"Твори свое спасение" - последние слова, что он произнес.
Последователи называли его Шаста, что означает "учитель". Он не претендовал на божественное происхождение. Ученик Гаутамы Сиддхартха, шестой век до Христа, северная индийская провинция Непала. Много лет спустя ему дадут новое имя - "просветленный", а в последствии - Шакьямуни Будда.
Прежде чем попасть в Азию, он неоднократно будет рисковать своей жизнью в морях, смотреть в лицо опасности на караванных путях. Глотать песок пустыни или злой ветер океана.
Спасение за счет человеческих усилий без сомнительной веры в сверхъестественное.
Познать себя, соединившись с космосом.
Найти ответы там, где прежде никто не искал.
Завоевать Тибет, Кашмир, Цейлон, Бирму, Яве, Сиам, Корею, Китай и Японию без единого выстрела.
Написать Евангелие до прихода Христа.
Заставить последователей поверить, что он будет возвращаться на землю вновь и вновь.
Любое изваяние радушно его встретит - будь то крохотная деревянная статуэтка или огромная бронзовая фигура.
Абсолют, заключенный в бесконечном Я ЕСТЬ.
Разрешение отбирать истину из всех религий, существующих на планете.
Бог, который всегда молчит.
Пролог
Ночь. Загородные дома уже давно погрузились в темноту. Спали, вероятно, и счастливые хозяева. Зеленые лужайки мирно дремали в предвкушении утра, когда сонный служитель примется поливать из шланга, наблюдая, как играет радуга - красный, голубой, желтый... цвета будут сменять друг друга. Однако кто-то все же не спал За забором одного из домов отворилась дверь, и выглянул мужчина. С минуту он смотрел по сторонам, затем прошел к большой темной машине и завел двигатель. Вздохнул, глянул на часы и полез в карман. Две таблетки - он отправил их по назначению. Дернулся кадык - мужчина поморщился. Спустя пару минут из дома вышли еще двое - они несли свернутый ковер.
Аккуратно, - сказал тот, что был постарше.
Мужчины осторожно положили ковер в машину.
- Я остаюсь, думаю, он скоро подъедет. Ты окно открыл? Не открыл? В другую комнату перенес? Ну и правильно. Почему в машине нет воды? Сколько раз тебе говорить - купи воды и пусть она себе лежит.
- С машиной что делать? - спросил молодой.
- Что делать, что делать... а ты не знаешь! Сядешь и отгонишь. Или думаешь, мне машиной заниматься? Она тебя видела?
- Думаю, не видела - спала она.
- Ничего нельзя поручить. За что бы не взялся, все идет наперекосяк.
- Мне с ним? - спросил второй.
- Как ты?
- Нормально. Со мной все в порядке. Вы не беспокойтесь.
- Прихватило вдруг, ноет и ноет, не открылась бы язва. Некогда болеть. Ну да ладно, поезжайте. Вот еще что....
Оба замерли, ожидая приказаний.
- Поезжайте, поезжайте, - мужчина махнул рукой, - на такси я приехал.
- Нельзя вам на такси.
- Можно! Времени не было... его и сейчас нет. Поезжайте, поезжайте. Подушку куда дел?
- Под голову положил, - сказал молодой.
- Тьфу! Антихрист! У тебя отродясь мозгов не было!
- Подушку забрать?
- Да поезжайте вы, наконец! А потом мигом к Фенгольду.
- К доктору? Так вы ему уже звонили.
- Дурак ты у меня. Спал ты - понимаешь? За машиной побежал, а Фенгольд уже уехал. Дело-то серьезное. Приступ у нее! Сердечко прихватило. Ну? Понял?
Вспыхнули ярко красные фонари стоп-сигналов, в нос ударил удушливый запах солярки, и мужчина чихнул. Затем он взял стоящий на крыльце веник и принялся мести грязь, которой не было.
1
Я сидел и примерял ботинки - огромный магазин. Среда - рабочий день, и посетителей не так много - вообще никого нет. И кожей пахнет - довольно сильно. Вначале запах показался мне неприятным. Однако он затем куда-то пропал. А еще я подумал, что бы произошло, если бы я устроился на работу продавцом именно сюда. Глупая мысль, - кажется, я позволил себе усмехнуться. И только я усмехнулся, как вижу объявление - "Требуется продавец. Возраст и пол значения не имеют". А до этой минуты я пребывал в некотором сомнении - купить ли черные башмаки или коричневые. Черные - они практичней, однако мне больше нравились именно коричневые.
Сижу уже в кабинете и держу коробку с ботинками. Волнения не было, скорей любопытство. И ей, видно, любопытно - она меня изучает. Однако изучает тактично - не всякий так умеет. Документов нет. Обычно всегда какое-нибудь удостоверение захвачу, а тут как назло собрался и думаю - а к чему они? И не взял. А она меня взяла. Но предупредила: полагается испытательный срок. И постарайтесь улыбаться клиентам, даже когда нет настроения - улыбайтесь и все тут.
Стою перед зеркалом уже дома в новых ботинках и... улыбаюсь. Растягиваю рот и понимаю, что улыбаться-то я не умею. Получается все что угодно, но только не улыбка. Что такое улыбка, я знаю. А друг не справлюсь? Они же все как один капризные - нынешние покупатели. Им невозможно угодить. Они всегда к чему-нибудь начнут придираться... я и сам долго не мог выбрать ботинки. Даже вспотел. А тут мне придется потеть каждый день и встречать каждого улыбкой.
Конечно, главное в человеке и вовсе не его внешний вид. Однако и внешний вид представляет большое значение. Порой значительно большее, чем вам этого хотелось. Гармония в целом - явление крайне редкое, возможно, слишком редкое, когда форма и содержание находятся в единстве. Часто происходит обратное. Часто недостаток одного приходится компенсировать чем-то другим. Своего рода обман - попытка достигнуть гармонии. Вот и мои ботинки. Почему я купил все же коричневые, а не черные? Не знаю, не могу сказать - они мне приглянулись. Сегодня среда. Она сказала, приходите в пятницу, а в субботу приступайте к работе. У меня всего лишь один свободный день - четверг. А прежде все дни были свободные, и разницы в том, что у нас среда или воскресенье, не существовало. Отныне все будет иначе, а как иначе - я не знаю.
Страхи мои - пустое. Я отвык подчиняться - был себе хозяин. Замечательное состояние, когда над тобой нет начальника. А теперь мной будет руководить она. Будет смотреть, насколько мой внешний вид соответствует. Насколько тщательно я выбрит, подстрижен и как я улыбаюсь клиентам. Я не умею, то есть разучился. Научишься. Не самое сложное - встречать покупателей улыбкой. Добрый день! Чем могу быть полезен? Вам нужны ботинки? Отлично! У вас сорок второй, я не ошибся? Ах, сорок шестой! Ну и лапа у тебя, дружок. Не знаю, не знаю, чем тебе помочь. Претензии не к нам, а к папе с мамой...
Встретили меня довольно сдержанно - только один человек улыбнулся. Подошел и пожал руку. А затем сказал - очень рад. Если откровенно, я немного опешил. Чему рад и почему? Новый сотрудник, которого он не знает. Михаил Петрович. Можно просто Миша. Хорошо, я не возражаю. Если Михаилу Петровичу приятно быть Мишей, ради бога. Хотя думаю, дело в другом. Мы оба из прошлого. И оба не стараемся выглядеть моложе. Сколько есть, настолько и выглядим. Михаил Петрович для своих лет выглядит молодцом - подтянут и шевелюра достойная. Небольшая седина только украшает, вводит в заблуждение и придает благородства. У меня имеется приятель седой как лунь. И благородства в нем ни на грош - чрезвычайно самоуверенный, а где-то и наглый тип. Прежде он таким не был. Пришло с возрастом.
Работа мне досталась только на первый взгляд несложная. Обычное явление. Со стороны многие профессии кажутся несложными. А что сложного быть продавцом? Главное - не упустить клиента и заставить купить. Другой вопрос, нужны ли ему светлые замшевые ботинки, которые он сможет надеть от силы несколько раз в году. Погода у нас скверная. Если с утра светит солнце, это еще не означает, что после обеда не пойдет дождь. Но до чего они хороши! Эти замшевые ботинки. Вы потрогайте - словно персик. Нет, не персик - словно ручка у молоденькой девушки. Что? Девушка не может быть старенькой? Верно. Стилистическая ошибка. Однако вот из таких ошибок и складывается нынешняя реклама. Я говорю, один черт знает, что, несу какую-то ахинею и при этом внимательно смотрю клиенту в глаза. Смотрю и вижу - он вспомнил ту молоденькую девушку, которую когда-то держал за руку. Держал и волновался. И на все ради нее был готов.
- Неплохо, - улыбается Михаил Петрович и одобрительно кивает. - Я первую пару обуви продал только на третий день. А вы - и часа не прошло, вам везет.
Оказывается, мне везет! Миша прав: мне везет. Вот только там, где не нужно. А в остальном я ужасно невезучий человек. Подобного везения не пожелаешь и врагу. Сколько их у меня? Я не знаю. Знают они - мои недоброжелатели. Вырядился я страшно. Словно жених. И галстук нацепил. Он мне нравится, ему лет пять. Подарили как-то на день рождения. Говорю: а пошли выпьем. У меня сегодня, кажется, с утра день рождения. Как! День рождения! Вот это новость. Пошли выпьем. И мы пошли в магазин, чтобы купить что-нибудь выпить. Спиртное дома я категорически не держу. В подарок приятель купил галстук, который сейчас на мне. После обеда я его сниму - он мне мешает работать. Ходить с важным видом и улыбаться клиентам не мешает, а помогать примерять обувь мешает. Приходится выбирать.
В перерыве с Мишей идем в кафе. Совсем рядом и вполне прилично. С галстуком я смотрюсь неплохо и, вероятно, меня можно спутать с каким-нибудь клерком или даже бизнесменом средней руки. Миша берет овощной салат и какой-то сок. Я беру булочку и кофе. По крайней мере, пахнет он приятно. Не Миша, а кофе. Ну что, позади первые часы моей новой работы, в которой я достиг определенного успеха - впарил мужику башмаки, которые он вряд ли когда-нибудь наденет. Миша о чем-то рассказывает, я невнимательно слушаю и поглядываю на часы. Еще вчера мне было плевать, как быстро движется стрелка и движется ли она вообще. Время - аморфное состояние - меня не волновало, чего не скажешь сейчас. Опоздать в первый день не годится. Нынче моя жизнь приобретает строгие рамки, в пределах которых я себе не хозяин.
- Что? - спрашиваю и понимаю, что Миша ждет от меня ответа.
- Прежде вы где работали? - повторяет вопрос Миша и с явным сожалением допивает сок.
Где я прежде работал? Сложный вопрос, потому что прежде я нигде не работал. Ну чтобы официально, вот как сейчас. Чтобы два раза в месяц получать зарплату. Можно, конечно, сказать неправду. Греха в этом я не вижу. Сказать какую-нибудь глупость.
- Платили мало, - отвечаю я. Если Миша человек тактичный, с уточняющим вопросом он не полезет.
- Мало? - загоняет на лоб брови мой новый коллега.
Понимаю, сморозил глупость. Если нынешняя моя зарплата составляет гроши, что же мне тогда платили прежде?
Идем обратно. Миша вздыхает и дает мне какие-то практические советы относительно работы. Оказывается, нужно быть психологом. А еще детективом - каждый третий покупатель мошенник или воришка. Стащить башмаки невероятно просто. Надел и вышел. Мишу обманывали несколько раз. Поэтому он никому не верит. А еще он устал улыбаться и нюхать чужие носки. Они же пахнут! Иногда чудовищно. Однако в каждой профессии имеются свои недостатки. Так вот наша обязанность нюхать чужие носки. Элла Сергеевна категорически против. Элла Сергеевна считает, что мужчины должны продавать только мужскую обувь. Миша предлагал, убеждал, приводил какие-то аргументы - напрасно. Элла Сергеевна слушает только свой внутренний голос. Элла Сергеевна принципиально не желает ничего менять. Она, видите ли, считает, что у нас не Тайвань, где клиенту за дополнительную плату сделают небольшой китайский массаж. Господи! Какой массаж! Это же естественное чувство. Легкое прикосновение грубых мужских рук к нежной женской ножке...
Мне уже интересно. И чтобы подтвердить свой интерес я внимательно посмотрел в глаза Мише. Он не то чтобы стушевался, но глаза отвел в сторону и продолжил излагать иные аргументы, которые, впрочем, так и остались аргументами - в женский отдел его не перевели. Однако мысль, что он зародил в моем мозгу, показалась мне и в самом деле интересной. В любой профессии полагается... как это... карьерный рост. А какой может быть рост в мужском отделе? Далее Миша посвятил меня и в другие тонкости нашей работы. Но сделал это несколько своеобразно. У меня сложилось впечатление, что Миша изливает свою душу, проще говоря, жалуется.
Перед входом в магазин, а зашли мы через черный вход, сославшись на теплую погоду, я галстук снял. Миша одобрительно кивнул. Теперь мы чем-то друг на друга похожи.
- Работал корректором, - вдруг выдал я.
- В издательстве? - удивился Миша.
Верно. Я и самом деле работал в издательстве, но только грузчиком. В корректоры меня обещали перевести, когда подойдет срок. А срок как-то все время не подходил. Читать книги и их таскать занятия, я вам доложу, совершенно разные. Когда ты берешь в охапку стопки книг известного автора и тащишь их сначала в подвал, а затем из подвала, тебе плевать, о каких высоких истинах в них написано. Тебе вообще на все плевать. А он еще и смотрит - с обложки своего очередного творения. Или героиня его смотрит - так бы и удавил обоих. Поэтому с некоторых пор книги я не читаю.
- В издательстве, - подтвердил я. У нас еще оставались минут десять. По идее, на работу, как и после перерыва, предпочтительней приходить минут за пять. Раньше не нужно. А уходить на пять минут позже, больше тоже не следует. Поэтому я достал сигарету и закурил, чем несколько удивил Мишу.
- Вы курите? - испугался он.
- Никотин убивает лошадь, а я человек. В разумном количестве греха никакого. И не верьте пустой болтовне о вреде организму.
- Денег много уходит, - подсказал Миша. - Я в детстве тоже курил. У нас во дворе все курили. Нельзя было не курить. Элла Сергеевна курит - я знаю. Хотя и скрывает. Не понимаю, к чему скрывать, что ты куришь? Вы же не скрываете?
- Не скрываю.
- Они вас спрашивали? - Миша достал платок и вытер лоб.
- О чем?
- Когда на работу принимали, спрашивали?
- Курю ли я? Нет, не спрашивали.
Миша платок убрал - сунул в карман.
- А меня спрашивали. Странно. Вы курите - вас не спросили. Я не курю, а меня спросили. Элла Сергеевна спросила. Я еще удивился - какое отношение имеет данное пристрастие к работе? Я же не собираюсь курить в присутствии покупателей. Да и как вы себе представляете? Заходит клиент, а у меня в зубах сигарета.
- Элла Сергеевна курит? - перебил я.
- Курит.
- Не ошибаетесь?
- Думаете, ошибаюсь? - вновь испугался Миша. - Нет, она определенно покуривает, хотя табаком от нее не пахнет.
- Привычка молодости, - выдвинул я гипотезу. - Курить, но так, чтобы близкие не знали. Как она?
- Элла Сергеевна? Требовательная, но справедливая.
Я с уважением глянул на Мишу. Довольно точная характеристика. Вот и мне показалось, что мой новый начальник требовательная, но справедливая женщина. Я посмотрел, куда бы пристроить окурок - положенные пять минут истекли.
Вечером я с удовольствием развалился на диване - вспоминал первые впечатления от работы на новом месте. Эллу Сергеевну я видел всего лишь раз - она прошла через зал и не обратила на меня внимания. Я тоже не обратил - ходил за клиентом и смотрел, куда тот смотрит. Зашел он явно убить время и покупать ничего не собирался. На лице написано. Поэтому я только бросил дежурную фразу, однако следовал за ним как тень. Из всего коллектива мужчины только мы с Мишей. Он мой наставник и, следует признать, не самый плохой. Несколько странный, так что из того? Все мы странные.
Положенные для испытания две недели прошли. И вот я вновь сижу в кабинете у Эллы Сергеевны. Сегодня на ней довольно легкомысленная кофточка. Это когда не требуется воображения дорисовать, все и так достаточно очевидно. Взгляд мой направлен именно туда - по центру. А что? Я же в конце концов мужчина. А с другой стороны, к чему столь глубокое декольте?
- Ну как? - спрашивает Элла Сергеевна.
- Неплохо, - отвечаю и вдруг понимаю, что меня могут неправильно истолковать. Немного тушуюсь и отвожу в сторону глаза. Мой начальник молчит, отчего делаю вывод, что и она, вероятно, над чем-то размышляет. Вот только мысли наши несутся на разной волне, в противном случае она или улыбнулась или наоборот нахмурилась. Порой, что тут греха таить, со мной случаются странные озарения - я каким-то невероятным образом оказываюсь на волне собеседника. Нет, я не читаю мысли, они в меня влетают. Говорю же, все мы довольно странные существа. Элла Сергеевна в меня еще не влетела, она кружит где-то рядом. А вот не влетел ли со своими мыслями я в Эллу Сергеевну? Слава богу, не влетел.
Перевожу дух - еще не хватало споткнуться на последнем этапе, когда испытательный срок уже закончился. Звонит телефон - он стоит на столе по левую руку от Эллы Сергеевны. Тем временем пока она отвечает на звонок, сообщаю. Водятся за мной и другие странные привычки. К примеру, подмечаю детали, которые мне по жизни не нужны. Вы когда-нибудь обращали внимание на подобные мелочи, вроде того, где располагается телефон на столе вашего шефа? Вот то-то и оно. А я подмечаю. Значит, Элла Сергеевна левша. И трубку она держит в левой руке - какие тут могут быть сомнения? Чтобы чем-то себя занять - слушаю. Однако слушаю не о чем говорит Элла Сергеевна, а как она говорит. Приятный в целом голос, лишь интонации оставляют желать лучшего. Миша прав - требовательная женщина. Требовательность и звучит в голосе. Даже когда Элла Сергеевна смеется. Поэтому я как дурак начинаю улыбаться. Улыбаюсь, до конца не представляя темы разговора. Так обычно поступают подчиненные - желают угодить во всем своему начальнику. Я не желаю, я вынужден подчиниться - смех-то у Эллы Сергеевны требовательный.
Рабочий день начался минут пятнадцать назад, и пятнадцать минут назад я должен быть в зале. На мне вновь галстук - я знал, что меня вызовут. И ботинки новые. Они под столом, и видеть их Элла Сергеевна не видит. И когда я входил в кабинет, она вряд ли их заметила. Она лишь бросила быстрый взгляд и махнула рукой, приглашая присесть. Элла Сергеевна расчесывала волосы и делала это как-то основательно. Мне даже показалась, что расчесывалась она... для меня. Глупость, конечно. Она расчесывала волосы и вдруг посмотрела. Нет не в зеркало, а на меня. Затем села напротив, задала вопрос, а затем позвонил телефон. Две недели. Много это или мало? Для кого - как. Я еще не понял - на своем ли я месте или это ошибка. Если ошибка, устранять ее следует немедленно - еще одна проблема. Существуют люди, и я в их числе, которые ждут последнего момента, чтобы исправить допущенную ошибку. И в этом есть своя логика. Ошибки порой исправляются самостоятельно, без какого-либо участия с моей стороны. Либо их исправляют другие. Все мы сталкивались с проблемой, которая отказывается решаться. Находится тысяча и одна причина, чтобы отложить решение вопроса. Подобные дни еще называют неудачными. О своем везении я уже говорил - какой ни есть, опыт имеется, отсюда и данный подход.
Сижу я уже пятнадцать минут. Эллу Сергеевну, похоже, мое присутствие не волнует - она продолжает говорить по телефону, и помимо моего желания я узнаю некоторые детали ее жизни. Изредка она на меня поглядывает - с какой целью, я не знаю. Не могу же я вот так - подняться и уйти. Наконец она заканчивает разговор и кладет трубку. Берет карандаш и начинает вертеть пальчиками. Оба молчим. Я понятно - моя обязанность сидеть и молчать. Однако почему молчит Элла Сергеевны? Неужели у нее возникли вопросы? Вряд ли. Никаких замечаний за две недели, никаких жалоб со стороны клиентов - ничего. Побрит я безукоризненно. Свежая рубашка, уже упомянутый галстук. В довершении ко всему я с утра не курил.
- Почему вы ушли из редакции? - задает она вдруг вопрос. Однако тут же и помогает с ответом. - Если не желаете, не отвечайте.
- Мне обещали другую работу, - отвечаю я, что в некоторой степени соответствует действительности. Врать нужно тоже с умом. Говорить неправду, чтобы тебя однажды не поймали на лжи. Меня не поймают.
- Вы офицер?
- Капитан запаса.
Сказанное, вероятно, несколько поднимает мой статус. Или наоборот опускает - трудно представить, в каком направлении и на какой волне возникают мысли у Эллы Сергеевны. Однако держу нос по ветру - в ее вопросах определенно что-то есть. Что именно, я еще не разобрался - не время. Возможно, праздный интерес, возможно, что-то еще. "А я люблю военных, высоких, здоровенных... - звучит в моем подсознании. Как версия не исключается. А что, если... В жизни всякое бывает, ничего исключить нельзя. А вдруг у нее не удалась семейная жизнь? Или удалась слишком хорошо. Удалась до приторности и безразличия. Удалась, хоть волком вой.
Элла Сергеевна поднялась, поправила платье и неожиданно оказалась у меня за спиной. Черт! Глупая ситуация. Я был уверен, что она меня разглядывает или нет - оценивает. Новое ощущение, которое явно я забыл. Что могла она увидеть там - у меня на спине? Через некоторое время она выплыла и вновь принялась меня разглядывать.
- Вы приняты, - говорит она, - ступайте.
Михаил Петрович видно заждался моего появления - бросился, словно сердобольная мамаша после экзамена любимого чада. В глазах - вопрос.
- Полный социальный пакет, медстраховка и гарантированный отпуск, - сообщил я, снимая галстук. Затем покрутил головой, хрустнул позвонком и сунул галстук в карман.
2
Вновь с Мишей сидим в кафе. Он вновь заказал овощной салат и сок. Я - кофе с булочкой. Мне по неизвестной причине грустно. Неужели ближайшее время я проведу здесь - в этом кафе? Уже сейчас оно не кажется мне уютным. И кофе обыкновенный - ничего в нем нет. Придется переключаться на овощной салат и компот. Затем я брошу курить, заплыву жирком и буду окончательно доволен жизнью, которая не удалась. Все верно. Кто-то же должен ходить на постылую работу каждый день, заниматься нелюбимым делом и жаловаться на свою судьбу. Сколько их - миллионы, тех, кто недоволен своей судьбой.
- Ты женат? - спрашиваю я без какого-либо интереса.
- А как же! - испугался Миша. - Женат, еще как женат. Она у меня хорошая. Глупая, правда, но хорошая.
- Элла Сергеевна?
Миша явно не понимает вопроса - замужем ли Элла Сергеевна или она такая же глупая?
- Ты прав, - говорю я, - она действительно курит. Элла Сергеевна, она курит. Сейчас многие курят. Ну и пусть себе курит - нам-то какое дело? И дети есть?
- У меня? Двое.
- У Эллы Сергеевны? - продолжаю допрос. - Неужели у нее нет детей?
- Не знаю. Никто не знает. Вероятно, нет.
За прошедшее время, а прошла целая вечность - месяц, я практически не видел Эллу Сергеевну. Несколько раз случайно столкнулся, что встречей назвать нельзя. И взгляд ее поймать не успел, лишь услышал дежурные слова приветствия. К тому же сказанные наспех. Значит, я ошибся, хотя внутренний голос лишь усмехнулся. Я отчетливо слышал, как он усмехнулся. Со вторым моим "я" у меня непростые отношения. Скверный характер у того и другого. Часто скандалят и только ждут случая, чтобы подкинуть какую-нибудь гадость. Бороться или воспитывать - пустая трата времени.
- Миша, - сказал я, - ты крайне нелюбопытен. Работаешь, и не знаешь, кто у тебя начальник. Ты не знаешь, есть ли у нее дети, кто супруг. Ты только знаешь, что Элла Сергеевна курит.
- А почему я должен совать нос, куда не полагается? - резонно ответил он. - Какое мне дело до ее семейной жизни? Она мне - кто?
- Верно, она никто. Элла Сергеевна - начальник. Мы на нее работаем, и она нам платит деньги. Небольшие, однако деньги. Значит, она умней нас с тобой. У нее хватило ума открыть магазин и начать свое дело, а у нас не хватило.
- Она его не открывала, - возразил Миша.
- Как не открывала?
- Магазин ей подарили.
Хороший подарок. Если покопаться в памяти, наиболее ценный подарок, который мне когда-либо делали - школьный велосипед. Правда, и тот стащили уже через пару дней. А тут магазин.
- Не ошибаешься?
- Так говорят, - сказал Миша.
Уже кое-что. Эллы Сергеевне сделали царский подарок - подарили магазин. Просто так подобные подарки не делают. Хотя какие могут сомнения в нынешние времена? Я как-то подзабыл, что на дворе уже двадцать первый век, а живем мы в другой стране. Судя по ассортименту товаров и ценам, подарок обошелся в немалую сумму. Однако какое мне дело? Мише нет никакого дела, а тебе - есть? Мне? Любопытно. Кому из нас двоих - не знаю. Источник информации Миша некудышний. Здесь требуется женщина, желательно болтушка. Выбор мой пал на Кристину. Совсем молоденькая и не шибко умная - клюнула на мои неуклюжие комплименты, как глупый карась на приманку. Каюсь, в некоторой степени мне было неудобно использовать неискушенную девицу в своих корыстных целях. Но иного выхода не было.
Как и многие девицы, недавно вступившие во взрослую жизнь, Кристина была о себе чрезвычайно высокого мнения. Все, что требовалось с моей стороны, укрепить это мнение. Коварный лицемер! Да - я коварный лицемер. А что плохого поболтать с недурной собой девицей? В доверие я втирался неделю. Согласен, срок большой, но и спешить мне было некуда. К тому же смены наши иногда не совпадали. Мой интерес к своей персоне Кристина восприняла вполне естественно. Вероятно, разница в возрасте ее нисколько не смущала, возможно, напротив, слегка кружила голову - знакомое чувство, когда пожилые дамы обращали в свое время внимание и на меня. Мы стали товарищами и даже вместе как-то отобедали, конечно, за мой счет. Непосредственность Кристины порой меня убивала. Она могла без ложной скромности задать практически любой вопрос и точно также ответить. Находка для шпиона. Вот только кто был этим шпионом? На каком-то этапе я даже стал получать определенное удовольствие от общения с девушкой, хотя случались и казусы. Пришлось рассказать Кристине о своей жизни значительно больше, нежели я это сделал перед приемом на работу. Однако и компенсация не заставила себя долго ждать. В достаточно короткий срок я узнал, что многие не узнают за всю свою продолжительную жизнь. Голова моя распухла от поступающей информации, а память трудилась, как она не трудилась со времен моей учебы. Но нет худа без добра - отношения с Мишей едва не дали трещину. Мне показалось, он меня приревновал. Было смешно и забавно. Чтобы внести ясность, я сказал, что люблю болтать с молоденькими девушками. Ничего больше - всего лишь не к чему не обязывающая болтовня.
Что я узнал от Кристины? Это отдельная история, как-нибудь на досуге напишу. Думаю, получится прекрасный роман для молодежи. Элла Сергеевна оказалась еще та штучка. Элла Сергеевна не только курила. Она была если не нимфеткой, то слабость к противоположному полу испытывала определенную. Или противоположный пол испытывал к ней слабость - не знаю. Однако истина находилась где-то здесь - в темных подземельях человеческих страстей, замешанных на любовных похождениях. Мое второе "я" не обмануло, когда подало свой голос. Вот и сейчас я вновь услышал многообещающий смешок из подсознания. Что-то еще будет! Я был заинтригован, как может быть заинтригован племенной бык, перед которым пасется стадо не в одну сотню коров. В этом, в общем-то, избитом сравнении присутствовала определенная доля правды.
Мое появление в сугубо дамском коллективе ( Михаила Петровича я в расчет не беру по известным причинам) внесло некую живую струю. Несмотря на возраст, когда гормоны просыпаются куда менее охотно, я все же представлял собой экземпляр мужского пола, хотя несколько и потрепанный временем. Не красавец, но как говорят, если припереть в темном месте к стенке, на что-либо и сгожусь. А потом мое внутреннее содержание. Прожитые годы и полученный опыт - прекрасная компенсация молодецкому румянцу и блеску в гласах. Знающие дамы, полагаю, согласятся и поймут, о чем идет речь.
После Кристины я переключился на Марию Семеновну. Верней, меня переключили - поставили в одну с ней смену. Запущенный случай - кажется, так говорят врачи? Мария Семеновна была крайне запущена. И смотрела она на меня... у меня нет слов выразить, как она на меня смотрела. Помню советский фильм о подпольщиках, которые попадают в лапы к фашистам. Вот так на меня Мария Семеновна и смотрела. И вся моя вина заключалась лишь в том, что я не женщина. Поэтому, как я переключился на Марию Семеновну, так и отключился. Хотя, забегая вперед, скажу - когда-нибудь мы станем хорошими друзьями.
Да, я избрал достаточно простую тактику - познакомиться по мере возможности с каждой. С кем-то это сработало, с кем-то не очень. В любом случае, я знал как себе следует вести, что и кому говорить, либо молчать и ничего не говорить. Я просто стал Димой. Мой возраст никого не настораживал, и кроме Марии Семеновны ко мне никто не обращался на "вы". Я перестал быть белой вороной, я растворился и пропал - мне было комфортно. Я добился чего хотел - на меня перестали обращать внимание.
Я вновь лежал на диване - любимое положение после трудового дня. Нельзя сказать, что все складывалось безоблачно. Порой на меня нападала хандра. Без всякой на то причины, каким-то необъяснимым образом. Телевизор уже давно не числился у меня в приятелях, чье предназначение, скорей, подсказать, что существует и другая жизнь. Эта жизнь расползалась на экране морем красок, однако внутреннего мотива принять в ней участия не было. Чужая жизнь, и к тому же надуманная и фальшивая. Я перебирался с канала на канал, зевал, щелкал пультом и ждал очередного дня. Они все как-то подозрительно выстроились в шеренгу - удивительно похожие друг на друга. Мои дни - с понедельника до субботы. Воскресенье магазин не работал по принципиальным соображениям Эллы Сергеевны. В воскресенье полагается отдыхать, о чем сказал не один пророк в своем завещании. Не знаю, читала ли Элла Сергеевна мудрую книгу, но в воскресенье мы не работали. Многие работали, а мы - нет.
Теперь мы в равным условиях - я и она. Хотя, возможно, я знал несколько больше. Понимаю, многое из того, что я узнал, всего лишь слухи или сплетни. К тому же сплетни женские, которые, как известно, отличаются от мужских. Трудно прожить и день, чтобы не испытать на себе соблазн греха. А когда, казалось, день прожит с чистой совестью и по заветам древних, все однако за спиной найдется кто-нибудь с ложкой дегтя. Праведником я себя никогда не считал, грешил понемногу, так сказать, в меру распущенности и соблазна, прекрасно отдавая себе отчет, что я делаю. В этом было некое утешение или оправдание. Состояние хандры именно данным обстоятельством я себе и объяснял. Некая плата или расплата - как хотите. Близких друзей у меня давно уже не было. Они все куда-то пропали. Кто женился, кто развелся, уехал в дальние страны, спился или стал бизнесменом. Я же застрял во времени. Я и внешне не сильно изменился, по крайней мере, так говорили немногие, кого я изредка встречал. Вероятно, я не показательный пример эгоиста. Настоящий эгоист любит себя в полной мере и без остатка. Ни на близких, ни на родственных его уже не хватает. Любимый человек? В любимом человеке эгоист продолжает любить себя. Подсознательно находит отсутствующие у него качества и влюбляется. Я был женат, однако любовь куда-то быстро исчезла. Обычная практика и никакого сожаления. Все когда-то исчезает. Дети? Вполне возможно, не исключаю, хотя претензий до сих пор не поступало. Мой кризис возраста совпал с кризисом в обществе - подобное, увы, случается. Я даже где-то читал... хотя вру - ничего я уже давно не читаю. Если только газету по воскресеньям. Что-нибудь бульварное и пошлое, чтобы бросить на пол газету и понять, что не один ты такой. Вон их сколько! И те, кто пишет, и те, о ком пишут. Однако куда интересней размышлять о другом. Так кто же она - Элла Сергеевна? И почему я постоянно возвращаюсь к ней в своих мыслях?
Попробуем подвести некий итог собранной информации, хотя и основанной на сплетнях. В анкетах обычно первым делом указывается возраст и место рождения. Тридцать пять, откуда-то из Сибири. Родители - не знаю, говорят, есть мать-старушка. Не уверен. Семейное положение - вдова. Детей нет, хотя вновь не уверен. Образование - умна и предприимчива. Вероятно, вуз. Более точно сказать затрудняюсь.
Я встал и дивана и прошлепал на кухню. Открыл холодильник и налил молока. Глянул в окно и молоко выпил. Прошел обратно и лег на диван.
Фигура для своего возраста стройная. Возможно, прежде занималась спортом. А может, и не занималась - хорошая родословная. К чему ей потребовался продавец- мужчина? Как к чему? Чтобы продавать. Нет. Элле Сергеевне был нужен мужчина вроде меня. Как она меня разглядывала. Словно боялась продешевить - вот как она разглядывала. Поехали дальше. Более трех лет владелец магазина, который на нее оформил неизвестный. Проще говоря, подарил. Большая любовь? Или вынужденная ситуация? Уравнение, которое не решается. Частный дом в пригороде на доходы от магазина не построишь. Это всего лишь, как говорят, на карманные расходы. Забыл - Элла Сергеевна вдова. Некий трагический поворот в судьбе. Это вам не благородный супруг, который решил честно поделиться или его приперли грамотные адвокаты. Теперь - моральный облик. Прежде писали - морально устойчив. К чему, позвольте спросить? Элла Сергеевна, судя по слухам, не устойчива - любимое положение горизонтальное или как получится. И что с того? Твое-то какое дело, как у нее получается? Хотя думаю, получается у нее неплохо - в кавалерах ходят десяток человек. Люди видные - как при должностях, так и при деньгах...
И тут меня потянуло в сон. Со мной всегда подобное случается последнее время. Когда начинаешь серьезно размышлять - клонит в сон. Мозгов, видно, не хватает, или они жиром покрылись. Ну да ладно, завтра закончу анализ, - говорю себе и из последних сил тащу подушку под голову. Паршивый из меня пиркентон, правильно и сделали, что уволили. И все лень моя проклятая. Сидел бы сейчас в кабинете, руководил бы работой отдела - валял дурака с девяти до семнадцати. Говорят, им опять оклад прибавили. На что Николай совсем недалекий, и тот в начальники вылез. Встретил как-то. До чего надменный! Мимо прошел и бровью не повел. Хотя узнал, но вида не показал.
Элла Сергеевна была хороша. Я сидел напротив и слушал, как она говорит по телефону. Никаких проблем - любимое словосочетание нынешнего столетия. Никаких проблем, - говорит Элла Сергеевна и мне подмигивает. Когда? Завтра? Хорошо, как скажешь. Завтра, так завтра. Я к тебе Дмитрия Анатольевича пошлю. Как какого? Что?
Элла Сергеевна смеется долго и искренне. Я тоже не могу сдержать улыбки.
- Прости, не подумала. У меня действительно есть Дмитрий Анатольевич. Он к тебе и приедет. Конечно, я ему все объясню. Не волнуйся, все будет в порядке. Конечно, позвоню.
Элла Сергеевна кладет трубку, поправляет волосы и говорит. Вот и все, - говорит она. Я договорилась. Завтра, так завтра. Вы не возражаете, Дмитрий Анатольевич?
Я не возражаю. Да и как я могу возразить, когда достигнута договоренность? Вот только какая? Кроме того, что я должен куда-то отправиться, ничего не знаю. Далее последовала какая-то откровенная чепуха - бессмысленная и несвязанная между собой. И вспомнить не представлялось никакой возможности. Одним словом, дурной сон. Сны мне являются не часто. Не знаю, чем объяснить данный факт, однако порой мне кажется, что их не вижу месяцами. С вечера ложусь, закрываю глаза. А когда открываю, понимаю, что наступил еще один день - новый.
Встаю и все напрочь забываю. Небольшие хлопоты, легкий завтрак, новости по радио - все как обычно. Словно живу на автопилоте - мне так удобно. Тридцать минут долой, и я иду по улице. Неплохой в целом день, а в утренние часы - удовольствие великое. А не так и плохо, - говорю себе. Можно сказать, хорошо. И вот в таком приподнятом настроении подхожу. Еще одно достоинство моей новой работы - ходить пешком. Двадцать минут. Сказка. Именно двадцать минут для здоровья. Одно с другим. Приятное с полезным.
- Дима, срочно к Элле Сергеевне, - слышу я, едва переступив порог. Что-то в голове моей звякнуло - какие-то там электроны не смогли разойтись. Иду, поправляю галстук, дыхание в норму привожу и вновь в голове - дзынь! Опять не разошлись! И видно, один из электронов рикошетом мне в висок ударил. И довольно больно. Непонятно, вроде день складывался хорошо...
- Дмитрий Анатольевич, садитесь, - Элла Сергеевна показывает, куда мне полагается присесть. В руках она держит телефонную трубку.
- Когда? Завтра? Хорошо, как скажешь. Завтра, так завтра. Я к тебе Дмитрия Анатольевича пошлю. Как какого? Что?
Электрон вылетает у меня из головы и ударяется о стенку кабинета - я его вижу. Я вижу, как он, вращаясь вокруг своей оси, летит обратно прямо мне в глаз.
Раздается смех - смеется Элла Сергеевна. Но как она смеется! Боже мой! Никогда прежде не слышал, чтобы так смеялись. Раскаты грома и молния в январе - вы в это поверите? Вы поверите, что все это уже было? Я знаю, что она сейчас скажет! Я знаю, что я отвечу! Но только я не знаю, что последует затем.
- С вами все в порядке? - вдруг говорит Элла Сергеевна, чем сбивает меня с толку. - Вы как-то болезненно выглядите. Затем в трубку - нет, это я не тебе. У меня действительно есть Дмитрий Анатольевич. Он к тебе и приедет. Конечно, я ему все объясню. Конечно, позвоню.
- Все будет в порядке, - подсказываю я.
- Что?
- Вы забыли сказать - "все будет в порядке".
Элла Сергеевна медленно кладет трубку и внимательно меня разглядывает.
- А сейчас вы скажете, - говорю я, - Завтра, так завтра. Я договорилась. Вы не возражаете, Дмитрий Анатольевич?
- Что с вами?
- Со мной - ничего. Ужасно разболелась голова. Совершенно неожиданно, без причины... хотя нет, причина имеется...
- Что с вами?
- У вас есть таблетка, а лучше две...
Электроны ведут яростную атаку друг на друга. Тот, что прилетел мне в глаз, крушит на своем пути и другие, ломает их, превращая в пыль. Боже, как больно! Я сейчас взорвусь, уже взрываюсь.
- Вот возьмите, - слышу я, а затем вижу перед носом стакан с мелкими пузырями воздуха - они стремительно поднимаются со дна, где вращается небольшой вихрь.
Я сидел и молчал. Ждал, когда утихнут взрывы у меня в голове. Они еще гремели. Однако значительно тише. И вот, наконец, прогремел последний. Мне было неловко. Вокруг меня хлопотал едва ли не весь отдел.
- Как медсестра гражданской обороны, - сказала Мария Семеновна, - я вам настоятельно советую прилечь. И марлевую повязку на голову. Лучше влажную.
- А вы, случаем, не эпилептик? - вмешалась Элла Сергеевна. - Мы должны знать. Поймите нас правильно. Мы не против СПИДа. Мы же не какие-нибудь там варвары! Никто вас увольнять не собирается. У нас хоть и нет профсоюза, но мы все женщины. Вы только скажите, вы - эпилептик?
- Нет, я не эпилептик, - заверил я, устраиваясь на кожаном диване. К слову, вполне комфортном, хотя мой диван лучше. - У меня чудовищно разболелась голова. Почему у меня не может разболеться голова? Я разве не умею права?
- Влажную марлевую повязку, - напомнила Мария Семеновна.
- У меня нет марлевой повязки, - призналась Элла Сергеевна и попыталась вновь заглянуть мне в глаза.
- Как сестра гражданской обороны..., - начала было Мария Семеновна, однако ее тут же перебила Кристина.
- Есть прокладки, - сообщила она - прокладки подойдут?
Я вылетел с дивана, словно подо мной сработал взрывной механизмом. Вид у меня, вероятно, был устрашающий - женщины отпрянули в испуге. Я же видел себя в ином образом - посиневший труп с тампоном на голове.
- У меня тоже случаются приступы мигрени, - слышу я и вижу, что сижу напротив Эллы Сергеевны. В руках она держит трубку. - К тебе подъедет мой сотрудник Дмитрий Анатольевич. Я ему все объясню. Не волнуйся, все будет в порядке.
Признаюсь, в тот момент я был близок к легкому помешательству. А может случиться, что оно и наступило. Я закрыл глаза, однако легче мне не стало. Я услышал голос - чей, понятно. Что я говорил? - сказал он. То-то еще будет. А затем другой голос - Эллы Сергеевны.
- Небольшая просьба. Думаю, вас не затруднит. Кой-какие документы. Я бы и сама, однако как всегда две встречи на одно время. Выручайте, Дима.
В любом обращении главное слово - последнее. А как Элла Сергеевна произнесла мое имя! Тысячу лет не слышал - столько в нем было теплоты. Словно чародей, в один миг она заставила забыть о бушевавшей в моей голове непогоде - она куда-то исчезла. Столь стремительно, что не осталось и следа.
Уже через десять минут я сидел в машине, держа в руках небольшой портфель. Куда? - спросил водитель и, не дождавшись ответа, тронул машину. Обыкновенное такси. Их сейчас тысячи. Я назвал адрес. Водитель кивнул. Обычное поручение доставить бумаги. Однако что-то во мне подсказывало - это начало, которого я терпеливо и долго ждал. Доставить бумаги - всего лишь повод. Затем последует продолжение, возможно, более ответственное поручение, возможно, что-то еще. Смотрю на проплывающий мимо город. Как он изменился! Когда-то тихий и провинциальный, он стал другим. Как меняются дети ваших знакомых. Еще вчера нескладный подросток, а сегодня, если не мужчина, так взрослый юноша. Вот и мой город канул куда-то в прошлое. Возмужал и окреп - не узнать. Ему уже тесно - он рвется и вверх, и вширь. Улицы, запруженные машинами. А сколько их - этих машин! А прошло всего каких-то пять или шесть лет. Невероятно.
Водитель предпринимает очередной маневр. Нынче все ездят, как угорелые - еще одна примета времени. Бьет по тормозам и останавливается там, где нельзя останавливаться. Запрещающий знак возникает, едва ли не перед носом. С удивлением поворачиваю голову.
- Сигареты куплю, - бросает он и включает аварийку.
Жду, лениво поглядывая, как он бежит к киоску. В определенном смысле счастливый человек. Сам себе хозяин и подчиненный. Одно время я тоже подумывал взять в аренду машину и начать "бомбить". Однако понял, это не мое. А ломать себя - занятие скверное.
- Привет, - слышу я и вижу перед собой лицо, напоминающее человеческое. Откуда они берутся? Это надо сильно постараться, чтобы вытравить из себя все, что в принципе и делает человека человеком. Одна извилина - это о них. Круглая и большая голова, посаженная на огромный кусок окорока, - тоже о них.
- Занято, - отвечаю я, - такси занято.
- Я не помешаю, - говорит детина.
3
От похмелья я маялся давно и по глупости. Слишком хорошее настроение и обильный стол. А еще интересный разговор или, лучше сказать, дискуссия. По молодости водился за мной грех - любил поспорить. Хотя сам предмет спора не имел особого значения, куда приятней наблюдать за процессом, как ваш оппонент справляется с поставленной задачей и отражает нападение. Отдаленно это напоминает шахматный поединок. Так слово за слово я и набрался, о чем лишь понял только с утра. Господи, как у меня болела голова! Она трещала, и любая приходящая мысль вызывала страшные мучения.
Далекие и неприятные воспоминания меня посетили вновь, когда я открыл глаза. Открыл и тут же закрыл - белый свет был мне не мил. Он меня не раздражал - вызывал адскую боль. Вижу глубокий колодец - в него я и падаю. Долго, мучительно, без шансов на спасение. Жду окончания затянувшейся пытки и не могу дождаться...
- Что ты делаешь? - говорит мне кто-то. - Что ты делаешь! Разве так можно? Смотри еще раз. Внимательно смотри, потом будет поздно. Потом ты будешь покойник. Наверно, я покойник - мне на все наплевать.
Мы стоим друг перед другом. На мне мокрое от пота кимоно, нужно перехватить пояс - он слез куда-то в сторону, однако нет времени. Сейчас меня будут бить. Меня уже давно бьют - это называется рукопашный бой. Бьют меня дважды в неделю - во вторник и в четверг с шестнадцати до семнадцати. Бьют больно и в разные места. В прошлый раз меня ударили туда, куда мужчин бить не полагается. Ударили ногой - я едва не написал заявление об уходе.
- Дима, - говорит мне наставник, который по непонятной причине требует, чтобы его называли сенсей. - Ты не должен думать, ты должен бить. Смотри.
Он встает в стойку и начинает лупить моего коллегу. Тот, хотя и отбивается, получается это у него неважно. Через минуту он летит на пол.
- Понял?
Я понимаю, что никогда не заставлю себя бить человека без причины.
- Понял, - говорю я. Иначе он забьет меня до смерти...
Контуры лица размытые. Где-то я его видел. Определенно видел, вот только где?
- Очухался? Ну и славно, - мне суют бутылку с минералкой. Вода теплая и протухшая - я тут же сплевываю. Гадость.
- Повздорили? С кем не бывает. Со мной еще не такое случалось. Нос-то цел?
Оказывается, меня двинули в нос. Память неохотно возвращается. Смотрю на бутылку с минералкой, а где же портфель? Портфеля-то и нет! Он исчез!
- Едем? - спрашивает водитель.
Мне дурно. Мне противно. Я раздавлен и унижен. Но и махать кулаками после драки... раньше нужно было махать. Куда я теперь? И какие документы пропали? Нужно в милицию. Срочно. Сейчас. Какая милиция? - смеется внутренний голос. - Ты на себя глянь!
И тут понимаю, в какую лужу я сел. Прихожу к бывшим коллегам - жалкий, смешной, с разбитым носом. Помогите! Украли портфель. Что за портфель? А черт знает! Попросили передать. Кто попросил? Элла Сергеевна? А кто такая Элла Сергеевна? Ну, как вам сказать... начальник. Придется составить протокол...Позор. Самый настоящий позор! Да ну его... этот портфель. Документы? Любые документы можно восстановить. Да, хлопотно, да, требуется время, но восстановить их можно.
Элла Сергеевна появилась только в конце рабочего дня. Улыбнулась, однако тут же и нахмурилась. Вероятно, не понравился мой нос. Могу себе представить, как она обрадуется новости.
- Отвезли?
- Документы украли, - сообщил я.
- Как?
- Портфель с документами украли по дороге. Какие-то бандиты. Ударили и портфель забрали.
- Пройдем ко мне.
И вот я вновь сижу в кабинете. Какой по счету раз? Если не ошибаюсь, уже второй, а если учесть мои глупые фантазии, получается четвертый.
- Расскажите, как все произошло.
Если честно, я ожидал истерики. Однако все вышло довольно пристойно, если, конечно, данное слово здесь уместно. Еще мне не понравилось, как внимательно она слушала. Не перебивала, вопросов не задавала, сидела и слушала. У меня даже возникла мысль, а не она ли все это спланировала? Вот только ради чего? Признаюсь, были и другие мысли.