Князь обедал у себя в тереме, рядом стоял верный Спирька, уже пробежавший по городу и рынку, теперь докладывал, что там услышал.
- Вчерась, княже, - говорил Спирька - объявился в городе волхв.
- И чего он в городе хочет? Сидел бы в лесу. А так, небось, народ смущает.
- Смущает, княже, - согласился слуга - говорит, мол, реки вспять пойдут и земли сдвинутся и, что, мол, перейдет по Волхову перед всеми и что предвидит все.
- Вот, колдун, беду кличет - сердито сказал князь.
- Не кличет, а говорит, что беда уже пришла и напасти все, оттого что люди от веры своей отвернулись, а церковники народ гнетут, за все мзду берут.
- Хм, - усмехнулся князь - это верно он говорит. Да только и против княжеской власти наверняка народ мутит?
- Того не слыхал, княже. Супротив церкви и тех, кто с ней.
- Ага, а мы, по-твоему, с кем? Гляди мне, не прибейся к тем смутьянам, ты ж крещен.
- Крещен, княже. Да и к кому я пойду: я тут, при тебе.
- То-то же - успокоился князь.
Тут в горницу вошел дружинник.
- Княже - сказал он - от епископа к тебе вестник.
- Пусти - велел князь.
Зашел Макар, епископов слуга, поклонился князю, спросил о здоровье.
- Благодарствую - ответил князь - а как здоровье владыки и по какому делу он тебя прислал?
- Здоров епископ Федор, слава Богу. А пришел я княже, ибо обеспокоен владыка. В городе народ бунтует, на церковь хулу возводит.
- Где бунтует - деланно удивился князь - почему не слышал?
- Как не слышал, княже? Объявился в городе злой колдун...
- А что и добрые бывают? - усмехнувшись, перебил князь.
- А? - растерялся Макар.
- Продолжай - бросил князь.
- Да, княже. Так вот, объявился колдун и людей речами смущает, к непокорности толкает.
- Против кого?
- Так супротив власти, княже, да против церкви-матушки.
- Ясно. Епископ где?
- К площади собирался, просил и тебя быть, с дружиной...
- Сам разберусь - оборвал его князь - когда и с кем мне быть. Ступай!
- Горята - обратился князь к дружиннику, когда Макар вышел - пусть дружина готова будет. Спирька, переодеться подай!
Когда князь приехал к площади, там собралась огромная толпа. Кто-то громко вещал, видимо тот самый волхв. Епископа не было.
- Где владыка? - строго спросил князь.
- Скоро будет, княже. Тебя дожидался - сказал Макар.
- Боится святой отец. К народу не вышел - сказал сидящему рядом на коне десятнику. Тот усмехнулся в усы.
Появился владыка со свитой, толпа тут же зашумела и качнулась в его сторону. Епископ попятился. Дружинники ,по знаку князя, сомкнули щиты и сделали несколько шагов навстречу толпе. Народ попятился. На месте остался один человек - еще крепкий мужчина, в длинной рубахе вышитой по рукаву и вороту, с уже седеющей длинной бородой - волхв. В руках он держал резной посох. За ним толпа остановилась и притихла. Долгое время шел спор между епископом, в черной рясе, стоящем за спинами дружины и волхвом, в белой рубахе, стоящем открыто на площади.
Вдруг раздался щелчок самострела, но стрелок промахнулся. В ответ из толпы вылетела сулица, ударившись в дружинный щит. Дело чуть не дошло до крови, князь еле успел остановить воинов. А потом он обратился к волхву и просил его придти к вечеру, чтобы все обговорить в избу, без оружия. Волхв усмехнулся, но согласился.
В тереме князь Глеб говорил с епископом Федором.
- Не о чем с ним говорить, князь - говорил епископ - нечего речи его бесовские слушать.
- А что мне с ним делать?
- В поруб его - кипятился епископ - да казнить!
- Эк, в поруб - сказал князь - а горожане за него пойдут?
- А дружина у тебя на что? - не сдавался Федор.
- Воинов на народ пускать?! Мне в этом городе на столе сидеть, а ты меня на кровь толкаешь. Не печешься о пастве своей, святой отец.
- Пекусь, князь, весьма пекусь.
- Как же так?
- А так, князь. Погибнут бунтовщики и колдовские приспешники, а народ просветиться и к Богу и церкви лицом повернется. Не станет их больше колдун волховством замутнять и речами ложными, бесовскими смущать. Не потакай толпе, князь, а то сегодня они меня гонят, а завтра - тебя.
- Пугать меня вздумал, жрец! - разозлился князь.
- Что ты, князь - ответил епископ, пропустив "жреца" - но ведь толпа за вече да за волхвов своих кричит, а князь, мол, пришлый, так пусть и идет откуда прибыл, а мы сами по себе.
- Ладно, поп, хватит сих разговоров. Скажи лучше, ежель не станет волхва - грех на себя возьмешь?
- Так ведь поганый он, веры истинной не познавший - не во грех это.
- Не крути, святой отец, человек он. Грех за него на себя берешь?! Да, прямо говори.
- Беру, княже - ответил епископ.
- Так бы сразу.
Перед избой князь и дружинники (Горята и Безмер) оставили оружие: мечи, боевые ножи. Волхв и двое новгородцев с ним тоже были безоружны, только у одного из них был щит.
Вошли в избу, сели за стол, князь остался стоять. Он принялся ходить по избе и спросил волхва:
- Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?
- Знаю все - ответил волхв.
- А знаешь ли, что будет с тобою сегодня? - продолжал князь.
- Чудеса великие сотворю - все также спокойно отвечал волхв.
И тут полы княжьего плаща взметнулись словно птичье крыло и князь, резко повернувшись, ударил волхва топором, спрятанным до того под плащом. Удар пришелся между шеей и ключицей. Волхв застыл, а потом завалился со скамьи назад.
Горята выхватил засапожный нож и одним движением перерезал горло одному из сопровождавших волхва горожан. Второй дружинник кинулся на второго новгородца. Нож ударился о щит, а Безмер отлетел в сторону. На мужика налетел Горята, но получил щитом по кисти и нож выпал из его рук. Но тут подоспевший Безмер подбил мужику ноги и тот упал, а дружинник ударил упавшего сапогом в висок. Послышался хруст и щит выпал из уже мертвых рук.
Возле избы выстроились дружинники и стали теснить новгородцев. Из избы вышел князь и приказал, чтобы все расходились, а волхв попытался на князя ворожбу навести и был за то убит. И растерявшиеся люди, оставшиеся без вождя не пошли на копья дружины и через некоторое время стали расходиться. И откуда-то из толпы вдруг раздалось: "Сгинут посягнувшие на Правду!" И показалось всем, что это был голос волхва. Воины принялись искать кричавшего, но так и не нашли. Так крепилась новая, крестовая, вера на Руси. И было это в 1071 году в городе Новгороде при князе Глебе Святославиче.
Вскоре, был Глеб изгнан из Новгорода и бежал в чудь. И там свой конец нашел.
Епископ Федор тоже не долго прожил. И его настигла кара: загрызли его свои же псы.