Одиночество - это естественное состояние человека, прозревающего извечные жизненные истины. В ведические времена Древней Руси не существовало замкнутых каст, монопольно владевших теми или иными социальными функциями по праву рождения. Призванность человека к уготованной ему на роду роли в обществе выявлялась в раннем детстве, ибо будущие духовные водители народа или мудрые правители с малых лет имели к такого вида деятельности соответствующую склонность характера. И поскольку в древнем обществе подобная тенденция соотносилась с естественной разумностью бытия жизни, никто не принуждал уединяющихся людей к социальной активности, а учинение по недомыслию различных препятствий для творческой деятельности человека в уединении считалось верхом неприличия и в жёсткой форме порицалось в обществе. Все от мала до велика знали, что из таких одиночек взрастают Богатыри и Воины Духа, призванные защищать или духовно окормлять народ, без чего жизнестойкость сообщества людей нарушалась вплоть до полного исчезновения означенного сообщества. В последующем же библейская цивилизация довела общественное устроение жизни человека до откровенного абсурда, в частности, выражающегося в причислении намерено уединяющихся индивидов, то есть людей, находящихся в наиболее плодотворном для духовно-мыслительной деятельности состоянии, к разряду психически ущербных особей, подлежащих принудительной коллективизации или психической коррекции.
На самом же деле, образ жизни в физической или психической уединённости - это весьма утончённая и необычайно обходительная сфера жизненных интересов человека, особо чуткого к любым проявлениям несправедливости на общественном уровне. При этом жизненный путь одинокого человека воспринимается невероятно длинным с точки зрения его собственного сознания, как правило, разносторонне развитого и постоянно находящегося в активизированном состоянии, и в то же самое время - весьма скоротечным с точки зрения сторонних наблюдателей из числа людей прозаического образа жизни, у которых ежедневный наёмный труд на работодателя, батрачество во исполнение услад семейных "олигархов", частые увеселения и стандартизованные в обществе формы досуга, основанные на принципе "хлеба и зрелищ", формируют рефлекс категоричной обязанности быть вовлечёнными в толпу с её низменными инстинктами поведения.
На путь одинокого человека, проторяющим свой путь среди множества несбыточных надежд, иллюзий, соблазнов, тревог и непредсказуемости хаотических стихиалей мира сего, Петр Афанасьевич вступил на пятом десятке лет от своего рождения уже познавшим все прелести жизни среди толпы, где уединяющиеся люди высмеивались как недочеловеки. И после того, как он освоился со своим одиноким статусом, при котором постоянные ментальные смерчи не позволяют сознанию находиться в спокойном состоянии даже на краткие промежутки времени, ему, подобно другим одиноким людям, стало представляться, что он живёт на этом свете необычайно долго, многое видел, со многими был знаком, через многое прошёл, многое узнал, натворил много бед, совершил много добрых дел и... донельзя устал от такого длительного существования в мире сверкающих грёз наяву и разгула опустошающих страстей.
Возникшее у него к настоящему моменту ощущение самое себя в среде своего обитания породило довольно специфический взгляд на всё, из чего состоит современный человеческий мир, в том числе на то обыденное пространство, в котором проистекает жизнедеятельность близких ему людей. Откровенно говоря, это - взгляд старика, которого уже трудно чем-то удивить, ибо его познания жизни относятся к такому глубинному уровню, к которому молодые души окружающих его людей не имеют возможности даже близко подступиться во избежание энергетического выгорания с последующим прекращением своего полноценного существования на веки вечные. В том случае, если им и удастся избежать выгорания, они с большой долей вероятности наверняка затеряются среди неведомых миров. При этом надо учитывать серьёзный риск их полонения в вечную кабалу охотниками за душами.
Человек же с древней душой отчётливо сознаёт все те многочисленные опасности, которым могут подвергнуться молодые души при их неразумных попытках проникновения в пределы высокоэнергетических миров. Надо отдать должное вселенскому разуму, со стороны которого для предотвращения подобных бессмысленных утрат душ, ещё не вместивших в себя мудрость опосредованного бытия, их земным носителям, то есть человеческим телам, которые с целью максимальной эффективности обретения земного опыта материального существования эти молодые души избрали в качестве своего очередного вместилища в плотном мире, придана способность интуитивного недопущения подобного сумасбродства даже в том случае, когда непотребное поведение этих особей в реалиях земного существования откровенно диссонирует с нравственными заповедями.
Молодые души не обладают потенциалом духовных сил, необходимым для погружения в глубины духовных миров, опасные для них неопределённой силы реакцией на несоответствие духовных потенциалов слабой духом, ввиду неподготовленности в должной мере, души и новой среды обитания. При возникновении реальной угрозы случайного провала в запретные для них области тонкоматериальной реальности особи человеческого рода с низким уровнем развития духовности испытывают болезненные приступы панического страха, вызываемого всецело поглощающим их существо предчувствием неминуемой собственной погибели. В таком случае носители молодых душ в виде человекообразных тел до последнего противодействуют увлекающему в глубины духовной реальности энергопотоку, что приводит их к эксцентричным попыткам крутого изменения сложившихся смертоносных обстоятельств. Если подобные попытки увенчиваются успехом и вероятность физического уничтожения данных особей сходит на нет, они снова на некоторый промежуток времени обретают внутреннее спокойствие. Означенные человеческие особи, прошедшие через такие чреватые потерей собственной жизни испытания, стремятся в дальнейшем осуществлять свою жизнедеятельность исключительно на поверхностном уровне духовной иерархии, интуитивно избегая попадания в ситуации, угрожающие повторными накатами будоражащих всё существо каждого из этих особей ощущений неизбежности скоропостижной смерти.
Таких людей с молодыми душами в проявленном мире существующей на сегодняшний день действительности, как нетрудно догадаться, львиное большинство. И они вполне сносно уживаются друг с другом, поскольку общеизвестно, что подобное притягивает подобное, то есть всё в современном мире окружающей реальности предусмотрено для самых разных забав этого доминантно большого числа младодушных существ. И они забавляются по полной программе: сносят горы, осушают реки, наперегонки меняют состав атмосферы, видоизменяют животный и растительный миры на генном уровне, опустошают недра планеты, веселятся на политических подмостках, заменяют природную среду на искусственную, создавая урбанизированные каверны скверны в форме городов, - всех затей младодушных и не перечесть, но самыми забавными их затеями являются игры в войнушки, иногда перерастающие в общемировые, где они демонстрируют просто чудеса изобретательности, находчивости, предприимчивости, тактической выдумки и животной кровожадности.
Пока люди в подобной модификации молоды душой им в этом мире весьма комфортно, радостно, интересно и приятно. Проблемы со средой обитания у них начинаются значительно позднее, когда их души после череды перевоплощений начинают обретать некоторые отголоски мудрости более глубинных слоёв мироздания. С объективной непреложностью старения душ внешний материальный мир, видоизменённый уже под новую поросль младодушных существ, входит в духовное противоречие с уже умудрёнными душами. Со стороны это обычно выглядит, как вызывающая одновременно смех и жалость чудаковатость носителей мудрых душ, что, в итоге, приводит их к разногласиям и конфликтам с распространившимися по планете очередными доминантными в реальном мире человекообразными существами, которые в недалёком будущем, скорей всего, будут уже нечеловеческого рода.
Их ситуация, в общем и целом, будет аналогична той, в которой оказался Петр Афанасьевич: они будут обречены на одиночество по жизни, на инстинктивное отторжение даже очень близкими молодыми людьми, на вынужденный переход в новую фазу своей жизнедеятельности, с сжиганием всех мостов между собой и прежним образом жизни. Здесь надо дополнительно подчеркнуть обречённость именно на одинокий путь в неизведанное при том понимании, что обратной дороги уже не будет, поскольку, несмотря на возможно ещё непреодолённую слабость их душ, движение в этой фазе, которой свойственно преобладание духовных интересов личности, возможно только вперёд с изысканием любых возможностей для дополнительного усиления духовных сил.
Пока же душа в материальном мире Земли набирается духовных сил для последующего пути в духовных мирах, каждый очередной носитель души произвольно выбирает траекторию своей жизни, посредством интуиции сообразуя свои действия с целеполаганиями души. Если человече соотносит свои поступки с интуитивными посылами души, его траектория жизни позволяет накапливать её духовные силы нескончаемым потоком. Ежели же он полностью глух к интуитивным подсказкам, отдавая предпочтение материально выгодной целесообразности всего, что происходит в жизни, его духовный канал усиления своей души может быть полностью заблокирован, что, для сведения аморальных личностей, однозначно происходит при вызывающе безнравственном образе жизни с фактическим обожествлением плотских утех, для достижения которых человече готов пойти на самые гадостные мерзости.
Однако же, любому носителю души, если он ориентирован на вступление в будущих временах на духовную стезю жизнепроявления, следует всегда помнить простые истины, следование которым всемерно ускоряет обретение людьми силы духа, ибо жизнь - есть жизнь, и законы у неё вечные, происходящие из единого истока. Изменить их не дано ни одному существу земной реальности, пусть даже и мнящему себя повелителем людского племени. Из сей непреложной истины следует, что по завершении своего материального существования каждой человеческой особи при сбросе плотской оболочки приходится следовать жёстким, безжалостным, неоспоримым требованиям совершенномудрых законов жизни, определяющих дальнейшую судьбу духовной ипостаси этого человече уже в нематериальном мире.
Петр Афанасьевич, испытывая постоянно крепнущий диссонанс своего внутреннего мира и внешнего облика собственной биоплоти, с достаточной степенью уверенности осознавал уровень духовных сил, которого достигла к настоящему времени его душа. Этого уровня в целом было достаточно для стартового постижения неизвестных глубин духовного мира. Сам же он, как человек мира Земли, внутренне был в полной мере готов к этому путешествию в неведомую беспредельность, не боялся её, не трепетал в сожалениях по оставляемой среде привычного обитания его биологического тела. Кстати, внешне Петр Афанасьевич выглядел достаточно моложаво и респектабельно. Казалось бы, при таком удовлетворительном состоянии своего организма ничего не мешает ему ещё долго жить на существующем уровне материального бытия, ан нет - его душе здесь уже было невмоготу, и она рвалась в ту самую глубинную и неведомую таинственность прекрасного образа духовных миров мироздания, которая магнетически с невероятной силой притягивала и манила её.
В общем же, можно сказать, что Петр Афанасьевич достиг того состояния внутренней благости, которая осеняет праведных людей, пребывающих в абсолютной гармонии духовного и материального начал. Такой высокий духовный потенциал снимает с души все мыслимые и немыслимые отягощения, которые могли бы каким-либо образом повлиять на её межмирные перемещения по завершении своей земной миссии. Пока же, блаженствуя в эйфории духовной благости, новообращённый праведник в его лице часто размышлял о различных перипетиях своего житейского пути от рождения до сегодняшних дней, о судьбах людей, с которыми его сводила судьба, о прекрасной природе среды обитания, о культурных традициях и, конечно же, о крайне запутанной и не имеющей никаких особых шансов на благоприятный исход судьбе земного человечества.
Как человек, выработавший по жизни стойкую привычку фиксировать на бумаге свои мысли, естественно, он не мог отказать себе в этом и в нынешнем своём положении. И когда однажды по вечернему времени он в очередной раз обдумывал значимые достижения и неудачи своей жизни, в его руке как бы само собой оказалась ручка, а перед ним на столе - чистые листы бумаги, на которых он незамедлительно стал записывать струящиеся у него в голове мысли на тему своих неоднозначных жизненных деяний, что, в результате, свелось к ответу на один единственный вопрос "Удалось ли мне достичь цели своей жизни?". Увлёкшись, он не заметил, как наступила чуткая ночь, и только под утро, когда уже тихо забрезжил рассвет, вернувшись к осознанию реальности. Бессонная ночь дала знать о себе приступом непереносимой сонливости, что сподвигло его переместиться на стоящую рядом кушетку, где он вмиг забылся крепким сном неимоверно переутомившегося труженика умственного труда.
На столе же остались исписанные быстрым небрежным почерком листы, аккуратно сложенные в небольшую стопку. На этих листах жил правдивый, ничем не завуалированный, честный оттиск его жизненного пути. Представляется, что ни один редактор не взялся бы править написанный текст, ибо любая, даже незначительная правка исказила бы сложный противоречивый образ личности его автора. Поэтому читателю предлагается ознакомиться с этим текстом именно в том виде, в котором он был сотворён Петром Афанасьевичем. Итак, читаем.
"В моей жизни было множество различных событий, можно сказать, судьбоносного характера. Была масса всяческих нечестивых соблазнов. И по принуждению, а при случае - и добровольно, с расчётом на получение какой-то выгоды занимался делами, абсолютно бесполезными с точки зрения благодеяния. Часто был слеп, самонадеян, категоричен, горделив. Была и уйма всяческих компромиссов, в том числе и таких, о которых говорят "бес попутал". Много раз незаслуженно обижал людей, особенно в молодые годы, когда самооценка была несть какой завышенной. Праведники сказали бы обо всей моей жизни, что греховности в ней было хоть отбавляй. Один только грех эгоизма чего стоит?! Или навязчивое желание быть во всём всегда первым?!... Всего того низкого и недостойного, что было в моей жизни, не счесть, но ныне все эти бесовские страсти ушли в небытие. Живу в настоящем, безвозвратно отправив в прошлое множество развалин и гигантские объёмы мусора - всё то, что осталось от моих наполеоновских планов и проявлений несусветной гордыни. И тем не менее, меня не забывают силы зла, периодически пытаясь соблазнить на что-нибудь гадостное, подленькое, бездарное, мелкое, безнравственное, то есть на то, что принципиально теперь неприемлемо для меня сегодняшнего, с великими трудами избавившемуся от остатков всего наносного и грязного в своём сознании. И хотя большая часть из этих соблазнительные предложения сулит, как правило, разительное улучшение моего материального положения, я напрочь отказываюсь от них.
Конечно же, я не знаю, сколько времени мне ещё отпущено жить на белом свете, не знаю, как, где и при каких обстоятельствах я закончу свой земной Путь. Знаю только одно - уйду я в мир иной писателем - мыслителем Земли Русской, что является реальным воплощением моей юношеской мечты стать писателем, из-под пера которого выходили бы не пустые скабрезные строки, не несущие людям никакой пользы по смыслам их жития, а произведения, в которых разум должен играть первую скрипку. Теперь я понимаю, что для сущностного достижения всего того, о чём мечтал всю сознательную жизнь, вовсе не требуется быть популярным и знаменитым, что приводит всего лишь к самоуничижению в виде горделивого почивания на лаврах жизненного успеха. Подобное пестование своей гордыни даже в отделённых от реалий жизни фантазиях глупо и вредоносно. Моя же аудитория - это тонкий общественный пласт думающих людей, которым абсолютно чужда торгашеская идеология потребительского общества и которые сосредоточены на осмыслении девятого вала деградации людей, что чревато уничтожением всего культурного наследия человеческой цивилизации. И именно в среде этих мыслителей как раз и состоялась моя пожизненная мечта.
При этом я однозначно числю себя в реалистах, понимая, что всё то значительное достижение, которое к настоящему моменту времени обретено мною в духовном развитии при постоянном противостоянии различным разрушительным страстям в себе самом, никого в мире продвинутых потребителей, вся жизнь которых нацелена только на нескончаемую погоню за товарами и услугами с новыми потребительскими характеристиками, не интересует, не трогает за душу, напротив, навевая тоску и равнодушие. Трудно рассчитывать хотя бы на частичное восприятие моего мироощущения даже со стороны близких людей, а в отношении неблизких подобные фантазии вообще нежизнеспособны. И причина отсутствия интереса к моим духовно-интеллектуальным свершениям кроется в одном - в привитых нашему народу чужеродных критериях оценки человека, когда все окружающие люди расценивают его с точки зрения своей личной выгоды, пресловутой меркантильности или возможности использования, как потенциального дармового источника идей или иных наработок для собственного карьерного роста. В соответствии с такими критериями я для моего нынешнего окружения - полный нуль.
Как ни старался по жизни избежать такого положения дел, когда ты по большому счёту совсем не нужен близким, но так и не удалось уйти от участи, которая подобно тяжёлым веригам сковывает жизнь очень многих стариков. Исходя из наличествующих в обществе нравов, при которых радость человеческого общения и душевное тепло превращены в повсеместно осуждаемые жупелы нищебродства личностных качеств человеческих особей, теперь нужно серьёзно поразмышлять, как и в каком виде уйти из этого мира, где человечность повсеместно подвергнута жёсткой потраве подобно сорной траве.
В последнее время, наблюдая за практическими проявлениями в области межпоколенческих взаимоотношений господствующей ныне общественной морали, стал часто вспоминать кадры какого-то фильма про африканское племя, на регион традиционного обитания которого надвигаются ковровые лесоразработки. Суть идеи фильма состоит в том, что племя способно прокормить строго определённое число соплеменников. Регулируется стабильная численность членов племени, поставленных на довольствие, очень просто - как только рождается ребёнок, то есть новый член племени, которого необходимо кормить, наиболее возрастной другой член племени тут же бросает все свои дела и, ни с кем не прощаясь и ничего никому не объясняя, в чём был одет навсегда уходит погибать в дикие джунгли. Только что вроде бы был в поселении, чем-то занимался, с кем-то вёл разговоры - и всё, пропал навсегда. Все в племени знают заранее о его очереди на исчезновение из жизни по причине того, что он старше всех остальных. Никто ему не соболезнует, никто об этом ничего не говорит - всё всем ясно, и изменять такой порядок племенной жизни не планируется. Ну а после его ухода в джунгли, никто о нём открыто не только не сожалеет, но даже и не вспоминает, то есть он исчезает не только из реальной жизни племени, но и из памяти соплеменников. Как он погибнет в джунглях тоже никого не волнует: растерзают ли его дикие звери, удастся ли ему как-то приспособиться к жизни в джунглях, прибьётся ли он к другому племени либо доберётся до ближайшего города - это его личные проблемы, поскольку соплеменникам он больше не нужен, ибо в племени нет незаменимых людей, как нет и возможности кормить избыточное количество едаков.
Мы давно и успешно живём в цивилизованном мире, считаем себя на недосягаемой высоте по уровню развития, если сравнивать свой образ жизни с тем, как жили наши далёкие нецивилизованные, якобы дикие предки. Но возникает вопрос, как далеко мы отошли по существу своего общепринятого отношения к старикам от упомянутого африканского племени? Похоже тонкий налёт цивилизационной псевдокультурности подобно фиговому листочку прикрывает у подавляющего большинства наших современников животный оскал примитивного дикаря, вполне соответствующего по своему развитию уровню данного племени африканцев. Если уж наши современные жители почти цифрового мира действительно опущены на уровень диких племён, то у стариков никакого выбора не остаётся - они тем или иным способом должны исчезнуть в джунглях цифровой реальности урбанистической цивилизации - полноценном сущностном аналоге тропических джунглей.
В силу сказанного, моя дальнейшая судьба теперь волнует исключительно только меня самого. Если взглянуть на данный вопрос в целом, то становится ясным, что в материальном мире для меня всё закончилось, и никакими спасительными акциями кого бы то ни было рок судьбы уже не переломить. Осталось, разве что, свернуть проекты с прожектами, начатые много лет назад, попытаться объяснить родным мотивы своих грядущих действий, но вот повстречаться хотя бы в последний раз со всеми когда-то близкими людьми уже вряд ли осуществимо, ибо на всё это не осталось ни времени, ни физических сил, ни материальных ресурсов. Да, и не поймут меня, поскольку налицо бич времени - каждый живёт только своими интересами, делами и проблемами. На другого человека, на его житейскую ситуацию даже близкие люди обращают своё драгоценное внимание с превеликим напрягом, да и то только чисто формально, дабы лишний раз не оскорбить болезного, чего он может и не пережить.
Глубоко погружаться в сторонние проблемы или неприятности теперь мало охотников - со своими бы справиться. Поэтому всё приближается к своему естественному завершению, когда дорогие, памятные для тебя события и предметы постепенно теряют свою значимость - они фактически умирают за ненужностью. Также и ты умираешь заживо, как чуждый элемент бравурно сверкающей жизни, проносящейся мимо тебя с невероятной скоростью. Твоё время вышло.
Хотя нет - надо свершить ещё одно деяние: крайне актуально подготовить свой незаметный уход, к примеру, в джунгли цифровой реальности, чтобы они были готовы поглотить тебя без остатка, тем более, что всё и все упорно подталкивают тебя в их смертельные объятия. Уйти, растворившись в них подобно капле чернил в речной воде, тем самым исчезнув для всех и всего раз и навсегда. И это действо крайнего дня должно быть необычайно феерическим, что должно заставить, полностью очистив сознание от всего прошедшего, уже канувшего в анналы истории, предельно сконцентрироваться на последнем для тебя всплеске жизни в земном измерении.
В связи со всеми подобными мыслями меня необычайно восторгает стихотворение Николая Гумилёва "Я и вы", в частности, одна из его строф
...И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще...
Такая перспектива как раз и требует серьёзных размышлений." ...
Любознательный читатель безусловно имеет право быть осведомлённым, что Петр Афанасьевич прожил ровно столько, сколько ему было отпущено, и ушёл из нашего мира необычайно удивительным образом со всеблагим чувством благодарности Земле за то, что в течение нескольких последних его земных жизней она щедро делилась с ним всеми теми трансцендентальными знаниями, которые были доступны ей самой. В самый же последний миг своей жизни он возлелеял искреннюю надежду на встречу с душой Земли в каком-нибудь из духовных миров Вселенной, о чём отчётливо произнёс слабеющим голосом. Так и будет сотворено, ибо сие всеблагая заповедь на пороге межмирья!