- Кажется наш "роман" с Юркой зашел слишком далеко.
Она тянется к телефонной трубке:
- Юрка, у нас все кончено.
- ....
- Потому. Потому что мне ещё учиться надо.
"Все уже и так слишком серьезно", - расстроено думает она и прекращает телефонный разговор.
В эту ночь, Ксения плохо спит. Напротив неё на подоконнике окна сидит Маринка и вот уже 6-ть часов к ряду "соболезнует" Юрке.
Ксения засыпает под этот бубнеж, а просыпаясь, видит все ту же картинку.
В ней смутно борются два чувства, чувство свободы, освобождения от обязанности кого-то любить, она решилась на этот важный шаг и это, к лучшему и - легкой тоски, по тому, что могло бы быть, и чего она не допустит.
В ближайшие недели начнется сессия. Нужно переписать у девчонок пропущенные из-за любовных треволнений лекции, а потом, учить. Зубрить до посинения все эти физколлоидные смеси и термические реакции.
Так что, пора свои собственные реакции заткнуть куда подальше и браться за дело.
Ксения ходит как "в воду опущенная". Все клеточки её организма ноют от потери чего-то дорогого.
- А чего, интересно знать? Ведь в принципе, ничего и не было. Побаловались и всё.
Внутренний жар искрится и отдается в нервных окончаниях. Она болеет душой.
Юрка названивает. Но Ксения не берет трубку.
- Так будет легче все пережить и ему, и ей.
К вечеру Юрка приходит к девчонкам и стучится в дверь.
Но Ксения заранее всех предупредила:
- Меня, для него, нет!
Подружки перешептываются, любопытно заглядывая в щель двери, а Маринка ведет "переговоры" с Юркой.
Потерянная Ксения забилась в угол.
- Ну, сходи! - говорит Лемарка. На тебе мою кофту.
- Выйди, успокой пацана! Жалко ведь!
Чаша терпения Ксении переполнена. Она натягивает на плечи кофту и идет за дверь.
Юрка стоит в неярком свете коридора.
- Я не могу без тебя, Ксенечка.
Он подавлен. Гримаса страдания на все лицо.
Ксении кажется, что он плачет. Но, может ей, и показалось.
Она невольно ему сострадает и ей все равно, что девчонки слушают под дверью.
- Пошли ко мне?
Юрка берет её за руку, и Ксения идет за ним.
В эту ночь, она "домой" не пришла.
Они ещё не переспали, и первого сексуального опыта ещё не было, но лица девочек ей кажутся уже бесцветными, чужими, размытыми.
С Юркой они видятся каждый день. Их отношения "устаканиваются" и становятся ровными.
Ей приятно ходить с ним в обед между лекциями в столовую. Приятно сидеть с ним за одним столом, чувствовать, как он смотрит на нее. Слушать его смешные рассказы. Просто, быть с ним вместе.
К началу сессии в комнате девочек появляется мать Индирки. Она надсмотрщиком стоит перед склоненными над столом головками, уткнутыми в конспекты.
Индирка, славящаяся своим темпераментом, даже перестала тыкать между пальцами перочинным ножом, что она делала обычно до тех пор, пока не порежется до крови.
Сейчас, она скромно грызет ногти.
На обед у нас полуфабрикатный кисель розового цвета из пятилитровой кастрюли и серый хлеб. Но мы не жалуемся на эту баланду, экономя силы, чтобы поскорее сдать экзамены и сбагрить эту "ворону в юбке".
Все сдают сессию средне - без лишних всплесков и провалов оценок.
И наступает свобода!
На Индирку по-прежнему "западают" все и вся, стоит этой худой как щепка особе облизать языком губы.
За Лемаркой таскается какой-то блондин в полосатой тельняшке - "моряк с печки бряк".
Тамарка, вся в рыжих веснушках, с рыжими волосами на голове и по всему телу, не переставая, бреет себе ноги. У нее на удивление стойкая растительность, похожая по жесткости на одежную щетку или недавно отросшую мужскую бороду. В не побритом виде она совершенно не может одеть колготки. Девчонки обсуждают и по очереди щупают этот феномен. А она, сокрушается, что её такую никто не полюбит.
Все собираются домой на каникулы. Ксения пытается купить плацкартный билет на поезд. Из-за этого "жандарма в юбке", она совсем забыла об этом позаботиться, и теперь "пожинает плоды".
По утрам она едет на автобусе на практику, в пятый корпус, где должна белить и красить стены, отрабатывая кем-то выдуманную трудовую повинность. А после обеда стоит перед окошком железнодорожной кассы и никак не может купить билет.
- Плацкартных мест нет.
- А купейных?
- И купейных тоже. Есть, только, в общем!
- Но, трое суток, в общем, без элементарных удобств, это же пытка.
- Ничего не могу поделать, девушка. Нужно было билеты заказывать заранее.
"- Дай ей взятку - бьется мысль.
- А как же принципы? В школе учили, что нужно быть честными.
- Вложи в паспорт двадцатник и подай, просто протяни руку в окошко и разожми пальцы, - может, что и получится!
- Я не могу! Не умею!
- Вложи, тебе говорят!"
Ксения, краснея, отходит от кассы, но снова возвращается. Она знает, ЧТО нужно делать, но не может себя пересилить, сломать, вложенные в нее с детских лет "слепые" принципы.
"- Как можно? Я сгорю от стыда!"
Промучившись так несколько дней, она покупает билет в общий вагон.
Любопытно, что попросить помощи у Юрки, ей даже не приходит в голову.
В вагоне абсолютно голые деревянные полки. Юбка-шотландка, скатанная в рулет, служит ей подушкой.
Жарко. Напротив, лежит толстая потная тетка. Её внук спит на верхней полке через проход. Какие-то пришлые люди, по-видимому, безбилетники совсем, все время пытаются занять нижние места.
- Как хорошо, что мне досталась верхняя полка, - думает Ксения.
Первые сутки она отсыпается, пребывая в более или менее безмятежном забытье после экзаменов и других треволнений.
Перед самым отъездом она переспала с Юркой. Вернее, это он, застал её спящей, и пока она сонная не пришла в себя, со словами: "Ты ведь знаешь, как я тебя люблю", сделал её женщиной.
Надо сказать, кроме легкой саднящей боли и неприятных ощущений внизу живота, она ничего не почувствовала.
- Я теперь женщина? - скорее утвердительно, чем вопросительно, спрашивает она утомленного Юрку.
-Да.
Ксения приняла этот факт спокойно, главное, чтоб родители не узнали.
После сна хоче6тся пить.
Две гривы длинных светлых волос свисают с "третьих полок", тех, что служат обычно для багажа.
- Красивые волосы, замечает Ксения, окончательно просыпаясь.
- Интересно, там ведь так узко, - Как они не боятся упасть?
Проводники берут столько "зайцев", что они скоро будут висеть на подножках вагонов.
Ксения этот сок терпеть не может. Но выбирать не приходится. Пока дойдешь до вагона-ресторана, ни вещей, ни места не останется.
Бутылка, после стольких часов болтанки в поезде открывается с брызгами, как шампанское. Все вокруг облито красными липкими каплями.
Но хуже не бывает. И все вокруг, включая толстую тетку, смеются.
Оставшуюся часть дороги все играют в карты.
Тетка, своей необъятной грудью прикрывает внука и Ксению, как детенышей, от наскоков то и дело посягающих на их места "зайцев-пришельцев".
Из поезда Ксения выползла с больной головой. Её качало из стороны в сторону. Как в замедленной съемке, переставляя ноги, она сама добирается до родительского дома.
Ей рады. Она слишком возбужденно рассказывает обо всем происшедшем за последние несколько месяцев. Но в ней есть какое-то чувство неловкости. И зная её открытый характер, мать это замечает.
Она долго её слушает, а потом спрашивает:
- Ксения, у тебя что-то случилось?
Расскажи доченька.
Ксения признается, что у нее есть мужчина. Мать, вроде бы понимая, успокаивает её и говорит, что таким отношениям "пора положить конец".
А ночью, к Ксении вваливается пьяный отец. Он пугающе зол и несет всякую чушь, вызывая лишь отвращение.
- Я продам проигрыватель. Я продам дом. Все для тебя!
Ксения ему испуганно поддакивает, но больше молчит, боясь получить "по голове".
Когда Ксения хотела поступить в гидромелиоративный техникум, рядом с домом, чтобы каждый день видеть дорогих её сердцу родителей и ей "срезали" баллы, отец, выпятив грудь, сказал:
- Не для того мы её учили восемь лет! Без денег поступит.
В то время достаточно было дать одной "чурке" 200 рублей на лапу и "дитё", было бы пристроено.
"Как я раньше не была нужна вам, так и сейчас, все это только пустые слова, - думает Ксения".
На следующий день она берет телефон и пытается дозвониться Юрке.
- Надо бежать из этого "рая".
Её лицо распухло от слез, она совершенно раздавлена, в голове путается номер Юркиного домашнего телефона и, Ксения все громче и громче ревёт, зная, что мать и бабка шушукаются за её спиной.