Не знаю, приходилось ли мне "в прошлом" сталкиваться с колдунами. Однако моя ущербная память при слове "маг" рисовала воображению некий смутный образ: внутреннему взору представлялась окутанная тенями, худая, угрюмая фигура, молчаливая и суровая, как ночной небосвод. Во всем маге, облаченном в свою силу и знание, словно в темные одежды, обязаны быть яркими лишь глаза - две тлеющие искры, всегда готовые вспыхнуть жгучим пожаром. Взгляд этих глаз должен нести печать страстей и стремлений неукротимой души, стиснутых беспощадно узкими рамками, в которые загнал их неумолимый разум, повелевающий безраздельно в этом разумном существе.
Может быть из-за этой фантазии мне сперва было непросто воспринимать лейда Братиса магом. Ибо тот вовсе не соответствовал таинственному облику: прямота и непринужденность, горячий нрав и отнюдь не аскетический тон жизни.
Я почти уж было поверила, что о колдунах в черных плащах с капюшонами, надвинутыми на глаза, и с загадочными зельями в холщовых котомках на плече всего лишь слышала из уст бродячих трубадуров и сказителей. О том, что лейд Братис - исключение, а не правило, я узнала лишь тогда, когда в нашем доме по одному, по двое или целыми группами начали появляться весьма странные люди.
Не скажу, что все они кутались в складки бесформенных одеяний и неровно постукивали посохами по каменным плитам пола при ходьбе - хотя были и такие. Главной чертой, объединявшей их и привлекавшей мое внимание, была их схожесть с запертым на увесистые замки ларцом, найденном на алтаре в заброшенном храме. Редкий разумный, увидев ларец, не возжелает выяснить, что внутри - но многие ли рискнуть попытаться? Нутро старого сундука за ржавыми запорами может скрывать несметные богатства, собранные древними жрецами; может таить сверкающий клинок, к которому прикасалась длань бога, и в котором заключена непобедимая мощь; может хранить пожелтевшие свитки с могущественными заклинаниями, способными осыпать смельчака еще более желанными дарами. Но там же, в сырой глубине, может подстерегать и смертельная опасность: дремлющий страж, призванный хозяевами сокровищ из темных миров и жаждущий крови, ядовитые шипы или защитное заклятие, которое накажет чересчур любопытного или алчного.
А кроме того, борясь с предвкушением наживы и страхом расплаты, сбивая руки в кровь и поминутно озираясь, вздрагивая от каждого звука, можно наконец откинуть тяжелую крышку и... не обнаружить ничего кроме пыли и паутины.
Среди посетителей были совсем уж поразительные создания. Например, седой как лунь старик, весь заросший белоснежными волосами: брови, усы и борода у него сливались воедино и вместе с густой копной на голове покрывали тело до колен. В комнате казалось, что у старика вовсе нет тела - только огромный клок волос на тощих кривых ногах, но когда на улице дул ветер, окруженный колышущимся облаком колдун производил устрашающее впечатление.
Был там золотоволосый юноша лет восемнадцати, миловидный и стройный, словно девушка - но совершенно слепой. Большие незрячие голубые глаза смотрели в пустоту, но казалось, что этот подернутый пеленой взор видит мир куда лучше остальных, только видит его иначе, совсем иначе, чем мы. Юноша не пользовался посохом, но никогда не ошибался ни в расположении предметов, ни в действиях или выражении лиц собеседников, и от этого становилось жутко.
Еще была девочка лет двенадцати с неразвитой детской фигурой, глазами старухи: устало полузакрытыми и покрасневшими, и лицом, выражающим недетское презрение к миру.
Но были и почти ничем не примечательные - до поры, до времени. Щегольски одетый кавалер, непринужденно болтавший за столом и с живейшей непосредственностью проглотивший обед на десять персон. Строгого вида пожилая дама, похожая на почтенную мать семейства, которую внезапно стала бить крупная дрожь, так что клацали зубы, а руки не могли удержать и ложки, пока лейд Братис не влил ей что-то в рот. Тогда приступ закончился так же быстро, как и начался. Еще неуклюжий бородатый мужчина средних лет, который весь вечер не отводил от меня восхищенного взгляда, так что меня все время подмывало показать ему язык. Потом он, пунцовый от собственной смелости, отважился преподнести мне в подарок... высушенную змею, из пасти которой свешивалась высушенная же мышь. Наверное, это должно было означать что-то важное. Но я поняла лишь то, что следует вежливо поблагодарить, а потом спешно похоронить несчастных тварей в саду.
Один, тощий старикашка с вечно недовольным выражением лица показался мне смутно знакомым. Словно я видела его уже где-то. Я напрягла память, но на ум почему-то приходил только Саратог, пылевые бури, на сутки отрезавшие всех живых от мира, и струя холода, поникшая из ниоткуда сквозь тучу горячей пыли, заполнившей воздух. Если я встречала этого старика тогда, то вряд ли могла что-то запомнить. Слово он еще произносил какое-то. Имя? Во всяком случае, незнакомое. Правда, тогда мне все было незнакомо...
Таковы были волшебники, самые признанные мастера своего дела, заполонившие наш прежде спокойный дом. Вечер, проведенный с лейдом Патри, уже показался бы мне благословением Бога и Богини.
Я спросила лейда Братиса о причинах такого нашествия и выяснила два абсолютно не касающихся вопроса факта. Первый: я все-таки любопытна. И второй: лейд Братис, верно, самый неловкий политик во всей Тардове. Если бы он сослался на императорский приказ и дал пару невразумительных пояснений, на которые такой мастак, когда ничего не скрывает, мое любопытство было бы надежно погребено под скукой. Но когда он заявил, что меня это не касается, и посоветовал пойти найти себе полезное занятие, желательно подальше от магов, я тут же поняла, что дело касается меня, и что моим занятием в очередной раз станет подглядывание и подслушивание.
Тем не менее, я рискнула задать еще один вопрос: отчего глава магов Дорианской империи больше похож на обычного придворного, чем на существо, повелевающее тайными силами. Ведь я уже поняла: владение слишком необычными знаниями всегда накладывает свой отпечаток. Так уж устроены смертные: могущество не может умещаться в них бесконечно и мирно сосуществовать с чисто человеческим, приземленным. Однажды ради обладания большей властью над основами мира приходится поступаться тем, что представляется менее важным, но что составляет неотъемлемую часть человеческой сущности.
Например, я. Облик орлана и неограниченная свобода дана мне взамен моей собственной личности, моей прошлой жизни, в которой я, верно, к чему-то стремилась, о чем-то мечтала, чего-то добивалась. Разница только в том, что колдуны обычно выбирают сознательно - мне же выбора дано не было.
К моему изумлению лейд Братис ответил на этот вопрос.
-Видишь ли, я не такой уж сильный маг, - признался он со смущенной улыбкой. - Почти любой из моих гостей куда компетентнее меня - в какой-то своей области.
Он особо подчеркнул последние слова, и я, уже готовая возмутиться, примолкла.
-Кажется, я начинаю понимать. Ты знаешь все - понемногу.
-Вот именно, - кивнул лейд Братис. - Глава магов в гораздо большей степени организатор, чем непосредственный участник магического действа. Некогда, в молодости, и я углублялся в практическое использование магии, но со дня назначения мне пришлось оставить это. Основная задача главы магов - собирать, контролировать и направлять. Разбираться понемногу в каждой сфере приложения сил, обобществлять факты и делать выводы, то есть служить эдаким стержнем, основой для всей сложной системы, каждый участник которой куда лучше выполняет свою функцию, но без основы истинная цель никогда не будет достигнута.
-Стало быть, ваша истинная цель - это спасение империи от внутренних распрей? - ничего подобного, разумеется, из вышесказанного не следовало, я понятия не имела, что задумали лейд Братис и лейд Патри, который тоже все время мелькал в гостиной, но попыталась угадать. А что может быть важнее для этих двоих кроме тех опасений, что мне недавно довелось подслушать!
Лейд Братис усмехнулся со смесью подозрения и снисхождения.
-И как же, ты думаешь, могут маги это сделать?
-Откуда мне знать? - удивилась я. - Я же не маг.
-Нет, ты маг, - возразил он. - Очень сильный маг. В твоем распоряжении, например, способность к перерождению. И что ты можешь сделать чтобы помочь империи?
Я растерялась. И правда, что я могу противопоставить народному недовольству, голоду, мародерам, болезням, нечисти, стихийным бедствиям, человеческой подлости и жажде наживы, буйно расцветающим на зараженной страхом земле?
-Одна я ничего не могу, - запротестовала я, - но ведь на то и есть глава магов, чтобы объединить мои силы с остальными.
-Все верно, - кивнул лейд Братис. - Но даже объединенные силы магов империи ничего не смогут поделать, если направить их не туда. Что толку, к примеру, отлавливать отдельные банды в лесах, где их сотни, что толку кормить несколько деревень из тысяч нуждающихся! Наших сил не хватит на то, чтобы контролировать всю империю, весь Великий Материк, населенный напуганными, бедствующими разумными.
Он внимательно посмотрел на меня, и я уловила в его взгляде глубокое беспокойство, отчаянную решимость и... почему-то вину, как мне показалось, передо мной.
-Для того чтобы начать сражение, нужно узнать, кто твой враг, - добавил он. А затем повернулся и быстро скрылся за дверями своего кабинета. Там, вроде бы, уже собрались все.
Я подумала: а лейд Братис не собирался до поры открывать, что я - тоже маг. Однако такой уж он был человек: многие мысли срывались у него с языка прежде, чем он успевал вспомнить о намерении молчать. Даже странно, как удалось этому почти по-детски порывистому разумному так долго сохранять за собой один из высочайших государственных постов, когда большинство его убеждений написаны у него на лбу, а действия предсказуемы любым придворным интриганом. Возможно, дело в его друге, лейде Патри, который несмотря на внешнюю непосредственность и безмятежность, на самом деле совсем не тот, кем кажется.
А может, дело в императоре Рагнаре? Моих ушей достигало немало слухов, но не будучи знакомой с правителем лично, я не могла определенно заключить, правдивы ли они. А ведь общеизвестно, что вассалы таковы, какими их сотворил сюзерен. Желает ли он видеть перед собой дрожащих от почтения перед величеством лизоблюдов, закадычных приятелей-собутыльников, безжалостных к врагам и слепо верных воинов-соратников, грызущихся между собой шакалов, занятых только собственными сварами, а потому не мешающих, запуганных тупых слуг, о которых можно вытирать ноги, неустанных трудяг, которые сделают всю работу по управлению государством, пока монарх живет в свое удовольствие, только советников, к чьим словам можно прислушаться, а можно и нет? Очень, очень редко двор на самом деле представляет собой только то, что хочет правитель; чаще всего только недавно выстроенная вершинка пирамиды ласкает взор монарха своей правильностью, а все широчайшее основание - изъедено временем, традициями, незаметно перестроено, изрыто туннелями и укреплено подпорками, которые возжелали построить без ведома государя и осуществили это по собственному усмотрению. Попробуй-ка, снеси всю старую пирамиду до основания, чтобы возвести на ее месте нетронутую гнилью красоту! Не каждый, ох не каждый отважится даже заглянуть ниже своей изящной вершины, предпочитая считать, что все здание власти таково, какова вызолоченная крыша - и нет на самом деле мрачных вонючих подвалов. Тому немало исторических примеров, и внимательный слушатель или читатель легко проследит закономерность.
Может быть, маясь от безделья в роскошном доме лейда Братиса и поглощая книги, я незаметно стала циником, но мне основная причина постигших Дорианскую Империю неурядиц виделась в императоре. Не то чтобы я полагала, будто Рагнару плевать на своих подданных и свою страну - совсем не то я слышала и читала о нем. Его вина представлялась мне в неправильности того, что летописцы часто называют красивым выражением "расстановка приоритетов". Рагнар, по моему мнению, прежде всего считал себя человеком, разумным существом, а уж потом - правителем. И важнее для него, пусть на йоту, пусть на мгновение, были личные мотивы. Многие ли усмотрят неправильность в искренних переживаниях любящего мужа у постели тяжело больной жены? Но император, ах, это ведь император! Миллионы людей, вверенных твоей деснице, которым не угрожает непосредственная опасность, на одной чаше весов, и один человек, такой родной, что стал частью тебя, а теперь мучительно страдает - на другой. Можно ли выбрать? Нужно ли выбирать? И вот результат попытки пойти сразу двумя тропинками - роковое промедление.
Не мне судить, ох не мне. Но вопрос этот так захватил меня, что я не представляла, как может кто-то, знающий столько, сколько и я, а то и больше, думать о чем-то ином.
Вот почему у меня сложилось впечатление, что работа, ради которой созваны маги, напрямую касается судьбы империи. Каково же было мое изумление, когда выяснилось, что весь сыр-бор затеян всего-навсего из-за меня!
На этот раз лейд Братис предусмотрительно наглухо запер ставни всех окон, справедливо полагая, что я не успокоюсь, не получив все интересующие меня ответы. Однако обезопасив кабинет от орлана, он не подумал о том, что подслушивать я могу и в человеческом обличье.
Вновь прибывших из разных мест Великого Материка колдунов было около трех дюжин и далеко не все они были знакомы друг с другом. Что за труд мне был раздобыть широкий шерстяной плащ, проскользнуть в кабинет вместе с другими и усесться в уголке, притенив лицо капюшоном!
В тот день я впервые увидела лейда Братиса за работой и поняла, что заставляет всех этих странных и, безусловно, обладающих немалыми силами существ подчиняться ему, занимающему высокий государственный пост, но не подавляющему ни величием, ни собственным могуществом. Лейд Братис не приказывал бросить свои дела, забыть о своих интересах и начать работать над совсем чуждым вопросом. Он не принуждал отказываться от личных амбиций в угоду главы магов и императора. Нет, его речь была захватывающим повествованием, пробуждавшим интерес к проблеме, бросающим вызов честолюбию и привычке всегда побеждать: мир создал перед нами барьер и наивно полагает, что нам никогда его не взять. Разубедим его!
И явление, которое на этот раз привлекло внимание лейда Братиса - саби. Со всей присущей ему энергией и красноречием он рассказывал о том, что известно ему лично о саби, и прозрачно намекал на пользу, которую можно извлечь из данной малоизученной силы, поставленной на служение магу и империи так, словно уже не раз пользовался всеми выгодами. Остается всего лишь ознакомиться с этим явлением, подчинить его себе, этот дополнительный источник знаний и, следовательно, власти, чтобы неизмеримо повысить свое могущество.
Возможно, он говорил совсем иначе, языком, общим для собравшихся, но мало доступным моему пониманию. Мне эта страстная речь показалась неубедительной, может быть, из раздражения, что меня опять будут изучать без моего согласия и даже, по задумке, без моего ведома - во всяком случае, я бы не стала слушать. Тем более что меня саму занимали совсем иные проблемы, а ведь я не была придворным! Лейд Братис раздражал меня своим легкомысленным намерением изучать каких-то саби, когда угроза нависла над огромной страной. Однако маги отчего-то заинтересовались. Лейд Братис дал им время на обдумывание предложения - он так и сказал: не приказ, а предложение, хотя имел полное право требовать. И все-таки в обсуждениях, услышанных мною в последующие часы этого дня, речь шла не о принятии или непринятии предложения, а о том, как лучше, удобнее, сподручнее взяться за работу.
Спустя некоторое время я поняла, почему не была привлечена к работе в качестве наглядного образца изучаемого явления - и даже удивилась. Оказывается, это не намерение помыкать, меня просто щадили. Никого не оповестили что я саби, лишь для того, чтобы меня не растерзали на пустопорожние эксперименты, ибо любую, самую дурацкую идею каждый норовил бы проверить на практике.
Для предварительных испытаний лейд Братис заставил магов создать работающую модель на основе теоретических сведений, и в рабочем кабинете, где располагалась модель, постоянно клубились толпы. Сначала я была не слишком довольна эдакой чрезмерной конспирацией - мне ведь, признаться, тоже хотелось экспериментировать, хотя и всего только из собственных эгоистических соображений - но понаблюдав за востребованностью несчастной модели преисполнилась к лейду Братису благодарности.
Я тоже часто бывала в кабинете, каждый раз пользуясь отсутствием хозяина, вынужденного исполнять свои государственные обязанности. Никто не обращал на меня внимания, полагая либо магом-учеником, который также имеет право изучать проблему, либо любовницей лейда Братиса, которой по определению позволено все. Меня только порой просили посторониться и не мешать в весьма осторожных выражениях, ибо истинный мой статус известен так и не был.
Что касается меня, то лучшего развлечения придумать было бы трудно, и оно даже отвлекло меня от решения проблем государственного масштаба. Тем более, что лейд Братис сделался слишком занят, чтобы уделять мне внимание, а завести других друзей я не удосужилась и отчаянно скучала. На первых порах именитые и могучие колдуны делали такие детские ошибки, выдвигали такие глупые версии и с таким серьезным видом, что мне требовалось поспешно удалиться дабы не смущать исследователей совершенно неприличным хохотом.
Роль модели исполнял цепной фантом, вылепленный в виде здоровенного, жилистого мужика-деревенщины, меняющего облик на лошадь в самые неожиданные моменты. (Как говорили маги: его альтернатива - лошадь). И хотя я твердо знала, что фантом - не живое существо, а всего лишь имитация, которая подчиняется заданным создателями правилам, но напрочь лишена как разума, так и чувств, порой я очень его жалела - так странно заставляли его себя вести и так редко оставляли в покое. Волшебники называли свое создание просто "модель", но я придумала ему имя: Асфúр. Это было одно из немногих слов по-саратожски, которые я запомнила и, пожалуй, единственное, которое стоило бы помнить, равно как и произносить вслух. Означало оно "дорога", и я решила, что для человека-лошади трудно найти лучшее.
Однажды, вскоре после рассвета, вдоволь наиздевавшись над моделью, маги разошлись отдыхать. Рассвет и закат наравне с полуночью и полуднем считаются самыми удобными для колдовства часами, а потому в эти моменты кабинет обыкновенно набит битком, затем же пустеет. Редко, крайне редко фантом коротает время один, однако в тот раз я осталась с ним наедине. Наша модель была постоянно действующей: заставлять ее развеяться, а потом вновь создавать - дело долгое. Зачем тратить время, если через час она вновь понадобится, когда у кого-то возникнет очередная идея?
Я давно мучительно хотела подправить работу магов, исключить хотя бы самые грубые ошибки. Ну например, все они отчего-то полагают, что меняя облик, саби почти полностью превращается в животное, и на него оказывают влияние все те факторы, что определяют поведение животного. Маги упорно кормят фантома-лошадь овсом, и тот покорно жрет.
Глупости. Когда я орлан, мне вовсе не хочется ловить сусликов или кроликов и рвать их когтями и клювом. Если уж на то пошло, я вообще узнала, чем питаются орланы, только от лейда Братиса, и то лишь столько, сколько он смог вспомнить. А способен ли орлан, скажем, выловить рыбу из ручья, я даже не подозреваю. И не стану выяснять после того, первого знакомства орлана с водой. Я понятия не имею, где водятся орланы, какие они вьют гнезда, улетают ли на зиму в теплые края. Даже не знаю, как поведут себя настоящие орланы, реши я прибиться к их стае. Как-то я видела такого издали - он пролетел мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания, и опять же, я не ведала, нормальное ли это поведение орланов, или они должны обмениваться какими-то знаками дружелюбия или вражды, как, например, собаки, и следовательно, птицы, рожденные таковыми, будут меня полностью игнорировать, а то и прогонят прочь непонятного чужака.
Брошенный фантом уныло и бесцельно бродил вдоль уставленной книгами стены. Как и полагалось добропорядочному фантому, он не смел принимать самостоятельные решения о своем поведении кроме действий в рамках тех общих штрихов, которые удосужились очертить для него создатели. А поскольку тщательно выписывать портрет модели магам было ни к чему, фантом умел только лежать, сидеть, стоять и бродить из угла в угол.
Когда захлопнулась дверь, я шагнула к модели-саби и вдруг обескураженно остановилась. А ведь я и понятия не имею, как работать с фантомами. У волшебников все получалось как будто само собой: они решали, что должен осуществить человек-лошадь, и он тут же послушно исполнял это решение.
-Привет, - робко сказал я. Тонкий, неуверенный голос даже для меня самой прозвучал неубедительно в помещении, каждый уголок которого привык слышать безапелляционные приказания.
Разумеется, фантом не обратил на меня внимания, и был абсолютно прав.
Однако лейд Братис однажды обмолвился фразой, которая крепко запала мне в душу. Я - маг. И значит, модель должна мне подчиняться. Осталось лишь понять, как ее заставить.
Я откашлялась.
-Глупо называть тебя моделью, правда? - решительно заявила я. - Поэтому теперь тебя зовут Асфир. Нравится?
Фантом не прекратил своего бессмысленного движения, но мне показалось, что его пустой взгляд вдруг сфокусировался на мне. Конечно, только показалось.
Ну откуда мне было знать, что для фантома имя - не просто сотрясение воздуха?
-Ну вот, - продолжала я, осмелев. - Теперь, Асфир, попытайся ходить так, чтобы шаги были слышны. А то мне как-то не по себе. Ты ведь не мираж.
Если бы в кабинете оказался хоть кто-нибудь из волшебников, то немедленно зажал бы мне рот. Но остановить меня было некому, поэтому я продолжала делать непоправимое.
-Вот смотри, - я несколько раз притопнула ногами. - Саби, конечно, не обыкновенные люди, но они так же материальны, как и все. Я открою тебе тайну: я тоже саби. Не конь, правда, моя альтернатива - орлан. Хочешь, покажу?
В ответ до меня донеслись вполне слышные шаги, а потом Асфир остановился, следя за тем, как я сделала круг по комнате.
-Отлично, Асфир, - радостно воскликнула я, набрасывая на себя платье. - Ты умница!
Окрыленная успехом, я напрочь позабыла, что передо мной не разумное существо, а фантом. И, конечно, он тоже начал об этом забывать - ведь фантом как указание к действию воспринимает мысли мага, не важно, своего создателя или кого-то другого, если не предусмотрен особый барьер. А этот был специально создан чтобы подчиняться каждому безумному экспериментатору...
-И еще, - внушала я, - хватит тебе лопать это зерно. Ты же не лошадь, а человек. В облике лошади ты не можешь говорить, это правда, но восприятие окружающей действительности совершенно не меняется. Ты не можешь отличаться ни иным вкусом, ни лучшим нюхом, ни зрением, ни слухом - да и худшим, если уж на то пошло. Вот я, к примеру, должна бы обладать превосходным зрением - ан нет, мышь из-под облаков мне не разглядеть. А лошадь ты, будучи в облике лошади, должен рассматривать только как лошадь, обыкновенное животное, а вовсе не собрата. Понимаешь, Асфир, лошадь не изменится от того, что ты тоже притворяешься лошадью. Это все похоже не более чем на очень удачный маскарад. Маскарад, позволяющий на время воспользоваться возможностями тела животного, но оставляющий человека неизменным под внешностью альтернативы.
Асфир задумчиво пялился на меня. Потом сделался конем, покосился на рассыпанный по полу овес, брезгливо отвернулся. Стал человеком, еще подумал. Затем подошел к столику с фруктами и сладостями, выбрал банан, очистил, откусил.
-Вот-вот. И еще ты любишь все остальное вкусное: мясо, сыр, фрукты, лимонад, вино, ну и так далее, - разливалась соловьем я. - Только знаешь, менять облик в сторону альтернативы немного больно. Ну, то есть, перерождение - это спасение от боли. Поэтому чтобы его осуществить, надо пройти через боль. Да, вот так. Ты пойми, Асфир, я не хочу тебе зла, но без этого не быть настоящим саби.
Я, естественно, не замечала зловещих перемен. Если в начале человек-лошадь никак не реагировал на мое присутствие, то теперь слушал с захватывающим вниманием и тут же пробовал воплотить мои советы в жизнь.
-Слушай, а что это ты молчишь как неживой, - у меня появилась очередная дикая идея, и я, конечно, выразила ее самыми неправильными словами. - Ну скажи что-нибудь, хотя бы, нравится ли тебе твое имя?
Разумеется, мне и в голову не пришло мысленно произнести фразу, которую он должен будет озвучить. Я заставила модель самостоятельно сделать выбор, да еще и сформулировать его. Будь это по-прежнему обыкновенный фантом, он просто никак не отреагировал бы на такое слишком пространное приказание. Но я уже умудрилась заронить в нем ощущение принадлежности к миру живых существ, а заодно желание не разочаровывать того, кто пробудил его сознание.
-Меня зовут Асфир, - наконец медленно, запинаясь, произнес бывший фантом. - Мне нравится мое имя.
-Чудесно. А я Магре, - я захлопала в ладоши, а потом встала на цыпочки и чмокнула его в холодную твердую щеку. - Теперь мне пора идти, а то сейчас сюда кто-нибудь нагрянет. Ты пока не показывай своих новых способностей, ладно? А то мне влетит. А я попытаюсь улучить минутку, и мы еще поболтаем.
Я успела скрыться прежде, чем уже шаркающие по лестнице ноги добрались до нашего этажа. Асфир смотрел мне вслед - уже не фантом, но еще и не совсем разумное существо.
Жуткий вопль потряс стены дома лейда Братиса как раз в тот момент, когда я приставала к нему с вопросами, зачем императорскому магу нужны саби. Конечно, он не мог надеяться, что предмет изучения волшебников останется для меня тайной, поэтому я уже давно не скрывала своей осведомленности.
-Я нисколько не сомневался, что со своим неумеренным любопытством ты сунешь-таки нос куда не надо, - саркастически отбивался он. - Полагаю, у тебя хватило ума молчать про то, что ты саби?
-Хватило, - с притворной обидой ответствовала я. - Но почему все это такая тайна, что даже я не имею права знать?
-Имеешь, почему же нет, - он пожал плечами. - Просто для тебя было бы лучше, если б ты держалась подальше от экспериментов - это далеко не всегда безопасно.
Я начала сердиться уже непритворно.
-Перестань решать за меня, что мне лучше! Ты мне не отец.
-О, да, к счастью!
-И не пытайся увернуться от ответа. Знаешь же, что так просто от меня не отделаешься.
-Ладно. Видишь ли, возникла одна идея. Собственно, не совсем моя...
Именно в тот момент, когда он уже готов был расколоться, так некстати прозвучал этот страшный крик.
Лейд Братис сорвался с места и бросился в кабинет, откуда и донесся вопль. Точнее, вопли, поскольку оравший и не думал замолкать.
-Останься здесь, слышишь! - приказал он на бегу, но я, естественно, не обратила на это никакого внимания.
Возле дверей кабинета мы столкнулись с несколькими слугами и волшебниками. Здесь, вблизи от источника по-прежнему доносившихся криков, в них слышалось не отчаяние, и не ужас, а безудержная ярость.
Мы ввалились в кабинет, опасаясь увидеть все что угодно: окровавленное тело, разбитую мебель, языки пламени. Но в середине пустой комнаты стоял одинокий старичок в дерюжном балахоне, подпоясанном куском измочаленной веревки, такой тощий и морщинистый, что больше всего напоминал высушенный стручок гороха - тот самый, что показался мне знакомым с первой встречи. Теперь я хорошо его знала: он был самым капризным из гостей лейда Братиса, самым невыносимым занудой и самым раздражительным брюзгой. Слуги стонали и сбивались с ног в попытках выполнить все его противоречивые и нелепые требования, но он никогда не был доволен. Я несколько раз выслушала нотацию о тунеядстве, о тщеславии, о развратном поведении, которых только и следует ожидать от этих никчемных женщин. Но лейд Братис уговаривал меня потерпеть и не спешить выщипывать жидкую бороденку старикашки: он весьма и весьма сильный маг. Правда, такого представления он еще не устраивал.
-В чем дело, достопочтенный мастер Гловиль? - спросил наконец лейд Братис, когда к нему вернулся дар речи.
Старикашка топал ногами, потрясал сморщенными кулачками и захлебывался от гнева.
-Кто, кто это сделал? - разобрали мы наконец в нечленораздельном визге. Его кривой палец с обломанным желтым ногтем указывал на съежившегося у окна Асфира, затравленно взирающего на нас.
-По-моему, это в наибольшей степени твой фантом, мастер Гловиль, - с достоинством произнесла Грейдж, полная дама, которую порой преследовали приступы эпилепсии. - Мы, все остальные, внесли гораздо меньший вклад.
-В том-то и дело! - пронзительно рявкнул Гловиль. - В том-то и дело, что это уже вовсе не фантом! Вот я и спрашиваю, какая скотина это сделала? Пусть сейчас же признается, и я лично прослежу, чтобы ему было навсегда запрещено заниматься магией под страхом отрубания рук! Я вам покажу, как оживлять фантомов...
Гловиль продолжал разоряться, а маги начали тревожно переглядываться. А я вдруг почувствовала настоятельную необходимость тихонько ретироваться, хотя на меня никто не смотрел, но не рискнула проталкиваться сквозь зароптавшую толпу.
Но неужели все это только из-за меня? Я смотрела на растерянного Асфира, весь вид которого выдавал наличие и эмоций, и мыслей - того, чего никак не должно быть у фантома.
Лейд Братис устроил настоящий допрос: кто, когда был в последний раз в кабинете, и что именно проделывал с моделью. Волшебники, само собой, недоумевали: каждый из них был прекрасно осведомлен, как именно следует обращаться с фантомами - оказывается, это чуть ли не детское колдовство, в котором столь же сложно ошибиться, как складывая два и два.
-Я протягиваю ему горсть овса, жуй, приказываю, модель, - возмущался Гловиль, малость поутихнув, - а он противно так мне заявляет: я, дескать, не лошадь, чтобы зерно лопать, я сыр и вино люблю. А еще сволочь говорит, мол, Асфир меня зовут, а не модель! Можете вы себе такое представить, уважаемые?
Я почти уже подобралась к желанной двери, когда маги прочно насели на веснушчатого молодого парня по имени Сáнио, одного из немногих, кто был мне симпатичен в этой разношерстной компании. Он занимался магией сравнительно недавно, а потому не успел обзавестись характерным для волшебника неумеренным самомнением. Теперь же именно молодость и неуверенность в своих ответах сыграли роковую роль: в допущенной ошибке бедняга вызывал наибольшие по сравнению с остальными подозрения.
-Да я вообще почти и не прикасался к нему! - отчаянно защищался молодой волшебник. - Только наблюдал, думал, ну пару раз, может, приказал сменить облик - и все.
-Вспоминай, какими словами были сформулированы твои приказы. Может быть, ты ассоциировал лошадь с дорогой? А фантома с живым существом? Думал, что вместо овса он мог бы попросить сыра и вина? - непререкаемым тоном вопрошал лейд Братис, грозно глядя на Санио, отчего тот вообще утратил память и стал только сильнее запинаться.
-Да не думал я о вине... и причем здесь дорога? И знаю я, как надо...
Я набрала воздуха в грудь и решительно растолкала магов.
-Оставь его в покое, лейд Братис. Это моя вина.
Тот замер на полуслове. Волшебники сурово нахмурились. А Гловиль в ярости ухватил меня за руку: сухонькая ладошка сжала не слабее клещей.
-Значит, это ты, мерзкая дрянь! - завопил он. - Ну ты у меня поплатишься.
Строго говоря, незамедлительно последовавшее за сим событие было вполне закономерным.
Новорожденное живое существо, бывшее некогда фантомом, пребывало в глубочайшей растерянности. Оно впервые осознало факт собственного существования всего несколько часов назад. Само собой, первым разумным, которое оно обнаружило в новом, незнакомом ему еще мире, была я. Но мало того, что я в действительности и явилась его родителем, я еще и дала ему имя. А ведь всякий творец твердо знает: имя есть то самое, что наделяет создание собственными, завершенными чертами: характером, наклонностями, способностями. Имя невероятно важно, будь создание неодушевленной вещью или живым младенцем. Предмет, конечно, и останется предметом, как его ни назови, но безымянный предмет будет безликой, малоценной и не особенно полезной вещью - а предмет с именем свяжется со своим создателем такими же сложными и нерушимыми узами, как и настоящее дитя. Он по мере своих скромных сил будет навеки предан хозяину - да так, что и силы, и преданность от единения создания с создателем будут заметно возрастать. В этом есть своя магия, весьма тонкая, но несомненная.
И вот я заставила Асфира в совсем небольшие сроки воспринять огромный поток совершенно новой для него информации, чувств, научиться говорить, принимать решения. Конечно, он не мог так быстро разобраться во всем, но он не был новорожденным младенцем в обычном смысле. Все те свойства - нельзя сказать способности - что были присущи фантому, сохранились; все те речи и действия, что произносились и осуществлялись в его присутствии, остались в памяти. Только если прежде фантом был предметом, то теперь Асфир стал живым существом.
Несколько часов покоя после моего ухода кое-как позволили ему упорядочить осознанные знания, понять, что возможно, и затолкать подальше то, что понять пока не предвиделось. Мир был мало доступен: все, что видел фантом, был кабинет и маленький кусочек двора за окном. Разномастных живых существ хватало, но я, безусловно, занимала в памяти первое место. Асфир с удовольствием принялся размышлять о том, как необыкновенно хорошо, что я есть на свете - а значит, мир светел и прекрасен.
Появление в кабинете старичка с пронзительным голосом вызвало любопытство, и Асфир попытался вступить с ним в беседу. Непривычный к таким занятиям, он подождал, когда старичок обратится к нему, и ответил почти то, что и мне, даже введя в речь новые понятия. И, само собой, ожидал радостной реакции, а может быть, и того особенного наслаждения, которое он получил от поцелуя.
Но вместо этого старичок разразился оглушительным визгом, действующим на нервы и отзывающимся звоном в голове. Асфир неприятно удивился, но решил подождать, что будет дальше. А дальше в двери ввалилась толпа, принялась галдеть, размахивать руками. Асфир с интересом наблюдал новую для него картину, потом увидел меня и испытал настоящую радость. Но вдруг противно вопящий старичок стиснул мою руку, да так, что я заметно поморщилась от боли и в испуге отшатнулась!
Реакция Асфира была крайне проста и естественна для простодушного, юного существа: он прыгнул к нам и одним взмахом ручищи отшвырнул тщедушного, но крайне надоедливого старикашку к противоположной стене.
Маги в ужасе вскричали - и беднягу Асфира опутало с десяток разнообразных обездвиживающих ловушек. Спасибо и на том, что никто не поразил его молнией.
Лейд Братис постепенно приходил в себя от ошеломления, и так же медленно свирепел.
-Не хнычь, сейчас ты сам виноват, почтенный Гловиль, - бросил он в ответ на вспыхнувшие с новой силой стенания, жалобы и требования немедленного умерщвления обидчика, да так резко, что старый волшебник изумленно замолк. - Ты прекрасно знаешь, как ведут себя новосозданные, и сам спровоцировал агрессию. Ну а ты... - лейд Братис смотрел на так, что мне вдруг стало страшно. Никогда еще его глаза не пылали такой яростью. Даже тогда, когда я призналась в шпионстве за императорским военачальником. - Ты сию минуту пойдешь со мной.
Он дернул меня за руку и потащил за собой. Думаю, даже превращение в орлана не спасло бы от этой медвежьей хватки, хотя я вовсе не вырывалась. Дверь моей спальни с грохотом захлопнулась, в замке повернулся ключ, затем столь же тщательно были заперты ставни.
-Ну а теперь, - заговорил он, - ты подробно и слово в слово повторишь все, что делала.
Я вспрыгнула на кровать и обхватила руками колени. Виноватой я, конечно, себя чувствовала, но совсем не в той мере, в какой он ожидал.
-Вот что я тебе скажу, лейд Братис. Есть все же пределы и моему терпению. Я не желаю, чтобы ты обращался со мной как с шаловливым ребенком, поскольку таковым не являюсь!
Возможно... нет, это я совершенно определенно сказала зря.
-Что? - взревел он. - Глупая девчонка, ты понятия не имеешь, что могла натворить. Одно неверное слово - и эта тварь растерзала бы тебя и глазом не моргнув! Стоило тебе хотя бы подумать о том, как силен этот фантом, и он тут же узнал бы об этом. А стоило выбрать более воинственное имя - и он бросился бы крушить все, что под руку попадет. Неужели ты не понимаешь, какой опасности подвергалась?
-Нет! - выкрикнула я ему в лицо, вскочив на ноги на постели. - Откуда мне было знать? Ты потрудился мне это объяснить? Ничего подобного. Ты скрываешь от меня все, что только можешь, и я устала от этого. Ты сам проговорился, что я - маг, но где уж было найти минутку для того, чтобы научить пользоваться своим даром. Уж слишком ты занят, еще бы! А попросить кого-нибудь другого стать моим учителем, ведь нынче в доме этих колдунов пруд пруди - и то не удосужился. Так чего же ты хочешь? Чтобы я целыми днями сидела в этой комнате? Ты не желаешь, чтобы я летала, у тебя нет времени вывозить меня в свет, тебе не нравится, что я захожу в кабинет, ты против того, чтобы я общалась с волшебниками. Кто я для тебя? Игрушка, которая должна чинно стоять на полке, пока не потребуется? Так вот нет, я живое существо, и я намерена жить, будешь ты мне в этом помогать или нет. Если тебя это не устраивает, я могу уйти, теперь я хорошо знаю, что я не вещь и не рабыня - ты сам мне это доказал, помнишь? Жила три недели одна, стало быть не помру и впредь. Ну, что скажешь?
К концу этой тирады мой запал немного спал, а обида схлынула. Однако лейд Братис не спешил пользоваться моим молчанием, он молчал и сам, пристально глядя на меня.
-Что молчишь? - не выдержала я. В душе все же оставалось смущение.
Он повернулся ко мне спиной и сел на край кровати.
-А что говорить? - он смотрел на стену перед собой, а голос был на удивление спокоен, будто он вовсе и не выходил из себя минуту назад. - Прости. Я превратно судил о твоей жизни. Почему-то мне казалось, что у тебя есть все необходимое для того, чтобы жить. Учиться жить, ведь как бы ни выглядело твое тело, по духу ты сущий ребенок. Я надеялся позволить тебе вернуться в реальность постепенно. Но ты, как любое дитя, желаешь скорее стать взрослым. Что ж, я должен был догадаться, к чему приведут попытки защитить тебя от самой себя - к бунту.
Я неуклюже спрыгнула с кровати, ударившись пятками об пол. Наверное, начинаю отвыкать от образа человека. Заглянула лейду Братису в глаза, но не смогла определить, что вижу там - обиду? вину? обреченность?
-Это не был бунт, - произнесла я первое из нашедшихся возражений в попытке оправдаться. - Мне просто хотелось сделать хоть что-то полезное... я не знала, чего нельзя делать...
Он улыбнулся одними губами; глаза хранили все то же непонятное выражение.
-Тебя, как любого ребенка, привлекает запретное и неизведанное. Это моя ошибка. Но беда в том, что объяснений ты еще не поймешь - или не примешь.
-А не лучше ли было попытаться?
-Не думаю. Чтобы осознать опасность, которую несет мир, нужно знать его чуть больше. Иначе вместо того, чтобы заставить насторожиться, опасность будет привлекать.
-Вот как? По-твоему, я никогда не сталкивалась с болью, жестокостью, несправедливостью? Я что же, родилась в этой прекрасной спальне?
Лейд Братис смотрел совершенно серьезно.
-В какой-то степени так оно и есть. Та боль, что сделала тебя саби, осталась за гранью. Она была в прошлой жизни. Теперь ты владеешь перерождением и уверена, что можешь от нее защититься. Саратог не поколебал, а только подтвердил эту твою убежденность: он так и не смог обрести власть над тобой. Ты с легкостью пренебрегала угрозами и столь же просто избегала физической расправы. Здесь же, в Тардове, ты окружена заботой, которая, как бы ни была навязчива, не способна ограничить твою свободу поступать так, как вздумается. Ты ни к чему не привязана, а потому игнорируешь и просьбы, и выволочки...
Последняя фраза была лишней. Что поделать, лейд Братис был магом, а не педагогом. Если предыдущие слова заставили меня задуматься, то последние обратили на себя слишком большое внимание, сразу отметя рациональное зерно. И я замкнулась.
-Что мне теперь делать? - перебила я резко. - Я имею в виду, чтобы исправить то, что натворила.
Настала очередь лейда Братиса вглядываться мне в глаза.
-Полагаю, брать на себя ответственность, - сказал он после продолжительной паузы совсем другим тоном. - Что, вполне возможно, окажется для тебя непосильным.
Я холодно выпрямилась.
-И что это должно означать?
-То, что избавиться от твоего Асфира теперь можно только одним путем - убив его. Как любое живое существо. Мечом, стрелой, ядом?
-Нет!
Вот когда сердце провалилось куда-то вниз. Он же теперь все чувствует, все понимает... Он не виноват в том, что мне стало скучно...
-Тогда рассказывай все по порядку, - лейд Братис говорил жестко, более не намереваясь щадить мои чувства. - Кого ты создала. Если это монстр, его придется умертвить.
Мои губы дрожали, слезы хлынули потоком, но я скрупулезно передала всю свою беседу с фантомом. Не утаивая ни слова, ни мысли. Ничего, что могло бы смягчить впечатление.
Только когда я закончила, лейд Братис протянул мне руку, но я сделала вид, что не заметила жеста примирения.
-Похоже на то, что твой Асфир не опасен, - сказал он куда мягче и заметно расслабившись. Непринятую руку сунул в карман, словно не зная, куда ее деть. - Придется тщательно понаблюдать за ним несколько дней, но я думаю, мы можем оставить ему жизнь.
Я вскинула мокрые ресницы. Лейд Братис попытался сохранить строгость в голосе.
-Но теперь ты - его мать. Во всех смыслах этого слова, кроме физического. Ясно? Учить, воспитывать... Бог и Богиня, это все равно, как если бы десятилетняя девочка усыновила пятилетнего малыша!
-Ну и что? - я наконец сумела улыбнуться. - Ведь его отцом будешь ты - а значит, все в порядке!
Лейд Братис переменился в лице, но не нашел, что ответить.
Несколько дней спустя к нам на вечер вновь нагрянул лейд Патри, приведя с собой ни кого иного как лейда Дитрема, императорского военачальника. В библиотеке накрыли небольшой столик для приватного ужина - так как столовая была прочно оккупирована приезжими волшебниками. Так часто поступал в последнее время лейд Братис, когда ему необходимо было "обсудить дела", оставляя меня в весьма своеобразном магическом обществе, однако к моему удивлению на этот раз меня тоже пригласили в библиотеку.
Мне стоило немалого труда уговорить Асфира, который теперь почти всегда ходил за мной как хвостик, остаться в столовой. Хотя волшебники согласились с решением лейда Братиса и дружелюбно пытались помочь мне в воспитании бывшего фантома, перебороть предубеждение было по силам далеко не каждому. Поэтому в обществе магов бедняга до дна испил горькую чашу, приходящуюся на долю каждого отщепенца, каждого, кто отличается от других.
Когда я вошла в библиотеку и присела в реверансе, все резво вскочили. Мой покровитель был хмур и замкнут, лейд Патри старательно сохранял добродушное и нейтральное выражение, а лейд Дитрем уставился на меня с бесцеремонным любопытством, выдающим его полную осведомленность о моей природе.
-Это она и есть, та самая саби? - очевидно, несмотря на громкий и изящный титул лейда, командир гвардейцев оставался прямолинейным солдафоном.
Лейд Братис поморщился.
-Ты хотела сделать что-то полезное, Магре, - буркнул он, когда я усаживалась за стол, расправляя складки юбки. - Если по-прежнему хочешь, у тебя есть все шансы.
С этими словами он отвернулся, словно отстраняясь от будущей беседы и снимая с себя всякую ответственность за мою судьбу. Не скажу, что эти слова и жесты наполнили меня вдохновением. Я окинула лейда Дитрема холодным взглядом и вопросительно посмотрела на лейда-канцлера. Тот не спеша отхлебнул из бокала и откашлялся:
-В самом деле, дорогая лейдин Магре, - вкрадчиво начал он. - До нас дошли сведения, что ты желаешь внести свой вклад в дело обеспечения безопасности Империи. И на этом пути предприняла даже некоторые самостоятельные шаги, - тут он взглянул на лейда Дитрема и усмехнулся. Скулы того слегка порозовели, но, возможно, мне только показалось.
-Совершенно верно. Если ты имеешь в виду что-то конкретное, прошу приступить к делу, уважаемый лейд Патри, - вмешалась я. Ничуть не сомневаюсь, что лейд-канцлер довел умение часами ходить вокруг да около до совершенства. Однако я не капризный посол нейтральной державы, чьи намерения следует тонко и осторожно выведать, дожидаясь, пока от бесконечного словоблудия, не несущего в себе смысла, у того опухнут мозги.
-Я предлагаю тебе службу, - прямо рубанул лейд Дитрем, не давая приятелю вновь увести беседу в сторону.
-Интересно послушать, - заметила я, сделав глоток из своего бокала. - Прекрасное вино. Продолжай, дорогой лейд Дитрем. Какого характера служба?
-Разведка, - снова прямо заявил военачальник, пока лейд Патри придумывал более изящную формулировку.
-Шпионаж? - я подняла брови.
-Нет, конечно. Оперативная тактическая разведка.
-Боюсь, я не очень хорошо разбираюсь в подобных терминах. Что это означает?
-Это означает, что мы можем полностью использовать твою иную ипостась - орлана. Туда, куда не проникнет человек, легко проберется птица. Орлан может оценить расстановку сил противника с высоты, может заглянуть за любые стены, перебраться через любые препятствия - например, влететь в чужое окно и порыться в чужих письмах.
Я любезно улыбнулась. Вины я не чувствовала.
-Наверное, это опасно, - предположила я.
-Разумеется, - удивился лейд Дитрем. - Служение своей стране всегда опасно. Неопасно сидеть в теплой спальне на шелковых простынях, посещать балы и флиртовать с кавалерами.
-Твоя мысль понятна, - я снова улыбнулась.
Вопреки грубости, лейд Дитрем начинал мне нравиться, а его представления о различных способах времяпрепровождения были весьма созвучны с моими.
-Никто не собирается посылать тебя на верную смерть, - поспешил вставить лейд Патри. - До твоего первого задания далеко, а за это время ты пройдешь соответствующую тренировку, научишься носить доспехи и владеть оружием. Пожалуй, придется изучить несколько языков...
-Оружие? Доспехи? - перебила я. - Зачем, если я все равно не смогу все это унести? Сомнительно, что на месте мне каждый раз удастся раздобыть что-нибудь подходящее.
-А вот этим как раз и занимается лейд Братис, - лейд Патри кивнул на друга, довольный, что готов к этому вопросу.
Я оглянулась на молчащего как рыба главу магов.
-Лейд Братис? - с иронией позвала я. - Так вот, значит, чем занято все это колдовское сборище. Ну и как, есть успехи?
-Пока незначительные, - сухо ответствовал он. Не поймешь, сердится или раскаивается. - Но перспективы нащупаны.
-Это вдохновляет, - я откинулась на спинку стула, отчаявшись впихнуть в себя хоть кусочек еды, и глотнула из бокала.
Лейд Дитрем все это время настороженно взирал на меня. Наконец, его терпение лопнуло. Он со стуком поставил на стол свой бокал.
-Мне не совсем понятно твое отношение к моему предложению, лейдин Магре. Ты не можешь принять его без обязательного кокетства, или вся эта бессмысленная канитель из надутых губ и ехидных замечаний означает отказ? Если же тебе необходимо время на раздумья, его можно заполнить чем-нибудь более существенным, чем капризные гримасы.
Вот теперь ему удалось меня уязвить. И я даже не смела обидеться, прекрасно сознавая, что он прав. Конечно, я намеревалась принять предложение. Тогда чем же я недовольна? Тем, что сговор осуществлялся за моей спиной? Но вот ведь, мне выкладывают все как на духу. И если лейд Братис приходит в замешательство от моего ворчания, а лейд Патри боится обидеть друга, то лейд Дитрем не намерен церемониться со спесивыми барышнями. Ему необходим солдат, а не трепетная девица, перед которой придется расшаркиваться, лебезить и утешать.
Неожиданно я поняла, что такое отношение мне импонирует. Оно подстегивает к тому, чтобы собраться с силами, извлечь на свет все самое нужное и отбросить шелуху. Лейд Братис слишком усердно нянчился со мной, и вот результат - избаловал, как любого ребенка, которому слишком многое позволено. Я размякла в созданном им для меня теплом гнездышке. Теперь же ребенку придется взрослеть, а для этого нужно нечто большее, чем опека.
-Конечно, я принимаю предложение, лейд Дитрем, - не задумываясь ответила я, - и с нетерпением жду возможности приступить к своим обязанностям.
Военачальник кивнул.
-Рад слышать. Однако до выполнения обязанностей, как справедливо заметил Патри, еще далеко. Тем не менее с сегодняшнего дня ты считаешься принятой в ряды императорской гвардии в чине рядового пехотинца - завтра курьер доставит тебе все необходимые документы. И с завтрашнего же дня начинаются занятия. В восемь утра тебя будет ожидать учитель фехтования и рукопашного боя - это, полагаю, самое трудное. Обучение языкам, каллиграфии и копированию, географии, истории ведения войн начнется немного позже, поскольку Братис заверил меня, что ты многое уже знаешь.
-Что это за учитель? - засомневался лейд Патри. - Стоит ли посвящать посторонних?
-Это человек, которому я полностью доверяю, - отрезал лейд Дитрем. - Впрочем, если возникнут любые вопросы, каждый из вас может обращаться непосредственно ко мне. Как депешей, так и лично, - он посмотрел на меня, и я легко догадалась, какой способ обращения он имеет в виду. - Но разумеется, если вопросы эти будут по существу. Полагаю, тратить время на пустые препирания не собирается никто.
Лейд Дитрем встал, с шумом отодвинув стул.
-Ну а теперь мне пора. Еще много дел, прошу меня извинить. Надеюсь, что теперь мы будем чаще видеться, но повторюсь - для каждого из вас я свободен в любое время. И последнее. Лейдин Магре, наш проект находится в тайне, в том числе и от двора. Императору я доложу о нем лично, а все остальные должны быть уверены, что ты - еще одна придворная дама, занятая исключительно нарядами, танцами, стихами - ну и тому подобным.
Я кивнула, и лейд Дитрем вышел, ступая твердо, словно на параде. А я подумала о том, что этот человек более чем достоин быть командиром всех императорских войск.
И еще я подумала: а действительно ли лейд Братис и лейд Патри не были накоротке с лейдом Дитремом до того, как я пробралась к нему в кабинет. Вряд ли когда-нибудь я об этом узнаю.
Утро началось непривычно рано, но, полная энергии и энтузиазма, я резво выпрыгнула из постели.
В доме лейда Братиса был зал, предназначенный для фехтования: насколько я поняла, он любил оставаться в форме. Это была длинная пустая, залитая светом комната, одна стена которой сплошь состояла из зеркал, а противоположная была украшена десятком высоких окон. На дальней стене висела коллекция оружия, стояло два манекена, одетых в легкие доспехи.
Здесь меня и ожидал мой новый учитель. Увидев его, я малость попятилась. А ведь следовало бы догадаться: кому же еще лейд Дитрем будет так безгранично доверять.
Фестан, одетый в потертый кожаный колет и штаны, заправленные в высокие сапоги, помахивал небольшим мечом. Увидев меня, он оживился, и все надежды на то, что я останусь неузнанной, пошли прахом.
-А мы, кажется, встречались, - подняв брови, с удовольствием отметил он. - Жаль, в прошлый раз мне не удалось представиться по всем правилам этикета. Спешу наверстать упущенное: Фестан, капитан императорского сторожевого отряда, и с настоящего момента твой учитель, уважаемая лейдин, - он учтиво щелкнул каблуками.
-Безумно рада знакомству, - процедила я, понимая, что сын пошел в отца не только лицом и фигурой, но и проницательностью. А остротой языка, пожалуй, и превзошел, легко облекая столь же меткие намеки в обходительные фразы. - Меня зовут Магре, как тебе, вероятно, известно.
-Известно, - согласился он. Глаза так и посверкивали от плохо скрытой усмешки. - Признаться, после предыдущей нашей встречи я целую ночь обыскивал дом, допрашивал с пристрастием слуг, которые глядели на меня как на полоумного и осторожно рекомендовали ограничить потребление горячительных напитков. А спустя несколько дней мне самому стало казаться, что обнаженная женщина в кабинете отца мне привиделась. Заподозрил бы грешным делом отца в несвойственных ему шалостях, но ведь в кабинете и спрятаться-то негде.
Я улыбнулась:
-Кроме как на шкафу. Кстати, у вас там страшная пыль. На твоем месте я сделала бы слугам внушение - видимо, они не только в тот день были не слишком высокого мнения о твоих умственных способностях.
Фестан откинул голову назад и расхохотался. Шпилька не попала в цель.
-Спасибо за обследование шкафов. Мне, признаться честно, и в голову не приходило заняться этим лично. Непременно воспользуюсь твоим советом. Ну а сейчас - не приступим ли мы к делу? Начнем с выяснения того, что ты уже умеешь, - он протянул мне меч, который держал в руках.
Я нерешительно взялась за рукоять.
-А разве обучение начинается не с деревянным?
-С деревянного меча начинают те, у кого в запасе масса времени, - Фестан оставил веселье и взялся за пояснения. - Тогда можно спокойно изучать приемы с помощью легкого куска дерева. Но после требуется перестроиться на значительно более тяжелый стальной клинок - а по сути, почти все начинать заново, потому что и вес, и балансировка, и инерция не идут ни в какое сравнение. Ты будешь сразу начинать отрабатывать боевые движения. Меч затуплен, поэтому ты никому не отрубишь ногу, опасность состоит разве что в том, чтобы переломать кости и выбить глаз - впрочем, такая опасность есть и при неумелой работе с деревянным мечом. Я постараюсь увернуться, ну а чтобы не покалечить сама себя, ты уж поберегись. Итак?
Я сжала рукоять двумя руками и взмахнула. Потом еще раз, пытаясь рубануть воздух.
Фестан хмыкнул.
-Тяжеловато для мухобойки, не находишь? Клинок, конечно, тупой, но где должно быть лезвие, хорошо угадывается. Почему же ты лупишь плашмя?
-Хочу стукнуть кого-нибудь по голове, - буркнула я.
-Ладно, отдай, - Фестан вздохнул. - Очевидно, все придется начинать с самого начала.
Он встал в боевую стойку, слегка согнув колени и вытянув руки с мечом в мою сторону.
-Вот смотри. Меч следует держать в полусогнутых руках так, чтобы весь вес его распределялся на все предплечье до локтя. Клинок должен быть поднят вверх, чуть наклонен в сторону ожидаемого появления врага. Это необходимо для того, чтобы его мгновенно можно было пустить в движение за счет инерции...
Занятие продолжалось.
-Теперь ты. Возьми и попытайся отыскать ту точку покоя, в которой вес ощущается минимально, но из которой можно мгновенно осуществить выпад. Почувствуй клинок.
Я чувствовала только то, что у меня в руках здоровенная, неуклюжая железяка. И еще я чувствовала, что никогда в жизни не орудовала ничем подобным. Так я и сказала.
-Ничего страшного. Все приходит с опытом, - был ответ.
Спустя два часа с меня градом лил пот, а дрожащие руки, казалось, не удержат и гусиное перо.
-Продолжим завтра, - сжалился Фестан. - А пока займись чем-нибудь сама: бег, отжимания...
-Пять кругов над Тардовой - годится? - фыркнула я.
Фестан немного смутился. Полеты ученика в небесах были ему непривычны.
-Годится...
Мне казалось, что я никогда не научусь управляться с мечом. Этот, учебный, был невелик, но все равно чудовищно тяжел. Я натирала мозоли на ладонях, роняла меч прямо на ноги, однажды едва не вспорола себе живот, падая на отскочивший от пола клинок. Только вмешательство Фестана спасло от тяжкой травмы - однако резко вздернув меня вверх, словно тряпичную куклу, он умудрился вывихнуть мне плечо. После этого от полетов и упражнений пришлось отказаться почти на неделю, занявшись более легкими тренировками. Правда, то, что по мнению моего учителя было "более легким", оказывалось работой до седьмого пота. Фестан утверждал, что так обучают всех гвардейцев, и не желал слушать жалоб и протестов, дескать, меня прочат не в пехотинцы, а чтобы высматривать с высоты неприятеля или рыться в бумагах, меч не нужен. "Я солдат, - заявлял он в ответ на все стенания. - У меня есть приказ от вышестоящего командира, и я намерен его выполнять. Все претензии - к императорскому военачальнику". Обращаться к лейду Дитрему я не спешила, прекрасно представляя себе, что услышу в ответ. И занятия продолжались.
Все это время Асфир ходил за мной следом и маялся от скуки, пока я махала мечом: высовывался в окно и корчил рожи прохожим, ронял манекены, примерял шлемы, жевал фрукты и разбрасывал вокруг корки и огрызки, на которых я не раз оскальзывалась, пел песни собственного сочинения, похожие на завывание ветра в трубе, задавал нам с Фестаном совершенно неожиданные вопросы, которые заставляли краснеть как меня, так и его. До тех пор, пока истомившись вконец не взял клинок в руки сам. Скажу честно, у него получалось куда лучше, чем у меня - Фестан был полон уважения. Но чего же тут удивляться? Асфир, хоть и бывший фантом с умишком восторженного ребенка - трехаршинного роста детинушка, стальной меч для него - что тростиночка. Спустя несколько дней мой учитель переговорил с отцом, и Асфир был включен в проект - но пока только условно. Пока не повзрослеет, и пока мудрые головы наших лейдов не придумают, какую пользу можно извлечь из человека-лошади.
Все лето и начало жаркой южной осени продолжались неустанные физические занятия. Лейда Братиса я почти не видела - утро мы с Асфиром бессменно проводили в зале для фехтования или в саду, а вечер лейда Братиса всегда был занят магическими изысканиями. Меня теперь не подпускали к кабинету и не полет стрелы, хотя я больше ни за что не стала бы самовольничать...
Несколько раз я бывала во дворце и на приемах у знатных лейдов, изображала безмятежную, праздную девицу, немного застенчивую - чтобы оправдать редкость посещения балов. Перезнакомилась с большей частью придворной молодежи, и, к моему изумлению, обрела поклонников. Трое молодых лейдов испросили позволения наносить мне визиты, а один из них, тот самый лейд Джарод, "весьма обходительный и в высшей степени приятный", как выразилась о нем одна из девушек на выданье, усердно принялся ухаживать, появляясь на пороге дома лейда Братиса чуть ли не каждый день.
Не скажу, что мне это было неприятно, хотя для того, чтобы мило поулыбаться Джароду и перекинуться двумя-тремя ничего не значащими фразами, иногда приходилось бросать занятия и спешно приводить себя в порядок. Он приглашал меня на верховые прогулки, вызывался сопровождать в походе по магазинам, угощал пирожными в уютной маленькой кондитерской лавке, дарил забавные безделушки, осыпал изысканными комплиментами. Пожалуй, мне было скучновато, в основном потому, что приходилось выслушивать все те "милые и ненавязчивые" банальности, которые считаются обязательными в светском обществе при беседе с нежными, тонкими дамами. Но все то, что меня в действительности интересовало и заботило в жизни, я обязана была скрывать, отвечая все теми же избитыми клише. Ничто из того, чем я являлась в действительности, не привлекло бы общество. Даже море, неустанно тревожившее мою душу, оказалось неподходящей темой для выражения восторга. "Ах, это так тривиально - любить море", - протянула одна из знакомых дам, услышав мои восхищенные слова. Нынче в столице модно было наслаждаться красотой мертвой природы: камней, лишенных коры деревьев, отполированных коряг и засушенных цветов, из которых выстраивались в садах целые композиции.
Нравилось же мне то, что лейд Джарод - единственный из знакомых мне мужчин, который не смотрит на меня как на неразумное дитя или строгую мамочку, а воспринимает как молодую, очаровательную девушку. Однако вскоре беседы о птичках, цветах, облаках, балах надоели до оскомины, и даже восхищение в мужских глазах не спасало от сводящей скулы зевоты.
Однако именно в это время совет моих покровителей решил, что мое светское общение чересчур затянулось, и визиты Джарода начали мешать основной задаче: превращению меня в крылатого разведчика. Тогда на некоем совете они постановили: отныне на людях роль моего самого активного ухажера берет на себя Фестан. Мы обязаны несколько раз появиться вместе на публике, и я должна заметно отдавать ему предпочтение перед остальными кавалерами. Никто не сомневался, что один вид сдвинутых бровей сына военачальника отпугнет не в меру ретивых поклонников - впрочем, я тоже.
Не скажу, что я была так уж расстроена, хотя из оскорбленного чувства собственного достоинства чрезвычайно хотелось устроить сцену: по какому, мол, праву вы распоряжаетесь моей личной жизнью. Однако я промолчала. Тем более что Фестан, казалось, только развеселился от перспективы изображать пылкие чувства. А ведь ему-то, верно, сложнее, чем мне. Что, если среди придворных лейдин есть та, которой он отдал свое сердце - а теперь вынужден делать вид, что влюблен в меня?
Впрочем, когда план начал осуществляться, я поняла, что спасаю неизвестную лейдин, которая способна похитить сердце капитана императорской гвардии - и его самого - от жгучего разочарования. Дело в том, что почти тридцатилетний Фестан, вероятно, никогда в жизни не ухаживал за дамой. А своими неуклюжими попытками очаровать девушку мог вызвать только неловкость и желание сбежать подобру-поздорову. Танцевал он не изящнее дрессированного медведя из бродячего цирка. Букеты, которые он дарил, требовалось размещать в трех ведрах. Стихи, которые он выбирал для прочтения, касались в основном кровавых битв и доблестных героев, которые рубили врагов направо и налево. Верховые прогулки в его компании превращались в скачки сломя голову: ездить медленно Фестан не умел. Впрочем, и ходить с ним под руку - одно мучение, поскольку он или стремительно шагает, волоча за собой спотыкающуюся лейдин, или стоит, не понимая, отчего она задыхается, и почему так растрепалась ее прическа. Меня все это несказанно забавляло, но я представляла себе, как отнесется к такому поклоннику девушка, привыкшая к кавалерам вроде Джарода, и ужасалась.
К слову, лейд Джарод выглядел страшно удрученным и разочарованным моим странным выбором. Он не раз пытался поговорить со мной наедине, но появление Фестана - и его очень выразительно нахмуренных бровей - пресекало эти попытки.
Не скажу, что в эти дни моя жизнь была легкой. Занятия, тренировки, уроки - и игра на публику. Но она, безусловно, стала полнее и значительнее. Теперь у меня была цель, к которой я могла стремиться. Одно только мешало - я страшно скучала по лейду Братису. Как ни приятно было проводить время с Фестаном, мне не хватало тех задушевных, откровенных, вдумчивых бесед, которые мы вели с лейдом Братисом в первые недели знакомства. И тех перепалок, которые последовали, когда я начала обретать характер - далеко не самый кроткий, по его мнению.
Но в начале осени лейд Братис лично начал заниматься со мной языками и основами магии, не доверяя этого дела никому иному - так он выразился. Я была счастлива, пока не ощутила, что прежней теплоты между нами нет. Меня мучили сомнения. Моя ли вина в том, что я настояла на своем капризе, и теперь лейд Братис вынужден заниматься только этим делом, забросив все остальное - или он чувствует себя виноватым, что заставил меня взяться за совсем неженское дело и, возможно, рисковать собой в будущем? Я так хотела вернуть его расположение - но не знала, что для этого надо делать. Я очень старалась быть прилежной ученицей, но даже его похвалы теперь звучали сухо и официально, словно это не он когда-то обнимал меня там, на крыше и говорил, как сильно боялся, что я не вернусь...
После происшествия с оживлением Асфира я не отваживалась больше вмешиваться в волшбу. Но когда начались настоящие уроки магии, я неожиданно почувствовала себя уверенно. Лейд Братис выяснил, что я когда-то уже занималась этим. Например, я умела исцелять небольшие раны и хвори, что оказалось весьма кстати. Наши поединки с Фестаном становились все более ожесточенными, но отныне для меня не составляло труда залечивать царапины, синяки, унимать боль, снимать напряжение мышц, как своих, так и его. Фестан даже постанывал от наслаждения, когда боль отпускала, сетуя лишь на то, что учить магии меня стали только теперь.
Но ему не доставила особого удовольствия другая моя сноровка: огненные чары. Оказалось, что это я тоже немного умею. Я наловчилась бросаться огнем, и хотя старалась не причинять моему учителю вреда, он часто получал ожоги. Еще я умела перемещать предметы, как заставлять их плыть по воздуху, так и мгновенно менять месторасположение. Можете не сомневаться, я не удержалась от резких подножек Фестану, которые за меня выполняли самые безобидные вещи, от падающих на голову горшков с цветами, отодвигающихся стульев... Словом, стыдно признаться, несколько дней я дурачилась подобно Асфиру, доводя Фестана до белого каления. Кончилось все тем, что однажды, выйдя из себя, он ухватил меня за воротник и принялся трясти как грушу. Я чуть не задохнулась, и даже невольное преображение в орлана не спасло от мертвой хватки. Но, правда, отрезвило Фестана. Он долго просил прощения, но с тех пор я не повторяла дурацких фокусов, признав, что мы квиты.
Больше я ничего особенного не умела.
Нащупав границы моих возможностей, лейд Братис неуклонно принялся их расширять. Он оказался строгим наставником, не менее настойчивым, пожалуй, чем Фестан. Но достигал послушания он иным методом: если Фестан вручал меч и нападал, вынуждая защищаться, то лейд Бартис не навязывал своих уроков. Стоило мне начать жаловаться и протестовать, как он откидывался на спинку кресла и молча смотрел на меня с нескрываемым разочарованием. Одного такого взгляда мне хватало для того, чтобы сжать зубы и продолжить обучение. Впрочем, я нечасто допекала его жалобами. Все это действительно оказалось чрезвычайно захватывающим: необычным, интересным.
Первым делом я научилась перемещаться в пространстве. Это оказалось сложнее, чем переносить вещи, но волшебство строилось по той же схеме. Оказывается, не было существенной разницы в том, какое расстояние преодолевается за один такой "шаг". Самым серьезным препятствием для перемещения был не расход сил, ощутимый при каждом удачном колдовстве, а знание места материализации. Дело в том, что в любое место можно попасть только будучи полностью уверенным в том, что оно из себя представляет. И совершенно четко затвердив расположение предметов в нем. Малейшая травинка, колыхаемая ветром, книга, лежащая не на том конце стола, открытая дверь, вошедший человек могут разрушить баланс направленной энергии и привести к плачевным последствиям. В лучшем случае волшебник отделается синяками и переломами, в худшем - лишится какой-нибудь части тела. Например, головы, если она у него пуста настолько, что он позволяет себе перемещение только смутно помня место назначения.
-Так ведь это значит, что перемещение на большие расстояния практически невозможны, - протянула я, когда узнала об этом. - Нельзя быть уверенным в знании места, находящегося за десятки верст.
-Да, если ты подразумеваешь легкие путешествия в любой уголок Великого Материка, куда только заблагорассудится, - усмехнулся лейд Братис. - Но поверь мне, для быстрых перемещений есть возможность. Правда, для этого необходима тщательнейшая подготовка. Например, на сегодняшний день я в любой момент могу попасть в каждый крупный город Дориана и несколько других ключевых пунктов. Но для этого я предварительно объехал все эти места обычным способом и в каждом устроил нечто вроде убежища. Чаще всего это комната, обстановку которой я знаю наизусть, защищенная сильными заклинаниями от проникновения внутрь живых существ. Таким образом я могу не бояться, что за время моего отсутствия кто-то нарушит систему, и спокойно отправляюсь в нужный город.
-Вот это да! - восхитилась я. - А я тоже смогу устроить себе убежища, а потом пользоваться?
-Почему ж нет? Впрочем, думаю, для начала и мои сгодятся.
Однажды мне удалось переместиться из библиотеки в свою спальню. Ужасно гордая этим достижением, я поспешила похвастаться, но вместо похвал получила страшный разнос.
-Ты что же, не слышала ни слова из моих пояснений? - бушевал лейд Братис, грозно сверкая глазами. - А если бы в этот момент в спальню вошла ничего не ведающая служанка? Ты же могла разбиться сама и покалечить ни в чем не повинную женщину!
-Я заперла дверь на ключ, - робко оправдывалась я.
-У слуг есть ключи от всех комнат, им же надо делать уборку!