Под быстро темнеющим небом разгорались светлячки костров. Вскоре огненное полотно из сотен горящих точек заполонило предгорную долину. "Боги, как же их много!" - в отчаянии думал Арвин. Из лагеря вражеской армии доносился разноголосый гул - солдаты весело переговаривались, предвкушая последний бой. Пусть тяжёлый, пусть смертельно опасный бой с людьми, которые завтра будут защищать последний оплот свой Родины и, что не менее важно, последнее убежище, в котором они могли укрыться. И без надежды на пощаду - Его Величество Король Орсизии Ворстрен Первый, во внешней политике такой же прямой, как его меч, заявил, что все воины короля Арстриха Пятого и он сам будут казнены. Ворстрен Первый так поступал с любым королевством, которому предлагал принять вассалитет, и которое такое "благородное" предложение отвергало. А примеры Аминии и Миситры доказывали, что основатель новой правящей династии Орсизии последователен не только в словах, но и в поступках.
Арвин с непонятной для себя тихой, отчаянной тоской глядел на лагерь тех, кто завтра намеревался его убить. Он стоял на стене последней крепости, ещё не взятой орсизцами. Крепости..., да скорее крепостцы - всего лишь одна, довольно низенькая стена, саженей двадцати - двадцати пяти в высоту и шириной семь шагов. Для атакующих работы часов на пять, не больше, учитывая, что в последней битве орсизский король решил задействовать свою элиту - отборные полки многоруких, прозванных так за виртуозное владение различными видами оружия да за редкий навык молниеносно менять их во время битвы, не теряя рисунок боя. Дядя Норт рассказывал, что видел как один многорукий за время, потребное для вдоха убил четверых: двух парными мечами, одного - кинжалом, выхваченным из-за пояса, а ещё одному отрубил голову топориком, который он выдернул из бокового чехла.
"Боги! Один вдох!" - Арвин судорожно вздохнул. Он сел около стены и прижался к ней затылком. - "Завтра меня убьют раньше, чем я успею взмахнуть мечом. Я не хочу умирать Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!"...
А ведь как всё чудесно начиналось. "Вперёд, на врага! Защитим нашу Родину от злобного агрессора! Смерть подлым орсизцам! Патриоты, добровольцы, храбрецы, шаг вперёд!". И как же было здорово идти в одной шеренге с такими же молодыми, как ты, парнями, в начищенной до блеска (хотя и довольно тяжеловатой с непривычки) кольчуге. И ловить сияющий любовью и гордостью за тебя взгляд Тиэллы. И представлять себя скромным молодым героем, вернувшимся с победой с войны, которым все восхищаются и которого все уважают.
Потом был марш до границы, быстрый и трудный. Но патриотичный подъём в сердцах помог преодолеть трудности. А после - ночь перед битвой с тревожно - волнительными мыслями о неминуемой победе. Да, конечно, кое - кто в бою погибнет, как же без этого, но только не он, нет, не он. Может быть, сосед по палатке, знакомый или даже друг. Только не он, ведь ему всего восемнадцать лет, у него впереди долгая и славная жизнь.
А потом была битва, резня, в которой регулярные части Орсизии смолотили девять тысяч добровольцев меньше чем за час, а потом атаковали войска Кристии, разогнавшись прямо по телам погибших молодых парней. Как он выжил, Арвин не знал. Он помнил, что заорал изо всех сил, побежал в атаку, и, вроде, даже разглядел врага. Дальше - провал.
Он осознал себя идущим куда - то, сильно болела голова, да кто - то резко дёргал за руку. "Пошли, пошли" - как в тумане раздавались слова. Позже он узнал, что это был Нортран, бывалый солдат и опытный вояка. Который, кстати, и сам себе не мог объяснить, за каким хреном ему понадобилось сперва вытаскивать этого мальчишку из кучи тел, в которой он едва шевелился, а после, во время бегства, три дня, пока он не оклемался, чуть ли не тащить на себе.
Да, это было бегство, а не отступление. Потеряв три четверти своего регулярного войска и всех новобранцев, кристийский король бежал с остатками своей армии. Бежал неделю, не останавливаясь, до самой столицы, бежал, провожаемый сперва растерянными, а потом - гневными, криками людей "А мы? А как же мы?" В столице он остановился, на четыре дня, и побежал дальше, после вердикта его советников о невозможности удержать столицу имеющимися силами. В замке герцога Каркрина он попытался дать бой, надеясь, что здесь, под четырьмя высоченными крепостными стенами ляжет вся орсизская армия, но не тут-то было. Не прошло и месяца, как замок пал, а король Арстрих Пятый продолжил свое активное тактическое отступление. Герцог, не захотевший покидать своё родовое гнездо, погиб на четвёртой стене, не успев отойти в главную башню крепости
И вот замок барона Фортина. И безвыходное положение, и паника, и отчаяние - совет вождей горских кланов отказался пропустить короля и шесть сотен его солдат через перевалы в соседний Рависнан. И хотя раньше они дали согласие на проход беженцев из Кристии, сейчас они отказали королю, заявив, что не хотят испытать на себе гнев повелителя Орсизии.
Теперь, сидя в лучшем покое замка, король с горечью вспоминал, как отказал сперва послам Аминии, а затем и Миситры в военной помощи. А на вопрос миситрийского посла, заданный тоном, граничащим с оскорблением, "Не боится ли Его Величество, что королевство Кристия может разделить ужасную судьбу сопредельных государств?", он высокомерно ответил, что уж у него-то достанет сил обуздать низкородного выскочку, буде тот осмелится грозить его стране...
Арвин поймал себя на том, что его всё больше раздражает ритмичное шуршанье, раздающееся справа от него. Он повернул голову и увидел Нортрана, чистившего меч, рядом лежал точильный камень.
Ну, и зачем - спросил Арвин. - Завтра ты всё равно умрёшь. Так зачем точить и чистить меч?
Нортран спокойно вздохнул
- Я привык ходить в бой с хорошо подготовленным оружием. Советую и тебе заняться тем же. Успокаивает, знаешь ли. Да и от мыслей всяких разных отвлекает.
Сердце парня учащённо билось.
- Дядя Норт, мы завтра... умрём?
Он знал ответ, однако втайне хотел услышать "Нет, конечно, нет, мы отобьёмся", но Нортран всё так же спокойно ответил;
- Да.
- Ты так безразлично об этом говоришь, как будто будешь стоять в сторонке и глядеть, когда нас всех будут убивать! - голос Арвина дрожал, ещё чуть-чуть - и он сорвётся в истерику.
- Послушай, парень, - подавшись вперёд, строго проговорил Нортран - я не меньше тебя хочу жить, но я - солдат, и здесь я завтра умру. Я знаю это. Но если я начну растравлять себе душу всякими думками, я умру ещё сегодня. В себе, внутри. Но я выбрал - я намерен умереть завтра. И ты выбрал. Ты мог уйти тогда, с беженцами, но ты остался. Ты мог сбежать и попытаться перейти горы в одиночку, но ты здесь. А значит, ты умрёшь завтра, на стене. Не убивай себя сегодня. Поешь, почисть оружие...
- Надень чистое бельё, - криво усмехнулся Арвин.
- И это тоже, - невозмутимо ответил Нортран. - А потом ляг и поспи, до завтра ты жив. Да, и возьми ещё одно одеяло, вон, хотя бы Одноглазого, ему-то уж ни к чему, а то осенние ночи всё холодней и холодней.
Арвин взял два одеяла. Он улёгся на спину и стал смотреть на звёзды, которые сегодня казались ему особенно яркими и красивыми. "Хорошо, хоть Тиэлла с родителями успели перебраться в Рависнан," - успокоено подумал он. Справа раздавался размеренный шорох - Нортран продолжал методично полировать свой меч...
Арвин ошибся. Он успел трижды взмахнуть мечом и срубить верхушку длинной штурмовой лестницы, которая, с разгону въехав на стену, ударила Нортрана в грудь и сбросила его на брусчатку внутреннего двора. Потом Арвин увидел прямо - таки взлетающего по лестнице многорукого, перед которым клубилось стальное облако - так быстро он вращал двумя мечами в веерной атаке. А потом не стало ничего.
***
Горцы с самого начала обманули кристийцев. Все до единого обозы с беженцами были вырезаны, из женщин только самые красивые девушки были оставлены в некоторых кланах. Всех остальных изнасиловали и убили. Тиэлла, не видя пути к спасению, бросилась с обрыва. Это случилось за три недели до последнего сражения кристийской армии.
В ответ на требование о вассальной клятве, горцы предложили королю Орсизии заключить союзнический договор против Рависнана. Его Величество сказал, что подумает над этим.
***
На следующий год, когда улеглась весенняя распутица, Ворстрен Первый приказал трём полкам многоруких очистить горы и перевалы от горцев. Последний горец погиб месяц спустя.