Мы сидели на обочине дороги и тяжело вздыхали. Машина сиротливо ожидала в стороне, словно она была виновницей всех наших бед. Уходя в морг, ни я, ни Виктор не предполагали, что Кастету удастся так ловко избавиться от пут. В любом случае была надежда на сигнализацию. Она должна была известить нас громким воем, если вдруг Кастету удалось бы открыть дверцу. Однако этого не произошло. Никитенко не стал дергать ручки в машине. Он просто бесшумно открыл форточку и легко выбрался наружу. Только мы его и видели. Напрасно мы почти три часа колесили по Бобровке, заглядывая в каждый угол, в каждую подворотню. Поняв, что убийце и на этот раз удалось уйти от ответственности, удрученные, мы вышли из машины и сели на обочину.
- Все, хватит! Я больше так не могу! - я еле сдерживалась, чтобы не разреветься, - Как мне надоела вся эта история! Я не желаю иметь никаких дел с бандитами! Все они один другого стоят. Сява мне пел о миллионе долларов, которые якобы вез Кастет для Малыги. Я поверила. А оказалось, что вовсе не у Кастета были деньги, а у Зеленцова, который в свою очередь сильно разочаровал амбициозную бизнес-вумен и только за это был заочно приговорен к смерти. Что же получается? Бывшая жена бандита решила отомстить бросившему ее любовнику, натравив на него сначала бывшего мужа, а потом вдруг передумала и подключила родного брата, впрочем такого же бандита, как и бывший муж. В какой-то момент коварный план пошел наперекосяк, хотя по большому счету суть его не изменилась: Зеленцов в любом случае был обречен. Вот только троыеи брат и сестра не собирались делить с Гогой и Малыгой, хотя те на них всерьез рассчитывали и уже считали своей собственностью. Не тут-то было! И тогда братки решили заработать на мне! Это они совсем неудачно придумали! Зарвались, мальчики!. Да и вообще, были ли деньги?! И если были, куда делись? Нет, я не хочу ничего об этом знать! Все, звоню Сяве, выкладываю ему все, что знаю, и пусть отвалят от меня!
Виктор отрешенно слушал мою пламенную речь, наконец, одобрительно кивнул:
- Звони. Будем надеяться, твои ожидания сбудутся.
Получив одобрение, я трясущимися руками набрала номер Сявы. Тот, словно ждал моего звонка, потому что тут же приторно сладким голосом пропел в трубку:
- Анна Сергеевна? Неужели о нас вспомнили? Али соскучилась?
- Век бы вас не видеть, - огрызнулась я, - Я по делу.
- Ух, какие мы серьезные. Может, встретимся, поворкуем?
- Обойдешься. И вообще, хватит паясничать! Ты сказал позвонить, если мне вдруг станет что-нибудь известно. Вот и звоню.
- Что интересного хочешь сообщить? - голос его не звучал заинтересовано и это немного сбивало с толку.
- Я хочу сообщить, ваш Кастет живой, точно знаю. Его Зоя прятала на одной квартире. А в морге ее любовник Леонид Зеленцов.
- Ай да проводница! Что еще можешь сообщить? Ты знаешь, где сейчас Кастет?
- Нет, - честно призналась я, - он от нас сбежал.
- От "нас"? - ехидненько переспросил Сява, - Ты уже не одна?
- Не твое дело, - грубо ответила я.
- Слушай, Анна Сергеевна, давай-ка встретимся, потолкуем, - сменив тон, заискивающе предложил он.
- Не о чем нам толковать, - испугалась я предложенной перспективы, - Я никаких делов ваших не знаю, и знать не хочу. Оставьте меня в покое! - последнюю фразу я почти прокричала и поспешно выключила телефон, словно это в самом деле могло избавить меня от дальнейших неприятностей.
Нервы не выдержали, и я разревелась во весь голос. Виктор обнял меня за плечи, прижал к себе. Он гладил меня по волосам, по щеке, по плечам до тех пор, пока я не перестала всхлипывать. А мне было так приятно чувствовать тепло его рук. Слезы давно иссякли, а я продолжала сидеть, уронив голову ему на плечо. Он говорил что-то ободряющее, успокаивал, убеждал, что все утрясется и жизнь вернется в прежнее русло. А меня вдруг посетила мысль: я не хочу, что бы все вернулось, как прежде. Ведь тогда в моей жизни не будет Виктора. За эти дни я так привыкла к его присутствию рядом, что даже представить боялась, как буду дальше существовать без него.
"Что за тихая истерика? - пристыдил внутренний голос, - Как жила раньше, так и дальше будешь жить! Не хочешь ли прямо сейчас броситься ему на шею и заявить о своих страхах?"
Если честно, очень хотелось и к руке, все еще ласково гладившей мои волосы, прижаться, и на шею броситься. Только разум как всегда взял верх, и я лишь тяжело вздохнула, слегка отстранилась от Виктора и грустно взглянула на него.
Глаза наши встретились и не желали отпускать друг от друга. Другой рукой он нежно провел по моему лицу, поправил выбившуюся прядь волос, а затем, не отпуская мой взгляд, поцеловал. Сначала робко и нерешительно в лоб, затем в глаза, щеки...
"Ну, ну, только голову не потеряй!" - успел шепнуть внутренний голос.
"Отстань!", - отмахнулась я от своего советчика и с головой окунулась в сладкую волну ласки.
Губы встретились и жадно впились друг в друга. Только когда дыхания наши сбились настолько, что в секундных промежутках приходилось ловить воздух, мы с трудом оторвались друг от друга.
Испытывая некоторую неловкость, я боялась вновь взглянуть на Виктора. Наверное, я опасалась увидеть на его лице самодовольную улыбку и хитрый взгляд. Он одним пальчиком, очень ласково за подбородок приподнял мою голову лицом к себе. Глаза его излучали столько нежности и тепла, что я опять чуть, было, не расплакалась. Он, конечно, не дал мне этого сделать. Весело чмокнул в нос и честно признался:
- Есть хочу, умираю.
Признаться, я тоже испытывала сильный голод, но до этого всячески отгоняла от себя мысли о еде, убеждая, будто есть дела и посерьезнее. Сейчас же Виктор озвучил не только свое желание, но и мое. Мы дружно посмеялись над собой, разрушив, наконец, ту стену сдержанности, которую до этого так осознанно сами же и воздвигали.
- Тут по близости приличный кемпинг. Перекусим и отдохнем? - со знанием дела предложил мой рыцарь, а я и не думала спорить.
Придорожное кафе называлось как-то по-восточному. Однако повара, да и сама хозяйка оказались русскими. Нам предложили самую настоящую солянку и жаркое из баранины. От сытного ужина глаза стали слипаться сами собой. Хозяйка проводила нас на второй этаж в уютную комнату, где по разным стенам стояли две кровати, застеленные чистым накрахмаленным бельем, два больших кресла, шкаф и тумба с телевизором.
- Чур, я в душ первая, - по-ребячьи весело заявила я и вручила Виктору пульт от телевизора.
- Я хочу с тобой, - также капризно по-детски ответил он.
Я не нашлась с ответом и, смеясь, выскочила за дверь. Теплые струи воды приятно омывали тело. Я подставляла им лицо, плечи, руки. Казалось, вода может смыть все проблемы, освежить душу и вновь заставить радоваться жизни, фантазировать, мечтать, строить планы на будущее.
Похоже, я так увлеклась, что потеряла счет времени, потому что, когда вернулась в комнату, кутаясь в мягкое махровое полотенце, Виктор сладко спал.
Умиляясь видом спящего мужчины, от одной мысли о котором по телу пробегала сладостная волна, я тихонько взяла из его рук пульт от телевизора и уютно устроилась в кресле, забравшись на него с ногами. Пощелкала каналами, выбрала один и, совершенно не вникая в суть происходящего на экране, погрузилась в свои мысли.
На фоне самых последних событий, произошедших между мной и Виктором, жизнь уже не казалась такой мрачной. Да и неприятности с "забытым багажом" уже не чудились такими неразрешимыми.
Какой смысл меня убивать? Оптимистично размышляла я, представляя себя на месте Малыги. Теперь помочь им в поисках Кастета я уже вряд ли могла. А о том, чтобы надеяться, будто я смогу возместить им странным образом испарившуюся огромную сумму денег, и вовсе речи быть не могло. Даже если на миг допустить мысль, что я вдруг начну собирать деньги, то любому здравомыслящему человеку очевидно - эту сумму мне никогда в жизни не собрать, даже если я продам все, что имею, вплоть до нижнего белья. Если Малыга не законченный кретин, он должен это понимать. Следовательно, моя смерть бессмысленна и никому не принесет облегчения ни морального, ни материального.
Сделав такой оптимистичный вывод, я почувствовала себя почти счастливой. Перебралась на свою кровать, выключила телевизор, свернулась клубочком и сладко заснула.
Пробуждение было еще приятнее, чем те мысли, с которыми я засыпала. Я еще не открыла глаза, а уже почувствовала, что он рядом. Он опять нежно гладил меня по волосам, провел теплой, шершавой рукой по щеке, медленно спустился к шее... Помимо моей воли, из груди вырвался стон блаженства. Расценивая это как знак согласия, Виктор стал действовать более смело. Если честно, я была совсем не против...