Гидрик Третий, король Чалона удовлетворенно хмыкнул в седые усы, оценивая убедительность моего аргумента. Сам же я, правда, его таковым не считал. В ту памятную ночь меня спасли вовсе не мои магические умения. Три фразы, казалось, навек въелись мне в сознание. "Тебя я сегодня не убью. Ты мне нужен. До встречи в Тидаре".
У меня был день в Гиле (городе в менее чем дне пути от Огива, где я похоронил Мяскора и ответил на вопросы следователей) и пара дней в дороге, чтобы еще вникнуть в дело и порасспрашивать население. Прежде живых свидетелей у этих убийств не оставалось, тут Мяскор говорил правду. Как и во всем остальном, впрочем. Если вдруг принесенный в жертву был не один, то его спутники оказывались тоже мертвы. Куда менее ритуально - от разрыва сердца. Очевидно то, что они видели в качестве убийцы, было невозможно перенести. Основываясь на этом, меня, ничего не помнящего, можно считать счастливчиком. Хотя дело, я думаю, не только и не столько во внешнем виде убийцы.
Я вспомнил бившую меня крупную дрожь, когда я очнулся, и это невероятное, неописуемое чувство сверхъестественной жути и почти животного ужаса. Я отнюдь не считал прежнюю свою жизнь безоблачной (по многим причинам), но никогда до этого я не испытывал подобных чувств. Я умелый маг и мечник, я уверен в себе и своих силах, и кем я уж точно не был, так это трусом. В моей голове тогда все смешалось. Моего рационального мышления едва хватило на то, чтобы отловить коня (они, как ни странно, не разбежались и даже от разрыва сердца не умерли) и, отчаянно его погоняя, минут за десять добраться до ворот Гила. Там я, будучи не в себе, что-то бормотал стражникам об убийстве. Те, благо, быстро догадались, о чем речь, и я вернулся в лес уже не один. Далее предстояло нелегкое дело отвести от себя подозрения, не прибегая к магическому сканированию и сывороткам правды (кажется, за годы, прошедшие со смерти Мастера, я стал настоящим параноиком). Немалую полезную роль сыграл подтвержденный факт того, что пересечение мной границы энергетического поля Чалона было зарегистрировано единожды и куда позже начала убийств. В общем, мне удалось не попасть под стражу, а это успех.
Тем не менее, после произошедшего, когда мне удалось немного успокоиться, я понял, что это дело с убийствами меня заинтересовало еще больше прежнего. Не то чтобы появились мотивы личной мести... Не поймите меня неправильно, Мяскор (в живом виде, разумеется) произвел на меня очень и очень благоприятное впечатление, как человек и как маг, но его потеря не нанесла мне ровным счетом никакого эмоционального удара. Люди постоянно умирают, это естественный процесс. Но теперь я просто никак не мог пройти мимо, коль уж события так близко меня коснулись. О, этот азарт, азарт!
Пора раскрыть тайну - маги азартны до невозможности. Однако это не тот азарт, что заставляет людей раз за разом садиться за карточный стол и проигрывать все до последней нитки. Азарт наш совершенно иной формы. Играя, человек меряет свою удачу, надеется на случай: выпадет или нет. Маг же - меряет свои силы, управляет случаем: справится или нет. Таким образом он развивается. Мы не играем в карты, мы играем в события, судьбы отдельных людей, человеческих обществ, мира, в конце концов. Ибо что есть такое, в сущности, азарт? Это буйство, взрыв, фейерверк эмоций! Азарт требует мощного энергетического выброса. А у кого как не у магов имеются в наличии огромные количества этой самой энергии? Необходимейший в работе инструмент, как-никак. Так что азартность и любовь к играм - неотъемлемое свойство всех хороших магов.
Вот и теперь меня обуяло невероятное желание испытать себя в несомненно опасных, загадочных и потому весьма интригующих условиях. Так что, "конфисковав" некоторые вещи, принадлежавшие Мяскору (по поводу чего не испытываю не малейших угрызений совести), а также проследив за тем, чтобы моего покойного спутника достойно похоронили, я решил его заменить. А начал с того, что явился во дворец короля Гидрика Третьего с докладом о смерти несостоявшегося учителя его дочери.
Во мне боролись разные стремления. С одной стороны, осознание факта собственной самой что ни на есть прямой принадлежности к влиятельной императорской семье накладывало несомненный отпечаток на мое самомнение. Не убавляла его и моя (подтвержденная жизненной практикой и сторонними авторитетными отзывами) высокая оценка своего исключительного потенциала как мага, коим я являюсь по роду своей основной деятельности. Потому это вот самомнение выражало свое искреннее негодование на всяческие попытки не выказать мне соответствующее моему статусу уважение. С другой же стороны, как человек разумный и даже наделенный некоторыми зачатками скромности (правда, вполне возможно, что и ложной), я прекрасно осознавал, кем предстаю в данной ситуации. А именно: никому не известным странствующим магом, по воле случая выжившим при нападении на попутчика и решившим использовать это как возможность завоевать королевское внимание. Да-да, я прекрасно знаю, о чем эти люди в коридорах, прослышавшие обо мне, там шушукались. О, это они еще не знают наверняка, что я собираюсь проситься на теплое местечко учителя принцессы. Вот уж точно отличный повод подозревать меня в убийстве из карьеристских намерений. Итак, я стоял, и во мне боролись разные стремления.
Может стать интересным, что же вызвало эту внутреннюю борьбу, этот поток противоречий, поднимающих во мне горестные воспоминания моего прошлого, оптимистичные амбиции моего будущего и насмешливые рассуждения о моем настоящем. Повторю еще раз: Я СТОЯЛ. То есть мне даже не предложили присесть! Во время всего доклада о смерти Мяскора я стоял посреди кабинета Гидрика, а тот преспокойно комфортно сидел напротив меня в кресле за столом! Субординация, понимаете ли. На лицах моих сопровождающих читалось пожелание быть благодарным, что меня вообще не поставили на колени. К тому же, как только я закончил свой рассказ, выяснилось, что он чуть более чем полностью был излишним, поскольку до короля уже успел добраться гонец, доложивший все сведения из Гила, включая данные мной же показания. И я, видите ли, не сообщил ничего нового. Тем не менее, королю было важно меня выслушать, на тот случай, если я все же что-то дополню или исправлю. Сказав это, Гидрик жестом отослал всех людей из кабинета. Мы остались наедине.
Меня это все начало немного раздражать. И, кажется, мои внутренние запасы церемониальных расшаркиваний на сегодня потихоньку подходили к концу.
- Ваше Величество, могу я присесть?
Король рассеянно и вежливо улыбнулся, погруженный в свои мысли.
- Да, если вам угодно.
- Благодарю.
Несколько секунд в воздухе висело молчание. Видимо, начинается совсем другой разговор.
- Так значит, Мяскор умер?
- Да, Ваше Величество.
- А ты, значит, тоже маг? И как, умелый?
- Нуу... Я выжил.
- Хорошо. Если понадобится, это можно проверить. Скажи мне вот что... Ты знал, зачем Мяскор направлялся во дворец?
То, с каким нажимом было произнесено это "зачем", заставляло задуматься. До этого я почему-то не особо задавался вопросом, а знал ли Гидрик, зачем Мяскор поступил к нему в учителя малолетней принцессы. Он сам не упоминал об этом, а я как-то не спросил, увлеченный новой загадкой. У меня всего пара секунд на ответ. Что же мне выбрать? Вновь повторить, что мой покойный спутник был нанят во дворец учителем магии, вероятнее всего означало выставить себя тупым и непонятливым субъектом - от меня недвусмысленно ждали другого. Мой же ответ сейчас напрямую зависит от того, в чем на самом деле цель королевского вопроса: получить от меня новые данные или убедиться в моей осведомленности.
- Я не уверен абсолютно, Ваше Величество, - осторожно начал я, - но, кажется, покойный Мяскор также интересовался серией ритуальных убийств в Чалоне и полагал, что в столице сможет получить некоторые ответы на свои вопросы.
- Хм. И насколько сильно ты неуверен?
- Ну, Мяскор всего лишь прямо сказал мне об этом, - я начал потихоньку смелеть, прощупывая почву. Напрасно или нет - вот и узнаю.
- Вот, значит, как, - Гидрик произнес это четко, размеренно, с паузами, словно бы ограждая каждое слово. - И это все, что он тебе сказал относительно своих интересов в Тидаре?
Собственно говоря, а с какой стати я вообще должен волноваться относительно сокрытия тайн чалонских магов от чалонского же короля? Я не отношусь к их сообществу, да и Мяскор сам мне все рассказал, притом не прося сохранить что-либо в секрете. Так что если уж он об этом не пекся, то и я не собираюсь проявлять особого энтузиазма. Но мне все еще был интересен уровень осведомленности короля. Хотя и мой тоже - мало ли о чем мне могли умолчать. Поэтому я продолжил понемногу продвигаться.
- Увы, у нас было не так много времени, чтобы пообщаться и узнать друг друга поближе. Однако я успел заметить, что Мяскор весьма хорошо осведомлен о различных подробностях, связанных с уже упомянутым множеством распятых трикрестом трупов магов, что, на мой взгляд, демонстрирует очень высокую степень его заинтересованности.
Да, я нарочно, якобы между делом, максимально как смог показал степень своей собственной осведомленности. Посмотрим, что будет дальше.
- Не значат ли твои слова, что твой покойный спутник за недолгое, как ты сам признаешь, время вашего общения успел заразить тебя своим интересом?
Неожиданно. Неужели он получил все, что хотел знать об известной мне информации? Оно, конечно, в принципе так и есть, но я бы мог попробовать еще поделать вид, будто знаю больше, чем говорю, да и вообще понагнать таинственности. А тут мне резко сократили пространство для таких маневров. Ну ладно, может, будет еще возможность набить себе цену. Оно бы мне пригодилось, лишь бы не переборщить.
- Так и есть, Ваше Величество.
- Ясно, - король кивнул и пристально на меня уставился, положив голову на сложенные ладони, опершись локтями на стол, - И что же ты, позволь спросить, намерен делать теперь? Ты позаботился о погребении Мяскора (после чего в его вещах недосчитались некоторых предметов, которые явно нашли бы свое применение в его работе во дворце; да и не только среди вещей была пропажа). После этого ты лично приехал во дворец, дабы рассказать все подробности произошедшего, хотя было очевидно, что так или иначе до меня все равно дойдут все вести, а если бы ты мне так уж требовался, я бы послал за тобой людей. Ты остался на личную аудиенцию и во время нее только и говоришь о захвативших страну ритуальных убийствах, которые желал раскрыть Мяскор, пользуясь должностью учителя моей дочери как прикрытием. Также ты признал, что тебя самого эти убийства чрезвычайно интересуют (я был бы удивлен, будь оно иначе, учитывая произошедшее с тобой). И что же теперь? Каковы твои дальнейшие намерения?
Меня раскусили. Это было настолько восхитительно, что я чуть не рассмеялся. Да, я признаю, что я не слишком хитроумный интриган, наверное, это вообще не про меня. Но все же я привык обыгрывать людей. По какой-то причине встречающиеся мне субъекты обычно не слишком умны. То ли совпадает так, то ли я гениален, никак не пойму. Может, все вместе. А Гидрик же был умен. Выходит, он начал подозревать мои планы еще до моего появления во дворце. Нет, не попытку поступить на заманчивое освободившееся место, в учителя принцессы. А желание выполнить план Мяскора по расследованию убийств, воспользоваться его же собственной схемой (хотя меня очень заботит, каким образом смогли обнаружить, что у мага что-то пропало из сумок - что, были тайные королевские агенты, которые заранее знали, с чем он едет, и сверялись по списку?). Все это время король играл со мной, выслушивая мои попытки создать о себе нужное впечатление, надоумить его будто бы самостоятельно задуматься о рассмотрении моей кандидатуры как самой подходящей и вообще замечательной. Потрясающе. И я сейчас говорю без сарказма.
- Возможно, я покажусь вам несколько нахальным, Ваше Величество... - начал я.
- Вполне возможно, - согласно кивнул Гидрик.
- ...но я хотел бы просить вашего позволения занять место покойного Мяскора. Уверяю, вы не найдете более заинтересованную в расследовании этих ритуальных убийств персону, - я поклонился, изображая преданность и параллельно умоляя самомнение заткнуться и самостоятельно засунуть себя в далекое место.
- Кроме меня самого, конечно, - хмыкнул король. Он встал из-за стола и задумчиво прошелся по кабинету, разглядывая картины с изображениями спокойных пейзажей на стенах. Я все это время выжидательно молчал, поворачивая вслед за его передвижениями голову.
- Ты совершенно напрасно и необдуманно сужаешь круг своих предполагаемых обязанностей. Я могу понять, почему Мяскор сообщил тебе об убийствах. Учитывая то, что ты двигался с северной малонаселенной части страны и, судя по инциденту, произошедшему с тобой в гостинице, ты совершенно ничего не знал о грозящей тебе опасности.
Я не уставал поражаться. Гидрик поймал мой удивленный взгляд (как бы я не хотел их скрыть, эмоции стали заметны):
- Ты же не думал, что твое неоднозначное и нетипичное (учитывая то, что ты выжил) участие в смерти потенциального учителя королевской дочери не привлечет внимание моих людей? Они провели небольшое расследование. Крылатая почта - очень полезная штука, особенно в условиях дефицита времени. Итак, ты был неосмотрителен, уязвим и явно вызывал некоторое доверие, посему Мяскор поделился с тобой кое-какими сведениями. После чего ты решил, что знаешь более чем достаточно, чтобы выступить его заменой.
Меня распекали в пух и прах. Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, где-то там грызлось раздражение, которому совсем не нравилось столь насмешливое обращение (при том, что король ни жестом, ни голосом не выказал насмешки). В то же время меня продолжало захватывать восхищение перед этим человеком, который думал не только на пару ходов вперед, но и на несколько назад, у которого была великолепно организованная агентурная сеть и который мог оставаться уважительным к побежденному. Несомненно, он заслуживал этого восхищения. Однако...
- Скажите, вы все так же ненавидите магов? - невежливо перебил я Гидрика.
Возможно, это как-то по-детски, но мне хотелось уколоть короля, убедить его и себя, что изначальным посылом к нашему нынешнему взаиморасположению было не что иное, как его предубеждение, дескать "Голубчик, дело-то не во мне, дело в вас".
Мой собеседник слегка натянуто улыбнулся.
- Нет, уже не так, - сказал он с таким видом, что подмывало спросить: "А что, иначе?"
- Некоторые жизненные обстоятельства вынудили меня частично изменить мое отношение к таким явлениям как магия и сами маги, - хоть голос ничего и не выдавал, уголки рта у Гидрика при этом слегка скривились. Ну, явно, отношение изменилось очень частично и выборочно. Например, касательно дочери.
- И это возвращает нас к теме нашего разговора. Итак, да, несомненно, я забочусь о каждом жителе своего королевства, в том числе и о магах. Тем более что их смерти нарушают спокойствие и остальных слоев населения. Поэтому готов и рад всячески содействовать расследованию. Однако я глубоко опечален тем, что человек, желающий заменить Мяскора, не увидел здесь также буквально лежащего на поверхности личного мотива. Заключается же он в моем беспокойстве относительно безопасности Ее Высочества. В силу своего, так сказать, увлечения, моя дочь подвергает себя риску. Посему мне и был нужен очень умелый и одаренный маг: чтобы прекратить серию убийств, а до того момента обеспечить целостность и сохранность моей дочери. И я был готов платить за это очень большую сумму. Ну а что касается обучения магии... Коли у принцессы будет такой каприз, ей дозволяется сделать из этого прикрытия реальное занятие. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, сколь неосмотрительным был импульс прийти сюда и проситься на место покойного Мяскора?
Да, конечно, были моменты, которые меня не порадовали. Например то, что дополнительная деятельность в виде учителя не предусматривала согласия этого самого учителя на подобное. Да и вообще, таскаться с избалованной девчонкой... Интересно все же, как ей удалось переубедить отца относительно магии? Не иначе, как он ей во всем потакает. Это не совсем работа моей мечты, признаю. С другой стороны, я все еще горел идеей приступить к расследованию, а во дворце, в столице, да при поддержке короля для этого явно были лучшие возможности. Принцессу можно и потерпеть. К тому же обещают неплохую оплату, тоже бонус. Я не сомневался, что Гидрик и впрямь готов отдать много, в том числе и денег, ради безопасности дочери. А поскольку я по пути не увидел нигде длинную очередь пылающих суицидальным желанием заменить ритуально распятого Мяскора магов, то либо их куда-то от меня спрятали, либо место не слишком конкурентно.
- Ничуть, Ваше Величество, - заверил я Гидрика. - Смею вас заверить, мое желание поступить на эту должность твердо, как и прежде, а то и усилилось.
- Слушай, а ты часом не латентный самоубийца? - с любопытством спросил король.
Я в ответ лишь загадочно (надеюсь, загадочно) хмыкнул.
***
- Ааапчхи! Апчхи! Аа-а... Апчхи! Чхи! Апчхии-и! - мое нескладное подростковое тело зашлось в конвульсивных судорогах. Со стороны это наверняка напоминало припадок и должно было выглядеть пугающе. Кажется, пришла пора беспокоиться о своем здоровье. И вполне возможно, пришла она не меньше недели, а то и двух назад. Однако мое попросту наплевательское отношение к себе обеспечивало мне максимальную отсрочку беспокойства. Ровно до тех пор, пока мое состояние не стало слишком уж сказываться на моей же продуктивности. Проще говоря, я осознал себя как плохо работающий механизм, досадную поломку которого следовало устранить как можно скорее, дабы не мешала.
Подходил к концу первый месяц осени. Природа, как истинная женщина, перейдя от поры расцвета к поре зрелости, нисколько не умалила своей красоты, а лишь сменила ее образ. В шуршащей вокруг желтизне, с (все еще) зелеными и с (уже) багряными переливами, в неповторимом влажном аромате прелых листьев, в первых несущих холодок дождях - во всем чувствовалась определенная, какая-то своеобразная прелесть, спокойствие, принятие своего возраста и готовность к будущему временному увяданию.
Как видите, ровным счетом никаких причин для аллергии.
- Аааааапчхи! - меня снова захватили "рыдания".
Осень - пора простуд. Собственно, на простуду-то я и подумал три недели назад, когда все началось. Однако дальнейший опыт раздражения носа окружающим воздухом и отсутствие температуры со слабостью и кашлем заставили меня сменить свое мнение и поискать альтернативные версии. С простудой я был знаком не понаслышке, как-никак, в детстве много торчал в каменных коридорах внутри стен. Не самый комфортный климат тех мест регулярно испытывал мой организм на прочность. Однажды я и вовсе провел месяц в лежачем состоянии, будучи почти неспособным ходить, говорить и есть и поправляясь не иначе как чистой силой воли. А в первую же зиму жизни у Мастера мой организм решил разом проявить все накопленные от предыдущей суровой жизни последствия, в результате чего учитель со знахаркой из ближайшей деревни потратили кучу сил и времени на мое выхаживание. В противоположность различного рода простудам, аллергией я прежде не страдал. Разве что, бывало, мой нос на некоторое время раздражали большие количества пыли или же пыльцы какого-то цветка. По этому-то ощущению раздражения, нестерпимого зуда и чиханию я и сделал ставку на аллергию.
Все началось недели три назад с ночного дежурства на кладбище. Так сказать, краткое поверхностное знакомство со стихией Смерти, которую наилучшим образом представляет погост. Итак, двенадцатилетний подросток один на кладбище. Ночь. Единственная инструкция, оставленная мне Мастером, состояла в слове "Наблюдай". Ну что ж. Сижу и наблюдаю. Страшно ли мне? Жутко? Вот еще! Я в своей жизни насмотрелся вещей и похуже, чем ряд надгробных камней... Я вздрогнул от внезапного уханья какой-то птицы. Шорох, шорох, всюду вокруг меня. Ах, это всего лишь ветер. Но на всякий случай я нервно поежился. Шел уже неведомо какой час моего ночного бдения. Говорят, можно определять время по звездам. Я вздохнул и тоскливо глянул наверх. Небо, словно потворствуя моей идее, показало свой звездный покров во всей красе. Почему-то мне почудилась в этом насмешка. Знает же, что я все равно так и не научился читать по звездам. Издевается... Как же меня все здесь раздражает... Слишком много нервных сил я на это расходую. Любой шорох, тень от дерева, пробегающая мимо мышка - все дергало мои и без того обостренные чувства. Мне нужно собраться. Взять себя под контроль. Потому что стоит мне опустить вожжи, оно вернется. Мое безумие. Почти два года упорной работы давали о себе знать, но все же... Оно все еще маячит где-то на грани моего сознания. Итак, наблюдать. Хоть тресни, но пока что я не пронаблюдал ничего толкового, сколько-нибудь отличающегося от любого другого места ночью. Ну, кроме атмосферы жути, навеянной всякими народными россказнями. Интересно, обладай я магическим зрением, я бы видел все это? Шляющиеся неупокоенные души, например. Потихоньку подкрадывался голод. Кстати, на некоторых надгробиях лежали какие-нибудь булочки или вроде того, якобы в дар мертвым. По поверьям, их нельзя было трогать. Вот сейчас и проверим. Я подошел к ближайшей могиле, оснащенной моим вероятным обедом, и вгляделся. На самом деле, немного я магическим виденьем владел. Но это было очень уж нечетко и казалось мне самому скорее фантазиями или галлюцинациями (хоть даже почти всегда увиденное мной и подтверждалось). Да и вообще, зрительные образы - это не самый главный инструмент получения информации, успокаивал я себя. Итак, вот перед нами булочка. Надо сказать, вблизи вид у нее куда менее аппетитный, но, тем не менее, все еще не сверхъестественный. Хм? А это что? Я видел под своими ногами землю, под ней могилу, а под могилой - словно некий канал, уходящий вниз. Я проморгался и видение прошло. Однако на меня снизошло воодушевление, вызванное мелким проявлением моих способностей. Не решившись испытывать свое виденье, я снова вернулся на свой "насест", и погрузился во внутреннюю тишину. Пытаясь понять, пытаясь нащупать, что же такого особенного в этой стихии Смерти.
Мастер солгал. Да, Смерть была проявлена на кладбище. Но еще она была везде. Повсюду. Все рано или поздно отмирает и приходит к ней. Она никого не призывает, не держит, не заставляет. Она принимает. Дарует умиротворение и спокойствие. Ты можешь отдать, оставить ей то, что тебе не нужно или лишнее, и она примет и освободит тебя. В ней находится прошлое всех людей, из этой ли жизни или из других, поэтому там ты всегда можешь найти себя. Поддержку. Помощь. Кем или чем бы ты ни был, каким - в Смерти тебе всегда найдется место.
Утром я вернулся к учителю с чувством выполненного долга. Все же ночь прошла не зря, и я что-то понял. Я надеялся, что однажды смогу отдать в Смерть свое безумие и наконец освободиться от него. В целом, стихия пришлась мне по вкусу, я чувствовал себя вполне комфортно в ней. Даже слишком. Придя домой, я первым делом наконец поел, под изучающим взглядом Мастера. После того, как я закончил, он встал.
- Пошли.
- А поспать? - возмутился я.
- Чуть позже поспишь. Когда мы закончим. А то сейчас рискуешь уснуть и не проснуться, - учитель улыбнулся, но лишь губами. - Я специально подгадал именно эту ночь, чтобы утром ты мог продолжить практику изучением уже другой стихии.
Я был заинтригован, так что покорно вышел из домика, перешел еще зеленое поле и остановился у небольшой реки, отделявшей наше пристанище от деревни.
- Тебе нужно ее переплыть, - заявил Мастер, сам держа курс на мост.
- Что? - мой рациональный разум протестовал против такого странного указания.
- Ничего особенного, просто метафорический переход между двумя стихиями. Тебе самому же так будет проще. Вещи можешь оставить мне.
За последние пару лет я получал много странных заданий от своего учителя (взять хоть ночное бдение на кладбище) и привык, что всегда могу получить объяснение, если буду задавать достаточно вопросов. Не сейчас, так позже. Поэтому я послушно погрузил свое тело в речку (мысленно ворча о том, что, вообще-то, по слухам, нельзя лезть в воду сразу после еды) и выгрузил на другом берегу. Воспользовавшийся благами цивилизации в виде моста, учитель уже ждал меня с моей одеждой в руках.
- Вода разделяет все стихии? - поинтересовался я, вытряхивая эту самую воду из ушей.
- Во-первых, не вода, а река. Точнее, бегущая вода. Если помнишь, сама по себе Вода - это также одна из Стихий. Река же, по преданиям, разделяет два мира (в нашей терминологии - две стихии). Никогда не слышал поверья, что, чтобы спастись от нежити, нужно перейти реку? Поверья поверьями, но река действительно является границей между стихией Смерти и стихией Жизни. А некоторая толика Жизни тебе сейчас просто необходима, для уравновешивания. У меня и заранее были подозрения, конечно, но ты слишком уж сильно погрузился в Смерть.
- Это опасно?
- Опасен переизбыток любой стихии.
За разговором мы дошли до входа в деревню.
- А мне обязательно было переплывать, или я мог просто пройти по мосту? - в мою голову закралось некое подозрение.
- Мог и по мосту, - легко согласился учитель. - Но я счел, что вплавь надежнее.
- Чт...
- Где-то здесь нужный дом. А, вот же он!
Найти дом было несложно. Из него раздавались женские крики. Там что, кого-то пытают? При чем тут Жизнь вообще?
- И когда можно начинать паниковать? - нервно пошутил я.
- Прямо сейчас. Уже близится конец, потому мы заходим, - Мастер легонько и неслышно толкнул дверь.
Иногда мне казалось, что он обладал каким-то издевательским чувством юмора по отношению ко мне. Но уличить ни разу не удавалось, учитель неизменно демонстрировал спокойную теплую улыбку.
В доме, где мы оказались, происходили... РОДЫ. Последний раз я присутствовал при этом процессе лет двенадцать назад, поэтому искренне надеялся, что ошибся в своих предположениях. Особенно учитывая подавляющее наличие мужчин в комнате. В моей родной стране единственная причина, по которой лицу мужского пола дозволялось находиться при родах, - это если именно он и был виновником происходящего. Здесь же, помимо нас с Мастером присутствовал будущий отец (по крайней мере, так мне показалось по его репликам и подбадривании роженицы) и... роды тоже принимал мужчина! Ему (в роли "принеси-подай") помогала девочка, чуть младше меня. Больше никаких лишних людей не было. Присутствующим было сейчас не до нас. Я старательно пялился в стенку, чувствуя некоторую дурноту и шок, поэтому зрительно пропустил последующие несколько минут. И разрешил себе перевести глаза, лишь когда услышал шлепок и следом - громкий детский плач. Фух. Видимо, оно все же вылезло и оно живое. Отсюда я видел лишь часть скукошенного окровавленного комка, остальное заслоняла спина... Повитух? повивальный мужчина? как его назвать-то? В общем, кем бы он ни был, он подал ребенка новоиспеченному отцу и произнес: "Сын". У того на глазах показались слезы, он растроганно взирал на сверток, неловко лежащий в руках, как на какое-то сокровище. Новоиспеченная же мать вовсе не сдерживала облегченных слез счастья, смотря на свою семью снизу. Меня пригвоздило к земле. Я, сам не зная почему, не мог оторвать глаз от этой картины, но, может быть, вовсе ее не видел. Внутри поднимался неведомый огонь, горячащий тело, хлынувший к лицу и затопивший разум.
Мастер тронул меня за руку и тихо сказал: "Уходим. Так же незаметно, как пришли". Это меня немного привело в чувство, и я покорно проследовал за ним к выходу из дома, а там и из деревни.
- Что это было? - отстраненно спросил я.
- Обыкновенная техника невидимости. Я тебя когда-нибудь ей научу, - оптимистично ответствовал мой учитель, идя впереди по тропе и рассматривая облака. - Или ты о другом? Видимо, для тебя это оказалось даже тяжелее, чем я предполагал.
- Значит, вот так выглядит погружение в стихию Жизни? - мой голос был все так же отсутствующим и, казалось, слова производились совсем не мной.
- Нет, совсем нет. Это была скорее поверхностная демонстрация. О погружении еще очень рано говорить. Лишь через несколько лет... - Мастер прикрыл глаза, легко улыбаясь каким-то своим воспоминаниям. - На Изнанке, к примеру, существуют целые местности, принадлежащие тем или иным стихиям. Они совершенно особенные и необыкновенные, вот увидишь.
Я слабо кивнул. Он остановился, повернулся и заглянул мне в глаза:
- Ты можешь сделать какой-то вывод о Жизни из этой самой демонстрации?
Мои руки мелко задрожали. Да и все тело уже давно обуяла какая-то слабость, в которой я только сейчас отдал себе отчет. Мне не хотелось ни о чем думать, делать какие-то выводы. Не хотелось вспоминать. Счастливые лица, гордое "Сын", слезы на глазах у родителей, счастливые лица, счастливые слезы, счастливые лица... Не хочу! Я смертельно устал. На моей голове и плечах словно лежали огромные мешки муки, тяжелые, придавливающие к земле. Больше всего мне хотелось сейчас свернуться как можно меньшим калачиком под кустом и не думать, не чувствовать, вырвать руками из себя то, что так саднит. Даже дышать было тяжело, да и хотел ли я дышать? Я чуть опустил голову вниз, пряча глаза, и громко зевнул.
- Мне сейчас никак не соображается, ужасно хочу спать, - для пущей надежности я осоловело поморгал. - Можно потом, пожааалуйста?
Остаток пути мы проделали молча. Учитель знал, что я сильно недоговариваю, а я знал, что он знает. Также я знал, что он ни за что сам не полезет ко мне с расспросами, настаиванием на помощи, предложениями решений, проработке проблем и тому подобным. Он просто будет рядом. И за это я, пожалуй, буду ему более всего благодарен спустя много лет.
А потом я проснулся "простуженным". Каким и пребываю вот уже три недели.
- Ааапчхи! Апчхи! Ааааапхииии! - накатил новый приступ.
С каждым днем становилось хуже. На носовые платки были пущены все имеющиеся мягкие куски ткани. Мягкие - потому что нос от постоянного трения был ободран чуть ли не до крови (и снаружи, и изнутри) и малейшие прикосновения к нему причиняли нестерпимую боль. Вдобавок постоянные чихания и судороги. Невозможность дышать. Я воистину страдал. Впервые в своей жизни я чувствовал себя на грани, почти сломленным. И моим противником была обыкновенная аллергия. Сегодня утром, взглянув на свое отражение, я вынес внезапный вердикт по заплывшему, опухшему, с красными мешками под глазами лицу: "Не "просыхал" три недели" (ибо примерно такие же лица можно увидеть в городских подворотнях где-то близко с уровнем земли). Весьма плачевно.
- Может, все-таки займешься лечением?
Ну вот, даже терпение Мастера кончается. Этот вопрос я слышу уже примерно с неделю. Не то чтобы я совсем не лечился... Я же "маг", какая-то примитивная человеческая медицина не для меня. Последнюю неделю очень большую часть своего времени я проводил в измененном состоянии сознания, стремясь выяснить энергетическую причину своего недомогания и все выправить. Может, потому что меня регулярно отвлекало чихание, может, еще почему, но мне как-то ничего не удалось.
В данный момент я сидел на мостках над рекой, печально смотрел на свое отражение в воде и периодически умывался, пытаясь смыть с лица непонятное ощущение какой-то то ли грязи, то ли тяжести. Тело от постоянных сотрясений чувствовало себя совсем слабым. Да и внутри головы было как-то муторно и гудяще. Шум воды давал хоть какое-то успокоение. Голос Мастера звучал прямо за моей спиной.
- Учитель, - страдающе прогнусавил я, - вы ведь упокоите меня с достоинством? Сожжете мой прах и развеете его, а не закопаете под душной землей?
- Переигрываешь, - в его голосе слышалось, однако, некоторое беспокойство, не связанное с моими артистическими талантами. - Если ты так уж хочешь попросить о помощи, то мог бы выбрать другую сферу.
Точно терпение кончилось. Уже очень толсто намекает. Сам-то он мне не скажет, в чем моя проблема и как ее решить, это против его жизненных правил - лезть без спросу в жизнь других людей. Но и я сам не спрашиваю. Наверное, гордость не позволяет.
- Я же маг, почему я вообще болею... - понуро пробормотал я.
Учитель вздохнул, подошел и присел рядом со мной. В небе чирикали птички, внизу журчала вода, вокруг шелестели листья. Даже мое чихание решило замереть, благоговейно прислушиваясь к разливающемуся спокойствию.
- Эх. А ведь уже два года со мной живешь.
- Вы разочарованы во мне? - спросил я, уставившись в одну точку.
- Нет, конечно, - махнул он рукой. - Я совсем о другом. Вот скажи мне, откуда в тебе до сих пор эти предрассудки о том, что маг не должен болеть? Еще наверняка где-то там кроется убеждение, что маг идеален, да? Я же тебе почти в самом начале сказал, что во многих отношениях маг - это тот же несовершенный и стремящийся к развитию человек, только с куда большим масштабом. И сил у нас больше, и добра от нас больше, и... Чем выше по уровню маг, тем более роковыми будут для общества его ошибки. И жизнь нас бьет сильнее, потому что темп развития и обучения быстрее. К этим рычагам обучения порой можно отнести и болезни.
Я мрачно кивнул. Конечно, я знал это, но все равно не принимал. Возможно, дело было даже не в магах, а в том, что это именно я должен быть безукоризненно совершенным. Будто все еще хотел кому-то что-то доказать.
- Посмотри хоть на меня, - продолжал тем временем учитель. Он постучал костяшками пальцев по абсолютно седой голове:
- Внутри моей черепной коробки прячется страшная людям болезнь, лекарство от которой будут искать еще лет восемьсот-тысячу, я думаю. А умереть от нее мне полагалось тридцать лет назад. Причин ее появления множество. С одной стороны, она, как предвестник смерти, свидетельствует о моем грядущем переходе на более высокий уровень развития (обрати внимание на расположение). С другой стороны, сама болезнь является следствием накопления мной большого количества негатива из окружающего мира, который я так и не сумел вывести или переработать. И, наконец, переходя и к остальным не столь серьезным хворям, дело в том, что моя душа, если можно так выразиться, вследствие своего развития поднимается слишком высоко по слоям, становясь несовместимой с физическим телом. Проводимые мною энергии уже потихоньку разрушают эту оболочку, как бы я ни старался умерить процесс.
Все это он говорил тоном абсолютно спокойным и умиротворенным, вписывающимся в окружающую идиллию. Я же не знал, как реагировать. Житейские нормы предписывали мне отнестись к учителю как к "старому больному человеку", требующему жалости и опеки. Однако я понимал, что это явно неподходящее отношение. Не придя к однозначному решению, я спросил:
- А что вы можете сказать о моей аллергии? Вы знаете, от чего она и как ее убрать?
- Как правило, аллергия - это непринятие Жизни. Причем, организм настолько ей противится, что пытает себя убить. Не дать себе возможность дышать, перекрыть доступ воздуха. Подобное особенно свойственно людям, считающим, что они жить не достойны. Что их рождение было ошибкой. Которым кто-то или что-то внушило, что жизни они не заслуживают. И они потом пытаются неосознанно воплотить эти убеждения.
Мастер смотрел прямо на меня, но я не мог заставить себя повернуть голову и встретиться с ним глазами. Каждое его слово поднимало внутри меня какую-то волну, падало на дно души тяжелым камнем и вызывало бурный отклик. Да! Все было именно так, как он говорил. Я не достоин жить. Мне не стоило рождаться. Зачем? Зачем?! Лучше бы мне умереть. Я вцепился ногтями в дерево мостков, заработав несколько заноз. Все тело вытянулось и закостенело, лишь голова тяжело свесилась вниз.
- И... Что мне теперь делать?
- Можешь взять, - учитель протянул мне небольшой бутылек с неясным содержимым. - Я попросил это у местного знахаря. От аллергии оно тебя избавит. А потом...Советую всерьез заняться проработкой своего болезненного прошлого. Здесь уже никто не сможет дать тебе исцеление кроме тебя самого.
Он встал на ноги и неспешно побрел назад. Через несколько секунд я очнулся от своей прострации и звонко окликнул:
- Учитель?
- Да? - он обернулся. Взгляд был теплым и спокойным.
- Я понял, что вы хотели сказать мне тем утром, когда потащили присутствовать при родах. Дарить жизнь и умножать ее - это счастье!
Он улыбнулся, довольно прищурившись. От уголков глаз разбегались морщинки.
Когда учитель ушел, я осушил бутылек и задумчиво взглянул сквозь его стекло на солнце. Мне в голову начали закрадываться кощунственные мысли. О том, что если я продолжу неосознанно искать смерти, моя жизнь будет куда, куда как интереснее и ярче.
***
- Вы не могли бы повторить, пожалуйста? - в голосе Гидрика можно было проследить нотки раздражения.
- Если Вашему Величеству так угодно, - ответствовал ему ледяной и высокомерный голос, сигнализирующий, что с его обладательницей нужно быть предельно вежливым и почтительным. - Только что я сказала, что, к сожалению, не могу сделать какое-либо диагностическое заключение о представленном мне маге, кроме как то, что он превосходит меня по уровню.
По ее интонации можно было бы заключить, что это самое "превосходство" мне ничего хорошего не сулит. Стоящую передо мной особу король представил как Цалию - нынешнюю телохранительницу принцессы, которую я должен был сменить. И ей же предполагалось оценить, насколько я достоин занять почетное и ответственное место подле дочери Гидрика. Среднего роста (но держалась она так, что казалась всех выше), хрупкого телосложения, со струящимися до пола черными волосами и невероятно умными холодными глазами. На вид ей было лет двадцать, но с той же вероятностью могло быть и сорок, с женщинами всегда сложно определить возраст, особенно с такими. Насколько я мог судить, она являлась жрицей из Акмантова царства, что само по себе вызывало уважение. Эти женщины владели очень особым видом магии, который передавался по наследству и, по слухам, был недоступен другим людям и магам. Путь такой жрицы начинался с рождения и заканчивался лишь со смертью, а тайны их магического искусства не покидали пределов узкой общины в несколько человек.
Как ни был я восхищен, поражен, польщен и воодушевлен внезапной встречей с подобным воистину легендарным персонажем, я не мог не отметить у себя чувства, будто обо мне говорят как об отсутствующем субъекте. Разумеется, мне это не слишком-то понравилось.
- Позвольте мне объяснить, Ваше Величество, дабы не утруждать подобным занятием сию прекрасную особу. Дело в том, что, чем дальше маг идет в своем развитии, тем дальше он, как бы это выразиться, уходит своим существом в некоторые малодоступные слои мира. Становясь при этом менее проявленным на более нижних слоях. Таким образом, магу более нижнего уровня становится сложно увидеть мага уровня более высокого, поскольку те высоты для первого еще не освоены.
Я задумчиво пожевал губами, сомневаясь в понятности сказанного. Когда дело касается магии, я порой начинаю выражаться очень косно и трудно, поскольку в этих сферах слишком многое словами невыразимо в принципе. Ну, как сказать, слишком многое... Точнее - все.
- Короче говоря, чем сильнее маг, тем сложнее его просмотреть, так? - нахмурился Гидрик.
- Примерно так, - согласился я.
Цалия молча кивнула и обменялась со мной понимающим взглядом. От такого внезапного проявления человеческих чувств по отношению ко мне я даже как-то потеплел. Симпатией или хотя бы принятием со стороны людей я был вообще обделен, так что много и не надо было, чтобы порадоваться.
- Что ж, осталась еще некоторая формальность, - с сомнением протянул король.
- Да, - Цалия достала свиток, всем своим видом показывая, сколь работа с бумажками какого-то королька недостойна жрицы Акманта.
А, вот и она, рабская кабала. Я слышал о подобном. Поодиночке маги - существа опасные и непредсказуемые, а высокопоставленные лица очень пекутся о своей безопасности. Потому заключается особый договор о том, что маг не свершит над своим нанимателем физического, психического и любого другого насилия. С нарушителем будет разбираться ничто (да, именно "что", а не "кто") иное, как магическое сообщество. И судя по прецедентам, нарушать ой как не стоит. Однако я остался непоколебим.
- Сюда нужно вписать имя. Как вас зовут? - спросила жрица.