Памятник направо - тосканского порфира и черного аспида,
памятник налево - брозовый ангел с золотой кадильницей,
памятник прямо - чугунный, выкрашенный в белый цвет,
позади - хранятся драгоценные облачения и воздухи.
И стоит памятник Надежда - чистая, с открытой грудью
она опирается на свой якорь.
И я ,кажется хочу ей поверить.
Но когда мне кто-нибудь говорит, что он счастлив и имеет замечательную семью, и работу, и жизнь -
я ничего кроме удивления не испытываю.
Я бы никому не сказал ,если б такое было в моей вслеленной ,хранил бы драгоценный секрет,
а во-вторых, мне кажется ,что этот человек живет в другом мире ,где незабудки цветут, и люди занимаются любовью держась за руки, и сидят, следя за своей осанкой.
А в моем-то: все хищные и воюют,вон они идут после своих работ по пятой авеню с лицами специальной породы людей (вернее мордами гиен , и это в хорошем случае )
мечтают ,мечтают отобрать у ближнего хоть что-нибудь ; деньги ,секс,твое время - на все это идет охота.
И лучшее что можно придумать - это со стороны из-под ладони смотреть на эти облака дыма и пламя, и слышать крики, и редкое солнце и небо видно иногда сквозь этот черный дым.
Или увидеть женскую тонкую фигуру на плоском горизонте,может быть повернувшуюся в мою сторону,
отделенную чем-то от этой бесконечной возни ,и которая не часть всего остального.
И я бы не очень, наверное ,хотел чтоб она меня заметила
И заговорила бы со мной на своем мертвом языке,
но я бы ее как раз порассматривал ,повертел, неузнанный ,в ладонях
заглянул в ее жизнь ,не сказал бы ни слова,
как теоретический калейдоскоп переворачивал бы ,чтобы складывалось все то так ,то совсем по-другому,но каждый раз красиво ,симметрично отражаясь от внутренних зеркал.
Детский,совсем детский картонный этот калейдоскоп.
Я разломал один из любопытства и посмотрел на поток сверкающих стекляшек из него сыпящийся,
причем без сожаления,
все устройство таким простым оказалось.