Я прошелся по квартире, посмотрел фотографии на стенах.
- Ветеран?
- Да, Григорий Лукин войну закончил в звании младшего лейтенанта, - лихо ответил Дима, которого за серьезный вид называли Егорычем.
- Как, думаешь, было дело?
Егорыч потёр нос, что делал в минуту интенсивной мозговой деятельности. Вообще-то он соображает. Опыта наберётся, меня за пояс заткнёт.
- Вор вошел, хозяин был в соседней комнате. И либо что-то услышал, либо просто вышел и получил по голове.
- Забрал вор что-то из квартиры или испугался и сразу убежал?.. Молчишь. Вот и я не знаю, - сказал я и посмотрел на Нину. Внучку потерпевшего.
Девушка уже перестала рыдать. Лицо светлое, круглое, глаза серые. На ней белое с ромашками платье и бежевые босоножки. Учится в восьмом классе, вот и все, что я успел узнать, на втором вопросе у Нины началась истерика.
- Готова? - спросил я, садясь рядом.
- Да, - судорожно кивнула она. Достала из кармана платья жвачку, сунула в рот. На этикетке на жёлтом фоне вздыбился черный конь, по профессиональной привычке машинально отметил я.
- Вспомни, были у дедушки ценные вещи, награды, например?
- Были. Из наград медаль и два ордена и коллекция монет у него ценная.
- Да?
- Да, там очень старинные монеты были. Я запомнила серебряный полтинник двадцатых годов, там рабочий молотом цепи разбивает. Такое же описание я в 'Кортике' читала, потому и запомнила. А ещё одна, тоже серебряная, времен Петра Первого. У него, конечно, ещё много монет было, но я эти помню.
- Хорошо, а где они хранились?
- В верхнем ящике стола, два альбома.
Вырисовывался мотив - ордена на месте, а вот монет мы не нашли.
- Когда ты была у деда?
- Сегодня, около девяти. Без четверти десять ушла в кино.
- Дедушка говорил о своих планах?
- Он на дачу хотел ехать, электричка в двенадцать двадцать. Он всегда в воскресенье... - голос у девушки предательски дрогнул, глаза заблестели.
Я поспешно протянул стакан с водой. Она вынула жвачку, положила на этикетку, сделала два быстрых глотка.
- Ты сама в кино ходила?
- Нет...
- А с кем?
- С Мишей Решёткиным.
- Одноклассник?
- Нет. Из параллельного, восьмого В.
- Когда закончился фильм?
- В одиннадцать тридцать. Мы ещё погуляли час, или больше, потом я пришла домой и тут вы звоните, - на этот раз вода не понадобилась - Нина справилась с собой.
- Ты живёшь с...
- С папой. Они с мамой в разводе.
- С мамой у вас хорошие отношения?
- Нормальные, - пожала она плечами. - Видимся.
- Дедушку люби...шь? - запнулся я, едва не сказав: любила.
- Да. И папу.
- Где он сейчас?
- В командировке, завтра приезжает.
- Хорошо, Нина, пока хватит.
Вскоре привели соседку из нижней квартиры. Это она обнаружила раненого и вызвала скорую, но потом женщине стало плохо и некоторое время с ней возилась врач.
- Как вас зовут?
- Федорова Елизавета Дмитриевна.
- Елизавета Дмитриевна, как всё было?
- Дык как... Половина двенадцатого было, гуляю я с Жужей, Алёнкой, то есть, внучкой, и тут слышу, что кур в магазине выбросили. Надо брать, ну а куда Жужу, она уже капризничала, ей спать надо. И тут навстречу идет Григорьевич. Я ему: выручай. Он говорит: на дачу я собираюсь, но потом махнул рукой: давай девочку, не поеду; ну, золотой человек! Привела я к нему Жужу, уложила и опрометью в магазин. Купила кур, будь они не ладны, возвращаюсь, а дверь у Григорича приоткрыта. Вхожу - хозяин на полу, у головы лужа крови. Я бы в обморок упала, но у меня первая мыль: Жужа! Кинулась в спальню: спит сердешная. Ну, я Жужу наверх и скорую вызвала.
- На лестнице, во дворе незнакомых не видели?
- Нет.
- В какой магазин вы ходили?
- В гастроном на Есенина.
- Дверь за вами Лукин закрыл?
- Нет. У него замок автоматический, я дверь захлопнула.
- А может, не закрылся замок?
- У меня-то? Я ещё дверь подёргала, у меня эта привычка с малолетства.
- Хорошо, вы свободны.
Я ещё раз прошёлся, осмотрел квартиру. Портрет на стене, телефон на тумбочке, на столе альбомный лист, на нём номера телефонов - благодаря ему мы Нину быстро нашли, - пачка денег, альбом с фотографиями, в альбоме газета Правда. Достаю ее. Посевная... Новая доменная печь... Всегда на страже... Далёкая Нигерия.
- Егорыч, возьми газету, почитаешь.
- Есть.
По взгляду парня я понял его мысли: начальство бесится от личных переживаний, а страдает он, Егорыч. Но он не прав - газета старая, возможно, пострадавший хранил её в память о каком-то событии.
К шестнадцати мы закончили осмотр квартиры. В семнадцать двадцать Егорыч нашел и привез бывшую невестку потерпевшего.
На вид женщине не больше тридцати, хотя я знаю, что ей тридцать шесть. С дочкой ни малейшего сходства. Красивая, светловолосая, с пухлыми губами, в ярком заграничном свитере и джинсах Левис; такая должна нравиться мужчинам.
- Екатерина Романовна, почему вы развелись с мужем?
Она усмехнулась:
- Причина стандартная: не сошлись характером. Я была молода, нетерпелива, а Саша вечно горел на работе в институте.
- Почему дочь осталась с мужем?
- Саша просил - он в ней просто души не чаял. И я уступила. Тем более казалось, сейчас снова выйду замуж, ещё нарожаю. И так и не вышла.
- А сейчас у вас есть кто-то?
- Увы, одна, как перст.
- А был?
Она вздохнула.
- После Саши у меня был только один серьезный мужчина, но он, как выяснилось, женат.
- Кто же ваш единственный избранник и как давно вы расстались?
- Вы лезете в мою личную жизнь!
- Лезу, но не ради праздного любопытства. Знал этот человек о коллекции монет Лукина?.. Вот видите. Так кто он?
- Геннадий Жуков, мы вместе работаем. А расстались лет пять назад.
- С мужем видитесь?
- Раз в месяц.
- Какие у вас отношения со свёкром?
- Ровные. Мы друг друга не любили, но вида не показывали.
- Вы видели его коллекцию монет?
- Конечно.
- Как думаете, она ценная?
Она поджала губы:
- Сомневаюсь. Он, конечно, с ней носился, но Григорий Григорьевич начал собирать её при мне, с нуля. Тратить на монеты он мог только деньги со своей пенсии, откуда же взяться ценным монетам?
- Резонно... Давно были у свекра дома?
- Полгода назад. Забежала с каким-то праздником поздравить.
- Вы были на его даче?
- Один раз. Там только дощатое строеньице, ночевать нельзя, а ехать два часа общественным транспортом ради чистого воздуха - увольте.
- А Григорий Григорьевич часто туда ездил?
- Летом каждое воскресенье.
Вечером я докладывал Зубову, своему непосредственному начальнику.
- Нападение совершено от одиннадцати сорока до полудня, показания врачей сходятся с показаниями свидетелей. Нападавший вошел в квартиру, ударил жертву по голове, затем взял коллекцию монет и ушел. Наличные деньги - четыреста рублей в серванте - не тронул.
- Как состояние Лукина?
- Пока тяжелое, он без сознания.
- Причина нападения - ограбление?
- Пока версия такая.
- Как грабитель проник в квартиру?
- Замки не тронуты, никаких повреждений, царапин. Это удивительно, так как по свидетельству внучки ключей всего два: у деда и у них. Дедовский ключ на месте. Днем я просил внучку проверить, где их ключ, она его не нашла. Завтра Лукин-сын возвращается из командировки, и если он ключа не брал...
- Значит, ключ выкрали, что сузит твои поиски. Грабитель шёл на нападение?
- Уверен в обратном, - сказал я после паузы. - Потерпевший должен был ехать на дачу; об этом знали все близкие. Если бы не соседка с курами и внучкой...
- Тяжело сказать - разгрома нет. Открыт ящик стола, и ещё дверцы шкафа нараспашку. Это не обыск. С другой стороны, ящик стола - место не потайное, мог сразу наткнуться.
- Добавь сюда нетронутые четыреста рублей. И мне сдаётся, что не было обыска, шли за коллекцией. Ещё что?
- Собака взяла след только до проезжей части. Но зато она привела нас к зарослям сирени, где лежало обломанное древко лопаты или граблей. На нем след, предположительно, крови.
- Что эксперты говорят?
- По древку ещё колдуют. В квартире следов преступник не оставил. И вообще я бы хотел, чтоб на место происшествия со мной не Зина выезжала.
Зубов резко провел рукой по горлу.
- Во, где у меня ваши разборки! Думаешь, только ты с ней не хочешь работать?! Она тоже приходила, и Лена в стороне не осталась. На партсобрании вашу семейную жизнь разбирать прикажешь?
- Она не член партии.
- Зато ты... иди.
На следующее утро я встретил сына Лукина на вокзале и прямо с поезда повёз его домой.
- Где воевал Григорий Григорьевич?
- Первый кавалерийский корпус Белова.
Александр высокий, худощавый, но ширококостный мужчина. В чертах лица угадывалось сходство с Ниной и с отцом.
- Вот он, ключ, - снял мужчина с книжной полки небольшую связку с брелоком в виде кораблика. - Обычно мы здесь его и держим, а на крючок от нашей квартиры вешаем. Это Нина всё перепутала.
- Мог ключ взять посторонний, скажем, ваша бывшая жена?
- Теоретически могла, но она последний раз была у нас зимой, я бы за это время заметил его отсутствие.
- А от этой квартиры у нее есть ключи?
- Нет, мы меняли замок уже после развода.
- Почему вы с ней разошлись?
Мужчина развел руки.
- Да так сходу и не скажешь. Сначала неплохо жили, потом ругаться начали. На Нинкино пятилетие разбежались.
- С Ниной у Екатерины Романовны хорошие отношения?
- Я бы сказал, что отношения прохладные, но в такой ситуации это, наверное, норма.
- Как вы считаете, насколько ценна коллекция вашего отца?
Александр пожал плечами:
- Не представляю себе. Были у него пару старинных монет, но я не нумизмат.
- Ясно. У вашей дочери есть неблагополучные друзья? Может, к парню стоит присмотреться?
- Друзья у Нины достойные, а парня и вовсе нет. Скажете тоже, ей пятнадцать лет!
Святая отцовская наивность!
- Вы сейчас в больницу?
- Да.
Полина Михайловна Сизова, мать Екатерины, мне нравится. Эта невысокая, полная, радушная женщина, скучающая от одиночества, рада моему визиту. Она не знает, какое ещё варенье мне предложить. Мы сидим за столом на расширенном балконе первого этажа, пьём чай, смотрим на густые кусты сирени и можжевельника за окном.
- Катя была талантливая девочка: хорошо училась, занималась... ну, как футбол, только руками...
- Гандбол?
- Да-да, он. Мы с отцом думали, что её ждет блестящее будущее. Но карьера не задалась, семейная жизнь тоже...
- Екатерина Романовна ещё не старая женщина, у нее всё впереди.
- Я тоже на это надеюсь, хотя, её категоричность очень ей вредит. Я была против её развода, мы тогда даже крепко поссорились. Саша мне всегда нравился. А Нина? Чудесная девочка и мальчик её, Миша, очень милый.
- Вы знакомы?
- Встретила обоих недавно на улице, познакомилась.
- А сейчас в жизни Екатерины Романовны никого нет?
- Увы. Я её единственный близкий человек. Ей бы семейным бытом заниматься, а то она не знает, куда себя деть. В конце февраля слышу, она с кем-то по телефону разговаривает. 'Хочу что-то особенное, робу, купить'. Я потом спрашиваю: Катя, что за причуды, какую робу? Она смеется: на Восьмое марта куплю себе робу работать в саду. Видите, какой у меня сад? - с гордостью показывает женщина за окно. - Люблю его, всё заботы отступают, все хвори, когда я в земле копаюсь...
С лечащим врачом мне повезло.
- Я считаю, он удачно отделался, - говорила Надежда Васильевна, она же бывшая тёща. - Удар был сильным, но скользящим. Если бы бедный старик не уклонился, был бы трупом. Но состояние очень тяжелое - всё-таки ему шестьдесят пять.
- По характеру раны, как вы считаете, чем мог быть нанесен удар?
- Дубинка. Труба...
- Спасибо.
Я повернулся уходить, но женщина придержала меня за рукав.
- Женя, а как у вас?.. Никакой надежды?
Я молча пожал плечами и вышел.
Но день семейных разборок ещё не закончился. Возле кабинета меня ждала Лена, честь и совесть наших криминалистов.
Дрёмин, мне надо с тобой поговорить! - решительно сказала она.
- Говори, - сказал я, открывая дверь и делая приглашающий жест. - Кофе будешь?
- Спасибо, я спешу. Скажи, Дрёмин, когда вы с Зиной помиритесь?
- Когда ты перестанешь называть меня по фамилии.
Она всплеснула руками:
- Он ещё шутит! На жене лица нет, а ему хаханьки! Ты хоть скажи, что у вас произошло? - последнюю фразу женщина произнесла проникновенно-сочувственным тоном.
- Она всё время готовила мясо с кровью. У вас внизу случайно не клуб вампиров?
Лена резко встала и направилась к выходу. Уже в дверях обернулась, зло сказала: придушу! - и вышла, хлопнув дверью.
Я не торопясь заварил себе кофе, насыпал побольше сахара. История, конечно, у нас с Зиной вышла паскуднейшая. Месяц назад вечером я возвращался домой через парк. Услышал крики, поспешил на шум. Двое подонков девушку раздевали. То ли грабили, то ли насиловали. Обычная мелкая шпана, увидели меня, дали дёру. Девушка плачет - руками грудь прикрывает - вместо майки тряпочка на земле валяется. Я прикинул: до отделения топать километр, до дома двести метров. 'Пошли ко мне, тут два шага, дам что-то накинуть, а потом отведу в отделение'. И надо же было Зине вернуться в самый неподходящий момент! Главное, всё очень безупречно с точки зрения логики сложилось: жена на день раньше из деревни вернулась, а в нашей спальне полуголая девица.
Я считал ниже своего достоинства что-то доказывать, тем более что Зине всё было ясно. И вот уже месяц мы маемся. Хорошо хоть сын в деревне, ничего не знает.
Пришел Егорыч. На нём был неизменный серый свитер-гольф. Вид у парня виноватый. Интересно, с чего бы? Егорыч кладёт на стол старую газету.
- Из дома Лукина. Там статья про него.
Я внимательно прочитал статью. Да, Григорий Григорьевич Лукин выступил главным свидетелем по делу полицая Клименко. Если это имеет отношение к делу, то монеты - прикрытие. Ай, да я, считал, что обычную предусмотрительность проявляю, и кто бы мог подумать...
- Иду к Зубову.
Зубова пришлось ждать. Когда я уже начал терять терпение, из кабинета вышла Лена, взглянула на меня презрительно и пошла дальше. Я сделал вид, что мне её взгляды до лампочки и вошёл.
- Что у тебя?
Я протянул газету.
- Наш ветеран год назад выступал свидетелем по делу одного полицая.
Он хмыкнул, надел очки.
- Григорий Григорьевич Лукин выступил главным свидетелем по делу полицая Клименко... Готовься, завтра поедешь в Клинцы.
Я вернулся в кабинет. Егорыч ещё пил чай Я коротко обрисовал ему ситуацию, а потом велел:
- Меня пару дней не будет, а ты завтра пойдешь по нумизматам, вдруг удастся выяснить про коллекцию, а то Нина говорит: ценная, её мать: грош цена, отец: не знаю. И ещё наведи справки о Мише Решёткине, двадцать восьмая школа, восьмой В. Не было ли приводов, какое окружение, ну, ты знаешь.
- Хорошо.
- И на тебе с Мухиным дежурство в больнице.
- Не беспокойтесь. Евгений Юрьевич, сейчас Зина заходила... - он замолк, встретив мой сверкающий взгляд. - Она сказала, что на язычке и торце замка Лукина обнаружены микрочастицы жвачки...
- Аа... Да мало ли как жвачка могла на замок попасть - внучка жевала, взялась рукой за замок.
- По поводу палки во дворе - кровь на ней совпадает с группой крови Лукина. Кроме того на ней микрочастицы шерсти, предположительно свитера. Видимо, палку вынесли под курткой и выбросили.
- Найти бы ещё нападавшего со свитером.
В Клинцах весна была в разгаре: солнечно, тепло, цвели вишни. Начальник местного отделения капитан Сергей Цапин говорит не спеша, уверенно, и видно, что дело своё знает.
- Человек Скудно был обыкновенный, тихий. Появился у нас с дочкой лет двадцать назад. Не сразу прознали, что не родная, из детдома, а вся семья его в войну погибла. Уважение это вызывало.
А год назад сижу я вот здесь за столом, заходит старичок. Здравствуйте, я Григорий Григорьевич Лукин. Я тут на улице одного бывшего полицая опознал, фамилия Клименко. Шум поднимать не стал, проследил до дома. И называет адрес. Я схватился за голову: это же Скудно, ошибся ты, отец! Но информацию передал, потому что чем чёрт не шутит.
И ГБ-шники раскопали, что таки он Клименко, полица й, участвовал в расстрелах.
- А где их пути пересеклись?
- Лукин в конце войны ранен был, после госпиталя в особый отдел попал служить. Вот там они и встретились, хотя подробностей я не знаю.
- Где сейчас Клименко?
- Осужден и расстрелян.
- Родственники?
- Дочь, сорок лет, работает продавцом.
- Я бы хотел с ней поговорить.
Я смотрю на женщину за столом напротив. Жизнь её потрепала, хотя, допускаю, что она сдала после суда над отчимом. Кладу перед ней фото Лукина.
- Знаете этого человека?
Смотрит мельком.
- Да.
- Не любите его?
- Нет. Для меня отец был отец - он меня вскормил и воспитал... - она вдруг замолкает.
- Понять ваши чувства я могу.
- Не похоже. Отца расстреляли уже, а вы всё не успокоитесь.
- На Лукина совершено покушение. Где вы были восемнадцатого марта?
Её взгляд становится испуганным.
- Здесь, где ещё.
Я рассказал результаты допроса Цапину.
- У дочери Скудно алиби, в тот день была на работе, но нет ли ещё какого-то родственника...
- Есть, - кивает он, - она не замужем, детей нет, но имеется сын её подруги по детдому, Пётр Драбин. Он ей как сын. Подруга эта умерла, когда мальчишке шестнадцать было. Ганна его не воспитывала, он в ПТУ учился, но присматривала. На каникулы он к ним приезжал, отъедался, отсыпался, знаю, что на кооперативную квартиру Петька у нее брал... Двадцать лет ему, работает проводником. Восемнадцатого марта его поезд как раз был у вас в Рязани.
- Ну вот!
- Что, вот? Не верю я в версию месть. Ну сам посуди: у Ганны, как отчима осудили, ситуация такая, что ей либо волком с отчаяния выть, либо грудь колесом: мне всё нипочём! Вот она и хорохорится. Но сама-то понимает, что отчим полицаем был и пулю свою заслужил. А Петька... Вот кого бы я посадил: ловчила ещё тот, возит товары, а потом сбывает, но кто ему отчим подруги матери? Ради чего башку в петлю совать?
Мы с Егорычем сидим у меня в кабинете. Я пью кофе, он чай. Я уже рассказал о результатах поездки.
- Версия месть маловероятна, но всё-таки пойдешь и узнаешь, когда поезд отошёл от вокзала и был ли на месте проводник Драбин.
- Хорошо.
Вот и славно. Логика - аргумент серьезный, но в нашем деле нужны факты. Я хочу точно знать, что в момент нападения Пётр Драбин разносил пассажирам чай.
- А у тебя что?
Егорыч потёр нос.
- Лукин всё ещё без сознания. С восьмиклассником Мишей поговорить не успел, но выяснил, что его старший брат Роман отсидел год в тюрьме за хулиганство. Сейчас работает на заводе Восток, характеризуется там неплохо.
Ходил к нумизматам. Нашелся там один знаток, он оценивал коллекцию Лукина пару месяцев назад. Говорит, за десять лет Лукин сумел приобрести несколько достойных монет, но коллекция не уникальна, две с половиной тысячи рублей он за нее давал. Занизил, думаю, но не сильно.
- Как это воспринял Лукин?
- Говорит, не особо огорчился. Сказал, что рассчитывал на три тысячи, но спокойно, без заламывания рук. Похоже, он не собирался продавать коллекцию, только оценить.
- А ты с одним нумизматом беседовал?
- Нет, ещё с парочкой знатоков. Они сходятся во мнении, что у Лукина есть несколько интересных монет, отмечали рублёвик Петровский, но в целом ничего особенного.
- Так, раз мы уже знаем, какие монеты пропали, дай их описание в комиссионки, и нумизматом.
- Им я сказал.
- Молодец. Давай подобьём промежуточные результаты. Замок в двери открыли родным ключом. Это сужает круг подозреваемых, через кого преступник мог этот ключ добыть. А именно: Лукин-сын, его бывшая жена, внучка и её парень.
- Про Мишу нельзя сказать определенно, - возразил Егорыч. - Мы даже не знаем, знаком ли он с пострадавшим, знал ли о коллекции.
- Он мог взять ключ, скажем, для брата.
- А какой доступ к ключу у Екатерины Сизовой? Она у свёкра была полгода назад, с дочкой встречается в кафе или у себя!
- Такой. Год назад пришла в гости к мужу и незаметно сняла слепок с ключа квартиры свёкра.
- Могло быть, - согласился Егорыч и хрустнул вафлей.
- Но что меня смущает: три тысячи для Сизовой не добыча. Во всяком случае, чтобы идти на убийство.
- А мы можем утверждать, что грабитель шел на убийство?
- Ты прав, Лукин же вернулся.
- А мог преступник уже быть в квартире, когда вернулся Лукин? - подался вперёд Егорыч. - И спрятаться, пока соседка не ушла, а потом выйти?
Я внимательно посмотрел на него.
- Егорыч, да ты гений! Мог. Правда пока не вижу, что это нам даёт по версии ключ. Как преступник его добыл?
- А может, соседка путает и дверь не закрыла?
- Говорит, что уверена. Вот что, проверь и её на предмет неблагополучных племянников, сыновей...
- Сделаю.
- А я тогда возьму на себя беседу с Мишей.
Только я собрался выйти, как в кабинете зазвонил телефон.
- Дрёмин.
- Можешь зайти? - сухо спросила Зина.
- Сейчас.
Похоже, Зина решилась и подаёт на развод.
В коридоре мелькнуло знакомое женское лицо в очках. Я напряг память... Нет, не вспомнил. Проклятая профессиональная память, может, я с ней в очереди стоял или мельком по делу проходила?
Зина стояла у стола, перекладывала бумаги. Волнуется, посочувствовал я.