Когда же это было? В начале мая 67-го или минус 47-го, отсчитывая от сегодня назад, года. Минус второй год от дня моей женитьбы. А пока Она вместе с подругами загорает на берегу Донца, а я с безумством храброго дурака вошёл в паводковые речные воды. Лёг на воду, выплыл на середину неширокой реки и обнаружил, что ни вдохнуть ни выдохнуть толком не могу.
Какова была частота пульса и был ли он вообще, не знаю. Но попытки вдоха-выдоха достигали не меньше двух сотен в минуту: то ли мышцы груди свела судорога, то ли что-то другое во мне сломалось, но состояние было судорожным, правда, голова оставалась на месте. В таком состоянии невозможно закрыть рот, а значит и взмахнуть рукой, и из всех стилей плавания в моём распоряжении остался только собачий. Тут бы и выкарабкаться на близкий берег, да вот незадача - меня отнесло течением к той его части, где сплошняком густые заросли. Плыву вперёд, туда, откуда вошёл, но куда там! Собаки плавают очень медленно - где им состязаться со скоростью течения Северского Донца. Кричать " Спасите!" не могу и физически и морально - стыдно. Недокормленный кислородом мозг соображает медленно и плохо.
Зато скорость воспоминаний удивительна. Несколько лет тому я, ещё студент-старшекурсник, в воде, только черноморской, солёной, и не один, а с четырнадцатилетней девчонкой. Плаваю не очень, но воды уже не боюсь. Море тихое, волны почти нет. Плывём медленно, едва шевеля руками, а берег - Ой! - и не думает приближаться: вместо этого он - Ой-ё-ёй! - удаляется. Девочка испугалась и ровным спокойным голосом об этом так и сказала. Стараюсь думать быстро, но ведь уметь надо! Надо её как-то поддержать, морально - ведь не хватать же за волосы: паникой пока и не пахнет. А вдруг запахнет? "Держись", - кричу - "Я сейчас!". Десяток-другой отчаянных взмахов к берегу, ныряю, достаю дно, высовывая руки из воды, выныриваю и кричу - "Здесь уже мелко!", после чего как могу быстро плыву к девчонке. Долго я со стыдом вспоминал свой рывок к берегу: а вдруг бы она испугалась, что её бросили и впала в панику? Но зато жернова успели провернуться, я крикнул: "Ноги давай!". Дважды повторять не пришлось: две пятки показались на поверхности, наплывая, толкаю её в эти пятки к берегу. Она пролетает метров пять вперёд, я - метра три назад, всё в полном соответствии с сохранением импульса. Ещё один толчок и радостный голосок: "Не надо больше. Я сама!".
Ну же, думай, пока страх не сковал всю сознательность. Решение должно быть простым, как ... Однажды, выпивая и закусывая, я неловко заглотнул мясную петлю одновременно в пищевод (один конец петли) и в дыхательное горло (второй). Дыхание пресеклось сразу и полностью. Правда, вокруг меня была не вода. Память освежила картину (со слов мамы): младенец (я) захлебнулся и посинел. Меня схватили за ноги и встряхнули вниз головой. Дальше сработал закон Ньютона. Самого себя за ноги не поднимешь, будь ты хоть сам Мюнхгаузен, но можно спокойно встать из-за стола - сколько-то минут можно и без воздуха обойтись, - пройти в ванну, лечь животом на край, нагнуться, и голова оказывается внизу!
К сожалению, оба способа не годились: вместо кома в горле судорожное почти бесполезное дыхание, а подтолкнуть за ноги к берегу некому. Осталось дзюдо! Использовать силу врага своего, - не пускающее вперёд течение, себе на пользу. Разворачиваюсь на 180 градусов и отдаюсь на волю течения, которое рано или поздно (если только не слишком!) но пронесёт же меня в конце концов мимо прибрежных зарослей. Ещё две минуты терпения, и я, цвета крокодила или губительных зарослей, выполз по-собачьи на спасительный песчаный берег. Всё происшествие заняло всего пять минут с поправкой на страх в сторону уменьшения.