В свои тридцать семь лет я достиг пика своей карьеры, став заместителем директора по науке Ильменского Государственного заповедника Академии Наук СССР, примыкающего с востока к городу Миассу на Южном Урале. Забегая вперёд, сразу сообщу, что довольно быстро понял, что чем-то руководить, это не моё, поэтому пребывал я на этом пике ровно год, добровольно начав спуск с него сначала до ведущего научного сотрудника, а потом и вовсе до простого геолога на нефтеразведке, - правда, должен признаться, когда этот простой геолог получал зарплату в десять раз большую, чем в.н.с. уже в Российской Академии Наук, - жизнь заставила. Да так и остался в этой должности до самой пенсии.
Директор заповедника Анатолий Гурьев, тоже перебравшийся в Миасс с Дальнего Востока, из Приморья, периодически, раз в три-четыре месяца выезжал на свою родину, и тогда я переходил через узкий коридор административного здания и садился в директорское кресло. Не скажу, чтобы там было много работы, жизнь в заповеднике была налажена, все отделы исправно функционировали, так что перетруждаться необходимости не было. Никаких ЧП в заповеднике не происходило, звери и минералы, - заповедник был образован ещё при Ленине как минералогический благодаря найденным много лет назад в Ильменских горах топазов и других самоцветов и названный академиком Ферсманом "минералогическим раем", - "вели себя" примерно.
Достоин внимания читателя за время моего временного "царствования", пожалуй, только один случай. На окраине одного из подразделений заповедника, так называемой научно-производственной базе (НПБ) на восточной окраине Ильменского озера (здесь всё Ильменское), где в летнее время проходили практики студенты геологических факультетов МГУ и Казанского университета и жили несколько сотрудников заповедника, в том числе лесник. И вот у этого лесника, ведущего какое-никакое личное хозяйство ранней весной странствующий медведь задрал годовалого телёнка.
Он залёг с ним в обнимку на окраине посёлка и потихоньку его употреблял, рассуждая, наверное, как мультяшная жаба, захотевшая своего сына по её утверждению "высшей ква-квалификации" женить на очаровательной Дюймовочке: 'поели, можно и поспать ... поспали, можно и поесть'! Студенты, понятное дело, тогда ещё на базу не приехали, только сотрудники заповедника присутствовали, но их тоже было жалко. Пробовали попугать медведя выстрелами из ружья, но он как знал, что находится в заповеднике под охраной государства, не реагировал, не мог оторваться от свежатины.
Лесной отдел заповедника обратился в администрацию города с просьбой дать разрешение на отстрел зверя, представляющего опасность для жизни людей, и оно, наконец, было получено. Окончательное решение было за мной. Мне доводилось встречаться с дикими зверями в естественной среде их обитания, и с тигром и с медведями, и всякий раз они не пытались мной закусить, а "топтыгин" на вулкане на Парамушире близ Камчатки так вообще улепётывал от меня, аж пятки сверкали, поэтому личных счётов с ними у меня не было. Стал тянуть время, мысленно уговаривая "нашего" медведя убраться подобру-поздорову, что к вящему моему удовольствию он и сделал вскорости, - так и не взял я грех на душу, не подписал ему смертный приговор.