Аннотация: Четвертая глава. Будет добавлена в общий файл.
Глава 4
Грунт Прерии аналогичен земному: слой чернозема, потом гравий и, наконец, глина. До песка я дорываться не стал. Сунул свой скорбный груз в погребальный пакет и спустил самокатом на дно. На кресте выцарапал ножом "Авен" - именно на этот никнейм был зарегистрирован станер. Его я тоже бросил в могилу - в чужих руках, именное оружие не стреляет.
Может это не по-христиански, но схоронив покойника, я сразу обрел душевный комфорт и вспомнил о человеке от мистера Харда. Кто он, очередной протеже, или долгожданный помощник? Кажется, Лия произносила слово "пришел". Это странно. Транспортная инфрастуктура на Прерии находится в зачаточном состоянии. Богатый клиент (а других друзей у Кристофера просто нет) всегда прилетает на личном коптере, с его ведома. Чужак здесь не проскочит. Он будет легко отслежен со спутников диспетчерской службой Харда. А тут "пришел". На моей памяти таких случаев еще не бывало. На всякий случай, решил уточнить:
- Этот человек... он еще ждет?
- Да, - отозвалась Лия, коротко, в моем стиле.
- Он действительно шел пешком?
- Последние полтора километра.
Значит, не дотянул. А заправлялся, скорее всего, под завязку, так, чтобы хватило и на обратный путь. Не он первый! Это типичный пример несанкционированного полета в отчужденную зону. Наверное, горе-пилот поленился, или не счел нужным, встать на учет у дежурного диспетчера Харда. Вот компьютер его и повел не по спутникам, а по картинке. Нет, это не богатый клиент.
- Заправь его из наших запасов, - распорядился я, - и помоги с буксировкой. Буду минут через сорок.
Когда я в скафандре, мой персональный визор служит в качестве ретранслятора. Оба источника звука я отключаю поочередно. Поэтому успел уловить последнюю фразу Лии, обращенную уже не ко мне:
- Вы слышали, Винс?
Винс?! Черт побери, кажется, она сказала именно так. Если это не совпадение, то очень большой сюрприз!
Витька Нестроев - друг моего бурсацкого детства, один из немногих, кто в самые трудные дни не дразнил меня "говночеопием". Наверное, потому, что и сам частенько хватал наряды вне очереди.
В отличие от меня, которого командир-воспитатель всегда называл "хроническим разгильдяем", Витька был положительной личностью. Да, именно личностью. Учился он лучше всех, знал, чего хочет от жизни, и кратчайшим путем, шел к поставленной цели. А наряды хватал по причине своей одержимости. Голова его, и карманы были полны микросхем, в мозгу протекали, только ему понятные, логические цепочки. Он мог запросто выйти из строя во время вечерней поверки и убежать в свой кубрик, чтобы проверить на практике то, что придумалось только что. Естественно, командир-воспитатель Воронин должен был реагировать на столь вопиющие нарушения.
"Гнобили" Витьку чисто формально, "любя". В основном, он мастичил и натирал деревянный паркет, дневалил, или мыл умывальник. Очень уж ценным кадром был Нестроев для любого из нас, особенно - ротного старшины. Смартфоны, эплоны и визоры, у младших воспитанников закрытого учебного заведения, безжалостно изымали. А Витька, за пару минут, на коленках, буквально из ничего, он мог сделать простейший мобильник, по которому мог позвонить каждый желающий - без "симки", и совершенно бесплатно. Наш ротный, очень любил пользоваться этой оказией, и часами болтал про любовь с какой-то взрослой девчонкой.
Еще в нулевой роте нас с Витькою поселили в одном кубрике, а в общей аудитории усадили за один стол. Наверное, потому, что мы с ним ни разу не подрались. Этого, естественно, мало, чтобы сдружиться по настоящему - слишком уж разными мы были людьми. Какую-то роль здесь сыграло мальчишеское понятие "свой". Окажись на моем месте любой другой, думаю, точно так же, Витька делился бы с ним передачами, которые приносили его родители в редкие дни посещений; после отбоя, когда еще не хочется спать, а выходить в коридор нельзя, заводил бы с ним разговор на общие темы. Но может ли вырасти настоящее братство на таком зыбком фундаменте? Думаю, нет. В кубрике нас было четверо, а сдружился Витька только со мной. И потом... учились мы вместе только первые два года. Потом, после специализации, Нестроев поднялся на пятый этаж к радиоэлектронщикам, а меня опустили в подвал, к спецназу, где ежедневно стреляют.
Мы стали видеться реже, но ежедневно общались по визору. Первые экземпляры этой системы связи поступили сначала в военно-космические войска, а потом в нашу бурсу, в качестве учебных пособий. Изделие представляло собой компьютер, мобильник, модем, дальномер, видеокамеру, тепловизор, и еще хренову тучу очень полезных мулек и наворотов, разлитых в один нанофлакон и размазанных по забралу шлема, скафандра, или защитным очкам. Виртуальный экран проецировался или в человеческий глаз, или на удобное расстояние перед ним.
Это сейчас визоры могут заменить человеку реальность. Легкое движение глаз - и городские трущобы, в его восприятии, легко превращаются в пустынный лунный пейзаж, а встречные люди - в эльфов, гномов и орков. А в те годы это была одна из простейших пассивных систем, экспериментальная разработка, заточенная на войну.
Витька прибор скопировал, упростил, уменьшил до обычных солнцезащитных очков, убрал лишнее, сделал его компактнее и надежней, в чем есть и моя заслуга. Я первым среди своих сверстников получил относительную свободу и скутер в придачу. Начальник строевого отдела, у которого я чаще всего батрачил, жил в новом спальном районе на окраине города. По дороге я заезжал в магазины наносистем, радиоэлектроники, ремонтные мастерские, стихийные рынки, частные адреса и по списку, надиктованному Нестроевым, покупал для него нужные детали и комплектующие. А когда мама Альбина тяжело заболела...
Это случилось сразу после того, как я загремел в больницу. Старший прапорщик Григоренко с трудом разыскал ее в городской богодельне, где концентрировался весь бесполезный человеческий материал. Не знаю, что там за документы он показывал персоналу, но ему разрешили забрать няню Альбину с собой, при условии полной оплаты всех, числящихся за ней, недоимок.
Заехав за мной после выписки, он был, как обычно, хмур и немногословен, мне про это ничего не сказал. После ранения в горло, он вообще говорил очень мало и только по существу. Я, конечно, заметил букет из пяти гвоздик, валявшийся на заднем сидении, но то, что он как-то связан со мной, даже удумать не мог. Да и не до того было. Я, взахлеб, рассказывал Ивану Петровичу про истерику Обертаса и визит строгого следователя, а он, молча, давил на газ. Судя по выбранному маршруту, мы ехали к нему на квартиру.
Раньше я думал, что наш строгий Кугук - человек бездомный и постоянно живет в кондейке при гауптвахте. Но месяца три назад мне довелось побывать у него в гостях, по вопросу починки водопроводного крана. Жил он в старинной пятиэтажке из белого силикатного кирпича рядом с центральной тюрьмой.
Такого, как в его холостяцкой берлоге, больше не увидишь нигде. Все пространство "однушки", включая поверхность мебели, было покрыто толстым, сантиметров пятнадцать, слоем слежавшейся пыли. От двери до вешалки, кровати и письменного стола, были прометены и до блеска вымыты "пешеходные дорожки" в метр шириной. Я, помнится, хотел было взяться за ведро и совок, но хозяин остановил:
- Чк-е-э, не трожь!
Притормозив у подъезда, старший прапорщик долго не выходил из машины. Все силился что-то сказать. Наверное, он волновался больше обычного: за чередой бесконечных "чке-э" и "кугук", я не сразу расслышал:
- Возьми цветы, понесешь.
Как ни странно, его волнение передалось и мне. Я поднимался по лестнице, и каждый мой шаг сопровождался дробной россыпью сердца. Предчувствие праздника, как давно я его не испытывал!
На своей лестничной клетке Иван Петрович не полез почему-то в карман за ключами, а нажал кнопку звонка. Дверь открыл незнакомый человек в белом халате.
- Пч-ке-э?
- Уснула под капельницей, - прервал предисловие врач, не дожидаясь сути вопроса, и тут же повернулся спиной. - Прикройте, пожалуйста, дверь, здесь сильно сквозит, - добавил он, уходя.
Честно сказать, я сразу же догадался, что увижу здесь маму Альбину, но что с ней, и в каком она состоянии?
В тесной прихожей мы вытерли подошвы ботинок о влажную тряпку. Пахло чистотой и больницей. Куда-то исчезли залежи пыли. Старинная люстра с канделябрами из начищенной бронзы, отбрасывала на паркет благородные отблески.
Прижимая к груди букет, на негнущихся, ватных ногах, я робко продвинулся в комнату. Старший прапорщик немного отстал и нервно дышал мне в затылок.
Я не ошибся. Мать лежала на огромной "барской" кровати, каких в нашем маленьком доме отродясь не бывало. На синей, с цветами, наволочке белело ее лицо. В уголках обескровленных губ - скорбные складки, на опущенных веках - тонкая сеточка капилляров. А если она умрет?! Я уронил цветы на мобильный стеклянный столик и жалобно протянул:
- Ма-а-мка!
Я ожидал всего, что угодно, только не этого. Она открыла глаза и, обращаясь к кому-то, стоящему далеко за моею спиной, отчетливо произнесла:
- Ты, Петя, не волнуйся. Я, быват, скоро...
Потом набежали сиделки и няньки и меня, плачущего, препроводили на кухню. Там кипятились шприцы, булькало какое-то варево. В углу, у окна, покрасневший Иван Петрович, тряс за грудки побелевшего доктора.
- Я не волшебник! - оправдывался эскулап. - Последние трое суток больная провела в карцере. Учитывая общее состояние, для нее это был почти приговор!
Когда эмоции схлынули, врач набросал на бумажке длинный перечень лекарственных препаратов и примерную их стоимость.
Таких денег у меня, естественно, не было. Судя по лицу Ивана Петровича, у него тоже.
И тут позвонил Винс. Звонил он, естественно, мне, но мой самопальный визор почему-то оказался у старшего прапорщика.
Размазывая сопли по скатерти, я поведал ему о своей беде.
Витька уже тогда был циничным прагматиком. В разговорах безжалостно отметал все, что не относится к делу. Он хоть и писал стихи, но были они какие-то... как бы точнее выразиться... технологичные, что ли? Что-то вроде:
Фешенебельность будет, неон,
Полимеры, стекло и бетон,
Слово "вечность" в глазах и витринах,
В черном небе скелеты антенн,
Идеал - голенастый шатен
И в ларьке за углом - мандарины...
Как это ни удивительно, но Витька, на этот раз, выслушал меня очень внимательно и даже сказал несколько сочувственных слов. Но сущность взяла свое. В конце он порекомендовал не паниковать и заняться делом. А именно: отксерокопировать и переслать ему копию списка, а также назвать точный адрес, по которому нахожусь и никуда оттуда не уходить.
Минут через сорок в дверь позвонили. На пороге стоял отец Винса. Я это сразу понял потому, что был он, как две капли воды, похож на своего сына. Да и характером он мало отличался от оригинала, ибо взглядом своим и видом, был уже далеко, где решал совершенно иные, известные только ему, проблемы.
Всучив мне пакет с лекарствами, старший Нестроев облегченно вздохнул. Иван Петрович попытался всучить ему всю наличность, что выгреб из своего сейфа, но тот отстранился и сказал, строго посмотрев на него:
- Отстаньте вы с этими глупостями. Не все в этой жизни можно измерить деньгами.
Вопреки обыкновению, я бросил свой вездеход у самых границ зоны, метрах в пяти от ворот дезактивационного комплекса. Сооружение представляло собой небольшой несколько передвижных армейских пунктов спец обработки, снятых с шасси и поставленных на фундамент. Где ими разжился пройдоха Хард? - сдается, что там же, в зоне. Проявил, так сказать, заботу о контингенте, ценой жизни нескольких человек.
Комплекс обслуживали сразу шесть роботов чистильщиков. Эти "ребята" не переставали меня удивлять. То ли их программировал человек, сопоставимый по знаниям с Винсом, то ли в их электронных мозгах появились зачатки разума. Посетив первый раз этот банно-прачечный комбинат, и столкнувшись там с целым расчетом обслуги, я, грешным делом, подумал, что они меня разорвут на ура, или, как минимум, станут друг другу мешать. К моему удивлению, этого не случилось. Никто из роботов не простаивал, каждый нашел себе дело по своей железной душе. Один отвечал за горячую воду, другой готовил раствор, третий занимался одеждой, четвертый - оружием и прочим железом, пятый - просушкой и, наконец, последний, которого я называл старшим прапорщиком, контролировал общий процесс.
Расчет встретил меня розоватым отблеском глаз. Стало быть, с собой я принес нечто близкое к норме. Оно и понятно. Сегодня дозиметр усиленно щелкал только в низинах. За сорок прошедших лет природа немного самоочистилась. Но все равно, соваться туда без гермокостюма было бы по-прежнему самоубийством. Реактор еще не уснул. И не скоро уснет. Из-под слоя обломков и ила, он все еще поддувает грязи в округу. Кроме того, по всей территории зоны
выходят из грунта тепловые и медленные нейтроны, и лучевая болезнь нарабатывается человеком незаметно, но гарантировано. Про них пока знают двое: я и Кристофер Хард. Ведь нейтронная дозиметрия громоздка и применяется очень редко, поскольку порождающие нейтроны процессы в природе нигде не встречаются. Их тут никто из людей не ждёт, а животные даже не замечают.
Похоже, что прав мировой судья. А я, ведь ему тогда не совсем поверил! После той памятной встречи неделю копался в сети - все хотел опровергнуть его измышления. Ан, нет! Восемьдесят процентов радионуклидов содержатся в поверхностном почвенном слое. Оставшиеся двадцать залегают еще глубже. Чем плодороднее грунт, тем меньше радиации накапливают растения. Ведь цезий - это аналог калия, стронций - кальция. И потому там, где не хватает питания, всегда востребованы радионуклиды. Если секач ест корешки, земляных насекомых, то в его мясе намного больше беккерелей, чем в любом травоядном, обрывающем листья с кустарника. Все животные, обитающие в этих местах, в той или иной степени накапливают радиацию. Но она им жить не мешает. Максимум, что может произойти: у одних зверей сокращается продолжительность жизни, у других - незначительно изменяется работа внутренних органов. Но на общее состояние здоровья это особо не сказывается.
Я плескался под душем и думал о Винсе. Больше всего на свете хотелось, чтоб это был он. В глобальной базе нет двойников. Если кто-то другой прошел регистрацию под этим никнеймом, значит, Витьки Нестроева больше нет. По нашей работе такое не исключено. Лично я был знаком с двумя Иноками, и оба нашли свою смерть хоть и на разных планетах, но при одинаковых обстоятельствах.
На выходе меня осмотрел старший прапорщик и, судя по цвету глаз, не нашел ничего подозрительного. Одежда, белье и гермокостюм были сложены аккуратными стопочками в выходном тамбуре. А вот оружие, боеприпасы, золотые украшения и оба визора у меня, как у сталкера, безжалостно изымались. Все это я мог получить в кабинете администрации, но уже как владелец, исполняющий здесь, обязанности мирового судьи. Неудобно, а что делать? Этот сложившийся коллектив жил по своему распорядку. Не в моих правилах ломать чужие традиции.
Винса я узнал со спины, по его знаменитой походке педанта - нечто среднее между строевым шагом и спортивной ходьбой. Он тащил к своему коптеру пару канистр. Почувствовав пристальный взгляд, остановился, аккуратно поставил на землю свою тяжелую ношу, и только потом обернулся.
Мы долго смотрели друг другу в глаза. Наконец, натура взяла свое. Витька нахмурился и сказал:
- Старый ты, списанный полковой конь! Помоги, что ли?
В общем, он вел себя так, будто мы с ним расстались только вчера. Дотошно осматривал технику, ремонтную базу, инструментарий, и пенял мне за то, что в моем беспокойном хозяйстве нет даже паяльника. Заглянули мы и в вотчину старшего прапорщика. Винс проинспектировал личный состав и спросил:
- Ты что, не помнишь курс БРТ? Почему не используешь чистильщиков для разбора завалов? Это ж армейская модификация. Они могут работать на зараженной местности. Нужно только вывезти их на объект, наладить инфраструктуру и выбрать на пульте опцию "Автономный режим".
Боевую робототехнику, не относящуюся к профилирующим предметам, мы проходили на третьем курсе. Краткий обзор, 16 часов: области применения, ТТД, как включить-выключить. Кажется, я, в это время, монтировал умные унитазы в новом особняке начальника нашей бурсы. Экзамен сдавал как все: по заранее выученному билету, который лежал на столе крайним справа, в верхнем ряду, как и обещал лаборант. В дальнейшем, на практике и в реальном бою, мне как-то не пришлось сталкиваться со средствами радиационный защиты, ибо спецназ для того и создан, чтобы их применял только враг.
Ничего этого я Витьке, естественно, не сказал, а скинул на его визор панораму промышленной зоны: мол, сам посмотри.
Ему оставалось только присвистнуть.
- Насколько я понял, это все, что расчищено на текущий момент. Почему ты начал именно здесь? - спросил он, после уважительной паузы.
- Интуиция, - честно признался я.
- А я бы полагался на логику. Давай исходить из того, что мы ищем памятник космолетчику, который открыл эту планету и первым ступил на нее.
- Давай исходить.
- Что делает робот-пилот, выводя аппарат на внутреннюю орбиту? - тоном заезжего лектора продекларировал Витька, и сам же ответил на этот вопрос. - Анализирует информацию с зондов и выбирает для высадки самую безопасную, в сейсмическом отношении, точку. Высоцкий наверняка установил там заявочный знак с государственным гербом и флагом. Чем тебе не место для памятника?
- Тем же самым руководствуются и проектные институты перед строительством атомной станции и привязкой ее к местности, - легко отпарировал я. - Без электроэнергии Высоцкого из бронзы не отольешь. Значит, он был установлен уже после нее. А заявочный знак... его ведь дешевле перенести? Знаешь, я бы не стал устанавливать памятник в непосредственной близости от АЭС. Все-таки это город, столица, годовщины со дня основания, праздничные мероприятия, детишки с цветами... вот ты бы послал своего ребенка прогуляться вокруг реактора? Кстати, как у тебя дела на семейном фронте, не дезертир?
- Да ты что?! - впервые с момента встречи Витька оттаял душой, - у нас со Светкой дочурка, Мария Викторовна, очень даже самостоятельный человек.
- Вот это по-нашему! - я нащупал в кармане пакет, достал из кармана золотые сережки, оставив ценник внутри, - тогда это ей от меня.
- Ты что?! - Витька опешил, - это ж целое состояние!
- Не все в этой жизни можно измерить деньгами, - сказал я словами его отца.
Мы посидели с ним за столом всего пару часов. Помянули родных и друзей, вспомнили счастливые времена. Каждый рассказывал только то, что посчитал нужным. Личных тем почти не касались. Разговор, в основном, крутился вокруг предстоящей работы.
- Найти бы школьный музей, или что-либо в этом плане, - между делом сказал Винс, - там должен быть стенд с панорамами города. Можно пройтись по уцелевшим квартирам, поискать фотографии первых переселенцев на фоне памятных мест. Не думаю, чтобы визоры были в то время распространены.
- Найдено ровно пять штук, - подтвердил я, - четыре за время, когда здесь хозяйничал Хард, и один я принес сегодня. Ты, кстати, не мог бы его взломать? Никнейм хозяина Авен. Меня интересуют маршруты его последних передвижений.
- С ним что-то произошло?
Вопрос был задан самым нейтральным тоном и, если б не огонек тревоги, блеснувший в глазах старинного друга, я бы оставил его без последствий. Пришлось отвечать:
- Сегодня я обновил последнюю версию "Следопыта". Внес в базу данных вот это милейшее существо. Если сходить к старшему прапорщику за встроенным видеорегистратором, ты мог бы взглянуть на последние мгновения его жизни.
- Не надо, - Витька до максимума увеличил изображение, - я видел такой след у периметра с моей внешней ограды.
- У тебя оружие есть? - с тревогой спросил я.
- Два станера - мой и Светкин. Есть еще один экземпляр плазменной пушки, но энергии в доме хватит на один плохонький выстрел.
- Станером его не возьмешь. К тому же, эта тварь умеет летать. Могу предложить "Выхлоп" без оптики.
- С каких это пор, товарищ Нестроев, русский солдат стал покупать у русского солдата оружие? Если ты не до конца понял, мы с тобой работаем в паре, на экстремально опасном объекте. Я лично заинтересован в твоей безопасности. Сегодня могу предложить только "Выхлоп" и полторы обоймы боезапаса, а завтра в твоем распоряжении будет целый армейский склад. Если, конечно, в твоем хозяйстве найдется скафандр и гермокостюм косморазведчика. В противном случае, в зону не отпущу.
Витька не стал ждать до утра. Я его понимал: усадил за штурвал своего коптера, связался с диспетчером Харда, запросил "зеленую улицу" и дал ему денег на три заправки, бо жрет "Торнадо-Х7" немеряно.
Когда мой гоночный болид скрылся за горизонтом, я связался с Винсом по визору, чтобы спросить:
- Светка стрелять умеет?
- Не поверишь, - ответил он, - лучше меня.
Внезапный визит Винса спутал все планы. Вместо работ по расчистке завалов, мне опять предстоял поход за оружием. Я подумал, и взял с собой Старшего прапорщика. Автономный режим
он воспринял спокойно. Ну, хоть бы одна эмоция отразилась на его меланхолической роже. Все-таки выход в свет! Не знаю, чем руководствовались разработчики роботов-чистильщиков, но конвейер их штамповал по образцу и подобию человека, которому все пофигу.
По мере продвижения к центру Высоцка, выражение глаз на лице моего механического помощника постепенно менялось к худшему. Они заиграли всеми оттенками красного цвета: от бледно розового, до оттенков яркого кумача, в зависимости от уровня радиации в том или ином месте. Представляю себя на месте бедняги, погребенного под завалами, которого извлечет на свет такой вот, ангел спаситель!
Впрочем, дело свое Старший прапорщик знал. Вел себя как заправский спецназовец. Шагал за мною след в след в труднопроходимых местах, стоял на атасе у ворот оружейного склада, тащил на себе (вернее, в себе) цинковый ящик с патронами и с десяток пустых обойм. Есть, оказывается, в его механическом чреве специальный отсек для переноски полезных грузов. Инструкция по эксплуатации, которую я отыскал в сети, была почему-то неполной. Страницы и целые главы были тщательно вымараны черной тушью. Мы с роботом освоили только режим слежения и режим ожидания. Режим самообороны активировать я не стал. Кто его знает, что там у этого робота на уме?
В общем, наш поход за оружием сложился удачно. Мы уперли со склада вдвое больше того, чем планировалось, сэкономили кучу времени, не сделав ни единого выстрела. Я шагал почти налегке и, даже, слегка пожалел, что прихватил из дома свой экземпляр "Выхлопа". В общем, сам Бог велел сделать кое-что из того, что стояло в завтрашнем графике, и я решил повторить вчерашний маршрут. Пройтись, так сказать, по "местам боевой славы", а заодно отследить маршруты передвижения покойного Авена, благо, его персональный визор, взломанный Винсом, лежал в моем нагрудном кармане, рядом с ключом от квартиры и пластиковым пеналом, который я продолжал условно считать радиомаяком.
Войдя в сеть под чужим именем и, сверяясь с письменной памяткой, оставленной Витькой, я ввел данные маршрутизатора за последние две недели в систему слежения робота. Виртуальную карту местности расцветили белые стрелы: от легких, пунктирных линий до нахоженных трасс. Ни одна из них не ступала за границы Высоцка. Значит, можно предположить, что до вчерашнего дня в этом городе был один постоянный житель.
Я наложил дополнительный фильтр, выбрав опцию "предпочтения". На схеме образовалось нечто вроде неясного треугольника. Вершина его рассеивалась в районе центральной площади и представляла собой туманное марево. Если Авен был сталкером, а это я мог утверждать с большой долею вероятности, то здесь он встречался с посредником, сбывал хабар, получал продукты и деньги. Судя по большому разбросу мест рандеву, напарнику Авен не доверял. А может, и не ему. А может, оба они не доверяли кому-то третьему. Зато основание треугольника было прописано более чем надежно. Оно ограничивалось двумя жирными точками, сравнительно недалеко отстоящими друг от друга. Одна их них - дом, а другая... вот ради другой точки, я и просил Винса взломать этот визор.
Получив новую вводную, Старший прапорщик задумался, а потом зашагал, подволакивая левую ногу. Зашагал мимо меня, назад, к оружейному складу. Сломался, что ли? Я дал команду "отбой" и еще раз сверился с записями. Нет, вроде все правильно,
да и робот возвратился ко мне походкой нормального человека. Но стоило пустить его по маршруту, чистильщик снова задурковал. И что-то мне в его поведении не понравилось. Он как будто не шел, а крался, вдоль гребня завала, то приседая, то поднимаясь на цыпочки. У края открытых пространств, долго стоял в нерешительности, потом их преодолевал, где ползком, где короткими перебежками. Я шел за ним, наверное, с километр. Потом до меня дошло: а ведь он, сволочь, за мною следил! Не робот, а тот, чью походку он столь досконально копировал.
Это, каким же надо быть самоуверенным, - досадовал я на себя, - находиться в скафандре косморазведчика со всеми возможными наворотами, и бездарно прохлопать элементарный хвост! Ладно, Авен. Судя по поведению, он был мужиком осторожным, но безобидным. Имел кусок хлеба и не лез в чужие дела, а поперся за мной от великой нужды: хотел на халяву обзавестись неучтенным крупным калибром - видать, припекло.
Обратился бы напрямую. Не проблема, решили бы этот вопрос. Король я, в конце концов, или не король?!
Старший прапорщик, между тем, начал карабкаться на кучу железного хлама, под которым угадывалась кабина военного коптера, лежащего на боку.
- Стоять!!! - заорал я, но он как будто не слышал и,
сделав пару шагов, грохнулся вниз.
Ну, все, "сходили за хлебушком"! И как его теперь доставать? Как говорил один знакомый американец, обучаемый мной основам русского языка, "zhopa, blya!"
В режиме кругового обзора, мой робот был обозначен красной мерцающей стрелкой. Я думал, она погаснет, однако, фиг вам! Мех продолжал двигаться по маршруту, и только команда "стоп" охладила его пыл. Вот же неразумное существо, сколько ему? - по паспорту сорок пять, а до сих пор не научился воспринимать голосовые команды!
С вершины, откуда обрушился Старший прапорщик, вдаль простирался узкий, извилистый коридор, явно рукотворного происхождения. В некоторых местах по нему можно было протиснуться только бочком. Виновник переполоха застыл в полуприседе, вцепившись лапищами в толстый железный лист, преградивший ему путь. В сантиметрах от правой ноги, вверх поднимался натянутый ржавый трос. Точно такой когда-то венчал рукоять газа моего первого скутера.
Это мне сразу же не понравилось, так как до боли напоминало растяжку. Был этот трос привязан к прорехе в металле слишком профессионально и на всем своем протяжении ничем не заклинен.
Я в таких случаях обычно использую углеволоконную леску под доминирующий цвет ландшафтного грунта, но... чем черт не шутит? Может, у Авена, или... кто еще здесь способен на такую подлянку - больше ничего не было под рукой?
Даже в статичном положении, старший прапорщик активно мешал. Он преграждал мне дорогу к другому концу троса. На скользкие плечи робота я вставать не рискнул. Чтобы проверить свою догадку, нужно было найти другую опору. Там, где завал был распахан задницей робота, под руки подвернулась железная бочка без дна. Я поставил ее понадежней, засыпал доверху грунтом, утрамбовал.
Работать пришлось левой рукой. "Подарочек" был заложен на уровне моей головы. Я вставил чеку на место, согнул, зафиксировал усики и спрятал гранату в карман, авось пригодится. Была она в заводской смазке. Явно из моего склада.
Где-то здесь должен находиться подкоп, - я придирчиво осмотрел стены траншеи, но ничего, похожего на растяжку, больше не обнаружил. Странно. Судя по почерку, мой оппонент - мужик пунктуальный. Я б на его месте... и тут я подумал, что и я б на его месте повторяться не стал. Да и нелогично ловить в подкопе того, у кого имеется ключ от замка. Будем считать, что чисто. Можно зализывать раны.
- Поди-ка сюда, олух! - сказал я Старшему прапорщику, подтверждая свои слова командой "возврат".
Робот послушно выпрямился, поставил железяку на место и зашагал, глядя поверх моей головы своими красными помидорами.
Ну что ж, хватанул дозу. А так... работоспособен вполне. Понимает команды правильно, но трактует по-своему. Черт его дернул ломиться по бездорожью?
На всякий случай, я решил его протестировать: ввел с пульта шестнадцатый код. Вниз, по центру экрана побежали колонки
букв и цифр, а с правой его стороны - зеленые галочки, подтверждающие исправность. Все в полном порядке, только последняя строчка прописалась оранжевым цветом. Я вчитался: "Боезапас - 64%".
Боезапас?! Какой нафиг боезапас! Я трижды обошел вокруг робота, но не нашел даже места, где можно было бы спрятать даже укороченный автомат. Ладно, потом разберемся. Текущий вопрос: что делать? Идти по маршруту, где можно нарваться на мину, или засаду? - перспектива еще та. А придется. И лучше это сделать вдвоем.
Я вышел в Глобальную сеть и выбрал из списка номер, по которому звонил чаще всего: целых четыре раза.
- Шесть, пять, два, три, восемь, девять, четыре ноля слушает!
Это типичный ответ Харда. Есть еще три междометия, которых ему с избытком хватает на весь разговор: "да", "так", и "принято".
- Мне нужен обзор сверху.
- Так!
- В самом большом разрешении.
- Так!
- Маяк включу по сигналу.
- Принято.
Ну вот, обошлось даже без "да". Только я успел это подумать, в ответ прозвучало:
- Есть новости.
Ну, если они есть, Кристофер найдет способ доставить их адресату.
Я хотел еще выйти на связь с Винсом, спросить у него, как активировать режим самообороны у Старшего прапорщика, но прозвучал сигнал. Надо идти.
Вид сверху я получал в режиме онлайн. Панорама была просто шикарной. Даже стальной тросик, что был когда-то звеном растяжки, спутник не только "видел". При желании я мог рассмотреть щетинку оборванной пряди и, даже, царапины на металле в месте, где крепилась чека.
Тропа, по которой двигался робот, делала два широких, дугообразных изгиба и обрывалась в месте, где когда-то был дом. Уцелела лишь часть стены и единственного проема, в котором стояло окно нижнего этажа. Судя по схеме из визора Авена, это и есть та искомая точка, которая ограничивала треугольник его предпочтений. Еще по одной вкладке, временно свернутой на верхней периферии экрана, я мог при желании ознакомиться с тем, что видят глаза Старшего прапорщика. Там не было ничего интересного. И не скоро предвиделось: ни в местах вероятной засады, ни в развалинах дома, признаков биомассы спутник не обнаружил.
Робот чистильщик попал в родную стихию. Он проходил узости, как ледокол - с треском и грохотом. Я не мешал, не сбивал его с толку своими командами. Просто держал в зоне видимости и контролировал со спины. И только когда он прошел вторую дугу, подтянулся поближе.
От робота до развалин оставалось еще метров, наверное, сорок. Я хотел уже переключиться на его систему слежения, как, вдруг, от единственной, уцелевшей стены, отслоилась широкая тень, и в сторону Старшего прапорщика ударила пулеметная очередь. Железная бочка, которую он намеревался выбросить из траншеи, вспучилась в его железных руках, вспыхнула ярким багрянцем и исчезла легкой полоской дыма - аннигилировалась в плазму.
Мой молчаливый напарник вздрогнул, качнулся и грузно осел...
Честно сказать, я и сам не заметил, когда успел приземлиться на пятую точку. Испугаться не испугался, но сердце затрепетало. Я это почувствовал сквозь толстую шкуру гермокостюма. Странно! Война для меня - давно уже ремесло, работа без левых побочных эмоций. Ненависть, страх, всплески адреналина - все это легко изживается где-то к концу четвертого курса, потому, что мешает. Нет, в этом смысле, я не совсем робот. Есть на душе чувство легкой досады, что счет 0:1 не в мою пользу, а в голове - здравое любопытство: что ж там за перец умудрился так ловко подсечь моего Старшего прапорщика? Вот тебе и подробный скан в большом разрешении! И ведь, спутник к ответу не призовешь. Сам виноват: где-то что-то недосмотрел.
Я еще раз прошелся взглядом по развалинам дома и не поверил глазам: у входа в узкий провал, на заводской платформе, стоял РПК последнего поколения. Верней, не стоял, а водил раскаленным стволом из стороны в сторону. Для тех, кто не понял, РПК - это роботизированный пулеметный комплекс - оружие сугубо оборонительное, поскольку питается исключительно от электричества. И чем выше мощность сети, тем солидней боезапас, его полетная скорость и сила воздействия.
Судя по фокусу с бочкой, Старший прапорщик принял на грудь от восьми до двенадцати грамм. Как он, кстати? Не утратил способности видеть?
На моем виртуальном экране, робот по-прежнему отражался неподвижной мерцающей стрелкой. Я развернул вкладку: из точки обзора вдаль по траншее тянулась рука моего меха. В районе предплечья, где у нормального человека изгиб лучевой кости переходит в запястье, она разошлась, раздвоилась. То, что откинулось вниз, до боли напоминало, солидных размеров ствол, намного серьезнее моего допотопного "Выхлопа".
Продолжая лихорадочно соображать, откуда в разрушенном городе могла появиться электростанция, я следил за этой рукой потому, что она... двигалась, осторожно подтягивая к себе обрезок водопроводной трубы.
Что касается плана дальнейших действий, то он у меня был. И не один, а где-то в районе десятка. По части составления планов, я еще в бурсе слыл общепризнанным докой. Наверное, за эту способность, в спецназе меня всегда назначали заместителем командира штурмовой группы, прощая пробелы в теории и вопиющую техническую безграмотность. А я, в свою очередь, всегда недоумевал: почему самые дельные мысли посещают, в первую очередь, мою тупую башку? Неужели так трудно отбросить ненужное, выделить главное и наложить это главное на текущий момент с учетом ресурсов и предстоящих задач?
Взять, например, нейтрализацию этого РПК. Самый простой способ - обрушить участок стены, под которым находится его боевая часть. Но это не вариант. Тем самым, мы ставим крест на решении главной задачи: как можно скорей проникнуть в провал, рядом с которым он и торчит, как клизма, забытая в жопе.
Вот почему я сейчас не бегу, сломя голову, к складу, за ракетой и пускачем, а, затаив дыхание, наблюдаю за тем, что делает мой напарник. Если конструкторы снабдили его оружием, значит, вложили в память варианты его применения и решение типичных задач из практики боя.
Комплекс, конечно, новейшего поколения, но принцип его действия кардинально не изменился с тех давних времен, когда он стрелял пороховыми патронами. Пролети, к примеру, сейчас стая ворон, РПК их обнаружит, но не станет стрелять. Потому, что система распознавания целей поймет, что это вороны, и боевая часть останется обесточенной. В нашем конкретном случае, электроника сработала верно, хоть и довольно странно расставила приоритеты. Она посчитала, что Старший прапорщик гораздо опасней, чем я. Оптика целила в робота, оставив меня на сладкое, и только железная бочка случайно его спасла. Это тоже кажется странным, ведь комплекс никогда не промахивается. А может быть, был у него какой-то иной резон, что-то вроде предупредительной очереди? Нет, это смешно. Впрочем, не ознакомившись с ТТД, можно сколько угодно рассуждать о машине и ничего не понять. Особенно мне.
Одно я запомнил точно, и посчитал главным еще в бурсе. Комплекс, прежде всего, защищает не человека, не военный объект, а самого себя. Вернее - свои "глаза" - датчик движения. Это его болевая точка, настолько хрупкая хрень, что удачный выстрел из станера, может помножить на ноль все мульки и заморочки конструкторов. Вот почему, модернизацию РПК они начинают с датчика, а именно - с дополнительных средств активной его защиты. Антирадар, антискан, подавитель шумов, имитатор системных импульсов ложных целей - вот лишь малая часть того, что появилось на свет в корпорации "Ростехнологии", благодаря этому комплексу. Ну и, естественно, маскировка. Датчик может таиться внутри любого из кирпичей и, сквозь сетку мельчайших сотов, отслеживать нас со стены.
Будь у меня сейчас самый современный скафандр с последней версией визора, он бы отсек лишние цели. А так... стрелять придется не менее пяти раз. Если, конечно, комплекс позволит, если мы будем проворней, чем его электроника.
РПК еще не уснул. Картинка со спутника наглядно показывала, что он держит в уме тот участок траншеи, где последний раз видел Старшего прапорщика, ведь сигнал на уничтожение в систему не поступил. Робот тоже не мог не чувствовать, что он потенциальная цель. Уж ему-то, сконструированному для поиска людей и объектов в завалах, самый тончайший импульс, что глас Господень. Он тоже принимал меры: сдавал по траншее назад, продолжая тащить за собой, обрезок трубы. Дурак - дурак, а что-то задумал. Придется пожертвовать одним экземпляром ВССК, чтобы ему помочь, отвлечь на себя внимание комплекса. Я достал из винтовки боезапас, сунул пустую обойму на штатное место и, держась за нее двумя пальчиками, выбросил "Выхлоп" на бруствер траншеи.
Система мгновенно отреагировала. Остывающий ствол рванулся в мою сторону, скользнул равнодушным взглядом и откатился на прежнее место, ощетинившись шквалом огня. В груди опять защемило. Странно так защемило. Будто бы сердце открыло свой филиал в моем нагрудном кармане.
Старший прапорщик, как оказалось, времени зря не терял. Долю мгновения, что я ему подарил, использовал, как настоящий спецназовец. Он скользнул над бруствером, из левой его руки вырвалось пламя, и кусок битого кирпича, что лежал на оконном проеме, развеялся в пыль. Куда-то попал, но не совсем туда. Судя по скорой ответке, комплекс еще полон сил и здоровья. Участок траншеи над головой робота дымился ручьями расплавленного металла. Пока боевая ничья. Старший прапорщик менял дислокацию, все больше сдавая назад, держась за обрезок трубы, как за спасательный круг.
Пользуясь затянувшейся паузой, я решил провести ревизию в своем нагрудном кармане: пульт управления роботом, осколочная граната, лист с памяткой, ключ от квартиры, россыпь патронов... вот оно что!!! Флэшка радиомаяка, за которую я забыл "как за Паньковы штаны", была активирована. Мерцающий огонек подтверждал, что системой распознавания целей этого пулеметного комплекса, объект под названием "я", принят за "своего", что в корне меняло расклад.
Я поднял с земли пульт, выбросил руку в сторону Старшего прапорщика, и кнопкою "стоп" убил его наповал. Пусть полежит, отдохнет. Ведь, по большому счету, весь сегодняшний шум только из-за него. На картинке со спутника было видно, как оба ствола медленно прячутся в недра его ручищ. Ну что ж, будем знать, что в этом режиме, боевые системы робота возвращаются на исходную.
Комплекс тоже не скоро уснул. Пулемет, остывая, вздрагивал, рыскал стволом. Ни у него, ни у меня не было сегодня в остатке полноценного чувства победы. Только минут через пять загорелась сигнальная лампочка, распахнулась ниша в стене и платформа втянулась в развалины. Теперь можно идти. На объекте чисто. Был бы там человек, он бы не стал глушить активную оборону, а перевел управление на "ручное".
Узкий провал постепенно расширялся внутри. Низкий свод был подкреплен подручными материалами: обрезками бревен, досок, стальных труб, металлическими щитами. На земляном полу бессистемно валялись разноцветные провода. Часть из них поднимались вверх и змеились над моей головой, уходя в большую расщелину. Там, где виднелся кусок капитальной стены, был подъезд, или вход в подвал. Это я определил по остаткам колонн и перекрытию свода, когда-то существовавшему в виде бетонной плиты. Сейчас он валялся обложкой упавшей книги, раскрытой на произвольной странице. Кольца согнутой арматуры на разломе изгиба, дополняли мимолетное сходство. Дальше идти я не стал. Слишком опасно. Авен не был бы Авеном, если б и здесь не придумал что-нибудь нестандартное. А если со мной что-то случится, кто оживит Старшего прапорщика? Ведь Шилов своих никогда не бросает.
Стараясь ступать осторожней, я медленно сдал назад, подсвечивая себе, чем только можно. Там, где дневной и электрический свет сбивались в воздушный коктейль, глаза ничего
не видели. Мне приходилось стоять на одной ноге, и долго ловить в фокус свой старый след.
Выбравшись на этой ловушки, я внимательно осмотрел участок стены, где стояла платформа пулеметного комплекса. Это уже была не допотопная самоделка. Судя по срезам на кусках кирпича, валявшихся под ногами, и оплавленным комьям земли, здесь применялся промышленный лазер. Даже в метре от входа я не видел линию перехода, где натуральная кладка превращалась в металл, опыленный присадкой "Хамелеон". Верхних границ я тоже не обнаружил. Они проходили выше моих поднятых рук. Зато слева и справа все не только прощупывалось - сквозь затемняющий фильтр я навскидку определил размеры и толщину титанового листа. Он выдавался наружу сантиметров на десять и, по косвенным признакам, должен был подниматься вверх. Впрочем, это не трудно проверить. Есть у меня волшебный "сезам", открывающий эту дверь. Настолько простая хрень, что ее даже планом не назовешь.
Старший прапорщик был начеку. Сигнал активации он воспринял, как первогодок команду "подъем", и с прежним усердием принялся за расчистку траншеи. В его электронной памяти, эта задача считалась хоть и отложенным, но главным приоритетом. Держал он в уме и прошедшую перепалку с комплексом РПК - не выпускал из железных лап обрезок водопроводной трубы, что хрен его знает зачем, таскал за собой.
Теперь я видел вблизи, как, подчиняясь заданным алгоритмам, работает искусственный интеллект. Заглушка негромко щелкнула, но, вопреки ожиданиям, скользнула не вверх, а вниз. Салазочные пазы были обильно смазаны, рабочая поверхность не стерта и, даже, еще не испачкана. Наверное, недавно со склада. А там, за "сезамом", начинался настоящий тоннель. Стальная труба, диаметром в рост человека, уходила, с наклоном, вниз. С лицевой стороны она была не только обрезана, но тщательно отполирована и накрепко крепилась к стене нанокристаллическим клеем.
Судя по эволюциям, Старший прапорщик тоже почуял неладное. Он наконец-то избавился от своей постоянной ноши.
Я уже думал, домой, с собой заберет, ан нет, робот приладил свою железяку на бруствер траншеи и направил в мою сторону. Издали эта конструкция, очень напоминала реактивный гранатомет. Я бы купился. Для пущего сходства, мех посадил на трубу активную часть лазерного прицела. Вот тебе и старый дурак! Чем ответит новейшая электроника РПК в этой битве цивилизаций?
Из глубины тоннеля медленно выдвинулись две массивные направляющие, синхронно откинули амортизирующие опоры. А потом уже - чертом - пулемет на подвижной платформе. Замерцала подсветка пульта, замигал зеленый светодиод, пулемет развернулся, нашел главную цель, короб с боезапасом подался на смычку с замком... и тут я сыграл за своих, положив на его пути кусок кирпича.
На дисплее я видел часть головы и правую руку Старшего прапорщика. Фокус с трубой, прямо скажем, у него не удался. Комплекс зашелся в короткой холостой очереди. И замолчал. Система сообразила: что-то не так. Платформа рванулась в сторону, развернулась на месте, пытаясь освободиться от досадной помехи. Ей это почти удалось. Но тут мой верный помощник доказал, что он тоже спецназовец. Четыре мгновенных выстрела слились в короткую очередь. Чуть выше моей головы брызнули осколки стекла...
В подвал мы пробирались через тоннель. Старший прапорщик шел впереди. Важно ступал, с чувством исполненного долга. А что? - заслужил! Надо будет его наградить. Хотя бы пополнить боезапас. Вот, честное слово, сегодня свяжусь с Винсом...
Но он позвонил первым:
- Ты набирал мой номер?
- Да. Но сказать ничего не успел.
- Что хотел?
- Узнать, как дела. И еще уточнить, как включается режим самообороны у робота чистильщика?
- Выбери опцию "Автономный режим". И он активируется автоматически.
- Это я уже понял.
- Что еще? - кажется, Витька не в настроении.
- Я же спрашивал: как у тебя дела?
- Нормально. Есть новости. Вечером буду.
Опять новости. Какие же это новости, если потерпят до вечера?
Задвижка рабочего люка была приоткрыта. Тускло мерцал светодиод аварийного освещения. В зеленоватом сумраке, виднелись ступени лестницы и ее круглые поручни. Где-то внизу надрывался электродвигатель генератора. Робот небрежно двинул ногой, расширяя проем и, не сгибаясь, шагнул в неизвестность.