Иван Асикритович с удобством и комфортом пребывал на своём привычном месте - утонувши в доставшемся ему по наследству необъятном старинном кресле, стоящем в углу комнаты в окружении компьютеров и книг под нависающими над ним развесистыми ветвями китайской розы в тишине почти полной изоляции от внешнего мира и навязчивого людского внимания. В кресле очень хорошо думалось, поскольку этот совершенный предмет обихода превратился для него в насыщенный родовой энергией катализатор полновесного мыслетворчества с особой чёткостью мыслей, что весьма результативно приводило к объективно выверенным выводам в отношении объектов обдумывания.
В последние несколько лет он частенько предавался размышлениям о неких сакраментальных смыслах, которые в корне противоречили представлениям добропорядочных обывателей об уютном маленьком собственном мирке, где всё целесообразно размещено по назначению и находится на своих постоянных местах, где всё однозначно предсказуемо, где бескомпромиссно исключаются, упаси Боже, всяческие социально активные правила, несущие в себе угрозу нарушения условий жизни по многолетней детерминанте. Процесс его раздумья о мозаике этих вневременных надмирных смыслов в принципе не имел какого-либо начала, пронизывая насквозь его сознание, чтобы унестись куда-то в туманности временных антагонизмов, на краткие мгновения отблескивая переливами своей энергетической виртуальности в неведомых, а потому - неопределяемых, ментальных пространств...
Сегодня же Иван Асикритович под впечатлением вчерашних мистериальных речей, великолепно исполненных в древней шаманской традиции его давнишней знакомой, почему-то неотступно думал о таком вызвавшем у него довольно неприятное ощущение аспекте её речевого действа, каковым сталось целенаправленное акцентирование внимания на оставшемся в его распоряжении времени жизни в мире современных реалий, бурлящем океаном страстной таинственности, за которой всё отчётливее проступает поразительная схожесть с хаосом стародавних времён, что всё более и более диссонирует с обилием степенных научных теорий и псевдонаучных гипотез, в которых непредвзятым взглядом явственно прослеживается одиозное стремление доказать упорядоченность современного мира на основе широкого набора рационально-логистических принципов.
Слова этой давно знакомой экстраординарной дамы почему-то здорово зацепили его. Ему даже показалось, что от них повеяло круговертью неведомых далей, лежащих за пограничьем бытия и небытия в том виде, в котором подобная мистическая картинка понимается живыми людьми в привычных обстоятельствах земного мира. Притом Иван Асикритович отлично сознавал, что обычный человек обретает способность ощущать магические веяния с потусторонней вихревой энергетикой, как правило, в канун неизбежного завершения своего жизненного пути в сём подлунном мире.
И вот с самого утра он никак не мог отделаться от возникшего у него роя мыслей и чувств, захвативших без остатка всё его существо со вчерашнего дня после слов посвящённой в заповедные знания дамы. С великим трудом обуздав напор мыслечувственного гейзера, он попытался хоть как-то отрегулировать бушевавшие внутри него стихии, но всё пошло совсем по другому сценарию: чувственно-ментальное буйство внезапно сконцентрировалось в одном единственном вопросе, что повис ярким световым росчерком "А боишься ли ты смерти?" перед его внутренним взором. Явленный вопрос вроде бы был краток и понятен, но при этом, как оказалось, служил тем самым ключом, которым открывается дверь в некое надпространство, находящееся за пределами человеческого сознания.
В молодости, когда человек в вопросах жизни и смерти осознаёт себя, прежде всего, через практику сиюминутных ощущений и запросов своего физического тела, Иван Асикритович, как и большинство молодых людей, ответил бы на этот сакраментальный вопрос утверждением о безусловной доминанте жизни над смертью, вследствие чего смерти надо не бояться, а просто, вмещая в себя все гаммы жизни, никогда нигде не забывать, что где-то рядом таится смерть. В своем же сегодняшнем возрасте, обладая богатейшим и разносторонним опытом прохождения многочисленных жизненных коллизий, он от этого вопроса неожиданно впал в состояние отрешённой прострации, поскольку разразившаяся внутри него мировоззренческая буря ощутимо просигнализировала ему о начале его погружения во временной этап подведения итогов всему, чем ему довелось заниматься в течение всей своей жизни...
Подобно каменному изваянию Иван Асикритович неподвижно сидел в своём любимом кресле и напряжённо думал. Впервые в жизни он так конкретно обдумывал эдакую невообразимой сложности проблематику, непосредственно относящуюся к его собственной жизни, оказываясь при этом во времени и пространствах всего того разнородного, из чего, собственно, по крупицам и складывалась его жизнь. И как бы он не пытался, ему всё никак не удавалось разобраться с пониманием того, что же было самым важным в его жизни, а что второстепенным. Ведь и малая частичка из жизни человека может иметь значение, сравнимое с какими-нибудь вселенскими явлениями, ведь, к примеру, то, что прежде было отмечено его личным успехом в толпе, теперь казалось ему настолько мизерным, что и вспоминать-то об этом не хотелось. Так какие же итоги надлежит подводить? Ему казалось, что словосочетание "подведение итогов жизни" - это весьма эффективная придумка каких-то ушлых людей, поскольку под эту словесную конструкцию можно подвести что угодно, в частности, нечто весьма выгодное кому-то в чём-то. Разумный же человек просто теряется во всем том бесконечном многообразии, что реально представляет из себя "итог жизни", поскольку настолько сильно и неразрывно переплетены, проросли друг в друга все события, случавшиеся с человеком на его жизненном пути, все его достижения и неудачи, все чувства к людям - всё даримое человеку его жизненном пространством, что подводить итоги всего лишь одной прожитой жизни, очевидно, можно было бы в течение многих последующих жизней, так никогда и не завершив этот процесс.
Глубоко погрузившись в свои мысли, он даже не заметил, как прошлое вдруг стало для него такой же физической реальностью, как и настоящее: на него нахлынула, основательно захлестнув его сознание, масса воспоминаний с ожившими чувствами, которые неистово полыхали в нём много-много лет назад. Стремительно двигаясь в этом блистающем всеми красками мироздания потоке ярких памятований из минувших лет, он перестал воспринимать что-либо вокруг себя, впав в блаженное состояние ретроспективных грёз...
Если бы кто-либо вошёл в комнату Ивана Асикритовича, он бы не заметил ничего необычного, поскольку здесь не было ничего, что изменилось в её устоявшемся интерьере, и даже мирно дремавший в кресле пожилой человек, коим являлся сам Иван Асикритович, воспринимался бы как один их привычных атрибутов обстановки пространства комнаты. Поскольку же всё в комнате выглядело вполне обыденно, включая хозяина, вряд ли кому-нибудь пришла бы в голову мысль о его фактическом отсутствии в это самое время в этой самой комнате. Современные цивилизованные люди, когда вынуждены выходить из всё более широко обживаемой ими виртуальной реальности в реальность физического плана, предстают перед всё более недружелюбной им физической реальностью существами опосредованного сознания, которые воспринимают окружающее пространство только в прямом соответствии опознаваемых ими предметов с их характеристическими описаниями в Википедии. Производить какие-то умозрительные заключения они в массе своей уже не способны, в частности, из-за деградационных тенденций в системе общественного образования и воспитания. Поэтому, если они видят в кресле дремлющее физическое тело Ивана Асикритовича, то их ничто не убедит в том, что его на самом деле здесь нет, поскольку им невдомёк, что самость человека - это его бессмертная душа, а не её физическая оболочка - плотское тело.
Однако, именно таким парадоксальным образом всё в действительности и обстояло: в то время, пока якобы основательно утомившийся интеллектуальными трудами Иван Асикритович находился в сладкой дрёме, его душа переместила свой фокус осознанности в невообразимое далёко, при этом находясь в нерасторжимой связи через посредство "серебряной нити" с временно покинутым физическим телом. Примерно таким же образом душа путешествует по разнообразным мирам во время сновидений, но в данном случае отличие заключалось в перемещении души в некое надпространство, откуда до неё донесся призывной зов, то есть в отличие от "свободного полёта" во снах ныне душа отлетела в точно обозначенную точку одного из параллельных миров, в которую была направлена тем самым потоком "ретроспективных грёз" Ивана Асикритовича. Можно даже сказать, что в данном случае она совершала добродетельный "деловой визит".
Достигнув точки назначения, душа Ивана Асикритовича мгновенно вместила в себя всю полноту окружающего её пространства того мира, в котором обозначилась, вслед за чем ею был сгенерирован полевой импульс-обращение к информационной среде пространственно-временного континуума места своего нахождения касательно целевой функции её призыва в эту точку иного измерения. Ответ был получен незамедлительно, и в следующее мгновение перед ней возник энергетический сгусток в форме сферы, который, очевидно, ради достоверности предстоящего погружения Ивана Асикритовича, человека земной осознанности, в сакраментальный смысл всего, что будет происходить с ним за время остатка его земной жизни, преобразовался в высоченный дуб в три обхвата, перед которым горел небольшой костёр, за которым у ствола дуба стоял трёхметрового роста старец в ниспадающем белом балахоне, опираясь левой рукой на изящный деревянный посох. Никого в границах окоёма более не наблюдалось.
Старец молча взирал на энерговолновую ипостась Ивана Асикритовича, в виде которой его душа предстала около костра. Молчание это было насыщено необычайно многословной кодовой последовательностью, которую ипостась Ивана Асикритовича вбирала в себя в виде сверхуплотнённого речевого посыла на русском языке, что позволило быстро понять, во имя чего был затеян этот контакт разноуровневых духовных иерархий. Волновые импульсы вопросов к старцу генерировались со стороны ипостаси Ивана Асикритовича аналогичным способом, то есть молчащие собеседники находились в плотном телепатическом контакте, ведя между собой диалог ради прояснения каких-то сокрытых тьмой сведений, решая при этом очень важные для светлой стороны жизни вопросы. Как было разъяснено, через процесс воспоминаний о прошлых годах своей жизни Иван Асикритович был подключён к вселенскому энергопотоку, соединяющему прошлое и будущее через настоящее. Траектория этого потока походит на лежащую восьмёрку с центральной областью, находящейся в настоящем, а конкретнее - в том мире, где сейчас отдыхало физическое тело труженика интеллектуального труда.
В диалоге со старцем душе было сообщено, что жизненный опыт Ивана Асикритовича в реальном мире настоящего чрезвычайно важен для всего вселенского мироздания. В связи с произошедшими во Вселенной в начале 2013 года (по общепринятому земному летоисчислению) квантовыми преобразованиями для воссоздания и надёжного функционирования на новом уровне энерговолнового взаимодействия преобразованных миров необходимо наработать некоторые тонкоматериальные элементы, требующиеся для энергобаланса новой квантовой структуры Вселенной. Эти элементы по первичным установлениям Творца можно нарабатывать в исключительном порядке только на Земле. При этом наработку таких элементов жизни способны выполнять особые люди, уже довольно редко встречающиеся на планете среди нынешних землян в связи с тем, что население Земли в настоящее время состоит преимущественно из многочисленных гибридных рас, произведённых силами тьмы для заселения планеты, при всём при том, что эти гибриды принципиально отличаются от людей первозамысла Творца. Человек Земли, способный выполнить данную ответственную миссию, помимо высокого уровня духовно-нравственного развития должен обладать бессмертной душой, пребывающей в специально для неё сотворённой духоматериальной оболочке, то есть в физическом теле, генотип которого должен быть сохранён в неизменности со времени первородных землян, поселённых на планету по плану Творца.
Таким божьим человеком, ныне довольно-таки уникальным помимо своей воли, как раз и оказался Иван Асикритович. Информация обо всех перипетиях состоявшегося диалога со старцем навечно стала достоянием души, поэтому по её возвращению в тело разуму Ивана Асикритовича не составило особого труда считать эту информацию, после чего потомок первородных землян был приведён в состояние готовности без всякой раскачки приступить к реализации своей архиважной почётной миссии...
Очнулся Иван Асикритович, придя в себя, уже глубокой ночью. Встал, прошёлся по комнате, зажёг свечу, и вдруг произнёс громко и отчётливо, как приказ командира своим подчинённым, невесть откуда взявшийся вердикт во исполнении своим ипостасям реального и нереального миров: "В вопросе о моём отношении к смерти слово "боишься" искажает смысл самого вопроса. По существу, я готов перейти в мир иной, но также я готов продолжать своё существование и в реальном мире наших дней ещё столько времени, сколько мне будет отпущено провидением. Как всё сложится - так и будет. С уверенностью могу сказать, что никакого страха за свою дальнейшую судьбу я не испытываю. Да, будет так, а не иначе!".
Понаблюдав с полчаса за пламенем свечи, он по какому-то необъяснимому наитию вдруг совершенно явственно ощутил, что воистину сказочные чары какого-то важного космоэнергетического процесса, проистекание которого в человеке даже ему самому не дано оспаривать ни при каких вариантах, переключили его сознание на другой режим жизнедеятельности с отчётливым пониманием, что с этого самого момента ему надлежит быть строго рациональным в распоряжении как своим временем, так и наличествующими у него жизненными силами. И он почему-то самым серьёзным образом безоговорочно уверовал, что мосты сожжены и возврата к прежнему расслаблено-обходительному образу жизни уже никогда не будет.
А ведь ещё недавно жил он себе и жил в привычном, давно устоявшемся, можно даже сказать, удобно спроектированном мире своих представлений о жизни с размеренным течением времени и высокой предсказуемостью предстоящих событий, но как только поговорил с той самой давнишней знакомой - умной, обладающей силой природных стихиалий ведающей матерью - так всё пришло в движение, стало разительным образом меняться. Фактически некие мощные энергии, пробуждённые ею от летаргического сна в его душе, эмоционально перестроили в нём всё до основания, вовлекли в некий новый для него, неизведанный ранее его разумом мир одномоментного бытия единого, неделимого существа Ивана Асикритовича как в условиях реальности, так и ирреальности.
Что с ним будет дальше? А кто ж это знает?! Получается, что никто. Только развитое самоосознание, предполагающее повышенную чувствительность ко всему, что неожиданно и порой в самом парадоксальном виде проявляется в сознании человека с тем, чтобы оперативно исчезнуть из него при невосприятии и незафиксированности явленного мыслеобраза из-за несоответствия общепризнанным правилам обыденной жизни, способно надёжно и без ущерба провести его через рифы кривды и лживых нагромождений красивых, вкусных и чудесно пахнущих ловушек легионеров тьмы, выставленных для полонения человеческой души.
Был ли он зол на свою знакомую за такой внутренний переворот в самом себе? Ни в коей мере! Наоборот, он был ей несказанно благодарен. Новые реалии, новые мысли, новые ощущения... - всё это дорогого стоит. На самом же деле, для него жизнь снова обрела красоту и восторг турбулентности каждого своего мгновения. Нечто незримое наставляло Ивана Асикритовича в том, что надо жить ради жизни, но при этом всенепременно надлежит находиться в состоянии постоянной готовности к моменту окончания срока текущего опыта земной жизни своей души. И ни в коем случае не следует суетиться: заслуги и достижения человека, необходимые Гайе, будут сохранены и получат дальнейшее развитие, будучи порученные новой генерации подвижников сохранения храма природы Земли. Ну, а пустое, ненужное, ложное и, тем более, безнравственное сгинет в небытие, будет предано вечному забвению.
Что ещё важно. За это короткое время проявления в себе самом себя истинного, он ощутил обретение со скоростью несущейся с гор лавины нового состояния своего внутреннего мира, главными характерными чертами которого стали ясность и бескомпромиссность суждений. И теперь у него не возникнет никаких неожиданностей в том, что наступивший последний этап его жизненного пути на Земле будет не только непрост, но и весьма тяжёл в социальном плане, ибо всегда и во всём обязан будет говорить людям ничем не прикрытую правду, какой бы жёсткой она не была. Изгибы политеса, а также мелочная жалость к людям, не способным в спокойствии духа воспринимать реальное положение дел в современном мире, безвозвратно отошли в прошлое. И пусть за такую жестокую хлёсткость его мнений многие будут обижаться на него, оскорбляться и избегать общения с ним - изменить что-либо в этой данности уже нельзя, поскольку на иное ему не оставлено ни времени, ни сил, да и наказ древних пращуров повелевает ему быть твёрдым в вопросах справедливой истинности. Существует единственная альтернатива высказываниям неприукрашенной правды - отшельничество в зароке молчания, но это уже совсем иная история о судьбах других духовидцах.
Короче говоря, течение жизни Ивана Асикритовича резко поменяло своё направление движения всего-то за один этот судьбоносный день. Наверное, тем самым судьба приготовила для него завершающий и, очевидно, самый важный урок в его текущем земном воплощении. А посему было бы логично предположить, что его психическое самочувствие окажется в подавленном состоянии, что чревато погружением в безнадёжный пессимизм и депрессию. Однако же, все эти вероятностные расклады не несут в себе полноты истины, ибо жизнеутверждающий блеск его глаз подлежит истолкованию всего лишь одним единственным образом - он находится в ничем не поколебимой готовности к предстоящим испытаниям в новой для себя реальности бытия. Остаётся только пожелать ему победы над своими слабостями, частичной неадекватностью и неразумными компромиссами в великой битве за свое человеческое достоинство, поскольку его победный марш обречён стать светоносным ориентиром для идущих вслед за ним!