Цветочек. Обыкновенный красный цветочек, хрупкий, уязвимый и беззащитный. Руку протяни - и его нет. И почему он красный? Не синий или розовый, а красный? Кто решает, каким ему быть...?
Небо. Сколько раз он смотрел в небо? Сегодня первый раз. Вчера точно не смотрел и не потому, что неба не было. Что было? - Рваное покрывало, откуда хлестала влага - противная, нудная и мерзкая. Целый день шел дождь. А сейчас небо - огромный голубой купол, безупречно чистый и высокий.
- Курить будешь?
- Курить?
- Да, курить будешь?
Курить он не хотел, но и делать было нечего.
- Давай.
Грубые и шершавые пальцы едва ощутили податливую сигарету, однако прежде чем отправить ее в рот, крутанул несколько раз - сначала в одну сторону, а затем в другую. Привычка. Из-за поворота аккуратно вылезла машина и уже через пару мгновений проплыла мимо. Почти беззвучно, никакой гари или запаха. Машины обязательно должны пахнуть - бензином, дальней дорогой, усталостью, а тут - ничего этого нет. Только чужие глаза, несколько равнодушные и холодные прикоснулись к нему и тут же пропали.
- Держи.
Коробок он поймал, не глядя, выбросил руку и поймал.
Машина еще была видна.
Интересно, за сколько секунд она окончательно исчезнет из вида? В прошлый раз она пропала за сорок секунд.
- Тридцать пять, - произнес он и чиркнул спичкой.
- Чего тридцать пять?
- А так, ничего, - тут же ответил он и выпустил в голубое небо тонкую струйку дыма.
- Гришу должны завтра привезти.
- Какого Гришу?
- Акимова. Сына Галины Степановны.
- Ах, Гришку, - наконец, сообразил он, - завтра?
- Говорили, что завтра, а как там пойдет - неизвестно, но говорили, завтра, с автобусом договорились.
- А кто платил?
- Кто-кто, Галина и платила, хотя, может, и дали ей денег. Спрашивать-то неудобно.
- Понятно, значит, завтра? - он вновь выпустил тонкую струйку дыма. - Пойдешь?
- А что не сходить? Пойду, с меня не убудет.
- Ну, ну, сходи.
Машина, еще одна, появилась значительно быстрей. Вынырнула, скрипнув покрышками, однако скорости почти не сбросила. Эта шибче пойдет, решил он, секунд за двадцать. Или двадцать пять?
- Тридцать, - произнес он, едва автомобиль пропал из вида.
- Чего?
- А так, ничего. Сколько, говоришь, Гришке-то было?
- Гришке? Сейчас я тебе скажу. Сорок. Или нет, он же в ноябре, вроде, родился? Тогда получается тридцать девять. Точно, тридцать девять. Молодой мужик, бедовый, мы с ним, этого..., хулиганили вместе.
- Ты! Хулиганил? - он с любопытством глянул на своего товарища, словно увидел его впервые. Знакомое лицо, продубленное еще апрельским солнцем, темное и высохшее то ли от времени, то ли от преждевременной старости.
- Было дело, хулиганили.
- Да ну тебя, - он еще раз затянулся сигареткой, - не похож ты, Славка, на хулигана.
Славка удовлетворенно хмыкнул.
- Мы с Гришкой по молодости у соседей двери привязывали. С вечера привяжешь незаметно веревочкой, а если невтерпеж - в окно постучишь и ждешь.
- А что еще делали?
- Разные мелкие пакости, всего-то и не вспомнишь. Говорю же, хулиганили, но для души, чтобы весело было. Гришка по этой части башковитый, фантазии у него играют, пока полдеревни не обойдем, не успокоится! Вот, я тебе доложу, весело было.
- Еще одна, - заметил он, наблюдая за очередной машиной, что проплыла мимо.
- А ну их! - в сердцах бросил Слава, - нужно Катьке отдать и не мучиться.
- Катьке? Да я лучше сам все съем! Тоже мне,... - и он грязно выругался.
- Дура она или не дура, а поумней нас с тобой будет! - Слава непонятно от чего расплылся в глупой улыбке, обнажив редкие и прокуренные зубы.
- Молодая, а шустрая, - все же согласился он и сплюнул на землю, - пятнадцать рублей! Вот сука! Да лучше Вове отдать!
- По восемнадцать?
- И Вова сука!
- Вова не сука, - неожиданно встал на защиту Слава, - Вова на городских работает, это их такса.
- Все равно сука! Финны по пятьдесят возьмут!
- Финны? - вновь, показав свои зубы, встрепенулся Слава, - где твои финны? Где! Что-то не вижу я твоих финнов по пятьдесят рублей!
- Для них это копейки! Они у себя за килограмм по три евро платят! Понял! Поэтому сиди и жди!
- А я что, по-твоему, делаю? - пропустив мимо ушей явную обиду, заметил Слава и вновь улыбнулся.
Идиот какой-то!
- Дай сигаретку!
- Так курили только что! Ты случаем, Леша, не обиделся?
- Еще чего!
Слава полез в карман своей фуфайки.
- Мне не жалко, если хочешь курить - кури. Хорошие сигареты, правда, дорогие страшно, пачка четыре рубля! А куда денешься? Думал я тут, бросить, что ли? Пачка в день получается, и к попу не ходи. Ну разделишь пополам, отложишь, днем страдаешь, изводишься весь, а вечером все одно пачку-то и кончишь! Так и получается. Это в день - вынь четыре рубля и положи. А в месяц сто двадцать! Масло, говорит Зина, сорок рублей! С ума сошли! Растительное масло сорок рублей! Так его хрен еще купишь! Нет по сорок - расхватали. Селедка! Паршивая селедка пятьдесят рублей стоит! Баллон газа! Знаешь, сколько стоит баллон газа?
Леша отлично знал, сколько стоит баллон. Сто сорок рублей! На днях провернул удачную сделку - продал сразу три баллона. Влет ушли! Надо было по сто шестьдесят отдавать! Правда, Ваньке эта операция боком встала. А кто знал, что трактор без тормозов! Вчера тормоза были, а сегодня...
- Ванька, вроде, как отмазался, - неожиданно сообщил Слава, - у него не было, как это... техосмотра. Администрация платить будет.
- Откуда знаешь? - внешне спокойно поинтересовался Алексей.
Слава вновь продемонстрировал свою идиотскую улыбку, а вместе с ней и редкие зубы. - Так мы уже с Ваней приговор отметили.
- А деньги откуда?
- Деньги? Кредит организовали!
- Ну тебя, балабол! - Алексей расслабился, хотя внешне старался сохранить привычное равнодушие. - Этот-то приезжал?
- А как же! Приезжал, собрание провел. Говорит, мол, у меня все будет по-другому. Интересно, спрашивают, мол, как это по-другому? По-честному! Ты понял! Аванс выдал.
- Всем?
- Всем! Достал и выдал по триста рублей. Но, говорит, у меня будет строго! Никаких прогулов, опозданий. Выгоню каждого! Ни капли в рот!
- Пошел он...
Слава хихикнул.
- Димка его спрашивает, а если все будут выпивши? Всех уволите? - Всех! Безжалостно! А кто тогда работать будет, спрашиваем. Своих привезу! Ты понял!
Алексей ехидно поморщился.
- Пугает! Да он удавится от жадности! Привезет! Дожидайся! Знаем мы их! Тебе тоже выдал?
- А как же! - просиял Слава, - триста рублей на дороге не валяются. Свеженькие, хрустящие, и муха не сидела. Прямо из банка. А мне что? Расписаться? - Пожалуйста! Ради бога!
- Я на него горбатиться не собираюсь, - решительно произнес Алексей, - в город лучше поеду.
- И в городе неплохо. Андрюшка Рыхлов большим человеком стал! И деньги хорошие имеет, а давно ли коров гонял?
Действительно Андрюшка еще прошлым летом заведовал местным стадом, получая по местным нормам приличную зарплату. С каждой коровы по сотне, и полтинник с теленка.
- Там же работает? - уточнил Алексей.
- Там же, там же. Крутит болты и в ус не дует! Автосервис, я тебе, Алексей, скажу, серьезное предприятие. Он еще по этой осени себе машину купит, вот попомни меня! Парень он ответственный, не пьет, не курит. Денег некуда девать! Вовремя он уехал. Зина, говорит, деньги матери высылает. Сидели по весне, помнишь, обсуждали, сколько с человека платить за навоз. Мамаша Адрюшки прежде всегда все охала да ахала, а тут сидит семечками щелкает и ни в одном глазу! Откуда, спрашивается, деньги?
Слава поднял палец, обозначив небольшую паузу.
- Когда пенсию платили? То-то и оно! Андрюшка прислал ей пенсию! Персональную! В город надо ехать! Только в город! Я бы сам уже давно уехал - нет там у меня никого, а так бы завтра сел и уехал.
- Уеду, - решительно произнес Алексей.
- Уезжай, парень, непременно уезжай! Нечего тута делать! Тута мы за тебя гнить будем. Нам-то не с руки соваться в этот город, поздно уже, а тебе в самый раз. Приедешь, оглядишься, а то к Андрюшке зайди. Как никак ты для него не посторонний человек. Спросишь, или он сам подскажет. У него же работа какая? В каждый день по сотне клиентов! А кто клиенты? Соображаешь? Он же матери помогает? И тебе поможет. Андрюшка парень не вредный, хороший парень, добрый.
- Посмотрим,
- А чего смотреть! Дело делать надо! На тридцать домов - семь покойников! И это за полгода!
- Неужели семь? - удивился Алексей.
- Давай считать, - предложил Слава, - Самохвалов Витя - раз, тетка Сафонова - два.
- Приятная женщина была, даже как-то жалко.
- И мне жалко, - согласился Слава, всю жизнь в библиотеке, ни хрена не видела, кроме своих книг. Поехали дальше, Гриша - уже три, Василий-техник от туберкулеза в марте - четыре, Валя с Заводской улицы - вот тебе уже пять. Этот, как его, в июне хоронили, ногу еще ему ампутировали?
- Николай Гаврилович.
- Это он для тебя Николай Гаврилович, а для меня Колька. Получается уже шесть. И Гриша.
- Гришу ты уже считал, - подсказал Алексей. - Все равно для нашей деревни много. Кажется, еще одна.
- Эти не остановятся, видишь, номер советский. Этим, Алексей, ничего уже в жизни не нужно. Они уже в ней закисли, как грибы в маринаде.
Однако машина неожиданно остановилась. Через пару секунд появился и хозяин - упитанный мужичок неопределенного возраста в синих джинсах.
- Ну чего, - мужичок повернулся спиной к Алексею и Славе, - как бизнес?
А еще через мгновение обочина дороги закипела под мощной струей, в источнике которой сомневаться не пришлось.
- Покупают? - и мужик принялся трясти задницей.
- Вот вы бы и купили, - улыбаясь, предложил Слава, - возьмем недорого, а ягода отличная! Сегодня из леса. А витаминов в ней! И от простуды, и от кашля, при женских заболеваниях помогает, - понизив голос сообщил он. - В городе не купите! Ни за что не купите! А если купите - дрянь. У нас ягода чистая! Экологически полезная.
- Сколько?
- Совсем недорого, если скажем, пару ведер возьмете, скидку сделаем.
- Я говорю, сколько?
- Триста.
- Триста одно?
- Хорошая цена, честная.
- Понимаешь, дед, - мужик уже застегнул ширинку и поправил штаны, - мне твои ягоды не нужны. К чему они, понимаешь?
- Как к чему? - явно растерявшись, пытался возразить Слава, - ягоды они всем нужны.
- И что я с ними буду делать?
- Теще подарите. Лучшего подарка не сыскать! Это же чистое здоровье! За триста-то рублей!
- Нет у меня, дед, тещи, и жены нет, зачем мне ягоды? Хотя подожди...
Крохотная коробочка, появившаяся у него руке, щелкнула, а затем замурлыкала приятной мелодией.
- Светик, привет! Тебе ягоды нужны? Как какие? Из леса, красные аппетитные. Чего? Ага! Пока в лес по нужде ходил, пару ведер насшибал. Что? Понял. Дед, они у тебя чищенные?
- А как же! - закивал головой Слава, - обижаете! Товар первоклассный, не единого листочка! Водичкой заливай и в погреб.
- Говорит, чистые. Нет, не дорого, Копейки. А я откуда знаю!
Слава замер, понимая, что именно в эту секунду решается его судьба. Застывшая на его почерневшем лице улыбка выражала скорее муку, чем попытку расположить к себе покупателя. Он как-то съежился, стал меньше ростом и вдруг превратился в самого настоящего старика.
Алексей это отчетливо видел, и тут же почувствовал, как из темной глубины удушливой волной поднимается страшная и неконтролируемая злоба. Сжались кулаки, и пересохло в глотке.
- Хорошо! Уговорила!
Мужичок подмигнул Славе.
- Не волнуйся, Светик, все в порядке. Приеду завтра утром или сегодня ночью. Давай, пока! Ну, дед, тащи свои ягоды.
Дед уже бежал. Схватив два ведра брусники, он летел на крыльях к машине, продолжая скалить зубы, а еще через секунду...
Вместо Славы выругался Алексей. Грязное слово повисло в воздухе, эхом зацепившись за верхушки сосен, молчаливо наблюдавших за последним актом разыгравшейся трагедии.
Красный ковер лесных ягод, и застывшие в ужасе глаза Славы.
Что такое два ведра брусники?
Много это или мало?
И много и мало.
Проезжающие в тот день через поселок не могли не обратить внимания на огромное красное пятно на асфальте - пугающее и чем-то напоминающее кровь.
Однако это были всего лишь ягоды. Обыкновенные лесные ягоды, каких в этот год природа произвела в избытке, словно зная, что это единственное, чем она может поддержать забытых и покинутых жителей поселка.
Алексей уехал в город ближе к ноябрю. Уехал тем же поездом, которым когда-то привезли убитого там же Гришу.
До конца года предстояло прожить еще два долгих месяца, стало быть, и покойников должно было прибавиться.