Поломаный травой луч солнечного света попал в спящего Гнома.
Просыпаясь, Гном потянулся, открыл глаза и, вспоминая сон, подумал, что всё-таки не так уж плохо жить на земле.
Тем не менее, немного погодя он почувствовал на душе необъяснимую тревогу - так бывает всегда перед неприятностями.
Он сел и стал думать, откуда пришло беспокойство, но не успел выбрать из огромного количества возможных бед одну, самую вероятную, как услышал приближающийся грохот и топот - и, не думая более ни о чём, просто бросился бежать прочь.
Теперь он знал, что за опасность угрожает ему и потому стараясь убежать как можно дальше от того места, где только что спал мирным сном, с отчаянными усилиями продирался сквозь высокую траву. Он мгновенно высчитал самые опасные для своего пребывания места и понял, что если сумеет расположиться точно между ними, то, возможно, у него получиться спасти свою жизнь.
"Только бы не ошибиться в магиподсчёте!" - стучало у него в голове.
Сначала послышался оглушительный взрыв в воздухе - и перед Гномом образовалась лужа густой пенисой жидкости.
- До чего противно! - возмутился он, резко останавливаясь .
Тут же по его ушам ударило троекратным эхом какое-то крепкое, непонятное слово, выражавшее одновременно недовольство, негодование, презрение на всех и вся, не исключая самого себя, а также говорившее ещё о многом таком, о чём упоминать здесь было бы неуместно.
Это слово, будто бы порыв ветра, бросило Гнома далеко в сторону, он упал и сразу понял, что изменив своё месторасположение, он подверг себя страшной опасности, и только способность призвать на помощь мгновение, спасла его от ужаса быть раздавленным сапогом существа, нёсшего в своём движении столь много опасности.
Гном отскочил в сторону - и тут же почувствовал над собой падающую тень. Он отпрыгнул ещё раз - и вовремя. В следующий миг на то место, где он только что находился, упал какой то грязный, издающий резкий запах, предмет.
Гул шагов затих, и только теперь Гном понял, что это прошёл сбившийся со своего обычного маршрута пьяный и чем-то расстроенный рабочий, сплюнул и обронил рукавицу.
- Кто вы такая?! - в сердцах воскликнул Гном.
- Я - Рукавица! А кто, вот, ты?
2.
По сгоревшей земле, чем-то напоминавшей огромный неправильный элипс, помогая себе палкой, ковыляла горбатая старуха. Она смотрела себе под ноги, не обращая внимания на измученного мальчика, которого тащила позади себя за руку.
Мальчик устал и хотел пить, но не хныкал, потому что знал, что это бесполезно, и бабка не выпустит его руку.
Далеко впереди показался зелёный куст. Надежда появилась у мальчика.
Старуха ускорила шаг.
"Скорей бы, скорей!" - думал мальчик.
И старуха зачем-то спешила.
И вот - наконец! Бабка выпустила руку мальчика, и он с радостью подбежал к огромному , выросшему в одиночестве пустини кусту.
Старуха выругалась, отпихнула мальчика в сторону, замахнулась своей кривой палкой и опустила её на ветви куста. Она стала бить по ним и срубать. Мальчик же сидел на земле и смотрел то на старуху, то на куст. Он не понимал, почему бабке понадобилось уничтожать куст, но полагал, что, вероятно, она знает зачем, и что, наверное, так просто зачем-то нужно. Куст шумел листьями. Старуха их сбивала, приговаривая: "Ты здесь лишний! Ишь, какой вырос! Зелёный... Тут должен расти только хлеб, чтобы мы его ели... Съедим - ещё посодим... А из-за таких, как ты, тута ничего не растёт..."
Тут мальчик увидел рядом с собой птицу. Она сидела на гнезде, прикрывая его крыльями. Он потянулся к ней. Птица клюнула его в руку.
- Ах, ты, негодная! - воскликнул он, замахнулся, хотел нанести удар, но птица вспорхнула и оказалась в вохдухе.
Старуха сбила все листья. Тень от куста исчезла. Красный солнечный жар упал на гнездо. Птица начала кружить над ним, щебетать, будто бы упрашивая мальчика, не трогать её неродившихся птенцов.
- Ну-ка, Куст, узнай, что там внутри!
Мальчик взял яйца и ударил друг о друга.
- Ничего,.. - ответил он вытирая испачканные руки об одежду.
- Вот-вот! А нам ничего и не надо!
Птица закричала в отчаянии и клюнула мальчика в голову. Бабка среагировала моментально - птица оказалась в её цепких пальцах.
Старуха держала трепетавшую птицу за горло, показывала мальчику, как она бьёт крыльями с ярким оперением, извивается в попытьке освободиться, взлететь, как она уже только повздрагивает, жадно глотая воздух...
Птица умерла. Бабка бросила её на землю.
- А вообще-то красивая была пташка, - заметила старуха. - Но ты им не верь!
Она схватила мальчика за руку и поволокла прочь.
- Нет-нет! - закричала Герфа и проснулась. - Какой страшный сон!
3.
Гном. - Взять, к примеру сон, любезная Рукавица. Ведь, когда вы спите, вы не знаете, что спите. А наоборот, вы уверены, что не спите. Нельзя ли тогда сказать, что во сне мы находимся в другой действительности, о которой нам сейчас, когда мы не спим, судить трудно...
Руковица. - Так, что же, по-твоему, мы совсем не спим?
Гном. - Да! Я утверждаю, что это так! Просто, когда мы, так сказать, спим, то попадаем в иной мир и там продолжаем жить и настолько бываем увлечены той новой реальностью, что сон кажется нам таким сладким и мы даже не желаем просыпаться.
Рукавица. - Нет! Это просто оттого, что мы устаём на работе, и нам просто хочется получше отдохнуть.
Гном. - Душа не нуждается в отдыхе! Подлинная жизнь для неё лучший отдых. Она устаёт только от рабской однообразной работы. Во сне же для неё открываются неограниченные возможности, полная духовная свобода!
Рукавица. - Ничего подобного! Если мне что и снится, так только моя работа, которой я сыта по мой самый единственный палец! Лучше, чтобы совсем не было никаких снов!
Гном. - Что вы! Неужели вас ничего кроме работы не интересует: ни во сне ни наяву?!
Рукавица. - Конечно, нет! Работа для меня всё! Работа - вот моя жизнь!
4.
Это был, казалось, неплохой город. Вставало солнце, потому что было утро, и вставало, как будто, красиво. Невыспавшиеся люди куда-то спешили: лезли, толкались, бежали, спотыкались, застревали, подпрыгивали, терялись из виду.
Она знала, что она - птица, совсем маленькая., такая, что её трудно заметить.
Она залетела в окно большого здания.
Нам на огромном стуле сидел маленький мальчик Куст и с трудом выводил одинаковые, прожужжавшие мозг до того, что он перестал вникать в их смысл, слова, повторяющие, обещающие, уговаривающие, убеждающие, уверяющие, назидающие. Мальчик их выводил и думал о том, чтобы заданная ему работа поскорее бы закончилась, и тогда бы он смог пойти и побегать.
Но ему нельзя было бегать сейчас. Так кто-то положил, и он должен был заниматься делом, абсолютно неинтересным. Он писал и знал, что, в общем-то, он сегодня побегает, и этого-то у него никто не отнимет. И он не думал, что, вот, он побегает сегодня, а завтра будет опять переписывать или, может быть, сам придумывать эти, похожие друг на друга, слова, и что так будет всю его жизнь: даже если то будут не слова, а что-нибудь другое, - всё равно ему придётся каждый день заниматься скучной утомительной работой или делать вид, что он работает. И лучшие часы его жизни будут утекать впустую. И даже после работы, в конце дня, в свободное время, он уже не будет в состоянии заниматься никаким любимым делом. Потому что любимого ничего не останется...
И тут птица вдруг понимает, что она - не птица, и поэтому, никак не может улететь из этого страшного здания, в котором оказалась. Она вдруг вспоминает, что уже видела однажды этого мальчика, и видела его не где-нибудь, а во сне!
"Значит я сплю, но знаю, что сплю, и, тем не менее, не просыпаюсь! Я могу жить во сне и, значит, могу даже управлять своими действиями во сне! Я могу сказать мальчику о том, что он - в моём сне. И я могу открыть ему глаза, чтобы он проснулся!.."
И, вот, она уже не птица, а маленькая девочка, смотрит на мальчика через ушко буквы и пытается что-то ему сказать... Выведет он букву - и она сразу в ней появится. Выведет другую - она перелетит и появится в другой букве...
Только, вот, беда: мальчик так занят своей работой, что не слышит её слабого голоса, а она никак не может оказаться впереди: так, чтобы он обвёл её, а не букву вывел. Потому-то мальчик и не замечает её... Она всё время остаётся позади, за его взглядом, за смыслом слова, которое никак не складывается из отдельных букв...
Долго Герфа бегала за своим невнимательным учеником, и он так и не заметил её, не остановился писать, не задумался и не увидел того, что он пишет, зачем, нужно ли ему выподнять это его задание...
5.
Гном. - Да вы, Рукавица, представить себе не можете, какие возможности заложены в нас! Мы не используем их по нашей же глупости. Так вот, и сон, и мечтание, и всякое творчество, - есть наша вторая жизнь, в которой мы находим смысл для первой. Глупо жить только одной жизнью, когда у нас есть другая, вовсе не менее реальная, чем материальная! Ведь во сне мы не задумываемся о том, спим мы или нет, когда, разумеется, принимаем активное участие в тех событиях, что происходят с нами...
Рукавица. - О какой жизни ты мне говоришь! Я никогда никаких хороших снов кроме как про работу не видала. А если и было что, так, ведь, проснусь - не помню ничего...
Гном. - Так ведь надо прежде всего хотеть видеть сны! Надо учиться мечтать, если не умеешь! Нужно размышлять над жизнью! И тогда это размышление будет всегда с тобой. Да! Да, дорогая Рукавица! Размышляйте над самими снами не только, когда вы бодрствуете, но и во сне тоже. И тогда вы не будете пассивным зрителем своего сна, не потеряете своей личности, но останетесь самою собою даже и во сне и будете жить в нём второй жизнью!..
7.
Куст спал. И вдруг проснулся от оглушительного грохота будильника, врезавшегося в его мозг и не позволявшего ухватить и вытащить за собой остатки сновидения и связанные с ним ускользавшие ощущения.
Мальчик вскакивает с кровати, бежит. Он бежит, но знает, что некто привязал его длинной верёвкой к ножке кровати. Вот, он бежит и не знает точно, когда верёвка кончится, и он с разбегу упадёт.
И что тогда ему делать дальше?..
Звон наполняет пространство. Очень трудно думать!
Очевидно, придйтся вернуться назад к кровати и опять заснуть, забыться усталым сном: ты свою работу выполнил, набегался...
Что ему будет сниться в этот раз. Может быть, как сделать помягче кровать?..
Он снова просыпается... Ему кажется, что он лежал на камнях. Больше спать не хочется. Куст одевается и бежит. Перепрыгнув через несколько ступеней, выскакивает из дверей подъезда и на кого-то налетает... Оба падают.
- Простите! Я очень тороплюсь!
Он вскочил на ноги.
- Куст!
- Да?..
- Куда ты торопишься?
Что-то оборвалось, лопнуло. Мальчик почувствовал, будто какие-то ненакомые буквы пробежали перел его мысленным взором.
Он посмотрел внимательно и увидел девочку, медленно взял её за протянутую руку и помог ей подныться.
- Меня зовут Герфа, - сказала Герфа.
7.
Гном проснулся. По небу ветер гнал не то тучи, не то дым. Моросил ломаный дождь. Неподалёку валялась мокрая рукавица.
Гном подполз к рукавице, приподнял её полу, забрался внутрь, засунул голову в углубление её единственного пальца и сразу же уснул.
Вокруг ничего не было. Лишь поле, серое и огромное.