|
|
||
-- Адольф Петроович, -- доброжелательно улыбаясь, проговорил Семинард. -- Я вам в пятый раз объясняю, что никакого Хохлова у нас в аппарате нет. Ровно как и никакого Карла-Хайнца Холтофа. Посудите сами: какой нам резон забрасывать человека в Америку под немецкой фамилией?
Полковник Бабель опустил голову.
-- Но я же собственными ушами слышал. -- сказал он.
-- Дорогой Адольф Петрович, -- еще шире улыбнулся Семинард. -- В том состоянии, что мы извлекли вас в аэропорту из контейнера, вам могло послышаться все, что угодно.
-- Ну а этот Козберг? -- с надеждой в голосе спросил Баель. -- Что вы про него узнали?
-- Ничего, -- развел руками Семинард. -- Ровным счетом ничего. Мы проверяли на таможенном контроле: ни Козберги, ни Озберги, ни даже Озборны досмотр там не проходили.
-- Но ведь Мартин Квикли действительно командир экипажа того самолета? -- задал вопрос Бабель.
-- Да, это так. -- согласился Семинард.
-- Вот видите! -- обрадовался Бабель. -- Как я мог об этом узнать, не слыша их разговора в грузовом отсеке?
-- Не знаю. -- признался Семинард.
-- Послушайте, -- сказала вдруг машинистка. -- Я в прошлом году летала к сестре в Тамбов, так на самолете бортпроводница представила нам весь экипаж.
-- Зачем? -- не понял Семинард.
-- Понятия не имею. -- пожала плечами женщина. -- Может, для того, чтобы знать, на кого в суд подавать, ежели чего случиться.
-- Вы слышали? -- обратился к Бабелю Семинард. -- Все очень просто объясняется: фамилию командира вы и в самом деле услышали, а все остальное вам... ну, скажем так, приснилось.
Бабель закрыл руками лицо.
-- Ну, будет, будет, Адольф Петрович. -- стал успокаивать его Семинардд. -- Давайте забудем об этом, поговорим лучше о деле Свиньи, информацией о котором вы распологаете.
Машинистка вставила в машинку новый листок. Бабель продолжал сидеть , закрыв лицо, и не двигаясь.
-- Адольф Петроович! -- позвал Семинард. -- Ау! Вы не уснули?
Тот с усилием оторвал от лица руки и полными отчаяния глазами посмоотрел на склонившегося над ним полковника.
-- Я не помню. -- сказал он.
-- То есть как? -- открыл рот Семинард.
-- Что-то с памятью моей стало. -- пожаловался Бабель. -- Тут помню, -- он указал на левую часть черепа, -- а тут -- нет. Пока резиновой дубинкой по голове не получил, -- все знал. А теперь, хоть убейте, -- какая-то черная дыра...
-- Ну хорошо, -- Семинард сел, закурил "Стрелу". Машинистка закашлялась.
-- То есть хорошего-то как раз мало. Мы заплатили деньги за вас, за ваше освобождение... Так что извольте уж вспомнить. Давайте начнем по порядку. Вас забрали в полицию, так? За что?
-- За тех двух негроа.
-- А эти негры , что вы с ними не поделили?
-- Они хотели воспользоваться моей задницей...
-- Фу-у-у! -- скривился Семинард. Машинистка покраснела.
-- Это писать? -- спросила она.
-- Да нет, конечно! Адольф Петрович, что вы такое городите?
-- Они хотели моей задницы, -- упрямо повторил Бабель. -- А потом выпустили бы мне кишки. Что я мог сделать?
-- Обратиться в полицию, -- посоветовал Семинард.
-- Не было там полиции, а у меня не было времени -- я секретный разговор подслушивал.
-- Что за пазговор? -- насторожился Семинард. -- Вы ничего не сказали о нем.
-- Разговор из громкоговорителя на улице.
-- Ничего себе -- секретный! -- Семинард раздавил окурок в пепельнице. А вы уверены, Адольф Петрович, что не подслушали радиопостановку?
-- Да нет же! Речь там шла о Фрайере!
-- Да мало ли в Америке фраеров? По мне, так все они там фраера!
Бабель тоскливо посмотрел в окно.
-- Ну почему, почему вы мне не верите?
-- Отчего же не верю? -- возразил Семинард. -- Верю охотно. Просто вы не сказали еще ничего определенного7 Давайте успокоимся и попробуем что-нибудь вспомнить.
Евлампий попробовал. На лбу у него вздулись вены, взор затуманился. Мысленно он вновь переместился в Америку.
-- Христос воскрес! -- родил он минут через пять.
-- Как? -- не понял Семинард.
Машинистка застучала по клавишам.
-- Христос воскрес, -- повторил Бабель. -- А вы должны ответить мне : "Воистину воскрес".
-- Что за Христос?
-- Надо полагать -- Иисус.
-- Это Бог, что-ли? -- сморщился Семинард. -- Ну мы же с вами атеисты, Адольф Петрович, с чего это вам такое пришло в голову?
Бабель пожал плечами.
-- Не знаю, вспомнилось почему-то...
Ну, Бог с ним, с Христом, -- вздохнул Семинард. -- Может, вы фамилии какие-нибудь запомнили?
-- Какие фамилии?
-- Ну, любые. Марк Твен там, Том Сойер. Джек-потрошитеь. -- Семинард перечислил все известные ему английские имена.
Бабель стал вспоминать, закрыв глаза. Семинард с сочувствием смотрел на него и думал о том, что только зря тратит время -- свое и машинистки.
-- "Розенблюм и Розенблат ЛТД", -- сказал Бабель наконец.
-- Что это? -- уронил челюсть Семинард.
-- Пушная корпорация, -- ответил Бабель. -- Рекомендую.
-- Да-а-а, -- протянул Семинард. -- Адольф Петрович, голубчик, ну на что мне эта корпорация?
-- Купите шубу жене, -- предложил Бабель. -- Или любовнице.
Семинард и машинистка тревожно переглянулись.
-- Ну, вот что, -- сказал полковник. -- Вы устали, Адольф Петрович, вам нужно хорошо отдохнуть. Поезжайте-ка домой, ложитесь спать, и гланое -- ни о чем не думайте. А завтра оформим вам путевочку в санаторий на море, там сейчас бархатный сезон. Вернетесь, как огурчик, тогда и побеседуем. Всего доброго!
Он встал, давая понять, что разговор окончен. Бабель тоже поднялся и, свесив голову на грудь, поплелся к выходу.
-- Гляди веселей! -- ободрил его Семинард. -- Мы еще с вами повоюем!
У двери Бабель остановился:
-- Мне нужно поговорить с генералом.
-- Зачем? -- удивился Семинард.
-- Я хочу ему все рассказать.
-- Вот дался вам этот разговор! -- начал злиться Семинард. -- Генерал отдыхает в отпуску, чего желает и вам. Поезжайте домой, бывайте больше не свежем воздухе, ешьте фрукты, и главное -- не загружайте ничем голову.
-- А где я живу ? -- угрюмо спросил Бабель.
-- Мы вам чудесную комнатку подыскали в малонаселенной квартире, совмещенный санузел, все удобства. Самый центр Москвы -- Арбат. Ключи получите у дежурного.
Бабель вышел.
-- Спятил старик, -- сказал Семинард машинистке. -- Какникак восемьдесят лет.
Та вопросительно посмотрела на него.
-- А с этим что делать, Георгий Андреевич? -- она указала на протокол.
-- В корзину , ясное дело! -- ответил полковник. -- Над нами же все Управление смеяться будет.
Всю дорогу с Лубянки до дому полковника Бабеля душили слезы отчаяния. Ему не верят! Впервые за долгие годы безупречной работы ему не верят. Считают, что он сумасшедший. Попав в свою квартиру Бабель, не разуваясь, лег на диван и тихо умер.
|