Борисов Алексей : другие произведения.

Капли сердца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ... Руслана налила себе в чашку горячий раствор кофеина и встала к окну. За стеклом злобно капал остервенелый декабрьский снеждь, и между ранних фонарей неслись машины. Девушка похолодела от внутренней, нелокальной боли, а всему виной воображение. Или не только? Наверное, все-таки воображение, ведь отсюда даже не видно, как транспорт месит шинами асфальтовые реки. А ведь там всюду капли, капли, капли, капли. Если рядом стоять, болью бьет как из пулемета, руки дрожат от страха и хочется кричать, только крик замирает. Потому так часто люди гибнут на дорогах, что капли не просто растоптаны, они разбиты и перемолоты ударами бесчувственных машин. Потому-то боязно выходить на трассу, даже если на вид пустая. Многие это чувствуют, даже если не знают о каплях. Дороги машин - безжизненное место...
  1.
  
  - Сколько?
  Парень за столиком напротив храбрился и запинался на заготовленных фразах. Разгоряченный от волнения, растрепанный как попугай, он манерно поднял ворот пальто, чтобы казаться строже или трагичнее. Девушка делала вид, что внимательно слушает. История стара как мир, но нельзя же сразу отпугивать клиента, это закон любого бизнеса, правило, давно установленное не ею самой и не для таких, как она.
  Парень слегка напрягся, оперся на спинку стула, распрямил плечи, так, чтобы даже себе казаться увереннее. Манера сильных и опытных, подсмотренная в кинотеатре.
  Конечно, он не ждал вопроса, а за объявленную цену заранее хотел торговаться.
  Растерялся как школьник в кабинете завуча.
  - Ну хорошо, - она взяла салфетку из кофейной пирамиды, обычной такой, с палочками-зубочистками, и сделала в книге закладку. Отложила глянцевый томик на край стола.
  Клиент покосился на модное название и вздохнул с облегчением. Это не Юнг и даже не Уилсон, а самое обычное чтиво. Значит, и девушка вполне обычная. А то мало ли что покажется с первого взгляда.
  - Сколько сможешь, столько и давай, - она могла себе позволить вообще не брать с него деньги, но люди склонны видеть подвох, когда им что-то делают бесплатно.
  - Сто устроит?
  - Устроит.
  - За час.
  - Управимся, - она быстро встала. Вытащила из пиджака бумажник и отсчитала две купюры. Положила под пирамиду деньги, взяла книгу и быстрым шагом направилась к выходу.
  - Постой! - растерянным, горячим шепотом пролепетал клиент, но она не обернулась. И он поспешил следом.
  
  Дверь кофейни стукнула теплом в прохладную ноябрьскую морось, и парень сжал рукою ворот пальто.
  Она стояла у крыльца и смотрела куда-то вбок, мимо клиента, под ноги прохожей пестроте. Парень опять надумал что-то сказать, но она махнула рукой, чтобы молчал. Так простояли минуту, две, может больше.
  - Пошли, - она коротко ему кивнула и устремилась прямо в толпу.
  Клиент не умел так же легко лавировать наперерез людской ходьбе, но скоро приноровился к быстрому порывистому шагу спутницы.
  - Ты, подожди, ты может, что-то не так поняла?
  - А чего тут не понять?
  - Ну, это, вот, - он растерялся окончательно, - А, где ты работаешь?
  - Где хочу там и работаю, если тебя не устраивает, можешь проваливать.
  - Нет, что ты, всё в порядке. У тебя тут своя комната, квартира? Как это называют, офис, да?
  Она резко остановилась. Замерла в таком виде, будто асфальт оборвался, и идти дальше некуда. Между тем люди вокруг продолжали спешить по делам, как ни в чем не бывало.
  Тут парень впервые рассмотрел её внимательно. До этого она казалась по-особому простой, по-деловому собранной и очень-очень быстрой. Без налета глянцевой женственности, модного у женщин по работе с людьми. Казалось, вся она состоит из кусочков движения, собранных в единый порыв. Прямые волосы, послушные не то лаку, не то привычке, белели дорогим мелированием и спорили с цветом лица, румяного от морозца и быстрой ходьбы. Блеклые брови, обветренные губы и нос в сезонных прыщах давно не знали косметики, если вообще когда-нибудь знали. Но парень не назвал бы её запущенной неряхой. Девушка не боялась выглядеть естественно.
  В два касанья взглядом серых глаз оценила выражение лица клиента. И тихо беззлобно рассмеялась.
  - Офиса у меня нет и не надо, а если ты сомневаешься, поняла ли я тебя, могу повторить твои же слова. Эта умница решила, будто ты умник не её полета, и скоропостижно ухлестнула за другим. Или ты думаешь, что ухлестнула, а она думает как-то иначе. Оба думаете невесть что, а вот я, по-твоему, то ли психоаналитик, то ли сводница мирильная, так получается?
  - Про сводницу не было ни слова.
  - Ну да, ты еще решил, что я такая добрая - возьму да пересплю с тобой. Чисто из жалости.
  - Ну, ладно, ладно, зачем ты так!?
  Она наклонилась взглядом, сощурилась и прикусила губу.
  - Ну ладно, ты хочешь или не хочешь?
  - Переспать? - по слогам спросил парень.
  Точных слов ругательства он не разобрал, но интонацию уловил безошибочно. А в полный голос она добавила:
  - Идем уже.
  Парень покраснел и подчинился.
  
  По асфальту и по коридорам мимо мрамора подземных галерей, под светом искусственных лучей или в переплете сбивчивого мрака. Именно так выглядел путь, по времени, стоит признать, совсем не длинный. Парень успел о многом подумать и даже усомнился пару раз, а не психованная ли у него попутчица. Скорее проводница, одумался клиент, и в этот момент она остановилась.
  - Туда! - небрежно махнула в полутемный горизонт невзрачной площади, где-то на окраине деловых районов. Бледная неоновая рябь обсыпала сырой асфальт иглами-искрами блеска. Получились искаженные повторы фонарей и надписей. Были там и золото, обещанное горстями и горами, и что-то для взрослых разнополых, а чуть дальше стилизованные пальмы под нелепым англицизмом "Идентур". Как правильно читать, и правда ли впереди несколько потушенных букв, с расстояния не разобрать.
  Да она и не пыталась.
  Даже не смотрела на вывеску, её интересовал узор на асфальте. Со стороны так и показалось, а как на самом деле, парень не знал.
  - И чего? - спросил он невпопад.
  - А теперь ты сам думай. То ли билет купи, то ли еще чего. Сидишь сиднем в бетоно-бензине, а ей каково? Ей может сейчас уехать надо. Туда, где побольше природы, экзотики всякой. На море. Да почем я знаю?
  - Не знаешь?
  - Знаю одно - тебе туда. Прощай.
  Она отвернулась, и лампы очертили хорошо уложенный локон.
  - Постой, а деньги!
  - Да, конечно, - как-то бесцветно отозвалась проводница и вытянула руку. Получила купюру с Франклином на сгибе.
  - Смеешься? Сто рублей! Мне больше не надо.
  Парень подумал, может, она и правда сумасшедшая, вот только смотрела девушка серьезно и осмысленно. Владелец вернул себе купюру и опять присмотрелся. Как ей не холодно в потрепанном пальтишке, нелепо вытянутом свитере и побитых кроссовках? Её запросто принять за нищенку, но одежда опрятная, подобрана со вкусом, хотя вся блеклая и ужасно старая. Нет денег на новую? Все может быть. Откуда взяться деньгам, если от них отказываться?
  - Слушай, ты что, это делаешь не ради денег, а просто так?
  - Слушай, ты, - она передразнила клиента, - Иди уже, не то опоздаешь!
  Вздохнула и даже улыбнулась, взглядом как-то потеплела. Потом ответила:
  - Не ради денег. Просто не могу иначе, и всё.
  Взяла рубли и прошептала "прощай".
  - Постой! - окликнул парень девушку в старом пальто, - Тебя звать-то как?
  - Руслана, - голос долетел и смазался автомобильным шумом.
  
  Она и правда не могла иначе. И "через не могу" тратила силы на клиентов вроде этого парня, запутанного ссорой с подругой, ссорой-то вполне пустяшной. Сил уходило не мало, но каждый раз по-разному. Вместо молодости, положенной годами, душа и тело медленно серели в странном изнеможении. Не поймешь, что за напасть, вроде не старость, а необъяснимое истощение. Случилась прорезь в миропорядке, и потекла оттуда жизненная сила медленным, тягучим соком. Не льется ручьем, а все равно вытекает. И так у любого человека. Каждое мгновение люди теряют по каплям своё существо, то ли от жизненных ран, то ли просто по своей природе. И лишь от человека зависит, пойдет ли на пользу нечаянное кровопускание. Как в известной поговорке про фрагменты жизни. В одни фрагменты мы умираем, в другие рождаемся. Черное-белое, шашечка к шашечке, нолик на пару крестику. Суть ясна, а какое название - дело десятое.
  Если задумается обычный человек, то впору ему хватиться за голову, с ужасом кричать, мол, все на смерть обречены. Истает сердце и жизни конец. На эту мысль Руслана могла бы ответить согласием, но она знала кое-что особенное, хотя и не ведала, как это знание к ней прижилось.
  Люди роняют капли себя на землю, но крохотные частички не исчезают. Случается, кто-то пойдет следом, кто-то такой, кому капли как бальзам, вроде донорской кровью взамен истраченной. Для Русланы это просто и ясно. И в то же время непостижимо сложно, непонятно, логика бессильна объяснить, как это получается. Капли проникают сквозь стены и одежду, пронизывают пространство, а там, как знать, может быть и время для них не преграда? Девушка умела находить эти невидимые капли.
  
  2.
  
  Вряд ли Руслана понимала истину до самой глубины, на это она даже не надеялась. Физиологический орган, сердце, как по учебнику писано - насос, мотор для крови, а не решето, разве может оно капать в пространство? Но иных объяснений не знала. А совсем без объяснения нельзя, можно запросто сойти с ума.
  Был какой-то умница, поделил людей на двенадцать категорий, популярная психология. Руслана не знала имени дельца, но пропорции он верно подметил. В гамме капель есть что-то похожее, всего около дюжины оттенков. Нет таких капель, чтобы подходили одному и больше никому, и это хорошо, а то искать - не переискать. В принципе, теория натянутая, но если есть закономерности в астрологии, знаки зодиака, например, почему не может быть закономерностей иного рода? Руслана не понимала, как работает это правило. Пятьдесят на пятьдесят, что человеку подойдут капли его типа или наоборот, противоположного. Иногда она примеряла к правилу мысль, что одни и те же поступки или желания приводят к похожим результатам, если совпадают типы капель. Но случается так, что человеку нужно идти не проторенным путем, а иначе, когда крутой поворот, такой, что поставит всю свою жизнь задом на изнанку, и тогда скрипучие колеса жизни закрутятся легко и плавно, как если туда капнуть маслом.
  И не всегда клиента ждали легкие пути, удача да слава, почет и богатство, все то, к чему со стороны легко лепить марку "счастье". Руслана задумывалась, а что она такое со своим странным даром - орудие судьбы или наоборот, её соперница? И есть ли на свете эта сволочь старуха с бензо-косой, или нет, а всё людские выдумки? Она ведь не смерть, смерть-то - раз и до свиданья, черепастой ведомо милосердие.
  Кем бы Руслана в результате не являлась, она старалась, что есть сил. Это было так же важно, как дышать или питаться, сродни тому, как художник вдохновлен и волен встать в шесть утра и писать. Пером ли, кистью ли, словами или красками. Тот, кто не знаком с этим зовом, вряд ли поймет. Этот зов давить бесполезно, а если находятся причины, он не утихает, лишь прячется глубже. Проходит время и он выстреливает из глубины с удвоенной силой, и так раз за разом, пока не прорвется. Творец не властен над зовом.
  Все мысли на эту тему Руслана почерпнула из случайной беседы, подслушанной в троллейбусе. Незнакомые люди обсуждали какого-то чудака-художника, и тетка средних лет заметила:
  - Ну, это куда не шло. Некоторые встают и пьют с утра.
  Руслана встала перед ночной витриной. Хмыкнула размытому отражению и беззлобно показала теням средний палец. Если судьба стоит рядом, то пусть не надеется на победу. Вряд ли девушка - слепое орудие безжалостных рук, но даже если так, надо быть внимательнее, только и всего. Если опасность осознанна, легче её избежать.
  После работы с клиентом хотелось просто спокойно побродить по улице, подышать ночным городом, Бог с ним, что весь из бензино-бетона, другого-то все равно нет, а будет другой, что изменится? Руслана устала. Она всегда уставала от молниеносной беготни и поисков капель, словно борзая, вся выкладывалась в погоне за дичью.
  И открыла третью банку слабо алкогольного коктейля с кофеином.
  На прохладном воздухе пальцы посинели до косточек, и первая сигарета из пачки хрустнула пополам. Руслана отбросила её и достала новую. Тени в отражении как будто приблизились, но девушка не испугалась. Подумаешь, серые тени.
  Она зажгла сигарету старенькой Zippo и сделала глубокую затяжку. Обернулась.
  - Лейтенант Матвеев, - козырнул милиционер, - Можно взглянуть на ваши документы?
  Руслана ответила нервной улыбкой, точно дернула краем губ, наклонилась и медленно поставила банку на асфальт. Пуговица в пальто решила поиздеваться, и процедура извлечения паспорта затянулась. Тем временем страж порядка вполголоса прочитал ей нотацию, что пора бы знать - распитие напитков на улице запрещено. Не важно, что с кофеином, напиток алкогольный.
  Руслана не отвечала. Зачем отвечать? Этот упитанный мужик в серой форме силен, вооружен, а главное - прав, и Руслана признала свою вину. Да и выглядит издали не лучше нищенки, но это лучшая одежда для погони за каплями. Всё остальное разлетится по швам после двух-трех пробежек.
  У разговора мог быть лишь один финал, и пока милиционер смотрел её паспорт, спокойно закурила вторую сигарету.
  - Руслана Антоновна Сазонова, вам придется пройти со мной, - он огляделся по сторонам и легонько постучал паспортом по своей перчатке.
  - Дайте докурить, - сказала Руслана и подняла с асфальта банку.
  
  В отделении Руслану попросили выложить на стол все содержимое карманов, что девушка и сделала. Капитан, пожилой красавец с кавказской внешностью сидел за столом с протокольной бумагой, на Руслану он смотрел бесстрастно и буднично. Когда девушка вывернула все карманы, он кивнул лейтенанту.
  Сигареты и зажигалку ей оставили, а вот бумажник и документы придержали.
  - Пробей её по базе, чего-то она мне не нравится, - донесся тихий голос капитана.
  - Да просто напилась девка, с кем не бывает.
  - Может и так, но ты проверь. Вроде не бомжиха, уже хорошо. А то куда её сейчас? Не выбрасывать же обратно на мороз. Это ноябрь ещё теплый выдался.
  - Да студентка небось какая-нибудь, - вяло заступился лейтенант, - Вечерница.
  - Вечерница, хе, - с усмешкой отозвался капитан, - Ладно, проверь и всё. А так три часа пусть посидит, как положено. Потом отпустим.
  Руслана с облегчением вздохнула. Верно говорят, что если не бояться, они и не кусаются. Общее правило цепных полканов, возраст и звание значения не имеют.
  Она зашуршала пачкой, и тут из темноты донесся хрип.
  - Девушка, дай папироску.
  Запах обезьянника, и так не свежий, сгустился до вони, когда нечто сивое, опухлое и бесполое потянулось к девушке нездоровыми красными пальцами. Руслана в ужасе отпрянула, но всё-таки протянула открытую пачку.
  Пальцы нащупали сигарету, а потом потянулись дальше, стали трогать запястье:
  - Девушка.
  От нездорового и сдавленного смеха Руслана перестала соображать. Всё получилось само собой, она даже не смотрела, куда била.
  Бомж охнул и заскулил в голос, матом вперемешку. А Руслана замерла в напряженном испуге и только потирала костяшки правой. От удара рука словно онемела, но горела жгучей болью содранной кожи.
  Лейтенант подскочил на шум, а потом и капитан привстал со стула.
  - Кто там у тебя?
  - Да этот, - скривился лейтенант, - Опять сегодня. Только бы тут не сдох.
  - Я его убила? - по слогам залепетала Руслана.
  Милиционеры рассмеялись.
  - Нет конечно, но он у нас такой, мальчик прыткий, - хмыкнул капитан, - Ну что, лейтенант, пробил девку?
  - Да чиста гражданка Сазонова, как я и говорил.
  - Как говорил, - с издевкой отозвался капитан, - На погоны свои давно любовался? Тебе надо делать, а не говорить, уяснил? Отпирай эту, как её там, пусть проваливает.
  Лейтенант застучал железом.
  - Сходи купи доширака, и ему возьми, но утром выкинь к свиням собачьм. Достал.
  Лейтенант посторонился и выпустил Руслану.
  - Время уже, - шмыгнула носом девушка.
  - Ну и что, что время? - не понял милиционер.
  - Ну это, - жалостливый голос она понизила до шепота, - А денег на машину у меня нет.
  Капитан ответил тяжелым неподвижным взглядом.
  - Свободна, Сазонова, - он пододвинул ей вещи, - А денег нет - заработай. Поняла?
  Руслана поняла. Жестко и честно, без оскорблений, но больно. Она поблагодарила за сочувствие и вышла.
  
  Пока шла до дома, силы вернулись. От ночной прогулки длиною в три часа стало легко и зябко, так всегда бывает, и в этом состоянии особенно приятно лечь в уютную постель. Растянуться расслабленно, словно веса в теле ни грамма, и мягко соскользнуть во сны.
  На лестничной площадке она долго звенела ключами. Было что-то особенное в стуке металла и говорливом рокоте лифтовой механики. Руслана безумно любила свой дом на самом верху длинной изогнутой девятиэтажки. Грустный, одинокий дом, со стариком холодильником, доисторической плитой на газе и одиноким цветком на подоконнике. Ночной свет из-за окна зажег зеленым пламенем полупрозрачную листву с фиолетовой сердцевиной. Что за растение, Руслана не знала. Подобрала рассыпанный горшок и горе-жильца с путаницей корня. Приютила в новой посуде и обновила землю.
  Так и жили, третий год пошел. Жилец разросся и радовал Руслану бойкими листочками.
  - Привет, - она с радостью коснулась пальцами листвы.
  И через пять минут спала глубоким ровным сном.
  
  3.
  
  На троллейбусной остановке стояла невысокая девушка в строгом черном плаще, брюках мелкого вельвета и недешевых сапожках из матовой серой кожи. То ли от непогоды, то ли по модному прикрыла волосы демисезонной кепкой, а-ля Гаврош. Руки в агрессивно яркой коже тонких красных перчаток держали бордовую папку и до половины раскуренный Glamour.
  В здравом уме и твердой памяти никто не сопоставит модницу с растрепанной и простенькой Русланой, бегуньей и охотницей за каплями. В нужное время и в нужных местах она могла быть тем, кем нужно. Работа в центральном отделении европейского банка в высоко престижном бизнес-центре требовала дресс-кода, но этого мало. Девушку со странностями, а именно так её восприняли с первого взгляда и не ошиблись, держали не за красивые глазки, и даже не за знание двух иностранных. Если провести сравнительный анализ, то рядом с другими сотрудниками она не блистала скоростью работы или особой харизмой. Поначалу, правда, намекали о косметике. Но естественная, бесстрастная и холодная как лед, Руслана в офисе выглядела лучше многих без всякой косметики. От неё быстро отстали.
  Но этим странности Русланы не исчерпались. Однажды возник вопрос - не по делу, а вполне случайно. И Руслана ответила, что у неё нет мобильного телефона. И никогда не было.
  - То есть как, нет? - ошалело сверкнул золотой оправой офисный галстучник, - А как же с вами связаться?
  - Я присутствую на своем месте в течение рабочего дня. В трудовом соглашении есть мои данные, там номер домашнего телефона.
  - А если что-то срочное случится?
  - Когда в компании работают профессионалы, обычно ничего не случается. А если не дай Бог случится, наш Банк это не кустарный холдинг недвижимости. У нас всегда есть время решить любые проблемы без суеты.
  Галстучник с пятилетним стажем в банке нервно сглотнул от тонкой издевки. Девица ещё на испытательном, а уже возомнила о себе невесть что. Но спорить не решился и негромко цыкнул зубом:
  - Логично. Хорошего дня.
  Руслана удивила мастера компьютерных дел просьбой максимально упростить работу офисной машины. Автоматическая загрузка корпоративной почты, редакторы текстовый и табличный.
  - А какой браузер поставить?
  Руслана ответила:
  - Никакого не нужно.
  - То есть? Нет, ну можно конечно эксплорером пользоваться, только он бестолковый.
  - Его можете удалить, Интернет мне не нужен.
  Обычно добродушное лицо компьютерного мастера расплылось в улыбке, равной пальцу у виска, но сомневаться в нормальности офисных девочек он давно разучился.
  - Ладно, за час настрою.
  - Спасибо, - поблагодарила Руслана и ушла в курилку.
  Основную странность новой сотрудницы раскусили быстро, а понять даже не пытались. Кто-то потирал ладошки и ждал, когда же норовистая девушка сядет в лужу, но не тут-то было. Руслана обладала неординарной исполнительностью, ответственностью и жила со строгим убеждением, что на работе надо заниматься только работой и ничем иным. Юридическое образование и мастер-классы по современным технологиям private-banking обеспечили ей надежную базу, а дальше она просто выполняла свои обязанности. Многие считали её скучной, так как беседы в перерывах она не поддерживала. Изредка вставляла слово, иногда невпопад, а иногда удивительно к месту, но всякий раз вела себя так, словно ей совершенно все равно и не интересно. Говорила с коллегами ровно столько, чтобы её не считали теплокровным предметом мебели.
  Коллеги шушукались и ждали, что её вот-вот выкинут из офиса, и, стоит признать, руководство чутко относилось к настроению коллектива. Так бы и произошло, но однажды она столкнулась в коридоре с начальником отдела, когда тот спешил на переговоры с иностранным клиентом. Мужик в тугом галстуке и с привычным лоском на лице смотрел перед собой слегка растерянно, и Руслана поняла, что он безумно волнуется. Посмотрела в сторону переговорной, где уже ждали гости и тихо сказала.
  - Не бойтесь, вы с ним сработаетесь.
  Капля к капле. Если и можно представить лучшее сочетание капель, ей это было не по силам. Дело не в возрасте, у двух бизнесменов разница лет пятнадцать. Это просто русский выглядит старше, в России бизнес быстро старит. Тот японец с проседью в короткой стрижке тоже волновался, так как ему рекомендовали данный банк, но с русским филиалом он работал впервые.
  Руслана угадала.
  Настолько, что начальник отдела даже чем-то выдал её участие. После переговоров, когда в уютном кабинете на стол поставили саке, японец попросил позвать Руслану.
  По-английски он говорил намного лучше своего собеседника, то есть почти как Руслана.
  - My name is Tom, this name is easier for euro speakers. So you are Ruslana, are you? Thank you lady for your kindhearted assistance. Please take a sit and be my guest. (1)
  - Thank you Tom-sama, - осторожно поклонилась Руслана, - But I need to be back with my job in proper order. (2)
  - Oh, well, - гость улыбнулся и Руслана вспомнила, что там у них не принято исправлять кривой прикус, - Than I ought to make my thanks more valuable than drink share, yeah? What about little souvenir? What do you like and what is your hobby? (3)
  Девушка смутилась, но поняла, что после второго отказа гость запросто обидится. И тут на помощь пришел начальник отдела:
  - Dear Tom, Ruslana is our extraordinary miracle, brilliant specialist. Besides, she is to say so very un-digital person. She hates computers and cellular phones, so (4), - японец не дал ему договорить и даже привстал со стула.
  - Oh, really? Seldom case in our time, dear lady. I mean euro people see much in our electronics and all the machinery, you know. Even in my province my own relations are far in all these technical items. But I know, I know exactly what do you need to have! (5)
  Японец кивнул переводчице: девушке в неброском платье. Она выглядела хрупкой и медлительной, словно ребенок, напуганный частыми попреками, её округлое лицо с раскосыми глазами не покидала дежурная улыбка, но кто мог знать, что таится под этой маской? Она поставила один пакет обратно на тумбочку, а взяла другой, поменьше.
  Гость шумно развернул обертку и протянул Руслане узкий футляр.
  - This is master crafted feather pen, my lady. Really unique. (6)
  - Thank you very much, Tom-sama, - опять поклонилась Руслана и поспешила покинуть переговорную под строгим взглядом начальника отдела. Есть случаи, когда клиент может отвлечь сотрудника для пустячной беседы, но сейчас не тот случай.
  На своем рабочем Руслана приоткрыла футляр и несколько минут уделила подарку. Ручка смотрелась дорого и функционально. Матовой позолотой блеснули журавлики на корпусе. Тонкая ручная гравировка, догадалась Руслана, прикинула цену подарка и решила, что в йенах цифра шестизначная, вряд ли меньше.
  Девушка вздохнула и убрала подарок под замок. Перо это красиво и стильно, только в обычной работе нет ничего лучше банального Паркера за сто долларов. Просто, удобно и без клякс.
  
  Гость из страны восходящего солнца угадал склонность Русланы. Она и правда любила писать письма от руки, чем вызывала у знакомых приступы удивления. Кто-то даже усомнился, а остались ли на свете люди, которые пишут письма от руки? Руслана ответила, что за других не ручается, а её эта привычка не кажется странной.
  После случая в переговорной на девушку перестали смотреть как на последнюю дуру, а если и не признали за свою, к чему она совсем не стремилась, то по крайней мере перестали ждать, когда же её выкинут. Начальство обдумало все за и против, повысило Руслане зарплату и похвалило за усердие, коего у прочих сотрудников заметно меньше. Что поделать, сейчас время такое - запрещай, не запрещай, а сидят в Интернете и занимаются личными делами в рабочее время.
  Девушка скромно, но с гордостью приняла похвальные слова и награды. А дальше продолжила свой труд, как ни в чем не бывало.
  
  4.
  
  Нельзя сказать, что Руслана не любила свою работу, она ей просто не жила. Её душа стремилась к мотивам, не принятым среди сотрудников банка. Едва Руслана оказывалась дома, всякое подобие офисной леди пропадало бесследно.
  Она любила гулять по безлюдным местам. Там, где рассыпались от времени арки забытых лесных театров, там, где шелестели желтые газеты. Бог знает, как они пережили смену эпох и настроений. В потрепанных кроссовках, изношенных джинсах и стареньком пальто она осторожно ступала по бетонной россыпи, оголенным скелетам арматуры, между кособоких стен с расслоенной побелкой, вдоль крошева неровных кирпичей.
  Здесь лежали капли. Тысячи, миллионы капель устилали землю неровной россыпью. Руслана не раз пыталась понять, как именно видны эти самые капли. Мысли буксовали на непростом вопросе, и лишь в одном она не сомневалась - обычное зрение тут не помощник.
  Капли, оставленные в таких местах, не нашли своих доноров. Здесь засохли смех и слезы, мечты и разочарования. Трудно представить постепенное увядание этих мест. Они выглядят так, словно люди в миг исчезли, растворились, и над миром повисла оглушительная, ровная до боли тишина. Голоса оборвались на вздохе, шаги замерли в пустоту. Мгновенно и навсегда безвозвратно.
  Однажды девушка была на кладбище, но там иначе. Среди могил тихо-тихо дышит смертный покой. Вот капли - следы горьких слез о безвременном конце, а вот что-то ещё, не столько горе, сколько облегчение - человек отмучался. Всё остальное не для кладбища или лежит глубоко под могильной землей. Пусто, почти не грустно.
  А там, среди заброшенных домов, между разломанных от времени дорог, в сплетении пыльных колючек жизни намного больше. Только высохла вся, и слез не хватит оживить вечный сон.
  В таких местах Руслана плакала то тихо, то навзрыд, ей чудился смех, когда-то слышимый под шелестом листвы, шаги, а то и песни. Теперь налетит если ветер, качнет листву да ветки, зашелестит над головой, то прозвучит раскатом грома, не больше, не меньше. И тогда острее боль от высушенных заживо капель, объемнее хоть руки в строну разлетом, хоть кричи против ветра - одиночество.
  Руслана не могла понять, но как-то ощущала - эти места дают ей сил, чтобы жить дальше, чтобы забыть прошлое.
  
  А в прошлом было много такого, о чем она старалась память не тревожить. Переход в метро и растерянный холод, сухость на пальцах, давно не мытых и сухость во рту, вообще не поймешь от чего. В зеркало посмотрела - там испуганный ребенок, глазки круглые и темные вокруг, как в пол лица, как человечек из тарелки. Волосы спутанные потом и дождем, по-детски неумелый лак на не по-детски сильных пальцах. Куда идти? Кому нужна? Стояла и дрожала в переходе, кто-то прошел, сунул в руку мелочь. Руслана посмотрела, и по размазанному снова. А что делать, как раз хватит, хотя бы и на пива бутылку, хотя бы так. Кто осудит, тот кто потом пройдет обратно и оглянется, ага, свалила девка, небось на водку собирала?
  Переход остался позади, на улице мороз и вьюга за шиворот, свитер нестиранный будто кольчуга, ссохся и ветер его как хочет. Тут теплее, чем там, в переходе. Нет осуждений на лицах, тут лиц не видать. Прохожая пестрота.
  Тогда и началось. Увидела, вначале понять не могла, а пригляделась и смеялась. Смеялась до одури, пока милиция не подхватила. Повезло, в кармане паспорт, его дают с четырнадцати.
  - У тебя капли смешные, - сказала она тому в серой форме, а рядом тоже был серый, но пятнистый.
  - Напилась, и обкурилась, наверное, - поморщились оба, - Ну ей тут до дома не далеко. Проводим что ли? Или ты сама дойдешь?
  Переглянулись и каждый подумал, вот ведь малолетка. На год постарше бы, ещё куда не шло, плевать что грязная: на стол и ноги в стороны.
  - Дойдешь? - спросил пятнистый.
  Она кивнула и засмеялась.
  Смеялась опять до одури, до спазма, а потом дышала в запотелый холод стены в своем темном подъезде. И давилась слезами, пока те горячо по лицу, по стенам, по шее, за шиворот, и лампочка мигает от пара дыхания. Ни слов, ни мыслей, только слезы и пустая боль. Там пусто.
  Тогда ещё не было цветка, до семь долгих лет.
  
  Тогда и решила: буду помогать таким же, как сама. Потерянным, которых все бросили с умыслом или нет, не важно. Заблудились, запутались, а вот был кто-то, кому так же плохо, и начал видеть капли. Всем по капле, это же так просто, люди сбиваются, люди теряются, а она знает и может помочь.
  Пока придумала, успела школу кончить, даже до медали едва не дотянула. Там знали и многое прощали, где надо умели надавить, но позже она поняла, так было надо, а пока не поняла было больно. Только одна боль другую тушует, как тени аллейный гравий. Аллейный вальс, аллейный вальс, кто-то сочинил, она и не запомнила имени, был мимо и весь в своих мыслях, капли по капле, такие яркие и много, не пропадет, и многим его капли силы придадут.
  На институтских партах разное читала, не только по программе, если в семинар, частенько ругали. Мудростей многих узнала немало, и аура бывает разноцветная, и зодиак, а про капли никто не знает. А может, это как брызги радуги? Кто видит, что радуга из брызг, там же только цвет переливается? Вот и с каплями то же. Может, они так из ауры сыплются?
  Думала, гадала, понять не смогла и отбросила все книжное да бестолковое. Образование и карьера, все понятно, ровно и определенно, а капли - Бог с ними, с каплями, были, есть и будут. Понять, говорила мама, значит, почувствовать.
  
  5.
  
  После гулянья на пригородных пустырях домой вернулась поздно. Кто бы знал, где гуляет Руслана, мог за неё испугаться, но она совершенно не боялась.
  - Знаешь, мама, - Руслана встала у окна и смотрела, как медленно текут облака за пыльной рябью старого стекла; девушка поднесла палец к холоду, и там поползли невидимой вязью слова и фразы, - Знаешь, я все думаю, как это нелепо. Ты так далеко, и я не знаю, как отправить тебе письмо, ни точного адреса, ничего. Что в наше время адрес - цифры буквы, но как они относятся к реальному месту, к физической картине мира? Ничего, что такие фразы заумные? Ты сама все понимаешь, всякие там системы координат, стрелки часов, тик-так, тик-так, пульс времени, у времени нет пульса, это только выдумка людей, чтобы не сойти с ума. Ничуть не реальнее, чем эти капли. А капли-то настоящие. Живые, а что может быть живее капель? Я ходила сегодня по пустырю, там этих капель целое море. Только сухие все, шелуха да пыль. Помнишь, у Бредбери в Марсианских хрониках? Когда целый мир исчез от кори, вот и тут точно так. Вряд ли Бредбери умеет видеть то же, что вижу я, а там кто его знает. Только вот думаю я, мама, наступит время, и придут снова люди туда, и снова засмеются дети, и снова запоют. И тогда оживут капли, проснутся от засухи-спячки. А то я хожу, как дура, слезы лью, а им того не надо, как думаешь? Да, ты не можешь ответить, даже слов моих не слышишь, и строк не прочтешь, разве я на знаю? А надо бы пойти туда, смеяться, петь, шуметь, веселиться, чтобы как каблучками по мрамору, как чечетку, гармошку губную, детскую или нет, не важно. Только там тишина такая, она больная тишина, мамочка моя ненаглядная, она такая, что экскаватор заведенный её перереветь не в силах, не то, что я со своим плачем. Неправильно, все неправильно. Машины с железными зубами взрежут землю, разворошат останки прошлого, как будто так и надо. А по сути как могилы перекапывать, ни чуть не лучше. Страшно мне, мамочка, что все наши капли, слезы и чувства, все в конце концов исчезнут под металлом, под грузом бетон-бензина. А еще, бывает, смотрю на людей, и у некоторых капли блеклые. От чего не знаю, только думаю всему виной эта пресловутая электроника. Ты же помнишь, а как раньше люди жили? Без сотовых, без Интернета! Письма друг-другу писали по бумаге, слова руками, очень личные слова выходили, а не долбежка по пластику с наклейками. Я не говорю, что плохо, сейчас никак иначе, но речь-то о другом. А как встречались в метро или в парке? А нынче на пятачке потеряться готовы, отключи им сотовый, запаникуют. Я бы не обращала внимания, прогресс дело нужное, быстрее-быстрее, но капли-то, капли, мамочка! По ним все видно, а как увижу, становится страшно.
  Она опустила руки от стекла и слабо улыбнулась отражению.
  - Знаешь, мама, они звонят мне домой и просят - помоги. Заблудились, потерялись. Не верят никак, а парни запросто думают - новый вид услуг, сейчас индивидуалки пошли все с изюминками да с воображением. Вчера один со мной встретился, видите ли у него с девушкой непонимание. Разлад какой-то, а я как посмотрела, сразу поняла. Он от её капель не успел обсохнуть, но не впитывает, хотя вроде бы должен, капли-то сходятся. А это значит, немного изменился состав. Ничего страшного, даже в медицине известны случаи, когда кровь меняет группу. Но там это редко, к тому же с каплями все сложнее. Но это я потом поняла, что им надо заново притереться каплями, и дело не в сексе, там другое. Тут дело в душе. Вначале пошла посмотреть, куда бы надо с такими каплями? А смотреть лучше всего вечером, где не людно. Знаешь, мам, когда лучше всего? Когда глаза устают, или воздух становится особенный, точно не скажу. И в свете фонарей ночных вообще идеально. Проведешь по воздуху ладонью, пальцы вразлет, и останется след. Нет, не так. Видишь смазанными линии пальцев, будто взглядом за движеньем не поспел. Вот тут-то и надо смотреть на капли, когда глаза устали. Я вот думаю, не глазами их вижу, а как-то иначе. Вот и тогда, посмотрела, как лежат...
  Резкая трель телефона выбила Руслану из тишины.
  - Сазонова! - отозвалась нервно, с испугом.
  - Да, вы мне и нужны - голос на том конце трубки прозвучал слабо и нерешительно, - Я прочитала ваше объявление, и рассчитываю на помощь.
  Руслана медленно выдохнула. Обычная история, присказка: все на свете лежит в Интернете. И только одна единственная дура платит за строчки в газете объявлений. В результате её находят те, кто дошел до точки, а дальше некуда. Характерно, свою историю беды раз двадцать написали и озвучили, настолько вжились, что и самим явные выдумки кажутся правдой. Клиенты Русланы выкладывают истории без запинки, как под диктовку. Она давно научилась фильтровать и не хвататься за детали.
  Секундная пауза в словах собеседника насторожила Руслану. Это что-то новенькое.
  - Мне полчаса до центра. Можем встретиться в Иль-Патио на Кутузовском, а можно на Кузнецком в пиццерии.
  - Да, давайте на Кузнецком.
  Все-таки акцент, поняла Руслана, не показалось.
  - В двадцать один тридцать, успеете? Я жду четверть часа, потом ухожу. И учтите, я не ношу с собой мобильный. Так что без опозданий, ладно?
  - В объявлении было про мобильный, - снова с запинкой, - Я в курсе.
  - Ладно, как я вас узнаю?
  - Я сама вас узнаю.
  И пошли короткие гудки.
  
  Руслане стало весело. В последнее время жизнь что-то не тешит приключениям, все как по штампу. А тут баба решила поиграть в роковую незнакомку. Возможно, речь пойдет о редком случае, когда приходят двое. С одной стороны проще, с другой сложнее. Проше сразу понять, в чем причина, и кто - проблема, но с этим надо не к ней, а к психотерапевту. Только как им объяснить? Не посылать же прочь, они пришли за помощью. А Руслана ищет капли. Для двоих может быть разный набор, и тут не просто угадай, какая комбинация удачна, найди и покажи. Иначе не честно, каким-то боком люди чувствуют фальшивку, если речь идет о каплях. К вопросу о комбинациях: сколько будет перемножить дюжину на дюжину? Не беда, если капли разные, а если одинаковые, хуже всего. Обычно горемыки многое успели перепробовать, и надо что-то абсолютно новое.
  С улыбкой на лице вошла в кафе, прошустрила на второй этаж и встретила взгляд.
  Улыбка сжалась в линию.
  - Это что, шутка?
  - Подождите, - японка поднялась навстречу и робко наклонила голову, - Я все объясню, вы только не думайте, Руслана.
  - Госпожа Сазонова, - девушка быстро взяла агрессивный тон.
  Подумаешь, переводчица. Ох, не спроста она тут, не бывает в жизни совпадений. Ого, а капли-то, капли, как она тогда не рассмотрела? Говорят, они там все скрывать умеют, по лицу не разобрать. Да будь она трижды японка, по каплям-то видно! Это как ветерок, как тепло от телевизора, можно боком, спиной, с закрытыми глазами. Одним словом, запросто, если уметь. Руслана умела.
  - Раз пришли, можете не стыдиться. Вижу что стыдно, и вижу - боитесь, - было что-то ещё, Руслана не разобрала. Так дети смотрят на героев из мультфильмов. На красивых, смелых и непобедимых. Если японка что-то о ней знает, тем более не ясно, откуда обожание.
  - Я о вас ничего не знаю.
  Врет, поняла Руслана, но степень правды не понять, это же не телепатия и не детектор лжи.
  - Но хочу узнать. Для себя.
  Теперь не врет. Еще интереснее.
  - Меня зовут Айюми Токимаса, можете просто Ая, мне так даже нравится. Насчет фамилии это я так, просто однофамилица.
  - А что с фамилией?
  - Понимаю, госпожа Сазонова, откуда вам знать? А как бы вы отреагировали на собеседника с фамилией Годунов? Это я для примеру.
  Руслана вздрогнула.
  И дело тут не в фамилии, а в чем-то другом, чего она едва могла понять. То есть в принципе ничего непонятного, и даже смешно, но странно, необычно. И страшно и легко, и главное при чем тут капли? А ведь они точно тут как-то замешаны, но как? Со стороны всегда ясней и проще, а может, это у них там всё так просто? Но здесь кажется дико, если без фокусов, без тормозов и честно. Руслана хотела заговорить, но почувствовала, что вот-вот покраснеет. А так нельзя. Или можно?
  - Так вот, госпожа.
  - Можно просто Руслана.
  - Хорошо, Руслана, - Ая спряталась глазами в сторону, сдержанно улыбнулась и на вздохе расширила ноздри, - Я все тебе расскажу, ты и сама это знаешь. У меня родители из России, хоть и японцы. После того, как началась тут перестройка, уехали обратно. В Нагаойю, там и живут. А знаешь, почему уехали? Смех сквозь слезы, испугались всяких репрессий. Как будто русским сейчас делать нечего, лишь бы преследовать японцев. Это все из-за северных территорий, после Второй мировой мир между странами так и не подписан.
  - Да уж, бред, - кивнула Руслана, - Теперь я понимаю откуда ты так русский знаешь. Но родители твои, это их право. Сейчас кто разберет, где лучше? Я там не была.
  - Тут лучше, тут намного лучше, - шмыгнула носом Ая, - А у тебя имя такое странное, очень русское.
  Обе рассмеялись.
  - Знаешь, как в детстве, мама выглянет в окошко и кричит: "Руська, марш домой". Все почему-то смеялись, а я тогда не понимала, над чем.
  - Наверно, ты похожа на маму, - улыбнулась Ая ровно и преданно.
  - Да, то есть нет, не знаю. На отца больше. Да, наверное. Точно, на отца, - Руслана сбилась на мысли, сглотнула, закусила губу, - Сменим тему?
  - Пожалуй, - кивнула русская японка.
  Ая провела ладонью по ровным темным волосам. Отщелкнула заколку, и черный водопад осыпал плечи. Руслана прижала ладони друг к другу: надо же, вспотели. А что она, в самом деле, как девчонка. Чего стесняться?
  - Шампанского? - спросила Руслана, и Ая прошептала "да".
  Бармен принес бутылку, разлил по бокалам. Ая засмеялась.
  - Ты чего?
  - Сейчас сидишь и думаешь, как я нашла твой телефон, как собралась позвонить?
  - Была бы ты японкой, - отмахнулась Руслана, - Тогда да. Но, ты же наша, русская, верно? Я закурю, ты не против?
  Ая попросила поделиться, свои остались в гостинице.
  - Ну, слушай, надо же тебе все объяснить, - пузырьки шампанского дали в ноздри и Ая откашлялась, - Ладно, за знакомство.
  - За знакомство.
  Чокнулись.
  - Я тебе сразу скажу, что чувствую, будто мы знаем друг друга лет сто, а может двести, - начала Ая, - А всё произошло там в коридоре. Ты остановила этого типа, сказала ему, и он как будто подменился. Сразу плечи расправил. Я просто в дверях задержалась и увидела. Тоже не дура. Подумала - не простая девчонка, что-то есть в ней такое, от чего звезды не то гаснут, не то зажигаются. Это не я сказала, а кто-то из наших классиков. Или правильнее теперь - из ваших?
  "Не важно, продолжай" - глаза сказали прежде слов, Руслана снова отхлебнула из бокала.
  - А потом ты зашла и босса моего околдовала. Жирно ему будет, но тогда я так не подумала. То есть подумала, но чуть позже, чем тогда.
  - Я ничего не заметила.
  - А я же японка.
  - Капли.
  - В смысле?
  Весь следующий тост и новая бутылка пролетели за рассказом.
  - Да, теперь поняла, - кивнула ресницами Ая, - ты их на полу видишь, да?
  - Ну да, на полу, на асфальте.
  - Так я сидела за столом, стол там не прозрачный, и далеко была. Понимаешь?
  Руслана захлопала в ладоши и выбросила поломанную сигарету. Потянулась за новой.
  - Я подумала, что ты практикуешь магию. Вот и залезла в Интернет. Потом вспомнила, ты же un-digital.
  - А-п-п-с-а-лютно! - по буквам вытянула Руслана, - И ты как умничка пошла в киоск - купила газету.
  - Газету, - кивнула Ая.
  - Из рук в руки.
  - Сто пудов, - громко ответила Ая.
  - Врешь, - сглотнула Руслана.
  - Чтоб мне на этом месте! - расхохоталась японка.
  Протянула руки, и ладони встретились.
  Они еле дождались, когда вернется официант со счетом. Ая заплатила, отклонила все протесты, и с удовольствием дала одеть себя в дубленку.
  В такси говорили по-английски, смеялись по-английски, и так до самого отеля. Таксист подкатил к Мариотту, и высадил. Проводил понятливой улыбкой. На охране даже не взглянули, вовремя Руслана нацепила маску "офисная ледышка", даже кроссовки не выдали.
  И только в лифте спросила, на что Ая отмахнулась.
  - Принесут все в номер, я закажу.
  А дальше было все, и фрукты и шампанское, и чушь словами шального рунглиша, шепот смехом вперемешку.
  - Ваташи ва, - губы встретились с губами, и долгий поцелуй прервал слова, они вернулись позже сладким вздохом: - Десу.
  
  6.
  
  Утром пили кофе, горький и простой. И много слов могли сказать, да знали все слова наперед. Много всего случилось, поровну радости и грусти.
  - Ты просто нереальная, - сдавленно шептала Ая, глазами в пол нараспашку, загнанно, ошеломленно, все слова по слогам, - Я не знала, что так бывает.
  Руслана всхлипнула. Хотела бы рассмеяться и пошутить, но недосказанное лезло вверх, и прятать не было смысла.
  - Мы ведь не любим друг друга. Так, переспали, как кошки ранним мартом, до первых кошаков.
  - Смешно, - всхлипнула Ая.
  - А мне не очень.
  Японка закусила губу, отвернулась. По темным волосам, не уложенным, не расчесанным, по щекам, вдоль мыслей, потекли горячие слезы. Плечи у неё затряслись, и губам стало жарко да боли, от боли свело ей губы, и Ая заревела в полный голос, уже без оглядки.
  - Почему?
  - Не знаю, - честно ответила Руслана, - Но ведь ничего не будет.
  - Поехали со мной.
  - Сама говоришь, тут лучше.
  - А у тебя мужика сколько не было? - с язвой в тоне спросила Ая.
  - Больше чем у тебя.
  - Я и говорю, нереально долго.
  - Блажь все это, Аячка, блажь, - со злости Руслана раскусила сигарету и сплюнула. Худой стопой из-под простынки сбросила на пол. Ая проследила, как мелькнули пальцы в темном лаке.
  - А ты ледышка, - сказала тихо, нараспев, - Снежинка под темным лаком. Черные грани крови и света, белые впадины боли.
  - Замолчи!
  Руслана вскочила из постели и бросилась в душ.
  Следом кричала Ая, кричала по-японски, во всю громкость обманутого сердца. А кто обманщик, неужели она сама? Руслана до боли сжала челюсти, кулаками скулы, ревела тихо и старалась так, чтобы не на вид, но лицо беспощадно смотрело из зеркала.
  - Сволочь, - сказала она отражению и окунулась головой под холодные струи.
  
  - Почему? - прошептала вслед Ая.
  - Просто это не любовь, - слова летели в сторону, а били точно в цель.
  - Откуда ты знаешь?
  - Вижу по каплям.
  Захлопнула дверь и в лифте снова заревела. А на улице ветер выгладил остатки слез, и холод городского декабря встряхнул до разумения. Слава Богу, сегодня выходной, - прошептала Руслана и поискала глазами киоск. Алкогольный тоник с сигаретой, как глупо, с утра, на пустой желудок. Как после похода за каплями. Впрочем, "как" можно вычеркнуть.
  
  Дорога домой пролетела туманной, смазанной кинолентой со спецэффектами: царапиной в ладонь о гвоздь, грохотом сонного метро. Вагон в этот день трясся особенно громко, Руслана вздрагивала и хватала руками скользкие поручни, сжимала пальцами банку и пережевывала воздух с болью.
  Дома одна радость - тишина и цветок все понимает. Ну не дура ли, спросила себя Руслана? А если и дура, куда деваться? Сердцу не прикажешь, это если капель не видно, легко поддаться самообману, а с каплями - увы, никакой самообман не спасет. И это страшно.
  Люди живут друг с другом, любят или не любят, сами понять не могут, и так до смерти. А если все сразу ясно - хорошо или плохо? Эй, старуха-судьба, это и есть твоя безно-коса?
  Руслана налила себе в чашку горячий раствор кофеина и встала к окну. За стеклом злобно капал остервенелый декабрьский снеждь, и между ранних фонарей неслись машины. Девушка похолодела от внутренней, нелокальной боли, а всему виной воображение. Или не только? Наверное, все-таки воображение, ведь отсюда даже не видно, как транспорт месит шинами асфальтовые реки. А ведь там всюду капли, капли, капли, капли. Если рядом стоять, болью бьет как из пулемета, руки дрожат от страха и хочется кричать, только крик замирает. Потому так часто люди гибнут на дорогах, что капли не просто растоптаны, они разбиты и перемолоты ударами бесчувственных машин. Потому-то боязно выходить на трассу, даже если на вид пустая.
  Многие это чувствуют, даже если не знают о каплях.
  Дороги машин - безжизненное место.
  - Мамочка, ты даже не представляешь, какой в голове кавардак, - окно-бумага, капли запотелого пространства: написанное уплывет, сольется, пусть.
  - Я влюбилась. Представляешь, как последняя дура влюбилась в девушку, но это не на долго, всего лишь сублимация. Кто-то написал - если не влюбляться, сердце засыхает. Дурак, одно слово. Ничего оно не засыхает, оно может лишь каплями излиться до остатка, и чем их там меньше, тем сильнее боль от пустоты. Если не заполнить, то прямая ветка до психушки, без пересадок. А может я и не права, но как мне быть? Мы с Айюми не любим друг друга, можно было бы забыться, завертеться в страсти, а там будь что будет. У неё-то беда - не беда, сейчас больно, а потом пройдет, я же знаю, как это бывает. Капли подберет, для неё легко найдутся, я же видела какие это капли. Я не медик, но слышала, иные группы крови можно вливать чуть ли не всем подряд. Так же и с каплями. В таких как Ая влюбляются безоглядно, быстро и крепко. Надолго или нет, не знаю, по-разному. У мужчин сама знаешь, все иначе. Хотя откуда нам знать? Это с виду там просто и прямо, а почему тогда иногда они женятся не на тех, кого любят? Нет, это не про меня, не про мою историю. Бог с ней, с историей, лучше вообще не вспоминать. Повезет, ни разу и не вспомню. Сейчас уже легче, не то, что раньше. Но почему, почему я такая, а, мама? Скажи, за что мне это все, почему на свете нет человека, капли которого мне подходят? Что же я за уродина такая, тринадцатая группа крови, группа капель, неформатная? Почему?
  Руслана опустила руки, стукнулась в ковер пустая чашка. По стеклу скользили капли. Снеждь городского декабря и слезы Русланы. Медленно стекали капли сердца.
  
  На утро понедельника работа обошлась без суеты, и Руслана сидела над книжкой из районной библиотеки. Давно пора вернуть и взять что-нибудь другое, можно и фантастику, только не бестолковое фэнтези, пользы от него не уму не сердцу, только капли сушить. Эллис Мари Нортон и Джона Рональда Руэла Толкена девушка давно перечитала вдоль и поперек, а "Колдовской мир" даже в подлиннике, и на все новомодное смотрела критично.
  - Мастерица была Элис, - часто повторяла Руслана.
  Стекляшка двери зашуршала в сторону, и сотрудница банка вздрогнула.
  - Руслана Антоновна, можно?
  В деловом костюме, накрашенная и строгая как бритва. Или как вакадзаси. Для катаны ростом маловата.
  - У меня много дел, Токимаса-сан, прошу прощения. Вы клиент нашего банка, и я всячески готова вам помогать, но лучше всего вам поможет ваш менеджер. Подождите минутку, я скажу, в какой комнате его найти.
  - Руслана Антоновна, это очень важно и касается только вас лично.
  - Еще раз простите, Токимаса-сан, я не веду разговоров на личные темы в рабочее время.
  - Руслана, прошу тебя, всего минута, и я тут же уйду.
  Она посмотрела перед собой и поняла - японка не врет. Капли чисты от честности, но мутные от боли. "Нельзя быть такой стервой" - одернула себя Руслана и прикусила губу. А то ещё польются предатели-слезы. Нелепые, бессмысленные, слезы, точно фальшивые капли.
  - Минуту я вам уделю, пожалуйста, садитесь.
  - А теперь слушай меня и не перебивай. Про нас забудь - не было и не будет, я тоже живой человек, и ты правильно сказала. Вышвырнуть вон из памяти. Но подумай вот о чем, Руслана, ты меряешь все каплями, тебе одной понятными, а есть кое-что ещё. Душа. Она капает как-то иначе, или вообще не капает. Это я тебе как человек верующий говорю, и не смотри так, любовь она от Бога, ей не страшны условности и упреки. Что позволено по Божьему закону: любовь отца к сыну убийце или любовь одной души к другой, даже если обе души женские? Я же не про тебя, не волнуйся. Просто запомни, подумай. Напоследок скажу тебе про ручку. В ней столько капель, что ты зря убрала её в стол и подумываешь, кому бы отдать.
  - Не правда, - побледнела Руслана.
  - Правда! Ты можешь делать все на этом свете, но только мне не солжешь, - не то хмыкнула, не то всхлипнула Ая, - Потому что я тебя люблю, и это настоящая любовь, такая, которую ты никогда не знала и теперь уже не узнаешь. Вот тебе мои крайние слова и добрый совет на память. Ручку-то возьми, как знать, чем она тебе поможет? Сделана с любовью, так и написано хираганой.
  Айуми поднялась со стула.
  Бисеринки слез исчезли в ресницах. Лицо стало похоже на маску из Кабуки, и такой от него повеяло силой неприступной, что Руслана отпрянула.
  - Прощайте, госпожа Сазонова, - и прошептала, - Капельница ты бессердечная.
  
  7.
  
  А ручку она все-таки взяла с собой, хоть и злилась на Айбми почти безотчетно. Не за испорченное настроение на весь остаток дня, а за правду. Правдой оказалось все, от первого слова до последнего. И про любовь, и про душу, и про то, что капли это ещё не всё.
  Почтовый ящик скрипнул пылью, и Руслана осторожно вытянула конверт.
  "Здравствуйте, Руслана! Мы не знакомы, но я прочитал объявление и хотел бы встретиться. Вряд ли надолго займу ваше время, помощь нужна скорее не мне, а моему другу. Прежде, чем вести его к вам, я должен посмотреть на вас, так как реально опасаюсь. За вас обоих. Нет, не за то, что он вас может обидеть, скорее наоборот, он человек очень ранимый, если вы понимаете, как это бывает. В жизни у него все как-то неудачно складывается. Я не совсем представляю, чем вы можете помочь, вы как-то путано написали об услугах. Если это не предложение интима в завуалированной форме, предлагаю встретиться в удобное вам время на этой неделе. Где-нибудь в центре. Если я ошибся и это розыгрыш, не тратьте время впустую, ни мое, ни ваше. Заранее спасибо, Иван".
  Тяжело начинается неделя, подумала Руслана не то в шутку, не то серьезно, сама не поняла, чего больше. Снизу письма приписка, телефон, похоже, домашний, но нынче в кодах легко запутаться.
  - Здравствуйте, Иван, это Руслана, вы прочитали мое объявление.
  - Очень хорошо, что вы откликнулись, - голос с легкой хрипотцой, достаточно глубокий и насмешливый, - Почта ходит почти неделю, да?
  - Сегодня получила конверт и сразу позвонила.
  - Вы обязательны.
  - А у вас почерк корявый.
  - Спасибо, Руслана.
  - Не за что пока. Я до семи, но после работы домой заезжаю. Потом можем встретится в центре где-нибудь, но только в будни. Девять вечера - не очень поздно?
  Руслана выбрала манеру деловитой спешки. Тон сообщает о множестве забот и не дает собеседнику вставить лишнее слово. Мужчина на проводе просто посредник, так чего на него тратить время? Если он такой заботливый и острожный, честь ему да хвала. А протеже его рохля и трус, с ним придется вести себя иначе. Она согласна угодить клиенту, но не дальше разумных границ. Все что сверху - работа иного рода и за другие деньги.
  - Я знаю, что вы занимаетесь этим не ради денег.
  "Интересно, откуда? - удивилась Руслана, но виду не подала.
  - Завтра на Пушкинской в 21.15, у Макдоналдса.
  - Согласен. Как я вас найду?
  - Светлые волосы, пальто, джинсы, если и дальше будет так сыпать, надену вязаную шапку. Серенькая без помпона, связана простой резинкой.
  - Серая мышка.
  - Что, простите? - она прекрасно расслышала и еле сдержалась не бросить трубку. Обычная наглость людей, у которых все в этой жизни понятно и по порядку. Они даже не знают, что есть вещи, знать которые не многим под силу. Руслана спряталась каскадом слов и мыслей, пустых, путанных, лишь бы каких. Лишь бы не память.
  - Простите, оговорился. Иногда лучше вообще книг не читать. Штампы оттуда липнут, как шерсть от кошки.
  - Не люблю кошек, - машинально отозвалась Руслана.
  - Ага, ты просто не умеешь их любить.
  Руслана тихо выругалась в сторону от трубки.
  - Так, с каких это пор мы на ты, а?
  - Извините, рекламу процитировал.
  - Завтра в 21.15.
  - Да, до встречи Руслана.
  - До, - она не успела. Иван бросил трубку.
  "Почему последнее время все бросают трубки?"
  Пустые, простые мысли смешили до одури, до абсурда. Чем дальше, тем смешнее. А так проще. Кофе в чашку, глоток, потом другой. Слезы в чашку, зубами о край, тук-тук. Как просто смеяться над глупостями, как легко ими прятаться от боли.
  "Прости меня, Айюми".
  
  Иван появился вовремя, слегка развязный в мимике и жестах, но на вид не злой. Одет был в простые ботинки, в старую, давно нестиранную куртку и бесцветно темные брюки.
  Улыбался он открыто и совершенно не так натянуто мармеладно, как улыбаются офисные галстучники. Только у глаз она заметила ранние морщинки. А сами серые глаза, чем-то напряженные, не прятали, выдавали глубокую внутреннюю усталость, мало понятную Руслане. Она решила, что этот Иван - сильный человек. Он не пойдет жаловаться на жизнь, даже если окажется на краю без сил отползти от опасного края. Мысли мужчины были заняты какими-то проблемами, и он открыто не рассчитывал на долгий разговор. А если и рассчитывал, то уж точно не с Русланой.
  - Расскажите мне вкратце, чем вы можете помочь человеку, который зашел в тупик. Разочаровался в семейном счастье, и не то чтобы сам виноват, ну, так получилось, - Иван смутился, хмыкнул и виновато улыбнулся под настороженным взглядом Русланы.
  К предложенному кофе она пока не притронулась.
  - Вы это, ты это не о себе, да?
  - Всё-таки будем на "ты"? - он покусал губу, - Ладно, так проще. Нет, конечно, не про себя. Я бы не стал.
  "Угадала", - с легкой грустью подумала девушка.
  И рассказала Ивану о каплях и о том, что про них знает.
  - Погоди, это получается, для человека есть пути, к которым он больше или меньше всего приспособлен, я правильно понял?
  Вопрос озадачил Руслану.
  - Может и так, но такими словами я об этом не думала. У меня все капли, капли.
  - Капли, значит. Ладно, ни чуть не хуже, чем что-то другое. Хорошо. Этот мой друг, он уехал на пару недель, я только сегодня узнал. Слушай, я дам ему твой телефон, он позвонит, можно?
  - Ну так ты убедился, что я не психованная и не маньячка? - с шуткой в голосе спросила Руслана.
  - Вообще-то мне просто было интересно, кто ты такая. Не цыганка, пожалуй, цыганам я не верю.
  - И кошек не любишь.
  - Это недостаток?
  - Ты все-таки хочешь поговорить о себе, сидишь и думаешь, а что там с моими каплями?
  Иван слегка сощурился, посмотрел себе под ноги, потом на Руслану.
  - Нет.
  - Не интересно?
  - Интересно, но не нужно. Я так думаю, пока есть силы идти, не стоит спрашивать про каждый шаг, верный он или нет. Слушай внутренний голос, вот мое кредо. Живи по совести. А если знать наперед все пути, в них запросто потеряться.
  - Но другу ты меня порекомендуешь, - с издевкой перебила девушка.
  - А я - это не он, - бесцветно улыбнулся Иван, - Вот он точно в тупике. Откуда я знаю, может ты ему и поможешь?
  У Русланы что-то сжалось внутри, заледенело и потянуло до боли.
  - Ты мне не веришь, - прошептала Руслана.
  - Я не верю в судьбу, не верю в предопределенность, если сказать иначе. А ты, - он вздохнул, - Ты каждый раз боишься, себя, силишься понять, кто ты - противовес судьбе или её слепое орудие.
  - Ты очень быстро меня понял, Иван, - ледяным тоном отозвалась Руслана, - Но я не стану умолять тебя, просить о чем-то. Я не ради денег это делаю, и не ради попреков со стороны тех, у кого в жизни все гладко.
  - Во-первых, была дурацкая идея перейти на "ты", во-вторых, ты все же лучше гадалок, так как терзаешься сомнением, а в-третьих, - он хотел что-то добавить про себя, как-то парировать её реплику о гладкой жизни, Руслана увидела его желанье по лицу. И замерла в ожидании.
  - А в-третьих, удачи и счастливо, - он встал из-за столика, потер ладонью лоб, сказал в пространство:
  - Я заплатил за твой кофе.
  И вышел из кофейни под липкий снегопад.
  Руслана подняла чашку бессильными, холодными пальцами. Что-то надорвалось внутри у девушки, точно память вновь проступила, и все силы, растраченные на подавление, иссякли, рассыпались пустынным миражом. А может Руслана впервые поняла, как просто один человек может выбить почву из под ног другого. Без злого умысла, а просто походя, даже не осознанно.
  Непослушные пальцы втянули сигарету, зажигалка выпала и прыгнула под стол, Руслана наклонилась. Она что-то заметила и успела ухватиться за край мысли, но тут раздался голос охранника.
  - Простите, что помешал, но я видел, вы достали сигареты. У нас не курят.
  Руслана нервно выпрямилась из-за стола, зачем-то передвинула чашку в сторону, дернула губами, не то улыбнулась, не то иначе:
  - Да, разумеется. Я знаю. И уже ухожу.
  
  8.
  
  "Ухожу, ухожу, уходу".
  Нет, решила Руслана, это всё-таки память. И никуда от неё не деться. Она и зовет и ждет, она вынуждает. Мелькнула мысль, такую услышит кто разумный, сразу скажет: свихнулась. Но Руслана ни на миг не усомнилась, как именно надо действовать.
  - Мама, мне важно быть к тебе ближе, - прошептала Руслана и обернула цветок целлофаном, пусть там декабрь городского типа, но все равно прохладно, а то как ему будет под ветром?
  Со стороны Руслана выглядела странно. На обратном пути из дома забылась про стиль и про маски, нацепила что-то из офисного, что-то прогулочное. Отрешенное лицо, распахнутый ворот и растрепанные волосы, шарф точно рваный, ветру послушный. В пальцах надломанная сигарета, на запястье мятая сумочка с куцым цветком. Таким задуманным растрепышем и явилась в церковь. Едва не забыла сигарету в урну и шапку из кармана.
  - Простите меня, святой отец, - прошептала Руслана и глубоко поклонилась в красно-желтом полумраке, - Мне нужна ваша помощь.
  - Что случилось? - священник средних лет насторожился, подумал, но так и не выбрал, как обратиться к странной вечерней гостье.
  - Мне бы цветочек посадить. На могилку.
  - Цветочек? - беззлобно нахмурился бородач в пыльной рясе, - Декабрь месяц на улице, какой цветочек? Загубишь былинку, грешная. В своем ли ты уме?
  - Не загублю, святой отец, не загублю. Я знаю, так не бывает, но этому цветку очень надо, понимаете? Должны быть цветы на могиле, обязательно.
  Святой отец со вздохом покачал головой, но не стал перечить глупой бабе. Убогим некуда пойти, лишь в доме Его надежда на приют и понимание, на всё воля Божья.
  - Ну хорошо, пойдем, посадим твой цветочек. Куда идти-то?
  - А я не знаю, где могилка, святой отец. У меня тут мама похоронена. Сазонова. Десять лет тому прошло, как преставилась.
  Он как-то странно посмотрел на гостью и медленно проговорил:
  - Что же ты не знаешь, где мать похоронена, грех это смертный, девочка! Да и слова-то не свои говоришь. Не так сейчас говорят, и по лицу вижу, что сама не знаешь, как сказать, а не знаешь - лучше молчи, не греши, словоблудница.
  Руслана густо покраснела, сглотнула и ответила тихим, расстроенным голосом.
  - Не по умыслу я, святой отец, лишь по незнанию и робости. По книжкам слов узнала, вот и, - она замялась, потеряла нить мысли, а нужных слов про свои чувства не знала, - А что на могиле не была, то правда виновата. Виновата и вполне осознаю. Но боязно мне. Тут мертвое все, капель нет, все ветер вынес. А те, что остались, горе да тоска, тут так тяжело, так давит, мне страшно, тут мертвое всё, - от странной внутренней боли лицо перекосилось, боль кольнула по глазам и обожгла слезами щеки, - Вот я и не ходила, потому что больно.
  После слов Русланы священник побледнел и чуть не потерял дар речи. В ужасе перекрестился, истово махнул рукой и выдавил:
  - Пошла вон, богохульница! В доме Его такие слова говорить? Бесстыжая! Изыди!
  Девушка и так все поняла, прежде, чем бородач в рясе закончил свою гневную отповедь. Попятилась, утерла рукавом щекотную слезу и перекрестилась.
  - Простите меня, - прошептала в пол и покинула церковь.
  
  За оградой Руслана простояла минут двадцать, выкурила две сигареты и чуть не поломала цветочек, пригретый за пазухой. Потом покосилась на церковные двери, вздохнула и пошла на кладбище.
  Бог с ним, с попом, обиженно подумала девушка, ну не может он понять, значит на то воля Божья, а может она чего-то не понимает. Так что теперь, стоять и волком выть, ныть и убиваться над вопросами, не то что безответными, вообще непонятными? Нет, решила Руслана, решила действовать, значит, нельзя останавливаться. Или капли будут жечь, жечь хуже слез по ключицам на колком морозе, хуже льда на ладонях, злее углей, кочерге непослушных.
  Руслана бродила между холмиков, плит и оградок долго и потерянно. Нагибалась к словам и цифрам, пыталась отыскать мамину могилу. И только когда глаза устали от напряжения, когда движения рук стали казаться прерывистым танцем, Руслана увидела.
  Их было совсем немного, и лежали они точно бисер в песке. Тихие, едва заметные отсветами дальних ламп над оградой.
  Капли. Её капли, или капли, очень похожие на её собственные. Как это может быть, со страхом и удивлением подумала Руслана? Так не бывает!
  Она упала на колени, прямо в избитый снеждем грунт, размяклый и холодный по сезону. Снег серой, водянистой коркой лежал вокруг, об него девушка и вытерла перепачканные руки. Смазала след непогоды и времени, прочитала найденное, робко улыбнулась и зашуршала пакетом.
  - Живи тут, ладно? - прошептала цветку и огладила доверчивые листья, - Тебе будет непросто, я знаю, но тут ты нужнее всего. Понимаешь?
  Куцый, нелепо зеленый кустик не ответил, пока она извлекала его на свет и приживляла в неподатливую почву.
  - Я посижу с тобой тут, погрею ладонями землю. Немого, я знаю, ты и сам сможешь справиться, но так будет лучше, да?
  Чумазыми пальцами убрала с лица хвостик шарфа, потерла щеки, ссохшиеся от слез, и какая сейчас разница, что руки в земле? Тут это не важно, тут так и надо.
  - Мама, прости, что так долго не приходила. Тут не место живым, понимаешь? Могла бы я чем-то тебе помочь, могла бы к жизни вернуть, так и вернула бы, но я не могу, не умею. А вот сижу тут и вижу, как в земле лежат капельки. Чудо, иначе не скажешь, так ведь не бывает, я точно знаю, или у нас с тобой они особенные?
  Руслана тихо рассмеялась, отняла ладонь от холмика вокруг зеленого поселенца и погладила возвышение земли, точно представила, что гладит мамину руку.
  - А теперь я пойду, мама, но обязательно приду опять. Я каждый день о тебе помню, разве этого мало? Я раньше думала - этого хватит. Дура была, а тут поговорила с клиентом, он меня как рашпилем по живому, да не о тебе, а про капли. Как-то так просто сказал обо всем, так никто со мной не разговаривал. Я же их в пол уха слушаю. Прости меня, мама, прости. Я тебе оставлю тут капельку себя, вот это растеньице, мы с ним давно друг друга знаем, тебе оно нужнее, чем мне. И ещё тут всюду капли. То ли твои, то ли мои, Бог знает. Мало конечно, но ему хватит, не замерзнет. Знаешь, мам, я сижу вот тут в грязи, реву как дура и говорю такой, бред, за который надо сразу сажать в психушку без амнистии. Но мне почему-то весело, а знаешь почему? Никто кроме меня этих капель не видит, знать о них не знает, вот и обвинять меня нечем. Подумаешь, пришла одна такая в истерике, цветок из горшка на могилку высадить. Все сходят с ума по-своему. А разве я сумасшедшая? Разве не о тех же каплях знали древние, буддисты там всякие, восточные маги в башмаках носками кверху? Ахимса, так это называется, да? Букашек на пути не раздавить, червячка не обидеть? Для тех, кто капель не видит, звучит убедительно, но я-то не слепая, мама. Я-то понимаю, какую чушь слепым впаривают, лишь бы те не поняли своей слепоты!
  
  Последние слова прозвучали особенно громко, голос Русланы сорвался на крик. Она устыдилась, поднялась с колен, рассеянно стряхнула комья грунта с джинсов. Холодно, конечно, но как-нибудь дойду до дома, решила девушка, запахнулась полами пальто, спрятала под шарф ледяные пальцы и побежала к метро.
  
  9.
  
  Потянулись дни, в трудах и мелочных заботах. Настоящая, живая Руслана, знакомая с таинственными каплями, спряталась внутри одноименной сотрудницы банка. Та продолжала трудиться в неизменно опрятном офисном костюме, непреклонно ледяная, высокомерная, скучная.
  Сил на что-то большее не осталось, даже тоник перестал помогать. Девушка пыталась отстраненно понять и решить, что же будет дальше. Жизнь проста, как линия на бумаге. Работа, деньги, покупки, работа, изредка капли, капли, люди, лица, судьбы. Всё мимо. Жизнь бежит мимо, и такая тоска, что скоро двадцать шесть, а все позади. Любовь не то была, не то не было. Гражданский брак, и, слава Богу, без детей, все как у всех, только с каплями не сложилось. Тогда-то Руслан и поняла - без капель надеяться не на что. Либо он должен видеть капли так же как она, даже не это главное, он должен верить. В идеале ещё делиться каплями, иначе надолго её сил не хватит, вначале тоники, потом, когда уже и тоники не помогают, спиды-колеса, а что за тем - лучше вообще не думать.
  Прогноз на ближайшую жизнь: пустота и одиночество. И какая перспектива следующей жизни, Бог знает, да и есть ли она вообще? Негде полистать расписание. А если по совести, имеет ли Руслана право на сожаление? Сколько на свете людей без гроша в кармане, алкоголики, бездомные, калеки, инвалиды.
  Память. Опять эта глупая, настырная память, извечный палач впечатлительных душ.
  Может, хватит? Она пыталась вразумить себя вопросом, но память горела мучительным нарывом. Пока не прорвется, не видать покоя пациенту.
  
  - Сазонова.
  - З-здравствуйте, Руслана. Я - Седмицкий. Андрей Седмицкий.
  В трубку звучал растерянный голос, очень тихий, словно отрезанный от мира. Подстать неторопливой апатии в жизни Русланы.
  - Добрый вечер. Вы по объявлению?
  За окном неторопливо плыли блики по тонким жилам проводов-антенн. Вечерние машины тихо ползли, как мокрые, слепые черепахи, только изредка вяло гудели сигналами. Город расползался на ночную спячку по пробкам, толпам метро. Тысячи людей туда-сюда, и под ногами мириады капель. Два потока плывут в нереальной, многомерной противофазе, круговорот капель, круговорот людей. Руслана любила стоять среди толпы и смотреть, как движутся частицы обоих потоков. Бег ручьевой воды способен околдовывать зрителя, но это зрелище в тысячи раз сильнее. Даже издали, даже невидимое, но лишь осознанное, оно притягивает и держит живым, всесильным магнитом.
  - Что вы сказали? - переспросила Руслана.
  - Ничего, я ждал ваших слов.
  - Долго?
  Собеседник рассмеялся.
  - Минуту, может две. Не засекал.
  - Простите, я задумалась.
  - О каплях?
  Руслана вздрогнула и едва не выронила трубку.
  - Как вы сказали, Андрей? Андрей, откуда вы знаете про капли?
  Внутри все похолодело. Какое-то мимолетное эхо, порыв сквозняка или эхо, именно так она почувствовала отклик. Чей, откуда, неужели есть кто-то?
  - Я друг Ивана, это он дал мне ваш телефон.
  Может ли стекло разбиваться беззвучно, могут ли замки песочные немо сыпаться в пыль? Теперь Руслана готова была поверить, что и так случается. Усталые, сухие губы медленно раскрылись бессильным вздохом. Пальцы даже не донесли сигарету.
  - Алло, Руслана?
  - Да, я здесь, - что-то с голосом. Он звучит как в пропасть, в бездонный пустой колодец, и плоский мир плывет обманчивой перспективой. Мираж. Кругом сплошной мираж, только капли настоящие, вот бы и людям такими же быть.
  - Ну, так вы сможете?
  - Повторите, какое время вам удобно, а то я прослушала, тут машины за окном, - Руслана замялась на подборе слова, - Гудят.
  - Сегодня, сейчас, вечером. Через сорок минут на Добрынинской, знаете там кофейня на углу?
  - Нет.
  - Не сможете?
  - Да нет, почему же, - Руслана скосилась на стрелки под потолком, - Мне полчаса, давайте. Но тот район я не очень знаю, пересечемся у метро, а то заблудимся.
  
  Оказалось, подумала верно, и капли не при чем. Знакомый типаж, до боли знакомый, как двойник того, с кем прожила два года, а больше не сумела. На вид мягкий, обходительный, такой добродушный гном бородавочник, вроде расторопный, суетливый, деловой, а на деле лентяй и нытик. По каплям, правда, все иначе. Нет, с этим Семипальцевым, или как там его фамилия, все не просто.
  - Здравствуйте, Руслана, - он подал руку и хотел уже галантно поднести к губам, но поймал настроение взглядом и передумал. Эта девушка если и примет поцелуй, то не от всякого.
  Пожал ей руку, потом смутился и быстро спрятался руками по карманам.
  - Пойдемте, тут не далеко.
  Руслана ни капли не беспокоилась, чего бояться безобидного мужичка? Обыкновенный рядовой из полка подкаблучников. И все же, есть разница. Такие, как этот обманчиво тихие, но если прижмет, спасайся, кто может.
  В кофейне Андрей быстро пролистал меню, на вопрос, что будет Руслана, получил ответ "все равно", и заказал официанту два пива.
  - Вам Иван не рассказывал?
  - Нет, Андрей, он мне ничего не рассказывал.
  - Тогда я рассказу, если позволите.
  И стал излагать историю издалека. Бывают на свете чудеса, любовь неземная, на будущее чистый горизонт, и не важно, что денег мало. Сам он пока не может найти работу. Это кажется, что просто найти, а везет не всем. И конечно, испугался, когда узнал, что будет ребенок.
  "А то не догадывались, что от этого бывают дети", - язвительно подумала Руслана. Пила пиво медленными глотками и молчала.
  Да, это оказалось непросто. Но помощь потянулась отовсюду, видать, и правда, если не по силам, Бог помогает. Его родители, её, все отозвались с участием, пообещали тут помочь, там, причем не просто обещали, а действительно помогали, особенно первые месяцы. Потому как и он и она о роли родительской знали немного. Больше понаслышке, а тут опыт нужен, особенно если что-то не так.
  Руслана вздрогнула.
  Память обожгла болью, тягучей унылой болью, в которую сердце проваливается, словно в холодный омут. Тогда, несколько лет назад, и звали девушку Катя. А может, зовут, чем черт не шутит, вдруг ещё жива? Но разве можно так о сестре, пусть почти чужой, нелюбимой, но двоюродной, как не крути? Хочешь войны, знай, что война беспощадна. Руслана не помнила, чьи слова, и даже не особо ругалась, когда малолетняя дурында с кружком поехала на АЭС выступать за закрытие. Это сейчас поутихли страсти, а тогда, в двадцатилетие Чернобыля, у людей на раз срывало крышу, особенно у подростков.
  Ладно бы польза была, но все без толку, как стояла АЭС, так и стоит до сих пор. А потом все правильно, и даже не за что ругать. В неполных восемнадцать замуж бы, да где он, тот принц-пройдоха, ищи теперь ветра в поле. Так и справили в роддоме дни рождения - её и маленькой Нади.
  Врачи сразу что-то заподозрили, но полгода думали, всё будет нормально. Через год говорили, потерпим, напряжемся, а дальше какие-то массажи, мази, лекарства, и если другие дети уже начинают ходить, то не у всех все по графику, у деток бывает по-разному. До двух на площадке ещё не понятно, а дальше-то ну их, площадки, пойдём погуляем там, где не людно.
  На Катю смотреть нельзя без слез, а что же сказать о девочке? Ни слова и ни звука не в три, не в четыре, все без толку, и только списки лекарств и диагнозов, один длиннее другого. Потом она уехала куда-то, матери дочку оставили. Русланина мама была бы жива, может и пошла бы, все же родственники. Так вместо мамы ходила Руслана, походила и перестала, и никогда о том никому ни слова.
  А потом познакомилась с Вовой, и вроде бы все ничего. А однажды представила, как будет, если у них родиться такая же девочка. С девочкой ладно, живут люди, живут и как-то борются. Но это Руслана говорила тогда, а что если свой ребенок? Если с ним изо дня в день и нет никакой надежды? Только в те времена больше думала, что от Вовки не будет помощи, запьет, мерзавец. Так и расстались не понятые, несчастные, разочарованные друг в друге.
  Стукнулась зубами о бокал и словно очнулась.
  - Вот такая история, видишь?
  - Ага, - невпопад ответила Руслана, - Ну и чего ты решил?
  - В смысле? Вот тебя и спрашиваю, чего мне делать? Это какой-то тихий ужас. Она меня упрекает, что я ни чего не делаю, но я же не виноват, что нет нормальной работы? А ребенок это ужас, ужас, он всюду лезет, книжку порвал.
  - И что?
  - Ну, я же тебе говорю, встретил Оксанку, мы с института дружим. А как мне моей-то сказать, что я хочу уйти? Устал я от этих пеленок, нытья бесконечного.
  - Стоп! - Руслана рявкнула так, что Андрей влип от страха в спинку стула, а посетители кофейни настороженно покосились.
  Она одумалась и понизила тон, но даже тихий голос может быть сильным:
  - Слушай меня, придурок. У тебя нормальный, слышишь ты, нормальный ребенок. По-настоящему нормальный и живой, он будет тебе волосы рвать, он будет бить твою посуду, будет мазать гуталином стены, будет хныкать и орать, хоть стекла вон, но он нормальный, понимаешь? У него есть будущее, и если ты хотя бы немного любишь свою инфантильную дурочку, которая, поверь, мне поумнеет и потом оценит, то выкинь из головы весь этот бред о том, что с другой будет лучше. Или хотя бы дождись, когда пойдет в садик, убедись, что её туда примут, что не выкинут за шиворот со словами, вы что хотите, чтобы ваш ребенок остался в коллективе нормальных детей? Или в тот сад отдавать, где такие же, как она? Это не сады, а концлагери. Нет таких людей, которые могут это выдержать и не сойти с ума, нет, понимаешь ты, нет! Если только очень близкие и любят без оглядки. Ты понял меня, идиота кусок?
  Клиент нервно сглотнул и еле поймал пламенем кончик сигареты. Дрожал, как лист в непогоду, как рвань на сквозняке, смотрел на Раслану загнанно.
  - Простите меня, простите, я не знал. Я понимаю, могу понять, вы так говорите, такими словами. Ну откуда мне было знать, что вы сами пережили личную трагедию?
  Он говорил быстро-быстро, а Руслана сидела, молчали и дышала очень тихо, очень глубоко, точно готовилась сорваться новым криком.
  - Понимаю, понимаю, вы правы, вот деньги в конверте, там полторы тысячи, я узнавал это нормальная цена, хватит, да?
  - Пошел вон, - тихо сказала Руслана и выпустила дым почти в лицо клиента.
  - Но деньги? Этого мало? Сколько это стоит?
  - Купи лучше дочери игрушку.
  Он собрался уже подняться из-за стола, но Руслана крепко схватила за рукав.
  - Не дай Бог тебе встретиться с кем-нибудь, кто действительно пережил это лично, с родным ребенком.
  - Скажите, Руслана, это вам капли подсказали?
  
  Она встала.
  Едва удержала равновесие от странного тумана, от тяжелой, неподотчетной легкости в руках и в голове. Весь мир вокруг поплыл неслышным гулом, тупым потоком слов и дыма, лиц и взглядов.
  - При чем тут капли, Андрей, проснись! Подумай, просто подумай, капли не при чем, понимаешь?
  Он пытался, но Руслана знала, это не просто.
  Для начала надо хотя бы увидеть капли. Только тогда можно понять: не все от них зависит.
  Андрею придется перешагнуть через первое. Идиот этот его друг, все усложнил, испортил. С клиентом проще работать, если он о каплях вообще не знает. А с таким проблемным клиентом как этот, ещё сложнее.
  - Заплати за пиво, - Руслана бросила на стол купюру. Этого хватит на плату за двоих и даже останется, кофейня-то не дорогая.
  - Спасибо, - бледный и запуганный, потерянный Андрей попытался встать и помочь Руслане с пальто, но девушка отмахнулась.
  - Прощай, - она швырнула слово в пустоту, а там поймает или нет, не важно.
  
  10.
  
  - Мама, ты знаешь, я устала. И только теперь поняла, насколько. Сегодня был клиент, у которого дочь малявка книжки рвет, из кассет всю пленку повыдергивала, обои гуталином раскрасила, ну ты понимаешь. Наверное, я сама была не лучше. Смутно помню, как бесилась в четыре года, ещё выдумывала, как бы повеселее, да ещё что бы такое учудить, лишь бы днем не спать. А сколько всего я не помню? Ты зря тогда ушла от папы, он был не ангел, я знаю. Но судить не мне, да и доля у нас такая, бабская, растить детей без мужиков. Неправильная, несправедливая доля, а ведь разве бывает иначе? - Руслана заметила темную каплю и потянулась за промокашкой.
  Оказывается, это и правда целая наука, писать перьевой ручкой, да и чернила из ларька в переходе какие-то странные. А какие нужны, Руслана не знала.
  Чем не милая глупость написать письмо человеку, который умер десять лет назад? Кто знаком с магией скажет, что это бред, нельзя так растрачивать силы на тех, кто далеко, безответно или умер. Но Руслана уже не боялась тратить силы, она поняла главное. Пора поставить точку, и силы больше не потребуются.
  - Мамочка, а ведь были такие люди, которые тоже видели капли, представляешь? В библиотеке взяла книгу и прочитала там стихотворение Йейтса. Это один из адептов ордена Золотого Рассвета. Кого там в этом ордене не было, и Алистер Кроули с перевернутой семиконечной, и Клайв Льюис, автор сказки "Нарния". А вот что писал Йейтс: Я расстелил перед тобой свои мечты. Ступай осторожнее, ведь ты идешь по моим мечтам. Точно про капли, про что же ещё можно так образно писать? А люди всё равно о каплях знают, даже неосознанно чувствуют. От того и выдумали, что если разбилось об пол, на счастье. С одной стороны, чтобы не было так страшно, когда осколками по каплям, а с другой, кто нагнется ладонями к полу, тот больше капель соберет. Тому - счастье. Смешные они все, ничего не видят и не знают, а я вот знаю. И устала. Ты прости меня, мама, но я скоро стану к тебе ещё ближе. Нет, меня не найдут, не надо. Кто театрально из окна или голову в петлю, чтобы потом нашли, за тех мне стыдно. Все насквозь фальшивые, людям вместо памяти проблемы оставляют. Уроды, одним словом. Нет, я не такая. Вот тут на столе письмо положу, кому надо, всё поймут. Дверь оставлю открытой, найдут, прочтут и забудут. Была Сазонова, нет Сазоновой, разве кому-то убудет?
  Руслана отложила ручку, закрыла колпачком и взяла письмо. Помахала в воздухе, чернила подсушила, сложила дважды и сунула в простой евро-конверт без марок. Пусть лежит на столе, посередине. Милиция сразу найдет, или кого там зовут в этих случаях? Деньги на счете в банке? А Бог с ними, с деньгами, их там не мало, банк найдет, как пустить в дело. А то всякие фонды искать, в церковь нести, бесполезно. Эти точно растратят не по делу.
  
  Внизу, на выходе из подъезда, Руслана остановилась. А почему? Вопрос повис в воздухе, да, устала, но разве это причина? Если вернуться назад, можно снова сесть за бумагу, исписать логичными мыслями, слезными фразами ещё страниц десять, поплакаться о том, какие люди глупые и злые, как неприкаянно одной, когда никто не видит капель, и так будет всегда, до самого конца. Дополнить письмо?
  Руслана ткнулась горячим лбом в запотелую прохладу стенки, как тогда, десять лет назад, она не знала куда идти, так и сейчас не знает. Хотя теперь есть цель, но никакие капли на неё не укажут, они никогда не ведут к смерти. Глупые, незримые капли сердца.
  Просто хватит с неё капель и жизни. Сил не осталось.
  Руслана выпила банку тоника, выкурила последнюю сигарету, выбросила пачку и пошла вперед бесцельно.
  Бродила по улицам час, может два, может больше. До ранних декабрьских сумерек.
  Да, проще всего уйти в никуда. В лес, за город, в снег по колено. Идти и идти, пока не кончатся силы, потом лечь и замерзнуть. А она далеко пройдет, так далеко, что никто не найдет, и даже косточек не останется.
  Руслана вздохнула и решила, что надо зайти на кладбище, хоть на минутку, посмотреть как там цветок. Может не погиб, прижился?
  
  11.
  
  Она сразу увидела его. Да, это священник, кто бы мог подумать, мимо не прошел, соорудил над растением какую-то теплицу, нелепость из полиэтилена и тонких серых палочек. Вокруг тоже полиэтилен постелил.
  А что там за складка такая сбоку?
  Белая.
  Прямоугольная.
  
  Конверт.
  Она сделала шаг навстречу и узнала. Уголок случайно загнут слева, даже отсюда видно. А внутри письмо. То самое, оставленное на столе. Доставлено по адресу?
  
  "Нет".
  Со стоном выдохнула Руслана и закричала.
  
  От страха, от осознания, что кто-то или что-то играет ею, как щепкой в потоке. Значит, и письмо сюда занесло незримым потоком капель? Какая чушь!
  "Кто этот незримый игрок, старуха-судьба или кто-то, кто выше? Бог, это твои шутки, твои игры, оставь меня, не дай сойти с ума, не хочу, я лучше пойду вот по каплям, куда угодно, без разбора, без дороги, туда где смерть, я не хочу этой жизни, не хочу!"
  Руслана шла по тротуару, мимо прохожих, мимо жизни, мимо сочувствия во взглядах.
  Туда.
  
  Так проще.
  Нет ближе смерти, чем тут.
  Она шагнула на проезжую часть.
  И в тот же миг раздался отчаянный визг, скрежет, какой-то протяжный, неживой металлический звук.
  Тело похолодело, замерло в ужасе, глаза бессильные увидеть хоть что-то распахнулись от немого крика взглядом. Сердце взорвалось желаньем жить.
  "Мамочка!"
  
  Секунды растянулись на доли вечности.
  И она поняла без оглядки, если понятными словами, то слепо осознала - можно жить иначе. Незримая монетка упала, стороной со словом "жить" наверх.
  Кто-то, кого она не знает, никогда не знала, даже если видела, этот кто-то способен впитать её капли. Не она чьи-то, а он её капли.
  Девушка стояла вполоборота, почти спиной, но те, кто видят капли, обходятся без глаз.
  Глупо сейчас гадать, что было, чего не было и быть не могло. Даже врачам известны факты перемены группы крови. А может быть, раньше Руслана не видела, потому что не знала, куда и как смотреть? Получается, если кому-то нужны твои капли, они вернутся, отдадут тебе силу, поддержат, не дадут упасть и умереть. Так ли?
  Других объяснений Руслана не знала.
  Она обернулась навстречу тому, кто вышел из машины. Напуганный, растерянный. Но быстро пришел в себя:
  - Стой, ты жива? С тобой что-то случилось? Ты потерялась?
  Он не кричал на дуру пешеходную, на то, что не только под ноги надо смотреть, но и в стороны, особенно на дороге.
  Он понял.
  От слез и странной, легкой боли внутри зрение подвело Руслану. Она не могла рассмотреть лицо, но робко улыбнулась навстречу другому сердцу.
  - Да. Кажется, я потерялась.
  
  Февраль-март 2008
  
  1 Меня зовут Том, это имя легче для европейцев. А вы и есть Руслана, да? Спасибо за добросердечное участие. Присаживайтесь, пожалуйста, будьте гостем за моим столом.
  2 Спасибо, Том-сама, но мне надо вернутся на рабочее место в потребном состоянии.
  3 Ох, ну хорошо. Тогда мне надлежит выразить благодарность чем-то более существенным, а не рюмкой питья, да? Как насчет маленького сувенира? Чего бы вам хотелось, и чем вы увлекаетесь?
  4 Дорогой Том, Руслана - выдающийся, великолепный специалист. Помимо это она, как бы так сказать, очень не-цифровой человек. Она ненавидит компьютеры и сотовые.
  5 Редкий случай в наше время, дорогая леди. Я хочу сказать, европейцы видят все больше нашу электронику, все эти машины, ну вы знаете о чем я. Даже в моей префектуре родственники погрязли в технологических штучках. Но я знаю, знаю, что именно вы должны получить в подарок! 6 Это перьевая ручка ручной работы. По-настоящему уникальная.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"