Высоки и величественны Призрачные горы. Могучие вершины покрыты белыми шапками. Пустынный край. Безлюдный, и почти безжизненный. Редкие животные топчут его пыльные тропинки. Чахлые низкие растения с трудом цепляются корнями за крошечные островки почвы в этом царстве камня.
Знаменит этот край своими туманами. В белесом мареве прячутся ущелья трещины и обрывы, жаждущие, поглотить без остатка, неосторожного путника. Иногда клочки тумана образуют причудливые формы, словно призрачных животных, или людей. Возможно, поэтому молва наделила эти земли страшными и опасными существами.
Десяток человек упорно пробирался сквозь нагромождения камня, к своей цели. Закутанные в толстые войлочные плащи с рукавами, люди были похожи как братья близнецы, только три фигуры выделялись, отсутствием больших тяжёлых рюкзаков. Издалека было не заметно, но путники уже очень устали и только близость цели заставляла их двигаться вперёд. Продвигались с осторожностью, один неверный шаг, неудачно попавшийся под ногу камень или выемка, и дело может закончиться переломом.
Наконец едва заметная тропинка, петлявшая меж вершин и горных круч, упёрлась в отвесную широкую скалу. У основания чернел прямоугольник входа в недра горы. Очертания его были слишком правильные для естественного происхождения. Над входом, едва видимые письмена, вырубленные в камне, полу стёртые ветром и дождями.
***
Дыхание исходило паром, лёгкий морозец щипал за незащищённые щёки и нос. Тяжёлый рюкзак давил на плечи, хорошо хоть кольчуги сотник разрешил снять. Нести её на спине в рюкзаке, приятнее, чем на теле, плащи япкыты и так сильно сковывают движения, а в броне мы вообще на колобков похожи стали, в смысле проще катиться, а не идти. Вдобавок сильнее мёрзли. Вообще не приветливые здесь места, дичи нет, дорог нет, холодно. Приходиться нести не себе не только провиант, но и дрова, для готовки. Хорошо хоть высоко в горы не пришлось забираться, там, на вершинах, говорят даже воздух, замерзает. Так что не вдохнуть.
Маги, которых мы сопровождали, сразу бросились изучать надписи. Точнее бросились только двое. Внучка профессора, руководителя экспедиции, просто опустилась на ближайший камень, устала. Все устали. Но меня усталость только радовала. Когда устаёшь, то спишь без сновидений, не приходят во сне образы, которые жгут, мучают и заставляют просыпаться с криком и в холодном поту.
Сотник Дорн, командующий нашим небольшим отрядом наёмников, задумчиво посмотрел на надписи, и потёр небольшой шрам над левой бровью. Чувствует неприятности, люди знающие, всегда настораживаются, когда видят этот жест. Среднего роста, кряжистый, с больной окладистой бородой "лопатой" и массивным красным носом. Слегка прихрамывает, на правую ногу, которую ему пытался отрубить вариец в одной приграничной стычке. Знатный рубака, наш командир, он терпеть не может магов и магию. "Увидел колдуна либо убей, либо беги", любимое его выражение. Но в трудные времена от таких работ не отказываться. А для нашего отряда времена настали сложные. Говорят нас, покинула удача, несколько достаточно крупных провалов, с большими потерями и люди стали разбредаться, кто куда. Из двадцати выживших, в последней мясорубке, нас осталось только восемь, тех, кому разбегаться уже вроде и некуда. Возраст, старые мы уже, ни кто не возьмёт. Но сотник молодец, не сдаётся. Пытается вернуть былое. Завидую я ему.
Пока наниматели медитировали над надписями, мы разбили лагерь. Ровная, защищённая от ветра и снега, площадка нашлась неподалеку. А вообще красиво здесь. Душные туманы остались позади, в низу. Пики, сверкающий снег вершин, снежинки неспешно, лениво скользящие в воздухе. Небо, кажется ярче, и вообще всё какое-то яркое, чёткое, словно всю жизнь до этого смотрел через мутное варийское стекло, а теперь оно растаяло как льдинка на солнце. И тишина, здесь всегда удивительно тихо. Даже спать поначалу было непривычно. Только усталость спасала.
Расстелив шкуру тога, и подпихнув тюк с бельём под спину, я с комфортом расположился, чистил свой клинок, от сырости внизу, он стал покрываться рыжими разводами, так и до ржавых пятен не далеко. По лагерю расползался приятный аромат похлёбки, что готовили наши бессменные кашевары Торк и Кир. Желудок согласно заворчал, скоро ужин.
- Докун!- О, это меня. Пришлось оторваться от полировки меча. Дорн, неспешно ступая, и тоже оглядывался на котлы, сглатывая слюну.- Пойдёшь в катакомбы с господином Гаорном.- И уже тише добавил - Один, и поосторожней там. - Наш сотник опытный человек, своих не бросает, и излишней опасности подвергать не любит. Послал бы пятерых, мало ли что, но видимо господин главный начальник Гаорн Валенский настоял на одном. Известный человек, кстати, светило имперской магической мысли. Что это они, на ночь глядя засуетились, не терпеться? Ужин же скоро!
Вход в подземелье не большой, примерно с входную дверь в жилище. Над входом надпись, выполненная на различных языках, незнакомые письмена. Наниматели уже чуть ли не приплясывали, от нетерпения. Обнажив на всякий случай оружие, я первым направился во тьму. Идти оказалось недалеко. Десяток шагов, и показался подземный зал.
Пещера, не производила сильного впечатления. Для человека видевшего подземные чертоги малого народа, здесь было слишком тесно, мрачно и тоскливо. Низкий, нависающий над чёрной водой, потолок. Вода и правда не прозрачная как в большинстве видимых мной пещер, а черная как земляное масло, но запаха масла нет, может освещение виновато. Не живой, призрачный синеватый свет, такой кристаллы Аскольда дают, видимо много их здесь. Света вполне хватало, можно не пользоваться ни факелами, ни магическими огнями. Виден крошечный островок, посреди подземного озера, на котором едва поместиться и пара человек. Едва видимый на острове, в тусклом освещении, ростом с человека пузатый кристалл, слегка озарённый багровым сиянием. Как и было сказано, меня не впечатляло. Только Ассилия, внучка профессора, молоденькая магичка, едва прошедшая первый курс Академии, восторженно ахала, рассматривая местные достопримечательности. Но ей это простительно, во время путешествия ротик её и так не закрывался от восторга. Смотрела на мир наивными голубыми глазами, как будто видела его в первый раз. Возможно, так оно и было, спящая принцесса из сказок погружённая в книги как в сон. Пробила скорлупу каменных стен Библиотек, вышла в большой мир, как цыплёнок. Весьма привлекательный и фигуристый птенчик, которого хотелось не только защищать, но и тискать. Как там, у поэта, "трепетная молодая лань". Эх молодость, только что помирала от усталости, пять минут и уже бегает и головой крутит. Её вид, взгляд голубых глаз, стройная девичья фигурка будили воспоминания, которые причиняли боль. Образ из мучительных для меня снов, забыть немедленно.
Дедушка девушки, он же светило, он же по совместительству наниматель и глава нашей экспедиции, циничный и расчетливый старый сморчок. Недоверчивый, вечно недовольный, сварливый, но сильный маг. Так классически рисовали старых колдунов в книжках с картинками, сухая сгорбленная фигура, вешалка для балахона. Капюшон постоянно одет, и из-под него выглядывает только нос, и черты лица не разглядеть. Было в нем, что-то противное, в фигуре, в жестах, в походке. Впрочем, я старался не выдавать своих чувств, и надеюсь, он не догадывается о них. Ни на минуту не выпускал из виду свою внучку. Даже в туалет водил. Если так опасался за неё, то зачем потащил за собой, зачем вытащил из иллюзорного мира книг?
Ну и последний, молодой человек, волшебник уже закончивший обучение. Полноценный маг Востерн. Высокий, тощий, с высоко задранным носом и глазами немного на выкате, специально тужиться что ли? Приставку к имени не заработал. Вот то, что меня в нём раздражает, я могу сказать точно, и не меня одного. Всеведущ как бог, всегда стараться показать свои знания, торопиться высказать их, это было бы даже смешно, если бы не было так грустно. Считающий себя изначально выше других, и истинной в последней инстанции. Пытается поставить нас, тёмных и грубых наёмников на путь просвещения и вообще света. Он даже деда Тарка пытался поучать, человека прошедшего две больших войны. Да, мы ещё благодарны ему, должны быть. Искренне удивляется, почему это не так. Смешно. А ещё постоянно наушничает на нас всех главе экспедиции, стоит только бутылочку перед сном распить, он тут как тут, следит за порядком, и наутро ждёт нагоняй от сотника. Неприятный тип.
Я единственный, наверное, из всего отряда относился к этим выдающимся личностям спокойно. Не глядел исподлобья, не скалил зубы и не начинал хвататься за рукоять меча или ножа. А чего? Собака лает, ветер носит. Вот поэтому в пещеру и взяли только меня одного. Тем временем, старик развернул на воде что-то вроде полотна, из мягкой ткани. Несколько слов, и вот на этом импровизированном плоте уже можно стоять. Магия. Он подозрительно оглянулся на меня. Да ничего страшного, я и здесь постою, мало ли что там есть, на острове с кристаллом. От всего этого несёт магией, я бы даже сказал, смердит, и точку зрения Дорна о колдовстве, я разделяю полностью. Но видимо не судьба мне, остаться непричастным. Профессор всё-таки махнул мне рукой, занять место. Пять минут, неспешного водного путешествия и вот мы уже стоим у кристалла, правда, на остров ни кто сойти, не торопиться.
- Позвольте мне первому, профессор.- С лёгкой улыбкой предложил Молодой. - Это конечно ваше открытие, но мало ли какие тут могут быть сложности. Старый задумался. Я понимаю его нерешительность, с одной стороны он хотел быть первым, столько шёл к этой цели, стольким пожертвовал ради неё. Но с другой стороны Востерн прав, это может быть опасно. Он прошелся по мне задумчивым взглядом, но я демонстративно, сделал шаг назад к краю тканевого плота.
- Ну, хорошо коллега, - И пожилой пропустил молодость вперёд.
Не торопясь молодой хлыщ подошёл к кристаллу и положил на него руку. Миг, и он рухнул на колени. Что-то не разборчиво простонав, пошатываясь, побрёл к нам, потирая руку.
- Всё в порядке Магистр, вроде бы действует, правда ощущения не приятные. - Видимых изменений не произошло, он остался всё тем же молодым засранцем.
Старый не стал долго разбираться, а бросился к вожделенной цели. В следующий момент, случилось два события. Я почувствовал сильный удар в грудь, и с удивлением понял, что падаю в озеро. Я даже движения не увидел, а удар только уже падая, ощутил. Это меня так сопляк приложил? А у кристалла завопил старик. Завопил так, как будто с него живьём сдирали кожу. Что? Как? Почему? Я ведь без доспехов, а тут плыть всего ничего. Сразу на дно камнем не пойду. Ну всё, сейчас на одного мага в мире станет меньше, только выберусь. Зачем он это сделал? Теряюсь в догадках.
Воды озера приняли моё тело, без всплеска, и сразу же потащили на дно, неожиданно глубокое озеро оказалось. Шокированный я уже через мутноватую плёнку воды видел, как девушка бросилась на островок, прикоснулась к старику, и как их обоих охватило багровое пламя.
Неожиданно пришло понимание произошедшего, как будто нашептал, кто или я это всегда знал и сейчас вспомнил только. Кристалл менял их. Множество легенд ходит, как теперь открылось мне, про этот остров. Легендарный Кристалл исполнения желаний, Бог Хаоса сотворил его на заре веков. Проклятое место. Исполняет самые заветные желания, но на свой, тёмный манер, или как того хотел его творец, корёжа тела, коверкая души. Не зря его считают проклятым, жаль, что знания о нём не затерялись в веках. Жажда власти и могущества молодого мага превратила его в демона. Таков его кратчайший путь к величию, жертвы и кровь. Жизни других молодого поганца не волнуют. Старик стремился стать бессмертным. И стал им, но словно в насмешку кристалл сделал его почти бессильным мелким бесом. Вот уж не знаю, чувство юмора у кристалла такое? Мне нравиться. А кем станет девушка, я не узнал, потому что моё понимание стало развеиваться, как и моя память, словно туман под лучами утреннего солнца. Остров находиться посреди Озера Забвения, вспомнилось напоследок. Вот почему он столкнул меня, из озера очень сложно выбраться, кем он посчитал меня, соперником или лишним свидетелем, не важно.
Почему я, всё таки, не бросился к берегу? Ведь плавать то я не разучился. Потому что вместе с воспоминаниями стирались и лица моих преследователей. Тех, что терзали меня во снах. Девушка со стеклянным мёртвым взглядом, в крови и разорванной одежде, и парень с собственной полуразложившейся головой в руках. Те, кого я убил, первые павшие от моей руки. Многие потом последовали за ним, и только их лиц, первых, я не могу забыть. Приходили, как правило, не только они одни, у каждого была собственная свита. Размытые изображения, не опознаваемые, тени, только одно их объединяло, смерть.
Но сейчас, сначала исчезла свита, а потом растворились и они. Развеивались словно дым, все мои воспоминания. Стирались, как будто и не было их. Но я, почему то, испытывал только облегчение, огромная тяжесть свалилась с души. И правда пещера желаний, мелькнула последняя мысль, каждый получил то, о чём мечтал.