Неделя пролетела незаметно. Я уволился из кальянной на Марсе и лихорадочно искал новую работу. Во время экономического кризиса в галактике найти что-то приличное не так-то просто, поэтому я прилетел на Ио, спутник Юпитера, в мрачном состоянии духа и, приземляясь, чуть не угодил своим стареньким скутером в бездонную трещину в скальной породе.
Мелодично похрапывая, Хмурый Пат растянулся на скамейке, прикрывшись газетой. Рядом с лавкой лежал его потрепанный велосипед с колесом ?восьмеркой? и облупившимся сиденьем. Облака рассеивались, обнажая далекие пики желтых гор и трапеции черных вулканов. Я дотронулся до плеча Пата и мой приятель открыл глаза.
- Как я рад тебя видеть! - сказал он после легкой заминки. - Мне приснилось, будто вместо тебя на встречу явилась Смерть и попросила занять денег. Я, конечно, занял, но у меня было чувство, что Смерть не вернет.
- Пат, неужели ты веришь в старый миф о Смерти, что ходит с косой? - я пристроился на краешек скамейки.
- Нелепо отрицать существование своего работодателя, - заявил Пат.
- Ты работал на Смерть?
- Можно сказать и так,- он сел, почесал под коленкой единственную ногу и вперил в меня удивленный взгляд. - Что с тобой? Перебрал вчера?
Я рассказал о безуспешных поисках работы, и, честно говоря, рассчитывал на сочувствие с его стороны, но Пат только рассмеялся. Мне сделалось досадно и я успел пожалеть, что выложил ему все как на духу.
- Так, значит, тебя не взяли даже в кочегары...
- Ну да, - я стал рассматривать камушки под ногами.
- Вот оно как! - Хмурый Пат свернул газету в трубочку и прихлопнул муху-невидимку, которая якобы села на спинку скамейки. - Однажды и я оказался в твоей шкуре. Крепко сел на мель, как говорят. Чтоб не помереть с голоду, подрабатывал дедом Морозом в одной конторке: навещал детишек по всей солнечной системе. До тех пор, пока не застрял в дымоходе с костылями. После этого случая меня уволили.
- Расстроился, наверное? - участливо спросил я.
- Вовсе нет! - весело ответил Пат. - На последние деньги купил два сэндвича, колу, кроссворды и билет третьего класса до Нептуна.
- Слушай, Пат, глупо искать работу на Нептуне. Это же необитаемая...
- Да-да, я знаю, - перебил меня Пат, - С позиции безработного шансов найти там заработки практически никаких, - газета в его руках превратилась в подзорную трубу, Пат приставил её к глазу и бегло осмотрел горизонт. - Но, если вероятность найти что-то очень мала, нужно искать там, где этого не может быть. Иными словами, я нашел работу на Нептуне, потому что искать её там не пришло в голову ни одному из восемнадцати миллиардов безработных во всей солнечной системе.
- И кем же ты устроился?
- Правой рукой Смерти, - ответил Пат и прихлопнул газетой еще одну невидимую муху.
- Перед тем, как отправиться на Нептун, я заглянул в метеосправку. Ты, наверное, знаешь, что каждый сезон на лазурной планете длится 40 земных лет. Там как раз стояла зима со средней температурой минус двесте градусов по цельсию и нешуточными ветрами до шестисот метров в секунду.
- Как ты выжил в таких условиях?
- Пришлось одеться потеплее: валенок, связаный мамой шерстяной свитер, пальто с подкладкой, шапка-ушанка и длинный-предлинный шарф, чтоб обмотать вокруг шеи три раза, да еще нос в него уткнуть. В звездолете я выглядел странновато, зато на Нептуне чувствовал себя комфортно.
Как только я ступил на ледяную поверхность планеты - увидел поблизости ласковый свет покосившейся сторожки и направился к ней. В сторожке находился единственный обитатель ракетодрома - Василий Тырсин, могильщик в четвертом покалении. Этот парень понравился мне сразу, хотя от него разило алкоголем на три версты, да и выглядел он диковато: борода по пояс, лицо обветренное и все в шрамах, нос переломан, а взгляд цепкий, как визир у таможенного сканера. Я признался, что ищу работу. Василий покачал головой, плеснул в жестяную кружку чего-то крепкого и сказал хмуро:
- Добро пожаловать!
С улыбкой серийного убийцы он протянул мне кружку. Я отхлебнул, покатал жидкость во рту, глотнул и, крякнув от удовольствия, допил все.
- Это ж чистый спирт! - произнес Василий. - А я думал, художники пьют только благородное пойло!
Я сказал, что никакой я не художник, зато у меня отлично выходят узоры на пасхальных яйцах. Василий криво улыбнулся и мы пропьянствовали всю ночь.
Василий рассказал, что рабочих рук на Нептуне не хватает, что условия тяжелые, хотя платят неплохо, а по четвергам привозят усопших, и он вырезает во льду могилки и укладывает покойников в ?хрустальные постели?. А таблички надгробные раньше рисовал Ямоото, японский каллиграф, у него очки были на пол лица. Пару дней назад Ямоото ушел в Долину Цветов за вдохновением (он там стихи придумывал), и попал под такой сероводородный ливень, что не спас даже тектоплащ. Василий почти закончил для него ледяную часовенку в виде баобаба. Рисовать таблички теперь приходится ему, хотя получается мазня, да и стыдно, стыдно до корней волос. И еще рассказывал он, что из Академии Искусств на Венере пообещали прислать художника выпускника, но когда он будет, да и будет ли - не известно. В общем, работа не то, чтобы разнообразная, но не соскучишься. Да и дело хорошее. Усопшие в вечной мерзлоте сохраняются тысячелетиями. Это получше любого бальзамирования. Только родственники покойных навещаеют не часто. Все-таки погода...
Хмурый Пат вынул из кармана носовой платок, громко высморкался и продолжил:
- Утром мы сели на вездеход и отправились на кладбище. Василий показал ледяной баобаб с телом японца внутри. Ямоото сидел в белом кимоно в позе лотоса, в руке у него была длинная кисть. Чуть в стороне от баобаба находился склеп в стиле архаичного модерна с некоторой ассиметрией в конструкции. Внутри склепа стоял пожилой мужчина в элегантном костюме старого кроя, он держал на руках девочку в розовом платье, а в ногах у мужчины спал лохматый рыжий пес. Все они были мертвы, но выглядели совсем как живые. Я подошел к склепу и склонился над табличкой, однако не смог ничего прочитать из-за ржавчины.
- Старое захоронение, - сказал Василий. - Даже мой дед не мог прочитать эту табличку. Пойдем, я покажу тебе свои владения.
Мы шли по огромному кладбищу, уставленному ледяными крестами и надгробиями самых разных форм и размеров, минуя прозрачные часовни, приземистые склепы и шестиугольные тюрбе с богато украшенными саркофагами. Временами я различал подо льдом настоящие катакомбы: туннели со сводчатыми арками и гробницами в несколько этажей. Все это напоминало огромную экспозицию, выставку человеческих образцов. Там были и старики, и дети; черные, белые, желтые; мужчины и женщины. Я даже нашел там одного типа, как две капли воды похожего на меня и подумал, что мертвенная бледность мне к лицу.
Василий показал что надо делать, вручил инструменты и ушел заканчивать баобаб с Ямоотой. Я взял в руки плазменный лобзик и стал выпиливать в ледяной толще могилку. Работа пришлась по душе и у меня сразу же поднялось настроение. Где-то через час возникло сомнение: может, яма получилась не достаточно длинной? Пришлось прилечь в ?хрустальную постель? и вытянуть ноги, как делает это покойник. В этот момент к самому краю моей могилы подошел странный тип в черном балахоне с надвинутым на лоб капюшоном. Он выглядел зловеще, хотя ржавая коса в костлявой руке придавала некоторой винтажности его образу. Я скрестил руки на груди и попытался разглядеть его лицо, но увидел только черный провал с двумя угольками глаз...
- Это была Смерть! - перебил я Хмурого Пата.
- Ага. Смерть. - согласился Пат. - Мы мило побеседовали о загробной жизни, раскритиковали жалкие попытки ученых сделать человека бессмертным, и, только после этого, Смерть предложила оставаться сверхурочно и выполнять для неё специфическую интеллектуальную работу.
- Звучит несколько фантастично, честно говоря, - заметил я.
Пат только кивнул и отвел взгляд. Неловкая пауза продолжалась целую минуту.
- Знаешь, я порой сам не верю в то, что все это происходит, - сказал он, глядя на горизонт.
- Что происходит?
- Ну, все это. - Пат сделал неопределенный жест рукой. - Жизнь. Смерть... случайные встречи и макароны, прилипшие к дуршлагу. Особенно макароны! Кто-то же придумал все это! Сел на скамейку, вот как мы с тобой, и придумал. А нам - расхлебывай.
- Н-да, - процедил я, - макароны могли бы и не прилепать... Так что за работу предложила тебе Смерть?
- Видишь ли, у старухи проснулся литературный дар. Она задумала издать книгу о загробном мире, и без моей помощи неграмотная карга никак не могла обойтись. Я понял это и сразу же выторговал тридцать процентов от прибыли. Вот так и вышло, что днем я работал могильщиком, а по вечерам записывал все, что рассказывала Смерть.
- Чертовски интересно! Что же она рассказала тебе?
- А, ничего особенного. - Хмурый Пат зевнул и демонстративно посмотрел на часы. -Собственно, по мнению Костлявой, человеческая жизнь - это предродовой период, необходимый для появления существ высшего порядка.
- Каких? - я просто сгорал от любопытства.
- После смерти люди становятся мухами, - обронил Пат и, нерешительнго взмахнув газетой, отправился к своему велосипеду.
- Эй, Пат, погоди! - крикнул я. - А что становится с мухой, когда она умирает?
- Все мухи попадают в рай.
Когда Пат, выписывая замысловатые дуги на велосипеде, исчез за горизонтом, я поправил очки и представил, как лечу над расщелиной в скальной породе, как за спиной пожуживают крылья, а в голове роятся великие мысли, недоступные примитивному разуму человека...nbsp;