такой же вес, и уж совсем не представляла, что есть грязные деньги, но их удаётся отмывать. Однако кое-что ей уже удалось понять. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что люди её любят, особенно если таких, как она - много. Правда, её радость при этом омрачается вполне понятной ревностью. Подолгу она ни у кого не задерживалась; каждый стремился передать её другому хозяину, и все были довольны. Ощущение своей полезности позволяло предполагать, что вскоре она обязательно кому-нибудь понадобится, и это льстило её самолюбию.
Между тем, уже двое мужчин одновременно наклонялись к ней, чтобы подобрать. Неожиданно глаза их встретились, и в них можно было прочесть некоторую неловкость. Каждый из них понимал, что имеет на эту бумажку не больше прав, чем на обладание чужой женщиной при временном отсутствии законного супруга; и если претендент один, то ему приходится вести борьбу только со своей совестью, которую легко уговорить, но наличие сразу двух вносит дополнительную пикантность в ситуацию. В смущении они стояли рядом, не зная как поступить. Можно было просто уйти, но какая-то неодолимая сила не позволяла этого сделать. Тут налетел лёгкий ветерок, подхватил купюру, и, немного покружив, бросил её в открытый канализационный люк...