Вероника бежала, бежала, как загнанный зверь. Разве могла подумать дочь генерала Богдана Рычагова, что будет скрываться бегством, прячась от всех, в том числе и от родного отца. Для молодой женщины остался единственный выход: спрятаться в самом неожиданном, непредсказуемом месте, залечь на дно, затаиться так, чтобы никто не знал, где она, не смог найти. Иначе её ждет что-то ужасное. И не только её! Как же богата жизнь на непредсказуемые сюрпризы.
Перед глазами всплыло бледное, прозрачное личико Люси в обрамлении светлых вьющихся волос. Она тянула к ней свои худенькие руки: "Помоги!" И Вероника вмешалась, вернулась, хоть уже и уходила. Она помогла слепой девушке, привязалась к ней всей душой. Благодаря ей, в тот год не сошла с ума, не начала пить. Люси тратила свои душевные силы, избавляла от боли Веронику, слепая провидица всегда обещала ей счастье. Только, наверно, Люси совсем не провидица. Она просто больная девушка. Где же счастье? Вместо этого пришлось бежать, запутывать следы.
Скоро поезд, в котором едет Вероника по чужому паспорту, прибудет к месту назначения, в город П-в. Лишь бы все удалось, все получилось, как задумали. Лишь бы не заболели девочки. Глаза черноволосой, с короткой спортивной стрижкой, красивой, уверенной в себе женщины, лет тридцати, одетой в строгий темно-зеленый костюм, устремились на два маленьких кружевных кулька, что мирно спали под стук колес в просторной двухместной коляске, рассчитанной на близнецов. Две крошечные девочки. Одна её новорожденная дочь, Маруся, другой кулек - чужой ребенок, тоже девочка, Славочка, которую кормит грудью Вероника. А как иначе довезти грудного малыша до его родной матери, если не кормить его. Вероника одна заняла все двухместное купе. Она специально купила два билета, чтобы ехать без соседей. Да, пришлось потратить лишние деньги, но зато доехала спокойно. Скоро сходить. Она сейчас возьмет малышек на руки, кто-нибудь поможет ей вынести из поезда огромную сумку с пеленками и большую сложенную коляску, потом надо на перроне быстро разложить её, иначе девочки все руки оттянут. Они хоть и не тяжелые, но все равно трудно сразу двоих держать. Эх, надо было колыбельки вместо коляски купить. Ладно, поздно сожалеть. Сейчас Вероника будет разыгрывать из себя счастливую маму, что родила двойню. В П-ве её ждет подруга по несчастью - Майя. Она мать второй девочки - Ярославы. Вероника спасла их, мать и дочь, помогла им в трудное время. Теперь очередь Майки. Если все получится, Веронику найдут нескоро. Несколько лет ей удастся отвоевать у жизни. А там, глядишь, может, что успокоится, изменится. Не будет больше бояться Вероника Артура Переметьева, родного брата её покойного мужа Олега. А еще лучше было бы, если бы Артура пристрелили за эти годы, или он угодил за решетку. У Вероники нет доказательств. Но она точно знает, что Артур убил своего брата, Олега Переметьева, мужа Вероники. Из-за Артура скрывается Вероника, спасая свою новорожденную дочь. Артурчик не успокоится, пока малышка живет на этом свете.
Вера надела большие, в пол-лица, затемненные очки, повесила на плечо огромную сумку с пеленками, взяла на руки девочек, распахнула дверь своего купе. Трое военных мужчин, увидев Веру с детьми и сумкой, поспешили ей на помощь. Они ловко вытащили сначала коляску из вагона, потом сумку, взяли и детей на руки, один из них на перроне быстро разложил коляску, другой положил туда девочек, а первый галантно подал руку Веронике, помог ей сойти с высокой подножки поезда. Женщина поблагодарила их. Поезд пошел дальше.
Вера оглянулась. Слава Богу, Майка стояла в отдалении на перроне, встревоженная, напряженная. Но вот её лицо просияло. Она увидела знакомую фигуру. Бросилась к Веронике, что покатила ей навстречу коляску с детьми, нетерпеливо склонилась, жадными глазами вгляделась в дочь. Девочка мирно спала в коляске. Чистенькая, ухоженная, чмокала изредка соской.
--
Все в порядке, Майя, не дергайся, прорвемся, - сказала Вероника. - Нас здесь искать не будут. Я зарегистрировала наши билеты на самолет до Хабаровска, где, как ты говорила, живет твоя родная мать, сама же на поезде приехала сюда. Твой родственник-идиот не будет тебя здесь искать. Что с жильем? Где мы будем жить?
--
Плохо, - ответила Майя, опуская глаза. - В доме сестры, на который я надеялась, расположился её бывший муж с новой семьей. Откуда он взялся? Два года, пока болела Зина, о нем не было слышно. Я даже не стала туда заходить. Василий такой же мерзавец, как и Павел. Сестра умерла из-за него. Дом она завещала мне. Но я боюсь, что её благоверный может Павлу сообщить обо мне. Да и если бы пошла, муж Зины, скорее всего, не пустил бы меня даже на порог.
--
Ты поступила правильно, - поспешила успокоить подругу Вероника. - Со временем дом вернем тебе. А пока не стоит светиться.
--
Спасибо, - робко прошептала Майка. - Я боялась, что ты рассердишься. Я ведь обещала, что нам будет жилье.
--
Что от этого толку сердиться? Жилье все равно не появится? - грустно подвела итог Вероника, думая о гостинице, где, конечно же, запишут все данные по её паспорту. Без паспорта в гостиницу нельзя. Хотя можно опять воспользоваться паспортом покойной сестры Майки. Но это опасно. Майкина сестра долго жила в этом городе, среди работников гостиницы могут оказаться её знакомые, которые знают и об её смерти. Майка до сих пор не получила официальное свидетельство о смерти сестры. Этим и воспользовалась Вероника. Именно по паспорту покойной Майкиной сестры она сюда и приехала. Нет, в гостиницу нельзя.
--
В гостиницу мы не пойдем, - решительно сказала Вероника. - Будем снимать квартиру. Прямо сейчас и начнем искать жилье. Тебе удалось снять деньги с карточки?
--
Да. А знаешь, как было страшно. Но все прошло удачно. Я в З-жье сняла в нескольких банкоматах, как ты говорила по пятьдесят тысяч и сразу в тот день уехала сюда, в П-в. Вот ношу деньги с собой, даже сплю с ними, - она протянула небольшую потрепанную дамскую сумку.
--
Это хорошо, что мой счет был еще не заблокирован. На первое время нам хватит. Да, а сейчас придется с коляской идти на поиски квартиры... Надо местную газетку купить... Там должны быть объявления...
--
Вера, - робко перебила её подруга, - Вера, я кое-что нашла. Не лучший вариант, но другого пока нет. Может, ты не будешь сердиться? Здесь, на окраине города, живет одна очень состоятельная дама, правда, парализованная, у неё ноги не ходят; она искала себе сразу двух работниц: сиделку и домработницу. У неё никто долго не задерживается, говорят, невыносимый характер, мало платит. Она согласна взять нас на работу даже с маленькими детьми. Правда, платить будет копейки, но проживание в её доме, еда за её счет. Дом богатый, на окраине города, огромнейший забор вокруг, ничего не видно с дороги. Вер, я ведь дала согласие. За нас двоих. Ты уж иди в домработницы, а я буду сиделкой, горшки выносить, или наоборот. Как ты решишь. Я после семейства своего мужа вынесу все. Лишь бы меня не били и над дочкой не издевались.
--
А еще лучше не будем делиться, что и кому делать, - решительно улыбнулась Вера. - У нас ведь еще дети. Вдвоем и за детьми присмотрим, и с домом справимся, и с дамой. Приручим её. Еще наследство нам оставит. Едем.
Они взяли такси и направились в восточный район города, к богатым особнякам.
Майя уже была у богатой дамы своим человеком. Она позвонила в массивную калитку, послышался приятный грудной голос:
--
Кто там? Майечка, это ты?
Голос показался знакомым Вере.
--
Неужели обладательница такого красивого голоса может быть ведьмой? - подумала женщина, вспоминая, у какой актрисы она могла слышать подобные интонации.
--
Я, я, Майя, - ответила подруга.
--
Встретила сестру с детьми?
--
Встретила.
--
Заходите.
Отворилась массивная калитка, пропуская женщин с большой двухместной коляской. Вероника, когда закрылась за ней калитка, впервые почувствовала, что опасность немного отступила от неё, словно осталась там, за массивным забором. В это время заплакала Маруся, дочь Веры. Женщина наклонилась, успокаивая её. Дочка продолжала кукситься. Ей пора было кушать. Пришлось взять на руки. Когда женщина разогнулась от коляски, на неё смотрело в упор знакомое красивое женское лицо восточного типа, со следами усталости.
--
Андриана, Бог ты мой, это ты? - ошеломленно произнесла Вероника, глядя изумленными глазами на сидящую в инвалидном кресле женщину лет пятидесяти.
--
Да, это я, - несколько торжествующе произнесла черноглазая седая женщина. - Поистине, неисповедимы пути господни. Разве могла я подумать, что Вероника Переметьева войдет в мой дом? И не просто войдет, согласится стать служанкой, согласиться горшки за мной носить? Крепко генеральскую дочь прижало! Я тебя не сразу узнала. Ты теперь брюнетка, очки черные нацепила, нет твоей длинной потрясающей косы. А говорила: никогда не отрежешь. Ты и Олега на эту косу поймала. Ему всегда нравились длинноволосые и длинноногие блондинки.
--
Извини, Андриана! - решительно повернулась женщина. - Я уйду сейчас. Майечка, ты оставайся. Работай. Хватит с тебя мытарств. Андриана сумеет тебя защитить. Она сильная женщина. Ты не смотри, что она в коляске. Она любого оттреплет по первое число. Я пойду дальше одна. В этом доме вряд ли мне будут рады. Мне здесь нет места!
--
Стой, - привычные властные ноты прозвучали в голосе Андрианы. - Не смей уходить. Я тебя еще не отпустила. Ты же рвалась всегда поговорить со мной, особенно, когда я лежала по больницам. Сколько раз я тебя прогоняла?
--
Всегда прогоняла!
--
Правильно. Давай сейчас поговорим! Я теперь этого хочу!
Она пристально смотрела на молодую, красивую женщину, на плачущего в её руках ребенка. Вероника думала:
--
Донесешь Артуру, что я была здесь, я тебя загрызу. Приду ночью, днем, утром или вечером и загрызу, как волк собаку, удушу, убью, если что случиться с моей маленькой Марусей.
Она, занятая своими мыслями, не сразу услышала слова Андрианы:
--
Почему плачут дети? Почему вы их не успокоите? Что стоите, как истуканы?
Вера машинально отметила, что Славочка тоже залилась плачем, что застыла испуганная мать девочки. Да, нескоро она научится не бояться людей.
--
Девочкам есть пора, - робко пролепетала ничего не понимающая Майя. - Да и мокрые к тому же. Надо сменить пеленки.
--
Так покормите! Перепеленайте! Что стоите, как истуканы? Пройдите в дом, на кухню. Молоко у меня есть. Кашу сварите.
--
Нет, не надо каши, - быстро проговорила Майя. - Девочки на грудном вскармливании.
Майка схватила свою Славочку, отошла в сторону на скамейку, присела, все дни женщина сцеживала молоко, и сейчас переживала, как её девочка возьмет грудь. Ничего, взяла! Славочка вцепилась в сосок с жадностью, Майке даже стало больно. По худенькому лицу измученной женщины текли слезы. Но почему столько несчастий свалилось на неё в этой жизни. Будто Господь Бог задался целью не дать Майке покоя, уничтожить её и Славочку. Хорошо, что им встретилась Вероника, она сильная, решительная... Нет, Майка не останется без Веры, уйдет с ней. Без Веры страшно жить в этом мире. Вероника умная, знает, что делает, она первая, кто стал помогать Майке просто так, по-человечески. Хотя и проводник в вагоне, и врач, и, особенно, Люси тоже помогли просто по-человечески, один довез до города, второй взял в больницу без денег, стал лечить её девочку... А Люси просто спасла малышку от всех горестей. Перед глазами молодой женщины возникло мудрое лицо слепой провидицы Лейсе, её чуткие рки, гладящие ребенка... Люси очень помогла Славочке.
--
Что стоишь? - прикрикнула Андриана на застывшую Веронику. - Отдай ребенка Майке, пусть покормит.
--
Я сама могу покормить, - ответила женщина. - Зачем Майке-то? У меня есть молоко.
--
Тогда в чем дело? Чего стоишь? Я уже говорила, если надо, пройди в дом, на кухню...У меня есть хорошее деревенское молоко... Подогрей, кашу свари...Манную...
--
Нет, не надо молока. И в кухню я не пойду, я лучше здесь. В твоем доме мне нет места, - ответила Вероника, думая, что отсюда, с улицы, легче уйти. Не дай Боже, в доме Веронику запрут, вызовут Артура. И Маруся окажется на кладбище рядом с Олегом. Артур - подлец вселенского масштаба, разыграет похороны по всем нотам, рыдать будет, бросаться на могилу... Наверняка, когда хоронили Олега, стоял в глубокой задумчивости, сгорбившись, в глаза мыла пихнул, чтобы были видны следы слез. Извел Артур Олега. Очередь Вероники и Маруси - их он расчетливо и равнодушно пристрелит. Вероника давно ему мозолит глаза. Ведь не сдохнет сам от своих наркотиков, от СПИДа... Будь он трижды проклят...
Женщина предусмотрительно отошла к скамейке, что была поближе к калитке, присела и приложила девочку к груди. Та довольно зачмокала.
--
Вот так фокус, ты кормишь грудью? - несколько удивленно прокомментировала Андриана. - Это, выходит, твой ребенок? Ты сама родила?
--
Мой, - буркнула Вероника. - Я что родить не могла, по-твоему. Я все-таки женщина.
Андриана вдруг засмеялась, прямо закатилась, смех был добродушным и каким-то старушечьим.
--
Верка, ты их сделала! Ты их всех сделала! Всех Переметьевых! И Олега, и Артура! - Андриана прямо взвизгнула от смеха. - И их покойную дуру мамашу. Пусть перевернется в гробу старая ведьма!
Вероника непонимающе подняла голову. Андриана продолжала хохотать:
--
Только сама ничего не говори... Все равно правды не скажешь.
--
А чего тут говорить, вся правда здесь: вот я, вот Маруся, дочка...
--
Ты родила Олегу наследника. Ой, не могу... - стонала Андриана от смеха. - Исполнила мечту идиота. Продолжатель фамилии, наследник...
--
Пусть наследница, пусть девочка... И тебя Артур за это не прикончил?
--
Я, так думаю, собирался, - ответила Вероника. - Не успел. Я сбежала....Прямо из роддома... - и вдруг, заплакав, отчаянно заговорила: - Андриана, я виновата перед тобой. Я страшно виновата. Олег ушел от тебя ко мне... Я уйду от тебя, не останусь в твоем доме. Но об одном прошу, не сообщай Артуру, что видела меня здесь. Я сегодня же куда-нибудь уеду. Я знаю, тебе не за что любить меня. Но пожалей мою дочку, мою маленькую Марусю. На ней нет еще никаких грехов. Заклинаю тебя, молчи. Я уже ухожу.
Она решительно поднялась.
--
А я? - встала робко Майка. - Как же я? - слезы еще сильнее побежали по измученному бледному личику женщины.
--
Ты, Майечка, оставайся здесь. Зачем тебе мотаться за мной? Андриана поможет тебе, защитит от твоего садиста, - ответила Вероника.
--
Нет, я не оставлю тебя. Ты спасла нас, - всхлипнула Майка. - Я боюсь оставаться одна.
--
Вот что, девки, - прервал их властный голос Андрианы. - Обе остаетесь. А тебе, Верка, стыдно так обо мне думать. Андриана, первая жена Переметьева Олега, конечно, хорошая была сука, много наломала дров в этой жизни, но она никого не обрекала на смерть. Думаешь, я забыла, как ты, в свадебном платье, вытаскивала меня из горящей машины, когда этот придурок Артур орал, что сейчас она взорвется, и все мужики стояли, не двигаясь... Думаешь, я не знаю, почему мой муженек отвесил мне столь богатый куш после развода? Из всех сучек моего мужа ты самая порядочная была.
--
Я не сучка, - ответила Вероника.
--
Ага, - скептически заметила Андриана. - поэтому на твоих руках ребенок. Кстати, зря ты бежишь от Олега. Он поорал бы на тебя и простил. Я сколько раз ему изменяла, и все было ничего... Пока однажды тебя ему не подпихнули дуры мамаши, твоя и его... Олег тебя любил по-своему, ты была для него очередной игрушкой, дорогой игрушкой. Ему с тобой интересно было.
--
Я не от Олега бегу, - удивленно ответила Вера. - Почему ты так решила?
--
А ребенок? Девочка? Олег, я знаю, мечтал о детях, о сыне, но их у него не было... Да и в его возрасте уже глупо становится отцом...
--
Ты неправа, - прервала её Вероника. - Олег ждал девочку. Очень ждал. Он знал, что дочка будет. Голову даже потерял от радости.... Комнату малышке подготовил, чего только не напокупал! Но Олег умер в день рождения Маруси. От сердечного приступа. От радости этот приступ случился... хоть это и глупо звучит. В тот день он узнал о рождении дочери. Сердце его не выдержало эмоций. Так объяснил мне Артур, - глухо завершила женщина.
--
Вот оно что. Я не знала о смерти Олега. Пусть земля ему будет пухом, хоть и он тоже был порядочной скотиной, - погрустневшая Андриана смахнула слезу и перекрестилась. - А от кого ты бежишь тогда?
--
От того, от кого пряталась и ты, будучи женой Олега, - от его брата, Артура. Олег все состояние завещал будущей дочери. Артур остался ни с чем. Он нас убьет. Ему нужны деньги Переметьевых. Если нас с дочкой не станет, он остается единственным наследником.
--
Вот что, Верка, ты остаешься у меня, - решительно сказала Андриана. - Расскажешь все подробно. А что еще и Артуру нос натянула, без денег оставила, за это тебе отдельное спасибо. Он редкостная скотина! Ну что, девки, готовы прислуживать богатой капризной калеке? - женщина иронично и весело глянула на молодых мам.
Вероника молчала.
--
Верка, подумай хорошенько! - проговорила Андриана. - Мы друг друга не любили, особенно я тебя. Артурчику ни за что в голову не придет искать вторую жену Олега у первой. Так?
--
Так, - нехотя согласилась уставшая Вера. - Хотя я никогда не думала, люблю ли я тебя. Мне было все равно.
--
Оставайся, Вер, - неожиданно в голосе властной дамы заскользили просительные интонации. - Ты не представляешь, как мне здесь порой тоскливо. А у вас девочки. Ты же знаешь, я всегда хотела детей, да не судьба. И твоя Майка мне понравилась, по душе пришлась. Хорошая бабенка, честная.... Останься, Вер, хотя бы на ночь. Отдохни. Артуру я не буду звонить... Из-за этого гада я сижу в кресле третий год...Да и давай помянем Олега... Как его похоронили?
--
Не знаю. Я в этот день тайком ушла из роддома... Так что не хоронила я мужа, не поминала...
--
Ну так вот, приступайте к работе. Приготовьте поесть что-нибудь, водка у меня есть. Когда умер Олег-то?
Вера согласилась остаться на ночь в доме Андрианы. Почти всю ночь говорила Андриана с Вероникой. Та многое ей рассказала, но не все. Есть такое, что не положено никому знать.
--
Вот что, Верка, - сказала Андриана под утро. - Ты никуда не уйдешь. И мне одной скучно до чертиков в этом громадном доме, и тебе некуда деться. Останетесь с подругой со мной. Надеюсь, воровать не будете.
--
Не приучены вроде, - усмехнулась Вероника. - Да и немного денег у меня есть на первое время. У Майки ничего за душой... Зато душа какая верная...
Андриана продолжала развивать свои мысли:
--
Объявим всем моим знакомым, что ты моя племянница, приехала ко мне с севера, будешь ухаживать за парализованной теткой. Нет, лучше жить с теткой. Майка твоя пусть дом наш ведет, объявим её домработницей, ей я буду платить, а тебе нет, ты пойдешь работать. Профессия-то есть?
--
Учитель я.
--
Помню, помню, читала светские сплетни, - Андриана опять весело засмеялась. - "Жена олигарха пошла в учителя!" Как додумалась до такого?
--
Так ведь скучно было невыносимо, - ответила Вероника. - Только Олег не дал мне долго поработать!
--
Вот и сейчас, по осени пойдешь в школу учителем. Будешь сама себя содержать. Я буду платить только Майке. А ты, Верка, учись жить по средствам. Ведь пока Артур жив, ничего ты не получишь из денег Олега. Счета уже, небось, заблокированы.
--
Не знаю. Не проверяла и не буду! Мне от Артура ничего не надо, - ответила женщина. - Обойдусь.
--
Гордая, - внимательно смотрела на неё Андриана.
--
Нет, обычная. Боюсь я его до чертиков. Вдруг вычислит по банкомату, где я нахожусь.
Первая встреча с Никитой.
Вера сбежала из крупного города З-жье в отдаленный от него П-в. Её приютила Андриана, первая жена Олега Переметьева, ныне покойного мужа Вероники. Вот так судьба подшутила над этими женщинами, свела в трудный момент их жизни. Андриана, прикованная к инвалидному креслу после катастрофы, жила в родных местах - в далеком городе П-ве. Вероника когда-то бывала здесь в детстве, училась в одной из школ. Здесь она впервые увидела Никиту Колечкина. Единственную любовь своей жизни.
Не поддающиеся контролю воспоминания обступили женщину.
Очень давно.... В другой жизни...
В тот год отца Вероники Рычаговой направили служить в П-в. Мать брюзжала. Ей невозможно было угодить. Мамочке нужна была только Москва. Как отец жил со своей Дульцинеей, трудно сказать. Вероника часто теперь об этом думала. Они были абсолютно разные - её отец и мать. Отец был родом из семьи потомственных военных. Высокий, красивый, умный, интеллигентный, человек слова и чести. Он и сейчас такой. Годы не властны над ним. Всегда вежливый, предупредительный, обаятельный. Жесткий, требовательный, когда надо.
Мать родилась под Тамбовом в семье крикливой деревенской продавщицы Фроси Защекиной. Училась с двойки на тройку, но деньги хорошо считала, была бойкая, смазливая, сначала мечтала о сказочном принце, а после, как и мать, начала работать сельской продавщицей, просто о богатом муже. Мать устроила свою Дусю с четырнадцати лет ученицей в свой магазин. Это и стало бы потомственной профессией в фамилии Защекиных, если бы на уборочную с солдатами не приехал молодой лейтенант Богдан Рычагов. Жил он на квартире у Дусиной матери, иногда поглядывал на привлекательную, с пышными формами дочь хозяйки. Дело молодое, застала мать любимое семнадцатилетнее дитяти в одной постели с лейтенантиком. Но не стала поднимать шума. Умная была. Тайком назад выскочила мать, подумав:
- Молодец, Дуська. Женится теперь лейтенант, никуда не денется.
И никуда Богдан Рычагов не делся. Дуся забеременела с первого раза. Выхода не было - жениться пришлось лейтенанту. Сделал он предложение молоденькой продавщице сельского магазина Евдокии Ивановне Защекиной. Дуся приняла с огромной радостью. Сыграли крикливую купеческую свадьбу в деревне, два дня пил и ел весь околоток, и поехала Дуся с будущим мужем к месту службы. Ни дня больше не работала. И не стремилась. Сначала была беременна, потом дочь маленькая, а после должность мужа не позволяла Дусе трудиться. Подруг у неё не было. Евдокия считала себя возвышенной натурой, скрывала свое незаконченное школьное образование, но держала дом в чистоте и порядке, всегда на столе был вкусный обед. И Богдан Рычагов привык, даже полюбил свою Дусю. Офицерские жены в насмешку окрестили Евдокию Дульцинеей Тамбовской, потом слово "тамбовская" потерялось, осталась только Дульцинея. Деревенская продавщица не то, что не читала Сервантеса, она даже о Дон-Кихоте не слыхала, и приняла насмешку за комплимент. Стала всем представляться Дульцинеей. Окружающие сначала хихикали, потом привыкли и другого имени не произносили. А лейтенант Рычагов продолжал жить со своей Дусей. Никуда не денешься. У них была маленькая Вероника, Богдан очень любил свою дочь, он чувствовал себя счастливым отцом, глядя на маленькую девочку.
Вера росла любимицей отца. Дульцинея кормила, наряжала красивую дочку, хвасталась ею, гордилась, на этом её воспитание кончалось. Ни стишка, ни сказки не рассказала она дочке, потому что сама не знала. Отец же сначала читал детские книжки маленькому Верунчику, рассматривал с ней картинки, учил нехитрые детские стихи. Потом сам отвел в школу в первый класс, если было время, ходил на родительские собрания, проверял дневник, расписывался, следил за учебой, нанимал репетиторов, когда это требовалось. По редким свободным дням бегал зимой с дочкой на лыжах, летом купался в речке, ходил в походы. Он отвел дочь в секцию самбо. Так что Вероника могла постоять за себя. Отец научил её отлично стрелять, водить мотоцикл, даже брал на охоту. Но нечасто. Вера не давала стрелять в животных - она не терпела никакого насилия. Ей было жалко всех: и зайцев, и волков, и лося, на отстрел которого отец получил лицензию. Благодаря воспитанию отца, Вера не выросла избалованной генеральской дочкой. А вот мать стала изнеженной и важной генеральшей. Стала ездить по курортам, лечиться от несуществующих болезней, вести определенный образ жизни, который, по её представлениям, соответствовал статусу генеральской жены. Дульцинея считала, пора мужу проситься в Москву, генерал все-таки. А Рычагов все мотался по окраинам великой страны. Очень любили внучку дедушка с бабушкой - родители Богдана. Вера часто гостила у них, порой жила подолгу. Именно бабушка по отцовской линии сумела привить девочки все нужные для женщины качества.
В тот год, когда впервые встретились Никита и Вероника, полковник Рычагов служил в далеком П-ве. Вера пришла учиться в местную школу в восьмой класс. Высокая, хорошо одетая девочка с длинной русой косой, общительная, веселая, она сразу привлекла внимание не только одноклассников, но и старшеклассников. Никита Колечкин, красивый одиннадцатиклассник с интересным цветом волос, то ли рыжим, то ли золотистым, не раз засматривался на неё. Хотел предложить дружбу, но парнишку смущало то, что Вероника всего-навсего восьмиклассница. Веронике же льстили взгляды старшеклассника, его внимание.
В тот год стояла суровая зима. В городе топили плохо. Люди замерзали в своих квартирах. Очень было холодно в школе. Абсолютно лишенная каких-либо комплексов, не умеющая стесняться, Вероника как-то пришла на занятия в белых новых валенках, теплой мохеровой кофте и пушистой оренбургской шали. Все сидели на уроке в верхней одежде, а Вера раздетая. Шаль она не сняла, повязала на голову, как это делали бабушки: один конец обернула вокруг шеи, второй укрывал плечи, шаль была большая. Кто-то хихикал, кто-то ехидно назвал деревенщиной, девчонке было все равно. Она довольно улыбалась. Тепло и ладно. Классная руководительница, Инна Сергеевна, сказала:
--
Правильно, Вера, делаешь. Наша, настоящая русская девка. Зато не мерзнет. И писать удобно, не то что некоторым в шубах.
Веронике было тепло под пуховым платком. Мальчишки лезли к рослой красивой однокласснице, двусмысленно уговаривая дать погреться под шалью. Вере было все равно. Девчонка не боялась приставаний, если надо, отлетит любой - занятия самбо не прошли даром. Но, помня слова умного старого тренера, напрасно не хвасталась своими умениями, не применяла их. Девочка похихикивала и ничего не говорила. Когда кто-то из нахальных парней пытался залезть своими длинными руками под пуховую шаль явно с другой целью, Вера не успела дать сдачи, как учили её в секции самбо - вмешался Никита Колечкин. Прогнал самоуверенного юнца. "Не тронь", - скомандовал он и дал под зад пинка. Вера довольно улыбнулась. Но как следует девочка обратила внимание на рыжеволосого старшеклассника только на уроке.
Шел совместный урок. Кто-то из учителей заболел, и два класса посадили вместе в один кабинет. Одиннадцатый и восьмой. Вероника стреляла глазами в сторону старшеклассников, в том числе и на Никиту, и прослушала объяснение. И тут её Инна Сергеевна и вызвала к доске её. Вера мямлила что-то непонятное, в голове всплыли обрывки слов и фраз. На тройку девочка наговорила.
--
Оценка тебе понятна? - строго сдвинула брови учительница.
--
Понятна, - ответила, улыбаясь, девочка, - тройка, - и глянула из-под длинных ресниц на Колечкина.
--
Инна Сергеевна, не ставьте ей три, - неожиданно прозвучал голос Никиты. - Ей нельзя ставить три.
--
Не поняла, - нахмурилась учительница.
--
Не ставьте ей три, - повторил свою просьбу Никита, - четыре поставьте. Она же все-таки ответила.
В глазах Инны Сергеевны зажглись добрые огоньки, но она постаралась их пригасить. Оба класса с интересом следили за развивающимся диалогом.
--
Почему я не должна ставить Вере три? Объясни, Никита.
--
Не ставьте и все, - настойчиво гнул свою линию парнишка. - Ей нельзя ставить три.
Учительница почувствовала, что симпатии двух классов на стороне Вероники и Никиты. И все ждут небольшого чуда. Пусть строгая Инна Сергеевна совершит это чудо. И учительница сдалась, она поставила четыре. Все радостно загалдели, а озорная Вероника выкрикнула, вызвав взрыв доброго смеха:
--
Спасибо, Никитушка. Я так и быть, выйду за тебя замуж.
--
Когда? - деловито спросил здоровяк Никита.
--
Когда взрослой стану.
Никита тогда не знал, что этой шутке Веронику научил отец. Она часто смущала ей мальчишек. Стоило ей так сказать, и мальчишки отставали.
--
Я запомню, - пообещал Никита. - Смотри и ты не забудь!
Вера только блеснула глазами в ответ.
Но вот пробежал год. В сентябре не пришел в школу Никита, он поступил в финансово-экономический институт в другом городе. Не было осенью в этой п-вской школе и озорной Вероники. Отцу присвоили очередное звание и перекинули в Сибирь.
Дом Андрианы.
Вероника и Майка устроились на новом месте, в доме Переметьевой Андрианы.
Домом этот огромный особняк можно было назвать чисто условно. Это была целая усадьба, немного бестолковая, непродуманная. Владения Андрианы состояли из нескольких зданий с разным назначением. Самым большим был жилой дом. В нем было два верхних этажа, которые насчитывали семнадцать комнат плюс кухня и полуподвальные помещения. Олег Переметьев когда-то сделал свои первые капиталы здесь, в П-вской области. Он с юности отличался деловой хваткой. Стартовым капиталом он обязан был отцу своей первой жены Андрианы Орлецкой. Поэтому, когда Олег с ней развелся, то отдал бывшей жене этот дом, который был построен не только на его деньги, но и деньги тестя. Здесь Переметьев был когда-то счастлив с Андрианой. После аварии, в результате которой бывшая жена стала инвалидом, Олег платил большие алименты. И Андриана знала, что этими десятью тысячами долларов, что получает ежемесячно, она обязана второй, молодой жене Олега - Веронике. И разводом она ей тоже обязана. Олег бы никогда не ушел бы от Андрианы, несмотря на все её выходки, на их ссоры и проблемы, если бы ему не подсунули эту длинноногую красавицу - Веронику. Ну Олег-то понятно, польстился на красоту и молодость. А почему Верка согласилась стать его женой? Ведь умная всегда была девка. За богатством никогда не гналась. Андриана до сих пор ответа не знала.
Да, Веронике не нужны были большие деньги мужа, она отчаянно скучала после замужества, зато Олегу не давала соскучиться. Андриана первые годы после развода следила за новой семьей мужа, все ждала, когда Верка наставит рога Олегу, и его новая семья рухнет, но молодая жена была верна. И Андриана уже рассталась с надеждой дождаться часа своего торжества, как вдруг измученная, испуганная Верка появилась на её пороге с ребенком на руках. Андриана не чувствовала радости, наоборот, жалко стало молодую маму с прелестной малышкой на руках. Андриана просто приказала женщине остаться. Долг платежом красен. А Верке Андриана должна многое, потому что своей жизнью, пусть в инвалидном кресле, Андриана обязана второй жене Олега. Как это ни странно, но к Веронике Андриана, в принципе, относилась всегда хорошо, а вот бывшего мужа, его родственников ненавидела. Обидно все-таки было, что её променяли на молоденькую дурочку, так считала Андриана. Но молоденькая дурочка оказалась совсем не дурочкой. Она хорошо всем им насолила: и Олегу, и его покойной дуре-мамаше, а главное - гаденышу Артурчику. А вот Андриана не смогла противостоять этому подонку. Верка считает, что она виновата в том, что Олег бросил Андриану. Но это не так. Это все Артурчик, подлая душа. Андриана каждый вечер молится, чтобы черт побыстрее пришел по душу бывшего родственника. И если случай этому не посодействует, то женщина сама организует этот случай. Надо дождаться только подходящего момента. Что держало Андриану на этом свете после катастрофы? Лишь одно. Надо уничтожить Артура. Физически уничтожить!
Помимо жилого дома на огромной огороженной территории, что принадлежала Андриане, была построена неотапливаемая летняя кухня с настоящей русской печкой - каприз Олега. Когда была жива его бабушка, она, приезжая к внуку, пекла настоящие хлеба в русской печке. Это было что-то невероятно вкусное. Андриана помнит до сих пор. Но бабушка давно умерла. В летнюю кухню втиснули газовую плиту, но не пользовались её. Андриане вполне хватало кухни в большом доме, даже много было. Огромный дом был страшно пустым, хозяйка его страшно одинока. Друзей у неё здесь не было. Только раз в неделю заезжал Маркин, фермер, привозил молоко. И то он вечно спешил. Чуток поговорит и дальше. На базар. Там у него основная работа. Да еще дома. Хороший мужик. А сосед Сыромятников бывал два раза в год у Андрианы: когда приезжал сюда, на дачу, и когда уезжал. Скучно! Невыносимо скучно!
Стоял на территории усадьбы еще один небольшой домишко, неизвестно для каких целей построенный. Андриана старомодно называла его флигелем. И там так никто никогда и не жил. Туда запихнули старую мебель. Жалко было выбросить.
В уголке под стройными соснами приютилась баня. Ей тоже не пользовались. За баней начинался сад. Росли яблони, груши, вишни, сливы. Несколько кустов смородины и крыжовника. Была грядка с клубникой, но заросла, одичала, как и весь сад. Кусты сирени и черемухи разрослись в беспорядке, скрывая под собой скамейки, которые никто так и не убрал на зиму, они все облезли, облупились. Траву на газонах косили редко, всюду пышно кустились одуванчики. Вплотную к дому прилегал гараж, где пылилась машина. Андриана не умела водить. Шофера так и не нашла. Все это хозяйство надо полоть, мыть, убирать, следить. Как со всем справиться? Были бы ноги! Да и зачем это все Андриане? Ни на что глаза не смотрят. Детей у неё нет. Одной и есть не хочется. Так что-нибудь поклюет женщина и достаточно. Андриана очень сильно страдала от одиночества. Но мать и отец давно умерли, детей Бог не дал, других родственников не было. Отец был один у родителей, у мамы где-то далеко была сестра, но они никогда не общались. Не знала Андриана никого из её родственников.
С прислугой Андриане не везло в последнее время. У неё долго жила и помогала одна старая женщина, тетка Майки (Майка не знает об этом). Но Фиса умерла год назад. Потом работала сестра Майки, Зина, но ей муж не дал работать здесь, приходил, скандалил. Зину пришлось уволить. Зря. Надо было оставить, может, удалось бы спасти женщину. А так кончилось все плохо. Как-то муж избил Зину до потери сознания. Пришедшая в себя женщина тихонько ушла из дома. От отчаяния постучалась в калитку Андрианы. Андриана пустила Зину, вызвала наряд милиции, но Василия, её мужа, уже не нашли. Тот проспался, струсил, куда-то скрылся. У Зины к вечеру началось сильное кровотечение. Андриана вызвала скорую. Неделю лежала в местной больнице женщина. Никакое лечение не помогало. Решили удалить матку. Разрезали и тут же зашили. Рак! Андриана отправила бывшую прислугу в онкологический диспансер, оплатила лечение Зины, но было поздно. Зина умерла. Похоронила её на местном кладбище та же Андриана. Без документов. Они были у младшей сестры - Майи. Почему в те дни не появилась Майка, Андриана не знала. Предполагала, что могли не отпустить родственники мужа. Сестре Зины жилось еще хуже, чем ей самой.
После Зины работницы менялись каждый месяц. Одна воровала, вторая откровенно хамила Андриане, сидящей в инвалидном кресле. Третья падала в обмороки, требовала помощи от Андрианы. Никто не задержался в доме надолго. Пошли слухи, что на Андриану не угодишь. Была приходящая прислуга, готовила из рук вон плохо, дом зарос грязью. Андриана на неё раскричалась, та в ответ заявила, что хозяйка еще пожалеет о своих словах, ноги ей целовать будет, умоляя вернуться, и ушла. Совсем плохо пришлось бы больной женщине - уже два дня она была одна, справлялась, как умела, порой взвывала от своей беспомощности, как вдруг в её калитку несмело постучала худенькая женщина. Это была Майка. Андриана сразу догадалась - сестры были очень похожи. Андриана думала, что Майка пришла узнать, где похоронена сестра, но вскоре поняла, что это не так. Испуганная девушка робко просилась работать, она все умеет, она сильная, согласна на любую зарплату, только у неё грудной ребенок и еще сестра, тоже с маленьким ребенком. Хозяйке нужны домработница и сиделка, так написано в объявлении, они согласны за самую небольшую зарплату, даже без выходных, только пусть их возьмут. А дети мешать не будут. Майка держалась робко, в глазах застыло загнанное выражение и вечный испуг. Андриана вспомнила, что рассказывала Зина про сестру, про её тоже нелегкое житье-бытье. Сидящая в инвалидной коляске хозяйка осторожно расспросила молодую женщину и поняла, что Майя будет хорошо работать, землю зубами грызть, что она честная женщина, что сейчас в очень трудной ситуации и согласится на любые условия. Но что у Майки оказалось еще какая-то сестра, и у обеих - грудные дети - это было новостью. Хотя, может, поэтому и не было Майки на похоронах Зины, подумала Андриана, рожала, наверно, в эти дни. С другой стороны, Зина успела передать сестре завещание и свой паспорт. Ведь пришлось похоронить Зину без свидетельства о смерти... Ладно, Андриана после со всем разберется.
А сейчас она рискнула, согласилась принять двух женщин за одну зарплату. С какой огромной радостью и облегчением Майя согласилась! Вот уже неделю она жила у Андрианы, драила дом, вылизывая все углы, готовила незамысловатую пищу, благодарно глядела на свою работодательницу. Хозяйка благословляла небо, что привело Майю в её дом. Девушка была тихая, скромная, трудолюбивая, но уж очень робкая. Даже говорить боялась. Слова лишнего о своей жизни не сказала, как ни пыталась вытянуть из неё Андриана. С опаской хозяйка ждала Майкину сестру и детей. И вот приехала сестра. С детьми. Каково же было удивление Андрианы, когда в сестре Майки она узнала свою счастливую соперницу - Веронику. Андриана сначала зло обрадовалась: не все коту масленица, плохо стало и Веронике, наверно, Олег еще одну дурочку, моложе Верки, нашел. Но когда Вера стала кормить грудью ребенка, то Андриана поняла, здесь что-то другое. А потом вторая жена Переметьева сказала, что её девочка - дочь Олега, а Олег скоропостижно умер, Андриане стало понятно все. Не обошлось без гадостливого братца. Артурчик ни за что не отдаст деньги Олега. Верке не на что надеяться. И правильно сделала женщина, что сбежала, Артурчик бы просто убил её и ребенка. Как пытался убить Андриану, не просто убить, а растоптать, унизить, раздавить. Так что, с одной стороны, спасибо Веронике, благодаря ей, удалось уйти Андриане из дома Переметьевых, сама бы она никогда не решилась. А Верке, если подумать, еще хуже, чем Андриане. Андриане, по крайней мере, та же самая Верка заставила Олега платить огромные алименты, и у неё есть дом. Артур же не даст Верке ни копейки, жилья тоже лишит. Плевать ему, что по завещанию Маруся, дочь Веры, - наследница всех денег Олега Переметьева. Его брат найдет способ, чтобы лишить их наследства. Молодец Верка, что натянула им всем нос и сбежала. Пусть остается у Андрианы. Артур сюда не сунется. Он не будет здесь искать вторую жену брата, потому что не любит встречаться с первой. Пусть Вера живет здесь. Все наладится. Андриана спасет девчонок, но и Артуру отомстит. Без Олега это легче будет. Да и скука с приходом Верки и Майки куда-то сразу сгинула. Как говорил Олег: с его второй женой не соскучишься. Андриана задумала огромную игру. Она должна выиграть. Верка - пешка в этой игре, но она об этом не знает.
Глава 4.
Отдохнув один денек, молодые женщины взялись за работу. Стоял конец апреля. Погода не подчинялась синоптикам и многолетним наблюдениям. Воздух прогрелся до двадцати градусов. Майка драила летнюю кухню и одновременно готовила там обед. Верка, вооружившись пилой и секатором, приводила в порядок распускающийся сад. Андриана сидела возле дома, караулила коляску со спящими девочками. Впервые за много скучных дней и бессонных ночей Андриана чувствовала себя нужной. Крошечные девочки сладко сопели розовыми носиками. Довольная Андриана то напевала песенку, то разговаривала с малышками.
--
Кто это у нас проснулся? Славочка. Не надо плакать. Марусю разбудишь. И маму не будем твою звать. Дай я тебя проверю. Сухая Славочка. Сейчас бабушка Ара покачает девочек, песенку им споет. Они еще поспят. Баю-баюшки баю, не ложитесь на краю....
Майка без конца выглядывала, беспокоилась за малышей. Верка была сдержанней, маячила вдали среди деревьев. Стаскивала спиленные ветви в огромный костер. Зажгла, потянуло запахом дыма.
--
Как хорошо! - думала Андриана.
А вот обе женщины появились одновременно. Надо было покормить малышек, перепеленать. После Майя быстро накрыла стол для Андрианы. Та тоже что-то захотела есть. У Андрианы вообще почему-то улучшился аппетит.
--
Вот что, девки, надо и вам подкрепиться, - сказала она. - Есть будем вместе. Майка, поставь еще тарелки. Садитесь, чего стоите. Мне в одиночестве кусок в горло не полезет. Для одной меня, Майка, больше не накрывай.
--
Как так? - удивилась Майя.
Вера промолчала. Все правильно. И хоть сваренный суп был самый простой, Андриана поела с аппетитом.
Жизнь беглянок наладилась. Соседи считали, что Вероника - племянница Андрианы. Майка - домработница с двумя детьми. Андриана привязалась к детям. Именно она, узнав, что детей еще не крестили, вызвалась быть у них крестной матерью. Майка с радостью согласилась. Вера замялась.
--
Верка, почему ты не хочешь, чтобы я была крестной матерью у твоей Маруськи?
Та молчала. Она не могла нарушить слова, данного ей Люси. Крестной матерью должна стать верная Нанка, старшая сестра слепой провидицы, она помогла спастись Вере. Но с Наной нельзя сейчас никак встречаться. Значит, крещение Маруси придется отложить.
--
Что молчишь? - допытывалась женщина. - Боишься?
--
Боюсь, - нехотя ответила Вера.
--
Может ты и права. Не стоит светиться. Но в доме не просидишь всю жизнь.
--
Не просидишь, - согласилась Вера.
--
А давай в церковь не пойдем. Дома окрестим, - осенила Андриану мысль. - Я позову знакомого батюшку. Он обряд на дому проведет.
--
Хорошо, - скупо обронила Вера.
Но согласия, чтобы крестной матерью была Андриана, так и не последовало. Приглашенный батюшка крестил только одну девочку. Лицо Андрианы, державшей на руках малышку, сияло неподдельной радостью. Она думала:
- Вот и появились у меня настоящие родственники. Ведь по церковным канонам это сильнее, чем кровное родство. Живи спокойно, малышка, твоя крестная мама на твоей теперь защите. Ты - моя наследница. А Маруська и так богатая.
Женщины старались сделать буквально все сами. Грех было жаловаться на них Андриане, но все они очень уставали. Огромный дом, двор, сад - все требовало внимания, силы и мужских рук. Особенно уставала Вера. Майка была привычная к физической работе, но Вера не давала себе поблажки, работала наравне с подругой. Кроме того, получилось так, что все решения стала принимать Вера: она думала, что и как сделать. Андриана с удовольствием уступила ей эту роль. Женщине больше нравилось находиться возле коляски или кроватки, следить за малышками, говорить с ними, восхищаться их первыми достижениями, она научилась пеленать, потребовала, чтобы для этого ей поставили низкий журнальный столик. А то бабушке каждый раз надо звать мамок, а так она на коляске подъедет, сама развернет и завернет девочек. Словом, Андриана стала нянькой. А мамки пусть делают, что хотят. Зоркий глаз Вероники видит сразу все недоделки, баба она практичная, сама все решит, сама все устранит. Майка уют все наводит, то салфеточка, то слоник появится на каминной полке, то ваза с цветами. А Андриана за день нанянчится, вечером в девять уже засыпает вместе с малышками. И спит всю ночь, хоть стреляй из пушек. И бессонницы никакой! Вот только обездвиженные ноги побаливают.
Вера очень уставала. Днем выматывалась, латая прорехи в доме: то крыша потекла, то вода в подвале появилась, то дырка в заборе. Надо было искать мастеров, исправлять все. Маруся плохо спала по ночам. Женщина не высыпалась, сильно похудела, переживала, вдруг молоко пропадет. Майя успокаивала: "Я буду кормить. У меня всегда молока много". Улыбалась грустно Вера на слова подруги, а Андриана кричала: "Есть надо больше тебе, Верка, тогда и о молоке думать не надо. Вон Майка всегда деревенское молоко пьет и супа ест большую тарелку, а только поклюешь слегка, а молоко лишь в чай добавляешь..."
Андриана покричала, покричала и стала думать о стороже или садовнике. Похудевшая Вера возражала: " Мы сами справимся". Они и Майка пропололи рядки с клубникой, даже вскопали несколько грядок и посадили кое-какие овощи. И все же Андриана не отступала от мысли нанять еще одного работника. Но постепенно и этот организационный вопрос свалился на Веру, она обладала хорошей практической хваткой, брать абы кого не хотела, местные пьющие аборигены её в качестве постоянного работника не устраивали. К одноразовым их услугам Вера частенько прибегала: то мусор надо вывезти, то забор починить. Платила хорошо, но ни разу не дала денег просто так. Андриана не уставала смеяться: заходит местный алкаш, трезвый еще с утра, кланяется:
--
Денег нет, - отвечает первой Вера вместо приветствия.
И ни за что не давала, как её ни уверяли, что отработают. Робкая Майка как-то без Вероники расплатилась раньше времени с двумя маргиналами, что латали забор, так те сразу скрылись. Пока не пропили все, не пришли. Майка боялась сказать Вере, когда та удивлялась, почему работники сбежали. А Андриана потихоньку хихикала. Жизнь её с появлением этих женщин стала намного интереснее.
Вера, хоть и похудела, но в душе стала успокаиваться. Она осмелилась и начала появляться в городе. "Вышла в свет", - смеялась Андриана. Вернее, выехала. Вероника вспомнила о своих водительских правах, нашла механика, он наладил машину Андрианы. Получив доверенность на управление машины, Вера села за руль. Теперь больница не была проблемой ни для Андрианы, ни для маленьких Славы и Марии.
Глава 5
В конце июня о себе напомнил Артурчик. Андриане на её счет не поступила очередная сумма денег. В июле и августе денег тоже не было. Андриана набрала номер офиса покойного Олега, попросила соединить её с главным бухгалтером. Ей ответили, что это распоряжение Артура Сергеевича, он своей властью отменил алименты. Сам Артур отказался говорить с бывшей невесткой по телефону, все за него решал его заместитель.
--
Мне надо самой туда ехать, - решительно сказала Андриана.
--
Как ты поедешь? - спросила Вероника. - Ведь ты прикована к креслу.
--
Доеду. Нужен сопровождающий.
--
Мне нельзя, - угрюмо ответила Вероника.
--
Все так, Верка. Поэтому повезет меня Майка. Ты останешься с детьми. Меня, ты знаешь, просто так не растопчешь. И Артур это знает.
--
Почему же ты отпустила в свое время Олега? - осмелилась спросить Вера.
--
А может, он не нужен был мне сам? - засмеялась Андриана.
--
Почему тогда в день нашей свадьбы ты врезалась в дерево?
--
Только не думай, что я специально сделала. Это негодяй Артур устроил. Тормоза отказали. У меня хоть доказательств нет, но я уверена в том, что Артур причастен. Не трусь, Верка! Справимся. Что-нибудь да привезу я. А не привезу, так хоть немного настроение гаденышу испорчу.
--
А может, ну его этого Артура. Я пойду работать. Проживем, Ара.
--
Нет, - засмеялась первая жена Олега. - Я просто так не сдаюсь. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Дай я нервы Артуру хоть немного попорчу.
--
Артурчик - страшная гадость, - напомнила вторая жена Олега. - Он уже не гаденыш. А гадина, огромная. Аспид.
--
Кому ты говоришь? - горько засмеялась Андриана. - Ты забыла, что я пятнадцать лет прожила в этом гадюшнике. Побольше, чем ты. И причем с мамочкой!
--
Я намного меньше, - откликнулась Вера. - И без мамочки! Но зато я её похоронила. Олега утешала...
--
Счастливая! - с насмешкой откликнулась Андриана. - А кто Артурчика утешил?
Вера замялась.
--
Говори, говори, - подбодрила Андриана. - В постель свою его, такого несчастного, пустила?
--
Бог с тобой, - Вера даже перекрестилась. - На это Артур уже к тому времени не претендовал. Отучила.
--
А кто же его утешил? Знаешь ведь. Не скрывай.
--
Да была одна сука, еле выгнала, - грубо и нехотя ответила Вероника.
--
Скажи, не томи.
И Вера сказала, Андриана брезгливо отряхнулась, потом сказала:
--
Верка, мне тебя жалко!
Поездка была неудачная. Артур наотрез отказался содержать Андриану.
--
Ты мне не была женой. Я тебе ничего не должен, - заявил он. - А Верка пропала в неизвестном направлении.
--
С твоей помощью, - язвительно поддакнула Андриана. - Рад, небось, выше крыши. Ты не закопал её случайно рядом с Олегом.
Артур не ответил. Андриана вспомнила о документах, подтверждающих её право на ежемесячные выплаты. Новый управляющий нашел их и принес в дом хозяина. Артур не утруждал себя пребыванием на рабочем месте. Только вместо десяти тысяч долларов там, в бумагах, значилась пять тысяч в рублях. Гадостно засмеялся Артур и подмигнул управляющему: "Тебе, Арка, хватит. Старики мало едят! Транспорт у тебя есть". Он показал на инвалидную коляску. Андриана зло сказала:
--
Отольются когда-нибудь тебе мои слезы. Никогда не поверю, что Олег оставил все тебе.
--
А даже если и не мне. Верки-дуры и её писклявки нигде нет. А появится, заставлю отказаться от всего, иначе её пащенок быстро с жизнью расстанется. Да и кроме того, опекуном я назначен. Так что пока Верка скрывается, пока её пискушка подрастет, я буду распоряжаться денежками, все моим станет.
--
Что-то ты смелый со мной стал, - усмехнулась Андриана. - А помнишь, одна слепая девушка тебе смерть предсказала от моей руки. Ты тогда месяц ко мне боялся подойти. Не забудь, я все еще жива.
--
Ты сидишь в инвалидном кресле. Слепая - душевнобольная дура. Мало ли что ей почудится. Она мне смерть от тебя пророчила. Вместо этого Олег из-за Верки убрался на тот свет.
--
Не поняла. При чем тут Верка?
--
От радости Олежек помер, - цинично пояснил Артур, - у него, наконец-то, сопливый выродок появился.
Андриана вспомнила ясные глазки Маруси, её круглые щечки с ямочками и сказала:
--
Выродок среди Переметьевых один. Это ты.
--
Арка, не забывайся...
--
Артур Васильевич, - в комнату забежала бойкая черноглазая служанка, незнакомая Андриане. - Там опять ваша, эта Мариночка. Грозится выбросить все вещи Вероники Богдановны. Они малы ей. Что делать-то?
--
Возьми себе... Э, нет, погоди, - переменил решение Артур, - это жирно тебе будет. И так хорошо воруешь.
--
Обижаете, - опустила хитрые глаза служанка.
А Артура неожиданно осенила мысль.
--
Слышь, Андриана. Ты тоже ненавидела Верку. Забирай её шмотки. А что? Они приличные, дорогие. Продашь. Это тебе единовременное пособие. Там хорошая сумма набежит. Верка приползет сюда когда-нибудь, а ничего нет. Я знаю, ей Нанка потихоньку таскает куда-то. Прослежу когда-нибудь. А тебе на полгода хватит, если экономить будешь, - захохотал довольный выдумкой Артур.
--
Артурчик, я ведь сука, ты знаешь, - сказала Андриана. - Заберу ведь. Ты дал слово. Не нарушишь?
--
Не нарушу, - самодовольно ухмыльнулся мужчина.
--
Все Веркино имущество можно взять?
--
Все! Кроме недвижимого. Его я заберу.
--
И драгоценности тоже давай. Я не откажусь!
--
А их нет, - зло ответил Артур. - Успела Верка заграбастать. То-то я смотрю, как ты засуетилась, обрадовалась. Тряпками обойдешься.
Андриана забрала буквально все: не только платья, юбки, костюмы, шубы, но даже и белье. Опустошила комоды на совесть. Служанка недовольно фырчала, пыталась что-то спрятать. Но Андриана была когда-то хозяйкой этого дома. Она знала все укромные места. Под её присмотром Майка робко складывала все в коробки. А вот денег больше пяти тысяч рублей в месяц Андриана не выторговывала. Управляющий новый не дал. Он вызвал у Андрианы двоякие чувства. Вроде умный, симпатичный, хоть и рыжий. А как заупрямился! Айсберг, не сдвинешь, и своего не упустит. Андриана, в конце концов, махнула рукой и уехала. Она сидела в нанятой машине, набитой тряпками Вероники и думала:
--
Дурак ты, Артурчик, что подпустил этого рыжего махинатора ко всем делам. Нутром чувствую - сам вскоре без всего останешься. Все твоему рыжему управляющему перейдет.
Потом женщина вспомнила про вещи Веры, довольно ухмыльнулась:
--
Ну, Верка в школе своей лучше всех будет теперь одета. Придется ей идти работать. А кстати, надо её про драгоценности спросить. Что-то я не видела их у неё. Она и Майка фактически голые ко мне пришли. Все богатство, что на них было. Правда, у Верки была кругленькая сумма, но она все тратила на детей, да и последние два месяца жили на её деньги, - потом перевела глаза на бессловесную Майку и в задумчивости произнесла: - Что-то вещей очень много. Как мне казалось, меньше коробок было.
--
И мне показалось, что меньше, - подтвердила Майя.
Андриана была права в своих подозрениях. Артуру так понравилась придуманная им шутка, что он решил продолжить. Зашел в детскую, где его Мариночка сидела на детском диванчике и недовольно смотрела на игрушки, купленные для еще не родившейся дочери Олегом. И вдруг Артура пронзила, как он считал, гениальная мысль. Надо поиздеваться в очередной разок над Андрианой. Эта сука хоть и боялась его, не орала и не дралась, как Верка, но иногда ябедничала Олегу. А теперь Артур опять поиздевается над ней. Некому жаловаться. Мужчина приказал сложить пачки памперсов в коробку, написал записку: "Андриана, это тебе в твоем положении очень нужно!" - и довольно захохотал. Мариночка, когда поняла, в чем дело, предложила упаковать и пеленки. И это было сделано. В пакет с пеленками последовала другая записка: "Это тебе на ночь, чтобы не тратилась на простыни, вдруг описаешься! Цени мою щедрость". А потом, вспомнив, как Андриана мечтала о ребенке, Артур приказал Мариночке сложить и игрушки. "Это тебе, моя ненаглядная бывшая невестка, чтобы ты играла с ними вместо детей" - сочинил он. Глянув на остатки детских вещей, Артур сказал любовнице:
--
Сваливай и их. Все равно выбрасывать. Пусть Андриана со своей тихоней служанкой прет. Зато мы комнату освободим. Устроим здесь праздник секса.
Марина быстро все исполнила. Записку накарябала сама: "Будешь играть, кукол наряжать. Развлекайся, убогая".
Оба довольные, уложили пакеты с детскими вещами в три коробки и отправили с Андрианой. У Артура было превосходное настроение. Уложив Мариночку прямо на полу в опустошенной комнате, он занялся с ней любовью.
Глава 6.
Никита.
Вера исчезла после родов ровно через неделю. В день похорон мужа. Она не зашла в свой дом, не проводила в последний путь Олега, ни разу не была на его могиле. Это известно точно. Уже несколько месяцев человек Никиты следит за кладбищем. Все напрасно. Там бывал Артур, установили памятник, приезжали знакомые Олега, только Вероника не появлялась. Из роддома женщина с грудным ребенком была выписана в день похорон своего мужа, Олега Переметьева. Её сразу планировали отвезти на отпевание, потом на похороны. Артур не хотел даже слышать, что Вера слаба после родов, что ребенок совсем маленький, несколько дней от роду, что может заболеть. Младший брат Олега твердил с иудушкиным видом, с траурной миной: "Жена и дочь должны проводить моего брата в последний путь". И гадостливо улыбался и потирал руки. Поэтому Никита решил не отходить от него, быть рядом с Артуром и Верой. Но женщина не дождалась приезда Никиты и Артура. К роддому подъехало такси. Женщина с грудным ребенком на руках доехала до ближайшей станции метро, спустилась вниз, под землю. Больше её никто не видел. Ни её, ни ребенка. Это все, что удалось установить нанятым детективам. Что же, надо признать, Вера все правильно рассчитала. Никто не ожидал, что для побега она выберет этот день, опередив всего на два часа Артура.
Когда за Вероникой в роддом приехали Артур с Никитой, чтобы отвезти на отпевание, то оказалось, её уже там нет. Артур со зла хотел забрать ребенка, но Вера, которая скандалила во время беременности, в открытую всем говорила, что ей дети не нужны, ребенка в роддоме не бросила. Теперь-то Никита понимает, когда Вероника кричала мужу, что в её планы дети не входили, что рожать она все равно не будет, кормить тоже не будет, уже тогда женщина сражалась за жизнь своей малышки, притупляя бдительность Артура, который поверил в искренность этих слов. Но даже Артур не мог подумать, что Вера исчезнет в день отпевания, не будет присутствовать на похоронах мужа. Для неё вопросы семьи всегда были святы. Да и жила она с Олегом Переметьевым вполне мирно. Не совсем понятная женская логика.
Никита вспомнил неожиданную встречу с Верой, после которой он стал первым помощником у Олега Переметьева, а после его смерти - у Артура.
Вера была в тот день расстроена... что там расстроена, убита свалившимися на неё проблемами и подозрениями в адрес мужа. Она была совсем не похожа на ту светлую, искрящуюся радостью девушку, которую мужчина любил уже долгие годы и которую дважды терял. Никита спросил, почему Вероника не уйдет от мужа.
--
Я хотела, даже решилась... Но сейчас передумала, мне надо выполнить еще одно дело, - ответила грустная Вера.
--
Какое?
--
Я не могу тебе сказать, после когда-нибудь расскажу. Я пока останусь с Олегом.
--
Ты боишься потерять деньги, хорошее положение в обществе? - спросил не поверивший ей мужчина.
--
Нет, и ты это знаешь, - ответила Вера. - Деньги не играют решающей роли в моей жизни. Я умею обходиться малым.
--
Тогда что? - Никита целовал эту всегда нравившуюся женщину, и она его целовала в те мгновения. Им так хорошо было вдвоем в те короткие три дня, что они провели вместе благодаря случаю.
--
Не спрашивай, все равно не скажу. Кроме всего прочего, я обещала Олегу, что буду верна ему, - ответила Вероника.
--
Но ты же со мной в одной постели уже лежишь.
--
Сегодня мне все можно. Сегодня Олег пытался меня убить.
--
И ты к нему вернешься?
--
Да.
--
Зачем?
--
Не надо говорить обо мне. Не надо об Олеге. Давай лучше о тебе. Тебя разорил мой муж. Я хочу помочь тебе. Устройся к нему на фирму "Северные зори". Олег тебя возьмет. У Переметьева чутье на хороших толковых работников. Стань для Олега незаменимым человеком. Ты умный, у тебя получится. Тогда ты сумеешь вернуть свои деньги. Олегу требуется опытный человек, я знаю. Его надежный помощник, его вторая рука, Петр Федорчук заболел раком. Его дни сочтены. Олег ищет опытного человека на его место.
Она замолчала. Продолжил Никита.
--
Я стану незаменимым, я верну деньги, буду богатым. Для чего это тебе надо? Ты хочешь отобрать деньги мужа. Так?
--
Ты ничего не понял. Не так, - она сердито отвернулась.
--
Вер, ты мужа любишь? - он обнял её плечи и поцеловал женщину.
--
Не знаю, - откликнулась не сразу Вероника. - Иногда казалось, люблю. А может, просто благодарна. Сама не знаю. До сегодняшнего дня я не видела от Олега ничего плохого. Может, не он виноват во взрыве. Я должна в этом разобраться. Поэтому я остаюсь с мужем. И еще я должна исправить то, что натворили Олег и Артурчик по отношению к тебе. А теперь уходи. Тебе пора. Завтра Олег явится сюда. Ему ни к чему знать, что мы знакомы. Ты хороший специалист. Я сделаю так - Олег тебя примет к себе на работу. Стань у него правой рукой и верни свои деньги. Пожалуйста, сделай так, как я тебя прошу. И вот еще...
Никита послушался её. Но не сказал, что очень её любит, по-прежнему любит. Не спросил, любит ли она его. А зачем? Ведь Вероника была рядом, в одной постели с ним, обнимала его. Она была удивительно нежной, не от одной женщины Никита не видел столько ласки. Сколько раз он пытался сказать, как сильно любит её, что хочет прожить всю жизнь с ней, но судьба была против них. И они расставались. Трижды расставались. В ту последнюю ночь, которую они провели на Вериной даче, Никита еще надеялся, что он уведет Веру от Олега Переметьева. Только поэтому он пошел работать на фирму "Северные зори". Так он хоть иногда надеялся её видеть. Но от встреч пришлось отказаться и от надежд на счастье тоже.
Все вышло так, как и предсказывала Вера. Никиту приняли на работу в фирму "Северные зори". Он стал правой рукой Олега и другом Артура. Артур, по крайней мере, в это верил. Как всегда, мужчину передернуло при воспоминании об этом подонке. Но кто мог предположить, что Вера забеременеет и решится родить наследника своему немолодому мужу. Тогда Никита решил, что это и есть то дело, из-за которого Вера отказалась уходить от мужа, Никита потерял малейшую надежду быть с любимой женщиной вместе. Но еще меньше все ожидали, что жесткий, уравновешенный Олег Переметьев, узнав о рождении дочери, начнет так бешено гулять, так напьется, что у него остановится сердце.
Никита вспомнил странную реакцию Артура на смерть брата. Тот на другой день плотоядно потирал руки, улыбался и что-то шептал. Никита все же услышал эти слова: "Все, Верка-сучка, конец Олегу и тебе конец! Все мое будет. Грудные дети часто умирают. Иногда по вине матери" Обеспокоенный этими словами, Никита не отходил от "своего друга" Артура все дни до похорон, пока Вера была в роддоме. Следил, чтобы Артур без него ничего не предпринял бы против женщины и её ребенка. Поэтому ни разу не навестил Веронику в больнице. Боялся вызвать подозрения Артура. Никита не знал, кому можно доверять в окружении покойного Олега и Веры. Сам мужчина был предельно осторожен. Но Веру он все-таки упустил. Она исчезла, растворилась, сгинула, спустившись под землю. Иногда приходила мысль: неужели Артур опередил "своего друга" Никиту, и нет больше ни Веры, ни маленькой девочки, которую даже никто и не видел. Нет, это не так. Артур же продолжает поиски женщины, а Никита искусно их запутывает. Зачем младшему брату Олега искать Веру, если она мертва? Вот такой мыслью пытался успокоить себя Колечкин Никита.
--
Вера, Вера, моя светлая женщина, моя единственная любовь, где же ты, куда пропала, исчезла озорная веселая дочь генерала Рычагова? Ведь со смертью Олега опять засветила надежда, что мы можем быть вместе, не расставаться с тобой, - думал Никита. - Я люблю тебя, Вера!
Если бы она знала, как он любит её. А девочка её совсем не помеха. Никита бы смог полюбить ребенка. Ведь девочка никогда не видела своего отца. Она бы сразу стала дочерью Никиты. У них с Верой есть возможность счастья. Но Вера, почувствовав опасность, убежала из роддома. Артур перетряхнул все городские больницы, все гостиницы, облазил все дачи, всех знакомых. Вероники не было. Ничего не знал о Вере и её отец. Богдан Анатольевич Рычагов, обеспокоенный исчезновением дочери, грозился расстрелять Артура, если, не дай Боже, его дочь и внучку найдут мертвыми. Так и сказал:
- Приведу в З-жье свою танковую дивизию и все дома Переметьевых сровняю с землей. На самом дне будешь лежать ты, Артур, раздавленный в лепешку. Запомни мои слова. У меня, кроме дочери и внучки, ближе людей нет.
Мерзавец Артур несколько испугался, притих, замер на время. Потом придумал выход. Он сказал своему другу Никите:
--
А на кой черт мне жизнь Верки нужна. Пусть живет со своим выродком. Главное, её здесь нет. Деньгами я могу распоряжаться? Могу! Ты Никита, мужик головастый. Друг мой к тому же. Я тебе увеличиваю зарплату, но надо сделать так, чтобы все деньги Олега стали моими, несмотря на завещание, - помолчав, добавил. - А еще лучше надо все как-то перевести на твое имя. Тут уж никакой генерал не подкопается. Потом вернешь все мне, разумеется, за приличное вознаграждение. Согласен?
И Никита согласился. Он прямо заболел этой идеей. И дело было не в том, чтобы угодить Артуру. В плане Никиты была другая концовка. После того как все имущество Переметьевых станет его, он обязательно найдет Веру, женится на ней и вернет ей и девочке все то, что должно принадлежать ребенку. Самой-то Вере-то муж ничего не оставил. Даже опекуном назначил Артура. Для начала Никита на глазах Артура проиграл сценарий с первой женой Олега, Андрианой, когда та приехала требовать алименты. Суммы, что поступали на её счет, теперь поступают Никите, объяснил он так Артуру, а он уж знает, что дальше делать. Артур одобрил. Только погано было на душе у Никиты, когда увидел он парализованную женщину. Кое-что изменил он все-таки в своем решении по отношению к Андриане.
Эх, Вера, Вера. Никак не нащупает Никита её следы. Растворилась женщина с ребенком, словно в воде. А вдруг её уже нет... Никита гнал эту мысль от себя. Нет, Вера не может умереть. Его светлая и единственная любовь. Как он редко говорил ей о своей любви, все не решался, откладывал. Мужчина вспомнил, как он встретился с Верой после пяти лет разлуки, и его первая школьная любовь вспыхнула с новой силой.
Давным-давно... В другой жизни...
После окончания школы, Никита поступил в финансово-экономический вуз. В родную школу попал только на зимних каникулах. Вспомнил озорную светловолосую восьмиклассницу, что обещала при всех стать его женой, но, увы, длиннокосой Вероники уже не было в П-ве.
Прошло пять лет. Никита окончил институт, кончилась отсрочка от армии, и вчерашний студент отбыл отдавать долг Родине. Попал в далекую Сибирь. Ему повезло. Его взял к себе шофером генерал Рычагов. В общем-то, это было дело случая. Генеральской жене надо было в город. А шофер приболел, да и не любила этого солдата генеральская жена. И Рычагов посадил за руль старой генеральской "Волги" Никиту Колечкина. Это был первый человек, который угодил его Дульцинее: первым делом сделал ей комплимент насчет возраста, не спорил с ней, терпеливо объехал все магазины, смог дать умный совет, когда та приобретала какую-то кухонную технику, поддерживал беседу во время пути, но главное, он каждый день говорил:
--
Дульцинея Григорьевна, вы сегодня очаровательно (молодо, прекрасно, необычно и т. д.) выглядите.
Дульцинея расплывалась в улыбке, считая, что производит неотразимое впечатление на умного интеллигентного солдата, была не прочь завести с ним интимные отношения. Никита остался на роли шофера генерала Рычагова, и возил больше жену, неумную и капризную. Он уже был не рад своей новой должности, видя откровенные взгляды Дульцинеи.
Как-то Никита вез её с очередными покупками из города домой и заметил, что двое солдат возле стога сена били девчонку. Та сопротивлялась, отчаянно дралась с ними. Дульцинея хотела проехать мимо, но Никита впервые её не послушался, остановил машину и побежал туда. Солдаты кинулись наутек. Никита поспешил на помощь девчонке. Белая футболка была разорвана, под глазом наливался лиловый синяк. Подошедшая следом генеральская жена ахнула:
--
Верка?
Девушка оказалась дочерью Дульцинеи и генерала Рычагова, она два дня назад приехала на каникулы из института. Первый день отсыпалась, поэтому Никита не видел её. А встречал дочь сам генерал. Неумная мать взвыла, глядя на порванную одежду дочери:
--
Проститутка, сучка, что ты себе позволяешь?
Никита пытался стереть кровь с лица девушки, подал ей чистый носовой платок. Та сердито оттолкнула его руку и села на землю. Чувствовалось, ей досталось. Дульцинея продолжала кричать на дочь:
--
Какого черта явилась сюда, к папочке, ехала бы на юг с Переметьевыми. Тебе путевку купили. Как же, там знакомые будут. Не потрясешь хвостом. Они бы за тобой следили. Так ты сюда явилась подолом трясти. По отцу, видите ли, соскучилась.