Валентинова Наталья : другие произведения.

Зверь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Детектив-фэнтези. Все части.
  Зверь
  
  
  Местечко называлось Верхний Зад. Небольшая деревенька у проезжей дороги с маленькой гостиницей и несколькими лавчонками. Мили через две, в сторону от тракта, был и другой Зад - Нижний. Край диковатый, дорога до самого взморья глухим лесом с редкими постоялыми дворами и зимней тоской.
  Я собирался устроиться в гостинице. Хозяин, верткий и востроносый человек, удивил неожиданной проницательностью, заподозрив во мне человека денежного, несмотря на мою поношенную одежду.
  - Лучшие комнаты теперь заняты, - и кивнул на три расфранченных городских семейства, завтракающих в общей комнате.
  Я ответил, что мне подойдет любая лишь бы на кровати, когда я на ней сплю, мыши не играли в догонялки. Он, усмехнувшись, заверил, что мыши в его заведении отлично вышколены и не заглядывают никуда, кроме продуктовой кладовки. После этого проводил меня в небольшую, но довольно чистую комнату возле лестницы. Мы быстро договорились насчет таких мелочей как обеды и ужины. Он задал парочку осторожных вопросов, о цели моего приезда в их глухомань. Я не стал скрывать, что мне нужен местный аптекарь и, закатав рукав, показал ему распухшую лиловую руку. На том мы и расстались. Я был вполне доволен. Хозяин меньше: он ушел от меня, терзаемый догадками.
  Воду мне принесла служанка, такая миленькая, что хотелось потрепать ее по щечке. Она охотно говорила и улыбалась. И вскоре я узнал, что девушка дальняя родня Хервига, хозяина гостиницы, и живет тут несколько лет.
  - Зовите меня, сударь, ежели что понадобится, - предложила она услужливо и бросила на прощанье игривый взгляд.
  'А что? - подумал я, растягиваясь на скрипучей кровати, - пора мне завершать карьеру, и это дело будет последним. Так почему бы не поселиться здесь?' Я недолго потешился подобными мыслями - беспрестанно ноющая рука торопила приниматься за дела и искать аптекаря.
  
   В сторону от большой дороги, уходила длинная деревенская улица. Видно, не в привычках жителей беспокоить себя. Дома глядели весело из зеленых палисадников. В центре, на перекрестке стояли впритык несколько лавок с жилым верхним этажом. По пыльной, скучающей о дожде дороге бродили куры. Пятнистые свиньи валялись в засыхающей грязи. Откуда-то из-за домов доносился гусиный гогот и хлопанье крыльев. И ни одного человека на улице, только позевывающие торговцы выглядывают из душного полумрака своих лавочек, пощелкивая орешки. Размеренная сельская жизнь.
  Я остановился, выбирая в какую лавочку наведаться. И выбрал скобяную. Очень уж нетерпеливо тянул шею старик из дверей. Видно, ему хотелось почесать языком. В лавке у него стояла духота и сильно пахло маслом, которым смазывали железо от ржавчины. Я перебрал кое-что из товара, ненужного мне, и спросил:
  - Как поживает ваш медвежий угол?
  Старик смекнул, что перед ним не покупатель, и, бросив всучивать гвозди, с оживлением предложил:
  - Посидим на воздухе?
  Он показал на низкий табурет и напутствовал:
  - Если на нем не ерзать, то и не упадешь.
  Я кое-как устроился на колченогой мебели, чувствуя себя пташкой на насесте. Он угостился у меня табачком, нюхнул, чихнул, вытер слезу и заговорил:
  - Ну, у нас, не город, но тоже кое-что случается. Повадился к нам Зверь. Что делалось! Как ночь, так из дома носа не высунешь. Бродит в потемках, воет, а иногда и по деревне пройдет. У кого дверь плохо заперта. Р-раз и утащит в лес!
  - Неужели Зверь? - покачал я головой недоверчиво. - И каждую ночь?
  Он взглянул на меня строго, мол, не любо - не слушай. И подтвердил решительно:
  - Каждую!
  И снова взглянул на меня. Мне ничего не оставалось, и я согласно кивнул. А старик не прочь приврать для красного словца.
  - А в том месяце, в самое полнолуние, пришел издалека юный витязь. Было у него копье, и лунный свет сиял на его серебряном наконечнике. Встретил он Зверя у Сухого Ручья, и бесстрашно принял бой. Долго бились они, и только на рассвете Зверь был повержен. Юноша победил, но получил страшные, незаживающие раны. Опираясь на свое копье, выбрался он на дорогу и упал без чувств. Утром проезжала мимо бедная вдова на повозке и подобрала, еще не ведая, что он одолел лютого Зверя. Добрая женщина выходила его, и хотя каждый был рад приветствовать героя в своем доме и выдать за него дочь, он отдал свое сердце ясноокой вдовьей дочке, хотя никакого придания за ней не давали, кроме ее красоты и доброго нрава...
  - Знаю, чем заканчиваются подобные истории: жили они долго и счастливо, и умерли в один день. Хотя, если ты мне пересказываешь героическую былину, то герой не вернулся с войны, а ясноокая вдовья дочка от горя повесилась на осине. Только ты забыл рассказать о проклятии Зверя, которое он прорычал, пронзенный и харкающий кровью.
  - А ты большой насмешник, - неодобрительно прищурился старик. - И глупец, если предпочитаешь чистую правду красивой истории.
  - Нет, я люблю красивые истории и не прочь послушать их за обедом, а лучше зимним вечерком у камелька, - вздохнул я. - И сам могу рассказать парочку. Вот только....
  - Понял я, понял! - проворчал старик. - Хочешь правду - на! Шел какой-то олух ночью по лесу. На него Зверь возьми и напрыгни, а парень возьми и звездани ему дубиной промеж глаз. Зверь тут же и издох. Вот и весь сказ!
  - Да, - согласился я. - Прекрасный юноша, серебряное копье и ясноокая дева звучат намного лучше, чем олух ночью в лесу.
  - Вот то-то же! - все еще сердито проворчал старик. - Правде лучше всего храниться на дальней полке в темном чулане. Знаешь, что она где-то есть, но доставать не обязательно.
  - Иногда приходится вытаскивать и латать дыры, которые прогрызли завирушки-мышки.
  Старик усмехнулся, и проницательно взглянул на меня.
  - Ну-ну, латай, латай!
  - И с тех пор все кончилось? Тихо?
  - Чего еще ждать?
  Я вздохнул. Нельзя же сказать, что много лет мы были знакомы с Хью, и он был оборотнем, но не был Зверем.
  - А этот прекрасный олух, где мне найти его?
  - Он у Маврикия в Нижнем Заде, зализывает раны. Будут еще вопросы? Вон покупатель катит.
  Лавочник мотнул головой в сторону приближающейся в клубах пыли телеги, почуяв покупателя за версту.
  - Маврикий. Кто он такой и как его найти?
  - А ты поди, во-он в ту лавочку, там и спросишь! - он явно лукавил, имея в виду как-то позабавиться, но выбора у меня не было. И я направился в указанном направлении.
  В полутемном помещении пахло горьковатыми травами, и пучки их висели под потолком. Прилавка не имелось, но целую стену занимали полки с маленькими ячейками, заполненные травами и чем-то неприглядным в банках. По середине лавки в глухом черном платье, скрестив костлявые руки на груди, стояла старуха. Она не двинулась навстречу, а смерила меня неприязненным взглядом и поджала тонкие губы под выступающим носом-клювом.
  Я поздоровался со всей учтивостью. Она не шевельнула и бровью, не оттаяла.
  - Мне сказали, что вы знаете, где сыскать Маврикия.
  - Мерзкий убийца! - прошипела старуха и смачно плюнула себе под ноги.
  Эк, она меня раскусила! Как каленый орешек щелкнула! Но откуда столько ненависти к нам, охотникам? Вот вопрос. Немного ошеломленный после такого приветствия, я убрался вон. На той стороне улицы стоял мой давешний старик из скобяной лавки и покатывался со смеху, держась за бока и показывая на меня пальцем покупателю. Я отвесил им поклон, приподняв шляпу.
  
  Леса вокруг стояли дремучие, не обжитые. И только подле деревень поля и огороды. Дорогу окаймляли густые заросли кустов. Для Зверя лучше и придумать нельзя. Особенно промытый ручьем сухой овраг, через который положили деревянный мост. Овраг уходил на север. Где-то там текла Лабуга, в нее когда-то и впадал этот пересохший ручей.
  Недалекое расстояние от Верхнего Зада до Нижнего я прошел быстро. Вскоре появились луга, за ними поля и огороды, и показалась деревня. Те же две улицы, пересекающиеся под прямым углом в центре деревни, только домов немного меньше. И также на пыльном пяточке теснились лавочки, аптека и трактир. В него я и завернул.
  В неряшливо прибранном зале пахло кислятиной, несмотря на ветер, врывавшийся в открытые окна. Над липкими столами жужжали мухи. Я несколько раз дергал за колокольчик, прежде чем появился хозяин. Он вышел из-за занавески, и, судя по смятому по лицу, только проснулся. Крупный, краснолицый мужчина скользнул по мне равнодушным взглядом и буркнул нелюбезно:
  - Чего вам?
  Я попросил пива. Разговор у нас с ним не складывался. Трактирщики всегда отличались осведомленностью, но этот презрел все правила своей профессии. На каждый мой вопрос отвечал: 'не знаю'.
  Через полчаса, недопив и кружки разбавленного пива, и так ничего не добившись от хозяина трактира, я снова очутился на улице. Дневная жара спадала, и деревня оживала. Стоило мне появиться, как я попал в центр всеобщего внимания. Жители глухих уголков и многолюдных городов встречают нового человека по-разному. В городе глаза прохожих не задерживаясь скользят по встречным. Здесь я переходил улицу к аптеке под долгими изучающими взглядами.
  Единственное, что полезного сообщил трактирщик, так это то, что аптекарь и Маврикий оказался одним и тем же лицом. Иногда все само плывет в руки....
  
  Аптека выглядела несколько запущенно, словно хозяину надоело за ней следить некоторое время назад. Надтреснуто брякнул дверной колокольчик, и я очутился в просторном помещении, с запыленными прилавками из дорогих пород дерева, удобными диванчиками для посетителей и сломанной мороженицей. За прилавком стоял молодой парень и смотрел куда-то вниз. Я приблизился и увидел, на что он неотрывно глядел.
  На полу, раскинув руки, неподвижно лежал вампир. Видимых повреждений тела не обнаружилось, но рядом валялась пустая чашка. Без сомнения, временно мертвый вампир и есть хозяин аптеки - было что-то в его облике такое же запущенное, как и его лавочка. Парень, увидев меня, дернулся и пискнул:
  - Это не я!
  Я отодвинул его и наклонился над телом. Сомнений не осталось - вампир отравлен. Но только его не возможно убить ядом. Как же это понимать? Вопросы быстро пронесли в голове, и я еще не успел ничего решить, а парень уже припустил к выходу. Но убежать ему было не суждено. Дверь, едва не врезав ему по носу, распахнулась. Две тетки с корзинками в руках появились на пороге.
  - Это не я! - повторил парень.
  Что он так переживает?! Конечно, не он. Вампир быстренько оклемается, и будет, как новенький. Что его породе сделается!
  Тетки быстро сообразили, в чем дело. Та, которая в светлом клетчатом платье, заглянула за стойку и всплеснула руками.
  - Опять он какую-то дрянь выпил! Как не вовремя! Кто теперь приготовит микстуру для младшего?
  - А, по-моему, в самый раз! - с удовлетворением проговорила другая и деловито прошлась вдоль полок, осматривая товар. - Теперь не нужно просить у него в долг.
  И пояснила нарочно для меня:
  - Скорее летом снега дождешься, чем у Маврикия в долг выклянчишь.
  Я отошел от тела, наблюдая, как одна из теток накладывает в корзинку всякой всячины с полок, а другая копается под прилавком. Парень, поняв, что обвинять в смерти вампира его не собираются, прислонился спиной к лестнице. Наконец, тетка вынула из-под прилавка толстую и тяжелую конторскую книгу и открыла на первых страницах. Чернила на них выцвели, полиловели.
  - Смотри-ка, - проговорила она. - Тут моего прадеда записи. Тоже был в долгах, как в шелках....
  Она вздохнула и быстро пролистала до чистых страниц. Обмакнула перо в чернильницу и старательно вывела свое имя в графе 'долги'.
  - Часто такое с вашим аптекарем? - спросил я у нее.
  - Случалось бы почаще - я бы не расстроилась, - отозвалась она, поскрипывая пером.
  - Часто! - вмешалась вторая, теперь укладывая добычу в корзинке. - В последние лет пять особенно. От скуки, не иначе, пробует на себе яды. Эликсир, говорит, ищу от всех болезней.
  - Неудачно?!
  - Смотря для чего! Лекарства не нашел, зато такую отраву от тараканов приготовил, что в деревне их и на развод не осталось, - не отрываясь от своего занятия, ответила она.
  - А ты кто? - я обернулся к парню.
  С простоватого, круглого лица его страх сбежал, и теперь он засунул руки за кожаный пояс.
  - Я Ганс. Тут на излечении.
  Объяснилось, почему старик-лавочник звал человека, убившего Зверя, олухом. Рожа у него была простовата и глаза таращились глупо, но казался он сбитым крепко и ловко.
  - Так это ты герой, убивший Зверя?
  - Ага, - ответил он без особой радости. Верно, надоело повторять одну и ту же историю целый месяц. Но я не собирался расспрашивать его, и вместо этого задал другой вопрос:
  - А клад Зверя ты нашел?
  - Клад? - парень явно растерялся. - Н-нет.
  И я обрадовался. Зверь, хоть и убивает в зверином обличье, но выгоды не упускает. Желанная добыча для него золото, украшения, оружие - все, что позже можно продать или обменять где-нибудь в городе. И Зверь обычно делает тайник в укромном месте, стаскивая туда награбленное. Об этом было известно каждому ребенку, и когда Зверя убивали, начинались поиски его тайника. И тот сухой овраг, который попался мне по дороге, уже, наверняка, облазали вдоль и поперек. Я бы и сам начал поиски оттуда. А раз нет тайника, значит, это плюсик к моим доводам.
  - Всю округу обшарили - нет никакого клада, - сказала женщина, которая записывала в книге. - И коли вы за этим явились, можете отбывать обратно. Нам ли, местным, не найти его!
  Я не ответил. Лицо парня просветлело, и он смотрел на меня нерешительно, но восторженно. Пора убираться отсюда, пока он не высказал скороспелые догадки вслух.
  
  Рука разнылась, как всегда, под утро. Мазь, которую я получил от лекаря в городе, кончилась еще два дня назад. Недолго поворочавшись, я поднялся из постели. Заснуть уже не получится. Тихонько вышел, отодвинув на двери щеколду, и по утренней свежести зашагал к лесу проверить сухой овраг. Деревенские, верно, облазили все там до меня, но кто знает....
  Пересохшее русло густо заросло ивняком, кое-где еще попадались вязкие, болотистые лужи в камышах, и нога проваливалась в жидкую грязь почти до колена. Версты через три бурелом перекрыл мне дорогу. Я выбрался по крутому склону наверх и очутился среди мрачноватых разлапистых елей. День под ними словно померк. Под ногами бесшумно проминалась толстая подстилка бурых иголок. Где-то здесь Хью встретился с этим мальчишкой. Я добрался до границы ельника. За старой вырубкой, уже поросшей молодыми березками и елочками начинался веселый лиственный лес.
  
  От светлой вырубки я возвратился обратно к оврагу. Присел на поваленном дереве и начал набивать трубку. Днем в лесу можно бродить без опасений. Лесное зверье обойдет человека стороной, а Зверь, кем бы он ни был: человеком ли, оборотнем ли, вампиром или другой нечистью, хоть и играет по своим правилам, перекидываясь почти мгновенно, но охотится ночью и в неделю полнолуния. Поэтому, заслышав сопение и хруст веток, я не стал доставать оружие, а просто пошел на звуки.
  Возились под крутым склоном оврага. Некто в черном, маленького роста, толстоватый и пыхтящий, пытался втащить себя слабыми ручками наверх, цепляясь за переплетение корней. Черная, круглая шляпа закрывала его лицо, наверняка, залитое потом.
  - Никак клад оборотня ищете, пастырь? - поинтересовался я.
  Человечек охнул и, выпустив корни, поехал вниз. Я уже прикидывал, как буду вытаскивать его, когда он клещом уцепился за тонкий ствол рябины, и падение остановилось.
  - О, мой бог! - воскликнул он. - Нельзя же так пугать!
  Мне оставалось только извиниться за внезапность появления и помочь ему вылезти из ямы. Очутившись наверху, он снял шляпу и утерся кружевным платочком. У пастырей всегда водились такие платочки, подарки прихожанок. Он молчал, недовольный, что я застукал его за поисками клада.
  - Местные только сейчас мне говорили, что никакого клада здесь нет. Они уже все обыскали, - заметил я.
  - Местные! - с некоторой долей презрения протянул пастырь. - Клады тоже даются не всякому. А такие клады и подавно! Мне сегодня вещий сон был. Пришел ко мне старик и говорит: 'никому до селе не открывал тайны, а тебе открою, ибо чисты твои помыслы, не стяжаешь ты злата и серебра, а все пожертвуешь на новый колокол для церкви'. И привел меня на это самое место.
  - Но клада там нет?
  Пастырь тяжело вздохнул, покачал головой, а потом взглянул на меня подозрительно.
  - Этот клад не принесет добра, тому кто им завладеет единолично, - добавил он внушительно. - Его нужно отдать на благое дело.
  У меня имелось собственное мнение, какое дело считать 'благим', но я не возразил. Мое молчание подняло градус его подозрительности, и он, отойдя на шаг, смерил меня пристальным взглядом.
  - Значит, правду сегодня говорили в деревне: к нам прибыл охотник.
  - Кто же это такой догадливый? - проворчал я себе под нос.
  - Артур, из скобяной лавки, - пояснил пастырь. И я понял, что это тот старый хрыч, любитель красивых историй.
  - И Хервиг из гостиницы, - добавил он.
  Хозяин гостиницы не зря обхаживал меня, как кот крынку сметаны. Надо отдать должное его чутью.
  Мы пошли по тропинке к дороге. Я оборвал травинку и сунул ее в рот.
  - Вот только не пойму, - продолжил пастырь, - зачем ты сюда приехал, коли Зверь убит?
  - На лечение, - и я показал ему на левую руку.
  Пастырь недоверчиво хмыкнул. В отличие от умудренного жизненным опытом лавочника Артура, и проницательного Хервига, он был из тех людей, которые так бояться обмана, что подозревают подвох в каждом слове. Правда, на этот раз, можно сказать, что он меня раскусил.
  - Много шуму наделал Зверь? - спросил я.
  - Наказание нам это за грехи, за неверие, - проговорил пастырь, испустив тяжкий вздох.
  - Ну, раз Зверя убили, значит, и грехи отмолены, - вставил я.
  Пастырь покосился на меня недружелюбно и умолк. Мне тоже не хотелось продолжать пустой разговор. Так, молчком, мы добрались до дороги, где и разошлись, каждый в свою сторону.
  
  
  Вампир листал конторскую книгу, и на лице его запечатлелась скорбь.
  - Как они умудряются набрать за день в долг столько, на сколько не покупают и за полгода?! - проговорил он с неудовольствием.
  Он быстро оправился, и даже слегка разрумянился.
  - У тебя что-то вот здесь, вроде кровь, - я показал ему на подбородок.
  Вампир смутился, отвернулся и плюнул на засаленный рукав халата и потер им лицо.
  - Аптека сегодня закрыта, - он жестом предложил мне убираться вон.
  Рука у меня болела, не переставая, уже третий день, и поэтому избавиться от меня было не так-то легко. Я стащил через голову рубашку. Аптекарь увидел алые длинные шрамы и удивленно приоткрыл рот. Приблизился, нажал прохладными пальцами на рубец.
  - Мантихора, - утвердительно проговорил он. - Такие следы оставляет только она. Почему ты еще жив?
  - Я не только жив, еще мне нужна помощь. У меня кончилась мазь.
  Он кивнул и подошел к своим полкам.
  - Не хотел бы я оказаться твоим противником, - Маврикий быстро набрал все нужное с полок.
  Я не ответил. Марти, мой товарищ, с которым мы уходили ту проклятую мантихору, советовал мне ехать в город и хорошенько подлечиться. Горячая, ноющая боль в руке донимала, и я начинал жалел, что не послушался доброго совета.
  - На, пожуй. Снимает боль, - аптекарь кинул мне плитку темно-коричневого цвета. Он скрылся за перегородкой и зазвенел склянками. Я отломил от плитки липкий кусочек и засунул в рот. Вкус у него оказался вязкий с горчинкой. Вскоре боль в руке пропала, а меня как-будто подняло над землей и закружило в струях теплого ветра. И история с Хьюго показалась мне ерундой, не стоящей внимания. Какое мое дело, что охотника объявили Зверем и убили в лесу?
  Аптекарь вынес мазь в плошке и обработал рубцы. Я ничего не чувствовал и не сопротивлялся. Эта отрава забрала и боль, и волю. Нет, это не по мне. Уж лучше боль.
  - Ну, вот и все. Повязку нужно менять каждый день.
  - Буду заходить... с утра пораньше, - буркнул я, надевая рубашку.
  Звякнул колокольчик. В аптеку влетела рассерженная женщина с раскрасневшимся от гнева лицом и сбившейся прической. За ней следом еще несколько ее товарок с осуждающими физиономиями. Увидев их, вампир испугался, затем его лицо выразило покорность судьбе и готовность вытерпеть все до конца.
  - Что?! - крикнула она от порога. - Думал здесь отсидеться, Маврикий?! Ты зачем, кровосос, свиней моих перерезал?!
  Она наступала на него грозно, чувствуя поддержку с тыла и свою правоту. Я поспешно отодвинулся с ее пути. Маврикий, мужчина довольно высокого роста, съежился под ее пылающим взглядом.
  - Но мне же нужно..., - пролепетал он.
   Женщина трактовала его по-своему.
  - А кто же, как не ты?! - грянула она. - У нас в округе вампиров раз и обчелся! Скажи еще, что это не ты вчера тут валялся без чувств!
  Аптекарь, не имея ничего возразить, умолк и, опустив голову, слушал ее.
  - Трех! Трех поросят за ночь! Лиходей!
  - Я заплачу, - торопливо проговорил вампир.
  - Надо старосте на него пожаловаться - пускай делу ход даст! - находчиво бросил кто-то из дам.
  Маврикий покосился на меня и быстро проговорил:
  - Спишу долг!
  - Нет, надо жаловаться! - упрямо качнула головой одна из женщин, по виду вредная бабенка. - В другой раз ты и моих свиней перережешь. А, может, и не только свиней... Вон, пастырь каждую службу говорит, что от нечисти всего можно ожидать!
  Она проговорила это таким многозначительным тоном, что товарки обернулись на нее. Лица их озарились новой мыслью. Потерпевшая, увидев, куда клониться дело, вмешалась:
  - Заплатишь и спишешь долг!
  Она развернулась, и, подхватив под ручки соседок, увлекла их прочь из аптеки.
  - Фу-у, как неудобно! - сконфузился Маврикий.
  - И как не вовремя! - добавил я многозначительно.
  - Да уж, не вовремя, - согласился он.
  Оставив вампира размышлять о превратностях судьбы, я отправился в Верхний Зад. Дорога была пустынна, и я, держась тенистой стороны, шел неторопливо.
  За истекшие два дня не узналось ничего, что послужило бы оправданьем бедняге Хьюберту. Ни у кого не возникло сомнений, что Зверь убит, и опасность устранена. Я мог бы возвратиться в город, но там, в нашем трактире 'Хромая лошадь', среди охотников, должен буду подтвердить, что Хью оказался Зверем. А ни поверить, ни выговорить такое я не мог. Хью учил меня, и были времена, когда я доверял ему больше, чем себе.
  Мне оставалось последнее средство - дождаться полнолуния и надеяться, что Зверь не ушел. Если Зверь потерял осторожность, обнаглел, то он продолжит охоту в этих местах.
  
  
  Известие, что приехал знаменитый Борий-зверолов, скоро разнеслось по обеим деревням. На рассвете я ходил в Нижний Зад и проводил там целое утро. Вечером от нечего делать, просиживал в общей комнате гостиницы, прислушиваясь к разговорам и приглядываясь к людям.
  Деревенских новостей не было почти никаких. Пастырь ежедневно напоминал прихожанам, что Зверь - наказание за неверие и грехи. И я подозревал, что это тема послужит источником вдохновения для многих проповедей, пока крепко не засядет в головах паствы.
  В гостинице менялись постояльцы. Что не удивительно, ведь ничего захватывающего ни в Нижнем, ни в Верхнем Задах не имелось, разве что, кроме премиленькой Катарины. В первый вечер, когда по деревне только-только поползли неуверенные слухи о Бории-зверолове, Катарина вертелась возле, но меня ждало горчайшее разочарование - на другой день в гостинице остановился худой молодой человек, с бескровно-бледным лицом. Он надвигал шляпу на глаза и заворачивался в темный дорожный плащ с такой элегантностью, что Маврикий бы позавидовал. А когда он кинул на стойку старинную золотую монету, Катарина сдалась окончательно, и мне осталась только из другого угла наблюдать за счастливым соперником. Впрочем, компанию мне составлял Хервиг.
  - Увезут ее, - кивнул он на Катарину.
  - Бойкая, не пропадет, - ответил я.
  Мы помолчали.
  - Зверя же убили, - полувопросительно проговорил мой хозяин.
  - Убили, - подтвердил я.
  Хервиг задумчиво пососал нижнюю губу.
  - Значит, ты предполагаешь, что неприятности не закончились?
  - Так говорить, все равно что беду кликать, - прямо говорить о Звере я не мог, пока он не объявился. Охотник не должен запугивать людей. - Лучше ты расскажи, давно ли у вас вампир живет?
  - Маврикий? Еще при деде моем он сюда переехал. При отце - привез жену.
  - Жену?
  В аптеке не заметно и следа женской руки, и у самого Маврикия вид запущенный, почти дикий, не подходящий человеку женатому.
  - Она сбежала лет пять назад, - пояснил Хервиг. - С тех пор о ней ни слуху, ни духу. А он взял моду травить себя ядами. Нам их развлечений не понять! - добавил он, вздыхая.
  
  
  На третий день вошедшая в силу луна бледным призраком возникла в голубеющем небе. Я караулил ее, сидя на бревнах позади гостиницы, и отметил появление луны хорошим глотком горькой травяной настойки из фляжки. Сегодня была первая ночь охоты Зверя.
  Смеркалось. На улице смолкали голоса. Проступили крупинки звезд. Мне трудно было усидеть на месте, зная, что по лесу бродит Зверь, но в этот раз я должен стать холодно-расчетливым. Впустую бегать за Зверем с незажившей раной слишком дорогое удовольствие.
  Я поднялся и вошел через незапертую дверь кухни в гостиницу. Под кухонными плитами погас огонь. Повара, служанки и конюхи сидели за выскобленным деревянным столом и пили пиво из больших оловянных кружек. Красавица Катарина хохотала, запрокидывая голову над какой-то шуткой. Я кивнул компании и быстро прошел в свою комнату.
  
  И после бессонной ночи разболелась рука. На рассвете я отправился в Нижний Зад к аптекарю, проклиная себя, что тогда отказался от наркотической жвачки. Ночью она пришлась как раз бы кстати.
  Солнце поднялось еще низко. Обильная роса лежала на травах, приглушая сочную зелень середины лета. Тонкие облака размазались по небу. В этот ранний час деревня спала. Но вдруг дорогу впереди быстрым шагом пересекла высокая женщина в черном платье. Я, чуя тайну, прижался к забору. Женщина задержалась у лавочки, оглянулась и только после того скользнула в приоткрытую дверь. Я узнал ее. Это была та старая ведьма, торгующая травами.
  
  Маврикий не спал и впустил меня сразу. Он кивнул на керосиновую лампу - вампиры не любили возиться с огнем - и вернулся к своим микстурам. Я зажег фитиль, подкрутил, чтобы не чадило, и устроился на табурете возле прилавка. На стойке валялся скомканный листок бумаги с адресом, написанным причудливым почерком. Так было модно писать лет сто назад. Я видел конторскую книгу, и мог с уверенностью сказать, что это не рука Маврикия. Вампир же, проследив за моим взглядом, смахнул листок и сунул его в засаленный карман стеганого халата.
  - Вероятно, ты единственный в округе, кому известна вся подноготная жителей до третьего колена, - начал я.
  Маврикий оторвался от работы и взглянул на меня. Глаза его в свете керосиновой лампы кровожадно полыхнули красным огнем.
  - Что тебе нужно знать?
  - Эта старая ведьма из лавки, торгующей травами.
  - Анна? Чем она заинтересовала тебя? Она не молода, и теперь уже, не красива, настойкой из мухоморов не потчует....
  Пять сотен лет жизни сделали вампира проницательным и осторожным.
  - Она любит рано гулять... или поздно.
  - Ты все еще ждешь Зверя?
  - Полнолуние покажет, - неохотно ответил я.
  Взгляд Маврикия был цепок.
  - Некоторые травы нужно собирать ночью или на восходе солнца. Она сведуща в этом и пополняет мои запасы, - он взмахнул рукой на полки и ящички, заполненные сушеными травами. К слову, я нашел средство от твоей хвори.
  - Все части тела мне дороги, - усмехнулся я грустно.
  - Нет, это другое. Отрезать не будем.
  На ум приходил только один вариант - укус вампира. Кровососы отличались недюжинным здоровьем. У Маврикия и насморка-то никогда не было.
  - Тебе стало скучновато в одиночестве?
  - Ох, нет! - он отмахнулся. - Было бы у тебя какое-нибудь обыкновенное смертельное заболевание, тогда можно попробовать. А так неизвестно, какое воздействие окажет на меня яд мантихоры в твоей крови. Нет, средство иного рода. Но пока не придет посылка, помолчим об этом.
  Я ничего не ответил. Боялся обнадежиться зря. Врач, лечивший меня, предупредил, что рубцы никогда не заживут, а боль можно унять мазями на время.
  
  Маврикий приготовил свежие отвары трав и велел мне снимать рубашку. Славно было лежать в прохладной аптеке, чувствуя, как примочки забирают жар из рубцов, утишают боль. Я даже задремал за шторками. И сквозь дрему слышал, как заходят покупатели за пилюлями и притирками.
  Где-то к полудню торопливо отворилась дверь, колокольчик подавился треньканьем, и подкованные каблуки застучали по деревянным полам. Было в них что-то такое суетливое и тревожное, что я очнулся и отодвинул шторку.
  - Маврикий! Маврикий! - женщина нетерпеливо забарабанила рукой по стойке. Я узнал тетку, у которой вампир несколько дней назад зарезал свиней. Маврикий, дремавший в подсобке, зевнул с хрустом и выглянул из-за желтенькой шторки.
  - Отдавай мне скорее деньги за свиней! - потребовала она.
  - А что такое?! - вампир потер заспанные глаза.
  Женщина оглянулась на дверь и пригрозила:
  - Я с места не тронусь, пока ты мне не отдашь деньги!
  - Тогда открой вон тот шкаф, - сказал он, позевывая и указывая на дальний угол. - Там стоит удобный стул для тех, кто решил дожидаться вечно. Хотя на нем, кажется, кто-то уже сидит....
  - Я не шучу! Мне нужны эти деньги сейчас же!
  - Ничего не понимаю! Маргарита, мы договорились, что я отдам тебе их через две недели.
  Но его недоумение разрешилось. С улицы раздались крики и шум раздраженной толпы, и прежде, чем я успел натянуть рубашку, она ввалилась в двери.
  - Ага! Ты здесь, кровосос! - крикнул кто-то злорадно.
  - Да что такое?! - удивился Маврикий.
  - А ты не знаешь как будто! - бросили ему злобно.
  - Я не знаю, - хмуро проговорил я, проталкиваясь к прилавку.
  Мое появление привело толпу в замешательство. Люди переглянулись, а потом самый храбрый пояснил:
  - Купцов ночью на дороге убили....
  Все уставились на меня выжидающе. Я не стал размахивать руками и выкрикивать: 'так и думал!' Вместо этого немножко развернулся, чтобы видеть вампира краем глаза, и буднично поинтересовался:
  - Как убили?
  - Двоим сломали шеи, а у третьего высосали кровь.
  Изумление на лице вампира сменилось испугом, затем он постарался натянуть маску невозмутимости, и со второй попытки ему это удалось. Пугаться у него причины имелись - купцов убили так, что все указывало на вампира.
  - Что же это, опять Зверь?! - спросил кто-то.
  Мое вмешательство немного остудило их горячие головы, иначе вампиру несдобровать. За последние четыре месяца они натерпелись от Зверя, и только вздохнули свободно, как он объявился снова. Их понять можно. Они стремились избавиться от страха, обезопасить себя и близких. И раз все указывало на вампира, колебаться не стали.
  - Рано пока говорить, - сказал я. - Надо осмотреть тела и место. А пока советую не выходить без нужды на улицу по ночам.
  - Значит, ты с ним разберешься?! - уточнили селяне.
  - Да, раз я тут оказался, - пообещал легко. Но на самом деле легкости внутри не чувствовал. Я был ранен, серьезно ранен. Коварная мантихора, добравшаяся до моей руки, украла и мою удачливость.
  Запал толпы угас, и люди начали выбираться по одному из аптеки. Вскоре помещение очистилось, ушла даже настойчивая Маргарита. Она еще попыталась заставить Маврикия уплатить деньги, но вампир уперся, насколько я понял, из вредности. И ей ничего не оставалось, кроме как убраться восвояси, надеясь, что вампир дотянет до условленного дня. В затоптанной аптеке остался один только этот молодой балбес, Ганс, держащий четырех куропаток за лапы. Я не заметил, когда он появился. Судя по всему, вместе с толпой.
  - Кровь, - произнес Маврикий.
  Я обернулся к нему. Уж не помешался ли наш аптекарь, не начал ли пророчить?
  - Кровь каплет с птиц, - пояснил он, перехватив мой взгляд. - Вытри! И убери их отсюда.
  Ганс размазал сапогом темные капли по полу и затопал в кухню. Маврикий вслед ему клацнул клыками.
  - Не хочешь рассказать что-нибудь? - предложил я ему.
  И опять тень промелькнула по его бледному, не умытому лицу, но ответил он ровным тоном:
  - Рассказать? Может, анекдот, только позже, а сейчас мне надо работать.
  И он принялся перекладывать что-то на полках.
  
  Я был уверен, что в тенечке возле аптеки собрались несколько любопытных и толпа ребятишек, готовых проводить меня на место убийства.
  Они сидели на противоположной стороне улицы, под матерчатым тентом трактира. Загорелая, босоногая ребятня столпилась рядом. Увидев меня в дверях аптеки, они загалдели, а когда я направился к ним, примолкли.
  - Борий! - окликнули меня Ганс, нагоняя. - Ты же сейчас пойдешь осматривать тела? Их отвезли в Верхний Зад, на ледник в гостиницу. И на место я могу тебя проводить - был там утром, потому и вернулся так поздно.
  Еще один любитель приключений. И почему со стороны всем кажется, что мы, охотники, живем такой замечательной жизнью? Но проводник нужен, и я согласился на его компанию.
  
  Солнце встало в зенит. Лес подобрал тени, и дорога белела, точно высушенная кость. Миновав Сухой Ручей, мы пошли напрямки, через лес. Тела купцов обнаружили на большой дороге, недалеко от Верхнего Зада - еще крыши деревни виднелись с пригорка. С утра десятки ног затоптали все следы, и только пятна на побуревшей траве напоминали о том, что случилось.
  Как это произошло, представить несложно. Купцы ехали в повозке. Зверь, наглый и жестокий, выскочил на дорогу. Он прыгнул на спину лошади, переломив ей хребет. Затем метнулся в возок, раскидал всех троих в разные стороны. Двоим сломал шею и бросил на дороге. Третьего оттащил в лес (трава примята полосой - тащили что-то тяжелое), и бросил его там же. (Ганс показал мне и это место - в двух шагах от дороги, за молодой порослью елочек.) Но и на вытоптанном месте можно сделать кое-какие выводы. Зверь не имел логова, куда мог бы отнести добычу и насладиться ею в покое и вдалеке от людей. После нелепой смерти Хьюберта он не затаился, не покинул эти места, но в следующее же полнолуние, зная, что в деревне охотник, совершил тройное убийство. Он бросал вызов. Вызов мне. И способ убийства. Ломают шею и высасывают кровь вампиры.
  - Ну и? - спросил меня Ганс. Причудливые тени от листьев березы покачивались на его круглом лице. - Как вы будете его ловить?
  - Поставлю медвежьи капканы, а если не поможет, подговорю пауков и опутаю весь лес паутиной.
  Он обиделся.
  - Между прочим, это я прошлого Зверя убил!
  - Так ты считаешь, что этот, - я кивнул на вытоптанную полянку, - другой?
  - А как же иначе?
  - Тогда это самая невезучая деревенька на свете!
  Он ничего не ответил, пожал плечами.
  - Вам все равно нужен помощник, знающий лесные тропинки вдоль и поперек! - упрямо сказал он.
  И тогда я сделал для него то, что сделал для меня Хьюберт пятнадцать лет назад, когда я был таким же желторотым.
  - Мальчик, поживи еще чуток! Это настолько поганая работа, что из десяти экзамен Зверю сдает один, и тот потом жалеет об этом.
  Я развернулся и пошел в деревню. Он остался на месте, и буравил взглядом мне спину. Как и я тогда Хьюберту, он не поверил мне. Как и я, он был упрям. И обстоятельства сложились так, что мне нужен помощник. Действие примочек окончилось, и рука снова заныла. На этот раз одному мне не справиться.
  
  Хервиг проводил меня в холодный погреб, где оставили тела купцов, и держал свечу, пока я осматривал их. Горло обескровленного купца было разорвано. Вроде бы нехарактерно для вампира, оставляющего укус на шее, но я такое уже видел. Иногда вампиры впадали в неистовство и срывали головы своим жертвам, как пробку с бутылки.
  Хозяин вытянул длинную шею из-за моего плеча.
  - А они упырями не станут? - спросил он, и свеча качнулась в его руке. Тени запрыгали по стенам.
  - Не станут, - заверил я. - Они растерзаны. И вампиры не повреждают того, кого хотят обратить в свою веру. Им на свое произведение придется любоваться целую вечность.
  Хозяин мой хмыкнул, неопределенно, переступил с ноги на ногу. Ему не терпелось поскорее уйти отсюда. Я прикрыл последнего покойника простыней и поднялся с коленей. Хергвиг заторопился к дверям.
  
  
  
  Я присел на березовый чурбак возле поленицы, выпустил дым. Все, как будто, указывало на вампира. И Маврикий утром... Чего же он испугался на самом деле? Само собой, у него рыльце в пушку. Было когда-то. Молодые вампиры часто пошаливают. Некоторых убивают охотники, другие останавливаются сами. С другой стороны, бывали случаи, когда матерые вампиры превращались в Зверя, и тогда приходилось повозиться с ними. Наше знакомство с Маврикием долгим не назовешь, но заметно, что его точит какое-то беспокойство.
  Днем я немного поспал и к вечеру проснулся бодрым, почти позабыв о своей руке. И к тому времени, когда из-за леса выбралась луна, проверил снаряжение, выкурил трубку и вышел на дорогу. Вечерняя зорька еще догорала, и луна золотилась в непогасшей синеве неба.
  Я шел наугад. Сначала по дороге к Нижнему Заду, затем, не доходя немного до Сухого Ручья, свернул в лес. Такой бурелом - заманчивое место для Зверя. Полагаясь, на чутье, выбрал укрытие в густом ельнике, возле капризной лесной тропинки, и затаился.
  Наступила ночь. Свет стал лиловым. Луна бежала по макушкам деревьев, у их подножий клубился холодный туман. Изредка перекликались нездешними голосами ночные птицы, звенели комары. Я сидел под деревом, завернувшись в плащ и положив арбалет на колени, сливаясь с лесом, с его звуками, чтобы услышать чужака. Где-то ухнул филин, будто подал знак. И в наступившей тишине раздался приглушенный лесной подстилкой топот и хриплое, тяжелое дыхание.
  В тумане смутно мелькнул темный силуэт и тут же нырнул в овраг. Дрогнули вершины деревьев, задетые Зверем. Я вскочил на ноги и, ступая неслышно, пошел следом. Он рыкнул внизу, раскатисто и коротко - заметил меня. И Зверь побежал вдоль пересохшего русла, уже не скрываясь, шлепая по воде, ломая сухие ветки. Я не стал спускаться в овраг. Бежал по верху. Вдруг звуки прекратились. Зверь остановился. В засаде? Я двинулся вперед с особой осторожностью. Его атака будет молниеносной. И если не услежу за ним, то даже не успею спустить крючок арбалета. Но вокруг все молчало. Зверь как-будто исчез. Я остановился, вслушиваясь. За спиной треснула ветка. Арбалет в руке метнулся на звук, раньше, чем я успел подумать. Посеребренная арбалетная стрела смотрела прямо в левый глаз Ганса. Он шумно сглотнул.
  - Не надо, пожалуйста! - попросил он.
  Я не спешил снимать его с прицела.
  - Как ты тут оказался?
  - Проверял капканы, - он поднял за уши зайца.
  - В ночь полнолуния?
  - Еще думал встретить вас.
  - Считай, повезло, - буркнул я. Охота закончилась неудачей. - Идем, провожу в деревню.
  Он двинулся вперед без сопротивления. Мы шагали по тропинке к Нижнему Заду. Туман все еще путался между деревьев, одевая кусты и пеньки в призрачные одежды. Я бы предпочел идти молча, но Гансу хотелось поболтать.
  - Вы за кем-то следили, когда я увидел вас.
  Звук его голоса далеко разнесся по безмолвному лесу, упал в овраг и раскатился по нему.
  - Придержи язык! - посоветовал я ему. - Болтливый охотник скоро превращается в мертвого охотника.
  - Ой! - он подозрительно оглянулся по сторонам и шепотом переспросил:
  - Видели, да?
  - Угу.
  - И кто это был? Аптекарь?! В деревне все считают, что он виновен.
  - Аптекарь? Может, и Маврикий. Пока не поймаю - как узнать?!
  Он наморщил лоб, словно раздумывая, а потом сказал:
  - Вампир куда-то уходит по ночам.
  Я молча ожидал продолжения.
  - Вот и сегодня. Около полуночи выбрался в окно и скрылся в лесу за деревней.
  Мне стало бы легче, поклянись он, что Маврикий носа из дому не кажет по ночам.
  - Разберемся.
  Мы немного помолчали.
  - Есть тут в лесу заброшенные сараи? - спросил я.
  - Штуки три. Два совсем развалились, а третий забросили года два назад, когда старый Вилли умер. Он тут, в двух шагах, - Ганс махнул рукой обратно в ту сторону, откуда мы пришли. - Я провожу.
  Я покачал головой.
  - В деревню.
  
  На опушке я вытащил топорик из-за пояса и вырубил молодую осину. Будет, чем заняться до рассвета. Улицы деревни застыли в ночном оцепенении. Аптека была пуста, молчалива и закрыта изнутри. Ганс ловко поддел задвижку ножом и открыл двери. Я велел ему осмотреть комнаты вампира, а сам остался внизу. Заглянул в подсобное помещение - ни души. Ганс спустился и развел руками. Вампир коротал ночь где-то в другом месте.
  Пока Ганс жарил на кухне зайца, я остругивал осинку. Летнее утро ждать себя не заставило. Небо быстро светлело, и в урочный час, за несколько минут до того, как прокричали петухи, дверь отворилась. Маврикий, черной размазанной тенью, скользнул внутрь аптеки. Он остановился, увидев меня и свежезаточенный осиновый кол. Я не спешил начинать разговор. Дал ему рассмотреть все в деталях. По лицу его пронеслась тень, и на миг почудилось, что он бросится на меня, но вампир сдержался.
  - Ты же знаешь правила нашей игры, - сказал я.
  - Как и ты, - ответил он.
  - Тогда объясни, Маврикий, убедительно объясни.
  - Нет. Ничего я не стану объяснять. Тебе известно только то, что я не ночевал дома, а этого не достаточно, чтобы обвинять меня.
  - Для меня - не достаточно. Я поймаю Зверя с поличным. К тому же, ты единственный на двести верст в округе способен облегчить боли в руке, - согласился я. - Но утром явятся деревенские....
  - Откуда ты знаешь, что и сегодня ночью убили кого-то?
  - Зверь не может остановиться. Он убил. Только мы еще об этом не знаем.
  - Заяц готов! - весело сообщил Ганс, вываливаясь из кухни. И заметив вампира, ойкнул, растерянно завертел головой, не зная, куда бежать.
  - Не суетись, Ганси, - посоветовал я.
  Маврикий небрежно скинул черный плащ на стул. Подол его был обмочен росой. Зашел за прилавок, и привычными движениями стал собирать травы для примочек. Я разжег лампу, и в ее свете стало видно, что вампир бледнее обычного.
  - Ты что это? Умылся?
  Он сделал вид, что не услышал моего вопроса, и мне было над чем поразмыслить, пока мы вдвоем с Гансом ели зажаренного тощего зайца.
  - Как ты думаешь, малыш Ганси, почему вампир умылся? - спросил я, отодвигая тарелку с обглоданным костями.
  Ганс для начала пожала плечами, потом ответил:
  - Наверное, испачкал лицо, пока пил кровь.
  - Очень глубокая мысль, - одобрил я. - И главное, первой приходит на ум.
  Маврикий упорно делал вид, будто оглох. Вот только накладывая мне примочку, припечатал ее с силой.
  
  В полдень неутомимый Ганс принес новости из трактира. Выяснилось, что пропала служанка из дома богатой вдовы. Она легла в постель вчера вечером, но сегодня девушки на месте не оказалось. Ее прождали все утро, а затем объявили о пропаже. Из аптеки было видно, что у трактира собралась порядочная толпа - мужчины решили идти в лес на поиски. И украдкой поглядывали на аптеку. Маврикий стоял у окна, кусая губы. Ганс говорил восторженно, как охотничья собака, почуявшая след. Я с сожалением снял влажные полотенца и поднялся, надевая рубашку.
  - Ты тоже с ними? - спросил вампир.
  - Впереди всех, - заверил я его.
  - Что можно найти в лесу днем?
  - Не считая искалеченного трупа молодой девушки? - уточнил я. - Трудно сказать. Люди разозлились. А мне нравятся злые люди.
  
  На поиски вышли все от мала до велика из обеих деревень. Искали по Сухому Ручью и до самой большой дороги. И снова я очутился на месте, где видел ночью Зверя. Днем лес казался веселым и слегка удивленным, мол, что это такое грезилось ночью? Ни в овраге, ни на илистых берегах старицы не было никаких следов Зверя. Словно все померещилось.
  Выбраться из оврага оказалось не так-то просто. Левая, раненая рука обдавала болью, стоило ухватиться за дерево. Я едва не съезжал вниз по отвесному скату. В двух шагах от вершины силы иссякли. Еще недавно этот подъем не вызвал бы у меня даже легкой одышки. Ганс любовался на это представление сверху, пощелкивая орешки.
  - Рукой подай!
  Он нагнулся и с силой, легко, вытащил меня. Парень хоть и неказист на вид, но жилист. Может, и будет из него толк.
  Я присел на поваленное дерево, вытер пот с лица, отдышался.
  - Ты говорил, будто тут рядом заброшенный сарай. Пойдем, поглядим.
  Он кивнул и повел через лес, забирая вправо. От остальных мы отбились. Они обогнали нас, и впереди лаяли собаки и слышались голоса. По заросшей тропинке, через некошеный луг, мы выбрались к сенному сараю. Возле него стояли несколько человек, как будто в растерянности, и, увидев меня, обрадовано просветлели.
  Я заглянул в открытую дверь. Из люков чердака свешивались космы выцветшего старого сена, но внизу пусто, только тонкий слой былинок на полу.
  Солнце пробивалось через щели в досках узенькими полосками. В сарае не было ничего примечательного. Все обычно: тележное колесо, жерди на стенах, моток веревки, лестница на чердак. И вдруг под ногой сухо хрустнуло. Я наклонился и увидел рыбью кость. Неожиданная находка, сбивающая с толку. В самом дальнем углу обнаружилась куча костей и рыбьих, и мелких животных. Теперь понятно смятение на лицах.
  - Ну, охотник, что ты думаешь? - обернулся я к Гансу.
  Тот для начала пожал плечами, а потом сказал, почесав в затылке:
  - Это не лисица и не волк, да и никто из зверей не оставит такой кучи. Но и не вампир.
  - Удивительные у вас тут места, заповедные... - проговорил я, разрывая носком сапога кучу сухо стучащих костей.
  Пробавляться рыбой и мелкими животными могли несколько тварей. Из них только див заслуживал особенного внимания. Открытие это меня не порадовало. Дивы были существа многоликие, коварные и весьма умные, справиться с ними труднее, чем с тем же оборотнем или вампиром. Они обращались в белую лошадь, которую называют единорогом; в громадную хищную птицу, или в гигантского водяного змея. Кроме того, дивы вступали в странные отношения с людьми, подчиняя их себе. Поверье гласило, что увидевший дива будет несчастлив.
  
  По приставной лестнице я поднялся наверх. Здесь в разбитое окно залетал ветерок и шуршал сеном, занимающим половину чердака. Приготовив арбалет, я забрался по сену под самую крышу. Там нашлось покинутое гнездо, выстеленное сизым пухом. Скорее всего, див пережидал тут день, когда рассвет заставал его далеко от места постоянного обиталища.
  Следом за мной на чердак поднялся Ганс. Он подобрал птичье перо, завалившееся в щель между досок.
  - Ого! - изумленно проговорил он, покачивая сизым с черным кончиком пером в локоть длиной. - Эта птаха и теленка запросто унесет!
  - И человека, - пробормотал я.
  Ганс окинул перо оценивающим взглядом.
  - Поговаривают, - сказал он другим тоном, - что есть ведьмы, которые обращаются в огромных черных птиц, и питаются они человечиной. Это она, да?
  - Узнается сегодня ночью, - сказал я и слез вниз. Ганс бродил по чердаку, осыпая вниз пыль и частички сена.
  - Эй, малый! Птичка может вернуться в гнездышко! - поторопил я его.
  Он не стал разыгрывать из себя героя и горохом ссыпался вниз.
  Я предоставил Гансу рассказывать односельчанам об огромной птице, угнездившейся на чердаке сарая, а сам прошелся вокруг, осмотрелся. На дороге к сараю (мы добрались сюда не по ней, а короткой тропинкой) уже пробивалась молодая поросль ольхи. Вокруг, но не слишком близко к строению, старые деревья, а между ними густой свежий подлесок. Я присмотрел удобное место, где можно укрыться, и откуда будет видно и дверь, и чердачное окно.
  От сарая мы повернули назад к деревне. Окрестности обыскали старательно, заглянув под каждый куст и в каждую канавку, но не обнаружилось и следа пропавшей девушки. Вести об огромной злобной птице разнеслись среди людей, как моровое поветрие. Мнения разделились. Кто-то по-прежнему обвинял вампира, другие - перенесли свой гнев на ужасную птицу, а третьи сумели как-то объединить вампира и птицу. Я же видел только, что дело усложнилось. Случайное ли это совпадение, что в одном местечке завелись вампир и див? И как давно див прилетел сюда? Три месяца назад? Или три года? Такое тоже случалось. Иногда дивы жили рядом с деревнями незамеченными годами. Охотились они ночью и, если не происходило ничего из ряда вон выходящего, то добывали себе на обед мелких животных, не притрагиваясь к домашнему скоту. Но меня больше тревожило, что див может вступить в отношения с человеком. Что из этого выйдет? Рассказывали разное, все больше жуткое. В этих местах все складывалось так странно, что нужно держать в уме и это. Если бы я имел право на плохое предчувствие, то оно бы у меня появилось.
  На дороге между Нижним и Верхним Задом, я придержал Ганса за рукав.
  - Погоди. А на той стороне дороги есть заброшенные постройки?
  Ганс утер шапкой мокрое от пота лицо и отрицательно покачал головой.
  - Не. Там болота и глухой лес. Туда даже за грибами не ходят. И покосов нет.
  
  
  Я проспал пару часов и покинул гостиницу, когда солнце еще не коснулось леса, рассчитывая добраться до сарая засветло. Вести бежали впереди меня, и встречные останавливались на улицах, глазели, а потом спешили к Хервигу за новостями. Уже покинув деревню, я заметил, что следом, держась на расстоянии, плетется Ганс. Остановился, поджидая его.
  - Опять гнать будете?! - буркнул он.
  - Чего же гнать-то? Нет, сегодня мне твоя помощь пригодится.
  Он гордо одернул короткую курточку.
  - И что мы будем делать?
  - Скучать в засаде. Ты вопросы до темноты будешь задавать? Идем.
  И опять мы свернули у Сухого Ручья, и прежней тропинкой пробрались к сараю. Я сделал знак помолчать, осторожно приблизился к строению и, потянув за скобу, открыл створку двери. Сарай тих и нем, только ветер шуршит сеном наверху.
  
  Поманив за собой Ганса, я сделал широкую дугу через лес и пробрался на место, какое приглядел еще днем. Мы присели в корнях высокой осины, на влажной и темной подстилке листьев. Перед нами стояли молодые деревца, сквозь ветви которых виднелся сарай.
  - Располагайся! Нам ждать долго.
  Я надвинул шляпу на глаза и замер. Ганс долго ерзал, шуршал листвой и шепотом ругал обрадовано налетевших комаров. Наконец, не выдержал и просопел:
  - Что так и сидеть?! Чего делать, когда появиться птица?
  - Прятаться. Если она увидит тебя раньше, чем ты ее подстрелишь - разорвет на куски. Поэтому сиди, не шевелясь.
  - Из чего стрелять? - спросил он, явно жалея, что увязался за мной.
  - Держи, - и протянул ему арбалет.
  Он, удивленный моей щедростью, принял его на вытянутые руки.
  - А вы как же?
  - Мне он теперь не по чину, - я поднял вверх лиловеющую кисть левой руки.
  Ганс повертел арбалет в руках, приложился к нему щекой, прицеливаясь. Я отвел, направленную на себя стрелу.
  - Осторожней. И знай, что второго выстрела у тебя нет.
  
  Наверху скрипели, раскачиваясь, ветви осины, трепетала листва. Тени удлинялись. И снова, тупо и непрерывно, ныла рука. Это была та неприятная боль, которая напоминает о себе только, когда нечем отвлечься. Я попробовал дремать, уверенный, что див появиться ближе к полуночи, но боль вытягивала сон.
  Смеркалось долго, как и всегда в июле. Солнце уже село, но небо еще горело светом. Затеплились две-три точки звезд. Ветер погнал облака, шелестя в кронах - погода менялась. Пора - дождя не было давно.
  Старуха вынырнула из сумрака внезапно, будто сгустилась из тени. Та самая старая ведьма, торгующая травами в Верхнем Заде. Я толкнул Ганса в бок. Он, счастливчик, спал, и подскочил на месте, дико озираясь.
  Старуха не могла не знать, что сегодня днем здесь были люди - в деревнях обсуждали находки из сарая. Она должна предугадывать, что тут ждет засада, тем более что из деревни я выходил не скрываясь. Но она не оглядываясь, торопливо подошла к сараю и исчезла внутри. А в лесу, почти над головой, раздался тоскливый, сжимающий душу крик. Ганс обернулся ко мне.
  - Подожди, посмотрим! - тихо сказал я ему.
  Он подобрался, притянул к себе арбалет.
  Старуха, заслышав крик птицы, выскользнула из сарая. Под огромными крыльями засвистел воздух, и черная птица упала с неба. Она грянулась о землю, и обернулась белой лошадью с рогом на лбу. Ведьма приблизилась к ней безбоязненно. От дива исходило серебристое сияние. Ведьма коснулась рукой лошадиной головы и вдруг превратилась в юную девушку.
  - Колдунья! - содрогнулся Ганс.
  Я тронул его за плечо:
  - Обойди их сзади.
  Я вышел, не скрываясь. Ведьма гладила единорога, и не замечала меня. Единорог же учуял и фыркнул. По гладким бокам пробежала дрожь. Он наклонил голову, выставив рог, копытом ударил в землю.
  - Ну, что ты, что?! - ворковала ведьма, расчесывая его белую гриву гребнем. - Там кто-то есть?
  Я остановился в нескольких шагах от них. Ведьма охнула, отпустила гриву и превратилась обратно в старуху.
  - Беги! Прочь! - замахала она руками диву.
  Но тот всхрапнул и встал на дыбы. Я поднял пистолет, целясь прямо ему в сердце.
  - Нет! - дико выкрикнула старуха и прыгнула.
  Она сбила меня с ног. Пуля ушла куда-то в бок, и я отшвырнул бесполезное оружие. Старуха тянулась когтями к глазам, и ярость придала ей силы.
  - Стреляй! - крикнул я Гансу, стряхнув с себя ведьму.
  Ганс смутно различимый в темноте июльской ночи, вдруг пропал из виду. На миг я растерялся, но он вскочил на ноги. Загадка объяснилась - этот увалень споткнулся на ровном месте.
  Единорог вспыхнул ослепительной вспышкой, пропал в ней из виду, и вдруг из вспышки вынырнула черная птица и бросилась в ночь. Ганс выстрелил ей вслед. Тяжелая арбалетная стрела со свистом рассекла воздух. Старуха вскрикнула, и в ужасе прикрыла рот руками. Но Ганс промахнулся.
  - Промазал! - Ганс сплюнул под ноги. - Проклятая ведьма! Тебя сожгут на костре за это!
  - Он не виноват! Никого не убивал! - взвизгнула старуха.
  И мне вспомнилось, как злобно она встретила меня в первый день, и подумалось, было в этом предчувствие своей судьбы и судьбы дива.
  Ведьма вдруг успокоилась, дала себя связать и по пути из леса не произнесла ни слова. Я недолго постоял на дороге, глядя, как они удаляются в сторону Верхнего Зада, а сам отправился к вампиру.
  
  Я постучался в аптеку без особой надежды. Никто не отворил. Тогда, просунув нож, поддел язычок замка. Внутри было пустынно и холоднее, чем на улице летней ночью. Я сел на стул возле прилавка и задумался, набивая трубку табаком.
  Торжествовать рано. Див, ставший Зверем, - коварный и опасный противник. С ним придется повозиться, но сначала нужно найти его постоянное обиталище. Я не очень-то верил, что вампир в его таинственных ночных похождениях ни разу не заметил дива. Темнил что-то Маврикий. И это тоже не давало мне покоя. Надо узнать, что он скрывает. К тому же, не ясным оставалось для меня самое главное: как оправдать Хью перед людьми.
  Неожиданно вампир очутился рядом. Я стряхнул оцепенение. На улице забрезжил рассвет и тусклый свет пробился сквозь запыленные стекла.
  - Твоя трубка воняет до другого конца деревни, - и глаза его в сумраке блеснули багровым. - Ты даже не услышал, как я вошел.
  - Смотри, какая задачка, - сказал я. - Есть полнолуние. Вампир. И убитые люди. Вроде бы, два плюс два, а равно пяти....
  - Может, это части разных задач? Что, засада оказалась неудачной?
  - Как посмотреть!...
  И я рассказал ему. Вот только о Хью он не знал.
  - Думаешь, совпадений слишком много? То ли слет монстров в наших местах, то ли Марс и Уран в противостоянии. Сначала оборотень-волк, затем див, и я, конечно же!
  - Ну, если сегодня ночью никого не убили, тогда ты почти оправдан. Скажи, а есть еще заброшенные постройки, кроме тех трех сараев? Див будет прятаться в них.
  Маврикий на мгновение замялся и уверил:
  - Нет.
  
  
  
  В Верхний Зад я вернулся рано утром, догадываясь, что новость всколыхнула деревню. И точно, на крыльце церкви, в плотном кольце прихожан, пастырь сладострастно орал, что нужно сжечь ведьму немедленно. Увидев меня, люди оборачивались, но с вопросами никто не приставал.
  - Погодите с кострами, - бросил я на ходу толпе, - ведьма - малая часть дела. Див-то еще не пойман.
  Слова мои побежали по толпе. Я надеялся, что это чуток охладит их пыл. Ведьма ведьмой, пособничество Зверю и все такое, но разобраться нужно до конца. Я понимал людей, готовых выместить свой страх и боль на ведьме, пойманной и виновной. Понимал, что ее казнят наверняка, и мне их не удержать, но надеялся выиграть хоть два дня до окончания полнолуния. Ведьма могла еще пригодиться.
  Хозяин встретил меня с восторгом. Свою долю почестей получил и Ганс. Его уже сытно накормили, а теперь он сидел, окруженный восхищенными слушателями. Болезнь юности. Не останавливаясь, я прошел к себе в комнату. Тут же прибежала девчонка-замарашка, которая помогала на кухне, и притащила кувшин с горячей водой и чистое полотенце.
  - А где Катарина? - спросил я.
  - Она куда-то пропала. С утра не можем ее найти, - бойко сообщила мне девушка, явно довольная переменой положения.
  Вот и оно! Еще одна девушка пропала. Неужели он успел?
  
  Я торопливо умылся и вышел. Хозяин околачивался возле дверей, явно поджидая меня. Кажется, ему не терпелось услышать мою версию.
  - Нужно переговорить с ведьмой, - сказал я ему.
  Он вынул из кармана ключ и показал мне. По дороге я расспросил его о Катарине. Вчера вечером она ушла к себе около одиннадцати, а утром спальня ее оказалась пуста. Вещи были на месте. Комната закрыта изнутри, но окно распахнуто. Кое-кто из постояльцев утверждал, что ночью жутко то ли выл, то ли кричал какой-то зверь.
  - Правда, - добавил хозяин, немного смущенно, - дверь на задний двор утром оказалась не заперта....
  Он взглянул на меня испытующе. Понять его осторожные слова нетрудно. Причем тут незапертые двери, когда вокруг рыскает Зверь?!
  - Все так очевидно, не так ли? - спросил я его.
  Он усмехнулся с виноватой ужимкой, и вставил ключ в замочную скважину погреба.
  
  От ведьмы я ничего не добился. Старуху немного поколотили, прежде чем отправить в погреб, и разбитая губа кровоточила, но она поднялась с пола, на котором сидела, и гордо выпрямилась. Я поставил на полку свечу. Без этого огонька тьма была кромешной. Ведьма стояла возле дубовых бочонков и смотрела на меня, скрестив руки на груди. На вопросы она отвечала презрительным молчанием.
  - Ты понимаешь, что тебя сожгут на костре? - спросил я напоследок. - Если ты поможешь мне и скажешь, где скрывается Див, то я договорюсь с деревней, чтобы тебя отпустили на все четыре стороны.
  Это была ложь. Выторговать два дня до приезда судьи из города - куда ни шло, но отпустить ее свободу не в моей власти. Она обречена. Но я обязан попытать любые средства. Она спасала дива, а я защищал людей от Зверя.
  Ведьма усмехнулась разбитыми губами, понимая цену моих предложений. Мне оставалось только пожать плечами и убраться восвояси.
  Я не удивлялся, что она хочет спасти это чудовище. Див ищет и находит слабое место человека. На моих глазах он превратил ее в юную девушку. Подойди к нему я, он, верно, убрал мою неутихающую боль.
  Хергвиг, забросив бесконечные хозяйственные дела, ждал меня снаружи, сидя на чурбачке, и поднялся навстречу. Я только махнул рукой.
  - Никак не могу поверить, что Анна решилась на такое! - проговорил он, недоумевая. - Она, конечно, не самая приятная особа, но это... Поверить не могу!
  На это мне нечего было ответить. Мое преимущество в том, что я посторонний, и на меня не влияют привычные отношения и устоявшиеся мнения. Я могу позволить себе опираться на одни факты. А они таковы, что Анна вступила в сговор с чудищем.
  Помолчав немного, я спросил:
  - Кто-нибудь из постояльцев уехал?
  - Сегодня утром два купца, еще этот хлыщ, который за Катариной ухлестывал. За ним та важная дама со слугами.
  - А эти городские франты так тут и торчат. Решили, значит, поглядеть на увлекательную историю из окошка, чтобы было, о чем рассказать друзьям.
  Он грустно усмехнулся и покачал головой. Его осторожность можно понять: хозяину гостиницы нельзя забывать о выгоде, даже если он считает своих постояльцев досужими зеваками.
  - Если в ваших местах укромные уголки, где может затаиться Зверь? Это должно быть где-то недалеко от деревень, но там, где мало ходят люди.
  Он задумчиво почесал кончик острого носа.
  - Три сарая, которые вы обыскивали вчера только. Ну, Сухой Ручей еще. Пещеры есть соляные в дне пути.
  Я покачал головой - слишком далеко. Зверь не станет залетать так далеко, тем более, по лесу раскиданы и другие деревеньки. Хищники всегда устраивались неподалеку от добычи.
  - И... - начал хозяин и оборвал себя.
  Я взглянул на него вопросительно. Он покачал головой.
  - Так, ничего. Там давно уже одни болота.
  И небрежно махнул рукой. Махнул рукой на левую сторону дороги. То же самое сказал мне и Ганс. Они туда даже за грибами не ходят.
  Мы с хозяином вошли в общую комнату, и застали в ней столпотворение. Посреди мелькала черная пастырская шляпа. Пастырь Петер верховодил. Увидев нас с хозяином, толпа примолкла и расступилась, позволяя пастырю вести переговоры.
   - Мы пришли за ведьмой! - заявил он запальчиво.
  - А суд?
  - Зачем нам суд?! - удивился пастор. - Вон, Ганс показал, как все было на самом деле. Или вы будете отрицать?
  - Нет, не буду. Судить не мое дело. Я убиваю чудовищ, судья судит их пособников, пастор наставляет заблудших и помогает нуждающимся. Каждый занимается своим делом. Так я говорю?
  - Так, так, - закивал мой хозяин за спиной. В ответ ему некоторые из толпы тоже кивнули и одобрительно забормотали.
  - Все же ясно, как божий день! - горячо возразил пастор, не желая сдаваться.
  - Кто же спорит!- я пожал плечами.
  Толпа, стоящая за пастором, начала рассыпаться. И тут, как на грех, вмешался Ганс. Видно, почести закружили ему голову.
  - А чего тут думать-то?! Все одно - виновна! На костер ее!
  И люди снова усомнились.
  - Эй, парень, да ты никак перебрал пива, вот и горячишься! - я сгреб Ганса за шиворот и, несмотря на сопротивление, выпихнул в свою комнату. - Проспись!
  И не давая опомниться, потянул я пастора за рукав, намерено обратившись к нему так, как обращались к епископам.
  - На два слова, ваше преосвященство.
  Он оглянулся неуверенно на своих прихожан, но потом перестал противиться и засеменил за мной. Дверь захлопнулась, и мы очутились на безлюдном дворе. Из окон кухни доносились веселые голоса поваров, и пахло жареным мясом. Пастор доставал ростом мне до плеча, и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Сердить его я не собирался, поэтому сел на чурбачок и предложил ему соседний. Он отказался, оставшись на ногах. Теперь мы глядели в глаза друг другу.
  - Не хотел говорить при простом народе - они сейчас очень сердиты и могут неправильно меня понять, но вы, человек ученый, и совсем другое дело - у меня не все кости нынче шестерками падают. Вот на улицах говорят, мол, удачно сработал Борий-зверолов. А где там! Не знал, что проклятая старуха вцепиться в меня, и мы упустим дива. И хоть ведьма у нас, не знаю я, где искать его. А без этого - что толку? Убью его, и тогда деревня обретет мир и спокойствие. А нам ведь это надо, так?
  Отрицать он не мог, хотя, из моих наблюдений получалось, что он-то как раз желает маленькой заварушки, во время которой приберет прихожан к рукам.
  - Вот, - продолжил я, - А старуха знает, где Зверь прячется и еще пригодится. Потому нам лучше известить судью о срочном деле, а людей убедить дождаться его. Ведь случай-то из ряда вон выходящий! Судья явится через день-два. Еще день разбирательств, и дня через три разведем костерок на площади. А пока суд да дело, я разыщу проклятого дива.
  Я говорил все правильно, и видел, как мечется его мысль в поисках какой-нибудь лазейки, чтобы провернуть дело по-своему. Лазеек не было, и он вынужденно кивнул. Я понимал, что это невеликая победа. Он соглашался со мной не по убеждению, а под давлением, и обрадуется любому поводу передумать. Пастырь Петер уверил меня, что выполнит свои обязанности самым добросовестным образом, и на этом мы с ним распрощались. Я остался на дворе, выкурить трубочку, а он пообещал увести людей.
  Когда я возвратился в общую комнату, в ней не было никого, и только девчонка-замарашка, подоткнув подол юбки, старательно намывала полы. Ганса в моей комнате тоже не оказалось.
  
  Ганс пропал, будто в воду канул. Не было его в общей комнате гостиницы, не догнал он меня и на дороге. Вместо этого, увидел, что возле церкви, обычно запертой к вечеру, слоняется народ. Я сверкнул к ним, расспросить, что происходит.
  - Будем молиться за избавление нас от Зверя, - ответили мне.
  На языке вертелся вопрос, что, может, тогда мне лучше вернуться в гостиницу и крепко выспаться, но я удержался. Толку от их ночных бдений ни на грош, но им так спокойнее.
  На этот раз я искал иголку в стоге сена. Див мог быть где угодно, и мне оставалось только надеяться на случай. Дивы устраивались на отвесных скалах, или старых дубах, способных выдержать его немалый вес; реже в пещерах у подземной воды, когда он превращался водяного змея. Но здесь не имелось ни того, ни другого, ни третьего. И див приспосабливался, обживая заброшенные человеческие постройки. Я хотел снова проверить каждый из трех сараев в лесу. Солнце еще не село, когда добрался до первого, того, возле которого мы сидели в засаде вчера.
  В полумраке сарая жужжали мухи, и солнечном луче, закравшемся через щель, медленно кружилась не взбитая ничьей ногой пыль. По скрипнувшей лестнице я поднялся наверх. И на чердаке ни души. Див не навещал это место со вчерашнего дня.
  Два другие сарая явились полусгнившими постройками, с почерневшими от непогод бревнами и местами провалившейся крышей. В них не обнаружилось ни следа дива: ни костей, ни гнезда, ни перьев. Судя по всему, он никогда не заглядывал в эти развалюхи. Оба этих сарая стояли довольно далеко в лесу, и дороги к ним заросли. Получалось, что старуха привела дива в тот, первый и ближний, сарай сама. Знать бы, где она с ним встретилась, блуждая по чащобам.
  Солнце уже заходило, когда я осмотрел последний сарай, и присел на поваленное дерево. Достал из кармана кусок пирога и съел его, затем набил трубку. Вдруг Зверь захочет посчитаться со мной, тогда пусть точно знает, где меня искать.
  Целую ночь я проскитался по лесу. Однажды померещилось, будто мелькнула среди деревьев тень, но Зверь, если это был он, не захотел приближаться ко мне. Едва забрезжил рассвет, я выбрался на дорогу в привычном уже месте. Ругая себя и судьбу за потраченную впустую ночь, медленно шел по дороге. В нашем деле времени всегда в обрез. Каждая ночь полнолуния дорогого стоит. Каждая может отобрать чью-то жизнь. И эта прошла зря.
  Что-то заставило обернуться, может, ухо уловило едва различимый звук или чутье охотника, привыкшего предугадывать опасность. Распялив крылья и выставив лапы с когтями, стремительно неслась на меня черная птица. Она скользила по воздуху бесшумно, и внезапно очутилась рядом, за спиной. Спасаясь, я нырнул в овраг и покатился по склону, сминая тонкие деревца. Когти на лапах, острые и блеснувшие заточенными ножами, схватили пустоту. Див, поняв, что добыча ускользнула, взмыл вверх, обижено крикнув. Я выдернул из-за пояса пистолет, но стрелять поздно - птица уже далеко. Она не стала возвращаться и заходить на второй круг. Рассветало, и диву, как и всякой ночной твари, пора в логово. И птица исчезла на правой стороне дороги, в болотах.
  Я выбрался из оврага помятый. На мелкие синяки внимания обращать не стоило, но я неудачно упал на свою любимую левую руку. И боль усилилась от легкого, но непрерывного нытья, до жаркого подергивания в плече.
  У Нижнего Зада меня подкарауливала еще одна неожиданность. На выкошенном лугу, между стожками, показался вампир. Маврикий широко шагал чуть впереди, и не замечал меня. Я остановился и раскурил трубку, наблюдая за ним. Аптекарь шагал со стороны болот, оттуда, куда улетел Див. Пуская дым, я думал. Как это все вяжется между собой? История Зверя приобретала странные очертания. Что общего между дивом и вампиром? Или это совпадение? Не первое, кстати, уже в этом деле.
  Надо было идти в аптеку.
  - Непривычно, когда с утра на тебя не наталкиваешься, - встретил меня Маврикий. Он уже заваривал травы для моих припарок.
  - Да, утро сегодня не задалось - див напал по дороге.
  Маврикий быстро взглянул на меня. Казалось, он собирается в чем-то признаться, но сморгнул и передумал. И дальше вампир сделался неразговорчив. Я спросил его про Ганса, и он коротко ответил, что не видел его со вчерашнего дня.
  
  Я недолго пробыл в аптеке. Маврикий как будто стремился избавиться от меня поскорее. Мне и самому хотелось подумать в тихом месте, где поменьше нечисти.
  В Верхнем Заде поджидало неприятное известие. Я еще не успел ступить в деревню, как встретил того самого разговорчивого лавочника из скобяной лавки.
  - Зверь опять убил, - сообщил он, и в голосе промелькнули осуждающие нотки, де, ничего-то ты не исполнил!
  Оказалось, что труп нашли на краю деревни, когда на зорьке повели скот на выпас. Вчера вечером это пьяненький мужичок побрел домой, в Нижний Зад. И кто-то встретил его на дороге уже за Сухим Ручьем, и мужичонка был жив-здоров, только пошатывался. А утром труп его лежал на краю Верхнего Зада. Зверь обнаглел и стремился запугать людей. Случалось, что Зверь несколько лет терроризировал какую-нибудь местность, иногда доходило даже до того, что люди каждый день полнолуния кидали жребий и отводили жертву в лес. И чужакам не сообщали о том, что происходит у них. Все вскрывалось случайно. Тогда приезжали охотники, Зверя убивали, а местечко после этого сравнивали с землей, разгоняя жителей.
  Утро в деревне началось тревожно, и я видел по всем приметам, что Зверь выигрывает. Все дела были заброшены, и люди собрались на улицах, серьезно обсуждая что-то в кружках. В мою сторону поглядывали косо - обвиняли. Без обид. Кто-то всегда виноват, а охотник - удобная мишень.
   Что же, если Зверь, действительно, решил стать здесь хозяином, то ему нужно убить меня, и тогда страх начисто лишит людей рассудка. К приезду моих товарищей будет изобретена правдоподобная история. Поверят или нет ей, но охотники будут пристально следить за событиями каждого полнолуния в Верхнем и Нижнем Задах. И Зверя казнят. Рано или поздно.
  Но так просто сдавать дела на милость будущего, я не собирался. Зверю придется попотеть, чтобы покончить со мной.
  
  Почти у самой гостиницы, я заметил пастыря Петера. Он несся по улице, подхватив подол путающейся в ногах рясы, напрочь позабыв о пастырском достоинстве.
   Чего бы ему от меня понадобилось? Я отошел в тенечек, вытащил трубку и кисет. Пастырь подбежал ко мне, сипло дыша. Стянул шляпу. Темные, коротко остриженные волосы его взмокли от пота, прилипнув к черепу. Он вытер беленьким кружевным платочком лоб и принялся обмахиваться круглой шляпой, отдуваясь.
  - Жарко, - сказал он.
  - С утра знойно. Днем пекло будет, - поддержал я беседу.
  Пастырь оглядел улицу с вороватым лисьим выражением на толстощеком лице и наклонился ко мне.
  - Вчера ночью я видел дива прямо у церкви, - доверительно проговорил он, понизив голос.
  - Ну и ну!
  - Я мог бы лежать на месте убитого Фридриха!
  - К счастью, для ваших прихожан и вас этого не произошло, - вставил я.
  Он серьезно кивнул и быстро оглянулся.
  - Я никому не рассказал, только вам. Вам же известно поверье?
  Я кивнул.
  - Вы же понимаете, какие разговоры пойдут, если узнается?!
  Серьезная проблема, можно сказать, беда. Див иногда являлся предупреждение человеку, что он поступает неправильно. И ладно бы только пастырю задуматься о своей жизни, но он должен думать и о прихожанах. В их головах заведется маленький червячок сомнения и будет точить вопросом: а может, не зря див ему явился? Может, не правильно верим?
  Вот только что он хочет от меня? Неужели потребует принести коготь Дива, чтобы сделать из него амулет? Но пастырь оказался горазд на чудеса:
  - Мне известно, где прячется див, - заявил святой отец.
  Я подавился дымом и закашлялся. Он заботливо похлопал меня по спине.
  - Откуда сведения?!
  - Я видел, куда он полетел, и может быть только одно место....
  Он сделал паузу.
  - Ну?!
  - На болотах когда-то стояло сельцо Ямки, - очень тихо проговорил он. - Село вымерло лет сто назад. Жителей вдруг исчезли. Все, как один. С тех пор думают, что это место проклятое, а потом и приток Лабуги заболотился и затопил село. Никто там не живет, но слухи всякие ходят. Там и дома, церковь остались. Церковь больше этой раза в два. Мой дед оттуда был родом.
  Я поблагодарил пастыря, не задавая ему сложных вопрос, почему он вчера мне это не сказал, и не оглядываясь на его мотивы. Спросил о Гансе.
  - Он был на молебне вечером, - ответил пастырь. - А потом я видел, что он уходил с работниками из гостиницы.
  Мне это очень не понравилось. Чувствовалось, что Ганс затеял что-то недоброе. Неспроста он вчера вечером как провалился, пошел в гостиницу неспроста. Я попрощался с пастырем и торопливо зашагал вперед.
  Хервиг, хозяин мой, встретил меня грустными глазами. От прежнего восторга не осталось и следа.
  - Где ведьма?!
  - В погребе. Где же ей быть-то! - и он показал ключ.
  Я немного успокоился и спросил завтрак.
  - Сегодня только и разговоров, что ведьму нужно сжечь. Даже городские об этом говорят, - сообщил Хервиг, расставляя передо мной тарелки.
  - Пастырь вчера неплохо потрудился, жаль, что спал неспокойно, - буркнул я, не считая, что из-за страха перед Зверем пастырь откажется прежних планов. Хервиг взглянул вопросительно, но я не собирался пояснять.
  Он присел напротив. Рукой стряхнул со стола хлебные крошки.
  - Сегодня пойду на болота, - сообщил я после паузы.
  Хервиг недолго помолчал, глядя за окно.
  - Не подумай, Борий, что я не верю в тебя, но, может быть, лучше позвать кого-нибудь из своих? Мне очень не хочется присутствовать на твоих похоронах.
  Я немного подумал и попросил его принести письменные принадлежности. Хервиг обрадовано побежал за бумагой и чернилами. Написал я Дженсу, моему старинному приятелю и охотнику. Знал, что он должен был вернуться на днях с севера, где вервольфы сбились в стаю.
  - Отправишь письмо, если не вернусь завтра, - сказал я, протягивая ему сложенный лист бумаги.
  - Какие вы странные люди - охотники! - всплеснул руками Хервиг. - Не лучше ли подождать подмоги?!
  Я покачал головой. Пусть у меня ранена рука, но я не собираюсь драться со Зверем в рукопашную. Позвать на помощь сейчас - все равно что отвернуться от собственной удачи. Нет, я начал это дело - и я его кончу.
  
  Я сидел в гостиничной столовой в одиночестве. Постояльцы уже либо позавтракали, либо еще не спускались вниз. В кухне, за дверями неразборчиво переговаривались повара, гремели кастрюлями и стучали ножами. Но вдруг привычное нарушилось, кто-то вскрикнул, послышался топот, а в столовую ввалился Хервиг с белым перекошенным лицом.
  - Ведьма сбежала! - выдавил он. - И Ганс там!
  Я выбежал на улицу. Повара как раз выносили Ганса из погреба, голова его безвольно болталась, русые волосы на затылке запеклись в кровавой корке. Его унесли в помещение. Я взглянул наверх. Сюда выходило несколько гостевых комнат, и постояльцы толпились возле окон. Новость уже разлетелась. В подвале, возле самых ступеней лежали осколки толстой стеклянной банки с каким-то красным вареньем. В общем, непонятно было только одно: чего он хотел от старухи? И раз ушел он из церкви с гостиничными работниками, то я попросил Хервига созвать их. Явились два конюха и еще один, молоденький паренек, исполнявший всю черную работу в гостинице.
  - Что говорил Ганс по дороге из церкви?
  Конюхи бормотали что-то неразборчивое, пока Хервиг на них не прикрикнул. Наконец, сообщили, что Ганс решил выпытать у старухи, где скрывается див, и, обиженный на меня, хотел убить Зверя собственноручно, и тем утереть мне нос. Я только пожал плечами. Что тут скажешь?! Старуха удачно воспользовалась его глупостью. По словам конюхов, Ганс расстался с ними незадолго до полуночи. Он вышел через заднюю дверь к погребам, а конюхи отправились на боковую. Я прикинул, получалось, что в это самое время пастыря напугал див.
  
  
  Хозяин разбудил меня в шесть вечера, и пока я зевал, сообщил потрясающую новость: Катарина жива! Новость привез знакомый кучер. Два дня назад он подобрал Катарину и какого-то городского хлыща, когда у них сломалась бричка на пути к городу. Катарина хвасталась, что выходит замуж, и будет жить в городе и велела передать Хервигу, что пришлет за вещами попозже.
  - Негодная девчонка! - разорялся Хервиг. - Бесстыдница! Сбежала с каким-то городским хлыщом!
  Но я видел, что сердитость его напускная, и на самом деле он рад, что она живехонька. И выговаривает, чтобы угодить мне. Кажется, у него составились на мой и ее счет кое-какие планы. Мне оставалось только пожалеть об их несбыточности. И хотя я высказывал Хервигу свое желание осесть в каком-нибудь приятном местечке, слишком неопределенно сейчас казалось мне будущее, чтобы вызывать сильные сожаления о полных плечах Катарины.
  От Хервига же я узнал, что Ганс скоро пришел в сознание и уже грозиться отомстить проклятой ведьме.
  - Все, как на собаке, заживает, - завистливо вздохнул мой хозяин.
  - Как на собаке? - переспросил я задумчиво. - Это хорошо. Жаль только, что у меня на сегодня нет провожатого.
  - И речи быть не может! Сегодня он не встанет с постели, - твердо уверил меня Хервиг. - Да и откуда ему знать болота? Сельца-то уже сто лет, как нет. Возьми кого-нибудь из старожилов, если тебе нужно непременно туда идти.
  Я обдумал его слова и покачал головой.
  - Нет, никого другого с собой брать не стану. Через болота ходить не впервой. Переберусь и без провожатого.
  
  
  Хервиг посоветовал мне повернуть на болота возле Сухого Ручья - раньше там была дорога. Нынче она заросла, не оставив и следа. Я продрался через кусты и вступил в лес. Очень скоро под ногами зачавкала вода. Чем дальше я углублялся, тем беднее и мрачнее делались места. И вскоре из растительности остался один только мох под ногами и лишайники на деревьях. Кочки подо мной покачивались, уходили в вязкую глубину, и шест иногда не находил дна. Кое-где открывалась темная болотная вода. Хервиг говорил, что до Ямок по прямой дороге было не больше трех миль. Но я вскоре наткнулся на обширную бочагу, и шест повсюду уходил в бездну. Пришлось делать крюк. Солнце клонилось к лесу все ниже. Стало очевидно, что я окажусь на месте, только на закате и едва ли успею оглядеться. В довершение ко всему болото начал заволакивать туман, пока не слишком густой, но и он был лишним. Огибая топь, я забирал вправо к Нижнему Заду, и в какой-то миг мне почудилось, будто неподалеку, за завесой тумана, хлюпает вода под чьими-то шагами. Я встал на месте. Звуки прекратились. Из болотных глубин раздавались таинственные вздохи и бульканье, одиноко квакала лягушка. Я двинулся вперед, и опять явственно услышал шаги. И снова остановился, вытащив пистолет. Шаги замерли. И вдруг сорвались с места и побежали на меня. Они все приближались и приближались. В тумане между деревьями мелькнул темный силуэт. Я ждал, наставив пистолет. И тут бегущий ухнул в трясину по самую макушку, вынырнул, ругаясь на чем свет стоит. И я узнал Ганса. Честно сказать, оправдались мои надежды.
   Засунув пистолет за пояс, я поспешил ему на помощь. Он ухватился за протянутый шест и кое-как выполз на сухую кочку. Прислонился к тоненькой кривой березке, стянул сапоги и вылил мутную воду.
  - Чего тебя понесло в болота без шеста? - напустился я на него.
  - Я его утопил, - признался Ганс.
  - Ну, а за мной чего пошел?
  - Я эту проклятую старуху изловлю и... не знаю, что с ней сделаю! - сжал он кулаки.
  - Чего тогда от меня прятался?
  - Я не прятался, а шел следом. А потом почудилось, меня кто-то нагоняет, - и ткнул рукой за спину.
  - В болотах и не такое померещится, - сказал я. - Идем, некогда рассиживаться.
  Мы выбрались на пригорок, и там из молодых ив вырезали шест для Ганса. За ивами разлилось чистое, без тины озерцо.
  - Там глубокая вода, - сказал Ганс, кивая на ту сторону. - Мне дед рассказывал, что отсюда нужно свернуть влево и вон туда. А оттуда будут видны дубы, которые стояли на краю села.
  Его направление было ничуть не хуже любого другого, и, переведя дух, мы тронулись в путь. Ганс оказался прав, и идти стало полегче, пропало ощущение зыбкости почвы. Вскоре я увидел и старые дубы. Два из них погибли, их сухие сучья остро торчали в разные стороны. Оставшиеся великаны еще боролись за свою жизнь, вцепившись могучими корнями в землю. Место здесь повышалось, под ногами уже не чавкало, а дубы и вовсе выбрались на пригорок, но внизу, по краю пригорка шелестела болотная осока. За дубами лежали развалины села.
  Первым делом в глаза бросилась высокая кирпичная церковь. Штукатурка с нее осыпалась большей частью, оголив красный кирпич. В окнах не было стекол, а узкие рамы болтались на одном гвозде, готовые обрушиться в любой миг. Стропила крыши выпирали ребрами, внизу, в церковном дворе, валялся битый кирпич. Вместо домов вдоль широкой улицы лежали кучи полусгнивших бревен, а огороды зарастали камышом и осокой.
  - Весной эти места заливает паводком, - сказал Ганс. - Дальше по улице остались каменные дома.
  Я проследил за его рукой. Там стояли каменные коробки, без окон, без дверей.
  - Здесь несет смертью,- продолжил Ганс, оглядывая истлевшие кучи. - Почему жители вдруг исчезли? Что тут случилось?
  - А у деда какие догадки были? - хмуро поинтересовался я.
  Он глянул на меня искоса и дернул плечами.
  - Всякое говорили. Пойдем?
  - Нет. Останемся тут. Это тебе не бессмысленных птичек ловить, птицелов.
  Мы расположились под дубами. Разрушенное село лежало перед нами, как на ладони. Я прислонился спиной к дереву, настолько толстому, что за ним могли спрятаться два человека. Нетерпеливый Ганс маялся от скуки, и в конце концов залез наверх и устроился в развилке ветвей.
  Солнце опустилось за горизонт, и вечерняя заря окрасила все вокруг в розовато-сиреневые, неживые тона. Откуда-то поднялись вспугнутые вороны и с карканьем закружились над колокольней. Следом за ними сорвалась громадная черная птица, издав тоскливый крик, и кинулась за вороньей стаей. Ганс свесился вниз головой с тяжело качающейся толстой ветви.
  - Что будем делать?
  - Потерпи. Он теперь никуда не денется.
  Див хватал ворон налету, перебивал им шеи и ронял на землю. Они шлепались вниз черными комочками. Набив полдюжины, он опустился на землю и принялся есть.
  Из болот наползал туман. Он залил и разрушенные дома, и подножье церкви, но улица оставалась странно чиста. По ней, беседуя, шли две женщины. Див, бросив разорванную тушку птицы, посмотрел на них. Они же, не обратив на него никакого внимания, повернули к церкви. Ганс зашипел, узнав в одной из женщин старуху.
  - А кто вторая? - шепотом спросил я.
  - Ее не знаю. Что будем делать?
  - Погоди. Думаю, еще не все собрались.
  И оказался прав. По середине улицы зашевелилась длинная тень. Маврикий шел к церкви быстро, не оглядываясь по сторонам, как человек озабоченный одной мыслью.
  - Идем?! - наклонился вниз Ганс.
  - Еще немного.
  Див, расправившись с последней убитой птицей, захлопал крыльями и взлетел. Сделав круг над селом и протяжно крикнув, он унесся куда-то в лес.
  - Надо было бить!
  - Он сюда вернется, - заверил я Ганса и, оторвавшись от дерева, пошел быстрым щагом к церкви.
  Земля была так насыщена влагой, что ее не просушивал даже июльский зной. Иногда приходилось прилагать усилия, чтобы выдернуть ногу из черного месива. За спиной я слышал, как меня нагоняет Ганс.
  Из разрушенной церкви голоса вылезали, точно шило из мешка.
  - И что теперь?! - Маврикий был явно раздражен. - Что теперь делать?! Охотник идет по пятам. Прости, Анна, но ты сделала глупость!
  - Что я должна была делать?! - выкрикнула старуха. - Дожидаться, пока меня сожжет поп?!
  - Нет! Отдать Борию Дива. Это поставило бы точку во всей истории.
  - Ни за что!
  - Ни за что?! Прекрасно! Может, теперь у тебя есть какой-нибудь разумный план, как выпутаться? - окончательно рассердился вампир.
  Раздался мелодичный смех.
  - Что смешного, Корина? - вопросил Маврикий.
  - Ты так серьезно ко всему относишься! - проговорила в ответ женщина приятным низким голосом.
  - За то ты - нет! - отрезал он с каким-то большим смыслом. Женщина замолчала и кирпичи захрустели под ее ногами - она отошла в сторону.
  - И ничего не забываешь, - добавила она, на этот раз уже без веселья в голосе.
  Маврикий не ответил. Я посчитал, что пауза - подходящий момент для моего появления, и вошел под своды церкви. Трое, находящихся в ней, обернулись. Маврикий досадливо взмахнул рукой. Старуха гордо выпрямилась. Вторая женщина усмехнулась, обнажив длинные клыки. Такая будет биться до конца.
  Внутри было темнее, чем на улице, и, конечно, вампиры очутились в выгодном положении, но ненадолго. Следом за мной вошел Ганс с двумя горящими факелами. Один из них он протянул мне. В свете факела стало видно, что у вампирши длинные рыжие волосы и лицо капризной, избалованной девчонки.
  - Сначала мы убьем вас, а потом вашу птичку, - сообщил Ганс, поигрывая факелом.
  - Стоп! Стоп! Стоп! - Маврикий выставил руки вперед. - Давай поговорим.
  - Не о чем нам с вами разговаривать! - заявил Ганс.
  Вампир будто и не слышал его.
  - Борий, я считал, что мы друзья!
  - И я так считал, - согласился я. - Поэтому у тебя до сих пор нет серебряной пули в сердце.
  - Да ведь уже все равно! - крикнула вампирша и оскалилась, приготовившись к нападению. В глазах ее плясал багровый огонь.
  Старуха огляделась вокруг и подобрала с пола какую-то тяжелую железяку.
  - Помолчи, Корина! - бросил через плечо Маврикий и обратился ко мне:
  - Не торопись с выводами, Борий, хотя я понимаю, о чем ты думаешь. Это очень непростая история. Все совсем не так, как представляется на первый взгляд. Мы запутались в нее случайно.
  - Где факты? Пока я слышу только твои слова...
  Маврикий замялся на миг, но потом проговорил:
  - Это очень личная история. Корина моя жена.
  - Уже догадался. То письма с кудрявым почерком - ее письмо.
  - Ее, - подтвердил вампир. - Пятнадцать лет назад она сбежала с заезжим хлыщом, а вот теперь вернулась. Говорит, что совершила ошибку и хочет назад. Она устроилась в городе, и на каждое полнолуние выбиралась в эти места поохотиться. Но она не убивала людей.
  Я взглянул на вампиршу. Она гордо выпрямилась, уперлась рукой в бок.
  - Когда ты стала приезжать сюда?
  Она хмыкнула. Маврикий закусил губу.
  - Четыре месяца назад, - тихо сказал он и повторил:
  - Она не убивала.
  - Вот видишь! - крикнула Корина, тряхнув рыжими кудрями. - Он не верит! И никто не поверит! Давай убьем их и уедем отсюда навсегда!
  - Корина! - предупреждающе воскликнул Маврикий.
  - Дааа, неубедительная история и горячая подруга - плохое сочетание, - заметил я. - Почему ты сегодня про дива не сказал? Ты же знал, что эта тварь тут гнездиться.
  - Они тоже не виноваты, - совсем убито протянул вампир и предложил:
  - Может, по-хорошему разойдемся, а? Нам не обязательно убивать друг друга. Ты ведь можешь переложить эту обязанность на другого охотника. Тем более у тебя рука....
  - Охотники никогда не отступают! - вмешалась Корина.
  - Ну, как?! - почти заискивающе проговорил вампир.
  - Я думаю, а пока думаю, расскажи, ведьма, о диве.
  Вместо ответа старуха поудобнее перехватила железяку и выставила ее перед собой.
  - Между ними ментальная связь, - Маврикий опять взял на себя труд объясняться. - Он уже давно у нее, несколько лет. Никто не знал. Див охотиться ночами, а днем спит в этой церкви. Он летал к ней навстречу в сарай, затем возвращался сюда. А тебе известно, что дивы впитывают качества человека, с которым вступили в ментальную связь? Анна не плохая женщина.
  - Просишь верить тебе на слово.
  Вампир только вздохнул.
  - Ваше единственное спасение - указать на Зверя. Вы шляетесь по лесу ночами, и должны были заметить что-нибудь такое, кого-нибудь?... - я оглядел их по очереди.
  Маврикий пожал плечами. Корина отрицательно качнула головой. А ведьма вдруг произнесла:
  - Я никого не видела в лесу, но я знаю, кто....
  Она не договорила. Камень, брошенный меткой рукой Ганса, угодил прямо в голову, и она рухнула на кирпичи.
  - Теперь двое на двое! - выкрикнул он.
  - Сзади! - Маврикий резко вскинул руку, указывая на проход.
  - И ты считаешь, что меня можно поймать на эту удочку? - поинтересовался я.
  - Борий, оглянись! - настойчиво повторил Маврикий и попятился к своей подруге.
  Я направил на вампира пистолет. Рыжая Корина тряхнула кудрями и оскалилась, готовая к броску. Маврикий стоял под дулом, растерянно, словно не зная, что делать. Он даже не пытался собраться, чтобы увернуться от пули.
   И я выстрелил. В того, кто был у меня за спиной. Уже падая на спину, понял, что не слишком удачно - Зверь только ранен. Он взвыл от боли, хватаясь за предплечье. Ганс оборачивался не полностью, сохраняя признаки человека и зверя.
   Я отбросил бесполезный пистолет и выставил заточенный кол. В тот же миг рядом приземлилась Корина. И кирпичи хрустнули, рассыпаясь в крошку под ее ногами. Корина врезала ему с размаху, и кулак ее смачно чавкнул. Зверь в бешенстве хрястнул ее, отбросив далеко к стене, и она упала на кучу мусора.
  - Корина! - Маврикий бросился к ней.
  Подниматься с пола мне было бессмысленно. Я вцепился в кол обеими руками, надеясь, что левая внезапно не подвеет меня. Но Зверь выскочил наружу в два больших прыжка. Я поднялся с трудом, и, опираясь на не пригодившийся кол, побрел к старухе.
  - Жива? - спросил Маврикий у меня, помогая шипящей от злости и боли Корине подняться на ноги.
  - Жива, - откликнулся я, похлопав ведьму по щекам. - Давай же, приходи в себя! Нельзя валяться, покуда Зверь тут ходит!
  - Я думал, ты в меня выстрелишь, - проговорил Маврикий, усаживая рядом Корину и наклоняясь к ведьме.
  - Если бы он кинул камнем в Корину, я бы выстрелил в тебя, - сообщил я. - А он не захотел, чтобы старуха договорила, потому что знал, что она скажет.
  - Значит, ты подозревал его?
  - Ну, это громко сказано! - я усмехнулся. - Подозрения брезжили, но доказательств не было никаких. Что бы ни сказала ведьма, никто бы не воспринял всерьез - она якшалась с дивом. Все решили бы, что она нарочно оговаривает честного человека. Ты и твоя жена тоже свидетели никудышные. Неизвестно, чем вы тут ночами занимаетесь, может, младенцев едите. Я надеялся, что он выдаст себя, так и случилось.
  Старуха открыла глаза. Маврикий поддерживая ее за плечи, помог ей подняться. Камень угодил повыше виска, и рассек кожу. Из ранки сочилась кровь. Корина, которая сидела рядом, вдруг нагнулась и провела пальцем по ране, а потом засунула палец в рот.
  - Корина! - воскликнул Маврикий.
  - Простите, не удержалась, - смутилась она. - Что делать будем?
  - Зверь ранен, но он не уйдет. Он намерен убить меня, и, если получиться, вас, - сказал я. - Сидеть здесь - пустое. Разойдемся в разные стороны, кто-нибудь на него наткнется и позовет остальных, кроме Анны, разумеется.
  - Хм! Не такая уж я и бесполезная! - проговорила ведьма, оттолкнула руки Маврикия и поднялась. Она пошатнулась, и Маврикий подхватил ее снова.
  - Со мной все в порядке! - уверила она слабым голосом. - Я поднимусь наверх и подзову Яшу.
  - Яшу? - переспросил я.
  - Так его зовут, - пояснила она.
  Я пожал плечами и всунул ей руки длинный кол. Опираясь на него, она побрела к каменной без перил лестнице на колокольню. Рассчитывать на ее помощь не приходилось, оставалось лишь надеяться, что она о себе позаботиться.
  - Готовы? - спросил я.
  - Я вырву ему сердце и сожру! - мстительно заявила Корина, и быстро исчезла в тумане.
  - Извини ее, она еще очень молода, - улыбнулся Маврикий.
  - На этот раз ее горячность кстати.
  Маврикий стоял и чего-то ждал.
  - Пойдешь за ней? - спросил я.
  - Нет. Она справиться, - заверил он.
  - А! - я начал догадываться, чего ждет Маврикий, и помешать ему не было никакой возможности. Он решил присмотреть за мной. С его стороны разумно: случись что со мной - ему вовек не оправдаться. Мне оставалось пожать плечами и уйти в туман.
  Нет сомнений, за кем будет охотиться Зверь. Я единственный, кто представляет для него угрозу. Убив меня, он вернется в деревню и расскажет какую угодно историю. Вампирам и ведьме придется бежать. Поэтому я просто шел посреди улицы, приготовив второй пистолет. Было ясно, что Зверь не будет играть в кошки-мышки. Сложные игры кончились. Теперь он нападает, а у меня есть один выстрел, чтобы остаться в живых.
  Вечерняя зорька догорала бледной полоской. Наступило обманчивое время сумерек. Туман протягивал языки вдоль улицы. Я добрался до останков каменных домов и свернул к ним. Каменные коробки, завернутые в туман, походили на истлевших покойников в саваннах. Усмехнулся, подумав, что за мрачные мысли лезут мне в голову. Можно заглянуть внутрь разрушенных домов, но не стоит увеличивать шансы Зверя, и остановился, не дойдя до них такое расстояние, которое Зверь не смог бы преодолеть в прыжок. Пусть наши шансы сравняются! Стоять просто так, посреди развалин, было как-то глупо. Кричать - еще глупее. Выкурить трубку - тоже не весть что, но, хотя бы, приятно.
  Время тянулось слишком медленно. Трубка попыхивала. Рука устала сжимать пистолет. Я уже подумывал: не обманулся ли в своих расчетах, когда краем глаза заметил бесшумно мелькнувшую тень. Он обходил меня со спины. Я не видел, но чувствовал его приближение, считал его крадущиеся шаги. И когда затылком ощутил, что он позади меня и готов к прыжку, развернулся и выстрелил в смутную тень в тумане. Но в тот же миг его отбросило в сторону, и победно заверещала Корина. Пуля пронеслась мимо. Из тумана возник Маврикий, и охотничий оскал его был страшен.
  - Беги! - бросил он мне. - Мы справимся с ним!
  Корина опять заверещала, на этот раз ее торжествующий крик оборвался мокрым шлепком, и она отлетела ко мне под ноги. Маврикий глянул на нее и опять обернулся.
  - Беги!
  И сам бросился на Зверя, рыкающего в тумане. Советом его стоило воспользоваться, и я кинулся обратно к церкви, надеясь, там найти какое-нибудь оружие, и с сожалением вспоминая об арбалете, подаренном Гансу. Если б не больная рука!
  За спиной из тумана доносились звуки ударов - вампир схлестнулся с оборотнем. Я влетел в церковь, оскальзываясь на груде битого кирпича перед входом. Внизу не было никого, и я крикнул, задрав голову:
  - Анна! Анна! Сбрось кол!
  Сверху не донеслось ни звука. Может, старуха опять потеряла сознание - ей крепко досталось. Я спешно раскидывал кучи мусора под ногами, надеясь, найти какую-нибудь замену оружию. Отбросил прочь несколько коротких железных обломков, сгнивших досок. Тусклый свет от прохода застился. Я бросил бесполезное занятие, вытянув нож из голенища сапога. Просто так я тебе не сдамся. Зверь втянул с шумом воздух, наморщив волчий нос.
  - Вот мы и одни! - очень низким голосом, в котором невозможно узнать голос Ганса, рыкнул он. - Я мечтал схватиться с тобой с первого дня! Это достойная битва.
  Он наступал. Я не двигался. Бежать мне некуда. Лестница на колокольню далеко, у противоположной стены. Да и это - краткая отсрочка. Зверь подходил неспеша. Он мог бы прыгнуть, повалить меня и вырвать мне горло, но ему мало моей смерти, хотелось торжества и ужаса. Наконец, очутился близко, так что даже человек мог допрыгнуть до него. И я не упустил шанс, рассчитывая всадить нож ему в сердце. Но Зверь уловил мое движение, и махнул поросшей жесткой шерстью уродливой лапой. Упал я на раненную руку, которая тут же отозвалась колокольной, гудящей болью. Нож выбило, и он звякнул где-то в кирпичах. Я был бы рад в последнюю минуту подумать о вечном, вспомнить хорошее, или хотя бы испугаться, но проклятая боль прогнала прочь все мысли, и я слышал только ее. Лишь краем глаза видел наступающего Зверя. Я нащупал обломок кирпича и швырнул. Он отскочил от Зверя, как мяч от стены, не заставив его даже пошатнуться.
  Наверху, на лестнице застучали шаги. Ненормальная старуха бежала вниз, прямо в пасть чудовища. Зверь на миг отвлекся на нее, и предвкушающе рыкнул. Он увидел второе блюдо, и не стал откладывать расправу над первым. Бросился вперед. Передо мной мелькнули огромные клыки раскрытой пасти, и вдруг он пропал. Я вскочил на ноги, еще не поняв, что произошло.
  Огромная змея, толщиной с две мои руки, обвила Зверя кольцами, и неспеша заглатывала. Хрустнули кости, и широкие плечи Зверя смялись, пролезая в змеиную пасть. Зверь судорожно дрыгал ногами.
  Ведьма стояла вверху на лестнице, и смотрела не на змею, а на меня. Выражение лица у нее было сложное. Кажется, она взвешивала неприятности, если я тоже пропаду бесследно в этом призрачном месте.
  - Пойду погляжу, что с вампирами, - сказал я небрежно и направился к выходу, не дожидаясь ответа. Что бы ведьма не решила, змея пока все равно занята.
  Вампиры лежали рядышком на земле, даже касались друг друга пальцами. Оба они были оглушены, и, вероятно, с парочкой переломанных костей, но для них это, как для меня чих - немного раздражает, но здоровью не повредит. Помощи я им оказать никакой не мог, поэтому впотьмах ощупью отыскал свою трубку, упавшую на землю, и раскурил ее, усевшись на земле. Времени у меня оказалось предостаточно, чтобы все обдумать. Вампиры пришли в себя только, когда на востоке забрезжило.
  
  Маврикий и Корина не пожелали спрятаться до следующей ночи в разрушенной церкви и убежали вперед. Меня повела через болота ведьма, знающая каждую тропинку и на этой стороне дороги. Мы выбрались к Малому Заду совсем уже на рассвете. Перед деревней кордоном стояли мальчишки. Заметив нас, они развернулись и побежали наперегонки к домам. Старуха взглянула на меня вопросительно, я пожал плечами. Придем в деревню - сама увидит.
  На пятачке между аптекой и трактиром собрались все жители Нижнего Зада и некоторая их часть из Верхнего. Посредине улицы, там, где солнце будет жарить целый день, вкопали два креста. Работу только что закончили, и пастырь Петер и еще какой-то господин утаптывали возле них землю. Связанные вампиры сидели под тентом трактира. Маврикий хмуро наблюдал за приготовления. Корина злилась, кусая губы и обнажая клыки. Их окружали люди с остро заточенными кольями.
  Толпа молча раздавалась в стороны, пропуская нас. Пастырь приминал землю с азартом, не обращая внимания на окружающих. Он обернулся последним, и лицо его отразило изумление, смятение и сожаление. Очевидно, пастырь не собирался встретить меня на этом свете снова. И он произнес слова, разрешившие опасную ситуацию:
  - Значит, вампиры говорили правду, и ты жив, а Зверь убит, и им был Ганс....
  Он подвел черту под историей. Я понимал, насколько пастырь разочарован ее концом. Его Бог должен был победить сегодня, он - торжествовать и чествовать, а вместо этого... вместо этого вампиры продолжат сидеть в своей аптеке, ведьма будет ходить за травами по ночному лесу, а див кликать беду на голову запоздалого путника. Я только пожал плечами и направился к аптеке. Люди, окружавшие вампиров, опустили колья. Кто-то перерезал веревки, и Маврикий, растолкав их и взяв Корину за руку, последовал за мной, за ним потянулась старуха.
  
  В прохладном полумраке аптеки было хорошо. Я и старуха пили горячий травяной чай. Вампиры, не переносящие горячего, потягивали холодные компоты. Первым делом, войдя в аптеку, я разжевал плитку зелья, и теперь голова слегка кружилась, зато рука не болела совсем.
  - Неужели ты сразу догадался о нем? - спросила Корина. Она взяла со мной простой тон, решив, что обстоятельства объединили нас больше, чем несколько лет знакомства.
  - Он таким простачком прикидывался, что я сначала решил, будто ему везет, необыкновенно везет.
  - А ведь я мог бы сообразить, - вдруг проговорил Маврикий с печалью, - я же видел, что он ведет себя странно, но не придавал значения.
  - Ты ничему значения не придавал! - Корина обвела рукой вокруг. - Только посмотри, как запустил дом! До невозможности! Уборки и ремонта на год!
  Маврикий поболтал льдинками в стакане, задумчиво поглядел на жену, но ничего не ответил.
  - Тут много обстоятельств наложилось, - сказал я. - Во-первых, Хьюберт.
  - Кто такой Хьюберт? - поинтересовалась ведьма.
  - Тот оборотень, которого убил Ганс. Хью выслеживал Зверей, разбежавшихся после Северного погрома. Он и пришел сюда за Гансом. Только тот сумел убить его.
  - Но он же был оборотнем! - удивилась старуха.
  - Был, - подтвердил я. - Но и оборотень, и вампир способны выбрать какой стороны держаться. Хью был охотником. Отличным охотником. Сначала я решил, что простачок Ганс случайно натолкнулся на Хью в волчьем обличье в лесу. Натолкнулся, перепугался, и от испуга ему подфортило - Хью погиб. Я думал, что произошел глупый несчастный случай. И эта история создала Гансу определенную репутацию. В нем видели добрую силу. Потом вдруг отыскивается див. Второе невероятное везение для него. И Ганс становится главным охотником на Анну и дива. Он снова на коне. К тому же это позволяет ему следить за мной. Но Анна представляла для него опасность. Она могла начать говорить, и тогда бы выяснилось, что див не Зверь. Этого допустить Ганс не мог, и спустился в погреб, собираясь убить ее. Но удача вдруг от него отвернулась. Расскажи, Анна, - предложил я.
  - Ничего я не собиралась объяснять, - фыркнула она. - Див унес бы меня прямо с площади. Пусть бы потом пастырь бесновался и топал ногами! Да и кто бы мне поверил!
  - Я бы прислушался к тебе, - уверил ее я. - Я и, может быть, еще несколько человек посообразительнее.
  - А толку?! - вскинулась ведьма. - Остальные-то меня бы сожгли!
  Я, не желая с ней спорить, пожал плечами.
  - Благодарю покорно, - язвительно продолжила она, - такие поиски правды меня не устраивают.
  - Ну, историческая правда - тоже очень важно дело, - заметил аптекарь.
  Ведьма опять фыркнула.
  - Он спустился в подвал, потащил меня к выходу, хотел сделать вид, будто я попыталась бежать. Думал, что сильнее меня и не боялся совсем, повернулся ко мне спиной, ну я и огрела по черепушке банкой с вареньем, - со мстительным удовольствием добавила она. - А потом в лес. Вот и песни конец!
  - Это было под утро, так?
  Она кивнула.
  - Он тогда уже убил этого пьянчужку. Надо сказать, действовал он хитро. Вот и третье обстоятельство, сыгравшее ему на руку: исчезновение Катарины. Я думал, что девушка погибла, а в ту ночь мы с Гансом были неразлучны. Но вскоре вернулся кучер, и недоумение разрешилось само собой. Катарина оказалась жива, а значит, в ту ночь Зверь не убивал. Почему? Потому что у него не имелось возможности сделать это, не вызывая подозрений. Вот именно с этого момента в моей голове начало проясняться, и я пригляделся к простачку-Гансу внимательно. Сегодня отправляясь в болота, я знал, что он последует за мной. Он считал, что обвел меня вокруг пальца, хотел доиграть игру до конца. Ему нужно было убить меня, а удобнее это сделать в болотах. Там я один, и к тому же с незалеченной раной. Но он настолько обнаглел от безнаказанности, что раскрылся перед вами, не побоявшись, что вы окажете мне поддержку.
  - Жизнь показала, что у него бы получилось разобраться с нами, - заметил Маврикий.
  - Ничего подобного! - взвилась Корина.
  Маврикий усмехнулся и потрепал ее руке.
  - Не веришь?! - рассердилась она, оттолкивая его руку.
  - С вами - да, а ведьму и дива он не осилил. Противников оказалось слишком много.
  - Когда же ты убедился, что Зверь это он? - спросил Маврикий.
  - Предположения мои подтвердились еще на болоте. Ганс лгал легко. Указал дорогу, которую, якобы, знал еще его дед. Затем упомянул три разрушенных каменных дома посреди заброшенной сто лет назад деревни. Эти подробности дед его никак не мог знать. Захватившее земли болото изменило все до неузнаваемости. Я понял, что он бывал там, но лгал об этом. А зачем ложь? Я человек чужой для этих мест, табу на меня не действуют, и осуждать его за любопытство не стал бы. Напротив, обрадовался бы проводнику. Не необходимость его заставляла лгать, а привычка ко лжи. Но самым весомым доказательством стало его превращение в Зверя.
  Осталось раздобыть последнее доказательство - его клад.
  Анна хмыкнула.
  - Весь лес в округе облазили в его поисках. Нет его!
  - Потому что он спрятан не в лесу, - сказал я и поманил за собой вампира. - Пойдем в его в комнату.
  Маврикий провел меня на второй этаж и толкнул одну из дверей. Вещей у Ганса почти не было. Мы нашли только одну холщовую сумку и высыпали ее содержимое на подоконник. В ней оказалось множество разных мелочей, нужных в дороге, но не кошелька, ни медной полушки не отыскалось. Я заглянул под кровать. Там обнаружилась только пушистая пыль и засохшая хлебая корка. Перевернул матрац на кровати - тоже ничего.
  Мавркий постоял, озираясь, перетряхнул белье в корзине, затем подошел к камину и, пошарив в дымоходе, воскликнул:
  - Нашел!
  Он вынул небольшую жестяную коробку, перепачканную сажей. Судя по черным следам пальцев, ее открывали часто. В жестянке бряцал металл. Мы спустились вниз и высыпали на стол содержимое. Кроме изрядного количества серебряных монет, там обнаружилось несколько женских золотых и серебряных украшений, простые оловянные колечки и перстни с драгоценными камнями.
  Анна взяла из груды один серебряный кулон.
  - Этот принадлежал Лизи.
  Я не понимающе взглянул на нее.
  - Той служанке, которая пропала и тела которой не нашли, - пояснила она. - Она заказывала его два года назад у проезжего ювелира. Отдала на переплавку обручальное кольцо ее матери. Помню, она была им так довольна. Всем показывала.
  Анна кинула кулон обратно в кучу. Мы помолчали, затем аптекарь вздохнул и произнес:
  - Какая непростая история, которая должна была закончиться плохо для нас. Тут есть, о чем поразмыслить.
  - Поиски морали тебя погубят! - заметила Корина.
  - А тебя только осиновый кол изменит, - пробормотал он. Корина взглянула на него с вызовом, она явно не собиралась меняться никому в угоду. Маврикий подумал и пожал плечами, видимо, соглашаясь с ее условием. Мне пришло в голову, что он простил ее, потому что с ней не соскучишься посреди вечности, которую они проживали. Для вампира это должна быть очень убедительная причина.
  - Кстати, совсем забыл! - встрепенулся аптекарь. - Пришло твое лекарство!
  Он встал и вскоре вернулся из подсобки с маленьким деревянным ящичком. Все в нетерпении вытянули шеи, но, когда Маврикий открыл крышку, разочарованно выдохнули.
  - Сушеная трава? - спросил я. - Я даже гадать не смел, но такого не ожидал. Какая-то она белесая.
  Ведьма притянула к себе коробку и понюхала.
  - И пахнет тиной, - сообщила она несколько озадаченно.
  - Это сушеные водоросли из подземных озер, - сообщил Маврикий с непонятным удовольствием. - А чего ты ждал, Борий? Какой-нибудь чудесный эликсир, исцеляющий мгновенно? Это же яд мантихоры! Будем делать примочки с водорослями. И не гляди так кисло, когда ты узнаешь, сколько денежек тебе придется выложить за них, поверь, твое мнение о них улучшится.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"