Как положено, древнее празднество началось после заката. И началось оно с торжественного богослужения в главном храме, посвящённом Рогатому богу, олицетворяющему мужское начало. Причём стоящий на пьедестале древний каменный исполин, украшенный позолоченными оленьими рогами, очень отличался от своих более поздних ипостасей, лукавых и полупьяных.
Держа в правой руке торк - символ луны, а в левой - сжимая змея, Рогатый бог сурово смотрел на легкомысленную паству и высших жрецов, формально блюдущих традиции. К его неудовольствию, как и немногих искренних приверженцев, церемония по празднованию Сатурналий сильно изменилась. Под влиянием католического ханжества она утеряла своё основное назначение - таинство единения с природой. Народу не очень это нравились, но кто бы его спрашивал.
Даже ведьмы смирились. Во время церемонии они спокойно стояли в сторонке и ни во что не вмешивались. С низко опущенными капюшонами свободных балахонов они больше походили на скромных монашек, чем на своевольных жриц богов плодородия, которые своей раскованной сексуальностью и духовным единением с природой взывали к её животворящему началу, и она откликалась им буйным ростом трав и невиданной плодовитостью животных.
Ровно в полночь пышная процессия с факелами направилась к священной роще. Народу было много, и огненная змея медленно ползла к лесистой горной вершине, на которой находился древний алтарь.
Тем временем в мёртвой тишине опустевшего храма пронёсся тяжкий стон, и его стены навсегда покинула незримая душа Рогатого бога. Ведьмы это почувствовали и тревожно переглянулись, но люди ничего не ощутили.
Когда процессия достигла священной рощи, там уже было всё готово к финалу церемонии. Охотники поймали редкого белого оленя, а пришедшие с утра младшие жрецы, напоили его зельем и вызолотили рога и копыта. Закрыв глаза, он смирно лежал на потемневшем каменном жертвеннике, и лишь временами по его бархатистой шкуре пробегала мелкая нервная дрожь.
Под дробь барабанов и жалобное пение флейт жрецы в рогатых уборах начали свой священный охотничий танец, древний как мир. Музыка и песнопения становилась всё быстрей, движения танцоров - всё стремительней. Наконец, главный жрец гортанно выкрикнул призыв Рогатому богу и, схватив приготовленный нож, совершил ритуальное убийство. Брызнула алая кровь из-под ножа, но принесённый в жертву олень чудесным образом воскрес. Немного полежав, он поднялся и с силой ударил копытами по алтарю, и на нём вспыхнул священный огонь, символизирующий возрождение вечно юной природы.
Но затем произошло ещё одно непредвиденное чудо. Вместо того чтобы убежать в лес величественный красавец повернулся к людям. Горделиво подняв голову, увенчанную короной из позолоченных рогов, он долго смотрел на их удивлённые лица. В тёмных глазах священного животного читались нечеловеческая мудрость и всепрощение, а затем он развернулся и неспешно перешёл на бег. У леса он снова обернулся и, отчётливо видимый на странно светлом фоне, словно прощаясь, кивнул головой.
Ведьмы испуганно вскрикнули, а люди из процессии повалились на колени и зашептали молитвы. Но панику предотвратил главный жрец, благообразный старец в белом одеянии. Он торжественно заявил, что это знак наивысшего благоволения Рогатого бога. Повеселевшие люди приободрились и, подождав, когда запалили гигантский факел от огня, воссиявшего на алтаре, с хвалебными песнопениями отправились в обратный путь. Формальный долг был исполнен, и священная роща опустела. Поэтому никто не увидел, как на алтаре снова появился жертвенный олень, залитый кровью. Он хрипел и бессильно бился, пытаясь подняться на ноги.
Священное животное глянуло туда, куда ушли его неблагодарные дети, и в его глазах навеки застыли смирение и смертная тоска. Олень уронил благородную голову и по священной роще пронёсся неслышимый человеческими ушами стон множества волшебных существ. Горестно стеная, невидимые духи - хранители полей, лесов и рек - собрались к умершему богу, чтобы воздать ему последние почести. И вдруг среди деревьев замелькали поджарые тени. Огромная белая волчица первой прыгнула на неостывший труп оленя и вырвала ему сердце. Подняв окровавленную морду, она завыла, и остальные волки поддержали её торжествующую песню.
"Вот вы и проиграли, ведьмы! Теперь берегитесь!" И по окрестностям пронёсся безумный смех Царицы вампиров.
Нескоро волшебные существа решились выйти к останкам растерзанного Рогатого бога. Усевшись в кружок, они боязливо жались друг к другу и не сводили глаз с груды окровавленных костей. Когда бледная луна осветила место разыгравшейся трагедии, нимфы и сатиры, крохотные феи и кентавры, домовые и лешие, а также множество других полезных духов превратились в горстку сухих листьев.
Преданные старые боги Ойкумены умерли, но люди этого не заметили, и то же самое произошло на Земле. По старой памяти люди будут ставить мисочки с молоком для домовых, и соблюдать древние обряды. Вот только больше некому будет отзываться на их просьбы и мольбы о чуде.
Юлиан неуютно поёжился и наклонился к уху Цветанки.
- Цыплёнок, ты ничего не почувствовала?
- Нет. С тобой всё в порядке? - забеспокоилась она.
- Да. Я о другом, - он обернулся к Рунике. - А ты? Ты что-нибудь почувствовала?
- Нет, - удивилась она. - Что случилось-то?
- Древние боги уходят, - тихо отозвалась Верховная ведьма, поравнявшись с ними. Она внимательно посмотрела на поникшего юношу.
- Вы тоже это почувствовали, барон де Фальк?
- Да, госпожа, - невесело отозвался Юлиан и криво усмехнулся, не замечая, что его кожа слегка засветилась. - Люди уверены, что боги бессмертны. Но это не так. Те, что созданы людьми, умирают, когда иссякает их вера. Вот и сейчас ушёл в небытие кто-то очень значительный, и мир Ойкумены оскудел.
"Тринадцать Ведьминских кругов! - ахнула Верховная ведьма, чувствуя, как разгорается надежда. - Может, ещё не всё потеряно?"
- Не поможете мне, молодой человек? Всё же возраст сказывается.
- О чём вы, госпожа? Такую красавицу впору замуж выдавать! - воскликнул Юлиан, учтиво подхватывая Верховную ведьму под руку.
Она улыбнулась.
- Барон де Фальк, я уже наслышана, что вы дамский угодник.
- Тсс, госпожа! Это секрет, - сказал Юлиан, состроив умоляющую физиономию, и громким шёпотом добавил: - Ни слова об этом моей жене! Иначе меня постигнет участь Отелло... тьфу! Дездемоны.
Цветанка, идущая рядом, смерила его укоризненным взглядом, и янтарные глаза юноши весело блеснули.
- Шутка, моя любовь.
- Не сомневаюсь, мой дорогой, - девушка повернула голову и сладко пропела: - Господин де Грамон, не составите мне компанию?
- С удовольствием, миледи! - подкрутив усы, бравый капитан подхватил Цветанку под руку, и Юлиану не оставалось ничего другого, кроме как скрежетать зубами, глядя на мило воркующую парочку.
- Отелло и Дездемона... я не знаю таких. О ком это вы, барон? - полюбопытствовала Верховная ведьма, видя, что страсти накаляются.
- Это персонажи пьесы одного талантливого, но пока безвестного драматурга. Если вам интересно, я перескажу сюжет.
- Да-да, сударь! Пожалуйста, расскажите! - наперебой проговорили придворные дамы. С некоторых пор верные поклонницы барона де Фалька неотступной стайкой следовали за ним. Он прославился как выдумщик занимательных историй, к тому же с ним всегда было весело.
- Так кто автор этой замечательной пьесы? - спросила зачарованная Верховная ведьма, выслушав трагический финал с удушением несчастной Дездемоны ревнивым мавром.
- Уильям Шекспир, госпожа.
Утирая слёзы, придворные дамы недоверчиво переглянулись.
- Не может быть, чтобы мы не знали такого талантливого господина.
- О сударь! Лучше сразу признайтесь, что вы сами сочинили пьесу, - прощебетала мадам де Ториньи, прижимаясь к боку Юлиана.
Темноглазая живая брюнеточка незамедлительно воспользовалась отсутствием Цветанки, не теряя надежды заполучить его в любовники.
- Увы, милые леди! Как мне ни лестно, но я вынужден отказаться от чести быть её автором.
- Хорошо, барон! Я запишу вашу пьесу под псевдонимом. Как вы говорите, Уильям Шекспир?
- Мадам, честное слово это не я!
- Хорошо, барон! Но мы остаёмся при своём мнении, - засмеялись легкомысленные красавицы. - Путь неблизкий, расскажите нам ещё что-нибудь.
- Хорошо. Как вы относитесь к призракам?
Всеобщий испуганный стон показал, что к ним относятся с должным почтением.
- Belle femme! Не нужно падать в обморок! Берите пример с мадам де Ториньи, - предусмотрительно воскликнул Юлиан, видя, что некоторые предприимчивые дамы собираются рухнуть в его объятия. - Поверьте, это был благородный призрак. Юному принцу Гамлету явился его умерший отец...
- О, какой пассаж! Бедный мальчик!
- Скажите, как он выглядел?
- Конечно же, он был красавцем! Это же принц, - безапелляционно заявила мадам де Ториньи и Юлиан, улыбнувшись, поцеловал её ручку.
- Вы правы, мадам. Принц не может быть уродом.
Ответом ему был томный взгляд.
- Барон, зовите меня по имени.
- Merci! Je vous remercie, Иветта!.. Итак, на чём мы остановились?
- На призраке, барон.
- О да!
"Это же самый настоящий плагиат... Вот кто я после этого? Бедный Йорик, бедный Шекспир!" - огорчённо подумал Юлиан, когда завершил свою вариацию байки о датском принце. Затем он плюнул на угрызения совести, решив, что его причастность не так уж важна, поскольку сочинения будут по-прежнему числиться за господином Шекспиром. Чтобы подстраховаться, он взял слово с Иветты де Ториньи, держательницы литературного салона и заядлой любительницы театра, что она запишет эти пьесы под псевдонимом и ни словом не намекнёт на его имя. Впоследствии графиня сдержала своё обещание и, дав волю воображению, кое-что присочинила сама.
Верховная ведьма, сославшись на дела, куда-то исчезла, а Цветанка, к великому облегчению Юлиана, вовремя оставила своего воздыхателя и, оттеснив недовольных соперниц, взяла его под руку. Торжествуя, он поздравил себя с тем, что выдержал характер. Ему очень не хотелось портить отношения с капитаном де Грамоном, вызывая его на дуэль. Но он сердился. В последнее время девушка слишком часто пользовала его горькой пилюлей ревности.
"Пора предупредить цыплёнка, чтобы завязывала со своими глупостями", - подумал Юлиан.
Сказано-сделано. Не откладывая дело в долгий ящик, а попросту боясь, что утеряет решимость, он отвёл жену в сторонку и... закатил ей форменный скандал.
Но на Цветанку нашёл дух противоречия. Вместо того чтобы повиниться, она, уязвлённая его невниманием, тоже сердилась и сыпала ответными обвинениями. В общем, они разругались в пух и прах.
- Нет, если ты без ума от де Грамона, то так и скажи! Я не буду путаться у вас под ногами!
- Если тебе милей размалёванные пиявки, отправляйся к ним и развлекай их дальше, а я как-нибудь обойдусь!
Бег под тёмным пологом леса, наполненным таинственными звуками - испытание не для слабонервных, но юноша, ведомый странным чувством, ни на что обращал внимания. Несмотря на полную темень, он ни разу не запнулся ни об узловатые корни древних исполинов, ни о камни, попадавшиеся на его пути, и легко перепрыгивал через встречающиеся ручьи и небольшие речки. Опомнился он лишь тогда, когда выскочил к жертвеннику и понял, что вернулся в священную рощу.
"Вот придурок! Зачем я бросил цыплёнка? А вдруг она заблудится и попадёт в беду?" - заволновался Юлиан.
- Финист, возвращайся и присмотри за Цветанкой, - приказал он соколу, опустившемуся на его плечо, и тот снова сорвался в полёт.
Протяжный стон, полный нечеловеческой муки, заставил его вздрогнуть и насторожиться. Юноша потянулся за оружием, но передумал, и его кожа засияла. Вслед за этим выражение его лица разительно переменилось и в его облике проглянуло совсем другое существо - это был загадочный двойник Юлиана, который живо интересовался его судьбой.
- Кто здесь? - властно спросил он.
- Это я, господин.
С земли поднялся рогатый призрачный силуэт и, не решаясь подойти, замер в отдалении.
Двойник Юлиана удивлённо приподнял брови.
- Жив, курилка! А я уж думал, ты отдал концы.
- Мой господин, как только взойдёт солнце, я умру.
- Ну, это мы ещё посмотрим, - юноша усмехнулся, и на мгновение вокруг него разлилось сильнейшее сияние.
- Ареа, миаль, диа борес - звучно произнёс он и древний бог, упав на колени, испуганно сжался, чувствуя в душе сложную смесь чувств: трепет и страх, восхищение и преклонение, но главными были радость и гордость, что ему выпала честь быть замеченным таким удивительным существом.
- Ариа, летайда! Амиа до бева лисуф!
- Ри!
- Ер, летайда, - прошелестел Рогатый бог и, приблизившись к могущественному собеседнику, растерянно заморгал глазами. - Простите, господин. Я не силён в верхнеэльфийском.
- Что ж, а я в силу физических ограничений не слишком силён в мысленной речи. Давай поговорим на языке людей, - мягко проговорил юноша. Он по-прежнему был окружён сиянием, но уже не таким сильным. Опустившись на жертвенник, он похлопал по липкому от крови камню.
- Присаживайся, Цернунн.
Видя, что Рогатый бог колеблется, он усмехнулся.
- Ежегодная смерть, удовольствие не из приятных. Не так ли?
- Да, мой господин, но так уж придумали люди, - отозвался бог и, не утерпев, спросил: - Вы к нам надолго?
- Не имею понятия. Зависит от того, как сложатся дальнейшие события. В вашем мире я связан по рукам и ногам хрупкой формой человека и потому вынужден соблюдать навязанные правила игры.
- Понятно, - задумчиво протянул Рогатый бог и, спохватившись, низко поклонился. - Господин, простите старика. Мы все очень рады вашему прибытию.
- Спасибо, Цернунн. Не стой, в ногах правды нет. Мне тоже любопытно побывать в устойчивом магическом мире и познакомиться с его обитателями. Отдаю должное, у вас талантливый создатель. Впрочем, некоторым его созданиям не мешало бы всыпать за враньё и хамское поведение. Люди-ключи, отпирающие двери между мирами. Надо ж было такое придумать!
Юноша иронично хмыкнул и, видя, что он не сердится, Рогатый бог приободрился.
- Это не со зла, мой господин! Светозар выполнял приказ нашего творца.
- Что ж, он - находчивый слуга, - отозвался двойник и бесстрастно добавил: - Единственно, он переусердствовал в своём стремлении услужить господину. Если бы по его милости Юлиан попал в настоящую беду, ему бы это дорого обошлось.
- Честное слово, господин, Светозар - хороший мальчик! Просто он скучает и иногда его заносит по молодости лет.
Видя, что Рогатый бог расстроился, юноша дружески похлопал его по узловатой когтистой руке.
- Не переживай, старик. Я не в обиде. В конце концов, это было полезное путешествие для моей человеческой марионет...для моего сына, - поправился он и его горящий взгляд уставился в усталое морщинистое лицо древнего бога. - Твоё служение людям окончено, но ты мужественно держался до самого до конца. Поэтому я хочу что-нибудь сделать для тебя. Выбирай. Можешь присоединиться к богам Равновесия в вашей параллели времени, а можешь войти в мою свиту.
Выбитый из колеи Рогатый бог нервно стиснул пальцы рук. Он совсем растерялся.
- Господин, это слишком щедрое предложение для такого захолустного божка, как я. Тем более, я не знаю, как я могу вам послужить...
На лице юноши промелькнуло явное расположение.
- Ты сделал правильный выбор, Цернунн. Относительно службы не беспокойся, пока все места вакантны. Ведь я только формирую свой двор. Но ничто не даётся даром. Чтобы попасть ко мне, ты должен пройти предварительный отбор и доказать свою верность.
Но Рогатый бог его удивил. Опустившись на колени, он умоляюще заглянул в его лицо.
- Не гневайтесь, господин. Я невежественный старик, у которого единственное желание - это остаться дома и снова служить людям.
Юноша смущённо улыбнулся. Черты его лица смягчились, и он стал неотличим от Юлиана.
- Вот дурак! Вечно я принимаю желаемое за действительное. И всё же подумай, Цернунн, прежде чем отказаться.
Заметив, что свечение иссякает, он озабоченно добавил:
- Поторопись! Я не могу слишком долго задерживаться в этом теле, сосуд слишком хрупок. Скоро я уйду, и ты рискуешь остаться ни с чем.
- Простите, господин, но я выбираю Ойкумену, - с трепетом ответил Рогатый бог.
Повинуясь нетерпеливому жесту, он поднялся с колен и, ссутулившись, нервно переступил копытами. Хрустнул сучок, и он сильно вздрогнул.
"Замечательно! Всё идёт по плану", - насмешливо подумал двойник Юлиана, видя его волнение.
- Да будет так! Не переживай, Цернунн. Я не настолько самолюбив, чтобы сердиться на бога, всей душой преданного своей земле. Только учти, возврата к прошлому больше нет. Понимаешь, к чему я веду?
- Да, господин! Я знаю, нейтралитета больше нет, и я должен выбрать одну из сторон.
- Увы! Цернунн, у меня нет времени, а у тебя - выбора. Сейчас твоя душа во тьме, ты обижен и желаешь мести.
- Да, мой господин. Поэтому я согласен на тёмную сторону служения, - чуть слышно ответил Рогатый бог и сжал задрожавшие пальцы.
- Что ж, это твоё право.
В руках юноши появилась пальмовая ветвь и вспыхнула нестерпимо ярким светом. Под его воздействием Цернунн преобразился. Исчезла его призрачность и во весь свой огромный рост выпрямился страшный двурогий демон с горящими красными глазами.
- Красавец! - восхитился юноша и деловито добавил: - Церунн, отныне ты сатана Ойкумены. Под твоим началом будет местное адское воинство. Думаю, нет нужды напоминать, в чём заключается твоя служба. Кстати, в отличие от многих других повелителей тьмы у тебя не будет удобной отмазки в форме обиды на своего создателя. Поэтому всегда помни, это не только для людей, но и для тебя испытание грехом.
- Да, мой господин! Вы не пожалеете, о своём доверии! - рявкнул демон и с грохотом провалился в открывшуюся преисподнюю.
"Прекрасно! Цернунн малость простоват, но при должной обработке из него получится не менее ценный кадр, чем Ваатор у Лита. К тому же он никогда не изменит своему господину, - юноша холодно усмехнулся. - Думали переиграть меня, милейшие принцы? Воображаете себя виртуозами интриг? Ну-ну, самонадеянные плуты! Поживём, увидим на чьей улице будет праздник".
Он подошёл к растерзанному белому оленю и толкнул его останки носком сапога. На его лице появилось раскаяние. "Прости, зверь! Как вместилище бога ты заслуживаешь лучшей доли, чем быть убитым людьми, а затем съеденным вампирами". Присев, он коснулся не тронутой волками-оборотнями морды оленя и, дождавшись, когда он оживёт, заглянул в его испуганные глаза. "Не бойся, малыш! Кроме старости, больше никто и ничто не посмеет отобрать у тебя жизнь".
Олень дёрнулся и, вскочив на ноги, понёсся в спасительный лес. "Живи долго и счастливо, Бэмби!" Подняв руку, юноша помахал ему вслед. Не обращая внимания на фавнов, фей и прочих духов, воскресших вместе с оленем, которые толпились в отдалении, не решаясь приблизиться к нему, он нашёл взглядом огненную змею людской процессии.
- Ладно, хватит заниматься благотворительностью. Пора вернуть ребёнку его лягушачью шкурку, - пробормотал он и приказал: - Вионет, возврат к исходной точке, без временного поглощения.
Перед тем как исчезнуть, двойник закрыл глаза и мягко улыбнулся. "Прости за вторжение, малыш", - повинился он.