Аннотация: Этот текст стоит рассматривать как прямое но независимое продолжение малонашумевшего шпионского боевика Бенефис двойников. Здоровья и удачи
Пролог
СССР. Российская Федерация. Пермь. ИТК общего режима - несколько приземистых кирпичных построек времен раннего постсталинизма, отгороженных от внешнего мира бетонной стеной с колючей проволокой наверху. 8 августа 1991 г, 11.30 утра.
Солнечно. Из близ расположенной рощицы доносится истошный крик зяблика.
Ворота исправительного учреждения, заскрипев, отворились и исторгли из собственного чрева седого человека под шестьдесят в измятом, не по росту большом, но знавшим лучшие годы костюме. В одной руке человек держал холщевую торбу с нехитрым скарбом, в другой сжимал журнал "Огонек". Ни свежесть летнего утра, ни пение птиц, ни даже пьянящий воздух свободы, казалось, не увлекали этого странного человека. Он достал из кармана помятую пачку "Стрелы", закурил без видимого удовольствия и побрел, подметая штанами теплую летнюю пыль, к центру города. И тотчас из ворот колонии вышмыгнул другой человек, гораздо моложе, одетый в красно-зеленую ковбойку и кепку, натянутую на косящие немного вбок, глаза. Из-под ощетинившихся жидких усов на верхней губе торчали два желтых от никотина передних резца.
"Кролик" - под таким псевдонимом проходил
молодой человек в реестре платных осведомителей КГБ, выполнявших разовые несложные и несвязанные с риском для жизни поручения. В миру же молодой человек работал учителем физики, разъяснявшим пермской ребятне теорию относительности, но сейчас, в период школьных каникул, был свободен и мог полностью отдать себя любимому делу.
Кролик тоже закурил, но с фильтром и, натянув еще ниже свою кепчонку, двинул вслед за седым по залитой ультрафиолетом дороге. Так дошли они до главпочтамта. Там седой постоял в нерешительности, а Кролик сделал вид, что интересуется результатами последнего тура чемпионата СССР по футболу на газетном стенде, затем оба один за другим, поднявшись по ступенькам, исчезли за стеклянными дверями с надписью "Междугородний телефон".
Народу внутри было немного, и, к радости Кролика, он успел вскочить в свободную кабинку, смежную с той, что занял объект его наблюдения. Седой человек окинул безразличным взглядом своего соседа и отвернулся. Кролик мысленно перекрестился. Седой же, позвенев мелочью в кармане и всунув монету в предназначенную на то щель, набрал код города Москвы. Кролик, рискуя еще более усугубить косоглазие, заметил это, о чем не преминул отметить шариковой ручкой на запястье бледной руки. Далее возникла пауза: седой о чем-то мучительно размышлял, Кролик же ждал, вытянув в нетерпении тощую шею. Внезапно седой резко обернулся и в упор посмотрел на Кролика. В глазах осведомителя блеснул страх.
- Мама!!! - истошно заорал в трубку Кролик. - Это я, мама! Как слышишь меня, мама? Прием!
После чего наступила тишина. Немногочисленные посетители в недоумении уставились на молодого человека в ковбойке, который затих и только судорожно прижимал трубку к уху, отчего на последнем проступили продольно-поперечные рубцы. Однако седого это по-видимому успокоило и он снова погрузился в свои мысли.
Так прошло еще несколько томительных минут, в течении которых Кролик изредка бормотал:
- Да, мама, хорошо... купаюсь, мама, загораю...
да, на рыбалке был, и в лесу, и в музее тоже...
Наконец в соседней с ним кабинке наметилось оживление - седой достал журнал "Огонек" и, раскрыв его на последней странице, набрал телефон редакции. Трубку взяли сразу. Голос девушки на том конце казался недовольным:
- Алло... Я слушаю вас... Кто говорит?
Седой с усилием проглотил слюну и произнес каркающим глухим голосом, выдавшим в нем выходца с Украины:
- Говорит генерал-майор внутренних войск Валерий Скойбеда... - и через паузу, - бывший гене-
рал-майор... Я желаю сделать заявление для прессы.
ГЛАВА 1
Российская Федерация. Волободская область. Пет-рухинский район. Деревня Сопливны. Сельсовет. Угловая комната в два окна. 9 августа. За рабочим столом сельский оперуполномоченный капитан Козлов. Он смотрит на часы с кукушкой, что на стене напротив. Часы показывают 17.45.
Козлов потянулся, отдернул давно неглаженный серый китель причесал волосы и задумался. За четыре последних года судьба наградила капитана больной печенью и бледной коньюктивой, но не это беспокоило Козлова, а отсутствие перспектив: из Петрухинского района можно было при удачном стечении обстоятельств перейти в область - и все...
- Можно или, это, подождать? - услышал капитан где-то далеко.
- Жди не жди - один хрен. - пробормотал
он. - Эх, надо бы обувь почистить, - посмотрел
Козлов на две пары резиновых сапог у входа, и воспоминания накатили на него с новой силой: в 1987-
м, 31-го декабря, на торжественный карнавал в честь
Нового года, который по традиции отмечался на Лубянке всеми сотрудниками Комитета, капитан Коз
лов пришел в форме американского морского пехо-
тинца, напугав тем самым почетного гостя вечера вице-адмирала Плангтонова до полного безумия. Этот последний день года явился концом карьеры Козлова.
- Это, я понимаю, это один, конечно, хрен и
есть, то есть, это, мы и подождем, - снова раздался
голос.
Козлов очнулся от раздумий и увидел у дверей двух человек, с виду селян, в ушанках, ростом около 165 сантиметров и без особых примет. Резиновые сапоги у двери принадлежали им.
- Немедленно обуться, - приказал капитан, не
много смутившись.
Мужики принялись исполнять.
- Это, стало быть, вы милиция? - спросил
один. Он первее справился с делом.
- Милиция и есть, ты дело говори, - второй
тоже обулся и толкнул первого локтем.
Оба они замолчали, переминаясь с ноги на ногу.
- Что, граждане, сигнал принесли? - предположил Козлов. - Вот ручка, бумага... Паспорта при
вас?
- А как же, - первый селянин достал из-за пазухи документы, положил их капитану на стол и от
ступил назад.
Козлов нехотя надел очки (в последнее время он много читал по ночам в темноте, чтобы не будить жену и соседей по общежитию, и испортил зрение) и прочел:
- Петр Михайлович Коровников. Это кто?
- Я, - сказал первый, казавшийся смуглее и
морщинистей второго. Капитан про себя окрестил его
- Быстрее пишите и домой, - сообщил посетителям капитан. - Мне еще сегодня картоху в огороде окучивать.
Мужики грызли ручки и переглядывались.
За восемь минут они написали по одной строчке, и Козлов твердо заявил:
- Все, завтра к девяти ноль-ноль.
Он выхватил у Свинарникова листок, на котором было написано следующее: "Я, гражданин Хомяков, и я, гражданин Свинух, обязаны сообщить о..."
- Стоп! - удивился капитан и посмотрел в документы. - Во-первых, где взяли чужие паспорта?
- Никак нет, - заныл Хмырь. - председателева это работа - фамилии заставляет менять на
соответствующие, эта, облику советского колхозника.
Мы ж из-за него сорок верст и топали, гадюки такой.
Надои при нем падают, понимаешь, хрен на подворье
садить заставляет, а от него живот невозможно
пучит...
- Завтра, я говорю, - Козлов показал мужикам
на дверь.
- Братанов своих в бухгалтера и на скотобазу
директорами, документы исторические подделывает,
на лекциях политических за ширмой бухает! - затараторил Гнида, снимая ушанку и доставая из нее несколько фотографий. - Ну, хоть одним глазком
взгляните.
Козлов посмотрел, прочитал надписи на обороте:
- "В.И.Ленин на субботнике в совхозе "Красный
Ильич"... "В.И.Ленин и председатель А.И.Дупло
раскулачивают кулака Хведорова"... Председатель
А.И.Дупло угощает В.И.Ленина "Беломором"...
- Из Красного уголка срезали, со стенда, -
пояснил Хмырь. - Он, председатель то бишь, и журналистов через это обманывает. "Беломора" ведь тогда не было.
- Может это не "Беломор", а "Казбек". - предположил Козлов. - Хотя, насколько знаю, Ленин не курил да и пил только морковный чай вприкуску.
- Нет, это "Беломор", просто это не Ленин,
это "Ильич", - наш конюх, - объяснил Гнида. -
Председатель районному начальству очки втирает. За
такое надо бы на Колыму или в расход.
- Понятно, - догадался Козлов. - Ваш предсе
датель совершил нехороший поступок, я бы даже
сказал, проступок, но времена, товарищи, не те.
Ну, выпишу я ему штраф за мелкое хулиганство в размере пятидесяти рублей, ну и что? Нет, за сорок верст за этим не поеду. И без того дел хватает, тут не знаешь, за что браться: за разбой или за кражи... - Капитан указал селянам на груду макулатуры за шкафом.
- Но ведь через эти все дела живой человек пропал, хоть и недоумок, - не унимался Хмырь.
- Хоть и глухонемой идиот, - подтвердил
Гнида.
- Человек? - переспросил Козлов. - Это кто у
вас в совхозе человек?
- Мужик, - поправился Хмырь. - Ильич, который на Ленина и похож.
- Ну, давай все сначала. - Капитан не любил
копаться в огороде и решил задержаться сегодня. -
Да по порядку.
- Родился я, значить, в тридцать четвертом,
зимой, кажись... - начал Хмырь, за что и получил
от товарища затрещину. - А-а, ну, дать, я про председателя. В воскресенье енто началось на собрании, Дупло, председатель наш, на лестницу залез и орет...
Козлов улыбался, прикрыв ладонью рот...
* * *
- Скамейки вносите из шахматного кружка, со стульев аквариумы убрать и сюда... Как политкружок, то и народу никого, а как кино привезли - восемьсот мягких мест не хватает, - кричал председатель совхоза "Красный Ильич" Дупло, сложив рупором ладони.
Он возвышался на стремянке, поставленной в центре актового зала при сельсовете. Расстегнувшийся ворот белой рубахи с желтыми от пота подмышками оголил низ мощной председателевой шеи, на которой плотно сидела цепочка с бритвой.
Между рядами взад-вперед ходили двое мужиков со скамейкой и тихо матерились, стараясь поставить ее между кресел.
- Гопников в зал не пускать! - продолжал
орать Дупло. - Эй ты, Нилошаденкого, тьфу, Никоненкого сын, иди побрейся домой, человек же из газеты приехал. Ты меня знаешь - я показухи не люблю, как один раз вмажу - мало не покажется. Говорю тебе: бройся и иди домой стричься!
Председатель поднялся на ступеньку наверх, смахнул со лба прядь русых волос и продолжал:
- Шурин, ты где? Каково Манька меня подстригла, глянь, чего молчишь? Не нравлюсь? Я те шас быстро понравлюсь!
Шурин, он же главный бухгалтер Бухло, тяжело дыша, нес в это время радиолу "Радуга" шестьдесят пятого года выпуска и бормотал себе под нос:
- Ух, тяжело, бля, тут человек с похмелья помирает, а ты под руку смердишь. Под горшок ты подстрижен, под нужник.
Дупло тем временем, забыв о шурине и о прическе, продолжал руководить:
- Цветы на окна несите. Почему такие цветы
жухлые? Я с дому во какие принес, - он раскинул
руки и чуть было не упал с лестницы. - Что? Засохшие принес?! Ах, ты стерва старая, уволю из клуба
на пенсию!
Тут голос подал длинный худосочный завклубом, гражданин Циркуль:
- Товарищ Дупло, уже одиннадцать ноль-ноль,
пора собрание открывать.
- Как одиннадцать! Как ноль-ноль! - заорал
председатель. - Скамейки ставить быстро!
- Не встает никуда - места нету, - пожал плечами один из мужиков.
- Я щас покажу нету! - Дупло слетел со стремянки и пробежал по крашеному полу к мужикам, обдувая пол коричневыми кримпленовыми брюками. Он ловко выхватил у совхозников скамейку,
успев отвесить одному из них поджопник, чем вызвал смех главбуха, приютившегося за ширмой у радиолы.
Шумно открылась дверь и в зал вбежал директор местной скотобазы Осеменюк.
- Я что, опоздал? Нет? У меня ж утром свиноматка сдохла, а такая здоровая на вид была, кровь с молоком, - мыслил и говорил он одновременно.
- Леха, кончай, - обратился он к председателю. - Я все принес, - и похлопал себя по пиджаку
из кожзаменителя.
За пазухой у него зазвенело стекло, забулькало и даже запахло бужениной с чесноком. Дупло зло стрельнул глазами:
- Некогда. Котя, вы начинайте, человек из газеты ждет уж, небось.
- Начинай, шурин, - крикнул Осеменюк все
тому же главбуху.
Тот поставил на заготовленную пластинку иглу и завел радиолу. Заиграл Гимн.
- Да не это, - поправил того Осеменюк. - Аршины доставай. Или вчера на рыбалку не ходил и поправиться не треба?
Бухло выключил радиолу и достал из-под трибуны пыльные стаканы. А Дупло все ходил со скамейкой между рядов, потом, ругнувшись, бросил ее в проход и залез на стремянку.
- Все! Заходи! Детям не входить! С фамилиями
от "А" до "Н" - по правую сторону партера, остальным - по левую, ветераны в - первый ряд. Кто вчерась выпивал, все назад, в амфитеатр.
В зал ринулись совхозники, не соблюдая субординацию, стремясь попасть в первый ряд: в "Красном Ильиче" уважали кино как жанр, особенно между третьим и четвертым стаканами.
- Шо-то я не пойму, где здесь председатель? -
заорал Дупло. - Где? Говорю пока культурно. Садиться строго по алфавиту: Агротехников, Бороновин, Демонстрациин, короче, все по Навозов включительно - по правую сторону.
Внезапно речь Дупло прервал влезший в окно сорванец.
- Я побег вынимать. Вы тут цыц! - дал команду председатель. - Где хлеб-соль?
Бухло пожал плечами и кивнул на Осеменюка, тот, жуя краюху, пояснил:
- Я ж не знал, Леха. Не подавиться же мне
теперь.
- Ну, хрен с ей. Веди, сын, - и Дупло выпрыгнул в окно.
Собрание началось через двадцать минут.
За красного сукна столом в президиуме слева направо расположились главный бухгалтер, председатель и директор скотобазы, которые успели выпить по стакану самодельной семидесятиградусной водки и немного успокоиться. У микрофона, сильно ссутулившись, стоял собкор областной многотиражки товарищ Впередко - небольшой морщинистый человек в видавшей виды кожаной куртке и кепке. Кожаные же штаны в данный момент сохли на председателевом заборе, а на тощих ногах собкора развевались два коричневых флага - штаны А.И.Дупло. Последний при этом зяб в штопаных белых кальсонах времен советско-финской войны.
вам посоветую дороги строить, как в других совхозах.
- Но, товарищ Впередко, в прошлом году ребром встал вопрос, - решил оправдаться Циркуль. -
Или клуб, или дорога. Мы решили - клуб. Люди в
соседнюю деревню на танцы бегают. А итог какой: у
их баб уже по пять ребятишек по статистике, а у
наших - полтора.
- Правильно говорит! - закричали из зала. -
Ты жопу на дороге подмочил и уехал, а нам всю
жизнь без культуры-отдыха.
- Регламент! - строго сказал Дупло и поднял
над головой будильник "Луч". - Ближе, товарищи,
к лекции.
Он кивнул Осеменюку, и тот, грохоча стульями, устремился за ширму наливать водку. Почувствовав это, главбух засуетился.
Собкор же помялся немного, словно вспоминая, чихнул, высморкался в большой синий платок и начал:
186
- Тема нашей беседы - "Фермер и фермерство"
и культурная программа под названием "Настоящая
Америка" с демонстрацией эротико-публицистичес-
кого фильма "Трое в постели, или Половой ин
стинкт". Перед вами, - собкор порылся в кармане и
вынул из него банку килек в томате. - Мину
точку! - поправился он, вынимая из другого карма
на "маленькую". - Я извиняюсь, брюки не мои.
- Не твои и не лазь! - крикнул выглянувший
из-за ширмы Осеменюк.
- В моих брюках лежал словарик коопера
тора, - стушевался Впередко. - Но я процитирую
по памяти, - голос его стал противным и монотон
ным. - После снятия, так сказать, "железного зана
веса" многое нам стало ясно, товарищи, и в первую
очередь бросились в глаза успехи специалистов США
в области сельского хозяйства, коих именуют в про
стонародье хвёрмерами. Вот у вас есть ферма? -
сспросил у президиума Впередко.
Но -там никого не оказалось, ибо властьпридер-жащие сидели за ширмой, только в углу на стуле скрючился завклубом Циркуль, который вел стенограмму собрания.
- У вас есть ферма? - спросил корреспондент
уже у зала.
- Не, у нас скотобаза, - раздалось несколько
голосов.
- Нет, а значит нет и хвермерства. - Впередко
приободрился. - А в США есть. Там число сельхоз-
жителей, или иначе, совхозников, составляет всего
три процента населения, а страну-то они накормили!
Можно сказать, до отвала, ибо до сорока процентов
американцев страдают избыточным весом, а у двад
цати и вовсе - ожирение! Эх, товарищи, вот вы зна
ете, что такое попкорн или, к примеру, кока-кола?
В зале молчали. В основном грызли семечки и играли в "козла" бесшумными картонными фишками, кто-то курил.
- Вот, товарищи, - нахмурился корреспон
дент. - Вот где она, наша сермяжная действи
тельность, бездуховность наша и...
- Кино давай! - крикнули откуда-то слева.
- 187
-
Впередко смутился.
- Товарищ председатель, я так работать не
могу, - он заглянул за ширму, где перед его носом
моментально возник стакан, протянутый Осеменю-
ком.
- Не меньжуйся, друг, щас выпьешь рюмаху, и
настроение появится, потом в байну тебя сводим -
простуду сгонишь, бабу, как положено, получишь,
она у нас от ста болезней, а у ей всего одна, ха-а-а-а!
Ты только напиши про нас, чтоб все как надо, что,
дескать, миллионер совхоз, все в закромах присутст
вует, и про нас отпиши. А что мы выпили, на нас не
гляди, мы вчерась на рыбалке были, сам понимаешь.
- Вообще-то я ни-ни, но из уважения...
Собкор больше в зал не вышел - слабый оказался человек. А к микрофону пошатываясь вылез Дупло.
- Эй, кто там курит? Кто, спрашиваю? Встать!
Навозов и Пометов, вон за курение! Так-с, это что
записка пришла? Ты, что-ли, Пьявкин, писал? Точно
ты, - Дупло стал читать. - "Правда ли, что в за
стойные времена в ботанической литературе писалось
о пестиках и тычинках?" Подпись - учитель ботани
ки Пьявкин. Ну ты, учитель, и дурак, - рассмеялся
председатель. - У жены своей спроси. Еще вопросы
есть? Тогда кино. Как оно там? "Трое в постели", в
заглавной роли заслуженный артист США Теодор
Фрайер. И еще товарищ собкор убедительно просил
отличать во время просмотра фильма эротику от поо-
рнографии. Посему товарищи женщины свободны.
Потух свет, затрещал кинопроектор, пошли первые кадры. И вдруг тишину зала нарушил душераздирающий вопль, с которым вон из зала бросился совхозный конюх по прозвищу Ильич.
На следующий день в огородах по всей деревне
был срезан мак...
* * *
Мужики стихли, завершив рассказ, и вытирали пот со лбов рукавами засаленных ватников. У капитана лихорадочно блестели глаза, он нервно теребил в руках пятьдесят четвертый бумажный самолетик, сделанный им из страницы журнала дежурств.
188
- Товарищи дорогие мои, - торжественно
произнес Козлов. - Как любил повторять полков
ник Семинард, все тайное рано или поздно становит
ся явным. Этот артист - Теодор Фрайер и ваш
конюх Ильич - одно и то же лицо, и оно... Короче
говоря, товарищи, это Свинья, настоящий Свинья!
- Оно и понятно, - согласились мужики, на
тягивая шапки.
Через три минуты капитан несся на своем "Урале" в сторону "Красного Ильича".