Странный это обычай - хоронить людей в земле, не находите? Всю жизнь человек живет привязанным к земле, а после смерти его и вовсе погружают в нее еще глубже, словно запирая навечно. Тем не менее, обычай есть обычай, потому Мастера я все же похоронил. Под деревом. Огромный мощный ствол стремился ветками вверх в воздух, а корнями вширь по почве, и я лелеял какую-то глупую мысль, что мой учитель, разлагаясь, станет таким образом частью этого восхитительного создания. Ну да что взять с недоученного мага? Я бы, может, и верил, как Мастер, в перерождения и ответвления... Если бы встретил хоть одно свое ответвление и вспомнил хоть одну прошлую жизнь. Но увы, подобного у меня не смог обнаружить даже Мастер, что его когда-то весьма озадачило (ну а потом он просто махнул на это рукой, как мне кажется). Все, что у меня имеется, - это обрывочные сны-видения. Впрочем, что есть вся моя жизнь, как не скопление подобных обрывков, которые то всплывают в памяти, будоража ее, то вновь скрываются из виду. Говорят, человеку свойственно забывать наиболее тяжелые и болезненные эпизоды своей жизни. В таком случае удивительно, что я вообще что-то помню. Да и это "что-то" за годы уже множество раз переписал и переосмыслил во все более взрослых понятиях в своей голове, возможно, что-то додумывая.
***
Я родился чуть более двадцати лет назад (точной цифры я и сам не знаю, поскольку с некоторого времени перестал отмерять свои годы, равно как и забыл дату своего рождения) в семье самого могущественного императора во всех исследованных и возможно даже неисследованных землях. Я был старшим сыном, рожденным притом от любимейшей жены во всем гареме, потому мне полагалось наследовать престол. Лет до шести меня всячески баловали, холили и учили повелевать. В общем-то, растили качественного тирана и диктатора, который сумел бы удержать в стальном кулаке огромную отцовскую империю. В силу возраста наукам, языкам, военному делу обучали немного, и то в основном потому что отец настаивал на как можно более раннем обучении. После шести же лет обнаружилось кое-что ужасное (по мнению окружающих, разумеется, я тогда мало что понимал). В моем роду по мужской линии у каждого без исключения ее представителя, с раннего детства и до старости, было две характерных черты: каштановые волосы и темно-зеленые, болотного цвета глаза. Неизменность этих цветов с годами и поколениями, оттенок в оттенок, считалась признаком чистоты линии. У меня же ближе к шести годам начали происходить некоторые изменения. Оказия, если это можно так назвать, обнаружилась в день моего рождения, когда мне исполнилось шесть лет - один из тех редких поводов, когда отец оставлял ненадолго свои дела и проводил время в близком общении со мной. И вот, когда он взял меня на руки, чтобы поздравить, кто-то из присутствовавших обратил внимание, что цвет наших волос отличается по оттенку. Весь дальнейший праздник и последующие несколько дней были посвящены подробному рассматриванию и сравнению. Следующие полгода за мной наблюдали, после чего был вынесен вердикт, ставший для меня приговором: соответствующие прежде семейным стандартам глаза наследника светлеют, а волосы - темнеют. Мою мать казнили сразу же. Придворный маг, исследовав мои и отцовские структуры, заверил императора, что я все же его сын и ошибки тут быть не может. Его тоже казнили. Меня оставили - и в живых, и при дворе, отец счел это благородным побуждением, хотя и больше моим отцом себя не считал. Относиться ко мне стали иначе, что должно быть очевидно. Меня, позор императорской семьи, отныне ненавидели, презирали, подвергали издевательствам и насмешкам. К восьми годам я перебрался жить в самый отдаленный и малообитаемый угол дворца, но большую часть своего времени проводил все же в одной из многочисленных сетей секретных ходов, которую нашел там случайно. Это было большим везением, я считал, поскольку имелся ход, который выводил в библиотеку, потому, при большой любви к чтению, недостатка в обучении и знаниях я не имел. Ходы были вообще неплохо обеспечены необходимыми на случай их длительного использования вещами - факелами, водоснабжением, одеждой, оружием, запасами еды, некоторыми медицинскими средствами - однако большая часть из этого лежала здесь уже не первый век в силу заброшенности и забытости многих ходов, потому была непригодна к использованию. Тем не менее, некоторая часть оружия все же неплохо сохранилась, потому я решил продолжать практиковаться в искусстве владения им. У меня не было ни наставника, ни спарринг-партнеров, у меня были только книги. И все же, все же... Своим уже не совсем детским умом я понимал, что не хочу провести таким образом всю жизнь. Да, у меня была крыша над головой (настолько просторная крыша, какая только может быть у императорского дворца) и даже некоторое минимальное обеспечение жизни, вроде регулярной уборки комнаты горничными или предоставление еды и одежды. От меня же в свою очередь не требовалось выполнять какую-либо работу, кроме как пореже попадаться на глаза кому-либо из своей семьи или из аристократов или... список можно продолжать до бесконечности. Но мне этого было мало, ужасающе мало. Я то хотел вернуть право на престол, которое считал по закону своим, то разрушить империю до основания, в отместку за все произошедшее, то сразиться с отцом в поединке... Фантазии сменяли одна другую, бродили и путались, будоража мой неокрепший ум, непрестанно, днем и во снах. Так прошло еще пара лет. Я то прекращал считать дни, то вновь начинал, после какой-либо знаменательной даты, отмечавшейся во дворце, но, в конце концов, все же запутался. Моими редкими и скудными собеседниками были слуги, да случайно встреченные в коридорах дворца личности (как можно догадаться, не выказывавшие желания вести со мной беседы). Волосы мне стричь было некому, потому я их собирал в хвост, чтобы не лезли в глаза. Или пытался заплести как положено сам. Ребенок, проведший четыре года в странном и необычном изгнании. Безумие ходило где-то рядом. Оно улыбалось мне из темных ниш потайных ходов, скрипело по ночам половицами, звало меня откуда-то сверху, снизу, отовсюду. А я ходил по краю, очень боясь однажды упасть. И потому смеялся, неистово смеялся ему в лицо, порой сотрясаясь всем телом. Безумие пугалось и отступало, давая мне время передохнуть и вспомнить, кто я. "Я здесь не для того, чтобы сойти с ума". Перспектива стать местным безумцем-призраком, о котором будут потом слагать страшилки мои венценосные племянники, меня, мало сказать, не устраивала. Точнее - ужасала. И заставляла поторопиться с любыми действиями по изменению ситуации.
***
- Хозяяяин, - раздался голос за моей спиной, отвлекая от раздумий.
Ну надо же. Сработало. Всех убийц я случайно (честно, абсолютно случайно, есть у меня такая нехорошая особенность, когда очень нервничаю, но об этом позднее) обратил в прах мгновенно. Этого же убил мой учитель через секунду после того, как его самого пронзили мечом. Мертвого врага моя случайная магия за цель не сочла. Когда учителя убили, я услышал в голове: "Не смей оживлять меня, а то я тебя знаю. Смерть есть смерть". Видимо, это была его последняя воля. Зря он так, ой зря. Прежде Мастер ни разу не упоминал при мне об оживлении трупов, да и я всерьез об этом не задумывался. А тут захотелось поэкспериментировать. Действовал я по наитию и даже думал, что не получилось, поскольку труп оставался недвижим. Как оказалось, просто нужно было время. Однако же, как распорядиться ожившим трупом в долгосрочной перспективе, я мало представлял. Как по мне, он будет лишь обузой. Эх, тяжкая доля ученого: примешь вызов, извернешься изобретательским умом, создашь нечто, а что потом с ним делать - непонятно. Ну да ладно. На самом деле, прямо сейчас у тела применение было и весьма полезное.
- Ты мне подчиняешься? - для начала уточнил я.
- Да, хозяин.
Это стоило проверить. Я усмехнулся.
- А ну-ка, походи на руках! А теперь колесо. Изобрази-ка жену, дождавшуюся мужа с ночной попойки! А можешь прикинуться бешеной белкой? - с каждым новым "выступлением" во мне добавлялось все больше энтузиазма и некоего ребяческого восторга, я чуть не хлопал в ладоши. Видимо, сказывалось упущенное детство. Кроме того, труп выполнял все, что я ему говорил, и это давало мне извращенное ощущение власти, что я прекрасно понимал.
Что-то я увлекся. Кто-то мог бы сказать, что это убийца моего учителя и испытывать к нему я должен явно какие-то иные чувства. Хотя бы не заставлять изображать из себя комедианта. Но он уже все равно мертв, равно как и три сообщника. Пытаться вершить месть на мертвецах мне казалось по меньшей мере странным. А вот использовать как источник информации... Поэтому я решил наконец перейти к делу.
- Сейчас я буду задавать вопросы, а ты должен будешь ответить на них правду. Как тебя зовут?
- Я ваш слуга, хозяин, вы вправе дать мне любое имя.
- Мда. Ладно. Какое у тебя было имя при жизни?
- Зелид. Зелид Кровавая рука.
- Какие подробности. Ты был наемным убийцей?
- Да, хозяин.
- Те трое с тобой тоже?
- Да.
- Как бы ты оценил ваш профессионализм?
- Лучшие из лучших. Серебряная цепь, первая категория, если хозяин понимает, о чем идет речь.
О да, я понимал. Деление боевых (неважно, военные ли это, убийцы или "вольные художники") званий мастерства на "цепи" было принято в моей родной империи. Название пошло от украшений, носимых боевиками на шеях (я оттянул воротник мертвеца, чтобы проверить - да, серебряная). Низшая цепь - травяная. Высшая - серебряная. У серебряной цепи, в свою очередь, было десять категорий, отсчитываемых в обратном порядке. Иначе говоря, мой послушный трупик являлся представителем высшей категории высшей цепи, что резко повышало его ценность в моих глазах. Действительно, лучший из лучших. Но нужно было уточнить. Два вопроса дрались в моей голове за первенство, потому я решил начать с наиболее простого.
- Сохранил ли ты в таком состоянии свои навыки?
- Да, до тех пор, пока хозяин поддерживает мое тело в прежней форме, соответствующей живой.
Ну, с этим разобрались.
- Откуда ты и кто тебя нанял?
- Из Империи. Император.
Да, именно так. Ни наименование империи, ни имя императора - никогда не произносятся всуе, особенно жителями самой империи. Мне так и не удалось узнать, откуда пошел этот страх. Но говорят "Империя" и "Император", с особой интонацией, и ты сразу понимаешь, о чем идет речь, не о каких-то абстрактных и гипотетических понятиях, а о вполне конкретных. Таким образом, узнать, кто именно нынче Император, мне будет весьма затруднительно.
- Кто сейчас император?
- Я не могу произнести.
Плохо. Я начинаю задумываться, не замешана ли в этой "благоговейности" неизвестная мне магия. Да, кстати, как можно заметить, я произношу эти заветные и пугающие слова на букву "И" вполне обыденно. Не заслужили они такого от меня отношения. Что куда интереснее - так это зачем бы убийство Мастера могло понадобиться императору. Надо сказать, что убежал я от своего прошлого достаточно далеко - и морально (как мне казалось), и географически. Проще говоря, мой учитель, и я вместе с ним, жил на другом континенте. Между континентами лежал широкий пролив, а между империей и моей нынешней страной пребывания - еще два государства, расположенных на этом же материке. В общем, убийцы проделали неблизкий путь ради выполнения задания. Мастер, как единственный обладатель данного имени, был, конечно, известной в разных уголках мира фигурой. Однако фигурой совершенно безвредной, скорее наоборот. В отличие от своего отнюдь не отличающегося добрым нравом ученика, он был магом светлым, даже, скорее, просветленным. Да. Был... А теперь от него осталась лишь свежевзрытая земля под дубом в нескольких метрах от меня, да надгробный камень.
Начало появляться чувство комка в горле, и я отогнал от себя скорбные мысли. Сейчас для них не время. Мне нужно сохранять холодный ум, чтобы разобраться в ситуации. Может, я даже решу отомстить, кто знает. Поднятый мертвец все это время покорно сидел на земле напротив и ждал новых вопросов или приказов. Я люблю такие моменты серьезных, жизненно важных размышлений. Кажется, будто шестеренки крутятся в голове, мысли напрягаются и активизируются, и в целом ощущения очень приятные. Итак, мы имеем две значимых фигуры, одной из которых зачем-то понадобилось убийство второй: Император и Мастер. Более чем очевидно, что убийство единственного в мире Мастера, тем более, Светлого Мастера, - дело, мягко говоря, осуждаемое мировой общественностью. А потому весьма рискованное, особенно для правящей особы. Кстати, нужно будет не забыть хоть попытаться обеспечить себе доказательства невиновности, а то еще, чего доброго, на меня повесят убийство учителя. Вернемся к вопросу. В уравнении имеются как минимум две крупных неизвестных: личность нынешнего императора и причина, по которой ему не угодил человек, одним своим существованием повышавший общемировой уровень светлых энергий. В голове роилось множество версий, но ни одну я не мог признать сколько-нибудь годной. Кто бы из моих родственников сейчас ни был на троне, он не настолько глуп или неосмотрителен, чтобы... Да ну, бред какой-то. А наемникам вряд ли скажут причину их задания. Хотя попытаться спросить, конечно, можно. Ведь он же, в конце концов, знает исходного заказчика - императора, а это уже показатель чего-то.
- Вам не говорили, зачем императору нужно убийство Мастера?
- Нет, - убийца чуть помедлил с ответом. - От нас вообще не требовалось убивать его. Нашей целью были вы, хозяин. Однако, разведав ситуацию, мы решили, что я нападу на Мастера, дабы отвлечь внимание и дать остальным возможность убить вас. Никто не думал, что я сумею его хотя бы задеть.
Во мне вспыхнула ярость. "Никто не думал..." Мастера, моего учителя, убили лишь потому, что потребовалось отвлечь его и мое внимание от сохранности моей собственной персоны! Мой гнев был такой неконтролируемой силы, что труп мгновенно охватило пламя, сжегшее его, вопреки естественным законам, за минуту. Недостаток быть магом - нужно уметь контролировать свои эмоции. Хотя выброс энергии и произошел, моя агрессия не утихла и, за неимением других внешних объектов вымещения, перекинулась на меня самого. "Это все из-за меня, - накинулось чувство вины. - Если бы меня здесь не было, Мастера бы не убили. Я ведь даже никогда не говорил ему о своем прошлом, не предупреждал, что опасно держать меня рядом. Но мог ли я знать... Мог! Мог! Я должен был догадаться, что однажды кому-нибудь из моих родственников придет в голову открыть на меня охоту. Как я посмел при таком "хвосте" вообще где-то останавливаться на столько лет, обрастать связями..." Так, стоп. Самобичевание точно ни к чему не приведет, а уж тем более - к полезному результату. Штука, конечно, приятная в смысле мазохизма и создающая ощущение, что что-то делается. А что-то, конечно, делается, да. Деструкция себя самого делается. И нелюбовь к себе подпитывается. Развиваться, развиваться. Злость к себе приняла другой оттенок, уже не жалостливый, а жестокий: "Смотрю, много энергии развелось, биоматериал жжем, сопли разводим?! Так возьми ее и переведи во что-то более рабочее!"
Я слегка улыбнулся - работу с энергиями я люблю. "Злость". Какая она? Моя злость сейчас двигалась алым туманом от области примерно солнечного сплетения, разделяясь на потоки: центральный шел вверх и захлестывал голову, а два боковых уходили в руки, толкая их двигаться вперед в едином сильном порыве. Здесь нет ни "хорошо" или "плохо", ни "правильно" или "неправильно"... Лишь энергия, такая, какая есть сама по себе. Материал. Одновременно тонкий, невесомый и ясно ощущаемый. И послушный, и требующий умелого управления. Дальше есть два пути работы. Либо преобразовать энергию для достижения иного состояния, либо использовать имеющуюся наиболее желательным способом. Мне подходил второй вариант, поскольку энергия, меня наполняющая, была в своей безэмоциональной сути горячей и деятельной. Через несколько минут я уже спешно паковал вещи. Их было немного - Мастер не имел привычки к материальному накопительству, считая, что это слишком затягивает человека, обездвиживает. А двигаться он любил, достаточно сказать, что мы не жили на одном месте дольше двух лет. В то же время, как человек разумный, против материальных ценностей учитель ничего не имел. Он даже был им весьма рад, обращался с ними с любовью и уважением. Это не раз, бывало, шокировало различных ханжей, уверенных, что уж кто-кто, а Светлый Мастер обязан быть нищим и питаться разве что на добросердечные продуктовые подаяния. И уж тем более денег за работу, если таковая подвернется, не брать ни в коем случае! Я, помнится, поначалу тоже удивился. Учитель же потрепал меня по голове и сказал, что работа без оплаты обесценивает работника. И только через несколько месяцев обучения я узнал, что там есть в том числе и магические механизмы взаимообмена. По сравнению с обилием вещей, большое количество денег как раз-таки дает свободу, в том числе и регулярных передвижений.
В итоге, я взял с собой несколько смен одежды, два меча (для правой руки и для левой руки), нож, немного еды, мыло, свой дневник и некоторое количество денег - ровно столько, чтобы не слишком оттягивало сумку. Вот и все. Куда как больше, чем я когда-то взял с собой, убегая из императорского дворца.
***
Готовиться изменить свою жизнь, шагнув в неизвестность, было страшно. Но еще страшнее было ничего не менять. У меня не было четкого плана, как и четкого представления о внешнем мире за пределами дворца. Строго говоря, в тот решающий день моей жизни все произошло почти случайно. Если вы тоже придерживаетесь мнения, что случайности - самая неслучайная вещь на свете, то поймете, что я имею в виду, обычно (и довольно часто) употребляя это слово. Итак, однажды днем я сидел в библиотеке и вдруг услышал шаги в коридоре за дверью. Обычно в такие редкие моменты я сразу же прячусь обратно в секретный ход, но сейчас он находился в противоположной части библиотеки и, чтобы до него добраться, требовалось пройти мимо двери, ручка которой тем временем начала поворачиваться. Подобное положение вещей я счел огромной неосмотрительностью со своей стороны. На самом деле встреча с кем-либо из бродячих по дворцу элементов вряд ли была для меня смертельно опасной, но все же неприятной, потому я их избегал. Вот и сейчас, за неимением лучшего, я спрятался среди стеллажей. В библиотеку зашел человек. Тот, кого я больше всех ненавидел и с кем больше всех хотел снова поговорить, - мой отец. Я стоял в своем убежище, боясь даже дышать. Он прошел в шаге от меня. Долго рылся среди полок, что-то бормоча под нос. Наконец найдя нужную книгу, направился обратно. Великий Император, держащий в кулаке огромные территории, сейчас выглядел обыкновенным, беспомощным и даже беспечным человеком. И когда он проходил мимо, я ударил его в спину кинжалом.
Я сам не осознал, как это произошло. Когда, например, кинжал, всегда носимый на всякий случай на поясе, оказался у меня в руке. Я читал книги по анатомии, книги по поединкам и знал, где находятся жизненно важные органы, например, сердце, и как до них добраться оружием. Я много раз отрабатывал удары: на мишенях, на статуях, на воображаемом противнике. Я столько раз, среди прочих мечтаний, видел картину убийства собственного отца, в своем тщеславии обрекшем меня на многолетние муки. И сейчас, в этот краткий момент все соединилось в едином внезапном ударе. Следующие несколько тягучих замедленных секунд я стоял, пытаясь осознать происходящее. Все оказалось до невероятного просто, слишком просто. Тело того, кто когда-то считался моим отцом, с кем было связано столько разных чувств, мыслей, чаяний, боли, медленно и бесформенно падало на пол лицом вниз. Во дворце завыли сирены - это сработало охранное заклинание на императоре, возвещающее о причинении ему вреда. Слышен был топот бегущей охраны. Это частично пробудило меня от шока, время вернулось в свой ритм, и я ощутил острую необходимость бежать к ходу. Дверь распахнулась, застав меня на полпути. Часть людей направилась к телу императора, а стражники с криком "За ним!" бросились преследовать меня. Петляя между стеллажами, я добрался до входа в потайной коридор и нырнул в него. Стена сомкнулась за мной. Я не питал иллюзий относительно безопасности своего убежища, коль скоро оно было замечено, и потому продолжил бежать. У меня есть несколько секунд, в лучшем случае, минут, пока там разберутся с нехитрым механизмом открывания прохода. Да, так и есть, позади слышны крики, они уже в потайном коридоре. На меня накатила паника. Мне некуда было бежать, я всего лишь десятилетний (кажется, десятилетний) ребенок против множества вооруженных сильных мужчин. Я начинал задыхаться. Но было кое-что еще, что не оставило меня в такой момент, о нет, оно было со мной, мое безумие. И оно ликовало вместе со мной о смерти предавшего меня отца. "Как жаль, что мы не видели его лица в тот момент, когда отвергнутый им сыночек пронзил его кинжалом", - притворно сокрушалось оно. "Гори, гори оно все пламенем!" - думал я. Безумие кричало со мной в голос. Я на бегу схватил со стены один из редких горящих факелов и бросил его назад. Человек в здравом уме сказал бы, что единственная теоретически воспламеняемая вещь в коридоре - деревянные подпорки - наверняка сырые, да и вообще так просто не загорятся. Но мне это было безразлично, я об этом даже не думал, я просто бросил факел за спину и продолжил свой бег. Забежав в одну из ниш, я спрятался за статую, чтобы отдышаться. В коридорах слышались панические крики, треск и грохот. Я не понимал причины, да и меня она мало интересовала, я всего лишь хотел скрыться. "Вот бы здесь был выход наружу", - подумалось мне, я к тому времени слишком устал и отчаялся. В голове возникла картина, как люди, строившие эту сеть ходов, делают еще один ход, идущий далеко за пределы территории дворца; они стараются, трудятся в поте лица, а кто-то еще сидит над чертежом и считает идею о таком ходе более чем разумной... Голова закружилась и меня качнуло. Рука случайно зацепила какой-то рычаг в стене, и та отворилась. Из проема повеяло свежим воздухом. Но это же невозможно! За прошедшие годы я изучил эти потайные ходы наизусть, каждый возможный рычажок, каждый выступ, все выходы, ответвления. Здесь не было этого хода! Или был?.. Воспоминания начали путаться, я уже не был ни в чем уверен, поэтому просто вошел в проем. Дверь тихонько сомкнулась за мной. Я шел вперед, уж не знаю, сколько времени, подталкиваемый волей к жизни и свободе. Коридор вывел меня в какое-то заброшенное строение. Выйдя из него, я увидел неподалеку внешнюю сторону знакомой ограды. Над дворцом, который должен был стать моим, стоял столб густого черного дыма.
***
Конь неспешно шел по дороге, я его не подгонял, не желая чувствовать себя беглецом. Впервые за много лет я отправлялся в странствие один. Но в этот раз не оставлял за спиной пожар; наша хижина все так же стояла невредимой, надежно замкнутая заклятием моего учителя - кроме нас двоих и без нашего разрешения никто не смог бы туда зайти. Очень удобно, ведь внутри осталось кое-что полезное: книги, магические принадлежности, вещи, весьма неплохие деньги. Я мог вернуться за этим в любой момент. Но что-то мне подсказывало, что уже не вернусь. Куда лежит теперь мой путь - неизвестно. Я надеялся, что интересное дело само меня вскоре найдет, будь это отравляющая жизнь округе магическая тварь или даже новая весточка от императора. Подобное отношение можно назвать беспечностью, но я бы сказал, что это безразличие внезапно накатило на меня. Главное, что ремесло мое во многих краях востребованное, высокооплачиваемое и нескучное.
Увы, но в спешке сборов я так и не придумал, какие можно оставить наглядные и неоспоримые доказательства своей невиновности. Несомненно, смерть столь энергетически влиятельного человека как Светлый Мастер не осталась незамеченной и сразу же подняла большой переполох в разных частях мира. Мне оставалось лишь надеяться, что произведут качественное расследование и сумеют восстановить ход событий. Должно очень упростить дело такое недвусмысленное указание на нынешнее точное местоположение Мастера как надгробный камень с надписью. С другой стороны, мое исчезновение с места гибели, сопровождаемое во избежание преследования затиранием следов моей ауры, однозначно насторожит. Именно поэтому я спешился на ближайшем удобном и безлюдном месте.
Существует несколько способов изменения внешности, даже если говорить лишь о магических и произвольных. Скажем, оборотничество - одна и та же форма, деталь в деталь, обкатывается множество раз в течение нескольких лет, пока не станет для тела настолько привычной, что изменение в обе стороны начнет происходить относительно быстро и без больших энергетических затрат. Или, например, чрезвычайно простое - наложить иллюзию иной внешности. Правда, более сильные маги и некоторые амулеты смогут иллюзию и нейтрализовать. Я же выбрал способ достаточно трудоемкий и долгий, но надежный.
Удобнее всего работать лежа. Все тело предельно расслаблено, любое напряжение может стягивать на себя внимание и мешать течению силы и работе. Направляя энергию к нужным частям тела я представлял, как они меняются: кости лица меняют форму, чуть более выступающими становятся скулы, выше лоб, меньше рот и уже нос, глазам добавляется немного раскосости, иначе располагаются хрящи в ушной раковине, меняется длина ног, ширина плеч. Вслед за костями удлиняются или укорачиваются мышцы, а затем и кожа. Последняя кроме прочего меняет оттенок на более смуглый. Я полежал немного, позволяя себе и своему телу привыкнуть к новому ощущению себя, пока почти иллюзорному. Вот и все на сегодня. Явный результат будет виден лишь через несколько дней, да и то не мне, поскольку я буду наблюдать изменения постепенно. Как я уже говорил, этот способ самый надежный, поскольку, на мой взгляд, он более чем натурален, как изменения ребенка во взрослого или появление полноты от переедания. Человеческое тело по природе очень гибкое и послушное мыслям своего владельца. Моя будущая форма будет столь же естественна для тела, как и нынешняя. Единственное, что я никак не могу изменить - цвет волос и глаз. Они настолько крепко врезались в мой разум, настолько наполнились эмоциями, что стереть этот образ стало невозможно. Эти два цвета - светло-зеленый и почти черный коричневый - были неразрывно связаны с самой моей природой, являясь ее определяющими.
Засим я продолжил свой путь в неизвестность.