Potemkowski Anatol : другие произведения.

Завсегдатаи кабачка "Кокос"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Завсегдатаи кабачка "Кокос".
  
  
  
   АНАТОЛЬ ПОТЕМКОВСКИЙ.
  
   Сатирические миниатюры из польского журнала "Шпильки" 70-х годов.
  Постоянные персонажи и ситуации с ними послужили примером для телесериала " Кабачок 13 стульев".
  
  
  
  
  
   СТОП.
  
  
   Были мы у того паньства на ужине, всей компанией.
   Сразу же, в холле, почувствовали себя отлично.
   Дворец.
   Старые картины, гобелены, ковры, дорогой фарфор, много серебра, хрусталь.
   Притом и ужин был очень приличный.
   И разговор за столом шёл увлекательный, хотя временами и культурный.
   К сожалению, сразу после закуски гости стали исчезать один за другим, нередко, для элегантности, по-английски.
   Ушли и мы, с трудным для описания чувством разочарования, поскольку вечер обещал быть очаровательным.
   Другого выхода не было.
   Хозяева были настолько изысканными, что даже соль была у них заграничная, Карлсбадская.
  
  
   ПРИЁМ.
  
  
   Я остановился возле пани Мелы при столике, заставленном бутылками разных коньяков. Неподалеку слышался шум голосов. Было достаточно симпатично.
   - Ужасно тут скучно,- сказала пани Мела. Она не старалась понизить голос, поскольку и так никто никого не слышал. Вдобавок и музыка играла.
   - Вполне забавно,- сказал я.
   -Забавно?- удивилась она.- Противная, примитивная толпа людей. Такие приёмы надо уметь организовать, чтобы было какое-то настроение. Знаете, что у Нины Краевской мы веселились до десяти утра?
   - Нет,- ответил я согласно с правдой.
   - До десяти утра, - повторила пани Мела. - Вино лилось рекой, танцевали, трое молодых людей из-за меня подрались. А тут нет настроения.
   - Не имею удовольствия знать пани Краевской, сказал я с сожалением, чтобы поддержать разговор.
   - Бедняжка погибла,- вздохнула пани Мела,- немцы бросили бомбу с цеппелина, как раз в начале девятьсот четырнадцатого.. Налейте мне рюмочку коньяка.
   Я исполнил просьбу пани, потом взял одну из бутылок и пошёл себе в ванную.
   В сущности, было довольно скучновато.
  
  
   Шпильки, февраль 1975 .
  
  
  
  
  
  
  
  
   БЕСПОКОЙСТВО.
  
   В одной из газет оказалась хвалебная заметка о поэте Крокштыне. Мы прочитали её с недоверием.
   -Боже упаси от таких поэтов!- сказала Паташонская.- ведь это полный идиот!
   -Примитивный типчик,- согласился с ней магистр Конкульчинианьский.
   Паташонская громко рассмеялась : - Примитивный? Настоящий подонок! Разбил у меня тарелку от итальянского сервиза. Уж запомню его до конца жизни.
   - Поэт? - воскликнул пан Куця, - а если у него пробки перегорят в квартире, он ко мне бежит за помощью. Знаем мы таких поэтов! Нормальный циник и аферист.
   Мы выпили понемногу, пани Зося принесла кашанку (*).
   Внезапно Беспальчик чуть не подавился. - Ты знаешь,- обратился он к магистру Какульчинианьскому,- ты знаешь, он мне ещё той сотни не отдал!
   - Которой?- спросил магистр.
   - Той, от председателя Щавницы,- сказал Беспальчик.- Помнишь, как он покрыл парой валетов на цвет?
   - О, Боже!- припомнил магистр Конкульчинианьский, и тоже чуть не подавился кашанкой.- Поэт Божьей милости!
   - И о таких людях пишут в газетах!- грустно подытожила Паташонская,- надо признать, что уровень литературной прессы становится всё более спорным.
   Мы признали правоту Паташонской.
  
   Ещё очень часто рецензенты не знают авторов книг лично и полагаются исключительно на интуицию. Это должно вызывать беспокойство.
  
   (*) - кто не знает, кашанка- это кровяная колбаса, поджаренная на сковороде.
  
  
   Шпильки, апрель 1975.
  
  
   СТИРАЛЬНАЯ МАШИНА.
  
  
   Однажды, стирая для элегантности свои подштанники в ванне, магистр Конкульчинянский пришёл к выводу, что должен приобрести автоматическую стиральную машину, а сбережённое благодаря ей время посвятить оживлению дружеского общения.
   Мысль показалась всем убедительной. Стиральная машина - дорогой агрегат, но зато может оказать неоценимые услуги. Достаточно насыпать порошка, нажать кнопку, и аппарат начинает работать, а потом сам выключается, когда приходит время. А пока можно сходить в кино, можно почитать книжку, вздремнуть, или поговорить об изящных искусствах, если это кому-нибудь нравится.
   Машину привезли в полдень. Под вечер мы парой особ пришли с бельём.
   Магистр Конкульчиняньский сидел на стульчике в ванной. В машине что-то вертелось.
   -Как окончишь стирать, и мы попробуем,- сказал Беспальчик, ставя сумки на ванну.
   - Я уже в очереди,- сказал председатель Щавница, - а сразу за мной Паташонский.
   - Может, придёте завтра?- предложил магистр,- у Паташонского большие вещи.
   - У нас тоже большие,- сказала баронесса Соловейчик, - незачем носить туда и обратно. А если оставим , то что-нибудь может затеряться.
   Вышли мы уже под утро, поскольку в первый день был полный балаган, и Глобулька Конкульчинянская влезла без очереди.
   Теперь , через пару недель, работа упорядочилась. Магистр Конкульчинянский весело крутится посреди гор белья, каждый может записаться в специальную книжку, и стирка идёт непрерывно с утра до поздней ночи. Правда, все забирают бельё ещё влажное, сразу после отжима. Это не слишком удобно, но увеличивает пропускную способность Конкульчинянского, и в конце концов можно на этот вопрос посмотреть шире.
   Так что стиральная машина отлично выдержала экзамен на полезность.
   Вспомним, что целью приобретения её было желание оживить дружеское общение, что у пана Конкульчинянского и получилось.
  
   Шпильки, апрель 1975.
  
  
   СТРАННЫЙ РАЗГОВОР.
  
   Я выходил уже, торопясь на ужин к поэту Кошону, когда зазвонил телефон.
   - Соединяю с директором Плюхой.
   -Пожалуйста,- согласился я.
   Через минуту отозвался директор Плюха.
   - Это Плюха,- сказал он.
   -Порядок, о чём речь?
   Это его как будто озадачило.- У нас трудности с теми прокладками для вас, не укладываемся в срок, потому что нам не доставили асбеста. Может быть, в третьем квартале...
   - Не будем об этом,- предложил я,- всё в порядке.
   - Как это в порядке?- удивился он.
   - Нормально,- пояснил я.- Не делаете прокладки, потому что вам не привезли асбеста. Если бы привезли, то были бы прокладки.
   В телефоне стало тихо.
   - Почему пан к этому так относится?
   - Я что-нибудь плохо понял?- удивился я.
   - Вы думаете, что это предлог,- сказал Плюха,- этот асбест в самом деле..
   - Мне это не пришло в голову,- прервал я его, соображая, что опоздаю на ужин,- и знаете, дорогой пан, у меня нет времени на такие разговоры!
   -Не хотите ли поговорить с Вальченко?- спросил он с упрёком в голосе.
   -С Вальченко?- рассмеялся я,- не смешите меня.
   - Вы мне приставляете нож к горлу,- сказал Плюха.
   -Ничего я вам не приставляю,- запротестовал я.- А с Вальченко можете сами поговорить.
   Это предложение его сломало.
   - Хорошо,- сказал он, помолчав. - Если пан так ставит вопрос, то будет иметь эти прокладки в срок. Извините и до свидания.
   - Мелочь,- ответил я,- моё почтение.
  
   Опоздал я на тот ужин, но не слишком.
   Ничего не поделаешь, личные дела должны иногда отойти на второй план, если того требует общественное благо.
  
   Шпильки, май 1975.
  
  
  
  
  
  
   ПОДОЗРИТЕЛЬНОЕ ДЕЛО.
  
   Подсел к нам в "Кокосе" председатель Щавница. Был безобразно радостный, бог весть почему.
   -Всяческих удач!- желал, пожимая руки нам по очереди,-Весёлых праздников, здоровья, счастья и денег!
   -Взаимно,- отвечали мы,- Благодарим.
   -Не хотите ли что-нибудь уладить в моём ведомстве?
   -Я - нет,- сказала баронесса Соловейчик.
   -Я тоже,- сказал Беспальчик.
   Щавница с надеждой посмотрел на пана Куцю, на меня и на магистра Какульчинианьского, но ни у кого не было к нему никаких дел.
   -Но...-сказал председатель Щавница, понизив голос,- если что-нибудь понадобится улучшить в моём бюро, помните, что я всегда в вашем распоряжении.
   -Будем помнить, - сказала баронесса,- Вы очень любезны.
   -Серьёзно,- сказал председатель Щавница,- звоните в случае чего, всегда всё быстро уладим. Можете на меня положиться. У вас есть мой рабочий телефон?
   -Есть,- ответили мы.
   -Чудесно!- утешился Щавница,- звоните, я бываю в бюро до четырёх.
   -Договорились,- сказал Беспальчик.- В случае чего позвоним.
   Председатель Щавница поднялся, пожелал-ещё раз всего наилучшего!- и попал у буфета на поэта Кошона.
   Тут же до нас донёсся голос председателя:- В случае чего я всегда охотно! Ежедневно до четырёх камнем сижу в кабинете!
   -Чем-то Щавницу вроде легко стукнуло,- сказала баронесса Соловейчик.
   -Похоже на то, - сказал Беспальчик,- что Щавница старается нейтрализовать какие-то слухи.
   -Какие?- спросила баронесса.
   -Нормальные, - продолжил Беспальчик.- Наверное, были какие-то слухи, что его снимают с работы.
   -Неужели?- удивилась баронесса.
   -Не слышал,- присоединился пан Куця.
   -Я тоже не слышал,- сказал Беспальчик, - но что-то должно было быть, если Щавница так летает от столика к столику.
   Панна Зося принесла пол литра, потом ножки в желе, потом пришла Глобулька Какульчинианьская.
   -Что слышно:- спросила нас.
   -Ничего особенного,- ответила баронесса,- председатель Щавница вылетает из Бюро Рассмотрения Прошений.
   -Видишь,- сказал Беспальчик,- я сразу почуял, что со Щавницей неладно.
   Панна Зося подала свиные котлеты.
  
   Шпильки, декабрь 1972 года.
  
  
   УСПЕХ.
  
  
   Магистр Конкульчинянский сломал ключ в замке лифта. Сразу нами приняты были меры по извлечению отломанного кусочка ключа, и попытки, естественно, не удались.
   Ливт застрял между шестым и седьмым этажами. А ехали мы к Паташонским на обед, и ситуация была не из приятнейших. От нужного этажа отделяло нас пара метров, но сквозь остеклённые двери видна была только кирпичная стена, побелённая для красоты извёсткой.
   В лифте мы просидели час, думая о стынущей еде. Потом оказалось, что мы опоздали к обеду на два дня, потому что у Паташонской что-то перепуталось с приглашением.
   По дороге в "Кокос" на обед Беспальчик потерял кошелёк. Поиски не дали результата, разве что пан Куця наступил на очки поэта Кошона.
   В "Кокосе" практически нечего было есть, кроме пулярдки по провансальски.
   Зато был председатель Щавница, и пришлось отдать ему 500 злотых, позаимствованных у него по какому-то случаю.
   -Как-то нам сегодня не везёт,- сказала баронесса Соловейчик в автобусе. Через пять минут мы заплатили 100 злотых штрафа за проезд без билетов. В такой день не могли мы думать о билетах, и это не удивительно. Контролёры, однако, подошли к делу формально.
   Кроме того, влезли две матери с детьми и заняли два последних свободных места.
   Выходя из автобуса, поэт Росланек упал с подножки и вывихнул ногу. Может, это было, впрочем, от нервов, трудно точно установить.
   Три четверти часа ждали такси, но они все ехали на Прагу. Скорая приняла нас без энтузиазма, нехотя, честно говоря. По случаю освидетельствовали также баронессу, которая предприняла попытку пройти через стеклянные, но запертые двери.
   После доставки баронессы и Росланека мы с Беспальчиком возвращались домой несколько подавленными и без настроения.
   Беспальчик вставил ключ в замок.
   - Сейчас сломается,- сказал я.
   -Всё говорит за это,- согласился он. Потом повернул ключ, и дверь отворилась без труда. Тут к нам вернулось хорошее самочувствие, и остаток вечера получился вполне приятным.
   Нет сомнения, что время от времени какой-нибудь маленький успех необходим человеку, как свежий воздух.
  
  
   Шпильки, октябрь 1973.
  
   ДВА СЛОВА.
  
  
   Подсел к нам некий Васяк.
   - Два слова,- сказал он. - Можно?
   -Просим, - сказал Беспальчик.
   -Что подать?- спросила панна Зося.
   -Пол литра,- ответил Васяк.
   Помолчал, потом сказал:- Есть такое дело, кто-то видел мою жену с поэтом Росланеком в кино.
   - Абсурд!- воскликнул Беспальчик.
   - Говорю открыто,- сказал Васяк,- я не ребёнок, и хочу знать всё как есть.
   - А есть так, то Росланек не любит толстых брюнеток,- сказал пан Куця.
   -Толстых блондинок он тоже не любит,- добавил Беспальчик.
   Возражение было существенным, потому что Васякова перекрашивалась в разные цвета, только фигура оставалась неизменной.
   - Может быть, он пошёл в кино из вежливости,- предположила баронесса Соловейчик.
   Васяк неприятно засмеялся. Панна Зося принесла пол литра.
   - Всем всего приятного,- пожелал Зызя.
   Васяк снова неприятно усмехнулся.
   Выпили.
   - Знаю я такие приятности,- сказал Васяк.
   Всё это начинало нас удивлять.
   - Дорогой,- сказал Беспальчик,- тут нет вопроса. Поэт Росланек человек культурный и органически не выносит идиоток.
   -Холера его знает,- сказал Васяк.
   -И кроме того, Росланек не любит женщин, которые спят с целым городом,- указала баронесса,- он не любит толпы в таких вопросах.
   - Это факт,- согласился пан Куця,- очередь - враг влечения. *
   - Какого влечения?- удивился Васяк.
   - Физического,- объяснил пан Куця. Росланек в счёт не входит. Женщина должна быть на каком-то уровне, чтобы Росланек обратил на неё внимание.
   - Всего наилучшего,- сказал Зызя.
   -Спасибо,- ответил Васяк.
   Поболтали ещё немного, потом он ушёл, успокоенный.
   Но как будто не совсем.
  
   * Здесь непонятно , не смог перевести игру слов. Дело в том, что "Очередь" имеет ещё и значение "колея", а" влечение"- синоним "поезда." Поэтому Васяк и переспросил.
  
   Шпильки, ноябрь 1973.
  
   -
  
  
   ЕСТЬ ЕЩЁ ЛУЧШЕ.
  
  
   Пани была такая славная, что не могли поверить.Смотрели на неё с Беспальчиком в молчании, толкаясь время от времени ногами под столом, чтобы удостовериться, что это не сон.
   Потом начали толкать пани.
   Приняла это холодно.
   -Хотели только убедиться, существует ли пани на самом деле, или это только как бы шутка,- объяснил Беспальчик.
   Пани улыбнулась. Как-то её звали, но речь не о мелочах.
   -Обручимся?- спросил я, чтобы включиться в разговор.
   -Нет,- отказалась пани.
   -Тем лучше,- утешился Беспальчик,- мы тоже не придаём значения формальностям. Один из нас сейчас пойдёт прогуляться. Это будет долгая прогулка, и выбор будет зависеть от пани.
   Пани встала.
   -Будет лучше всего, если я пойду куда-нибуд отсюда.
   -Прошу вас не делать этого,- посоветовал Беспальчик,- Мы очень симпатичные, и много выигрываем при близком знакомстве. Пусть пани не пренебрегает таким шансом!
   -До свиданья, - ответила пани.
   -До свидания,- ответили мы,- но пани изменит ещё решение!
   Такой был первый разговор с пани, такой ладной, что не хотелось верить.
   Другой разговор прошёл несравненно приятнее.
   Пани предложила нам последовательно совместное посещение кино, выезд на отдых, обед в Бристоле, прогулка в Лазенки, и немедленное возвращение к ней домой.
   В результате пошли в Кокос, и пани была чарующе приятной, и склонной к обручению.
   Поскольку между первым и вторым разговором прошло 28 лет, можно себе представить, что время работало на нас.
   Однако это неправда.
  
   Шпильки, июнь 1972 года.
  
    * *
  
   НЕПОНЯТНЫЙ ФЕНОМЕН.
  
   Я решил уничтожить магистра Конкульчинянского как шахматиста.Случай появился в связи с публикацией в прессе записей партий, разыгранных в Рейкьявике Спасским и Фишером.
   Я выучил напамять ходы чёрных в пятой, самой короткой, и прогуливаясь, зашёл к Конкульчинянскому. Был я рад затее, но поздней оказалось, что прогулка была самым приятным из всего.
   Конкульчинянский сидел с баронессой Соловейчик и поэтом Кошоном, поллитровка уже заканчивалась.
   -Сыграем партию в шахматы?- предложил я.
   -С удовольствием,- ответил магистр Конкульчинянский.
   -Играю чёрными.
   -Как хочешь,- согласился он без опасений.
   Расставили фигуры, и магистр Конкульчинянский начал правильно: d4.
  - Ставлю коня на f6.
   Магистр Конкульчинянский минуту подумал и поставил коня на а3.
   -Ты должен пойти пешкой на с4,- говорю я.
   -Почему?- удивился он.
   -Спасский в матче с Фишером в аналогичной ситуации сыграл с4.
   -А что мне до того?- удивился магистр Конкульчинянский,- кого ты называешь Фишером?
   -Это шахматист,- пояснила баронесса, похоже, очень хороший.
   -А Спасский- чемпион мира,- добавил поэт Кошон.
   -Не будь ребёнком,- говорю,-если чемпион мира сыграл с4, то лучше не мудрить и не снижать уровень. Уж Спасский-то знал, что делает.
   -Его дело,- ответил магистр Конкульчинянский,- не хочу ходить пешкой, поставил коня, и пусть стоит.
   Меня это очень позабавило, но неуч Конкульчинянский позабирал у меня разные фигуры, играя собственным методом, и я должен был отдать партию, поскольку имел одного только короля, а он сохранил большинство фигур и пешек, мой король был под шахом, и ничего невозможно было с ним сделать.
   Описанное выше правда, и похоже на то, что магистр Конкульчинянский играет лучше Спасского!
   Вот такая загадочная история.
  
   Шпильки, август 1972 года.
   * * *
  
  
  
   КРАХ ДОЛЛАРА.
  
  
   Известие о падении доллара настигло нас во время ужина. Минуту мы сидели как парализованные. Первым очнулся Беспальчик и поспешно пересчитал содержимое портмоне.
   - У меня сто пятьдесят злотых, - сказал он, - и тридцать чешских геллеров.
   -Можешь поставить поллитра,- сказал пан Куця.
   -Не знаю, хватит ли в этой ситуации?- усомнился Беспальчик, - на биржах происходят странные вещи.
   - Геллерам не угрожает,- успокоил его магистр Конкульчинянский, и начал кивать панне Зосе, которая опираясь на стойку, выглядела как срезанный цветок, поражённая вестью о падении доллара. Неподалёку от неё поэт Росланек равномерно колотился головой о перегородку, отделяющую гардеробную от мужского туалета.
   Беспальчик спрятал деньги в карман и тупо всматривался в тарелку со свиной котлетой.
   -Рано или поздно, это должно было произойти,- высказался магистр Конкульчинянский. - Пан редактор Жолендный в телевизионных беседах неоднократно указывал американским властям на это, но те не захотели его слушать. Теперь получили своё!
   - А мы-то в чём виноваты?- вскричала баронесса Соловейчик.- Почему не слушали редактора Жолендного? Теперь мы пожинаем результаты этого преступного легкомыслия!
   - В Париже американским туристам меняют только по пятьдесят долларов,- сказала Зося, подходя к столику.
   - Поллитра,- сказал магистр Какульчинианьский.
   - И содовой,- добавил Беспальчик. Выглядел он человеком, которому уже всё равно.
   В общем, настроение было достаточно унылое. Только поздним вечером пересчитали мы долларовые запасы, и выяснили, что наши потери, понесённые в связи с крахом доллара, пессимистично оцениваются в три злотых и семьдесят грошей.
   Облегчённо вздохнули.
   Некий Маньчак на прошлой неделе стоил нам больших потерь.
  
   Шпильки, август 1971 года.
  
  
   КЛИМАТ.
  
   Пан Фанчинович нашёл в сумочке жены письмо, адресованное некоему Братанку, человеку, известному развязным поведением. Тем же вечером пан Фанчинович присел к нам в "Кокосе" и проинформировал о неприятном открытии.
   - Что было в письме?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Разные мерзости,- ответил Фанчинович. Видно было, что он страдает.
   Кто-то заказал поллитра. Выпили.
   - Женщины никчемные,- высказался председатель Щавница.- Умеют притворяться, но способны на любую подлость.
   Пан Фанчинович согласился с таким мнением.
   - Мужчины тоже противные,- сказала баронесса Соловейчик.- Когда-то соединяла меня нить симпатии с поэтом Кошоном.
   - Точно,- подтвердил кисло пан Куця.
   - Казалось, что Кошон кроме меня света не видит,- продолжала баронесса. - Но в манжете брюк был у него зашит телефон Пацюрковской. Я чуть не потеряла веру в людей при том открытии.
   -Кошон- примитив,- сказал пан Куця.
   -Ещё поллитра,- потребовал пан Фанчинович, - я этого не перенесу!
   -Один пан Волянович нашёл у невесты фотографию Паташонского с двусмысленным посвящением,- припомнил председатель Щавница. Она прятала эту фотографию в выдолбленном каблуке.
   - Да,- высказалась баронесса Соловейчик,- люди сами себе враги.
   Пан Куця потрепал Фанчиновича по плечу.- С каждым может такое случиться.
   - Со мной - нет,- вдруг сказал Беспальчик.
   -Пан - счастливое исключение,- сказал Фанчинович.
   -Да, согласился Беспальчик. - Не заглядываю в чужие сумочки, не отпарываю манжетов на брюках, и не отрываю каблуки. Женщины ко мне милы и лойяльны, но нужно создавать им соответствующий климат.
   Панна Зося принесла поллитра. Сразу как-то оживились.
  
  
   Шпильки, сентябрь 1971 года.
  
  
   АПОКРИФ.
  
   К пещере директора Управления Пропитанием подошёл некто Кубанек.
   - -Входите, пан,- сказала секретарша,- директор один.
   Кубанек оставил дубину и вошёл в пещеру. Директор сидел на камне, прикрытом шкурами, и жевал кусок сырой печени.
   - С чем пришли, Кубанек?- спросил он благодушно.
   -Есть мысль насчёт транспортировки дичи из леса в центр,- сказал Кубанек.- Тащить волоком большие экземпляры требует непомерных усилий. И шкуры при этом портятся.
   - Что предлагаете?- спросил директор.
   - Есть способ, основанный на новом принципе- ответил Кубанек.- Надо пристроить колёса к платформе из брёвен.
   -Что такое колёса?- спросил директор.
   Кубанек объяснил.
   -Думаете, это практично?
   -Думаю, что да,- ответил Кубанек.- Стоит попробовать.
   Испытания прошли благополучно. Кубанек получил премию в виде элегантной медвежьей шкуры и аппетитной косули, которую и съел с группой приятелей.
   Через некоторое время Кубанек снова объявился у директора.
   -Снова вы?- удивился директор.
   -Есть способ убивания на расстоянии,- сказал Кубанек.
   Директор зевнул и отгрыз кусок печёнки.
   -Каждый бросок камня - на расстояние.
   -Моя идея основана на новом принципе. Сила мускулов не влияет непосредственно на снаряд. Назвал я это приспособление луком.
   После некоторого сопротивления предложение было принято. Кубанеку присудили премию продовольствием - печень буйвола и ногу козла.
   За метод выделки шкур золой, уменьшающий кропотливое выскребание камнем, наградили Кубанека лыковыми лаптями.
   За разработанный Кубанеком способ добывания огня кресалом он получил лисий хвост, украшение мужского гардероба.
   Вскоре Кубанек был уволен из Управления Пропитания.
   -Ничего не делает, только и думает об изобретениях,- объяснил директор решение.- Нам нужны люди для работы!
   Случай Кубанека не вдохновляет. Тем не менее и сегодня многие не обращают на это должного внимания.
  
  
   ЧАСЫ.
  
   Паташонский раздобыл часы для командосов.
   -Что это такое,- спросила баронесса Соловейчик, когда Паташонский появился с часами в "Кокосе".
   -Часы для командосов,- объяснил Паташонский,- снабжены пуленепробиваемым стеклом.
   -Ерунда,- заявил пан Куця,- лично я пользуюсь часами для пилотов пассажирских авиалиний. Всегда знаю, который час в Токио, а который в Нью-Йорке.
   -И который час?- спрсила баронесса.
   -Нет при себе лупы,- ответил пан Куця,- надписи на циферблате слишком мелкие.
   Поэт Кошон рассмеялся.- На моих часах цифры видны даже ночью.
   -Это часы для спелеологов,- объяснил поэт Кошон.-Очень практичные.
   -Магистр Канкульчинианьский сказал:-Надо носить часы для парашютистов, они удароустойчивы и кроме того снабжены компасом.
   -У меня тоже есть компас,- сказал драматический артист Рдзавич,- но мои часы показывают только глубину погружения.
   -Чего?- спросил магистр Канкульчинианьский.-Подводной лодки,- ответил драматический артист Рдзавич.-Купил эти часы у председателя Щавницы. Он тоже такие носит.
   -Ребячество!- возразил Зызя.- Глубина погружения не играет роли. Главное, чтобы давление воды не раздавило стекла.
   -В подводной лодке?- удивился Рдавич.
   -В какой лодке!- рассмеялся Зызя,- у тебя есть подводная лодка? Мои часы выдерживают большое давление воды. Это часы для ныряльщиков. Могу нырять глубоко, и ничего им не будет.
   -Столько ты не занырнёшь,- сказал Рдзавич.
   Разговор начал принимать неприятный характер, но к счастью, пани Зося принесла закуску и стали говорить о другом.
   Возвращась тем вечером домой, я решил купить корову. Жаль, что нет другого выхода. У меня часы для доярок. Молокоустойчивые.
  
   Шпильки, ноябрь 1972 года.
  
  
   ТВЁРДАЯ ВАЛЮТА.
  
  
   Присоединился к нам в "Кокосе" некий пан, с виду симпатичный.
   - Дорогие!- говорит,- всё очень хорошо!
   -Конечно,- согласились мы.
   Пан кивнул панне Зосе за стойкой, и заказал дважды по пол литра и закуску для всех. Потом он вернулся к теме:- Всё лучше, чем хорошо, в принципе даже первый сорт!
   -В принципе да,- признали мы.
   - Потому что не надо быть идиотом,- пояснил он,- если голова такая, как надо, всё в порядке. Ситуация экономическая в мире не простая.
   - Точно,- порадовалась баронесса Соловейчик,- доллар упал, многие понесли серьёзные убытки.
   - Не будем о долларе,- сказал пан и налил по сотке. Выпили.- Никто не держит капиталов в долларах.
   - Теперь легко говорить,- кисло отозвался магистр Канкульчинянский.
   - Много потеряли?- огорчился пан.
   -Много - не много, но всё равно жаль. Тридцать злотых с грошами.
   - Вся штука в том, чтобы почуять коньюнктуру,- сказал пан.- Лично я утроил капитал, хотя долгие годы надо мною посмеивались. Даже семья докучала мне сверх меры.
   - Главное, что всё хорошо закончилось,- сказала баронесса.
   - Вполне,- сказал пан с удовлетворением.- В финансовых вопросах дальновидная деятельность всегда ведёт к успеху.
   - В чём же пан держал капитал?- спросил магистр Канкульчинианьский.
   - В бутылках,- ответил пан,- в нормальных винных бутылках.
   Панна Зося подала закуски.
  
  
   Шпильки, февраль 1975.
  
  
  
   КОНТРОЛЁР.
  
   Я глядел через окно на улицу и был в хорошем настроении, когда поэт Кошон толкнул меня неожиданно локтем.
   Ничего не сказал, но вид имел беспокойный. Потом он показал мне взглядом на зеркало, помещённое над передним стеклом.
   Я глянул, и стало мне неловко. Прямо за нами был контролёр. Когда садился, было темновато, либо он держал фуражку в руке, вечер был тёплый. Вот и застал нас врасплох, как детишек.
   Осторожно, чтобы не обратить на себя внимания, я полез в карман, где когда-то был билет. Был это билет льготный, двукратно просроченный, но мог однако послужить какой-то платформой для дискуссии. Лучше иметь один недействительный билет на двоих, чем вовсе ничего.
   Однако билета не было. Должно быть, потерял его по рассеянности.
   Поэт Кошон жалостно смотрел перед собой, не отрывая взгляда от окна. Ехали мы на ужин к одному семейству, и неприятно было думать, что по собственной глупости заплатим скорее всего по сотне и наглотаемся стыда. Человек должен всегда иметь глаза на затылке, иначе на каждом шагу попадает в такие неожиданности.
   - Что-нибудь есть?- шепнул Кошон, глядя перед собой.
   - Пан что-то мне сказал?- спросил контролёр. Снял фуражку и протирал лоб платочком.
   - Сказал, что жарко,- ответил поэт Кошон.
   Контролёр согласился с этим мнением.
   - Удивляюсь всегда вашей работе,- вмешался я в разговор.- Это должно быть неприятно гоняться за безбилетниками!
   - Работа как работа,- ответил контролёр.
   - У нас месячные, и это лучше всего,- сказал поэт Кошон.- Нужно не иметь совести, если ездишь автобусом зайцем.
   - Во мне это вызывает отвращение,- сказал я.
   Контролёр надел фуражку.
   - Бывают, однако, случаи, когда приличные люди забывают попросту билеты дома,- сказал поэт Кошон.
   - Кажется мне, что это явление происходит довольно часто,- сказал я, занимая выгодную позицию для продолжения дальнейшей дискуссии.
   -Каждый говорит, что забыл,- сказал контролёр, и положил руку на плечо поэта Кошона.- Если пан позволит, то я уже выхожу.
   Поэт Кошон остановил машину. Контролёр поклонился и вышел. Тогда мы опомнились, что едем на новой машине поэта Кошона и взяли того пана подвезти по пути.
   Сразу настроение к нам вернулось.
   Личный автомобиль - это, однако, большая выгода. Только надо к нему привыкнуть.
  
  
   Шпильки, февраль 1975.
  
  
  
   ДРУЖБА.
  
  
   Поэт Кошон проинформировал нас, что пан Заноза в дружбе с директором Бюро Рассмотрения Прошений. - Слышал , ходят вместе на рыбалку, или что-то вроде.
   Поскольку известие нас заинтересовало, решили проверить его при случае.
   - Правда, что пан в дружбе с директором Бюро Рассмотрения Прошений?- спросил Беспальчик, когда пан Заноза пришёл в "Кокос".
   - Директор Бюро Рассмотрения Прошений - мой друг уже двадцать лет,- с гордостью ответил пан Заноза.
   - Ловите вместе рыбу,- слышал я об этом,- сказал Зюзио.
   - Было дело, - махнул рукой пан Заноза,- лавливали лет пятнадцать тому назад. Думал, меня ревматизм скрутит от этой ловли. Нудно, мокро, комары.
   - Не любите рыбалки?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Не выношу,- ответил Заноза. - Ходил только за компанию, а Вацек, когда выпадало немного времени, то только к воде и к воде. До этого не пил ни капли, а временами хотелось выпить для согрева. Тяжёлое было время с теми рыбами.
   - Было - прошло, - высказал сентенцию пан Куця.
   - К счастью,- продолжал пан Заноза,- зато потом пару лет пили мы с директором лихо! Под газом - и к девочкам, под газом- и к девочкам! Иногда уже через силу пил, без меры.
   - Дружба...- шепнула баронесса Соловейчик.
   - В этом - то и дело!- услышал Заноза.- Был я слабоват для такого питья, даже с врачами советовался. Потом начали ходить на охоту, и это мне помогло. Свежий воздух, природа, какое-то движение.
   -Пан чудесно выглядит,- отметила баронесса.
   - Это от шахмат,- объяснил Заноза,- пару лет играю с директором в шахматы.
   - Занимательная игра,- сказал Беспальчик.
   -Безусловно,- согласился пан Заноза, - и по крайней мере под крышей. А для Франека это единственное развлечение.
   - Для Вацека,- вырвалось у пана Куци.
   - Для Франека,- повторил пан Заноза.-Вацек был тот, от рыбалки. Двадцать лет я в дружбе с директором Бюро Рассмотрения Прошений, так что знаю, как называть.
   Сначала звали Вацек, потом Тадзю, потом Кароль.
   - Тот, охотник?- спросила баронесса.
   - Тот,- подтвердил Заноза. - А теперь его зовут Франек.
   -Так,- недопонял Беспальчик.- А что стало с Вацлавом, Тадеушем и Каролем?
   -Они уже не работают в Бюро Рассмотрения Прошений,- ответил пан Заноза.- А что они теперь делают- даже не знаю. Вроде один из них уехал во Вроцлав, но кто- не припомню.
   Пани Зося принесла свиные отбивные, пан Заноза поспешно съел и ушёл. Выглядело так, вроде спешил на партийку.
  
   Шпильки, апрель 70.
  
  
   ПАШТЕТ.
  
   Приехала к Паташонским некая Зембровичова, кузинка из Скерневиц.
   - Сильна невероятно!- сказал Паташонский.
   -В какой области?- спросил Беспальчик.
   -В гастрономической,- ответил Паташонский.- Первая в Польше.
   -Что-то такое я слыхала,- сказала баронесса Соловейчик.- На европейском уровне.
   Звучало это весьма привлекательно, и кто-то подал идею, чтобы Зембровичова приготовила обед на именинах пана Куци. Паташонский обещал решить вопрос с кузинкой, и когда в назначенный день мы посетили именинника, кузинка была уже на посту. После поспешного обмена неизбежными комплиментами, была поднята главная тема.
   -А что , однако, будет на обед?- спросил Зызио.
   - Зразы из сыра и джем из печени,- сказала кузинка Зембровичова.
   -Такой еды не бывает!- вырвалось у магистра Канкульчинянского.
   -Тихо!- шикнула Паташонская.
   -Приготовлю обед немедленно,- пообещала кузинка, - я быстрая в таких делах.
   Мы пошли за кузинкой на кухню и сосредоточенно наблюдали за её деятельностью. Скоро у баронессы брови пошли вверх. Это произошло , когда кузинка стала молоть повидло в мясорубке. Баронесса обменялась взглядами с Паташонской. Та тоже выглядела удивлённо.
   - Быстро идёт,- высказался Беспальчик.
   Кузинка кивнула. Порезала петрушки и сунула в смолотое повидло. Потом перемешала это с большим куском ливерной колбасы, выдавленной из пластиковой кишки.
   Мы как ученики, наблюдали за дальнейшим развитием событий. Первый смех раздался, когда Зембровичова влила в ковшик поллитра кислого молока и стакан огуречного рассола.
   - Перехвалила реклама!- определил Зызио, кашляя от смеха.
   -Что случилось?- заинтересовалась кузинка.
   - Припомнил анекдот,- объяснил Зызио.- Анекдот о кибернетике в публичном доме.
   Мы расселись в креслах и никто уже не пробовал бороться с весёлостью.
   - Чудесно!- ржал магистр Канкульчинианьский.- Превосходит всякое воображение!
   Мы долго смеялись, наблюдая за Зембровичовой. Первым опомнился Беспальчик.
   Он попрежнему усмехался, но это уже была гримаса, за которой не было весёлости.
   - Что такое?- спросила баронесса.
   -Ничего,- ответил Беспальчик. - Вовсе ничего. Только я подумал, что мы должны будем всё это съесть.
  
   Шпильки, май 70 .
  
  
   БЕСПОКОЙСТВО.
  
   В прошлом году летом баронесса Соловейчик начала отпускать волосы. Кто-то проинформировал баронессу, что артист Ричард Бартон, будучи проездом в Монте-Карло, проезжал приморским бульваром в компании молодой дамы с длинными волосами. Дошло до ушей баронессы и то, что также и Глобулька Канкульчинянская стала отпускать волосы.
   Баронесса оказалась в напряжённой ситуации.
   - Следует пользоваться жидкостью для роста волос " Йети",- посоветовал баронессе пан Заноза. - Жидкость "Йети" хорошо влияет на луковицы.
   - Я подумаю,- сказала баронесса.
   Проблема была сложной. Как полностью лысый, пан Заноза должен был знать косметический рынок в интересующем баронессу направлении, хотя мизерные результаты, полученные паном Занозой, вызывали некоторый скептицизм. После разных зондажей по городу баронесса остановилась на препарате для мытья волос, производимом одной пани из Саскей Кемпы на основе папуасского рецепта.
   Две недели прошли, не принеся ожидаемого результата. Баронесса выказывала признаки беспокойства.
   -Растут, или нет?- спрашивала она. - Посмотрите внимательней.
   -Вроде растут,- сказал пан Куця.
   -Серьёзно?- обрадовалась баронесса.
   -Так мне кажется,- отвечал пан Куця.- Трудно определить невооружённым глазом.
   - Тогда нет уверенности,- огорчилась баронесса.- Я с ума сойду от всего этого.
   -Лучше всего сделай себе мерку,- посоветовал Беспальчик.- Смотри правде в глаза! Будешь знать, на каком свете живёшь.
   Через пару месяцев ситуация стала проясняться.
   Новый год баронесса встретила, заплетя две микро-косички. Это был великий день для всех, поскольку та причёска подействовала на баронессу успокоительно. Выглядела она в косичках отвратно, но была на верном пути.
   В прошлую субботу на именинах некоего Грузличака баронесса появилась с распущенными волосами, достигающими плеч. Была ужасно удовлетворена эффектом.
   - Чудесно!- оценил Беспальчик.- Похоже, что ты уже у цели!
   - Ещё нет,- возразила баронесса.- Но уже недолго. Ещё неделя - две, и смогу наконец остричь волосы!
  
   Шпильки, май 70.
  
  
  
  
  
   СПЕЦИАЛИСТ.
  
  
   В "Кокосе" мы встретили пана Скалмежинского. Он сидел над свиной котлетой с гарниром, сбоку стояла бутылка . Из верхнего кармана пиджака пана Скалмежинского высовывалась логарифмическая линейка.
   -Что это у пана в кармашке?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Линейка логарифмическая,- ответил пан Скалмежинский.
   -А для чего бы это было?- допытывалась баронесса.
   Пан Скалмежинский понимающе усмехнулся. - Работаю теперь научно,- пояснил он. Баронесса оглядела линейку. Потом мы её рассмотрели.
   -Умное приспособление,- сказал пан Куця.- А как им пользоваться?
  
   - Пан уже не занимается комиссией?- спросил Беспальчик.
   -Покончил с этим,- ответил пан Скалмежинский.- Поставил на науку! Нельзя заниматься продажей нейлоновых тряпок или авторучек, когда страна движется в ином направлении. Надо смотреть в будущее. Это здоровое движение, и я к нему примкнул. Без науки нет прогресса.
   - Очевидно,- сказала баронесса.
   -Факт,- продолжил пан Скалмежинский. - Я всё продумал, потом принял решение. Теперь руковожу институтом, который возник по моей инициативе, пишу научные труды, возможно, из этого будет какая-то выгода.
   Панна Зося принесла новую поллитровку, выпили за удачу.
   - А над чем пан работает?- спросил магистр Канкульчинианьский.
   -Проблема специфическая,- ответил пан Скалмежинский, и закусил помидорчиком.
   -Речь идёт о тростнике, вообще говоря. Из тростника производят сахар. Если бы удалось процесс обратить, то полученный обратно тростник позволил бы поставить тростниковое строительство на новый уровень.
   - Пан работает над производством тростника из сахара?- удивилась баронесса.
   -Да,- подтвердил пан Скалмежинский.- Разрабатываю проблему с небольшой группой энтузиастов. Но цель ещё далеко.
   -И с этого пан живёт?- спросил Беспальчик.
   -Живу,- подтвердил пан Скалмежинский.- Только наука может обеспечить человеку благосостояние.
   Стало нам как-то досадно. В конце концов, каждому могла прийти в голову такая идея.
   Пан Скалмежинский махнул рукой.- Лучше выпьем по стопке,- предложил он.- Должен немного отвлечься от серьёзных проблем. Учёный - тоже человек.
  
  
   Шпильки, июль 1970.
  
  ( По поводу успеха тростниковой проблемы Скалмежинского могут возникнуть вопросы, если не вспомнить, что в то время в СССР пропагандировались строительные блоки из камыша, скреплённого цементным раствором. Называлось- камышит. А сахар для всего соцлагеря поставляла Куба, тростниковый. Думаю, написано было не без намёка. ЛБ. )
  
  
  
   ГОЛОВА.
  
  
   К нам в "Кокосе" подсел пан Парцянко из Бюро Рассмотрения Прошений.
   -Как тот, новый,- спросили мы.- Симпатичный?
   Парцянко подумал. - Я знаю?- ответил он погодя.-Трудно сказать. Всего три месяца работает.
   - Выглядит отвратно,- сказала баронесса Соловейчик.
   Парцянко согласился с этим мнением.
   - Даже наоборот,- сказал он,- никак он не выглядит. Вроде запущенный, не заботится о внешнем виде.
   - Прежний директор был очень представительный.- отметила баронесса. - Что-что, а выглядел замечательно.
   - Внешность бывает обманчива,- высказался пан Куця.
   - Одно верно - сказал пан Парцянко,- голова у этого нового имеется.
   - Правда?- удивилась баронесса.
   -Факт,- подтвердил Парцянко.- Этого у него не отнимешь. Разные вещи можно о нём говорить, но голова у него здоровая!
   Информация произвела на всех впечатление.
   - Можно с ним договариваться?- спросил магистр Канкульчинианьский. - Лёгок в общении?
   - Трудно сказать,- размышлял пан Парцянко.- Человек как человек. День лучше, день хуже. В общем, можно вытерпеть.
   - Главное, что есть голова,- добавила баронесса.
   - Голову имеет редкую,- продолжил Парцянко.- Видел разных директоров, но никакого сравнения. Имеет такую голову, что не хочется верить. Просто гениальная башка!
   - Пан не преувеличивает?- спросил пан Куця.
   -Нет, - ответил пан Парцянко.- Сам видел, как он осилил запросто три четверти литра без закуски и далее спокойно руководил.
   На этом разговор прервался и никто не сделал неуместного замечания. В конце концов, лучше такая голова, чем никакой.
  
   Шпильки, март 1972.
  
  
  
   НАШ ИНТЕРЕС.
  
  
   В киоске "Руха" продавали билеты автомобильной лотереи.
   -Сыграем?- спросил магистр Канкульчинианьский.
   Играть никому не хотелось. Дело было перед ужином, и никому не было дела до автомобилей. Мы торопились в "Кокос", но пан Куця наскрёб десять злотых, купил билет и выиграл машину Сирена 104.
   - А какая она хотя бы?- спросил поэт Кошон.
   - В точности не знаю,- ответил пан Куця.
   - Машина такая, как тут стоит,- объяснила пани из киоска .
   Бегло оглядели машину.
   -Что-то мне сдаётся, что не слишком я выгадал,- огорчился пан Куця.- А на сколько это особ?
   - В принципе на четырёх,- пояснила пани из киоска.
   -Если тесно сидеть, то вчетвером свободно.,- сказал Зызио.- Если свободно сидеть, то вчетвером тесно. И цвет мне не нравится.
   - Это же не та самая машина,- сказал поэт Кошон.- та, лотерейная, будет новой.
   - Может быть,- согласился пан Зызио.- Я бы сменял её на Фиат. У Фиатов сиденья удобнее.
   Мы подошли к киоску, чтобы выменять Сирену на Фиат, но пани стала противиться, и мы махнули рукой.В конце концов такая машина, или другая,- не имело особого значения. Серьёзным недостатком была малая вместимость. Мы компания, и требуется нам что-нибудь побольше.
   - А есть какие-нибудь большие машины за 20 злотых?- спросили мы в киоске.
   -Нет, ответила пани.
   Ещё раз оглядели Сиренку. На этот раз она произвела на нас лучшее впечатление. Всё было так, как надо. Даже зеркальце было прикреплено в середине, трудно сказать, зачем.
   - Может, возьмём ещё одну Сиренку?,- спросил пан Куця. -Как считаете?
   Мы признали его мысль разумной. Одна Сиренка ни к чему, а две Сиренки уже кое-что.
   Пан Куця добыл ещё десять злотых, купил билет и проиграл. Предчувствие его не обмануло. К тому же переплатил за машину двукратно.
  
   Шпильки, апрель 1972.
  
  
   МЕТОД.
  
   В Варшаву приехал на краеведческую экскурсию племянник поэта Кошона, некий Фунио в возрасте школьном и прицепился к нам со странной проблемой.
   -Как обстоит дело с этими детьми?- спросил он.
   - С какими детьми?- поинтересовалась баронесса Соловейчик.
   -Вообще с детьми,- пояснил Фунио.
   -Ну, вообще всё хорошо, дети ходят в школу, читают полезные книжечки, летом играют в песочницах, зимой лепят снеговиков. Питаются разными кашками.
   - Факт,- согласился Фунио.- Но перед этим они должны народиться.
   Из дальнейшего объяснения Фунио вытекало, что он решил использовать пребывание в столице для выяснения пары интересующих его вопросов. Поскольку нам не хотелось вдаваться в подробности, мы познакомили его с младшим Паташонским, который казался нам соответствующим человеком.
   - Не знаешь, откуда берутся дети?- удивился Паташонский мл.
   - Разное об этом говорят,- сказал Фунио.
   - Они берутся от катания,- объяснил Паташонский мл.
   -От чего?- не понял Фунио.
   - От перекатывания,- повторил Паташонский мл.- Надо раздеться с дивчиной, обнять её и перекатываться с боку на бок.
   - Он на правильном пути,- шепнул поэт Росланек.
   - Есть разные школы,- сказала баронесса.
   - И что дальше?- спросил Фунио.
   -Всё,- ответил Паташонский мл.-
   -покрутишься с боку на бок, а потом из этого и бывает ребёнок. Видел это пару раз в кино.
   Несколько следующих дней мы провели в кино, и оказалось, что Паташонский мл. был прав. Поляки размножаются перекатыванием с боку на бок. За границей этот метод тоже пользуется популярностью. Похоже, что не мы его выдумали.
   Так или иначе, появление ребёнка для нас бывает удивительным и неожиданным.
  
   Шпильки, июнь 1972.
  
  
   ФУНЯ ЗАЛИВНОЙ.
  
  
   В ванне у Паташонских плавала рыба.
   -Что это?- спросили мы.
   -Рыба,- ответил Паташонский.
   Присмотрелись к рыбе. Произвела выгодное впечатление.
   - Как зовут?- спросил Беспальчик.
   - Щука.
   Ответ был уклончивым и никого не удовлетворил.
   - Щука - это общее название,- сказал поэт Кошон.-Как называется индивидуально, то есть кто это- он или она?
   - Точно неизвестно,- сказала Паташонская.- Вовсе никак не называется.
   - Держите чужую рыбу?- удивился Беспальчик.- Даже ничего об ней не знаете?
   Это же не имеет смысла. Пусть зовётся Фуня.
   -Почему Фуня?- спросила Паташонская.
   - Неизвестно почему,- ответил Беспальчик.- Это без разницы, как рыбу называть. Надо как-то называть, и всё.
   - Будет заливная на ужин. Поллитровка уже в холодильнике.
   - Ну, нет!- сказал Беспальчик.
   - Точно!- настаивал Паташонский.- Я лучше знаю, что у меня в холодильнике.
   - Я думаю о Фуне, объяснил Беспальчик.- Не будет Фуня ни в каком заливном. Глаза у неё весёлые, и должна плавать
   - Но не хочу я держать рыбу в ванне! - возмутился Паташонский.- К чертям этого Фуню!
   - Тогда надо выпустить её в реку,- решил поэт Кошон.
   - Отравится стоками!- встревожилась баронесса Соловейчик.-Тут ей лучше!
   Паташонские запротестовали.
   - Если Паташонские не хотят держать в ванне, то пусть плавает в реке,- сказал Беспальчик.- Её проблема, чтобы не отравиться. Этого ей никто не обеспечит.
   Поехали на Вислу и выпустили Фуню в воду. На обратной дороге Паташонская сказала :- Очень приятная была эта Фуня. Не знала, что вы так любите рыбу.
   - Любим? - удивился Беспальчик. - Не выносим рыбу. А больше всего заливную.
  
   Шпильки, июнь 1972.
  
   ИЗЛИШНЯЯ СЛОЖНОСТЬ.
  
  
   Подошёл официант.
   -Шницель по-венски,- заказал Беспальчик.
   -Два шницеля,- сказала баронесса Соловейчик.
   -Всего три шницеля,- сказал официант и записал себе на бумажку.
   -Два шницеля,- поправил Беспальчик.
   -Четыре,- сказал официант.
   -Откуда четыре?- удивилась баронесса.
   -Два для пани и два для пана,- пояснил официант,- всего четыре шницеля.
   -И один для меня,- сказал пан Куця, -всего четыре.
   -Я же так и говорил с начала,-сказал официант.-Четыре шницеля. А что для пана?- обратился он ко мне.
   -Кашанку.
   -Кончилась,-ответил официант.
   -Тогда пять шницелей.
   -Девять шницелей,- подсчитал официант.
   -Вместе пять шницелей,- сказал магистр Канкульчинянский.
   -Пять шницелей для пана,- сказал официант, склонившись уважительно в мою сторону,- и четыре шницеля для паньства.- Или паньство отказывается?
   -Отказываемся,- ответила баронесса Соловейчик.-Не надо никаких шницелей. Попросим две поллитровки.
   - К вашим услугам,- сказал официант и наконец удалился.
   Похоже, мы это дело слишком усложнили.
  
   Шпильки, июнь 1973 года.
  
  
   УЖИН У ПАТАШОНСКИХ.
  
   Первые капли упали в салатник. Через минуту вода потекла уже ручьём.
   - С лампы, похоже, что-то капает,- заметил Беспальчик, отодвигая тарелку с заливными ножками.
   - О чём ты?- сказал поэт Кошон,- к чему такие шутки?
   -Здоровье дам!- предложил пан Куця.
   Выпили. С лампы лилось уже потоком.
   - Надо переставить стол в другое место,- предложил Паташонский.
   Переставили стол к окну, но это не удовлетворило Паташонскую: -Нам заливает квартиру,- сказала она.
   -Не думай об этом,- сказал Беспальчик,- займись кухней. Что будет на горячее?
   -Кашанка,- ответила Паташонская. -Наверно, пан Фансчинович не закрутил кран в ванной.
   -Можно обратить его внимание на это,- предложил Беспальчик.
   -Нет,- сказал Паташонский.- Пан Фансчинович выехал на отдых.
   -У меня уже хлюпает в туфлях,- сказала баронесса Соловейчик. - Надо что-то предпринять.
   Позвонили в службу водопровода, но там ответили, что вопрос их не касается, поскольку квартира на высоком этаже, а они не альпинисты. В пожарной охране объяснили, что они могут открыть квартиру только в случае пожара.- А у того пана не только не горит, но нет даже и опасности возгорания, поскольку квартира залита водой. Ясно?
   -Ясно,- ответили мы.
   Паташонская пошла подогревать кашанку, а мы позвонили в милицию с просьбой о помощи. Посоветовали обратиться к дворнику.
   Послали баронессу к пану Ланскороньскому. Он пришёл со шприцем большого размера, впрыснул бензин в дырку от ключа, поджёг,- и вскоре пожарные успешно закрутили кран в ванной.
   Стало быть, нам правильно посоветовали.
  
   Шпильки, июнь 1973 года.
  
   КОНЪЮНКТУРА.
  
   Пришёл в "Кокос" поэт Кошон.
   -Житной?- предложила баронесса Соловейчик.
   Поэт Кошон отрицательно покрутил головой.
   - Тогда что пьём?- спросила баронесса.
   -Я ничего,- ответил Кошон.- У меня замечательная мысль.
   Это нас, понятно, позабавило.
   - Такие мысли, чтобы не пить - это у каждого бывает время от времени,- сообщил Беспальчик.
   - Довольно бессмысленно,- сказал пан Куця.- А других мыслей нет?
   - Это не такая мысль!- пояснил поэт Кошон. Он выглядел обиженным.- У меня мысль о театральной вещи, я немедленно сажусь за работу и должен иметь ясную голову.
   - Меня это убедило,- сказал Беспальчик.
   -Меня тоже,- согласилась баронесса Соловейчик.- Театральная пьеса - вещь важная, дело идёт о деньгах, и шутки по этому поводу отпадают.
   - Тогда, может быть, по четвертинке?- постановил магистр Канкульчинянский.- Капля алкоголя может тебе хорошо помочь.
   - Это охотно,- согласился поэт Кошон. Позвали панну Зосю из-за стойки.
   Поэт Кошон в двух словах поведал замысел. В принципе было всё просто. Он любит её, она любит его, некий Вальченко препятствует, внося элемент недоверия. В третьем акте он будет разоблачён, и герои остаются в постели, хотя перед этим целый акт разговаривали насчёт одеться и разойтись в разные стороны.
   - Интересно,- сказала баронесса Соловейчик.
   -Что-то в этом есть,- согласился поэт Кошон.- Туронович просто загорелся. Хочет ставить в театре Трагедии. Луня может быть хороша в роли паненки.
   - Луня?- удивилась баронесса.- Но ведь она больше не живёт с Туроновичем.
   -Нет?- поразился поэт Кошон.- Тогда кто?
   -Куявянка,- сказал Беспальчик.
   Поэт Кошон уронил голову на руки. Выпил сотку и закусил.
   -Куявянка погубит мне роль,- сказал он. - Театр Трагедии отпадает.
   -Очевидно,- сказал Беспальчик.- А с кем живёт режиссёр Притомный?
   - С Зузулой,- ответил поэт Кошон.- Это тоже не выход.
   - А с кем Фиалковская?- спросил Беспальчик.
   - С никем,- сказал магистр Канкульчинянский.- С одним паном. А такая славная актриса!
   Спокойно обсудили ситуацию, потом поэт Кошон заказал житной и кашанку для всех.
   -Напишу как-нибудь в другой раз,- решил он. - Пусть они разберутся между собой поудачнее.
   В итоге вечер выдался симпатичный.
  
   Шпильки, май 1974.
  
  
   ИЗВРАЩЕНЕЦ.
  
   Пришла в "Кокос" баронесса Соловейчик, вроде бы огорчённая.
   -Глупое, хамское быдло!- высказалась она. - Бессовестный паршивец!
   - Кого-то имеешь в виду?- спросили мы.
   -Конечно,- ответила баронесса.- Приехала сюда с Белян на частнике. Водитель оказался настоящим подонком.
   - Что-нибудь тебе сделал?- оживилась Глобулька Канкульчинянская.
   Баронесса поднесла платочек к глазам.
   - Успокойся,- сказал Беспальчик.
   -Хорошо,- согласилась баронесса.- Вышла от Доманевского, и тогда подъехал этот хам.
   - Не следует садиться в случайные машины,- высказалась Паташонская.
   -Почему?- удивилась баронесса.- Всегда беру случайные машины, и никогда со мной такого не было. К тому же этот частник выглядел вполне прилично. Культурный, хорошо одет.
   -Обманчивый вид?- спросила Глобулька.
   -Ну да,- продолжала баронесса.- Сразу съехал на Вислостраду. Сказал, что быстрее доедем.
   - Все они так говорят,- подтвердила Глобулька.
   - Тихо!- сказал Беспальчик.- Что дальше?
   -Ничего,- ответила баронесса. - Разговаривали о театре. Потом кретин повернул в Агриколе.
   -Зачем?- спросила Паташонская.
   -Низачем, повернул с Вислострады в Агриколе и аллеями доехал до "Кокоса". Всё.
   Мы с недоверием промолчали.
   -И никаких гнусных предложений?- спросила Глобулька.
   -Никаких,- ответила баронесса.- Даже пальцем до меня не дотронулся этот быдляк. Или я старею?
   - Абсурд,- сказал Беспальчик. - Просто ты попала на извращенца.
   - Мир просто кишит извращенцами,- подтвердила Паташонская.- Не принимай близко к сердцу.
   - Не знаю,- ответила баронесса.- Раньше я только в газетах про них читала.
   Подсел к нам Никус Самотрацкий, поставил пол литра, потом куда-то смылся с баронессой.
   Так что, может быть, к утру ей полегчает.
  
   Шпильки, август 1975.
  
   ПАМЯТЬ.
  
  
   Некоторые малосущественные события с течением времени приобретают значение.
   Как-то в автобусе пан Зеноньчик поклонился пани, которая показалась ему знакомой.
   - Прошу мне напомнить, где мы познакомились?- попросила пани.- Пан был на прошлой неделе на именинах Кромки Сельчинськой?
   - К сожалению, нет,- ответил пан Зеноньчик.- А разве мы знакомы?
   - Как будто так,- признала пани.- Но откуда?
   - Может быть, выйдем и обсудим вопрос шире,- предложил пан Зеноньчик, а пани посчитала это предложение за приемлемое, естественное, и подлежащее реализации:- Если сразу этого не выясним, то потом будем мучиться, - сказала она.
   Но сразу после этого разговор свернул на другую дорогу, и загадка не была разрешена.
   Было это три года тому назад.
   Вчера в "Кокосе" пани вернулась к теме:- Может быть, мы знакомы с Жегестова?
   - Я никогда не был в Жегестове,- сказал пан Зеноньчик.
   -В Жегестове очаровательно,- включилась в разговор баронесса Соловейчик.
   - Конечно,- согласился пан Зеноньчик.
   - Так откуда мы знакомы?- спросила пани.
   - Сам над этим думаю,- сказал пан Зеноньчик. Но не знаю. Может быть, мы вообще не знакомы?
   Пани побледнела.
   - Я пошутил,- сказал пан Зеноньчик.- Наверняка мы должны быть знакомы, только точно неизвестно, откуда.
   - У вас нет других огорчений?- удивился Беспальчик.- Нужно обязательно это знать?
   - К сожалению, да, - ответила пани.- Ребёнок начинает задавать разные вопросы, и трудно признаться ему, что я не знакома с его отцом. Как-то глупо получается.
   Мы признали, что пани Зеноньчикова права. Ситуация действительно неловкая.
  
   Шпильки, октябрь 1975.
  
  
   НАИВНОСТЬ.
  
   Встретили в городе знакомую паненку. Некую Лилуню. Оптически интересную.
   - Может, зайдём на кофе?- предложил Беспальчик.
   Лилуня насторожилась.
   - Я приличная девушка,- холодно ответила она.- И кроме того, я помолвлена с одним паном.
   - Порядок!- сказал я.- Молодые особы должны обручаться как можно чаще. Каждый любит обручиться при возможности. Только что тут общего с приглашением на кофе?
   - Уж пан хорошо знает, что,- ответила паненка.
   Нас это несколько удивило.
   -Мы же не просим руки у пани,- сказал Беспальчик.
   - Конечно,- сказала паненка.
   -Просим пани на кофе,- повторил я.- Обручение вовсе не входит в расчёт.
   - Мы не обручаемся по случаю,- сказал Беспальчик, чтобы выяснить ситуацию.
   Объяснение это не возымело желаемого действия.
   Лилуня поднесла платочек к глазам.
   - Пусть пани не будет ребёнком,- сказал я.- Тут нет ничего оскорбительного. Вполне невинное предложение.
   - Не скажите,- возразила Лилуня.- Знаю я такие предложения. Панове хотят воспользоваться моей наивностью.
   - Идиотизм!- возмутился Беспальчик.
   -Совсем о том не говорим,- позвал я.- Идём на кофе!
   Пошли.
   Потом оказалось, что Лилуня была права.
   Так что потом было довольно стыдно.
  
   Шпильки, октябрь 1975.
  
  
   ПРОТЕКЦИЯ.
  
   Меня навестил пан Пациевский.
   - Есть немного времени?- спросил он.
   -Очевидно,- ответил я.
   Пан Пациевский вынул поллитра и аккуратно поставил её на стол.
   - Есть у меня небольшой интерес,- сказал он.
   -Да ты с ума сошёл!- сказал я.
   -Спокойно!- заявил пан Пациевский, и добыл вторую поллитровку.-Вопрос серьёзный.
   - Ладно,- согласился я.- О чём речь?
   Пан Пациевский вынул два стаканчика и распаковал нарезанный пластиками сольтисон.
   - Любишь сольтисон?- спросил он.
   -Отчего же нет!- признался я.
   -Общее здоровье!- произнёс он. Выпили под пластик.
   -Ещё по одной?- предложил пан.
   -Твоё здоровье!- произнёс я.
   -О, нет!- запротестовал он.- Твоё здоровье!
   Мы посоревновались в любезностях немного, потом пан Пациевский приступил к делу.
   - Ты!- сказал он.- Речь о том, чтобы ты не писал о Гутке.
   - О каком Гутке?- удивился я.
   - О нормальном Гутке,- пояснил он.- О Конусе. Приличный типок, симпатичный.
   -Может быть,- признал я.- Но отчего я не должен о нём писать?
   -На кой чёрт тебе это?- спросил пан Пациевский.- У него и так полно хлопот. Свой парень. Культурный, спокойный. Характер как кристалл.
   Пан Пациевский налил по сотке.
   - По рукам?-
   -Пусть будет,- согласился я.- А тебе не пришло в голову, что о том твоём Конусе можно написать и хорошее?
   Пан Пациевский задумался.- Да нет, - ответил он, поразмыслив.- Не думаю.
   -Тогда поговорим о чём-нибудь другом,- предложил я, и пан Пациевский с этим согласился.
  
   Шпильки, октябрь 1975.
  
  
  
   МАСТЕР СЛОВА.
  
  
   Поэт Кошон получил письмо:
   "Уважаемый Пан! Обращаемся к Вам с просьбой принять участие в подготовляемом нами цикле клубных мероприятий "Современные мастера слова среди работников промысловой кооперации" В надежде, что предложение вызовет Ваш интерес, покорнейше просим сообшить о желательном времени встречи.
   С изъявлениями уважения!
   Й.Побратимец.
   Руководитель клуба при фабрике плетёной мебели в Жеглестове".
   -Поедешь?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Я ещё не сошёл с ума,- ответил поэт Кошон.-Не люблю таких встреч.
   Панна Зося принесла поллитра, немного поговорили об изящных искусствах.
   -Может быть, стоит им ответить?- вдруг сказал пан Куця.
   -Кому?- спросила баронесса.
   -Этому пану из Жеглестова.
   -Зачем?- удивился поэт Кошон.
   -Из вежливости,- объяснил пан Куця,- предложение всё же приятное.
   Поэт Кошон минутку подумал.
   -Хорошо,-сказал он,-сейчас набросаем от руки. Что написать?
   -Напиши так,- начала баронесса Соловейчик,- Пану руководителю клуба при фабрике..
   -Нет, возразил поэт Кошон.-Звучит как прошение. Надо начать иначе, без всяких титулов. Уважаемый Пан!
   -Годится,- согласилась баронесса.
   -Уважаемый пан Руководитель,- предложил магистр Канкульчинянский.
   -Хорошо,- сказал поэт Кошон.- Что дальше?
   -Уважаемый пан Руководитель, - повторил магистр Канкульчинянский,- благодарю за любезное приглашение, но любезно сообщаю, что...
   -Дважды "любезно",- сказал пан Куця. "сообщаю"- тоже не хороший оборот.
   - Уважаемый пан Руководитель, благодарю за приятное приглашение, но недостаток времени не позволяет мне возможности принять участие во встрече с работниками плетения.
   -Какая жёсткость!- сказала баронесса.
   -И кто поверит, что нет времени у меня? Никогда нет времени? Надо это так подать, что наоборот, очень охотно, но о такие встречи требуют долгих приготовлений, а я очень занят,- сообщил поэт Кошон.
   -Чем?- спросил Беспальчик.
   -Об этом можно не писать,- сказал поэт.
   -Приличие требует некоторого объяснения,- сказала баронесса Соловейчик.- Сейчас сформулируем.
   -Лучше не вдаваться в разные подробности,-сказал магистр Канкульчиняньский.
   Мы приступили к редактированию ответа . Малоуспешно. Через пару часов работы пошли на почту.
  
   "ПРИЕЗЖАЮ В ПОНЕДЕЛЬНИК"- телеграфировал поэт Кошон.
   Все с облегчением вздохнули.
  
   Шпильки, декабрь 1972 года.
  
  
  
   АДРЕС.
  
  
   Как-то у меня заболела нога.
   -Ударился? - спросила баронесса Соловейчик.
   -Нет, так, сама собой начала.
   -Знаю чудесного массажиста,- сказал пан Куця.- Берёт 50 злотых и ставит человека на ноги. Поразительный типок.
   Пан Куця написал пару слов на карточке и положил её в верхний кармашек моей куртки.- Промассирует тебе ногу- и нет болей. Только не потеряй адрес.
   -За пятьдесят злотых не бывает хорошего массажиста,- отозвался магистр Канкульчинянский. - Порядочный массажист берёт сто. На здоровье нельзя экономить. Часто разные обманщики жируют на людской наивности.
   -Мой массажист вылечил поэта Кошона,- сказал пан Куця.- Поэт Кошон ходил с палкой, а теперь здоров, как бык.
   -Только хромает,- рассмеялся магистр Канкульчинянский.
   -У Кошона всегда была странная походка,- вступилась баронесса.
   -Да, была странная,- согласился магистр Канкульчинянский.-Но только эти массажи его покалечили. Ходит как карикатура на Кошона.
   Магистр Канкульчинянский написал пару слов на карточке и положил её мне в карманчик. - Мой массажист поставит тебя на ноги. Массирует постоянно артиста драмы Побеляка.
   - Побеляк выглядит как старый грустный паяц,- заметил пан Куця. -теперь понимаю почему. Прикончен физически и материально.
   Разговор продолжался достаточно долго, даже нога перестала болеть.
   Назавтра нашёл в кармане две карточки. На каждой было написано: Массажист Валендзяк, Зеленецкая 18, третий этаж.
   Похоже на то, что оба они были правы.
  
   Шпильки, август 1971 года.
  
  
   НЕОЖИДАННОСТЬ.
  
  
   Пришёл некий Конопницкий. Производил выгодное впечатление.
   -Рюмочку?- предложил Беспальчик.
   -С удовольствием,- ответил он.
   Баронесса Соловейчик посмотрела на Беспальчика с укором:- Не давай ему алкоголя,- сказала ему тихо.
   -Ещё на кухне есть поллитра!- успокоил её Беспальчик.
   -Во всяком случае не чрезмерно, - настаивала баронесса.- Едва стоит на ногах.
   - И слава Богу,- сказал Беспальчик, - Очень приятный типчик.
   Конопницкий выпил сотку, не скрывая удовлетворения, и начал приглядываться к баронессе. -У пани красивые глаза,-сказал он.- Что могу для вас сделать?
   - Пан должен прежде всего выспаться,- сказала баронесса.
   Конопницкий огляделся. - Я вымою посуду,- решил он и приступил к работе.
   После посуды он прибрал в кухне и починил пылесос. Баронесса сначала с беспокойством наблюдала за деятельностью Конопницкого, но потом успокоилась. Конопницкий работал быстро и практически разбирался во всём.
   Он приготовил вкусный щавелевый суп, исправил телевизор, выколотил коврик в прихожей, устранил течь в душе, отрегулировал будильник и выстирал занавески.
   - Что ещё?- спросил он.- Вы очаровательны.
   Баронесса зарумянилась.
   - Радио в порядке?- настаивал он.
   -Трещит на средних волнах, - призналась баронесса.
   Конопницкий поспешил приступить к демонтажу приёмника. Икать стал меньше, но временами впадал в некую задумчивость.
   -Дам ему сотку на всякий случай,- решил Беспальчик.
   -Не стоит, ещё что-нибудь испортит в радио.
   Минуту спустя Конопницкий внезапно как бы очнулся, положил радио на пол, лёг на диван и заснул.
   -Протрезвел, - сказал Беспальчик.
   Собрали радио в ящик для обуви, потом вынесли Конопницкого на лестницу.
   Похоже, что в трезвом виде он труден для общения.
  
  
   Шпильки, август 1971 г.
  
  
   НЕПРИЯТНОЕ ДЕЛО.
  
   Пришли мы к пану Куце. Он сидел за книжкой.
   -Что-то интересное?- спросила баронесса Соловейчик.
   Пан Куця кивнул, не отрываясь от книжки.
   Мы заглянули через плечо.- Боже!-вскрикнула баронесса,- Росланек!
   Пан Куця снова кивнул.
   -Захватывающая история,- объявила баронесса,- удалось мне достать в издательстве благодаря любезности одного пана.
   -Как называется?- спросил Беспальчик.
   -Крамчиковский,- ответила баронесса,- брюнетик.
   -Я имел в виду книжку, - возразил Беспальчик.-Как она хотя бы называется?
   -" Ежедневно с пяти до семи, кроме выходных и праздничных дней",- ответила баронесса,- такое название. Крамчиковский с большим трудом достал мне экземпляр.
   -А я достал Росланека у директора книжного склада,- сказал пан Щавница. Шедевр. Начинается пожаром в публичном доме во время тайфуна, потом действие постепенно оживляется.
   -Может быть, стоит прочесть?- решил пан Беспальчик.
   -Очень советую,- сказал Паташонский.-Достал Росланека из-под прилавка и провёл вечер в полезном чтении. Как раз имею знакомую в книжном магазине.
   Вечером встретили Росланека в " Кокосе". Спросили насчёт книги.
   -У меня только корректурные оттиски,- ответил он,- ни одного экземпляра.- Может быть, директор Ружанко что-нибудь для вас сделает?
   Директор Ружанко обещал, что сделает всё, что в его власти.
   Обманывал нас три дня и в результате ничего не устроил.
   Подобные безуспешные старания были предприняты литературным критиком Вальченко, Глобулькой Канкульчинянской, и неким Навыком, имеющим связи в разных сферах.
   Стало очевидно, что никакие протекции не помогут.
   Мы пошли в незнакомый книжный магазин и просто купили книжки.
  
   Шпильки, ноябрь 1972 года.
  
  
  
   ЛОГИКА.
  
   Поэт Кошон просмотрел содержимое шкафа, медленно закрыл его и повернул ключ в замке.
   Нет и следа,- отметил он. Был возбуждён, но старался говорить спокойно.
   -Ты уверен, что спрятал деньги в шкаф?- спросила баронесса Соловейчик.
   Кошон подтвердил.
   -Мог где-нибудь положить,- сказал Беспальчик, - припомни!
   -Я точно помню,- сказал Кошон.-Получил в издательстве десять тысяч четыреста злотых, четыреста положил в карман, десять тысяч завернул в салфетку и положил в шкаф.
   Немного помолчали.
   -Паташонский не брал денег,- сказала баронесса.
   -Разве я что-нибудь говорю?- обиделся поэт Кошон.- Был Паташонский, факт, что был. Был он со свояком. А кто взял - не знаю.
   -Свояк Паташонского - председатель товарищества "Честность",- сообщил пан Куця.
   -Тем более загадочно это выглядит, - сказал поэт Кошон.- Впрочем, слышал, что когда-то один председатель имел дело с растратой общественных денег.
   - Это другое дело, - сказала баронесса.
   - Может быть,- продолжал Кошон, - но тут дело не в частностях. Надо ему морду набить, тогда отдаст.
   -Кому?- уточнила баронесса.
   -Обоим!- ответил поэт Кошон.- Хуже всего раздумывать в таких ситуациях. Нет сомнений, что они были в сговоре. Один со мной болтал, другой добрался до шкафа с деньгами.
   Кошон кинулся в двери, но мы задержали его без труда.
   --Поищем по квартире,- предложила баронесса.
   - Нет смысла,- сказал Кошон, но тоже стал разыскивать.
   Достаточно долго деньги не находились, но наконец поэт обнаружил их в мусоре.
   -Чудесно!- обрадовался пан Куця.-Кошон, ты- идиот!
   -Идиот?- удивился поэт.- Идиоты не находят десять тысяч в мусорном ведре!
  
  
   Шпильки, август 1971 год.
  
   ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ.
  
   Родные Глобульки Канкульчинянской не слишком были обрадованы, когда она стала встречаться для развлечения с неким паном Смогоржевским. Этот милый и культурный молодой человек вызывал в общем выгодное впечатление, но достоинства пана Смогоржевского не тронули родственников Глобулки ничуть. Пока Глобулка жила с паном Смогоржевским, связаная верой в лучшее будущее, родня мирилась с этой связью, ограничиваясь невинными демонстрациями и намёками. Однажды спустили пана Смогоржевского с лестницы, но это был особый случай.
   Наутро родня Глобулки побила пана Смогоржевского заново, утверждая, что тот будет бит , пока не поймёт, что его брак с Глобулкой был ошибкой.
   После пары очередных побоев родня пана Смогоржевского пришла к выводу, что поскольку панове Канкульчинянские имеют некоторые оговорки насчёт супружества, то они не станут этому союзу содействовать.
   -Раз тебя не хотят, то и не суйся!- сказали Смогоржевскому братья и побили его до потери сознания для его собственной пользы.
   В результате у пана Смогоржевского стало тяжёлым семейное положение, и только персонал Скорой помощи он мог считать близкими и сочувствующими людьми. Обе семьи били его при каждой возможности.
   На прошлой неделе состоялся бракоразводный процесс пана Смогоржевского.
   Когда он покидал зал суда, то снова был побит разобиженной роднёй панов Канкульчинянских. Смахивало на то, что он поспешил с разводом, когда панове Канкульчинианьские готовы были уже его полюбить.
   Жизнь сталкивает нас часто с событиями, настраивающими пессимистично.
   Пусть поведанная выше история вернёт нам веру в доброту и благосклонность людей.
  
   Шпильки, сентябрь 1972 года.
  
  
  
   ХАНДРА.
  
   Пришёл пан Фанчинович как бы легко пришибленный. Выпил четвертинку, даже закусил маринованным грибком, но был подавлен и не в форме.
   -Что случилось?- спросили мы из вежливости.
   - Вовсе ничего,- Фанчинович пожал плечами.
   -Так в чём же дело?
   - Ни в чём, временами день бывает хуже...
   -Один день хуже, другой лучше, - сказал Беспальчик.- В сумме балансируется.
   Пан Фанчинович согласился с этим мнением, однако не повеселел.
   - Жизнь прекрасна,- сказала баронесса Соловейчик.
   -Конечно,- грустно подтвердил Фанчинович.
   -Фабрика Разных Мелочей выполнила плановое задание досрочно!- доложил председатель Щавница.- Работаем отлично в разных направлениях.
   Пан Фанчинович кивнул.
   -Перед человечеством открываются новые горизонты,- сказал магистр Канкульчинянский.- Моря являются неисчерпаемым источников богатств природных, и вскоре будем их эксплоатировать! Подумай об атомной энергии! Имеем антибиотики и цветное телевидение, имеем карманные компьютеры величиной с коробку сигарет, самолёты со сверхзвуковой скоростью скоро начнут регулярные полёты на пассажирских линиях!
   -Космические корабли летают вокруг Земли,- подключился Паташонский.- Самолёты распыляют искусственные удобрения, начинаем промышленное выращивание скота. Свинья от рождения до зарезания не сделает ни шага, как бройлер, попытки получения человеческого зародыша в пробирке многообещающие, борьба с шумом и загрязнением вод даёт всё лучшие результаты, а в производстве упаковок человечество сделало огромный шаг вперёд. Что тебе ещё надо?
   -Не знаю, ответил пан Фанчинович.- Может мне надо чего-то меньшего?
   Разговор начал принимать несерьёзный характер, и мы его прекратили.
  
   Шпильки, февраль 1973 года.
  
  
  
   СТЕННАЯ ГАЗЕТА.
  
  
   В прошлом году некий пан Орчиковский устроил в неработающем лифте салон наивной живописи. Вскоре получил стипендию и выехал в Карпач с одной пани, тоже наивной художницей. С того времени лифт стоял пустым. Наконец кто-то бросил идею поместить в лифте стенную газету.
   -Добро!- сказал Беспальчик,- только чтобы электричеством не ударило.
   Мы приступили к работе.
   - Есть такое известие,- сказал магистр Канкульчинианьский,- фабрика паровозов в Славковицах...
   - Есть такая местность?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Точно такой, собственно, нет,- ответил магистр,- но не в этом дело. Фабрика паровозов выполнила январский план на 240 процентов. Годится?
   -Нет,- возразил Беспальчик.- Перебрал. Слишком много паровозов. Если будет так много паровозов, то на каждый паровод достанется рельсов меньше, чем до сего времени. Упадёт показатель.
   - Тогда что напишем?- спросила баронесса.
   -Напишем просто, что фабрика паровозов выполнила план,- предложил пан Куця.
   -Досрочно?- добавил председатель Щавница.
   -Это само собой разумеется,- сказал Беспальчик.- Что ещё есть из новостей?
   -У меня есть,- сказала баронесса. Новость такая: В ближайшее время выйдет в серийный выпуск улучшенный вариант экскаватора ZLP-24.
   Экскаватор ZLP 24 не уступает аналогичным заграничным машинам, а даже их превосходит.
   - В порядке,- одобрил Беспальчик.- Новости какие надо. На завершение надо бы дать чего-нибудь лёгкого.
   -Есть такое предложение,- сказал магистр Канкульчинянский,- Проектное бюро лёгкой промышленности по голландской лицензии предложило новый тип детских тапочек. Тапочки подвергаются интенсивным испытаниям в лаборатории.
   - В порядке, лёгкая новость. В сумме должно быть достаточно.
   Мы вывесили газетку, полные наилучших ожиданий, и действительность нас не обманула. В лифте перед газеткой непрерывно толпятся, многие читатели приходят просто с улицы, чтобы её прочесть.
   Не исключено, что в скором времени заведём местный радиоузел.
  
  
   Шпильки, февраль 1973 года.
  
  
   ЗАБОТА.
  
   Пришли к Паташонским.
   Паташонский был в плохом настроении.
   -Расстроил меня некий пан Негубович.,- объяснил он.
   -Тогда кто?- спросила Барнесса Соловейчик. Паташонский не отвечал.
   -Если не Губович, то кто? - поддержал баронессу Беспальчик.
   - Негубович - это фамилия,- рассказал Паташонский. - Выступил на собрании с глупым предложением, что Фабрика Разных Мелочей требует реорганизации, поскольку зря расходует маитериалы. Не переношу критикантства! Фабрика Разных Мелочей- это наш общий ребёнок!
   -Материальное хозяйство в порядке?- спросила баронесса.
   -Хозяйство как хозяйство,- ответил Паташонский.- Не в том дело. При людях не надо об этом говорить. Есть какая-то польза от этого? Нет. А вред есть. Другие развиваются как надо, а мы как бы стоим на месте.
   -Хорошая птица в своём гнезде не гадит,- сказала баронесса.
   - И умная тоже не гадит!- сказал Паташонский.- Не для того работали столько лет, чтобы теперь оплёвывать самих себя. А тут болван встаёт и забавляется критиканством! Представьте, председатель Щавница заплакал! Не мог удержать плача! Мы любим фабрику как кого-то близкого и не позволим, чтобы о ней плохо говорили! Негубович- глупая свинья!
   - В комнату вошёл Паташонский- юниор.
   -Это кто глупая свинья?- заинтересовался он.
   -Один пан,- пояснила баронесса.
   - Не горбись,- сказал Паташонский - старший. Если будешь горбиться, то останешься таким навсегда.
   Паташонский юниор вышел.
   -Ещё этот у меня горбится!- Надо ему корсет справить, или что такое.
   - Не идёт за критиканство,- рассудила баронесса.
   -Это не критиканство,- обиделся Паташонский. - Разве я могу равнодушно смотреть, как ребёнок неправильно растёт? Это забота, а не критикантство. - Понимаете?
   Мы сказали, что так и есть.
  
   Шпильки, февраль 1973 года.
  
  
  
  
   СПОР.
  
   Разговаривали о проблемах культуры, и было довольно скучновато, но позднее разговор зашёл о научных проблемах.
   - Сколько можно выпить за час?- спросил поэт Кошон.
   Все сразу оживились.
   -С закуской или без закуски?- потнтересовалась баронесса Соловейчик.
   -Как кому удобней,- ответил поэт Кошон.- Сколько можно выпить в вольном стиле? Такой вопрос.
   - Один пан выпил за полчаса десять бутылок пива,- рассказала Глобулка Канкульчинянская. - Видела своими глазами. Из этого следует, что за час можно выпить двадцать бутылок.
   - Не говорим о пиве,- сказал поэт Кошон.- Либо говорим серьёзно, либо нет. Пиво не входит в круг наших интересов.
   - Взрослый человек должен с лёгкостью выпивать поллитра, - сказал пан Заноза.
   - Преувеличение,- возразил Беспальчик.- Четвертинку - да, но поллитра? Поллитра на одного-слишком.
   - Для меня это не слишком,- обиделся пан Заноза.
   Минуту продлился обмен взглядами, потом баронесса предложила:- Тут на углу есть ресторан " Паром". Можем зайти и решить вопрос эмпирически. Теоретические дискуссии всегда бесплодны и ни к чему не приводят. Или пойдём в "Кокос".
   - Решим вопрос на месте,- обрадовался предложению пан Заноза,спорим?
   -Идёт,- сказал Беспальчик.
   - На тысячу злотых,- сказал пан Заноза. Теперь четыре часа. До пяти выпиваю пять соток и идём где-нибудь поразвлечься.
   Вошли в ресторан "Паром".
   Часом позднее были уже на улице. Пан Заноза в довольно плохом состоянии.
   Он не только не выпил пяти соток, он не выпил ни одной. За час официант вообще не подошёл к столику.
  
   Шпильки, февраль 1973.
  
  
   ОТКРЫТИЕ.
  
   Подошли мы к будке "Руха".
   -Пачку Экстра крепких,- сказал председатель Щавница.
   Пани из будки засияла.
   -Без фильтра?
   -Без.
   -Как обычно,- сказала пани,- последнее время пан редко приходит, думала уже, что перестал пан курить.
   -Пани меня помнит?- удивился председатель Щавница.
   -Помню ли я пана!- воскликнула пани,- пан- благородный человек и мой любимый клиент!
   Председатель Щавница покраснел от удовольствия.
   -Может быть, это какое-то недоразумение?- сказал Беспальчик.
   Прошу надо мной не шутить,- сказала пани из будки,- я разбираюсь в людях и знаю, что о ком думать.
   Председатель Щавница поклонился.
   -Каждый раз, когда пан ко мне приходит,- для меня настоящий праздник,- продолжала пани. Пан так симпатичен мне, что трудно это выразить.
   -Это я пана благодарю, отвечала пани,- пан человек солидный и внушающий доверие.
   Разговор понемногу стал нам надоедать.
   -Идём?- спросил поэт Кошон.
   -Да,- согласился председатель Щавница.- Приятно было увидеться с пани, до свидания.
   -До свидания,- ответила пани,- пан всегда был так добр ко мне.
   -Я?- удивился председатель Щавница.
   Пан,- объяснила пани,- знаете, сколько хулиганов берут папиросы и убегают, не заплатив? А пан никогда, всегда платит.
   -До свидания,- сказал председатель Щавница.
   Обрадованные, пошли мы в "Кокос".Сколько лет мы подсознательно симпатизировали председателю Щавнице, не зная почему. Теперь это более-менее выяснилось.
  
   Шпильки, декабрь 1972 года.
  
  
   ПРОБЛЕМА.
  
  
   Председатель Щавница приласил нас на именины.
   - Может, полагается купить ему какую-нибудь мелочь?-спросила баронесса Соловейчик.
   - В принципе, надо бы,- сказал Беспальчик.
   - Только что?- спросил магистр Канкульчинянский.
   Стали рассматривать разные возможности, оставаясь в границах квот .
   Долго не приходило на ум ничего разумного, пока не появилось вдруг предложение пана Куци : - Надо послать баронессу за авторучкой! В "Варсе" есть очень приличные ручки, и это будет самым подходящим подарком.
   - Очень элегантная мысль,- поддержал Беспальчик.
   Тут же сложились по двадцать злотых и баронесса полетела в "Варс".
   Вернулась она с початой поллитровкой, приятно возбуждённая.
   - Купила авторучку?- спросили мы.
   - Купила две,- одну для Щавницы, другую себе.
   Осмотрели два одинаковых футляра. Производили хорошее впечатление. Ручки тоже были хороши.
   - Эта Щавнице, а эта - тебе,- выбрал Зызио.
   -Минутку,- сказала баронесса.- Может, эта как раз лучше? С чего бы отдавать её Щавнице? Я ещё не сумасшедшая!
   -Верно, - поддержал Баронессу Беспальчик. -Ручки вроде бы такие же, но без сомнения, что одна может быть лучше, а другая хуже. Может иметь больше чернил, например.
   - О чём речь?- возмутилась баронесса,- Щавница будет писать месяцами, а я останусь как дура с худшей. Надо рассудить.
   Соображали достаточно долго. Беспальчик цитировал Форда о том, что автомобили выглядят одинаково, но каждый особый. Разглядывали ручки чрезвычайно внимательно, но нам недоставало данных для принятия решения.
   - Одно несомнено,- сказал Беспальчик.- Нет причины, чтобы Щавнице досталась лучшая.
   - Может, ты возьмёшь одну?- предложила неожиданно баронесса.
   -Согласен,- сказал Беспальчик.- Какую?
   -Всё равно,- сказала баронесса.- В сущности, они же одинаковые. Какая разница?
   А Щавнице купили поллитра. Всегда у нас с ним какие-нибудь хлопоты.
  
   Шпильки, апрель 1973 года.
  
  
   СЧАСТЬЕ.
  
   Довольно уже давно, может быть, год тому назад, пан Словиковский справлял именины в "Кокосе". Сошлись пара особ, и при закусках кто-то вспомнил о Суньхуньчике. Суньхуньчик сделал ребёнка некоей пани, но только из вежливости. Хотел этот Суньхуньчик обратить дело в шутку, но это не прошло, и теперь он безвинно гнётся под грузом разных неприятностей.
   И финансово, между прочим, пострадал.
   Тут завязалась дискуссия, была предпринята попытка обмена мнениями, но все взгляды были одинаковыми. Человек существо слабое, не выказывает достаточной энергии в борьбе с судьбой, смиряется с ситуацией, навязанной ему обстоятельствами, опутан сетью условностей и приучен двигаться безвольно, без веры в возможность лучшего будущего для себя.
   Было довольно невесело и при ножках заливных, и при маринованых грибочках. Настроение несколько поднялось после барашка с ушками. Было выпито ещё по четвертинке, панна Зося подала котлеты из свиной грудинки .
   Первым вышел из задумчивости пан Кавчак. Здоровая натура брала верх над минутной слабостью.
   - А всё же каждый может быть счастливым,- сказал он.- Каждый слесарь своей судьбы!
   - Кузнец,- поправил пан Лупиняк
   - Согласен,- сказал пан Кавчак. - Здоровье дам!
   Выпили.
   Как-то все оживились, стало доминировать оптимистичное настроение.
   - Не сдадимся!- сказал пан Словиковский.
   - Будем счастливы!- предложил пан Кавчак. - Сделаем всё, чтобы этого достичь!
   Предложение было принято единогласно.
   -Только серьёзно!
   - Серьёзно!
   Решения, принятые в таких обстоятельствах, не всегда реализуются, но в том случае было иначе. Доказывает это следующий перечень:
   Пан Кавчак- 5 лет с конфискацией имущества за присвоение 500 тыс. злотых.
   Пан Словиковский- 8 лет за совращение малолетней.
   Некий Коляно - 3 года за попытку отравления жены.
   Панна Зюта - 3 года условно за контрабанду валюты.
   Корабковский - пожизненное за шурина.
   Попытка была предпринята, но не дала результата. Что касается нас, но по счастью в тот вечер нас не было в "Кокосе". Пан Словиковский наш знакомый, но как бы другого круга.
  
  
   Шпильки, август 1973.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПОБЕДА.
  
   Недалеко от дома, в котором мы живём, на углу Июльского Манифеста и Крупнопромысловой, некто Амброзяк занимался в углу двора ремонтом обуви. Годами мы видели его за работой довольно часто, поскольку в том самом дворе пани Марчикова изготавливала для удобства жильцов различные напитки, действующие целые сутки.
   Вид Амброзяка нервировал нас давно.
   -Зарабатывает на нашей нужде,- рассуждали мы,- вместо того, чтобы пойти честно на работу, стучит молотком, каналья, с утра до вечера.
   -Пережиток прошлого,- пробовал кто-то усовестить Амброзяка, общественно несознательный. Тупой, не ведаешь, что творишь.
   Такие аргументы, очевидно, трудно было принимать всерьёз. Для каждого человека с передовыми взглядами не было сомнения, что Амброзяк- язва на теле общества. Мирились мы с этим довольно долго, пока Амброзяк не приобрёл мотороллер Комар, а через три дома некий пан Ержиняк не открыл подобное предприятие.
   Тут мы пошли в властям.
   -Пан Амброзяк и пан Ержиняк имеют ремесленные карты,- ответили нам в Раде,- имеют право работать.
   -Право правом, а что станет с завоеваниями социализма, если нас заест реакция? Мир идёт вперёд, человек человеку становится братом, а эти господа зарабатывают на нас ! К чему это приведёт?
   На это нам в Раде не смогли возразить.
   Мы поставили вопрос прямо:
   -Амброзяк с тем другим вызывают у нас стыд и позорят весь район. На территории их мастерских можно бы открыть клуб для детей или пункт сбора металлолома. Дети- это будущее народа, и в первую очередь всё для них,однако Амброзяк может тут открыть фабрику обуви, которая отравит молодые организмы выбросами, вредными для здоровья. Зло требуется задавить в зародыше, и отказ от радикальных решений есть преступление, за которое придётся дорого заплатить. Сидение верхом на баррикадах ни к чему не приводит. Либо ты сторонник прогресса, либо нет, надо это открыто сказать.
   Пробовали отвечать нам демагогией, но мы не дали себя взять в плен фразам.
   Сегодня можно обойти весь район, но обуви не починишь!
   Победили!
   Если человек борется за правое дело, то для него нет преград.
  
   Шпильки, май 1971 года.
  
  
  
   НЕ НАШЕ ДЕЛО.
  
  
   За ужином кто-то вспомнил о пани Шпрыцер.
   -Чудовище,- сказала баронесса Соловейчик.- Временами даже не могу поверить, что ходит на двух ногах.
   - Я не знаю её близко,- сказал Беспальчик.
   -И слава Богу!- сказала баронесса,- такая слегка кудлатая, но не слишком.
   -А как с ногами?- заинтересовался пан Куця.
   -С какими ногами?- спросила баронесса.
   - С ногами пани Шпрыцер,- объяснил пан Куця.- Удивлялась, что она ходит.
   -Должна была бы иметь четыре, однако имеет две, обе разные.
   - Видом средне пристойная,- сказал Беспальчик.
   -Урод,- продолжала баронесса,- и одевается противно. От торговли наркотиками должна иметь приличный доход, не говоря уже о контрабанде валюты и фальшивых долларах. За малую часть таких денег можно чудесно одеться, а она только растостела от богатства. Выглядит как бочка сала.
   - Должна похудеть,- сказал Беспальчик для поддержания разговора.
   - Вроде сидит в тюрьме,- проинформировала баронесса, - есть возможность похудеть. Но самое интересное...
   Мы не узнали самого интересного, поскольку появилась пани Шпрыцер собственной персоной и баронесса, вместо продолжения любопытного рассказа упала пани Шпрыцер в объятия.
   - Чудесно выглядишь, - сказала пани Шпрыцер.
   - Ты тоже,- ответила баронесса,- выглядишь ослепительно! - Это пани Шпрыцер,- обратилась она к нам,- лучше всех одетая женщина в городе. Нетрудно при её фигуре!
   - Много слышал о ногах пани,- сказал пан Куця.
   -Тебе так идёт это платье!- поспешила баронесса,- сама шила?
   -Сама,- ответила пани Шпыцер.
   - У пани Люни на всё есть время,- вздохнула баронесса,- и общественница, и шьёт, и наукой занимается.
   Пани Шпыцер снова упала в объятия баронессы, потом обе пани попрощались и удалились в обнимку.
   Мы поглядели им вслед, потом пан Куця спросил:- Почему баронесса говорит раз так, а другой - иначе о пани Шпыцер?
   -Вероятно, у неё нет ещё о ней определённого мнения,- сказал Беспальчик.
   Мы согласились с ним. В конце концов, какое нам до этого дело?
  
  
   Шпильки, июль 1973 года.
  
  
  
   ПОЛЕЗНЫЙ ЧЕЛОВЕК.
  
  
   Сидели у председателя Щавницы, разговаривали о разных извращениях, когда отворилась дверь, и в кабинет вошёл без стука индивид наглого вида. В руке он держал шило. Спокойным шагом он подошёл к председателю, кольнул его в зад, и без слова оставил помещение.
   Нас это несколько озадачило. Один председатель сохранил спокойствие.
   - Кто это был?- спросили мы.
   - Это был некий Валендзяк,- ответил председатель Щавница.
   -Уколол тебя!- сказала баронесса Соловейчик,- надо позвать милицию!
   Эта мысль позабавила председателя.
   - Валендзяк выполняет очень полезную функцию,- пояснил он. -Человек- он как стоячая вода, и надо его время от времени подкалывать в задницу. С общественной точки зрения это очень полезно. Ускоряет движение крови, вызывает инициативу, что-то делается, рождаются новые идеи. В сумме - славно!
   Эта точка зрения была явно новой для баронессы : - Не боишься, что он может тебя искалечить?
   - Я?- удивился председатель Щавница, - он боится! Он у меня на полставки.
   - Любопытно, - заметил Беспальчик.
   - Полезно,- пояснил председатель.- Целесообразно и организационно просто. Иначе человек увяз бы в грязи самодовольства и рутины. Нужно позволить подкалывать себя в зад время от времени.
   - Кстати о грязи,- сказала баронесса, - у тебя штанина запачкана.
   Председатель позвонил. В дверях появился Валндзяк с шилом. Поймал взгляд председателя и шило спрятал.
   - Валендзяк,- сказал председатель Щавница, - у меня пятно на брюках. Такая ситуация.
   Валендзяк вынул из кармана щёточку. Надо объективно подтвердить, что он владел ей так же хорошо, как и шилом. Вычистил быстро штанину, подул, поклонился и вышел.
   - Очень полезен,- сказал председатель.
   Вернулись к половым извращениям.
  
  
   Шпильки, июль 1973 года.
  
  
  
   ПРИСЛУГА.
  
   Наняли мы домработницу. Паненка производила хорошее впечатление, умела убирать, стирать и готовить. Была опрятна, трудолюбива и вежлива. Так было написано в рекомендации
   - Главное - это вежливость, сказала баронесса Соловейчик,- остальные квалификации второстепенны, всему можно научиться при желании.
   - Не требуется меня ничему учить,- сказала паненка,- умею делать всё, что надо.
   - Тем лучше,- сказал Беспальчик,- можете начать работу прямо сейчас.
   - С удовольствием, - согласилась домработница.
   - Будете получать плату в размере ста пятидесяти злотых ежемесячно,- определила баронесса.
   - Сколько?- спросила паненка.
   -Полторы сотни,- подтвердил Беспальчик.
   -За сто пятьдесят злотых работать?
   -За сто пятьдесят,- подтвердила и баронесса.
   -Откровенно говоря, я собиралась поправить свои дела, и мне нужны деньги,- отказывалась паненка.
   - А какое отношение имеет к этому жалованье?- удивилась баронесса.- Только с одних закупок вы будете иметь, скромно говоря, пятьдесят злотых ежедневно. Это уже полторы тысячи в месяц.
   - Преувеличиваете,- сказала паненка.
   -Нет, сказал Беспальчик,- нас двое, и никто не будет смотреть вам в карман или проверять расходы. Цен мы не знаем и знать не хотим. Тысяча пятьсот - это скромно рассчитано.
   - А доходы от жилплощади?- спросил магистр Канкульчинианьский, - целыми днями в доме никого, можете сдавать комнаты на время. С этого получится тройка в месяц, а то и больше. Вместе четыре тысячи пятьсот и те сто пятьдесят злотых. Дай Боже каждому такие условия.
   Паненка колебалась.
   - Ну, да, или нет?- спросили мы.
   - Не знаю, что и решить,- отвечала та.
   -Очевидно, что да, - сказала баронесса,- пани интеллигентная девушка и всему научится, и мы поможем в случае чего. Выше голову! Главное - верить в себя, пусть в начале и будет трудно.
   Паненка согласилась на месяц попробовать.
   Есть у нас теперь домработница, и выбор мы сделали правильный , поскольку паненка производит хорошее впечатление.
  
  
   Шпильки, июль 1973 года.
  
  
  
   ЦЫГАНСКАЯ СВОБОДА.
  
  
   Встретили поэта Росланека.
   - Пойдёшь на пивко? - спросила баронесса Соловейчик.
   - С кем?- спросил поэт Росланек.
   - С нами,- сказал Беспальчик.
   Поэт Росланек скривился.
   - На дворе достаточно тепло, а в "Кокосе" есть "Радебергер", - пояснил пан Куця.
   Поэт Росланек наблюдал за нами с недоверием.
   - Стереотипные мысли, шаблоны, привычки. Что вы за люди? На пиво идёте, когда хотите пива!
   - Мы и хотим пива,- сказала баронесса,- к тому же скоро и время обедать.
   - Я это и имел в виду,- сказал Росланек.- Пора обедать, пора ужинать, пора менять подштанники, пора выезжать на море.. Так жить невозможно!
   Показалось всё это глупым, но пока не очень.
   - Освободитесь от всего этого,- продолжал поэт Росланек, человек - это свободная личность, и не должен сам себя держать за горло! Вы - противная банда, мещанская до мозга костей! Всегда вас что-то держит в повиновении, держат ограничения, какие-то придуманные обязанности, какие-то конвенциональные обычаи..
   Мы не знали, что и ответить. В каком-то смысле поэт Росланек был прав, однако ужинаем мы иногда нерегулярно.
   -Отираетесь вроде в артистическом, творческом окружении, а живёте как скоты,- продолжал поэт.
   Он понимал, что мы у него в руках и бессильны против его аргументации. - Человек выходит из дому и чувствует, что перед ним широкий мир. То светит солнце, то дождь идёт, иногда он напьётся, а когда и поспит в парке. Артист не может жить скованный, понимаете?
   - Вроде так,- сказала баронесса.
   - А что с пивком? - спросил Беспальчик.
   - Нет, мне ужно забрать ребёнка из садика.
   Ушёл.
   Нам стало как-то полегче.
  
  
   Шпильки, август 1973 года.
  
   ПРАЗДНОВАНИЕ ГОДА ЖЕНЩИН.
  
  
   -Женщина должна быть умна,- считала я одно время.
   Петрусь оставил меня очень скоро, боясь заработать комплекс неполноценности.
   -Буду милой,- решила я.
   Рысь соскучился ужасно и где-то растворился.
   -Буду интересной.
   Витек бросил меня, несмотря на протесты, поскольку не любил разговорчивых .
   - Прежде всего - секс. Это их держит,- сделала я открытие.
   Артур поразился и слинял под лозунгом " не для нас ананас" и "где ты этому научилась"?
   Тогда я решила не скрывать чувств.
   Марек уехал навсегда, потому что не выносил откровенностей и сантиментов.
   - Надо интнресоваться тем же, чем мужчина,- думала я.
   Сходила с Антеком на матч. Он едва не побил меня на стадионе за глупые вопросы.
   - Женщина должна быть хозяйственной,- передумала я.
   Юрек прогнал меня сразу, как только прибрала у него, боялся, что останусь у него навсегда.
   - Они любят опекать бедную мышку,- вычислила я.
   - К чёрту,- бесновался Анджей при расставании,- носить кого-то как горб, нет уж!
   - Буду энергичной и деловой, буду иметь свои деньги.
   - Кто захочет быть только мужем пани Эн, всегда в её тени?- писал в прощальном письме Янек.
   Мужчины предпочитают блондинок,- утверждает весь мир. Но Вацек как раз любил брюнеток.
   Ну, это всё шутки. Женщина должна быть элегантна и привлекательна.
   Мики порвал со мной, ибо была пустой и глупой обезьяной, стоящей всё время перед зеркалом.
   - Буду скромной и естественной,- обещала я себе.
   Густавссон ушёл от меня, потому что я о себе не заботилась и он меня стыдился.
   - Ты глупа, ничего не понимаешь в фотографии, - сокрушался Адам, а когда я разобралась, Войтек порвал со мной, потому что я не ездила на лыжах, а надо было вести тот же стиль жизни.
   Решилась для полной перемены стать самой собой. Или нет, стану идеалом. Буду умной и хозяйственной, красивой, элегантной, начитанной, остроумной, буду играть на всём, ездить на всём, говорить на разных языках, буду женственной и мужественной, если потребуется. Заботливой и беспомощной, и сведущей во всём. И кроме того молодой и стройной.
   - Не могут быть вместе две больших индивидуальности, потому что съедят друг друга, сделают несчастными, и кто-то захочет доминировать,- сказал Роберт Рэдфорд, когда мы однажды ужинали на нашей яхте.
   И снова сижу я на Восточном вокзале и размышляю:- как жить?
  
  
   Шпильки, февраль 1975 г.
  
   УНЫЛАЯ, ВРЕДНАЯ СВИНЬЯ.
  
   Я ожидал приятного от приёма у того семейства, потому что в конце концов каждый любит выпить и закусить вне дома. Дома надо следить, чтобы скатерть была чистой, и если что-то прольют, то портится настроение. И домашние смотрят в тарелку , чтобы не набрал случаем слишком много, и поровну ли перепадает каждому. А на приёме нет такого напряжения, и можно расслабиться.
   Разве я знал заранее, что будет и Лютек? Собственно, я знал, но для меня это не имело значения, потому что не знал ещё этого негодяя так, как теперь его знаю, и думал себе: будет так будет, пёс с ним. Тоже ведь человек, и может прийти с визитом, тем более, что его пригласили.
   Звал он меня, тот Лютек, пан Контек, и это меня всегда немного нервировало, потому что имя моё Констанциуш, и нет повода его сокращать.
   Но я даже был доволен, что он будет, потому что, думал , я ему номерок обмыслю, и увидим, кто будет наверху , а кто внизу. После соточки мне приходят разные идеи, и в тот день я решил, что не буду его щадить.
   Сначала на приёме было очень приятно. Бились писанками, потом были разные блюда домашнего приготовления, и я как-то позабыл о Лютике, потому что надо отметить, дочка хозяев дома была первоклассная. Хлопнули мы с дочкой по одной соточке, потом по другой, и дочка сделалась как бы мягкая и нетвёрдая в ногах. Мало привычная к алкоголю, дитё ещё, первый раз в серьёзной компании. После третьей говорит:- Извините, я на минутку в кухню.
   -Дело в порядке,- думаю я, и за ней. Дитё не дитё, посмотрим, что из этого выйдет. Она впереди, я за ней, просто из любопытства.
   И на тебе! Лютек в кухне! -Пан Контек,- говорит,-не выпьте ли со мной?
   Нет мне удовольствия с тобой выпивать, бездельник, думаю про себя, но выпил из вежливости, и тогда пришла мне на мысль эта отличная шутка, потому что я увидел под мойкой поллитровку спирта. Ну, попался, каналья!
   Лютек с паненкой пошли в столовую, а я налил рюмку спирта, и за ними. Там уже общий разговор, патефон играет, пара особ танцует, пара особ поёт, так что я без труда забрал от Лютека рюмку с содовой,- он любит запивать содовой,- и подставил ему спирт.
   - Здоровье дам!- говорю, и душа у меня поёт. Лютек выпил, потянулся к рюмке со спиртом. Я грибком закусываю и смотрю, что станет.
   Но ничего. Только повертел рюмку в руке и снова поставил. Заговорил с одним паном, даже не знаю о чём, потому что мало прислушивался к разговору.
   Не беда, подождём. Ещё ему захочется содовой, он и выпьет спирта. Будет воз смеха. Так прошло пара часов, а я только и смотрел на Лютека, когда он почувствует жажду,- и ничего. В конце концов думаю:- нет так нет, не буду из-за идиота портить себе веселье,- и снова включился в компанию. Даже развлёкся, совсем уже не думал о Лютике, как будто и зла на него не имел.
   Кто-то предложил:- Будем здоровы!
   Выпили, тогда взял и я рюмку содовой, потому что в горле пересохло, и хлебнул полрюмки - спирта. В принципе я люблю спирт, как каждый, но должен знать, что пью, иначе нет удовольствия. Закашлялся так, что меня положили на диван, спирт тёк у меня носом. Не буду вдаваться в подробности. Только скажу, что нос у меня очень раздражается от спирта.
   Вот таков этот Лютек.
   К сожалению, весь он в этом.
  
   ( Писанки - раскрашенные яйца. ЛБ.)
  
  Шпильки, март 1975.
  
  
   ПРЕЗЕНТ.
  
   Постановили о подарке Паташонской по поводу её именин.
   -Что ей купим?- спросил поэт Кошон.
   -Может быть, что-нибудь из недорогого?- предложил Беспальчик.
   Мысль показалась всем превосходной.-Конечно, это будет наилучшим,-высказалась баронесса Соловейчик,- дорогие презенты-дурной тон, могло бы выглядеть глупо.В конце концов дело же в сердечном проявлении.
   -Сердце - это наиважнейшее,- сказал Беспальчик.
   -Наверное, так,- согласился поэт Кошон,- что конкретно купим?Я видел славную пудреницу на Маршалковской.
   -За пудреницы страшно дерут,- сказала баронесса Соловейчик,- не будем впадать в чрезмерность.
  
   В киоске "Руха", расположенном около "Кокоса", посмотрели ряд предметов из пластмассы. Эти нам не понравились ни в какой мере. В магазинах тоже не нашли ничего соответствующего, разве что комплект салфеток привлёк наше внимание.
   -Берём?- спросил Беспальчик.
   -Очень милые салфетки,- сказала баронесса Соловейчик,- Паташонская заплачет от радости. Вряд ли есть у неё что-нибудь такое ладное.
   -Первосортные салфетки,- заявил поэт Кошон,- но Паташонская не расплачется.
   -Это почему же?- удивились мы.
   -Потому что она не любит таких подарков,- презент должен быть для особого применения.
   -Чудачество,- сказала баронесса Соловейчик.
   -Может, и так, но это надо уважать,- решил Беспальчик.
   Купили одну салфетку и таким способом вышли из положения. Чудачество или нет, в конце концов, это именины Паташонской, не наши.
  
    * * Шпильки, апрель 72 г.
  
  
   ТВЁРДЫЙ ЧЕЛОВЕК.
  
   У Паташонских как-то вечером было скучно, но пришёл пан Дудчак и уговорил нас на покер. Веселеее не стало, но в результате я выиграл у Дудчака 220 злотых.
   Наутро разбудил меня странный звук.
   Над моей кроватью стоял Дудчак и тасовал карты. Взгляд имел суровый.
   -Три раздачи?- предложил он.
   -Ладно, согласился я, протирая глаза.
   Я дважды имел кареты , дважды докупал два короля к двум тузам.В сумме стоило это Дудчаку 400 злотых, недорого в сущности.
   Когда через час я вошёл в ванную, Дудчак там сидел.Блефовал без смысла дважды, и стоило это ему ровно сотню.Заплатил и пошёл себе.
   Недалеко.
   Встретил его в клозете. - Одна раздача,-сказал он.
   -Хорошо, только побыстрей!
   Чтобы не задерживать, и дать шанс Дудчаку, открыл в тёмную со ста. Дудчак не пошёл и вышел. Завтрак я съел спокойно. В лифте Дудчака не было, он ждал внизу. Быстро перетасовал карты и раздал на подоконнике.-Открываю со ста,- заявил он.
   Досчитались до трёхсот злотых. У Дудчака было три туза, но у меня -цвет.
   Этим днём Дудчак появлялся ещё трижды-в редакции, в Кокосе, и у баронессы Соловейчик. Проиграл ещё 180 злотых, но это стоило мне нервов. Не было сомнения, что вежливо из этого не выбраться.Вечером играли в лифте.Высоко.
   Дудчак торговал не прикупая, я тоже не прикупал, потому что имел покер в руках.- Проверим,- предложил я, когда дошли до 1200.-Хватит?- спросил Дудчак. - Ваши, ответил я с облегчением. Дудчак захохотал и показал два короля.
   На другой день Дудчак разбудил меня утром, в шестом часу.
   -Но ведь вы же отыгрались?- удивился я.
   Снова что-то стальное заблестело в его глазах.- А расходы на проезд?
   Как вы себе это представляете?
   Выиграл ещё 50 злотых и пошёл восвояси. Выглядел довольным.
   Да и я не таил радости.
  
   Шпильки, июнь 72 год.
  
  
    * *
  
   ПРАЗДНИК НА НАШЕЙ УЛИЦЕ.
  
  
   Мы подумали было, что это свадьба или именины, но потом нас охватили сомнения. Было слишком весело. Наверняка гуляли на государственные деньги.
   - Что происходит?- спросили мы у панны Зоси, когда она принесла нам салат и пол литра.
   - Не знаю, - отвечала она,- Вроде люди из промысловой сферы. Сидят с обеда.
   Панове из сфер промысловых, одетые в тёмное, обсели пару составленных столиков у окна.Были в превосходном настроении, беззаботны и раскованы.
   Довольно долго царил приятный говор, поздней кто-то застучал по рюмке.
   - Тихо!- закричали люди из промысловых сфер,- Тихо! Слово директору!
   -Тихо!- кричали другие на тех, кто начал первыми,- Пусть скажет! Тихо!
   Встал пан с ясным взором. В руке держал рюмку пшеничной.
   - Дорогие!- сказал он просто,-мы собрались , чтобы отметить сегодняшнее событие.
   -Браво!- закричали панове из промысловых сфер,- Здоровье директора Амброзяка!
   - Благодарю,- сказал директор. - Благодарю. Этот день - праздник для нашего предприятия, праздник для всех нас, потому что доказал, что дорога, которой идём, правильная!
   -Здоровье дам!- вырвалось у кого-то.
   - Благодарю,- ответил директор по привычке.- Годами мы были объектом несправедливой критики, цеплялись к нам за всякие мелочи, но недоброжелатели не победили!
   - Не победили!- повторили хором собравшиеся.
   - Мы отбросили неприемлемые концепции, разные выдумки и новинки,- продолжал директор, - действовали последовательно, и теперь, дорогие, праздник на нашей улице! Издевались над нами, но кто выходит на заграничные рынки? Кто выходит, дорогие мои, спрашиваю я?
   - Мы ,- отвечали панове из промысловых сфер, - мы выходим!
   - Мы, - согласился директор.- Фабрика одежды " Передовик". Особо заслуженные работники получат почётные дипломы и денежные премии.
   Я говорю о коллеге завскладом Лобянсе, о коллеге закройщике Панасике, о мастере отделки Рокошанском.
   - Многая лета!- закричали панове.
   - Пусть живут,- сказал директор. Если бы не они, наш успех был бы немыслим. Но и каждый из нас имеет повод для радости и гордости. Общими усилиями открыли мы перед фабрикой новые горизонты!
   Признаться, нас всё это даже взволновало, но всё же мы не понимали, в чём дело, пока назавтра Беспальчик не прочитал в туалете "Кокоса" заметку в газете о заказе в Польше заграничными контрагентами большой партии одежды, требуемой молодёжью. Одежды грязной, мятой, плохо сшитой и не похожей на новую .
   Может это иметь какую-нибудь связь с празднованием, свидетелями которого мы были вчера?
  
  
   Шпильки, ноябрь 1973.
  
   Пан Заноза
  
  
   Мы пригласили на обед пана Занозу из вежливости, поскольку мог он нам устроить некоторую мелочь, если бы захотел.
   -Выпьем по маленькой?- спросил пан Беспальчик.
   Пан Заноза возмутился:- Нет, ни в коем случае!
   -По пятьдесят,-предложила баронесса Соловейчик,- пятьдесят грамм никому не повредит.
   -Мне повредит,- сказал пан Заноза,- я как-то легкомысленно выпил стопку и думал, что свихнусь от этого.Прошу меня не уговаривать.
   Присоединился поэт Кошон:- Выпьем по одной?
   -Ни за что!- отказался пан Заноза.
   -По одной, для здоровья?- настаивал Кошон.
   Пана Занозу затрясло:- Рюмка водки для меня доза смертельная, даже от мысли об этом мне становится не по себе.
   -Может, немного коньячку?- спросил Беспальчик.
   Пан Заноза покрутил головой:- Прошу меня извинить, но это вправду невозможно. Охотно выпил бы один стаканчик, но заплатил бы за это тяжкой болезнью.Это такой врождённый недостаток, у меня это с детства, и ничего не поделать с этим. Можно назвать меня калекой.
   -Пан преувеличивает,- неуверенно сказала баронесса.
   -Это особенность организма,- пояснял пан Заноза,-эта слабость препятствовала мне на каждом шагу в жизни, однако медицина, к сожалению, бессильна.
   -Пан следовал советам врачей?- спросила баронесса.
   -Следовал,- ответил грустно пан Заноза,- лечение не дало никакого результата. Не могу позволить себе выпить одну рюмочку водки.
   -Очень жаль,- сказал Беспальчик.
   Пан Заноза согласился с этим мнением.- Но если панство желает, то соглашусь!
   -Серьёзно?- обрадовалась баронесса.- И не будет пану неприятно?
   -Нисколько!- сказал пан Заноза.
   Мы подозвали из-за буфета панну Зосю.
   -Четыре рюмки водки!- заказал поэт Кошон.
   -И для меня поллитра,- сказал пан Заноза.
   Настроение сразу поднялось.
  
   Шпильки, ноябрь 1972 года.
  
  
   ИСЛАНДСКИЕ ПОРТРЕТЫ.
  
  
   Фабрика Разных Мелочей попутно исполняет роль мецената изящных искусств, как и много других фабрик и промышленных предприятий.
   Теперь к фабрике обратился художник - пластик Каторжный с проектом цикла под названием " Исландские портреты", и получил без труда финансовую поддержку, обеспечивающую выполнение любопытного проекта.
   - Полгода будем выплачивать Каторжному известную сумму, и за это получим право первоочередной закупки,- объяснил председатель Щавница.- Потом эти портреты повесим где-нибудь. Имеем соответствующие фонды, а замысел вызывает уважение.
   Признали правоту Щавницы, и вскоре художник - пластик Каторжный появился в "Кокосе". Выглядел довольным.
   - Поздравляем,- сказала баронесса Соловейчик.- Поздравляем и завидуем! Слышали уже о портретиках.
   Каторжный тут же присел.- Вы не понимаете, как меня вдохновляет эта тема!,- сказал он,- всё готово, завтра берусь за работу.
   - Исландцы уже есть?- спросил Беспальчик.
   -Какие исландцы?- удивился председатель Щавница.
   -Нормальные,- объяснил Беспальчик,- для портретирования.
   Художник - пластик Каторжный замер. Кто-то налил ему сотку, Каторжный выпил.
   - Я и не подумал об исландцах,- сказал он тихо.
   За столом притихли.
   - Пан может рисовать по воображению,- предположил Щавница.
   Каторжный рассмеялся.
   -Я? Я художник - реалист! Мне нужны живые люди! Исландцы!
   Тут Щавница налил себе сотку. - Сколько?
   - Несколько сотен,- скаал Каторжный. - Не каждый исландец годится для портретирования. Одни подходят, другие нет.
   - Не преребирай,- сказала баронесса Соловейчик,- в Варшаве не много исландцев.
   - Исландцев больше в Исландии,- высказался магистр Канкульчинянский.
   - Председатель Щавница доставит несколько сот исландцев из Исландии по надобности.
   - Из нескольких сотен удастся кого-то выбрать,- согласился художник Каторжный.- Конечно, исландцы должны быть разными.
   Показалось приемлемо. Но ненадолго.
   - Не думаю, чтобы исландцы приехали задаром,- усомнился магистр Канкульчинянский.
   - Как увидят деньги, то приедут!- сказал Беспальчик. - Нет проблемы.
   Посчитали на салфетке ожидаемые затраты. Получилось дорого. Председатель Шавница сидел озабоченный. Что-то взвешивал в мыслях.
   - Хорошо,- сказал он, подумав,- а если пана к ним, а не их к пану?
   - Гениально!- воскликнул художник - пластик Каторжный- что за голова! И как это мне не пришло в голову! Не иначе, от нервов!
   Щавница покраснел от удовольствия. Мы не жалели ему слов признательности.
   Уместно указать, что в сотрудничество производства с искусством представители производства вносят много здравого смысла. И этому трудно удивляться. Художники - не деловые люди.
  
   Шпильки, январь 1975.
  
   ДОЛЖНОСТЬ.
  
   Магистр Кибитка был назначен коммерческим директором Фабрики Разных Мелочей. Всех это сильно озадачило. Кибитка по образованию астрофизик, с вопросами коммерции встречался в основном приватно, при покупке еды или одежды в магазинах.
   Как астрофизик он не достиг заметных успехов, но представлялось, что этого маловато, чтобы руководить коммерческой деятельностью Фабрики Разных Мелочей.
   Поскольку на должность коммерческого директора рассчитывал магистр Канкульчинянский, пользующийся репутацией делового человека- многие организации благодарили его за помощь в делах торговых,- сразу появилось мнение, что при назначении допущена несправедливость.
   На первый взгляд так оно и выглядело. Потом объявились факты, бросающие новый свет на этот вопрос.
   - Кибитка женат на сестре Смыкалы,- проинформировал нас поэт Кошон.
   - Которого Смыкалы? - спросил магистр Канкульчинянский.
   -Того, с носом,- ответил поэт Кошон.
   Известие произвело на нас впечатление.
   - Похожа на брата?- спросил Беспальчик.
   Кошон кивнул утвердительно : - Похожа, только старше. Кибитка со Смыкалой в близких отношениях.
   - Боже мой!- охнула баронесса Соловейчик.
   - Увы,- сказал поэт Кошон,- Смыкала играет с магистром Кибиткой в карты, рассказывает ему анекдоты, да и выпивает с ним достаточно часто.
   - Общение со Смыкалой дело тяжкое,- заметил Беспальчик.
   Поэт Кошон не поддержал темы, он хотел держаться фактов.- Прошлый отпуск магистр Кибитка провёл со Смыкалой в пансионате "Кудовянка" в Крынице.
   Из дальнейшего сообщения поэта Кошона следовало, что астрофизик Кибитка ходит со Смыкалой на прогулки и ведёт с ним долгие разговоры. Так что вопреки поспешным выводам, всё было в порядке и никакой несправедливости не было допущено. Магистр Кибитка получил должность не Бог весть за что.
   Заработал её тяжким трудом.
  
   Шпильки, февраль 1975.
  
   Двери.
  
   Когда-то во время морозов закрыли входные двери нашего дома, чтобы не выстуживать лестничную клетку. С тех пор мы входили через окно в подвал поэта Кошона и потом уже нормально лестницей на этаж. В подвал сходили по стремянке, установленной для удобства жильцов. Несмотря на это первое время многие жильцы ощущали трудности и слышались жалобы. Потом все привыкли.
   Вчера задержал нас администратор дома:- Приглашаю в пять на собрание.
   -На какое такое снова собрание?- удивилась баронесса Соловейчик.
   -На собрание жильцов,- объяснил администратор,- объявление висит уже неделю. Собираемся открыть входные двери.
   -Правильно,- сказал пан Куця.
   -Всё в пользу открывания дверей,- говорил администратор,- морозы миновали, вход в дом через подвал со двора в апреле трудно чем-то оправдать.
   -Морозы были неделю,-сказал Беспальчик,-надо было сразу открыть, как стало теплей. Зачем собрание? Дело и так ясное.
   -Теоретически да,- сказал администратор.- но я не хотел однако авторитарно решать. Пусть выскажется коллектив жильцов.
   -Полный идиотизм,- сказала баронесса Соловейчик.
   Администратор усмехнулся. Усмешка была довольно кислой.
   -Могу ли я рассчитывать на ваше присутствие?
   -Нет,- возразил Беспальчик.- на вашем месте я бы не рассчитывал на наше присутствие.
   -Не будем тратить время на глупости,- поддержал Беспальчика магистр Канкульчинянский,-если есть нормальные двери,то и входить надо через них, а не через окно. Пан мог бы об этом раньше подумать.
   - Я тоже об этом раньше не думал,- сказал администратор, пока пан Стельмашак не пришёл ко мне и не предложил отворить двери.
   -Кто ? Стельмашак?
   -Пан Стельмашак,- сказал администратор,- проявляет много гражданской заботы.
   Очевидно, мы пошли на собрание. Проект открытия двери провалился, поскольку все согласно проголосовали против. Не будет Стельмашак указывать нам в нашем доме.
  
   Шпильки, апрель 1972 года.
  
  
   ГРАЖДАНСКАЯ ОЗАБОЧЕННОСТЬ.
  
  
   Прогуливались как-то по городу. Вдруг пан Куця остановился без видимого повода.
   - Вы предупреждали уже сегодня пожары?- спросил он.
   -Я не предупреждала,- сказала баронесса Соловейчик.
   -Плохо,- огорчился пан Куця.- Тут написано, что надо обязательно предотвращать.
   -Где?- спросила баронесса.
   -На афише,- разъяснил пан Куця,- буквы достаточно крупные.
   - Я не спрашиваю, где написано, чтобы предотвращать, но где предотвращать?
   Где горит?
   -Этого не пишут,- подтвердил пан Куця.-однако трудно требовать, чтобы власти всё для нас обеспечили. Каждый должен самостоятельно постараться о пожаре.
   -Стали мы оглядываться насчёт малого пожара. Большие не входили в расчёт. Видели как-то большой пожар, но охрана не разрешала подойти близко к огню.
   -Ребёнок плюс спички равняется пожару,- припомнил Беспальчик.
   -Спички есть,- сказал Беспальчик.
   -Только где взять ребёнка?- спросила Баронесса.
   -У панны Лильки через три недели будет ребёнок,- сказал пан Куця.
   -Не будем столько ждать,- решила баронесса,- это было бы непатриотично.
   -Может быть, тем временем займёмся чем-то другим?- предложил магистр Какульчинианьский.- На спичках написано, чтобы кормить грудью.
   -Пусть панна Лилька кормит,- сказал Беспальчик,- а нам не следует отвлекаться. Пожар есть пожар!
   Ходили мы достаточно долго, пока не обнаружили наконец горящую корзину для мусора. Около неё стоял некий пан и ждал, что из этого будет.
   -Пан предупреждает пожар?- спросила баронесса.
   -Нет, в рамках компании за повышение общественной активности я оберегаю зелень.
   -И правильно!- одобрил Беспальчик.
   Немного посмотрели на корзину, потом пошли в "Кокос" на ужин.
   Нетоптание газонов-эта деятельность не так затягивает , как предотвращение пожаров.
  
  
   Шпильки, июль 1971 года.
  
   У Возняков.
  
  
   На гарден-парти у Возняков встретили председателя Щавницу. Он сидел под кустом крыжовника с поллитровкой чистой. На оструганном пруте держал кусок паштета.
   -Знаете магистра Гуменного?- спросил он.
   Мы уселись рядом.- Дай-ка выпить,- сказала баронесса Соловейчик.
   Председатель Щавница подал баронессе бутылку, потом по собственной инициативе протянул ей прутик с паштетом.
   -Его зовут Зенон, того Гуменного?- спросил Беспальчик.
   -Зенон,- подтвердил Щавница.
   -Достаточно приличный парень,- сказал Беспальчик.
   Председатель Щавница скривился.
   -Загадочный тип, он у меня уже год в Бюро Рассмотрения Прошений, и мне всё меньше нравится. Опасная каналья.
   Щавница потянулся к своей бутылке, но Беспальчик оказался проворнее.
   -Возьми этот паштет,- сказала баронесса.
   -Спасибо,- сказал Щавница,- спрашиваю об этом Гуменном, потому что ситуация меня беспокоит.
   -Мошенник?- спросила баронесса.
   -Не то!- уточнил Щавница,-вьюн! И несомненно под меня копает! Магистр Плачко меня обходит при распределении фонда командировочных. Пускай! У меня есть и против него :- Коллега Плячко, а как то было с выездом в Жешув? Что?
  Магистр Братанек пьёт в бюро и живёт с секретаршей. Вузны всегда подтвердит, поскольку сам торгует самогоном.
  Магистр Грычалевич берёт взятки и выезжает на служебном автомобиле в Прашниц по выходным. А Гуменный- честный. Не пьёт, не злоупотребляет властью, не выезжает на автомобиле, и живёт с наречённой! Даже расходы считает правильно.
   -Невероятно!- удивилась баронесса.
   -К сожалению,- сказал председатель Щавница.- против Гуменного я бессилен. Ни одного греха у канальи.
   - Нервирует,- сказал пан Куця.
   -И я так думаю,- сказал председатель Щавница,- выгоню я этого Гуменного с побитой мордой! Что зря себе нервы трепать!
   -И правильно,- согласился пан Куця,- в нервной атмосфере трудно работать.
   Зажгли фонари. Мы пошли потанцевать на веранде.
  
   Шпильки, июнь 1971 года.
  
   МАРТЕЛЬ.
  
   Мы с Беспальчиком сидели в кабинете председателя Щавницы, разговаривая о разных делах.
   Дверь отворилась и вошла секретарша.
   -Пан Кравчиковский к пану председателю,- доложила она.
   -Пусть подождёт,- ответил Щавница с неохотой,- у меня совещание.
   Когда секретарша выходила, через приоткрытую дверь увидели рыжего господина, прилично одетого.
   -У него бутылка под полой, у этого Кравчиковского,-заметил Беспальчик.
   Щавница поспешно встал.
   -Я уладил его дело по-быстрому на прошлой неделе. Может быть, пришёл отблагодарить?
   -Бутылка хорошего размера,- сказал Беспальчик.- Похоже на Мартель.
   Через минуту пан Кравчиковский вошёл в кабинет. Вежливо поздоровался. Левую руку держал за спиной.
   -Уважаемый пан председатель!,- сказал он, когда презентация была закончена.- Дорогой и уважаемый пан председатель! Позволяю себе занять немного Вашего ценного времени, чтобы выразить чувство благодарности Бюро Рассмотрения Прошений и лично Вам за внимательное и человечное рассмотрение моего вопроса. Если бы другие организации работали бы так же хорошо, жить было бы приятней и веселей. Прошу принять ещё раз сердечную благодарность и эту мелочь.
   Пан Кравчиковский поставил на стол Мартель и отступил на шаг.
   -О, нет! Пан шутит!- сказал председатель Щавница.
   -Это скромное проявление моей признательности,- надеюсь, что пан окажет мне честь..
   -Нет, нет!- отказался председатель Щавница.
   -Да, да!- взмолился пан Кравчиковский.
   -Правда, это лишнее,- сказал Щавница,- стараемся служить обществу в меру наших сил и удовлетворение запросов для нас лучшая и единственная награда. То, что пан пришёл, очень меня порадовало.
   Похоже было, что пан Кравчиковский хочет упасть на колени, но, видимо, превозмог себя, и не пал. Вежливо поклонился, забрал бутылку, ещё раз поклонился и пятясь, удалился в секретариат.
   После его ухода мы помолчали.
   -Хам!- отозвался председатель Щавница.
   -Совершенная скотина,- согласился Беспальчик,- побулькал перед носом Мартелем и ушёл.
   -Да,- заключил Щавница,- живём среди подонков. Впрочем, пёс с ним, с этим Кравчиковским!
   И мы вернулись к прежнему разговору.
  
   Шпильки, июнь 1971 года.
  
  
  
  
  
  
  
   АВАНГАРДНОЕ РЕТРО.
  
  
   В "Кокос" пришла Люня Гулярдович, юрисконсульт, одетая следующим образом:
   Джинсы.
   На правой штанине - букет полевых цветов, вышитых в натуральных красках.
   На левой штанине: Castrol GTX-2. Пониже надписи заплата из палаточного полотна.
   Ногти левой ноги выкрашены в голубой цвет.
   Ногти правой ноги выкрашены зелёным.
   Ногти на руках выкрашены наоборот.
   Котурны из тексаса на шнурках.
   Прозрачная индийская блузка, с оранжевой вышивкой.
   Бюст отпущен свободно.
   На шее кожаное сердце на ремне.На сердце выбита надпись "Ленчица Сити."
   Причёска в мелких локонах.
   Через плечо парчовый мешок на верёвке.
   На руках овальные деревянные браслеты.
   Всё.
   - Какая-то странная,- сказал поэт Кошон, который питал к Люне несколько ограниченную симпатию.
   - Авангардное ретро,- определил Беспальчик.
   - Очень хорошо одетая дивчина,- оценила баронесса Соловейчик.-Собственно, о чём вы, вообще? Женщине раз в жизни бывает 50 лет, к сожалению.
   Мы признали правоту баронессы.
  
   Шпильки, июнь 1975.
  
  
  
   ПОЕЗДКА.
  
   Выпили по сотке, баронесса жарила кашанку.
   -Люблю кашанку,- сказал поэт Росланек.
   -Все любят,- признал пан Куця.
   - Но наилучшая кухня- французская,- сказала баронесса Соловейчик,- французская кухня изысканная.
   -Серьёзно?- удивился Паташонский.
   - Что надо,- подтвердил Беспальчик.- Достаточно пойти в кино и вопрос выяснится. Разные блюда и очень хорошие рестораны.
   Баронесса подала кашанку и мы уселись за стол.
   - Похоже, омары очень вкусны,- сказал пан Куця.- Подают их в майонезе.
   Баронесса оживилась:- А вина? А коньяки?
   - Не говорите мне о винах и коньяках,- попросил поэт Росланек.- По крайней мере во время еды.
   Беспальчик пропустил это мимо ушей: - И вина у них очень приличные.
   - Устрицы, сыры , паштеты...- размечталась баронесса Соловейчик.-Что- что, а подъесть во Франции можно необыкновенно!
   - Похоже, и соусы французские требуют особого внимания,- сказал пан Куця.
   - Поедем?- спросил Беспальчик.
   - Куда?- не поняли мы в первый момент.
   - Во Францию,- ответил он, - если кухня приличная, то нет причины, чтобы не поехать.
   Это предложение нас несколько поразило. Но если здраво рассудить, это вещь вполне реальная. Только надо позаботиться о чемодане сухой колбасы, по десять банок скумбрии в томате на каждого, и пшеничной, сколько удастся пронести через таможню.
   Итак, мы едем компанией.
   Чего нам ещё себе желать?
  
   Шпильки, июнь 1975.
  
  
   ПЕРЕВОДЧИК.
  
  
   Вечерами в "Кокосе" толпится множество чрезвычайно талантливых молодых людей. С одним из них мы познакомились при буфете. Некий Надсвижаньский.
   - Приступаю вскоре к переводу Энеиды,- объявил нам.
   Нас это немного заинтересовало.
   - Хороший замысел,- сказала баронесса Соловейчик.- Пан знает латынь?
   Надсвижаньский рассмеялся.- Не вижу трудностей. Латынь не проблема, если знаешь французский и итальянский. Справлюсь.
   - Несомненно,- признали мы,- в случае чего пан заглянет в словарь.
   -Пан хорошо знает французский?- спросила баронесса.
   Надсвижаньский налил по сотке.- Дорогие, если знаешь латынь и итальянский, то всегда человек договорится с французом. Общее здоровье!
   - Всего наилучшего!- сказала баронесса.
   Выпили.
   Потом ещё по одной.
   - А как итальянский?- спросила баронесса Соловейчик.- Трудный язык?
   Надсвиджаньский рассмеялся:- При знакомстве с латынью и французским? Никаких проблем!
   - Действительно, каждый язык может пригодиться,- согласилась баронесса.
   Надсвиджаньский подтвердил это мнение.
   Разговаривали мы ещё долго, потом пришёл председатель Щавница. По его информации, Энеида уже была переведена на польский.
  
   Может быть,это и к лучшему.
  
  
   Шпильки, июль 1975.
  
  
  
   КОМПЬЮТЕР.
  
  
  
  
  
   Однажды нам было сообщено, что получаем компьютер.
   -Почему именно мы?
   -Так получилось,- отвечал директор,- мы за современность, и другого варианта, к сожалению, нет. В Управлении нам пообещали, что если возьмём компьютер, то нам добавят сто тысяч для социального фонда. Так что польза от этого будет.
   Польза пользой, но когда требуется отыскать дурака, то мы как раз и попадаем.
   Кто расчищал развалины школы имени Сырокомли после окончания учебного года?
   -Мы.
   Кто насадил берёзовый лес , вырубленный перед этим по ошибке при праздновании Дня Леса?
   -Мы, мы насадили, именно мы.
   Кто добровольно принял участие в марше приморским шляхом в ноябре- декабре?
   Ну?
   Конечно!
   А теперь ещё этот компьютер.
   - Пусть будет,- согласились мы,- только чтобы не обманули с тем социальным.
   Об обмане речи нет,- заверил нас директор. В управлении на нас сильно рассчитывают. Нужен им этот компьютер для отчётности. Поставили решительно на современность.
   Потом год, или больше, было спокойно, даже на общественные мероприятия мало ходили, потому что до кого-то дошло, что нельзя на одну контору всё взваливать, а другие пусть газетами обмахиваются.
   Планировалось два года ожидать компьютер, но на компьютерной фабрике смастерили нам в порядке общественной нагрузки дополнительный экземпляр.
   Эта фабрика должна была осушить какие-то поля , но погода была ненастная, поговорили с кем надо и сделали добавочный компьютер. Им это засчитали за мелиорацию. Трудно иметь претензии к ребятам, не повезло с погодой.
   Презентация компьютера прошла обычно, правда, компьютера никто не видел.
   Пара панов из Управления, пара из прессы, кинохроника, бокал вина, смешанный хор (с оркестром).
   У нас такие торжества всегда хорошо проходят.
   Потом однажды сгрузили нам на двор компьютер. Вот это была неожиданность, боже правый! Все думали, что компьютер- это культурное изделие на пальчиковой батарейке R-14. Пани Стеня привезла такой из заграничной поездки "По Замкам Луары". Но этот большой, как два шкафа, сложный, как холера, никакого руководства для работы. И оказалось, что компьютер требует особого помещения.
   - Ничего не поделаешь,- сказал директор,- современность требует затрат.
   А потом мне:- Будете работать на компьютере, пан Констанциуш.
   - Я?- обиделся я,- почему именно я?
   -Не отказывайтесь,- уговаривал директор,- никакой обиды тут нет. Кто-то должен на компьютере работать, а вы, пан Контку, отличник производства. Я ценю ваш характер, и при компьютере вам будет в самый раз. Научим вводить и выводить, а другие процедуры- то уж сами. Договорились?
   Я ещё колебался.
   - И кресло будет у пана на колёсиках специальное для компьютера,- продолжал директор,- современное кресло на пружине, обтянутое синтетикой. Очень удобное.
   Сознание у меня было тогда старомодное, прошедшего этапа, но уже возникала и во мне жажда нового, передового. Поглядел я на кресло и сказал: Ладно, в порядке, согласен!
   Два месяца мы суммировали на компьютере ведомости зарплаты, потом в Управлении директору сказали:- Имеете компьютер? Имеете компьютер! Теперь можете подняться на высший уровень отчётности. На компьютере многое можно подсчитать- проценты, всякие статистические показатели. Нам нужно это, мы ставим на современность! Ясно? Ясно.
   Хотя я уже сжился с современностью, но это мне сначала не понравилось. Снова старое поднимало во мне голос. На кой чёрт мне эта работа?- думал я иногда. Но скоро упала у меня с глаз пелена : при компьютере у меня первоклассная работа, каждому бы такую.
   Эти вычисления из компьютера идут в Управление, дело это не шуточное, поэтому пан Домашевский на счётах каждую позицию пересчитывает. Но он медленнее компьютера, и чтобы работал вровень, надо бы ещё пару расчётчиков нанять, только фондов на это нет, да и с местом у нас тесновато.
   Но для пользы дела я ежемесячно на три недели ухожу на больничный, и пан Домашевский как-то нагоняет.
   В сумме всё в порядке! Поставил на современность, и худого слова о ней не скажу. И пусть никого не удивляет, что я идеологически вырос на работе.
   Бытие определяет сознание.
  
   Шпильки, май 1975.
  
  
  
   НАЛЕВО ОТ КАССЫ.
  
   Разговор был в сущности служебный, но директор старался придать ему характер приятельской интимности. Когда мастер Фабиянчик вошёл, директор встал из-за стола и движением руки показал на диванчик, стоящий в углу кабинета.
   -Выпьем по рюмочке коньячку,-сказал он, открывая бар, соседствующий с диванчиком.
   -Вообще-то...- замялся Фабиянчик.
   Директор махнул рукой.
   -Ваше здоровье,- согласился Фабиянчик и выпил.
   Наступило молчание. Разговор не был приятным, и они оба об этом знали. Мастер Фабиянчик ждал, вертя в пальцах рюмку, директор собирался с мыслями.
   -Так,- сказал он наконец.- Вы у нас мастер в отделе упаковки.
   -Да,- сказал мастер Фабиянчик.
   -Ещё по рюмочке?- предложил директор.
   -С удовольствием,- ответил мастер Фабиянчик.
   Выпили. Директор обнял мастера Фабиянчика за плечи.
   -Дорогой,- сказал он,- как будто ты немного постарел. Неприятно это мне говорить, но надо смотреть правде в глаза.
   -Я хорошо себя чувствую,- сказал мастер Фабиянчик.
   Директор кивнул. Труднее всего было начать. Теперь был рад, что начал.
   - Очевидно,- продолжал он,- и выглядишь прекрасно. Но люди стареют, и ничего с этим не поделаешь. Ты стареешь, я старею. И мне придёт время, когда придётся уступить место молодым. Недалеко мне до шестидесяти лет.
   -Невозможно!- сказал без убеждённости мастер Фабиянчик.
   -Увы,- сказал директор. Потерял нить и снова помолчал немного.-Всегда тобой восхищался и не скрывал этого никогда, но вот уже пару лет твоя полезность уже, практически никакая. Надо отказаться от места мастера.
   -Но у меня была сломана нога,- сказал мастер Фабиянчик.
   -В прошлом году,- сказал директор. - Не в том дело. Сколько тебе лет?
   --Тридцать два,- ответил мастер Фабиянчик.
   -Верно,- сказал директор,- тридцать два, и ничего с этим не поделаешь. В прошлом сезоне забил в ворота один раз штрафной. В этом году- ни разу.
   Ты хочешь у нас и дальше работать?
   -Да, ответил мастер Фабиянчик.
   -Тогда прошу обратиться в отдел кадров.
   -А где это?- спросил мастер Фабиянчик.
   -Третья дверь налево от кассы,- пояснил директор.- Попадёшь?
   -Фабиянчик ответил, что попадёт. Он числился мастером отдела упаковок уже двенадцать лет и знал, где находится касса.
  
   Шпильки, август 1973.
  
   .
   ПРИЗНАНИЕ.
  
  
   В "Кокос" пришёл драматический артист Рдзавич. В руках держал букет в натуральную величину.
   -Что случилось?- спросила обеспокоенная баронесса Соловейчик.
   -Ничего такого,- ответил Рдзавич.
   -Кто-то умер?
   Драматический артист Рдзавич снова возразил. Цветы прислали ему братья Ковальчевские с запиской следующего содержания: "Сердечные выражения благодарности за всё! Пётр и Павел Ковальчевские".
   Панна Зося принесла вазон и поставила цветы на стол.
   -Кто такие братья Ковальчевские?- спросил поэт Кошон.
   -Зрители,- ответил драматический артист Рдзавичю - Видимо, речь идёт о моей роли в фильме, либо в театре.
   -И в фильме, и в театре, и в телевидении, - высказался пан, сидящий при соседнем столике, и привстал.
   Драматический артист Рдзавич встал тоже.
   -Братья Ковальчевские- это вы?
   --Ковальчевский,- представился пан, протягивая руку.
   -Пол литра,- сказал поэт Кошон.
   -Литр,- возразил пан Ковальчевский,- литр, и фляки для всех!
   Настроение как-то сразу улучшилось.
   -Видел пана в сентябре прошлого года в театре Трагедии,- сказал пан Ковальчевский, обращаясь к Рдзавичу.- Пан играл роль женщины в комедии-фарсе " Вампир в супермаркете."
   -Во втором акте играл снабженца для делегаций,- сказал Рдзавич.
   -Видел только первый акт,- продолжал пан Ковальчевский.- Потом мы пошли в кино на фильм "Солнце светило сквозь листья".
   Рдзавич утешился.- Помните ту сцену, когда я играю на губной гармонике на фоне берёз, курганов и могил?
   Пан Ковальчевский вздрогнул. - Нет, поспешно сказал он,- то есть видел эту сцену неоднократно, но никогда в исполнении пана. В тот раз вышли из кино поспешно , надеясь посмотреть программу развлечений на ТВ. Программа называлась " Пан Прус в Швейцарской долине".
   -Знаю,- сказал Рдзавич.- Пел там песенку старого рассыльного.
   -Быть может,- сказал пан Ковальчевский.- Мы выключили телевизор в тот момент, когда пан показался с велосипедом на фоне колонны Зикмунда. То была скорее песенка велосипедиста.
   - Я исполнял две песенки,- сказал драматический артист Рдзавич.
   - И одной хватило,- сказал пан Ковальчевский. Мы покончили с развлечениями и пошли спать. Теперь нам с женой пришла мысль, что пан должен стать крёстным отцом.
   -Чьим?- удивился артист Рдзавич.
   -Петра и Павла,- ответил пан Ковальчевский.- Позавчера народились. Благодаря пану.
   Тут все стали тянуться к Рдзавичу с поздравлениями- конечно, это приятно для артиста, что его искусство достойно оценено зрителем.
  
   Шпильки, август 1973.
  
  
   ЧЕРЕСЧУР.
  
   Некий Матиуш сыпанул баронессе Соловейчик песком в глаза и немедленно получил подзатыльник. Реакция баронессы произвела на Матиуша неприятное впечатление. Минуту он был ошарашен, потом раскричался, и продолжал это час без перерыва, а последующие часы с перерывами.
   Целый день баронесса пыталась уладить ситуацию, но ничего из этого не выходило.
   - Домой!- выл Матиуш при виде баронессы.- Матиуш хочет домой!
   -Может быть, хочешь машинку?- предлагала издалека баронесса.
   -Домой!- отвечал Матиуш.
   - Не обращай внимания на идиота. Забудь об этом, советовал Беспальчик.- У детей нет памяти.
   - Не забуду,- отвечала баронесса.- И не называй ребёнка идиотом, я себе этого не прощу! Как можно было ударить ребёнка!
   В разговор вмешался магистр Канкульчинянский.
   -Сдаётся мне, что ты преувеличиваешь значение этго инцидента,- сказал он, обращаясь к баронессе. - В сущности, Беспальчик прав. Ребёнок забудет обо всём, только должно пройти немного времени.
   - Не забудет!- истерически рыдала баронесса. - Я поступила как подонок! Боже, какой стыд! Бедный малютка!
   Мы перестали советовать, поскольку баронесса была сама не своя от жалости к себе.
   Пришла Глобулька Канкульчинянская с поллитровкой.
   Стало как-то нормальней.
   Но тут из-за стены раздалось вытьё баронессы.
   -Баронесса вроде бы пересаливает с муками совести,- сказал Беспальчик.- Дальше это может быть невыносимо.
   По счастью оказалось, что инцидент был улажен. Матиуш сыпанул баронессе соли в глаза.
   И как и предполагалось, ребёнок тут же обо всём позабыл.
  
   Шпильки, сентябрь 1973.
  
  
   СТЕНОГРАФИЯ.
  
  
   Почти ежедневно мы проводим пару часов в "Кокосе", размышляя, как урвать для себя свободную минуту для отдыха, развлечений или для дружеских встреч.
   В последний раз председатель Щавница проинформировал нас об идее применения в работе передовых методов.
   Мы признали, что проект интересен. Передовые методы могут быть иногда полезны, и надо быть примитивным идиотом, чтобы этого не понять.
   - А в чём это может состоять?- спросила баронесса Соловейчик.
   - Нанял с завтрашнего дня стенографистку,- ответил Щавница.-Корреспонденция занимает у меня слишком много времени. Завтра намерен попросту диктовать письма.
   -Как в кино!- порадовалась баронесса.
   Стало как-то европейски и приятно.
   Щавница, польщённый эффектом, заказал поллитра и кашанку для всех.
   Назавтра с утра пошли мы на Фабрику Разных Мелочей, чтобы увидеть председателя в действии и порадоваться новой передовой методике.
   Щавница сидел за бюро, стенографистка при малом столике.
   -Очень хороша стенографистка!- одобрил Беспальчик.
   - Да,- согласился пан Куця.- Собственно, блондинки лучше, но и эта в порядке.
   -Начнём?- спросил Щавница.
   -Прошу,- ответила стенографистка. Голос был приятный.
   Щавница помолчал немного, потом откашлялся и начал:- В Бюро Рассмотрения Заявлений. В связи с необходимостью...Так...Нет, простите. Иначе. Поскольку нет указаний, касающихся...Как бы это сказать?
   Зазвонил телефон.
   -К сожалению, председатель Щавница занят,- ответил Канкульчинянский.- Диктует стенографистке корреспонденцию.
   Щавница покраснел от удовольствия.
   -На чём мы остановились?- спросил он.
   - В Бюро Рассмотрения Заявлений,- прочитала стенографистка.
   -Верно,- сказал председатель, и стал расхаживать по кабинету.
   - Работаем дальше. В Бюро рассмотрения Заявлений. С уважением сообщаю, что в интересах выполнения..
   - В целях выполнения,- поправил Беспальчик.
   -Хорошо,- согласился Щавница.- В целях выполнения...Так...Сейчас..
   Щавница сел за бюро и начал писать на листочке. Управился с этим быстро, и продиктовал стенографистке текст.
   Подобно поступил и со следующими письмами.
   Всё это получилось достаточно хорошо, хотя и продолжалось дольше, чем обычно.
   Но стенография нас всё-таки немного разочаровала.
  
   Шпильки, октябрь 1973 года.
  
  
   ПАМЯТЬ НА ИМЕНА.
  
   Некто Словакевич получил место директора Фабрики Разных Мелочей. Прежний директор Вацлавик был переведён на равнозначную должность в наказание за то, что допустил разные неформальности и не выполнил плана производства.
   Назавтра, после номинации, мы пригласили Словакевича в "Кокос", чтобы выпить по рюмочке и поговорить о разных делах при возможности. В сущности, дело было в магистре Канкульчинянском. Мы намеревались усилить его позицию в Фабрике Разных Мелочей.
   Закуски прошли в обмене бесполезными мнениями о Макбете Ионеско, потом панна Зося подала бульон.
   - Магистр Канкульчинянский первый обратил внимание на разные неформальности, допущенные директором Вацлавиком,- поведала баронесса Соловейчик- Надо сказать, что при Вацлавике у магистра Канкульчинянского была трудная жизнь. Он не мог спокойно смотреть на разорение общественной собственности, но был в некотором смысле бессилен. Вацлавик опирался на клику, более всего на Стахурку.
   -На кого?- заинтересовался директор Словакевич.
   -На Стахурку,- сказал Беспальчик- В случае чего Стахурка брал всё на себя и подлизывался к Вацлавику самым неприличным способом.
   -Да,- добавил пан Куця,- Стахурек буквально молился на Вацлавика, а магистр Канкульчинянский резал им в глаза правду- матку. При виде магистра Канкульчинянского у Вацлавика начинались конвульсии.
   Панна Зося принесла отбивные.
   - Обратите внимание на Стахурку,- сказала баронесса Соловейчик,-настоящая каналья, ловкий и услужливый, и способный на всё.
   - Не будем об этом типе,- сказал пан Куця,- Пан имеет достаточно настоящих сотрудников. Магистр Канкульчинянский человек бескомпромиссный. В конце концов, из-за него Вацлавик вылетел с места. Можете записать для памяти его имя?
   -Благодарю,- сказал Словакевич,- у меня хорошая память на имена.
   Ужин прошёл в милой атмосфере и мы были довольны течением разговора. Потом оказалось, что зря.
   Через неделю Стахурек был повышен, а магистру Канкульчинянскому было предложено выехать в провинцию.
  
   Шпильки,ноябрь 1973.
  
  
   Ситуация
  
   Пытались открыть поллитровку, но никаким способом у нас не получалось.Ситуация была стеснительная и гротескная, поскольку за операцией наблюдал и забавлялся Паташонский-юниор.
   -Может, сам попробуешь?- предложила баронесса Соловейчик.
   Паташонский-юниор попытался и ничего у него не вышло. Крышка вращалась на шейке, но не откручивалась.
   -Ничего не поделаешь,- сказал пан Куця. Пусть баронесса заскочит напротив за другой бутылкой, жалко времени.
   Мысль в принципе всем понравилась. Поглядели на баронессу.
   -Знаете Филипчака?- спросила та.
   -А что до этого Филипчаку?- удивился пан Куця.-Кто это, по крайней мере?
   -Один пан,- поведала баронесса Соловейчик.- Женился недавно на паненке,подающей наилучшие надежды, и пережил любовное разочарование. Тесть потерял пост в министерстве, или в каком-то комитете, не помню точно в каком, и пан Филипчак не смог того перенести, поскольку имел другие планы на будущее.
   -Чорт с ним,- сказал пан Куця.
   -Пан Филипчак повесился,- продолжала баронесса,-но сорвался со шнурка. Заменил шнур на нейлоновый, и крюк не выдержал. Тогда он выскочил в окно, но жил на первом этаже.
   -Позабыл об этом от нервов?- спросил Паташонский-юниор.
   -Наверное, ответила баронесса,- когда пан Филипчак лёг на рельсы, поезд сошёл с рельс за сто метров от него.
   -Если кому-то не везёт, то уж во всём,- сказал Беспальчик.
   Баронесса кивнула головой.
   -Травился он цианистым калием, так яд оказался лежалым, прыгнул в реку и влетел в милицейскую моторку. Пробил дно, заплатил штраф и попал в больницу.
   -Конец?-заинтересовался Беспальчик.
   -Конец,- сказала баронесса .В больнице пан Филипчак отравился фляками и загнулся беспрепятственно. Временами что-то кому-то не удаётся, человек ломается и теряет надежду.
   И напрасно! Мы зажали крышку бутылки в двери, покрутили бутылку- и пошло!
   -Если человек вправду чего-то хочет, то в конце концов добьётся,- изрёк Беспальчик.
   Нам было бы приятно, если бы и читатели извлекли из этой истории полезные выводы.
  
   Шпильки, октябрь 1972 года.
  
  
  
  
   ХОЛЕРА.
  
  
   Кто-то включил телевизор. На экране оказался прилично одетый пан и сообщил, что нам не грозит эпидемия холеры.
   -Что он имеет в виду?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Холеру,- пояснил Беспальчик. - Не будет эпидемии.
   -И очень хорошо,- сказала баронесса. - Наконец какая-то приятная информация.
   Телевизор выключили и заговорили о чём- то другом.
   Потом кто-то включил радио. Из динамика зазвучал голос диктора: - Как нас информируют хорошо информированные источники, нет ни малейшей опасности возникновения эпидемии холеры. Это не входит в наши расчёты.
   Современная медицина умеет побеждать успешно эту болезнь, кроме того, не отмечено ещё никаких заболеваний. Живём не в средневековье, соблюдаем гигиенические правила и имеем выгодное географическое положение.
   - Это факт,- сказл Зызио.
   - Тихо, у этого типчика приятный голос, - сказала баронесса.
   - В климатических условиях средней Европы возможность вспышки холеры следует категорически исключить,- продолжал диктор,- нет никаких оснований для тревоги.
   Тем вечером пошли спать слегка обеспокоенными. Наутро на первой полосе газеты нашли заметку о том, что не будет холеры. Внутри номера была размещена статья, развивающая эту мысль шире.
   Нет никакой опасности.
   Всё в чудном порядке.
   Выглядело так, что надо срочно делать прививки.
  
   Шпильки, октябрь 1971 года.
  
  
   МЫСЛЬ.
  
   У баронессы Соловейчик что-то начало колоть в боку.
   -Наверное, простыла,- сказал Паташонский. - Поколет, поколет, и пройдёт. Не надо ничего предпринимать.
   Ещё пару дней колотьё продолжалось.
   - Может быть, это что-то венерическое?- обеспокоился поэт Кошон.
   - Скорее на нервной почве, - сказал пан Куця,- не будем впадать в панику без повода.
   Так или иначе, решили показать баронессу врачу. Может быть, случай не очень сложный и поддаётся излечению.
   Врач оказался очаровательным человеком. Обследовал баронессу с интересом, прописал лекарства, отказался принять какие-либо деньги, ограничился комплиментами.
   Успокоенные, мы немедленно пошли в "Деликатесы".
   -Прошу какой-нибудь недорогой коньяк,- обратилась баронесса.
   -Недорогих коньяков нет,- ответила продавщица.- Кончились. Может быть, возьмёте блок американских сигарет?
   - Нужен коньяк,- сказал пэт Кошон.
   -Недорогие будут в субботу,- сказала продавщица. Но очень рекомендую сигареты. На блоках нет штемпеля "деликатесов", а бутылки проштемпелёваны.
   - Ну и что?- удивилась баронесса.
   -Некрасиво выглядят,- пояснила продавщица. По два штемпеля на бутылке. Имеют большой оборот.
   По коротком размышлении купили сигареты, воспользовавшись советом.
   - Так будет проще,- сказала баронесса.
   Мы признали её правоту. Несколько позднее пришло нам в головы, что, быть может, весь вопрос можно было бы ещё упростить.
  
  
   Шпильки, октябрь 1971 года.
  
  
   ИНФОРМАЦИЯ.
  
   На прогулке встретили председателя Щавницу. Встреча нас немного удивила.
   - Так не ломал пан ноги?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Нет,- ответил Щавница,- а почему я должен был ломать?
   -Мы слышали, что пан сломал,- пояснил Беспальчик.- Некий Навык проинформировал нас о подробностях события. Вы попали под машину в Жирардове, по дороге от вокзала до тюрьмы.
   -Никогда не был в Жирардове,- удивился Щавница,- какого дьявола мне надо было туда ехать?
   -На свидание с братом,- рассказал Беспальчик.- Согласно информации Навыка брат пана отсиживает за хозяйственные растраты, что-то такое.
   -Удивительно,- сказал Щавница.
   -Бывает,- сообщила баронесса.- Отсидит- и свободен.
   -Но у меня нет брата,- отказался председатель Щавница,- что-то тот Навык перепутал!
   - Как обычно,- вмешался в разговор пан Куця.- У Навыка плохая память на подробности. Уже пару лет забывает, что холостой, и говорит, что разводится.
   - Навык - полный кретин,- сказал магистр Канкульчинянский. -Полгода тому распространял слухи о моём дисциплинарном увольнении из Бюро Рассмотрения Прошений.
   - И никто не поверил,- сказала баронесса Соловейчик. - Обо мне рассказывал, что живу с Беспальчиком.
   -Ха-ха-ха!- рассмеялись все вместе.
   -Да,- сказала баронесса,- Навык- скотина.
   - Кстати о скотине,- припомнил председатель Щавница,- знаете, что поэт Росланек по пьянке побил поэта Кошона? Вроде дважды сломал ему челюсть.
   - Вправду?- поразилась баронесса.
   -Ну, да,- ответил Щавница.- Знаю совершенно точно от Навыка.
   Известие произвело на нас тяжёлое впечатление. Мы считали поэта Росланека за культурного человека, а он тем временем оказался подонком!
  
  
   Шпильки, ноябрь 1971 года.
  
   Потеря.
   Целый день у баронессы Соловейчик работал циклёвщик, некий пан Ланскоронский, известный повсеместно своей добросовестностью,а баронесса крутилась в городе по разным делам. Около третьего часа пришли мы к баронессе на обед, пан Ланскоронский прервал работу и ушёл покупать лак, нужный длядальнейшейдеятельности.
  Выходя, пообещал вернуться в пятом часу и отказался от предложенного ему задатка.
   После обеда сидели в носках, чтобы не загрязнить паркет, было приятно, потому что Глобулька Канкульчинянская забеременела во время пребывания в доме отдыха, и у нас была тема для разговора.
   Однако после супа настроение внезапно изменилось. Баронесса сорвалась с места, бросилась к стоящей на столе шкатулке и замерла без движения. Похоже было, что баронессу ни с того ни с сего парализовало.
   -Что случилось?- осведомился из вежливости пан Куця.
   -В баронессе забулькало, потом к ней вернулась возможность делать движения. Закрыла лицо руками и минуту так простояла.
   -Сколько?- спросил Беспальчик.
   -Пять тысяч злотых положила сюда и пошла как идиотка по городу! Не могу поверить!
   -Ты уверена, что положила туда деньги?- спросил пан Куця.
   -Очевидно, что так!- ответила баронесса и начала перетряхивать ящики комода. Потом бросилась к шкафу.
   -Делайте что-нибудь!- призвала нас, - ищите! Не сидите как стадо баранов!
   -Нечего искать,- сказал Беспальчик,- раз Ланскоронский хапнул куш, то надо искать Ланскоронского.
   -Уж я сгною его в тюрьме,- пообещала баронесса -попомнит меня, каналья!
   Она отворила бельевой шкаф и вынула пять тысячных.
   -В порядке?- спросил пан Куця.
   -К счастью, да, спрятала деньги в другом месте.
   -И славно!- сказал Беспальчик,- идём в Кокос!
   Встали. Барнесса тоже было встала, но тут же снова уселась.- Не могу выйти, потому что придёт снова этот Ланскоронский, я должна смотреть за его руками, и так с ним имела достаточно хлопот!
   Мы признали правоту баронессы. Раз хочет, пусть сидит.
  
   Шпильки, октябрь 1972 года.
  
  
  
   ИЗЪЯН.
  
   С разных сторон приглядывались к пану Ковальчикову, но всё у него было в полном порядке. Однако пан Ковальчиков плохо играл на скрипке.
   -Буквально не за что зацепиться,- сказал директор оркестра. - Спокойный, общительный,на репетиции приходит пунктуально, не пьёт, работает на коллективных садовых участках.
   - Может быть, он бьёт жену?- с надеждой спросил дирижёр.
   -Нет, не бьёт,- сказал представитель профсоюза.
   -Над детьми не издевается?
   -Бездетный.
   -Всё, каналья, предусмотрел!- сказал директор.- В карты играет?
   -Нет,- ответил концертмейстер Лобзовина.- Скучноват в компании.
   Дирижёр закрыл лицо руками.
   -Что-то надо придумать,- сказал он немного погодя.- Как скрипач Ковальчиков совершенно непереносим! Надо найти какой-нибудь способ, чтобы избавиться от него. Должны найти его слабое место!
   Директор кивнул головой и снова начал просматривать папку с личным делом пана Ковальчикова.
   Диплом консерватории настоящий,- сказал дирижёр, - не теряйте зря времени.
   Директор не реагировал. Насвистывал фугу Баха, погружённый в мысли.
   Наконец он сказал: - Диплом у пана Ковальчикова настоящий, но родился он седьмого июня.
   - И что же с того?,- спросил дирижёр, обрадованный тем что насвистывание прекратилось. Директор имел экономическое образование.
   Директор отложил папку.
   -Вроде бы мелочь, но всё-таки что-то,- поведал он в раздумье.- Можно смотреть на это с разных точек зрения, только надо подумать.
   После раздумья из оркестра уволили всех инструменталистов, рождённых в нечётные дни. Решение было разумным, так как по случаю избавились от валторниста Котерского, виолончелистов Стеца и Лоханько, а также от перкуссиста Сайдака. К сожалению, оставили оркестр скрипач Похмельный, альтист Ребус, перкуссисты Козак, Заруцкий и Втурняк, концертмейстер Стенько и З.Колесный ( труба).
   Вышеприведённый эпизод подтвердил ещё раз справедливость присловья, что где лес рубят, там и щепки летят.
  
   Шпильки, май 1973 года.
  
   КОМПЕНСАЦИЯ.
  
   Познакомились мы с этим господином на именинах у Паташонских. Он был непрочь поговорить об искусстве, бросил даже замечание о некоей театральной постановке, о которой мы не знали и даже не слышали, но на счастье поэт Росланек оценил грозящую нам опасность. Вопросы культуры нас утомляют , и если делаем иногда исключение, то лишь для эротической жизни поэтессы Казимирчак.
   - Выпьем по стопке?- предложил Росланек.
   -Отличная мысль!- обрадовалась баронесса Соловейчик.
   -Капитальная мысль!- поддержал Росланека поэт Кошон.- Стопку пшеничной, и закусить селёдочкой.
   Быстренько подали пану стопку. Он выпил, закусил, потом вынул из бокового кармана пиджака 20 злотых и переложил их в карман брюк.
   - Ещё раз то же самое?- спросила баронесса.
   Выпили с приятностию. Пан тоже выпил, переложил 20 злотых из бокового кармана пиджака в карман брюк и начал искать, чем бы закусить.
   - Пластик корейки?- предложила баронесса.
   - С удовольствием,- сказал пан, и переложил 20 злотых из одного кармана в другой.
   -Сейчас по рюмочке, только быстро, а то бигосик стынет, - сказал поэт Кошон,- будем здоровы!
   Стало хорошо. Пан вынул сто злотых и разменял их у председателя Щавницы. Двадцать злотых положил в карман брюк, остальные в боковой карман пиджака.
   Закурили. Пан тоже закурил и снова переложил двадцать злотых в карман брюк. Это повторилось ещё дважды при пшеничной и раз при торте.
   -Что пан выделывает с этими деньгами?- заинтересовалась баронесса.
   Пан погрустнел.- В принципе мне нельзя пить, курить, есть сладкое и жирное. Если я отступаю от запретов, я плачу штраф в размере 20 злотых. Карман для штрафов у меня в кармане брюк, в боковом кармане пиджака у меня деньги на текущие расходы, а центральная касса в портмоне.
   - Очень разумно,- оценила баронесса,- пан это сам придумал?
   - Некоторым образом,- ответил пан.- Штрафы выплачиваю ежедневно в центральную кассу, которая кредитует боковой карман пиджака. Догадался я до этого, когда Государственная Фабрика Принадлежностей выплатила высокую компенсацию в пользу государства за загрязнение вод в реке Пилейке.
   - Помогает?- спросил поэт Росланек.
   -Нет,- ответил пан. - Помогать не помогает, но по крайней мере совесть чиста, что-то делаю, не сижу сложа руки.
   - И это самое главное,- сказал поэт Кошон.- Ваше здоровье!
   - Благодарю,- ответил пан,- с удовольствием!
  
  
   Шпильки, июнь 1973.
  
   Цветы.
  
  
   Ужин был приятный, и мы вышли от баронессы Соловейчик уже после трёх часов. На улице у Паташонского сразу упало настроение.
   - Что с тобой?- спросил поэт Росланек.
   Паташонский насупился.
   -Ничего,- сказал он погодя,- только жена будет цепляться. Ключа у меня нет.
   -Тогда купи ей цветы,- посоветовал магистр Канкульчинианьский,- цветы хороши в таких ситуациях.
   -Где я возьму цветы ночью?- удивился Паташонский,- разве что занять у баронессы?
   Вернулись мы к баронессе Соловейчик, и Паташонский пошёл с цветами домой.
   Позвонил. Долго было тихо за дверьми, потом отозвался голос Паташонской: - Кто там?
   В Паташонского как будто вернулась жизнь. Быстро выбросил цветы через перила лестницы, на нижний этаж.
   -Кто?- спросил он.- Я! А кого ты ожидала?
   -Никого,- ответила Паташонская.
   Паташонский рассмеялся.
   -Любопытно,- сказал он,- невозможно на минуту выйти из дому, чтобы человека не встретила неожиданность. Кого- то ждёшь, а уже четыре утра!
   - Три,- уточнила Паташонская.
   Паташонский снял плащ.
   - Почти четыре,- сказал он.- И в это время жена ждёт какого-то посетителя. Кто это?
   -Но я вовсе..- начала Паташонская, но Паташонский её прервал:- молчи, бесстыдница, не хочу слышать твоих оправданий. Это цинизм- приглашать чужих мужчин домой ночами, где есть ребёнок!
   Паташонская расплакалась.
   Паташонский пошёл спать, потому что очень устал после ужина.
   Назавтра Паташонская объяснялась с ним пару часов, и в результате Паташонский махнул рукой на неприятный эпизод.
   Потом Паташонский пригласил нас на ужин. В итоге всё вышло превосходно.
   Только цветы баронессы пропали зря.
  
   Шпильки, февраль 1975.
  
  
   ФИРМЕННЫЙ САЛОН.
  
   Для удобства публики Фабрика Разных Мелочей открыла в свою очередь Фирменный салон. Представительный магазин нашёл себе место под лестницей в престижном районе.
   В день открытия мы пошли в Салон из любезности к председателю Щавнице, который с новооткрытой точкой связывал большие надежды.
   В Салоне нас ожидало разочарование. Продавщицы не отвечали на вопросы и не обращали на нас внимания. Ещё меньше сдержанности проявила заведующая Салоном.
   -Тут никто никого не удерживает,- высказалась она, выходя из-за выгородки из позолоченной фанеры.- Не нравится - можете уходить.
   Так и ушли, мало что посмотрев.
   Потом атмосфера в салоне стала портиться. Когда вытолкали на улицу первого клиента, это не произвело хорошего впечатления на руководство Фабрики Разных Мелочей.
   -Какое-то роковое недоразумение,- заявил председатель Щавница.- Может быть, продавщицы приняли этого клиента за своего знакомого?
   - За незнакомого,- сказал кто-то неохотно.
   Мнения разделились. Но приняли решение приглядеться пристальней за работой продавщиц.
   После нескольких жалоб на похожие инциденты предложили уволить заведующую за грубость.
   -Хорошо,- сказал председатель Щавница,- допустим, что так. Но откуда взять другого профессионала?
   Вскоре другого нашли. Произошло это сразу после посрамления в Салоне директора Смыкалы, который по ошибке туда зашёл.
   В дирекции Фабрики Разных Мелочей господствовало мнение, что после смены заведующей Салон приобретёт более европейский характер.
   Не приобрёл.
   Не было поводов для радикальных перемен, поскольку большинство клиентов считало, что увольнение заведующей связано с финансовыми недостачами.
  
   Шпильки, февраль 1975.
  
  
   СЮРПРИЗ.
  
   Кто-то в разговоре упомянул фамилию Люси Драгомирецкой, артистки Театра Трагедии.
   - Не говорите при мне о Люси,- возмутилась Паташонская.
   -Что случилось?- спросила баронесса Соловейчик. Паташонская ответила:
   -Ничего такого, но не могу уже смотреть на эту бочку сала . Видела её в "Дон Карлосе".
   - Я видел её,- сказал поэт Кошон.- Выглядела отлично.
   -Ни в одном театре на свете не держали бы Люси дольше, чем требуется на формальности для увольнения,- продолжала Паташонская, покраснев. - Кто сейчас так играет Шекспира?
   - "Дон Карлоса" написал как раз Шиллер,- уточнил поэт Кошон.
   -Ладно, ладно,- сказала Паташонская,- не цепляйтесь за слова. Проще всего придираться к мелочам. Впрочем, интересно, почему вы защищаете эту идиотку? С вами она тоже спала?
   - Со мной - нет,- заявил Беспальчик с сожалением.
   Впрочем, все смутились.
   - Звезда!- возмущалась Паташонская.- Ещё лезет в кино, пятидесятилетний подросток!
   Не могу об этом слышать.
   - Люси сдала на аттестат зрелости двенадцать лет тому назад,- указал Беспальчик. - Впрочем, не будем говорить о Люси.
   -Почему не будем говорить?- спросила Паташонская. - Мне так легко рот не заткнёте! Не рассчитывайте на это! Люси я тоже могу сказать это всё в глаза!
   - Тогда верни при случае её свитер, он тебе тесноват,- предложила баронесса Соловейчик.
   Кто-то пнул баронессу под столом , и дальнейшие высказывания Паташонской мы выслушали в молчании с растущим интересом. Потому что выяснилось, что Паташонская где-то в глубине души, совершенно незаметно для окружающих, - настоящая драматическая актриса, а мы и не знали об этом столько лет!
  
   Шпильки, март 1975.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ОН БЫЛ ПРАВ.
  
  
   Подсел к нам в "Кокосе" типчик, сильно под мухой.
   -Моя жена мне изменяет,- заявил он.
   -Разве?- из вежливости отозвался Беспальчик.
   -Танцует там с каким-то хулиганом.
   На паркете крупная блондинка достаточно тесно прижималась к лысому господину с усами модели " тупамарос".
   -Моя жена мне изменяет,- заявил с нажимом типчик.
   -Вроде мы это уже слышали,- заметил поэт Кошон.
   Парочка на паркете начала уже целоваться.
   -Это уже чересчур!- вздохнул типчик. Он встал и нетвёрдыми шагами направился в сторону танцующих.
   --Знаешь этого типа?- спросил поэт Кошон.
   -Знаю,- ответил Беспальчик.- Это пан Засциньский. Первый муж той пани, которая танцует там со своим теперешним мужем.
   Пан Засциньский тем временем добрался до паркета, отпихнул лысого и ухватил блондинку за руку.
   -Лилька, идём домой!
   Он потянул её к двери, и они вместе выпали из зала, опрокидывая стулья. Лысый тип наблюдал это с интересом.
   -Когда пьян, - пояснил Беспальчик,- пан Засциньский всегда путаёт жён.
   Около нашего стола остановилась небольшая брюнетка с бокалом в руке и оперла несколько усталый бюст на плечи Беспальчика.
   - Ты,- спросила она,- что делаешь этим вечером?
   -Буду дома,- ответил Беспальчик.
   -Тогда пойдём к тебе,- и брюнетка проследовала далее.
   - Это теперешняя жена Засциньского,- объяснил Беспальчик.
   -Серьёзно?- Удивилась баронесса.
  
   Сдаётся, что пан Засциньский говорил всё-таки правду.
  
   Шпильки, апрель 1975.
  
  
   ВЕЖЛИВОСТЬ.
  
  
   Некий пан переходил улицу, а мы ехали в машине, поскольку нас поэт Росланек пригласил проехаться.
   Пан задержался перед машиной.
   Поэт Росланек остановился перед паном.
   -Прошу вас,- сказал поэт Росланек,- пожалуйста, переходите, я подожду.
   -Зачем вам меня ждать?- удивился пешеход.- Тут нет никаких полос, вы имеете преимущество.
   -Не будем о преимуществе, у вас, наверное, есть какой-то интерес на той стороне!
   - Конечно, я намерен поглядеть на выставку.
   -А мы просто так едем, для удовольствия,- сказал поэт Росланек.- А пан спешит.
   - Я не тороплюсь,- ответил пан,- могу спокойно подождать, пока проедете. В сущности, я вышел прогуляться.
   -Тогда поезжайте с нами,- предложила баронесса Соловейчик.
   Пан немного поразмышлял над предложением.
   -Думаю, что пойду пешком,- сказал он,- если вы уступаете дорогу каждому переходящему, то могу разнервничаться. Вы уж слишком предупредительны к пешеходам.
   -Только для некоторых,- сказал поэт Росланек,- если имею дело с нормальным пешеходом, то еду спокойно, и не жду, пока он перейдёт.
   -Как это понимать?- заинтересовался пан.
   -Нормально, объяснил поэт Кошон,- если вижу на дороге ребёнка или крестьянина, или идиота, то останавливаю машину и жду, что из этого выйдет.
   Пан обиженно пригляделся к нам, потом выступил против поэта Росланека с бессмысленным предложением, и пошёл себе.
   Какой-то странный.
   Уходя, выглядел оскорблённым.
   А впрочем, что можно было ожидать от идиота?
  
   Шпильки, август 1975.
  
  
  
   БЛАГОРАЗУМИЕ.
  
   На всех у нас было тысяча восемь злотых, счёт в "Кокосе" составил девятьсот девяносто шесть.
   -Симпатично совпало,- сказала баронесса Соловейчик,- пять минут седьмого, осталось нам десять злотых на остаток вечера.
   -Двенадцать,- поправил магистр Канкульчинианьский.
   -Фактически два злотых,- сказал Беспальчик.-Десять злотых отдаём в гардеробе.
   Посидели молча. Ситуация была незавидная.
   -Потратили бестолку большие деньги,- сказала баронесса Соловейчик.-За тысячу злотых можно развлечься по первому разряду. Надо было не идти в "Кокос", а купить билеты в театр.
   -Ещё осталось бы и на поллитра,- вступил Зызио.
   -Правда, это так,- согласилась баронесса,-могли бы культурно провести вечер. В театрах играют забавные и поучительные вещи.
   -Может, это будет нам наукой на будущее,- сказал пан Куця,-в конце концов, человек учится на собственных ошибках.
   -Я предпочёл бы на чужих,- заявил Беспальчик,- на чужих обходится дешевле.
   Магистр Канкульчинянский взял в руки счёт, оставленный панной Зосей, и стал его внимательно просматривать.
   -Индейка в малаге была совершенно излишней,- сказал он,-шампиньоны на сковороде тоже ни к чему, надо было взять пять раз фляки и чистую вместо рябиновки.
   -И литра бы хватило-сказала баронесса.- В кино идёт фильм "Битва под Неретвой" югославского производства.
   - Не нервируй меня этим кино,-попросил пан Куця.-Могли бы как люди пойти в кино,могли бы провести вечер в театре, могли бы пожертвовать на восстановление Замка, а тем временем выбросили тысячу злотых неизвестно за что, и малокультурным способом, глупо и нерассудительно.Лично у меня нет ни гроша за душой.
   Пан Куця сунул руку в карман и, пошарив, вынул тысячезлотовую банкноту.
   -Боже Христе!- закричала баронесса - Чудо?
   -Чудо, согласился пан Куця.- Поэт Росланек отдал мне вчера, теперь припоминаю.
   Беспальчик взял банкноту из рук Куци и поглядел на свету.
   -Кино или театр?- спросил магистр Канкульчинианьский.
   Немного помолчали, рассматривая возможности. Первым опамятовался пан Беспальчик и позвал Зосю из-за буфета.- Ещё раз то же самое!- сказал он.
   Все с облегчением вздохнули.
  
   Шпильки, март 1971 года.
  
  
  
   СВЕТОТЕНЬ.
  
  
   Уже под утро застолье стало угасать. Паташонская спала в кресле, Паташонский мыл посуду. Мы с председателем Щавницей уселись за маленький столик, с которого Беспальчик для удобства снял телевизор.
   - Ещё по одной?- спросила баронесса Соловейчик.
   - Охотно,- приветствовал предложение председатель Щавница.- С удовольствием выпью стопочку. А когда-то не любил.
   - Что такое?- удивилась баронесса.
   - Не любил,- повторил председатель.- Работал тогда на почте и не любил.
   - Здоровье присутствующмх!- предложил Беспальчик.
   Выпили.
   - Пока мне однажды как будто стукнуло в голову,- продолжил рассказ Щавница,- подумал: Куплю я маленькую водки из любопытства, и выпью на лестнице.
   - И что?- спросили мы.
   - Организм принял,- сказал председатель.- Потом пошёл в "Кокос" и там познакомился с парой панов. Они мне:- По одной! Я им:- По одной!
   Они мне:- Уважаем! Я им: - Здоровье дам! Они мне:- И наше тоже!
   Я им:- Дай Боже! Они мне:- Всего наилучшего! Я им:-Благополучия!
   Один из них:- Зови меня Здых! Я ему:- Бужка! Настроение становилось всё свободнее, потом пошли на именины к одной пани неподалёку.
   Беспальчик опять налил, за окнами было уже светло. Ещё часок поболтали, потом Щавница вызвал по телефону машину и мы поехали завтракать к поэту Кошону, потому что Паташонские чувствовали себя немного усталыми.
   Конечно, алкоголизм не полезен для здоровья, и с этим мнением трудно спорить. Но глядя на проблему трезво, надо для прояснения светотеневой картины сказать, что если бы председатель Щавница не распился в то время, то был бы и теперь мелким служащим на почте.
  
  
   Шпильки, декабрь 1973.
  
  
   ВКЛАД.
  
   Нас позабавило, когда баронесса Соловейчик купила себе облигацию ПКО за 250 злотых. Сумма была небольшая, но ни у кого не было сомнения, что ей можно было бы лучше распорядиться.
   - Может быть, панна Зося примет это?- сказал за ужином Беспальчик.
   - А мне нравится иметь такую бумагу,- сказала баронесса.
   - Есть рыбка заливная,- продолжал Беспальчик намёки.
   - Ну и что из этого:- спросила баронесса.
   - Ничего,- высказался поэт Росланек,- такое наблюдение. Впрочем, верное.
   - Если не любишь заливной рыбки, можем взять сельдь в масле для всех,- предложил пан Куця,- и по сотке пшеничной.
   Завязалась оживлённая дискуссия, но из этого ничего не вышло, потому что баронесса упёрлась.
   - Люблю иметь что-нибудь в ценных бумагах, к тому же можно и выиграть значительную сумму.
   - Сколько?- спросил Беспальчик.
   - Миллион,- сказала баронесса.
   -Миллиона тебе не выиграть,- сказал пан Куця.
   -Почему это?- удивилась баронесса.
   - Точно не знаю,- отвечал пан Куця,- но не выиграть. Что-то мне говорит, что нет.
   Разумными аргументами мы заставили баронессу смотреть на вопрос трезво, но мы так и не добились своего, осталась только некоторая перспектива на будущее.
   - Через пару дней будет розыгрыш,- сказала баронесса.- Если ничего не выиграю, то можем к вопросу ещё вернуться.
   Мы немного уже подзабыли насчёт облигации, но вчера неожиданно баронесса появилась в "Кокосе" сияющая, с бриллиантом на пальце.
   - Вернулась с почты,- объявила она,- ходила справиться с таблицей выигрышей.
   - Сколько выиграла?- спросил взволнованно поэт Кошон, поскольку перстенёк выглядел дорогим.
   - Ничего,- ответила баронесса,- но нашла на почте бриллиант.
   Известие произвело на нас сильное впечатление. Облигации выигрышные ПКО, пожалуй, разумный вклад небольшого капитала, и может принести обладателю разные выгоды.
  
  
   Шпильки, декабрь 1973.
  
  
  
  
  
   Математика.
  
  
   Паташонский- мл. писал что-то в своей тетрадке. Получалось средне. Наконец он бросил тетрадку на пол и встал.
   - Почему бросаешься тетрадью? - спросила баронесса Соловейчик.
   - Хватит с меня этой математики!- ответил Паташонский- мл.- Пойду в кино.
   - Не делай этого,- посоветовала баронесса.- Пойдёшь в кино, когда решишь задачу. Не надо сдаваться.
   - Может, тебе помочь?- предложил Беспальчик.- В чём приблизительно дело?
   Паташонский- мл. поднял тетрадь.
   - Есть такой вопрос,- сказал он,- на четверых есть пол литра...
   - Маловато,- сказал пан Куця.
   - Тихо,- сказала баронесса Соловейчик. - Пол литра на четверых. Что дальше?
   - Надо подсчитать, сколько рюмок достанется каждому, если вместимость каждой рюмки составляет 50 миллилитров.
   - Очень интересно,- воодушевилась баронесса Соловейчик.- А ты знаешь правило на троих?
   -Понаслышке, но это не на троих, тут четверо,- сказал Паташонский - мл.
   - Верно,- признала баронесса.- Надо это учитывать.
   - У меня ничего не получается,- сказал Паташонский- мл.
   - Дано пол литра?- переспросил Беспальчик.
   - Пол,- подтвердила баронесса, - так ребёнок сказал.
   - Десять пятидесяток,- сказал Беспальчик.
   - Откуда знаешь?- удивилась баронесса.
   - Неважно,- сказал Паташонский- мл.,- десять рюмочек на четверых. По скольку это получится?
   - По две с половиной,- подсчитал Беспальчик. - Понял?
   - Паташонский-мл. запротестовал:- Мы ещё дробей не проходили!
   Поэт Кошон пересчитал всё это на бумажке. Мы следили за счётом через плечо.- Получается по две с половиной.,- сказал поэт наконец. -Ничего не выходит. Глупая задача.
   - Без смысла,- согласился Беспальчик.- Вам это в школе задали?
   - Нет,- ответил Паташонский-мл.- Но в воскресенье у меня именины.
   - Тогда докупи поллитра и не дури нам головы,- сказала баронесса.- У взрослых свои проблемы.
   И мы вернулись к прерванному разговору об искусстве.
  
   Шпильки, май 1975.
  
  
   УЛЫБКА РЕБЁНКА.
  
  
   Паташонский-мл. пришёл с прогулки. Выглядел огорчённым.
   -Всё это телевидение - липа!- заявил он.
   - В принципе это так,- признали мы справедливость заявления.- Но конкретно ты что имеешь в виду?
   - Дезинформирование зрителя,- ответил Паташонский-мл. - Если смотрю телевизор, то хочу быть верно информирован. Не нравится мне, когда из меня делают идиота и принуждают к ненужным расходам.
   - Может быть, ты что-то неверно понял?- спросила баронесса Соловейчик.
   Паташонский-мл. рассмеялся.- Плетут нормальный вздор, и это в технических вопросах. Техника - это область, в которой не следует фантазировать.
   - Верно,- согласился Беспальчик.
   - Если в газете напишут что-нибудь глупое, это ещё полбеды,- рассуждал Паташонский-мл.,- но телевидение смотрят миллионы, и с этим надлежит считаться.
   Паташонский-мл. вынул из кармана картофелину и швырнул её на пол.
   - Не нужна тебе?- заинтересовалась баронесса Соловейчик.
   -Нет,- ответил тот хмуро.- По телевизору рассказывали, что если заткнуть выхлопную трубу картофелем, то автомобиль не поедет, и никто не догадается, почему. Ну, мы сунули картошку в трубу пану Володарскому, потом пан Володарский сел в машину, включил мотор и преспокойно поехал. Мы думали, что нас удар хватит от такого! Если что-то говорят по телевидению, то должны же иметь чувство ответственности!
   - Не переживай,- утешила его баронесса Соловейчик,- ты же можешь проткнуть шину пану Володарскому гвоздём и тоже позабавишься!
   --Это примитивная шутка с шиной,- отвечал Паташонский-мл.- Номер с картофелем был тоньше.
   - Первосортный номер,- сказал Беспальчик.- Можно ухохотаться до слёз, но картофель действует только на двухтактные двигатели.
   Паташонский- мл. оживился : - Серьёзно?
   -Умереть на месте, если нет,- поклялся Беспальчик.
   Паташонский-мл. отыскал картофелину из-под дивана, поклонился и вышел обрадованный
   Нам тоже сделалось приятно
   Время от времени надо посвятить минуту на откровенный разговор с ребёнком о вопросах, которые его вправду занимают. Улыбка ребёнка - это высшая награда.
  
   Шпильки, июнь 1975..
  
  
   ЛЕТО.
  
  
   Присоединился Паташонский.
   -Что слышно о Дзидке?- осведомился у нас.
   -Ничего такого,- ответил Беспальчик.- Вроде выехала в Крыжи.
   Паташонский помрачнел.- Была у неё такая приятельница, рыжая, высокая..
   -Фуня?- спросила баронесса Соловейчик.
   - Фуня не рыжая,- возразил поэт Кошон,- Фуня - тёмная блондинка.
   Начали выяснять ситуацию.
   -Может быть, речь идёт об Ягусе?- спросил магистр Канкульчинянский.-Высокая, рыжая, живёт на Хожей.
   - Ягуся!- обрадовался Паташонский.- Очевидно, она. Забыл, как её зовут. У вас есть её адрес?
   - Нет, сказали мы.- А что? Есть какое-то дело к Ягусе?
   - Мелочь,- уклонился Паташонский,- может быть, знаете её телефон?
   - Конечно,- ответила баронесса.- Она сейчас живёт с Никусем Самотрацким. Можешь ему позвонить.
   Паташонский махнул рукой.
   - Нет вопроса,- сказал он,- вообще не знаю, что я такое имел в виду. Дайте мне лучше телефон Фуни. Забывчив стал на имена.
   Поэт Кошон продиктовал ему телефон, и Паташонский стал прощаться.
   - Жена на отдыхе?- спросил Беспальчик.
   - Уехала,- ответил Паташонский.- Откуда знаешь?
   - Не припомню, откуда, ответил Беспальчик,- должно быть, где-то слышал, что выехала.
   Паташонский помахал нам галстуком и вышел.
  
   Шпильки, июль 1975.
  
  
  
   РАЗГОВОР.
  
  
   Попал я в дыру в тротуаре и оторвал каблук. К счастью, тут же неподалёку находилась сапожная мастерская пана Кавчиньского.
   Мигом починим пану каблук,- сказал мастер.- Это электрики что-то долбили в тротуаре по весне и теперь временами кто-то попадает в дыру. Прибью пану каблук так, что не потеряет, куда бы ни влетел.
   Он принялся за работу, а я высказал нарекания на электриков.
   -Чему пан удивляется?- сказал пан Кавчиньский.- Теперь каждый портачит на работе, как может. Чтобы отделаться. Зятю сосед пошил костюм. Теперь зять выглядит так, что его можно в цирке показывать за деньги.
   - Портной?- заинтересовался я.
   - Тот сосед? Наверно, портной. Но пошил так, будто он водопроводчик, а не портной.
   - Не знает пан случаем какого-нибудь водопроводчика?- спросил я.
   -Знаю, - ответил сапожник.- Некий Пжехерко. Так мне исправил кран в кухне, что пришлось ночью вызывать пожарных, чтобы выкачали воду из подвала. Ничего не умеет , мастер- ломастер.
   - Мне как-то водопроводчик подключил воду к дверному звонку,- припомнил я.
   -Как только кто звонил, вода брызгала ему в глаза. Были неприятности.
   Пан Кавчиньский сочувственно поглядел на меня.
   - А у меня вода льётся через стёкла. Стекольщик так мне их вставил, что можно палец всунуть между стеклом и рамой. Что-то не получилось у него с замерами, и теперь вода льёт.
   -Но только при дожде,- попробовал я его утешить.
   -Это правда,- согласился он.- Но только я бы таких мастеров в тюрьму сажал. Многие ведь могли бы работать как следует, если бы захотели, но им не хочется. Не думают о работе, работа их не касается.
   Мастер Кавчиньский пару раз стукнул молотком и подал мне починенный ботинок. - Готово.
   -Благодарю,- сказал я,- только прибил пан мне каблук не на пятку, а на носок ботинка.
   - Правда, - согласился мастер.- Заговорился с вами, а меня эти вопросы так раздражают, что мог и ошибиться.
  
   Шпильки, ноябрь 70.
  
  
   ЖЕРТВА ПСИХОТЕРАПИИ.
  
  
  
   Поэт Росланек раздобыл по случаю телевизор. Телевизор выглядел как настоящий, но не принимал ни одной программы. С некоторой точки зрения это можно было бы принять за достоинство, но поэт Росланек был начинающим телезрителем, и впал в депрессию. Он днями изводил нас всех рассказами о телевизоре, о людской непорядочности, о необходимости взаимного уважения, о вере в человека, и прочих вещах, которые мало кого интересуют.
   - Он в полной депрессии,- определила баронесса Соловейчик. - Становится трудно его выносить.
   - Применим психотерапию,- предложил пан Куця.- Сразу его вытащим из этого.
   Пан Куця подсел к поэту Росланеку.
   - Фиалковский сломал ногу,- сказал он.
   - Из-за телевизора?- заинтересовался поэт.
   -Сам. Упал и лежит как дурак в госпитале на вытяжке.
   - Что мне до этого?- снова впал в апатию поэт.
   Пан Куця не дал на этот вопрос конкретного объяснения. Немного подождал, потом спросил:- Зуб болит?
   -Нет,- ответил поэт Росланек.
   -Это хорошо,- утешился пан Куця. - Зубная боль бывает невыносимой. Человек хочет на стену кидаться от этой боли.
   - Один пан из нашего дома так опух от зуба, что должен был ходить в бюстгальтере,- вмешалась в разговор баронесса.
   - А у тебя зуб не болит,- продолжал пан Куця,- должен быть счастливым. Есть настоящий повод для радости.
   - У того пана зуб вырвали без анестезии,- добавила баронесса Соловейчик.- Что тот человек пережил - словами не передать.
   - Прошу от меня отцепиться,- сказал поэт Росланек.
   - Не знаешь, что такое зубная боль, расстраиваешься от ерунды, а есть повод для радости,- сказал пан Куця.
   - Вон!- холодно ответил поэт Росланек.
   Из деликатности мы вышли в соседнюю комнату, только пан Куця остался с поэтом, не смутясь первыми трудностями.
   Встретили мы их обоих только назавтра. Порознь.
   Поэт Росланек был в хорошей форме, пан Куця, слегка опухший, жаловался на зубную боль.
   Так или иначе, результат психотерепии следует признать удовлетворительным.
  
   Шпильки, ноябрь 70.
  
  
   СХОДСТВО.
  
  
   В Варшаву вернулась баронесса Соловейчик после недельного отдыха в пансионате "Предвесеннем" в Рыбенке.
   - Немного подразвлеклась?- спросили мы.
   - Конечно,- ответила баронесса. - Было достаточно симпатично.
   -Компания приятная?- спросил из вежливости Беспальчик.
   -Ничего особенного,- ответила баронесса,- только один пан был так похож на поэта Кошона, просто невероятно. Вылитый близнец.
   Может, это и был сам поэт Кошон?- предположил пан Куця.- Мог отпустить бородку и поехать в Рыбенку, чтобы узнать, что из того получится.
   - Это не был Кошон. Звали его Фабисяк и был без бородки, целыми ночами играл в покер в салоне.
   - Временами бывают удивительные сходства,- отозвался магистр Канкульчинянский.- Иногда натура пользуется дважды одной матрицей.
   -Я того Фабисяка как будто знаю,- сказал Беспальчик.- Мухлюет картами?
   -Раздаёт так, что можно лопнуть со смеху,- подтвердила баронесса.-Примитивный типчик.
   - Факт, что у него не идёт,- признал Беспальчик.- Обычно он под мухой. Но трезвый может быть добрый.
   - Я его трезвого не видела. Раз написал на меня донос руководству пансионата, что не хочу ему занять сто злотых.
   - Ещё не слышал, чтобы он кому-нибудь отдал деньги,- сказал Беспальчик.- Мелкий жулик и шантажист.
   - И кретин,- добавила баронесса.- Одной пани угрожал, что обвинит её в левых убеждениях.
   -Помешался бедняга,- сказал Беспальчик.- Малоинтеллигентный.
   - В результате достаточно неприятная личность,- решил пан Куця.- А лицом тоже похож на поэта Кошона?
   - Лицом нет,- ответила баронесса.- Пристойнее, и другого типа.
  
  
   Шпильки, ноябрь 70.
  
  
   СЛУХ.
  
  
   Разнёсся слух, что директор Плюха сидит.
   - Вроде зарезал свою жену перочинным ножиком,- рассказал поэт Росланек.
   - Чужие жёны его не интересовали, - заявил Беспальчик,- он не вмешивался в чужие дела.
   - Это какой Плюха?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Тот самый Плюха,- ответил поэт Росланек.
   Баронесса поразилась:- Председатель Товарищества Опеки над Жертвами Пищевой Промышленности?
   - Он,- подтвердили мы.
   -Почётный донор? Руководитель Лиги Борьбы с Возвратной Неграмотностью Детей и Молодёжи Интеллигентского Происхождения?
   - К сожалению,- сказал поэт Росланек.- Задержали его в тот момент, когда он садился в байдарку в Свиноустье.
   - Вроде бы имел при себе мешок бриллиантов,- уточнила Паташонская,- большую матерчатую сумку.
   - Я тоже об этом слышал,- подтвердил Беспальчик,- только та сумка была из стодолларовок, склеенных под прессом.
   - Практичная вещь,- одобрила баронесса Соловейчик.
   - Большой мерзавец,- продолжал поэт Росланек. - Слышал, что два года тому назад задушил инкассатора газового завода. И он не один на его совести.
   - А доллары у него откуда?- спросила баронесса.
   - Наворовал,- объяснил Беспальчик,- был замешан в разных афёрах.
   Ещё пару дней доходили до нас разные интересные подробности из хорошо информированных источников.
   Потом о Плюхе появилась заметка в газете:- крал, и сидит. И мы потеряли интерес к этому делу.
   Жалко. Обещало быть занимательным.
  
   Шпильки, июнь 1975.
  
  
  
   ЖАРА.
  
   Какая-то пани прогуливалась по пляжу. Впрочем, ничего особенного.
   -Кто такая?- спросил поэт Кошон.
   Было жарко, и разговаривать не хотелось. Но соображения приличия преодолели. - Точно неизвестно,- ответили ему.
   Эта информация не удовлетворила Кошона. Пригляделся к пани, потом сказал:- Кажется, это подруга Глобульки Канкульчинянской, зовётся как-то на "эф".
   - Или нет,- сказала баронесса.
   -Может, на "ву",- предположил Кошон.
   - Приятельница Глобульки зовётся на "эф",- припомнила баронесса.
   - Фуня!- обрадовался председатель Щавница.
   - Фуня,- согласилась баронесса,- только эта пани не она, я это имела в виду.
   Беспальчик приподнялся на локте и стал стряхивать песок из глаз и ушей.
   - О чём разговор?- спросил он.
   -О той пани,- пояснил поэт Кошон,- Как её зовут?
   - Ту, с девчушкой?
   - Это хлопчик,- уточнила баронесса.
   -Всё равно,- сказал Беспальчик.- Речь о той пани с карапузом?
   - Нет,- указал поэт Кошон,- как зовут ту даму правее?
   - Проще всего спросить,- рассудила баронесса Соловейчик.- Только зачем?
   - Нравится мне,- признался поэт Кошон.
   - Эта пани?- удивились мы.
   - Нет, - пояснил поэт Кошон,- имя мне нравится.
   Беспальчик встал и пошёл к той пани.
   Так до сих пор и не вернулся.
  
   Шпильки, июль 1975.
  
  
   ЛЕТО В ГОРОДЕ.
  
   Было жарко. Прогноз обещал от 28 до 30 градусов. Максимум 32.
   Порывами до 34-х. Сидя на затенённом балконе, мы наблюдали за улицей предместья.
   Какой-то пан в спортивной майке стоял на ярком солнце возле фонаря. Время от времени он отпускал столб и предпринимал попытку удалиться, проходил пару шагов, стараясь, чтобы ноги были под контролем, но это не давало результатов.
   Он возвращался на четвереньках, и цепляясь за фонарь, приобретал позицию, близкую к вертикальной. Тогда издавал удовлетворённое бормотание.
   Подошли две пани в платьицах мини.
   - Генек в ж... пьяный,- заметила одна из паненок, отлично откормленная.
   На другую это не произвело никакого впечатления. Вторая тоже была безукоризненно откормлена.
   - Перд.. Генка,- сонно сказала она.- Идём к Цыце.
   Пан из-под фонаря вмешался в разговор:- Пусть только придёт сюда, в морду получит, уж только!
   -Заткнись, Генк, ты же в ж... нализался!- ответили пани.
   - Кто в ж... нализался?- спросил Генек, но ответа не получил, поскольку пани удалялись, качая задами.
   Генек сделал пару шагов и задержался на грузовике, снабжённым надписью "Книга - твой друг".
   - Как ходишь, курва?- спросил водитель.
   Генек не ответил. Чувствовал себя всё хуже и хуже.
   - Заскочим, курва, за пивком?- предложил помощник водителя.-Выгружу "Огоньки" и заскочим?
   - Давай, Зыгмусь,- сказал водитель.- Жара, курва!
   Перед продовольственным магазином задержались трое панов. Молча считали деньги.
   - Присоединимся?- спросил Беспальчик.- Есть что-то неудобное в роли наблюдателей.
   Присоединились.
   Человек должен жить в обществе, думать и чувствовать, как другие.
  
   Шпильки, август 1975.
  
  
   НОВЫЙ ГОД.
  
  
   Когда начали разговаривать о Новом годе, кто-то подал мысль, чтобы Паташонские организовали что-нибудь, и всем этот проект понравился, за исключением Паташонских. Проблема была уже обсуждена, когда подошёл Беспальчик.
   - Отстаньте от Паташонских,- сказал он,- в большом сборище такие вещи не получаются. Наилучший Новый год я встретил в лифте. Позабавился отлично, но это была случайность. Лифт встал между этажами. С собой у меня было поллитра и солёные палочки. У той пани, которая ехала со мной, тоже было поллитра, заливная рыба, и пончики. Монтёр лифта был в отпуске.
   - Откуда знаешь?- спросила баронесса.
   -Сторож нас проинформировал, выстукал нам это азбукой Морзе через стену. Потом простучал нам новогодние поздравления и ушёл.
   - Глупая история,- сказал пан Куця.
   - На первый взгляд,- возразил Беспальчик.- Проклятье новогодних приёмов - толкотня, шум и полный балаган. Вдобавок играет громкая музыка, и в сумме трудно всё это вытерпеть. А в лифте было тихо и очень мило.
   - Знал ту пани?- спросила баронесса.
   -Нет,- ответил Беспальчик.- Но познакомились.Оказалась высоко культурная особа. И рыбка была свежайшая. Я упоминал о шампанском?
   --Не упоминал,- сказал пан Куця.
   -Да, у той пани была и бутылка шампанского. Надо признать, она была отлично экипирована. В общем, сдаётся мне, что Новый год можно хорошо встретить только в узком кругу.
   - Это факт,- признал магистр Канкульчинианьский.
   - А ты не пробовал следующий Новый год отметить так же в лифте?- спросила баронесса Соловейчик.
   - Конечно, пробовал,- ответил Беспальчик. -Но ничего из этого не вышло.
   -Лифт доехал до нужного этажа?- огорчилась баронесса.
   -Нет,- ответил Беспальчик. - Он и не тронулся с места.
  
   Похоже на то, что Паташонским всё-таки не отвертеться.
  
   Шпильки, январь 1972.
  
   МАСКАРАД
  
   Пан Куця заказал себе элегантный смокинг в фирме " Й. Крамарек. Ателье Мужское и Воинское. Тут же Услуги Часовщика".
   Перед балом "Товарищества Техников и Инженеров Вулканизации" пошли мы получать смокинг.
   Пан Крамарек приветствовал нас кисло.
   - Как я с этим вашим смокингом намучился, не рассказать. Поверите, я сидел четыре часа в химчистке лично, чтобы вывели те холерные пятна?
   -Какие пятна?- удивился пан Куця.
   -На лацканах. Что-то вылилось в мастерской, отсюда и пятна. Пан думает, что только его смокинг у меня в голове? Да? Наверное, пан так и думает. Но у меня работы навалом, не жалуюсь.
   Если бы знал, что так будет с вашим смокингом, вообще не принимался бы шить. Какой мне в этом интерес? Я не могу добавлять себе работы. Пан, наверное, думает, что могу? У меня семья .
   - Очень сожалею,- сказал пан Куця.
   - Пусть меня хранит Матерь Божия от таких клиентов,- сказал пан Крамарек, бросая брюками в пана Куцю.- На брюках тоже пятна. Пан думает, что у меня нервы из стали?
   - Нет, отчего же,- сказал пан Куця, надевая брюки. Они были тоже вымазаны.
   -Может, попробовать бензином?- предположил Беспальчик.
   Пан Крамарек махнул рукой. - И так над этим смокингом воскресенье просидел. Пан думет, что мне отдых не полагается? Да? Наверное, пан так и думает.
   И тут не бензозаправка, кроме того.
   Пан Куця ничего не ответил, и пан Крамарек вынул из шкафа смокинг.
   -Что это?- спросил Беспальчик.
   -Ничего,- ответил Крамарек.
   - Тут заплаты на плечах,- указал пан Куця.
   -Ну да,- признал пан Крамарек.- Что только я не делал, чтобы это заштопать художественно! Упоминал я насчёт воскресенья? Или не упоминал?
   - Упоминал пан,- признал Куця.
   - Не получилось заштопать,- рассказал пан Крамарек.- Под утюгом припалилось и ничего не сделаешь. Если бы у меня было больше клиентов вроде пана, то я бы закрыл мастерскую и куда-нибудь уехал. Могу ещё тут пришить карман, если пан желает.
   - Будет глупо выглядеть,- решил пан Куця.
   -Почему? Пан идёт на бал, в толпе никто не будет приглядываться. Впрочем, не настаиваю, для меня это ещё лишние хлопоты.
   - Примеряю,- сказал пан Куця.
   -Нет,- возразил пан Крамарек.- Не надо. Это сшито на размеры пана Паташонского, потому что произошла ошибка. Если бы я имел больше таких панов, как вы, то я совсем потерял бы здоровье. Пан думает, что я здоров, как конь? Да? Так пан думает, наверное?
   Пан Куця быстро рассчитался, и мы вышли.
   Чувствововали мы себя одураченными, однако вечером пошли, чтобы немного развеяться.
   Только не на бал. На маскарад.
  
   Шпильки, январь 1972.
  
  
  
   АКЦИЯ.
  
   Было холодно. Который день сидели мы как больные обезьяны у Паташонских.
   Дуло из окон.
   Время от времени выпивали по стопке, но умеренно, потому что трудно было предвидеть, когда морозы кончатся. Могли продлиться дольше, а никому не хотелось идти на угол в магазин, потому что на дворе было ещё холоднее, чем дома.
   Укутанные в одеяла , в плащах и рукавицах, рассуждали мы о трудностях, связанных с необходимостью переносить низкие температуры.
   Однажды вечером поэт Росланек высказал мысль, что может измениться к лучшему, если бы затопить печь и как-нибудь уплотнить окна.
   - Только чем?
   -Углем.
   -Углем не уплотнить окон.
   -Углем затопить печь, а окна заткнуть ватой.
   -Пойдёшь за ватой?
   -Нет,- отказался поэт Росланк.-Всего за вас не сделаю. Не вижу повода. Пусть пан Куця идёт за ватой. Заодно купит пару поллитровок и принесёт уголь из подвала. Заодно.
   Пан Куця натянул шапку на уши и глубже закутался в одеяло. Не хотелось ему никуда выходить. Ни у кого не было сомнения, что он не идиот, чтобы пойти. В такой мороз?
   Наутро напитки кончились. Начали шептаться по углам, чтобы как-то убедить пана Куцю, когда появился у Паташонских магистр Канкульчинянский.
   - Довольно маразма!- объявил он,- Не сидите сложа руки! Этажом ниже у председателя Щавницы собрание по вопросу морозов!
   - Какое собрание,- спросили мы.
   - Протестуем! Утверждаем резолюцию. Можем выразить согласие на температуры до 10 градусов ниже нуля, но не позволим навязывать нам низших! Не согласимся ни на какие эксцессы природы! Или есть обновление, или нет!(*)
   Мы сошли к председателю Щавнице и отредактировали соответствующий документ. Во время дискуссии разгорячились настолько, что потом все пошли на почту и на ужин в "Кокос".
   Может быть, поддались мы обстоятельствам в первое время, но потом взяли быка за рога!
   Днями должно потеплеть.
  
   Шпильки, январь 1972. (*) У них "обновление" вроде нашей "перестройки"
  
  
   ДЕЛИКАТНОСТЬ.
  
   На будущую среду выпадают именины Паташонского. Из деликатности я позвонил вчера, что не приду, чтобы не доставлять хлопот. Паташонский настаивал, но я проявил твёрдость. Попросту зайду во вторник вечерком на стопку водки и всё. Самое большое, если приготовят какие-нибудь закуски или что горячее. Потом при кофе поговорим о разных делах.
   Вечером оповестил об этом в "Кокосе", потому что чваниться хамством стало достаточно распространённым явлением, и стоило немного потрудиться для популяризации хороших манер, проявляющихся в деликатном отношении к знакомым.
   Оказалось, что не я один до этого догадался.
   - Я сговорился на пополудни в четверг,- сказал Беспальчик.- Не буду им причинять трудности.
   - Человек должен быть человеком,- высказался пан Куця.- Только не выпей всё , потому что я приду вечером.
   - В четверг?- спросила баронесса Соловейчик.- Я буду в субботу.
   - И я тоже,- обрадовался магистр Канкульчинянский.- В субботу после именин.
   - Я буду в субботу перед именинами,- пояснила баронесса.
   - Жаль,- сказал магистр Канкульчинянский,- две особы не хлопоты.
   Подошёл председатель Щавница с пани Кропивницкой, и договорились окончательно:
   Суббота перед именинами - баронесса Соловейчик.
   Воскресенье перед именинами - председатель Щавница.
   Вторник - я.
   Среда - именины.
   Четверг пополудни - Беспальчик.
   Четверг вечером - пан Куця.
   Суббота после именин - магистр Канкульчиняньский.
   Воскресенье после именин до полудня - поэт Росланек.
   Воскресенье после именин к обеду - пани Кропивницкая.
   Воскресенье после именин пополудни - поэт Кошон.
   Воскресенье после именин вечером - пан Фансцинович.
   Впрочем, не исключено, что как-нибудь вечерком зайдём все вместе, чтобы перекусить, выпить и поговорить. Деликатность деликатностью, но не следует пересаливать, потому что юбиляр может быть задет или удивлён.
  
   Шпильки, февраль 1972.
  
  
   ВОСПОМИНАНИЯ.
  
   Мы посмотрели друг на друга с любопытством.
   - Кажется, мы с вами уже знакомы,- сказал пан Р.
   -Похоже, что да,- ответил я.- Но откуда?
   -Вот именно,- согласился он.
   Мы уселись на диванчике под окном. Там стоял поднос с бутербродами и бутылка житнёвки, условия были удобные.
   Снова поглядели друг на друга.
   Внезапно пан Р. Спросил: - Не знал ли пан Доброславскую?
   - Дзиуню?- обрадовался я.- Такая высокая?
   -Нет, ответил он,- низкая. Имя Ванда, но отзывалась на имя Клепка. Жила на Хожей.
   -Бог мой! На Хожей жила Дыкта Маловейская. Была помолвлена с Крохмальным. Как-то он сломал ногу, когда карабкался по водосточной трубе.
   Пан Р. весело рассмеялся. - Слетел прямо с трубой. Только его звали не Крохмальный. Вроде Ковалькевич, кажется, так. А лез он к Гломбе.
   - Какой Гломбе?
   - К той, с Жолибожа,- ответил пан Р.-Была ещё такая девчина на Смольной. Тоже Гломба, только рыжая.
   - Сейчас,- прервал я его.- На Смольной жила Кравенжанка. Рыжая. Был у неё брат в авиации.
   - Выпьем по рюмочке?- предложил пан Р.
   Выпили.
   -Брата в авиации имела Зося Садовская. Высокая, худая, угол Брестской и Жомбковской.
   - Высокая, худая, угол Брестской и Жомбковской,- повторил я,- Фуфайка Карпинская? Имела такие ноги, что пара панов совершенно спятили от них.
   - Это у Фуни были такие ноги!- сказал пан Р.
   -Это которая?- заинтересовался я.
   -Та, с Садыбы, веснушчатая.
   - Выпьем,- предложил я.- На Садыбе веснушчатая была Лилька Кравец.
   - Кравец был тот ещё типчик,- сказал пан Р.-Жил на Окульнике. Выпьем.
   - С удовольствием,- поддержал я.
   Проговорили с паном Р. весь вечер, было увлекательно. Пожалуй, надо почаще встречаться.
   В конце концов, нас связывает столько воспоминаний!
  
   Шпильки, январь 1974.
  
  
   ПРЕДРАССУДОК.
  
  
   Однажды Паташонский ни с того ни с сего помылся.
   - Снова завёл какую-то девку,- кисло констатировала Паташонская.
   -Я?- поразился Паташонский.- Что тебе взбрело в голову?
   -Я уж тебя знаю,- ответила она.- Всегда у тебя за пазухой приготовлено какое-нибудь свинство. И все вы такие.
   - Меня в эту грязь не вмешивай,- попросил Беспальчик.
   -У вас у всех одно в уме!- сказала Паташонская раздражённо.
   Настроение как-то сразу ухудшилось.
   -Не думай о самом плохом, - сказала баронесса Соловейчик.- Может быть, ещё ничего не было, и он только к кому-то примеривается.
   - Мне этого всего предостаточно,- вздохнула Паташонская.- Вечно одно и то же. Можно свихнуться в результате.
   Перевели разговор на другие темы, понемногу вопрос как-то замылился, и ужин съели в симпатичной атмосфере.
   Однако наутро Паташонская прихватила мужа, когда он тайком пытался надеть чистые кальсоны.
   - Что скажешь в своё оправдание?- спросила она.
   Паташонский только глуповато улыбался. Находился в проигрышной позиции.
   -Культурный человек...- пробормотал он.
   - Мы говорим не о культурных людях, прервала его Паташонская. Поговорим о тебе.
   Разговор не относился к числу приятных, и в результате Паташонский выдал схожую с правдой декларацию, что не чувствует себя здоровым в венерическом смысле, и собирается идти к доктору.
   Мы все охотно усложняем простейшие дела, но из вышеприведённого эпизода следует вывод, что не надо стыдиться заболевания, поскольку попытки замыливать глаза не приводят ни к чему, кроме траты времени.
   И суть в конце концов выясняется.
   Тем более, что никто не хворает для удовольствия, и болезнь должна пробуждать сочувствие.
  
  
   Шпильки, апрель 1974.
  
  
   ВИЗИТ.
  
   Мы возвращались с именин Глобульки Канкульчинянской ещё рано. Во втором часу приблизительно.
   -"Кокос" уже закрыт,- сказал пан Куця.- Может, заскочим к Константиновичам ненадолго?
   - Не знаю,- засомневался Беспальчик.- Какие-то хамоватые они, эти Константиновичи.
   После короткой дискуссии решили проверить, что из этого получится.
   - Выпьем по сотке,- и привет!- сказала баронесса Соловейчик. - Силой нас никто не задержит.
   Чтобы не будить дворника и не нарываться на ненужные сложности, бросили камень в окно, и Константинович тут же вылетел на балкон в пижаме.
   - Уже отворяю,- сказал он, -минута- и я внизу.
   В самом деле, появился быстро. Вид имел довольно глупый в осеннем пальто и ботинках на босу ногу, но мы из деликатности не обратили на это внимания.
   Пани Луня захлопотала насчёт ужина.
   - В принципе, мы сыты,- сказала баронесса.
   -Но немножко перекусите!- настаивал Константинович,- у нас в холодильнике индюшка.
   Когда съели индюшку,- из чистой вежливости-, был уже четвёртый час утра, и решили заночевать для удобства на месте. Константиновичи ушли в кухню, а нам уступили супружеское ложе и канапе.
   На завтрак нам подали яйца с беконом, кофе, апельсиновый сок, и паштет, который произвёл выгодное впечатление.
   Потом Беспальчик обнаружил две поллитровки в холодильнике, и мы приятно поговорили на разные темы, пока Константинович ездил за филейной вырезкой на Польную.
   - Только пускай тебе не всунут свиную,- предупредила его баронесса.
   Филейка оказалась в порядке, в итоге обед удался.
   Так же удался и ужин. Паштеты, холодное мясо, заливная рыбка, рубец, сыры, овощи. Алкоголь очень приличный.
   Наутро мы начали себя чувствовать уже посвободнее, но на третий день Константинович объявил нам бесцеремонно, что должен выехать с женой по какому-то делу. Что было им с нами очень приятно, но поезд через час.
   В результате прощание прошло как-то искусственно.
   Хотя выдавали они себя за европейцев, но хамство всё-таки проявилось.
   Выглядело так, что не стоило к ним приходить, и что Беспальчик оказался прав.
  
   Шпильки, апрель 1974.
  
   ВЗАИМНАЯ ВЕЖЛИВОСТЬ.
  
   В автобусе некий пан наступил мне на ногу. Помотрел на меня удивлённо, как на что-то странное, что мешает его свободному перемещению по автобусу, потом без слова прошёл дальше.
   Я ответил ему, но мой пинок запоздал на долю секунды, и пришёлся в воздух. В своё оправдание могу сказать, что я сидел в невыгодной позиции, и не был готов к тому, что кто-то будет по мне топтаться.
   Так или иначе, но пан уселся тут же передо мной, однако, нас разделяло сидение, и пнуть пана по ноге было практически нереально.
   Но как же?
   Если бы даже, предположим, влезть под сиденье, то ноги были бы не в той стороне, что требуется.
   -Спокойно,- говорю я себе,- какой-нибудь способ должен найтись. Только не стоит горячиться. Горячиться в такой ситуации не имеет смысла. Только опираясь на холодный расчёт, можно иметь какие-то шансы.
   Потом я стал думать о святом Франциске. Святой Франциск давно бы уже размышлял о чём-нибудь другом, а не о таком деле. Сохранял бы спокойствие и доброжелательность.
   Через две остановки я перестал думать о святом, внезапно меня осенила приемлемая мысль. Ведь пан может выйти прежде меня. Пусть он только встанет, уж я его...
   При подъезде к Новому Свету напряжение дошло до предела : выйдет, или не выйдет? Могу и я, впрочем, поехать дальше, но это испортило бы всё удовольствие. Двинется или нет?
   Нет, не двинулся.
   И тогда, когда уже не оставалось шанса, родилось решение, подтверждая мнение, что даже из затруднительной ситуации можно найти разумный выход.
   Вставая, я опёрся на поручень сидения, и сразу рука моя соскользнула тому пану на спину. Язык я держал между коренными зубами, чтобы машинально не извиниться.
   Вышло отлично. Пан удивлённо поглядел на меня. Я пристально посмотрел на пана и вышел.
   И тут же сориентировался, что в целом не удовлетворён. Даже как-то вроде наоборот. Трудно сказать, почему.
   Может быть, соприкосновение с хамством неприятно?
   Даже с собственным.
  
   Шпильки, апрель 1974.
  
  
  
  
   ИСКУССТВО ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ.
  
   Встретили артиста драмы Рдзавича.
   Артист Рдзавич лежал на земле , уткнувшись мордой в куст жасмина.
   -Как всегда, романтичный!- отметила баронесса Соловейчик.- Любите жасмин?
   -Не переношу,- ответил артист драмы Рдзавич и предпринял удавшуюся попытку выбраться из кустов.- Пани узнала меня сзади?
   -По брючкам, - объяснила баронесса.
   -Какого чёрта пан полез в жасмин?- спросил Беспальчик.
   Артис Рдзавич указал на велосипед, лежащий поодаль.
   -Никаким способом не могу удержаться на этом аппарате,- кисло пояснил он. - Каждый раз лечу наземь.
   -Велосипед ваш?- заинтересовался поэт Кошон.
   -Служебный,- ответил Рдзавич.- Езда на велосипеде - абсурд, потому что на двух колёсах удержаться невозможно. Сама мысль оскорбляет здравый рассудок.
   -Теоретически это не может хорошо кончиться,- сказал Беспальчик.- Но в практике люди ездят на двухколёсных велосипедах. Секрет в том, чтобы крутить руль в ту сторону, в которую падаешь. Начинают действовать какие-то силы и удерживают велосипед в нужной позиции.
   -Какие силы?- заинтересовался Рдзавич.
   - Не будем вникать в тонкости, - предложила баронесса Соловейчик.- Садитесь на велосипед, мы будем поддерживать за седло.
   -Благодарю, - неохотно согласился Рдзавич.
   Мы посадили артиста на велосипед, потом артист крутил педали, а мы бежали, поддерживая его с обеих сторон. Получалось хорошо, только пробежав несколько сот метров, мы почувствовали как бы усталость.
   -Широкой дороги!- пожелал поэт Кошон.
   -Доброго пути , от всего сердца!- крикнула баронесса Соловейчик.
   И мы отпустили Рдзавича, любопытствуя, что из этого выйдет.
   -По-моему, сейчас он упадёт,- сказал Беспальчик.
   Действительно, он оказался прав, потому что Рдзавич рухнул в газон так, что земля загудела.
   -Это развлечение не для вас,- сказала баронесса. - Нет у вас склонности к велосипеду.
   - Развлечение?- удивился артист Рдзавич.- Я же делаю это для искусства. Искусство требует жертв.
   -Собираетесь показывать трюки на велосипеде?- удивился поэт Кошон.
   -Нет, - ответил Рдзавич холодным тоном.- Но я занят в "Цезаре и Клеопатре", в роли Цезаря, конечно.
   - И что ?- спросила баронесса.
   -Ничего,- ответил Рдзавич.- Режиссёр принял концепцию, что Цезарь не приплывает на корабле, а приезжает на велосипеде.
   Забросили мы артиста Рдзавича в кусты и велосипед за ним туда же. В конце концов, каждое творчество дело интимное, и вмешательство третьих лиц может быть принято за бесцеремонность.
  
   Июль 1974.
  
   В ВОСКРЕСЕНЬЕ ПЕРЕД ПОЛУДНЕМ.
  
   Пошли мы из любезности в парк погулять с Паташонским - младшим.
   Сначала он побегал по клумбам и не было с ним никаких хлопот, но потом он как-то притомился.
   -Покидай-ка , что ли, в лебедя,- предложил поэт Кошон.
   -Чем?- спросил Паташонский - младший.
   -Камешками,- сказал поэт Кошон. - Дети на воздухе должны кидать. Кидание - здоровье для детей.
   Паташонский - младший запасся камнями, но только стыда набрался, потому что не попадал, и другие дети начали делать глупые замечания.
   И сверх того какой-то идиот начал некультурно цепляться к ребёнку.
   В конце концов, в парке не выбирают себе компанию.
   -Может быть, поговорим с ним?- предложила баронесса Соловейчик. - С детьми надо вести разговоры на разные темы. Иначе дети не развиваются.
   -Ну и пусть не развиваются,- сказал Беспальчик.
   Баронесса посмотрела на Беспальчика с укором. - Не говори так. Ведь ты не думаешь так всерьёз.
   - Ладно,- согласился Беспальчик. - Как хочешь, но предложи какую-нибудь тему.
   Некоторое время баронесса интеллектуально концентрировалась.
   - Любишь маму?- спросила она.
   -Конечно, - ответил Паташонский - младший.
   -А папу?
   -Папу тоже.
   Разговор прервался.
   -А кого больше?- подхватил тему поэт Кошон.
   -Не знаю, - ответил Паташонский - младший.
   -Поставим вопрос иначе, - сказал Беспальчик. - Вот если бы с кем-то должен был случиться удар, кого бы ты выбрал, маму или папу?
   -Трудно сказать, - сказал Паташонский-младший , подумав,- каждая возможность имеет свои положительные стороны.
   -Какие?- заинтересовался поэт Кошон.
   -Не хочу вам надоедать,- сказал Паташонский- младший.
   - Ты и так нам здорово надоел,- сказал искренне Беспальчик.- Не стесняйся.
   Однако Паташонский сидел на лавочке и разглядывал жабу на палочке, которую у кого-то выменял.
   Прекратили разговор. Вроде большой мальчик, но трудно с ним говорить. Какой-то он странный.
   ***
   Июль 1974.
  
   ГРУБИЯН.
  
   Зашли с визитом к Смыкалам.
   Тут же пани Люня подала печенье, а хозяин дома предложил по рюмочке.
   -Это мы всегда с удовольствием!- повеселела баронесса Соловейчик.
   -Мысль в основе разумная, - поддержал баронессу Беспальчик.- По рюмочке для здоровья.
   Смыкала исчез на кухне, потом появился с бутылкой вина.
   -Вино...- сказал поэт Кошон. Не выглядел довольным.
   -Очень хорошее , сладенькое, - сказала пани Люня.
   -Из погреба импортных вин,- уточнил Смыкала.
   Пани Люня несколько побледнела. -Что ты сказал?- спросила она холодно.
   -Сказал, что вино из погреба импортных вин, - ответил Смыкала.
   Жена испепелила его взглядом.
   -Не выношу хамства, - процедила она. Пыталась успокоиться, но получалось средне.
   -Может, мы не во-время?- спросила баронесса.
   -Напротив,- сказала пани Люня.- Хорошо, что все слышали собственными ушами, что этот скот сказал при людях - "погреб".
   -Что в том плохого?- удивился Смыкала.
   -Не задавай по крайней мере нахальных вопросов,- обрушилась пани Люня. - Знаешь ведь, что я живу с астрофизиком Кибиткой!?
   --Я думал, что ты живёшь с вокальным квартетом " Pro Arte",- сказал пан Смыкала.
   -Не притворяйся дураком,- продолжала пани Люня. - Живу с астрофизиком Кибиткой и навещаю его в погребе на Жолибоже. Погреб нам уступает некая Здунчаковна, переплётчица. И твои намёки - грубиянство!
   -Не знал я об этом,- оправдывался Смыкала.
   Пани Люня рассмеялась. - Забавно! Весь город знает, а ты не знаешь! Видимо, жена тебя не интересует!
   - Я тоже не знал, - сказал Беспальчик.
   -Прошу его не защищать,- ответила пани Люня. - Когда я была связана чувством с коммерсантом Ременным, так этот подонок демонстративно купил себе брючный ремень! Нет в нём ни на грош деликатности! Глупое, хамское быдло! И вдобавок не на уровне.
   Надо сказать, что нас этот разговор смутил. Мы съели по штучке печенья и не продолжили визита сверх неизбежного минимума.
   Один Смыкала держался вполне беззаботно.
   Исключительно толстокожий ! Устроил женщине неприятность, и до него даже не дошло!
  
   ***
   Июль 1974.
  
  
   ДЕДУКЦИЯ.
  
   Подсел к нам пан Фансцинович.
   Довольно растрёпанный, впрочем.
   -Вижу, едете на море,- заявила Глобулька Канкульчинянская.
   -С чего вы это взяли?- удивился он.
   -У вас шнурки новые,- отвечала Глобулька.- Ведь вижу!
   -Конечно, - согласился пан Фансцинович. - Только при чём тут море?
   У каждого могут быть новые шнурки.
   -В принципе - да, но нормальный человек перед выездом на море должен купить себе новые шнурки. Так, как и вы. Порванные шнурки - это неприятность, а в дороге это катастрофа.
   -Ладно, - сказал пан Фансцинович,- предположим, что это так, хотя у пани весьма специфическая логика. Но из чего следует, что я еду именно на море?
   - Пан бледный,- продолжала Глобулька, - а когда человек возвращается с моря, он бывает сильно загорелым.
   У пана Фансциновича что-то запищало внутри.
   -Ну и что?- спросил он, овладев собой.
   -Простое рассуждение,- объяснила Глобулька. - Если загорелый человек возвращается с моря, то бледный -наоборот,туда выезжает.
   Пан Фансцинович выпил сотку житной, подумал и выпил вторую.
   -Рассуждая так, можем дойти до утверждения, что лучший отдых- это спускаться по лестнице.
   -Очевидно, - согласилась Глобулька.- Если пана утомляет восхождение в гору, то спуск вниз - это действие, сохраняющее силы. Восхождение - это не снижение, утомление- препятствие отдыху. Наконец до пана дошло.
   В Фансциновиче что-то снова начало бурлить.
   -Довольно теоретизировать,- попросила баронесса Соловейчик. - Едешь на море или нет?
   -Еду,- признался Фансцинович.
   -Так почему же пан упирался?- удивилась Глобулька.-я уже начинала думать, что Люня сказала неправду.
   -Это какая Люня?- заинтересовалась баронесса.
   -Да тут одна,- ответила Глобулька. - Рассказала мне сегодня утром, что едет с Фансциновичем в Сопот.
   Из деликатности мы заговорили о чём-то другом.
   Июль 1974.
   ***
  
   СОВПАДЕНИЯ.
   Я заметил, что в последнее время пан Бжуска стал холоднее со мной раскланиваться.
   А как-то и совсем перестал. При виде меня отвернулся и прошёл, демонстративно разглядывая витрину предметов культурного назначения.
   В принципе это не имело существенной важности, но будило любопытство.
   Я прошёл несколько метров и вдруг услышал за собой быстрые шаги.
   Пан Бжуска меня догонял. Лицо его было серьёзным.
   -Поговорим как мужчины, любезный!- сказал он, однако в его предложении не было сердечности.
   -Поговорим, - согласился я.
   Неподалёку был кофе-бар " Электрик".
   -Поллитра,- попросил пан Бжуска, - и "наполеон".
   -Перед обедом?- удивился я.
   - Пирожное как пирожное,- сказал пан Бжуска. - Не любите сладости?
   -Как когда, - признался я.
   Пан Бжуска приступил к разговору.
   -В чём, собственно, дело?- спросил он, -в Польше 30 миллионов жителей, а вы прицепились к одному мне.
   -Я?- удивился я.
   -Вы,- подтвердил пан Бжуска.- И не будем разговаривать на таком уровне. Вы человек интеллигентный.
   -Это так,- согласился я.
   Пан Бжуска налил по сотке. Выпили.
   - Вы написали фельетон про алкоголика!- сказал пан Бжуска.- Написали или нет? Или мне только кажется?
   -Написал.
   -Написали вы фельетон о типе, который устраивает дела просителей в бюро, если получит пару злотых?
   -Не припоминаю что-то,- сказал я.
   -А я помню,- с горечью сказал пан Бжуска.- Написали вы о шефе, который шантажирует секретаршу?
   - У вас есть секретарша?- удивился я.
   -Не будьте ребёнком,- разгневался он.- Всё это шито белыми нитками. Написано о секретарше , но каждый видит, что дело касается уборщицы.
   -Выпьем?- предложил я.
   Выпили по сотке.
   - Какого чёрта вы ко мне прицепились?- сказал пан Бжуска.-Или уже нет других тем? А ещё тот фельетон о жене, которой муж приложил по рылу? Никому это не нужно!
   Я согласился с этим мнением.
   На следующей неделе я написал фельетон об идиоте. Теперь пан Бжуска кланяется
   мне с прежней сердечностью.
   Этого он с собой не связывает.
   Август 1974.
   ***
  
   СКРОМНОСТЬ.
  
   Пришли мы на обед к Паташонским.
   Были котлеты в соусе.
   -Чудесные, - оценила их баронесса Соловейчик.
   -Очень хороши,- признал Беспальчик.- Котлетки - мечта.
   -Никогда не ел ничего подобного, - восторгался поэт Кошон.- Не допускал даже, что от котлет можно получить столько удовольствия.
   -Нельзя ли ещё одну?- спросил магистр Канкульчинянский.
   -Конечно, - сказала Паташонская. - Жаль, что они не так удались, как обычно.
   -Они превосходны!- снова высказалась баронесса Соловейчик.
   Паташонская выглядела огорчённой.
   -Лучок слишком подрумянился, - объяснила она.- Соус должен был быть посветлее.
   -Пожалуй, это так,- согласился поэт Кошон.- Выглядит как-то странно.
   -Может быть, мясо было несвежее? - задумался магистр Канкульчинянский.
   Беспальчик понюхал котлету.
   -Не скажу,- сказал он, - может быть, немного пригорело.
   -Передержали котлеты в духовке, - высказалась баронесса. - Надо следить, а то потом это отражается на вкусе.
   Минуту длилось молчание. Достаточно неприятное, впрочем.
   Потом отозвался поэт Кошон.
   -Это может быть, и не лук, а масло прогорклое.
   -Или мука заплесневела, и всё от этого,- сказал Беспальчик.- Если продукты несвежие, то кушанье много от этого теряет.
   -Мне очень неприятно, - сказала Паташонская. - Обычно все хвалят эти котлеты, а вот сегодня как раз что-то у меня не получились. Не знаю почему.
   Оставили в покое котлеты в соусе, немного поговорили о плохой погоде, и пошли обедать в "Кокос".
   Милая эта Паташонская, но готовит отвратительно.
  
   Август 1974.
  
   ***
  
   ОШИБКА В РАСЧЁТЕ.
  
   Под вечер температура упала до 32 градусов выше нуля, и мы пошли в парк, чтобы на лавочке подождать, что из того выйдет. Немного поговорили о загробной жизни и возможных её прелестях, потом из кустов высунулась голова какого-то пана.
   -Не помешаю?- спросил он.
   -Нет, - ответила баронесса Соловейчик.- Чему пан может помешать?
   -Так, вообще, - сказал пан, бывает, люди хотят спокойно поговорить, затронуть какие-то интимности, а тут чужой сидит в кустах. Поэтому я и спросил. Не хотел бы показаться нескромным.
   -Не волнуйтесь, - сказал пан Куця. - А вообще-то, чего ради пан сидит в кустах? Там хорошо?
   -Хорошо, - ответил пан.- Лежу себе и попиваю из фляжки. Намного лучше, чем в закусочной.
   -Возможно, - согласилась баронесса.
   -Уверяю пани, что это так!- сказал пан.- У меня продумано всё, я не действую под влиянием минутного каприза. В закусочной человек обречён на случайную компанию, а тут - нет.Кроме того, в кустах дешевле. Никаких наценок, никаких чаевых. Пол литра коньяку стоит как четвертинка житной.
   -Житная очень хороша, - сказала баронесса.
   -Несомненно, - согласился пан. - Превосходная, но у коньяка тоже есть свои достоинства.
   -Но прежде всего здоровье,- высказался Беспальчик. - Свежий воздух здоровее несвежего.
   - И это, конечно, тоже,- сказал пан.- Может, паньство по глоточку? Мне будет приятно.
   -С удовольствием, - сказала баронесса Соловейчик.
   -С удовольствием, - сказал Беспальчик.
   -С удовольствием, - сказал пан Куця.
   Магистр Канкульчинянский, поэт Кошон, Глобулька Канкульчинянская, Паташонский и председатель Щавница тоже приняли предложение благосклонно.
   Лицо у пана как будто вытянулось немного.
   Продумывая вопрос, он не учёл важный элемент, и на этом просчитался.
   Впрочем, болтливость уже не одному навредила.
   Сентябрь 1974.
   ***
   ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ.
  
   Окончился футбольный матч, и дикторша объявила дискуссию на тему: Хорошо ли хозяйствовать хорошо, или лучше хозяйствовать плохо?
   Выключили телевизор.
   -Что теперь?- спросил поэт Кошон.
   Сначала ничего разумного никому не приходило в голову.
   - Может, по четвертинке?- предположила баронесса Соловейчик.
   -Конечно, - согласились все. - Надо что-нибудь организовать для развлечения.
   -Немного расслабиться каждому на пользу,- сказала баронесса Соловейчик. - Только вот магазины закрылись. Разве что поехать на Вильчью.
   До Вильчьей не близко, три остановки автобуса, и надо дважды пересаживаться.
   На всякий случай позвонили в информацию, чтобы убедиться, что магазин открыт.
   -Открыто, - сказала паненка от информации.
   Поехали вчетвером, чтобы не поразбивать бутылок.
   Конечно, на такси. Для экономии.
   Возвратились спустя час, потому что многие как раз выключили телевизоры, и в магазине была очередь.
   У Паташонских всё уже было приготовлено. Даже какая - то закуска.
   Для дам.
   Таким образом, остаток вечера прошёл в культурном обмене мнениями.
   И всё.
   Можно было бы сказать, что ничего не случилось, всё как обычно, по типовому.
   Но если посмотреть шире, то наплывают разные рефлексии. Если бы не люди доброй воли, всё выглядело бы совершенно иначе.
   Позволю себе на этом месте высказать сердечную благодарность:
   -дикторше телевидения за сходное с правдой объявление.
   -паненке от информации за информацию.
   -продавщице из "Деликатесов" за продажу нам необходимых продуктов.
   -водителю такси за доставку нас по указанному адресу.
   Поименованным выше особам желаем всего доброго, удачи в личной жизни и счастья в труде.
   Сентябрь 1974.
   ***
  
  
   ХАРАКТЕР
  
   Начали поговаривать в городе, что Никусь Самотрацкий обручился .
   - Похоже, у неё сказочный характер,- проинформировала нас Паташонская, -Никусь просто очарован.
   Нас это сильно заинтересовало.
   -Всего лучше, если у женщины вовсе нет характера,- сказал Беспальчик.- Но уж если есть, то добрый характер лучше, чем плохой.
   Баронесса Соловейчик не разделяла этого положения. По её мнению, мужчины обычно сходят с ума по женщинам, характер которых оставляет желать лучшего.
   - Женщине с недобрым характером гораздо лучше,- сказала баронесса.
   Оставили эту тему, потому что разговор ни к чему не приводил. Но вернулись к обсуждению, когда Никусь появился в "Кокосе" к ужину.
   -Расскажи нам о той пани,- попросил поэт Кошон. - Красивая?
   -Пожалуй, нет,- сказал Никусь.
   -Хозяйственная? - спросил Беспальчик.
   - Скорее красивая, чем хозяйственная,- ответил Никусь, помедлив.- Готовит отвратно. Да и трудно её уговорить, чтобы готовила, потому что домашние работы её совершенно деконцентрируют.
   - Что это означает - деконцентрируют? - удивился поэт Кошон.
   - Не знаю, она так говорит, эта пани.- Должна, наверное, лучше знать.
   -А чем она занимается?- спросила баронесса.
   - Ничем, - ответил Никусь.- Ходит в кино. А когда надоест, сидит на диване.
   -Какая-то странная, - сказал Беспальчик. - Но похоже, характер у неё необыкновенный.
   -Изумительный!- сказал Никусь. - Характер у неё отличный. Никогда не думал, что женщина может быть с таким прекрасным характером.
   -Характер - это самое важное, - сказал поэт Кошон.- Ставь поллитра!
   -Никусь помрачнел.
   -Денег нет,- признался он.- Она забирает у меня всё, та пани. Очень бережлива, если дело касается меня.
   - Я ставлю всем по сотке,- сказала баронесса Соловейчик. - Сотку и малое пиво для каждого.
   Самотрацкий встал.
   - Ты спятил, что ли? - удивились мы.
   -Не пью, объяснил Никусь. - Если она, имею в виду ту пани, сориентируется, что я пил, она может мне приложить по рылу. Очень нервная в этом вопросе. Особенно если навеселе.
   -Пьёт?- удивилась баронесса.
   -Сама- да, но считает, что я не должен.
   Помолчали, анализируя мысленно ситуацию.
   - Ну,- наконец высказался поэт Кошон, - средненький у неё характер. Ничего не делает, сидит на диване и пропивает твои денежки. И ещё может тебя по пьяному делу побить. Характер как всякий другой. Ничего особенного.
   Самотрацкий приглядывался к пиву.
   -Ты говорил , что у неё прекрасный характер,- сказал Беспальчик.- Мне это кажется преувеличением.
   -Нет, очнулся Никусь.- Я имел в виду характер письма. Мы познакомились по объявлению.
   Потом мы узнали, что объявление это дал Самотрацкий. Было следущим: Ищу помошь по дому.
   Так что сам, в сущности, виноват.
   Сентябрь. 1974.
   ***
  
   АППЕТИТ
  
   Когда панна Зося поправилась на первые 10 кило, никто этим специально не заинтересовался, выглядело это как обыкновенная беременность.
   - А кто, если не секрет, будет счастливым отцом?- спросили её из вежливости.
   Оказалось, однако, что никто.
   -Это от аппетита,- поведала панна Зося и покраснела, потому что разговор о собственных слабостях неприятен для культурного человека. - Едва помещаюсь за буфетом.
   В этом было много преувеличения, и мы пришли к убеждению, что ситуация не тревожная.
   Однако через некоторое время возникла необходимость переставить буфет.
   Панна Зося за буфетом была опечалена.
   - Панна выглядит за буфетом как живая реклама кухни,- старались мы её утешить.-Уж что что, а кушанья высококалорийные!
   Через некоторое время панна Зося занялась гимнастикой. Приходила в "Кокос" едва живая от усталости, но это не принесло ей ожидаемых результатов.
   Так же и пробежки на длинную дистанцию не возвратили панне Зосе сужения в талии.
   -Пусть панна попробует меньше есть!- посоветовал поэт Кошон, когда на панне Зосе лопнуло без видимого повода её платье.- Шесть котлет вместо десяти.
   - Это поможет?- удивилась панна Зося.
   -Точно неизвестно,- сказал поэт Кошон. - Но во всяком случае не должно повредить. Что стоит попробовать?
   - Дам панне пилюли, вызывающие отсутствие аппетита,- предложила баронесса Соловейчик.- Пилюли очень действенные.
   -А они не нужны пани?- обеспокоилась панна Зося.
   -Нет, ответила баронесса.- У меня этих пилюль полно.
   И в самом деле, назавтра баронесса принесла в "Кокос" пару кило пилюль и вручила их панне Зосе.
   Панна Зося съела эти пилюли с аппетитом.
   Пока ещё не похудела.
   Сентябрь 1974.
  
   ***
  
   БОЛЬНИЧНЫЙ ЛИСТ
  
   Пристал к нам на улице некий пан. Выражаясь точнее, прицепился к баронессе Соловейчик.
   -Пани меня не знает,- сказал он, - но пани меня ещё узнает!
   -С удовльствием, - обрадовалась баронесса.
   Пан угрюмо хмыкнул: - Не уверен, что пани это доставит удовольствие.
   -Пан симпатично выглядит,- сказала баронесса.
   -Видимость, - сказал пан. - Много теряю при близком знакомстве. Я человек грубый и безжалостный, признаю только право кулака.
   Эта декларация очаровала баронессу.
   - Восхитительно,- отвечала баронесса.- Идёт речь о человеке, который идёт к цели, сметая всяческие преграды.
   -Пани угадала, - подтвердил незнакомец. - Я - человек действия.
   -Люблю сильных людей,- сказала баронесса.
   -Порядок, - сказал пан. Тогда я требую освобождение на пять дней.
   Баронесса минутку оценивала ситуацию.
   -Тогда не пойти ли пану к доктору?- предложила она.
   -Пани мне выпишет освобождение,- ответил пан.
   -Охотно, - согласилась баронесса Соловейчик.- Но я не уверена, что это будет принято. Я не врач.
   -Нет?- удивился пан.- Пани не зовут доктор Пунио, болезни внутренние - переломы конечностей?
   -Моя фамилия Соловейчик, и я баронесса, - назвалась баронесса Соловейчик.
   -Кравчиковский, - поклонился пан.
   -Очень приятно,- сказали мы.
   Тогда Кравчиковский расплакался.
   - Что у пана болит?- спросил Беспальчик.
   -Ничего, - отвечал пан Кравчиковский.- К сожалению, ничего не болит, но нужно мне выбраться под Млаву, чтобы поправить у тётки протекающую крышу. Тётка старая и страдает ревматическими болями... Пробовал уже застращать пару врачей, и...
   - И что? - заинтересовался поэт Кошон.
   -Ничего,- сказал пан Кравчиковский. - Нахожусь в безвыходной ситуации.
   - Если пан нам поставит поллитра, мы спустим пана с лестницы, - предложил Беспальчик. - Со второго этажа вниз мордой, и будет у пана освобождение.
   - С первого, - сказал Кравчиковский.
   -Нет, - возразил Беспальчик. - Полумеры ни к чему не приводят. Будьте мужчиной.
   Во время ужина пан Кравчиковский выторговал полэтажа.
   Потом оказалось, что ему не хватило пары ступенек, чтобы кроме крыши поправить старушке тётке ещё и швейную машину.
   Жаль, но к нам какие претензии? Сам виноват.
   Октябрь 1974.
   ***
  
   ЗАБОТА.
  
   Кто-то принёс в "Кокос" известие, что заболел поэт Кошон.
   -Неприятное дело, - сказали мы.- А что с ним?
   -Точно неизвестно.
   -Надо бы сходить и узнать,- предложила баронесса.
   -Простой способ!- обрадовался магистр Канкульчинианьский.
   -Теоретически так, - сказал Беспальчик, - но на практике может оказаться, что болезнь заразная.
   Этой возможности в первый момент мы не брали в расчёт.
   -Лучше всего не впутываться,- сказала баронесса Соловейчик.
   -Чёрт с ним, - согласился пан Куця.- Хочет хворать, пусть хворает. В конце концов, это его дело.
   -Хуже всего это надоедать при болезни,- сказал магистр Канкульчинянский.- Больной имеет право на какую-то интимность.
   Панна Зося принесла кашанку, и разговор пошёл о чём-то ином. Потом однако вернулись к болезни поэта Кошона. Совесть заговорила.
   -Может быть, ему нужна помощь?- спросила баронесса.
   -Кому?- удивился Беспальчик. Но прозвучало это неискренне.
   -Поэту Кошону,- подтвердила баронесса.
   -Какая помощь требуется больному?,- удивился магистр Канкульчинянский.-Больной человек ? Лежит себе и всё. Большое дело! Я тоже лежал, когда болел.
   Было это в основе верно, но по слабости характера решили позвонить. Так, на всякий случай. В конце концов, что нам стоит?
   - Позвонить ведь случается - сказал Беспальчик, - и от человеческой заботы, попросту.
   Пошли было к телефону, но тут баронессу одолели сомнения.
   -Может, он спит?- предположила она.
   -Это было бы для него не лучшим,- сказал пан Куця. - Сон- это здоровье. Если спит - то он на правильной дороге.
   -Я знала одного пана, который не спал шесть дней,- сказала баронесса Соловейчик.
   -От болезни?- спросил Беспальчик.
   -Нет, ответила баронесса. - От пьянства. И в карты тоже играл, так что одно с другим.
   -Для больного сон - это всё,- сказал магистр Канкульчинианьский. - Сон это наиважнейшее для всего.
   -Так может, не звонить?- постановила баронесса Соловейчик.
   -Не надо шутить в вопросах здоровья, - сказал Беспальчик. - В конце концов, должны же мы знать.
   Позвонили поэту Кошону.
   Спал.
   Так что всё в порядке.
  
   Ноябрь 1974.
   ***
  
   БОЛЬШАЯ КУЧА ДЕНЕГ.
  
   К баронессе Соловейчик зашёл Паташонский-младший, как бы с визитом.
   -Что поделываешь? - спросил из вежливости Беспальчик.
   -Был у пана Куци,- сказал Паташонский - младший.- У пана Куци столько денег, что с ума можно сойти.
   -Не говори чепухи,- сказала баронесса. - У пана Куци нет ни гроша за душой.
   Паташонский - младший рассмеялся. - Нет ? Ещё в жизни не видел столько денег сразу. У него везде разбросаны деньги, у пана Куци. На столе, на подоконниках, на полках, на полу.
   -Правду говоришь?- спросил Беспальчик.
   -Чтоб я сдох!- поклялся Паташонский - младший. - Здровенный куш там лежит.
   В комнате на минуту стало тихо.
   -Мог выиграть в лотерею, - сказал поэт Кошон.
   -Или кто-нибудь ему подарил, - сказал Паташонский-младший.- Или нашёл где-нибудь.
   Баронесса Соловейчик потянулась за плащом. - Едем к нему, - сказала она, застёгивая пуговицы.-Если нашёл, то может свалять дурака . Может отдать от перевозбуждения или что-нибудь в таком роде. Нельзя спускать с него глаз.
   -Безусловно, - сказал Беспальчик, - и тоже стал одеваться. - Если правда насчёт таких денег, он должен иметь под рукой кого-нибудь близкого в такую минуту.
   -Надо заскочить за поллитровкой по дороге,- сказал поэт Кошон.- Чтобы прийти не с пустыми руками.
   -Это само собой разумеется, - согласилась баронесса Соловейчик. - И какую-нибудь закуску..
   -Только чтобы это не были царские рубли,- забеспокоился Беспальчик.
   -Каие царские!- возмутился Паташонский-младший.- Я что, ребёнок? Такая куча денег, что мурашки у человека по спине бегут. Только пятисотзлотовок десять штук. Может, и больше, и множество мелочи.
   -Какой такой мелочи?- спросила баронесса.
   -Нормальной,- пояснил Паташонский- младший. По 50 грошей, и по 20 грошей, и ещё 20 злотых бумажных на столе. Фортуна...
   Баронесса сняла плащ и уселась.
   -Иди-ка ты,- сказал Беспальчик Паташонскому- младшему.
   -Куда?- удивился Паташонский -младший.
   - К чёрту, - предложила баронесса. - Или куда пожелаешь. Но подальше.
   В результате дали мы ему на кино.
  
   Современные дети бывают не по возрасту развиты. Но иногда попадаешь на идиота...
   Ноябрь 1974.
   ***
   (Возможно, была денежная реформа? Не знаю. ЛБ.)
  
  
   ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЕ ПОЗНАНИЯ.
  
   Зашли к пану Ланскоронскому. Пан Ланскоронский решал кроссворд.
   - У баронессы Соловейчик течёт кран, - сказал Беспальчик.- Можете заменить прокладку?
   Пан Ланскоронский скривился. Мыслями он был далеко.
   - Какой есть город на "п"?- спросил он.
   -Пётрков, - сказал я.
   Пан Ланскоронский посчитал на пальцах: - Многовато букв. Надо пять. Город во Франции на "п".
   -Париж!- подсказал Беспальчик.
   -Подходит!- обрадовался пан Ланскоронский. - А есть такой город?
   -Есть, - сказал я. - Это столица Франции.
   -Чудесно!- сказал пан Ланскоронский. - Тут так и написано, столица Франции. А сразу потом - " три точки",- закричал Архимед, выскакивая из ванны.
   -Это пан должен знать, - сказал Беспальчик.
   -Почему?- удивился пан Ланскоронский.- Что я, единственный сантехник на свете?
   -На какую букву?- спросил я.
   -На "э",- ответил пан Ланскоронский.
   -Эврика, - сказал я.
   Пан Ланскоронский написал. Как-то неохотно. Но потом выяснилось, что выражение заграничное. У него прибавилось к нам доверия, и в дальнейшем он не сомневался .
   -В Кельцах не Келещине учился...
   -Жеромский.
   -Соляные копи около Кракова...
   - Величка.
   -Автор "Битвы под Грюнвальдом?
   -Матейко.
   -Пианист и политик?
   -Падеревский.
   -Изобретатель керосиновой лампы?
   -Лукашевич.
   -Получилось!- закричал пан Ланскоронский.- Всё сошлось! Если бы не панове, сидел бы над этим всю жизнь.
   Пан Ланскоронский достал из шкафчика поллитровку.
   -Панове, похоже, все книжки на свете прочитали?,- спросил он.
   -Не все, - сказал Беспальчик.- Кое что ещё не прочитано.
   -Прямо трудно поверить! Чтобы человек всё знал!- восхищался Ланскоронский.- Имел бы я хоть половину таких знаний, то уж не знаю, кем бы я стал!
   - А мы вперёд не лезем,- сказали мы.
   -Ваше здоровье!- сказал пан Ланскоронский.- Большая честь для меня выпить с представителями науки.
   Выпили с удовольствием. Милый человек этот Ланскоронский. Есть пробелы в образовании, но голова у него варит. Жаль только, что сантехник он никакой.
   Ноябрь 1974.
   ***
  
  
   ДОЛЖНОСТЬ
  
  
   Встретили председателя Щавницу.
   - Есть у меня свободная должность,- сказал он, - может, потребуется для кого-нибудь?
   -Какая должность?- спросила баронесса Соловейчик.
   -Нормальная,- ответил Щавница.- На втором этаже.
   -Лифт работает? - спросил поэт Кошон.
   -Работает, - сказал председатель.- Имеется и хорошая социальная помощь, домик для отдыха на море. Должность как должность.
   -Что надо делать?- спросили мы.
   -Ничего,- объяснил Щавница.- Ничего делать не нужно, и это дополнительный плюс. Прежде у нас была ручная телефонная станция, теперь у нас автоматическая, а штат остался. Надо приходить на работу, можно смотреть на аппарат, если кому нравится, и раз в месяц приходить в кассу. Очень просто.
   - В принципе так, - согласились мы.
   -Может, Никусь Самотрацкий взял бы?- предположила баронесса.- Молодой, способный...
   -В какой области?- спрсил председатель Щавница.
   - Вообще,-сказала баронесса. - Только в телефонах не разбирается.
   - И не должен разбираться,- сказал Щавница.- Что там вообще нужно знать?
   Кандидатура Самотрацкого показалась подходящей. Тем не менее не хотелось обманывать председателя Щавницу.
   -Приятный типчик,- сказал Беспальчик. - Но немного пташка небесная. Так, то да сё.
   -Его дело,- сказал Щавница.- Мы в личные вопросы работников не вникаем. В конце концов, какая-то деликатность обязывает. Да и я знаю, о ком речь. С виду симпатичный.
   - Очень милый, - согласились мы. - Одно верно, что не станешь жаловаться.
   В результате Щавница принял Самотрацкого работать на втором этаже. Через месяц Самотрацкий оказался уволенным.
   -Думал, что это бездельник, и с ним не будет хлопот,- объяснял Щавница.- К сожалению, ошибся.
   - Прогуливал?- ужаснулась баронесса Соловейчик.
   -Наоборот, занялся ремонтом телефонов и попортил аппаратуру.
   -По глупости,- сказал поэт Кошон.
   -И это тоже. Но прежде всего из честности. Не хотел брать деньги даром. А такая роскошь не для нас.
   Стало нам как-то неловко. В конце концов, это мы рекомендовали идиота прекраснодушного.
   Ноябрь 1974.
   ***
  
   АНКЕТА.
  
   Пришёл пан с папкой подмышкой. С виду довольно симпатичный.
   - Я представитель научного института,- представился он,- не желает ли пан ответить на пару вопросов чрезвычайной важности.
   - Отчего же нет, - ответил я. - Люблю вопросы такого рода.
   Пан обрадовался.
   -Прекрасно,- сказал он.- Заранее благодарен и прошу прощения за беспокойство.
   -Какое беспокойство!- запротестовал я. - Наоборот, мне это действительно приятно.
   В нескольких словах согласовали мы наши взгляды на следующее: Участие в опросах есть основная обязанность сознательного гражданина. Для граждан с особой гражданской чувствительностью отвечать на анкеты - истинное удовольствие.
   -Приступим к опросу,- сказал пан. - Пошёл бы пан на прогулку с голландцем?
   -С каким голландцем?- удивился я.
   -С каким-нибудь,- пояснил он.- Речь о нормальном голландце. Пошёл бы пан с ним на прогулку?
   -Куда?- заинтересовался я.
   -Куда нибудь,- сказал пан.- На Каспровы, например.
   -Нет, ответил я.
   Пан записал.
   --А с французом?- это был следующий вопрос.
   -Что с французом?- спросил я.
   -Пошёл бы пан с французом на Каспровы?
   -Исключено, - ответил я.
   -С греком?
   -На Каспровы?
   -Пошёл бы пан?
   -Нет.
   Пан просмотрел свои пометки. Снова приступил к вопросам.
   -Пошёл бы пан на Каспровы с голландкой?
   -Не пошёл бы.
   -С француженкой тоже нет?
   -Нет.
   -А с гречанкой?
   -И с гречанкой тоже бы не пошёл.
   Представитель научного института записал все ответы.
   -Благодарю вас, - сказал он. - Пролили луч света на захватывающую проблему.
   Пан собрался и надел плащик.
   -Я и сам бы тоже на Каспровы не пошёл,- сказал я ему. - Нет у меня там никакого интереса.
   На эту информацию пан не отреагировал. Видимо, в анкете не было такого вопроса.
   Декабрь 1974.
   ***
  
   ПИВКО.
  
   Пошли мы компанией прогуляться для здоровья.
   - Как насчёт пивка?- предложила баронесса Соловейчик.
   - Разумеется, я охотно, - сказал Беспальчик.
   На счастье в паре шагов оказался бар. С виду даже симпатичный.
   -Пиво пять раз, - заказал поэт Кошон.
   - А для меня тёплое, - попросила баронесса.- Горло у меня болит от какой-то хворобы.
   -И мне тоже тёплое, - присоединился поэт Кошон.
   Тут же выяснилось, что никто себя не чувствует наилучшим образом.
   - Пять тёплых, - сказал магистр Канкульчинианьский.
   -Порядок, - ответила кельнерка. - У нас только тёплое пиво.
   Это нас сразу встревожило.
   -Как это только тёплое?- удивился поэт Кошон.- Как это надлежит понимать?
   -Нормально,- ответила кельнерка. - Не можем пиво морозить, холодильник слишком маленький.
   -Интересно, - сказала баронесса.
   - И клиентам всё равно, что у вас холодильник мал?- взмутился Беспальчик. - Везде в мире подают холодное пиво! В конце концов, должна же быть какая-то культура продажи пива!
   -Что-нибудь ещё закажете?- спросила кельнерка.
   - Не будем отвлекаться от темы, - сказал поэт Кошон очень холодным тоном.- Прошу трезво посмотреть на свою работу. У всех в мире есть холодное пиво, и только мы должны пить тёплое, потому что вам, пани, и вашим колегам не хочется ударить палец о палец.
   - Действительно, так оно и выглядит, - сказала баронесса Соловейчик.
   - Вечно мы в хвосте прогресса, - вздохнул поэт Кошон.
   Огорчённые, мы вписали несколько замечаний в книгу жалоб и поехали за пивом в "Кокос".
   Посещение незнакомых мест, однако, связано с риском.
   Декабрь 1974.
   ***
   ПРОГУЛКА С РЕБЁНКОМ.
  
   Встретился на улице поэт Кошон. Поэт Кошон толкал детскую коляску. Выглядело это достаточно глупо.
   -Что там внутри?- спросили мы.
   -Ребёнок, - ответил поэт. Не казался смущённым, наоборот, был в отличном настроении.
   Из любопытства заглянули в коляску. Внутри что-то верещало.
   -Как - нибудь называется? - спросила баронесса Соловейчик.
   - Наверное, - ответил поэт Кошон. - В подробности не вникал, потому что скоро должен вернуть. Пан Фансцинович вывез ребёнка на прогулку , чтобы оказать любезность родителям, но вспомнил, что есть у него какие-то срочные дела.
   Мы посмотрели на поэта Кошона с уважением.
   -И нравится тебе ходить с ребёнком по городу?- спросил Беспальчик.
   -В высшей степени забавно,- ответил Кошон. - Никогда не думал, что столько радости получаешь от ребёнка.
   - Похоже, такие прогулки очень нужны ребёнку для здоровья, - сказала баронесса.
   - И это тоже, - согласился поэт Кошон.- Перейдём на другую сторону улицы, посмотрите, что будет!
   - Тут нет перехода,- сказал Беспальчик, - переходить нельзя!
   - С ребёнком? - засмеялся Кошон. - С ребёнком можно всё!
   Кошон толкнул коляску под наезжающую машину. Вродитель затормозил, и машину завертело очень смешно, потому что мостовая была в этот день немного влажная.
   - Стоп! Ребёнок на дороге!- заявил поэт Кошон и вежливо приподнял шляпу.
   Перешли.
   - Кто-нибудь и нас может так подкрутить!- сказала баронесса Соловейчик.
   - С ума сошла?- удивился Кошон.- Да ведь с детьми все так ходят. Дети это будущее народа.
   Мы подождали минуту, потому что как раз никто не ехал, потом снова перешли перед трамваем. Вожатый высыпал песку на рельсы, тормознул и стал нагло звонить специальным звоночком.
   - Что звонишь, баран!?- рассердилась баронесса Соловейчик. - Не видишь, что идём с ребёнком?
   - Видит, идиот, коляску с ребёнком, и едет!- возмутился кто-то, переходящий улицу рядом. - Надо бы номер записать.
   - Чёрт с ним, - махнул рукой поэт Кошон.
   Пошли дальше.
   -Хотела бы быть воспитательницей дошколят,- сказала баронесса. - Должно быть, забавно выводить на дорогу целую кучу малышей!
   - И так славно,- сказал Беспальчик. - Молодец Кошон, что раздобыл ребёнка.
   Довольные прогулкой, вечером скинулись на кино для поэта Кошона и Глобульки Канкульчинянской. Может быть, получим своего постоянного ребёнка.
   Декабрь 1974.
   ***
   Пополудни на балконе. Я вынес на балкон лежак и газету, потом вернулся за телефоном, чтобы не отрываться, если зазвонит.Солнце, с утра очень слепящее,зашло теперь за Теплоцентраль, повеял лёгкий ветерок, стало приятно. Я сидел , прикрыв глаза,и думал с радостью, что смогу сейчас заняться кроссвордом или прочесть интересную статью под названием " Идейно- политическая роль туризма"Когда я открыл глаза, то обнаружил, что к паненке в доме напротив пришёл с визитом наречённый . Визиты этого наречённого уже пару месяцев как вносят приятное разнообразие в моё существование, поэтому я отложил газету с любопытной публикацией и передвинул немного лежак, чтобы не нажить себе косоглазия. Я месяцами с живым интересом наблюдаю попытки наречённого придать отношениям с паненкой менее платонический характер. После пары месяцев усилий ему удалось полностью платонические отношения превратить в отношения платонические на три четверти, а после и на полуплатонические. Зазвонил телефон. Я придержал газету на коленях, поскольку она могла мне ещё пригодиться, если бы наречённый встретил сегодня решительный отпор паненки, и другой рукой поискал аппарат на полу. Это продолжалось минуту, пока я поднял трубку. - "Ну?"- спросил я. Не было это слишком вежливо, но у людей нет ни на грош деликатности , вот и звонят в наименее подходящие моменты. То, что человек имеет право на отдых и интимность в собственном доме, ничего для них не значит. -" Это я,- ответил женский голос.- Думала, ты снова не подымешь трубку." Голос был совершенно чужим, и если бы в этот момент наречённый отчаянным усилием не вернул отношения к четверть платоническим, я бы немедленно выяснил недоразумение. Однако я пропустил нужное время. Женщина говорила дальше. -" Я должна тебе это объяснить, пойми, должна, должна! Не смогу я иначе жить! Это не фраза. Не смогу!" - "Ладно!"- сказал я. В любых других обстоятельствах я бы послушал с приятностью занимательный, быть может, рассказ, но сейчас не было на это охоты. С Я сказал это, поскольку в голосе той пани было что-то заставлявшее верить, будто она вправду должна, и вправду не может иначе. Однако мне не хотелось вдаваться в объяснения и разговоры, когда человек, которому я симпатизировал, делал явные успехи в борьбе с судьбой, когда вот-вот дух мог одержать победу над материей. И я положил трубку на колени, но время от времени из вежливости поднимал её и говорил : "Да...Ага..." Как-то сказал по ошибке :-"Понимаю", и тотчас та пани крикнула:-"Зикмунд!" Меня зовут Констанциуш, но я не удивился, но должен был только прикрыть трубку газетой со статьёй об идейно- политической роли туризма, поскольку в трубке стало так громко, что это начало меня отвлекать. Можно делать приятное людям, даже незнакомым, но всё имеет свои границы, и какие-то мои интересы должны учитываться. В конце концов, я не святой Франциск, чтобы каждый ходил мне по голове. Наречённый иногда приходит с цветами. Эти цветы должны компенсировать паненке излишнюю настойчивость, проявленную наречённым во время прошлого визита. Дни с цветами всегда скучные, поскольку наречённый ведёт себя покорно и пьёт чай с печеньем. Иногда, увидев цветы, я теряю интерес к паненке и наречённому и занимаюсь чтением. Факт, что кто-то лакает чай , есть его приватное дело, и трудно иметь претензии к тому , что меня это мало касается. Несмотря на всю симпатию к окружающим, человек имеет право подумать и о себе самом. - "Да..."- сказал я в трубку. - "Но это же ужасный абсурд!- говорила та чужая пани.- Нельзя на это так смотреть!" Паненка напротив поправляла платье, наречённый причесывался. На этот раз он сделал большой шаг вперёд, но расчёт на что-то большее был бы наивностью. Я колебался между кроссвордом и статьёй, и наконец выбрал статью. Когда попадалось слово, начинающееся на букву "а", ( необходимо дать решительный бой апатии..), я поднимал трубку с колен и говорил :-"Да..", потом снова углублялся в чтение. Иногда говорил :-" Да...да...да..." ( Администрация местная и центральная не должна забывать о пользе организованного туризма..) После долгих минут я уяснил себе, что эта система поддержания разговора утомительна, что правила подавляют меня и принуждают сосредотачивать внимание. -"Это всё?"- спросил я. - " Но я же не могла иначе поступить!- ответила она.- Понимаешь теперь?" -"Да",- автоматически сказал я, поскольку взгляд мой упал на на заголовок "Автоматизация приспособлений улучшит работу городских скотобоен". -" Мой дорогой!- ответила пани,- мой любимый! Буду завтра в третьем часу!" Я положил трубку на вилку телефона. Начинало темнеть, и кроссворд придётся отложить на завтра. Казалось бы, дела чужих людей не должны меня касаться, но бывает трудно пройти мимо равнодушно. Мы живём в обществе, и делаемся всё лучше. И мы не пещерные люди., что не имели ни телефонов, ни окон. Шпильки, июль 70.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"