Боалев Алекс : другие произведения.

Ферма черных лебедей

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Боалев Александр Иванович
   АлексПро/AlexPro

ФЕРМА ЧЕРНЫХ ЛЕБЕДЕЙ

или

СИРЕНЕВАЯ КНИГА -- 3

*****

Здесь нет инопланетян и звездолетов, вампиров и зомби. Это не сказка. Здесь красавицы не дают задротам и никто не находит чемодан с миллионом...

Здесь с первого удара могут покалечить или убить. Здесь часто убивают безнаказанно. От накопившейся злобы и или зависти. За слово. За взгляд. За просто так!

Здесь люди умирают мучительно и некрасиво.

Здесь у каждого своя правда и свои мотивы.

Здесь впустую сгорают миллионы жизней, здесь сотни миллионов разуверились.

Здесь никто не свободен и у всех есть право выбора!

Здесь нет "хороших" или "плохих" героев. Это не театр, здесь нет зрителей!

Это - полигон, где чудеса случаются каждый день!

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РЕАЛЬНЫЙ МИР!

Да знаете ли вы, что такое Россия?

Ледяная пустыня,

А по ней ходит злой человек.

К. Победоносцев.

Infelicissimum genus infortunii est fuisse felicem [Величайшее несчастье -- быть счастливым в прошлом]

  
   Пролог
  

Начало 2010-х. Где-то в Подмосковье.

   -- А если решишься, то знаешь, чем отомстит тебе "кофейная" жена? - сказал Бонда [именно так, с ударением на первый слог, Бондаренко Александр Иванович, главный герой первых двух книг], подмигивая. -- Тупенькими детьми с лакейской психологией. И ещё не факт, что они окажутся красивыми - а вдруг в тебя?
   -- Да хватит уже! - Бергман начал злиться. Плеснул виски, выпил залпом.
   "Попал! -- торжествующе подумал Бондаренко. - Гены - это дело такое... Стоит двадцать раз подумать, прежде, чем кого-то осеменять!"
   -- Ты понимаешь, -- со значением в голосе продолжил Бергман, -- что здесь совершенно другой мир?! Другие отношения, другой уровень!
   -- Чего, Берыч? - поинтересовался Бонда. - Другой уровень чего?
   -- Всего! - решительно и зло заявил Бергман. - Зарплат, доходов, потребления, общения. Здесь люди другие! И возможности для самореализации.
   Бонда пожал плечами. Кто спорит?
   -- Мы живем только раз! - Бергман поднял указательный палец. Официантка, пасущая нечастых в это время клиентов из-за дальнего столика, поняла неправильно, одёрнула юбку и зацокала к ним. -- А ты отстаиваешь своё право торчать в нищей провинции!
   -- Лучше первым парнем на деревне...
   -- Но ты, же не первый? И здесь последним не станешь, это я тебе обещаю!
   -- У меня там хюгге [(норв.) -- "хорошее самочувствие". Философия жизни, прославляющая абсолютный душевный уют, к которому следует стремиться в каждый момент повседневной жизни. В центре концепции "хюгге" находятся не вещи, а переживания и атмосфера, стремление находиться рядом с теми, кто любим. В чувстве дома. В ощущении того, что ты находишься в безопасности, отгороженный от внешнего мира, в месте, где тебе не нужно быть бдительным. Кстати, хюгге включает отказ от здоровой пищи как способ хорошего отношения к самому себе], -- подмигнул Бонда. -- А здесь у вас пробки и... немножко нервно.
   -- Девушка, чаю хочу! - обернувшись, сказал он, реагируя на странный взгляд Бергмана, обращённый за его спину. -- Чайник зелёного, любого без добавок.
   -- Лень у тебя! - уверенно поставил диагноз Бергман. -- И неохота к перемене мест. А гнёзда вообще-то следует вить там, где тепло.
   -- Здесь холодно. Мне точно холодно.
   -- Здесь всем холодно. Во всяком случае, вначале. Зато отопление высококлассное, поверь мне!
   -- Не сомневаюсь, -- согласился Бонда. -- А вдруг печка поломается?
   -- Починят! - уверенно заявил Бергман. - Это же Москва! Тут без подогрева чревато - народец нежный, может и рассердиться. Скорее вы там все вымерзнете, чем здесь такое допустят!
   -- А если мы сюда приедем, погреться?
   -- Брось! Ты же сам в это не веришь?
   -- Почему? - удивился Бонда, заметив: -- Всякое случается. "Отсутствие мечты губит народ!"
   -- Хрень ты только что сказал.
   -- Не я, Кеннеди, кажется, -- икнул Бонда. - Ну, давай, вздрогнули!
   -- Тем более какой-то там Кеннеди, а ты повторяешь! - поморщился Бергман, закусывая. -- Ты здесь где-то видел народ? Это массы! Ну, хорошо, народные массы! С народом, в моём понимании, вынуждены считаться! И не только власть! А кто будет считаться с массами?
   -- Никто и не считается, -- согласился Бонда. - Даже имитация так себе! А что удивительного? Сложившаяся ситуация -- всего лишь результат доминирования в обществе социальных групп с..., -- он снова икнул, -- с паразитарно-потребительскими установками. И нормальные люди это понимают. А таких нормальных, я тебе говорю, несмотря на их персональный набор недостатков, боль-шин-ство! Плавали, знаем! Я-то как-никак к ним ближе.
   Бергман пропустил подкол между ушей и только задумчиво поковырялся вилкой в своем крошечном блюде на огромной белой тарелке. За соседний столик уселась очень некрасивая пара средних лет и ожидаемо заговорила по-немецки. На беззвучно работающей панели над баром началось очередное шоу. Симпатичный молодой бармен немножко прибавил звук и махнул рукой, подзывая скучающих официанток. Бонда тоже некоторое время пристально смотрел на экран.
   -- Я пойму, что всё реально развернулось, -- продолжил он, понемножку разгоняясь, -- когда с ящика выгонят всю эту накипь, разлагающую нашим... ребятам и девчатам мозги.
   -- Ребятам и зверятам...-- пошутил Бергман, стараясь перевести стрелки на что-то... не зверино-серьёзное.
   Однако выпитые под неприлично дорогую некалорийную закуску "паатриста" деликатно не остановишь! Бонда уже возмущенно затряс головой, поднял раскрытую в стиле Папы Римского ладонь и собрался произнести что-то в духе белогвардейского "Паапраашу Вас!"
   Бергман посмотрел на экран, усмехнулся:
   -- Да не парься ты! Они там на самом деле нормальные. Почти все. Это же такие маски! Шоу.
   -- А какая разница, если они работают только в масках! Если никто из пациентов не знает их настоящего лица! -- продолжал распаляться Бонда, не замечая реакции. - И вообще... маски имеют свойство прирастать к коже. Не отдерёшь уже никогда! М-маски! Советский Союз был заповедником для интеллектуалов, зря они это не ценили. Доныли, дораспаляли друг друга! Допрыгались. Теперь уже никто не даст денег на такие фильмы, не издаст такие книги...
   -- Главное, скоро некому будет поглощать такой контент, -- заметил Бергман. -- Кроме горстки гурманов, способных оценить. Которые вымрут или деградируют вместе с теми, кто способен создавать. Это капитализм, Шурик! Массам некогда работать над собой. И лениво.
   -- А так называемым элитам это ещё и не нужно, поскольку опасно для них, -- добавил Бонда. -- Вот и всё! Кольцо замкнулось! Жопа!
   -- Да нормально всё будет, не брюзжи!
   -- "Нормально" наступит, когда вся эта плесень побоится даже вякнуть где-то... о своих пожеланиях! -- вздохнул Бонда, закурив и понемногу успокаиваясь. -- Когда снова станет неприличным показное демонстративное потребление. Сиди у себя за семью запорами и точи х-х-амон! Запивая "Шато де Хренон" и желательно притушив свет. Не раздражай тех, кто не может это себе позволить!
   -- А не лучше ли, если, как ты выражаешься "точить хамон" смогут все? - прищурился Бергман.
   -- Да ладно, Берыч, ты же понимаешь, что я хотел сказать, -- откатил назад Бонда. -- Если его будут точить все, то условный хамон сменится на условный ... крутон. Который не для всех.
   -- Ты понял, что сейчас сказал? - хмыкнул Бергман, ехидно улыбаясь.
   -- А ты пробовал... макартонские жервуналы в вазодрионном соусе с камульяном? - сделав серьёзное лицо, ласково спросил Бонда. -- Не-е-ет? Ну, т-ты и каалхозник! Это же такая вкусняшка!
   И он захохотал, увидев вытянувшееся в недоумении лицо Бергмана.
   -- Ладно, уел! - согласился тот, усмехнувшись. -- Я, признаться, на секунду уверовал! Здесь действительно такое случается. Местами.
   -- Местами?! -- возопил Бонда. - Да я в разных вариациях слышу это от каждого второго москвича!
   -- А ты слушай только каждого первого, -- пошутил Бергман, -- и места выбирай правильные. Поехали, кстати, покажу одно. Пока оно навсегда не закрылось. Ага?
   Бонда пожал плечами.
   -- Витя, мы через пятнадцать минут выходим, -- сообщил Бергман в трубку, не наблюдая отказа собеседника. -- Николая можешь до завтра отпустить.
   -- Странная у вас субординация, -- заметил Бонда, на что Бергман отмахнулся, не комментируя.
   В телевизоре над баром что-то произошло: обслуга заведения недовольно загудела и начала расходиться. Шоу не закончилось, но пришел кто-то из старших менеджеров и переключил панель на другой канал.
   -- А массы, -- спохватился Бонда о недосказанном, заметив на экране довольного Обаму и громко икнув, -- массы могут и забродить! Особенно, если подогреть. И рвануть так, что мало не покажется! "Бунты - язык тех, кого не выслушали". Мартин Лютер Кинг! Кажется.
  

ГЛАВА 1. АКАДЕМГОРОДОК.

Скорее всего, конец 2030-х. [Имеющиеся в распоряжении автора документы не всегда позволяют отразить точную хронологию происходящих в книге событий, поэтому некоторые даты условны]

   Бонда вышел из дома ближе к одиннадцати. Собственно домом назвать это типовое строение, распространенное в Союзе, было бы сложно. Разноуровневый пятиэтажный многоквартирник. Нестандартным было разве только то, что вплотную примыкая к холму, он имел сразу два подъезда. Входы располагались на первом и на третьем этажах, дверями соответственно на запад и на восток.
   -- А так -- дом как дом. Прокрашенный в массе бетон, стекло и брошированное дерево. Крыша из искусственной черепицы. В целом глаз не резало, но чувствовалось некая социальная казёнщина. Чего-то не хватало. То ли криков детей, то ли сохнущего где попало белья, то ли вредных бабок и алкашей с домино и шахматами. Ничего этого не было уже давным-давно, причем повсеместно, но Бонда все равно первое время несколько напрягался. Куда все подевалось, неужели что-то произошло?
   Со второго этажа спускались через первый, где, кстати, при каждой квартире имелись небольшая персональная терраса, увитая зеленью, а также отдельный вход. Такая же история повторялась и на третьем этаже, разве что с разворотом на сто восемьдесят градусов.
   По выходным пожилые обитатели этих просторных квартир устраивали некоторое подобие барбекю прямо перед окнами. Не однажды приглашали и Бонду. По первости он пару раз поучаствовал. Поделился парой рецептов приготовления традиционных блюд, с акцентом на секреты современной западной кухни, произнес к месту несколько фраз на латыни. Чем, казалось ему, завоевал некоторое уважение увядающего контингента. Но больше, конечно же, прислушивался, вглядывался, впитывал.... И поражался.
   За скупыми, формальными в присутствии нового соседа, разговорами прослеживался недюжинный ум местных обитателей и одновременно какая-то нелепая беспомощность, и даже ограниченность во всем, что происходило за стенами Академии. С первого раза Бонда чуть было не принял всё это за чистую монету, объяснив себе подобную узкую специализацию концом университетского образования. Но через пару недель он выяснил, что всё гораздо сложнее. Те, кто его уже неплохо узнал, дали понять, что за языком здесь следует следить чуть более, чем всегда.
   "А когда было иначе, -- удивился про себя Бонда, -- просто какие-то вещи могут обсуждаться и без злого умысла в отношении так сказать "партии и правительства", чего трястись-то?". Но выводы сделал и предпочитал далее общаться с неискушенной молодежью.
   Четвертый и второй этажи дома были нарезаны на маленькие, метров по пятьдесят, квартирки с заглубленными десятиметровыми лоджиями, компенсирующими террасы, и использовались, как правило, для проживания молодых специалистов и командированных.
   Пятый, мансардный, этаж имел персональный лифт, останавливающийся как на третьем, так и на первом этаже. Смотря куда направлялись жители мансарды: вниз -- к остановке, примыкающей к стоянке персонального транспорта, или же наверх -- к корпусам Академии.

***

   Путь в любую сторону не превышал десяти-пятнадцати минут и пролегал по тенистым дорожкам, индивидуально подсвечиваемым по ночам. Сопровождая припозднившегося прохожего, датчики движения последовательно включали светильники и встроенные видеокамеры.
   На всей территории росли цветы, какие-то ухоженные кусты, знакомые и незнакомые деревья. Валялись разнокалиберные шишки, стояли футуристичного вида беседки и просто скамейки. Бонда сразу же оценил отсутствие надоедливой социальной (и не только) рекламы. Подобный визуальный комфорт, пришедший во время нахождения в Академгородке, был недоступен в большинстве присутственных мест.
   Даже немногие вывески на учреждениях были небольшими и ... какими-то позабыто неброскими. А в режиме дополненной реальности реклама (и вообще вся лишняя информация) грамотно блокировались.
   Бонда жил на четвертом этаже, но удачно -- с южного торца. Окна выходили на все три стороны, а не на одну, как у прочих. В хорошую погоду с лоджии просматривались даже многоэтажные башни пригородов Москвы и её стационарные аэростаты. В бинокль, конечно же.
   Невооруженному же взгляду представали белые кирпичики академических корпусов, тороид спортивного комплекса и открытый стадион. У запруженной речушки был оборудован небольшой пляж, далее виднелся причудливый городок, представляющий собой интернат для одаренных детей.
   Сейчас шли весенние каникулы и большинство его жителей наверняка разъехалось по семьям. Ежедневное общение по информкубам [Куб, информкуб - устаревшее, но распространенное название установки проектора голографического изображения с объемным же звуком. Просмотр на информкубе ограничен 270 градусами. Нарицательное для всех голопроекторов] не заменит домашней еды, персональных игрушек и индивидуальных маршрутов...
   Бонда выяснил, что подобное жизнеустройство подрастающего поколения отнюдь не мода и не прихоть вечно занятых родителей. Тем более, что непосредственно работа зачастую составляла всего пять-шесть часов в день, а общественная деятельность давно поменяла формы и большей частью ушла в сетевое пространство. Просто, как оказалось в итоге, такие интернаты оказались наиболее эффективной формой для получения качественного базового и дополнительного образования.
   Профессионализация не только передачи знаний, но и воспитания, усиленная социализацией, давала лучшие средние результаты по итоговому КРЛ [КРЛ-- Коэффициент Развития Личности - интегрированная шкала способностей и возможностей индивидуума, по которой, согласно Сиреневой книге, можно и нужно проводить социальное и профессиональное расслоение общества. После появления технической возможности неоспоримо и объективно оценить то, что представляет из себя конкретный человек в конкретное время, стало реальным поставить его на конкретную полочку...до следующей инвентаризации. После которой он может сместиться в любую сторону. Или сохранить свое место], чем обычные посетительские школы и домашнее дистанционное образование.
   А кто, простите, не пожелает своему чаду лучшей доли? Тем более, что большая часть пенсионных выплат пойдёт с персональных отчислений твоих подросших детей. Сиреневая книга [Сиреневая книга - так называемые "дацзыбао" и "идеологическая библия" Союза. Запрещена в большинстве других стран мира, что не помешало ей стать там культовой книгой в определенных профессиональных сообществах], мать её так!
   Поневоле задумаешься -- как воспитывать, чему обучать, да и сколько вообще рожать будущих кормильцев. Для многих родителей дети стали главным проектом жизни, для некоторых - единственным.
   Детские дома и дома малютки, печальное наследие былых времен, давно опустели и перепрофилировались. Ранняя диагностика и перинатальная медицина выявляли и решали проблемы зачастую до рождения. И вместо рождения, что до сих пор вызывало ожесточенные споры.
   Вообще жизнь оказалась далеко не однозначной. Ещё раньше, приезжая в Союз по экстурам и гостевым вызовам, то есть фактически наскоками, Бонда столкнулся с интересным феноменом, присущим как вначале ему показалось только нашим людям.
   Он назвал это по-старому, лишь несколько переиначив - агентство ОГС. "Один гад сказал". Так, или примерно так, в доверительном кругу делились информацией, которую по понятным причинам не следовало искать или обсуждать в сетевом сообществе. Ибо Интернет давно стал адресным. А запросы и реплики индивида могли быть использованы (возможно, даже автоматически) при очередном тестировании и соответственно были способны смазать желаемую картину. Но поскольку обсудить многое, конечно же, хотелось, в общество и сообщества вернулись прежние кухонные формы.
   Было ясно, что научно-технический прогресс легко позволял учитывать и неофициальные разговоры, но большой брат дремал, и всё это как-то сходило с рук. И если и не поощрялось, то и не наказывалось. И все об этом знали! Точнее -- догадывались. Бонда подозревал, что, во-первых, таким образом Контора мониторит настроения и запросы граждан, создавая для себя цельную картину происходящего как в обществе, так и в отдельных сообществах, а во-вторых...
   А во-вторых, он не исключал, что точечная адресная работа с особо яркими представителями все же велась. Как профилактика, так и грамотная прополка. Плюс неофициальный и всеохватывающий характер подобного феномена наверняка позволял самой Конторе запускать нужные версии трактовки определенных событий и фактов.
   Во всяком случае, всё это являлось некоей ответственной (гад же сказал, заметьте, а не я лично клевещу) формой свободы слова. Востребованной формой -- всё же все, кроме совсем уж юных, в той или иной степени являлись перерожденцами и застали те ещё времена!
   Но это были учёные! Таким людям цензура, контроль нужны как воздух. Бонда подозревал, что иначе они расслабятся и перестанут выдавать то, на что только они и способны. И пускай ворчат, фрондируют в рамках разумного. Это нормально для умного человека. Того же, кто берега потеряет, и неисправим, как правило уже и держать незачем. И не держат. Скорее всего, и по специальности он уже ничего не может.
   Так вот, насчёт вышеупомянутой ситуации искомый гад рассказывал, что люди с выявленными репродукционно-генетическими проблемами негласно стерилизуются, а родившиеся ранее больные на голову дети традиционно исчезают в западном направлении. И не факт, что действительно с целью усыновления.
   Детишки, родившиеся с дефектами другого рода, успешно лечились или обзаводились современными экзоскелетами и прочими конструктивами, компенсирующими физические недостатки. Бонда видел подобных и в Академгородке.
   Возможность подняться в функциональности до обычного человека отменила необходимость изменять среду обитания под ограниченно дееспособных. Зачем нужен пандус, если нет инвалидных колясок, а у человека свои, хоть и композитные ноги.
   Война, принесшая десятки тысяч увечий, форсировала развитие компенсационной и реабилитационной медицины. Тот же Бергман собственным ртом мог только сипло дышать, да с трудом, через модулятор, разговаривать. А ел он уже много лет пульпу из портативной, как он говорил, мясорубки. Которую всегда носил с собой и присоединял к специальному шлюзу ниже солнечного сплетения. Даже в ресторане. И никого это не коробило. Более того, некоторые ему наверняка завидовали. Скажем те, у кого были проблемы не со входом, а с выходом. И не только переваренной пищи.
   Бонду же в Союзе перевели на другие лекарства. После которых он стал нормально спать, но голова все равно побаливала, реагируя на смену атмосферного давления и возможно чего-то ещё. Периодически возникали какие-то угнетённые депрессивные состояния. Потом это всё мгновенно проходило, и Бонда пребывал в прекрасном расположении духа. В общем, неизвестно, что было лучше: как раньше, или как сейчас. Выбора ему не предоставили: Виктория явно готовила его физически. К чему? Бонда не задумывался -- о нём заботятся, значит ценят! А за что - это дело десятое.
  

ГЛАВА 2. ЗАВОД.

  
   Вы знаете, как пахнет горелый металл, струящийся из-под резца или соскабливаемый фрезой? А запах загустевшего на морозе солидола? Так себе, я вам скажу, амбре.
   Дешёвые сигареты без фильтра и скрежет, звон, лязг. Тусклые жёлтые лампы продуваемых сквозняками цехов. Жирная грязь на перилах и одежных шкафчиках. Едкая каустическая сода с хозяйственным мылом на притаившемся в углу рукомойнике. Скрежет металлической стружки, врезавшейся в подошвы суконных ботинок. Вскрики рабочих, убивающих перерыв доминошными плюхами. Заискивающие взгляды табельщиц и рыхлых теток за мармитами заводской столовой.
   А это чувство выхода за проходную? Свободы, облегчения, гордости и пока еще не отупляющей усталости. Заслуженного рабочего превосходства. Эй вы, плесень на теле гегемона, дайте два "Колоса" и пачку "Астры"! Нет, давайте уж лучше "Феникса", гулять, так гулять!
   Правда, даже здесь, в столе заказов, бутылочное пиво появляется раз в месяц. Но хоть бывает. Нормальное, а не разбавленное водой со стиральным порошком пойло... из единственного на район пивбара, с проссанными углами и разновозрастной алкашнёй.
   А промозглое чёрное утро? Невыспавшиеся сумрачные лица и гудящее в воздухе ожидание предстоящей каторги. И тревожная неотвратимость, переходящая в безысходность.
   Да нет, так-то всё путем - и хату дадут со временем, и не абы какую, а теперь уже улучшенной планировки, и мотоцикл купишь... А закончишь местный ВУЗ, так и карьера попрет. Если так уж приспичит. И если потянешь, конечно же, но...
   Но не видать тебе жизни дальше вон того серого бетонного забора со ржавой колючей проволокой. Вся она, кроме редких отпускных отдушин, будет проходить около него. И нет для тебя другой колеи. У кого-то пожиже, у кого-то посуше, а у нас здесь - такая! Вывернуть из неё не у каждого получится.
   С возрастом ты научишься не завидовать таким, а презирать.
   Научишься искренне гордиться своей профессией, радоваться малому - удачной рыбалке, путевке в пансионат, встрече с друзьями-приятелями, спортивным или школьным успехам детей.
   Найдешь красоту в местной скудной растительности, будешь называть "нашей Швейцарией" невысокие, поросшие угрюмым урманом, местные горы с проплешинами заснеженных скал. Ты вдруг помудреешь настолько, что искренне не захочешь увидеть настоящие Альпы. Чтобы не разочароваться в своих. И ненароком не разбудить в себе те ноющие юношеские чувства неудовлетворенности и нетерпимости. А-а-мерика! Есть ли ты на самом деле?
   Ты перестанешь общаться с людьми, которые пытаются жить по-другому, чтобы твои подрастающие дети не задавали неприятных вопросов и не заставляли врать. Ведь ты давно никому не врёшь. Даже себе.
  

ГЛАВА 3. ПЕРЕД ТРЕНИРОВКОЙ.

Кажется 2013 г.

   -- Знаешь, почему я сюда хожу?
   -- Кровь разогнать, да молодость вспомнить?
   -- Не. Фитнесс лишь отчасти. Здесь все просто. Или ты. Или тебя. По честному. Синяки, растяжения. Боль, усталость. И думать об остальном некогда. А выйдешь, ополоснешься... И... Думаешь: скорей бы война что ли?
   -- Ты чего, совсем е*анутый?
   -- Наверное. Война, она, сука, всё смоет. Всю грязь. Все сомнения. Иначе, здесь, наверное, и не получится...
   -- Ты сегодня точно нормальный?
   -- Сегодня - точно. В другое время...не помню. Знал бы ты, как мне это всё остопи*дело!
   -Что всё? Опять суд просрал?
   -- Всё - это всё, Коля. Последние годы я живу... и не знаю зачем. Муть одна. Могу идти на работу, а могу не ходить.
   -- Не можешь.
   -- Не могу, согласен. Просто могу там не появляться. Долго. И ничего особо не изменится.
   -- Ну, так это же классно!
   -- Нет. Не угадал. Последние четыре года мы тупо проедаем все, что с таким энтузиазмом зарабатывали ранее. Мы планово убыточны. Такой вот у меня сраный бизнес.
   -- Никогда б не подумал, что такое возможно.
   -- Я сам такое бы раньше и представить не смог. А вот так ноне... вот так...
   -- Тогда объясни мне дураку, а зачем?
   -- Не знаю. Уже не знаю. Сначала надеялся на лучшее, хотелось сохранить людей, быть готовыми к новому рывку. Потом, когда стало ясно, что сил на новый рывок, даже если подвернется момент, уже не осталось... Хотелось просто сохранить образ жизни. Распорядок. Отношения. Я ведь в любой момент мог бы все схлопнуть. Мне бы хватило на "дожить". Ты же знаешь, мне ни*уя не нужно.
   -- Потому что у тебя уже всё есть. Делать вам не*уй! Один, бля, воевать собрался, другой -- в мечеть. С жиру, бля, беситесь!
   -- Кончай, бля! Это у вас, фуражек, так считается. Джентльменский набор: дом-квартира-машина. Тьфу, бля! Не это главное. Но ты даже и здесь не прав! Весь этот набор в натуре теперь уже стоит меньше, чем какой-то сраный местный госчиновник имеет за год.
   -- Ну, уж не местный.
   -- Да *уй там! Уже и местный. Причем он ни*уя не боится. Он в обойме, там все клювами наружу. Вороны, бля! Я ж общаюсь с ними, вижу, что они могут себе позволить. Да и вообще... базар не за деньги.
   -- Че, за державу обидно?
   -- Не обидно. Другое слово. Ты ж гуманитарий, лучше сформулируешь.
   -- Я -- мент, а не филолог.
   -- Слово "филолог" однако же, знаешь! И вообще, ты теперь господин полицейский! Полицай, сука, на оккупированных территориях!
   -- Иди ты в пи*ду, Бонда! Закрывай машину, пошли в зал - вон молодняк уже на улицу вышел.
   -- Я уже в военкомат ходил, в 201-ю записаться.
   -- На*уя?!
   -- А так! Но все равно не взяли. Сказали: старый, бля. После сорока - хер, типа, вам!
   -- Вояка, бля! Ща в зале пи*дюлей получишь и хватит тебе!
   -- Не-е, ты мне скажи, Николай Васильевич! Когда заварушка начнётся, ты меня сразу... ушатаешь... или вполсилы?
   -- Какая, на*уй, заварушка, е*анулся что ли?
   -- У вас у ОМОНа учения были какие? По усмирению забиженных администрацией рабочих!
   -- Ну, во-первых, не совсем так. Там акцент делался на другое. Подстрекателей работяг, провокаторов. Осветили, конечно, ужасно. А во-вторых, тебе-то что, ты же ни*уя не пролетарий!
   -- Не скажи, ой не скажи... Да и вообще: у каждого свой майдан.
   -- Прекрати, это твоя страна, а то договоришься когда-нибудь!
   -- Страна моя, власть - нет! Я пока ещё предприниматель.
   -- И что?
   -- Не пролетарий, как ты заметил. И, опять же, не пашу на оккупационные власти. Я от них ментально независим. И могу себе позволить больше, а терпеть меньше. Поэтому наше поголовье и снижают. Средний класс, средний класс! Одна говорильня, а реально под нож! Это осознанная политика!
   -- Бонда, очнись! Что имеем, то имеем! Мы живем в режиме выбора наименьшего зла. Гораздо хуже, когда вообще никакой власти не будет.
   -- Категорически согласен. Но, мне бы так хотелось пожить в режиме выбора между хорошим и отличным.
   -- Даже не мечтай! Жри, что дают! Сразу жить станет проще! Делай своё дело нормально и честно, и всё... Или, иди вон...баллотируйся.
   -- Я, Коля, брезгливый. И себя люблю. Власть, она не ослепляет туда попавших, как некоторые считают. Там люди деформируются. В странные такие, как объёмный паззл, уродливые с некоторых ракурсов закорюки. Иначе, не пролезут в открывшееся перед ними отверстие. И не закрепятся внутри.
   -- Ну, ты-то парень гибкий!
   -- Да нихрена! Устал я уже... от компромиссов. А влезешь туда... И всё! Ты много видел тех, кто непокорёженным оттуда выскочил? Ладно, пошли, а то опять нас с тобой отжиматься заставят!

***

ГЛАВА 4. РАЗГОВОР С МАКСИКОМ.

200* год

   -- Нинуля, позови-ка ко мне этого... опездола.
   -- Которого, Александр Иванович?
   -- У которого патлы длиннее твоих. Сисадмина нового.
   -- Максика, -- утвердительно сказала Нина. -- Сегодня же пятница. А он у нас на удалёнке...
   -- Вот и вызови!
   Предыдущий компьютерщик его раздражал. "По ходу зря он такой весь из себя важный, -- жаловался Бонда Юлиане, -- поскольку... нихрена не знает. И узнавать не собирается. Я ему вопрос, а он мне несет какой-то вздор. Чего умничать? Сисадмин, как бухгалтер, должен знать свое дело от и до, да еще инициативы накидывать, что можно, что нужно, что желательно, а на что забить. Так ведь? Или я неправ? А это кто? Тьфу. Сеть нам и аутсорсеры настроят".
   Через пять минут Нина внесла планшет с подключенным сисадмином.
   -- Здравствуйте, Александр Иванович! - за спиной Макса колыхался непонятный пейзаж.
   -- И тебе не хворать, ты кстати где?
   Максик замялся, на лице его пробежала череда сомнений и переживаний, однако после подобной перезагрузки он нарочито бодрым тоном сообщил: "В Кемере". И замер. Бояться ему было нечего -- обязательными днями присутствия в офисе были вторник и четверг, но грани самодурства нового шефа разительно отличались от всего того, что доводилось испытывать на себе ранее.
   В других местах Максику доставалось за срывы сроков, за ошибки в архитектуре и пр. Здесь же регулярно указывалось на неопрятный внешний вид, на непонимание отсылов к каким-то неизвестным Максику фильмам и книгам. Также обращалось внимание на характер проведения свободного времени и прочее, тому подобное.
   Что же касается непосредственно работы, то ничего особенно сложного делать пока не приходилось, и Максик прекрасно справлялся.
   История его попадания на эту работу была достаточно необычной. И шёл он устраиваться в совершенно другое место. По объявлению о наборе сотрудников с "хорошими знаниями в области анализа исходных кодов различных программных продуктов для интересной работы в области информационной безопасности".
   В белом здании с серебристыми ёлками поговорили немного, посетовали на недостаточную квалификацию и порекомендовали "постажироваться" для начала в другом месте у "одного товарища". Тем более, что работы там всего-ничего и график практически свободный. А что касается увлекательного реверс-инжиниринга, то всему свое время. Сколько тебе лет, юноша? Вот то-то же!
   Выйдя на улицу и закуривая, Макс проклял себя за наивный, но честный, по его мнению, ответ на прямо поставленный вопрос: "Почему ты хочешь работать у нас?" Дооткровенничался, дурак! Надо было соврать про романтику и всё такое!
   "Одним товарищем" оказался как будто не подозревающий ничего Бондаренко. Взяли нового сотрудника по рекомендации папы "бывшей подружки" Макса, то есть, чуть ли не с улицы. Город маленький.
   Однако, Максик не догадывался, что именно фраза потенциального, но несостоявшегося "тестя": "Волокёт прилично, хоть и слегка долбо*б по жизни" стала для Бонды определяющей.
   Бонда просмотрел тогда результаты тестов Айзенка и Шпилиса и наполовину незаполненную анкету претендента, похмыкал и назначил личное собеседование. На завтра, на некомфортные семь-сорок пять.
   Намеренно опоздал, пятнадцать минут, разглядывая из затонированного "ЭфДжея" претендента, уныло сидящего на крыльце закрытого офиса
   Не поздоровавшись и не извинившись, Бонда запустил Максика внутрь и приступил к издевательствам.
   -- Служил? - спросил он первым делом, прекрасно зная ответ, но желая услышать интонацию и обоснование.
   -- Еще успею, -- грамотно ответил Максик, -- надеюсь, что не в ближайшей пятилетке.
   Ему было около двадцати пяти.
   -- Не надейся, -- заверил его Бонда, -- я хоть и не алармист, но... Ладно, проехали. Почему в анкете не заполнены пункты 27 и 43-й?
   -- А там нельзя ответить односложно, -- аккуратно уточнил Максик.
   Бонда хмыкнул:
   -- Так и написал бы как считаешь нужным. Чего стесняться?
   -- Хотел, но решил, что при необходимости отвечу на собеседовании.
   -- Отвечай!
   -- По 27 -му вопросу: я не имею устойчивых убеждений, ни политических, ни религиозных. Я нигде не нахожу полного соответствия моим внутренним убеждениям, но во многом я согласен со всеми известными конфессиями. А про политику могу сказать только то, что догадываюсь, что говорящие головы далеко не всегда принадлежат фигурам, творящим реальные вещи.
   Бонда посмотрел Максику в глаза:
   -- То есть гендиректор - всего лишь марионетка учредителей концессии?
   Максик хотел было ответить сразу, но тормознулся, вспомнив, что он всё же на собеседовании, а не в клубе. С другой стороны и не на допросе же! К тому же взыграла обида за неудавшееся трудоустройство к фэйсерам.
   -- В нашем случае, -- оборзевшая марионетка, -- ответил он. - Нашедшая некую опору и частично оборвавшая нитки. Но это плохое сравнение.
   -- Предложи своё, -- сказал Бонда, ухмыляясь про себя.
   Максик подумал.
   -- Любое сравнение будет нерелевантно, хотя возможно и красочно. В данной ситуации я бы сравнил Его с красным директором на ставшем капиталистическим заводе. То есть человеком, способным временно облегчить участь коллектива в новых условиях, но беспомощным в перспективе.
   А откуда ты ... подчерпнул про "красных директоров"? - удивился Бонда.
   -- Читаю много, -- соврал Максик. Старая газетная статья попалась ему вчера на даче. В сортире. Случайно. Или нет?
   -- Тогда вспоминай и про тех комуняк, кто не сдулся через несколько лет, а нашел возможности для развития при этом строе.
   -- Но, это же... при чем тут коммунисты? -- возразил Максик. - Это карьеристы, просто предприимчивые люди, не отягощенные моральными условностями.
   Максик знал, что говорил. Дома, в резко обнищавшей в девяностые семье с тремя политехническими дипломами на четверых (сестра второй год училась на юриста), по-другому и не считали.
   -- Хорошо, -- согласился Бонда, -- по 43-му пункту можешь ничего не отвечать. Пофиг мне теперь на твоё семейное положение. Переходим к соглашению сторон. Изучай.
   Он достал из портфеля и протянул претенденту прозрачный файл с ярким логотипом.
   Макс пробежал глазами по стандартным пунктам, характерным для трудового контракта, но вскоре споткнулся и перечитал ещё раз вслух:
   -- "Претендент обязуется принимать участие в дезинформирующих мероприятиях, проводимых ООО "Огасавара", это как?
   -- В нынешних реалиях бизнес вынужден идти на систематическое нарушение действующего законодательства. Налогового, это как минимум, -- Бонда смотрел Максу в глаза и улыбался. -- Согласен? Тогда какие могут быть вопросы? Если ты становишься членом команды, то по умолчанию принимаешь условия этого монастыря.
   -- Ну, я имел в виду ...
   -- Заимеешь -- введёшь! Что еще?
   Максик уткнулся в соглашение и решил для приличия спросить что-нибудь ещё. Может быть, здесь этого от него и ждут?
   -- "Претендент обязуется не разглашать, -- быстро начал читать он, -- сведения сотрудников, а также клиентов и партнеров ООО "Огасавара", с которыми у ООО "Огасавара" имеются деловые отношения, в т.ч. сотрудников правоохранительных органов, администрации города, муниципальных и коммерческих структур"... Я хотел бы уточнить характер сведений. По третьим лицам.
   Бонда ухмыльнулся про себя: "Всё ты прекрасно понимаешь, ну да ладно, получи немножко больше":
   -- От типовых персональных данных, то бишь ФИО-паспортные-реквизиты, до времени и целей посещения ими нас, а нами -- их. Степень взаимного доверия, характер взаимных услуг и расчеты по ним, вообще вся денежно-материальная движуха. Личные сведения - привычки, предпочтения, особенности характера. Даже распорядок дня.
   -- Это-то, каким местом?! -- изумился Макс.
   -- Если один долбойоб по дурости слил информацию, что прошла сделка КЭШем [Наличными деньгами], скажем в Катере [Катер, Ёбург - Екатеринбург], а второй не удержал в себе сведения о маршруте и времени, то скажи мне, как быстро можно будет поставить засаду или организовать подход на конкретный автомобиль? Где-нибудь под Карабашом... или даже Энском... Рассказать, как такое делается? Девяностые не закончились! Вбей это себе в башку.
   Макс оторопело кивнул головой. Такого он не ожидал.
   -- Отследили, сопроводили, -- продолжил Бонда, -- убедились по составу, обогнали или созвонились с теми, кто ниже по течению. Пригоршню саморезов или чего похуже на нужном участке. Или типа мобильный пост гайцов, там ведь поток не такой, как на трассе... А чего это у тебя глазёнки-то заблестели? Да шучу-шучу, просто надо предусматривать все возможное, тем более, что порою случается и невозможное. Просто невероятное какое-то порою случается, -- усмехнулся он нахлынувшим воспоминаниям.

***

   -- В Кемере, говоришь? -- задумался Бонда, -- А что, Максик, это даже хорошо! Даже лучше, чем отсюда. Сиди там, я завтра-послезавтра прилечу. Лизавету заодно выгуляю. Скинь Нинуле координаты. Есть для тебя работа!

***

  

ГЛАВА 5. О, ДЕКОЛОНИЗАЦИЯ!

Скорее всего, конец 2030-х.

  
   -- Что на сегодня?-- спросил Бонда Олега Михайловича, -- опять спать буду? Или что-то делать нужно?
   -- Александр Иванович! Сегодня у Вас встреча с Викторией Сергеевной, а там уж как она решит. Если всё по плану, то будете работать в "шлеме" в альфа-состоянии.
   -- Значит снова спать, -- заметил Бонда, -- я таким макаром через два месяца в свою старую одежду не влезу!
   -- Влезете, Александр Иванович, активный массаж и протобассейн никто не отменял. Вы должны быть в хорошей форме!
   "Вот хоть в этом наши желания совпадают", -- подумал Бонда.
   Его больше волновало другое. Точнее другая. И это не была Виктория Сергеевна, которая в свои семьдесят или сколько ей там, тоже выглядела вполне ебабельно. Лет на пятьдесят с копейками. Высокая, подтянутая. Ухоженная. Почти такая же, как в последний раз, когда он её видел. Впрочем, те, кому на самом деле было пятьдесят, и имели соответствующие возможности, смотрелись гораздо аппетитнее. Всё-таки, не сумев справиться с большинством неизлечимых заболеваний прошлого, в некоторых областях современная медицина творила чудеса.
   Тому же Бонде убрали большинство морщин, омолодили кожу и вернули пигмент в сохранившуюся, в отличие от большинства сверстников, шевелюру. Закачали гелем суставы, почистили и укрепили сосуды. Регенерировали клетки печени и почек, подняли иммунный порог.
   В принципе всё это было возможно и на Западе, но стоило каких-то совершенно ненормальных денег. И главное было даже не в деньгах, в конце концов, и здесь ему, при другом раскладе, весь этот люксовый комплекс мероприятий обошёлся бы ... скажем так, подороже.
   Главное было в том, что при проклятом капитализме не любили делать всё хорошо. Под словом "хорошо" Бонда подразумевал "За вменяемые деньги и надолго. А по возможности -- навсегда".
   Так вот, никто на Западе навсегда, даже если это было осуществимо, ничего делать не собирался. И надолго, как правило, подразумевалось "в пределах гарантийного срока". А зачем? Ведь тогда ты не придешь через три года и не купишь новый автомобиль, телеящик, компьютер? Поэтому уже с начала века люди стали предпочитать выпущенную ранее технику, которая, в противовес новой, работала, и работала, и работала...
   Грузовики и обувь, стройматериалы и электроника -- всё отныне, прослужив недолго, ломалось, разваливалось, расклеивалось, рассыпалось и не подлежало ремонту.
   Вся экономика была заточена на стимулы к последующим покупкам, повторные визиты за недооказанной услугой, создание очередных проблем, которые можно временно решить, и потребностей, которые следовало временно удовлетворить.
   Думающие люди ненавидели подобный подход, и Бонда здесь не был исключением. И вот, когда уже старожилы стали забывать о легендарном качестве былых вещей, а молодежь перестала верить подобным свидетельствам, на Запад потянулся ручеёк товаров из нового Союза.
   Возобновленные в десятых, неафишируемые до войны, исследования в областях фундаментальной физики, прикладной и вычислительной математики, биотехнологий, да и, что уж там говорить, бывшей королевы -- энергетики, привели таки, хоть и с серьёзным запозданием, к наработке новых технологий и материалов, уникальных медико-биологических средств, приборов и аппаратов на новых физических принципах.
   О, Деколонизация!
   Информкубы и мультирегистраторы, легковые флайдеры и экранопланы, какие-то фантастические заживляющие пластыри и адаптанты, силовые и энергетические модули с засекреченным содержимым и сумасшедшими выходными показателями...
   Дорого. Очень дорого. Но те фрики, которые всё это покупали, вдруг запищали от восторга! Ничего не ломалось, качество было превосходным, а типичная брутальность союзного промышленного дизайна привносила оттенок оригинальности и некоего фрондёрства обладателя.
   Когда спрос стал лавинообразным, неожиданно для всех опустился этот самый золотой занавес. Санкции, запреты, кольца безопасности, что объяснять - всё и так известно! И всё закончилось.
   Союзная пропаганда объясняла, что только экономика, основанная на сиреневых принципах, способна реально заботиться о благе человека. И если ты надолго, а быть может навсегда, закрыл, например, вопрос по индивидуальному средству передвижения, то сможешь потратить заработанное уже в другой сфере. Например, путешествуя или строя дом.
   Грубо говоря, большая часть экономики переместилась из мира вещей и предметов в сферу услуг и творчества.
   Зачем тебе нужен персональный флайдер при нормально работающем общественном транспорте? Вместо стимулирования понтов не лучше ли слетать на Камчатку, где ты не был? Или вложиться в совместную покупку авиастата?
   А что? Хорошее предложение - до закрытия позиции осталось всего две вакансии! Оплатишь обе -- получишь в пользование двойной временной лимит. Налетаешься до у...сталости, пусть лучше так! Налог, правда, тоже двойной. Но немногим больше, чем за личный флайдер, который тебе не так уж и нужен, правда? И где земля, а где небо? А? Вот то-то же!
   Возможностей заработать на хлеб насущный -- море! И не только в промышленности. Вполне можно организовать какие-нибудь индивидуальные туры по мегаполисам или заповедникам. Обучать плетению корзин или основам универсальных единоборств. Натаскивать стремящихся соискателей на конкретную шкалу КРЛ или просто публиковать байки о мерзком прошлом. Причем, не делая это с утра до вечера, шесть дней в неделю.
   Если у тебя не хватает (для поддержания штанов и\или заполнения лимита, требующегося по закону) количества отработанных в месяце часов, всегда можно завербоваться на временные универсальные работы, подчас не требующие особой квалификации. Например, по уборке территорий и помещений...
   Сиди себе за джойстиком, да гоняй на экране иконки пылесосов или газонокосилок! Ну, там, правда, ещё требуется эту технику обслуживать -- менять картриджи, вытряхивать контейнеры и всё такое... Но, это же всего раз-два за час! Зато можно параллельно обучаться чему-то более доходному. Аудиокурсы придуманы не только для изучения иностранных языков. Тем более, что профессия переводчика практически канула в лету -- даже художественные переводы быстрее и качественнее выполнялись компьютерными программами. Что уж говорить о синхроне?
   Бытовые проблемы теперь решались на раз. Бонда помнил постсоветскую поговорку-вопрос: "Почему стиральную машину можно купить, а на гладильной надо жениться?" Но уже в десятых появились отличные бытовые отпариватели и мультиварки, составившие компанию стиральной машине-автомату. И масса доступных аутсорсинговых услуг для криворуких и беспомощных. От "мужа на час" до "жены на отпуск".
   Бонда впервые начал понимать и принимать идеи двадцатых годов двадцатого же века о кухнях-фабриках, избавляющих от бытовых забот и всём таком прочем. Действительно какие-то идеи порою опережали свое время.
   Бонда понимал, что традиционные представления о семье, как об ячейке общества устарели, но... Принять это было невозможно.
   До обобществления жен и в новом Союзе конечно же не дошло, но некоторый сдвиг во взаимоотношении противоположных полов все же случился.
   Виной тому были не только технический прогресс, позволяющий как мужчинам, так и женщинам жить отдельно, не образуя семьи в её классическом понимании, но и некоторые другие факторы. Регулярные переезды, вызванные как рабочей необходимостью, так и плановой ротацией кадров. Дети, фактически с малых лет живущие в современных интернатах, которым многие родители делегировали право не только на обучение, но и на воспитание. Раскрытие тайн биохимии чувств и зарабатывающая на этой десакрализации фармакология. Средства коммуникации, позволяющие даже сексом заниматься дистанционно. Культ личных и командных достижений.
   И где здесь место уютному семейному гнездышку с совместными обедами, просмотрами фильмов и походами по магазинам? Если у вас даже графики отпусков не совпадают! Да и планы на этот самый отпуск, как правило, разные. И интересы, и, соответственно, компании.
   Вот и наступили времена, когда продолжительные "комплексные" (как стали всё чаще говорить) отношения, не идущие сторонам в тягость, стали, скорее исключениями. Свойственными, прежде всего, перерожденцам. И то... далеко не всем.
   Это отнюдь не говорило о повальном адюльтере, напротив отношения полов, как показалось Бонде, стали излишне асексуальными. Партнерскими. Договорными. Скучными.
   Зачем нужен постоянный спутник (спутница) жизни, если ваши орбиты пересеклись ненадолго? Да, пока вы попутчики! Но уже завтра всё может пойти по-другому. Дан приказ - ему на Запад, ей -- в другую сторону... Не исключено, что снова встретитесь - Земля-то круглая!
   Секс стал для большинства обычным (и где-то даже постыдным) физиологическим отправлением организма, подобно дефекации или мочеиспусканию. Бонда поражался асексуальности молодёжи, предпочитавшей не портить отношения низменными чувствами, прекрасно утоляемыми мастурбаторами. Новые поколения в этом плане не заморачивались абсолютно.
   "Стакан воды" перестал являться самоцелью. Для озабоченных бешенством матки или других органов имелись в наличии фармакологические способы гармонизации. Для особо непонятливых существовал Уголовный кодекс.
   В-общем трахались, как придётся. Но из-за несчастной любви по прежнему легко выходили из окна.

***

   Новая власть поначалу пыталась было бороться с так называемыми "пережитками темных времен", но вскоре поняла, что кое-где базис идет в противоречие с современной надстройкой, а некоторые аспекты политики "новой архаики" не отвечают вызовам времени.
   Здоровый индивидуализм был востребован, возможно, даже больше, чем раньше. Зачастую личное благополучие основывалось на мобильности и предприимчивости, стремления к самообразованию и познанию мира... Работа над собой в нужном обществу направлении только способствовала его, общества, процветанию. Расти сам и помоги вырасти другим! В-общем, здоровый коллективизм не должен затмевать интересы здоровой во всех смыслах личности!
   Поэтому упор был сделан на чистоту моральных качеств, отсепарированных в духе времени. На разъяснения того, что сегодня должно являться достойным предметом личной заботы, какие требования выдвигает новое общество и к чему следует стремиться.
   И порою, пресловутая слезинка не перевешивала прагматизм. Наверное, так было всегда, но только сейчас, после войны, когда превращались в пыль чаяния миллионов, это стало настолько очевидным. Не остановится многотонный локомотив перед Карениной, просто не успеет. Думайте сами, решайте сами... И не становитесь поперек.

***

   Если ты всё ещё настолько материалист и погнался вдруг за стихийной модой, захотел новых опций и нестандартных ощущений - заплати за утилизацию своего старого имущества! Или сделай зачёт по принципу когда-то используемого в автосалонах "трейд ина". Если на виртуальной барахолке в течение определенного времени найдётся желающий на твоё добро.
   До санкций проблема "куда девать ставшее ненужным" решалась проще: почти весь ненужный ширпотреб уходил за границу. И денег за утилизацию тогда, кстати, не брали.
  
   Современные способы производства и унификация множества элементов конструкций позволяли зарабатывать предприятиям даже на средних партиях товара. Которым без разницы - печатать, скажем, композитные панели экранопланов или обшивку аэростатных гондол.
   Две третьих сотрудников находились, как правило, на среднесрочных контрактах. Надо будет - пригласят ещё, сократятся заказы - контракты не продлеваются. Работы в стране -- вагон и маленькая тележка, на улице не останешься! Мобильность и достойная квалификация позволяли не заморачиваться по поводу доходов. Часть комплектующих собственного изготовления, как правило, продавалась на сторону, часть закупалась и доставлялась со стороны. Администрирование, прогнозирование и планирование отточены до совершенства. Хозрасчет-то никто не отменял - не забалуешь!
   Чиновники большей частью превратились в относительно немногочисленную, но на взгляд многих чрезмерно высокооплачиваемую касту модераторов и операторов новой системы, все больше сводящей влияние человеческого фактора к минимуму. Само слово "чиновник" постепенно вышло из оборота, а молодёжью воспринималось как архаизм, пришедший из депрессивной русской литературы 19 века. Чиновник, губернатор, полицейский, пристав, городовой! Ха-ха-ха!
   Государство же, памятуя об ошибках предшественников, оттяпало под свой контроль всё самое вкусное и перспективное. Сырьевые отрасли, энергетику, ВПК, транспорт и связь. Говорили, что речь шла о 95 %, а оставшиеся пять сохранились в частной собственности. Кто его знает? Но цифра 5% долгое время была на слуху. Возможно, народное мифотворчество просто определило допустимый максимум?
   Наука, медицина и народное образование вернулись к преимущественно государственному финансированию. Однако и там все было непросто.
   Например, в прикладных институтах существовала довольно непрозрачная система финансирования перспективных (на чей-то взгляд) направлений, которая с разной степенью успешности работала на результат. Но, ни ученые, ни порою их руководство не знали достоверно бенефициара и интересантов.
   С медициной же Бонда так и не разобрался. У него сложилось впечатление, что все в этой отрасли стоило каких-то денег, которые частично компенсировались государством (по программе обязательных медуслуг), частично работодателем (порою опять же государством), а на какие-то манипуляции над организмом приходилось раскошеливаться лично.
   Во всяком случае, зубы по-прежнему лечили и протезировали на средства из собственного кармана. Возможно стоматологи, да еще, пожалуй, нотариусы - это такая неистребимая мафия, способная лоббировать свои отраслевые интересы при любом строе? Непонятно.
   Что однозначно радовало, так это повсеместно культивируемая профилактика заболеваний. Лучше предотвратить, чем исправлять - это давно известно. Способствовала здоровому образу жизни и популяризация физкультуры, проводимая, кстати, в ущерб спорту высоких достижений. Древний спортивный лозунг "Здоровье - миллионам, рекорды -- сильнейшим!" впору было переиначить в "Здоровье - миллионам, рекорды -- циркачам!"
   Царивший в Союзе культ здоровой и всесторонне развитой личности был противопоставлен напичканным достижениями современной фармакологии атлетам. Гипертрофированно развитыми в чем-то одном, но ущербным во всём остальном.
   Приоритеты действительно изменились, и кумирами стали другие. Не спортивные или эстрадные шоумены. Союз уже давно принципиально не участвовал в Олимпиадах и мировых чемпионатах (что многие считали неправильным) по так называемым "лошадиным" видам спорта, но число людей в стране, активно занимающихся физкультурой (в её исконном смысле), стремилось к ста процентам! Даже поздними вечерами в парках Академии бродили пожилые любители скандинавской ходьбы или ориентирования, а на уличных блочных тренажерах, настроенных на собственный вес, крутились разновозрастные учёные. В определенное время утром и вечером желающие могли присоединиться к коллективным занятиям китайской оздоровительной гимнастикой, проходящим в нескольких местах прямо на лужайках. В холодное время года все перемещались в здания спорткомплекса.
   Контрольные браслеты были, пожалуй, у каждого второго. Бонда приобрел было подобный, но носить не стал: за параметрами его здоровья следил Олег и компания, а тёплая экокожа и силиконовые присоски браслета откровенно раздражали. Бонда и часы-то не носил уже лет сорок. И кольца. И цепочки. Так изредка. По необходимости.

***

   В средствах массовой информации, помимо всего прочего, активно превозносились как достижения трудовых коллективов, совершивших очередной прорыв на пути к прогрессу (что часто носило несколько рекламный и\или агитационный характер: появилось то-то и то-то, имейте в виду!), так и личные успехи какого-нибудь юноши из стойбища на верхушке глобуса.
   Подобные довольно занимательные, следует признать, передачи смотрелись на одном дыхании. Научились делать! Не то, что когда-то: "Труженики Нагайбакского района намолотили... а Кизильского района надоили..."
   Порою, сидя вечером перед кубом, Бонда откровенно покатывался над некоторыми моментами союзной агитации и пропаганды, но в целом признавал их правильность и эффективность. Наверное, так и нужно? Просвещать, приучать, вытаскивать за волосы из болота серости и безвкусия. Как когда-то: "Мы отобрали для Вас лучшие зёрна..."
   Во всяком случае информационный шум в Союзе, в отличие от остального мира, был отфильтрован до того комфортного уровня, когда стало возможным разговаривать вполголоса. Это называлось "информационной гигиеной". Бонде с детства не нравилось слово "гигиена", оно звучало и выглядело как гиена или даже геенна, но от сути он был в восторге. Особенно после западного дурдома, где особо проплаченная реклама и дурные новости умудрялись пролезать через самые дорогие фильтры. Однажды Бонда чуть не улетел в кювет, когда на скорости на его очки выскочило сообщение о суперзондерангеботе в известном молле. Называется: не водите транспорт в ручном режиме! Или не используйте возможности дополненной реальности.

***

   Однажды, в рамках возведения экономического кольца безопасности, без особого шума ввели государственную монополию на импортно-экспортные операции. Теперь именно государство проводило тендеры на поставку продукции для реализации за границей, именно оно решало, что и по какой цене ввозится в Союз. Ничего страшного, как оказалось!
   Заявки от предприятий на необходимые импортные комплектующие, станки и прочее требовалось подавать в электронном виде. Рассмотрение редко составляло более суток и по большинству позиций происходило в автоматическом режиме. После чего подавшему заявку предприятию высылался договор на поставку и выставлялся счет. Если цена и сроки устраивали, то происходила оплата. Сколько стоило заказываемое на Западе, достоверно не знал никто. Очевидно лишь, что значительно дешевле -- программа импортозамещения предполагала стимулирование внутреннего производителя. Поэтому зачастую с вышеуказанными документами присылался альтернативный вариант союзных аналогов. Если же оные не существовали, то их, при наличии устойчивого спроса, со временем предлагалось производить кому-то из профильных предприятий. Люди только утверждали предлагаемые программами меры. Рутина.
   Система непрерывно совершенствовалась. Так, наработав некоторую статистику, вскоре были созданы государственные стратегические запасы, призванные демпфировать колебания внешних цен и производить закуп и реализацию в оптимальное время и на лучших условиях.
   Также государством размещались заказы на производство определенной продукции для поставок на экспорт. Насколько окончательные цены отличались от закупочных и какие телодвижения для их повышения делали ответственные за это люди и организации, можно было только догадываться. Бонда немного соприкоснулся с этим миром и знал, что там не гнушались ничем. Высокие моральные принципы граждан Союза не распространялись на остальное человечество. За забором все работали на результат, уважая и считаясь только со своими.
   Немалое число сотрудников различных хитрых ведомств и симпатизанты Союза вели разностороннюю работу по получению экономически важной информации, краже отдельных узлов и целых технологий. Специальные люди обоих полов работали с перспективными учёными и талантливыми управленцами, склоняя их к переезду в Союз. Методы были разные: от вполне себе мирных бесед (об интересных перспективах и убеждения в преимуществах союзной жизни), до шантажа и прямых похищений.
   Последним кстати занимались и специальные люди, работающие по бывшим соотечественникам, совершившим военные или экономические преступления. Отдельно хотелось бы упомянуть об интересной особенности проводимых при этом экспроприаций: по новому союзному законодательству имущество осужденного, находящееся за пределами Союза, переходило в собственность государства.
   Конечно, имелись какие-то исключения, иногда даже производились компенсации членам пострадавшей семьи (выплачиваемые, кстати, только натурально и на территории Союза), но, в общем и целом всё это привело к тому, что в том же Лондоне или Майами крупнейшим владельцем жилой и коммерческой недвижимости стал Союз. Довольно долго сей факт юридически не признавался большинством западных стран, но работа в этом направлении велась и со временем всё как-то тихо разрешилось. Сильные умеют убеждать. А сильные и умные способны делать это изящнее.
  

ГЛАВА 6. ЗА ВСЕ ХОРОШЕЕ!

   -- Это только у меня интернет исчез? -- спросил кто-то из гостей. Кажется, новый друг Маши.
   -- Наверное, Лиза отключила, -- предположил Бонда и пояснил, -- у нас роутер наверху, когда ходить лень, мы снизу автоматом щелкаем и отрубаем все в этой комнате. Она ж теперь постоянно пустая.
   -- Зажрались вы, Бондаренки, -- сказал Мишка, -- вдвоем в таких хоромах не тесно?
   -- Твои разъедутся, -- парировала Лиза, -- мы тогда на вас посмотрим. Я не выключала, кстати.
   -- У меня четыре джи, но сети тоже нет, -- встревожено сказала Маша. - Первый раз такое вижу.
   Гости обеспокоенно полезли за смартфонами, Бонда же отмахнулся, разлил остатки текилы, постучал по донышку и поставил бутылку под стол.
   -- Тоже мне бедствие! -- заметил он. - Если б газ отключили, я бы запереживал, а тут...
   На случай пропадания электричества имелся инверторный бензогенератор, который за последнюю зиму выручал уже несколько раз. В первую очередь к нему подключался газовый отопительный котел, который без электроэнергии работать не мог: насос, вентилятор, блог розжига и все такое. Это вам не старый АОГВ с кустарной постоянной горелкой и биметаллическим термодатчиком!
   Стоящая у стены большая чугунная буржуйка со стеклянной дверцей (по привычке называемая камином) самостоятельно могла обогреть только первый этаж. И то с надрывом.
   За последнее время Бонда уже не раз пообещал себе и Лизе ближайшим летом сделать полноценную "голландку" на два этажа. А мансарду и пристройки на зиму просто изолировать, слив воду с контуров. Если, конечно, вдруг сдуру отключат и газ. Всё к тому и идёт, сука!
   А лесов у нас много. С дровами, конечно же, возня, но умеренная: утро-вечер. Две, ну три закладки. Относительно недорого. И других альтернатив по ходу не предвидится. Мда-а, а ведь двадцать первый век на дворе!
   Интернета не было ни у кого. Уже целых пятнадцать минут. Ужас-ужас!
   По этому поводу Ленькин тесть встал и, подняв рюмку, торжественно заявил: "Вот и замечательно! Хоть отлипните ненадолго, а то сидят все, уткнулись как сычи. Телевизор вон включите для фона и хорош! А то надоел этот ваш бум-бум. Ну, давайте, за все хорошее!"
   -- Бум-бум такой же наш, как и ваш, -- заметила Лиза. -- Это дети врубили, причем не наши, а ваша мелочь.
   Мелочь продолжала с воплями бегать вокруг ёлки, не обращая внимания на отключенный взрослыми бумбокс и самих взрослых. Коты благоразумно попрятались еще с обеда.
   Бонда выглянул в окно: густо, хлопьями, пошёл снег. Очищенные с утра дорожки уже завалило. Если так дальше пойдет, утром придется откапываться. Как минимум, вокруг откатных ворот. На дорогу-то плевать - у всех приезжих внедорожники да кроссоверы. Этим только в радость.
   На работающих телевизионных каналах стояла заставка с серебристыми ёлками и анонсом важного заявления. Звука почему-то не было. Вдруг картинка сменилась -- пошёл обратный отсчёт. Оставалось четыре минуты.
   Бонда достал из кладовки тридцатилетний настольный хоккей и отправил племянников наверх. Стало значительно тише.
   Звук прорезался взвоем и скрежетом микрофона. Произошло это как-то непрофессионально, точно на школьной линейке. Но вскоре все наладилось, заиграл "Егерский марш" и появилось незнакомое молодое лицо в рубашке и прямом галстуке с маленьким узлом. Тут марш как-то неудачно оборвался, а молодой человек прямо с лэптопа начал зачитывать заявление:
   Граждане! Внимание! На всей территории страны Решением высшего органа государственной власти вводится совокупность чрезвычайных мер по охране государственной безопасности и общественного порядка. Устанавливается повышенная ответственность за неподчинение приказам и неисполнение распоряжений полномочных властей государства...
   В ряде субъектов предусматривается ограничение некоторых прав и свобод граждан, в том числе, таких как свобода перемещения, свобода собраний, свобода слова, право на судебное рассмотрение дел и право на неприкосновенность имущества. Кроме того, судебная и исполнительная власть в некоторых случаях может быть передана военным судам и военному командованию.
   -- Ну что сказать, господа? - хмыкнул Эдик. -- Поздравляю! Довыёживались!
   ...В свете резкого обострения международной обстановки и непосредственной угрозы прямой агрессии ....
   -- Оп-па! -- ахнул Бонда, -- Это что за цэ?
   -- А ну-ка, заткнулись все! - заорал Бабай. - Потише... пожалуйста!
   Никто его не услышал: адреналин запоздалой волной прошелся по всем присутствующим, заставляя гореть глаза и не замолкать, а говорить-говорить-говорить. Чирей лопнул! Это война! Давно пора! Сволочей -- вешать! А как же мы? А как же дети? Прорвемся! Песец пришел, вот и дождались! Дотянули!
   Бонда сплюнул и прибавил громкости:
   ...Всё это является несовместимым с Уставом ООН, общепризнанными принципами и нормами международного права и непосредственно указывает на подготовку к совершению открытого акта агрессии против Российской Федерации.
   -- Какого ещё нах акта, -- возмутился было Эдик, но на него уже дружно запшикали...Бонда тоже укоризненно покачал головой.
   ...против суверенитета, политической независимости и территориальной целостности Российской Федерации, на основании части 2 статьи 87 Конституции РФ, ФКЗ "О военном положении", а также принятых на его основе федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, основываясь на общепризнанных принципах и нормах международного права, на территории вышеуказанных субъектов РФ вводится режим особого положения.
   Наступила тишина. Незнакомый диктор отвел взгляд от монитора, посмотрел прямо в камеру и дальше продолжил уже с листа, лежащего перед ним на столе:
   Меры, применяемые на территориях, на которых введено особое положение:
   1) усиление охраны общественного порядка и обеспечения общественной безопасности, охраны военных, важных государственных и специальных объектов, объектов, обеспечивающих жизнедеятельность населения, функционирование транспорта, коммуникаций и связи, объектов энергетики, а также объектов, представляющих повышенную опасность для жизни и здоровья людей и для окружающей природной среды;
   2) введение особого режима работы объектов, обеспечивающих функционирование транспорта, коммуникаций и связи, объектов энергетики, а также объектов, представляющих повышенную опасность для жизни и здоровья людей и ...
   -- Вы для нас с Машей объясните, -- прорезался звонкий голос Женьки, -- это все хорошо или плохо? Что делать-то? Радоваться или наоборот?
   Они растерянно смотрели то на одного, то на другого родственника, пытаясь услышать ответ, но только Бонда, криво усмехнувшись, развел руками. А что тут скажешь? Очередной буран на нашей несчастливой родине. Для кого-то стихийное бедствие, а для кого-то так, нормальное природное явление. Причем, не самое редкое... в этой местности за последние пятьсот лет. А может, и всегда.
   Введение и обеспечение особого режима въезда на территорию, на которой введено особое положение, и выезда с нее, а также ограничение свободы передвижения по ней...
   -- Забубнил, сука, -- поддатый Лёнька не отличался терпением. -- Скажи по-русски, в двух словах! Нет! Надо как обычно всех запутать.
   -- И завиноватить, -- добавил кто-то из молодёжи.
   -- Это чтобы не заморачиваться в будущем... для обоснования массовых расстрелов, -- то ли шутя, то ли серьезно, заметил Эдик. -- Юридическое обоснование - наше всё. Не привыкли ещё, что ли?
   7) запрещение или ограничение выбора места пребывания либо места жительства;
   8) ограничение движения транспортных средств и осуществление их досмотра.
   9) изъятие в соответствии с федеральными законами необходимого для государственных нужд имущества у организаций и граждан с последующей выплатой государством стоимости изъятого имущества...
   -- Аха! Ждите и надейтесь! -- буркнул кто-то. -- Вернут вам... конечно!
   -- Прячьте джипы, ребята! Это первое, что мобилизуют! - убеждённо сказал Бабай. У меня "Нива" и даже "Днепр" раньше в военкомате на учете стояли.
   -- Пап! Ты чего мелешь? Сейчас какой год-то! - возмутилась Ленка.
   -- Э-э-э, -- отмахнулся тот. -- Спроси, вон, у родственника, коли мне не веришь, как оно не по телевизору-то бывает. Щас не щас, а это дело такое...Лучше подстраховаться.
   -- Отожмут у большинства, это да, -- подтвердил Бондаренко. -- Причём не столько... официальные власти. И не только джипы.
   11) предоставление федеральным органам исполнительной власти, органам исполнительной власти субъектов РФ, а также органам военного управления права при необходимости осуществлять проверку документов, удостоверяющих личность граждан, личный досмотр, досмотр их вещей, жилища и транспортных средств, а по основаниям, установленным федеральным законом,- задержание граждан и транспортных средств.
   Нескончаемые казенные формулировки и витиеватые словообразования вместо прорвавшегося было облегчения начали внушать неясную тревогу. Слушали уже напряженно.
   "Надо будет скачать это дело и внимательным образом ознакомиться, -- подумал Бонда, но вдруг спохватился: -- А будет ли еще "этот ваш" Интернет? Во-о-опрос!"
   14) запрещение нахождения граждан на улицах и в иных общественных местах в определенное время суток
   15) установление особого режима оборота лекарственных средств и препаратов, содержащих наркотические и иные сильнодействующие вещества, спиртных напитков....
   -- О-о! Давайте еще по рюмке и по домам! А то...
   -- Тебе ж сказали: "в ряде субъектов", а мы не в ряде.
   -- Пока ещё...
   -- Будем надеяться, что пронесёт хоть здесь.
   -- Пронесет, ага! Говном с кровью! С таким-то как у нас геморроем!
   ... запрещение продажи оружия, боеприпасов, взрывчатых и ядовитых веществ,
   17) введение контроля за работой объектов, обеспечивающих функционирование транспорта, коммуникаций и связи, введение цензуры за почтовыми отправлениями и сообщениями, передаваемыми с помощью телекоммуникационных систем, а также контроля за переговорами...
  
   Пунктов было много. Гости потихоньку разошлись и разъехались, а молодой, дождавшийся своего звёздного часа, диктор торжественно подбрасывал всё новые и новые поленья:
   ...интернирование в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права граждан иностранного государства, воюющего с Российской Федерацией; а также запрещение или ограничение выезда граждан за пределы территории Российской Федерации...
  
   -- Поздравляю, -- сказала Лиза, -- ты победил, Бондаренко! Теперь мы еще и с гирькой на ноге!
   -- Мы с камнем за пазухой, -- поправил её Бонда, -- даже с двумя!
   Но получилось не очень оптимистично: иллюзии развеялись, раздался скрежет и дверка захлопнулась. Чего уж там хорохорится.
   Проснулся он поздно, почти в десять. От выпитого и пережитого побаливала голова. Спустился вниз, полез в холодильник за таном. Лиза, сидящая за столом, молча, протянула ему планшет:
   "Сегодня ночью опубликован ряд указов, имеющих силу федеральных законов по вопросам обеспечения режима особого положения.
   Приостановлены и прекращены действия ряда международных договоров РФ с группой государств, совершивших акт агрессии против Российской Федерации, а также государствами, союзными с ними..."
  

ГЛАВА 7. ЯР.

  
   - Что читаем? - спросил Бонда, и мальчишка показал обложку пластиковой книжки. Видимо, родители тоже уважают традиции. Бонда вспомнил свой буржуйский дисплей, стилизованный под "Ньюсвик". Надо его, кстати, как-то стребовать! А то достал уже этот дурной жесткий планш, выданный экспроприаторами в белых халатах.
   На обложке значилось "ЯR". Автор неизвестен.
   - Это мы не проходили,-- подмигнул Бонда,-- Шо за цэ? Что за книжка?
   - Сказка,-- ответил мальчишка,-- только местами непонятная, и я не могу ответить на вопросы. А послезавтра уже проверочная.
   - Вы что, и в каникулы учитесь?-- изумился Бонда.
   - Да нет, дистанционку надо записать с ответами и отправить учителю. Это внеклассное чтение. Лучше б я другую тему выбрал. Про любовь и дружбу. Подумал, что социальная фантастика интереснее.
   Бонда оживился. Ему пришла в голову идея.
   - Слушай, мелкий!-- сказал он.-- Давай ты мне эту сказку вместе с вопросами скинешь, а я тебе завтра своими словами всё расскажу. Ну, объясню, что там имелось в виду. В это же время, здесь в фойе. Идёт?
   Пацан закивал и расплылся в улыбке.
   - Но с тебя, Костик...Ты же Костик? С тебя, Костян, организация моего знакомства с твоей бабушкой. Например, для совместного обеда в этой шикарной столовой. Или ужина. Причем, сам на него можешь не приходить. Понял шутку юмора? Молодец, далеко пойдешь! Я тебе потом объясню, как ей грамотно намекнуть.
   Вечером Бонда вышел на лоджию, уселся в круглое кресло и включил планш.

***ЯR***

Сказка об оккупации.

Посвящается всем, кто не допустил...

  
   -- Тоха! Ты точно уверен, что мы дойдём?
   -- Дойдём, Эмка! Обязательно дойдём!
   -- И машина там будет?
   -- Будет! - двенадцатилетний Тоха всем своим видом внушал уверенность, но на его душе тоже скребли кошки. Только бы дед не соврал! Слишком уж много он поставил на этот поход.
   За самовольный выход из сектора взрослым грозила пожизненная ссылка на Семнадцатый Объект. Или гораздо хуже. Всё зависело от судьи. Если скажет "Побег!", то, всё. Шансов нет. Сначала, говорят, на опыты, а потом уже...
   На Семнадцатом хоть с полгода-год протянуть можно. Говорят. Поэтому, "несанкционированный выход за пределы" лучше "побега".
   Оттого и бежали всегда налегке. Чтобы повода не давать. Ловили всех. Но хитрый Тохин дед говорил, что ничего подобного. "Обрати, -- говорит,-- внимание, как его привезли. В закрытом мешке. Лица никому не показали. Значит, это не он".
   -- А кто тогда? - с ужасом спрашивала Тохина мать, отрываясь от швейной машинки.
   -- Да поймали какого-нибудь счастливца, подальше от нашего сектора, отмудохали и сюда. В назидание, что бежать бесполезно.
   Мать с сомнением смотрела на него, укоризненно кивала в сторону детей, играющих на полу, и возвращалась к шитью.
   Ткань, как инвалиду-надомнику ей приносили прямо в блок. Норма была выше, чем у остальных на фабрике. А что ты хотела? Сидишь дома, слушаешь ящик, причем то, что хочешь, а не как все. Да и теплее в жилых блоках на два градуса. Так что не обессудь!
   Вечером ей немного помогали подруги - мать Эмки и мать Дрюхи. Эмка и Дрюха днём находились под присмотром Тохиной матери, а точнее самого Тохи.
   Детей в секторе было мало. На сегодняшний день младше семи - ни одного. Все родители сходили на обработку. А что нищету плодить? Вот то-то же!
   Школа размещалась в третьем корпусе. Полноценная, пятилетка. Учили хорошо. Математике, языку, истинной религии, законодательству риджена, основам ремесел, да всякой ерунде типа всемирной истории...Полдня занимались, полдня работали на грибах или по клинингу.
   Тех, кто плохо учился, после школы отправляли не на завод или фабрику, а на ферму в каком-то далеком риджене. И больше про них никто не слышал. Маленький Дрюха считал, что там наверняка гораздо лучше, вот его отец и не возвращается назад. Поэтому в школе он тоже не старался.
   Дед, пока был жив, дополнительно натаскивал Тоху по запрещенному письменному русскому. На устном пока еще многие общались в семьях.
   -- Пригодится, -- говорил дед, -- обязательно должно пригодиться.
   Получалось у Тохи плохо. Буквы, конечно, он выучил быстро. А что? Буквы как буквы, много знакомых, некоторые так и звучат похоже. Вот только "Я" он часто писал как привычную "R".
   Читать же было сложно. Да еще корявый дедов почерк! На компьютерах он, видите ли, всю сознательную жизнь. Или бессознательную, как он любил добавлять. Как это было связано, Тоха не понимал, а спросить стеснялся. Он видел маленькие компьютеры несколько раз в жизни, и текст там вводился исключительно голосом. Корректирующие стилусы и манипуляторы использовались только в управе, но дед принципиально не смог бы никогда там работать. Странно это все. И каракули его разбирать совсем лениво.
   Со спрятанной когда-то дедом, ободранной и обгоревшей по краям, тонкой книжкой на трёх языках (на родном, на русском и ещё на каком-то странном, внешне похожем на шелуху от крипса) дела шли лучше. Там был нарисован большой белый ящик с кнопками, и шло его пространное описание. Идиотская, надо сказать книжка, но мало ли кто про что писал. Дурных выдумщиков тогда видно было множество.
   "За неимением других книг, -- сказал дед -- и такая сойдет. Давай-ка от сих до сих..."
   С книжкой было проще, но и то, непонятные слова про "копир" Тоха читал, как и написано, причем русскую "эР" заменял звуком "П". Коупип, одним словом. Помогало то, что часть текста на английском сохранилась, и Тоха понимал, о чем примерно идет речь. "Не вставляйте пальцы, не грызите провод..." Идиоты, чего уж там! Дед строго-настрого запретил говорить кому-либо об этой фантастической книжке. Тоха знал, что не поздоровится - дед про такое никогда не шутил.
   Говорить всё-таки было не в пример легче, тем более, что русские слова богато перемежались англицизмами, аббревиатурами с давно позабытой расшифровкой и универсальным матом.
   -- Бялорус ты! - непонятно ругался дед, -- Олбанец хренов!
   Думал Тоха только на инглише. Мать и дед (с ужасом) признавались в том же.
   -- У меня коктейль в голове, -- говорил дед, -- и его я с трудом, но еще как-то, да структурирую. А вот что дальше...Книгу бы. Хорошую толстую книгу. Чехова. Или Пушкина. Да любую, хоть учебник по пчеловодству, только б нашу!
   И он надолго замолкал.
   Сначала Тоха пытался убедить деда, что все эти рассказы про великих русских писателей и поэтов -- выдуманные в двадцатом веке бредни. Мифы о никогда не существовавших цивилизациях, сочиненные небольшими вымирающими народами. А правда в том, что существовали адаптированные переводы великих авторов на русский, причем (явно для утешения) мало похожие на англоязычный оригинал. Есть же доказательства. На одиннадцатом этаже пятого корпуса громадная библиотека - семь тысяч книг! Говорят, самая большая в риджене. Да что буки, кому они сдались даже на инглише!
   На всемирной истории тичер рассказывал, что в управе есть специальный слот, через который он выгружает видеоуроки и инструкции. Не только для школы, но и для персонала сектора. Так вот, он своими глазами видел, какую ерунду порой несут недолеченные вырожденцы. Их послушать, так многое раньше было совсем не так уж плохо... как на самом деле. И про несуществующие огромные страны, и про отдельные жилища на каждую семью с мобилями для каждого. Вырожденцы могли даже свои тексты к чужим песням придумывать! Причем очень складно.
   Тохе всё это было до боли знакомо. Дед и парочка его приятелей любили попеть. Нигги отлично танцуют, а наши складно словоплётничают.
   Тем более, что таких дурацких слов может и не было никогда! Просто кто-то поёт: "Хай-хэй, э-ге-гей" или "Лай-ла-лай", а наши старичьё какую-то ерунду: "Владимир ски сэнтрал... ветер северный. Этапа дотвери... злонамеренно". Или другую ерунду: "Призрачна всё в Этамирре бушующе-е-ей... Ест только Мик, за него и держись! Ест только Мик междупрошлое будущи, и Менаон называет за жизнь"!
   Песня про сытого и надёжного Мика из Этамирры нравилась Тохе больше, чем про лыжный вокзал. Жалко, что стариканы не знали эту песню в оригинале на английском. Они и на русском-то помнили только один куплет, как сами признавались. И спросить, мол, не у кого. Ага! Просто фантазии на большее не хватило.
   Мать так и говорила. Может, шутила? Но при таких насмешках у деда почти всегда начинались истерики, и Тоха только лениво слушал. "Да я! Да мы! Да всех! Если б -- кабы б! Люля б -- кебаб, фак-перефак!.."
   В школе об этом предупреждали. Не реагировать. Последствия старых вакцинаций. Пусть фантазируют. Дед даже родился в этом веке, что он мог знать про двадцатый, а уж тем более про восемнадцатый-девятнадцатый?! То-то!
   Да и сам он по воскресеньям признавался: "Да много ли я нормальной-то жизни видел?" Тоха с матерью знали эту шарманку наизусть.
   -- Женился в двадцать лет. Ипотеку -- не дали. Жили... как дураки... Эх, даже ребенка... и то не успел заделать.
   Детей у него не было. Мать Тохи являлась дочерью его двадцатисемилетней жены. От первого брака. Тоха так и не понял, что это означало.
   Брак! Брак. Он представлял себе большого ущербного рыхлого мужчину, такого как мистер Фицкер из управы. Тот тоже был какой-то бракованный, как мать, но только по-другому. Мать Тохи не могла нормально ходить, а мистер Фицкер не мог нормально делать любовь. Дед ругался за это слово, поясняя про что-то своё, совершенно непонятное по смыслу, но альтернативные обозначения в секторе не приживались. А сэкес, как говорили старшие ребята, это вообще-то другое. Тоха видел.
   Мистер Фицкер всё делал не так как усталые мужчины из их сектора. По субботам он приходил к Дрюхиной матери, и пацаны часто подглядывали. Мистер Фицкер знал об этом и даже подмигивал им. Похоже, ему это всё нравилось. А мать Дрюхи снимала свои толстые очки и вообще ничего не замечала.
   У Тохиной матери не было никого. Всех ухажеров после гибели отца разогнал дед, а потом и здоровья не стало. Она жадно слушала рассказы выпивших подруг. Но подслушивающие дети знали, что Дрюхина мать точно все перевирает.
   Дед тоже любил поддать, как он говорил. В их секторе в День Освобождения и вечером субботы отоваривали регулярные талоны на спирт. Говорили, что на юге такого нет. Там как будто остались только спецсигареты. Но для всех. Наверное, врали.
   В шопе на первом этаже продавались разноцветные таблетки, которые надо было бросать в бутылку. Дед покупал самые дорогие - "Виски Люксен". Мать ругалась. Половину своего спирта она обменивала на продуктовые талоны.
   Тоха знал к кому бежать тридцатого числа для обмена. Не однажды его пытался побить сын алкоголика Тимура, но он был дохловатый, хоть и старше, и Тоха отбивался. "Питаться надо нормально", как говорила мать, а потом уж лезть на рожон!
   По бумажкам с красно-синим логотипом могли отоварить любого предъявителя. Поэтому талоны часто крали, грабить в открытую все же боялись - везде камеры, за насилие над свободной личностью можно было загреметь на Семнадцатый. А там... Ну, вы уже знаете. Там даже защита надолго не поможет.
   Дед всегда зло смеялся над словом "свобода". Говорил, что применяемые меры биобезопасности и связанные с этим ограничения по перемещениям и режиму - фикшн и *ерня полная.
   "Х*рнёй полной" он называл почти всё, и Тоха не обращал на слова деда внимания. Тем более, что незадолго до смерти тот вдруг признался, что и раньше были "те же яйца, сбоку бантик, в декорациях других".
   "Та же, -- говорит, -- схема, хрен куда с колеи выпрыгнешь! Иэнэнку-то с тех пор ведь одну и ту же ношу... Да и жрали мы тогда такое же дерьмо, как и сейчас".
   -- Дурак ты дед! - возражал ему Тоха. - Никакое это не дерьмо, а очень даже вкусно! Особенно, "Еда-курица" и "Десерт-сгустчонка со свинским лярдом"!
   -- А ты видел этих куриц? - горячился дед.
   -- Конечно! -- фыркал возмущенно Тоха, -- Нас же от школы водили на ферму в семиэтажке. Я рассказывал, ты опять забыл? На профподготовку. Там было много бройлерс. Каждый сидел в такой огромной бутылке, голова была внутри горлышка с утолщением и запрокинута вверх. И почти все глазами тупыми сквозь пластик зыркали! А из клюва торчал прозрачный шланг для кормления. И из ассы... прости, зада, тоже.
   -- Тот же самый? -- усмехнулся дед.
   -- Кто тот же самый? - не понял Тоха.
   -- Ну, шланг-то? С зада на перед -- безотходная ж технология! - подмигивал дед, и Тоха понимал, что тот шутит. Конечно же, у курей есть свой фекализатор. Наверняка есть. У нас вон в "ВиСи" на этаже стоят аж несколько, урчат, делают прекрасные брикеты для бойлера. Жидкая фракция удобряет грибы, разводимые на опилках в бэйсменте. Наука!
   Тохе та экскурсия не понравилась. Запах ужасный, шум. Глаза эти, почки, желудки, порубленные когтистые лапы, запаянные в пластик. То ли дело на заводе! Особенно в светлом цеху.
   Он так и не понял, что за блестящие железки выскакивали из станков на длинные ленты. Станки были старые. Тоха тогда заметил, что на многих из них закрашены знакомые русские буквы, выпукло проступающие сквозь серую эмаль. Когда он поделился этим с дедом, тот сказал, что всем им в риджене дают жить, пока живы эти станки. Что он имел в виду, Тоха не понял и, видимо, больше так никогда и не узнает.
   Деда увезли в седьмой корпус, в котором находился хоспис, через полгода после того, как выяснилось, что он не проходил вакцинацию двадцать лет назад. На самом деле её не прошли целиком многие из вырожденцев, об этом знали, но молчали. Иначе, откуда б у них были эти навязчивые идеи и ложные воспоминания? Да и что с них взять, подумаешь, брюзжат.
   Просто хитрый Тохин дед в свое время подделал документы о первичной вакцинации и считал, что избежал многих последующих проблем со здоровьем.
   "Зато я почти всё помню", -- вот так непонятно сказал он как-то ночью Тохиной матери. Тоха не спал тогда. Слушал взрослых, смотрел на луну в зарешеченном с целью безопасности окне. Думал.
   Свет в корпусах и на улицах гасили ровно в 23:00, и если не было ночных проверок, то включали только в 5:55. Проснувшись, надо было успеть разогреть еду, поесть и собраться. Полседьмого межэтажные лестницы уже гудели от ботов спешащих на работу людей. На выходе из корпуса каждый подставлял свою поллитровую термокружку под дозатор с бодрящим кофейным напитком. За это уже много лет отвечал Тохин дед.
   Считалось, что напиток из Тохиного корпуса чем-то интереснее соседских аналогов, и к ним забегали особо гурманистые соседи и даже мистеры из управы. Возможно, так и было - Тоха знал, что дед не соблюдал положенный регламент варки, а выданными ингредиентами распоряжался как собственным спиртом. Зато он тайком докладывал в керамический бак кофеварки сублимат корней жёлтых одуванов и кору с соседней лесопилки.
   -- Чё же, Джонни, не везёт-то тебе так? - издевался дед над знакомым мистером, приходящим к нему в обед на остатки утреннего кофе, -- нравится начальству тебя в нашей дыре мариновать?
   Мистер работал на контроле периметра уже пятый год, жена на родине его бросила, так и не дождавшись перевода в страну с нормальным климатом. С дедом они мутили бизнес. Тоха видел, как иногда мистер, озираясь, давал деду свой коммуникатор, а тот непонятно по-русски кричал невидимому собеседнику:
   -- Шиша, не биби мне, я знаю, что ты сможешь, у вас в соседнем секторе это есть. Заченчим через моего толстопуза. Его четвертина, как всегда, тебе треть. Чего? Колабор ты хренов, придут вот наши! Чё ты там ржешь? Придут-придут!
   Отключался, менялся в лице и добавлял горько в сторону: "Придут, бля! Пешком с Марса..."
  

***

  
   - Далеко еще, Тоха?
   Эмка начал уставать. Разница в два года в этом возрасте сказывалась сильнее, чем у старших ребят. Да и перенервничали на периметре. Но дедово наследство сработало нормально - рамка пропустила ребят с левыми чипами как обычных транзитных работяг. Тоха только настоял на том, чтобы Эмка надел на боты съёмную тройную подошву - допуск по росту в футах и дюймах был неизвестен, и ребята подстраховались.
   Граница соседнего сектора начиналась через пятнадцать миль. Они прошли около пяти. А ведь еще возвращаться. Тоха решил сделать привал и свернул с заросшей тропинки на поляну.
   -- Уже недалеко, Эмка, вон там за горкой должна быть небольшая роща с белыми деревьями, забыл, как называются, у нас в секторе они не растут. Дальше должны стоять сгоревшие пятиэтажные корпуса. А около них есть старые хранилища для маленьких мобилей. Наш -- под номером "7".
   -- А если там нет уже номеров? Сорок лет прошло почти.
   -- А что мы до семи сосчитать не сможем? Скажешь тоже! Найдём!
   Солнце уже поднялось, разгоняя осеннюю хмарь. Пожухлая листва с высоких сучковатых деревьев напоминала хлопья перезревших подвальных грибов.
   Но пахло здесь, за периметром, совершенно по-другому. Чем-то новым, торжественным. Тоха вдохнул поглубже, и у него закружилась голова.
  

***

  
   -- Подожди, -- попросил Эмка, и Тоха опустил рогатку. - Он вроде не злой, давай посмотрим!
   Зверь явно не был доггером. Догги, если говорить правильно, но Тоха в последнее время все чаще говорил как покойный дед. Доггеры, янкеры, коллаборы...
   Доггеров, причем разных, даже добрых, Тоха видел. Некоторые прыгали очень высоко. Но, ни один их вид не умел карабкаться по деревьям.
   Зверь внимательно смотрел на мальчишек, по-прежнему не выпуская придушенного мауса изо рта. Возможно, он впервые увидел таких маленьких людей.
   -- Эй, зверь! - попросил Эмка, -- Отдай нам мауса, мы его высушим и сварим потом. А ты вон, какой ловкий, себе ещё наловишь!
   -- Ага, щас, -- засмеялся Тоха. -- Он его к себе домой унесет, может у него там детки есть или жена больная. Это ты себе наловишь.
   -- У нас в корпусе уже давно маусов нет. Я последний раз из них бульон пил года два назад.
   -- У нас тоже нет, но в бэйсменте встречаются. Только туда не попасть просто так.
   -- Это потому что у вас там грибы, а у нас просто склад от фабрики.
   -- Маусы же обожают тинсулейт!-- удивился Тоха.
   -- Поэтому их и отпугивают оттуда беззвучными сиренами, -- пояснил Эмка. - О! Я придумал, как можно назвать этого зверя: маусхантер! Классно?
   -- Интересно б узнать, как его зовут на самом деле. Кстати, знаешь, как по-русски будет маус?
   -- Как, Тоха? Скажи!
   Тоха заулыбался и выдавил:
   -- Миишшь!
   Ребята покатились со смеху. Маусхантер недовольно косил зелёным глазом, контролируя ситуацию. Пепельная пушистая шуба его развевалась на холодном ветру. Листьев на странном дереве почти не было и зверю явно становилось неуютно.
   -- Ладно, пока, Маусхантер! - вздохнул Тоха, увлекая за собой Эмку. - Может быть, еще увидимся!
   Пройдя с полсотни шагов, они оглянулись. Но серого комка на дереве уже не было.
   -- Удрал,-- прошептал Эмка, -- убежал хороший зверь... Но, я тебя запомнил. Вот вернёмся, я нарисую тебя. Я тебя хорошо запомнил, красивый Маусхантер: умные глазки, пушистый хвост, смешные треугольные ушки. Вернёмся, поменяю талоны на бумагу, и обязательно нарисую.
   -- А там есть бумага? - вдруг спохватился он. - Ты спрашивал деда, Тоха?
   -- Дед сказал так: "И копир, и папир. Отличная машина. Новая". Значит, есть, -- отмахнулся Тоха. -- Он её спрятал в специальной яме для ремонта мобилей.
   -- У твоего деда был мобиль? - изумился Эмка. -- Как у мистера Колина?
   -- Нет, но он умел ездить и ему давал свой мобиль его отец. Мой как бы прадед. Тогда были другие мобили. И их было очень много. Дед говорил, что почти у каждого. Врал, конечно, но все равно интересно.
   -- А ты не думаешь, что и про эту машину он придумал?
   -- Нет, Эмка! Я несколько лет подряд вот этими вот глазами читал про эту машину. И по-русски, и по-английски. Думал, что это просто глупая книжка. Там не хватало страниц, и она была обгорелая, но я на всю жизнь запомнил, куда следует класть наши талоны и какие кнопки нажимать. Дед сказал, что унес с работы и спрятал в яму почти такую же.
   -- Зачем?
   -- Не знаю, я так понял, что больше нечего было унести, а может у него были какие-то мысли. Дед был хитрый, ты же знаешь. Но, он точно не врал. Когда в школе показывали старые хроники, там, на развалинах Москова, промелькнула такая же машина, только разбитая и вокруг валялись листы бумаги с одинаковыми рисунками. Я поделился с дедом, а его тогда уже принудительно лечили, и он мне всё это рассказал. И заплакал. И еще он сказал, что Москов - это был главный русский город.
   -- Да ну, Тоха, сказанул тоже! Где этот Москов, а где мы! Другая страна! Известно же, что русиши и татаре всегда жили здесь, в лесогорах нашего риджена. Пили спирт и ели лярд порков. Поэтому нам до сих пор и выдаются спецталоны.
   -- Порка вкусная! - согласился Тоха, вздохнув, -- Но "Еда курица" лучше. Я кстати взял её всего два туба, чтобы, если попадёмся, не подумали, что мы навсегда убегали. Но, нам нельзя попадаться!
   -- Нельзя, -- тихо повторил Эмка, думая о чём-то своём. -- А все равно как было бы здорово, если б у нас был свой риджен с большим городом! И никаких мистеров!
   -- Дед тоже так говорил. А мать на него шипела и дразнила: "Хотело Ярило, да только забыло!". У деда русское имя когда-то было Яро Слау...
   Тоха отвернулся и потёр глаза. Ветер усиливался.
   -- Доберёмся до машины и сделаем много-много талонов! - размечтался Эмка. - Вернёмся и наедимся до отвала.
   -- Нет, так нельзя, -- строго сказал Тоха. -- Надо будет спрятать, а доставать понемногу, и отдавать матерям.
   Эмка вздохнул. Я все равно тебя нарисую, Маусхантер!
   Небо над ними взревело, тяжелый транспортник с Семнадцатого ушёл за облака. Начинался дождь.
  

2017 г. Синегорье.

  
   Бонда посмотрел вопросы во вкладке. М-да, немало! На часть из них, очевидно на те, что попроще, Костик уже ответил. Дерево - берёза, Маусхантер - кот, колабор - коллаборационист... И так далее.
   Накладным слоем второго вопроса были подкрашены замеченные Костей искажения классического русского языка. В скобках стояло правильное написание.
   Вопрос про организационную структуру и вероятную хронологию событий мелкий тоже осилил. Бонде, для уточнения, пришлось вернуться к тексту, оказалось, что Костя не подкачал.
   Споткнулся он на достаточно взрослых вопросах. Бонда даже удивился, что в таком нежном возрасте дети должны знать про антидот и вербальные игры.
   У него были мысли по этому поводу, но насколько они кореллируются со школьной программой он не знал.
   В свое время, в старших классах, ему доставалось от литераторши. "И нечего было умничать, -- приговаривала она, -- если ты даже Достоевского до конца не прочитал!"
   Бонда Достоевского почти не читал. Так, немножко, для поддержания беседы. Депреснятины и без ФМ хватало. Но, когда это он успел поумничать, Бонда не помнил.
   Уточнять было себе дороже, училка нервная, а одноклассники утверждали, что как-то давно, он довольно долго нёс на уроке какую-то муть. Которую никто, включая литераторшу, не понял. Видимо, тупо тянул время до звонка.
   Бонда не особо удивлялся. Он уже привык к тому, что многое тогда менялось. И отношения в старших классах стали более солидными что ли? Во всяком случае, за последнее время, уважения и интереса сверстниц резко прибавилось. Он списывал это на проявившуюся, наконец, мускулатуру и свой весёлый нрав.
   Всё тогда было впереди! Все дороги открыты, как казалось первое время. Можешь стать кем угодно - военным, моряком, инженером, писателем. Мать надеялась, что старший сын пойдёт в медицинский, но Бонда грезил дальними странами. До убийства страны оставалось всего ничего.
   "Ладно, -- сказал себе Бонда, -- утро вечера мудренее, пойду спать. А завтра вместе с бабушкой и обсудим это дело. Прекрасный, кстати, повод!"

***

ГЛАВА 8. СВЕРКА ЧАСОВ.

  
   -- О! Ишо живой что ли?
   -- О*уеть, как ты меня круто под*бнул! Я для вас плакат на мосту нарисую, баннером шесть на девять: "Не дождётесь, осло*бы!"
   -- Фу бля, Бонда, грубо! - поморщился собеседник.
   -- Ты -- грубее. "Ишо живой!" Выживать надо. Умнее быть. Че за х*йня у тебя там висит?
   -- Чечены подарили.
   -- Позолоченный?
   -- Конечно, правда *уевенько. У нас в гаражах лучше покрывали когда-то. Не говоря о... Ну, ты понял.
   -- Ну и на*уя тогда?
   -- А понты? - подмигнул Салават.
   -- Это да, "такой -- только у меня и у Майкла Джексона!" -- согласился Бондаренко. Помолчал, оглянулся назад. Кимыч издали, от машины, махнул рукой: нормально, разговаривай! Бонда повернулся к дисплею, - Ну, че, с праздником что ли?
   -- *бал я этот праздник! - ощерился Салават
   -- Да ладно тебе, одно дело делаем!
   -- Чё?!? -- Загорелая рожа на экране даже поперхнулась.
   -- А хули ты удивляешься? -- саркастично спросил Бонда. -- Все мы тут... воюем. А где? На своей земле. И ни одна из сторон от этого не в профите. Ни вы, ни мы! Война тромбоцитов с лейкоцитами, ну или как там правильно? И в принципе-то неважно, кто прав. Главное другое - это теперь зараженная территория, болеет весь организм.
   -- Начало-о-ось! - притворно протянул собеседник, причем оба знали, что может быть именно ради всего вот этого, а не так называемой "сверки часов" они и созванивались.
   -- А пока здесь горит, там всем спокойно. Нам всем не до них. Наружу не смотрим. Точнее по сторонам. А уши торчат и за вами, и за нами одни и те же. Я теперь в этом уверен.
   -- Что, Бонда, надоело евреям подмахивать? - прищурился Салават.
   -- Иди в пиз*у, чурка! - устало отмахнулся Бонда, показав одновременно возмущенно протянутую ладонь.
   Они замолчали. Правила игры требовали демонстрировать конфронтацию, что делалось порой весьма затейливо, но реальными действиями это не подкреплялось.
   Именно здесь Бонда, впервые за всю жизнь, начал понимать братающихся русских и немцев в окопах первой мировой. И сам предпочел бы опрокинуть по банке с Салаватом, чем с кем-то типа Клауса или Марка. Хотя муслимам спиртное нельзя. Даже на войне. Надо подъе*нуть, кстати! Всё, в следующий раз на токовище с пузырем приеду, с сальцем! Бутылки красивые есть, налью из родника, поверит! Пусть помучится! Как раньше до этого не допёр?
   Он улыбнулся. Салават заметил, осклабился. Бонда подмигнул и скорчил морду.
   -- Ты как думаешь, два года назад, -- начал Салават, -- это все не случайно... началось?
   -- А ты, Салаватище, как думал? -- убежденно ответил Бонда. -- Зря, что ли... добрые дядьки сюда десятилетиями сено завозили, да канистры с бензином?
   -- Какое ещё, на*уй, сено? - хмыкнул Салават.
   -- Я образно, -- пояснил Бонда.-- Про подготовку почвы до всего этого... сегодняшнего. Сколько было создано организаций, движений, течений! Я-то такое только с последними годами Союза могу сравнить. Неформалы, экологи всякие ... А потом, *уяк, и уже не экологи. Главное -- раскачать.
   -- Бля, у тебя, Бонда, всегда кто-то виноват! - прищурился собеседник.
   -- Ну, так поспорь! Тут -- те же яйца, вид сбоку. Телевизор, газеты, говносайты... И все заточено было не на единство, а на поляризацию. На противопоставление. Даже по религиозному срезу: у нас -- родноверы, у вас -- тенгрианцы, у вас мечети, у нас храмы.
   -- Ну, мы-то с тобой туда не сильно ходили, -- заметил Салават.
   -- Ну... у каждого свой додзё [зал для занятий единоборствами. Поведение присутствующих в додзё жёстко регламентировано. Изначально додзё - место для духовных практик], -- подмигнул Бонда. Достал зубами сигарету, прикурил. -- Потому, наверное, у нас тут и спокойнее всего, а?
   Здесь действительно было относительно спокойно. Игнорирующие некоторые пожелания вышестоящего командования стороны скорее выжидали, чем стремились кого-то победить. Это имело смысл: переговорный процесс с переменным успехом шёл уже год и для внимательного наблюдателя обозначились интересанты этого кровавого шоу.
   -- Кто поумнее... для тех ещё другой был... засер мозгов, -- продолжил Бонда, закуривая. -- Я для себя-то давно вычислил... как людей на страты бьют, ну на слои ...
   -- Да понял, я! -- мрачно сказал собеседник. -- Не выёживайся, у нас времени мало!
   -- Да пошел ты, -- беззлобно огрызнулся Бонда. - Мы - теперь воины. У нас впереди вечность!
   -- Ладно, -- махнул Салават, -- давай уже! Лечи!
   Бонда усмехнулся: "Ща, дорогой, всё будет. Кимыч сегодня решил опробовать новый пеленгатор или как его там называют, надо ж некоторое время".
   -- Главное, это имущественное расслоение, -- произнес он, прокашлявшись. -- Чтобы его дезавуировать, идет комплексная отвлекуха. В том числе в духе "Пролетарии всех стран них*я не соединяйтесь, а е*ошьте друг друга по национальному и религиозному признакам!"
   -- Допустим. Тут согласен.
   -- А интеллектуальное разделение? Умышленное, в системе. И это не только проблема конкретного ребенка и его родителей... Это, по идее, проблема государства.
   -- Была когда-то.
   -- Была. Если и нас на*бали, то, что про молодёжь говорить? Психику ломали еще с дошкольного возраста. Игрушки, блядь, одни ведьмы, сука, вампиры да прочая *уета... Распашонки с черепами! Мультфильмы, планшеты, игры. И родители *банутые, и бабушки-дедушки не намного лучше. А потом подрастает... не пойми что.
   -- Это да! -- оскалился на экране Салават. -- У Мамая в отряде печёнку жрут. Причем, не с голодухи.
   И замолчал, ожидая реакции. А у нас -- водопровод. Вот!
   Бонда усмехнулся: у него тоже попадались те еще кадры. Один в пластиковом тубусе из-под витаминов таскал десяток вяленых "пельменей". Парами -- левый с правым. Другой, при случае, всё норовил обоссать чужие захоронения...
   Несколько человек были сдвинуты пропагандой до состояния молчаливых машин, не видя людей ни в противнике, ни, что хуже, в сочувствующих муслимам. Коих в этой местности было немало.
   Алкаши, наркоманы, уголовники, просто е*анутые... Кстати, нередко встречались и два в одном. И три. И четыре. Люди-матрешки, сука!
   Даже за относительно безобидными могла водиться какая-нибудь дрянь. Пара бойцов была повернута на оружии, на стрелковке. Часами могли спорить или соглашаться друг с другом по поводу каких-то никому не ведомых пукалок, поражая окружающих энциклопедическим знанием ТТХ [тактико-технические характеристики]. Но, следует заметить, что и стреляли оба весьма посредственно, и по части напиллинга начвора не удивили.
   А главное -- в кого стрелять им, похоже, было по барабану. Просто до нас, возможно, оказалось проще добраться. Или, условно говоря, в их доме наше радио лучше ловилось.
   И ведь много таких. Случайных. Мутных. И "на мясо" в тот же рейд таких не отрядишь: *уй его знает, как себя поведут! Так подумаешь... да и согласишься, что, пожалуй, лучше, когда... всего-то с убитых уши режут.
   -- П*здец какой-то, -- сказал Бонда вслух, -- но ты меня не удивил. Это древняя туземная практика. Но ты при случае скажи Мамаю, что фуагра похаляльней будет. Да и примета плохая. К скорой смерти.
   "Надо будет Паше сообщить, если его вернут, -- подумал он. -- Пусть и в городе об этом знают. Только вот что-то давненько не показывается к нам Пал Сергеич".
   А ведь не по себе, когда глумятся. Вроде тушка твоя всего лишь сосуд для души, так, кажется? А все равно не по себе. Пожалуй, скажу своим, чтоб сожгли, если... Не дай, Всевышний! И прах по ветру. Над рекой... Хотя если прав тот хромой придурок, то жить ему еще долго.
   Да-а, вот так и цепляешься за какие-то странные слова. Тупеешь и втыкаешь уже всему - количеству минных бахов вместо кукушки, голой вере да надежде... в странной одежде.
  

ГЛАВА 9. ОБРАТКА.

  
   -- Ты далеко собрался? - спросила Лиза.
   -- Квартиру мою помнишь в старом городе? Где сейчас за стенкой чурка кафе сделал?
   -- Ты же говорил, что это Плюева?
   -- Так и есть, Плюй ему сдает. А тот вроде как выкупает. Или обещает, -- Бонда засмеялся. -- Лет пять у них тянется. Так вот это чудо мне вчера предложило, что раз мы с Плюем подвал под домом пилим, денег ему компенсировать за отделку.
   -- Ну, это разумно, наверное. А что много запросил?
   -- Ты чего, не въезжаешь? Это общедомовое имущество, а они им пользуются как своим.
   -- Так и ты пользуйся!
   -- Вот поэтому я и забираю свою часть. И отгораживаюсь. Протокол по собственникам сделаем. А этот крендель, мало того, что там сидел на халяву и до меня и при мне третий год, так еще начал намекать, что если что может меня от коммуникаций отрезать, он их обновлял, видите ли, на своей части! А ввод идёт от него!
   -- А вот этого ты не любишь! - понимающе прищурилась Лиза.
   -- Естественно! Я ему чуть не втащил там при всех. Но камеры, свидетели... "Чего, -- говорю, -- ты мне угрожаешь, что ли?"
   -- А он?
   -- Промямлил что-то, типа "нет, но так нельзя" и убежал, типа на кухню, жену оставил, она же у него главная. По бумагам, во всяком случае.
   -- И какой смысл ехать к Плюеву? - удивилась Лиза. -- Если он получает с них аренду и они ему всё, а ты никто?
   -- Чтобы чурка дров не наломал. На которые придется жестко реагировать. А Плюй -- жулик, хоть и очень уж мутный. Все по командировкам мотается. Как, блядь, проститутки - работают на выезде. С соседнего города - у нас, а наши - в соседнем городе.
   -- Поаккуратней там! Вообще, это обязательно?
   -- Увы! - вздохнул Бонда. -- Иначе получается, что утёрся.

***

   Плюев жил на окраине города. В добротном кирпичном доме, который по слухам отжал у прежнего владельца за долги. Еще в конце девяностых. Район не был особо престижным и, хотя цыган-дилеров большей частью пересажали, репутация сохранилась. Как, скорее всего, и торговля.
   Бонда был здесь пару раз. Давно, лет десять назад, или больше. Плюй, как-то при встрече, предложил щенка стаффа, а Бонда искал статусный подарок для ребят в Катере. Сам он к собакам был равнодушен и даже немного презирал их за неприкрытый подхалимаж. У котов хоть какое-то достоинство. И не воняют псиной.
   Цена была подозрительно смешная, Бонда даже усомнился было, но Плюй всё повторял, что, мол, свои люди, зачем лишнего. Свои люди, бля! Охренеть! Бонде это тогда не понравилось. И он решил пообщаться со знающими людьми.
   Тем же вечером ему рассказали, что цена за такую собаку действительно неплохая. И вообще Плюй своих бобиков продает за сумасшедшие деньги подопечным коммерсам.
   Бонда привёз стафа назад, сказал: "Аллергия, бля, забирай взад". И добавил с нескрываемой обидой о том, что, мол, ты бы мне, Плюй, ещё кирпичей продал, раз такая масть пошла.
   Плюй пожал плечами. Деньги за собаку они тогда пропили. А хули?

***

   Под навесом у огромной бани Плюя стояли набитые дровами тележки из разных супермаркетов. Бонда хмыкнул, а Плюев гордо пояснил:
   -- Как раз в пятую дверь проходят, даже набок не надо опрокидывать. Прикольно, да?
   -- Ты пикап купи, -- посоветовал Бонда, -- и лопатку совковую. Можно будет ещё и щебёнку на обочинах пиз*ить.
   Плюю идея явно не понравилась, но он ничего не ответил.
   -- Звиняй, что в выходной, -- примирительно сказал Бонда. - Но надо именно с глазу на глаз перетереть.
   Плюй весь подобрался, достал бутылку:
   -- Чё за тема-то, Саня?
   Бонда отрицательно помахал рукой - не открывай!
   -Слушай, ты у нас товарищ умный...
   Плюй поморщился. Ну, а как его называть-то?
   -- Короче, твой арендатор, мой сосед, немного берега потерял.
   -- А что случилось? - осторожно спросил Плюев, зафиксировав улыбчивое выражение на физиономии, -Расскажи.
   "Сука! - подумал Бонда. - Он со мной что, как с обиженным ребенком собрался разговаривать?"
   -- Я помещение продаю, арендатор мой сдулся.
   -- Ну да, я в курсе, ты не продашь за столько, -- заметил Плюй. Он имел виды на этот небольшой офис, но...
   Стороны знали, что один за дешево не продаст, второй не купит даже по реальной цене. Да и кому сейчас нужна эта недвижимость!? Кризис!
   -- Да мне по*уй, не последнее, -- ритуально сказал Бонда. -- Не сегодня, так завтра. Не горит. Не за то речь. Этот опездол твой начал какие-то условия ставить. Я ему говорю: "Ты здесь вообще кто?", а он мне давай рассказывать, сколько крыс из этого подвала вытащил и во сколько ему ремонт встал.
   -- Ну, так это его проблемы, -- Плюй уловил суть и осклабился. Свернул голову бутылке, вопросительно посмотрел на Бонду.
   -- Я ему так и сказал. Но он по ходу не догоняет, что у нас с тобой это общедомовое имущество. Не буду я, спасибо, мне еще назад ехать. Подвал так-то общий. Мне что с него аренду брать за то, что он несколько лет пользуется общим имуществом жильцов дома?
   -- У нас же на двоих дом, -- уточнил Плюй.
   -- Да это по *ую на сколько, -- отмахнулся Бонда, -- на двоих или на сто двоих. Главное то, что это как кухня в коммунальной квартире. Пользуются все. А не один о*уевший.
   -- Ты же говорил, что тебе по барабану на подвал.
   -- Не-е! - поднял указательный палец Бонда. -- Я не так говорил! Я говорил: "По барабану на всё, кроме той части, что под моей квартирой, но пока и она не нужна". Пока! А сейчас я загоняю бригаду, они делают от меня люк, винтовую лесенку, с вами закладываем проход. Мы с тобой обсуждали уже.
   -- Тебе без этого прямо вот никак?
   -- Я, пожалуй, -- прищурился Бонда, ловя реакцию, -- там сауну сделаю. Вот как у тебя! - он показал рукой на баню, -- подвал нужен однозначно.
   Плюю такое соседство не могло понравиться, но он даже не повел глазом. Держится отменно. Опытный барбос. Не пустобрёх. Бонда был таким же, но предпочитал, как в поединке, делать множество отвлекающих движений, провоцирующих выпадов и всего такого. Маскирующего планы и проясняющего возможности и намерения соперника.
   -- С блядями? -- поинтересовался Плюй.
   -- Да нет, конечно! Не моя тема. Для души.
   -- Сейчас не до жиру, -- заметил Плюй, -- а то смотри, есть варианты.
   Бонда, улыбаясь, отрицательно покачал головой.
   -- Парилку электрическую будешь ставить?
   -- Конечно. Не надо внимание дымом привлекать, да и вообще безопасней.
   -- Электричество дорогое, -- заметил Плюй.
   Бонда понял намек. У многих знакомых в домах стояли хитрые счетчики, останавливаемые и запускаемые с пульта, дистанционно. Похоже, Плюй проверял известные многим (и странные в наше время) принципы его сегодняшнего собеседника.
   Бонда понимал, что обратка за украденное электричество прилетит неминуемо. И будут это не штрафы, и не пени.
   -- А вы не задумывались, нехорошие люди, откуда на вас валятся всякие неприятности? - пытался он порою заниматься просветительством, надеясь на некоторые плюсики к карме. -- За какие-такие прегрешения?
   Но люди не задумывались и парировали тем, что и самого-то Бонду потряхивает весьма регулярно. И порою совсем не слабо.
   -- Так я-то знаю за что плачу, -- с усмешкой отвечал он и думал: "Обычно знаю. А бывает, что нет. Иногда это явно не испытание. А наказание. Но поскольку это наказание, то следует знать - за что? Чтобы больше так не поступать!"
   Сложно. Выход один - стараться делать всё правильно. Абсолютно всё! Что нереально -- не готов я пока... всё раздать и всего себя отдать. Значит, следует стремиться уменьшить количество неправильного и увеличить количество правильного. Можешь помочь - помоги! Хотя бы словом, если жаба душит на большее. И поправь того, кто стремится в нехорошее.
   -- И какая вообще тогда разница? -- отвечали Бонде люди, -- Если все равно прилетает?
   Но он знал, что разница есть. И тот, кто её почувствовал, уже приподнялся над урчаще-чавкающей биомассой. Ещё не вырвался, но уже увидел больше. И приподнявшись, обратил на себя внимание, получил шанс.
   Для продвинутых пользователей не существует индульгенций. Другой уровень игры со Вселенной! Другие наказания, но и другие возможности!!! Веди себя достойно и... И можешь не беспокоится за тылы. Вывезет. Взлетит. Рассосётся.
   Иди по грани! По самой кромке, если это нужно -- не упадешь! Думай о главном, делай то, что должен! Ты - полномочный представитель! Регулировщик, катализатор, палка в чьём-то так удачно катящемся колесе, боксёр, ударом фиксирующий чей-то взгляд в нужном направлении.
   Ты - вершишь чьи-то судьбы и корректируешь отдельных представителей человечества. Снимаешь шоры или открываешь возможности - это уже вопрос деталей.
   Не возгордись и не паси народы! И всё будет хорошо.

ГЛАВА 10. МАСТЕР-КЛАСС.

  
   В поисках Наглера Бонда поднялся на второй этаж. Подходя к двери бывшей учительской, он услышал, как Игорь распекал его вчерашнего знакомого:
   -- Тебе б только разнести, сломать, спалить... А ты задумывался, что кто-то это построил? Вложил деньги, развивал, улучшал?
   -- Да мне пох.
   -- То-то и оно, что тебе всё пох. Тебя это просто заводит, что ты такой дрищ из Подзалупинска, без образования, без нихуя, взял и захуячил такую махину. Обспускался поди на радостях? Как вы, блядь, не понимаете: это просто коробка. Коробуля! Неважно, кто там раньше жил. Его вынули - другого засунули. Десяток, таких как ты, вошел бы с семьями. Зачем её было жечь?
   -- Там могли быть эти...
   -- Да никто бы уже не мог, не пизди хоть мне-то! Ты главное пойми. Сломал - так построй что-то новое. А лучше и не ломать, пока не построишь. А ты явно не построишь в обозримом будущем.
   -- Так мы и строим новое общество. Без этих...
   -- Для кого общество?
   -- Для людей.
   -- Для людей? То есть для субъектов. И из субъектов. А зачем объекты-то ломать? Дебил, бля!
   Заслушавшийся было Бонда не выдержал. Войдя, он подошел к напрягшемуся было Киндеру, подмигнул ему и коротко ткнул в район солнечного сплетения.
   После чего, придержав за локоть, усадил на стул и повернулся к Наглеру:
   -- Чего не так?
   -Зачем это? - спросил тот.
   -- А так проще. Он иначе не поймет. Не захочет понимать, -- усмехнулся Бонда. -- Через оп*здюливание быстрее доходит. Так Киндер?
   -- Так! - заулыбался тот.
   -- Ну и пи*дуй отсюда в темпе вальса. У тебя наверняка дел до хрена, деструктор херов!
   -- И таких дофига и больше, -- пожаловался Игорь, когда Киндер вышел. -- Но ты бы не рисковал так.
   -- Я с этим кадром уже пересекался, -- пожал плечами Бондаренко. -- Примерно знаю, что от него ждать. Нормальный в целом парень.
   -- Только глупый.
   -- Необразованный, -- поправил Бонда.
   Игорь только вздохнул. Достал сигареты, протянул Бонде. Но тот помахал рукой и, спохватившись, вытащил из кармана слегка помятую нераспечатанную пачку "Капитана Блэка".
   Наглер только ахнул: "Откуда такое счастье?"
   -- Держи, тебе вез, слюни глотал - расплылся в улыбке Бонда. - Подарок. Четыре дня терпел. Так что давай уже, открывай что ли?
   Учительская затянулась давно забытым вишневым дымом. Наглер подошел к окну, открыл форточку.
   -- Хорошо, что ты теперь здесь, -- сказал он. - Всё хоть будет полегче. В деле обуздания личного состава во всяком случае. Устал я от этого напряга. Вон смотри. Видишь, у тополя, гоп-компания сидит-курит?
   -- На корточках-то? Вижу. Тоже новенькие? - заинтересовался Бонда.
   -- Позавчера их было семеро. Двое сбежали сразу, как только узнали, что оружия ещё долго не увидят. Один на подвале. На передержке у Василь Степаныча. Где-то там не усмотрели, а Чапа его тут уже раскрутил на откровенность. Его ж контингент. Короче, по ходу не простой бродяга оказался.
   -- А чего ты с ними мудохаешься?-- усмехнулся Бонда. - Это ж, судя по всему, так, приблатненные. Хочешь мастер-класс?
   -- Давай! -- улыбнулся Игорь. - Подстраховать?
   -Не надо! -- убежденно ответил Бонда. - Смотри отсюда.
   Он снял сбрую и бросил на диван. Огляделся и перешнуровал правый кроссовок. Подумав, сунул в карман выкидной складень. На улице он потянулся, посмотрел по сторонам и не торопясь подошел к дереву.
   -- Здравствуйте, господа гандотьеры! - поприветствовал Бонда, занимая положение против солнца. Компашка лениво оглянулась, никто и не подумал вставать.
   -- И какого ж х*я мы тут трём, не отрывая жопы? - спросил Бонда, не интересуясь ответом, -- Посрать присели, так штаны снимайте!
   -- И вообще вам тут не зона. И не сральня, -- добавил он угрожающе, водя взглядом по всем четверым.
   Не боятся. Точнее, боятся недостаточно для того, чтобы заткнуться и послушать этого "заявившегося *уя с горы".
   -- Тебе перее*ать? - предложил он самому говорливому и, не сдержавшись, отвесил кин-гири [хлёсткий удар стопой снизу. Обычно в пах. Страшный удар.] в челюсть. Ну, всё, прощайте кириешки, здравствуй кашка!
   Остальные вскочили, но замерли. Оскалившись и угрожающе усмехаясь, Бонда переместился спиной к тополю, сверля взглядом замолчавших новобранцев.
   -- Пиз*обол на месте, вы трое со мной! - продолжил он, краем глаза контролируя корчащегося в пыли урку. Этого оставлять было нельзя. Края не чует, явно откинувшийся. И заводила, судя по всему.
   Махнул Игорю. Через секунду от него подбежал боец, наступил берцем на кисть упавшего и быстро зашарил по одежде. Уходящий Бонда услышал удивленный присвист: похоже, что-то нашлось.
   -- Лысый! - сказал Бонда уже в помещении. -- Ты, бля, вроде самый старший, поэтому и начинаем с тебя...
   Двое других остались подпирать задницами стены в коридоре, побаиваясь присаживаться в любимую позу.
   -- Я - Метис, товарищ начальник, -- угрюмо поправил было лысый. Игорь за его спиной кивнул.
   -- Да мне по*уй, кто ты у нас по национальности. Будешь Лысым. Депиляция тебе в ближайшие годы не грозит. Ты у нас кто по специальности? - предвкушая дальнейший диалог, поинтересовался Бонда.
   -- Сварной, -- пожал плечами Лысый-Метис.
   -- Ты, бля, дурак? ВУС [военно-учетная специальность] какая? В армии кем трудился?
   "Ну, давай, оправдывайся, -- думал Бонда, -- а то я не вижу, что ты нихуя не служил! Мне интересен процесс, какими словами ты станешь объясняться".
   -- Я это ... не получилось, -- сказал Лысый, не глядя в глаза.
   -- Откосил?
   -- Да не... сколиоз там и давление, -- буркнул Лысый, закусив губу и напряженно ожидая ответной реакции.
   Игорь за его спиной отрицательно покачал головой.
   -- Да не пи*ди ты хотя бы здесь, -- как бы устало отмахнулся Бонда. -- Права хоть какие есть?
   -- А-Б, -- оживился Лысый, -- и это, я ремонтировать могу, варю по-всякому. В среде и прочее. Багги там, квадрики делали. Мы по гаражам работали.
   Бонда удовлетворенно отметил большие мозолистые ладони на высохшем сутулом организме, похоже действительно не воровайка, но продолжил в той же вялой манере:
   -- Гаражи обносили что ли? -- и не слушая запальчивых оправданий, продолжил. -- Сюда как попал?
   -- Я же рассказывал, начальник, -- Лысый оглянулся на Игоря.
   -- Бригадир, еще скажи! Нашли начальников, бестолочи! Мне трещи, сюда, я не слышал, -- снова показал неудовольствие Бонда, и Лысый, вздохнув, рассказал свою историю.
   Ничего необычного. Кровь за кровь. И пропаганда. Неглубоко, так -- по верхушкам. Прилетело б случайно с этой стороны - был бы там, а не здесь.
   Но он был здесь, это следовало уважать. И Бонда сказал:
   -- Всё правильно сделал, завтра определим тебя в нормальное место. Хватит с малолетними долбоё*ами щемиться!
   И пожал руку.
   Оставшиеся двое, хоть и хорохорились, но при ближайшем рассмотрении также оказались обычной городской шпаной. С характерной защитной реакцией на окружающих, но без ходок. Один был даже недоучившимся художником.
   -- Пи*дишь, как Троцкий! - спровоцировал его Бонда.
   Кто такой Троцкий новичок явно не знал, но через десять минут Бонда с Наглером получили довольно неплохие карандашные портреты.
   -- Смотри, -- гордо сказал Бонда, -- меня он в два раза дольше рисовал! Особенно старался. Это я про пользу демонстрационных казней.
   -- Зато я больше на себя похож, -- заметил Игорь. - А ты -- какой-то терминатор.
   Наутро поломанного жулика отвезли на больничку в город. Что интересно, после этого недавние кореша слили его нычку с феном. Судя по объёмам, планировал банчить.
   -- Порежут тебя когда-нибудь, -- сказал Игорь Бонде, -- рискуешь...
   -- Чистить грязь желательно на входе, -- ответил тот, -- иначе они здесь... начнут вести свою игру. Как у этого ... ну, ты понял, кого. А я как-то подставляться ни перед кем не хочу. И спину подставлять тоже. Моё устойчивое мнение: всех мутных надо отсюда нахер сбагрить! Или, если не получается, "на мясо". А там уже не нам решать, кто из них выживет, а кто... - и он показал пальцем на небо. -- У вас тут прорывов не намечается?
  

ГЛАВА 11. КОРНИШОН.

  
   -- Ну, что? Теперь моя очередь над тобой экспериментировать? - поинтересовалась Вика, -- не всё тебе надо мной издеваться.
   -- Я не издевался, -- устало произнёс Бонда. Процедуры его выматывали.
   -- Ещё успеешь. Успел. Нет, ты-то успеешь, получается.
   -- Не понял?-- Бонда напрягся и даже приподнял голову от кушетки. Многочисленные дисплеи отреагировали радужными вспышками.
   -- Скоро поймёшь. Ты - единственный человек, которому удалось вернуться. А может быть и ещё что-то. Не бойся, больно не будет! Говорят. Точно не знаю. Расскажешь потом.
   Бонда не совсем понимал, про что такое она говорит. А точнее не верил, какие, нахрен, отсылы? Какие фракталы? Всплески... Она и сама-то, по ходу, знала только общее направление. Руководя чудиками с блеском в глазах, обитающих в корпусе со скромной вывеской "ПАНН", что означало, кажется "Прикладные аспекты нейронаук".
   Прожирают по ходу государственные да корпоративные бабки, удовлетворяя собственное извращенное любопытство. Как во все времена. Во всяком случае, о чем-то прикладном, родившемся в этих стенах, ему рассказать постеснялись. И зачем он здесь? Хотя Бонда привык не удивляться вывертам судьбы и периодически полагался на волю волн.
   Начиналось всё с того, что есть, мол, возможность подлечиться аж в самой Академии. Почти безвозмездно, с учетом былых заслуг перед государством. Кто ж откажется? А закончилось какими-то затянувшимися исследованиями. Выявившими некие особенности его организма. Или выявляющими?
   Для себя Бонда решил, что зла ему тут никто желать не должен, а в ближайшие три месяца делать все равно... особо-то и нечего. Кормят неплохо, жилье... хм... сносное. Пускай себе сканируют! Карантин какой-то странноватый получается, да и ладно...
   Раздражали только многочисленные ограничения, скажем так, по режиму. Последней каплей стал запрет на выход за пределы Академгородка. Обосновали, как и ожидалось, заботой о нём самом же. И очередными вирусами, свирепствующими за пределами. Прививать от которых его почему-то пока нельзя. Всё это выглядело не очень убедительно: Бонда регулярно лазил в Сеть, хоть и обрезанную здесь до неприличия, умел задавать разные вопросы разным людям и, соответственно, был несколько осведомленнее, чем старался выглядеть.
   -- Мне б сюда Эскулапа вытащить, Виктория Сергеевна! -- в очередной раз напомнил он, решив сделать просьбу более развернутой -- Он ваш давний фанат. У него даже занавески в операционной сиреневые. Сделай, будь добра, запрос! Через себя или как там можно? Раз я пока не могу. Он же не мальчик уже, пусть хоть поработает здесь на старости лет!
   -- И ты не мальчик! И я не девочка. Ничего. Я в его годы там ещё была. И работала! Успеется.
   -- Бывает по всякому, -- угрюмо заметил Бонда.
   -- Я сказала - успеется, значит - успеется! - отмахнулась Виктория Сергеевна. -- Не дёргайся, веди себя ровно, ты нам нужен как огурчик.
   -- Зеленый и сморщенный?
   -- Поговори мне! И чего ты меня по имени-отчеству? Вика и всё!
   -- Ты ж меня намного старше, -- мстительно прищурился Бонда. - И я тебя плохо знаю. Как иначе-то, Виктори...
   И тут же получил по носу. Рефлекторно дёрнул руками, но фиксаторы запястий давали амплитуду не более десятка сантиметров.
   -- Он тут меня еще подкалывать будет, -- привычно возмутилась Вика. -- Лежи не дёргайся, а то, пока Виталия нет, откручу тебе что-нибудь... несущественное.
   -- Давай, -- подмигнул Бонда, мотнув головой в сторону поясного зажима и подвигав языком за щекой, -- мы оба в предвкушении. Только волосы заколи, чтоб не мешались!
   Вошёл Олег Михайлович. Явно сконфуженный. Или озадаченный? Бонда надеялся, что он всё слышал. В принципе для него это всё и говорилось. Пускай знает, что его подопытный... куратору проекта не просто... старый знакомый.
  

ГЛАВА 12. СМЕНА ПОЗЫ.

  
   Когда Бонда добрался до пятиэтажки брата, уже смеркалось. Дверь открыл сам Ленька. В тренировочных штанах и майке-алкоголичке. Впрочем, вкупе с неувядшей мускулатурой, смотрелась она вполне спортивно.
   -- Не понял? Ты чего? А лодка где? - поднял брови Бонда. - Мы что ли уже не едем?
   -- Похоже, отрыбачились,-- мрачно буркнул брат. - У тебя опять радио в машине выключено?
   -- Что такое в этот раз? -- насторожился Бонда, - Рыбалку запретили?
   -- Проходи в комнату, -- махнул Лёнька. -- Там... очередное шоу проанонсировали. Через десять минут. Покурить успеем.

***

Обращение к народу

Соотечественники! Граждане Российской Федерации!

   В этот непростой для страны час обращаемся мы к вам! Над нашей Родиной нависла смертельная опасность! Непопулярные реформы, чехарда в высших коридорах власти, очередной мощнейший социально-экономический кризис и центробежные политические тенденции в РФ...
   -- Ну-ну, "братия и сэстры", значит? - хмыкнул Ленька. - Совсем, видать, прижало.
   -- Нифига! -- мрачно сказал Бонда. -- Слышал же: "Соотечественники и граждане Российской Федерации"!
   -- Ладно, хоть не "дорогие товарищи!"
   -- Но и не "господа", заметь, -- ехидно уточнил брат. -- Тяжко им теперь с форматом придется.
   -- Это только вначале, -- усмехнулся Ленька, -- если смогут удержаться, то к ним потом очередь выстроится из формуляторов смыслов и объяснятелей дискурсов.
   -- Какие ты слова, однако, знаешь мудрёные, -- подивился Бонда. - На работе делать стало нехрен, так ты уже за говносайты принялся?
   -- Нет, пока за Пелевина. Давно его не читал, теперь вот сподобился.
   -- А-а, -- отмахнулся Бонда, -- у меня тоже всегда терпения не хватало на выковыривание изюма из его булочек.
   -- А, зачем ковыряться? - пожал плечами Лёнька. -- Жуй целиком! Наслаждайся букетом.
   ...мы столкнулись с перспективой превращения РФ в конфедерацию, а возможно и с угрозой последующего распада страны...
   -- Да ну нах! Там, помимо изюма, столько... всего нашпиговано... как котами в песочнице... Трип на трипе. Сдуру можно и ориентиры потерять.
   -- Это да! - довольно протянул Ленька. - Зато, когда задним числом читаешь, уже многое понятно становится. В его актуальных, на тот момент, мотивировках. С какой целью он вообще это писал.
   -- С целью денег срубить и эго потешить, -- засмеялся Бонда.
   - Не скажи, не скажи! У него точечная работа по целевой аудитории. Там теги грамотно расставлены. А потом люди думают строго в нужном направлении. Основываясь на вложенных им смыслах.
   -- Да, похер! Кашпировского и посмертную маску перед "Взглядом" тоже, как выяснилось, неспроста всей стране показывали. Но ты-то, я смотрю, прогрессируешь, -- подмигнул Бонда. -- Всё лучше, да, чем Жирика слушать? А потом цитировать.
   -- Жирика надо слушать, -- назидательно сказал брат, -- потому что он анонсер. Всем понятно, чьи спойлеры он озвучивает.
   -- Был таким когда-то, -- кивнул Бонда. - Вот только теперь там из других... чревовещателей очередь. Уже несколько лет. А этот по инерции еще что-то пытается, но вот как-то не попадает. Причем, абсолютно. Видимо сливают его, таким образом. Напоследок, уже с антипрогнозами. Чтоб хоть какая-то польза.
   ...Очевидно, что политика искусственного внедрения капиталистических реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин не оправдала надежд большинства населения страны. Мы все помним, как это было! На смену первоначальному энтузиазму и надеждам пришли безверие, апатия и отчаяние...
   -- Ладно, -- согласился Ленька, - я действительно в последнее время не отслеживаю. Дай сейчас, хотя б послушать, интересно же!
   -- А мне уже надоело, -- честно сказал Бонда, вставая с дивана, - слова у всех правильные, а жить все хреновей. Гаси ящик, поехали, в машине дослушаем.
   -- У меня вообще желание пропало куда-то ехать, -- поморщился Лёнька. - Не уедешь, не убежишь от всего этого! Настигнет и размажет!
   ... Власть на всех уровнях потеряла доверие населения... Под маской перехода к свободной рыночной экономике у нас украли страну. Украли прошлое, украли настоящее. Украли будущее.
   -- Ты смотри, -- заметил уважительно Бонда, -- а выводы-то сделали: сегодня вообще нормально подготовились! И руки у них там, похоже, ни у кого не дрожат...
   -- Да если и дрожат, -- вздохнул брат, -- то в этот раз тебе никто их не покажет! А если б и показали, то никто бы и внимания не обратил. Устали все. Не до этого.
   ...Вы помните и последние годы. Расходы правительства росли, Центробанк не уставал "печатать деньги", давно позабытыми темпами росла инфляция... В стране зрело недовольство. Пролилась кровь. Кто ответит за гибель многих тысяч жертв искусственно раздутых межнациональных и религиозных конфликтов, искалеченные судьбы миллионов беженцев?
   -- Да-а, -- согласился Бонда, -- действительно, чирей назрел и лопнул!
   -- Долго уж больно зрел, -- заметил Лёнька.
   -- Надо было греть... Создание революционной ситуации. Вот дрожжей подкинули, да подогрели... в последнее время, он и нарвал! Лишь бы, как говорится, заражение не случилось.
   -- Да ладно, сплюнь, еще пока непонятно что, да как. И чем все это закончится. У меня ощущение, что тут целый фурункулез. Замаемся лечить, когда один лопнул, а еще куча зреет.
   -- А тебе... не до...звезды ли? - грустно усмехнулся Бонда. -- Мы-то и так здесь... в самой жопе! На дне цивилизации.
   -- О-о, это ты зря! -- решительно заявил Ленька. -- У дна существует масса дистинкций! Да и жопы, представь себе, бывают разные!
   -- Ладно, про жопы согласен, -- кивнул Бонда. -- Слушаем дальше, действительно интересно сегодня!
   ... Потеряли покой и радость жизни десятки миллионов россиян, еще вчера живших в единой семье, а сегодня оказавшихся в собственном доме изгоями. Более десяти миллионов покинули страну, десятки тысяч прошли через тюрьмы. Это уже путь к национальной катастрофе.
   -- Да неужели, капитан Очевидность! Эй, брательник, ты чего завис?
   -- Что-то много слов, -- мрачно сказал Ленька. -- Мне это уже совсем не нравится. Ничего хорошего такая разминка не предвещает...
   ...долгие годы со всех сторон мы слышали заклинания о приверженности интересам личности, заботе о ее правах, социальной защищенности. На деле же человек оказался униженным, ущемленным в реальных правах и возможностях, доведенным до отчаяния. На глазах потеряли вес и авторитет все права на труд, образование, здравоохранение, жилье и отдых. Даже во вчера ещё благополучных регионах безопасность людей все больше и больше оказывается под угрозой. Вновь невиданными темпами выросла преступность. Страна погружается в пучину насилия и беззакония, ставящих под угрозу жизнь и здоровье будущих поколений. Миллионы людей требуют принятия мер против спрута преступности и вопиющей безнравственности, пропаганды разнузданного секса и насилия.
   Бонда вдруг развеселился:
   -- А я лично за разнузданный секс! Но только нечасто и исключительно с проверенными людьми.
   -- Людьми? - прищурился брат. -- Ты меня пугаешь!
   -- Да ладно! Я закоренелый этот, как его... гомофоб. А женщины тоже люди, чтоб ты знал! Хоть и странные... некоторыми местами.
   ... Каким быть общественному строю, должен решить народ, а его пытаются лишить этого права. Срыв последнего референдума наглядно это показал...Углубляющаяся дестабилизация политической и экономической обстановки в стране подрывает наши позиции в мире. Выдвигаются требования о пересмотре наших границ. Неприкрыто раздаются даже голоса о расчленении Российской Федерации и о возможности установления международной опеки над отдельными объектами и районами страны. Такова горькая реальность.
   Но отныне страшные эксперименты с экономикой и населением закончились!
   В целях недопущения к власти экстремистских сил, взявших курс на ликвидацию страны и развал государства, .....
   -- О, смотри-ка, кто вышел! - ахнул Лёнька. -- К-какая она... сегодня, уух! Ща, наверное, что-то важное скажет.
   -- Ха-аррошая! И умнючая ведь, сука! Мой формат, -- твердо заявил Бонда. -- Я бы вдул!
   -- Я бы тоже. Только... похоже сейчас она сама... сразу всем вдует!
   ...Спасибо! Спасибо большое, каждому из вас! Простите, что заставила вас ждать. Сформированные сегодня ночью Совет Национальной Безопасности РФ и назначенное им на переходный период правительство РФ полностью отдают себе отчет о глубине поразившего страну кризиса, принимают на себя ответственность за судьбу страны, и преисполнены решимости принять самые серьезные меры по восстановлению реального суверенитета страны и скорейшему выводу государства и общества из кризиса.
   -- Ух, ты! Это что, - встревожился Лёнька, -- типа переворот, что ли?
   -- Переворот уже был, -- заметил Бонда. -- А это, похоже, наоборот. Подъём переворотом. С выходом на руки.
   -- Лучше бы на ноги. Подъём.
   -- Ну, уже хорошо, что с колен наконец-таки встали! Видать попоболь... уже до головы дошла. Лишь бы только с колен, да не раком! В смысле не оказалось, что смена позы...
   ...мы намерены незамедлительно восстановить законность и правопорядок, положить конец кровопролитию, объявить беспощадную войну уголовному миру, очистив улицы наших городов от преступных элементов, а также искоренять позорные явления, дискредитирующие наше общество и унижающие граждан.
   Мы положим конец произволу олигархов! Развивая многоукладный характер народного хозяйства, мы будем поддерживать и частное предпринимательство, сохраняя и предоставляя ему необходимые возможности для развития товарного производства и сферы услуг.
   -- Я -- курить, -- не выдержал Лёнька и вышел на балкон.
   Бонда плеснул себе холодного чая. Похоже вчерашний. Как они его пьют?
   ... развитие страны не должно строиться на падении жизненного уровня населения. В здоровом обществе станет нормой постоянное повышение благосостояния всех граждан. Мы выступаем за истинно демократические процессы, за последовательную политику реформ, ведущую к обновлению нашей Родины, к ее экономическому и социальному процветанию. Мы, обещаем провести широкое всенародное обсуждение проекта новой конституции страны и соответствующих неизбежных внесений в действующее законодательство.
   -- О, вроде закругляются, -- позвал Бонда.
   Брат не выбрасывая сигареты, вернулся к телевизору. Люди, стоящие за спиной шатенки действительно пришли в движение и, что называется, "сомкнули ряды", встав полукругом как для групповой фотографии. Бледные лица их выражали какую-то скорбную уверенность.
  
   ...Бездействовать в этот критический для судеб Отечества час -- значит взять на себя тяжелую ответственность за трагические, поистине непредсказуемые последствия. Каждый, кому дорога наша Родина, кто хочет жить и трудиться в обстановке спокойствия и уверенности, кто не приемлет продолжения кровавых межнациональных конфликтов, кто видит свое Отечество в будущем независимым и процветающим, должен сделать единственный правильный выбор. Мы призываем всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени.
   Призываем всех россиян осознать свой долг перед Родиной и оказать всемерную поддержку Совету Национальной Безопасности и переходному правительству РФ!
   Призываем принять, каждый на своём месте, меры по выводу страны из кризиса. В кратчайший срок восстановить трудовую дисциплину и порядок, поднять уровень производства, чтобы затем решительно двинуться вперед. К Оздоровлению Отечества! От этого зависит наша жизнь и будущее наших детей и внуков, судьба нашей великой Родины!
  
  

ГЛАВА 13. СВЕТЛАНА.

***

   -- Привет, Костя!
   -- Здравствуйте, дядя Саня! - ответил Костик, улыбаясь во весь рот и подмигивая, -- Как Ваши дела?
   -- Прочитал я твою книжку. Познакомишь с мамой? - начал Бонда в карьер, надеясь, что лести мало не бывает.
   Костик от удивления раскрыл рот. Ну что, учись, недозрелый пикапер!
   -- Я бабушка, -- улыбнувшись, поправили Бонду, -- Меня зовут Светлана.
   -- Да ладно? - делано изумился он. -- Что-то у меня не укладывается. Костик, а тебе сколько лет?
   -- Ему уже двенадцать. А мне..., -- она явно тянула, настраиваясь на комплимент, и видимо подразумевая слово "ещё". А он ведь не спрашивал про её возраст. В старые времена это было неприлично, а сейчас многие подчеркивали, что выглядят гораздо младше своего паспортного возраста.
   -- Дайте угадаю, -- перебил ее Бонда. Он перемножил 18 на 2, прибавил 13.
   -Сорок шесть-сорок семь! -- выдал он, понимая, что правильнее нужно не отнимать, а прибавлять. Возможно лет пять-шесть.
   -- Не угадали, -- сказала она, улыбаясь, -- но все равно спасибо.
   -- За что? - удивился Бонда.
   -Бабушке - пятьдесят два! -- неделикатно влез Костик, и взрослые рассмеялись. Чудеса медицины - чудесами, но Костик, конечно же, "похвалился" неуместно.
   -- Теперь я понимаю, почему ты на вопросы по литературе ответить не можешь, -- заметил Бонда. - Тебе брат, еще учиться да учиться!
   -- Не по литературе, а по истории, -- уточнил Костик. - Если я действительно не понимаю: каким образом придуманный жуткий мир может от чего-то предостеречь? И причём тут коверкание языка?
   -- Это вы про что сейчас? -- мягко спросила Светлана. Чересчур мягко, Бонду аж покоробило от этого вкрадчивого голоса. Да, теперь только остается сравнивать. Всю оставшуюся жизнь. Остатки жизни.
   Он встряхнулся, вдруг подумал, что видимо юное дарование сдало его своей бабуле с потрохами. Всё она знает про это "случайное" знакомство. Но ведь пришла. Сидит, не уходит. Дозаказала только что. Явно в ущерб фигуре, поморщилась еще характерно. Слова говорит. Беседу поддерживает. Кстати, надо ответить.
   -- Про "ЯР"! Я тебе говорил,-- опередил его Костик.
   -- Рановато им такое давать, на мой взгляд, -- заметил Бонда.
   - А Вы раньше читали этот сборник? - прищурилась Светлана.
   -- Там еще и сборник?! -- ужаснулся Бонда, подумав, что надо будет найти. Не зря она так на него посмотрела, что-то там есть.
   -- Сборник. Он так и назывался "Антидот". Вышел в конце десятых. Тот же нашумевший "Круиз" оттуда. Вы разве не слышали?
   -- Нет, в моем образовании, увы, масса пробелов, -- вздохнул Бонда. -- Времени на все не хватало. Тогда особенно.
   -- Навёрстывайте сейчас, -- улыбнулась Светлана.
   -- А сейчас нет желания.
   -- Возможно в другой жизни? -- подмигнула она и Бонда вздрогнул. И эта туда же?
   Нет, как раз она, похоже, не вкладывала в это выражение никакого другого смысла, кроме лёгкой провоцирующей издёвки. Когда ж, мол, ещё собой заниматься, если не сейчас?
   "А ведь она права, -- подумал Бонда, -- надо заниматься собой. Не только телом. Разобраться, наконец, с этими товарищами и их пожеланиями. Я, в конце концов, не подопытный кролик!"
   Он вспомнил как орал позавчера на чернявого мэнээса, когда из выданного ему намордника пошел сладковатый, одурманивающий сознание, дым.
   -- Я в следующий раз эту маску тебе в *бало забью! - тыкал Бонда в мутное стекло сорванной с головы сбруей, догадываясь, что за ним наблюдают именно с этой стороны, -- Открывай, сука, я ухожу!
   Голова после этого кружилась еще сутки, а сны были рваными и тревожными.
  

ГЛАВА 14. ТРЕУГОЛЬНИК ПОД МОСТОМ.

  
   Битва с глиной и камнями продолжалась третий час. Кирка была одна, зато ломов -- аж четверо. Долбили ими по очереди.
   -- Экскаватор бы сюда, -- ныли новобранцы.
   -- Ага, и десяток джумшутов подрядить, -- скалился пасущий сверху Кот.
   -- Если десяток, то и экскаватора не надо, -- заметил Чапа. -- Хули зависли, арбайтен! Физические нагрузки укрепляют здоровье. Заодно привыкайте к земле, все там будем... Когда-нибудь.
   Мотолыга почти помещалась в свежеотрытый эскарп [Автор знает, что такое эскарп, но в то время так стали называть любое заглубленное укрытие для техники. Просто так сложилось]. Оставалось только соединить траншеей с линией, да "накрасить губы", как сказал Матвеич, когда раздался характерный чавкающий утробный звук.
   Все подняли головы. Из-за скалистого хребта вылетел огромный чёрный треугольник, преследуемый блинообразным боевым дроном ПВА. Из треугольника валил белый дым.
   -- "Эс - восемнадцатый"? - предположил Чапа.
   -- Похоже еще семнадцатый. Там кстати два пилота, это не беспилотник, -- уточнил Матвеич.
   -- Как ты определил?
   -- А у беспилотника вместо кабины стоит револьверная установка с ракетами... Операторы в бою колпак с неё отстреливают и всё - вот она! А тут нет. Значит - люди.
   -- Тогда особенно жалко.
   Дуэль продолжилась прямо над головами. Треугольник изменил первоначальную траекторию и нырнул к земле. ПВА развернулся под девяносто градусов и камнем упал вниз, тормознув в десятке метров от деревьев.
   "С-17", виляя зайцем между изгибами оврага, на огромной скорости приближался к реке.
   -- Бля, летуны, сука, мост нам не снесите своим е*аным шоу! - заорали бойцы.
   Треугольник встал между опорами в каких-то трёх метрах от воды. Стало заметно, как ему досталось. Прочный чёрный корпус был частично повреждён и аппарат напоминал футуристическую треугольную мыльницу, расколотую неосторожной ногой. Порванные внутренности шипели белым паром, звук низких холостых оборотов отражался от воды, раздражая слух.
   ПВА, напротив, набрал высоту и замер серой катарактой на ясном, без облачка, небе.
   -- Почему он не стреляет? -- спросил Чапа.
   -- Им мост повреждать нельзя, а тут видимо риск, -- предположил Бонда, -- Сейчас, осмыслят, и что-то все равно будут делать.
   -- А может пулять нечем, причем обоим? Мы ж не знаем, как давно они воюют.
   -- Запросто. Или повреждения критичные.
   Чапа сбегал к машине за биноклем. Синий со товарищи присели на корточки и удовлетворенно бубнили одно и тоже: "Сеанс! Знатный сеанс!"
   -- А давай ё*нем по пэвэашке? -- предложил Матвеич.
   -- Чем? - хмыкнул Бонда.
   -- "Виолой". Одна же ещё есть. Бомжара вон уже слюни пускает.
   -- А смысл? Он же увернётся.
   -- А вдруг?
   "А вдруг там, под мостом Васька? - подумал Бонда, -- Наверняка он летает на чём-то подобном. Или не летает?... Где он вообще? Ох, бля, дожили!"
   -- Давай, -- выдохнул он, -- Бомж, аккуратненько, как учили! Сам кумекай когда надо, без команды.
   Бомж надел наушники, опустил приспособу на шлеме, встал на колено и замер. Стоящие рядом шарахнулись в разные стороны. Кашлянув плотным "фффоу", с плеча ушла ракета.
   Но "вдруг" не получилось. Оператор блина, почувствовав опасность, мгновенно дёрнул его в сторону и заложил глубокий противоракетный вираж вокруг места пуска ПЗРК. Плёкнули отстреленные ловушки и подарок Бомжа сработал вхолостую.
   Бойцы, запрокинувшие головы, только огорченно охнули.
   В этот момент откуда-то из-за леса, опережая звук, прилетело нечто сверкающее и ударило вдогонку по заметавшемуся было блину. На небе образовалось чёрное растекающееся облачко, посыпались обломки. Все бросились по укрытиям, натягивая противогазы.
   Треугольник тут же выскользнул из-под моста и с нарастающей скоростью на малой высоте ушел за горизонт.
  

ГЛАВА 15. КРЕДИТ.

  
   -- Ты в сознании? Слышишь меня? Просто моргни! Во-о-от! Сейчас всё пройдёт, сможешь говорить. Но вставать будет нельзя еще около часа. Просто лежи и слушай! Я очень тебе благодарна. Ты поломал мою жизнь. Надломил. И у меня была интересная... биография. И Знание. Что я проживу долго.
   Я ведь знала, что ты балабол. Понимала, что какой-то особенный, ну так у нас все... такие... непростые ребята. Но ты ж такое мог наплести! Откуда я знала, зачем ты это делал? Мало ли, может реакцию мою хотел проверить? И всё такое, последующее...
   Поэтому, когда наступили июнь, а затем август 91-го, я напряглась. Но взяла себя в руки - ведь предыдущие годы всё к этому и шло. Ты вполне мог услышать про какие-то долгосрочные секретные планы. Маловероятно, но я так себе всё объясняла. Не верила, сомневалась, но другого объяснения у меня не было.
   А вот когда через пару лет я увидела эти три буквы... на каждом шагу... "Куплю жене сапоги", блин! Я чуть не сошла с ума! В общем, сделала так, как ты сказал. И, похоже, что именно мы, с группой друзей, эту пирамиду и обвалили! Шучу, конечно, но сняли мы немало!
   Всем, кого я тогда смогла организовать, тем, кто мне поверил, пришлось преподнести это... как инсайд с самого верха. По сути ведь так и было. Выше некуда! Я могла только молиться за твоё здоровье. Я не знала кто ты, где ты. Долго не знала.
   К лету 98-го, мы продали всё, что можно, закредитовались в рублях, и перевернули в валюту. Не поверишь, три месяца пешком ходила и жила на съёмной квартире. И родители. И не только они. Ну, ты-то понимаешь -- четыреста процентов!
   -- Ага, понимаю. Ха-ха-ха! Смешно.
   -- О, отпустило тебя.... Как, кстати, ощущения?
   -- Сегодня терпимо, благодарю. Я ведь тогда, в августе, как раз попал. Не по полной, но... Оп-па, голова что-то кружится! Хотя вроде всё, уже легче... Кредит в баксе, а новое оборудование пришло по другой цене. Если б не добрые люди, не перекрылся бы!
   -- Добрые люди? Ты сам-то в это веришь? Э! Тебе нормально? Олега позвать?
   -- Терпимо, давай договорим. Как было-то... Я сам сначала не поверил! Пришёл мой зам. Говорит, у его брата есть возможность взять четыре мульта, под полтора в месяц. Естественно, я взял!
   -- Под полтора? Вот сука! Я отдавала под ноль пять!
   -- Ты?!? Ты дала Вагизову денег? Зачем?!
   -- Под тебя. Тогда я уже знала кто ты, где ты. Мы с тобой даже встретились. Пересеклись.
   -- Нормально! Ничего не помню. А почему ты тогда не одолжила мне напрямую?
   -- А ты бы взял? Ты ж напряжённый был, всё врагов да подвохи везде искал.
   -- Я и сейчас ищу.
  

ГЛАВА 16. РАЗГОВОР С МАЙОРОМ.

начало 1985 г.

   -- Слушай, майор, а я ведь вспомнил. Я такое сейчас вспомнил!
   И неожиданно понял кое-что.
   И, знаешь, поскольку мне тебя лично... жалко... Да, погоди ты физию свою вытягивать, я ж поясню... Знание прикупа нагружает ответственностью. Поэтому не стоит тебе знать всё. И если ты. Что-то. От меня услышал... Значит, сказал я это тебе или, точнее, вырвалось это из меня, не просто так. Якши?
   Это означает то, что в нужное время в нужном месте, ты должен что-то сделать. Или не сделать. Может быть даже облажаться, как сейчас говорят. И этой лажей сподвигнуть кого-то на что-то.
   Не понимаешь? Хорошо. Ты Ленина видишь? А я нет. Но я знаю, что он есть. Хотя и спиной к портрету сижу. Ха-ха. А биографию его помнишь? Стал бы он таким, если бы брат Саша не облажался? Вопро-о-ос! Не так ли?
   И, что бы тебе, когда не плели... о невысокой роли конкретной личности в истории, не верь! Лучший пример - наша страна. И главная конкретная ссс... личность через пару месяцев на съезде выступит с ПОЛИТИЧЕСКИМ, а не с отчетным докладом! А потом девятнадцатая партконференция, там ещё круче замес, и всё... Шлейф игр и дезинформации. Конец эпохи.
   Личность - это часто песчинка, вокруг которой нарастает ядовитый кристалл. Или... жемчужина. В нужной среде. В соответствующей среде. Но без неё, этой песчинки, ничего не будет. Может даже рассосётся. Раствор протухнет. Поэтому гарантию процессу дает инфильтрация нужного материала.
   Ты меня услышал?
   Запиши ещё, вдруг не успеем: последнее, что я помню - это прыжок откуда-то свысока. С какого-то небоскреба, кажется отеля. Где-то далеко отсюда. Прыжок, ощущение полета, какой-то хлопок. И вдруг липкая масса повсюду... тяжело дышать. Сон? Не знаю... Но что потом было не помню. Да и вообще, чем дальше от этого времени, тем тяжелее и сумбурнее воспоминания. Я уже это говорил? Не помню.
   Ах да, я тут подумал... Наверное, это будет правильным. Сказать сейчас.
   Короче, в Кураево, это километров под триста отсюда, будет построен детский сад. Может уже стоит, не знаю точно. Уточнить лично не получится, как ты понимаешь. Не записки же самому себе писать! Но не об этом...
   Большой садик, комбинатом. Типовой, наверное, проект. Но... надо внести изменения. В подвале, в северо-западном углу, прямо в полу предусмотреть люк. В плите перекрытия. Обычный открытый люк. А поверху пол настелить наглухо, дощатый, как будто там ничего нет. Да, я понимаю, что подвал! Зачем пол? Затем! Предусмотреть, значит, там место для подсобников каких-нибудь, склад сухой... Ну, не знаю, сами придумайте и обоснуйте!
   Главное, чтобы человек твоей комплекции смог в этот люк пролезть и далее попасть в коллектор. Там метров двести. Скорее всего, даже меньше. А в коллекторе, не знаю, положено ли такое, предусмотреть металлическую лестницу в вентшахту. Может быть, там уже всё и так есть, я не в курсе. Если нет, тогда надо сделать.
   Зачем? Сложно объяснить. Но я попробую. Без подробностей. Просто иногда мне таким невероятным образом везло, что...Что впоследствии я даже задумывался: "Отчего ж так?".
   А сейчас думаю, что правы наши загорелые братья из нежного подбрюшья - в аллаха верь, но не забывай привязать своего верблюда!

***

ГЛАВА 17. РАССКАЗ ПРО "СВЕЧНОЙ ЗАВОДИК".

***

   -- Все замечательно, но есть одно "но"... Ты рассуждаешь, не допуская того, что в схеме задействованы люди. Слабое звено. Несколько звеньев. Там, где есть физическое лицо, принимающее решение, там есть и потенциальная возможность надавить... на это лицо. Например, в буквальном смысле. А дальше всё зависит от твердости этого лица, силы давления и мастерства исполнителя.
   -- Поэтому знать всё им и не обязательно.
   -- Иногда это помогает. Но не на сто процентов. Рассказать тебе один случай тридцатилетней давности?
   -- Давай, все равно сидим.
   -- У меня было предприятие. Свечной, так сказать, завод.
   -- Вот ни хрена себе! Даже не подозревал!
   -- Да не то чтоб заводище, так... Микросвечной заводик, если выражаться точнее. С ассортиментом производимой продукции в количестве пяти видов. И коллективом меньше ста человек, включая совместителей.
   -- Малое, типа, предприятие?
   -- Малое. И не одно. Но наши изделия были уникальны и стоили дорого. Мы понимали, что у производителей-монстров, особенно прищуренных, в очередной кризис могут появиться соблазны тяпнуть и нашу никак не защищенную разработку, и поэтому тщательно шифровались. Даже работяги понятия не имели, что они точат. Ну, понятное дело дезинформировали, как без этого.
   Плюс разделение труда, как завещал товарищ Маркс. В цеху несколько высоколобых спецов делали кое-что на паре станков с ЧПУ. Часть комплектующих заказывали на стороне. То там, то там. Часть -- просто покупали. Кое-что выламывали из чужих изделий, не имеющих никакого отношения к нашей продукции.
   -- Зачем так сложно?
   -- Ни фига не сложно! Именно так было проще, иначе бы на нас вышли. Или удесятерили цену. А так мало ли, всё ж через третьи руки. Сборка и отладка была полностью наша. Причем шли они совсем в другом месте. Буквально -- в большом гараже частного дома. Потом уже в конце двухтысячных, я сменил целевое назначение земельного участка и зарегистрировал производственную базу. А тогда...
   Бонда глубоко вздохнул, потянулся за сигаретой. Он не любил вспоминать эту историю. Историю, которая разуверила его в справедливости, разочаровала в людях и убила драйв.

***

   На окраине города, недалеко от федеральной трассы, стоял дом. Первый этаж его представлял длинный гараж на пару фур. Наверху пара жилых комнат и бухгалтерия с менеджерами на телефонах. Дом, что находился ниже нас, мы тоже выкупили и сделали сквозной проезд.
   Улочки узкие, а так удобнее - заехал грузовичок во двор, ворота закрылись. А после загрузки-выгрузки он выедет уже улицей ниже. Или там же. Или совсем другой автомобиль. Во дворе разворотный круг под фуру не сделать -- тесно, а так -- нормально. Забор пять метров, у соседей -- не намного ниже.
   Сбыт шел через посредников, которые наворачивали сверху неизвестно сколько. Очевидно немало, но... В общем, там наверняка шла сложная система откатов-накатов, а те ребята были вхожи к руководству предприятия -- потребителя нашей техники. Главное, что они позиционировали там себя как эксклюзивного производителя, делали упаковку, инструкции, вели сопровождение, но фактически являлись всего лишь эксклюзивным поставщиком.
   Нас это устраивало. Работали мы вполне рентабельно и стабильно, а сами же влезть напрямую все равно б не смогли. Во всяком случае, сознательно не хотели. Никто не задавал лишних вопросов, система работала не первый десяток лет. Для отвода глаз лепили и другую непрофильную, так сказать, продукцию. С различной степенью успешности. Иногда себе в убыток.
   Естественно присутствовала тройная бухгалтерия. Для фискалов, для персонала и полная, для учредителей. Которых, как на грех, было трое. Я, как основной инвестор, ещё бывший главный инженер, с которым мы всё это дело и затеяли, и финансовый директор, мадам со сложной личной жизнью. Короче -- 75+15+10. Итого - сто процентов, полный пакетос!
   Даму мы взяли давно, главбухом. Трудилась она на совесть. Долю ей я отщипнул не из сострадания, а для затыкания рта. Которым она тоже работала неплохо. Во всех известных смыслах. Фактическая бухгалтерия и схемы, оптимизирующие работу, были на ней. Сначала через страховые, потом через оффшорку, позднее, уже недолго, через Крым. Иначе тогда было нельзя. Иначе -- тупо нерентабельно, хоть какой ты патриот!
   Беда пришла, откуда не ждали! Нашего постоянного потребителя сожрали со всем ливером. Со всей огромной промышленной группой. С холдингом.
   А покупки такого масштаба как идут? Думаешь, поторговались, договорились и по рукам? По большому счету всё так. Да только торги были своеобразными. Аж щепки летели от таких торгов!
   Для того чтобы сбить цену, на генерального и учредителей рыли компромат по всем направлениям. Экологи, фискалы, технадзоры, пенсионный, соцстрах, миноритарии, профсоюзы, бандюки... Короче, покупатели задействовали всех. Весь ресурс. Скажу так - по итогам торгов нарыли и сформировали компрометирующих материалов на столько, что итоговая цена упала в двадцать раз! Что новые хозяйчики отбили за год работы. Такой вот бизнес! Не то, что наша унылая...мышиная возня.
   Но они-то провели сделку и разошлись, и даже пристроили почти весь приобретенный высший менеджмент холдинга, только вот запущенной ими репрессивной машине впоследствии никто "Стоп!" не скомандовал. А ты ж знаешь, как это бывает: наверху всего лишь стригут ногти, а внизу уже рубят пальцы...
   А когда всё только началось, то били и по контрагентам, и по поставщикам. Вышли и на нас. Я, как назло, был в отъезде, вне связи, и звонок от уже давших на нас показания партнеров-посредников получил слишком поздно. А точнее -- позднее на два часа.
   Я тут же развернул машину принимающей стороны и погнал в аэропорт. С чужого телефона позвонил своим и приказал вывозить всю документацию, компьютеры и готовую продукцию куда подальше. Там была ночь, точнее четыре утра, время ещё оставалось.
   Через десять часов, когда я взмыленный летел по улицам родного города, финдиректор уже давала показания.

***

ГЛАВА 18. КОШКА.

  
   Кошка сидела на краю залитой ярким первомайским солнцем открытой лоджии. Её длинная персиковая шерсть колыхалась от прохладного ветра, точно под мощным феном. Бонда всегда опасался, что тщедушную зверюшку элементарно сдует вниз. Истосковавшаяся за холодное время по подобным ощущениям, кошка жадно втягивала носом весенние запахи и периодически благодарно оглядывалась на Бонду.
   Он по-прежнему не выпускал еёна улицу, считая три этажа достаточными для моциона. По крайней мере, и в сравнительно тесной квартире десять лет назад все как-то жили и не жаловались.
   Только один раз другая, сибирская, увлёкшись наглыми снегирями, сверзилась через открытое на проветривание окно. Приземление с третьего этажа было видимо удачным: кошка ждала хозяев у двери квартиры. Кто запустил её в оборудованный домофоном подъезд, осталось неизвестным. Но та сибирячка могла попросить кого угодно. Бонда даже допускал, что пожилая соседка с первого этажа могла вдруг неожиданно очнуться от послеобеденного пенсионерского сна между сериалами и, сама не зная зачем, выйти на улицу. Запустив неудачливую трехшёрстную охотницу.
   Что могут эти прожорливые куски меха Бонда знал не понаслышке. Например, отученные летающими тапками от раннеутреннего мяргания, кошки выбрали новую методу побудки хозяев. Оригинальную и эффективную.
   Обычно Бонда просыпался за несколько минут до звонка будильника и некоторое время лежал, раздумывая обо всяком. Но частнопредпринимательский график был настолько непредсказуем, что порою отдых хозяина не совпадал с представлениями кошек о собственном режиме питания.
   Когда Лиза была дома, это не имело особого значения, так как кормить усатую братию приходилось ей. Но вот когда она по какой-либо причине отсутствовала, кошкам приходилось привлекать свои экстрасенсорные способности.
   Бонда заметил, что в такие дни его утреннее пробуждение носит несколько странный характер. Как будто кто-то включает неотвратимую сирену "вставай-вставай-быстрее вставай". Беззвучную, надо сказать, сирену, бьющую сразу в мозг. И спать после этого категорически не хотелось. По-другому не хотелось.
   И вот однажды сквозь ресницы он заметил сидящую на высоком подоконнике кошку, пристально, без малейшего движения, уставившуюся на него.
   Он был готов поклясться, что неумолимый сигнал побудки только что исходил от нее. Он открыл глаза, и кошка как бы лениво отвернулась к окну.
   -- Ты! - заорал Бонда. -- Скотина сибирская, ты чего, самая голодная? И не делай невинную морду! У тебя сейчас она точно такая же, как тогда, когда ты оконфузилась в машине!
   Унизительные оскорбления возымели действие. То ли кошка обиделась, то ли стала лучше маскироваться, но некоторое время даже по будильнику Бонда вставал с трудом.
   Эта кошка прожила четырнадцать лет. Умерла (как и большинство других) от метастаз, рвущих тщедушное тельце с выбритым прооперированным пузом. Явно стесняясь уже неизбежного запаха и собственной немощи.
   Бонда подарил ей несколько месяцев жизни, решившись на рискованную операцию, отдалившую неминуемую кончину. Сказал, что будь, что будет, но эту кошку я усыплять не дам. Проходили, знаем! Ее жизнь сейчас зависит только от меня. Не только, конечно же, но я не желаю ее убивать, как бы это не называлось! Есть возможность биться - значит, будем биться! Дабы не жалеть и не стенать... в сослагательном наклонении.
   Незнакомая ранее ветеринар поняла его, что оказалось неожиданным, и удивленно подняла голову только на фразу о том, что зверюшек ему не в пример жальче некоторых двуногих. Хорошо, что у него не вырвалось "большинства".
   После этого долго, почти каждый день, возил на болезненные перевязки и обработку. Сам держал, сам помогал.
   Кошка стойко переносила всё, удивляя повидавший всякое персонал ветклиники, только вот уколы... Уколы. Да, уколов она боялась как маленький ребенок, вжималась в холодную нержавейку стола, цеплялась когтями за скользкие неподатливые края, хотела уползти, забиться в любой, даже грязный, пахнущий больными собаками, угол.
   Дети давно выросли, перестали быть беззащитными бессловесными комочками, а тут... Инстинкты? Вряд ли.
   Когда с утра, а когда и после обеда, как уж получалось по работе, Бонда ехал на окраину города, где в большом частном доме располагалась ветеринарная клиника. Кошка калачиком лежала в корзине на полу у переднего сидения. При вынужденном изменении ставшего привычным маршрута, она поднимала голову и подавала голос. Ждала успокаивающего пояснения. Не дергайся, ремонт тут, перекопали, скоро приедем!
   Иногда он сам окликал её по имени и дожидался забавного носового, какого-то французского, взмуркивания. Ни до, ни после, никто из его котов не умел так делать.
   Периоды безудержного веселья (развевающийся пушистый хвост трубой из под зашнурованной на спине повязки-попоны, гонки и потасовки с усатыми сородичами, благодарное урчанье на коленях) перемежались очередными обострениями, воспалениями и свищами. По непреодолимо угасающей синусоиде, втыкающейся в землю. Чудом было то, что она ещё жила.
   Она дождалась его из затянувшейся командировки. Уже не вставала и с трудом поднимала голову, силясь муркнуть в ответ. Ничего не получалось.
   Утром с первого этажа раздался короткий странный вой, оказавшийся предсмертным. Отмучилась. Но он сделал то, что был должен. Дополнительные несколько месяцев кошачьей жизни - это пара-тройка лет человеческой. Немало.
   Однажды Бонда задумался: а что если существует этот сказочный, наивно оптимистичный, загробный мир? Тот сублимированный из массы религий и учений мир, в котором есть все, кто ушел из этого. И попав в него, Бонда встретил бы и безвременно ушедших друзей, и деда, и отца, и всех-всех! И эта кошка, она бы обязательно к нему пришла. Даже не так! Она бы его встретила у ворот. Другие зверюги, скорее всего, нет, так разве что поздороваться, а эта наверняка! Бонда застыл в этой нелепой благостной картине, складывая личный мартиролог. А ведь тогда еще многие были живы.

***

ГЛАВА 19. -- А ВЫ, ТОВАРИЩ, СОБСТВЕННО КТО?

  
   -- Если кто-то меня ждёт, я пришёл! И я ещё здесь. Где вы, люди?..
   -- О, привет, дорогой! Мне показалось или ты меня звал?
   -- Я? Нет. Я только что приехал. Открыл своим ключом.
   -- Я уже поняла. Слушай! Ты знаешь, кого сегодня застрелили?
   -- Слышал уже, Лиза. Еще утром. Ну, застрелили и что?
   -- Как что? Это же провокация! Ты что думаешь?
   -- А ничего! Помер Максим... и х*й с ним!
   -- Бондаренко, ты дурак, или как? Так говоришь!
   -- А что мне его жалеть что ли? Он сам себе могилу выкопал. Своими гнилыми поступками. За последние цать лет. Вот пусть и гниёт, земля ему стекловатой!
   -- А чего ты так разозлился-то? Тебе-то он, что плохого сделал? Ты даже не видел его ни разу!
   -- И не увижу! И не заплачу! Кто он мне? Очередной клоп на теле страны. А мы им кто? Пыль под ногами... И чем нас меньше, тем им спокойнее. Горбушку проще делить на меньшее число ртов. Вот и все!
   -- Что у тебя опять стряслось? Я давно тебя таким не видела!
   -- Да надоело всё! Руки опускаются. День от дня всё краше и краше. А главное -- просвета не видно!
   -- А я для тебя уже не свет в оконце?
   -- Разве что... Прости. Устал. А этот... Понимаешь, он - лох, который сам себе приговор подписал. Потому что после того, что он сделал, он стал никому не нужен и автоматически превратился в идеальную кандидатуру на роль сакральной жертвы.
   -- Это точно!
   -- Но, замечу, с разными целями для каждой из сторон. Поэтому его с удовольствием и наперегонки убивали и те, и другие. Мотивы были у всех. И неважно, кто успел первым - важно кого назначат заказчиком. К кому ближе окажется убитый на месте исполнитель.
   -- Что опять же неважно, так как противоположная сторона с обвинением никогда не согласится. И будет орать про подставу.
   -- Наверняка. Поэтому я считаю, что виноват он сам. Ибо повёл себя неправильно. Залез не на ту ёлку, да ещё и кривлялся. И как такому выжить?
   -- То есть тебя не устраивает ни та, ни другая версия?
   -- Меня не устраивает ни та, ни другая сторона. И переживаю я оттого, что всё идёт к тому, что скоро и меня лишат вот этой объективности. Заставят определиться в выборе. Из того, что я есть не хочу.
   -- Ну, это от тебя зависит - копать или не копать!
   -- И ладно б... коли так! Тут по-другому выбор встанет: копать здесь или копать там! Отмазаться не получится!

***

ГЛАВА 20. ФЕЯ-2.

  
   Финдиректора звали Юлиана Захарьевна. Пребывала она на этой должности уже лет десять, постоянно находясь в том отчаянном возрасте, что называется "сорок плюс-минус". Уходящая натура компенсировалась всё возрастающими качеством и количеством косметики. Летом Юлиана обожала носить ослепительные кипенно-белые платья. Неприлично короткие или с разрезом до расшитого дорогого белья. Зимой - пушистую шубку и какие-нибудь высокие сапоги поверх толстых темно-зеленых или фиолетовых колготок.
   Впрочем, в девяностых, Бондаренко застал и леопардовые расцветки, и невычурное имя Юля. И смелые эксперименты с окрасом шевелюры, и другие, не менее интересные... эксперименты.
   Главный бухгалтер -- всегда носитель интимных финансовых секретов, что уже подразумевает особые доверительные отношения, а если это ещё и не закомплексованный синий чулок или дама предпенсионного возраста, то...
   То вышло так, что тот давний кастинг на должность бухгалтера закончился только наутро на красном диване в однокомнатной "хрущобе" претендентки. Что было непосредственно перед этим, Бонда помнил смутно, но почему-то было стыдно. Голова раскалывалась от выпитого накануне.
   Юля, напротив, выглядела бодренько, шкворчала омлетом, противно щебетала, старательно проговаривая его имя-отчество.
   "Закрепляет успех, -- подумал Бонда, -- а у меня какие-то смазанные впечатления. И тяжесть в чреслах".
   Не вслушиваясь, он прошел в ванную комнату. Ночью Бонда не успел ничего разглядеть. А ведь домашняя обстановка говорит о хозяйке больше, чем её ярко очерченный маленький ротик. С требовательным острым язычком. Бонда вздрогнул неприятному воспоминанию, сконфузился и машинально посмотрел вниз. Мда-а...
   Подтекающий унитаз с высоким бачком типа "Дядя Степа" кокетливо задернутым аляповатой занавеской. Кооперативный кафель "с разводами", криво поклеенный "за недорого по знакомствУ". Или вообще самостоятельно. А что? Такая может, причём запросто. Молодец... коли так. Большое зеркало с овальными гэдээровскими наклейками, индийский шампунь "Махарани", дорогая зубная паста, микростиралка "Фея-2". Бедненько, но чистенько. Ажурные трусики, сохнущие на леске под потолком, явно оставлены умышленно.
   "Наверное, было бы лучше взять бабушку, дабы не было соблазнов, -- размышлял Бонда, стоя под расхлябанным душем -- только где эти бабушки, способные работать на самостоятельном балансе? Привыкли к неспешным советским калькуляциям, ни инициативы, ни предприимчивости. Придётся брать эту... прохиндейку. Пожалуй, прямо сейчас пойду и возьму!"
   Он выбрал полотенце потемнее, обмотал его вокруг бедер и вошел на кухню.
   -- Я принципиально выбирала эти шторы, Александр Иванович, их можно задёрнуть и забыть, все равно светло. А от соседей уже ничего не видно, -- показала она на близкие окна напротив.
   -- Вот и чудненько, -- пробормотал Бонда, бесцеремонно разворачивая соискательницу лицом к подоконнику.
   Через кухонный громкоговоритель с березками (новинка, аж трёхдиапазонный!) совершенно к месту началась производственная гимнастика. Бонда усмехнулся про себя и подстроился под бравурный фортепьянный ритм.
   "Однако, что-то не впечатляет, -- подумал он через некоторое время, -- с цифрами ты управляешься явно получше. Будем надеяться. Опять же рекомендации, и не абы чьи. А вот с секесом видимо не стоит... переусердствовать. Впрочем, как мне показалось, деньги ты любишь больше физических упражнений, любительница чеснока, блин!"
   Продолжили на полу комнаты в классической комбинации. Неожиданно для обоих, будущая Юлиана вдруг дико взвыла и затряслась в конвульсиях. Бонда стараясь ослабить окаменевшую хватку рук, увидел широко распахнутые напуганные глаза и почувствовал внизу характерный горячий всплеск.
   "Эк Вас торкнуло-то, мадам! Это не сыграешь. Похоже, у тебя впервые такое, -- удовлетворенно подумал он. -- Ну что тогда... Всё-ё, приехали!... Теперь и зарплату можно не платить, только корми да трахай!"

***

ГЛАВА 21. СВИДАНИЕ.

***

   Бонда достал из нагрудного кармана серебристый цилиндрик гала-букета, эффектным жестом джедая развернул объёмную картинку. Поставил на стол. Полевые цветы. Большой веник! Вид, запах - от настоящего не отличишь!
   -- Костя рассказал? - улыбнулась Светлана.
   -- Про что? - не понял Бонда.
   Светлана кивнула на букет.
   -- Нет, -- честно сказал Бонда. - Просто угадал. А я угадал?
   Он действительно решил, что популярные здесь несуществующие в природе цветы с их неземными ароматами будут неуместны. Светлана вроде как реалист. Интересно, чем она занимается в этом своём институте?
   -- Конечно, угадали, -- сказала Светлана. -- Мне вообще нравится на природе. В диких местах, где нет всего этого... благолепия, -- она показала глазами на дизайнерские клумбы Академии.
   -- Тогда предлагаю завтра с утра прогуляться. Я так понимаю, что сотрудникам Института доступны двухместные флайдеры? Я-то, как известно, товарищ безлошадный.
   -- Товарищ еще и невыездной, -- заметила Светлана. - Вы же недавно в Союзе, так что...
   -- Невыездной, даже с такой обворожительной спутницей? - поднял бровь Бонда.
   -- Даже с ней, -- грустно подтвердила она. - Я занимаюсь технологиями диссоциации, а не режимом. А вот Милена, помните, подходила такая в прошлый раз, с синими волосами?
   -- Мальвину помню, -- кивнул Бонда. - Взгляд у неё нехороший. Липкий. Так она -- Ваша подруга?
   -- Так вот она оттуда, -- многозначительно сказала Светлана, проигнорировав вопрос. -- И советовала мне держаться от Вас подальше.
   -- Завидует, -- уверенно сказал Бонда.
   -- Я тоже так думаю, -- улыбнулась Светлана. -- А завтра можно взять лодку. На весь день, чтобы не обнадёживать других. Но забронировать её надо сейчас - в выходные лодок меньше, чем желающих.
   Бонда обрадовался. Первое время он даже не знал, что сказать. Потом решил, что следует поговорить про что-то нейтральное.
   -- А что у Вас за работа? - спросил он. -- Я плохо понял, чем Вы опасны?
   Светлана не заметила подколки:
   -- В рамках старой морали цена жизни человека стремилась к нулю. Вы же помните это время... А теперь у нас "Жизнь человека бесценна..."
   -- "А ценность человека для общества может быть отрицательной!",-- продолжил Бонда. - "Главная наша цель - работа над собой, главная задача - стремиться к совершенству!" И так далее. Изучаю как раз "Основы". Но наизусть учится плохо.
   -- Да, всё так, -- подтвердила цитату Светлана. -- Я к чему: возможности человека не изучены. Незаслуженно. Мы - космос! Здесь работают как раз и над этим.
   -- А ещё над чем?-- подмигнул Бондаренко.
   -- В конечном счёте, только над этим. Но, порою, наука движется весьма запутанными дорогами.
   -- Ага. Благими намерениями...
   -- Да ну Вас! - отмахнулась Светлана и начала рассказывать о каналах пси-связи, электромагнитных генераторах, белом шуме и прочей белиберде.
   -- Но всё это, конечно же, очень секретно, -- простодушно добавила она, спохватившись.
   -- Да, бросьте, Вы! -- отмахнулся слушавший её в пол-уха Бонда. - Я вообще вашу диссоциацию... ассоциировал с чем-то химическим. Может быть с ядами...
   -- В некотором роде Ваше заблуждение... не совсем ошибка, -- задумчиво сказала Светлана. - Вещества, условно называемые ядами, порою воздействуют на мозг совершенно невероятным образом. Но... не всё, что нас не убивает, делает сильнее.
   -- Это точно, -- согласился Бонда и сдуру решил похвалиться:
   -- Меня однажды держали связанным в полной темноте. Обкололи какой-то дрянью, сказали "чтобы было веселей", но я подозреваю, чтобы не сдох... Я и не стох, но пользы для себя не приобрёл, это точно!
   Светлана поморщилась. Бонда, не наблюдая нужной реакции сострадания, продолжил:
   -- А сзади в отбитую спину... противно так дул вентилятор. И музыка... странная, вроде как терменвокс: фиуу, фуууии, пуииииуу! Может, просто казалось так, а может он и был. Вот тогда я чуть с ума не сошел! Хорошо, что отключался постоянно. И Ваши нейролептики - ерунда по сравнению со всем этим делом!
   Светлана побледнела и спросила, запинаясь:
   -- А это... с Вами... кто делал? Когда?
   -Кто! Где! - нехорошо усмехнулся Бондаренко, коря себя за несдержанность. - Какая. Сейчас. Разница? Уже никто и нигде. В прошлой жизни.
  

ГЛАВА 22. РАЗГОВОР ГДЕ-ТО ТАМ или ПОПЛАВОК.

  
   -- Так, давай теперь по нашему другу... Что там по его контактам за неделю?
   -- Ничего экстраординарного. 42 контрагента по связи. 36 постоянных. Вот список и структурированные данные по новым абонентам. Следующий файл -- содержание смс, даты и привязки. Товарищи, которые нам не товарищи, прислали, наконец, отчёт по нему и окружению. Согласно нашего списка.
   -- Большой?
   -- Очень. Долго ругались, что техническое задание сформулировано "ну уж очень размыто". Поэтому навалили от души. Характер запросов в сети, включая политические интересы и предпочтения в порно, обра...
   -- Погоди! И чем он балуется?
   -- Да так, ничего особенного. В прошлом году несколько раз заходил на ***тюб, традиционное всё, плюс лесбиянки. Нерегулярно и без азарта, так скажем.
   -- Ладно, проехали. Дальше?
   -- Прислали частоту и периоды обращений к соответствующим ресурсам, реакцию на ключевые события из переписки. Психологический портрет. Судебные решения, административку, ДТП с участием, список недвижимого имущества, состав покупок и прочего по картам, характер передвижений с геопривязкой и прочее-прочее-прочее. Одних фотографий и видео на несколько суток просмотра.
   -- Сволочи.
   -- Не то слово. Но их понять можно, задача была действительно поставлена слишком широко. Они пообещали все структурировать, как только мы дадим селекторы.
   -- Выводы они какие-то сделали?
   -- Конечно, но общего характера. По нашей епархии ничего особенного. Есть там... куда можно надавить, но это так, несерьезно. Если только накидать ему чего-нибудь интересного... Для ознакомления с предметом.
   -- Пока команды не было. Поставлена задача сканирования, а не реализации.
   -- Все равно не понимаю, зачем нас сюда подключили.
   -- А должен вообще-то! Я думаю, что скоро у еврея всё отожмут.
   -- Как? Он же с Лабутенко? А тот...
   -- Лабутенко никто и не тронет. Пока, во всяком случае. А, скорее всего, никогда. Но, после еврея, он поймет, что сахар надо брать с одной ладошки. И если позволили брать с другой, то только для демонстрации лояльности... нашим заклятым партнерам. Которые считают его своей креатурой.
   -- А разве они считают неправильно?
   -- Нет, конечно, правильно. Но он, похоже, начал про Родину забывать.
   -- Кто девушку кормит, тот её и танцует. Ваша фраза.
   -- А если девушку кормят двое, то и танцуют двое? Только тогда она может запутаться, кто важнее. Или не делать между ними разницы. А это уже блядство.
   -- М-да, проще и приятнее было бы отработать по заказчикам ...
   -- Стоп! Ты за метёлкой следи! Я тебя вечно прикрывать не стану. Тебя тоже... не Зюганов кормит.
   -- Меня кормит тот же Бондаренко со своих налогов.
   -- Он последнее время себя-то еле кормит! Стыдоба. Что, кстати, нового по его бухгалтерии?
   -- Ничего такого. Счета под арестом. Пару срочных платежей они провели как физлица, без открытия счета. Что ещё? Девятого и двенадцатого он поднимался в квартиру Т. Находился у неё полтора и два с половиной часа соответственно.
   -- Адюльтер?
   -- Не-а! Пыхтели исключительно над бумагами, и пили кофе. Мы подключались через их же смартфоны и ноутбук Т.
   -- А чего им на Зелёной не сиделось?
   -- А там, они считают, откровенно не поговоришь. Подозревают, что офис прослушивается.
   -- Правильно подозревают! Я через вшивый пожарный датчик могу... пол у таракана на паркете определить, а они веб-камеры бумажками заклеивают. Чисто дети! Какие были бумаги?
   -- Счет-фактуры, акты, отчеты по НДСу и ИПэшникам. Это то, что открывали в экселе и одинэске [Видимо речь идет о программе "1С-бухгалтерия" или о чём-то подобном]. С собой Б. приносил и уносил коричневый портфель с тремя папками-скоросшивателями. Одна точно по Северу. Вот подтверждающий скан. У Т. была открыта красная тетрадь, судя по всему по "Огасаваре" и "Златограду". Во всяком случае, она крыжила [Крыжила - отмечала] там что-то, когда работала на ноутбуке со счетами именно по этим организациям.
   -- За какой период документы?
   -- В рамках проверки. За три года. С восьмого по десятый.
   -- Что-то интересное есть?
   -- Мелочёвка. Но Агеев сказал, что прицепиться можно.
   -- Ладно. Ты подготовь соображения по тому, как это можно будет быстро сделать, если вдруг понадобится. А...Гееву сообщи, что прицепиться можно ко всем. А особенно легко к его фамилии.
   -- Он ходок тот ещё!
   -- Конечно, а что ему теперь остается делать? Иначе не поймём. Ну что, всё, расходимся?
   -- Есть ещё один момент. Но пока информация неполная.
   -- Говори.
   -- Товарищи, которые "не товарищи", дали понять, что возможно... Подчеркнули - "возможно"! Возможно, по Бондаренке адресно работает кто-то ещё. Причём, давно.
   -- Как давно? Кто? Кому он нахрен сдался?
   -- Совсем-совсем давно. С момента образования их конторы. То есть, наверняка, и до них... С доцифровых времен. А кто... они же не скажут! Дали только понять, что... не по официальной линии.
   -- Какие маячки, тьфу... селекторы?
   -- "Странные". Так и сказали. Ещё добавили, что без официального запроса ничего больше не скажут. И на этом спасибо.
   -- Всё понятно! Теперь у меня сложилось. Действительно, спасибо. Не ожидал от них! Не ожидал...
   -- Что? Не понимаю...
   -- Нашу...группу похоже хотят зацепить на этом... подряде. И их косвенно, получается. Вот и намекнули! Мы, федеральная структура, ищем то, не знаю что, в интересах бизнеса.
   -- Государственного бизнеса.
   -- Отчасти государственного. Только вот никаких распоряжений и указаний, кроме устных пожеланий, мы не получали.
   -- Я этого не знал.
   -- Теперь знаешь! То есть, это у нас с тобой получается... частная инициатива на заведомо возмездной основе. А как у нас относятся к коммерсантам в погонах?
   -- В свете последних событий, уже неоднозначно.
   -- Вот то-то и оно! Короче, всё! Снимай по нему наблюдение! И чисти архивы. Нас устно спросили, мы устно ответили. Есть налоговая инспекция, у ментов, вон, отдел целый по этим делам, вот они пусть и роют! Скажи, кстати, там, чтоб тщательнее рыли... Понял, да? А мы посмотрим, кто за него после этого впряжётся. Чей он поплавок [Поплавок (рыболов.) - Элемент снасти, располагающийся на границе сред и сигнализирующий об интересе к наживке как рыбаку, так и наблюдателям. Которые могут находиться не только на берегу, но и под водой.]...
  

ГЛАВА 23. В ЖДУЩЕМ РЕЖИМЕ.

  
   -- Слушай, Виктория Сергеевна! - закинул удочку Бонда, заметив некоторую расслабленность куратора. -- Ты сказала, что мы пересекались...
   -- Ты про когда?
   -- Я про "перед дефолтом". А как пересекались? Я что-то не помню этого.
   Вика усмехнулась:
   -- А помнишь, свой... день рождения? Двадцатидевятилетие получается?
   -- Та-ак, двадцать девять, двадцать девять -- это получается 98-й? Точно ведь, как раз за месяц-два до того дефолта... Тогда помню. Уже, значится, после развода, -- Бонда ухмыльнулся воспоминаниям,-- Бордельеро грандиозо! Я тогда плохо себя вёл. И что?
   -- А помнишь, кто к тебе под вечер приходил?
   -- Под вечер... под вечер... Под вечер? Бля-я! Так это была ты?
   -- Бинго, Бондаренко! - хмыкнула Вика. -- Хоть что-то помнишь.
   -- В венецианской маске? Впрочем, тогда я не знал, что это так называется. И откуда.
   -- Да, я в-основном жила там. Только северней. Я тогда тебе сказала, что это заказ от группы друзей.
   -- То-то я и не докопался... от кого сюрприз! -- заметил Бонда. -- Слушай, а я ведь совсем пьяный был! Помню, что о чём-то разговаривали, а потом занимались... каким-то полным непотребством!
   -- Я помню. Всё я помню. Ты меня тогда жутко разочаровал.
   -- Охотно верю, -- хмыкнул Бонда, -- я ж наверняка к тому времени в пополаме был.
   -- Разочаровал во всех смыслах, - вздохнула куратор. -- Я пыталась найти объяснения, но не находила. Я же думала, что ты где-то в высших сферах. Паришь.
   -- Париж?
   -- Лондон, Нью-Йорк, блин! Реально думала, что ты уже майор. Как минимум. Вспомни, как тогда карьеры делались!
   -- У меня имелись нравственные ограничения! - гордо заявил Бонда.
   Вика фыркнула:
   -- Да ты вообще, как выяснилось, оказался не офицером, а вшивым коммерсом... с завышенной самооценкой.
   -- Чего это сразу вшивым? - возмутился подопытный. -- Вполне себе...
   -- С тем умом, с той информацией, -- перебила его Вика, -- которыми ты... Впрочем, сейчас уже ясно, что... А тогда я не понимала. Ничего не понимала! Не укладывалось в голове!
   Она подошла к окну, чувствовалось, что былая досада осталась в ней по сей день. Бонда не мог понять, добиться, чего ей все-таки на самом деле надо. Что за мутные намеки и отсылы к прошлому?
   "Может быть, она родила от меня? -- вдруг осенило его. -- Тогда всё складывается! Опять же..."
   -- А потом я для себя решила, -- вновь заговорила Вика, -- что у тебя, тогда в 85-м, были озарения. Помнишь же, в 90-е, отовсюду несли этот бред про экстрасенсорику и всё такое подобное?
   -- А я вот лежу в этой капсуле, -- Бонда постучал по прозрачному колпаку, -- и отчего-то думаю, что лет через пятьдесят не всё, что несли, на поверку оказалось бредом...
   -- Я о другом, -- отмахнулась Вика. -- Короче, я решила, что ты что-то из себя тогда представлял, поэтому Контора тобой и занималась, а потом.... Поломался.
   -- Че-его!? -- ужаснулся Бонда. Но Вика даже не улыбнулась.
   -- Как недавно выяснилось, -- сказала она, -- так оно и было. А тогда я ещё на что-то надеялась. Долго надеялась...
   За окном пошёл частый дождь. Небо потемнело, включилось искусственное освещение. Но буквально через минуту, барабанные дроби умолкли, и снова выглянуло солнце.
   -- А как ты на меня вышла? - поинтересовался Бонда
   -- Сама не понимаю, -- очнулась Вика. - Это действительно интересный вопрос. В то время в Италии у меня был бойфренд...
   -- Это который лысый? - уточнил Бондаренко. -- С яхтой, на Чанге?
   -- Не-е, другой! - Вика даже улыбнулась воспоминаниям. -- А тот, Боб, он был кэпом. Ну и не только. Это была моя лодка. И моя затея. Чего-то тогда на меня нашло. На что-то ещё надеялась, говорю же! А итальянца звали, не поверишь, Марио. Я тогда работала по нему...
   -- Работала? - искренне удивился Бонда. -- Разве ты не ушла из Конторы?
   -- Ушла. Тогда многие ушли. Но, как бы тебе объяснить.... Как телевизор раньше помнишь? В режим стенд-бай...
   -- Спящий режим?
   -- Да. Полуспящий, -- грустно улыбнулась Вика. -- Живешь своей жизнью, но иногда тебя о чем-то просят. Или ты просишь. Уже по своим делам.
   -- Мне это знакомо, -- усмехнулся Бонда.
   -- Поэтому и не хочу распространяться. Мы -- советские люди, мы привыкли совмещать работы.
   -- И личную жизнь...
   -- Да, Саша. Это точно.

***

ГЛАВА 24. НАЕЗД НА "СВЕЧНОЙ ЗАВОДИК".

  
   Войдя в кабинет, он заметил сидящую сразу около двери бледную Юлиану. Он давно не видел ее без косметики и с неухоженной головой. Да и было это "давно" в других обстоятельствах.
   Ему указали на стул спиной к ней, но Бонда быстро развернул его спинкой вперед. Присаживаясь, потер нос так, чтоб она заметила.
   -- Сядьте нормально, -- раздраженно сказал дознаватель, -- не у себя дома.
   Бонда встал, поправляя стул, и оглянулся на своего финдиректора.
   Юлиана смотрела на него во все глаза, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Поза, честно говоря, была настолько неестественной и даже неуместной, что Бонда быстро кивнул ей и повернулся к ментам.
   Майор у окна ухмыльнулся. Всё он, сука, понял. Бонда и воодушевился и расстроился одновременно. Эх, женщина! Достаточно было одних рук. Но, все равно молодец. Грамотная несознанка, конечно, дело временное, но почему бы и не использовать этот фактор?
   Время - великий волшебник. Или ишак сдохнет, или шах. Или я?
   Эх, время, время! Сегодня третье января, страна в запое, ничего не работает, до пятнадцатого нас здесь укатают!

***

ГЛАВА 25. ПАРАДОКС ДОЛГИХ.

  
   Бонда начал готовиться к свиданию с вечера. В голове была настоящая сумятица. Юношеский восторг ожидания, волнение, которого он давным-давно не испытывал. И какие-то новые для него чувства, которые он не смог бы наверняка сформулировать. Жажда жизни и радостное принятие окружающего мира во всей его полноте, во всех красках, во всех проявлениях...
   Планируя встречу Бонда несколько раз прогулялся до лодочной станции, которая, по сути, являлась обычным на сегодня пунктом цивилизованного проката. Как в "Кин-Дза-Дзе": "Женщину достали - автомат поставили!"
   Поднёс свой девайс, тот же коммуникатор, подтвердил бронь, произвел оплату и получил выпавшую в ячейку карточку электронного ключа. К мотору и ящику для вещей. У Бонды, в силу его статуса новоприбывшего, была возможность только ознакомиться с ценами и расписанием.
   Помимо обычных вёсельных и небольших электрических лодок, в наличии имелось несколько компактных катеров. Каждый с двумя электромоторами и небольшой каютой на носу. Узкие зеркальные стёкла и плавные обводы корпуса подразумевали помещение размером с двуспальную кровать или даже больше. Аренда такой посудины была дороже обычной раза в три-четыре. Но и народа, при необходимости, она могла вместить гораздо больше. Комфорт опять же. Дождь в наших широтах -- явление нередкое, а зонт не заменит уютно барабанящей над головой крыши.
   Бонда не знал, что именно забронировала Светлана, но надеялся, конечно же, на лучшее. Но, в конце концов, размять спину на веслах тоже неплохо. Для первого раза.

***

   Раннее субботнее утро! Что может быть лучше? Разве что вечер пятницы? Предвкушение праздника или его начало? Подготовка к путешествию или первые минуты поездки?
   Мы, родившиеся и выросшие в Советском Союзе, ходившие по субботам в школу, знали, что все равно это особенный день. И учителя были настроены по-другому, и родители, успевшие пообщаться, пока дети учатся, и все-все-все! И столько можно успеть! Поход в лес или по магазинам, поездка в другой город или в деревню, визит родственников, посещение кинотеатра, бани... А также - уборка, стирка, наведение порядка, готовка чего-то особенно вкусного... Дел -- масса! Даже по телевизору вечером почти наверняка покажут что-то интересное! А завтра будет ещё один выходной! Что может быть лучше осознания гармонии и счастья? Не прошедшего подзабытого и не будущего ещё непознанного... Настоящего, мгновенного счастья! Которое уже с тобой!
   Зачем ты лезешь в гору? Чтобы оказаться на вершине? Или тебе нравится сам процесс? Весь процесс, от покупки оборудования и оттачивания навыков, до момента первого шага с вершины вниз?
   Если ты достаточно умён, то получишь удовольствие от всего, даже неизбежных падений. И радость ожидания покорения новой вершины скрасит грусть спуска. Если это не твой последний поход.
   А если ты достаточно мудр, то понимаешь, что речь идёт совсем не про горы...
   Время - это твой личный невосполнимый ресурс. Конечный ресурс, который можно всего лишь растянуть. При грамотном подходе. Насытить событиями и населить людьми.
   Не надо бояться той стенки, к которой ты приближаешься! Когда придет твоё время организм поведет себя так, что ты спокойно примешь неизбежное. Торопись жить! Наслаждайся каждым днем! Пока у тебя есть достойные планы на этом свете, вряд ли ты срочно понадобишься в других измерениях! Ведь кто-то должен возделывать и этот сад. И даже полоть сорняки. Оглянись! Ты нужен здесь! В этом мире масса работы для тебя!

***

   Став взрослее, часто работая без выходных, Бонда сохранил в себе это волшебное субботнее чувство. Заслуженного и выстраданного унылыми буднями предвкушения праздника. Такого долгожданного... особенно зимой. Он пытался, он старался проносить это ощущение в себе как можно дольше. Культивировать, заражаться от оптимистов. Иногда это получалось... Он знал себя. Когда-то обмануться было сложно - всегда из кустов торчали отвлекающие уши проблем. Потом стало легче - пришло умение радоваться жизни во всех ее проявлениях, а неизбежные преграды на пути к счастью воспринимались как вызов. Который следует с энтузиазмом преодолеть! А иначе чего-то можно и не заметить. И не получить.
   Как алкоголики доходят до стадии конченой печени, при которой маленькой рюмки достаточно для полного опьянения, так и потрепанный жизнью Бонда стал настолько натренированным, что для получения эффекта ему было достаточно очень малого - интересного собеседника, захватывающей поездки, красивого пейзажа.
   И сейчас, когда яркое июньское солнце только заглянуло в восточные окна, он в отличном настроении вскочил с постели. Время? Нет! Еще долго, еще несколько часов! Он распахнул окна и вышел на террасу.
   Жёлтые одуванчики, свежая зелень травы, молодые клейкие листочки на берёзах. Там тоже были берёзы. Для местных всего лишь один из видов сорных деревьев.

***

   Она позвонил за полтора часа до назначенной встречи. Попросила прийти пораньше. А если можно, то прямо сейчас. И не к пристани, а в беседку между корпусами, что находилось совсем в другой стороне.
   Там Бонда увидел Светлану в первый раз, поэтому не стал переспрашивать в какую именно беседку и между какими именно корпусами. Он собрался за пятнадцать минут, хотя в принципе был готов. Не хотелось "подпрыгивать", как говорили в юности, по первому звонку. Уже давно закрепившийся в личной жизни и бизнесе рефлекс.
   Хотя, на самом деле, этого хотелось так, что даже несколько пугало! Дэнжер! Дэнжер! Сильнее прилипнешь - больнее отрывать! Что медицинский факт, как бы это цинично не звучало. Тем более, что оторвать и выбросить из жизни может любая сторона. То есть не только ты.
   Нестандартное начало свидания хотя и внесло некоторую сумятицу в его затуманенные ферромонами (или чем-то другим?) мозги, но придало ожидаемой встрече несколько загадочный оттенок. Что-то произошло?
   Светлана уже стояла, привалившись к беседке. На ней были сандалии на высокой шнуровке и рваное по последней моде платье в мелкий горох. Из-под которого беззастенчиво просвечивало кремовое бельё. Наверное, так и надо, но... Хорошо, что его летние штаны достаточно свободны - не понадобится снимать рюкзак.
   "Э! А где купальник?" -- подумал озабоченно Бонда, увидев стоящую рядом со Светланой обычную дамскую сумочку -- "А выпить-закусить? А спиннинг где, в конце-то концов?!"
   -- Что случилось? -- спросил он, поздоровавшись. - Планы меняются?
   Досада видимо настолько прочиталась на его лице, что Светлана не ответила сразу, но посмотрела на него как-то странно.
   Опомнившись, Бонда плавно перешел к обворожительной внешности. С обладательницей которой можно проводить время за любым занятием.
   -- Я вчера общалась с Казаряном, -- сказала она, бесцеремонно оборвав комплименты. -- По работе, конечно же. И у меня к Вам есть очень важный вопрос. Можете не отвечать, но дайте хотя бы понять.
   -- Охотно дам, -- пошутил Бонда, думая про то, что даже не знает кто тут у них такой... этот самый Казарян.
   -- Это с Вами работают в тридцать шестой? - голос Светланы был взволнованным и требовательным.
   Бонда не стал переспрашивать -- "тридцать шестой" здесь видимо считалась лаборатория Олега. Во всяком случае, на гермодверях присутствовал и этот номер.
   -- На минус третьем? - уточнил он этаж. Нумерация, несмотря на некоторый элемент секретности, впрочем, легко угадывалась: если на обычном третьем этаже помещениям присваивались номера с 300 по 399 (во всяком случае, в этом диапазоне), то под землей -- соответственно с 30 по 39-й. Порою с прибавлением буквенных индексов.
   По тому, как отреагировала Светлана, Бонда понял, что попал.
   -- И как это нам поможет? -- спросил он снисходительно, маскируя интонацией внедряемое в нежный женский мозг местоимение "нам".
   -- Оказывается, я уже заочно знаю про Вас многое, -- Светлана была явно взволнована.
   -- Я сам-то про себя ничего не знаю, -- улыбнулся Бонда. -- Причём тут...
   -- Конечно, не знаете -- быстро сказала Светлана, не дослушав, -- это нормально. Более того, это естественно. Парадокс Долгих. Это же для Вас...
   Она вдруг замолчала, сняла с его плеча рюкзак, положила на край беседки рядом со своей сумочкой и, взяв за руку, буквально оттащила в сторону.
   -- Что для меня? - всполошился Бонда.
   -- Да, практически всё, -- Светлана махнула рукой в сторону белеющих корпусов. Она пристально посмотрела на него. Бонда уже встречал этот заинтересованно-оценивающий взгляд и не любил его. Раньше такое случалось, когда его очередная знакомая вдруг неожиданно узнавала о его материальном положении или о каком-то другом интересном ресурсе: должности, холостом звании. В общем, о некоей возможности, способной повлиять на судьбу этой конкретной бедной мышки или ласковой кошечки.
   Бонда же предпочитал, чтобы его ценили за другие качества, поэтому часто шифровался. Умеешь считать до десяти - считай до трёх! Хотя с высоты прожитых лет он уже начинал думать, что нередко делал это зря. Дают - бери! Пока не разоблачили, ха-ха-ха!
   В последнее время подобным взглядом его одаривала боевая Марина. Еще там, в забугорье. А уже здесь, как не странно -- Олег Михайлович.
   Что настораживало, хотя Бонда понимал, что профессор явно не из мармеладных. Что млеет он... скорее от сопричастности к чему-то великому. И вряд ли это анекдоты, регулярно рассказываемые ему Бондой. А может быть, всего лишь потому, что Олег такой же чудик, как и многие здесь, в Академгородке. Во всяком случае, про Сиреневую книгу, в отличие от Марины, за всё время он не проронил ни слова.
   Сейчас, видимо, была та же ситуация. Но поскольку Светлана, в отличие от Олега являлась все-таки женщиной, то Бонда решил, что подобное расположение следует самым циничным способом использовать в своих незатейливых низменных целях.
   А чего такого? Если я, судя по всему, чем-то уникальный кадр, то почему Вам, сударыня, не узнать меня поближе? И поглубже. Тем более, что Вы крутили хвостом и до того. Жаль здесь запрещены мульты, можно б было пересмотреть.
   -- Хотелось бы подробностей, Светлана, -- начал было он, но, увидев ее реакцию, замолчал.
   -- Подождите, -- она поднесла палец к губам, показав глазами наверх. Вернулась к беседке, достала из сумки маленький блокнот и блестящий карандашик. Быстро что-то написала, показала Бонде.
   "Не говорите ничего лишнего! У Вас нет имплантов?"
   Бонда отрицательно покачал головой, но секунду подумав, пожал плечами: а кто его знает? Судя по всему, тут может иметь место и скрытая установка.
   "Не уверен!" -- написал он и пририсовал грустный смайлик.
   -- Ой! -- сказала Светлана, прочитав ответ. -- Чуть не забыла. Мне же надо заскочить на работу, забрать кое-что. Но, это совсем ненадолго.
   Она вопросительно взглянула на него. Бонда не ответил сразу. Пытался сообразить.
   Светлана собралась уже было что-то написать. Но тут он спросил: "А можно с Вами?" и она удовлетворенно кивнула. Вслух же произнесла довольно загадочную фразу:
   -- У Вас же наверняка допуск высшего порядка?
   Бонда снова неопределенно пожал плечами. В принципе он нигде не сталкивался с проблемами входа-выхода. Идентификация по голосу, пальцам, радужке и слюне присутствовала далеко не во всех корпусах, где ему приходилось побывать. Но почти всегда рядом шёл очередной профессор или целый академик. На крайний случай сопровождающий МНС.
   Понятно, что лишних людей на территорию Академгородка не пропускали. Это, видимо, являлось достаточным для минимизации режимных процедур внутри. Обычно все ненужные личные вещи и электронная техника оставались в специальных камерах хранения при входе в здания с соответствующим режимом секретности.
   На входе в корпус, где находилась лаборатория Светланы, стояла стандартная трёхметровая аэропортовская рамка-туннель. Но вот следом за ней располагалось странное сооружение, формой напоминающее космическую или морскую эвакуационную капсулу. Отличающуюся разве что цветом. Это был не заметный оранжевый, а молочно-белый. Бонда решил, что это дезинфектор, науке требуется стерильность.
   Заходить туда подразумевалось по одному. Светлана пропустила Бонду вперед. Внутри на полу были нарисованы две подошвы, вверху по сторонам торчали скобы для рук. Принятая поза со стороны напоминала человека Леонардо да Винчи. Раздеваться, впрочем, не требовалось.
   Беззвучно закрылась дверь, капсула сделала несколько стремительных оборотов по непредсказуемым направлениям. Бонда опасался подобного рода центрифуг: не то здоровье, но конструкция ни разу не перевернула его вниз головой. Хотя, с непривычки могло и вырвать. Если бы, скажем, позавтракать плотнее. Предупреждать вообще-то надо! О таких вещах.
   Створка открылась, выпустив его с противоположной входу стороны. Через минуту оттуда же вышла Светлана.
   -- Всё в порядке, -- сказала она. -- Получается -- ты чист! Это радует. Подожди меня здесь, внизу.
   Бонда молчал, переваривая услышанное. Что к чему? Но, с другой стороны, быть чистым обычно предпочтительнее, чем оказаться грязным. Он машинально посмотрел вниз, остановившись глазами на собственных сандалиях. Кстати, почему в Союзе все ходят в носках?
   -- Вон там, в конце коридора, зона релакса, можешь пройти туда. -- улыбнулась спутница. - А я возьму что-нибудь из своих вещей в лаборатории, а то не поймут
   -- Возьми купальник, -- невозмутимо подмигнул ей Бонда. -- У нас по плану водные процедуры.

***

   "А мы уже и на "ты", -- подумал Бонда, устраиваясь в кресле напротив огромных окон. -- Возраст и опыт заставляют стремительно сближать дистанцию? Или всё же что-то другое? Во всяком случае, у неё не получилось меня удивить. Пусть попытается сделать это каким-то другим способом".
   Он замечтался. Журчал искусственный ручеек, в огромных кадках колыхались фантастические, несуществующие в природе, живые цветы, еле слышно играла лёгкая инструментальная музыка.
   Люди, несмотря на выходной день, вполне себе присутствовали. Парочка молодых людей склонились над гала-доской, девушка читала бумажную (sic!) книгу, какой-то седовласый товарищ лежал с закрытыми глазами на небольшой зеленой лужайке. Все прилично-благочинно. В Европе бы сюда наверняка добавили кабинки с мастурбаторами и бар.
   Бонда взял лежащий на соседнем столике гибкий дисплей (стилизован под "Новые Времена", подо что же ещё!) с открытой кем-то до него статьёй:
   "...На авианосце делегации предложили пройти в помещение для переговоров. Встречающая сторона задерживалась. Охрана осталась снаружи, а Президента с супругой и переводчиком, провели в диванный зал, защищенный от подслушивания по последнему слову техники. После того, как они остались одни, помещение наполнилось соответствующим газом. Без цвета и запаха.
   Через несколько минут, когда наблюдатели решили, что стадия временного помешательства достигла соответстветствующего уровня, кабинет проветрили и запустили детей. Крики боли и ужаса надежно заглушались толстыми перегородками.
   Аргументация была подготовлена за какие-то пять-десять минут. Остальное время занимали процедуры дезактивации организмов и восстановления психики.
   Переговоры тогда затянулись. Корреспонденты за закрытыми дверями ждали результатов несколько часов... Достигнутые договоренности поразили всех. В мире начиналась новая эпоха..."
   -- Ни хера себе! - изумился Бонда. -- Это что такое вообще?! Правда что ли? Фотографии-то вполне себе архивные!
   Он собрался было промотать на начало, чтобы понять больше, но тут появилась Светлана. На этот раз при ней была нормальная сумка-рюкзак, в которую могло войти всё, что угодно. Включая простыни и пододеяльник.

***

   -- Там у вас, в уголке для расслабона, на столиках... гаджеты для всех разложены? -- спросил Бонда, когда они выбрались на улицу.
   -- Там нет никаких гаджетов, всё сдается на входе, -- быстро проговорила Светлана, явно думая о чем-то своём.
   -- Но, я же своими глазами видел эНВэшник! - возмутился Бонда.
   -- Значит, это был чей-то рабочий. Секунду! -- Светлана достала уже знакомый блокнотик и написала: "Оставь свой коммуникатор на берегу в камере хранения и, умоляю, не говори ничего лишнего".
   До запруды шли молча. На месте выяснилось, что Светлана забронировала лодку с электрическим моторчиком. Ни то, ни сё. Бонда заметно расстроился. Ни катера с каюткой, ни вёсельной разминки! Короче, ни гребли, ни *бли.
   -- Я не знала, умеете ли Вы грести, -- прокомментировала Светлана, ненароком вернувшись на "Вы".
   -- Я всё умею, -- многозначительно хмыкнул Бонда, прибавив про себя: "И всё могу. Пока что".
   -- Я уже догадалась. Можно я буду называть Вас на "ты"? Понимаете, в моём восприятии это устраняет отчуждение, а я хотела бы поговорить откровенно. Вы...Ты согласен?
   -- Мы согласные, -- хмыкнул Бонда, двусмысленно трактуя "поговорить откровенно". -- Только не понимаю, насколько можно это делать здесь, на водохранилище, в открытой лодке?
   -- Я это учла. Вот, захватила с работы -- сказала Светлана и достала из сумки характерную коробочку армейской глушилки.
   -- Тогда надо было брать катер с каютой, -- позлорадствовал Бонда. -- Вдруг нас по губам прочитают?
   -- Вчера, когда мы все это планировали, я об этом ещё не думала. Аэростатов здесь нет.
   -- А спутники?
   -- А угол? - подивилась глупому вопросу Светлана. - Это надо лежать на спине и отчетливо артикулировать. Не говорите глупостей!
   "Я бы с тобой полежал! -- подумал Бонда,-- И поделал глупости. Тем более, что аэростатов нет! Но какова! Вчера МЫ планировали! Надо же!".
   -- А что изменилось сегодня? - ехидно поинтересовался он.
   -- Вче-ра -- уточнила Светлана. -- Когда мы расстались, я всё сопоставила и поняла, что последние восемь месяцев работаю по Вам. По тебе.
   -- Я в Союзе... менее двух месяцев, да будет вам всем известно! И на "передержке" вообще-то!
   -- Я в курсе, но материалы на тебя прислали намного раньше.

***

ГЛАВА 26. ДОРОГАЯ ЛИНЕЙКА.

  
   -- У меня задача, -- сказал он, -- ты (ага, теперь уже и не "Вы"!) должен дать показания на Кратинского... И ты мне их дашь. Цена вопроса... короче, ты себе и представить не сможешь.
   -- А ведь он не блефует, -- вдруг подумал Бонда. - Им действительно надо насобирать на этого козлика... Причём максимальное количество эпизодов. У них тут сейчас просто масс-старт по всем регионам. Отмашку дали: "Фас!" Тут уже пох какую кость ты лично ему предложишь или какую палку покажешь - он кровь почуял, рвать будет. Палки твоей не боится, опытный, кость в другом месте откопает, а тут... живое мясо!
   И рвать можно не только безнаказанно, а по долгу службы, ещё и похвалят. Во всяком случае, на улицу не выгонят с нагретого места, скажут: "Оправдываешь репутацию свою, майор, ну-ну, молодчик!" Или как там они друг друга брутально подбадривают... жиробасы хреновы! Что делать? Эти могут всё. Остается только тянуть время! А как? Имитировать...
   -- Я этого сраного Кратинского, -- сказал Бонда отчётливо, -- видел два раза и оба -- бухим. Один раз его посредники на своей машине привезли в Катер, для ознакомления с продукцией. Они ж сами объяснить ничего не могли. Тогда хоть главный инженер чего-то соображал или кто там у них был...
   -- Технический директор опытного производства, -- кивнул следак.
   -- Второй раз этот пидор, -- не подавая вида, Бонда попытался уловить эмоции на лице майора, закинув удочку в надежде показать, что, мол, мы с тобой майор, нормальные люди в одном окопе против всей этой олигархической кодлы, -- этот пидор был вообще в пополаме. Не удивлюсь, если под хмурым.
   -- Где именно? - следователь не повел и бровью.
   -- Тоже в Екате. В их гостинице. Мне не было нужды с ним встречаться.
   -- А по отливам? - спокойно спросил майор. -- Себестоимость вашей продукции составляет около восьми процентов от закупочной цены холдинга.
   -- Да с х*я ли это? Какие в пиз*у восемь?! - взвился Бонда. Если это так, то посредники конкретно... оху*ли. Хотя... все возможно. Там цену диктует заказчик, а не поставщик. Причём ратуя не за интересы родного предприятия. - Ты что, майор?
   "Вот, -- лихорадочно думал Бонда, -- теперь и я на "ты". Сближаем дистанцию, чего булки мять? Так, нужно быстро озвучить правдоподобную цифру. Не хватало еще, чтоб по нашим комплектующим калькуляции начали проводить. То есть цифра должна быть не сравнительная, не процент, а абсолютная, пусть сам посчитает. Судя по его заявленным восьми процентам можно смело заявлять двойную себестоимость. Тем более, что наша дама должна была идти в несознанку... или называть что-то около. Когда-то мы с ней это обсуждали. "Не знаю, не помню, кажется, возможно, не в курсе, не интересовалась, это не мои полномочия"...
   -- У нас есть полная кар...,-- начал было майор, но Бонда нарочито показывая полный непрофессионализм в общении с погонами, а тем более на таком допросе, перебил его:
   -- Мы отпускали линейку изделий по цене от 36 до 42 тысяч за штуку. Точнее не скажу, по годам по-разному было.
   -- В какой валюте? - деловито осведомился следователь.
   -- В смысле? -- не понял Бонда. Что за тупой прикол? Не девяностые же - уе-муе!
   -- 36 тысяч чего? - пояснил майор, -- Долларов? Евро?
   Бонда с ужасом заглянул ему в лицо - нет, не шутит. Рыбьи глаза, жидкие светлые волосы, недвижная, как от ботокса, маска.
   -- Рублей. Тридцать шесть тысяч рублей. Себестоимость не намного меньше, -- оторопело пояснил Бонда. -- Она плавающая, а цена поставки годами не менялась.
   -- Мне без разницы ваш вход. Этим пусть фискалы занимаются, -- спокойно сказал следак. -- Меня интересует другое: куда девалась маржа?
   -- Понятия не имею, -- честно ответил Бонда. - Даже представить не могу. Вам, наверное, виднее, что там наверху делается, а у нас все просто. Изготовил, отвёз до Катера, через полгода, и это в лучшем случае, получил деньги.
   -- Ваши расходы не соответствуют получаемым от деятельности предприятия доходам.
   -- Я экономлю, -- поделился Бонда. -- Жизнь предпринимателя - дело такое: сегодня -- густо, завтра - пусто.
   Майор как-то нехорошо поморщился и отмахнулся. Вздохнул, пододвинул к себе лежащие где-то с краю бумаги.
   "Ага, -- присмотрелся Бонда, -- таблички, выписки. Ясно. Не попал я со своим "экономлю".
   -- У нас есть все раскладки по тебе... по детям, - тут следак липко мазнул взглядом.
   Бонда как бы в недоумении слегка отшатнулся.
   -- На Вас, Бондаренко, и на членах Вашей семьи, зарегистрировано семнадцать объектов недвижимости. Не считая ранее реализованных.
   -- Ну и что? - простодушно ответствовал Бонда, -- у Жирика, вон (он махнул на календарь за бюстом Дзержинского), триста одних только квартир. Включая как минимум одну в нашем богом забытом городишке... А он вполне себе уважаемый человек.
   Майор кисло усмехнулся и снова перешел на "ты":
   -- Не гневи бога, Бондаренко, у тебя дети, женщины.
   -- Женщина, -- поправил его Бонда, думая: "Что ж это, так всё плохо?".
   -- Да не бзди ты мне! - отмахнулся следак. -- А то мы тебя не знаем!
   "Естественно, не знаете, -- подумал Бонда. -- Что я наружу выпускаю, то и видите, а то, что у меня давно одна Лиза, вам, пожалуй, и знать не надо. Думайте сами, решайте сами... О! Неужели..."
   -- Что шантажировать собираетесь?-- стараясь изобразить некоторое напряжение, спросил он. "Только не бросайте меня в колючий куст!" Ха-ха.
   Майор посмотрел на него с каким-то неожиданно живым интересом (похоже удивлён, не ожидал!) и нарочито устало произнес явно заранее заготовленное:
   -- Да нет же! Просто у нас на минус первом... этаже... есть дознаватели со странным интересом к патологиям.
   -- Зубки пилят? -- наивно вопросил Бонда, не сдержавшись и закипая.
   -- Не-а! - довольно ответил следак. -- В других местах... работают. После них ты в этом городе жить не захочешь. Однозначно. Придётся в Москву перебираться!
   -- На... на... на телевидение, -- уже не сдерживая кхекающий смех, добавил он.

***

ГЛАВА 27. ФУГА.

***

   Водохранилище оказалось гораздо больше, чем казалось с берега. Узкая его часть, начинающаяся от запруды, за излучиной значительно расширялась, превращаясь в полноценное озеро. Почти как на Урале или в Карелии. Имелись также несколько поросших соснами и ольховником островков. Светлана махнула рукой по направлению к одному из них, и Бонда прибавил оборотов.
   Людей на воде не было видно. Многочисленные рыбаки остались за спиной, в узкой части. Только далеко впереди на воде колыхался красный катер.
   "Везёт же некоторым! -- хмуро думал Бонда. -- Возможно, с пятницы здесь...отдыхают.
   После проведённой два года назад вазотомии, побочный эффект не давал ему жить спокойно. С одной стороны - замечательно, с другой...порою невмоготу. Особенно, когда напротив тебя сидит кудрявая блондинка, бесцеремонно свесившая подол платья между раздвинутыми для устойчивости ногами. А грудь? М-м-м-м! Что это за жестокая мода -- носить такое тонкое бельё и драную во всех местах одежду!?
   -- Помнишь, я говорила тебе о том, чем занимаюсь? - повторила Светлана и Бонда очнулся.
   -- Ну, я понял только то, что ты не химик, и не фармацевт, -- неопределенно ответил он.
   -- Да, хотя работаем и теми, и другими. Ладно, начну сначала. Мы уже давно не просто изучаем диссоциативные расстройства. Мы их создаём. Вот здесь можно остановиться. Тут хорошо.
   -- Я почитал немного, если честно, -- признался Бонда, глуша моторчик. -- Вчера вечером. Так что некоторое представление сложилось.
   -- Почему ты тогда не удивлен?
   -- А чему удивляться? - пожал плечами Бонда. - Не слишком сложно создать такое расстройство как диссоциативную амнезию [утрата памяти на события личного характера, порою с потерей ориентации во времени и пространстве, но с сохранением способности восприятия новой информации] или как там она называется. Иногда достаточно треснуть по затылку. А если тупой предмет заменить на вещества, то и тренироваться, наверное, не надо. Разве не так?
   -- Интересное мнение, причём не лишенное некоторого смысла, -- сказала Светлана, снимая платье. - Не возражаешь?
   Она осталась в кремовом бюстье и шортиках. Бонда не возражал. Он понял, наконец, что переодевание в купальник не понадобится - ткань белья с успехом выполняла несколько функций. Читал где-то про такое.
   -- На самом деле все гораздо сложнее, -- продолжила Светлана, скручивая волосы в подобие шиньона. -- Именно мы установили природу диссоциативной фуги и механизм возвращения к прежней личности.
   -- И где бродили ваши подопытные?
   -- Наши-то как раз нигде не бродили, если ты о физическом перемещении. Они находились в искусственной коме.
   -- А что тогда они рассказывают?
   -- Увы, почти ничего. Даже при классической диссоциативной фуге [амнезия, сопровождаемая внезапным, но целенаправленным переездом в другое место, с утратой информации о себе, вплоть до имени, но с сохранением памяти на универсальную информацию, навыков и умений] воспоминания об этом времени обычно полностью утрачиваются.
   -- А в чем, прости, прикол?
   -- Прикол, как ты выражаешься в том, что мы на информкубах наблюдаем, как сознание покидает тело. И как оно возвращается.
   -- Сознание?-- изумился Бонда.
   -- Нет, это называется по-другому, сложно и наверняка так же неправильно. Если угодно, пусть будет душа. Но, ты же атеист?
   -- Буддист, -- подмигнул Бонда.
   -- Странно, у нас написано "атеист", -- Светлана определенно не понимала его юмора.
   - Буддизм - не религия, -- пояснил Бонда. - И я как бы пошутил.
   -- Ясно, -- улыбнулась Светлана. -- Жарко становится. Я -- в воду.
   Стараясь не раскачивать лодку, она прошла с носа на корму, задев безупречным бедром плечо Бонды. Подняла руки и прыгнула головой вперед.
   "Хорошо вошла! - оценил Бонда. - А у меня в этой луже может и не получиться, привык к морю".
   Он вдруг впервые за всё время загрустил по своему наспех проданному неуютному дому, соседу-фермеру, даже по Кляйн. Пикироваться с ней было не в пример занятнее этой унылой беседы.
   Светлана уже плыла вокруг лодки. Бонда отогнал свою непонятную ностальгию, скинул одежду и прямо с борта, нарочито по-мальчишески дрыгая ногами, плюхнулся рядом.
   Вода была непривычно пресной, тёплой и какой-то неплотной. Точно многократно разбавленный сок по сравнению с хорошим десертным вином. Вдобавок здесь, около островка, со дна подымались, противно цепляясь за ноги, прочные ленточные водоросли.
   Он придержал лодку, дав взобраться Светлане, потом подплыл к корме и неуклюже влез сам. Всё! Только катер. Никаких больше лодок! Достал из рюкзака фляжку-дозатор с привезенным оттуда концентратом, контейнер с фарированным [Фарирование - один из современных способов тепловой обработки продуктов] шпинатом и сырную упаковку.
   -- О, да ты подготовился! - заметила Светлана. -- А разве Виталий разрешает употреблять алкоголь?
   -- Я ему не докладываюсь, -- сухо заметил Бонда. Виталия Всеволодовича он сразу невзлюбил. А все его пожелания не только игнорировал, но и просто не слушал. И тем более не докладывался о пронесённом на территорию Академгородка флаконе концентрата.
   -- Это, в твоём положении, может являться существенным фактором! -- ахнула Светлана. -- Ты же смазываешь картину...
   Она не договорила, замолчав и задумавшись о своём.
   -- Да, по барабану! Я не вакцинировался [Речь идёт о противоалкогольной вакцинации, описанной во второй книге] и не собираюсь, - Бонда с вызовом посмотрел сначала на неё, а потом на глушилку. -- Это же свободная страна?
   -- Нет, -- удивленно произнесла Светлана. - И причём тут это? Какая может быть свобода, если ты ведешь себя элементарно безответственно по отношению к другим?
   -- Не понял? - всполошился Бонда.
   -- Поймёшь со временем. Для этого, в том числе, и создана передержка, прости, реабилитационный период.
   -- Замечательно, -- Бонда окончательно разозлился, выставил на фляжке максимально возможное соотношение алкоголя и открутил пробку.
   -- Будешь? - спросил он, прикладываясь. -- Это натуральное, на гранатах.
   -- Я не употребляю алкоголь, -- улыбнулась она. -- Это притупляет ощущения при сексе.
   Бонда поперхнулся.
  

ГЛАВА 28. ТЕННИС.

  
   -- Послушайте, как там Вас? Витольд Маркович! Раньше-то, поди, Виктор Михайлович был? Или Максимович?
   Судя по удивленно вскинутой голове майора, Бонда понял, что попал. Решил дожать:
   -- В сорок пять перекрасился, да? Чтоб два раза паспорт не менять? - и сразу же, не дав ответить. -- И про затейников ваших я наслышан. Про бухарика во всяком случае. Как думаешь, что я с ними потом сделаю?
   Майор поднял указательный палец и начал было:
   -- Это ты, Бондаренко, забываешь про ви...
   Бонда понял его и резко перебил, стараясь не терять инициативы:
   -- Да мне похую уже будет, чего они там про меня наснимают. И им тоже.
   -- Это если выйдешь, -- спокойно заметил майор. - Могут ведь и найти. Замерзшего и облёванного. Новый год, праздник. Кто знает, куда ты от нас пошёл горе заливать?
   Бонда скис. И хотя он старался не подавать виду, возникла характерная пауза.
   -- И кому тогда сдались мои признания? - спросил он насмешливо. Во всяком случае, попытался обозначить уверенность. Но мячик уже перешел к следователю.
   -- Туда, -- со значением сказал майор, -- сгодятся и такие. Может, так даже лучше. Меньше геморроя.
   Он вновь кисло захехекал. Обозначил, так сказать, "ха-ха". Глаза не смеялись.
   -- Со мной, -- угрожающе сказал Бонда, -- у тебя будет гангрена, а не геморрой.
   -- Ты наговоришь мне сейчас! - ухмыльнулся следователь.
   -- А ты, что... про меня не пробил ещё? Если со мной что-то произойдет, тебе не жить.
   -- Ой, ли? - засмеялся Витольд Маркович. -- Прям боюсь-боюсь!

***

  

ГЛАВА 29. ПРЫЖОК.

  
   Чередуя лифты, Бонда поднялся на восемьдесят четвертый этаж, обогнул группу корейских туристов, встал на поскрипывающий, вращающийся на все триста шестьдесят градусов, неширокий обод смотровой площадки. Проверил приросшую к лицу маску и включил звук.
   Взобравшись на забранный сверху стеклом парапет, он перевалился на внешнюю сторону. Раздались крики, застрекотали камеры. Бонда показал большой палец, поздно сообразив, что это не тот жест. Здесь, в этой стране - совсем не тот. Охранники пытались протиснуться к нему, крича на своём и расталкивая людей. Не успевали - выходов на круг было всего два, а радиус огромен. "Два пи эр" -- промелькнуло в голове. Дождавшись, когда кольцо поравняется с нужным ему местом, он сильно оттолкнулся и, раскинув руки, полетел вниз.

***

  

ГЛАВА 30. ВИКТОРИНА.

  
   Несколько часов Бонда провисел на швабре между стульями. На обычной некрашеной палке с прибитой внизу перекладиной под тряпку. Грязную тряпку, из мешковины. Её даже не стали снимать и, видимо умышленно, развернули связанного по схеме "руки к ногам" Бонду лицом к ней. Впрочём, через некоторое время запах перестал ощущаться.
   Подышать через фен, как пугал его коридорный сосед, отчего-то не предлагали. Говорят, после такого курить бросают все. Не угрожали и шприцом с заражённой СПИДом кровью. Пока всё... относительно гуманно.
   Висеть "козлом" ему уже приходилось в Киргизии, но тогда он был моложе и худее. А сейчас... Первое время даже удивлялся, как эта швабра под ним не треснет. Но спине -- точно пи*дец!
   Тогда, под Рыбачьим, было гораздо грязнее и значительно выше, но зато не так холодно. Может быть дело в одежде? Вроде и батареи есть. Эти, вон, не в пуховиках же! Вот только меня трусы в одиночку не греют.
   Пару раз он падал, опрокинув стулья. В первый раз не специально. Пытался немного распрямить спину. Получил ботинком по отбитым ранее почкам. Слегка. Понял, что щадяще. Это обнадёжило.
   Во второй раз Бонда дождался, когда вышли оба. Досчитал до ста, дёрнулся. Некоторое время поблаженствовал на полу. Сказал, что потерял сознание. Поверили. Видимо этого и ждали.
   Подняли. Перецепили, уже наручниками и спереди. Правая рука к левой щиколотке, левая - соответственно к правой. Усадили на табуретку. Но Бонда не удержался и упал, прикусив губу и ударившись головой. Ничего, тут под линолеумом доски, нормально.
   -- Сиди на полу, -- разрешил кто-то, -- голову сюда!
   Сзади зашли и просунули дубинку под подбородок: смотри!
   -- Знаешь, что это? - спросил гнилозубый, суя в нос Бонде полосатый гаишный жезл.
   -- Волшебная палочка, -- произнес Бонда.
   Ответ неожиданно понравился. И видимо удивил своей универсальностью. Ожидали другого, готовились схохмить.
   -- А полоски зачем? - ухмыляясь, спросил тот, что стоял сзади и держал его голову.
   Бонда промолчал. Ему уже было не до ментовских викторин - на пятом десятке даже тренированный организм не готов к экзекуциям. Голова его повисла.
   -- Это не полоски, а деления, -- пояснили ему. -- Это - глубиномер. Понял, сука?
   Бонда понял другое - они хотят, чтобы он говорил. Им нужна его реакция. Возможно, просто методично подбирают ключ. Надо отвечать. Реагировать. Дергаться.
   -- А мне говорили, -- проскрипел он, -- что вы тут шампанским... балуетесь. Как в Казани.
   -- Не, мы же не татары, - оживился гнилозубый. -- Мы из бутылок только пьём. Нам аллах не запретил. Ну что, готов к новым ощущениям?
   Ждут. Не торопятся. Пугают. Может всех так? А как сейчас на самом деле, я ж не знаю. Докуда у них это закошмаривание продвинется? Понятно, что сломать можно каждого. Самое для них лучшее - это на одних запугиваниях. Потом, видимо, на побоях. На унижениях. На угрозах близким. И демонстрируют грамотно - мол, мы пойдем до конца. И пойдут наверняка. Может быть, у них даже методички такие есть: "Если задержанный терпит физическую боль, следует применить комплекс N4 "Зашкваривание". Шантаж видеоматериалами, полученными в процессе, является неотъемлемым, а зачастую более эффективным, рычагом воздействия на задержанного".
   Боже, какая дурь в голову лезет! А вдруг они реально повёрнутые? Любители потолкать дерьмецо... Профессиональная деформация, безнаказанность. А? Про алкаша говорили, что именно он забил семь лет назад Михайлова. А ведь тот просто шёл... С корпоратива. Здоровый лось, бээс [бывший сотрудник] кстати. Видать языком по пьяни зацепился неудачно с пэпээсниками, вот и оформили. И здесь по ходу продолжал грозить бывшими связями. Все эти красные корочки и ощущения вседозволенности до добра не доводят. И что, чем закончилось? Сердечной недостаточностью, кажется. Выбросили в парке, недалеко от дома. Мало ли кто этого алкаша по дороге пинал? Праздник же! И ведь, хоть и вскрылось тогда немного, а все же на тормозах спустили. Сора в этой избе не бывает.
   Пожалуй, лучше не испытывать судьбу. Достаточно для меня. Впечатлили. Ну, давайте уже мне последний шанс! Я ж поверил!
   Бонда часто заморгал и задышал, разгоняясь, чтобы откашляться. Не получилось. Хреново...
   -- Сдался тебе этот Кратинский? - сказал не выдержав, тот, что помоложе и поприлизанней.
   "Во-от, -- подумал Бонда облегченно, -- наконец-то! Пора сдаваться".
   -- А действительно, сдался он мне? - прохрипел он. Голоса не было. Отекло, похоже, всё, что могло. - Нахуй он мне не всрался! Я что - Зоя Космодемьянская? Развязывайте.
   -- Правильно, -- выдохнул гнилозубый. -- Давить надо этих буржуев!
   -- Я ж тоже... вроде как буржуй, -- заметил Бонда, улыбаясь разбитыми губами.
   -- Кто? Ты?! -- и оба мента в голос заржали.
  

ГЛАВА 31. РАЗГОВОР В 3 КОРПУСЕ.

  
   -- Итак, будем честны, с прыжком не получилось. Результат не достигнут. В кому, как вы все тут предполагали, он не впал. Только плевался и матерился.
   -- Видимо надо действовать жёстче. Ему нужен другой экстра-стресс. Я поясню, мы уже работаем в этом направлении. Ноцицепторы [болевые рецепторы, реагирующие на стимулы, угрожающие организму повреждением] обладают определённым порогом чувствительности, и прежде, чем они приведут к генерации сигнала...
   -- Не грузи меня, Виталий, я, в отличие от некоторых, эту вашу нейроэвристику по тридцать лет не изучала.
   -- Но, Вы же должны понимать... Мы соблюли максимум известных нам из его показаний условий. По месту, во всяком случае.
   -- Что-то я не припомню, где там конкретно описывалось именно это место.
   -- Описывалось приблизительно. Но когда мы предложили ему выбрать место, откуда он предпочел бы прыгнуть, что он ответил? То-то! Парадокс Долгих! Это действительно могло привести к нужному нам результату.
   -- Только не привело. Отчего-то.
   -- Возможно, всему виной влияние пролонгированного использования опиоидных анальгетиков, тех же фентаниловых пластырей.
   -- Он не наркоман.
   -- Конечно, нет. Но, мы же знаем, что иногда достаточно одного раза. Для необратимых изменений в организме. Упрощенно говоря, ручеек пробивает себе новую дорогу и по-прежнему уже никогда не будет. Это мозг! И еще, главный нейромедиатор пересылает сигналы от одного нейрона к другому через синапсы...
   -- Виталий!
   -- Хорошо-хорошо. Я понял. Как вообще все прошло? Организационно, я имею в виду?
   -- По плану. Ожидаемо. Тайцы выставили массу претензий. Бондаренко удалось вывезти сразу, прямо в коконе, еле очистили, но двоих из группы контроля задержали.
   -- Это решаемо?
   -- Естественно! Ты в какой стране живёшь? Сейчас с нами считаются даже в более серьезных ситуациях. Все объяснили на уровне консула. Дедушка-экстремал, долго мечтал прыгнуть с вашей знаменитой башни, про крыло забыл, старенький же, но не самоубийца.
   -- А что их тогда так напрягло?
   -- А группа поддержки. И видимо они догадались, что нам было изначально известно про пенную защиту. Место её сработки, ну и всё такое. Иначе мы бы не смогли его оперативно эвакуировать. Вот они и задались ненужными вопросами.
   -- Я слышал, вы там какое-то шоу устроили?
   -- Снова Марина треплется? Не она? Ну ладно тогда. Разберёмся, кто. Никакого шоу. Заблокировали один служебный лифт и несколько камер, запустили порно-ролик на стене соседнего небоскреба. С противоположной от места прыжка стороны. Для отвлечения внимания. Ну и ещё кое-что. С фейерверком, так скажем. Тайцы понимают, что по всем признакам это была спецоперация, но не въезжают в её смысл и требуют разъяснений. Неофициально, конечно же.
   -- И что мы объясняем неофициально?
   -- Инициация. Выпускной экзамен для соответствующего контингента. Точнее дипломная работа.
   -- Их такое объяснение устроило?
   -- Понятия не имею. Но пиндосов вполне.
   -- А возраст инициируемого никого не смутил?
   -- Нет. Тем более, что его гримировали. Плюс, мы "потеряли" соответствующую маску. Из их же хваленого латекса. Предварительно перемазав, конечно же, в пене. Ладно, тебе это знать...ни к чему. У тебя своих секретов выше шеи.
   -- Когда его привезут?
   -- Завтра к вечеру. Или даже послезавтра. Владивосток он, видите ли, решил посмотреть!
   -- Я сам его только на деньгах и видел. Когда-то. И, знаете ли, как-то не горю желанием...
   -- Ты -- лабораторная крыса, Виталий Всеволодович! Тебе и денег-то можно не начислять, так будешь работать. У вас же здесь... просто коммунизм какой-то! Кушаете по потребностям, а результатов...
   -- Позволю напомнить, что все наши исследования носят прикладной характер! Если монетизировать все наши достижения за последние годы...
   -- Прикладной? Вот только отчего-то сейчас приложить мы ничего не можем! Одни слова и гипотезы.
   -- Мы принимали непосредственное участие в разработке психофизической составляющей КРЛ...
   -- Верно! Определяющее слова - "принимали участие"! Участнички! Лауреаты. Слушай, Виталий! А может так статься, что он уже там побывал? Он же терял сознание.
   -- Насколько, на полчаса? А органами было задокументировано как минимум 37 суток!
   -- Ну и что! Знаешь, как еще в прошлом веке проходил обмен по секретной связи? Записывалось сообщение, а передавалось оно же, но ускоренное, условно в двадцать раз. И то, что слышалось как треск, оказывалось десятиминутной инструкцией. Понимаешь, к чему я?
   -- Понимаю, Виктория Сергеевна! Но это невозможно! Мозговая деятельность синхронизируется...
   -- Виталий! Я просто предположила! Тебе виднее, но с другой стороны, откуда ты можешь знать, как это будет происходить? Мухи у вас дохнут, люди как...
   -- Я повторюсь, Виктория Сергеевна, мы значительно продвинулись за последнее время. Уже очевидно, с Бондаренко следует действовать жёстче. Мы все сделали правильно. Но ему нужно дать экстра-стресс.
   -- А яснее нельзя? Какого рода? Психологический? Физический? ...Что ты машешь мне? Или... как вы тут изначально настаивали?
   -- Или.
   -- Через... боль?
   -- Экстра-стресс, Виктория Сергеевна. Комплексный. Всё вместе. И если физическую составляющую мы найдем быстро...
   -- Отчего-то не сомневаюсь!
   -- Зря Вы так, это наука! У нас здесь ведущие алгологи [специалисты по боли, если по-простому] ! А его... Его даже по-своему жаль, если так можно выразиться. Но вот то, на что... чем его можно пробить эмоционально, я даже не представляю! Он же непрошибаемый, толстокожий как слон.
   -- Непрошибаемый, говоришь? У меня, Виталий, пожалуй, есть... мысли по этому поводу.
  

***

Глава 32. НАСТАВНИК.

  
   Они сидели уже второй час, когда вошла молодая, лет двадцати с небольшим, пухленькая сотрудница с большим куском копчёной курицы на пластиковой тарелке. Запах ударил в голову.
   -- Витольд Маркович! Что Вы опять без обеда-то? Вот, ребята принесли, я для Вас отложила. Покушаете? - возмущенный взгляд майора её ничуть не остановил.
   Бонда усмехнулся:
   -- Мы уже скоро закончим, красавица! Товарищ майор, я, наверное, пойду? -- Бонда привстал.
   -- Сидеть! - как-то совсем уж грубо рявкнул тот, -- А ты иди, Захарова, я не с голодного края.
   -- Иди, Захарова, -- разрешил Бонда, -- у товарища майора сегодня звёздный час, ему меня дожать надо.
   Девушка грамотно проигнорировала комментарии заведомо пустого места и вышла только после того, как поиграла в гляделки с майором. Дверь за собой она закрыла громче, чем следовало.
   -- И чего ты, майор, от куры отказался? -- удивился Бонда, -- Деваха-то огонь! Семенович отдыхает! Она детективов, поди, в школе начиталась. А ты тут: "Иди-иди"!
   -- Насмотрелась, -- уточнил майор, сжав кулаки и поморщившись. Захлопнул папку, вздохнул. По интонации чувствовалось, что он оценил деликатное поведение при девушке.
   -- Да, -- согласился Бонда, -- читать сейчас немодно. Мой совет: валил бы ты отсюда по выслуге и девчонку забрал из этого дурдома. Уехали куда-нибудь, новое окружение, новая жизнь. Это шанс! Не жалко разве смотреть, как она сломается?
   Майор усмехнулся. Надолго замолчал. Потом опомнился и встрепенулся:
   -- Ты давай о себе думай, а не советы раздавай! Почему сразу не согласился? Тебе-то, зачем всё это? Нашёл, понимаешь, кого выгораживать!
   -- Майор, ты дурака-то не включай! - заметил Бонда. -- Как думаешь, долго я проживу, если выступлю свидетелем против таких... Да ещё и себя оговаривать.. что-то не хочется. Было бы хоть за что. А "за так" обидно!
   -- Ты дурак? Какой суд, какой свидетель? - изумился следователь. -- Ты что, не понимаешь, как такие дела делаются?
   -- Нет, -- искренне ответил Бонда.
   Майор только покачал головой:
   -- Никто никого судить не станет. Собираются материалы. В нужный момент демонстрируются. Чем весомее папка, чем убедительнее её содержимое, тем больших преференций добивается её обладатель.
   -- А вы, получается, чисто на аутсорсинге [Аутсорсинг - передача от одной организацией к другой, как правило, специализирующейся только на этом, определенных функций (например, ведения бухгалтерского учета или обязанностей по уборке помещения) с целью экономии средств и\или неотвлечения от основных видов деятельности. Такое сотрудничество в большинстве случаев долговременно и в определенной степени взаимовыгодно] ? Не противно?
   -- Во-первых, не только мы. А во-вторых, всему свое время, -- усмехнулся майор, -- материалы-то копятся.
   -- Я думаю, -- отчётливо сказал Бонда, -- что вас всех тупо лечат этим разводом. Время! Да оно никогда не наступит, это время, при таком подходе!
   -- Те, кому невтерпёж, в интернет сливают, -- пожал плечами следователь. -- И журналюгам.
   -- Ага, - сказал Бонда. - С подачи конкурирующей стороны. И вообще, ты у нас здесь таких видел? Хоть одного? Вот то-то! Так что расслабьтесь и продолжайте подмахивать ... простите, обслуживать интересы правящего класса. И не е*ите мне мозги какими-то нелепыми надеждами и оправданиями.
  

ГЛАВА 33. МУТНЫЙ ГРИФ.

  
   -- Мне как-то один человек сказал: "А меня нанимали тебя убить. Давно уже. А я не смог! Сначала не получилось. И потом ещё раз. И ещё. Не складывалось. То одно, то другое. Странно все получалось. Я начал задумываться, узнавать за тебя. И в результате отработал заказчика. Добравшись до него через двух посредников".
   -- Врал, поди?
   -- Скорее всего. А может и не врал. Ему тогда терять уже нечего было, кроме нескольких часов остававшейся жизни. Что немало. А был он около меня до того момента аж восемь месяцев.
   -- Аж? ... Это значит тогда?
   -- Тогда. Так что были у него возможности. Были.
   -- Это тот, про кого я думаю?
   -- Не исключено.
   -- Знаешь, я ведь, кажется, не говорила этого? По тебе ещё с незапамятных времен стоял мутный гриф.
   -- Мутный?
   -- Да, и только недавно стало понятно его назначение. Это даже не один, это целая группа грифов, порою взаимоисключающих, сложившаяся в странное сочетание.
   -- Группа грифов над моим несчастным организмом... Зловещая картина, прямо как в саванне какой-нибудь.
   -- Получалось так, что над тобой шел долгосрочный индивидуальный контроль. Неподалеку от тебя почти всегда кто-то был. Наблюдатель, заряженный, видимо, на описание твоих поступков, хода воззрений, круга общения и всего такого. Я так понимаю, что никто до конца ничего и не знал. Кроме нескольких человек. Которых, год от года, становилось все меньше и меньше. Последний выживший впал в маразм два года назад и... Похоже, уже не способен сообщить что-то новое. Медицина в таких случаях, увы, бессильна. Но мы все равно с ним работаем.
   В общем, остались только те, с кем косвенно соприкоснулась эта старая тайна. И я, пожалуй, на сегодняшний день самая осведомленная.
   -- Не боишься?
   -- Кого? Не смеши меня! Да на меня тут все молятся! Поясню так: в порядке бреда -- если в соседней лаборатории придумают реально действующий эликсир вечной молодости, то я вторая в этой стране, кому его дадут выпить! Я всем здесь сейчас, особенно сейчас, очень нужна!
   -- Вторая? А кто же первая? Мадам Макарова?
   -- Нет, не Мама [Мама, Ма-Ма -- панибратско-уважительное прозвище Главы переходного правительства Марии Макаровой. Второе оказалось менее популярным - Бигресет Песцаева] ! Первый - ты. Мы с тобой очень важные персоны.
   -- О, как! Значит, поэтому вы в меня и вцепились?
   -- Да. Теперь ты всё знаешь. Не получилось с прыжком в Тае, значит, будем придумывать что-то другое... Дождёмся восстановления этого, как его, микоглобина, что ли? И продолжим...
   -- Не микоглобин, что-то другое... Хитрожопый этот ваш профессор - замыкает всё существенное на себя, как мне показалось. Единственный носитель значимой информации - это херовато. Ты об этом не думала?
   -- Не переживай, у меня к нему особый подход. В общем, мы постараемся. А ты должен. Придется потерпеть. Для науки, для страны...
   -- Допустим это... правда, а не ... очередная ваша уловка. Допустим. Тогда возникает Главный Вопрос. Всего один. Зачем?! Зачем всё это, если изменить ничего нельзя?
   -- А кто тогда расскажет про Сиреневую Книгу? Про будущее? Кто даст надежду?
   -- Скорее разобьет, ты об этом не подумала?
   -- Олег же объяснял про горизонт событий. Что бы ты там не сделал, все окажется в кассу. Никто, понимаешь, никто не знает, как много чего ты успел тогда сделать! Никто. Долетела малая часть. Так понятнее?
   -- Отчасти. Но тогда берегись! Я ж тебя там найду! Молоденькую ещё! В соку!
   -- Найдешь, конечно, найдешь... Ты всех найдешь. Живыми, понимаешь?
   -- Это не смешно, Вика! Это... Я не верю в это!
   -- Веришь. Не обманывай себя. Ты сам мне тогда сказал. Вот только поняла я это ... через много лет.
   -- Да вы здесь - больные идиоты! Все! Это же бред! Ты себя слышишь, нет?
   -- Если ты там был, значит, у нас получится. Ты смог...
   -- Что смог? Впасть в детство?
   -- Нет, уйти от старости. Войти в реку дважды. Я сама туда хочу. Ты пробьёшь дорогу. Мы все этого хотим...
  

ГЛАВА 34. НЕУДАВШИЙСЯ ПРОХОД.

***

   Смотри сюда: допустим, существовал некий план операции или, как минимум, акции. Разработанной в интересах.... Ну, скажем, для создания благоприятных условий для какого-либо политического или военно-политического действия.
   Была договоренность на каком-то о-о-очень высоком уровне о, типа, торжественной сдаче в плен. Целого подразделения муслимов. С передачей оружия, открытием участка, и последующим освещением в прессе. Результат комплексных мероприятий... Но, в довольно хитрой форме. Двойная контригра.
   Чтобы оное подразделение не пострадало от своих, было задумано так: все переодеваются в чужую форму, хотя какая там форма у большинства, так - слёзы, и заходят к нам открыто. Под видом сдающихся. По имеющейся секретной договоренности. А реально - это, мол, спецоперация под видом сдачи, а сдаваться-то они как раз и не станут. Это - внутренняя версия для муслимов.
   Тем более, что предварительно они гладко пройдут самый охраняемый наш участок.
   Мы ж типа их пропускаем. Типа подкуплены. Хитрая игра для посвященных. Хитрый план, бля...
   Не знаю, в чью светлую голову пришла такая идея, или в какой форме ёё туда занесли, но затея эта была плохая. Очень плохая. Ибо, сдаваться, судя по всему, никто и не собирался. Возможно, это тоже учитывалось: как писали потом, в оговоренной точке встречи за 10 км от переднего края всё было подготовлено и пристреляно. И поляна естественно заминирована. Типа, мы затеяли свою контригру.
   Правда, кое-кто тогда говорил, что, мол, ничего такого не было, и никто ничего не знал. Не было засады, не было ожидающих звёзд командиров. А была устная команда двум "ураганам" с другого участка быть готовыми в ту ночь снести квадрат с нашей стороны моста. С самого верха. Впрочем, ничего такого не произошло, а слухи быстро рассеялись под версией официальной пропаганды. Очухавшейся через пару дней.
   Очевидно, все было изначально заточено на то, что не пойдут они в эту точку.
   И захват станции был бы делом времени, то бишь неминуем. Соответственно, можно было говорить о потере контроля над всем районом. Единственная на округу генерирующая мощность, вся инфраструктура, хранилище ОЯТ - жуть...
   Да какой район! Тут бери выше: раздел, а точнее передел, сфер влияния на новом уровне! Пересмотр пускай условных, но уже устоявшихся за полтора года границ и всё такое прочее. О чем людям внизу даже в голову-то прийти не сможет. Скорее всего, имелся циничный коммерческий расчет тех, кто реально зааффилировался с той стороны.
   Война - это не такое уж нерациональное мероприятие, как любят представлять некоторые пропагандисты. Экстраполируя вниз, можно задаться вопросом - а насколько рациональна драка? А задумаешься, и выходит, что вполне себе рациональна. Порою даже для её участников. Ха-ха-ха! Иногда эта крайняя мера просто необходима. Хоть бы и желательно предусматривать менее экстремальные способы... решения поставленных задач.
   Да и если рассуждать глобально, то напрашиваются неутешительные для человечества выводы. Так же, как лесные пожары -- не бедствие, а неотъемлемая сторона развития флоры, так и войны, и эпидемии - это необходимая для безучастной природы перезагрузка и очищение. От зараженной ненавистью биомассы.
   Только тем, кому не повезло оказаться в этом пекле, от подобного осознания ничуть не легче.
   И остаётся только погрузиться во всё это говно с головой, ставить локальные цели и постараться выжить. Кровожадный восторг изгонит страх! А игры, где ставкой жизни, твоя и чужие, где на "первый-второй... первый-второй..." - эта дурь вставляет покруче и второго и первого ["Первый" -- так называемый "герасим", "второй" -- кокаин].
   Что там тогда замышлялось, какого информационного взрыва, каких преференций ожидали кукловоды этой операции? Можно только гадать. Но при любом раскладе, кроме самого фантастического, для нас выходило плохо. А фантастики, если вдуматься, на войне не бывает. За каждым чудом сидит конкретное... "фамилиё-имя-отчество".
   Особенно прекрасно то, что если б не своя игра с нашей стороны, то очевидно всё так бы и вышло. Инфильтрация на другом участке была бы невозможна -- слишком много звеньев пришлось бы задействовать. А не два контролируемых. Точнее условно контролируемых. А у посвященных могли возникнуть вопросы.
   Это сейчас все прекрасно расписано и смонтировано. А на самом-то деле бывало по-всякому. Как это порою делалось? Элементарно: занесли денег и обеспечили общую пассивность при принятии решений, саботаж на местах, задержку прохождения команд или полную их блокировку. А для невовлечённых, точнее невовлекаемых в процессы монетизации занимаемых должностей, существовали конспирологические объяснения. Или даже проще.
   Например, у некоторых возникает вопрос: а почему на удерживаемой территории работает только одна, причём охреневшая по ценам и качеству скудного ассортимента, продуктовая сеть. И принадлежит она супруге Командира.
   А тебе отвечают: "Элементарно -- потому что не след пускать сюда чужих, а свои нам подкидывают. То одно, то другое. То тушёнка, то курево, то, вон, макароны были месяц назад. Всё не на свои покупать, при таком-то снабжении".
   "Ну ладно, -- говоришь, -- хрен с вами, но что ж тогда Командир себе машину-то под зад... попроще не возьмет, да и домина такой ему зачем?
   А тебе вновь отвечают: "Ты видишь, с какими людьми он по должности своей встречается? Ты в театр в фуфайке не пойдешь? Вот и ему надо соответствовать! Не на сраном же крузаке ездить?".
   Вот и думай, как жить и за что умирать! И поступали некоторые в разрез с общепринятым поведением.
   В общем, вышло всё тогда у моста несколько по-другому. Точнее, прошло не по плану. Ни по чьёму плану.
   Сохранились кадры прохода с полевого мультирегистратора. Двести шестнадцать человек. Местных, судя по мордам, было мало. Почти половина в гражданском, но с оружием и соответствующим багажом. Двадцать две женщины, некоторые даже с открытыми лицами. Несколько подростков. Впрочем, многое установили позднее, добивая трёхсотых и собирая трофеи. И видео оттуда уже не было.
   На выходе из села группа на ходу разделилась на две неравные части, но далеко разойтись не успела...
   Живыми взяли троих. Самого целого успели перевязать и спрятать. Остальных забрал примчавшийся с города Ходырев. Трупы через посредников поменяли на два "Урала" и картофан.
  

ГЛАВА 35. ТУЗИК БЕЗ ГРЕЛКИ.

  
   -- Послушай, Александр, -- сказал майор напоследок. - Ты же понимаешь, что я не знал о... твоих связях? Ты же вёл себя... непоследовательно.
   -- И что? Мне от этого не легче. - хмыкнул Бонда.
   Он сам ничего не понимал - всё неожиданно закончилось. Но следовало держать марку: главное выбраться, а там разберёмся!
   Майор понимающе вздохнул.
   -- Может быть так? -- он приоткрыл блестящую молнию на древней кожаной папке и пододвинул по столу.
   Бонда отогнул уголок. Оттуда, на него внимательно посмотрели перетянутые оранжевыми резинками Франклины. Провокация? Или действительно задабривающая компенсация? Кровь в моче до сих пор, а про спину и говорить нечего. Нет уж, на*уй-на*уй!
   Он улыбнулся, отодвинул папку и вышел.
   Из возвращённой мелочи набрал на пачку красного "Мальборо": гулять, так гулять! Закурил, отошёл от ларька и набрал номер.
   -- Ты помог, Андрюха?... Как в чём? По погонам. Вчера-сегодня. Я серьёзно. Не понимаешь? Ну, ладно, забей. Пока. Я потом перезвоню.
   "А кто тогда впрягся? -- спросил себя Бонда. -- Кроме него вроде и некому".
   Доблестные органы больше не беспокоили его по этому поводу. Очевидно, собранных по разным городам и весям показаний на Кратинского хватило с лихвой: через месяц его холдинг забрали раз в двадцать дешевле первоначально заявленной цены. Сам Кратинский пару месяцев отработал на старом месте, а потом перешел гендиром в дочернюю структуру новых хозяев. Некоторые обозреватели даже посчитали это назначение своего рода повышением. Толковые беспринципные кадры всегда в дефиците.
   Налоговая же слезла с Бонды только через два года, выиграв у него все суды, включая кассацию. Кризис, надо наполнять бюджет любой ценой! Знакомые судьи так и говорили. В Верховный же суд Бонда благоразумно не полез -- помнил, как в запале грозился порвать всех ещё в арбитраже. Вот только не по зубам Тузику чугунная батарея!
  

ГЛАВА 36. ОТКРОВЕНИЯ СВЕТЛАНЫ.

  
   Они встречались почти каждый день. Жизнь Бонды обрела новые смыслы. Несмотря на раздражение, которое порою у него вызывала Светлана, он начал уже рассматривать ее на главные роли в его новом спектакле. С возрастом мы становимся снисходительнее. Терпимее. Возможно оттого, что сужаются собственные возможности, возможно по другой причине. "Конечно по другой!" -- надеялся занимающийся самокопанием Бонда. Со здоровьем всё неплохо, слава науке! Есть, конечно, кое-что, но с этим вполне можно жить.
   Это раньше человек под семьдесят считался немощным стариком. А сейчас, даже за слово "пожилой" от некоторых молодых пенсионеров может запросто прилететь в тыкву. Когда-то пенсионный возраст начинался с пятидесяти пяти -- шестидесяти, не говоря о военных и прочих подобных! Сейчас же трудись хоть до восьмидесяти, если проходишь по КРЛу. Впрочем, и раньше было по-всякому.
   Конечно, мы становимся терпимей к осторожно приближаемым к себе людям ещё и по причине лежащего за спиною опыта. Говорящего, что все женщины устроены примерно одинаково, что новую личность надо воспринимать как чистый лист со всеми достоинствами и недостатками. Что так порою раздражающие эти самые недостатки - всего лишь отличия от той, кого ты никогда не забудешь. И это даже хорошо. Это просто другой человек! И, кстати, уже десять лет как гражданская вдова.
   Они не говорили о бывших. Хотя Светлана наверняка что-то знала из личного дела Бонды. Во всяком случае, той части, которая была ей доступна. А Бонда?
   А Бонда предпочитал в таких ситуациях следовать рекламируемой после войны (и принесенных ею лишений) методике: не оглядывайся назад! Голова у человека предназначена для смотрения вперед и иногда по сторонам. Не смотри через плечо! Иди вперёд!
   -- Ты, наверное, слышал о стирателях, -- спросила она как-то.
   -- Каких именно? -- уточнил Бонда, понимая, что наверняка речь пойдёт о стирателях памяти. Химия. Короткого или напротив, продолжительного действия. Чтобы не помнить недавних ужасов. Или начать новую жизнь. Почти сначала.
   У Бонды было несколько знакомых, прошедших комплекс реабилитации, основой которого были такие пилюли и инъекции. Сам он ничего хорошего в этом не видел - одно лечишь, другое калечишь.
   Помнится на Западе, громко описывали случай, когда один такой реабилитированный кадр стал впоследствии отмороженным серийным убийцей. Убивал просто так, долго, много. Он и в прежней-то жизни не отличался гуманизмом, а тут как с цепи сорвался. Ну, их к лешему, эти стиратели.
   Так и есть, Светлана рассказала о том, как их институт доводил эти самые стиратели до ума. Аллопсихическая деперсонализация [Аллопсихическая деперсонализация даёт искаженное восприятие деяствительности и приводит к неузнаванию и отчуждению окружения, предметов, событий... И вообще, интернет, господа, он не только для порнухи. Поверьте автору, там столько интересного!]. Работы велись параллельно по всему миру. Изначально разработанные там препараты предназначались для их шпионов, а наши соответственно для наших разведчиков. Для тех, кто попался.
   -- Такая гуманная разновидность самоубийства, -- уточнил Бонда. -- Вроде живой, но овощ овощем!
   -- Ну, зачем ты так? - возмутилась Светлана. -- То, первое поколение стирателей, с несколько усиленным эффектом отчуждения витальных чувств, ещё недавно вполне эффективно использовалось в пенитенциарной системе.
   -- И не только там, -- Бондаренко показал пальцем наверх. Слухи слухами, но интересно ж какая на самом деле система сдержек и противовесов у нынешнего Политбюро!
   -- Не только там всё немножко по-другому, -- улыбнулась собеседница. - Новое поколение не действует угнетающе и позволяет стирать только сведения, полученные после предварительного приема специального препарата.
   -- Те есть, в понедельник съел первую таблетку, а в субботу - вторую. И наутро недели как не было?
   -- Почти так, только это не таблетки, а специальные инъекции. Ставятся вот сюда, -- Светлана откинула волосы вперед, оголив шею и показав Бонде место между позвонками.
   Бонда обмер.
   -- У меня... на этом месте... уже волдырь, -- прошептал он.
  

ГЛАВА 37. НЕ ПРОЩАЮ.

Середина 2010-х гг

   -- А ты не заслуживаешь на "Вы" тебя называть! Ты, конкретно ты, меня разорил. Что ты своей башкой машешь? Да мне пох, что здесь камеры. Сам же всё и потрёшь. Ты же взяточник! Взя-точ-ник! Я ведь могу и перечислить. Просто... я не твой уровень. У тебя борзые щенки... размером с мою корову. Ты знал, что я не потяну, вот и состроил тут принципиального. А у тебя была возможность принять другое решение. Ты же вник в детали. Почему ж ты его не принял? Зассал. Против шерсти, конечно! И похую на справедливость, да?
   А зря зассал. Смотри, видишь? Это мой язык. Да, такой! Догадайся отчего? Во-во, соображаешь! И поверь, лучше бы мне палец оттяпали! И ничего. Живу... и не стыдно мне ни перед кем!
   При бандитах выстояли, а тут... Тупая бездушная машина. Ну, сказали "Фас!", ну отреагировали... И то, что "Фу!" никто не скажет, вы знаете! И могли б спустить на тормозах... Не-ет! Надо добить! Посмотреть как будем корчиться, просить, унижаться. А это уже, как я понимаю, личная инициатива, вошедшая в правило. Извращенная воля субъекта. Социальная ненависть вкупе с садизмом. Типа: как я вас, да?
   А что б тебе было? Ничего! Тебя бы не убили, не избили, не покалечили. Ты бы и с работы не слетел. Сидел бы в том же кресле и дальше. Окормлялся, блядь. Са-а-аба-а-ай! Прикрывал бы этим своим креслом жопу... свою и папину, да грабил жуликов. Чё вылупился, я ж не слепой! Все знают. Хера ли ты тут нормальных людей мочишь? Да, я нормальный! Я не вывез отсюда ничего. У меня все капиталы здесь, и я налогов платил более, чем дохуя! Я тебя, блядь, кормил! А не папа твой, и не Тугунбаев! Которым, блядь, даже по-серому работать западло!
   Ты думаешь, я так за деньги свои пекусь? А это не просто деньги. Это несколько лет моей работы. Это моё здоровье, мои нервы, мои силы! Это моё время, потраченное зря! Мне его никто не вернет! У меня, ты понимаешь, не будет второй жизни!
   И главное даже не это. Ты мне сегодня хребет сломал! Я уже нормально жить не смогу. Мне уже ничего не хочется. Снова с нуля? Да какой, нахуй с нуля, из ямы уже, получается, надо выкарабкиваться! И зачем? Чтобы ты меня снова разорил?
   Лес, говоришь, рубят - щепки летят? Не-а! Здесь - не тот случай! Здесь - экономическое изнасилование хозяйствующего субъекта с особым цинизмом. После которого долго не живут.
   Ты просто решил себе статистику улучшить, галочку поставить, палку срубить... Так вот: я - хуёвая палка, чтоб ты там себе не думал. Прилетит она тебе, даже не сомневайся. Я такого не прощаю.
   И не оттуда, я понимаю, что ты за меня всё пробил! Это не угрозы, это -- констатация факта. Не оттуда.
   Есть еще и высший суд, и это ни*уя не смешно, не ухмыляйся. Никогда не замолишь! Не успеешь.
   Я-то проживу как-нибудь. И однозначно лучше, чем ты. А ты - нет!

ГЛАВА 38. ПАЛТУС СЕРЁЖИ ГРИГОРЬЕВА.

  
   -- У меня... на этом месте... уже волдырь, -- прошептал в ужасе Бонда.
   -- Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, -- улыбнулась Светлана.
   -- Я что здесь, подопытный кролик?
   -- Подожди, не нервничай, -- Светлана продолжала улыбаться, но по тому, как она сжалась, было понятно, что всё совсем не в порядке. -- Я задам тебе несколько вопросов, можно?
   Бонда пожал плечами.
   -- Как тебе объяснили необходимость твоего присутствия здесь?
   -- Как объяснили... Никак. Предложили, пока идет переходный период, пройти курс оздоравливающих процедур и все такое. По вполне разумной цене, -- сообщил Бонда и прибавил гордо: -- С учётом былых заслуг.
   -- Это, каких? - прищурилась Светлана.
   -- Всяких разных, -- уклончиво ответил Бонда. - А почему такой вопрос? В моём... досье разве не написано?
   -- В том то и дело, что ты проходишь как пациент с пароксизмально возникающими частичными нарушениями сознания. Я лично с прошлого года разрабатывала для тебя курс... Впрочем, это уже неважно.
   -- Э-э-э! Давай договаривай, -- всполошился Бонда, -- Чего там со мной?
   -- Не знаю, -- честно ответила Светлана. - Я вообще не понимаю, чего от тебя хотят.
   Бонда помялся и машинально оглянулся по сторонам.
   -- Ты меня не будешь держать за психа, если я тебе скажу? - решился он, -- Просто из того, что я слышал... напрашиваются два вывода.
   Она внимательно смотрела на него. Бонда подошел к столику, по дороге запнув попавшийся на глаза носок под диванчик. Кофе давно остыл. Он поставил чашку, повернулся к Светлане.
   -- Или они тут того! -- он покрутил пальцем у виска. -- Или цинично и с удовольствием осваивают государственные деньги, прикрываясь всякой околонаучной мурой.
   Про то, что его пытаются запустить в прошлое, он благоразумно промолчал. Ну, его нахрен! Не хватало ещё озвучивать то, что наверняка придумали, чтобы усыпить его бдительность! Привезли как барана, напели в уши - какой ты классный! Нет уж, нахрен-нахрен!
   -- Я понимаю, -- недовольно сказала Светлана, -- ты просто не хочешь говорить. Поверь мне, здесь нет психов. Здесь разрабатываются технологии управления сознанием и не только сознанием. Сознание - это лишь одна составляющая, временно заключенная в мозг. Одна из нескольких. Я не работаю по всем направлениям, но я догадываюсь, чем может заниматься Виталий!
   -- Онанизмом он занимается, -- буркнул Бонда. -- Причем с умным видом.
   -- Он действительно умный, -- быстро сказала Светлана. -- Это он придумал и осуществил "Проект Зеркало".
   -- Да ну, нахрен, -- поморщился Бонда. -- На Западе заколебали всякой бредяниной. У вас же тут вроде нет жёлтой прессы?
   -- Это не выдумка. Раздвоение личности - это и есть диссоциативная фуга, про которую я тебе рассказывала. Искусственное разделение. Это был заказ спецслужб.
   -- То есть человек приходит на службу, принимает ваши пилюльки, переодевается и уходит в новом костюме в новую жизнь?
   -- Предварительно, в течение суток ему в сознание загружается нужная информация. Например: ты - солдат, ты должен отомстить за гибель своих друзей. Конкретно типу с фамилией... Иванов. Или...
   -- Я понял, -- кивнул Бонда. - И?
   -- И когда он выходит из специальной комы, с ним уже работают как с обычным человеком, который всегда был солдатом и проговаривают детали задания. От которого он не сможет отказаться. И он отправляется искать Иванова, которого по идее никогда не видел.
   -- И что, это работало? - скептически поинтересовался Бонда.
   -- Мой пациент привез мне палтуса, о котором я его попросила. Пробравшись через полстраны и обратно. Мы отслеживали его передвижения на всех этапах. Он помнил только то, что он Серёжа Григорьев и ему надо достать палтуса. Вначале он даже не знал, что это за зверь. Но навыки прежней личности не утратились, стёрлись только персональные данные и желание их уточнять.
   -- Почему?
   -- На такие вещи ставится блокировка.
   -- А за каким палтусом здесь нужен я? - спросил Бонда.
   -- Одно время Виталий специализировался на хронологических дезориентациях. Он предполагал, что аллопсихические провалы в восприятии времени, симптомы "уже виденного", "никогда не виданного" являются не чем иным, как хронологическим скольжением.
   -- Светланочка, -- ласково попросил напрягшийся Бонда, -- а нельзя подоступнее? Для некоторых штатских...
   -- Нет, -- удивилась Светлана. -- Куда же еще проще? Виталий получил тогда доступы к архивам спецслужб, и поначалу рассказывал очень много... интересных вещей. Во все времена существовали люди, которые знали намного больше, чем все остальные. "И, если отбросить шелуху шарлатанов и явно придуманный шлак, -- сказал тогда он, -- то выясняется, что реально предсказанные события отстояли от очередной Кассандры не далее, чем на пятьдесят-семьдесят лет. Двадцатый век добавил подробностей". Представляешь?! Прямо так и сказал! Он предположил, что скольжение ограничено сроком жизни конкретного индивидуума. И возможно привязкой к... Впрочем, ты не поймёшь. А потом...
   Светлана затеребила свою пульсирующую зелёным клипсу. Нервничает.
   -- А потом?
   -- А потом мы расстались. Под него создали новую лабораторию. Тогда же появилась Виктория Сергеевна.
   -- Появилась где? Здесь, в Академе? - Бонду вдруг осенило: -- Или в его жизни?
   -- Повсюду, -- грустно улыбнулась Светлана.
  

ГЛАВА 39. ПАУТИНКА.

201* г.

   Кошка недобро покосилась на огромную бобровую шапку. С ужасом взглянула на вернувшегося хозяина.
   -- Теперь ты знаешь, -- строго сказал ей Бонда, -- что бывает с теми, кто ссыт в тапки.
   -- Зачем купил? -- спросила Лиза. - У тебя же полно шапок на зиму.
   -- Те вязаные, а это мех, можно без капюшона в мороз, -- заоправдывался Бонда. -- Уж больно роскошно смотрится. Тем более с моей репой. Я тебе тоже привез кое-что. Помимо оленины.
   Он достал из пакета белую шальку ручного плетения. В развернутом виде она была размером с плед.
   -- Держите, мадам! - торжественно заявил Бонда. - Паутинка, секретные технологии. Специально обученные люди изготовили. Плакали - продавать не хотели! Еле укатал.
   Лиза скептически осмотрела шаль, помахала ей по воздуху и спросила:
   -- И что же в ней такого замечательного?
   Пришли остальные коты, принюхались. Каждый осторожно потрогал лапой.
   -- Особая шерсть, -- гордо сказал Бонда. - Точнее пух с особых мест. У каждой козы всего по чуть-чуть такого. Тут целое стадо щипали для тебя.
   -- Из-под подмышек что ли? -- не моргнув глазом, заявила одаряемая.
   -- Не. Но направление мысли правильное. С других зон. И рисунок плетения сочетает в себе национальные узоры народов Тюмени и томные фантазии непорочных дев.
   -- Че-его?! - Лиза аж поперхнулась.
   -- Её семь девственниц вязали, -- пояснил Бонда. -- В полнолуние. По очереди.
   -- Там, во всей области, наверное, столько б не нашлось. Или это на уроках труда, в младших классах?
   -- Вот за что я тебя люблю, так это за то, как ты радуешься подаркам! - сказал Бонда с деланной обидой. - Я, понимаешь ли, нёс её через пургу, метель. У самого сердца. Ветер слёзы вышибал, с ног сбивал. Встану, отряхнусь, дальше бреду. Волки воют, страшно! Лапки зябнут, а я иду из последних сил, не укрываюсь подарком. Всё в дом, всё -- любимой!
   -- Да, неслабо ты шел! - восхитилась Лиза. -- От такси до калитки! Как сил-то хватило?
   -- Сам в шоке! - покивал головой Бонда. - Наверное, это любовь! Короче, ты её носить будешь?
   -- Ну-у, -- неопределенно пожала плечами Лиза, -- скорее всего, да. На работе холодно, буду заматываться. Ты сделал, что хотел?
   -- Нет, -- грустно улыбнулся Бонда. - Никому мы не нужны. Надоело. Буду менять профиль.
  

ГЛАВА 40. В ПУТИ.

  
   С реки резко потянуло холодом, заорала какая-то заполошная птица. Бонда остановился и накинул капюшон.
   -- Стоять, -- негромко приказал он, получилось как "Стытть!", снял свою шапку и натянул на голову вздрогнувшей спутнице.
   Уловив глубокий вздох расслабления (страшно, значит тебе, ну-ну), он развернул её за плечи и заглянул в лицо:
   -- Поговорим?
   Она неопределенно мотнула головой.
   Бонда отодрал пластырь с подбородка, чтобы можно было быстро заклеить, если начнет орать.
   Молчит. Дышит. Да, дорогуша, это тоже отдельное удовольствие -- дышать полной грудью. Как часто мы начинаем что-то ценить, только утратив былые возможности! И как быстро, насытившись, забываем о голоде и жажде. Скорее даже так: забываем остроту тех ощущений. Тех лишений.
   Забыть же такое невозможно, но воспринимается всё уже не так... Не столь драматично, мягко скажем.
   Теперь она могла говорить. Пластырь нелепо висел на верхней губе и колыхался при дыхании.
   -- Отдышись, -- стараясь говорить как можно безразличнее, процедил Бонда, подумав: "Хорошего и плохого следователей здесь нет, раскачать тяжелее. А значит, это буду я в одном лице, поэтому могу просто разозлиться и... поменять настроение. Вот и постарайся меня не злить! Не расстраивать, ты ж по-бабьи почувствовала некую заботу, ответственность за тебя. Вот и удерживай эту хрупкую грань. Старайся! И я постараюсь".
   -- Я задаю вопросы, -- сказал он вслух, -- ты отвечаешь. Монологи на потом. Твоё подразделение, командир, твоя должность, звание, обязанности. Понеслась!
   Она кивнула и попыталась сесть, привалившись спиной к сосне, но только охнула и завалилась на бок.
   -- Это свои тебя... так?
   Она молчала. Но Бонда уловил задержавшееся дыхание и закушенную губу.
   -- Я вижу, где кровь. Не первый год воюю. Потому и сбежала?
   Она закрыла глаза. Плечи затряслись. Примотанные к ремню за спиной кисти сжались в кулаки.
   -- Понятно. Я развяжу тебе одну руку, ты сама себя... там обработаешь. Я туда не полезу. Так что... давай сама. Сыпь эту дрянь от души, хуже не будет. Станет жечь, но другого ничего нет. Тут и стрептоцид, и антибиотик, и всё такое. А для зверей это или для людей - уже без разницы. Слышишь?
   Она часто-часто закивала. Полившиеся слезы несколько приглушили истерику.
   -- Успокойся, времени у нас нет, а тебе ещё надо будет с часок отлежаться. Будет больно. Ещё и слизистая. Постарайся не орать. Если не уверена, то лучше залепи рот или возьми палку в зубы. Заранее сходи в туалет, если сможешь, потом будет... долго нельзя. Вода вот в этой соске-полторашке. Не жалей, ОП5 еще есть. Но бутылку постарайся не ухайдакать -- другой тары нет, а отмывать некогда. Если не хочешь, чтоб я смотрел, будешь непрерывно говорить. Хоть что, но лучше полезное. Если замолкнешь или сменишь тон, я оборачиваюсь и бью. Даже не мечтай, что обойдется... Поняла? Ну и ладно... Да, ещё... Как тебя зовут-то?
   -- Алэся... Олеся Белка. Легион "Че".
  

ГЛАВА 41. КРИСТАЛЛИЗАЦИЯ.

201* г.

   -- Приятное лицо у товарища оппозиционера, -- заметил Бонда, -- наше такое, бондаренковское. Рост приличный, лоб высокий, подбородок волевой, глаза голубые. И посажены глубоко. Вообще типаж как у дядьки моего, царство небесное. Другие вокруг какие-то... ущербные что ли?
   -- Да, я тоже думаю, что парень далеко пойдет, -- согласилась Лиза.
   -- Куда он пойдет? - хмыкнул Бонда. -- А судимость?
   -- Да странная у него судимость. И много ещё чего вокруг него странно. У меня стойкое ощущение, что парню "делают биографию". Как Ельцину в свое время. Там, наверное, целый кадровый резерв таких. На все случаи.
   -- Лиза! Я тебя умоляю! "Там" уже давным-давно нет никаких хитрых планов и шахматных партий. "Там" никто дальше, чем на послезавтра не смотрит! Там... типа дзюдо, по написанным где-то далеко правилам. Я-то это понимаю! Идет простая рефлекторная деятельность: за жопу укусят - дёрнут ногой, в морду плюнут - постараются ответить тем же. Бьются за какие-то очки на чужом поле. Если вообще не имитируют эту борьбу. Что мне последнее время и напоминает. Реслинг, блин!
   -- Ты смотри, поаккуратнее! Я в Сибирь за тобой не поеду, у меня шубы нет.
   Бонда поморщился - он не хотел сводить серьёзный разговор к шуткам. Всё шло к тому, что на последний пароход можно было и не успеть. Нет, он не собирался уезжать куда-то за границу - не в его духе было убегать от пожара. Не можешь бороться - убегай? А если все побегут?
   Но вокруг пока еще не полыхало. Только тлело и становилось всё мерзее. И хотелось что-то сделать. Видимо какие-то самосохраняющие инстинкты еще сохранились.
   У него было множество планов. Самый простой - это сдвиг по горизонтали - переезд на юг. К морю. В лучший климат. Если выпало в империи родиться... Это влекло массу сопутствующих проблем, но было вполне реальным. Лиза была категорически против - здесь была её любимая работа, подруги. Переехавшие несколько лет назад родители. У Бонды тоже много чего завязывалось на этот... не самый благодатный край. Дом, друзья-приятели, связи, бизнес. По поводу последнего ему, правда, уже было почти до фонаря. Наигрался. Не стану уже никогда ни богатым промышленником, ни известным изобретателем, ни даже первым парнем на деревне... Укатали Сивку. Завод кончился. Батарейки сели.
   Для себя, для удовлетворения своих не очень-то широких потребностей, достаточно продать все здесь и взять пару-тройку дополнительных квартир поближе к морю. На хлеб с маслом хватит. Возможно, даже устроиться на работу. Или что-то не очень сложное организовать. Поселковый магазин хозтоваров. Шезлонги и стиральный порошок! Тьфу.
   Бонда не сказал бы, что Лиза насмотрелась телевизора, но она была настроена не в пример оптимистичнее. И многие вокруг считали, что "мы развернулись, мы встаём с колен". Он сам порою начинал в это верить. Пока не выходил на улицу. Встали с колен, приняв позу Рака?
   В регулярных за последнее время спорах истина не рождалась никак.
   -- Не может заботящаяся о благе народа власть выступать в роли продавца социальных услуг, -- убеждённо начал он. -- Не могут люди, связывающие себя с этой страной, так здесь гадить! Даже не гадить, а методично уничтожать образование, медицину, вообще социалку! Через десяток лет уйдут с работы те, кто хоть что-то понимает и тащит этот крест, а кто придет на смену? А ведь это даже не экономика! Уж тут-то мы можем и обязаны достойно конкурировать со всеми!
   Лиза ничего не сказала. Возражать было нечем. Разве что аргументами про коварную пятую колонну, которая безусловно существовала, но ничем, кроме эпатажа, не отличалась от первых четырех.
   -- Я думаю, и в экономике можем, -- размечтался Бонда. -- Но, жизненный опыт подсказывает, что для этого надо огораживаться. Не наглухо, все же двадцать первый век, но какой-то разумный протекционизм должен быть. По аналогии с домохозяйством. Соседи и вообще приходящие (приносящие и уносящие) должны помнить, что в этом доме я хозяин и есть какие-то границы. И по забору, и по поведению. И тогда все будут вести себя подобающе. Плюс свои... родственнички... должны понимать, что выносить добро безнаказанно не получится. Элементарно, казалось бы... Как-то так.
   -- Почему тогда это не доходит до наших? Там, наверху?
   -- Там нет наших! - зло усмехнулся Бондаренко. -- Там зомби. Каждый туда проникший становится укушенным. Мертвяком, зомби, другой субстанцией. И то, если его раньше не покусали. До того как полез на эту копошащуюся кучу.
   -- Может быть кто-то замаскировался? Выжидает момент.
   -- Не надейся! Если этот кто-то выглядит как педераст, живёт среди педерастов, а главное ведёт себя как педераст, то, скорее всего, он и есть педераст! Пусть даже слегка рефлексирующий.
   -- Саша! Я историю знаю получше тебя, но и твоих познаний... достаточно, чтобы понимать роль личности. Как порою берётся власть. Сталин. Хрущев. Брежнев. Горбачев, Путин. Все делалось кулуарно, группировками, вербовкой на свою сторону. В нашей стране вообще предсказуемых переходов, а не разного рода захватов престола, почти не было. У нас не страна, а стойбище чёрных лебедей.
   -- И склад табакерок и шарфов?
   -- Не ёрничай! Достаточно того, что ты меня понял. Механизм сменяемости непредсказуем и стихиен. На него влияют тысячи факторов, определяющей может оказаться совершеннейшая нелепица, стечение обстоятельств. В общем, я не вижу оснований для того, что это когда-либо прекратится. По крайней мере, в обозримом будущем.
   -- Во-от! То есть ты согласна, что мы даже не можем угадать, кто окажется очередным крысиным королём? И что у него, на самом деле, на уме?
   Лиза подумала и кивнула.
   -- И что-то мне подсказывает, -- продолжил Бонда, -- что вероятность того, что победивший реально озаботится проблемами вверенного народонаселения (а не собственным удержанием на скользкой горке), стремится к нулю. Так? Так. Поневоле задумаешься о более предсказуемых династиях. Те хоть имели роскошь думать стратегически.
   -- Ну, знаешь ли, цари и короли тоже попадались ещё те!
   -- Про что я и говорю! - подвел итог Бонда. -- Мы ничего не решаем. Капитализм, бля!
   -- Кроме одного, - возразила Лиза. -- Показать свое "Фи!" И чем оно будет громче, тем быстрее его услышат!
   -- Это напоминает Сёмино отношение к машине. Он тоже ничего не предпринимает, пока "скрип наружу не вылезет".
   -- Семёнов - это Семёнов. Без комментариев. Ты-то, однако, не дожидаешься?
   -- Давай уедем! - взмолился Бонда, воспользовавшись моментом. - Действительно, зачем дожидаться?
   -- Я, конечно, понимаю твоё рвение и желание разнообразить собственную жизнь, -- мягко ответила Лиза, -- но думаю, сейчас этого делать не стоит. Я считаю, что всё прояснится в ближайшую пару лет. Ты просто не отслеживаешь происходящие в мире события.
   -- Зато я отслеживаю происходящее здесь, -- буркнул Бонда. - И вижу не налаживание, а системную деградацию. И вообще я не сторонник вот этих вот, -- он махнул головой в сторону выступающего на экране лидера, -- хитрых планов, сложных комбинаций и всего такого, по сути маскирующего, прости, но по-другому не скажешь, глобальный проёб!
   -- Э! Бондаренко, ты не обнаглел?! - ахнула Лизавета.
   -- Да ладно ... Накопилось ... Ты тоже, кстати, разные слова знаешь!
   -- Знаю, но не выражаюсь.
   -- Ага, -- хмыкнул Бонда, -- буквально в прошлые выходные, какой-то рыжий фрирайдер [Фрирайд - катание на сноуборде или горных лыжах вне подготовленных и обслуживаемых трасс. По-русски - спуск с горы по снежной целине, сулящей массу скрытых опасностей и... интересных ощущений.] въехал в березу и тихо сказал: "Ой!"
   -- Я уже давно не крашусь в этот цвет.
   -- Нева-а-а-жно, -- голосом кота Матроскина сказал Бонда. -- Неважно как выглядит лис! Важен его хитрый умысел!
   -- Да ну тебя! - отмахнулась Лизавета. -- Я про другое совсем, а ты спрыгиваешь! Или действительно не понимаешь? У меня порою складывается ощущение, что ты со своей новой работой совсем уже отупел!
   -- Это не новая работа, это, похоже, ещё одно... хобби. Оно отнимает время, но не приносит денег. Надеюсь, что пока.
   - Не оправдывайся, я же у тебя ничего не прошу.
   -- Попроси, -- пожал плечами Бонда. -- В рамках разумного. Профинансирую из старых запасов.
   -- Купи себе новую куртку.
   -- Зачем? Меня вполне устраивают старые. Все три.
   -- Все три давно пора отдать бомжам, -- вздохнула Лиза.
   -- Достойный муж, -- гордо процитировал Бондаренко, -- надевает на себя худую одежду, но носит в себе драгоценный камень.
   -- В почках. Опять Конфуций?
   -- Лао-Цзы.
   -- Да хоть Карл Маркс. Ты выглядишь смешно. Сейчас такое не носят.
   -- Важенин носит, -- буркнул Бонда.
   -- Ага. Ты, да Важенин. Два ретросексуала на город! Прошу не путать с метросексуалами. Вас, кстати, со спины не путают?
   Бонда промолчал. Бывало такое. Да и сам он в раздевалке, после тренировок, пару раз подходил не к своей косухе. Наверное, пора обращать внимание и на стиль одежды. Кризис - время утешительных понтов! Обычно Бонда гордился тем, что мог прийти на работу в футболке и джинсах. Или вообще в шортах и на босу ногу. Ибо шеф. А шеф может себе позволить. Чтобы все понимали.
   Лиза, впрочем, не раз просила его не смешивать демонстративную небрежность с обычным безвкусием. Бонда огрызался, апеллируя к удобству и практичности, вспоминал пресловутую жабу на шее, понимая, что дело в обычном нежелании прогибаться под навязанные кем-то шаблоны и нормы. Да и вообще пора запасаться ватниками.
   -- Вся оппозиция - это не те, за кого они себя выдают, -- задумчиво сказала Лиза, глядя на экран. -- И с точки зрения существующей власти - это логично. Зачем раскручивать (пускай и невольно) других? Ты знаешь, какой антипод у слова любовь?
   -- Ненависть?
   -- Нет, безразличие. Равнодушие. А от любви до ненависти, как известно, один шаг. И наоборот. А вот у известности антипод - забвение, замалчивание, пустота в эфире, вакуум. Потому что любая информация, даже негативная (а иногда и особенно негативная), работает на узнаваемость, запоминаемость. На имя. Чужих не раскручивают! Их игнорируют или тихо устраняют. Поэтому там все свои. Вот ты, по нужным тебе направлениям, с кем работал в той же городской администрации?
   -- Со всеми, -- удивился неожиданному вопросу Бонда. -- Одна уволилась - другую тоже знаю. Придет новый человек - не страшно, познакомимся! Найдем точки соприкосновения.
   -- И часто ты такие точки искал? - прищурилась Лиза. - Поэтому тебя вечно дома не было?
   -- Да постоянно! - простодушно и несколько раздосадовано произнес Бонда, не заметив подвоха, и тут же получил по шее. Сообразил, наконец, и свёл всё к шутке:
   -- Там же не женщины, а чиновницы. У них точка "джи" в кармане. По-другому они не удовлетворяются.
   Лизавета поджала губы и настороженно выжидала. Бонда это заметил.
   -- Хотя, если честно, монстры сидят уровнем выше, я туда нечасто забредаю, -- тем же тоном продолжил он. - А общаюсь со вполне себе милыми барышнями, многим из которых достаточно внимания и уважения к их работе. С этим там дефицит.
   Он подмигнул и успел увернуться от второй плюхи. Перехватил руку, поднырнул под нее, взвалив Лизу на плечи, и понёс в спальню.

ГЛАВА 42*. КРЛ ИМ. ПАНКРАТОВА.

***

   -- Итак, на сегодня мы имеем уникальную техническую возможность измерения КРЛа! Пока это занимает не менее двадцати пять минут, но со временем процедура будет упрощена. Конечно же, без потери качества. И, повторяю, на сегодня это уникальная возможность быстрого получения полностью объективной характеристики на индивидуума. Его возможностей и способностей. И, прежде всего, это решает вопрос соответствия...
   -- Соответствия, господин Панкратов? Как когда-то формы черепа? К этому мы не скатимся?
   -- Уверен, Сергей Андреевич, не скатимся. Мы оцениваем не форму, а содержание! Наполнение, если угодно.
   -- И что? Всех померяем и начнем на лбу колоть -- у кого какой КРЛ? Чтобы издали было видно? Или цветовую дифференциацию штанов введем? Три раза "ку"?
   -- Пожалуйста, отнеситесь серьезно, Вы же прекрасно понимаете, что КРЛ - не константа. Он по определению динамичен. Для того, чтобы народ тянулся вверх и есть смысл вводить все это. Это своего рода диплом. Даже скажу точнее: это портфолио достижений.
   -- И изъянов...
   -- И изъянов. Отрицательная шкала вполне себе измерима, и это прекрасно! Можно предусмотреть это при профориентировании или использовать для самосовершенствования. Все дело в возрасте и желании. Самое главное, теперь можно забыть о несоответствии занимаемой должности. Прощай блат и коррупция!
   -- Панкратов, извини, но ты неизлечимый идеалист и романтик!
   -- Я - циник, Сергей Андреевич. Вы же понимаете, это система! Сис-те-ма!!! У нас большая часть проблем состояла и состоит в том, что люди занимали не своё место! На дворе давным-давно двадцать первый век, а кумовство, связи, протежательство самого грязного рода никто не отменял! А мы отменим! Не соответствуешь -- вали! Или будь добр, совершенствуйся, трудись! Вы же сами давали мне прочитать Сиреневую книгу! Не знаю, какие цели Вами преследовались, но я понял свое предназначение однозначно.
   -- Я-то знаю, что делаю. И вопросы тебе, Панкратов, да и не только тебе, задаю и ставлю вполне себе осознанно. А сам ты, какие выводы сделал?
   -- Сиреневые постулаты - это, по сути, принципы построения нового общества, где мерилом являются личные качества -- ум/интеллект, профессионализм, трудолюбие, здоровые амбиции и тому подобное, базирующееся на по-настоящему общечеловеческих, а не людоедских ценностях и законах. Это национальное целеполагание, если угодно, не больше и не меньше! И мы обязаны использовать этот шанс!
  

ГЛАВА 43. В МЕМОРИЗ.

  
   -- Не замечали, что со временем память стирает черты любимых людей? Словно море с годами обтачивает закорузлый щебень в аккуратные голыши. Стираются ситуации, исчезают яркие впечатления, остаётся гладкая память под толстым слоем временного ила.
   Умрут люди, которые тебя знали, потом те, которым про тебя рассказывали... Потом те, кто знал где ты похоронен. А их потомки вообще вряд ли будут подозревать о твоем существовании.
   Сонмы ежесекундно устаревающей информации сожрали память поколений. Заместили собой другое. Настоящее. Непознанное. Общение с детьми, променянное на видеоигры. Походы и путешествия, замененные на унылый шопинг и телевизор с очередным времяпожирателем. Серфинг по опостылевшему интернету вместо прогулки с любимой.
   Всё уплотнилось, набухло, увеличилось в размерах. Перестало помещаться на устаревающих носителях и в головах... Непрочитанные книги, непросмотренные фильмы, неизученные новинки и неоткрытые файлы... Некогда, не до того, и уже, наверное, незачем. Уже НЕИНТЕРЕСНО.
   У нас тогда появилась услуга. Сначала, как обычно, для немногих. Задорого и с сомнительным качеством. А потом цены упали, качество же, напротив, возросло. И стали по всему миру появляться дигитальные копии давно или недавно ушедших людей. Чем больше предоставишь программе фотографий, видео, писем, архивов с мультов и прочей информации, тем ближе к реальности будет сформирована синтезированная гала-личность.

***

   Прихожу к давнему своему приятелю, тот весь растроганный, чуть ли не в слезах. Повёл к кубу хвалиться. И смотрит оттуда на нас его Ленка в домашнем пушистом халатике в свои сочные тридцать пять лет! Руки в боки, распаляется: меня ж увидела. И с мату!
   Стоит заметить, что в те-то времена она такого себе не позволяла. Хорошие были времена, сытые.
   -- Ну, ты мазохист, -- говорю. -- Мало она тебе крови попила за тридцать лет совместной жизни? Отпусти ты её с богом!
   А самому не то чтобы завидно, а как-то... Поневоле на себя примеряешь, на своих. Начинаешь вопросы задавать, что-почём, да где и как. А Ленка нас слушает, да предлагает: "А вы, давайте, накушайтесь, сволочи, как обычно, и по бабам! Я ж отсюда не увижу!" И всё такое... в её стиле. Потом отошла, подобрела. "Хотите, -- говорит, -- спою, как раньше?"
   Вовка просто лицо руками закрыл и из комнаты выбежал.
   -- Чего это он? - спрашивает оцифрованная гала-Ленка. Не доходит до неё. Думал я пошутить. Сказать, что живот прихватило. Передумал. Серьёзно ведь всё, а она явно самообучаемая, накрутит ещё... всякого. Всякого ненужного. Как в жизни обожала делать.
   -- Любит тебя, - говорю. -- И всегда любил. Переживает, видать, что ты там, а он здесь.
   -- Ничего, -- отвечает,-- скоро выйду! Или не скоро. Пообещал мне. Он на куклу копит. Дом, наверное, продаст. Слышала разговоры. Тело дорого стоит!
   Пошел я за Вовкой.
   -- Чего ты, дурень, делаешь? - говорю. -- Ты нахрена себе монстра лепишь? Это уже не она. Это -- другое.
   А сам задумался. Надо ли мне такое? Таким макаром ведь можно... этой новой ... гала-личностью заместить настоящего человека. Того, кто смотрит на тебя со старых фотографий, чьи вещи ты хранишь, кого помнишь. Заместить. Заменить. А это как раз и есть забвение.
  

ГЛАВА 44. В ЛЕСУ.

  
   В лесу было тихо. Нормальный естественный фон. Шум сосновых крон, скрип раскачивающихся от ветра стволов, щебет птиц, гудение насекомых. И не было ничего, связанного с человеком -- криков, звуков транспорта, далёкого уханья снарядов или сухих щелчков выстрелов. Тихо.
   Бонда любил лес. Время от времени, он уходил в знакомый с детства, исхоженный вдоль и поперек, березняк, который давал ему ощущение некой стабильности. Константы, не зависящей от происходящего между людей. Перестройка, ломка страны, ужасные реформы и очередные войны никак не касались грибов, ягод и птиц. Здесь всё также бегали белки, грелись на камнях гадюки и кто-то подкашивал траву для коз и кроликов. Покосы располагались значительно дальше.
   И сейчас глаз привычно отмечал явно груздные места (да, после дождичка тут попрёт!), наличие дубков (у нас вот так не растут, да), какие-то незнакомые цветы и кустарники. А казалось бы рядом!
   Но, те же слепни, пауты, размером с воробья (интересно на такого кто-то клюнет?), мухи и даже дурные низинные комары. Наверняка и клещей полно, не взирая на конец сезона. Вся кровососущая нечисть перестроилась и адаптировалась.
   Тяжело, несмотря на бараний вес. Одному было бы проще. Но мы уже близко. Да и... неукротимое стремление вмешаться в ход событий, поправить шероховатость, ставшее уже, пожалуй, рефлексом. Можешь - помоги! Не ври себе, что не можешь! Можешь-можешь! Не развалишься, не обеднеешь! И сил хватит. Ты это знаешь.

***

   -- Слышь, Бонда, -- сказала Олеся, -- давай остановимся.
   Бонда чуть не выпустил её от неожиданности. Он привалил ношу к дереву и заглянул в лицо. Пластырь еле держался.
   -- Да, знаю я, кто ты. Нам показывали твои фотографии, приметы. Язык, шрам на кисти, родинки.
   Бонда молчал. Это было лучшим выбором.
   -- В Аллюзино тебя узнали. Сейчас наверняка ищут.
   -- Здесь-то не ищут, -- отмахнулся Бонда. -- Я за сутки махнул столько... Не размовляю что-то я.
  
   Он решил не рассказывать про украденный им велосипед, который дал возможность быстро оторваться километров на семьдесят. Хороший был велик. Он сверился с компасом. М-да... крюк дали. А что делать?
   -- Тебя везде ищут, -- уверенно сказала Олеся. -- Там про твою душу приехал человек. Русский. Они знали, что ты пойдешь в этот район. Один.
   -- Откуда?! - опешил Бонда, уже не пытаясь скрыть степень своего изумления. -- Об этом знал только я! Причем, со вчерашнего дня!
   -- Значит не только ты. Он сказал, что тебя по любому выцепят. Что он опоздал на один день. А Ибрагимова повесили...

***

ГЛАВА 45. ИНСТИТУТ.

...Челябинск - город для людей, питающихся дымом домен...

Заметки на полях конспекта. Бондаренко А.И. 4 курс.

   -- Ибрагимов, сука! - сказал Бонда, -- ты мне мозга не биби! Мозги, говорю, не сношай: я тебя просил как человека - запиши, что я присутствовал. Коноплёв теперь мне предъявляет, что я лабораторные пропустил!
   -- А чего ты даже к концу-то не припёрся? - огрызнулся Ибрагимов, -- Я тебе не обязан задницу прикрывать.
   -- Водку ашать на халяву ты тоже не обязан! И сигареты без конца стрелять. А это... как бы денег стоит. Халявщик ты, а не партнёр!
   Ибрагимов заулыбался. Бонда понимал -- надеется, что всё ему сойдет с рук. Приятели же фактически, хоть и ни разу не друзья. Но показать характер, поднасрамши при возможности -- это Ибрагимов уважал!
   На людях он вообще-то вёл себя в меру ровно, но в ситуациях "один на один" иногда начинал непонятно бычить. Причём делал всё это как-то глупо и... неконструктивно что ли?
   К чему обострять отношения, если этого никто больше не видит? Если от прилюдных подколов это все равно не избавит? Вначале Бонда удивлялся от подобных сегодняшнему выкрутасов, потом привык. Видимо Ибрагимову требовалась некая самореабилитация. Захочу - выручу, а захочу - и не стану! Вот такой я... непростой товарищ.
   Будучи на последних курсах, Бондаренко ходил в институт только на часть предметов. Времени на всё не хватало. Советский Союз закончился, приоритеты поменялись. Становилось очевидным, что работать по специальности, скорее всего уже никогда не получится...
   "Если б и у меня папа был главным инженером, -- подумал Бонда, -- то, возможно, и я бы... учился себе, да учился! А так... никаких достойных перспектив".
   Но диплом, который раньше мог кормить тебя всю оставшуюся жизнь, а теперь являлся относительно ценной бумагой, всё же следовало получить. Любой толковый человек понимал, что раз ты выдержал пять лет на дневном, да ещё на таком факультете, то уж с коммерческими-то делами справишься на раз!
   Как у них в институте тогда говорили: "Мы освоим и сделаем всё что угодно, дайте нам только методичку почитать. На ночь". По конспектам лекций, да отпечатанным на скверном институтском ротапринте методичкам они и изучали большую часть спецпредметов.
   На практические и лабораторные работы к третьей, а то и четвертой, парам Бонда обычно успевал. А игнорировал всевозможные "охраны труда" и некоторые скучные лекции, где преподаватели не особо следили за посещаемостью, и которые все равно можно было переписать. Иногда, впрочем, случались и досадные проколы.
   Один из третьестепенных предметов, коих было немало на старших курсах, весь семестр читал совместитель с завода.
   Это было время, когда применяемая в промышленности элементная база стремительно менялась и устаревшие знания по номенклатуре самых больших микросхем в мире выдавались студентам скорее по инерции учебного плана. Понимал это и сам лектор, который не вел ни журнала посещаемости, ни учета успеваемости. Читал нудно, по какой-то чужой тетрадке, сам с трудом продираясь через чужой почерк.
   На экзамен лектор-совместитель пришёл явно с похмельной головой и с таким же страдающим товарищем, который даже не расстегнул меховую аляску и нетерпеливо ёрзал в ожидании исхода. Студенты воспряли, надеясь не заморачиваться со списыванием, и оказались правы. Великовозрастный староста-"афганец", сам пришедший на этот предмет в третий раз, был послан парламентером. Вернулся он через минуту с неожиданным и вполне приемлемым предложением: кто хочет "тройку" - три рубля, "четверку" -- четыре и так далее. Долго не рассусоливать, деньги -- в зачетку и далее через старосту!
   Отслужившие в армии восхищенно ухнули, понимающе хмыкнули и быстренько натолкали трёшек в зачётные книжки. Бонда и еще пара человек, впрочем, положили по пятерке: не хотелось марать диплом тройкой, а класть пять рублей вместо четырёх было для них уже не столь ощутимо.
   При всем при том, несколько неотдавших долг Родине (так называемых "школьников"), посещавших все лекции и подготовившихся к экзамену, с подобным раскладом не согласились. Тем более, что на подточенную скрытой инфляцией пятерку всё ещё можно было жить несколько дней. Особенно непоротой молодёжи.
   Болеющий преподаватель, однако, вариантов честной сдачи не предусмотрел. И зря: это оказались его последние гастроли. Кто-то вложил и через две недели экзамен сдавали лично ректору. Который, впрочем, добросовестно повторил весь курс лекций аккордом за десять дней. С восьми до пяти. Слушать его было не в пример интересней, а денег никто не вернул.
   Но с серьезными предметами такое, конечно же, не могло случиться даже в принципе, поэтому учились все. Поневоле пропущенные занятия наверстывались и отрабатывались.
   Удобнее всего было переписывать конспекты с тетрадки одного товарища с красивым почерком. Даже армию тот умудрился оттарабанить писарем под Лейпцигом. Причем с армии он пришел на второй семестр, когда Бонда был еще на первом курсе. Там они и познакомились.
   Летом Бонда ушел служить, а вернувшись, оказался снова в одной группе с бывшим сокурсником: тот брал академический отпуск по причине хронической неуспеваемости. Не вылететь насовсем ему помогала только активная общественная деятельность и унизительная подработка на нескольких кафедрах. Ну и колхоз, конечно же! Куда ж тогда было без колхоза?
   Соответственно, исполненные разноцветными ручками, шикарно читаемые лекции следовало переписывать с умом: Бонда был свидетелем, как хозяин тетради не делал разницы между переносимыми в неё щербинами с доски и производными чисел. Если увлёкшийся доцент ставил в конце доказанного утверждения три восклицательных знака, то этот радивый студиозус переносил к себе в конспект все три! И два, если их было два.
   На контрольные работы он готовил "рыбы" со всеми возможными вариантами, или тупо срисовывал с положенной на колени тетради все эти загадочные тиристоры, полевые транзисторы и конденсаторы. В этот момент он напоминал Бонде одного знакомого, который, высунув язык, старательно переносил в свой дембельский альбом иероглифы с пустой пивной банки. Подобранной на дальневосточном берегу командированным оттуда летёхой-пиджаком.
   -- Домой вернусь, трафарет вырежу, -- объяснял всем любитель иероглифов, -- на майки буду шлёпать каким-нибудь суриком и продавать в три раза дороже.
   "Вряд ли только он сейчас найдет простые майки в свободной продаже, -- думал Бонда, -- с такой жизнью и сурика скоро не станет! Хотя идея уже совсем не смешная. Вполне себе ничего идея-то! А я вот тут сижу, слушаю про аналоговые ключи на биполярных транзисторах... Зачем вообще мне это всё?"
   Откровенно говоря, Бонда не очень-то и любил выбранную им когда-то профессию. Точнее, вообще не любил. А еще точнее, не любил гораздо меньше других, доступных ему в то время, специальностей. Соответственно и выбрал после школы меньшее зло, надеясь после армии перевестись на "Электрооборудование судов" в Новороссийский или Одесский мореманский ВУЗ.
   В этом он видел единственный шанс посмотреть мир. Океаны, джунгли, далекие острова, небоскребы... А как иначе? Вариантов для паренька из небольшого города не было. Ну, не по партийно-комсомольской линии же шустрить! За ради сомнительной перспективы увидеть Болгарию. А жизнь - одна, как бы это отчаянно не звучало!
   Тема про море не оставляла его и в армии. Шурша в своем первом наряде, они сговорились с товарищем по залёту Олегом ближайшей весной подавать документы в военное училище. Чтобы на законных основаниях сбежать хоть на несколько недель из этого дурдома. И лучше в военно-морское, на югах. После года срочной службы такое допускалось.
   -- А ещё нам дадут время для подготовки к экзаменам, -- заверял Бонду Олег, -- обязаны, я слышал.
   -- Тоже неплохо! - соглашался Бонда. -- Тут каждая минута будет не лишняя! Поездом поедем, так дольше.
   -- А экзамены грамотно завалим! -- мечтал Олег. -- Накупаемся напоследок и поедем назад. Типа расстроенные.
   -- А если поступим? -- вдруг предположил Бонда. - Может, у них конкурса нет вообще? И всех подряд берут!
   Он помнил, какой контингент поступал в родном Политехе на непрестижный металлургический факультет.
   -- Тогда будем на первом курсе вести себя неподобающе, -- успокоил его Олег. -- Нас быстренько выгонят, вернёмся и дослужим спокойно. Только никому! А то таких как мы желающих будет полбатальона!
   Через два месяца его неожиданно перевели в город, на тёплое место уходящего на дембель "солдатика при КЭЧ [квартирно-эксплуатационная часть]", а Бондаренко адаптировался, оставив мечты о море до демобилизации.
   Но, вернувшись из армии, он с горечью понял, что планам сбыться не суждено. Дай Бог из родной-то альма-матер не вылететь - голова уже категорически не воспринимала круговые интегралы, диффуры и матрицы. Опять же бурная личная жизнь...
   Мозги, впрочем, вскоре встали на место и, сумевшие удержаться на втором курсе, бывшие армейцы втянулись в учёбу. Но зато страна окончательно встала на уши...

***

   -- Пошли к Коноплёву, -- решительно заявил Бонда Ибрагимову. -- Скажешь, что прикололся, а я на самом деле очень даже присутствовал. Трач и Буков подтвердят.
   -- Ханиф, -- укоризненно произнёс всё понимающий Коноплёв. -- Вам не стыдно? Пошутил -- не пошутил!? Что за детский сад? Вы - будущие инженеры, руководители!
   -- Юрий Калистратович, -- влез Бонда, грамотно переводя стрелки на больную тему, -- какие нахрен инженеры? Вы что, не видите, что творится? Нам ещё повезет, если хоть для пролетариев работа будет!
   -- И ничего страшного! - завёлся Юрий Калистратович, снимая перемотанные изолентой любимые очки, за пределами института он в них не ходил, -- Это даже полезно начинать с низов. Мы в молодости тоже соплей на кулак помотали!
   "Херня -- эти ваши сопли, -- подумал Бонда. -- Мы-то, похоже, кровью умоемся. И не раз".
  

ГЛАВА 46. IFC&VX.

  
   -- А при Путине жилось очень даже зае*ись! -- сказал Кот, передёргивая затвор.-- Похмелье только затянулось.
   -- Ты чего? -- удивился Чапа. Оглянувшись, он увидел приближающийся на высокой скорости белый микроавтобус. -- Это что ещё за хрень, на ночь глядя?

***

   -- Здравствуйте! Прошу всех выйти из машины! В связи с особым положением, введённом на указанной территории, прошу предъявить документы, удостоверяющие личность, документы, подтверждающие право собственности на автомобиль, пропуска на движение физлиц и транспортного средства через мост, а также приготовиться к личному досмотру, досмотру вещей и транспортного средства.
   -- Чё за дела, командир? Вот пропуск, всё. Называется -- отвали!!!
   -- Я повторяю...
   -- Не, ты не понял что ли? Это не просто пропуск, это "вездеход". Ты такой раньше, не видел что ли?
   Чапа усмехнулся про себя. Просто дежавю какое-то! Но, вслух угрожающе процедил:
   -- Ещё раз! Убедительная просьба: всем пассажирам выйти из транспортного средства и выстроиться перед жёлтой линией. Немедленно!
   Он оглянулся назад. Понятливые бойцы тут же подняли стволы в направлении приехавших и демонстративно заклацали затворами. У новенького ожидаемо выскочил и затенькал по асфальту патрон.
   - Долбо*б, -- прошипел стоящий рядом Глобус. -- Да не дёргайся ты, потом подымешь!
   Из недр бусика, через отъезжающую вбок дверь, выбрались две пьяненькие девицы, запуганно озирающийся долговязый парень в натовской панаме и жёлтых берцах, и мокрый от пота лысый пузан лет сорока.
   "Странно, -- подумал Чапа, -- у вас же там кондиционер и всё такое, чего ж это ты задёргался?"
   Всё больше раздражающийся обладатель "вездехода" махнул своему водителю: сиди на месте.
   --- Р-руки! - рявкнул слева Кот. -- Водитель ко мне, остальные к черте! При неповиновении стреляю!
   Молодой водила вылез из вэна и с явным облегчением отделился от своих пассажиров. Похоже, в тягость ему такое соседство. Вольнонаемный?
   Глобус поймал взгляд Чапы и, кивнув, махнул рукой: эй, руль, дуй за мной! Повернулся спиной, демонстрируя полную безмятежность. Белобрысый водитель пошлёпал за ним. Через мгновение оба скрылись за стеной блок-поста.
   Та-ак! Глобус работает, а мы минут пять-десять относительно вежливо тянем резину. Тем более, что мы ж типа тупые, соображаем медленно. И что там за буковки у вас попадаются, знакомые вроде, да?
   -- АйэФСи? - удовлетворенно прочитал Чапа вслух. - К вашему сведению данная международная организация осуществляет деятельность, направленную на подрыв обороны и безопасности Российской Федерации, соответственно...
   -- Это кто такое выдумал? - перебил его лысый. -- Что всё это значит? Нам до утра надо быть в Васильевке...
   -- Это значит, -- скривил физиономию Чапа, -- что соответствующими органами были получены... соответствующие... достоверные сведения. И в Васильевку вы, скорее всего не поедете. Во всяком случае, в ближайшее время.

***

   Глобус не подвёл. Бусик действительно некоторое время оставался без внимания нанятого в городе хозяина -- белобрысого водилы. Тот даже хотел отказаться от поездки, опасаясь минирования, но успокоился, увидев состав пассажиров. Самого заказчика и прочих. Явно любящих жизнь.
   -- Хотели немного загрузить тебя, да не получилось, -- пояснили ему. - Единственно возьмем еще пару человек и сделаем крюк. Оплата соответствующая.
   Под вскрытой обшивкой пола, заваленного всякой дрянью, оказались замотанные в пузырчатую пленку четыре 122-мм снаряда с двумя зелеными полосками на каждом.

ГЛАВА 47 ПОЛЁТ КОTАНГИ.

  
   -- И это называется "приглашаем"? -- усмехнулся Бонда, упёршись в экран. На дисплее торчала табличка с вбитым ранее ником рекомендателя и сообщённым им кодом, ниже лаконичное "поздравляем" и предложение ответить на вопросы теста.
   Первые три вопроса (на сложение простых дробей, фамилию главного героя из "Капитанской дочки" и исправление ошибки в предложении) он принял поначалу за обычную проверку "на антиспам и всё такое", однако вопросы не заканчивались и Бонда напрягся.
   "Какая-то херня, -- подумал он, -- я что, собеседование на работу прохожу что ли? Двадцать минут уже решаю какие-то шарады, тремя наречиями описываю впечатление от давно забытых книг и фильмов, передвигаю спички и расставляю циферки. Нет, это безусловно прикольно, когда есть время и соответствующий настрой, но я всего лишь собирался зайти на какой-то рекомендованный лично мне форум!"

***

   Два дня назад Бонда возвращался из Новосибирска. Билеты брал не в Барнауле, а прямо в роскошно украшенном к празднику Толмачево. Осознанно не заморачиваясь предварительной покупкой. Бывало с ним такое иногда. Есть особое ощущение от сборов в последний момент, от бега по перрону и вскакивания на подножку трогающегося поезда... Какой билет, сударыня? Какой паспорт? Всё при мне, потом-потом, дай запрыгнуть!
   А знаете, какие интересные ощущения появляются от спонтанных поездок, нестандартных решений и неожиданных знакомств? М-м-м-м! Не стоит только злоупотреблять.
   Надо чувствовать когда. Быть готовым. Вот сейчас ничего. И сейчас... ещё нет. Ещё рано. Стоп. А вот сегодня... похоже...Да-а! Да! Да! Да! Именно сейчас!
   Готов?!?
   Ну, тогда:
   Раз!
   Два!
   Три!
   И-и-и, паашё-ё-о-ол !
   Короче, кто плавал -- тот знает! Пятьсот два! Пятьсот три... Вот и в этот раз... Загадал так: улечу сразу - хорошо! А если тормознусь, то не переживаю. Значит так и надо, возможно кого-то встречу. Кого-то важного для себя. Было какое-то предчувствие, как в старых добрых новогодних фильмах. И слишком уж странен был весь предыдущий день.
   Бонда предъявил выданную ему Васькой карточку, получив соответствующую скидку и место у окна перед аварийным выходом. Хорошо быть близким родственником летуна. Девушка за стойкой попросила поторопиться - регистрация рейса на Москву уже заканчивалась. Бонда взглянул на часы и пожал плечами, он рассчитывал на другое. Ну и ладно! Значит, показалось, да и Новый год встречу по дороге из Симферополя. Можно будет даже остановиться, взять "Мадеры". Тоже неплохо.
   Бонда не был ни алкоголиком, ни трезвенником. Он был нормальным: мог пить, мог не пить. Так же как отец и дед. Роскошь регулярных загулов - это не для всех. Это -- только для совсем безответственных. Располагающих не только лишними деньгами и здоровьем, но и временем. А у Бонды его катастрофически не хватало даже на детей и женщин, какие уж там собутыльники?
   Впрочем, и безоговорочного желания напиться (несмотря на массу не то что поводов, а вполне себе уважительных причин!) особо не было. И если, в очередной раз, бросить курить он мог только ценой мощных физиологических надругательств над организмом, то к спиртному его не тянуло абсолютно.
   Пиво и вино он воспринимал как продукты питания, которые создавали неповторимые сочетания и оттенки вкуса некоторых блюд, порою неплохо утоляли жажду и были в разумных дозах полезны для здоровья. Наверное. Мать писала. Мы читали. Кто его на самом деле знает?
   С крепкими напитками, которыми многие, как правило, заливали любые сильные эмоции, всё было иначе. Действительность так часто требовала снятия стресса, что Бонда понимал, что если использовать для этих целей исключительно алкоголь, то не мудрено и спиться. Что подтверждал творческий опыт многочисленных знакомых.
   Поэтому Бонда не увлекался, практикуя выдуманное им самим "Правило пяти С": Снимают Стресс - Спорт, Спирт, Секс!"
   Правило действительно прекрасно работало, так как было сформулировано путем регулярных практических занятий и спортом и сексом. Спирт же был неконструктивен и употреблялся скорее для ускоренной социализации с индивидуумами, не признающими других способов.
   Хорошее настоящее пиво почти исчезло под натиском дешевых суррогатов, фирменные креплёные крымские вина, покупаемые на их родине, после четырнадцатого стали унизительно именоваться винными напитками и стоить в семь раз дороже. Появились какие-то неведомые паршивенькие марки, похоже, имеющие отношение к Тавриде только местом розлива из причалившего с какой-нибудь далёкой Аргентины танкера с виноматериалами.
   Поэтому употребление алкоголя Бонда свел к символическим рюмке-двум за праздничным столом (а то и отмазывался под благовидным предлогом: за руль, лекарства и пр.), или половине бутылки знакомого вина. Или целой, но пива. Легкая и непродолжительная степень опьянения улавливалась только им самим.
   Встретить Новый год в дороге с бутылкой "Мадеры" и какой-нибудь тандырной самсой (или даже куском обычного крымского лаваша), это, поверьте, вполне себе роскошно! Можно будет попросить остановиться, достать первую за несколько месяцев сигарету и ... Да, что вы понимаете!
   Конечно декабрь-январь не самые лучшие месяцы даже на ЮБК [Южный берег Крыма], но воздух! Но атмосфера! Это небо, эти горы, степь, звуки, запахи...
   -- Можете присесть здесь, в начале, -- улыбнулась стюардесса, понимающе взглянув на отметку в корешке билета, -- больше никого не будет, Вы -- крайний.
   -- Не хочу привыкать, -- подмигнул Бонда, -- пойду к себе. А тут пускай всякие... особо неравнодушные к судьбам Отчизны нежатся. Газетку только возьму, можно?
   К удивлению Бонды эконом-класс оказался заполнен до упора. На его месте сидел бледный ребёнок лет восьми, рядом -- очевидно бабушка.
   Глядя на прильнувшего к иллюминатору пацана, Бонда вспомнил своего Ваську и молча сел с края, у прохода.

***

   -- Не скажу, что я с Вами категорически не согласен, но по-прежнему считаю, что Вы, Александр, заблуждаетесь, -- сказал уже в Домодедово сосед с места "С". -- Есть движение вперед! Есть, просто его пока не видно, оно не проявило себя для всех. Но это близкое будущее, уж поверьте мне!
   Он поднял голову на табло, поморщился и с явным сожалением произнес:
   -- Ну, всё -- мне пора. У Вас-то ещё час, а я уже...
   Бонда как можно любезнее улыбнулся и протянул руку. Новый знакомый задержал её и, остановив на Бондаренко лукавый взгляд, вдруг произнес: "А давайте-ка мы с Вами договорим! Точно, мы прекрасно поговорим! Но позже и на другой площадке. Секунду!".
   Он достал из нагрудного кармана клубного пиджака зелёный карандашик с логотипом известного хозяйственного магазина и, схватив с ближайшего стенда рекламку, быстро написал интернет-адрес и цифро-буквенный код.

***

   "Введите серию и номер вашего диплома".
   Странно. ФИО им не требовалось, достаточно ника, вообще не предоставлялось никаких персональных данных, а это-то тогда зачем? Ладно, пойдем до конца.
   Бонда, чертыхаясь, позвонил Лизе. Попросил дойти до сейфа и продиктовать, игнорируя ожидаемые рулады на тему "Нахрена" и жестокие женские предположения.
   Через пять минут после ввода последней цифры, на оба номера мобильного упала одинаковая СМС-ка с неожиданным текстом: "Александр Иванович! Остался последний этап авторизации. Через три дома от Вашего настоящего местоположения находится торговый центр "Омега", на втором этаже которого Вы сможете приобрести любой из смартфонов марки "КоЯ", пр-во КНР. Подключив его к вашей версии персонального компьютера, вы сможете закончить авторизацию.

***

   Приложив палец к дисплею смартфона, а глаз к странноватому на первый взгляд объективу, Бонда выждал положенные три секунды и вбил первоначальный код во всплывшее окошко.
   Заиграла музыка (кажется Штраус), закрутились метелицей немногочисленные фотографии Бондаренко из социальных сетей и очевидно недавние, с камер банкоматов и учреждений, сформировав стилизованный под карандашный рисунок портрет. Побежала заставка с крутящейся планетой, проявилось приветствие:
   "Здравствуй, Коtанга! Мы рады, что Вы теперь с нами! Ваши интеллект и способности дают Вам возможность общения на просторах закрытой для 99.9997 % пользователей части интернета - PaNcratoff Club!
   PaNcratoff Club! Бонусы и скидки более чем в 150 интернет-магазинах, рабочие вакансии в ведущих компаниях, круглосуточная помощь членов клуба!"
   Мы нужны друг другу! Настоящая элита - это мы! Мы изменим этот мир!
   Личное сообщение для Коtанга: "На политфоруме N17 Вас ожидает "Акадэмек*1961".
  

ГЛАВА 48. ЗАКРЫТИЕ ГЕШТАЛЬТА.

Конец двадцатых. Или начало 2030-х гг.

   "Все информационное пространство, захваченное прозападными пропагандистами, работало на уничтожение духа нашего великого народа. Переписывалась история, стирались вехи. Долгие годы нам внушали, что даже Победа и первый полет в космос - это не предмет гордости - это заслуга предков, а мы, ныне живущие, уже ни на что не способны.
   Мы все были свидетелями становления целого класса перерожденцев, искренне верящих в то, что лилось им в головы..."
   -- Правильно говорит, но как-то немного косноязычно, что ли? Сергеич глаже выражается.
   -- Она может по всякому - реально это её второй приход, не забывай! Прошла всё, что следует! И ещё, она же тоже мгимошница. В девяностые, говорят, от безнадеги, китайцев по Москве водила... с экскурсиями. Ну, ты понял. А сейчас, я думаю, специально так делает - вещает-то, по сути, для тех же перерожденцев. Искренне верящих, что они-то как раз и не такие. "Других людей у нас нет, работаем с этими". Вот и работаем...
   -- Мы можем, мы в силах осуществлять крупные масштабные проекты. Великий Союз жив, и мы в ответе за него!
   -Заметь, как приятно на слух-то: Союз! Ого-го-го! Мужик! А когда страна женского рода, то это звучит как-то беззащитнее, ненадежнее что ли? Россия...Ра-аси-ийа. Раиска, бля!
   -- Сам помню охренел когда-то. Ближе к двухтысячным. Или позднее? Забыл. Заезжаю в Белорецк, а там на универмаге лозунг: "Люблю тебя, родной Башкортостан!" Огромными буквами! Как-то непривычно тогда было. После милой добродушной "Башкирии" -- этот каркающий непонятный Башкортостан.
   - Как ты хотел? "Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить". Самоидентификация - великое дело! Сколько вакансий-то сразу! И жи-и-ирных! Особенно после люстрации.
   -- Ну, тогда-то какая к лешему люстрация? Все те же морды, только при имуществе! И центр шантажируют своими подкормленными сепаратистами. Дай дэнег, видишь как у нас неспокойно, дэнег дай! Я вспоминаю -- тогда ведь ещё по трассе плакаты висели: "Башкортостан и Россия - навеки вместе!" Креативненько, да? А что: "Оренбургская область и Россия - навеки вместе!". Челябинская область и Россия - тоже навеки вместе! А что? Не подъе*ёшься!
   -- Это позднее. Не в девяностые, точно. И тогда вовсю минировали... по всем направлениям. Слава Всевышнему, сейчас это становится очевидным. Говорят, даже в школах проходят. "Манипулятивные технологии" и все такое.
   -- Кстати, тут Сергеич сказал, что она главбабаю условие поставила. Давайте-ка, говорит, вернем народу исторические названия. Некоторые. Целиноград, Верный...
   -- Верный? Охренеть! И что?
   -- Да, говорит, Верный, крепость такая была, потом город в Семиречье до двадцать первого года. Так и сказала! А Вы что, говорит, не в курсе?
   -- Вот, зараза-то! А он чего?
   -- Ну, говорит, мяться начал -- не идиот же, слова искать давно позабытые. Это, мол, могут не понять. Тоси-боси, айнанэ. А она ему: "А Вы потрудитесь объяснить. Чтобы поняли. Правильно поняли. Новая жизнь, новые смыслы. И опять же преемственность. И провести это естественно. Через референдум. Радостно, понимаете?"
   -- Радостно... Это да... правильно сказала, молодец. Это важно.
   -- Ну, я думаю, сейчас быстренько нашлепают публикаций про славную историю городов русских, нароют чего-нибудь по архивам, а потом запустят пламенную инициативу снизу. И объяснят, кому следует, о перспективных преференциях от подобных мероприятий. Там таньга считать умеют.
   -- Это да. Но купить восточного человека нельзя, кто бы чего не говорил.
   -- Купить нельзя - арендовать можно! И нужно! Хотя б на пару поколений. Сейчас, после войны, это ещё и недорого. А процессы идут необратимые, все наладится к тому времени.
   "Наш великий народ чахнет без высокой цели - это знали все наши философы и духовники. И мы готовы предложить новую грандиозную цель. Цель, не только сравнимую с великими достижениями предков, а возможно даже превосходящую все эти достижения. Прорыв к новой, лучшей жизни..."
   -- Интересно, у неё грудь своя?
   -- А какая разница? Главное яйца есть. Железные. И сама вдует... кому хочешь. Жидята же прогнулись.
   -- А у них был лучший выбор?
   -- Лучшего не было. И это правильно! Потому что почву грамотно подготовили. И опять же они в полном ажуре. О такой самореализации любой мудрый человек может только мечтать! Это ж не понижение для них, это - новые стартовые условия. А они вновь на трамплине.
   -- Ага, конечно... особенно, когда введут систему естественного ограничения.... или ограниченного потребления, всё забываю?
   -- Да, все дело в сравнении. Как говорил наш общий знакомый: "Иногда достаточно, что у тебя фуфайка синяя, в то время все ходят в чёрных".
   -- Знакомый, который на вторую букву? Кстати, он всё там же?
   -- Да. Занимается только порою... самоуправством. В том году...
   -- Слышал. Тесно ему в буржуйских рамках, вот и развлекается. В меру своей испорченности. Ты не знаешь, почему Серый его прикрывает?
   -- Без понятия. Да и без разницы, честно говоря. Не стоит порою знать лишнего. Вон туда лучше слушай! Про скрепы.
   "...Новый социальный строй. Новую общественную формацию. Новую справедливость. Мы живем в сложное время, да и когда оно было лёгким? Недолгая передышка перед новыми боями! Но сегодня, благодаря выдающимся достижениям наших учёных, мы получили уникальную техническую возможность измерения личного..."
   -- Больно уж пафосно. "Антропологическая революция!" "Новый человек!"
   -- А как ты хотел? Это действительно прорыв... И горизонт планирования на три сотни лет! А ты вот переаттестацию не пройдешь и будет тебе непафосно.
   -- Какую ещё, нахрен, переаттестацию?
   -- А ты думаешь, про какую новую справедливость она тут вещает? Или ты думал, что несоответствие занимаемой должности будут только в низах выявлять? Сверху в первую голову! Рыба гниёт с головы, с головы же и выздоравливает...
   -- Это если хвост не отвалился... Помню-помню...
   ... Наше спасение -- в наших собственных руках! Настало время измерять роль и авторитет каждого человека или организации их реальным вкладом в восстановление и развитие народного хозяйства.
   Реформы, основанные на широком применении КРЛ, успешно зарекомендовавшего себя в ряде государственных и частных корпораций, позволят.....
   -- Вот, что я тебе говорил!? Вот она мякотка-то! -- А то - бла-бла-бла! Передел пирожков, так бы сразу и сказали. Теперь у нас будут даже не черепа измерять, а их содержимое! Чуешь перспективы?
   -- Я узнавал за этот КРЛ. Это хорошая тема, хотя все будет непросто. Как говорится: важно не столько найти своё место в жизни, сколько суметь его занять.
   -- И, главное, кто все это будет считать? Понимаешь?
   -- Программа, кто еще! Там как раз главная фишка в том, что рассчитывается он непредвзято и всеобъемлюще.
   -- Непредвзято! Программу пишут кто? Люди. И поправят, при необходимости, тоже...человеки. "Зло коренится в природе людей гораздо глубже, нежели полагают... лекаря-социалисты". Достоевский. Никогда про это не забывай! Жуткая изнанка идеализма плюс всеобщие цинизм и деградация. Никто ни во что не верит! Все давно себе на уме.
   -- Да ну тебя! По себе-то хоть обо всех не суди! Народ настрадался и готов верить во что угодно. Жаждет верить!
   -- А что такое народ? Это тупо -- стая, косяк. У каждой селёдки в башке свои песни о главном, однако, бок о бок, в косяке она несётся туда, куда сама не знает.
   -- Поэтому и важно, кто у нас на сегодня коллективный Моисей. И куда он нас ведёт. И пока люди видят, что он ведет из выжженной пустыни к лучшим землям, всем будет по пути.
   Теперь пришло время для нашей страны перевязать раны от разделения и объединиться, как положено единому народу.
   Пришло время работать вместе и объединить нашу великую страну. Я обращаюсь к вам! К миллионам трудолюбивых мужчин и женщин, которые любят свою страну и хотят лучшего, более яркого будущего для себя и своих семей, всех национальностей, вероисповеданий и любого социального происхождения. Ко всем, кто ждет и кто хочет, чтобы наше правительство служило людям!
   Вместе мы начнем выполнять срочную задачу оздоровления нашей нации и возрождения нашей страны! Мы призываем самых лучших и ярких применить свои таланты для всеобщей пользы! Мы дадим работу миллионам людей!
   У нас невероятный нереализованный потенциал. Мы восстановим наши города и предприятия, перестроим дороги, мосты, тоннели, аэропорты, школы, больницы. Мы восстановим нашу инфраструктуру, экономические связи и влияние. Мы, все вместе, отправляемся в путешествие к национальному росту и восстановлению! Так и будет.
   Никакая мечта не может быть слишком большой, никакой вызов не может быть слишком серьезным. Ничего из того, что мы хотим для нашего будущего, не является недостижимым. Мы должны вернуть нашей стране ее предназначение и мечтать по-крупному, смело и дерзко! Мы должны сделать это!
  

ГЛАВА 49. ПОДГОТОВКА К ЗИМОВЬЮ.

  
   Бонда договорился с экскаваторщиком и вырыл прямо на задах дома котлован. Клумбы, грядки, парники - всё к лешему завалило грязным суглинком. Ладно, не до ландшафтного дизайна теперь.
   На следующий день удалось найти "фиску" [Фиска, фуска (простореч.) - народное название грузовичка "Мицубиси ФУСО" с краном-манипулятором, работающего по принципу "сам гружу-сам вожу"] и сделать остальное: перевезти и опустить в яму транспортный контейнер с осиротевшей базы и накрыть его старыми бетонными плитами ПКЖ. Оборудовав вход и засыпав всё вынутым ранее грунтом и плитняком, Бонда несколько успокоился.
   Еще пара дней ушла на обустройство убежища. Бонда не питал иллюзий по поводу надежности оного на случай целенаправленного штурма, задачи стояли другие.
   Главное, это спастись при обстреле, чай блокбастерами пулять сюда не станут, а вот криворукие артиллеристы или перележавшая на хранении градина могли бы доставить неприятностей даже в частном секторе. А если еще, не дай боже, отсюда начнет е*ошить какая-нибудь передвижная хня, то точно жди беды. Будут подавлять невзирая, как говорится, на...
   Второй целью было желание хоть что-то сохранить из имущества и продуктов. А вот тут приходилось давить в себе Плюшкина и вынужденно импровизировать. Кое-что уже было прикопано под плитняком у забора, но Бонда решил не класть яйца в одну корзину. Неизвестно в какую сторону рухнет дом в случае попадания. Может и завалить.
   Подумав, он взял болгарку, спустился в контейнер и надрезал железо под запасной выход с противоположной стороны. Если что, то можно топором или зубилом вырубить и откопаться. Инструменты все здесь. ПВХ трубы на воду стопкой - это для вентиляции, можно пробить снизу, если завалит основную, металлическую, и резервную, выведенную длинным армированным шлангом под пол бани.
   Продукты, лекарства, большие канистры с водой и пятилитровые соски с бензином, ноутбуки, накопители, радиосканер, ручной насос и узкое ведерко (с хитрым дном) для скважины, бензогенератор (этот для сохранности, запускать его внизу, конечно же, верх тупизны). Курево и бухло -- это валюта.
   Пулелейка, гильзы, порох и прочие причиндалы и приспособы в старом чемодане. Само оружие, почти всё, пока наверху - рано. Ещё рано. Карты-пятисотки, "генштабовские" атласы трех областей и двух республик, всевозможные справочники и распечатанные на принтере полезные сведения. Вёдра вместо табуреток, ящики вместо стола и кроватей. Одеяла, практичная одежда, армейские говнодавы и луноходы, сапоги и кроссовки, коллекция ножей, витамины, специи. Свечи, фонарики, батарейки, изолента, скотч, монтажная пена, метизы, селитра, соль, оставшиеся с незапамятных времен марганцовка и трехлитровая банка краски-серебрянки.
   "Может и придется чего... покрасить, -- подумал Бонда и ухмыльнулся. -- Пожалуй, надо прокатиться по магазинам, вдруг еще где-то что-то такое осталось. Как бы никому сейчас не нужное. Типа скороварок да удобрений".
   Отсиживаться он не собирался. Не те времена. Да и занятия уже прорисовываются. Но, считал необходимым несколько обезопасить себя и Лизу на случай тупого и беспощадного... развития событий.
   Пока обыватели пребывали в растерянности, в городе вершились серьезные дела. Дождавшись смутного времени, сводились счёты, исполнялись запоздалые приговоры, устранялись будущие потенциальные конкуренты. Шла зачистка по субъектам.
   Бонда не был исключением. В его багаже были и лихие девяностые, и украинская авантюра. Нашёл же, идиот, тогда способ... снятия личных траблов! "Лекарство против морщин" [Определение войны из известной песни В.Цоя.], бля... Скоро, похоже, всех вылечат.
   Ещё стояло бабье лето, но многие жители многоэтажек уже готовились зимовать по гаражам и дачам. Варили буржуйки, заготавливали дрова. Владельцы собственных домов находились в преимущественном положении, но на газ к зиме стопроцентно рассчитывать было глупо. Скорее всего, залимитируют по самое не могу.
   Вырос спрос на кирпич и услуги печников. Кто-то лепил печки прямо в квартирах, вопреки всем СНИПам утепляя комнаты изнутри. Минвата и пенопласт стали дефицитом. Надежды на центральное отопление могли питать только самые безрассудные оптимисты.
   С канализацией было хуже. Воду давали нерегулярно и без графика. Давление тут же сбрасывалось массовым набором ванн и прочих ёмкостей. На верхние этажи не хватало. Их обитатели вынуждены были ругаться и договариваться с нижними. Десятилетиями взращиваемый индивидуализм порою приводил к визгливому мордобитию и поножовщине.
   Мусор под окнами почти не убирался, в последнее время на каждом шагу попадались чёрные пакеты, завязанные узлом. Порою это были так называемые "вонючки", вставляемые перед дефекацией в унитаз. До свалки наутро их доносили не все. Выброшенные с какого-нибудь седьмого этажа, они неминуемо разбивались, орошая окрестности смрадом. Впору делать эркеры как в средневековом Париже, а по улицам ходить только в широкополых шляпах.
   Впрочем, так было не везде. И, во всяком случае, не настолько массово, чтобы приступать к массовым расстрелам. Понимание необходимых вещей, похоже, приходило ко многим. Да и других проблем хватало...
   Работы стало намного меньше. По настоянию властей предприятия ввели позабытое было изобретение -- ультракороткий рабочий день. На скромную еду в принципе хватало. Тем более, что леса, озера и подсобные участки давали возможность хоть как-то разнообразить рацион. Массово распахивались заброшенные огороды, перекапывались бывшие цветники и мангальные зоны в коттеджах.
   Удивительно, но теперь уже уезжали немногие. Даже наоборот, кто-то возвращался из мегаполисов на малую родину, подтягивались казахстанцы и южане. На улицах все чаще мелькали автомобили с чужими номерами.
   -- В кои-то веки мы вновь становимся престижным городом, -- грустно усмехался Бонда, -- не прошло и сорока лет!
  

ГЛАВА 50. ДОСТАТЬ ПРОСЛУШКУ.

  
   "Да, -- подумал Бонда, -- спереть коммуникатор у целого академика - это вам не станками торговать! Это просто криминал какой-то! Вот до чего, Вы, Александр Иванович, опустились!"
   "С другой стороны, -- размышлял он, -- а что они мне тут за карантин устроили?! Ни выйти никуда, ни поговорить! Одни новости по кубу и сеть с кучей файерволов [Файервол (англ. Firewall) - межсетевой экран, технологический барьер, предотвращающий обмен информацией между компьютерными сетями. Своего рода цензура или фильтр]. Так что ничего страшного -- поговорю и верну. Лучше было бы утопить или раздавить, но тогда сразу отследят адресата последнего звонка. А так быть может наш ботаник ничего и не заметит".
   Выбор Бонды пал на этот служебный коммуникатор по двум причинам. Во-первых, академик был классически рассеянным и часто оставлял аппарат в верхнем ящике стола лаборатории.
   А во-вторых, и это было главное, коммуникатор был явно с отключенным речевым идентификатором, так как звонили с него, как минимум, трое сотрудников. Причем, пару раз втихушку от шефа. Бонда допускал, что каждый из них был забит в поле допуска к связи, но такая ситуация казалась ему маловероятной. Мы же ж русские, бля! Даже, если и евреи.

***

   -- Да знаешь, Лёнь, меня ведь здесь тоже не балуют. Выехать я формально вроде могу, а фактически нет - я ж по сути подопытный кролик. Каждый день нужен. Даже когда вроде и не нужен. Инфекции типа кругом, так что я - условно невыездной.
   Одна отдушина - три недели назад гоняли по ЮВА, так и то ведь... не один, а по... работе. Шаг вправо, шаг влево...
   -- Мда... А здесь?
   -- И здесь. Связаться с кем-то, чтобы встретиться, ну вот хоть с тобой - только через согласование. Которое отчего-то никак не согласовывают. Мульт [Мульт - просторечивое название мультирегистратора, в постоянном режиме "пишущего" звук, видео и пр. происходящее с его владельцем. (см. вторую книгу)] сдал - нельзя, режимный объект. Про очки - вообще молчу. Перетрещать с кем-то -- и то никак. Этот говногаджет, кстати, пришлось позаимствовать. На один раз, так что имей в виду...
   -- Почему ты тогда не сказал, что ты... не на обычной передержке? - спросил брат. - Я же понятия не имел, где ты находишься.
   -- Ну, тебе этого как бы и не положено знать. По закону, -- Бонда вздохнул. -- Я думал ты в курсе всех этих условий ассимиляции.
   -- Послушай, мы в какой стране живем? Тут, конечно же многое изменилось самым радикальным образом, но что-то можно и... Ну, ты, наверное, понял уже?
   -- Вот через эти благие намерения потихоньку всё и наворачивается, -- заметил Бонда. - Когда исключений из правил становится больше допустимого.
   -- Ну, а как ты хотел? Перерожденцев-то пока еще критическая масса. Вот наше поколение подсдохнет, затем следующее, ну, пускай еще одно... подпорченное, а вот остальные уже будут вести себя как положено.
   -- Ты сам-то в это веришь?
   -- Верю, -- серьёзно сказал брат.
   Повисла пауза.
   -- Новые поколения не смогут так ценить все эти наши завоевания,-- предположил Бонда. - Им просто не с чем будет сравнивать. Им захочется новых свобод, а их руководители никогда не станут нынешними волками, готовыми горло перегрызть за сохранение ценностей общества. Начнутся реформы, корректировки. Без учета не упоминаемых в пропаганде последствий. И всё прокиснет.
   -- Ничего не прокиснет! Ты читал сегодняшние учебники?
   -- Нет, конечно, -- усмехнулся Бонда и вспомнил про Костика. - Откуда?
   -- Тогда верь на слово: там всё грамотно и доступно. Что, зачем и почему. Сразу, с малых лет прививают. От дури всякой. Нормально всё будет, можешь не дёргаться. Правда - всегда одна! Ладно. Что тебе нужно передать?
   Бонда задумался. По аудиосвязи проговорить будет проблематично, и за этот-то звонок, возможно, ему достанется. Видео тут не подключишь - режим.
   -- Капли нужны. Тут таких не достать.
   -- Ты ж говоришь, что тебя "за так" лечат? Что, Москва обеднела?
   Бонда поморщился, куда тебя несёт, братишка?
   -- Погоди,-- угрожающе сказал он, останавливая Леньку. -- Помнишь, что ты мне подарил сто лет назад для "Шкоды"? Там ещё флешку некуда воткнуть было.
   -- А, дошло! Трансмиттер, что ли? - простодушно озвучил брат.
   -- Бля! Стоп! Поаккуратней! - выругался Бонда. Конспираторы хреновы. Ладно, будь, что будет. И коротко пробубнил: - Компакт. И сканер. Достаточно звука. Упаковать. Через пацана, в субботу, на том нашем месте. Обед.
   И тут же переключился на обычный неторопливый тон:
   -- Тут, прикинь, интернат рядом, или как их там называют, умнющие ребята!
   -- А я тебе что говорил! Учат их замечательно, -- врубился брат. -- Я своих мелких хотел в столицу вывезти на днях. Пусть осмотрятся, пообщаются со сверстниками, глядишь, подрастут и тоже запросятся отдельно жить.
   -- Конечно, -- согласился Бонда. - Им на одном языке проще договориться.

***

  
   В выходные внуки Леонида Ивановича заполучили неожиданную экскурсию, завершившуюся обедом на террасе столичного кафе.
   Сидеть там пришлось дольше обычного: часа два, но никто не противился - меню было обширным, а стоящие в фойе игровые автоматы-симуляторы оказались гораздо современнее и интереснее новосибирских...
   Когда Леонид Иванович заметил задержавшийся на нем взгляд тощего пацанёнка, вошедшего на террасу с довольно молодой бабушкой, он слегка кивнул головой. Через десять минут старший внук Ярик запросился в туалет, где и передал Костику завернутый в спецбумагу пенал жевательной смолки, заряженный профессиональным аудиосканером и шестью каплями автономных микрофонов.
  

ГЛАВА 51. БЕСЕДА ЗА ОБЛАКАМИ.

  
   -- Исключительность исключительностью, но мы обязаны учитывать интересы соседей и вообще всего посёлка. Невзирая на то, что происходит за нашим забором. Но забор должен быть. И не один. Кольца безопасности.
   Поясню на примере. Чтобы вызрел нужный нам продукт, должна быть соответствующая среда, температура, ферменты, наличие полезных бактерий и защита от болезнетворных. Последовательность действий: что, как, куда и в сочетании с чем. Только тогда получается, скажем, бри. Или не бри.
   -- Чувствуется, что вы курировали сыроделов.
   -- Мы много кого курировали. Но везде, чтобы добиться успеха, нужна не только хорошая идея, но и разработанная технология. Которую в процессе требуется оттачивать и, возможно, коррелировать. С условием сохранения поставленных целей.
   -- Меня всегда поражала эта твоя непоколебимая уверенность.
   -- И что я часто ошибался?
   -- По серьёзному -- никогда! Это-то всех и пугает. Кто ты, так называемый Сергей Сергеевич? Ха-ха! Откуда такое чутьё?
   -- Ты еще спроси: Кто убил Кеннеди?
   -- А кто?
   -- Какая разница как звали исполнителя.. Была реализация чьей-то воли. Кстати, стоимость жизни следует повышать. Должно стать дорого разбрасываться людьми.
   -- Но всё же...Откуда уверенность в том, что всё получится? Мы ведь сейчас рискуем всем! Ты хоть это понимаешь?
   -- А давай, порассуждаем! Чего здесь хотят все? Хотят больше всего? Справедливости! Многого хотят люди, одни - одного, другие - другого... Но, справедливости - все!
   А это, прежде всего, адекватная оценка каждого индивидуума. Монетизация личных качеств и достижений.
   -- Погоди... А разве материальное вознаграждение, формальное и неформальное, не выполняло тысячи лет того же самого?
   -- Не-ет!!! Тысячу, миллионы, миллиарды раз нет! Десять лет назад, да что там, еще совсем недавно, это был единственный распространенный и относительно адекватный способ оценки, но сейчас у нас появилась мощная альтернатива. Согласись, справедливость - это и соответствие занимаемой должности, ведь так?
   -- Так... Я понял, к чему ты клонишь, Сергеич. Снова панкратовский КРЛ?
   -- Да! Мы можем просчитать каждого! От физических данных до интеллектуальных способностей! От степени лояльности, до конкретности в криминальных наклонностях ...
   -- Себя проверял?
   -- Обязательно! Понял, что многое могу, но где-то сдал. И основательно. И ещё... Я, оказывается, в определенной обстановке, склонен к решению проблем через убийство! Представляешь, ха-ха-ха!
   -- Уж удивил, так удивил! Все мы тут... способны.
   -- А Панкратов-то как раз сильно так... загрузился. Пришлось дополнительно его... просвещать. Ну ладно. Главное: мы сможем поставить проходной балл по КРЛ на любую должность и род деятельности. Это даст такой прирост производительности труда, такие возможности для любого стремящегося, что...
   -- Я понимаю. Социальные и профессиональные лифты. В Союзе помнишь...
   -- Конечно! СССР давал условно равные стартовые условия. Понятно, что в чем-то шансов у паренька с деревни было меньше, чем у выпускника элитной школы, но, тем не менее, мы таких пареньков знали в предостаточном количестве...
   -- Ага, парочка таких как раз Союз и развалила.
   -- Заметим, с подачи более осведомленных других! Выросших в вполне себе цивилизованных, так сказать, местах. Что, кстати, характеризует всех... Но, дело не в этом. Подумай, ведь позднее все социальные лифты исчезли как факт. Редкие исключения только подчеркивали правило. Да и какие там исключения? Через мезальянс, через постель, через криминал?
   Это на Западе веками всё сепарировалось, всё складывалось, все привыкли как к данности -- к сложившейся системе ценностей, уважению права собственности, принятию своего места в стойле. А у нас? Вчера он комсорг, сегодня - условно олигарх!
   -- И возникает законный вопрос у нового люмпена, бывшего, скажем так, одноклассника, к новому господину: "А с куя ли так несправедливо?"
   -- Во-во! И какое тут может быть принятие? Если нормальная система, когда ты, при наличии способностей и желания, можешь реально чего-то достичь, растворилась! Соус расслоился: сверху сливки с маслом, посредине мутная жижа, на дне осадок!
   -- В основном, осадок...
   -- Да, и наша задача сейчас внести новые полезные ингредиенты, да так это все взболтать, чтоб получилась нормальная однородная масса. Чтобы где не зачерпни, это был добротный здоровый продукт, а не набор гнилых компонентов в собственных фекалиях.
   -- Я мысль понял, но для людей надо найти другие пояснения.
   -- А вот этим пусть профессионалы занимаются, а не мы с тобой. Наша задача пнуть всех в нужном направлении, а там всё понесётся как снежный ком! Соскучились люди по правильному! Ох, как все соскучились! А мы это всё им дадим!

***

ГЛАВА 52. #ВЫНАМНУЖНЫ.

Конец 2010-х гг.

   После обеда на телефон Бонды упала СМС-ка: "Горожане! Поддержим Временный Муниципальный Совет N-ского городского округа! Все за Тугунбаева! Все на митинг перед зданием администрации! Ждём вас прямо сейчас! Вы нам нужны!"
   Через пять минут пришло повторное сообщение. С хэштегом. За это время позвонили Семёнов и Алдуев. Семёнов рассказал про дочь. Договорились встретиться через час у левого края площади, под светящимся рекламным экраном.
   Бонда достал из гаража старый рюкзак, с которым раньше гонял на велосипеде и по Европам. Чёрный, плоский, во всю спину. Растолкал по накладным карманам сигареты, толстый бельевой шнур с карабинами, кусок цепи, медикаменты и прочие мелочи. В основное отделение положил булку черного хлеба и воду. Подумал и добавил фляжку коньяка, балаклаву и плавательную маску-очки, закрывающую глаза и нос. В широкий карман, прилегающий к спине, вставил крышку от самодельной коптильни. Нержавейка, конверсия, блин!
   Переставил одну из симок в древний кнопочный телефон, начал одеваться. Пластиковая защита, включая ракушку, ортезы, термобелье, сверху стеганые спортивные штаны на шнурке и резинке, толстовку. Шарф палантином под черную неброскую куртку, высокие кроссовки, отданные ему сыном прошлой зимой. У него сейчас, поди, уже сорок пятый. Надеюсь, хоть на Севере нет этого бардака.
   Вставил "долгоиграющие" линзы, забинтовал руки, натянул поверх старые трикотажные перчатки, на голову надел горнолыжный шлем. А что? Может я на квадроцикле приехал? Работы нет, многие охотятся. Или отдыхают как умеют. Потом всё-таки снял, положил в чёрную матерчатую сетку. Понадобится -- надену на месте.
   Трамваи не ходили, а маршрутки были настолько переполнены, что половину дороги Бонда прошёл пешком. Потом его подвезли какие-то знакомые. Бонду они знали, а он их не вспомнил. Город - большая деревня, а память на лица как решето. Поэтому на вопрос за кого он едет впрягаться, Бонда уклончиво ответил, что за себя. Все находящиеся в машине замолчали.
   -- Не разобрался ещё, -- добавил он, понимая, что требуется более развернутый ответ. -- Кроме одного -- все там наверху пидоры, а нормальных людей стравливают как собак.
   -- Да, -- так же аккуратно ответили ему, -- мы тоже едем, чтоб они там знали, что мы не х*ем деланные.
   Бонда не стал уточнять, кому эти (деланные, видимо, в пробирке) попутчики собрались что-то доказывать. Он сам до конца не определился в союзниках. Все были... те еще красавцы...
   Пи*добола Алдуева предсказуемо не оказалось, а Семёнов стоял чуть в стороне от экрана, разговаривая со знакомым ментом из оцепления. Бонда подошел, поздоровался, спросил как обстановка...
   Обстановка уже накалялась. Воодушевленная успехами в областном центре, оппозиция напористо наехала на местную давно обмаравшуюся власть и провозгласила собственные исполнительные органы.
   Освобождать здание администрации от забаррикадировавшихся обитателей из области приехали четыре автобуса разновозрастных хоккейных болельщиков. Плюс представители какого-то фонда. Судя по рожам - откормившиеся бандюки. На крыше "Хаммера" одного из них уже прыгала местная гопота. Полиция не препятствовала. Но и не позволяла большего. Во всяком случае, ничего нигде не горело, хотя вдоль обочины уже выгружали пустые двухсотлитровые бочки и какие-то доски. Похоже горбыль, для обогрева ночью. Разумно.
   Остальным варягам, видимо, хватило ума запарковаться в другом месте. Все приезжие кучковались на верхних ступенях широкой лестницы и на пожухлом осеннем газоне у самого входа в здание.
   Бонда отметил для себя, что это не бойцы. Просто неробкий контингент. Похоже, думали "на шару" прокатит. Раз -- и в креслах! Ага! Тут вам не здесь! У нас народец недоверчивый и жесткий. Своих гандонов привык поносить и выносить самостоятельно. И допускать наглый отжим власти у меньшего, на сегодняшний момент, зла не собирался. Фуру с привезенной для акции звуковой аппаратурой, говорят, просто кто-то угнал. "В неизвестном направлении", как сказал мент, усмехнувшись.
   На крыше, в безветрии, болтались пыльными тряпками три выцветших флага: городской, областной и триколор. Там же прогуливались парочка омоновцев в шлемах и черных бронежилетах.
   -- На каком она этаже? -- спросил Бонда Семёнова.
   -- На третьем, в левом крыле, -- мрачно ответил Семенов, -- она же в юротделе. Нет, чтобы не ходить сегодня... Так не понимают же они ничего!
   -- Высоко, -- заметил Бонда. - И козырька там нет.
   -- Высоко, -- согласился Семенов. - Надеюсь, конечно, что все обойдется. Но, похоже, здесь надолго. Моя внуков к себе забрала.
   Они снова закурили.
   -- Кто-то оттуда выходил? -- обратился Бонда к менту.
   -- Последние пять часов - никто. Во всяком случае, через центральный вход.
   -- А на задах? -- с надеждой спросил Семенов. -- И там же еще в гараж есть прямой выход. С мэрского лифта.
   -- Там тоже пикет стоит... и наши естественно, но детали не знаю. Вроде как Глава тупо время тянет. Совещаются.
   -- Сыкотно ему, вот и всё, -- заметил Семёнов. -- А сотрудников фактически в заложниках держит.
   -- Это да, -- согласился мент. -- Не думаю, что лично за него кто-то впряжется. У нас команда поддерживать порядок и не вмешиваться в это дерьмо. В Челябинске вон доинициировались. До семи трупов.
   -- Вроде как больше? -- насторожился Семёнов.
   -- А кто правду скажет? По нашему ведомству информация: семеро -- наглухо, плюс две с лишним сотни раненых. Треть - тяжёлые. Может, кто и зажмурился уже.
   -- Наверняка, -- сказал Бонда. - Ладно, пошли, Сёма, прогуляемся!

***

   Внизу выступал кто-то из местных.
   "... вы что, искренне думаете, что мы верим всем этим говорящим головам из телевизора? - он махнул неопределенно вверх, очевидно обращаясь к приехавшим. -- Мы, прожившие в этой стране последние тридцать лет? Даже самые тупые из нас научились сопоставлять кино и реальную жизнь. А молодежь, она ящик не смотрит! Не смотрите ведь? Вот! И говносайты ваши обходит стороной! Мы давно здесь все циники, мы знаем жизнь! И мы вас ненавидим! Слышите?! И музыку вашу, и клоунов, и мотоциклистов! И друг друга от бессилия своего ненавидим! И не давайте нам повода, не потушите!"
   -- Мастера художественного слова, бля, -- сказал Семёнов. -- Зомбоящику не верим! Открыли новость, тоже мне!
   -- Иди, добавь! -- подтолкнул его Бонда по направлению к выступающему. - Выскажи своё мнение.
   -- Я бы, блядь, всех на*уй разогнал и работать заставил! Всех к станку! И посмотрел, осталось бы у вас желание после работы языками плести или нет!
   -- Злой ты, Сёма, -- подмигнул ему Бонда. - Это ж наши местные. Всё кстати правильно говорят.
   -- Да пошли они все на*уй! - отчётливо сказал Семёнов. -- Все хороши.
   Стоящие неподалёку менты с удивлением покосились в их сторону.
   -- Пошли дальше, Сём!-- взял его за рукав Бонда. -- От греха подальше.
   Обойдя здание с тыла, он понял, что администрацию взяли в двойное кольцо. Забранная с северной стороны высоким кованым забором территория, нашпигованная лимузинами и джипами местной власти, была оцеплена полицией и людьми с зелёными повязками на рукавах.
   Бонда подошел к шлагбауму, постоял, послушал и понял, что пока здесь соваться бесполезно. Он сместился влево на взгорок, ближе к трамвайным путям, где тоже стояли люди, но было посвободнее. Махнул подотставшему, мочащемуся на номенклатурный забор, Семенову: "Давай, ко мне!" В очередной раз закурили.
   Отсюда, сверху, было хорошо видно, как возбужденные последними событиями, люди ручейками стекались на площадь. Несмотря на рабочий день, народу было много. А у кого она есть теперь эта работа? Так, инертное цепляние за старый распорядок. А что дома-то делать? Здесь стояли, бродили, сидели на корточках и на зачем-то поваленных скамейках молодёжь, пенсионеры, средний возраст. Много знакомых. Разные по национальностям, вере и социальному положению. Горожане. Жители полиса.
   Было ясно, что большая часть собравшихся отнюдь не собирается поддерживать никаких засланцев. Но и от местных властей явно ждали решительных действий. То тут, то там возникали словесные, пока что стычки. Между своими. Приехавшие, отделенные от масс полицейской цепочкой, по-прежнему толпились у самого здания. Вели себя, в общем-то, спокойно. Очевидно, они чувствовали, что при неудачном раскладе и соответствующей команде их снесут. Или вообще сгоряча порвут. Несмотря на красивые и в принципе справедливые лозунги, под которыми они приехали в этот странный злой город.
   Кое-где толпу подогревали ораторы с одинаковыми оранжевыми мегафонами. Декоративные изделия известной марки, торгующей настроением, работали слабо, и народ сновал с одного места на другое, стараясь разобрать лозунги и призывы. А может быть просто для сугреву.
   Бонду уже начало захватывать это знакомое ощущение ноосферного опьянения. Чувство, знакомое стадионным болельщикам, концертным фанатам и посетителям других массовых зрелищ. И побоищ.
   Он понимал, что как минимум у половины присутствующих, в кармане болты или что-то поувесистее. Что у кого-то древки флагов и самодельных транспарантов, сделанные из полипропиленовых водопроводных труб, наполнены прутками арматуры. Что рыжие и белые строительные каски не говорят о профессии их владельцев абсолютно ничего. А об ожиданиях, и главное, о готовности - многое!
   Любая провокация, нелепый слух... могут взорвать эту наэлектризованную массу и ситуацию невозможно будет вернуть на исходные.
   Люди превратятся в грозную обезумевшую стаю. Он это видел. И не раз. И если в Киргизии он списывал это безумие на местный дикий менталитет, то через несколько лет братья-славяне доказали, что могут и похлеще.
   В стоящем на обочине джипе кто-то распахнул все двери, включая пятую и от души врубил Жанну Бичевскую. После "Прощания славянки" призывно и провоцирующе загрохотал "Русский марш". Полицейские из оцепления понимающе заулыбались.
   Русские идут - и зажигаются огни!
   Русские идут напомнить русским кто они!
   Русские идут разврат с насильем зачищать,
   Русские идут не только русских защищать! Марш, марш, марш! Русский Марш!...
   -- У всех, блядь, свои республики, президенты, только у нас голый Вася, -- зло прокомментировал Семёнов, -- ни страны, ни столицы.
   -- Как это? - озадачился Бонда. -- А Москва?
   -- Маасква - стаалица рассиянов, -- с издёвкой пояснил Семёнов. -- У которых есть ещё свои персональные улусы, где русские нах*й не всрались. А у русских нет них*я своего! Только кормим их всех, блядь! Так им мало! Теперь им надо быть везде!
   -- Сёма, мозга не сношай! - отмахнулся Бонда, -- Про Союз так же говорили когда-то. Перед развалом.
   -- Все правильно, -- согласился Семёнов. -- Нас всю жизнь стараются иметь. Я что не прав?
   -- Чего ж ты со мной тогда к каклам не поехал? - поддел его Бонда. - Пиздеть вы все горазды!
   -- Ты же сам рассказывал, -- возмутился Семёнов, -- что там на самом деле! Полигон. Русские против русских.
   -- Я рассказывал после того, как вернулся! Так что не надо сейчас тут пизд*ть! -- заметил Бонда, обозлившись. -- Теперь тебе и ехать никуда не надо. Сервис с доставкой на дом!
   Он снова закурил.
   -- Смотрите! - показал кто-то из толпы вниз. Все находящиеся рядом замолчали, напряженно всматриваясь.
   На правом фланге возникло какое-то движение. Бонда достал половинку бинокля. Оказалось, что всего лишь раздают бутерброды - подсуетился хозяин загибающейся местной торговой сети. От двух "Газелек" со знакомым логотипом сновали ребята с пластиковыми ящиками.
   -- Поди, неликвиды припер? -- предположил Семёнов. -- Денег ни у кого нет, всё гниет, так хоть сюда... Лучше б водки привез, холодно.
   -- Брось! - отмахнулся Бонда. -- Какие сейчас неликвиды? Просто мужик сознательный.
   -- Нихрена он не сознательный, а ссыт за свои точки. Вдруг погромы начнутся. Пойдем, может, тоже подкрепимся?
   -- Вот когда наливать начнут, тогда и пойдём, -- зло ответил Бонда, -- С голодного краю, что ли?
   -- А я бы выпил, -- сказал Семенов. - Не закусывая. И не чокаясь.
   Бонда пропустил было последнюю фразу мимо ушей. Но вдруг до него дошло, и он спохватился:
   -- Ты серьёзно, что ли?
   Семёнов ничего не ответил. И так было понятно, что он на нервяке. Колотило его не столько от холода, сколько от волнения за Ксюху.
   "Хорошо, -- подумал Бонда, -- мои пока далеко отсюда. Но Семёнище-то! Как был падким на дармовщину, таким и остался. На халяву уксус - сладкий, на халяву хлорка - творог. Любимая его поговорка, кстати".
   -- Держи, Сёма! - достал он фляжку, -- Глотни маляха, согреешься. Только не увлекайся, неизвестно, сколько тут торчать придется.

***

   -- О! Надо же! - посмотрел Бонда на экран телефона. - Ты смотри, кто звонит!
   Семёнов заметил, что в неподписанном номере было семь или восемь нолей.
   -- Николай Васильич сподобился! - с издёвкой пояснил Бонда, нажал кнопку и отошёл в сторону. - Разрешитель-разрешатель [Игра слов: "разрешитель" - сотрудник полиции, контролирующий оборот и лицензирование гражданского (и не только) оружия. "Разрешатель" - решала, т.е. человек, решающий на возмездной основе, возникшие (как вариант: созданные подельниками) проблемы], бля!
   Когда, поговорив, он вернулся к Семёнову, тот понял, что ситуация изменилась. Бонда злорадно улыбался. Семёнов знал эту, ничего хорошего не обещающую, улыбку. И поменявшуюся походку. Плавную, пружинящую как перед дракой, когда любой шаг мог оказаться ударом в противника. Семёнов сам не раз неудачно ловил с передней ноги. И хорошо, что в корпус. В самом начале девяностых, еще в Союзе, на областных соревнованиях, Бонда в первом же бою таким ударом выбил из своей категории зазевавшегося соперника. Нижняя челюсть. Коронка.
   -- Повезло тебе, Семёнище! - решительно заявил Бонда. Глаза его блестели. - Соскучились по нам! Как я и предполагал. Сейчас меня вовнутрь пропустят. Одного, правда. Но, крёстную я оттуда по любому выведу!
  

ГЛАВА 53. БЕСЕДА ЗА ЗУБЦАМИ.

  
   -- КРЛ -- это ж как деньги. Необязательно кичиться их количеством и выставлять напоказ. Да и возможно это только на невысоких уровнях. Время само все поставит на место.
   -- Ладно, я тебя понял. Люди, основная масса, сейчас настолько...устали, что пойдут за нами, поддержат. Но этот твой... верхний... сливочный слой... Им всем... какая радость от ломки мироустройства?
   -- Погоди... Во-первых, там тоже свои страты. И сменить положение в нашем сраном твистере [Твистер - напольная игра с неудобными и неестественными положениями тела, в которой побеждает самый гуттаперчивый и сильный, в идеале -- беспозвоночный] хочется многим. Кто-то из последних сил держится.
   Во-вторых, сколько их свалило за последнее время? Физически больше половины, а реально 99.9999%. То есть практически все! Там -- запасные аэродромы. Там -- финансовые подушки, которых до конца их, конечной по сути, жизни хватит с гаком. При разумных тратах, замечу! Ибо сейчас, после известных (ха-ха!) прецедентов, неразумно прожигать жизнь не захочет, пожалуй, никто.
   И оставаться там, в лучшем случае на правах нерукопожатных (в условно приличном обществе) арабских нуворишей, захочется далеко не всем.
   -- Да, второй сорт -- это второй сорт!
   -- Да и второй-то еще надо заслужить! И удержаться.
   -- А жить под прицелом выходит дороже!
   -- Точно. А ты ещё сомневался тогда! Видишь, какой оказался... замечательный эффект! Показательная порка, Сергеич, это величайшее изобретение человечества! Вообще, надо заметить, силовое просвещение весьма эффективно в условиях ограниченного временного ресурса.
   -- Ладно, допустим, что все они проникнутся новыми возможностями, но...
   -- Конечно, проникнутся! Все они люди весьма незаурядные. По крайней мере, были такими до первого ярда. И носом водят только так! Не хуже твоего лабрадора. А выбор у них в это время невелик.
   -- Это да!
   -- И замечу, никто не говорит, что у них здесь будет условная голая задница. Отнюдь, как говаривал один перец, отнюдь! Проникаться новым духом будем постепенно. Чтоб голова не закружилась и дров не наломать. Сис-тем-но! Понимаешь?
   -- Не до конца, если честно. Возьмем середнячков, того же Мацаева. Допустим, у него там масса предприятий и здесь... еще немало. И? Что мы ему предложим?
   -- Вроде бы ничего страшного. На его первый взгляд. Даже наоборот, определенные гарантии, которыми его никто никогда не радовал. Но! Он должен будет всех своих людей переаттестовать по КРЛу и выполнить соответствующие, обязательные по закону перестановки. Или набрать новых, если не подходят свои. Далее, закрыть вопросы по гражданству и юрисдикции активов. Известно как. Согласовать свои стратегические и тактические планы развития холдинга и всей его трихомудии с соответствующими плановыми органами государства.
   -- Бюрократия?
   -- Да, вот нихрена! Во-первых, там тоже будут сидеть люди как минимум с оранжевым уровнем КРЛа и всеми сопутствующими умениями. Это вам не Госплан СССР! И не Минэкономразвития РэФэ! Тьфу, бля!
   А во-вторых, он сам будет заинтересован успеть вписаться в новую экономику и застолбить себе поляну для дальнейшего развития.
   И в третьих. Чтобы ты до конца понимал. Не факт, что через какое-то время, он не осознает, что усидеть в новом темпе у него может и не получиться. Будет искать соответствующую замену, чтобы уйти в тень. А его ставленник будет назначаться с учетом личного КРЛа, что как говорится, его характеризует! И возникает вопрос, долго ли наш Мацаев просидит рантье при особо хитропопых менеджерах? Да ещё в системе запрета на показное потребление? Да при налогах на роскошь?
   -- Каких еще налогах?
   -- А мы их со временем введем! Но не по дурному, а грамотно. Хочешь персональный самолет? Прекрасно, но содержать ты его сможешь, только если он правильно встроен в твою производственную цепочку. Так что будь добр, соответствуй! Хотя бы постройкой нового завода в Хабаровском крае. Куда Макар пока рейсовые самолеты не гоняет. Как-то так!
   -- Тогда уж Макарова, ха-ха-ха! Ладно... А про первую двадцатку ты подумал? Мы втроём их гарантированно не опрокинем.
   -- А мы и не станем! Мы поделимся. Нам будет жизненно необходимо сделать что-то типа Политбюро. Работы хватит для всех. Пока мы с тобой в силе, мы сможем, мы просто обязаны слепить систему! Нормальную саморегулируемую систему. Которая, при необходимости, вытолкнет всё лишнее, может даже нас, но будет прекрасно работать!
   -- А они этого захотят?
   -- Они не захотят? Да они в очередь выстроятся, чтобы сесть с нами в руководство! Тем более в переходный период. Тут же вопрос не за деньги. Это -- вообще не про деньги!
   Это - про власть другого рода, про невиданные возможности, про творчество, в конце концов! Это -- стоять у истоков Новой Цивилизации. Открывать новую эпоху. Это будет кастинг на место в истории!
   Что такое любые деньги по сравнению с вечностью? Тем более, что никто не говорит об экспроприации.
   -- Пока, во всяком случае.
   -- Да. Пока об этом даже не заикаемся. Во всяком случае, о тех, кто останется с нами. Останется определиться, с кем работать будет целесообразно, а кого следует держать на скамье запасных. И определить справедливый порядок ротации.. А несогласных или выдавим, или раскулачим. Или -- и то, и другое. Партийное строительство требует денежных знаков! Не так ли?
   -- То есть, революция пойдет снизу?
   -- Не так! Эволюция начнется с нижнего слоя! Плановая всеобъемлющая люстрация чиновников первым этапом. Кадровая революция. С городов к областным центрам, оттуда - вверх до глав округов, надо, кстати, разобраться и с названиями. Ярлыки должны быть наши. А по прошлому?... А оно прошло! Пакт забвения для всех... История -- для специалистов! Понимаешь, о чём я?
   -- Отчасти.
   -- Мы достигнем единства с нашим затурканным и темным, что уж тут говорить, народом, только вырвавшись из этой навязанной системы координат. Всё! Нет, условно с первого января, ни белых, ни красных, ни русских, ни татар, ни мусульман, ни православных! Нет этих разделяющих маркеров на общественном уровне! Кому ты молишься и с какого ты аула пусть волнует только тебя и твое ближайшее окружение, если это пока ещё так важно...
   А вот что должно стать важным... важнейшим...определяющим - так это то, какой у тебя КРЛ!
   -- Идеально все равно не выйдет.
   -- Конечно, не выйдет! Но, мы сломаем ситуацию, когда 80% людей будут занимать свое место. А не наоборот! Постоянная Парето, определяющая систему. И эти восемьдесят процентов будут толкать страну вперед! А оставшиеся двадцать будут стремиться соответствовать незаслуженно занимаемому в этой жизни креслу.
   -- Или не креслу.
   -- Или не креслу. Но руководящих должностей это касается в первую очередь. Главное, мы сменим вектор развития. Мы, если угодно, на этот исторический вызов запускаем нормальный эволюционный механизм! Я бы задумался больше о нравственных постулатах этой новой жизни. О целеполагании в этом смысле.
   -- Моральный облик строителя нового общества?
   -- Да, можно и так. Острый ум и недюжинный интеллект порою отягощены премерзкими пристрастиями его носителей. Которые, впрочем, могут быть так же использованы во благо стране.
   -- Например?
   -- Например, возьмем нашего старого "знакомого". Он индивидуалист, циник, бабник, гедонист... вечно сомневающийся фрондирующий тип. Апеллирующий к любой власти. Хорошо! И пускай всем этим занимается во благо отчизны! Но там, где его влияние на соотечественников ограничено или исключено. Но для страны полезно. А это могут быть как отдаленные малонаселенные районы, так и условная заграница.
   -- Что вернее. Тем более, говорят, что он не амбициозен и исключительно порядочен.
   -- Я в курсе. И мы знаем, какое влияние он имеет на ... Ну, ты понял. Одного понять не могу, за какие-такие заслуги? И кто тогда завёл речь про него? В этом ключе?
   -- Почему, объясните мне? Где мы и где этот Бондаренко?! Кто он такой вообще?
   -- А вот это покрыто мраком. Я так понял, что даже Седой ничего толком не знает.
   -- Седого вообще не понять.
   -- Не понять...Но по-крупному он никогда не ошибался. Это поразительно, но ни-ког-да! И сейчас я почему-то ему верю.
   -- И он убедителен, вот это точно.
   -- Я вернусь, с твоего позволения к моральным принципам. Знаешь, я начал задумываться в последнее время именно о системе. Тут нельзя всё абсолютно предусмотреть. И наказание должно быть неотвратимым, но... Как бы тебе это объяснить? Право на ошибку должно быть. Оступился раз - хорошо, наказали. Строго, но не сильно. Может это была подстава, судебная ошибка, стечение обстоятельств, наконец!
   -- Бывает. Иногда.
   -- Да, например, осознанно пьяным сел за руль. Чтобы увезти, скажем, рожающую жену в город с какой-нибудь фермы. А вот повторно, уже всё! Дешевле -- вообще не употреблять за все время беременности. Или поселиться рядом с роддомом. Понимаешь мою мысль?
   -- Конечно. Речь об усиленном наказании осознанного рецидива.
   -- Точно! Осознанном! О сознательном нарушении обозначенных правил. Которые возможно не идеальны, но они существуют! И менять их следует, если накопилось противоречий, только продумав все последствия. Не нравится тебе закон - сообщи куда следует, почему именно. Обоснуй, это нормально! Но, пока его не отменили, будь добр - исполняй в полной мере!
  

ГЛАВА 54. СОВЕЩАНИЕ В АДМИНИСТРАЦИИ ГОРОДА N.

  
   -- Я догадываюсь, почему меня сюда пригласили. Точнее знаю. Какая разница, что я не вижу что ли? Еле вошел сюда. И по вашему составу вижу. Ситуация аховая, следует как-то упредить... ожидаемое развитие событий... И в свете сложившейся политической ситуации использовать в основном неправовые методы. Так? Ну, вот же! И чего зря вату катать?
   Потому и приехал, хотя глаза б мои вас всех не видели. Особенно тебя, Коля.
   Согласен я: обязаны мы что-то делать -- это наша земля. И как иначе, если там нас фактически продали?
   Да не будьте наивными! Как это ещё по-другому назвать? Чего ждать? Всегда так было - тихо-тихо, только шипит где-то зловеще и, оп! Вот он -- час "ИКС". Точка бифуркации. Или нас, или не нас. Самим приходится думать в таких ситуациях. Самим! И срочно. Не тупить!
   Думаете, в советское время в процветающих колхозах-совхозах сажали-убирали по разнарядке? Я вас умоляю! Правильно отчитаться и вести реальную хозяйственную деятельность - это разные вещи! Которые у грамотных руководителей прекрасно соседствовали. Да, мы все последние... цать лет что-то нарушали, на что-то закрывали глаза, а иначе и не выживешь, так?
   А сейчас вызовы другие, потому и нам следует рубиться по беспределу. Придут не эти черти, что под окнами. Точнее, не только эти. И не меня, а вас вырежут и в окна пошвыряют в первый же день. Зелёнкой и мусорниками [Мусорник (разг.) - украинское название мусорных контейнеров, в России обычно называемых просто "контейнер" или "мусорка", "помойка"] не отделаетесь! Не те времена!
   И я так думаю, что осталась у нас максимум неделя. Мы -- не есть главная цель в округе, а вот после неё - обязательно!
   Мы не сможем подтянуть много людей. Но делать это надо. Иначе опоздаем. Их надо остановить! Они просто сюда зайдут и всё. Большинству же ж по барабану, кто сидит в этом кресле, мозги давно промыты. Своя хата с краю. Авось пронесёт.
   Вы ведь тоже всех задрали, чего лукавить, я с половиной из вас на одном гектаре не присяду. Но сейчас вы обязаны определяться! Как власть. И я иначе не участвую, нам нужна полная легитимация. Беспредел вы на себя естественно не возьмете, но свою сторону обозначить обязаны.
   Я смогу выставить и с вашей помощью замотивировать максимум человек пятьдесят. Из них половина - дети малые. Которые непонятно как отреагируют на первую реальную опасность. Поколение индивидуалистов, хули...
   А только на дороги надо человек двести. Плюс мобильный резерв на места прорыва, плюс группы поддержки из населения. Тут дело такое, иногда один бодрый пенсионер может оказаться полезней взвода малолеток.
   Поэтому, надо задействовать всех: и ветеранов, и казаков и бандосов, чего уж там! Тем более, что кое-кто, и не один-два состоят и там, и там. Универсалы, бля!
   На ближайшие день-два: маргиналов и молодёжь надо связать, перетянуть на себя заранее. Иначе, хлебнём. Им наверняка предложат увлекательную альтернативу. С соответствующими хештегами. Поэтому нужны ещё деньги и набор. Хоть учебные курсы, хоть что. Парамедицину пусть изучают, текущее положение, новейшую историю и религиоведение в конце концов! Это только на пользу всем. И фильтровать в процессе. Кому можно будет оружие доверять. А как вы думаете? Конечно, будет! Вам разве все это ничего не напоминает?
   Упаковать всех в форму какую-нибудь, это мобилизует и вообще способствует. Другие заинтересуются, тоже захотят. Да хоть квадратов нарежьте красных, с дырками под пончо. Шучу, естественно. Военкома попросить. Вы же можете? На крайняк, какую-нибудь "горку" по магазинам выбрать, нашить что надо. Шевроны и прочее. Это один день!
   И УВД должно быть в курсе. Не совсем по деталям, а так... Не торопиться туда, куда не надо. И поторапливаться, когда потребуется. Нужен кто-то для оперативной связи с ними. Исключительно адекватный проверенный человек. Рекомендую Галиева. Но надо тогда что-то порешать по субординации. Иначе полковник майора слушать не станет.
   Пропаганда. Срочно. И грамотно, ещё раз повторяю. Лозунги, пояснения, советы.
   "Если не мы, то кто? За нами город и его жители. Женщины, дети, старики". А что не так? Такие вот сегодня панфиловцы-лайт. Лучше так, чем наступит хард и хэви метал в ливере. "Грядет средневековье и резня голов, вам это надо?" И всё такое, подобное, в этом духе.
   Предлагаю -- для начала положить сеть. Лучше - подрывом несущественных вышек и отключением всех остальных. С минированием узлов. А повесить это все на засланных бармалеев, заодно создадим повод для контрмер. В этом направлении было бы неплохо еще чего-нибудь организовать. Опережающим встречным палом, так сказать. Но об этом отдельно. И не при всех.
   Рации нужны для своих, вообще связь. Реанимировать мощности ГТС. Я тут сейчас, в приемной, накидал вот... на бумажке подетальнее, посмотрите чего к чему потом уже. Надо продумать локальные глушилки для этих сраных мессенджеров, чтоб без сети эти черти не могли связываться по смартфонам. Всё вещание оставить только местное, в нужном ключе. Никаких альтернатив и заманух для неокрепших разумом.
   А я не знаю, как все это реализовать технически, вон, у вас же есть товарищи знающие, не всё им в игрушки рубиться, да любовниц прослушивать. Да какая вам сейчас-то разница: откуда я это знаю? Деревня же, хоть и большая! Я ду..
   Слушайте, а чего вы закусились-то? А кто ж накидал Галилу всякой говнолитературы на ноут? Уж не хакеры ли какие-то левые? Он сам-то ведь, до Перми, до "Лебедя", кроме вывесок сроду ничего не читал! А ещё тогда спасибо говорил, что -- хоть подрывуху подбросили, а не порнуху с несовершеннолетними. Как некоторым штатским.
   Вы ж и про меня больше знаете, чем я сам... раз зазвали сюда. Вот и слушайте тогда, чего сраться-то?
   Я-то как раз могу только что-то подсказать. Исходя из своего недавнего опыта. Указать на явные ошибки, упредить. Но не более.
   А! Вот еще! Листовки. Тысячи, срочно. Всё уклеить за эту ночь. Не должно быть вакуума информации. Есть же у вас здесь ризограф, или как там его сейчас, который быстро и без всяких там лишних глаз? А цветная бумага? Любая, главное, поярче.
   Дайте команду, а макеты мы сами сегодня же и сделаем, без утечек. И текст сами. Это моё условие. Одно из.
   В городе должен быть порядок. А что там выше... так на это мы, к великому сожалению, повлиять не в силах. Я во всех наших инициативах вижу только реальную возможность сберечь местных людей и все объекты на территории. По возможности. А там, глядишь, уляжется всё. Хотя и оченно сомневаюсь.
   И это, ещё... следует готовить несколько вариантов освещения событий. Грамотно готовить. На тот случай, если не отобьёмся тоже. Как зачем? Для истории! Иначе... измажут таким говном... все наши действия, а мне этого, поверьте, очень не хочется.

***

   Бонда вдруг понял, что увлёкся. На него смотрели уже с каким-то нездоровым интересом. С нехорошим энтомологическим прищуром. Один Колян опустил глаза и отрицательно мотал огромной бритой наголо башкой. Не вовремя ты, Николай Васильич, карьеру сделал! Ох, не вовремя!
   Бонда неожиданно для себя смутился и замолчал. Идиоты, боже, какие вы все идиоты!
   -- Спасибо, Александр Иванович, мы тебя услышали! - быстро сказал фэйсер.
   -- Ладно, -- пожал плечами Бонда. - Пойду я, пожалуй.
   Никто не возражал. Выходя, он неплотно закрыл первую дверь предбанника мэрского кабинета, а вторую, невидимую оттуда, нарочно оставил распахнутой. Тормознув около секретаря, он порылся в рюкзаке, как бы в поисках приготовленной на подпись бумаги. Или шоколадки... Почти сразу услышал пробившийся через бубнёж зычный голос Главы: "Да шёл бы он нах*й со своими пожеланиями!"
   Бондаренко в порыве хотел было вернуться, но вовремя тормознул, подмигнул секретарше и вышел в коридор.
  

ГЛАВА 55. УМНОЖЕНИЕ НА НОЛЬ.

  
   По голосам Бонда понял, что рядом с Викой находятся ещё двое. Первый -- явно тот человек азиатской наружности, что со странным любопытством рассматривал его в первый день. На собеседовании. Он задал тогда всего один вопрос, но какой: "Зачем Вы хотели убить Ходырева?"
   Бонда тогда усмехнулся неожиданной осведомленности и ответил презрительным "Заслужил", а Вика добавила, сглаживая ситуацию: "Всё правильно. За одну лишь его послевоенную писанину... когда-нибудь точно укокошат!"
   Да, судя по голосу, это был именно тот японец. Или кто он там.
   Второй молчал, пыхтел, и лишь вначале разговора невнятно поздоровался.
   Сначала вообще все было не разборчиво, пока наконец компания не уселась за стол рядом с каплей микрофона.
   Говорил в основном азиат, Вика меньше.
   -- Когда её... то, что осталось, привезли... при ней была флешка. Эти... звери положили. Нацарапали, что это персонально для него. Он, естественно, смотреть не стал. Приказал - уничтожить. Сам уже не мог ничего.
   -- Не удивительно. Я ведь тоже её немножко знала. И его знаю. И что дальше? Я же поинтересовалась: откуда эти материалы?
   -- Ходиченко, ранее известный как Ходырев, он же после всех этих событий не только... мемуары строчил. Он всё сохранил. Там видео на полтора терабайта. С трех камер. Ты...
   -- Вот сука!
   -- Согласен. Но, он обязан был это сделать. Все свидетельства по умолчанию передавались наверх,
   -- Не все, поверь мне! На местах нормальные люди решали по другому.
   -- Не исключено. Но эти сохранились. 15 часов истязаний.
   -- Я видела скрины в деле. Чуть сознание не потеряла! Не смогла бы...
   -- Вот и он не сможет. Надеюсь. Закрепим его. Механически и через пункцию. Добавим соответствующих физических... ощущений. По нарастающей. Когда впадёт в кому, снимем фиксаторы для глаз. И остальное.
   -- Виталий, что он потом с нами сделает... за такое?
   -- Алгологи заверяют, что он не вспомнит. И я им верю. Блокировка памяти. Это достаточно хорошо изучено нашими, кстати, реабилитологами. Организм не дает повторно пережить подобный стресс. Он не вспомнит. Хотя мы не знаем, как он воспримет этот поток. Там столько дэл [Делы, дэлы (долы) - единицы измерения боли ] ! Алгезиметр зашкалит!
   -- А что по фону, Олег говорил, что звук должен диссонировать с изображением... И резонировать с этим, как его?
   -- Ну, это-то как раз несложно. Судя по анкетированию, они оба Бродского активно читали. Вот и включим его... в качестве музыкального сопровождения. Тут всё нормально. Это как раз вещь второстепенная. Что бы там Олег Михайлович себе не воображал!
   -- Послушайте, господа, а если... он умрет?
   -- Нет. Он же там был. Я-то это тоже знаю!

***

   "Хорошо, -- рассуждал Бонда. - Теперь всё ясно. И что я могу сделать? Разнести к х*уям это веселое заведение? Хотя бы тридцать шестую? Только как? И чем? Тут даже газового баллона не найти. Отопление, и то давно на дешёвом ныне электричестве и каких-то там тепловых насосах. Технический прогресс, мать его!
   Топором расхреначить? Висят, поди, на пожарных щитах, надо присмотреться. Опять же не факт, что успею. И, что нет других подобных лабораторий. Наверняка есть. Сейчас наукой рулят умники с таким КРЛом, что по любому дублируют всё важное. Тогда с ним церемониться перестанут окончательно.
   Грохнуть Виталика этого? Ну, ещё пару человек. Это возможно получится... на эффекте неожиданности для них всех. Но что это даст? Только отсрочку, их же тут море... Да, Виталий Всеволодович замкнул на себя всё. Или это мне только показалось? Возможно, именно он оказался с яйцами и способен обеспечивать прорывы. Не оглядываясь на цену вопроса. А истинный головастик копается в паутине куба. И таких наверняка тысячи! Белые халаты, зеленые халаты, зеркальные комбинезоны... Умники за толстыми стеклами и по кабинетам. Я вижу максимум пятерых. А сколько их и где решается его судьба?
   Остаётся только... Но, это издревле было запрещено всеми основными религиями, а сейчас и законодательно. Что правильно, твоя жизнь - это не твоё личное дело. Не тебе принимать решение, когда из нее уходить.
   "Первая задача - забота о детях, вторая - о себе драгоценном. Твоя жизнь, твоё физическое и психическое здоровье - это капитал! И не только твой личный". Сиреневая книга. Какая-то там часть. Про очередность забот. Переврал слегка, в незначительных деталях. Он так и не запомнил всё, требующееся для тестирования по "Основам".
   Помножить себя на ноль... В период созревания организма всем приходят в голову суицидальные мысли. Даже без причины. Просто так. Он замечал такое и за собой.
   "Я оставляю за собой право выбора дня моей смерти", "он навсегда остался молодым"...Да ну, нахер! Бред, да? Но это сейчас ты весь такой продуманный, а тогда?
   Наверное, это какие-то гормоны устраивают тест на готовность особи к дальнейшей жизни, которая, как известно, отнюдь не сахар. Проходят его не все. Выбраковка. Потомство должны оставлять сильные духом, а не дрищи, рисующие китов и бабочек. Мы звери, господа! Ррррр-ры!

***

ГЛАВА 56. НА ПОДЪЁМЕ.

  
   -- Пошли на креселку [Многоместный кресельный горнолыжный подъемник] ?
   -- Да ну его! Замёрзнешь, пока доедешь! Давай здесь останемся?
   -- Пойдём! Пожалуйста! Пару раз там прокатимся и сюда вернемся!
   -- Я не поняла, ты устал что ли?
   Бонда задумался на мгновение и как можно убедительнее подтвердил:
   -- Ага! Чегой-то сегодня голову обносит.
   Парочка поднялась на двухместной бугельной "швабре" ["Швабра" -- двухместный тросовый подъемник толкающего типа, отдалённо действительно напоминающий швабру, в перекладины которой упираются пятой точкой, стоя при этом на лыжах] до макушки горы, а оттуда за пару минут спустилась по красной трассе к четырехместному кресельному подъёмнику. За восемь минут неспешного подъёма на нём действительно можно было замёрзнуть. Поэтому на трассы, обслуживаемые креселкой, они с Лизой переходили, как правило, после двух-трёх часов усиленного катания по утреннему первозданному вельвету, нарисованному ночными ратраками. Не раз бывало, что первые полчаса они летали по собственным следам. Других ещё просто не было.
   Потом прибывали туристы на дорогих авто, студенты на автобусах и маршрутках, начинались тренировки у спортсменов и детей из ДЮСШ окрестных городов. На горе становилось тесно, а закладывать пируэты с большой амплитудой -- ещё и рискованно. Поэтому ближе к одиннадцати можно было расслабиться и заняться фрирайдом между берёз и ёлок или уйти для разнообразия на креселку.
   Единый ски-пасс [Ски-пасс - карточка-билет на турникет горнолыжного подъемника с фиксированным временным интервалом или с определенным количеством разрешённых подъёмов на гору] работал на всех турникетах. Трассы, конечно, были покороче, чем в Абзаково или на Банном, но уход за ними стал едва ли не лучше. Правда и цены здорово выросли. Конечно, проще было бы не приезжать в высокий сезон, а кататься по будням, сэкономив чуть ли не вдвое, да и народу, особенно чайников, было б в разы меньше, но... Лиза могла себе позволить такое нечасто, работа её предусматривала отдых исключительно в праздники и по выходным, а относительно независящему от это обстоятельства Бонде с некоторых пор стало лениво кататься одному.
   Когда на этой горе впервые установили кресельный подъемник, Бонда проделал на нём свой любимый оптический трюк. Однажды, несколько лет назад, на другом горнолыжном курорте он ехал в одиночестве на огромном шестиместном подъемнике с опускающимся защитным стеклом-экраном. Стояло начало апреля, но прилично мело, и народу было мало. Бонда не стал опускать исцарапанный плексигласовый колпак, благо просить об этом было не кому, разглядывал заячьи следы, кусты и камни, проплывающие под ногами. Прищурившись от колючего снега (очки на лбу, опусти их и всё, но нет, хочется ветра, воздуха, морозца!), он вдруг представил, что летит над землёй не в десяти метрах, а высоко, в вертолёте, свесив ноги с лыжами в распахнутую дверь. И маленькие двухметровые берёзки на самом деле огромные высоченные деревья, метровые валуны - это скалы. Снег - это снег. Главное - прищуриться и верить!
   Так вот, местный кресельник давал ещё более сильный эффект погружения, что Бонда не преминул проверить на нескольких катающихся приятелях.
   -- Я чуть не обгадился, -- признался впоследствии один из них, -- когда на поле подо мной вдруг выскочил огромный лыжник! Размером с пятиэтажную берёзу!
   В целом же Бонда не любил такие подъёмники не только из-за задумчивого подъема, съедающего время и деньги на ски-пассе. Однажды, в самом конце девяностых он попал в настоящее происшествие. Что-то случилось с электричеством, и простенькая двукреселка остановилась. Через полчаса Бонда начал беспокоиться. Мобильной связи в этом месте ещё не было, её вообще тогда почти нигде не было, в придачу это была относительно безлюдная пятница. Ближайшие застрявшие люди виднелись далеко впереди, не докричаться. Есть было нечего. Начинало смеркаться. Становилось всё холоднее. Бонда прикинул высоту и принял решение.
   Он отстегнул и скинул вниз лыжи, стараясь попасть вертикально в боковые сугробы. Ослабил клипсы ботинок. Затем привязал темляк палки за конец другой, скрутив, насколько хватило силы и прихватив сверху шнурком от капюшона.
   Зацепив свободный темляк за подножку кресла, он опустил всю конструкцию вниз. Первая палка висела надёжно, а вот во второй он не был уверен.
   Так и вышло: удачно, как по шесту, соскользнув по первой палке, Бонда аккуратно прихватил вторую, но как только перенес вес на неё, пластиковое кольцо не выдержало. Лишь намотка несколько спасла ситуацию. В итоге Бонда рухнул вниз на полметра раньше, чем планировал в идеале. Получилось вполне терпимо -- примерно второй этаж. Если б ещё снег внизу не был настолько укатанным любителями пошустрить под канаткой! Тогда получилось бы вообще неплохо! Если правильно собраться, подсогнуть колени и падать немного набок. Без травм, что радует. И с местом повезло! Могло быть и такое, что не прыгнешь. Когда совсем высоко или камни.
   Нижняя палка осталась в руках, а вот верхнюю, болтающуюся на подножке кресла, долго пришлось сбивать березовыми раскоряками.
   За несколько минут Бонда спустился к подножию и грязно выругался на первого встреченного сотрудника.
   -- Люди работают, -- хмуро сказал тот, выслушав его историю, -- мы в курсе. А Вы сами-то, с какого корпуса?
   -- А тебе какая разница? - вконец обозлился Бонда, но потом сообразил. -- Не ссы, ничего вроде не сломал, в суд не подам, хоть и следовало бы!
   В середине девяностых его знакомому, поднимающемуся на "швабре", прилетел на голову соскользнувший с опоры трос. Шлемы тогда были у единиц. За проломленный череп администрация горнолыжки откупилась всего лишь неновым комплектом лыжи-ботинки. Знакомый был счастлив.
   Подъёмник запустили только ночью. Тогда всё было сложно. Ни генераторов, ни ручных лебёдок. Немногочисленные туристы, провисевшие несколько часов, удовольствовались подаренным дневным ски-пассом.
   Бонде же не досталось ничего -- наутро он, как и запланировал, уехал домой. Ничего, кроме анонимной славы! Впоследствии ему ещё не раз приходилось выслушивать год от года обрастающие леденящими подробностями версии собственного спасения. Сначала он пытался поправлять и скромно уточнял, что имеет на это право, но поскольку ему никто не верил, бросил эту затею. Интересно, что ещё долго он брал с собой на гору десятиметровый моток полипропиленового шнура. Так, на всякий случай!
   Когда они прошли через турникет, Бонда чуть придержал Лизу за рукав, и пропустил соседей вперёд. Также он помаячил напирающей сзади молодёжи, рассчитывая усесться вдвоём, без посторонних. Народу было немного, никто не возмущался.
   -- Смотри, ночью видать зайцы бегали! -- показал он вниз на рыхлый снег просеки. Лиза не заинтересовалась. Ни зайцами, ни белками. Её больше волновало скрипучее крепление гондолы к тросу. Проходя очередную опору, конструкция тряслась на роликах, раскачивалась и издавала угрожающие звуки.
   -- Это нормально? - спросила она, имея в виду скрежет.
   В другое время Бонда не преминул бы поиздеваться и довести подругу до панического состояния. Но сейчас у него были другие планы, и он только слабо отмахнулся.
   Подъёмник уверенно приближал их к первой из двух проходящих под ним трасс. Яркое весеннее солнце проецировало вниз ощетинившуюся двумя парами лыж тень. Бонда покачал ногами, и тень синхронно отреагировала.
   Вдруг на утрамбованном снегу показались огромные синие буквы: "Л И З А" и красное сердце, пронзённое синей стрелой. Бонда крикнул: "Смотри!", и Лиза, наконец, опустила голову.
   Через мгновение она заметила новую надпись, напылённую на снегу уже верхней трассы. Это была пара красных овалов, развернувшихся при приближении в два сомкнутых обручальных кольца, и синий вопросительный знак. Две фигуры, стоящие на лыжах, помахали проплывающей над ними парочке штангами ранцевых пульверизаторов.
   Бонда вопрошающе посмотрел на спутницу, она засмеялась и кивнула.
  

ГЛАВА 57. ПАМПЕРС.

  
   Памперс может впитывать не только литры воды в рекламных роликах или работать по своему непосредственному предназначению. Пропитанный бензином, с простейшим химическим замедлителем, он прекрасно зажигает как помещение, так и автомобиль. Достаточно оставить пакет в искомом месте или положить в колесную арку прямо на покрышку. Загорится прекрасно. Особенно, если это микроавтобус, набитый провокационной литературой.
   Надо было ещё вчера, но... Вчера было не до того. Совсем не до того! А пройти пешком через несколько районов относительно безопасно теперь можно только рано утром. И что-то медленно получается передвигаться. Вот что значит без малого тридцать лет на машине! Разучились ходить пешком, рассчитывать расстояния, силы... Жизнь напомнила, бля! Вшивые двенадцать километров! Двадцать минут... когда-то. И это без энтузиазма, лениво давя педальку. А сейчас?
   Но ничего -- назад можно и на маршрутке, времени около девяти, они уже скоро начнут ходить. Хотя, наверное, лучше проветриться -- бензин, сука, пахучий!
   Бонда проскользнул мимо выгоревших изнутри капитальных гаражей, потёр руки травой и спустился во двор длинной трехэтажной "сталинки". Зашёл во вновь ставший проходным подъезд (с девяностых тут располагался разорённый в прошлом месяце магазин, наглухо закупоривший выход на центральную улицу), поднялся на площадку у третьего этажа, закурил. Есть! Хорошо пошло! Бонда открыл форточку. Стали слышны крики, одно за другим взорвались все пять колес. Черный дым в небо хвостом! Только "бадабума" как два месяца назад, в этот раз не было. Видимо богатые персонажи приехали, не с пустым бензобаком. Бля-я, дошло -- у них же, наверняка, дизель!
   Он вышел на проспект. От "Универмага" в гору бежали несколько человек, за ними, крича и улюлюкая, неслась разновозрастная толпа. Недалеко от Бонды, один из убегавших споткнулся, через него перелетел другой, растянувшись чуть подальше. Остальные вернулись, подняли упавших и те, опираясь на товарищей, заковыляли было дальше. Но было поздно.
   Вырвавшийся вперёд молодой преследователь в прыжке ударил ногой в спину ближайшего парня, тащившего приятеля, тот рухнул, тут подоспели и остальные. Начавшийся было самосуд был остановлен бородатым предводителем нападавших. Ждали полицию. Бонда пролез через беснующуюся толпу.
   Курчавые волосы, горбатые носы, зауженные джинсики. Золотая армянская молодёжь. Неразумные дети, приподнявшихся при старом мэре отцов. Без крутых тачек - пацанва пацанвой.
   -- Что они сделали? - спросил Бонда у стоящего рядом мужика. -- Мародёры, что ли?
   -- Не знаю, -- сказал тот, -- наверное, что-то сделали, раз бежали.

***

   -- Муслимы проклятые! -- истерично заорала прямо под ухом пышная наманикюренная девка лет тридцати. -- Это они наших ребят на перевале вырезали!
   "Вряд ли, -- подумал Бонда. -- Там, судя по всему, кто-то грамотно поработал. Головы уже потом отрезали. И вообще... менты говорили, что так не режут. А им виднее - в Чечне побывали многие. А кое-кто застал и Афган.
   Полиции все не было. Бородатый куда-то пропал. Сидящие на земле армяне затравленно озирались, закрывали головы руками, но всё чаще им прилетало, то оттуда, то отсюда.
   Какая-то бабка, вытаращив глаза и раскинув костлявые руки, попыталась наброситься на окружённых. Её, обхватив за пояс, сдерживал толстый парень, видимо сын, и она только плевалась и хрипела.
   Баба слева снова начала визжать и Бонда, не выдержав, угрожающе прошипел на ухо её спутнику: "Уйми свою овцу! Это же ары. Они христиане!" Но тот вдруг резко развернулся спиной к армянам и, указывая на Бонду пальцем, заорал: "Вот! Он тоже с ними!"
   Бонда опешил. Он даже не знал, что сказать. Люди вокруг него расступились. Стало неожиданно тихо.

***

   -- Да я его знаю, -- развязно процедил кто-то сзади, -- это ж Бондаренко! Я у него работал.
   -- Барыга?! Буржуй?! - тут же полетели отовсюду словесные оплеухи, -- Пизды ему!
   Бонда оглянулся на голос. Кто ж это там? Не видно, народу много, рты оскалены, глаза пышут ненавистью.
   -- Ну что, хуёво тебе работалось? - крикнул он в ту сторону.
   Толпа затихла, вытолкнув пропитого парня со слезящимися глазами. Шоу, блядь! Привыкли, твари.
   -- Могло быть и лучше, -- уклончиво ответил тот, наткнувшись на взгляд бывшего шефа. Вот же гандон!
   -- Могло б, Витюня, -- сказал Бонда, вспомнив имя, -- если б ты не бухал как не в себя. Чуть, блядь, мне станок не сжёг!
   Все напряглись: от того как отреагирует явно свой, зависело всё. Бонда допускал, что синемор мог запросто ляпнуть что-то вроде "Чё ты несешь, сука?", и его порвали бы, позабыв про.... http://kunstkam.net/?p=3572 Здесь все книги. Качайте бесплатно. Захотите обозначить уважение автору, реквизиты имеются. ※※※※※※※※※☆☆★☆☆※※※※※※※※

***


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"